The Universe Спасение Вандемара

The Universe: Спасение Вандемара

Часть 1
Прибытие

Глава I
“Письма из прошлого”

- Velnem delen selmn?

- Vendemar nelem wolinus.

   ...Очередной отчёт, и вечер из печально неприятного превратился в отвратительный. Рыжие окна, спасавшие небольшой кабинет от ходящих по коридору учёных, стали вызывать головокружение, хотя раньше не были замечены за подобным, что говорило о прогрессивности их болезни. Стоит ли говорить, что любимый белый стол стал так же ненавистен, как и несчастный отчёт, желавший провалиться куда-нибудь подальше, чтобы перестать быть жертвой очередного приступа злобы и отчаянья? Или лучше помолчать, чтобы не нарушить робкую тишину, в которой происходила эта адская работа? Не то чтобы заполнять отчёт было невероятно тяжело, но Сара Джонс делала это с трудом. Она не пила своих успокоительных уже неделю и искренне надеялась, что её состояние спустя столько лет наконец-то улучшится. Но приступ снова произошёл, и в её голову вновь стали приходить «письма» из прошлого. Травмирующие воспоминания заполнили учёную и заставили плавать в страхе, грусти и нестерпимой обиде.

- НАРУШИТЕЛЬ! НАРУШИТЕЛЬ!

   Коридоры родной лаборатории резко темнели, а потом зажигались, словно в них ударяла молния, заливались белым светом, а потом вновь темнели. В ушах шумела сирена, а сердце боялось чего-то, что чувствовало себя дико виноватым. Поворот, ещё один… Сара бежала куда-то, точно зная, что опоздает. И опоздала.

   Вспышка. Ещё одна. Электричество, настоящие молнии. Темнота.

- НАРУШИТЕЛЬ! НАРУШИ…

- ДЖЕЕК!

   Стрельба. Громкая стрельба. Взрывы… Разве это лаборатории? Тьма разбегается в стороны, и теперь всё происходит у каких-то невысоких домов. Напоминает фильм вестерн. Люди бегают и кричат, а кто-то стреляет. Громко стреляет. Словно отбивает ритм.

   Музыка. Это музыка! Она спускается вниз, под землю, и бегает среди белых коридоров.

Это правда, что ты любишь меня?
Поцелуй меня, если решишься,
Но только пока все смотрят…

   Она нарастает. Она заставляет сойти с ума. Есть ли выход из этих коридоров? Есть ли?

Ла ла ла ла ла...
Ла ла ла ла ла...

   Есть ли спасение?

   ...Голос звучал откуда-то сверху, возможно справа, но точно не оттуда же, откуда только что звучали «письма» из прошлого. Он звучал снаружи. Он не был частью приступа.

- С-а-р-а! - по буквам говорила Хелен Киприс. - Са…

- Я здесь! - оторвав голову от белого стола воскликнула Сара. - Я здесь…

- Ты какого чёрта не пьёшь эти белые пилюли? - бешено выпалила Киприс. - А? А? Джонс? Хочешь быть отстранённой от работы? Или снова плясать военной марионеткой у Кларокса? У тебя вообще есть мозги или как?

- Я в порядке, - прошептала девушка, откидываясь на спинку стула. - Я тут… Я…

- Ты меня слушаешь? Или у тебя и уши отсохли? Психованная…

   Хелен тяжело вздохнула, и, улыбнувшись, продолжила говорить.

- Я к тебе зачем зашла… Линда хочет от тебя отчёт, срочно. Он готов?

- Отчёт? Отчёт…

   Сара взглянула на стол, на котором почему-то не было ничего, кроме одной единственной фотографии в специальной рамочке.

- Отчёт… - бормотала Джонс, осматриваясь по сторонам. Она медленно заглянула под стол, и, увидев под ним бумагу, подняла её. - Вот он…

- Слушай, ты это, детка, прекращай, - беря из рук подруги важный документ, произнесла Хелен, вновь изобразив на лице недовольство. - Ты так в зомби превратишься.

- Так я уже, - вяло улыбнулась Сара.

- И, - уже отходя от стола, начала Киприс. - Никаких фотографий на рабочем столе!

- Он не рабочий! - крикнула ей сквозь смех Джонс.

- Какая мне разница, я зав. отделом, Джонс! Никаких фотографий! - смеялась Хелен, выходя в коридор.

   Сара усмехнулась и положила голову на стол. «Ей действительно хорошо удается пародировать Питера.» - подумала она. Подумала, и внезапно почувствовала какое-то движение над собой. Нет, никого кроме Джонс в кабинете не было. Это её воспоминания, любимые «письма», желали вернуться в неё, словно инопланетные паразиты. Девушка подняла голову и осмотрела комнату. В ней не было ничего нового — рыжие стеллажи, разноцветные колбочки, белые тетради… Фотография на столе. Всё та же фотография маленькой Стардаст, девочки, случайно ставшей свидетелем некомпетентности лабораторий.

- Интересно, Люциус когда-нибудь перестанет ей надоедать? - пробормотала Сара, беря фотографию в руки.

   Воспоминания сдуло холодным английским ветром, снегом и той атмосферой, что царила в конце декабря уже прошлого года, и милым лицом Аллисант. Сара оказалась в тёплых объятьях своей старой знакомой, заговорила с ней о финансировании, потом о Лондоне, потом они вместе пошли в паб… В лице Алисы Джонс видела Англию, дом, и поэтому она казалась ей самым близким человеком на Земле, хотя на самом деле они почти не общались.

   Фотография упала на пол, а учёная чуть сползла по стулу вниз. Её захватили яркие переживания ностальгии, и она почувствовала любовь. Или что-то на неё очень сильно похожее.

   Старые воспоминания улетели далеко-далеко, обидевшись и разозлившись. Они хотели остаться, но их всегда прогоняли. А им так хотелось столько всего сказать… Там много, и так мало одновременно.

   Что творилось в душе Сары Джонс? Она ходила на любимую(хотя иногда не очень) работу, жила там, потом изредка ночевала дома, и начинала сначала. Она не имела любимых музыкантов, ибо после ЧП у неё отняли её плеер и телефон, она не смотрела кино, не читала книг и никогда не влюблялась, потому что последняя её влюблённость(не та, что поразила её несколько месяцев назад, её она считала фальшивой, а та что оставила на её сердце незаживающие язвы) привела к смерти многих людей и одного прекрасного пришельца, постоянно скучала и читала своей подруге статьи на тему о том, как Сару Джонс обделяет научное сообщество, читала и не видела в глазах Хелен теплоты, хотя она была там всегда, каждый раз, когда они виделись. Сара жила, словно животное, и каждый новый день был для неё пустым продолжением предыдущего. Она не мечтала, хотя иногда и составляла короткие списки планов на месяц или два, она не любила, ибо это ранило её. Она жила, и верила, сквозь жёсткое неприятное отторжение и апатию, что в череде серых будних, обычных дней произойдёт что-то особенное. Что-то такое, что произошло с Аллисант, что-то после чего вся жизнь поменяется...

   И оно произошло.

   Линда Амерьи, рыжая учёная-генетик, приняла от Хелен Киприс отчёт, написанный Сарой Джонс, и почему-то попросила её остаться.

- Что? Я опять где-то оплошала? - усмехнулась афроамериканка.

- Нет. Я просто хочу, чтобы ты сказала Саре, что… - говорила Линда, её нежный и одновременно неприятный голос обволакивал, и странная улыбка растягивалась по её лицу. - ...у нас будут гости. По поводу Джека. Его сородичи и…

- Вашу ж… - буркнула Киприс, быстро закрыв рот руками. - И вы так спокойно об этом говорите?

- А что мне волноваться?

- Ну… За Девида они вам…

- А они узнают?

   Улыбка на лице Амьери становилась всё страннее и страннее.

- Передай Саре, что она нужна мне и Вернальду на мостике через 15 минут. И пусть примет таблетки, хорошо?

- Хорошо. Конечно… Нашли гонца…

   Хелен вышла из кабинета главного учёного-генетика, и, ругнувшись, побежала обратно к кабинету с рыжими окнами. «Письма из прошлого… Ей Богу, лучше б они не приходили никогда, чем столько лет спустя…» - бормотала она.

   Джек умер. Джек очень давно умер. Его собрат умер так же, только в другой лаборатории, и там за его смертью наблюдала Аллисант Стардаст. Но если оба они были мертвы, то как кто-то третий смог узнать, что они были здесь и что… Голова Хелен трещала от вопросов и негодования, но вечер только начинался, а за ним последует рабочая ночь, как и обычно зимой, поэтому их могло стать только больше.

   Сара лежала на стуле, опустив одну руку куда-то вниз, а другую оставив на столе, когда Киприс ворвалась в её кабинет.

- Вставай, жертва психологии!- крикнула она, и Джонс резко вскочила со стула.

- Что такое? - спросила она вяло, и удивлённо посмотрела на свои ноги.

- Что такое? Да у нас тут приём пришельцев посреди ночи! Что такое!

- А я-то тут при чём?

- Ты? ХА! Это товарищи твоего Джека приехали…

- Дж… Что?

- Не чтокай! Быстро пей своё успокоительное и на мостик! Чувствую, это будет интересная ночка…

Глава II
“Капитанский мостик”

   Сара очень быстро расправилась с таблетками, и через пять минут стояла у главного пульта, с помощью которого управлялась лаборатория. Над её головой висели экраны, вечно транслирующие серо-синее кино с камер, а перед её глазами находились окна. Они выходили в главные комнаты для экспериментов(слева), на холл, где обычно принимали важных гостей(посередине) и на коридор, ведущий в закрытое и запечатанное крыло «особых» исследований(справа). Кнопки управления мигали, и создавали на мостике новогоднее настроение, хотя обычно занимались только тем, что заставляли своих операторов сходить с ума от безумия ярких цветов. Рядом с обычными работниками, наклонившись над пультом, стоял Вернальд Генис, полный мужчина средних лет, невысокого роста, с карими курчавыми волосами и такой же густой(но не особо длинной) бородой. Вернальд не был замечен за продуктивной работой над какими-нибудь важными изобретениями, он лишь выступал в роли руководителя и, порой, ассистента Линды-Жасмин Амьери, увлечённой генетикой и воскрешением мёртвых людей. Сначала он казался Джонс безобидным, но потом доказал, что его пассивность и бессмысленность была крайне богатой почвой для чужих махинаций, зачастую не очень приятных. Поэтому очень быстро милый толстячок превратился в самого  опасного учёного лаборатории, и Сара всячески старалась его избегать. Ей плохо это удавалось.

   Вернальд приподнял голову и увидел вызванную с помощью Хелен учёною. Он усмехнулся и поправил свои прямоугольные очки.

- Вот и вы, моя дорогая, - сказал он необычно официально. - Хелен тебе всё сообщила?

- Смотря что есть всё, - пробормотала Джонс, подойдя к начальнику.

- Ну… У нас не очень много информации, - замялся Вернальд. - Я точно могу сказать лишь то, что они прилетели и решили оповестить нас уже тогда, когда мы ничего не можем сделать. От слова совсем.

- Они прилетели нас уничтожить?

- Отчего это? Ты вернула им остатки… эм, останки их… Они их зачем-то забрали. Вернулись, видимо, отблагодарить. Я так считаю — нет смысла тащиться сюда из далёкого космоса для того, чтобы нас уничтожить. У них есть технологии, позволяющие уничтожить нас оттуда, так что…

- Я поняла. А зачем вам…

   На мостик, уверенно улыбаясь и как-то неприятно хихикая, вышла Линда.

- Затем, что ты… - начала она томным голосом. - Ты, Сара Джонс, известна им с исключительно положительной стороны и…

- А что мне это даст? Участие в этом вот во всём? - перебила её Джонс. - Вы мне дадите дополнительное финансирование? Или я должна просто так с вами таскаться по вне-контрактным делам?

- Не переживай, компенсацию мы тебе соорудим, - улыбнулся Вернальд. - Самую компенсационную.

- Тысяч 50, или, - задумчиво говорила Амьери, подходя к коллегам. - Как ты думаешь, милая, 678 сойдёт?

- 678 тысяч? - удивилась Сара. - Долларов?

- Долларов.

- Не африканских ли часом?

- Смеёшься?

- Никак нет.

- Наших. Зелёных. Такое тебя устраивает?

- Такое да.

   Линда рассмеялась и кивнула одному из операторов.

- Напиши Джонни, чтобы составил чек, - сказала она. - Не будем ждать с бумагами. Их оформление часто занимает много времени. Ты сама знаешь…

   Сара кивнула и чуть поморщилась от того, как Жасмин звала своего любовника, главу отдела мутаций, Джона Евенгейла. В их отношениях было ужасно всё — от манеры разговора, до способа взаимодействия. Все знали, что Джон и Линда имеют между собой нечто более интересное, чем просто совместные проекты. Сын Линды общался с Евенгейлом до самого дня своей смерти и иногда звал его отцом. Однако руководство считало служебные романы неприемлемыми, и любовники всячески делали вид, что никогда не знали друг друга и просто работают вместе. Со стороны это выглядело как любительская постановка в великом театре — работают авантюристы, тяжело, со скрипом, но с легендарной сцены это выглядит как бездарная дешёвка, которую пытаются выдать за шедевр современного искусства.

