The Universe Сломанное время

The Universe: Сломанное время

Часть 1
Последствия марта

Глава I
“Экспозиция”

   Люциус несколько раз перепроверил стоящий возле стены красный степлер, после чего пронзил его лезвиями три тоненьких листочка.

- Отчёт буду ждать в пятницу, - сказал он голосом господина и императора и передал только что скреплённые листы с предупреждениями Эльвентиусу Даркшейду. - Надеюсь, вы будете благоразумны, мистер Дааакшейд.

   Эльвентиус скривил гримасу недовольства и отвращения, но ничего не сказал. Он взял в свои руки бесполезные бумажки, после чего почувствовал ставшее уже почти родным жжение в районе левой кисти.

- Это… - начал он, как только разглядел написанное в бумагах, звучал он как-то глухо и печально.

- Да, Аллисант написала о том нарушении, что вы совершили, - улыбнулся Грэбэлл. Последние 10 месяцев он чувствовал себя необычайно хорошо, если не считать той ерунды с Акадоном, то и дело всплывающей среди документов. - Вы были замечены у Темзы без какого-либо на это права…

- Неужели? - протянул сквозь зубы Даркшейд. Да, он и правда прогуливался(а точнее гнался за одним из фанатиков) по набережной неделю назад. И да, там, на той набережной(вместо фанатика) он встретил Аллисант Стардаст. Рука его заболела сильнее обычного, и будь он кем-нибудь другим, то умер бы от болевого шока. Но он сдержался. И даже почувствовал радость, смешанную с чувством отчаяния. Иной подошёл к девушке, начал что-то говорить... Однако, его предмет воздыхания сообщил ему, что правила Агентства, внезапно ставшие для него приоритетными, не позволяют беседе состояться. И пригрозил докладом…

   Эльвентиус не мог понять, что за чувство, пышущее внутри его груди, преобладало над другими в данный момент. То ли его раздражала нахальная улыбка Люциуса Грэбэлла, то ли отвратительный красный степлер вызывал в нём дикое желание сожрать всю Землю целиком, не оставив не следа от человеческой цивилизации, то ли он был намерен провести остаток дня в ванне(или в водах в своей отдельной комнате), плача, то ли собирался планировать что-то и возмущённо махать руками перед Джо Даунингом… Но самым обидным в этом всём была даже не неопределённость, а невозможность что-либо сделать. Большому и сильному иному связали руки неразрушимой печатью, и он, не привыкший ни к каким рамкам, страдал ежесекундно. Особенно когда вспоминал свою возлюбленную… И то, каким образом она решила его спасать.

   ...Аллисант провела первые две недели в больнице, без сознания. Когда она пришла в себя, то не сразу поверила в случившееся. Сначала — волосы. Её каре превратилось в длинную реку из пышных локонов, лезущих в лицо ещё пуще прежнего. Но причёска — это мелочи. Следующим ударом стало известие о положении её (бывшего или будущего) жениха. Люциус всё таки провернул то, что собирался. И никто ему не помешал — ни Акадон, ни СВИИ, ни Пожиратель миров. Люциус заковал Эльвентиуса Даркшейда в самые крепкие наручники во вселенной, и, хоть и испытывал некоторую робость сначала, стал стремительно возвышаться над миром человеческим и миром иных. Подумать только — его фамильяр Пожиратель миров(чего он, конечно, не знал), знатный иной. Теперь слово Грэбэлла и каждый его жест имели большое значение хоть и не для всего высшего общества иных, но, по-крайней мере, для той части, что ненавидела Даркшейда и желала ему «всех благ человеческих» и прочих приключений. За всем этим последовали вылазки на Вандемар, устроенные никем иным, как Сарой Джонс. Они должны были отвлечь Алису от слёз и истерик, которые она закатывала только в полном одиночестве ночью. Не то чтобы это сильно помогло, но сделало Стардаст ближе к космическому сообществу в лице Короля Ламэра, что тоже было неплохо.

   Однако… Первые два месяца после возвращения Акадона, пролетевшие достаточно незаметно из-за стресса и попыток прийти в себя, оказались весьма успешными для стороны фанатиков. Нападения на святыни иных и людей, поиск старых книг и прочих древних артефактов — всё это показывало, что у только-только вернувшегося есть план, и он следует ему безоговорочно. В чём был план ещё нужно было узнать, но само его присутствие напрягало и так перегруженные нервы.

   Услышав по телевизору об очередном нападении, Аллисант не выдержала. Единственным известным для Алисы путём к знаниям, нужным Акадону, и, следовательно тем знаниям, что нужно было либо уничтожить, либо спрятать, был Эльвентиус Даркшейд, находящийся в своеобразном плену. Чтобы не допустить конца света, требовалось освободить Даркшейда и разобраться с теми вещами, что искал Акадон, а потом уже и с самим Акадоном.

   Для того, чтобы это сделать, нужно было выбрать тактику. Изначально Алиса решила действовать как партизан — исподтишка. Её действия были  поддержаны Сарой Джонс, Софи Дарк, Джун Феберлис и Дэйзи Смауштофф. Девушки собрались в один круг союзников, дабы не допустить трагичного конца вселенной. Случилось это 1 июня 2011 года. Не то чтобы все они так сильно обожали Эльвентиуса Даркшейда, но помочь своей подруге считали необходимым.

   Не всё было хорошо в рядах партизанов. Те способы, которые они использовали, а именно создание «аватаров» и вхождение в Квартал под чужими именами, проникновение в старые архивы того же Квартала, изучение старых книг и прочих «найденных» в процессе работы артефактов, не давали большого результата. Они вообще практически ничего не давали, кроме нервного срыва и очередной дозы зудящих вопросов, ответов на которых в их партизанской конторе не давали.

   Конечно, Алиса продолжала бы свою работу в тайном отряде, если бы не одно  «но». Это «но» вцепилось в горло Агентства и стало угрожать не только безопасности Эльвентиуса Даркшейда, но и всего мира в целом.

   Этим «но» был Джулиас Эскамбрэа, нанятый в качестве агента, отвечающего за какие-то неважные бумаги, которые, как ни странно, находились в Агентстве в изрядном количестве.

   ...Эльвентиус вышел из здания и смял только что полученные документы в кривой шарик, полный ненависти и разочарования. Он бросил его в ближайшую урну, благо они специально стояли возле входа в величайшую в мире организацию. Рядом со зданием так же появились часы. Они показывали восемь часов вечера. Восемь часов и двадцать три… Нет, двадцать четыре минуты.

- 29 августа 2011 года, восемь часов вечера и я всё ещё в руках этого идиота, - тяжело вздохнул Даркшейд, и медленно побрёл в сторону Трафальгарской площади.

   ...Аллисант бросила на стол свежую газету «Вести», принесённую Софи из Квартала. На первой странице красовался Король Шантажа, вернее его курящий силуэт. Статья рассказывала о тёрках среди квартальцев, связанных со вмешательством Агентства в их жизнь. В газете ярко описывали случай, когда несущую «печать молчания» рыжую ведьму заставили снять волшебный амулет, эту печать создающую. Скандал! Определённо! Трогать неприкосновенных и заставлять их снимать с себя свои святыни… Вернее нет, снимать их с них силой.

- Ничего, что я об этом написала? - спросила Дарк, наклонившись над задумавшейся Стардаст. - Это ведь была одна из наших уловок, чтобы пройти в архивы.

- Эльвентиус не догадался, так что, - протянула Дэйзи, открывая очередную бутылку эльфийского пива, принесённую из Блохи. - Какое другим обывателем дело до подробностей?

- Я просто хочу писать… Правду, а это, - закачала головой Софи.

- Это правда! - перебила её Хелен, сегодня прибывшая в Лондон вместе с Сарой Джонс, успевшей уснуть на диване. - Он её трогал? Трогал! Содрал с неё этот амулет, хотя она всем своим видом показала, что она из неприкосновенных ведьм, что бы это не значило. Он снял с неё капюшон, снял её амулет! Он вёл себя непрофессионально.

- Грэбэлл его об этом попросил, - скромно добавила Джун, занимавшаяся вечерней порцией чая и печенья. - Эльвентиус не мог сопротивляться.

- Не мог!? - воскликнула Смауштофф, и её белые волосы поднялись дыбом. - Он мог всё что угодно, учитывая тот факт, что он является…

- ТИХО! - закричала Джонс, проснувшаяся от криков. - Кто кем является? И почему я не могу нормально поспать?!

- Потому что мы партизаны, мы не дремлем никогда, - улыбнулась Хелен. - Вообще, речь о Даркшейде.

- Ах… - вздохнула Сара. - Вам не надоело?

- Мне лично нет, - рассмеялась Дэйзи. - Я пью себе пиво и размышляю. А вы, девочки?

   Последние её слова были обращены одновременно как и ко всем партизанкам сразу, так и лично к Алисе. Она, правда, не обратила на них внимание. У неё были немного другие приоритеты.

   Если Эскамбрэа решится, а с его амбициями это крайне вероятно, занять трон Грэбэлла, то есть станет главой Агентства и, скорее всего, отнимет у него право пользоваться печатью, сдерживающей Эльвентиуса, хотя, даже если не отнимет, особой разницы не будет, можно будет попросить у него, как у старого друга, которым он уже стал, благодаря большой работе Аллисант с Агентством, включающей тот несчастный доносик, отдать печать и Тёмный Квартал в руки небольшого партизанского отряда, вернее его главе, Алисе, на сохранение. Тогда печать можно будет разрушить. И дело с концом. Но если…

- Алисааааа! - протянула Дэйзи, слезая с кухонной тумбы. - Ты с нами?

- М? - Аллисант подняла голову и посмотрела на источник звука. - Что?

- Всё ясно, - вздохнула Софи. - Кто-то переработал. Не пора ли спать?

- А чай!? - расстроенно воскликнула Джун. - Я так старалась…

- Чай может подождать, милая, - улыбнулась Киприс. - Здоровье превыше всего.

- Превыше всего, - повторила за ней Стардаст. - Боюсь, наша афера скоро подойдёт к концу.

- Афера? С чего бы это вдруг? - удивилась Сара, уплетавшая отложенный после полдника круассан. - Даркшейд лопнет, ты думаешь?

   Кухня наполнилась хохотом, однако Алиса не смеялась.

- А может и лопнет, у него может не хватить терпения, - сказала она, когда смех затих. - Понимаешь, он так смотрел на меня на этой несчастной набережной… Словно я украла у него что-то и отдала Грэбэллу. Взяла и предала его. Но я сказала ему, я ему много раз говорила, передавала через Джо, что это всё ради его блага!

- Слушай, если лопнет, проблем меньше всего, - ответила Джонс, отложив круассан. - Печать всё равно пропадёт.

- Но другого пути к знаниям я не знаю! - крикнула Стардаст отчаянно. И правда, она пока не знала другого пути.

- Кхм, но, ты ведь не говоришь, что его нет, - беря в руки газету, начала Смауштофф. - Ты просто о нём ещё не знаешь. Тот же… Тот же Король Шантажа. Посмотри каков! Он тут на обороте газеты красуется…

- Это самая нейтральная фотография из тех, что у нас есть, - возмутилась Дарк.

- Учитывая то, что написано в статье, фотография подобрана максимально… - поддержала её Джун.

- Да плевать на фото и на эту статью! Я о том, что даже если Даркшейд внезапно сыграет в ящик, - продолжила мутант. - Нам от этого ни жарко, ни холодно.

- Скорее холодно, - перебила её Алиса. - Мне, как минимум.

- Так вы же поссорились? - удивилась Хелен. - Чего тебе…

- Не совсем, - покачала головой Аллисант. - Но… Можно и так сказать.

- А эта его баба? - вспомнила Дэйзи, раскрыв газету. - Как её там? Катерина Ужас?

- Катерин Джус, - поправила Софи. - Я брала у неё интервью. Говорит, что она просто помогает ему с болезнью.

- Это пока! А потом она как… - замахнулась газетой Смауштофф.

- Дэйзи! - перебила её порыв Феберлис. - Не надо.

- Не надо, так не надо, хорошо, - Дэйзи бросила газету обратно на стол. - Но мы опять в тупике.

- Не совсем, - вмешалась Сара. - Есть ещё Вандемар…

- Да, ты ведь искала там какие-то сердца, - закивала Хелен.

- Искала, - кивнула Алиса. - Зеркала с Королём нет — оно разбилось, так и они тоже…

- То есть та вылазка во время штормового предупреждения ни к чему не привела? - удивилась Сара. - Надо же… Значит мы с Ламэром зря поседели.

- Не поседели, - расстроилась Аллисант. - Я видела, что не…

- Чай! - прервала всех Джун. - И печенье с розовыми лепестками…

- Лепестками роз? - спросила Дэйзи, залезая обратно на тумбу.

- Нет, это просто розовые лепестки. Это другое растение, никак не могу выучить его название, - ответила Феберлис. Она планомерно раздала всем чашки и блюдца с печеньем, после чего взглянула на Алису. - Всё будет хорошо.

- Не сомневайся в этом, - подхватила её Хелен. - Мы тебе поможем.

   И конечно, Алиса хотела согласиться с этим, но, увы, не могла. На завтрашнюю ночь у неё была назначена встреча с тем самым Королём Шантажа. Все пути, что были открыты для неё, она использовала, и это не дало ничего, кроме очередной порции страданий. Аллисант не могла понять, что для неё больнее — вся эта стремительная смена, произошедшая между ней и Эльвентиусом, или факт того, что ей больше не хотелось во всём этом участвовать. За эти несколько месяцев она устала настолько, что все её предыдущие слова, все поступки, всё это стало неважным. Она уже не хотела отвоёвывать своё право на свадьбу с высокомерным иным, не хотела его любить, потому что это приносило только боль и обиду, она не хотела сражаться за его жизнь и здоровье… Но больше всего она не хотела оказаться сдавшимся предателем. Она не хотела, чтобы всё её окружение подумало, что она испугалась и ушла на другую сторону из прихоти.

   Никто бы так и не подумал, ведь даже Джо, знавший Эльвентиуса много-много лет, со дня сотворения Тёмного Квартала, заметил ужасную перемену, убившую в Даркшейде что-то необходимое и важное для его существование. Быть может, это он сдался. Сдался и возненавидел всё вокруг.

   Однако, даже если бы это было так, легче не стало бы. В его глазах Аллисант всё равно оказалась бы не такой…

- А разве это важно? - спрашивал внутренний голос у Алисы. - Разве это важно?

   Перед глазами представал Акадон, стоящий в каком-то тёмном зале, на стенах которого мерцали голубые печати.

- Даже он был не совсем согласен с тем, что случилось…

- Но я была согласна!

- Ты могла передумать.

- Это неправильно.

- Все могут передумать. Все могут сменить сторону. Все могут разлюбить…

- Но я же решила идти до конца!

- А если твой конец здесь, посреди пути? Если дальше нет пути? Дальше только пропасть!

- Он ведь…

- Какая к чёрту разница что с ним будет, если тебя после этого не останется!?

   И снова тишина. Губящая, болезненная тишина. Можно ли сдаться? Можно ли, проделав столько шагов, развернуться?

   Можно ли, если тебя до сих пор никто не встретил?

Глава II
“Завязка”

   Кажется, он завтракал, когда в его дверь настойчиво постучались.

- Что такое? - пробубнил Джозэф Валлентгарбэрг, кладя в тарелку недоеденный бутерброд.

   И действительно, что такое? Обычное утро, август. В небольшом домике на окраине деревеньки, расположенной где-то под Лондоном, внезапно раздаётся стук. Исходит этот звук от входной двери. Но экзорцист в отставке никого не ждёт. Или думает, что не ждёт.

   Пробормотав парочку ругательств, адресованных почтальону, потерявшему одно из его писем руководству, мистер Валлентгарбэрг всё же подошёл к двери. Когда он открыл её, его пышные брови поднялись в удивлении.

- Надо же, - сказал он, не зная с чего начать допрос объявившегося у него на пороге юноши. Юноша этот, к слову, обладал достаточно интересными живыми глазами, у него были не длинные, но и не короткие тёмно-карие волосы, под которыми скрывались острые уши, помимо этого он являлся хозяином милейшей улыбки и двух ямочек, живших на двух противоположных щеках. В руках у юноши была картонная коробка, завязанная тоненькой чёрной верёвкой. Складывалось ощущение, что он не умеет паковать коробки. Хотя это было не так важно, как тот факт, что он стоял перед отцом(одним из) Аллисант Стардаст. - С чего бы это? В такой ранний час?

