Шаг над бездной. 71 глава

     - Отец, Вы не переживайте, мама у нас сильная, она непременно поправится. Гули, я сам останусь с мамой, у тебя дети, езжай домой и папу увези. Идите, отец, всё будет хорошо, - уводя отца из палаты, говорил Эркин.
     Гуля, оглядываясь на мать и вытирая слёзы, вышла следом за ними.
     - Ты ведь обещаешь, что твоя мама поправится, сынок? - с надеждой глядя на Эркина, сказал Шакир акя.
     - Отец, прошу Вас, я сделаю всё, что в моих силах, верьте, мама поправится, - ответил Эркин, держа отца за руки.
     Кивнув головой, Шакир акя молча ушёл по коридору, оглянувшись на брата, Гули пошла за отцом. Улыбнувшись, Эркин кивнул сестре головой.
     - Фархад Ганиевич, разрешите мне самому дежурить возле матери, я сам буду делать уколы и капельницы, - сказал Эркин, вернувшись в палату.
     - Если желаешь, хорошо. Тут лист назначения, не перепутай, это утром, а эти лекарства вечером, - ответил доктор и взглянув на больную, покинул палату.
     Эркин, убедившись, что с матерью всё относительно хорошо, вышел следом за ним.
     - Тётя Нина, мне бы чистый халат, не хочу идти в своё отделение, есть халат? - спросил Эркин проходившую мимо сестру-хозяйку.
     Тетя Нина работала в этом отделении лет тридцать, если не больше. Пришла после школы и устроилась санитаркой, её мама работала тут санитаркой, а сестрой-хозяйкой, тётю Нину назначили лет семь назад, ещё во время войны, когда людей не хватало, правда, она ухаживала и за ранеными солдатами, выносила судна, читала им письма, даже песни пела, когда тяжелораненые отчаивались и с тоской смотрели в окно. Её ласково называла "наша Нина". Женщина оглядела Эркина, его крепкую фигуру, высокий рост и наконец согласилась дать ему чистый халат.
     - Я только что погладила несколько халатов, сейчас принесу, - сказала тётя Нина и быстро ушла по коридору.
     Она вернулась быстро, эта женщина знала о больнице, о больных и сотрудниках, практически всё. Эркин надел халат, он пришёлся впору, тётя Нина подала ему и шапочку. Поблагодарив её, Эркин, на ходу надевая шапочку, ушёл в палату к матери.
     - Я сам, что вводите? - подойдя к койке, спросил Эркин молодую медсестру, которая готовила лекарства для капельницы и уколов.
     - Вот... пять кубов кардиамина, раствор глюкозы двадцать миллиграммов, пока только это, - ответила медсестра.
     - Хорошо, с этого дня я сам буду возле неё, ты свободна, Фархад Ганиевич знает, я его предупредил, - сказал Эркин и медсестра, пожав плечами, вышла из палаты.
     Эркин сел на стул возле матери и нагнувшись к ней, взял её руку и прижал к губам.
     - Ойижоним мани...  прошу Вас, не сдавайтесь. Как же мы без Вас? Ойижон? - воскликнул Эркин, глядя на мать.
     Мехри опа медленно открыла глаза и увидев Эркина, попыталась улыбнуться, но улыбка больше походила на гримасу боли и отчаяния.
     - Сынок... - прохрипела она, вновь закрывая глаза.
     Эркин поцеловал мать и поднявшись со стула, подошёл к столу и стал читать назначение, просматривать лекарства. Затем, открыв историю болезни, внимательно прочёл результаты обследования и анализов.
     - Это всё не то... - прошептал он и взяв историю болезни, вышел из палаты, убедившись, что мать вновь уснула.
     Он вышел из отделения и выскочив во двор, побежал к административному корпусу. Забежав в приёмную ректора, он поздоровался с Замирой, с секретаршей, которая хотела было преградить ему путь, но опоздала. Открыв дверь кабинета,  Эркин вошёл к ректору.