- Так, у нас будет один гость, - удостоверившись, что оператор отослал сообщение Евенгейлу, продолжила Амьери. - И даже не один, а больше, я должна предупредить — устав не нарушать, не ругаться и не совершать запрещённых действий.

- С Киприс не сосаться, я поняла, - усмехнулась Джонс.

- Сара, что за лексика! - воскликнул Генис.

- Я просто приняла таблетки, - пожала плечами Сара. - Да и вообще настроение у нас тут… Не ахти.

- Ах не ахти? Да, быть может… Но это ещё не всё… - говорила генетик, наблюдая за дверьми, в которые и из которых люди заходили на мостик. Они раздвинулись, и на пороге показался Эрик Грейс, самый главный активист лаборатории, не имевший никакого отношения к науке, но страстно любивший лезть в те области, где он не понимает ровным счётом ничего, и давать советы. Он был молод, хорош собой, но особой симпатии к нему никто не испытывал. В его навязчивой общительности было много неприятной горькой остроты, и временами она вылезала наружу, отчего Грейса было просто невозможно переварить. - Вот и он! Эрик, миленький, где же ты пропадал?

   «Там же, где и всегда.» - печально подумала Сара.

- Там же, где и всегда! - воскликнул Эрик, подбегая к коллегам. - Я был занят своей работой. О! Сара! Как твои дела?

- Я сейчас умру, - буркнула Джонс.

- Да что ты так сразу… Мне казалось, мы не враги… - нахмурившись пробормотал Грейс. - В любом случае, у нас тут визит пришельцев! Но не такой, как обычно. Я так волнуюсь!

- Я тоже! - воскликнула Линда. - А со мной такое нередко бывает… Я про визиты, а не про волнение.

   Эрик громко рассмеялся. Амьери смеялась вместе с ним, а Генис лишь послушно хихикал. Ему было не смешно.

- Ладно… Всё готово к прибытию капитана? - перестав смеяться спросил Грейс.

- Капитана? - удивилась Джонс.

- Ну это ведь капитанский мостик, Сара! Ха, я, конечно, немного оговорился, кхм… Генерала. Генерала сэра Уильяма Максейна, - быстро поправился Эрик.

- Уильяма Максейна? - переспросила Сара, бледнея.

- Да, - кивнул активист. - И ещё к нам обещал заглянуть Ингебейт…

- И он? - поразилась Джонс.

- Слушай, ну крутила ты с ним интрижку, что ж теперь убиваться-то? - хихикнула Линда-Жасмин.

- Интрижку? Он хотел сделать из меня био-робота, а потом взорвал башни торгового комплекса из-за того, что их владельцы отказались устанавливать его систему охраны. Он доказал всему миру, что его охрана лучшая на свете! Но какой ценой!? - возмущённо протараторила учёная.

- Да, эту историю мы уже слышали, - кивнул Вернальд. - Как там наши прибывающие?

- Никак, - буркнул один из операторов. - Пока больше ничего.

- Ничего, так ничего, - улыбнулся Эрик. - Можно посмотреть на камеры… Я вот всегда переживаю, что выгляжу на них, как идиот…

   Амьери в компании мистера Грейса пошла следить за камерами, а Сара осталась там, где стояла, перед пультом и окнами, через которые был виден красивый холл. Джонс не видела ни холла, ни пульта. Её глаза глядели куда-то в сторону, но куда именно она не могла сказать. Таблетки, принятые несколько минут назад плохо справлялись, потому что, как сказал доктор, они помогают лишь тогда, когда их количество в организме при регулярном употреблении увеличивается, а в данный момент оно было минимальным, отчего успокоительные совсем не успокаивали, а напротив увеличивали тревогу и нарастающую панику.

   Сэр Уильям Максейн... Самый страшный человек из тех, кого Саре приходилось видеть. Они встретились, когда Джонс было 7 лет. Тот день она помнит(когда помнит) поминутно, и особенно хорошо помнит как он, тогда ещё чуть менее старый генерал, управлял быстро прибывшими на место войсками...

Глава III
“Много лет тому назад”

   Было невероятно жарко, солнце жгло своими лучами и так высушенную красную землю, слепило людей и заставляло горизонт таять. В подобную жару немногочисленные местные жители не выходили из дома, а туристы, коих было огромное количество, гуляли по улице с таким упоением, словно для полного счастья им не хватало только нескольких часов под палящим солнцем.

   Маленькие домики, созданные по подобию тех, что снимались в знаменитых вестернах, построились на окраине Долины Смерти и явили собой фестиваль «Жизнь ковбоя». Не то чтобы в 1992 году люди не знали о опасности проведения масштабных мероприятий под открытым небом в подобных условиях, но желание окунуть граждан США(и гостей страны) в атмосферу вестерна заставило организаторов отказаться от некоторых мер безопасности. Нет, воды на объекте было достаточно. Но никто, даже самый сумасшедший из организаторов, решивший всё действие фестиваля перенести в пустыню, не подумал о возможности вмешательства со стороны. «Это ведь не зона 51!» - смеялись они. Вот только если космический корабль терпит крушение никто не будет искать никаких зон, чтобы приземлиться.

   Саре было ровно семь. Она ещё не пошла в школу, и это было её последнее лето детства. На фестиваль она приехала с мамой и папой, те решили, что ей обязательно стоит побывать в пустыне. «А тут и повод такой случился — фестиваль.» - улыбаясь, рассказывала подругам Николь Робертос, учёная и очень заботливая мать. Отец Сары, Виктор Джонс, фамилию которого она унаследовала, не разделял её дикого энтузиазма. Ему нравилась идея фестиваля в пустыне, но при этом напрягало нечто другое. «Я имел доступ к некоторым документам, Николь, которые The Silence не хотела бы разглашать. И я немного обеспокоен.» - говорил он Робертос, но она его не слушала. Их не сдерживали узы брака, и поэтому они в любой момент могли разругаться и разойтись в разные стороны, но это так же давало им дополнительную мотивацию не ссориться и выходить на компромисс в любой ситуации. Поэтому на фестиваль они всё же поехали, но с одним условием — после него они поехали бы в Канаду на горнолыжный курорт.

- Папа! - цепляясь за руку учёного, восклицала Сара. - Папа, мы как на настоящем Диком Западе!

- А мы там и находимся, на западе США, милая, - улыбнулся Виктор. - Всё точь-в-точь как много лет тому назад…

- Много лет тому назад? Как в сказках? - радовалась девочка.

- Как в «Стране Озз», Сара, - ответила на вопросы ребёнка Николь.

- И мы увидим торнадо? - испуганно спросила Сара.

- Ну… Торнадо это вряд-ли, - попытался успокоить её мистер Джонс. - Но песочную бурю — возможно. Хотя, ты посмотри какое небо! Шансы минимальные. Всё должно пройти хорошо.

   Небо, на котором и вправду не было ни облачка, выглядело бескрайним океаном, а пустыня была в этом океане необитаемым островом, на который случайно выкинуло потерпевших какого-нибудь крушения.

- Ну и жара тут, конечно, - говорила какая-то пожилая женщина. - Тод, ты взял с собой салфетки?

- Папа, а разве салфетки спасают от жары? - спросила девочка серьёзно.

- Ну… Стариков они всегда спасают, а нас — вряд-ли, - рассмеялся Джонс. - Николь, не отставай!

   Семья двигалась вдоль построенных домиков, приближаясь к месту, где находилась настоящая ковбойская ярмарка.

- А разве у ковбоев были ярмарки? - не переставала донимать родителей Сара.

- Быть может, хотя я лично сомневаюсь, - отвечал ей Виктор. - Николь?

   Мисс Робертос сделала рывок и обняла любимого со спины. Тот вяло ей улыбнулся, а затем мгновенно нахмурился — из-за угла вышел мужчина в военной форме, по выправке и поведению генерал. Он спокойно покрутил свои завитые усики и, увидев остановившуюся семью, негромко рассмеялся.

- Мда, а любителей тишины видно издалека, - сказал он, подходя к учёным. - Не знал, однако, что у вас могут быть дети.

- А разве они не люди? - удивилась Сара.

- Что ты, деточка, - рассмеялся генерал, садясь на корточки. - Просто я думал, что учёным дети противопоказаны. Будет такая малявочка бегать по лаборатории, заденет, не дай Бог, что-нибудь и всё!

- Что всё? - обиженно спросила девочка — военный ей очень не понравился.

- Всё! Никаких больше поездок со всей семьёй по пустыням, никаких праздников… А мне дополнительная морока! Торчать неясно где… - военный встал и задумчиво нахмурился.

- А что? Что-то не так? - осторожно спросила Николь.

- Ну-с… Ничего криминального — ваши видят какие-то посторонние объекты, летающие над планетой где-то в этой местности. Или что-то подобное. Я, как военный, должен следить за народом, чтобы никто не пострадал. А что или кто там летает, вам лучше знать.

   Сара спряталась за отца, не желая больше наблюдать неприятное лицо генерала. Виктор Джонс тяжело вздохнул, а его супруга печально улыбнулась.

- Вряд-ли там что-то серьёзное, Виктор, - протянула она.

- Если бы, Николь, если бы… Посылать военных? Ради чего? - бормотал учёный.

   Сара отвернулась от взрослых и взглянула на небо. В такие моменты, когда её родители говорили с другими взрослыми о своих взрослых делах, она хотела улететь далеко-далеко в космос и найти в холодном неизведанном чёрном пространстве самый далёкий астероид(или комету, а лучше всего одинокую планету), чтобы остаться там жить. На голубом небосводе не было видно звёзд, ведь ночь ещё не настала, зато прекрасно было видно солнце. Круглое, мерцающее, такое большое и горячее…

   Взрослые говорили о чём-то, а Сара, постепенно отдаляясь от них, как бывало всякий раз, когда она смотрела на небо и отправлялась в воображаемое приключение по космосу, думала о том, почему солнце светит днём, а луна ночью, и почему небо сейчас голубое, иногда разноцветное, а потом и вовсе чёрное. И почему солнце так странно увеличивается, словно падает на Землю…

- САРА!

   Поднялся сильный ветер, но он, на удивление, был очень и очень холодным. Этот момент отпечатался в памяти Джонс максимально ярко — крики людей, громкий шум, а затем сильный удар. Она отлетела в сторону дома, находившегося по другую сторону улицы и у неё очень сильно болела голова. Яркая вспышка. Жуткий треск и неприятное шипение. Всё вокруг задрожало, завибрировало, и одновременно с этим затуманилось. Кругом был лишь белый воздух, пахнущий то ли пластиком, то ли металлом. В ушах словно сработала пожарная сигнализация, всё, что слышала Сара — это непонятный писк.

   А потом появились они. Тени. И неописуемый крик.

- САААААААРААААААА….

   Голос матери звучал искажённо, словно был записан на испорченную кассету и его пытались проиграть. Он то становился невероятно высоким, то чрезвычайно низким, то тянулся, то прерывался, а то и вовсе пропадал, а потом начинал звучать вновь.

   Тени. Они медленно двигались в белом тумане, и становились всё ближе и ближе… Сердце девочки стучало так, как обычно стучит поезд, несущийся на всей скорости сквозь тёмный страшный тоннель.

- САРА!

   Девочка вжалась в деревянную стену домика, ставшую такой мягкой, словно одеяло, и прерывисто дышала, не зная, что делать. Можно было пытаться убежать. Но что если они… А кто эти они? Эти странные тени? Чёрные, как ночь. Если они поймают? А если не бежать, то вдруг они подойдут и увидят и…

- Сааааааааааа…. - зашипел кто-то. - Саа…

   Тени становились отчётливее. Они представляли из себя необычные фигуры, похожие на фигуры обычных людей, только немного подтаявшие в нескольких местах — словно они были сделаны из пластика, и какой-то хулиган поднёс их к огню, чтобы изуродовать.

- Сааааа…. Сааааа….

   Тени двигались и говорили. Их было трое — три странные тёмные тени. И они стояли почти у самого носа маленькой Сары Джонс.

- Сааафх.. Фхл… Рш… Рьщ… Сархшааа…. Глра… А…

   Одна из теней опустилась к девочке, и нависла над её лицом. Белый туман будто рассеялся, и Сара смогла разглядеть тень во всех деталях, вернее даже не тень, а того, кто ей являлся. Он был бледен, как вампир из фильмов ужасов, его лицо было похоже на человеческое по размерам, но выглядело более худым и измученным. Часть лица свисала вниз непонятным чёрным желе. Единственный глаз был похож по цвету на сине-фиолетовый попрыгунчик, а по форме на очень аккуратный овал. У тени были волосы — у корней они были иссиня чёрные, а на кончиках, в том месте, где пылал красный огонь, побелели. На пришельце была какая-то чёрная униформа. Она была похожа на те костюмы, что Виктор Джонс делал в The Silence – не блестящая, облегающая, разделённая на части, и на вид очень прочная.

- Сарглххааа? - вопрошала сохранившаяся половина лица. - Саа?

- Сара, - тихо прошептала девочка.

   Пришелец странно закрутил головой, словно пытаясь уловить тот звук, что только что произнёс ребёнок.

- Са….? - из белого тумана появилась рука, напоминавшая сломанную ветку большого чёрного дерева. - Саах… Сааахе…

   Рука дотронулась до груди пришельца. Сара сильнее вжалась в деревянную стену.

- Джшехуэ, - произнесло создание. - Джшэхуэ.