- Я люблю появляться так, чтобы все могли меня запомнить, - весело произнёс молодой человек. - Вот как сейчас. Вы не ожидали? А я здесь. Как вам, а?

- Немного неожиданно, - соврал Валлентгарбэрг. - Я, на самом деле, ждал одного своего товарища… Что-то он опаздывает.

- Хм, в следующий раз настигну вас ночью. Что-ж… - юноша не скрывал своего разочарования. Его искренность не мешала Джозэфу разглядывать его лицо. Он много лет проработал с разными видами нечисти, поэтому решительно искал на приятном лице какие-либо изъяны. И нашёл! Когда молодой человек улыбался чересчур широко, у его глаз и рта появлялись едва заметные морщины. «Это уже что-то!» - подумал бывший экзорцист, уволенный за халатность. - Я к вам не с пустыми руками.

- Это я вижу, молодой человек… Как вас?

- А, я ещё не говорил своего имени. Вы немного торопите события… Я считаю, что Время лучше знает, как идти. Кхм… Так вот. Я к вам не с…

- Как вас зовут? Вы откуда, из нашей почты? Так если вы оттуда, то передайте им, ради Бога, что я…

- Нет, вы меня не поняли…

   Валлентгарбэрг неприятно ухмыльнулся. Его собеседник появился на пороге самого обычного деревенского домика неспроста. «Точно чертовщина...»

- Это вы меня не поняли, - закачал головой хозяин дома. - Как ваше имя?

- Что-ж… Поиграем по вашим правилам. Я… Эм… - юноша замялся и перестал улыбаться. Его лицо стало выглядеть значительно взрослее и мудрее. - Эрл… Э, нет… Эрик. Зовите как хотите. Это, на самом деле, неважно.

- Мда, даже имени своего не помните. Что-же, по вашему мнению, важно?

- Ваша дочь, сэр.

- Моя дочь?

- Именно.

- Так ты от Грэбэлла. Сразу бы сказал, проходи…

- Нет-нет. Вы опять меня не правильно поняли.

- Неужели?

- Да. Я… Не от Грэбэлла, и не от Даркшейда тем более.

- Ну конечно, ему нельзя приближаться к моей дочери.

- Я тоже так думаю. Я от… Впрочем, какая разница? У меня к вам посылка.

- Что там, бомба?

- Какая дикость! Нет, там… Кхм… Книга.

- Книга?

- Вернее сборник из трёх томов. Тауэр. Ограниченное издание.

- И на кой чёрт мне это собрание? Я про иных и их писателей знаю лишь одно — все они гады редкостные.

- Кхм… Ну… А что бы вас устроило?

- Меня? Спрашиваешь тоже… Да хоть… Сборник книг про кулинарию. Или про сад. Нет, про гольф.

- А если три книги — одна про кулинарию, другая про сад, а третья…

- Про рыбалку!

- ...про рыбалку. Так вас устроит?

- Ну… Да.

- Тогда держите!

   Молодой человек, назвавшийся Эрло-Эриком, вручил Джозэфу коробку и снова заулыбался.

- Очень был рад познакомиться, - сообщил он, собираясь уходить.

- А при чём тут моя… - начал Валлентгарбэрг, но замялся, потому что коробка, оказавшаяся в его руках, была очень тяжёлой. - Это что… От неё?

- От меня вам, - улыбнулся юноша. - Детали не так важны.

- Нет уж… - Джозэф поставил коробку возле своей обуви и переступил порог своего дома. - Вы мне всё объясните!

- Чуть позже, я спешу. Хотя, какая глупость! Мне — спешить. Простите! - молодой человек выбежал за забор, гордо нёсший свою службу, а именно охранявший дом экзорцист от всяких тёмных(и не очень) существ. - До встречи!

- Стой!

   Джозэф погнался за незваным гостем, но был уже не так молод, как раньше, поэтому очень быстро упустил его из виду. Дело было и в его ухудшающемся зрении и в его невозможности быстро бегать. Так же причиной подобной неудачи стало то, что его гость, несмотря на свой возраст, мог быстро бегать и прекрасно растворялся в воздухе.

   ...Маргарет закончила мыть последнюю тарелку и измождёно вздохнула, когда услышала характерный звон — кто-то был у двери.

- Если это опять ты, Питер, - протянула она сквозь зубы, кидая в раковину намыленную тряпку. - Я тебя сожру…

   Последние несколько месяцев велись какие-то работы, которые никак не могли закончиться, поэтому у четы Паулсов не было горячей воды в доме. У них одних. Почему так случилось неизвестно. Помимо этого случилась другая беда — неделю как сломалась посудомоечная машина. Но это что… Маргарет настолько устала от мужа, который купил машину и стал постоянно забывать ключи от неё дома, что была готова убить его. Или съесть. Или всё сразу.

   Поэтому, когда она в гневе распахнула дверь и увидела за ней улыбающееся лицо молодого человека, уже наведавшегося к её бывшему супругу.

- Нда, - пробормотала она. - Какими судьбами?

- Вы мне не поверите, но… Я к вам с посылкой, - молодой человек изо всех сил старался выглядеть максимально естественно и непосредственно. Выглядел он определённо странно. Страннее, чем если бы не старался.

- От кого? - сухо спросила Марго.

- От… Ну…

- Опять какая-то рекламная чепуха? Знаете, я замужем…

- А, так это от вашего мужа.

- Вот как? И что же Питер решил мне прислать, дурашка такой…?

   Гнев сменился на милость. Ненадолго, но всё же.

- Это… А что вы думаете, он мог бы вам послать? - не переставая улыбаться, спросил юноша. Картонная коробка, в которой пока было пусто, так же обмотанная чёрной верёвкой, издала такой звук, словно внутри неё было что-то очень весомое.

- Ну… Он мог бы… Да что он мог бы, ничего нормально сделать не может, - одновременно возмущённо и игриво протараторила Паулс.

- А что бы вы хотели получить? - молодой человек был на грани. Ему вообще не нравилась эта затея, но он любил делать всё заранее, поэтому и шлялся утром непонято где.

- Ну… Хм… - Маргарет задумалась. - Кроме посудомойки, наверное только новые колонки и парочку CD-дисков…

- И вы угадали!

- Да вы что? Серьёзно?

- Именно, прошу, берите и пользуйтесь. А мне пора…

- А где расписаться?

- Нигде, всё уже расписано и оплачено, не переживайте.

- О! Ну тогда спасибо…

   Юноша скрылся за поворотом и повторил тот же трюк, что он проворачивал уже много-много раз. Ах, если бы родители Аллисант Стардаст читали «Вестник», о, сколько всего они бы узнали… Они бы узнали, например, о махинациях Даркшейда, о том, как рушится неприкосновенность Квартала и его обитателей из-за Люциуса Грэбэлла… И, самое главное, они смогли бы, приложив чуть большее усилие, нежели обычно, узнать в молодом человеке, который навещал их этим утром, Нэйдалона Арвианского. Хотя это был и не он.

Глава III
“Расположение фигур”


   Детали, тысячи деталей! Они правят миром, когда хотят, и когда не хотят. Вот — молодая девушка, тогда ещё совсем другая, нежели теперь, теряет своего возлюбленного в далёком космосе. А вот — она же, теряет такого же возлюбленного, но потому, что он постепенно, планомерно сходит с ума. В чём связь? Как минимум в том, что оба они носят в себе одинаковые энергии, что заставляют их глаза сиять всеми цветами радуги. И, больше того, оба они обладают одинаковыми чертами  характера. Оба живы, хотя оба могли бы быть мертвы. Один из них должен быть мёртв, но на самом деле…

   Как прекрасен мир деталей! Столько нового, столько зря забытого старого. И, самое интересное, столько обыкновенного, незаметного.

   Ведь никто не заподозрит молодого человека со странными коробками в чём-то катастрофически ужасном. В убийстве или в теракте, например. Он просто доставляет людям удовольствие — диски и книги. Зачем? Просто он, хоть и не провидец, но действует наперёд. Он просто очень хорошо знает правила. И так же осведомлён о том, что второе и третье имена Нэйдалона Арвианского — Эрик и Эрл.

   Детали, вездесущие детали. Пока что их недостаточно. Нужно ещё! Как можно больше, чтобы на песке неизвестности выстроился рисунок реальности. Нарисуйте его своим пальцем, великий владыка, чтобы мы все смогли…

   ...«Великие слова великих» захлопнулись, и в библиотеке наступила тишина. Чарльз Эфф, как обычно согнув свою спину, сидел за столом в читальном зале. Тяжело вздохнув, он отложил книгу в сторону.

- Как много всего изменилось в Квартале, - прошептал он, пытаясь не нарушить святую тишину Библиотеки. Но тишина всё же была нарушена. Грэбэлл, вооружённый Даркшейдом, вышел из-за выдвинутого на центр зала шкафа, и начал что-то громко зачитывать.

   Многое изменилось. И перемены эти коснулись даже самых приближённых к Эльвентиусу Даркшейду иных.

   Кэрол Джэрол, который и раньше не был в восторге от идеи свадьбы своего старого друга с юной Алиссант Стардаст, после смерти супруга стал мрачнее смерти. Он то и дело бросался в знакомых ни на чём не основанными укорами, пытаясь уязвить их самолюбие. С Даркшейдом это работало безупречно. Однако других это не раздражало, а расстраивало. Жанна Кракэнн, например, несколько раз выдворяла похудевшего и поплохевшего модельера из «Валькирии». Он, однако, всегда возвращался. Больше того, он стал одним из стрелков ордена Свободы. Главным девизом ордена были слова: «Обнаружили?Стреляй. Проверка? Стреляй. Лишние вопросы? Стреляй.» У обычного обывателя возникает вопрос - «В кого? В кого стрелять?» Ответ прост и крайне неприятен для Мастера Тёмного Квартала - «В себя.» Улицы Квартала наполнились отчаянными самоубийцами, в момент случайной проверки Грэбэлла достававшими заряженный револьвер…

   Виктор-Джо Даунинг чувствовал себя максимально паршиво. И не только из-за того, что количество смертей на улицах Квартала возросло. Эльвентиус Даркшейд стал походить на одного смертельно неприятного типа, и, хоть сначала это можно было сбросить на обычное слияние с хозяином, временное и очень частое явление среди фамильяров, позже, после обретения своего собственного сознания, Эльвентиус не стал лучше. Напротив, хуже. И сильно хуже. Его мысли стали похожи на канализационную воду, в которую попадало Бог знает что. И всё чаще, к сожалению, это шло в разрез с позицией Даунинга. Он даже начал задумываться о переходе на сторону главного тайного противника Даркшейда, иного, желавшего взять власть над Кварталом под своё тёмное крыло, вернее щупальце… Иного, носившего имя Нэйдалон…

   Жанна-Зоуи Кракэнн устало переносила проверки Даркшейда и Грэбэлла каждую среду и, иногда, субботу. Она прятала все лишние улики, переносила постоянных(и не очень) клиентов на другие дни. В конце концов она много лет делала всё, чтобы выдавать бордель за обычное, высокоморальное заведение, а девушек лёгкого поведения за танцовщиц. Она хорошо с этим справлялась. Да, её немного волновали те события, что происходили между Мастером и его Аллисант, но не из-за состояния Эльвентиуса, хотя и из-за него тоже, а из-за состояния Алисы. Или волновали, пока она не повстречала Дэйзи Смауштофф. Когда милая белоснежная мутантка появилась возле её «Валькирии», в Жанне что-то затрепетало. Она вспомнила тот день, когда, будучи ещё юношей, подошла к матери и сообщила — «Я буду леди. Леди, женатой на самой красивой девушке города. И ты ничего с этим не сделаешь, матушка...» И ощутила то, что не ощущала много лет. Влюблённость?

   В Агентстве, которое временно взяло шефство над Кварталом, тоже случились небольшие перемены. Они были связаны со смертью многих сотрудников. В рядах агентов не осталось ни Генри Вакмаера, ни Эдиуса Грея, ни Магнэтты Лучини. Правой рукой Грэбэлла стал Мартин Фрай. Он отвечал за то, чтобы всё всегда складывалось в сторону руководства. Левой рукой оказался чудом уцелевший Майкл Виссенштафлер. Он отвечал за технологии и исследования. Новобранцами и внутренней работой занималась София Мидотс.

   Среди новобранцев оказался Джулиас Эскамбрэа, эльф по происхождению, но агент по призванию. Он любил скандалы и интриги, и плёл их везде, где только мог. Бумажная работа его не пугала — очень скоро он надеялся вырваться на ступень выше, а потом ещё выше, и ещё… Внешне он был недурен, по-крайней мере пока что. У него были аккуратно собранные в хвост карие кудри до плеч, ярко салатовые глаза, формы такой, какая обычно бывает у эльфов, и уши. Длинные эльфийские уши. Желтоватая эльфийская кожа… И большой потенциал.

   Помимо Агентства существовали и другие организации. The Silence, Отряд Экзорцистов, Американская Академия… К ним добавилась ещё одна — Канцелярия по надзору над всеми. Она была создана одним крайне интересным иным, имя которого было Нэйд…

   The Silence стала работать вместе с Уильямом Ингебейтом, что заставило Сару резко взять отпуск. Но даже когда через две недели он кончился, она не вернулась в свой оранжевый кабинет. Джонс отправила Амьери письмо с увольнительной, и даже не явилась забирать свои вещи — за неё это сделала Хелен. Причина увольнения во всех документах была проста - «Выход на пенсию, получена медаль за выслугу лет». Однако настоящей причиной был  переезд Сары на Вандемар. Кто-то в лабораториях связывал это со свадьбой Сары и наследного принца, которая, они не знали, так и не состоялась. Другие называли причиной увольнения мистера Ингебейта. Сам Уильям ничего не думал о Саре — его волновали различные силовые и энергетические поля. Он собирался защищать Землю от межгалактической войны, потому что ему было видение. Впервые, за много лет. Но такое, что перевернуло его жизнь, жизнь унылого скептика с садистскими наклонностями, с ног на голову, и превратило его в учёного-философа, пытающегося опровергнуть(или подтвердить) существование того, во что он верит. Тут явно должен был быть как-то причастен Акадон, но, как бы смешно это не было, он ничего не делал с Клароксом. Делал кое-кто другой. И имя его было…

   В Отряд Экзорцистов пришёл новый глава — он был молод и амбициозен. Его рыжие кудри и борода давали всем понять, что пришла новая эпоха. Ричард О’Лайон был прирождённым романтиком. Его душа жаждала приключений, а его разум желал приручить дикие силы нечисты и «осветлить» их. С подобным настроем были несогласны многие старожилы, экзорцисты высшей категории… Увы, их мнение никого не интересовала. Многие ветераны магического труда отправились на пенсию. Среди них был и Джозэф Валлентгарбэрг.

   Американская Академия мутантов обрела нового директора. Циан Тервосский, спасённый из заброшенной советской лаборатории «Стрела Полёта», очень быстро освоился и стал для детей новым Профессором. Сарэтт с трудом переживала эту смену, впрочем, как и Николас Уферд. Он снова стал мрачным и молчаливым, но ему это шло. Тревосский оказался сильнее чёрствого вампира, но это было всем на пользу.

   Канцелярия, которая была, как выражались некоторые особо одарённые личности, «трезвой» версией Агентства, занималась изучением взаимоотношений людей и иных. Это был своеобразный надзор над их поступками. Надзор над теми, кто творил свою историю. Здание Канцелярии находилось в дести минутах ходьбы от здания Агентства, поэтому агенты и канцеляры ходили на обед в одни и те же заведения. Ближе это их не делало. Глава Канцелярии, Уильям Ашпиро, выглядел со стороны, как фарфоровая кукла, а Люциус Грэбэлл выглядел как человек. Пока что. Никакой адекватной связи между куклами из фарфора и взрослыми людьми быть не может. Тем более если речь идёт о работе. В любом случае, немного шума контора успела наделать, хотя её создание было лишь частью одного большого плана и не предполагало ничего подобного.

   Вандемар, в отличии от Земли, был занят не Акадоном, а укреплением своей планеты. Ламэр, который хоть и смог принять разрыв с Сарой, но всё ещё чувствовал себя не важно, постепенно углублялся в архивы. В этом ему помогала приезжающая на Вандемар Аллисант Стардаст. Она очень сдружилась с Эдинэлом, и тот даже дал ей доступ к своему коду. Удивительно, как переводчица, попавшая в стихию науки, быстро начала осваивать продвинутые инопланетные технологии. Скорее всего причина тому горе, от которого она так и хотела избавиться. Заглушить его не могли даже вандемарские препараты, поэтому единственное, что оставалось — это работать.

