Свадьба с

  За стол сели около трех.  В кафе «Людмила». А что? Нормальное кафе. Двадцать шесть человек. Двенадцать невестиных, тринадцать жениховых, плюс один общий. Игорь, кажется.
Как положено – буквой «Тэ». На перекладине (слева направо): мать тестя, он сам, его жена, Невеста, Жених, свекровь, ее второй муж и ее младшая дочь. Еще школьница.
Над ними транспарант «Совет да любовь!».
На ножке (буквы «Тэ») остальные, ближе всех к новобрачным свидетели и приглашенные с работы начальники. Тестя и свекрови.
В левом углу особый стол с подносом для конвертов. За ним зорко следила мать тестя.
В правом углу ведра с цветами. Против двери сцена для ансамбля: барабаны, органола, усилители. Пока без музыкантов.
Все, как полагается.
Сели около трех, но гулять не начинали. Чего? А то, что ждали человека. Важного и нужного.
Говорили, что единоутробного брата свекрови. Старшего. Как Жених и его сестра школьница – мать одна, папаши разные. Дело житейское. Посмотрим, как эти будут жить. Поначалу у всех масляно и сладко.
Еще говорили, что этот тип - человек военный.  Пятнадцать лет не виделись (что-то когда-то не поделили), теперь помирились.  И в честь примирения и свадебного подарка единоутробный брат свекрови дарит «молодым» машину. Вот так живут люди. В принципе, ради одного такого подарка стоит жениться. Тем более, немного подождать. Интересно, какая? «Жигуль» или «Москвич»? А если «Жигуль», «Копейка» или «Трешка»? И неужели новая? А может, свою? И почему его, этого брата до сих пор нет? Его поезд уже час назад прибыл на вокзал.
А время цигель-цигель… Невеста красная, как рак. От счастья. Жених улыбается и теребит узел галстука. Снуют официанты, мужики выходят покурить. С ними тесть и муж свекрови. Оба в почти одинаковых полосатых костюмах. Тамада листает блокнот… Подошла к Жениху, свекрови… Кивнула и открыла свой громкий рот:
- Ну… Не будем больше ждать. Прошу наполнить бокалы!
И просить не надо… Кому шампанское, кому сразу водочки.
- Сегодня, мы собрались здесь для….
И в этот момент входит…
Генерал! Лампасы, китель, золотые погоны, ордена. В руке чемоданчик.  Ё-моё, Генерал!   
Но! Но не бравой генеральской стати - невысокий, седенький, бледный старичок. Несколько хмурого вида. В отставке?
Люди замерли. С шампанским и водочкой в руках. Глядя уже не на Жениха и Невесту, а на него.
Генерал улыбнулся:
- Вольно! Прошу извинить, товарищи! Поезд опоздал.
Генерал направился к единоутробной сестре. Там зашевелились, принимая у Генерала чемодан и организовывая ему стул. Организовали. Между генеральской сестрой и ее вторым мужем.
Перед тем, как сесть Генерал похлопал Жениха по плечу:
- Экий вымахал! Красавец! Весь в батьку! И ты!  - это он Невесте. - Тоже красавица! Очень! Поздравляю. Ты с ним построже – дисциплина прежде всего. Люба, а куда…?
Свекровь вопрос поняла. И тесть тоже - он метнулся за подносом с «подарками».
- Вот! – Генерал вынул из кителя конверт и положил его на другие конверты. – Совет да любовь, как говорится. Ну как Пашка вымахал, вылитый батька!
Через минуту все слушали тамаду…
Выпили, покричали «Горько!». Закусили. Снова налили: кому водочки, кому вина.
Второй тост произносил тесть. Он встал и повернулся к Жениху:
- Павел! Сегодня…
Выпили, покричали «Горько!». Стали жевать. 
- А ты, я вижу, тоже музыкант? – вдруг обратился Генерал (жуя) к свидетелю. 
От водки его сморщенное бледное личико разгладилось и порозовело. Глаза заблестели.
-Да, - ответил сидящий через стол, в метре от Генерала удивленный свидетель. На лацкане его пиджака синел консерваторский ромб – герб, под ним лира.
-Хорошее дело, нужное. Ведь мы с тобой коллеги. Инструмент?
-Ф-фортепиано.
- А я больше гармонь люблю. А если масштабно, то хор.  Сейчас…
Общее жевание и разговоры были нарушены звуком - Генерал громко постучал вилкой по рюмке. Люди сразу стихли и начали наливать. 
- До-ми-ля… – зычно пропел Генерал, поднеся вилку к уху. Поморщился. – Эх, камертона жаль нет. М-да… Вот так встанешь, незаметно качнешься и сто человек во сто глоток, в едином слаженном порыве. Так, чтобы стены дрожали. Это басы. А тенорам…
И Генерал, чуть прикрыв глаза, запел:
Партия, слушай родная,
Голос твоих сыновей –
Служит юность трудовая
Правде ленинской твоей!
