Находка

    «Однажды в студеную зимнюю пору, домой возвращались подружки из школы», - сказала Катя своей закадычной школьной подруге Тане. Та рассмеялась. Они действительно возвращались из школы, минуло шесть уроков и можно было, наконец, наслаждаться свободой. Шли потихоньку, несмотря на мороз. Да и мороз ли это был? Вот в январе да, а это так, пустяки. Катя зачерпнула в ладонь горсть чуть оледеневшего снега и отправила себя в рот.
    - Ты же обещала больше не есть? – удивилась Таня.
    - Ой, точно! - спохватилась Катя, но снег не выплюнула, а наклонившись, нарисовала на снегу крестик, тем самым обещая самой себе, что это в последний раз. Мама ругала ее, говорила, что снег грязный, но Катя не верила, ведь снег был таким белоснежным. Лучшего лакомства и придумать нельзя. Снег был хорош и только что выпавший, легкий, пушистый, и слегка подтаявший, сделанный из плотно слепленного снежка, а на исходе зимы, что в их краях могло быть даже в начале мая, он становился почти льдом, состоящим из множества соединенных между собой прозрачных льдинок. Пожалуй, таким он нравился Кате больше всего, он хрустел на зубах, но не как морковка или яблоко, он был тоньше и звонче, казалось, что это и не снег вовсе.  «Скорей бы уж растаял», - подумала она. - «А то кресты уже ставить некуда от ежедневных клятв». Повнимательнее присмотревшись, она увидела, что под тонким слоем снега проглядывает что-то яркое, фантик или, может, кусочек воздушного шарика. Оледеневшими пальцами Катя стала раскапывать снег, разламывать его острые льдинки. Наконец, ей удалось вытащить оранжевый замерзший комочек.
    - Что это, пуговица? - нетерпеливо спросила Таня. – Покажи!
    Катя не верила своим глазам: «Пуговица, насмешила!»
    - Это жвачка! – радостно воскликнула она. – Настоящая! Да еще какая – оранжевая!
    Да, о таком чуде можно было только мечтать! Еще бы: жевательная резинка для детворы того времени была недосягаемой роскошью, по своей недоступности едва ли что-то могло сравниться с ней.
    Не так давно известная в их классе врушка Оля Шилова хвасталась, что когда вернется из рейса ее папа-моряк, он непременно привезет ей заветную жевательную резинку да не просто одну пластинку, а целый куб да к тому же зеленого цвета. Поверить в это было совершенно невозможно, но Катя поверила и каждый день ждала, что Оля принесет обещанный гостинец. Но папа Оли все не ехал, и одноклассницы каждый день приставали к ней с вопросами, а она все отмалчивалась и отмахивалась от них. В конце концов, решено было подкараулить врушку после уроков и учинить настоящий допрос. Оля, словно почуяв неладное, допоздна сидела в школе, но раздосадованных девчонок было уже не остановить. Наконец, выйдя из школы, она словно мышка юркнула в ближайшую подворотню. Ватага любителей жвачки устремилась за ней. Она защищалась сменкой, плакала навзрыд, кричала, что завтра приедет ее папа, и она непременно принесет обещанное в школу, тем самым докажет им, что говорила правду. Кажется, дело кончилось Олиным разбитым носом, а назавтра папа-моряк действительно вернулся с рейса, причем, по всей вероятности, ночью, потому как с утра он уже был в школе, но только почему-то без подарков. Требовать что-то от Оли перестали, но жевательная резинка по-прежнему была предметом всех желаний.
    Впрочем, иногда она встречалась в продаже. Так, около продуктового магазина, где жили Катя и Таня, открылось небольшое кафе, на прилавке которого вместе с сифонами с соком в стеклянной вазочке лежали заветные прямоугольники. Пять пластинок малиновых или апельсиновых. Несмотря на запреты Катиного отца, бабушка на свой страх и риск изредка покупала Кате заветный прямоугольник. Отец был категорически против жевательной резинки. Он считал, что, жуя жвачку, человек уподобляется жвачному животному. Мозговая деятельность у него прекращается, и выглядит он соответствующе. Поэтому, доставая из сумки запретный гостинец, бабушка отводила Катю в сторонку и потихоньку вручала ей жевательную резинку с уговором, что та ни в коем случае не будет жевать при отце. Вкус быстро заканчивался, но Катя еще долго жевала безвкусную резинку.