   На Земле же, восстанавливалась магическая Академия. После того, что пережил Мон-Коньексмент во время возвращения Акадона, ему потребовался капитальный ремонт. К сожалению, ремонту не подлежали зеркала. Так же никто ни за какие деньги не смог вернуть погибшую Мигею Мур. Академия переживала не лучшие времена, но благодаря некоторым манипуляциям в СВИИ смогла отстоять своё право учить волшебников. Только светлых и нейтральных. Но на этом директора не собирались останавливаться. У них было ещё много планов. Одним из них был план по уничтожению освобождённого Джун Феберлис Саируса.

   Акадон же таился в неизвестном месте. Его фанатики рыскали по всей вселенной и искали. Вот-вот они должны были найти…

   И Нэйдалон Арвианский прекрасно знал об этом. Он знал так же о других ужасных переменах в мире. Он знал, но один справится с этим не мог.

   Поэтому он решил сыграть козырную карту Эльвентиуса Даркшейда. Его бывшую невесту.

Глава IV
“Игра в шахматы”

   Как назло пошёл дождь. Алиса любила дождь, потому что он позволял ей пережить всё то ужасное, что хранилось у неё в душе. То отчаяние, что захватило её. Она смотрела на капли дождя, несущиеся на верную гибель к земле, к жёсткому и тяжёлому асфальту, вспоминала предыдущий год. Она вспоминала всё, что с ней произошло… Всё, что происходило. И к ней в голову приходила одна отвратительная мысль. Чем чаще она приходила, тем страшнее становилось Аллисант, потому что с каждым визитом она становилась ей приятней и роднее. И это пугало. Как так? Как эта противоположность её убеждениям могла существовать? Как она могла бить по самому больному месту и одновременно с этим залечивать самые глубокие раны? Как? Как? Зачем? Почему?

   Шёл дождь. Но Нэйдалон Арвианский задерживался.

- Что если, - размышляла мысль, явившаяся ещё раз, в самое неподходящее для этого время. - Что, если та же влюблённость — это не замирание от любого его движения? Что, если это страх? Если эта неуверенность и сопротивление — это нежелание быть рядом, а не обычная скромность? Что если с самого начала эта история пошла не так? Что если это был урок, который нужно пройти и после этого отправится вперёд, не останавливаясь на пройденном? Что, если отказаться быть его женой сейчас, это единственный выход успокоиться?

   Алиса вздохнула. Ещё раз. В который раз? Её душу терзали вина и разочарование, непрерывное желание что-то сделать. Спрыгнуть откуда-нибудь, разбиться, исчезнуть, лишь бы не чувствовать это невыносимо длительное… Такое болезненное… Такое…

- Как от этого избавиться? - спрашивала Аллисант сама себя.

- А надо ли? - раздавался в голове голос разума. - Может надо подождать? Или избавиться от того, кто это чувство приносит? Как сказал Ламэр? «Отрезать всё лишнее»?

   Дождь всё усиливался, а Король Шантажа задерживался сильнее обычного. Он никогда не опаздывал. Никогда, кроме сегодняшнего дня. Так вышло, совершенно случайно. И он был готов принести всевозможные извинения. Только когда он наконец-то пришёл к месту встречи, высокому старому фонарю, стоявшему возле забора, спасающего лондонцев от Темзы, а Темзу от лондонцев, он увидел не разъярённого, недовольного быка, а маленькую, тёмную, блеклую фигурку, опустившую голову вниз. Она стояла, глядя в реку своими несчастными глазами, промокшая насквозь. И всё не могла решиться…

- Ну и погода, миледи, - произнёс Нэйдалон, не зная с чего начать. Он оказался в непривычной для него ситуации — он опоздал, на него не орали, и, больше того, он растерялся при виде той, за кем уже много лет следил. Арвианский много за кем следил, дабы получать ценную информацию… Но она была исключением. - Вы не замёрзли?

- Добрый вечер, - ответила Алиса. Она посмотрела на запыхавшегося иного и удивилась. Он был не таким страшным, как его малевали. Впрочем, тот же Даркшейд не казался ей сначала страшным, а сейчас… - Нет, хотя, может быть я настолько замёрзла, что не чувствую разницы. Простите…

- Это я должен перед вами извиняться, миледи, - Нэйдалон неуверенно улыбнулся. Его жуткая, мистическая, временами даже кошмарная легенда, много лет ходившая по самым высшим кругам, расплылась, словно растаявшее мороженное по асфальту. Кем был теперь этот иной? Мальчиком, улыбчиво разносившим коробки? - Может… Стоит пойти в… Тут есть… Кхм..

- У вас руки дрожат, - заметила девушка, не прекращающая изучать незнакомца. Страха перед ним у неё не было. Как и восхищения или чего-то подобного. Она не замирала от его взгляда, хотя он казался ей достаточно приятным. И боль почему-то утихла. - Вы в порядке?

- Я? О, я, конечно. Случается иногда… Кхм… Здесь есть один паб, он работает… Ночью тоже. Пойдёмте, а то я боюсь, вы простудитесь…

- А какое вам дело?

- Мне? Я… Ну… Кхм…

- Шантаж — это не дело чести. С чего вы так волнуетесь за меня?

- Есть разница между шантажом и… Тем более я вас ещё не шантажировал. Мог бы, но не хочу. У меня к вам более выгодное предложение.

- Неужели? Мне казалось, я обращаюсь за помощью и должна трепетать перед каждым вашим шагом и словом. А вы пришли с предложением… Интересно.

- Времена меняются. Шантажисты тоже. Пойдёмте, а то я уже начинаю волноваться. Сильнее обычного.

- Как скажете… Хотя я всё равно не понимаю…

- Я тоже. Случается. Однажды я чуть не женился на дочери своего клиента. А всё потому, что не разбираюсь в языках. Она мне что-то ляпнула, я не понял, кивнул… Еле убежал.

   Аллисант улыбнулась. Необычная встреча. В любом случае, она была не против погреться где-нибудь, где нет дождя. Кажется, кончики её пальцев уже онемели.

   Через дорогу от места встречи и правда был паб. У него была красивая старая вывеска, на которой было написано название. Аллисант не смогла его прочитать. Она подошла к тяжёлой двери, протянула руку, чтобы её открыть, но рука Нэйдалона оказалась на мокрой ручке двери раньше её. Он посмотрел на Алису с некоторым недопониманием. Его глаза блестели от воды и света, и в них не было никакой скрытой глубины. В них всё было просто. Настолько просто, насколько могло быть. Аллисант не была уверена, что готова играть в гляделки с Королём Шантажа, но он и не был намерен это делать. Нэйдалон потянул за ручку, дверь открылась, после чего они оба, сначала Аллисант, а потом и он, оказались внутри.

   Стол, за который их посадил официант, был возле окна. Красные шторки, напоминающие подол пышного платья, вышитого никем иным, как Кэролом Джэролом, свисали до самого стола. От них вниз шли многочисленные коротенькие верёвочки, за которые Алиса обязательно потянула бы, если бы находилась здесь одна и в другом расположении духа. Меню быстро оказалось на столе, но Аллисант даже не взглянула на него. Её новый знакомый же опустил взгляд на предложенную бумагу, после чего снова посмотрел на Алису.

- Я обязан вас чем-нибудь угостить, - сказал он, улыбаясь.

- С чего вдруг? - удивилась Алиса. - Из-за того, что опоздали? Так я вас прощаю…

- Нет, не из-за того, что опоздал, - покачал головой Нэйдалон. Он одновременно врал и говорил правду. Ему удавалось проворачивать подобные парадоксы, но в отличии от того же Даркшейда, он не углублялся в сложные размышления. - А из-за того, что вы промокли под дождём.

- Так это исключительно моя вина…

- Я так не думаю, миледи.

- Почему вы обращаетесь ко мне «миледи»?

- Потому что я ко всем, к кому я испытываю чуть меньше неприязни чем к другим, так обращаюсь.

   Стардаст ещё раз улыбнулась. Началась настоящая игра. Вот он — Король, его нужно побить, но чем? Королевой или обычной пешкой? А может конём? И в чём смысл, каковы правила? Многое оставалось неважно. Единственное, что Алиса смогла понять — ей нравится эта встреча.

- Даже к кому-нибудь большому и страшному? - спросила девушка, сложив руки на стол.

- Даже к кому-нибудь большому и страшному. Именно поэтому Даркшейд меня чуть не казнил однажды, - ответил Нэйдалон.

   Тихий смех. Алиса давно не смеялась. Не было времени. Где-то здесь должен был быть подвох… Но где? Она словно вновь оказалась в лифте, медленно передвигающемся по этажам большого Агентства. Молчаливый собеседник… И она, проявляющая больший интерес к нему, нежели он к ней. Какая чушь...

- Я слышала, что вы с ним не в лучших отношениях, - произнесла Алиса автоматически. Нужно было продолжить разговор. Разобраться в сути и сбежать. А может и нет… В голову начали приходить новые мысли. Одна неадекватнее другой. И откуда они только берутся? - Потому что вы шантажист, да?

- Не совсем. Я даю людям советы. Информацией не торгую, миледи. Никак нет. Это незаконно на территории Тёмного королевства… Я следую законам, - Король Шантажа широко улыбнулся. «Какая милая мордочка...» - подумал он. «И все мы снова не в форме… Какая дикость...» - А вам нужен совет, насколько я понимаю. Я ведь прав?

- Да. Дело в том, что…

- Сразу к делам? И не дашь мне шанса тебя угостить? Да, он тебя точно подпортил.

- Кто он?

- Он. Ты знаешь. Не люблю его. Он меня тоже. Как сказал ему однажды: «Миледи!» Ооо… Он был готов меня на кусочки разрубить…

   Алиса закрыла глаза. Смешно. Ей было смешно. Можно ли страдать и смеяться одновременно?

- Так что? - спросил Арвианский, беря меню в руки. - Может быть начнём с десерта? Ты любишь сладкое? Я люблю…

- Я схожу с ума, - закачала головой Стардаст. - Определённо.

- Ну вот, тогда возьмём что-нибудь послаще… Или ты не это имела в виду?

- Я не знаю, правда.

- Я тоже… Тогда… Слушай, может кофе? Ночь впереди.

- Лучше какао.

- Ага… Значит десерт и какао.

- А совет?

- Совет? Дела потом, сначала десерт.

- И какао?

- И какао. Я не забуду, не переживай.

   Официант подошёл к столику возле окна и начал принимать заказ. Удивительный вечер — дождь, никого, и только эта влюблённая парочка за одиноким столиком. «Хороший вечер, чтобы сделать девушке предложение...» - подумал официант. И Нэйдалон это прекрасно понимал. У него было предложение. Деловое. Очень деловое. Выгодное.

- С этим покончили, - сказал он, когда официант отошёл от столика. - Теперь…

- Совет? - с надеждой в глазах спросила Алиса.

- Я тебе так сильно не нравлюсь, что ты как можно быстрее хочешь сбежать, да?

- Нет, просто…

- Останься хотя бы ради бесплатного какао… Так, на чём я остановился?

- Вы собирались дать мне совет…

- Кто мы? А… Нет, он точно знает толк в девушках, но как он с ними обходится…

- Кто и с кем?

- Мне кажется, что это очевидно. СВИИ, кажется, запретил вам видится…

- Не хотите произносить его имя?

- Не хочу. Но с чего ты решила, что меня здесь двое?

- Это просто вежливо…

- Вежливо говорить с одним человеком, как с двумя? Учту.

- Простите…

- Да что там, мне нравится, когда ты улыбаешься… Итак… Долго простояла под дождём?

- Не знаю. Я не считала.

- Как только я посмел опоздать… Идиот! Но поверь, больше я так делать не буду.

- Это хорошо.

- Конечно. А то, что я растерял всю свою серьёзность, не очень. Но случается. Знаешь, случается. Везде и всегда. Так вот, твой и мой общий знакомый…

- Даркшейд?

- Ага. Ему запретили тебя пускать в Квартал и видеть в принципе? Я, как коллекционер информации, хочу узнать почему. Давай ты мне расскажешь, я тебе сделаю предложение, ты согласишься, и потом я тебе помогу?

- Всё зависит от предложения.

- Значит на остальное ты согласна?

- Быть может…

   Официант молча принёс какао и чашку чая. Затем, он так же молча исчез.

- Вот видишь? Какао ты уже дождалась.

- Значит, могу выпить и уйти?

- Твоё право.

- Вот так просто?

- А почему бы и нет? Я тебя смогу остановить? Захочу, вероятно. Попробую. Но смогу ли? СВИИ тебя ведь не останавливает.

- Почему…

- Видел тебя и твоих подружек. В хорошие игры играете. Но меня беспокоит другое… Зачем!? Причина, логическая цепочка, история! Расскажи мне историю! Я люблю истории. Пожалуйста!

- А вы не совершенно не такой, как вас описывают газеты.

- Потому что газеты пишут дураки.

- Я знаю одну девушку, она тоже их пишет.

- Дураки и дуры. Так что за история?

- А если она грустная? С трагичным концом?

- Рассказывай.

- Она ещё не случилась…

- Какая разница?

- Не знаю. Это странно.

- Что именно? Не случившаяся история? Бывает. Со мной такое несколько раз проворачивали… Эй, ты в порядке?

   Последние слова выбивались из потока активной беседы. В них чувствовалось беспокойство. Алиса подняла опущенные глаза и посмотрела на своего собеседника. Он больше не вызывал у неё улыбки. Только желание заплакать. Или дело было не в нём?

- Всё таки уже заболела, - пробормотал он. - Выпей какао, пока оно горячее. Может поможет…

   Нэйдалон прижался к спинке массивного стула, на котором сидел. Его голова чуть приподнялась наверх, и волосы принялись лезть в лицо. Он стал таким отдалённым и холодным. Словно задумался о чём-то своём. Резкая смена, но вынужденная. Ещё ход — и Королю поставят шах. Слишком рано, слишком рано.

- Ты за советом пришла, да? - через мгновение спросил иной. Его голос стал тише и холоднее. Грустнее.

- Мне нужна помощь, - кивнула Аллисант. Её голос не переставал звучать грустно. - Дело в том, что…

   Король Шантажа резко выпрямился и наклонился над столом.

- У Даркшейда беда, и ты ему хочешь помочь. Я знаю, я с самого начала знал, - прошептал он. - Но твой вид… Такой… Неважный… Ты случайно не болеешь?

- А какая разница? - так же тихо спросила Алиса. Где-то здесь должен был блеф. Какая-то игра. Что за игра? Шахматы? Нет, точно не шахматы. Нет поля для игры. Но и не покер — карт нет.

- Иногда на меня находит. На Даркшейда тоже нашло, раз он тебя в Юфербеллир потащил. Я давно уже слежу за дочкой Мастера, миледи. И мне нравится то, что я вижу.

- За мной?

- Да за тобой. У меня свои причины. Я питаюсь информацией. Я ей живу! День без истории — и я умру с голода. Найткуиры странные создания. Я ещё не привык. Столько лет, а я ещё не привык. Устал немного. Последнее время вообще боюсь каждой тени. Попал в беду.

- И вы тоже?

- Мы, да…

   Найдалон вздохнул.

- Разогнался и сам же остановился… Смотри, всё достаточно просто… И… Нет… Кхм… Сложно… Я умею говорить когда не надо, но сейчас… Что-то не так… - он помрачнел и снова прижался к спинке стула.

- Выпейте чаю? - предложила Алиса. - Может поможет?

   На лице Арвианского прорезалась улыбка.

- Зря я так, да? Мы ведь почти не знакомы. Нужно было сказать, какой добрый сейчас вечер, а не поддаваться глупым эмоциям, да? Я не Даркшейд, я так не умею. Увы… Значит помощь…

- А чай?

- А какао?

   Разговор зашёл в тупик. Смена. Ещё одна. Резкая. Такая резкая. Как всё в последнее время.

- У вас красивое пальто, - помолчав, сказала Аллисант.

- Спасибо, - Нэйдалон сделал глоток чая. - Складывается ощущение, что мы оба играем в какую-то игру. Оба не сговорились в какую. И вот мы играем, играем… Но не друг с другом, а сами с собой. Не находишь?

- Может быть так.

- Определённо. А каковы условия? Каковы правила? Скажешь, или мне начать?

- Я уже сказала.

- Что именно?

- У вас красивое пальто.

- Спасибо… А…

   Иной неуверенно улыбнулся.

- Ты спасаешь Даркшейда, но пальто красивое у меня? Забавно, - пробормотал он.