     - Хамид Закирович, здравствуйте! Можно к Вам? - спросил Эркин, остановившись в дверях.
     - Курбанов? Что случилось? У Вас вид такой... проходите, садитесь, - встав из-за стола, но тут же сев на место, ответил Хамид Закирович.
     - Простите, что беспокою Вас, взгляните пожалуйста на записи в истории болезни моей матери. Вы ведь кардиолог, мне думается, эти назначения Фархада Ганиевича слишком слабы, у мамы второй инфаркт, состояние средней тяжести, прошу Вас, может есть препараты, которые помогут восстановлению работы сердца, - так и не сев за стол, сказал Эркин.
     Хамид Закирович внимательно прочитал и результаты обследования сердца, и результаты анализов, назначение врача и наконец посмотрел на Эркина.
     - Кровь густая, это понятно... я напишу рецепт, пусть прокапают калий магний, рибоксин, это пока лучшие препараты на сегодняшний день. Необходимо  поделать аспирин в уколах и пить больше жидкости, - сказал Хамид Закирович, взглянув на Эркина после того, как написал рецепт и назначение для больной.
     - А глюкозу? Считаю, её можно отменить, прокапать пять дней гемодез, это поможет кровообращению, - сказал Эркин.
     - Хорошо. Выздоровления Вашей маме, Курбанов, - сказал Хамид Закирович.
     - Спасибо. До свидания, - ответил Эркин и тут же вышел из кабинета.
     - Курбанов, что же Вы без разрешения в кабинет ректора... - начала было говорить Замира, но Эркин тут же попросил прощения и вышел из приёмной.
     Лекарства он купил в аптеке на территории больницы, хотя подумал, что они наверняка есть в отделении. Прибежав в палату, он сам набрал сначала калий магний, препарат улучшающий работу сердце и поставил матери капельницу. Успокоительные он отменил сам, не стал дожидаться врача. Когда лекарство закончилось, Эркин, не вынимая шприц из вены, поменял на гемодез, тут же сделав укол аспирина в руку матери. После того, как капельница закончилась, он снял её и накрыл мать покрывалом. Мехри опа спала, её дыхание стало спокойнее, на лице появился едва заметный румянец.
     Успокоившись, Эркин сел на кушетку, видимо её поставили в палате для Гули, чтобы она могла остаться с матерью на ночь. Эркин устал, длинная дорога в автобусе, волнение за маму, он прилёг и закрыл глаза.
     Шакир акя с дочерью уехали, она вышла из трамвая раньше его, сказав отцу, что приедет к маме в больницу утром.
     - Не стоит, дочка, у тебя дети маленькие, оставайся дома. Теперь я спокоен, сын не отдаст мать в лапы смерти, он спасёт её, - тихо сказал Шакир акя, правда, последние слова он произнёс ещё тише, почему-то веря в то, что говорит.
     Приехав домой, он нашёл невестку на улице. Перед дувалом, под ветвистым тутовником стояла скамейка, где Малика с ребёнком и присела. Она успела его покормить грудью и малыш крепко спал на её руках. Увидев свёкра, Малика поднялась и подошла к калитке.
     - Ассалому аляйкум, адажон, как ойижон, ей лучше? - спросила Малика, чувствуя вину, понимая, что наверное, они с Эркином не должны были уезжать так надолго.
     - Ва аляйкум ассалом, дочка. Слава Аллаху, ей лучше, теперь Эркин приехал, будет ещё лучше. Иди ко мне, арслоним (мой лев), - сказал Шакир акя, протянув руки к внуку, который, услышав голоса, как только Малика встала, проснулся.
     - Держи, дочка, открывай калитку, - отдав ключ от замка, сказал Шакир акя, подняв малыша на руки.
     Малика открыла калитку и подняв тяжёлую сумку и коробку с гостинцами, которые им положила Саломат, зашла во двор. Шакир акя вошёл следом за снохой и устало присел на топчан.