- Дж…

- Сааахглр… Сахглр… Джшэхуэ. Джшэхуэ, Сахглра…

   Девочка вздрогнула.

- Это… Это твоё имя? - спросила она чуть громче, чем до этого. - Дже… Джек? Т-тебя з-зо-зовут Джек?

   Рука-ветка опустилась вниз. Пришелец повернул голову на левый бок, и его рот, почти не заметный на первый взгляд, растянулся и стал похож на длинную чёрную нитку.

   Две тени, стоявшие рядом, медленно двигались вперёд, туда, где была ярмарка. Они шагали неловко, передвигаясь на ощупь.

- Сааха… Саах… Сеее…

   Из спины пришельца к девочке стал тянуться странный тонкий отросток, сиявший ярким голубым цветом.

- Сшх…

   Сара дрожала всем телом и почти не понимала, что происходит. Она видела всё, но не верила и не могла понять. Небо, только что перед ней было светлое небо, прекрасное свободное небо! А теперь небо, или что-то такого же цвета, тянется к ней какой-то длинной палочкой, сделанной, наверное, из пластилина.

- Саааа…

   Неясный отросток коснулся плеча ребёнка, и Сара мгновенно перестала дрожать. Она почувствовала странное тепло и чувство, напоминавшее то, что она испытывала, когда открывала подарки на Рождество. Нежное и очень приятное…

   Чёрная ниточка, растянувшаяся по всему бледному лицу, за исключение той части, что свисала вниз, немного расширилась.

- СТОЯТЬ! - крикнул кто-то.

   Раздался выстрел. Создание резко изменилось — почернело и покрылось колючками. Оно мгновенно отпрянуло от девочки и на мгновение потерялось в белом тумане.

   Выстрел, ещё один. Началась пальба. Одна из теней упала и словно растаяла. Осталось две. Они хаотично двигались, а потом…

   Потом подул холодный ветер, и туман рассеялся.

   Воздух горел, земля трещала, словно угли в камине, а небо… Небо сияло, глубоко раненное бело-чёрной полосой дыма. Всё вернулось на свои места — построенный городок, пустыня.

   Но в пейзаже появились новые детали.

   Они его испортили. Навсегда.

Глава IV
“Неизменный”

   Сара медленно пришла в себя. Её сознание окончательно возвратилось тогда, когда на мостике раздался неприятный, но очень хорошо ей знакомый голос. Это был голос Уильяма Максейна, генерала ВВС США, участвовавшего во многих военных операциях Америки и имевшим прямое отношение к делам «особого» характера. С их последней встречи военный постарел, похудел и немного вытянулся. Его короткие волосы покрылись сединой, как и закрученные по старой(или уже новой) моде усы. Под вечно блестящими глазами, напоминавшими чем-то глаза крысы или петуха, большой компанией веселились морщины, а на щеках почему-то образовались впадины.

- Добрый день, господа учёные, - улыбнулся генерал. - Я не опоздал?

   Линда громко рассмеялась и бросилась обнимать гостя. Тот сразу попятился и жестом показал свою неготовность к близкому контакту. Сара вздрогнула — образ старика и все его движения были для неё олицетворением тёмного прошлого, и вызывали не самые приятные чувства.

- Сара? - одёрнул замершую на месте девушку оператор. - Вас просят пройти в холл.

- Уже? - ещё сильнее развеселилась Амьери. Генис подошёл к неё и словно спрятался в её тени, готовясь в любой момент сорваться с места и проследовать в холл.

- Да, сэр Уильям, вы подоспели как раз вовремя. И как вам это удаётся? - улыбнулся Эрик Грейс.

- Случается… Знаете, я был достаточно везуч, чтобы не будучи поданным королевы, стать сэром, так что… - усмехнулся военный. - Везде преуспеваю.

   Учёные, окружив прибывшего к ним генерала, принялись обсуждать дела лаборатории и достаточно быстро направились к выходу с мостика. Сара медленно поплелась за ними, погрузившись в густой туман раздумий.

   Белый коридор показался Джонс бесконечным. Она упорно шла по нему, слышала, как среди его стен раздаются громкие шаги небольшой группы заинтересованных в чём-то абсолютно абстрактном людей, даже слышала отрывки их бессмысленного разговора, но не могла понять почему время и пространство, не как всегда, движутся в замедленном режиме, будто сильно устав от обычной быстротечной жизни.

   «Этот человек...» - беззвучно двигала губами Сара, и её сердце резко сжималось при каждом новом движении. «Этот человек… Этот человек!»

    Уильям Максейн, 64 года от роду, родился в маленьком городке в штате Мэн, вырос в благополучной семье, трижды был женат, имеел несколько внебрачных детей. Живёт припеваючи, счастливо, несмотря на все те ужасные операции, проведённые под его руководством, не стесняясь показывать свою важность везде, где только можно и нельзя. Его личность Сара могла охарактеризовать одним словом — топор. Характер у Уильяма, как считала Джонс, был тяжёлый, в некоторых местах острый, а где-то совершенно тупой, при этом неуравновешенный и совершенно не изменяющийся с годами. Сара считала его чудовищем, и небезосновательно, однако её мнение мало кто разделял, разве что Кларокс, но он был ещё хуже "топора", и с ним Джонс определённо не хотела бы обсуждать генерала Максейна.

   Коридор быстро кончился, словно всё то время, что тянулось, как мёд или раскалённое до бела железо, ничего не значило или вовсе не существовало. Двери в холл разъехались влево и вправо, и большой, красивый, выполненный, как и вся лаборатория, в особом научно-деловом стиле, зал предстал перед глазами учёных. Они нередко бывали здесь, но каждый раз в холл их приводило нечто экстраординарное. Такое необычное, что вся прекрасная утончённость этого места уходила на задний план — она была обыденностью на фоне того, что происходило внутри помещения, что разворачивалось в его четырёх стенах.

   Холл занимал два с половиной этажа, как некоторые особые комнаты для испытаний, что было достаточно много. Его белые стены были украшены вертикальными дубовыми балками, уходящими от пола к потолку, а так же картинами знаменитых художников, находящихся в современных рамах. Пол был на удивление дорогим — это был аккуратный паркет. Его в нескольких местах покрывали зелёные узорчатые ковры с махровыми хвостиками. Мебель, стоящая в зале уже много лет, была родом из 40-ых, поэтому случайный гость лаборатории(коих не бывало за всю её историю), попав в холл, мог бы подумать, что переместился во времени. У правой стены(которая для нашей группы учёных была левой) находился большой водопад, уходивший в миленький фонтан. В целом холл оставлял у всех приятное впечатление. А вот то, что в нём обычно происходило…

   Учёные дошли до середины холла и встали в ровную линейку. Все они, за исключением Сары, сияли от радости. Даже генерал, не имея никакого отношения к науке, изображал из себя довольного и представительного жителя Земли. К ним навстречу, из главного входа, не торопясь, с какой-то осторожностью(или культурной элегантностью?) вышли пришельцы, коих во всём космосе боялись многие. Не все, но многие. Вернее сказать, почти все, за исключением храбрейших единиц, либо не чувствующих страх по некоторым физиологическим причинам, либо одержимых в своей храбрости. Их раса считалась одной из самых опасных в круге двуногих(так называлась зона, в которой находились планеты, населённые двуногими созданиями), и не зря — вандемарцы, а именно они решили посетить Землю в этот день, были стойки к любым чувствам, потому что просто их не испытывали(любую сильную эмоцию, если такая появлялась, они могли почувствовать только после нарушения работы какого-либо органа), и из-за этого были крайне жестоки. Их жестокость и природная сила дали возможности вандемарцам развить технологии, позволившие им стать сильнейшими в космосе. Конечно, борьба за первенство в развитии шла между десятками инопланетными расами, но вандемарцы чаще всех одерживали в этой борьбе верх. И вот они, самые страшные создания далёкого космоса, стояли перед землянами. Высокие, худые и бледные, как снег, облачённые в длинные чёрные костюмы, напоминавшие одежду героев фильма Матрица, они навеяли Саре ещё одно воспоминание. Не менее болезненное, чем предыдущее.

   Неизменно противное. Неизменно ужасное. Неизменно её. Такое же, как и много лет до этого...

Глава V
“Его Высочество Ламэр”

- Nevlerm en lever, - произнёс вандемарец, лицо которого выглядело элегантнее всех. Он был ниже своих сородичей, но это не мешало ему быть таким же уверенным в себе. - Иль как говорят на ваш планета — Добрый день.

   Голос пришельца был приятным на слух, но то, как он говорил, громко и медленно, словно он заучил свою речь заранее, немного сбивало с толку. Учёные видели многих пришельцев, но таких ещё не встречали. Обычно общались прибывшие с помощью переводчика, и лишь единицы пытались выучить английский. Одной из тех единиц оказался наследный принц Вандемара, Его Высочество Ламэр Элвандэустон.

- Добрый, - пробормотал Генис. - Добрый день, мы очень рады вас видеть, я… Кхм… А… Давайте начнём всё по нашим людским традициям просто. Вы не могли бы представиться, пожалуйста? Тогда я мог бы обратиться к вам в более почтенном тоне и...

- Благодарен, - кивнул инопланетянин. - Lamer Elvand eu Stone, принц Вандемар, его следующий король.

- Какая честь для нас, Ваше Высочество, что вы нашли время посетить нас, - говорил Вернальд чуть более уверенно, стараясь максимально показать своё почтение гостю.

   Сара с трудом слышала слова, что летали в воздухе, её нездоровый разум был занят совсем другим: высокий силуэт, такой знакомый, но такой далекий, какой-то забытый, туманный. А его голос! Этот голос, его тембр, его скорость, его глубина, то, как пришелец брал дыхание, его дикция — всё было так хорошо известно, изучено до мельчайших деталей, и Саре даже казалось, что вот сейчас, сейчас он, захрипев, произнесёт: «Джэхуэ...» Но он говорил другие слова. И эти слова были простой формальностью. Конечно, формальностью. Ведь глаза принца изучали не тех, кто читал ему много раз переписанные речи восторга и восхищения, не тех, кто чуть ли не бросался ему на шею, а, напротив, ту, что стояла в стороне, её, находящуюся в непроглядном тумане. Его не по-человечески заинтересованные, преданные глаза пронзали её брошенную душу насквозь. Но почему? Почему? Джонс начала задыхаться. Перед ней предстал длинный коридор, залитый постоянно мигающим светом и громким звуком сирены.

- НАРУШИТЕЛЬ! НАРУШИТЕЛЬ!

- ДЖЕЕЕК!

   Поворот, ещё один, и вдруг всё резко смолкло. Наступила тьма, и в этой кромешной тьме неярко заиграли всеми цветами радуги полу-прозрачные кнопки. Одна из этих кнопок, красная, располагавшаяся на боку пульта, третья от конца, горела ярче всех. Права рука Сары Джонс лежала на пульте, а левая застыла в воздухе, словно кто-то подвесил её за невидимые ниточки к потолку.

- ...и молнии, конечно же. Мисс Джонс, прошу, продемонстрируйте, как электричество воздействует на образец, - говорил сухой жёсткий голос.

   Левая рука дрогнула и подлетела к красной кнопке, на которой был нарисован значок молнии. Указательный палец удобно лёг на выпуклую внутрь поверхность, но не мог сделать простое движение. Нажать. Всё тело Сары дрожало, по лицу, кажется, начинали бежать слёзы. Дыхание спёрло, все мысли спутались, и вдруг кто-то резко навалился сзади, дотронулся до её руки…

- Разряд! - скомандовал голос, и кнопка, словно сама по себе, была нажата. - Ох, как вы видите, экземпляр…

   Сознание снова закачалось из стороны в сторону, словно качели на детской площадке, и пульт с миллионом цветных кнопок пропал. Вокруг стала невыносимо громко играть музыка. Музыка, не имевшая ни ритма, ни мелодии. Такая музыка, которую и слушать не хотелось бы.

   Туман рассеялся, и Джонс ненадолго вернулась в реальность. Фигуры на шахматной доске сменили её положение — вместо двух расположенных напротив друг друга линий образовались небольшой круг и что-то возле него. Этим чем-то была Сара и какой-то вандемарец в белом, вошедший в холл во время разговора Ламэра и Линды. Он выглядел чуть иначе, нежели принц и его свита — расслабленный, будто весёлый, немного взъерошенный. Или это рыжий цвет волос так сбивал с толку? Другие вандемарцы носили тёмные волосы.

- ...и чем закончился ваш экспэримэнт? - спросил он, в такой же манере, как и его принц, но чуть менее возвышенно.

- Я… - начала Сара и обнаружила, что не контролирует ни свои движения, ни свою речь. - Я получила желеобразную жидкость синего цвета, свойства которой мне, пока что, не удалось узнать.

- Интересно, - улыбнулся вандемарец. - Lewer on gellen.

- Что бы это значило? - пробормотала Джонс, и её собеседник её не услышал.

   Фигуры начали движение — белые и чёрные, объединившись для создания чего-то общего, начали идти в сторону конференц зала. Сара и её внезапный спутник последовали за ними, замыкая цепь необычно связанных друг с другом случайностей. Они шли, не наступая на пятки ведущим, и их мало кто мог(и хотел) услышать.

- Я не представил себя, - спохватился рыжий пришелец. - Gernell Lemingson, учёный.