- Не знаю, носит ли он своё пальто. Он изменился, - печально вздохнула Аллисант. - Всё не так.

- Обозлился на всех из-за печати? Я его не понимаю, однако… Я пробовал на досуге — злее не стал.

- Что пробовал?

- Печать. И думал. О! Как долго я думал о тебе. Было больно, но я тебя не возненавидел. Чудак он всё же…

- А зачем?

- Зачем? Шутки ради. Пытаюсь доказать себе, что Эльвентиус плох собой, и что я лучше подхожу на роль Мастера Квартала. Люблю шутки.

- Но зачем…

- Затем, Аллисант. О тебе многие знают, и, поверь, если тебе вдруг понадобится помощь, ты её получишь из самых непредсказуемых источников.

- Я…

- Даркшейда спасать — дело паршивое, есть много иных его краше и интересней. Я, например. И меня спасать не нужно.

- Так это попытка…

- Попытка! Я пытаюсь! Посмотри! Ха-ха… Я понял, в следующий раз скажу прямо. Ты боялась, я волновался, а получилась ерунда…

   Официант подплыл к столику и поставил на него шоколадный кекс и брауни, затем нежно сказал: «Приятного аппетита.» И удалился.

- Это свидание и попытка тебе помочь. Чушь, странная смесь, я уже понял, - Нэйдалон задумчиво уперся локтем в стол и положил в руку, словно на пьедестал, свой подбородок.

- С чего бы вдруг? - спросила Алиса, беря какао в руки.

- Потому что я идиот. Не умный, но крайне обаятельный. Что ты смеёшься? Так говорят.

- Потому что это правда.

- Правда? Спасибо. У тебя глаза красивые… Так англичане говорят? Одни любезности?

- Иногда они переходят к делу.

- Тогда давай мы последуем традициям… Есть один эльфийский Бог, которому нужна помощь. Если он не женится, то его не станет. Таковы предсказания. Ты завидная невеста, и тебе нужна помощь. Если вы друг другу поможете, то выйдет неплохая такая афера. Брак на время, брак по расчёту…

- Вот значит как. А насколько?

- Подробности не важны?

- Только время.

- Время? 3 зэоты.

- Три…

- Три эры. Но он Бог Времени, он с этим быстро управится. Вернёшься домой сегодня же, такая же не невеста, да ещё и с союзником в кармане. Как тебе?

- Быть может… Я не знаю. Это трудно. Я не уверена, стоит ли мне делать то, что я уже делаю, а делать что-то новое…

- Даркшейд скажет тебе спасибо, будь уверена.

- Не скажет.

- Тогда я скажу.

- Мне нужно подумать.

- Хорошо… Можем встретится через… М?

   Алиса встала из-за стола и задвинула за собой.

- Мне нужно подумать, - повторила она. - В голове столько ерунды крутится… Я… Ты… Я бы, наверное, бросилась тебе на шею, если бы была в другом настроении… Хотя это, наверное лишнее. Я… Не совсем в порядке.

- Ничего. Отдыхай. Ты выглядишь очень усталой. И возьми такси — дождь ещё не кончился.

- Хорошо. Спасибо.

- Всегда к вашим услугам.

   Аллисант выбежала на улицу, где среди огромных луж мерцали фонари и немногочисленные огни вывесок. Желание спрыгнуть в воду только усилилось. Как тяжело, как тяжело! Закричать бы на всю улицу! Закричать и бросится под машину… Исчезнуть раз и навсегда…

- Пирожное, - донеслось сзади. Тонкая рука протянула Алисе что-то завёрнутое в фирменную упаковку паба. - Такси ещё не поймала?

- А сколько прошло времени? - Аллисант взяла холодную коробочку и озадаченно огляделась.

- Минут десять, быть может. Долго стоишь?

- Может час.

- Час?

- Я думаю, я простояла час, пока ты не пришёл. Время сломано, или я…

- Или вы вместе. Бывает. Случается.

- С тобой всё случается?

- Всякое. Так ты подумала?

- Насчёт чего?

- Насчёт моего предложения.

- Ах это…

   В груди заболело сердце. Как грустно. Как больно. Любовь — это ложь, обман сознания. Е ё не было. Никогда…

- ...она была, - донеслось сзади. - И я сразу подумал…

- Кто была? - вздрогнула Алиса. Она слышала рассказы Сары о том, как она теряла память и просыпалась в разных местах, в разные года. И она не хотела, категорически не хотела оказаться на её месте.

- А? Я тут тебе лапшу на уши вешаю, а ты даже не слушаешь. Надо же…

   Мысль. Ещё одна мысль. Но она разрушает все другие. И резко в душе кончается дождь. Игра! В игру! Быстрее, стремительнее… Хочется играть, и смеяться, и плакать… Любовь была. Была, но прошла. Её можно вспоминать. Она твоя. Это больно, но это твоя жизнь. Её нельзя забывать, нельзя отрезать, иначе отрежешь и всё остальное. Жизнь продолжается. И можно чудить направо и налево. Даже есть случайный спутник для подобного приключения.

- Шах и мат, ты победил, - выпалила Алиса.

- Да? Я думал, что мы играем в карты, - усмехнулся Король Шантажа.

- Ты смешной, - сказала Аллисант со смехом. - Значит свадьба?

- Значит так, миледи. А ты согласна? Не убежишь, сверкая пятками?

- А-а. Я уже один раз сдержалась.

- Ну ты даёшь…

   Смех. Он интересно смеялся. Он был живой. И, даже если другим он сделал много зла, Аллисант он пока не мстил. Не было за что. А Эльвентиус так и не сделал ничего хорошего. Ещё сделает, может быть. Лишь бы не было поздно.

   Игра началась.

Глава V
“Эльфийский Бог”

   Аллисант с недоверием смотрела на круглый обруч, воткнутый в голову какой-то недособаки, недочертовщины, представлявший из себя ручку большой двери, сделанной, наверное, скорее всего из меди. Окислившейся, зелёной меди.

- ...Он Бог достаточно миловидный, - бормотал Нэйдалон, занимая тёмное пространство бессмысленной болтовнёй. - Многие считают иначе, но он старается.

- Угу, - кивнула Алиса. На некоторое время к ней вернулась память, и она вспомнила, как стала обладательницей Летописей Акадона. Во время его возвращения они мгновенно пропали. Именно поэтому Эльвентиус был для неё единственной надеждой найти подобные знания. Теперь она об этом знала. Мгновение назад даже не подозревала, что всё так логично.

- Он не всегда тактичен, да и время в его понимании штука растяжимая… - продолжил иной. - Он Бог Времени, я говорил?

- Кажется да.

- Так ты всё же не слушаешь?

- Я слушаю.

- А почему же… Хотя я сам иногда не помню, что говорю. Ты прощена. Но это пока что.

   Стардаст неуверенно улыбнулась.

- В этот раз он не сильно тактичен, - заметил Арвианский. - Мы стоим тут уже минут 15.

- Может он принимает ванную? - предположила Аллисант.

- На него иногда находит, да…

- Все мы иногда принимаем ванную.

- Да, ко мне часто на консультации приходят унитазы.

   Алиса взглянула на Нэйдалона, тот вопросительно посмотрел на неё в ответ. В его тёмных глазах отражался бесцветный кирпич, из которого была выложена стена, расположенная напротив них. В стене была дверь, позеленевшая от времени, а у самой двери была небольшая лестница. На этой лестнице и стояли двое едва знакомых друг с другом паломников. Ведь когда к Богам приходят в гости, их гостей называют именно так, правда?

   Наконец-то за дверью послышалось какое-то шебуршание. Дверь скрипнула и с трудом поддалась. Из-за неё показался загадочный тёмный силуэт, одетый в какой-то тёмно-зелёный балахон. За его спиной была длинная, такая же тёмная, как и он, лестница.

- Добро пожаловать, - сказал силуэт нежно-строгим голосом. - Вы как раз вовремя.

- Да, - протянул Нэйдалон. - Помните то делишко с невестой, так вот…

- Нет смысла спешить, - перебил его силуэт. - Я никогда не спешу, и вам обоим не советую. Проходите.

   Силуэт скрылся в темноте, скрывавшейся за позеленевшей дверью, и Алиса вопросительно посмотрела на своего нового знакомого.

- Он так же страшен, как его малюют? - спросила она тихо, потому что в её груди что-то неприятно(а может быть именно приятно, но очень непривычно) ёкнуло.

- Все мы страшны в некоторой степени, особенно когда злимся, - улыбнулся Арвианский. - Но ты не бойся. Мы не должны были его разгневать.

- А если…

- Если будем стоять тут чуть дольше, чем он от нас ожидает, может быть он и будет злиться. Так что? Пойдём?

- Я просто хотела спросить…

- Лишние вопросы. Кто тебя только этому научил?

- Я…

- Ты сама не могла себя этому научить. Так, держи меня за руку. Лестница достаточно крутая. Да ещё и из того же металла, что и дверь. Я тут два раза подскользнулся.

- Потому что спешил?

- Да. Именно поэтому наш Божок так не любит спешить. Сделал себе лестницу, начал спешить и…

- А у него есть имя?

- И… Что? О чём ты думаешь?

- О том, как мне к нему обращаться.

- Глупенькая моя, он будет к тебе обращаться. И он, конечно же, скажет своё имя…

- Так ты не знаешь, как его зовут.

- Бог Времени.

- У каждого Бога должно быть имя. У Эльвентиуса же есть.

- Он не совсем Бог… Вернее… Кхм… Аккуратнее!

- Я максимально аккуратна.

- Да, я это себе говорю. Ух! Как я обожаю лестницы…

   Когда лестница оказалась позади, паломники оказались в большом просторном зале. В нём было темно. Лишь в одном, самом дальнем его уголке, возле большого окна, за которым происходило что-то зелёное и невразумительное, было светло. Луч зеленоватого света падал на большое кресло, скорее всего трон, составленный из того же металла, как и всё вокруг. Ножки его напоминали щупальца, а спинка спину осьминога. Рядом с креслом-троном стояло зеркало. Оно было длинным и широким в районе талии, если можно так выразиться, и так же стояло на маленьком подобии щупалец. Единственное, что отличало его от трона, это материал и предназначение. Зеркало было золотым.

- Сколько раз ты будешь бояться ступить по этой лестнице? - спросил голос, расположившийся в странном кресле. - Каждый раз ты сомневаешься, Эрл.

- Эрл? - тихо удивилась Алиса, продолжавшая держаться за руку Короля Шантажа.

- Это моё второе имя, - тихо пояснил Арвианский.

- Ответа у тебя нет? - ухмыльнулся голос.

- Есть, - громко произнёс Нэйдалон. - Но вам я его не скажу.

- Чудесно…

   Иной уверенно подошёл к трону и отпустил руку Алисы. Она сразу почувствовала себя как-то одиноко и несчастно, словно её бросили в клетку смертника и скоро должны были кинуть на растерзание львам.

- Итак, то дельце, - начал говорить Эрл, чуть оперевшись о зеркало.

   Силуэт привстал и посмотрел на него, давая понять, что недоволен его словами. Лицо Бога стало видно в зеленоватом свете, и Аллисант смогла разглядеть, что за его средней длины волосами скрываются длинные уши. «Почему они были спрятаны?» - подумала она. Внешне Бог Времени выглядел достаточно прилично, но недостаточно угрожающе.

- Я понял, простите, - буркнул Нэйдалон.

   Бог вернулся в изначальное положение и рукой, которая лежала на подлокотнике кресла, попросил Аллисант подойти к нему. Алиса обошла трон и оказалась лицом к лицу к самому Времени. Душа её трепетала.

- Интересно, - пробормотал Бог, повернув свою голову влево. Он слегка улыбнулся. В его улыбки было очень много неоправданно сильной нежности и привязанности. Алисе даже на мгновение показалось, что они когда-то виделись. - У тебя красивые глаза. Полные печали. Почему ты грустишь?

- На всё есть свои причины, - тихо произнесла Стардаст. Она внезапно осипла, словно действительно простудилась под дождём.

- И что стало причиной твоей печали?

- Наверное, безвыходность.

- Безвыходность? Отчаяние, да? Иначе бы ты не пришла к нему?

   Бог указал правой своей рукой на Нэйдалона.

- Король Шантажа, так его называют, - произнёс он с усмешкой. - У меня тоже есть имя. Я — Эвалон Арлистоу. А ты?

- Аллисант Стардаст, - спокойно произнесла Алиса. Имя Бога показалось ей знакомым. Его она точно встречала где-то среди строк старых книжек. Но где? И в каком контексте?

- Аллисант Стардаст… Это странное имя… Я его уже где-то слышал… - задумчиво произнёс Эвалон. Его длинные пальцы начали стучать по подлокотникам трона.

- Акадон писал об Алихант Стадасте, как о имени, потерянном во Времени, - улыбнулся Нэйдалон. Он, словно птица-секретарь, любил вставлять нужные слова в оставленные специально для них паузы.

- Вот как, - удивлённо кивнул Бог. - Разве это не мужское имя?

   Арлистоу посмотрел на Аллисант своими загадочно-туманными глазами, ожидая от неё хоть какого-нибудь ответа. Даже самого невразумительного. Но за неё ответил Король Шантажа.

- Мужское, мой Лорд, - максимально фамильярно произнёс он, заставив Бога повернуться. - Однако её родителей это не остановило.

- И что только было у них на уме… - пробормотал Время. - С другой стороны, это делает наше дело чуть проще. Как писали в пророчестве: «...и да спасёт душу потерянную, сделав её суженной своей.»

- Да, именно поэтому я её и привёл, - заключил Арвианский.

- Благодарю, я понял, - сухо отрезал Эвалон и снова посмотрел на Алису. - И ты согласна?

- Да, - аккуратно произнесла Аллисант, начавшая тонуть в туманных эльфийских глазах.

- От отчаяния, как я понимаю?

- Да.

- И тебе нужна будет помощь? Мы можем совершить обмен. Ты поможешь мне, а я тебе.

- Да…

- Так немногословна. Быть может, это к лучшему. Счастье любит тишину. Люди так говорят?

- Да.

- Не бойся.

- Я не боюсь.

- Значит я что-то не понимаю. В этом всём нет ничего страшного. Никто не заставляет тебя играть любовь. Это лишь… Пустой расчёт.

- Я понимаю.

- Печаль съедает тебя изнутри, в этом причина твоего страха, так ведь?

- Может быть.

- Может быть… Это уже что-то.

- Да.

- Нет. И что ты скажешь дальше?

- Я промолчу.

- Нет, ты не промолчала. Забавная игра в слова. Но я не люблю в неё играть. Быстро утомляет, понимаешь?

- Понимаю.

- Ты быстро учишься. Это полезно. Бывает полезно. Так говорят у вас на Земле.

- Вы ведь эльфийский Бог, правда?

- Истина.

- Так откуда вы знаете…

- У меня есть глаза и уши там, где мне надо, Аллисант. Я знаю то, что мне хочется или нужно знать.

   Алиса кивнула. Нэйдалон тихо усмехнулся.

- Свадьба. Сегодня. Да, потребуется немного времени, - пробормотал он.

- Время у нас имеется, - не то весело, не то серьёзно сказал Бог. - В неограниченном количестве.

- Это может быть полезным, - заметила Аллисант. Её разрывало от чувства необычайного страха и желания оказаться возле тёплого камина в объятьях рыжей пушистой кошки. Может быть Бог Времени и был этой кошкой?

   Это было пока что неясно. Как и многое другое. Но свет истины всегда попадает даже в самые тёмные уголки вселенной. Всё зависит от Времени. И Время сделает свой ход в ближайшие несколько часов.

Глава VI
“Катерина Джус”

   Катерина выросла в богатом особняке когда-то знатной семьи Джустерваллов. Когда произошло несколько больших военных переворотов, её родственники укоротили фамилию, став просто Джусами. Терваллы так же существовали где-то среди аристократов, но никакого отношения к семейству Джус и к семейству Джустерваллов, а уж тем более к самой Катерине не имели.

   Она была высока, достаточно хороша собой, учитывая то, что в её лице слились воедино суровость и острота черт её низенького, неказистого отца и элегантность, но при этом выраженная схожесть с мышами её матери. Катерина училась большую часть жизни и постоянно читала, но её нельзя было назвать умной женщиной. Кати, как звали её ближние, постоянно делая акцент на последней букве её имени, растягивая её, как тесто, знала факты, но не могла применить их на практике. У неё была мечта — найти любовь и вырастить парочку-тройку очаровательных детишек. Количество детей, как считала Кати, исчислять можно было так же, как количество домашних свиней. И воспитывать их нужно так же — просто следить чтобы они не съели чего-нибудь и не отравились.