    Однажды кто-то из мальчишек сказал, что вместо жвачки вполне сойдет гудрон. Его было полно на крышах гаражей возле школы. На продленке, пока все гоняли в футбол, Катя осторожно отскребла кусочек. Черный цвет не внушал доверия, но она решилась попробовать. Гудрон с привкусом чего-то смолистого жевался поначалу трудно, но скоро стал мягким и, если не видеть, что жуешь, был вполне ничего. Прогулка скоро закончилась, но Кате жалко было выбрасывать находку, - гудроновая жвачка так и осталась во рту. Спрятав гудрон за щеку, Катя старалась лишний раз не жевать. Рот ее потихоньку наполнился слюной, щеки надулись, как у хомяка. И когда одноклассники начали изумленно на нее поглядывать, она решилась поднять руку и, не сказав ни слова, стремглав выбежала из класса. Выплюнув, наконец, в раковину черную жижу, Катя с ужасом смотрела в зеркало на свои черные зубы.
    Таня протянула руку в варежке, Катя испуганно отдернула свою.
    - Ты чего? Прилипнет же, - с укором сказала она.
    Таня ртом стянула перчатку и нетерпеливо взяла находку. Ее глаза горели от восхищения. Они подносили жвачку ближе к глазам, любовались на вытянутой ладони, нюхали ее. Потом, не сговариваясь, пошли к озеру. Незаметно наступали сумерки. Небо сохраняло еще голубизну, белые облака таинственно зависли над землей, но со всех сторон на них надвигалась густая синева. На горизонте, куда ушло ненадолго показавшееся зимнее солнце, осталось оранжевое пятно. Постепенно оно уменьшалось, бледнело, стало нежно персикового цвета, а потом глубокая синева поглотила его. Фонари еще не зажглись, и девочки почти в полной темноте вышли к озеру. Оно все было покрыто снегом. Сначала они протоптали узкую тропинку, потом каждая занялась своей стороной: Таня подошвой валенка сдвигала снег от дорожки влево, а Катя на коленках руками расчищала снег справа. Варежки уже давно промокли, но она не обращала на это внимания. Сначала появилось темное окошко, потом оно стало больше и сквозь него уже можно было увидеть застывшие во льду причудливые узоры. То тут, то там встречались белые трещины, некоторые были глубокими, но девочки знали, что озеро за зиму промерзало насквозь, и бояться нечего. Когда им удалось расчистить достаточно места, они улеглись животами на лед и наблюдали, что происходит там, внутри озера. Можно было увидеть целые хрустальные дворцы, застывшие замки, сады, полные затейливых деревьев. Потом они перевернулись на спины и, раскинув руки и ноги как ангелы, смотрели в бесконечное темное небо. По нему неспеша плыли почти прозрачные облака, закрывавшие редкие звезды. Небо как будто поглощало две маленькие фигурки, лежащие на льду, притягивало их. Было тихо-тихо, ни звука, ни движения кругом. Они ненадолго задумались каждая о своем, а потом вспомнили почти одновременно, что кроме льда и неба в одной из озябших ладошек спрятана находка, их общая радость. Таня стянула оледеневшую варежку и достала жевательную резинку. Она положила ее в рот и на мгновение прижала к небу, пытаясь одновременно согреть и понять вкус. Она недолго пожевала и протянула драгоценную находку Кате. Та благодарно улыбнулась. Она жевала и смотрела на небо. Ей думалось, что это самый счастливый день в ее жизни. Потом они поднялись, сошли с замерзшего озера на берег, взяли запорошенные снегом холодные портфели и побрели к своему дому. Катя не сводила глаз с окна серой многоэтажки, откуда ее могла увидеть мама.
    Условились, что жвачка будет храниться у Кати. Таня была против, слишком много народа у Кати в квартире, но та поклялась, что сумеет сохранить находку, скрепив обещание еще одним крестиком на снегу. На этот раз точно последним. И она действительно подошла к делу со всей серьезностью: сначала тщательно вымыла жвачку с мылом, потом, завернув ее в кусочек полиэтилена, засунула находку в морозилку, в самый дальний угол, чтобы никто не смог ее найти. Кто-то еле слышно прошелестел мимо кухни. Катя вздрогнула, закрыла холодильник и на цыпочках выскользнула в коридор. Там она увидела бабушку. Та еле заметно ей подмигнула. Катя не умела подмигивать, в ответ заговорщицки улыбнулась. Бабушка не выдаст, она в таких делах кремень. Довольная, с чувством выполненного долга Катя нырнула в кровать, но заснуть не могла и долго смотрела в потолок, представляя себе, что все еще лежит на ледяной глади озера, а на над ней плывет бескрайнее синее небо.