- Очень приятно, Сара Джонс, - пришла в себя девушка и протянула ему руку.

- Я знать, - улыбнулся Лемингсон. - Все знать.
- А почему? - спросила Джонс, опуская не пожатую руку.

- Вы не знать? Helemeh, lemar… Orn de valen. Его Высочество Ламэр был спасён вашим gerzett… Эм… Вашими действиями.

- А что я такого сделала? Я, насколько помню, никого не спасала, - ответила Сара, и, как только её шумная голова произнесла последнее слово, она резко вспомнила про останки и компенсацию в размере 678 тысяч долларов.

- Вы… Melleh… Вы вернуть его жизнь, - немного смутившись, насколько это было возможно для вандемарца, ответил Гарнелл. - Его… Я, наверное, не стоит говорить… Эм… Вы отдать нам то, что иметь связь с его внутренний код, и это его спасти.

- В каком смысле?

- Enne helle wenaun er… Кхм… Его Высочество и его внутренний код…

- Начнём с того, что я не знаю, что такое внутренний код.

- О! Это… Хм… Все организмы состоят из клетка. А в клетка…

- ДНК, да? Я угадала?

- Дн… Len on… Да! Какой странный способ назвать внутренний код. Но, не важен. У них был схожесть и…

- То есть тот, чьи останки я вам передала, имел с ним какую-то связь? Их ДНК было схожим?

- Len, newe…

- Они были родственниками?

- Это… Hger new pass. Не могу сказать.

- Но… Если мыслить логически, то…

- Venel o venl. Не могу говорить.

- Хорошо, но как…

- Вы спасли его. Это огромный действие в пользу Вандемар и его народ. За это мы вам благодарен.

   Гарнелл снова изобразил улыбку, и Сара тяжело вздохнула. Её обуял странный интерес к тому, кто был (ещё не доказано, но теоретически) связан с Джеком и его останками в частности. С её любимым Джеком. Возможно, поэтому голос Ламэра, его манера разговора, его лицо, его образ, всё то, что она потеряла, и так сильно хотела обрести вновь, показалось её до боли знакомым.

- А что для вандемарцев благодарность? - спросила Джонс и удивилась, откуда знает как зовут их общих с лабораторией гостей.

- Herlen werel en on, - ответил Лемингсон. - То есть… Привязанность, верность… Я не могу найти слов.

- Спасибо, - отрезала Сара. В её пустую голову, в её скучную жизнь, словно в сухой хворост, лежащий среди засыпанного листвой леса, ворвался огонь интереса. Живой, горячий, до ужаса обжигающий, но такой, какой посещал её во время взаимодействия с ним, с Джеком. С умершим Джеком, с Джеком, забравшим у неё всё светлое и прекрасное. Неужели он решил к ней вернуться?

   Двери в конференц зал, который был достаточно велик, и напоминал больше аудиторию какого-либо университета, открылись. Учёные, а так же их инопланетные гости, заспешили внутрь. Садясь на одно из кресел, расположенных на пятом ряду, Сара, чуть повеселев от захватившего её чувства азарта, почему-то резко обернулась, будто кто-то схватил её за руку. Что-то заставило её взглянуть в сторону. Но что? Времени на размышления не было — в этот самый момент, когда она обернулась, её ищущий взгляд пересекся с взглядом того, в чью сторону были обращены её мысли. Глаза принца Ламэра были задумчивыми, в них таилось что-то неземное, но такое приятно знакомое. И это что-то мгновенно уничтожило туманную усталость, нависшую над Сарой Джонс, и наполнило её голову немыслимыми переживаниями.

Глава VI
“Eleris an Devaris”

   Не многим приходило это в голову, но, с другой стороны, какой другой народ кроме вандемарцев решился бы открыть ящик Пандоры перед ничего незнающими инопланетными учеными, да и тем более в первый день знакомства? Вандемарцы поступили храбро и одновременно с этим абсурдно, но при этом очень сдержанно, такова была их природа. Тем более на такие выходки у них была очень веская причина - они хотели показать свою благодарность. Именно она лежала в основе их прибытия, и она руководила их тяжелыми бесчувственными телами и заставляла жертвовать своей безопасностью: жизнью единственного здорового наследника и независимостью всей планеты. Вряд ли они доверяли землянам, нет, нет, скорее всего напротив. Однако высказать, выразить в рисунках свою благодарность они были обязаны. Особенно Ламэр.

   О чем же шла речь? Сара не сразу поняла ради чего вандемарцы устроили всю эту шумиху, а потом задумалась. Перед ее глазами, и перед глазами ее пустоголовых коллег проносились буквы вандемарского алфавита, в пространстве бегал голос автоматического переводчика, и в целом это все выглядело как школьный доклад о какой-то планете. Очень углубленный доклад. «Eleris an Devaris», иными словами «Основа всех основ».

   Послание вандемарцев было просто - мы хотим выразить свою благодарность, рассказать о себе и предложить вашей скромной цивилизации сотрудничество. Из вежливости. Но увидеть его сквозь поток чистой и непростой при этом информации было нелегко.

   Сара думала. Сначала она неотрывно смотрела на галлограммы, во всех красках (точнее говоря во всех оттенках синего и голубого) описывающих все прелести далекой планеты, находящейся в одной биологической зоне с Землей. Потом, когда речь зашла о населяющих ее существах, имеющих разум, она, сначала незаметно для самой себя, начала оборачиваться и смотреть на принца и его свиту, а потом уже сознательно сравнивать неземной образ, предстающий перед ней каждый раз, как она поворачивала голову направо, с сухими фактами, сложенными в красивую презентацию.

   Получилась забавная штука. Штука, потому что Сара никак иначе не могла воспринимать навалившиеся на неё чувства. Штука... Простое изобретение, такое, какое можно разобрать по частям и переделать. Или другая? Джонс уже с трудом различала слова неживого переводчика, несмотря на то, что говорил он чётко, громко и достаточно медленно, как все вандемарцы. Теряясь в потоке мыслей, чувств и воспоминаний, ученая бормотала себе под нос одно и то же слово.

- Штука, штука, штука... - неустанно шептали ее губы.

   За что? Почему? В её голове возобновилась война за независимость от прошлого, но, как обычно, шла она с переменным успехом. После прорыва в стан врага, войска прошлого ворвались в главный штаб революционеров и наставили дула своих ружей на зачинщика революции, препарат психотропного действия с накопительным эффектом, как вдруг революционер выдал «штуку», о которой никто не мог и подумать. Не было времени. «Штука» разрушила кабинет, в котором происходило действие, уничтожило декорации времён войны за независимость США, и отмотала маховик времени назад. Снова.

- Как он сказал? - спросил женский голос в полной темноте. - ЭлЭрис ван ДамАаарис?

- ЭлерИс ан ДеварИс, - произнесла Сара. Раздался звук ходьбы карандаша по бумаге. Вскоре карандаш закончил свой маршрут.

- И что это значит? - уточнил голос.

- Основа всех основ, - откуда-то издалека раздался нежный детский голосок.

- А ты откуда знаешь? - с какой-то обидой и ненавистью спросил сухой женский голос.

- Мой тоже говорит. Но он общается с помощью синтезатора… По нотам.

- Ах по нотам…

- Да. Люциус сказал, что это удивительно.

- Очень мило, очень мило. Но мне плевать. Если эти твари разумны, то у нас могут быть проблемы.

   Карандаш снова начал наматывать круги по знакомой местности, представлявшей из себя тетрадный лист. Теперь он уже не ходил, а бегал, но как-то странно, словно устало. Или нехотя.

- На, - послышался шелест бумаги, а потом чья-то холодная рука вручила Саре оторванный лист, изученный активным карандашом. - Это отнесёшь Евенгейлу.

- А я? - спросил детский голос. Его хозяйке было 14 лет, но он всё равно принадлежал ребёнку. Ребёнку Агентства, пожирающего на тот момент ещё не весь сказочный мир Тёмного Квартала, но уже достаточный обрывок его жизни. Достаточный, чтобы растить слепых рабов жуткой и жестокой системы. - Что мне делать?

- Кхм… - раскашлялась женщина, холодная рука которой вновь взялась за карандаш. Сара не помнила почему её тонкие холодные руки ей так запомнились. Кажется, в голову врезалось ещё имя. Брэтта Бэкит. Она чем-то напоминала ей Хелен, и не только из-за цвета кожи, на него Джонс редко обращала внимание, а из-за бровей. Брови Киприс иногда хмурились, а брови Брэтты находились в таком положении постоянно и копировали форму бровей подруги Сары и их поведение не боясь ничего. Даже высшего суда.

   Кашель застрял в горле миссис Бэкит и темнота рассеялась. Сара стояла перед стеклом. Это было стекло камеры для опытов. В этой достаточно просторной камере, странно повернув голову влево и прищурившись, хотя на черном, почти желеобразном, лице это было почти не видно, стоял вандемарец. Сейчас Джонс уже знала, что он вандемарец. Но тогда не могла даже представить…

   Его тощие пальцы обнимали стекло, оказавшись прижатыми к нему вплотную, а тёмные, живущие своей собственной жизнью, глаза плохо различимо поблёскивали. Воздух вокруг него дрожал, так же, как дрожала молодая учёная.

- Eleris an Devaris, - слышала Джонс неразборчивое бормотание. Стекло хоть и не выглядело толстым на первый взгляд, но являлось достаточно плотным чтобы искажать все звуки, доносившиеся из камеры. - Eleris. An. Devaris.

   Джек хотел остаться в живых. Он просил у землян книгу их истории, чтобы показать свою заинтересованность в их существовании. Он показывал покорность. Но они этого не поняли.

   Обессиленная черная рука отлипла от стекла. Свет потух. А из глубины сознания раздалось эхо.

-Штука… Штука…Штука...

   Эхо усиливалось.

- Штука… Штука… Штука...

   Сара была готова открыть глаза и вырваться из очередного приступа, но он не хотел заканчиваться. Он был вызван не болезнью, а препаратом. Парадокс.

- Шутка… Штука… Шутка…

- НАРУШИТЕЛЬ! НАРУШИТЕЛЬ!

- …Разряд.

   Свет заполнил её глаза очень резко, неприятно. От этого Джонс быстро подняла голову, что-то хрустнуло в её шее, и, дотронувшись до неё и ощутив себя в реальности, девушка увидела рыжего учёного, с которым говорила ранее. Она его не узнала.

- Значит вы показать нам лабораторию с ним'len? - спросил он, и от его слов Саре стало не по себе.

- А? - тихо спросила она.

- Я вижу, что вы говорить a'lanell'a, но я не слышать, - Гарнелл показал на уши. - Слишком тихо.

- Слишком тихо? - попытавшись говорить громче, спросила Сара.

- Я вас не слышу, vellnear, - покачал головой учёный. - Вы glen? Состояние покоя?

- Но он слышал… - пробормотала Джонс, и её сердце замерло. Джек упал с большой высоты. Джек говорил, что он был dell a velnern, но что это значило Сара не могла вспомнить.

- Сара! - окликнул учёную Вернальд Генис. - Иди ко мне, пожалуйста.

- Glen? - ещё раз спросил Лемингсон, но Сара его не поняла. Она кивнула, поднялась со стула и слегка качаясь подошла к Генису.

   Он удивлённо поднял брови, но ничего не сказал. Рядом с ним, как вдова миллиардера, стояла Линда, сжимая в руках какую-то металлическую пирамидку, пронизанную сине-голубыми ниточками, бегущими вверх. Амьери молча улыбаясь взяла Джонс под руку, и, махнув принцу, повела её по незнакомым коридорам родной лаборатории туда, где всё и случилось.

Часть 2
Туман

Глава VII
“Птица в клетке”

   Сара плохо помнила, чем закончилась ночь прибытия вандемарцев. Экскурсия по до боли знакомым коридорам уничтожила все возможные воспоминания и воспрепятствовала появлению новых. Джонс так же не могла вспомнить, как она из брюнетки превратилась в блондинку, и произошло ли это до или после 9 января. Помимо этого загадкой стало появление(или предыдущее отсутствие) очков на столе учёной. Она даже иногда находила их на своём носу, отчего её состояние только ухудшалось.

   Таблетки не помогали. В хаотичный мир простых, но при этом очень запутанных, людских переживаний ворвался чёрный и абсолютно гладкий вандемарский шар. Или это была сфера?  Всё одно — вандемарский порядок начал борьбу с хаосом, и земные технологии и химия в частности перестали справляться. Справлялись ли они до этого? Это вопрос, на который не было ответа.

   Учёная начала чувствовать себя(свои ноги и руки, а так же голову, что было крайне странно) более отчётливо 30 января, когда посреди обычного научного быта произошло ЧП. Так же неожиданно, как и много раз до этого. Потом всё снова стихло, но момент пробуждения был максимально ярким.

   ...Джонс стояла возле двери в свой рыжий кабинет, рядом с ней, вертя в руках ключи, что-то громко говорил заведующий отделом Датсоун.

- Да, и ты меня должна понять, Джонс, - распинался Питер со свойственной ему раздражительностью. - Ты не птица в клетке, тебя здесь никто не держит. Что-то не нравится — ты марш в бухгалтерию… Или куда там надо относить заявление? И никаких проблем ни нам, ни тебе. Всё ясно?