   Помимо всего вышесказанного, мисс Джус знала многие семейные секреты лечения самых разнообразных и часто запущенных заболеваний. Именно поэтому она и оказалась в квартире(а по совместительству замке) знаменитого Даркшейда. Она ходила в его покоях, гордо вздёрнув свой мышиный носик, и верила, что однажды будет жить в подобном месте, а не в старом, потерявшем весь блеск из-за времени и отсутствия денег, семейном особняке.

   Это было 30 августа. Катерина снимала повязки с левой руки своего временного подопечного, и не подозревая, что он, от скуки и печали, разглядывал её второй, очень аккуратный подбородок. «Худая как щепка...» - думал Эльвентиус и недоумевал.

- Так-так, - сидя на параллельной части дивана, пробубнил Даунинг. - Нда… Дела наши не так уж хороши.

- Ты только сейчас это заметил? - усмехнулся Кэрол, как обычно одетый в чёрное. - Смешно.

- Мне не смешно, - не отвлекаясь от газеты сказал Джо. - Я вот всё надумываю сделать вылазку в Лондон…

- Чего ради? - спросил Эльвентиус, прекрасно зная ответ на свой вопрос. Его рука задрожала, и Катерина вопросительно замычала, но её никто не услышал.

- Ради… Ты ведь знаешь, - продолжил бубнить Джо.

- Конечно я знаю, - разозлился Даркшейд. - Мы говорим об одном и том же, а она в это время переметнулась на сторону Люциуса и…

   Мастер Тёмного Квартала завопил от боли и оттолкнул от себя ошарашенную Джус.

- И? - продолжил усмехаться модельер. - У неё есть план.

- Это не план, это издевательство, - прошептал осипший Эльвентиус. - Мне очень больно. Она оказалась не так проста, как я думал… Она занимается игрой в две роли, она…

- Спасает тебя, - закончил за него Виктор. - Своими методами.

- Оно того не стоит, - вздохнул иной, возвращая свою руку Катерине. - Разбивать все мои сердца, рвать мою душу… Ради моего спасения? Глупость.

- Она тебя любит, - добавил Кэрол. - Я, на её месте, уже не любил бы. Я вообще считаю, что эта свадьба…

- Ты хотел сшить платье? Ты сшил его, - сквозь зубы прожужжал Эльвентиус. Рука его болела, словно в неё каждую секунду врезались сотни, тысячи астероидов, оставляя на ней глубокие, зудящие следы. Голова Даркшейда, в свою очередь, наполнилась тем, чем наполнялась и ранее. Страхом. Только теперь, без должной поддержки, с миллионом сомнений за спиной, страх превратился в лютую ненависть. И Эльвентиус уже не мог этого понять. Он потерялся. С ним такое случалось много раз за всю его жизнь. Вспомним хотя бы тот факт, что он служил Акадону, который, в свою очередь, был его сошедшим с ума другом… Даркшейд имел предрасположенность к безумию. И все это прекрасно понимали. Он сам это понимал раньше. Но уже оказался за чертой невозврата.

- Устроить свадьбу ради платья, о, ты великолепен, мой милый, - яростно выпалил Джэрол, став бледнее обычного. - Никаких чувств больше, миром правят платья! Красиво. Прекрасно. А о ней ты подумал?

- Хотел бы, сам бы женился на ней, модельер проклятый! Ты ещё и не доволен…

- Недоволен? Я тебя презираю.

- И продолжаешь сидеть в моей гостиной.

- Ищу повод уйти.

- Нашёл?

- Ещё не совсем. Я просто в ярости, Эльвентиус.

- Это взаимно.

- Куда всё это прикатилось?

- Как я и говорил, конец света случился. И Алихант…

- Ах, Аллисант? Ты это имел в виду?

   Эльвентиус скорчился от боли, уперевшись левой рукой в Катерину Джус, замершую на месте от страха.

- Как ты жалок, - выдавил из себя Кэрол, пытаясь задержать в себе слёзы, отравлявшие его существование. - Великий и ужасный иной… Чего ты достоин? Достоин ли ты самого себя, подумай! Кем ты был и кем стал? Что с тобой случилось?

- А что случилось с тобой, Кэрол? Мы изменились, и все перемены к лучшему. Правда ведь, Джо? Ты со мной согласен?

   Джо не ответил. Он не сводил взгляд с газеты.

- Читаешь? Увлекательное занятие, - расстроенно бросил Даркшейд. - А ты?

   Катерина, к которой внезапно обратились, резко ожила, словно выйдя из транса.

- Я, сэр? - пролепетала она.

- Ты, да, - кивнул Эльвентиус. - Вьёшься тут, как дикий виноград. А толку?

- Я не понимаю вас, сэр, я всего лишь…

- Лечишь? Меня? Я тебя об этом попросил, да. Но неужели это всё?

   Кэрол недовольно промычал пару ругательств и встал.

- Ты думаешь не о том, Эльвентиус, - сказал он. - Думаю, мне пора.

- Пора? Уже? Как жаль, - с ненавистью ухмыльнулся Даркшейд. - Напоследок — это не то, о чём ты думаешь, Кэрол. У меня есть невеста.

- А вот и нет, - обернулся Джэрол. - Ты её потерял, как и себя. Зря она бегала и собирала кусочки твоей ничего не стоящей душонки. Могла бы на себя это время потратить. Ан-нет, всё ходит за тобой. Скоро перестанет. Ты скучнеешь с каждым днём. И она это увидит. И бросит тебя. А знаешь почему?

- Ты испытываешь моё терпение…

- Потому что даже Грэбэлл ей будет, хотя, нет, уже интереснее и тебя. Она его ненавидит, помнишь? Она его… Хотя, может быть приоритеты поменялись. Теперь ты — главный её враг. Скажи, что я ошибаюсь. Ты не можешь. Ты слаб. Ты весь в сомнениях. Ты флиртуешь с её подругой и с этой грёбаной девчонкой, что вяжет твои руки. Ты никого из них не любишь. Только себя. И жалеешь исключительно себя. Мне это мерзко.

- В таком случае почему ты до сих пор здесь?

- Считаю своим долгом тебя переубедить.

- Не выйдет.

- Тогда, простите, должен идти. Ещё увидимся. Надеюсь, нет.

   Кэрол скрылся в дверном проёме, и до обитателей гостиной донеслись шаги, спускавшиеся по спиралеобразной лестнице.

- О чём он говорил? - наконец опустив газету, спросил Виктор. Он устал от всего этого. Особенно от роли ничего не замечающего за газетой типа.

- О платьях, - рассмеялся Эльвентиус. - Козёл.

- Козёл? Слушай, а вдруг тут есть кроссворд…

- Не уверен, что Кэрол — газета.

- Почему нет? Я уже ни в чём не могу быть уверен.

   Эльвентиус перевёл взгляд на Катерину, продолжавшую трудится над его рукой. «Разве я предлагаю другим свою руку и сердце? Разве я признаюсь им в вечной любви?» - думал он. «Это лишь игра, вопреки запретам. Я не делаю Аллисант больно. Я пытаюсь унять свою боль...»

   И снова содрогнулся.

   И снова возненавидел всё, что любил.

Глава VII
“Замок времени”


   Аллисант открыла глаза и посмотрела на высокий, далёкий от неё и тёмный в данное время потолок. За окном её спальни бушевало измерение, созданное руками Времени. Тёмные щупальца росли из неба и из моря, зелёного, прозрачного моря, которое наполняло это место смыслом. Ночью они сливались с тёмным небом, но всё же были здесь. Они были всегда и двигались в своём непонятном танце, словно вандемарцы, пытающиеся понять, что такое чувства. Их движения имели смысл, но уловить его было трудно. И в очередной раз ночью, когда щупальца жили своей обычной жизнью, Аллисант проснулась, потому что ей стало одиноко.

   Замок Времени был огромным местом. В нём было несколько библиотек, парочка кабинетов, около пяти спален, большой зал, кухня, кажется, три гостиных и столовая. Существовало мнение, что в замке так же был сад, в котором росли щупальца-растения и чёрные розы, а так же был фонтан, но подтвердить это, как и всё другое, Алиса не могла. Она видела только большой зал, столовую, маленькую гостиную, соединявшую её спальню и спальню времени, а так же лестницу, ведшую на первый этаж, с которой, к слову, был виден большой зал и другие лестницы.

   Три эры, которые нужно было провести в титуле жены эльфийского божества, подходили к концу. На самом деле, Алиса не успела заметить, как они пролетели. Ей казалось, что прошло около недели. Или чуть больше. За это время она узнала многое о своём новом супруге. Перед сном он любил читать книги, надевая на нос маленькое пенсне, страдал от непомерной любви к сладкому и, как и говорил Нэйдалон, являлся достаточно миловидным Богом. Эвалон всегда был вежлив и непомерно заботлив. Он передвигался по своему замку, словно медуза. По-крайней мере так это выглядело со стороны. А ещё он предпочитал пить чай в маленькой гостиной в любое время суток и вести при этом достаточно светские беседы. В этих беседах Аллисант услышала многое об эльфах и их мифологии, и некоторые истории мгновенно показались ей знакомыми. «Быть может читала о них...» - решила она, стараясь не забивать голову очередными волнениями. Получалось не очень хорошо.

   Если бы её попытки имели бы хоть какой-нибудь результат, она бы не проснулась в очередной раз посреди ночи от глупой, очень глупой и совершенно невыносимой мысли.

   «Я хочу остаться.»

   На эту мысль, словно охотники на дичь в сезон охоты, сразу же налетали другие, более жестокие и неприятные. У них начинался громкий спор, который мешал Алисе заснуть обратно, погрузиться в забытье и не думать ни о плохом, ни о хорошем.

- С чего бы это вдруг?

- Ах, так ты позабыла о своём предыдущем выборе. Как жаль, что ты такая непостоянная.

- Дела любви так не решаются. Это дело расчёта. Забудь о прочих беспокойствах.

- Зачем ты ему в этом замке? Вот ради чего, скажи?

- Боги играют в свои игры сами, Аллисант, ты не нужна им ни как наблюдатель, ни как пешка, ни как советник.

- Влюбилась всё-таки? А где же твоя совесть? Не мучает? У тебя же даже список особо приятных личностей имеется. И Нэйдалон Арвианский там тоже есть. Как тебе не стыдно так играться с чувствами…

- Глупая. Глупая девочка. Потеряться во Времени хочет. Ах, какая глупая…

   Кто был автором этих мыслей, Аллисант не могла сказать точно. Возможно, если бы её спросили, она бы начала предполагать, и одним из выдвинутых ею предположений было бы имя её матери. Маргарет Паулс звучала примерно так же, как эти мысли, и она пыталась донести до всех, до всего мира, включая Алису, лишь одну простую идею: «Я страдала, и ты ТОЖЕ ОБЯЗАНА страдать. Ничего хорошего не существует, а если и существует, то оно очень быстро кончается. И ты не получишь от него ничего, кроме разочарования.»

   В предыдущие разы, когда страшные баталии разворачивались в голове Аллисант Стардаст, ей удавалось победить, заставить их стихнуть, уйти подальше и испариться до следующей ночи, но в этот раз у неё не вышло. Ей даже стало страшно, и она, не руководствуясь ничем, кроме своих внутренних побуждений, встала с кровати и направилась в сторону спальни Времени.

- Если он спит, я просто уйду и не буду его будить, - прошептала сама себе Алиса. - Я не буду создавать неприятностей.

   Однако, когда она подошла к заветной двери, то заметила свет. Лёгкий, неяркий. Так светились прикроватные свечи, которые Арлистоу зажигал вечерами, когда читал.

- Значит не спит, - почти беззвучно сказала Стардаст. - Значит нужно постучаться.

   Глухой стук отвлёк Эвалона от чтения, и он взглянул на дверь.

- Доброй ночи, - произнёс Бог, откладывая книгу в сторону. - Что привело тебя ко мне?

- Всё то же самое, - печально ответила Аллисант, входя.

- Отчаяние?

- Отчаяние.

   Время обеспокоенно, но одновременно с этим уверенно, вздохнул. Его кровать, которая была значительно больше обычной двухспальной кровати, словно ожила на мгновение — щупальца, принадлежавшие Богу лично, пытались расчистить место для ночной гости.

   Если бы на то была воля Эвалона, он был бы готов ждать Аллисант к себе каждую ночь. Ему определённо не нравились её озадаченность и страдания, но он всегда был рад помочь. Даже чуть-чуть. Если бы на то была его воля, он бы оставил её в своём замке. Если бы на то была её воля…

   ...Сны. На утро они не имели никакого смысла, но в процессе открывали столько тайн.

   Знакомые лица.

   Огонь.

   Бочки с вином.

   Клетки.

   Крики. Ужасные крики, истязаемых и униженных…

   Удар плетью. Ещё один…

   Где-то кто-то что-то резал. Или кого-то, принося ему кошмарные страдания.

   И в конце всего этого голос.

   «Алхор дэ вакур, тарбис. Кэндиро эблос тон кабрис, хэмри...» («Очень рад вновь видеть тебя посланник. Настали тяжёлые времена, дорогая...»)

   А потом мысль.

   И так раз за разом. Раз за разом…

   Только этой ночью всё изменилось.

   ...Эвалон погладил Аллисант по голове.

- Ты боишься всего, что находится вокруг тебя, - произнёс он ласково. - Везде, везде в этом замке…

- Дело не в замке…

- Не в замке? О… Но пока ты в нём, никакая опасность не может тебе угрожать.

- Но…

- Пока я здесь, пока этот замок — мой замок, никто не посмеет тебе навредить. Я бы посмотрел на того, кто взялся бы…

   Алиса взглянула в глаза Времени.

- Но я ведь не смогу быть здесь вечно, - прошептала она, словно сомневаясь.

- Если захочешь, - так же тихо начал Арлистоу. - Ты можешь остаться.

   Стардаст дрогнула и её глаза заблестели.

- Если на то есть желание, - сбился Бог. - Я не имею права тебя заставлять.

- Это так глупо, - чувствуя, как по щеке вниз бежит холодная слеза, закачала головой Алиса. - Я не могу разобраться! Я думаю обо всём одновременно, и хочу того, чего нельзя хотеть… Я зря трачу чужое время… Я… Мне нужно быть не здесь, не думать об этом, а заниматься тем, чем я занималась до этого. Я должна идти и спасать этот несчастный мир от того, кто вторгся в него… Я… Я не должна быть слабой… Я должна делать это даже несмотря на то, что я больше не хочу... Простите…

   Аллисант вскочила с места, но не успела двинуться в сторону двери. Тёплые руки упали на её плечи и остановили её.

- Тише, тише… - раздался за спиной целительный шёпот. - Разве тебя просили о помощи? Тише, не убегай. Неужели мир не справится без тебя?

- Эльвентиус не справится, - выдохнула Алиса, захлёбываясь в слезах.

- Пожиратель Миров, насколько я знаю? Чтобы он не справился… Даже если не справится, ты не обязана помогать ему.

- Я взялась и я должна…

- Единственное, что ты должна — это заботиться о себе. Всё остальное добровольно. Не надо себя мучить…

- Если я не буду делать этого, то мир рухнет…

- Поверь мне, я видел как этот мир переживал такие передряги. Он выстоит и это. Всё будет хорошо. И с миром, и с тобой в частности. За второе я отвечаю лично.

   Руки отпустили Аллисант, но она не сделала ни шага вперёд, ни шага назад. Она обернулась и посмотрела на Бога Времени.

- Мне так страшно, - пробормотала она.

- Оставайся, пускай другие боятся. У меня здесь много места… - ответил он, и всё вокруг вновь зашевелилось. - Если хочешь.

   Внутри что-то загорелось приятным огнём. Надежда? Была ли это надежда на лучшее, что постоянно потухала? Или, быть может… Чувство защищённости? Вопросов больше не было. Эльвентиус никогда бы не смог на них ответить в любом случае, даже когда начинал… Может он давал не те ответы, может что-то было не так с вопросами, но вопреки всему, в эту ночь, в Замке Времени, в измерении далёком от Земли, Аллисант Стардаст наконец-то почувствовала себя спокойной. И ей снились прекрасные яркие сны…

   И среди этих снов, среди её бесконечного спокойствия, предыдущие тревоги казались такими глупыми, такими бессмысленными. Это не вызывало обычного укора со стороны внутренней Маргарет Паулс. Удивительная ночь.