     Два дня Эркин не отходил от матери, сам делал капельницы и уколы, давал пить лекарства. На третий день, Мехри опа поднялась с постели. Выйдя с работы, пришёл Шакир акя и увидев жену, которая как раз села за стол ужинать, очень обрадовался.
     - Адаси... Вы простите меня, заставила Вас волноваться... - тихо сказала Мехри опа, пытаясь подняться.
     - Сиди, жена, сиди! Рад видеть тебя на ногах, слава Аллаху, я поверил в это, как только вернулся наш сын, - сев рядом с женой за стол, сказал Шакир акя.
     - Никогда я вас больше не оставлю, всегда буду рядом с вами, мои дорогие, - сказал Эркин, стоя за спиной матери и положив руку на её плечо.
     Шакир акя взглянул на сына и улыбнулся. Эркин, по усталому и тревожному взгляду, видел, что пришлось пережить отцу. Не заметить этого было невозможно, ведь отец для него был всегда сильным. Эркину казалось, что отца ничто не может сломить. Но за эти пять дней лицо Шакир акя осунулось, он заметно похудел, словно постарел лет на десять, но главное, изменился его взгляд, какой бывает у человека, который сталкивается со смертью. Эркин много раз видел, когда умирали люди на поле боя, умирали и у него на руках. Он помнил этот взгляд, сердце парня сжалось. Конечно, Эркин понимал, что его родители не вечны, однажды и они покинут этот мир, парень учился на врача и сознавал это реально. Но он словно дал себе клятву, для себя решил, что сделает всё, что от него зависит, чтобы продлить жизнь родителей, чтобы они жили в радости и достатке.
     - Через несколько дней, мама и вовсе поправится, думаю, она сможет уйти домой, - нагнувшись к лицу матери и целуя её в щёку, сказал Эркин.
     - Без тебя дом опустел, жена, Эркин прав, скоро ты вернёшься домой и всё будет хорошо, - сказал Шакир акя.
     Как он и говорил, Мехри опа изо дня в день становилось лучше, она повеселела, у неё прибавился аппетит. Приходила Халима, навестить сваху, приносила самсу или пирог, шурпу или жаркое, приносила фрукты, помидоры и огурцы, говоря, что ей нужно есть много витаминов. Часто приезжала и Малика с ребёнком, в такие минуты, Мехри опа просто расцветала. Да, были дети и Гули, она их тоже очень любила, но так же, Мехри опа часто говорила, что дети дочери, принадлежат родителям зятя, а в душе, она безумно любила сыны Эркина и Малики.
     - Завтра обследуют Ваше сердце, мама и если оно покажет хороший результат... после обеда я отвезу Вас домой, - сказал Эркин.
     На работу он ещё не вышел, последние дни своего отпуска, он провёл возле матери, съездив домой лишь пару раз, чтобы искупаться и переодеться. Наконец, получив результаты анализов и кардиограмму сердца, Эркин вошёл в палату к матери.
     - Ну что, сынок? Мы едем домой? Я словно месяц здесь нахожусь, поехали уже, - нетерпеливо сказала Мехри опа.
     - Да, мамочка, мы едем домой. У Вас всё хорошо, - сказал Эркин.
     Кардиограмма ему не очень понравилась, но большего он не мог ожидать и этому был рад. Вместе с матерью, они медленно вышли из отделения и пошли к воротам. Сев в трамвай, они поехали домой. Малика приготовила ханум, она ждала мужа и свекровь. Муниру с того дня она больше не видела. О том, что в тот день они повздорили, Малика никому не стала рассказывать, даже Эркину.      
     Шли дни, приближался сентябрь, начало учёбы. А в Ленинграде, по-прежнему жили Карина с маленьким сыном, её мама с Алексеем Владимировичем, жили в квартире Лиды, но вечерами, часто и днём, они обедали и ужинали вместе. Карина работать не могла, во-первых, у неё был маленький сын, Игорёк, во вторых, ей нужно было закончить институт, а учиться предстояло ещё два года. Но то, что зарабатывали Лариса и Алексей Владимирович, им вполне хватало и на продукты, и на всё остальное, хотя в те годы, люди были более скромны в своих желаниях. В августе, Лариса предложила поехать на отдых, в Сочи.