- Угу, - кивнула Сара. О чём он говорил? Что случилось на этот раз? Сознание оттеснило эту ненужную информацию куда-то далеко-далеко к мусорному ведру ненужных и опасных событий и очень быстро забыло.

- И! - чуть отойдя и мгновенно обернувшись, воскликнул молодой человек. - Никаких контактов с принцем!

- Да если бы это я к нему лезла, - пробормотала учёная и зашла в кабинет.

    В кабинете она застыла на одном месте, пытаясь понять, что она только что сказала и что это значило. «Eleris an Devaris» давно потерялся в тумане её разума, хотя иногда всплывал в самый ненужный и неудобный момент. Но почему ей запретили общаться с принцем? Она так сильно к нему лезла? И почему…

   Джонс перестала думать. Ей так советовал врач. Он, сидя в большом кожаном кресле и задумчиво крутя в руках солидную тяжёлую зелёную ручку, своими белыми скрипучими зубами произнёс: «Если в голову лезут лишние мысли, вы должны их подавить.» Тогда Сара мгновенно подумала что будет делать, если не подавит мысли, а ими подавится, или наоборот если подавят её. Врача это не устроило и он сам её подавил, выдав новые таблетки, которые работали абсолютно халатно и бездарно, спустив рукава. Но этот скрежет зубов…

- Хватит! - подойдя к столу и увидев на нём какую-то квитанцию, вскрикнула Сара.

   Пора объявить бойкот этому туману неясности и начать работать. Или продолжить. В любом случае, нельзя бродить по не внушающим дорожкам сознания. Нельзя поддаваться на провокации!

   Убрав со стола квитанцию, Джонс достала выданный ей на время ключ от аппаратуры и принялась работать. Впервые за долгое время у неё были средства на эту работу. О желании и возможности хоть что-нибудь запомнить речи не было. Всё нужное и ненужное Сара записывала в блокнот, специально положенный на крышку анализатора, представлявшего из себя большой металлический ящик, стоящий возле стены, с круглой дверцей посередине. Датсоун обещал когда-нибудь вживить несчастный аппарат и сделать его пользование доступным в любой момент времени, но это были только слова. Работать приходилось с подобием стиральной машины — открыл, поставил, запустил. Вынул. И всё по новой. Пока машина не откажется работать.

   Сара очень быстро изучила предыдущие записи и принялась пытать разноцветные колбочки. Их содержимое было создано мини-роботами, которых Джонс с любовью звала робукашками. Эти роботы появились случайно, из-за сбоя во время эксперимента. Их размер был около сантиметра, если не меньше. Робукашки умели воспроизводить сами себя и создавать различные жидкости разной вязкости и цвета. Воду, машинное масло и кислород определить было легче, чем неизвестные до этого вещества. Однако останавливаться на известном Сара не собиралась, при любом удобном случае она брала в руки эти колбы и…

   Анализатор шумел, как стиральная машина, и учёная удивлялась, почему его содержимое не крутится, как, например, карусель. Попытка избавится от лишних мыслей привела к тому, что размышления Сары стали крайне отрывистыми. Ей это не сильно нравилось, но это было куда лучше ежесекундных атомных взрывов, так часто происходивших в её голове.

   Да, она просто сидела и смотрела на то, как анализатор невидимыми лучами пронзает синие и оранжевые колбы, как меняются цифры на индикаторе температуры и как жидкости не меняются. Около получаса.

   А потом туман рассеялся.

   Соловей вырвался из клетки и понёс свою веселую песню по миру, желая рассказать всем и каждому о том, что он увидел.

   А увидел он следующее — в дверях, странно держась за стену и как-то неприятно белея, стоял его высочество Ламэр. Выглядел он неважно, учитывая тот факт, что из его грудной клетки на белый пол лилось что-то тёмное. «Кровь, наверное...» - подумала Джонс и внезапно вспомнила всё, что случилось за последние дни.

Глава XVIII
“Королевский каприз”

   Существует мнение, что взгляд человека имеет в себе столько силы, что способен убить, влюбить и ещё много чего интересного. Но это взгляд человека. Что может взгляд вандемарца людям неведомо. Или уже ведомо.

   Его глаза преследовали Сару всюду. В отражениях, в пустых коридорах и даже в её собственной голове. Вероятно, это всё случалось из-за того, что Джонс видела в Ламэре копию(или отражение) её старого друга. Они ведь правда были похожи, если не являлись одним и тем же шаблоном, созданным реальностью просто так, от скуки. Тем более Гарнелл же сам сказал… Внутренний код. Это не давало Джонс покоя. Девушка пыталась вспомнить о том, что ей говорил Джек. Говорил ли он о том, что у него был брат? Или что он связан с королевской семьёй Вандемара? Говорил ли он о Вандемаре в целом? Хоть что-то? Хоть слово? Но она не могла вспомнить. Кругом были лишь глаза. Глаза. Глаза. И ничего больше. Никакого спокойствия.

   Ах, если бы всё закончилось так просто — глаза улетели бы на Вандемар, например, и никогда бы оттуда не вернулись — но Ламэр никуда не улетал целых 3 недели. И всё это время смотрел. И не только.

   Саре присылали письма. Не такие, какие писал и получал тот же Эльвентиус Даркшейд в далёкой Англии, а другие. Простые записки на маленьких квадратиках. Эти записки-письма-послания обычно состояли из нескольких слов и не несли особого смысла. Написаны они были от руки каким-то непонятным почерком. Он был вроде бы аккуратный, но писал так, что казалось что он ни то не знает буквы, ни то давно потерял трудоспособность. Все слова были написаны сверху вниз. Первая буква всегда находилась вверху, последняя внизу. Если слов было несколько, то они писались в ряд слева на право. Но никогда ни одно слово не было написано в строчку. Удивительное дело.

   Что именно означали эти послания Джонс поняла в районе 15 января. Понимание пришло сразу после последнего письма, на котором после слова, уже привычно написанного в столбик, стояла точка. «Так это было предложение!» - воскликнула Сара. И не ошиблась.

   Кто писал учёная пока не могла сказать, но писал он о любви.

   «Если эта планета подвластна правилам о тех же, то я иметь честь и совесть просить вас стать сестрой этого трона от слова живая виллиса.»

   Сначала Саре нужно было понять о каких виллисах шла речь. Потом, когда оказалось, что речь идёт о невестах, не доживших до своей свадьбы, слово «живая» стало радовать больше, чем до этого. В итоге Джонс поняла, что послание неизвестного было предложением брака. Но о каком браке может идти речь, если учёная ни с кем не крутила интрижек? Ни с кем не общалась настолько близко…

   Позже выяснилось, что отношения у неё были. Для неё это было сюрпризом, но натура вандемар настолько загадочна и непонятна нам, землянам, что удивляться нечему.

   ...Глаза пришли в полтретьего, после обеда, когда Сара занималась своими колбочками. Она  записывала результаты облучения в анализаторе и думала о чём-то своём, если думала, конечно. Ведь если бы хоть кто-то, помимо его величества, подошёл бы к ней в этот момент и спросил бы: «О чём думаешь?» Она бы не смогла ответить. Джонс была увлечена переписыванием едва знакомых букв английского алфавита, и лишь когда тень упала на её работу, подняла голову. Глаза смотрели на неё так же, как и при первой встрече. С интересом.

- Nevlerm en lever, - произнёс Ламэр, не теряя своей элегантности. - Я вас не отвлечь?

- Нет, наверное, нет, - ответила Сара. Она, как и вся лаборатория, уже привыкла говорить достаточно громко, чтобы вандемарцы могли её услышать.

- Вы изучать земные минералы? - продолжил спрашивать принц, глядя на разноцветные колбы.

- Не совсем…

- Я вам не мешать?

- Нет, Ваше Высочеств…

- Ламэр.

- Ваше Высочество Ламэр.

   Вандемарец изобразил на лице слабую ухмылку.

- Что вы изучать? - спросил он.

- Я… Сейчас я заполняю бумаги… - ответила Сара, нахмурившись.

- Бумаги? El en o marn… А…

   Принц склонился над Сарой, приблизив своё лицо к её лицу. Она задержала дыхание. В её голове появился голос переводчика, который громко и монотонно повторял: «Личное пространство… Вандемар считает это приоритетным. Общение на близком растоянии считается неприличным...»

- Glen? - удивлённо спросил Ламэр.

- Ммм… - промолчала Джонс, теряясь. А что, если это он писал все эти записки? Если это он просил у неё руки? С чего бы это?

- Вы получить моё послание? - спросил спокойный голос, и Сара поняла, что задыхается.

- Eln… Glen?

   Стул чуть покачнулся, но не упал. Джонс отодвинулась подальше от стола и попыталась нормализовать дыхание.

- Я… - начал принц, но потом резко замолчал. Учёная вскочила со стула и резко опёрлась обеими на край стола, глядя своему собеседнику в глаза.

- У вас был брат? - дрожащим голосом спросила она, мечтая развеять туман неизвестности.

- Есть, - не поняв её вопроса, ответил вандемарец, - Нигленм, el enern.

- Нет, - она закачала головой, жадно глотая воздух. - Джек.

- Джшехуэ? - спросил принц и странно улыбнулся. - Berelen el enen, его тело спасло меня, что имеет в виду…

- Так значит…

   Сара не успела договорить. Голова его высочества очень быстро оказалась у неё на плечах.

- Сделайте мне одолжение. Одно. Ради меня, - отрывисто говорил принц и его английский звучал максимально чисто. - Я вам покорно благодарен.

- Гхм… - раздалось сдавленное удивление. Или это был страх? Или что-то приятное?

   Ламэр сделал рывок назад, и от неожиданности Сара упала на пол. Глаза покинули её на мгновение, а потом посетили вновь. Его Высочество забрался на стол и смотрел на Джонс с высока. Но не высокомерно.

- Glen? - обеспокоенно спросил он.

- Glen… - отчаявшись, ответила Сара.

   Страх ушёл. Осталось лишь лихорадочное волнение. Призма восприятия сдвинулась, и воспоминания пропали. Их просто не было. Ни намёка на их присутствие. Будто кто-то нарочно их удалил.

   Осталась лишь мысль: «Королевский каприз… Это был его королевский каприз...» Что она значила и как с ней были связаны вездесущие глаза Саре было неизвестно. Что случилось в тот день между ней и Его Высочеством тоже. Одно было понятно — это что-то заставило Амьери запретить Саре общаться с принцем, а Гарнелла обходить Джонс стороной. Из ревности или из страха?

   Всё это не имело значения. Его Высочество стоял и истекал кровью, и никакие предыдущие его поступки не могли ему помочь. Могла ли Сара?

Глава XIX
“Ilenrenell”

   «Ilenrenell – болезнь крови.» - проговорил иллюзорный переводчик, и очнувшаяся Сара бросилась к Ламэру. Она едва могла понять, что с ним случилось, но автоматически повела(если не понесла, хотя учитывая вес принца это было нелегко) его в операционную. Она не умела оперировать, но надеялась, что там будет хоть один врач, или кто-нибудь, кто сможет помочь.

   Там было пусто.

   «Ilenrenell – это редкое наследственное заболевание, которое вызвано нарушением генетического кода.» Принц тяжело дышал, и Джонс начала чувствовать, как его тело становится всё тяжелее и тяжелее, и что больше поддерживать его в положении стоя она не может. Не зная, что делать, она подвела его к операционному столу и помогла ему лечь на него. Саре нужно было увидеть полную картину происходящего, чтобы начать действовать

   Оказавшись на столе, принц громко вздохнул и начал судорожно пытаться расстегнуть свой костюм.

- Что с вами? - с трудом спросила учёная.

- Eln… len… ren… renell… - отрывисто просвистел принц.

- Вы ранены?

- Lerren…

- У вас пробита грудь?

- Ilenrenell…

- Илен… Что?

- Расстегни…

   Пришелец своими пальцами трогал плотную чёрную ткань, но она почти не двигалась. Сара начала судорожно рыскать по операционной. Где-то тут, среди белых стеллажей и таких же неживых тумбочек, должен был быть хоть один скальпель… Мгновение, и маленький бич болезней оказался в руке у Джонс. Она поспешила вернуться к столу.

   Один… Два… Ещё раз, и вот плотная ткань поддалась. Слой за слоем… Как интересно устроена одежда вандемарцев — она слоями обхватывает их несчастные тела, держа так крепко, как держат мосты бетонные опоры. Из под костюма показалась бледная кожа. На ней, в районе груди, да и везде, где только можно, поблёскивала тёмная кровь.

- Что случилось? - ещё раз спросила Сара, избавляясь от лишней ткани. Руки её неустанно дрожали.

- Кгхм… - выдохнул принц.

   Ткани больше не было. Картина происходящего стала более-менее ясной — в районе грудной клетки было большое ранение, нанесённое, скорее всего, чем-то очень острым. Ножом или скаль…

- Как это случилось? - спросила Сара, суетясь. Она обнаружила на ближайшей белой рабочей поверхности вату и какие-то сосуды с лекарствами.

- Нет! - вскрикнул Ламэр, увидев вату. Он резко приподнялся и схватил Джонс за руку. Она вздрогнула и уронила свою находку на пол. - Разрежь!

- Что?

- Ilenrenell!

- Я не совсем…

- Вырежь его из меня!

- К… Кого?

- Вырежи!

   Указал взглядом на свой живот и ещё раз тяжело и громко вздохнул.