   Стоит ли отвечать на заданный вопрос, если понятно, что ответ на него может ужаснуть? Эвалон Арлистоу считал, что не надо. Он прекрасно понимал, что Акадон — это одна из тех бед, что вызывает крах мироздания, разрушая всё целиком и полностью, бесповоротно и бессовестно искривляя линию времени. Но надо ли было Аллисант знать об этом? Надо ли было ей, уставшей и обездоленной, что-то большее, чем простое утешение? Ей было этого достаточно. И она в тот момент была счастлива.

   Знал ли Эльвентиус об этом? Нет.

   И именно привычка отвечать на заданный кем-то вопрос прямо, используя при этом различные цитаты и философские идеи, привела его туда, где он находился.

   Имело ли это значение теперь?

   Кто знает… Кто знает…

Глава VIII
“Исповедь Люциуса Грэбэлла”

   Один бросок костей, и ситуация меняется. Тузы проиграны, и все предыдущие ставки уже не важны.

   На кой чёрт ему теперь Пожиратель Миров?

   ...Люциус вышел на улицу, чувствуя себя необычно. Устало, да, но при этом абсолютно раздавлено. В его сердце(а оно у него было, хотя многие сомневались) что-то произошло, и теперь вчерашние победы и трофеи казались ему ничем иным, как простым, ненужным барахлом. Грэбэлл взглянул на до боли в глазах голубое небо, вдохнул уже прохладный, такой, как осенью, воздух, и почувствовал, как земля уходит у него из под ног. Он задумался. И каждая новая мысль поражала его в самое сердце, в то самое сердце…

   Сначала ему в голову пришла Ламэирас Монок. Она игриво взглянула на него и молчаливо ушла, оставив его в недоумении. Кажется, её тоже убили в тот день. Ещё одна жертва Акадона. Что в ней было такого, что завораживало Грэбэлла настолько, что он даже давал ей разрешение торчать в его кабинете, разговаривать с ним во время работы? Любовь, эта безрассудная любовь. Но даже не к нему. Нет… К Эльвентиусу Даркшейду. К его переменчивой натуре… Был ли он так прекрасен на самом деле? Вряд ли. Стоил ли он того, чтобы потратить на него большую часть своей жизни? Определённо нет. Надо ли сожалеть?

   После Монок Грэбэлл увидел себя маленького. Мальчик увлечённо смотрел на него, или даже сквозь него.

- Не забудь закрыть окно, иначе будет сквозняк, и ты заболеешь, - сказал он и пропал. Он редко когда говорил со взрослыми, а даже если и говорил, то мало.

   И третьим, кто посетил Грэбэлла в роковой для него вторник, была Аллисант Стардаст.

   Тринадцатилетняя девочка смотрела на него с восхищением и страхом одновременно. Её так влекли миры, против которых выступал Люциус, и она в глубине души надеялась, что однажды он сможет увидеть, насколько они прекрасны. От её взгляда Грэбэллу стало дурно. Как мог он издеваться над этими чистыми, добрыми глазами? Зачем он это делал? Зачем он это всё сделал?

   Алиса продолжала смотреть на главу Агентства, ничего не говоря. Как он смог потерять её во время боя с ветреной мельницей? На что обменял свою мечту? Её мечту? Как потерялся в самом себе и забыл о том, кем он был? Кто он есть? Лишь сейчас, когда пыль улеглась, когда впереди всё кончено, он смог увидеть…

   Люциус сделал шаг вперёд, сравнявшись с маленькой Алисой. Они оба стояли на лестнице, ведшей в одну из больниц Лондона.

- Мистер Грэбэлл, - потянув Люциуса за рукав, протянула Аллисант.

- Да, милая? - голос Грэбэлла стал тоньше и добрее. Кажется, в молодости он был именно таким. Растерянным и убитым, но при этом живым. И речь не только о голосе.

- А мы совсем не можем…

- Можем.

- Можем? Но… Вы ведь не дослушали, что я собираюсь вам предложить… Может быть вы… Вам…

- Я зря научил тебя задавать лишние вопросы. Мне очень жаль.

- Ммм?

- Знаешь, что бы там ни было… Я должен буду… Ах, как печально.

   Девочка продолжала смотреть на своего наставника в недоумении.

- Я должен буду извиниться, - с трудом произнёс Люциус. - Это будет нелегко, однако… Хм… Я это делал и не раз, кажется. Когда-то давно.

- А перед кем извиниться?

- Перед тобой в первую очередь. Странно это будет выглядеть… Однако… Я был не прав.

- А в чём именно?

- Во всём. Жаль, что я понял это только сейчас.

- А почему…

- Так вышло, милая. Я теперь знаю, что так бывает.

- Как так?

- Так, как сейчас. Так глупо и беспрецедентно жестоко. Я выучу этот урок наизусть, если доживу до экзамена, клянусь.

- И вы сможете сходить со мной на Ярмарку?

   Люциус посмотрел на девочку, и на его глазах заблестели слёзы.

- Определённо, - пробормотал он.

   Ветер, до этого почти незаметный, начал усиливаться. Деревья зашуршали, и неясно откуда, как гром среди ясного неба, над Лондоном появились тёмные, кудрявые тучи. Грэбэлл заспешил к своей машине.

   В машине его ждал Майкл Виссенштафлер, усердно изучавший какой-то научно-популярный журнал. Ему было невдомёк, что случилось. Он даже и не заметил, как его шеф встал на полпути к машине и снова посмотрел на небо.

   Люциуса начали мучить вопросы. Сам он их себе задавал впервые.

   За почти полных 53 года своей жизни он не разу не завёл себе кошку или собаку, хотя однажды очень даже хотел. Почему не решился? Что отвлекло его от подобной радости? Документы, отчёты, желание остановить всемирный заговор?

   Грэбэлл не разу не был женат и не имел детей. Хотя хотел бы, очень хотел бы, после работы, какой-нибудь другой работы, его встречали дома собака, жена и дети. Кажется, была в его жизни женщина… Как же её звали… Ка… Катери… Нет, не Катерина… К… Кристин? Кристина, да, кажется так её звали. Она могла бы стать ему хорошей женой. Она очаровательно улыбалась, очень вкусно готовила и пела весёлые песенки по вечерам. Люциус променял её на только что открытое им Агентство. Или как-то так это всё было… Зачем? Ради чего?

   Люциус, было дело, в молодости рисовал или… Пел? Нет, чем-то подобным занимался. Быть может даже строчил втихаря какие-то заметки для небольших газет и журналов, пописывал рассказики… Но бросил, и стал писать отчёты. Стоило ли оно того?

   Ещё он очень скучал по матери. Несмотря ни на что, вопреки всему. И по отцу. Он ни разу не был на её могиле после похорон. Или был, но забыл. Всё откладывал это на потом. И мечтал, забываясь, во сне, прийти к ней и поговорить. Но не мог. Почему же не может сейчас пойти, сорваться с места и пойти?

   Раздался гром, и с неба вниз начали падать крупные капли воды. Майкл отвлёкся от журнала и, выглянув в окно, увидел шефа. Тот выглядел необычно, так, словно его загипнотизировали — он смотрел на небо, запрокинув голову вверх, и, как будто-бы, плакал.

- Люциус!? - крикнул Виссенштафлер, открывая окно. - Что-то случилось?

   Грэбэлл посмотрел на своего подчинённого, и впервые за долгое время почувствовал(что для него было удивительно!), насколько одинок и как ему мерзко всё то, что он устроил. Как только он представил, как пойдёт сегодня в Квартал с инспекцией, как будет давать направо и налево глупые, отвратительные указания, как потом после всего этого поговорит с Аллисант, которая точно, о, которая определённо вернулась не из-за чувства долга, как ему показалось в многолетнем бреду, ему стало дурно. Он еле устоял на ногах. Но устоял. Нет, разговор с Стардаст ему был необходим. Его душу, внезапно обнаруженную под тоннами мусора, терзала совесть. Ему нужно было извиниться.

- Люциус!? - прокричал Майкл ещё раз. И Люциусу стало невыносимо смешно.

   Раскат грома, за которым последовал громкий смех, был, скорее всего, самым страшным зрелищем, которое только можно было увидеть в Лондоне в эти выходные.

   Возле больницы, под дождём, смеётся мужчина. Смеётся до истерики.

   Его смех слышен даже врачам, вышедшим на воздух, поглядеть на грозу.

   И в его смехе нет счастья.

   Если бы у Люциуса спросили бы, что привело его сюда, к этому смеху? К этому дождю?

   Он бы ответил: «Отчаяние. Отчаяние и самомнение, убившее во мне человека.»

   И извинился бы. За всё, что сделал. Потому что наконец-то смог увидеть всё то, что сотворил.

   В одно мгновение изменился. За секунду.

   Словно судьба кинула кубики на стол, крича: «Шестёрка, и он будет другим!»

   А ведь так и было.

   Как отпетый негодяй может превратиться в адекватного человека?

- Люциус! - продолжал кричать Виссенштафлер, уже выбравшись из машины на воздух. - Боже, да что с вами!?

- Со мной? - Люциус не переставал смеяться. - Я вот думаю, а отмечу ли я свой день рождения. Ноябрь внезапно стал так далеко…

- День рождения? - опешил Майкл.

   Люциус смеялся и всё никак не мог остановиться. В воздухе запахло необычайной свежестью.

   Ему осталось жить меньше трёх месяцев. У него нашли рак.

Глава IX
“Тёмные дела Тёмного Квартала”

- Вот ваши конфеты, - протягивая бумажный свёрток покупателям, вежливо произнесла Ревианна Эбриал. Она была смуглая иная, с тёмно-каштановыми кудрявыми волосами. В её лавке продавались различные сласти, которые любили многие жители и гости Квартала. Последнее время её заведение посещали не только любители сладкого, но и другие заинтересованные личности.

- Благодарю, - улыбнулась Дэйзи и отошла в сторону.

   Возле лавки её ждали Джун Феберлис и Хелен Киприс. Они пробовали новый вкус мороженного и обсуждали последние происшествия.

- Так, сладкое для чаепития есть, - весело протрубила Смауштофф. - Теперь остался только чай.

- А ужин? - удивилась Хелен. - Нет, так не пойдёт подруга, сначала мясное… А потом уже сладкое.

- Какие вы смешные, - заметила Джун, широко улыбнувшись. - А ведь Аллисант не выходила на связь с… Так, сегодня ведь вторник?

- С воскресенья, - кивнула Хелен. - Имеет полное право. Она ведь в поисках. Может мы её раздражаем, а?

- Нет, это нехорошо, - откусывая мороженное подруги, закачала головой Дэйзи. - Вдруг что случилось, а мы не в курсах. А?

- А… Да ну тебя, у меня всё мороженное покосилось, - оттолкнула её Киприс. - Зачем ты откусила рожок?

- А что? Я люблю вафельки, - пожала плечами Дэйзи.

- Ладно, пойдём в редакцию, - не переставала улыбаться Джун. - У нас ведь ещё много дел…

- Очень много, - согласилась мутантка.

- И одно из этих дел — соорудить ужин, чтобы завалиться к Аллисант в гости, - изо всех сил спасая мороженное, добавила Хелен.

   Девушки направились туда, где почти всё своё свободное время проводили Сара Джонс и Софи Дарк. Лавка сластей же осталась стоять на месте. К ней подошли двое людей(или иных) загадочного вида.

   Мужчина средних лет, с седыми висками и начавшейся лысиной, шёл под руку с молодой блондинкой, загар который ничем не уступал загару владелицы лавки.

- Вот и вы, - увидев знакомые лица, улыбнулась Эбриал. - Как дела в Чёрном городе?

- Всё тише и тише, - улыбнулся мужчина. Его имя было Иннад Габсто. Раньше он преподавал высокие искусства, а именно живопись и игру на скрипке, но сейчас стал одним из тех, кого в кругу Даркшейда называли оппозицией. - Будто Нэйдалон ожидает прибытия стражи во главе с Грэбэллом.

- Да, - подтвердила слова сообщника блондинка. Маргарита Штилле была одной из учениц Габсто, самой лучшей из всех его учеников. Она единственная пошла за ним в ту степь, разговоры о которой звучали только ночью и только шёпотом. - Будем надеяться, что если дело дойдёт до суда, то мы найдём ему достойного защитника.

- Эх, - выдохнула Ревианна. - Чем дальше, тем темнее наши с вами дела… А вы слышали, о том, что…

- Да, слышали, - кивнул мужчина, поправив свою шляпу. Она была обычной шляпой. Увидев такую на любом лондонце вы бы не были удивлены. Но в отличии от других шляп, эта хранила в себе крайне необходимую в хозяйстве вещь — заряженный револьвер. - Вечный день — этого только не хватало. Агентство дожимает нас до предела. И наш Мастер ничего не делает.

- Скоро мы начнём действовать за него, - улыбнулась Штилле.

   К лавке, спеша и поправляя наброшенное второпях пальто, подошла девушка. Она была достаточно высокого роста, бледная, с родинкой на левой щеке и уложенными под Мэрилин Монро волосами нежного кофейного цвета.

- Вермион, пожалуйста, - протараторила Эмили Мэй, внебрачная дочь одного знаменитого волшебника. Ей срочно требовалось маленькое предсказание, игрушка, из которой очень часто делали амулеты. Маленький пакетик, внутри которого находится кристалл. Иногда он предсказывал будущее, иногда нет. Для Эмили вермионы заменяли кофе. Они помогали ей проснуться тогда, когда просыпаться совсем не хотелось. Последнее время экзорцисты стали отлавливать существ, за которыми она следила, и это её напрягало.

- Прошу, с вас… - начала Ревианна, но девушка молча сунула ей в руку невермал, взяла предложенный вермион и скрылась из виду.

   Оппозиционеры проводили её взглядом, на несколько секунд задумавшись над тем, куда может спешить подобная натура. Эмели Мэй скрылась за поворотом, и разговор о власти возле лавки сладостей продолжился.

   Совсем рядом, шагах в десяти от лавки мисс Эбриал, стояли двое. Один — высокий, бледный, укутанный в чёрную шаль волшебник; второй — низенький и изрядно потрёпанный жизнью фанатик. Они наблюдали за лавкой, словно ожидая чего-то грандиозного. Но это грандиозное всё не свершалось.

- Так что шэээ, Саирус? - спросил Дьен Эшэстас, недавно ставший одним из главных помощников Акадона. - Вы сделали свой выыбор?

- Вероятно, - тихо ответил волшебник. Он поправил свои круглые очки, за тёмными стёклами которых не было видно его глаз. - Однако для вас я больше не Саирус. Я никто иной как Людевиг Гатский, случайно забредший в этот квартал.

- Так вы согласны?

- Донесите своему Лорду, что я готов на сотрудничество только в том случае…

- Так?

- Если ваш Лорд даст мне возможность воспользоваться архивами Квартала и вернуть то, что у меня забрали много лет назад.

- Дневник?

- Нет, дневник уже у меня. Это дело мести.

- Мести?

- Да, вы правильно меня поняли. Надеюсь ваш Лорд будет благоразумен, и у нас с ним выйдет выгодный союз.

- Поверьте мне, он ценит фигуры, способные дать ему победу в этой партии.

- В таком случае, я буду ждать ответа.

- Мы тоже-ссс… Мы тоже-ссс….

Глава X
“Планы Акадона”


   На древних картах древнейших произведений иных эти места назывались «Планы Акадона» или «Чертоги Акадона». Бесконечные храмы, золотые или платиновые стены которых были заполнены знаками, значение каждого из которых было забыто за много лет до того, как они были написаны. Внутри храмов было много пространства, где с большим трудом умещались библиотеки, пыточные, комнаты для советников, комнаты для слуг, тюрьмы и небольшие(а иногда и вовсе громадные) арены…

   Обычно в храме имелся своеобразный тронный зал. Помимо трона там находились фрески, на которых красовались многочисленные круги и знаки, являвшиеся ничем иным, как древним языком эш, длинные колонны, и, иногда, немногочисленные алтари.

   В новых Планах тронный зал был смесью всех предыдущих — стены его видели и Акадонскую Эру, и падение Пожирателя миров, и самые первые опыты Акадэлиуса Оудэна со Сферой… В нём собирались приближённые воскресшего Лже-Бога, докладывая о своих успехах. Однако, Акадон не был доволен.

   Он сидел на своём троне, и его седые недлинные волосы падали на его уставшие голубые глаза. Акадон скучал. Самое скучное в его плане, в его Планах — это время. Время ожидания. Ничего не происходит вокруг, хотя весь мир, тот или иной, дрожит и задыхается от действия, от драмы и от событий, которые отсюда едва видны.