     - Мне дают путевку по профсоюзной линии, я попросила две, жаль, больше не дают. Поедем на отдых, мы давно не отдыхали, - как-то в начале августа, сидя за ужином, сказала Лариса.
     - Я не смогу оставить работу, меня повысили в звании, в последнее время и дел прибавилось. А вы поезжайте, вам отдохнуть не помешает, - с аппетитом ужиная, сказал Алексей Владимирович.
     - Я с удовольствием и Игорьку полезен чистый воздух, море, опять-таки, здорово! - сказала Карина.
     - Жаль, думала, мы все вместе поедем, а у меня отпуск на две недели. Что ж... собираемся в дорогу! Через два дня уезжаем, - сказала Лариса, вытирая губы и руки.
     И собравшись, они уехали. Карина искала купальник, но его ей достала Лариса, как, она не стала говорить дочери, но Карина была в восторге от эластичного, ярко-красочного купальника.
     - Ты и себе купила? - спросила Карина, складывая вещи, которых и было не так много.
     - Нет, у меня же есть, я ещё до войны его брала, вернее... мне твой папа покупал, в Гостином дворе, - с грустью ответила Лариса.
     - А вдруг Игорь вернётся, когда мы уедем? Может мне не ехать, мама? Его нет полтора года... так по нему тоскую. Господи! Хоть бы он уже вернулся, - с грустью вздыхая, произнесла Карина.
     - Милая моя девочка, сколько же тебе пришлось пережить. Игорь вернётся, вот увидишь! Лёша же сказал тебе, ему дали секретное задание, только куда и насколько его отправили, ему не сказали, - сказала Лариса, с сожалением глядя на дочь.
     - Главное, он жив! Я буду ждать столько, сколько понадобится, мамочка. Я поеду отдыхать, ключи от нашей с ним квартиры останутся у дяди Лёши, мы ведь вернёмся через десять дней, - ответила Карина.
     И собравшись, они выехали на вокзал и сев в поезд, уехали в Сочи. Верно говорят, отдыхать не работать и купаясь в море, принимая процедуры, положенные в санатории, они провели незабываемые десять дней, вернувшись к концу августа.
     Сентябрь, начало занятий, Игорёк посещал детский сад, куда его отводила Лариса по дороге на работу. А забирали, как придётся, если Лариса выходила пораньше, она заезжала за внуком, а Карина выходила часа в три и могла пройтись пешком до сада.
     У Эркина и Малики тоже начались занятия, но Эркин ещё продолжал работать. То, что получал отец от продажи инвентаря с мастерской, конечно же, для семьи из пяти уже человек, не хватало. Исроил Вахобович часто передавал дочери продукты через своего водителя, который ненавязчиво, просто завозил и оставлял пакеты во дворе. Шакир акя пробовал поговорить со сватом, но Исроил Вахобович сказал, что у него единственная дочь, единственный внук и у него кусок в горло не лезет, а продукты он достаёт на работе, якобы, у них есть отдел, где продукты передают сотрудникам.
     Однажды, Эркин дежурил в ночь, а у них в операционной и в отделении, под замком хранились медикаменты, запрещённые в аптеках, для тяжёлых больных, типа морфия от сильных болей. Эти препараты выдавались по особому распоряжению Дилором Икрамовны, правда, Эркин часто самостоятельно делал операции, и иногда обращался к заведующей отделением за лекарством.
     А тут, ранним утром, в отделении произошло неожиданное, чрезвычайное происшествие... каким-то образом, из-под замка пропала целая коробка морфина. Об этом сообщили Дилором Икрамовне, она собрала экстренное совещание, куда вошли все сотрудники хирургического отделения. Стали выяснять, кто последним брал лекарство. Эркин сказал, что вчера вечером он брал одну ампулу и тут же вернул ключ Дилором Икрамовне. Она, конечно, ему всецело верила, но тут произошло неожиданное.