- Я промахнулся, - сказал он, и его рука ослабла. Она упала с руки Сары и повисла в воздухе.

   «Промахнулся?» - удивилась она. «Что же ты делал…? Вы… Что вы делали, Ваше Высочество?!» Времени на долгие размышления не было. Спина Сары, как и всё тело, начинали замерзать. Она только сейчас заметила, что вся в крови. Не в своей, что поразительно. А в той крови, что уже однажды была на ней, но чуть в меньшем количестве. Эта тёмная, немного прозрачная, вязкая кровь…

   Где-то далеко поднялся гул.

- Правда, что ты любишь меня?

   Джонс мгновенно вышла из транса, потому что Его Высочество издал невыносимый стон и захрипел.

- Сейчас, - прошептала она и аккуратно провела скальпелем по бледной коже, не думая ни о чём.

   Брюшная полость раскрылась, как книжка, из её глубин наружу вырвались длинные чёрные щупальца. Гладкие, но какие-то будто жидкие, желеобразные. Несмотря на свой внешний вид, они были достаточно оформленными, чтобы обвиться вокруг стола. Принц картинно закатил глаза.

- Letressss… - протянул вандемарец.

- Лэ… Что? - дрожащим голосом спросила Сара.

- Ilenrenell…

- Илэнэ…

- Шар.

- Что?

- Шар… Там…

- Где? Что?

- Доста…

   Голова Ламэра, периодически поднимавшаяся наверх, с грохотом упала на стол.

- Бл… - ругнулась Джонс. Её голова резко заболела, хотя никаких травм не получала. Если только психологическую.

   Учёная тряслась ни то от холода, ни то от страха, о её рука уверенно вошла в раскрытую книгу. Внутри было тепло и мокро. Сара думала, и надеялась, что найти «шар» будет легко, и что весь этот ужас быстро прекратится, но она ошибалась. Внутри Ламэр оказался больше, чем он казался снаружи. С другой стороны, «Основа всех основ» сообщила об этом почти месяц назад. Джон искала что-то шарообразное среди многочисленных органов(она думала, что это они), но поиск её не давал результатов. Тот, в чьём теле она занималась этой научной деятельностью, почти не двигался, иногда издавая тихие неразборчивые звуки, но их заглушал шумевший в голове Сары концерт. Дикий. Громкий.

- Ла ла ла ла ла...

- Болезнь крови…

- Ла ла ла ла ла...

- Кладёт запрет на продолжение рода…

- Посмей, если сможешь!

- Провоцирует развитие быстрой опухоли…

- Это правда, что ты любишь меня?

- Вероятность смертельного исхода крайне высока...

- Поцелуй меня, если решишься...

- Наследственный код является поражённым...

- Дотронься до меня, если решишься...

   Резко всё стихло. Сара нащупала что-то круглое. Шар вандемарского порядка. Желая закончить весь этот кошмар, свалившийся ей, как снег на голову, она начала вытаскивать свою руку из раскрытой брюшной полости пришельца.

   Как долго длилось это мгновение, и как быстро оно закончилось.

- Посмей, если сможешь!

   Сара держала в руках шар и не дышала. «Это просто сон.» - твердило её затуманенное сознание. И записки — сон, и Джек — сон, и тот день в пустыне…

   Дверь операционной с грохотом распахнулась. Воспоминания смешались, и кошмар исчез в глубинах подсознания.

Часть 3

Глава XX
“Лилибэт”

   Их было так много. Сара прислонила своё лицо к холодному окну космического корабля, несущегося с невероятной скоростью по бесконечному космосу, и попыталась разглядеть каждую. Прыжок уже был совершён, и звёзды не представляли из себя слившиеся в одну прямую полоски, но вандемарцы не решились(или осознанно не хотели) переместиться в пространстве сразу к своей планете. Оставалось ещё полчаса до прибытия, или чуть больше, но Джонс не радовалась и не горевала. В ней было пусто. Только звёзды. Вокруг неё. Внутри неё. Везде.

   ...Пошёл дождь. Сара выглянула из окна и мгновенно спряталась обратно в гостиную. Ей не было и семи.

- Не успели! - печально, но с каким-то воодушевлением сообщила она троице, усердно собиравшей что-то на ковре возле камина. - Уже всё…

- Strenaouuuu… - взвыла девочка, очень похожая на Сару в детстве. Они были зеркальным отражением друг друга, только Лилибэт была блондинкой, а Сара брюнеткой. И имена их были похожи, но только при ближайшем рассмотрении. - Enauuu!

- Тише-тише, Лилья, = усмехнулся черноволосый мальчишка с заострёнными ушками. Его узкие глаза засияли жёлтым цветом. - Отец приедет ещё не скоро.

- Но как же aires? - расстроенно продолжала ныть Лилибэт.

- Мы успеем, - сказал второй мальчик, такой же, как и первый, но менее растрёпанный. - Мы всё успеем.

- А дождь? - удивилась Сара. - Алри, ты не думаешь…

- Нет, - ответил мальчик, вставая. - Рэб, ты мне нужен.

- Не дождёшься, - крикнул ухмыляющийся мальчишка. - У Сабриана будет только один император.

- Sebressa! - возмутилась Лили. - Императрица. Даже две.

- Давайте без этого, - серьёзно сказал Алритэр, второй сын третьего императорского советника Сабриана, планеты, вечно воюющей с Вандемаром. Он посмотрел Саре в глаза, и, улыбнувшись, сунул ей в руку что-то маленькое. - Всё равно мы знаем кто будет править нашей планетой.

   Раздался удар. Громкий. Заиграла навязчивая музыка.

- Это правда, что ты любишь меня?

   Песня, прилетевшая из будущего. Сбой системы. Машина времени принесла с собой музыку будущего. Недалёкого, но будущего. И оставила её Саре навсегда.

-Это правда, что ты любишь меня?

   Ещё один удар. И тело в длинном жёлтом платье полетело куда-то вниз. В тот день флаги Сабриана опустили на целый год.

   Единственная дочь императора умерла.

   Единственная ли?

Часть 4
Планета Вандемар

Глава XI
“Вечные правители”

- Glen en o nar? - спросил Ламэра его старший брат Нигленм, высокий и широкий(особенно в области талии) вандемарец, крайне болезненный и мрачный. От его прошлого величия и элегантности, свойственной ему в молодости, остались лишь тощие длинные пальцы на руках и странное подёргивание лица во время разговора с братом. Нигленм спрашивал у принца о его настроении, вернее, пытался узнать как ему спалось. Но стоило ему спросить то, что он спросил, как его до этого относительно спокойный родственник резко побледнел.

- Enelros, - пренебрежительно сказал он, обходя брата стороной. Его слова дословно означали: «Не твоё дело».

- Gelos en er anelr naol? - обернувшись, и, затем смахнув свои длинные чёрные волосы с уставшего лица, спросил Нигленм. Ламэр не ответил и молча поднялся по почти прозрачной лестнице наверх, к матери.

   Её Величество сидела на троне, держа в руках небольшой круглый аквариум, один из тех, что хранился в её спальне. Она была тем идеалом вандемарской красоты, о котором ходили легенды — бледная кожа, аккуратные глаза, поднимающиеся своими наружными кончиками наверх, тонкий нос с треугольными ноздрями, поднятыми к верху, впалые скулы, узкая ниточка губ, вечно грустная и какая-то задумчивая, длинные иссиня чёрные волосы собранные в пучок так, что чёлка и волосы с затылка оставались лежать на острых костях плеч, узкая талия, тонкие руки, ноги, пальцы… И пронзающий насквозь взгляд. Длинное платье, закрывающее всё, даже шею и запястья, довершало её образ королевы. Настоящей, строгой правительницы, не знающей слабостей. Или делающей вид, что она их не знает. Рядом, то отходя за свой трон и трон своей жены, то выходя обратно в свет, ходил правящий король Вандемара. Он был достаточно плотного телосложения, талия у него отсутствовала, как и зрение в левом глазу. Его длинные седые волосы вечно лезли ему в лицо, особенно когда он ходил, поэтому часто Его Величество либо прятал их под своё изысканное платье, либо завязывал сзади. Лицо короля было грубым, на нём было очень много шрамов. Король хромал на левую ногу и очень тяжело дышал.

- И вы явится сюда по приказ мой сын? - нарушила тишину Берстианэлл Лабрижкоур, так же известная Элвандэустон. - Как его milner?

- Именно так, Ваше Величество, - ответила ей Сара, стоящая возле трона.

- Хм… Glen de anaris milne a va? - грубым голосом возмутился Орисинтарк, выглядывая из-за трона жены. Его интересовало с каких пор королевские особы берут в жёны простолюдинок.

- Нет, милый, я не считать, что этот союз не может состоятся. Наш сын может выбрать milner среди низших и других, я так считать, - холодно произнесла королева, поглаживая свой маленький аквариум. - Тем более… Lamer! Irin en eliver!

   Ламэр, поднявшийся из большого зала в левое крыло второго этажа, аккуратно зашёл к трону матери. На её радостный возглас он кивнул и поцеловал её руку. Король вышел из-за трона жены и сел на свой, сделав вид, что именно прихода сына он и ждал, чтобы сесть.

- Добрый день, мама, - проронил Ламэр, переводя взгляд на Сару. Сара была одета в традиционный вандемарский костюм — длинное облегающее платье без узора. - Я рад, что вы нашли время поговорить. Сара?

- Да, Ваше… Высочество? - Джонс ответила своему жениху с некоторой заминкой. Она не совсем понимала как из своего оранжевого кабинета попала сюда, в инопланетный дворец, и почему её все называют принцессой. Она боялась сделать что-то не так, и в ней не было той любви, которую в ней видел Ламэр. Скорее всего страх. Только страх и увлечение образом, ничего большего.

- Какая воспитанность, - улыбнулся Орисинтарк, глядя на жену. - Negrell len o livar.

- Да, она того достойна, - согласилась с ним Берстианэлл. Муж подчеркнул похожесть Сары на предыдущих правительниц Вандемара. Хотя она ничем на них не была похожа.

   В левое крыло поднялся Нигленм. Он поздоровался с родителями и взглянул на прибывшую недавно землянку с большим вопросом в глазах. Она поспешила изобразить классическое вандемарское приветствие — образовала своим корпусом угол в 90 градусов. Нигленм чуть-чуть нагнулся, но лицо его не изменилось.

- Сестра levner en elrn? - спросил он у Ламэра. Тот вновь побледнел и молча кивнул. - Тогда я…

   Нигленм ещё раз взглянул на Сару с каким-то подозрением, а затем отправился вглубь левого крыла, оставив родителей и брата в лёгком недоумении.

- Мой сын болен, - серьёзно сказала королева. - Ilenrenell, болезнь крови.

- Ilenrenell? - повторила Джонс, чувствуя как её руки немеют.

- Да, - кивнула Берстианэлл. - Если наш разговор на этом о milner закончен, то…

- Я думаю так, - произнёс король и вздохнул. - Мы всё обсудить. Rible.

- ...Я рассказать Sarell о Vandemaaa', - вставая и передавая аквариум сыну, закончила королева. - Вы можете идти. Sarell?

- Да, Ваше Величество?

- Следовать за мной.

   Сара повиновалась. Та атмосфера, что повисла в воздухе вандемарского дворца, давила на неё и приводила её нервы в режим постоянной готовности. Готовности бежать, кричать или делать что-то для своей защиты. Королева сначала вышла в большой зал, а потом направилась в правое крыло, поднимаясь по прозрачной лестнице. Всё на Вандемаре как-то цветасто мерцало, радовалось, хотя, скорее считало своим долгом радоваться, чем на самом деле ликовало. Всё происходило очень быстро, и Джонс не успевала обдумывать свои и чужие поступки. Она застряла где-то в холодном далёком космосе своих и чужих воспоминаний и не могла вырваться в реальность. А реальность двигалась, не переставая, не глядя на неё и на других. Так, как обычно.

   Пройдя много красивых, но чем-то похожих друг на друга комнат, Берстианэлл остановилась возле большой картины. На ней были изображены все правители Вандемара. Каждый из них был продолжением другого. И лишь один выбивался из всех — первый Элвандэустон. Все последующие были похожи на него и будто сливались в одно целое. Но разрыв между зарёй правления самых первых правителей планеты и закатом правления последних был колоссальным.

- Это случилось давно, - начала говорить королева, зажав свою левую руку в правой. - Тогда, когда вечные правители ушли в nemerval…

   Тот день Вандемар запомнил навсегда. Великий император, король и просто военный разведчик, Вальтер Эльгейдский, сын Андмарской короны, отдал свою душу в руки бессмертного времени. Королева рассказывала об этом дне так, будто сама была там, описывая каждую нужную и ненужную деталь во всех подробностях. Сначала Сара различала в рассказе Берстианэлл отдельные слова и предложения, но очень быстро она потерялась в вечном лабиринте своих туманных мыслей.

   Вместо портретов, смотрящих на неё свысока, она увидела высокомерное лицо Уильяма Александа Клароса Ингебейта. Владельца кампании «Ингебейт», занимающейся охранной деятельностью и терактами, продвигающими её же. Он выглядел возбуждённо-рассерженным, как в те дни, когда Сара использовала его компьютерный тренажёр, созданный для приготовления убийц, по назначению, то есть для обучения. Кларокс тяжело вздохнул.

- Повторим? - томно спросил он, как будто вся его возбуждённость не имела для него никакого значения.