   Наконец, среди фанатиков появился Дьен Эшэстас. Увидев его, Бог оживился. Его бледное тощее лицо заиграло новыми красками. Кажется, Акадон слегка улыбнулся.

- Мой Лорд, - преклонился перед троном Эшэстас. - Я с благими-с новостями.

- Неужто? - глаза Бога нервно замигали.

- Саируссс готов-с принять вашшэ предложение.

- Потрясающе.

- Но он требует-с архивы Квартала и…

- Получит. Ещё что-нибудь?

- Да, мой Лорд, мы обнаружили пропавшую Машину Времени.

- Надеюсь вы уже занялись её изъятием.

- Конечно, мой Лорд…

- А что по поводу Алихант?

- Мисс Стардасссст пока что-с ещё не была нами обнаружена. Поговаривают, что она-с, в последнее время, стала близка с Агентством и отошла от Даркшшшэйда…

- На нём печать, насколько я помню?

- Вы, как всегда, правы, мой Лорд. И подобный разлад-с играет-с нам на руку…

- Это хорошо. Любая привилегия, которой можно воспользоваться, это хорошо. Но Стардаст… Неужто этот Грэбэлл способен скрыть её от моих глаз?

- Мой Лорд, он подчинил себе Пожирателя Миров-с…

- Слабейшего из тех, кого я видел.

- Да, мой Лорд. Но его нельзя=с недооценивать.

- Определённо. Меня волнует другой аспект этого вопроса, Дьен.

- Мой Лорд?

- Если в игру вошёл кто-то третий?

- Я не совсем понимаю…

- Я чувствую, что кто-то хочет расстроить мои планы. И планы Даркшейда тоже. Многие планы. И этот кто-то не принадлежит нашему кругу… Если ты понимаешь, хотя я теперь сомневаюсь.

- Вандемар, как мы смогли выяснить, ещё не знает о нас, мой Лорд.

- Это замечательно, мы сможем создать Пожирателя миров без лишнего шума. Да, о, какая будет шутка. Ты только представь! Но этот третий…

- Мой Лорд, мы сделаем всё возможное, чтобы обнаружить любые третьи и четвёртые стороны в этом вопросе.

- Надеюсь, времени у вас это займёт немного.

Часть 2
Королева демонов

Глава XI
“Зов о помощи”

   Время отложил книжку в сторону и посмотрел на Аллисант, она перерыла уже две полки центрального шкафа одной из его библиотек и не собиралась останавливаться. Впереди было много чего интересного, от биографий древних правителей до мифов и легенд древних эльфов, но сонника, который с таким упорством искала девушка, всё не было.

- Ты уверена, что тебе так нужна эта книга? - спросил Бог, глядя на то, как в его библиотеке устраивались новые порядки. - Сны вещь неописуемо прекрасная…

- Ужасная, - не смотря в его сторону, буркнула Алиса. - Ужасная, Эвалон, ужасная…

- Тогда это не сон, а кошмар, милая.

- Разве это имеет значение? Сон, кошмар…

- В сонниках, что у меня есть, о кошмарах не пишут, насколько я помню.

   Алиса отложила в сторону найденный ей старый атлас и посмотрела на Арлистоу. Он смотрел на неё с улыбкой, в которой виднелось недоумение и сострадание, частичка умиления и даже восхищения. Эвалон смотрел на неё и не насмехался, не боялся и не злился. Он просто наблюдал и приходил в восторг от того, как в его старом замке всё внезапно, по воли мысли человека, оживает, приобретает новые краски. Живёт, не дыша и не задыхаясь от мыслей и печали, живёт и перечит самому создателю этого места… Тишина, ради которой всё это было создано, прерывалась постоянно. И это было восхитительно прекрасно. Как сливовый пирог с чашкой ромашкового чая.

- Это издёвка? - спросила Стардаст, и на её лице появилась игривая улыбка. Игры Времени всё ещё были ей непонятны, но участие в них её веселило.

- Нет, - широко улыбнувшись, как это обычно бывало, когда он хотел быть максимально серьёзным, ответил Время. - Если хочешь, можешь искать дальше, у тебя полно времени…

- Вот и нет, друг мой, - хватая с полки очередную книгу, закачала головой Алиса. - Времени как раз… Раз и обчёлся. У меня кончается время, всё время, что у меня было, что было мне отведено уже кончилось. Я опаздываю.

- Неужели? - Эвалон удивился, подняв свои брови в воздух. Его добрый взгляд от этого стал немного расстроенным. - Это из-за того бала, на который я тебя позвал? Могла бы и отказаться.

- Нет, дело не в этом, совершенно не в этом… Понимаешь, я всё чаще вижу один и тот же сон, - продолжала девушка, не отходя от шкафа. - И в нём меня зовут на один остров… Всё никак не могу вспомнить как он называется…

- Интересно. И чего от тебя хотят?

- Помощи.

- Ах, так это зов о помощи?

- Именно.

- А ты уверена, что обращаются именно к тебе?

   Алиса обернулась и обнаружила, что её собеседник подошёл к ней со спины, и теперь заинтересованно изучал книгу, которую она держала в руках.

- А тебе нужен секретарь? - улыбнулась она, захлопнув книгу.

- Как грубо. Я только начал читать! - воскликнул Эвалон. - Что это хотя бы? Тауэр, если я не…

- Может и Тауэр. Что это за мания такая, только его и читать.

- Он интересен своей разнообразностью.

- И ты не ответил на мой вопрос.

- Как же? Я… Я думал, что ответил.

- Думал и ответил — разные действия. Так что?

- Что?

- Тебе нужен секретарь?

- Ах, ты об этом. Думаю, что, может быть… Нет, с чего ты только взяла!?

   Алиса негромко засмеялась.

- Ладно, если говорить серьёзно, - продолжил Арлистоу, оперевшись о полку. - А я могу быть серьёзен, ты не подумай. Вспомни только нашу первую встречу. Я старался, как мог.

- Все усилия ушли на первую встречу, да?

- Первое впечатление это самое важное, так что… Я опять отвлёкся.

- Не в первый и не в последний раз, Эвалон.

- Да, я думаю слишком быстро. Быть Временем не так легко, знаешь ли.

- Боюсь даже представить.

- Время так быстротечно, и, одновременно с этим так тягуче неприятно… Ну, ты знаешь. Сидишь и глядишь на этот мир, на тот. Это как… Смотреть на то, как играется огонь в камине. Сначала интересно, но потом надоедает. А если смотреть на него вечность? Можно сойти с ума.

- И потерять нить повествования.

- Я что опять? О… Ты так терпелива. Слушаешь всё то, что я говорю.

- Ты интересный собеседник.

- Правда? Так, о чём это я… Ах, да. Если говорить серьёзно, то зов о помощи, который вторгается в твой сон, может быть ничем иным как… Ну… Иллюзией, например.

- Иллюзией? С чего бы?

- У тебя ведь есть недоброжелатели?… У всех есть. У меня особенно.

- Хочешь сказать, что обидевшийся на меня Даркшейд…

- Нет, вовсе нет. Это лишь предположение. Есть ли какие-нибудь детали, указывающие на то, что это не иллюзия?

- Я знаю тех, кто зовёт.

- О…

- И я понимаю, что они находятся, да и находились до этого, не в лучшем положении.

- Значит, им действительно нужна помощь?

- Скорее всего.

- Скорее всего, кхм…

   Время задумался. Он вмиг охладел ко всему окружающему миру и стал выглядеть как что-то жестокое и безразличное. Его глаза устремились в никуда, а дыхание стало тяжёлым и медленным, как во время сна. Аллисант положила книгу на полку и тоже задумалась.

- Я, кажется, понял, - прервал её размышления голос. Алиса взглянула на Время, и тот мгновенно засиял трепетной улыбкой. - Если у тебя есть некоторые… Обязанности? Нет, звучит не лучшим образом… Ммм… Связи или… Цель? Незаконченное дело…

- Я так и не нашла Крашэльтайн, - пробормотала Алиса. - А Артур канул в лету…

- Артур?

- Да, он был… Королём демонов.

- Дэмос, ты их имеешь в виду, да?

- Быть может… А…

- Крашэльтайн, да, я, кажется, где-то слышал… Их короля заперли в зеркале.

- А оно разбилось, когда Акадон вернулся.

- Ясно. Значит, его подданные просят тебя о помощи.

- У нас с ними есть общие энергии, понимаешь?

- Да, кажется.

   Время вздохнул и нахмурился.

- Тебе нужна помощь? - спросил он серьёзно.

- Разве что найти сонник, - ответила Алиса тихо.

- Демос и их дела это… Если я понадоблюсь, - Эвалон перестал хмуриться и начал обеспокоенно жестикулировать руками. - Ты находишь зеркало. Любое зеркало, самое маленькое, даже карманное. И, так, я сейчас найду…

   Арлистоу принялся искать в своей мантии карманы. Выглядело это достаточно забавно.

- Ага, вот, - вытащив неясно откуда старый, сложенный в несколько раз, кусочек пожелтевшей бумаги, он сунул его Алисе в руку. - Зеркало, потом этот… Отрывок? Назовём так. И я смогу тебе помочь.

- Это как заклинание призыва? - уточнила Аллисант.

- Вероятно. Скорее всего, даже. Я ведь не имею права ступать по вашей земле без приглашения. А по их земле тем более.

- По земле иных?

- Озэрэс? Да, они… Это долгая история. Я даже начинал рассказывать, помнишь? Мы были задолго до их богов, но когда они их придумали, мы с ними немного повздорили. Не сдружились. И вот свободные походы туда-сюда становятся проблематичными.

- А если…

   Аллисант начала говорить, но резко замолчала. В её голову пришла безумная идея, которая повлекла за собой цепочку химических реакций, из-за которых ей срочно захотелось порыться в своём столе. Кристеолисс всё ещё лежал в её столе. Лежал и ждал этого момента.

- Всё в порядке? - удивлённо спросил эльф, но вместо того, чтобы ответить, Алиса рванула в гостиную.

   ...В столе было много чего, нужного и уже не очень, например бумаги, украденные из Агентства, какие-то доклады о магической активности демонов (Или это были работы экзорцистов? В любом случае, они там были.), письма Эльвентиуса Даркшейда, которые, несмотря ни на что, вызывали в Аллисант какое-то терпкое, абсолютно невыносимое, но одновременно с этим желанное, слащавое чувство, а потом жаждали оказаться в её руках, но не оказывались, потому что помимо них в столе были блокноты, переводы и многое другое. Стардаст рылась в своём столе, как заведённая. Как ей нравилось изучать мир ценных бумаг и обрывков чего-то важного, читать, переваривать, думать, а потом снова читать…

   Сколько прошло времени, когда в её руках оказался Кристеолисс? Точно не мог сказать никто, только Время, собственной персоной.

- ...и до сих пор холодный, - пробормотала Алиса, беря в руки артефакт. - Только подумай, мы виделись последний раз в его День Рождения…

   Перед глазами появился домик, уродливый по своему наполнению, мать и её женишок(или супруг, Аллисант не помнила подробностей), потом долгая дорога туда и обратно, именно так, никак иначе, не по хронологии событий, а вопреки ей, наперекосяк, за дорогой лицо… Лицо, на котором было написано сразу столько всего. И это слащавое чувство.

- ОСТАВЬТЕ МЕНЯ В ПОКОЕ!

   Аллисант обернулась, пытаясь понять, кто изрёк этот ужасный крик. Но в её квартире кроме неё самой никого не было. Никого живого, кто мог бы так кричать.

- ОТПУСТИТЕ МЕНЯ! МНЕ БОЛЬНО! МНЕ БОЛЬНО!

   Опять знакомые лица. И чувство, тягучее, неприятное.

- Я хочу остаться… - звоном прозвенело в пустой голове. - Я хочу остаться самой собой, чтобы никто не имел права меня изменить, чтобы я не зависела от изменений других, чтобы я могла сидеть в своей комнате, читать не переведённые книги и наслаждаться тишиной… Я хочу остаться там, где мне не нужно будет любить, чтобы жить, и страдать, чтобы любить. Где я смогу побыть одной… Без ликов столь ужасных и прекрасных. Без этих слов…

   Алиса опустила Кристеолисс на разбросанные по столу бумаги.

- В этом мире есть столько всего интересного, не находишь? - прозвучал в голове другой голос. Знакомый, но неизвестный. Кто им говорил? - Столько красивого, столько уродливого. И я строю на этом свою империю.

- Это ужасно, - закачала головой Алиса. Но ответ был не её. Чужой. Другой. Нет, не её ответ. - Ты рушишь всё, до чего дотрагиваешься, всё!

- Ты не понимаешь, - в воздухе повисло имя. Имя, женское имя. Красивое, но как его произносили… - Я — Король, и я делаю свой мир прекрасней.

- Уничтожая другие?

- Уничтожая другие.

- Будто есть толк в этом, ты только подумай! Чтобы высадить один красивый куст, ты уничтожаешь лес, чтобы поставить храм, ты опускаешь в землю горы…

- Я создатель этих земель.

- Ты уничтожаешь их! Ты ничего не создаёшь! Разве куст равноценен лесу? Лесу, росшему много веков?

- Не зли меня.

- Я злю тебя? Тебя, о, создателя всего этого мира? Или мой мир, тот мир, в котором я хочу жить, тебя не устраивает? Ты болен.

- Я болен, я знаю.

- Если ты уверен, что та, что видится тебе в бреду тебя спасёт, ты ошибаешься. Она сделает только хуже. Сначала ты воспаришь, а потом твои крылья раздерут на части…

- В нашем разговоре нет смысла, милая.

- Милая? А я всё ещё тебе мила, Эльвентиус? Король Кристальных пещер? Мила? О… Это не надолго.

   Голоса резко стихли, будто услышали, что их разговор пронёсся сквозь время в маленькую комнатку квартиры в Лондоне.

- ПЕРЕСТАНЬТЕ!

   Крики возобновились. Пытка. Сколько длилась эта пытка? Сколько времени… А если говорить о Времени…

- Чёрт, чёрт, чёрт, - Алиса резко ожила, схватила со стола заветный Кристеолисс и побежала в сторону коридора. Где-то там, на островке, оставшихся от его предыдущих владений, Бог Времени недоумевал, куда, в какую дыру между пространствами убежала его собеседница. Жена по договору и невольная пленница своих собственных мыслей. - Чёрт!

   Дверь распахнулась, и Аллисант увидела перед собой не пустой проём, на который надеялась всем своим существом, а никого иного, как Нэйдалона Арвианского.

- И ты тут, - пробормотала она.

- И ты? - удивился Король Шантажа. - Это ты находишься в необычном для себя месте. Три эры уже кончились?

- Да, наверное, - пробормотала Алиса. Она вдруг подумала, что ей нет больше смысла находиться в том большом замке Времени. - Должны были.

- Я слышал, что…

- Я тоже. Но мне пора.

- Пора?

- Меня зовут, разве ты не слышишь?

- Не совсем уверен, Ал…

- Всё будет хорошо. Он не умрёт, а я не сойду с ума. Мы все будем жить лучше прежнего!

- Это определённо плюс, но…

- Почему ты так напуган?

- Я не напуган, Аллисант. Я всего лишь…

- Почему у вас одни глаза на двоих?

- Глаза?

   Нэйдалон, до этого бывший взволнованным и немного потрёпанным, побледнел и охладел ко всему, как Эвалон несколькими мгновениями раньше. Или это были не мгновения, а столетия? Этот момент был так близко и далеко одновременно.

- Если вы один и тот же челов… Один и тот же… Сколько проблем это решает! - воскликнула Аллисант, улыбаясь. - Это так чудно… Так мило с вашей стороны.

- Я не совсем понимаю, - пробормотал Арвианский, делая неуверенный шаг назад. - Аллисант, что-то…

- Мне пора! - подпрыгивая и как-то то ли случайно, то ли нарочно касаясь губ гостя своими губами, крикнула Алиса. - Мне пора спасать народ запертого Короля!

- Ам… А… - вырвалось из груди Нэйдалона. Он замер, словно статуя, хотя раньше подобного с ним не случалось, а Аллисант рванула вниз по лестнице. Догонять её не было смысла.

   Немного постояв, иной улыбнулся. Постояв ещё, он рассмеялся.

- Infer o lienger(дословно: «Идея была правильной», частый перевод : «Удачное дельце»), - пробормотал он довольно. - И в очередной раз ура…

   Посмотрев несколько секунд на закрывшуюся как-то самопроизвольно дверь, он удивлённо закачал головой.