С этой мы обычно начинали. Стихи Ошанина.  Хорошая песня. А за нею сразу давали эту. Дай бог памяти:
К врагам непримиримый, он стал душой народа,
И правда партии мужала вместе с ним,
Он вел людей труда в сраженьях взять свободу,
Он был во всем великим и простым.
Коваленков и Мураддели, «Песня о Ленине». А знаешь, - продолжал Генерал, сколько прекрасных песен о Ленине мы еще пели? А сколько еще не спето? Вот, например…
Генерал на миг отвлекся, переведя свой горящий взгляд со свидетеля на блюдо с твердокопченой колбаской (между прочим, «Советская»).
Этим, моментом воспользовалась тамада:
- Наполним же скорей бокалы и выпьем за здоровье молодых. Наших дорогих Павла и Мариночки! Пусть у них…
- Мир да любовь! – перекрыл тамаду своим высоким голосом Генерал.
Он поднялся и потянулся, чтобы чокнуться с Мариночкой и Павлом:
- Вылитый батька! Так вот. После «ленинских» пели мы «столичные.» Как без них?! Что может быть дороже? Погоди-ка… А!
Я по свету немало хаживал,
жил в землянках, окопах, тайге,
Похоронен был дважды заживо,
Знал разлуку, любил в тоске.
Но Москвою привык я гордиться,
И везде повторяю слова:
Дорогая моя столица, родная моя Москва!
Выпьем за Москву, за златоглавую! Ура!
Выпили… Пока закусывали, свекровь наклонилась к единоутробному брату и шепнула:
- Сергей, пусть выскажутся другие гости. Мы очень рады, но…
- И я! – громко перебил Генерал свекровь. – Вот коллегу встретил. Но рояль — это больше по гражданской части. А нам «Труба зовет!». Был у меня Яшин. Легкие, что твои меха. На одном вдохе мог октаву взять туда и обратно. Вру, две октавы.  Даст в начале соло, затем Шапошников продолжает. Момент… А!
Еще не смяты гимнастерки,
Но опален войной закат,
Прощай, любимая,
Прощай Трехгорка,
не забывай своих ребят…
Генерал  всхлипнул:
-Не забуду, слово офицера! Яшина, Беридзе, Коничева, Головко. Какие голоса! Это тебе не Эдуард Хиль. Мы его звали «Хуль», хе-хе…
- Сергей… - свекровь дернула единоутробного брата за китель.
- Кому Сергей, а кому и «товарищ генерал»! Выпьем же за Краснознаменный Ансамбль песни и пляски Советской Армии! – Генерал встал по стойке смирно и скомандовал:
- Наливай!
Налили. А что делать?
- Или вот еще такая. Дай, бог… Стихи Матусовского, слова Дунаевского. Такая вот еще:
Когда умчат тебя составы,
За сотни верст в далекий край,
не забывай родной заставы,
Своих друзей не забывай.
Аж мурашки по коже…
Предлагаю поднять тост за боевую дружбу. Наливай!
Генеральский репертуар был неистощим. Он, не давая людям сказать ни слова (хотела теща, мать тестя, сам Жених, свидетельница, начальник свекрови… много, кого хотело), пил и пел.
О солдате, который всегда готов в поход (слова Малкова, музыка Бакалова); о солдатском ответе, когда его спросит Партия (слова Резникова, музыка Шафранникова). Пел о танкистах, летчиках, моряках… На «Отчизну береги!» тесть, тоже изрядно датый, но как собака злой, не выдержал:
- Хватит, ваше превосходительство! Мы здесь с тобой не на вокзале с новобранцами. Ты здесь на Дне рождения!  Новой семьи.  И если ты считаешь, что ради твоего подарка я буду тебя здесь терпеть, то я не буду тебя здесь терпеть ради машины.  Поэтому…
Тесть не договорил – теща заткнула ему рот бутербродом с икрой (осетровой, между прочим).
Вначале генерал не понял.
Когда понял, побагровел. Побагровев, застегнул распахнутый китель и, опрокинув стул, вышел из-за стола.
И покинул зал твердым строевым шагом. Но чемодан забыл.
Через десять минут народ воспрял.  И у него сразу возник вопрос – а сколько денег генерал оставил в конверте. На что хватит? На «Жигуля» или «Москвича»? На «Трешку» или «Копейку»?
Ни копейки. В конверте лежал лотерейный билет.Следующего, между прочим,тиража...
Такая вот свадьба.
Между прочим, тесть со вторым мужем свекрови чуть не подрались. Из-за нее.  С которой тесть излишне интимно танцевал. А Жених к концу вечера уснул…