- Н… Нет, - покачала головой Сара. - Я… Я на Вандемаре.

- На Вандемааааре… - протянул мужчина, подпирая свой подбородок рукой. - Как скучно. И что ты там делаешь? Собираешься в армию? Или нет, сразу в разведку, в шпионы, без предисловия? Ты меня разочаровываешь.

- Ты убил сотни людей ради того, чтобы продать свою сигнализацию, - холодно произнесла Джонс. Ей стало неприятно жарко. Жарко… Как в тот день, когда она выдирала бомбы Ингебейта из сети в торговом центре в Нью-Йорке.

- И сделаю это ещё много раз, милая, если потребуется. Речь не обо мне. Моя жизнь, моя судьба играется не тобою. Речь о тебе. Ты ввязываешься в то, что тебе отвратительно. Я же следую за мечтой.

- Разве это мечта?

- А сидеть в ненавистной лаборатории?

- Я люблю науку.

- А Ламэра?

- Я…

- М? М? Хахаха… Не любишь. Ни науку, ни этого серого принца.

- Я…

- Ты не любила и Джека. И меня не любила. Ты никого не любила. Только себя. Свою болезненную одержимость тем, что тебе не нужно. Всё то, что тебе было ценно ты отнесла на задний план. Стёрла из программы своего головного компьютера. Запретила себе…

- Ты не знаешь, что…

- Не знаю? Как ты резала эти модели в мою честь. Как отрубала головы невидимкам из компьютерной игры. Игры, тренажёра! О, как ты была прекрасна в своей ненависти. К отцу ли? К матери? К науке? К себе? Ты была собой. Ты была чудовищна, но это было искренне.

- Прекрати!

- Ты убивала во имя меня, уходя утром на работу. Стирая с рук кровавые следы своих преступлений. И моих тоже. Наших преступлений. Ты была готова взорвать Париж! Но почему-то сорвалась. Что-то в тебе начало играть старую пластинку: «Мне ничего не нужно. Я ничего не достойна. Я никого не люблю!» И вот опять.

- Хватииит!

   Сара резко сжала левую руку в кулак. Королева посмотрела на неё обескураженным взглядом, прервавшись на полуслове.

- Glen? - по-вандемарски учтиво спросила она.

- Glen… - ответила Сара, вздыхая.

- Я надеюсь, вы поняли, насколько то, что я вам говорить важно.

- Конечно, Ваше Величество.

- Indrellon. Nell owar. Тогда мы можем… Продолжить? Есть несколько деталь…

- Да, Ваше Величество.

   Берстианэлл вернулась к рассказу. День смерти последнего Андмара начал эпоху революций и переворотов. Почти каждую неделю в столице менялись флаги и короли, каждый месяц гимны и законы, а каждый год язык и сами вандемарцы. Лишь когда власть была захвачена Элвандэустонами воцарил мир. Мнимый, но спокойный. На первое время этого было более чем достаточно. Но потом не сменная оппозиция вечных правителей стала постепенно, не сразу, но уверено брать верх над властью королей. Сейчас под окнами королевского дворца не было шпионов, они таились среди тысяч посетителей башен Э.А.Д.А.С. (Эйдасс), но они были лишь одной из тех проблем, что нависла над Вандемаром.

   Война, которая не была закрыта мирным договором. Война, которую вели Сабриан и Вандемар тысячелетиями. А кроме войны ещё и проблемы планетарного масштаба. Под пустыней, образованной Рэхтэллом, огромным космическим червём, много лет назад, были найдены многочисленные глубокие пещеры. Кажется, они по своей глубине доходили до ядра. Вероятность того, что вся планета обрушится к своему центру была велика. Помимо этого истощались запасы винтэглау, синей жидкости, необходимой вандемарцам для жизни. Последние экологически чистые участки залежей уже не могли поставлять нужное количество винтэглау в города. Синтетически синтезировать её не удавалось.

   И тут появилась Сара.

   Наследный принц, персона которого не воспринималась всерьёз, собирается взять в жёны обычную землянку.

   Или не землянку.

   И не совсем обычную.

   Над Землёй, во всей вселенной слышны отголоски Акадона, а Вандемар готовится умирать без боя, от голода.

   Если его спасут… Ах, если его спасут…

- Velnem delen selmn?

   «Ситуация изменится?» - Ламэр спрашивал это у всех учёных королевского корпуса академии наук. У всех. Но они отвечали одно и то же.

- Vendemar nelem wolinus.

   «У Вандемара не осталось больше шансов.» - отвечали ему раз за разом. Раз за разом.

   Но шанс был.

   Один на миллиард.

   И этим шансом была уставшая от жизни, не знающая себя и своих родных, дочь самого грозного императора Вселенной.

Глава XII
“Головная боль”

   У Сары страшно болела голова. Сосуды в ней пульсировали, словно отбивали знакомый ритм.

Это правда, что ты любишь меня?

   Ритм песни, что ещё не была написана. Ритм, который Земля ещё не услышала. Но его постоянно слышала Сара Джонс. Любовь? В этой песне пелось о любви, правда?

   Коридоры. Вечные коридоры. Эти проклятые коридоры! Шаг влево, шаг вправо — расстрел. И его тело потом заберут вандемарцы, ворвавшись с боем… Улетят и забудут. А потом вернутся.

   И Сара опять окажется далеко от дома, далеко от самой себя. Среди тех, кого она думает, что любит. Но не может любить. Путает интерес и глубокое чувство. Воспринимает любой отголосок эмоций, как что-то определённо хорошее, требующее продолжения. Словно о ней пишут глупый научный доклад…

   ...Искусственный интеллект, носивший имя Ed’in-el(эдинЭл) — разумный, закончил очередной анализ и задал вопрос принцу, на который тот не ответил.

- Mreli o lenrell? (Ваше Величество?)

   Ламэр задумчиво глядел на высветившиеся в воздухе символы. Галограмма, созданная компьютером, говорила то же, что и все учёные - «У Вандемара не осталось больше шансов.» Принц огорчённо вздохнул. Мог ли он грустить? Вероятно, он не совсем осознавал это, как и большинство вандемарцев. Они не различали эмоций, не прослеживали логических цепочек между чем-то обидным и слезами, потому что никогда не плакали, но очень хорошо поддавались гормонам. В любом случае, если бы у Ламэра спросили, что он чувствует, он бы сказал, что у него ноет левое предсердие.

- Mreli o lenrell? (Ваше Величество?)

- Vantka taff! (Непереводимое ругательство)

- Mreli o lenrell? Glen? (Ваше Величество? Вы в порядке?)

- Rible fnackjet en glen… (Скорее всего не в порядке.)

   Эдинэл искусно предоставил наследному принцу доступ к успокоительному — из одной из панелей компьютера наверх выехал вандемарский шприц с ahuoshia(ахуошиа). Однако Ламэр не обратил на него никакого внимания.

   ...Сара вколола третий шприц успокоительного, и Эдинэл заботливо предложил ей следующий. Ему ещё только предстояло узнать, что такое передоз и как и из-за чего он случается у людей.

- Вы дать мне второй диск? - спросил компьютер. - Я изучить первый.

- Нет, второго диска нет, - резко ответила Джонс. Её сердце участвовало в бешеной гонке не за жизнь, а за смерть, и она чувствовала, что оказалась в западне. Свадьба через две недели, выхода нет. А как на Вандемаре относятся к бунтующим невестам она не хотела знать.

- В порядке? - Эдинэл был старательным учеником, и всё, что он мог выучить на английском, он выучил, поэтому он начинал переводить слова с вандемарского.

- Нет, не в порядке! Отстань, головная боль…

   Сара закрыла голову руками. Впервые за долгое время она решила избавиться не от себя(частично), а от проблемы, ей докучающей. Вероятно, лучше от этого не стало бы… Но она была на пути просветления.

   Вдохновенность и ничем не оправданная надежда на что-то прекрасное стали отступать, как, к слову, и головная боль. Но что таилось за этим отступлением?

Глава XIII
“Вандемар, планета небоскрёбов”

   Если иметь возможность выйти из замкнутого круга, спастись из плена иллюзий и просто выглянуть в окно, находясь в королевском дворце Вандемара, то можно узнать много нового. Нужно лишь преодолеть себя. И тогда, если сделать небольшое, но грандиозное по своей мощности, усилие, можно увидеть белые элегантные здания, сами по себе являющиеся небоскрёбами, но невысокими, и пять высочайших башен ЭАДАС(Эйдасс). Шестая из них ещё строится, но скоро и она станет украшением столицы. Столица Вандемара — это город Леман, расположенный восточнее Дэл-Ависа, второго города планеты. Он вплотную прилегает к «пустынным пустошам».

   В Лемане существует закон — здания выше 15 этажей должны быть построены в случае дикой необходимости и, что крайне важно, после проверки всех возможных и невозможных разрешений. Единственным вандемарцем, сумевшем пройти все круги ада, ради постройки высотного(на самом деле высотного) здания целых шесть раз, был Эбрил Ариэн. Он считался самым богатым вандемарцем и так же утверждал, что является настоящим потомком самих Эльгейдских королей! В нём якобы слились все 11 кровей всех родов Вандемара, и он должен был сменить Берстианэлл после её смерти. Принца Ламэра он называл elbened(слабым). У него были последователи, но были так же и те, кто его презирал. Пока что таких было большинство.

   В любом случае, Ариэн сделал огромный вклад в архитектуру Вандемара, в особенности его столицы. Все здания на Вандемаре, кроме тех, что сгорели, были белыми. Причина тому - изобретённое много лет назад белое покрытие falenlen, одновременно прочное и гибкое, дешёвое и долгосрочное. У него был лишь один недостаток — построенные здания не могли контактировать с огнём. Их покрывали специальным дополнительным слоем противопожарного лака, но всё равно иногда, раз в несколько лет, здания вспыхивали, как спички.

   Постройки вандемарцев отличаются особой формой — все они напоминают структуру, как они выражаются, «внутреннего кода». И правда, пройдясь по улицам Лемана, можно увидеть множество разновидностей ДНК — высокие башни ЭАДАС представляют из себя молекулу ДНК, запертую в клетку, соединяющую её части воедино; такие здания, как музей Вандемара и суд, выглядят как приплюснутая молекула; обычные дома, в которых живут вандемарцы, напоминают ДНК, склонившееся в ту или иную сторону сверху. Спиралевидные здания, как считают жители планеты, дают им возможность помнить о самом важном — о своём строении и о своём организме, который всё ещё может давать сбои.

   Дэл-Авис, второй и последний город Вандемара, находится на береговой линии. Из-за этого город ограждён большой белой стеной, не допускающей наводнения. В случае очередного шторма, из стены вырастает прозрачный купол, который спасает город от гибели. Посеревшие от морского воздуха высотные здания, по высоте почти такие же, как башни ЭАДАС, едва напоминают структуру ДНК. Здесь, в Дэл-Ависе, чувствуется дух Америки. Нью-Йорка, в частности. Удивительно, как две планеты, Земля и Вандемар, находясь в одной биологической зоне, похожи и непохожи одновременно.

   Помимо двух городов, в каждом из которых в подполье сидит оппозиция, существует так же Королевская лаборатория Налвен. Она находится южнее обоих городов. У неё за спиной непроходимые джунгли, а с правого бога и вовсе пустыни. Идеальное место для проведения опасных испытаний. Если что-нибудь случится, большого количества смертей можно избежать.

   Так же Вандемар отличен от других планет тем, что на нём практически не осталось живой флоры и фауны. Единственное, что наполняет планету, это фиолетовая мёртвая трава и непроходимые бирюзовые джунгли. Нет ни птиц, ни животных, ни чего либо ещё. Вандемарцы искусственно создают себе еду — тёмно-фиолетовое мясо, при жарке становящееся сине-красным, по вкусу оно напоминает хорошо приготовленный стейк из мраморной говядины, фрукты, в числе которых оранжевые баауны, напоминающие сладкий картофель, и жёлтые маленькие ягоды ниэн, похожие на томаты, голубое молоко, одновременно сладкое и солёное, и колючки газэт, которые являются корнями давно погибших деревьев. Из всего этого они готовят многочисленные блюда. В каждом блюде самую главную роль играет винтэглау — на нём жарят, варят, его просто добавляют в блюда, его пьют, его едят просто так… Без него вся пища окажется ненужной, вандемарцы не смогут её переварить.

   Однако, кажется настало время закрыть все окна. Грядёт буря. Не такая, как песчаная, когда никто не выходит на улицу. Другая.

   И её причиной будет Сара Джонс.

Часть 5
Сквозь туман подсознания

XIV
“Последний вдох”




   Что самое первое, что приходит в голову при слове жизнь? Дыхание.

   Сара Джонс пряталась за куском стены, свалившемся около пяти минут назад, и пыталась дышать. Её лёгкие словно схватила судорога, и они не могли ни вдохнуть, ни выдохнуть. За спиной слышались крики и выстрелы внеземных орудий войны, но от этого не было ни веселее, ни грустнее. Однажды они заглянут и в этот уголок, и, может быть, если Сара не задохнётся, заберут её туда, куда только что забрали Нигленма…

   ...Достаточно странно, что Её Величество решила устроит собрание так рано, после обеда. Обычно Сару вызывали в тронный зал(в настоящий тронный зал, не в тот, что находился на втором этаже левого крыла, а в тот, что был почти при входе во дворец) вечером. Нет, слово «обычно» тут не уместно. Джонс была в этом зале единожды, и это было вечером, поэтому она решила, что всегда, когда она будет переступать порог этого зала, будет вечер. Но был день — звезда, освещающая Вандемар, сияла за окном, и нежно голубое небо, на котором уже виднелись небольшие мерцающие огоньки, сбивало Сару с толку. «Что происходит?» - гудела её голова.

   Берстианэлл сидела на троне, закрыв глаза рукой. Странный жест, непривычный. Её муж продолжал ходить за своим троном, словно ничего необычного не происходило. Для него, быть может, и не происходило. Но его средний сын, Нигленм, выглядел крайне беспокойно. Он, вместо того, чтобы, как обычно, встать в стороне, стоял подле матери и перебирал в руке подол своего платья. Ламэр стоял напротив, смотрел на своих родственников и молчал. У него хорошо получалось строить из себя хорошего мальчика, но иногда это было лишним. Сейчас, например.

- Sarell? - прервала молчание Королева, когда девушка подошла достаточно близко. Король сразу же остановился и подошёл к своему трону.

- Да, Ваше Величество? - учтиво спросила Сара. Она выучила все нужные и ненужные формальности. Голова меньше от этого не болела, напротив. Но все вокруг видели, как хорошо она воспитана. Или делали вид, что видели.

- Я слышать о ваш разговор с моей дочь, - продолжила Берстианэлл. Сара глубоко вдохнула, словно перед прыжком в холодную воду с высокой скалы, готовясь ударится об острое дно водоёма. - Milaer сказать, что вы…

- Я могу объяснить, Ваше Величество, - делая шаг вперёд, прокричала Джонс. Сердце её было готово вырваться из груди. Сейчас, прямо сейчас, перед смертью, ведь именно заключение и смерть должны следовать за такими разговорами. - Я могу всё объяснить…

   Ламэр медленно перевёл взгляд на свою невесту. Его душа, если она у него была, не беспокоилась. Даже Королева сильно не гневалась. Несмотря на все первые сомнения, родители были готовы пойти им на встречу.  Единственное, что заставляло левое ухо принца неприятно шуметь, это его сестра. Милаэр была достаточно высокомерна и одновременно с этим предана матери. Любой шаг против её семьи, даже самый маленький, она воспринимала в штыки и была готова вести войну из-за небольшой оплошности…

- Milaer сказать, что вы не любите моего сына, - грозно произнесла вандемарка. Вся семья дрогнула. Ламэр удивлённо поднял брови. - Lamer, milner en u nalle…

- Я не думаю, - закачал головой принц. - Сара?

- Я… Я всё объясню, дайте лишь возможность! - молила девушка, падая на колени.

   Королевство, полное высоких технологий и интриг, заставляло её вести себя странно. Или так она желала думать. Виновата не её неразборчивость, не её не знание себя, не её невозможность принять свою эмоциональность, не её невозможность говорить, а та же сестра несчастного принца умирающей планеты… Сколько шума в голове, и ничего больше невозможно слышать…

   Рассказ был короток, как и вердикт Королевы. Всё могло закончиться трагичнее, если бы Сара не сделала одного, нет, двух поступков. Во-первых, она спасла сына Берстианэлл, отдав вандемарцам останки, которые хранились в лабораториях The Silence. Во-вторых она вязла своих робукашек, и они смогли синтезировать винтэглау. Народ вандемара, включая Королеву и её семью, были ей благодарны. Они не могли ненавидеть её только из-за этого. Но свадьба, определённо, уже была расстроена. По-крайней мере до тех пор, пока Вандемаром правили родители Ламэра.

   У принца заболело левое плечо, и он, став не похож сам на себя, начал бросать в сторону родителей нелестные изречения, не понимая, что они делают всё ему во благо. Его брат отошёл от трона матери, чтобы в случае её физического вмешательства в монолог Ламэра не пострадать.

   И всё это могло бы продолжаться до вечера, но Сара почувствовала как кто-то подошёл к ней сзади…

   ...Что самое первое, что приходит в голову при слове смерть? Последний вдох?

   Крик Королевы, склонившейся над своим убитым сыном, эхом разносился по дворцу. Где-то наверху, на втором этаже левого крыла лежало мёртвое тело её дочери. Сабрианская армия вторглась на территорию Вандемара. Война посреди тихого дня. Война после обеда. Убиты Король и Королева. Их младший сын ранен. А несостоявшаяся принцесса…

   Тёмный коридор, в котором пряталась Сара, наполнился звуком чьих-то быстрых шагов. Они приближались, и с ними громче начинала играть музыка. Лёгкие уже не содрогались, они тихо, почти незаметно, дышали, не издавая ни звука.

   На стене появилось лицо Уильяма Клароса. Оно взглянуло на Сару с разочарованием.

- Довольна? - пронеслось в воздухе.

   Сара не ответила на вопрос. Туманность, образовавшаяся в её голове, пыталась рассказать ей, что на самом деле, все эти годы, она была дочерью императора Инэгматистэра Сабриоса Тэлла, правившего Сабрионом. Её сестра, будущая императрица, Лилибэт, она же Лильябэттос, была убита напавшими на императорский космический корабль фанатиками. Откуда они были родом сабрианцы не смогли определить. Они срочно принялись искать вторую наследницу. И нашли — в руках их главного врага. Нарушить временное перемирие, ворваться в столицу и убить правящую династию, зная, что всё это может навлечь на них гнев всей вселенной… И всё ради того, чтобы найти Саральеттос, дочь Николь Робертос и их императора.

   Так больно. Так неприятно. Так дико. Один вопрос застрял в горле: «Зачем? Зачем? Зачем?» Что можно сделать? Что можно изменить? Как остановить всё это? Весь этот бред, туманный и неосязаемый. Это ведь всё сон? Сон ли? Или станет сном, если не прекратить прятаться?

   Неужели это я во всём виновата? Неужели только я могу это остановить? Неужели я не могу спрятаться ни у кого за спиной? Хочу ли… Могу ли…

   Что если я это уже не я?

   Что общего у меня с тем человеком, что сейчас прячется за оторванной стеной, за троном, разрушенным сабрианцами?

   Что общего между увлечённостью и любовью? И то, и другое кончается трагично, если за дело берётся Сара Джонс. Все умирают. Все… Все ли?

   Я не хочу чтобы это было так! Я не хочу! Я не хочу быть оружием… Или тем, из-за чего все умирают.

   Есть ли время всё исправить? Есть ли возможность?

   ...Из-за разрушенного трона убитой горем и мечом императора Королевы, вышла измождённая фигура. Она стала частью непреднамеренной шахматной партии, перешедшей в массовое истребление. Эта фигура! О, как только солдаты увидели её, они остановились. Они даже бросили на пол несчастного полу-живого принца. Они дали возможность вандемарцам унести его подальше. Алритэр, второй сын третьего императорского советника Сабриана, отошёл от брата, прекратившего размахивать своим металлическим мечом, пылающим огнём. Вот она — та фигура. Его императорская фигурка. Её сестра не смогла стать сестрой Рэбиттэра, его брата. Но она! Она сможет! Она лишит их планету всех этих страданий… Флаги вновь воссияют в свете восходящей звезды. Настанет мир, после того, как Вандемар падёт!

- Вы зря пришли сюда, - громко сказала фигура. Сара Джонс уснула мёртвым сном. Этот временный сон дал ей возможность выйти из своего убежища. Сделать выбор. Не совсем верный, но действенный. - Я не буду той, что вам поможет.

- Отчего же, дочь моя? - спросил её император, высокий, золотокожий и золотокудрий, как и все августейшие персоны Сабриоса.

- Я не та, кто вам нужен. Я не знаю кто я, чего я хочу. Я ничего не понимаю. И вам не помогу, - за Сару говорил кто-то другой. Быть может успокоительное? Она не решилась бы. Нет! С чего бы? Прервать все свои страдания, развернувшись? Ни за что! Никогда! Или это те слова, что разверзли её голову на две части? Они на неё так повлияли?

- Сара, неужели ты не помнишь? - Алритэр задержал дыхание от нетерпения. - Как мы играли с тобой в детстве, ты помнишь? Как я…

- Я не та, я никогда ей снова не буду! Я умерла! Умерла и меня больше нет! - девушка сделала неуверенный шаг и чуть не упала. Тогда, взглянув ещё раз на изувеченные тела убитых, она вцепилась в разбитый трон. - Я не буду тем, кем не хочу быть.

- Дочь моя, все те, кого ты хочешь видеть мёртвыми — падут. Ты не будешь тем, кем не хочешь быть. Я помогу тебе в этом, - император сделал шаг вперёд. - Ты можешь на меня положиться…

- Я не помню ничего, что было до, не помню того, что будет потом… Я ничего не помню и не могу понять! Я не должна быть здесь! - рука Сары соскользнула с окровавленного трона, и она была готова упасть на мёртвые тела, умереть вместе с ними, но то, что заставило её заснуть, не позволило этому случиться. Она выпрямилась, и её лицо изменилось. Окончательно и бесповоротно. То, что рвалось наружу, было убито.

- Сара, аккуратнее! - воскликнул Рэбиттэр, бросив отрезанную голову вандемарского стражника на пол. - Твоя сестра умерла от падения.

- У меня нет сестры, - отрезала Сара. - Быть может, я запуталась. Я сама не знаю. Мне нужно отдохнуть. Часик другой подремать… Тогда я ворвусь в отделение Амьери и брошу ей в лицо это чёртову увольнительную! Я не буду больше ни на кого бросаться, никого любить! Никогда! И планетой вашей править я тоже не буду!

   Какое движение! Туманность головного мозга была готова поставить Саре 10 баллов, но та ещё не закончила выступать.

- И, чтобы вы отстали от меня и от них, я никогда, нет… Я отказываюсь от вашего престола! Я отказываюсь! И вы ничего со мной не сделаете!

   Тишина. Звуки прекратились. Музыкальный проигрыватель перестал работать.

   Сара Джонс лишилась чувств раз и навсегда.

   А Сабриан лишился императрицы…

   Вандемар лишился Короля и Королевы, но его принц ещё жил...

   Акадон напал на Землю...

Глава XV
“Дом”

   Саре приснился сон. Когда её принесли в камеру, созданную для восстановления таких раненных как она. В этом самом нежном и приятном сне, она увидела любимого отца. Он звал её куда-то. Но она отказалась. Она развернулась и ушла. У неё больше не было чувств ни к чему родному. Она сделала то же самое, что делала всегда. Только теперь точно, не сомневаясь.

   ...Хелен достала из кошелька пять фунтов и дала мороженщику.

- Значит, ты у них теперь учёный-на-выезде? - улыбнулась она, взглянув на Сару.

- Почти, - кивнула Джонс. - Никаких больше очков и глупых бюджетов.

- Ага, и меня ты зовёшь с собой? - Киприс взяла в руки мороженное, и девушки отошли от окна выдачи. - А Алиссант?

- Её так, за компанию. Мы были у неё, помнишь? Она была так расстроена, - Сара взяла своё ванильное мороженное из рук подруги. - Ей нужна встряска.

- Как и всем нам, детка, как и всем нам…

   Мимо проехал кэб. Хелен остановилась и взглянула на светофор.

- Что мне определённо нравится в Лондоне, так это переходы, - сказала она, лизнув своё шоколадное эскимо. - Всё просто и понятно. Look right, look left…

- Да, они молодцы, - согласилась Сара. Ей больше не нужны были успокоительные. Нечего больше было переживать.

- Слушай, а тот разговор, о котором ты говорила…

- Какой?

- Ну тот, который…

- Ах, этот…

   Сара тяжело вздохнула.

- В общем… Через день или два после того, как его родителей убили, я пришла и сказала, что была не права, и что у меня нет к нему никаких чувств,- на одном дыхании сказала она.

- И что он? Я бы на его месте умерла от разбившегося только что сердца, - Хелен замерла в ожидании, но ответа так и не получила.

- Пошли, зелёный, - бросила Джонс, быстро вырываясь вперёд. - Ах, Англия! Чувствую себя здесь как дома… Впрочем, Вандемар, жди нас!

   ...Император чувствовал себя неважно — заболело сердце, ноги, и, как обычно, голова. Хандра напала на него вместе с вышеперечисленными недугами, и он стал никем иным, как уставшим от жизни стариком.

- Iles Lelilles, (Ваше Превосходство,) - обратился к нему врач.

- Els? (Да?) - с трудом ответил император.

- Les ellelesellar releas. (Они закончили работу над андроидом.)

   Врач отошёл в сторону, и к императору подошёл невысокий робот. Он выглядел так же, как выглядят люди, единственное, что отличало его от них, это наличие безоговорочной программы. Программы по защите мятежной дочери императора Сабриана.

- Iles Lelilles, vel ellres les rella, (Ваше Превосходство, я готов начать свою миссию,) - произнёс он приятным голосом.

- Glressio… Sel eleasrell? (Чудесно… И как они назвали вас?) - спросил император, обращаясь больше к своему врачу.

- Ilner el irell… (Они дали ему имя одного…) - начал врач.

- Rel el rell? (Так какое же?) - императора не интересовали детали.

- Karol Stoun, Iles Lelilles. (Кэрол Стоун, Ваше Превосходство.)