- Раз и понеслась, красиво, - говорил он, и улыбка не сползала с его лица. - Люблю всё красивое. И ненавижу уродливое. Ах, пойти что ли в Квартал? Почудить? С Джо поболтать? Стоит, правда, стоит. Самое то.

   Король Шантажа начал было отходить от двери в небольшую квартирку, а потом резко обернулся. Глаза его заблестели и стали так сильно похожи на глаза того, кого он называл «Мой Лорд», не иначе, хотя, иногда, постоянная болтовня с самим собой ему порядком надоедала. Одно лицо, вернее два, похожие и непохожие одновременно, смотрели на маленькую дверку, ведшую в совершенно крохотный мир. Как всё это незаметно на фоне ужасных метаморфоз вселенной. Но ради этого стоит жить.

   Ради этого Эвалон создал себе куклу для походов в земли иных и, что получилось абсолютно случайно, ведь он подобного не планировал, в земли людские.

   Ради этого шутил направо и налево, вызывая приступы тошноты у Эльвентиуса Даркшейда.

   Ради этого он решил провернуть авантюру, чуть более безумную, чем обычно.

   Ради одного лишь взгляда или скромной улыбки. Ради чувств.

   А ведь они так важны. Когда их мало, они представляют собой необычайную ценность, самую дорогую в мире валюту. Когда их много, они приедаются. От них становится скучно, болезненно…

   Вот только чувства отрицательные и чувства положительные — это две разные валюты. И одна не может заменить другую. И лишь когда первой у тебя наполнены счета в своеобразном банке сознания, вторая становится так необходима.

Глава XII
“Остров Аэльфит”

   Аэльфит, бывшие территории Винтариума, отнятые во время колонизации  Элгории восточных островов, находился в проливе Дракона. Это был небольшой островок, на котором с трудом умещался один единственный город с замком. Это был Гэйнстберг, гордо носивший звание столицы.

   В городе имелся порт, являвшийся чуть ли не важнейшей его частью, большая площадь, к нему прилегающая, несколько улиц, на которых располагались трёх-четырёх этажные дома с коричнево-красными крышами, напоминавшими о небольших европейских городках, затерянных где-то во времени и огромное количество полей. Возле полей кучками, словно сорняками, росли деревеньки. Крошечные, состоящие из пяти-семи домиков, старые и такие одинокие, они много лет несли на своих уставших плечах непосильную ношу. Деревни кормили город, который всё рос и рос… И вдруг, внезапно, как будто кто-то услышал мольбы крестьян, всё прекратилось. Никакого больше рабства — копай и сажай что хочешь. Но кто это будет покупать? У короля появились новые слуги, и крестьяне стали ему не нужны. Да, у них теперь была свобода. Но что они могли с ней сделать? Идти работать в города? Там полно своих ремесленников. Идти в войска? Там тоже много лет не меняются фамилии солдат. Растить на полях уже не получится — их король прибрал к рукам молниеносно. Остаётся лишь одно — ухаживать за малюсенькими огородами и парой-тройкой голов скота. И жить, надеясь, что удастся этот маленький урожай. И умирать, не зная слова покой…

   Король острова Аэльфит был иным низкорослым и вполне упитанным. Пока его народ(а именно крестьяне, о которых он, случайно, скорее всего, постоянно забывал) голодал, молясь на урожай, он закатывал такие пиры, что вся Элгория, вернее некоторые представители её высшего общества, не только молча завидовали, но даже приезжали, чтобы их увидеть. Римбельхок Радэн имел закрученные усики, аккуратную козлиную бородку и кудрявые волосы(парик, как говорили его противники), а так же давнюю дружбу с Эльвентиусом Даркшейдом. Римбельхок много лет слушал советы своего королевского помощника, первого советника всего острова — Микхано Эн Дэрьэос. Тот был эльфом из Ариаса, города болотных эльфов. Он был достаточно глуп и самонадеян, а так же жаден, чтобы много веков служить одой королевской семье на маленьком несчастном островке. Микхано уже седел, его белоснежные кудри и борода(вернее усы и бородка, подстриженные под королевскую) говорили о солидном возрасте, но никто не сомневался в его компетентности. Помимо господина Эн Дэрьэос, при дворе имелся свой собственный волшебник. Им был Интус Габекэн, тонкий, невысокий, но очень добродушный иной. Он сам был выходцем из тех деревень, что гибли под королевской плетью,  и всю свою жизнь старался помочь своему народу. До самой смерти он делал всё возможное и невозможное, но так ничего и не добился. Перемены захватили остров как раз после его смерти.

   В порт Аэльфита прибыл небольшой, но достаточно элегантный корабль. Из него в Гэйнстберг вышел высокий и бледный волшебник Крэшнаустер Арбиангольский. У него были чёрные длинные волосы и такая же чёрная борода, тёмные глаза, блестящие красным пламенем, и тёмные намерения. Он узнал о том, что демоны, как раз после того, как Акадон совершил своё возвращение, в панике бросились наутёк из своего убежища. Они хотели найти новое… И нашли. Однако Аэльфит очень быстро превратился в ловушку, которая очень быстро захлопнулась.

   ...Аллисант почувствовала, как изменился воздух. Запахло чем-то терпким и сладким одновременно, будто где-то цвели яблони или виноградники. Этот запах Элгории, такой пышной и элегантной, возник из ниоткуда посреди океана, а значит где-то поблизости была земля.

- Srebull'e, (Скоро будем,) - сообщил ей один из матросов, заметив как она устремила свой взгляд в голубую вечернюю даль. - Aelfit elen! (Аэльфит ждёт нас!)

   Стардаст печально улыбнулась. В её изначальных планах не было поездки из Кастлера(Элгория) в Аэльфит. Это была вынужденная мера. Среди большинства иных она всё ещё была женой Эльвентиуса Даркшейда, что позволяло ей передвигаться туда-сюда без особых вопросов. Но любой визит, даже случайный, должен был быть оправдан. Нельзя просто так появиться посреди  Гэйнстберга и потом так же исчезнуть, особенно если король, живущий в нём, сердечный друг того, кого все считают твоим супругом. Нужно действовать аккуратно, тактично… И на любой зов о помощи откликаться сознательно, дабы не сделать хуже своё положение и, тем более, положение тех, кто тебя зовёт.

   В голове пронёсся образ Времени. С чего бы это вдруг? Алиса подошла к краю корабля, но не для того, чтобы перемахнув через него оказаться в холодной воде, хотя такие мысли всё ещё посещали её, а чтобы увидеть отражение.

- Зеркало, он говорил о зеркале, да? - спросил кто-то.

   Аллисант кивнула. Так странно говорить с тем, кого другие не слышат. Лучше молчать. Молчать и одновременно с этим вести разговор. Какой странный корабль… Так похож на тот, на котором приплыл в эти земли Крэшнаустер Арбиангольский.

- Хм, люблю я зеркала, знаешь ли, - продолжил голос.

- А кто вы? - тихо спросила Алиса, дабы лишних вопросов у её временных спутников, ведших корабль к острову, не возникало.

- Кто? - послышался тихий смешок. - Тот, кого зовущие называли Богом. Однако… Однако… Вы только посмотрите! Потерялась во Времени? Как папа и хотел, да?

- Не знаю.

- И опять в глубоких мыслях. Так интересно. Столько интереса со всех сторон — это небезопасно.

- Так кто вы? Богов много. Забытых ещё больше.

- Я?

   Сзади послышались шаги. Аллисант неуверенно обернулась, но никого не увидела. Невидимые собеседники. Да, только этого не хватало.

- Дэзлокк, милая. Зови меня так.

- Значит ваш народ взывает, но не к вам?

- Взывает, да. И ты ему ближе, нежели я. Во мне они разочаровались.

- Как и в Короле?

- В нём, потом во мне. Но это их дело.

- Так зачем вы тогда…

- Зачем являюсь? Зачем задаю вопросы? Зачем болтаю? Затем, что меня не устраивает такое положение.

- Положение забытого?

- Да! Я не хочу быть тем, о ком не вспоминают. Моё положение и так слишком… Шатко.

- Так чего вы хотите от меня?

- От тебя? Ничего большего, чем Арлистоу хотел. Простая сделка.

- Не уверена, что вы привели нужный пример.

- Да, он хотел большего. Но скоро сам тебе всё объяснит. Давай вернёмся ко мне и моему народу…

   Алиса вздохнула. «Грядёт что-то ещё.» - загудела её голова, а потом замолчала. Она решила действовать по мере наступления тех или иных событий.

- Мне нужен, как и Королю был нужен, тот, кто поможет сплотить демонов, - продолжал Дэзлокк. - Я пишу короткие рассказы на тему философии, пропадаю там, где не должен был бы, но не могу, при всём своём желании, им помочь. А ты — физически цельное создание, принадлежащее этой вселенной, можешь.

- Значит договор? - устало спросила Алиса.

- Именно.

- И на каких условиях?

- Ты мне услугу, я тебе помощь. Любую. Единожды, когда потребуется.

- Вы все так похожи друг на друга. Иногда мне кажется, что всё это сон, и я сплю, где-то далеко в своей детской, не ведая, что завтра случится что-то ужасное. Просто сплю, и вы все мне снитесь.

- Я точно не являюсь во снах. И да, мы все, Боги прошлого и Боги настоящего, Боги ваших и чужих миров, все мы играем по одному тексту.

- Вам выдают инструкцию?

- Не то чтобы… Но… Столько лет, столько возможностей попробовать что-то новое… Вот и приходим в итоге к самому простому знаменателю.

- Интересно.

- Ничуть. Это только со стороны всё кажется таким… Интересным. Внутри всё это мучительно и долго. Так что? Ты согласна мне помочь?

- Я и так помогаю.

- Им, не мне.

- Но…

- По документам только им.

- У вас тоже играют роль документы?

- Именно. Документы, заверенные самим Судьбой. Так что же?

- Хорошо. Пусть по документам я буду помогать и вам. Мне не трудно.

- Прекрасно. Тогда… Добро пожаловать в Аэльфит.

   Туман, резко появившийся и заполнивший собой всё пространство, пахнул всё тем же, что и воздух, но был чуть мягче. Чуть ближе. Чуть роднее. В нём, в этом непроглядном тумане, виднелись огоньки. Огни острова Аэльфит, огни его единственного города. Одинокие и такие загадочные.

   Аллисант печально улыбнулась.

- Зеркало, он говорил о зеркале, да?

   Эльвентиус тоже говорил. И это зеркало привело Алису туда, где она была сейчас.

Глава XIII
“В кабинете его беседа”

   Акадэлиус тяжело вздохнул и положил перо на стол. Он не написал и слова. Собирался, вновь и снова собирался, но всё никак не мог…

- Приветствую, - грубо, как всегда, но как-то дружелюбно, по-особому ласково произнёс Дэзлокк, входя в кабинет проклятого Бога. - Угадай-ка, с кем я только что говорил…

   Оуден сначала неодобрительно усмехнулся, а потом резко побледнел и посмотрел на вошедшего с надеждой.

- Неужели? - промычал он невнятно.

- Неужели, - кивнул Дэзлокк, и кривая улыбка рассекла его неприятное лицо пополам. - Милая девочка. Такие достижения…

- Я слышал, - озабоченно выдохнул Акадэлиус. - Время… Почему именно Время?

- Потому что он попросил об услуге, не переживай, его уже наказали, - продолжал демон. - Так вот…

- Наказали-то наказали, но как это отразиться на…

- Опять ты за старое?

- Нет, я просто переживаю.

- Называешь её своей дочерью и переживаешь, я понимаю. Благое дело. Но ты только послушай…

- Не буду я тебя слушать, пока не скажу то, что считаю нужным сказать!

- Ах, повышаете на меня голос, дорогой и многоуважаемый Акадон?

- Прекрати паясничать!

- Я ещё не начинал.

   Бледность сменилась на гнев, чистый, такой искренний и горячий. Разозлённый Бог вскочил со стула и сжал руки в кулаки. Акадэлиус выглядел немного несуразно — его нежные черты лица исказились в подобие оскала, похожего на своеобразную, очень своеобразную, почти невыносимую улыбку, глаза вылупились, как у бешеной собаки, а на шее вздулись вены.

- Помни с кем и как ты разговариваешь, Бог Демонов, - сказал он грозно, как в старые добрые времена, когда от его имени вся Элгория(включая Аэльфит) тряслась, словно пожелтевший листик осенью во время грозы. - Я страшен в гневе.

- Все мы страшны, - закачал головой Дэзлокк. - Друг твой не лучше…

- Нас уже с трудом можно назвать друзьями… - Акадэлиус сменил гнев на милость и сел обратно за стол. - Ты сам знаешь.

- Да, женился на твоей дочурке, подумал не о том, теперь вот шарахается от неё по причине сам знаешь чего… Скоро освободиться и бегать по ближайшим бабёнкам ему будет легче…

- Прекрати.

- Он ведь всегда гулять любил?

- Хватит.

- Ладно, ладно. Я это всё к чему…

- Время, эльф, он ничуть не лучше Эльвентиуса.

- Правда? Ты опять о своём…

- Он… Он… Я не люблю эльфов, ты знаешь.

- Конечно, конечно…

- Тем более он нарушил…

- Ты тоже нарушал.

- Но он сделал это намеренно.

- А ты будто-бы случайно?

- Нет, я… Я не об этом. Его ждёт наказание.

- Ты своё уже отбыл.

- Да, но я — это я, а он — это он. Арлистоу мне мерзок, а я мерзок ему. У нас взаимная неприязнь друг к другу. И тут он решается на такой низкий поступок. Удар в спину!

- Это была простая сделка…

- Не думаю. О, я так не думаю…

- То, что твоя девочка любит странных типов, не делает чьи-то сделки…

- Прекрати юлить, ради Бога!

- Ради какого?

- Дэзлокк, я рад, что ты в хорошем настроении, но я нет.

- «В кабинете его беседа, ах, скорей бы пришла беда, и заели бы старого деда, дети, те дети с его двора…» Как я люблю этого сумасшедшего иного!

- Тауэра?

- Ага. Такой тип… Видел всё и сразу, стольких Богов и сущностей… А как умер!

- Плохо кончил.

- Ты не лучше. Быть заколотым своей собственной дочерью!

- Сначала меня отравил Эльвентиус. Она меня просто…

- Просто усыпила, да? Вообще история крайне интересная. Тебя она усыпила, Мастера усыпила. Девочка заботится о своих отцах. Из кожи вон лезет, а они, в свою очередь, не любят её женихов. То Даркшейд тебя не устраивал, мысли его и поступки, то Арлистоу…

- Он эльф.

- Миловидный, говорят.

- Ты знаешь, когда Боги становятся миловидными.

- Когда пройдут столько дерьма, что злее и жёстче быть уже не могут. Устают. Да, он многое видал. Мы не меньше. Эльвентиус тем более.

- Я просто хочу сказать…

- Так говори, и я тебе наконец скажу.

- Он специально её в это вовлёк.

- Согласен.

- Он настаивал на этом браке, он знал, что не отпустит её…

- Теперь уже отпустит.

- Но у него есть этот ходячий кошмар, который иные называют Королём Шантажа. Он может быть с ней и в этом образе.

- У тебя такого нет и не было, вот ты и завидуешь.

- Дэзлокк, мне кажется, мы договорились?

- Извини, просто твоя девочка согласилась мне помочь. Я очень рад, что вернусь наконец на свой пьедестал единого Бога-идола. Так жду… Так жду…

- Потрясающе.

- И это всё?

- Нет. Знаешь, если хоть один волос…

- Спокойно, сделка честна, как я, когда печален!

- Нет, ты выслушаешь меня, Дэзлокк…

   Акадэлиус приподнялся, отчего вновь стал мрачный и злой, как до этого.

- Если Аллисант пострадает хоть чуть-чуть, хоть капельку от твоих рук, - говорил он сквозь зубы. - Тебе не будет места ни в этом, ни в том мире. И на пьедестал ты больше никогда не сможешь взойти. Понял?

- Да, ваше устрашающее величие, - кивнул демон, улыбаясь. - Я тебя не боюсь.

- Зря.

- Зря?

- Мог бы и побояться.

- Толку? Твой двойник и то лучше народ запугивает.

- Давай не будем об этом говорить…

- Хорошо.

   Акадэлиус печально посмотрел на перо, на чистый лист пергамента, и задвинул стул в стол.

- О… - протянул демон. - Интересно.

- Я пойду прогуляюсь, - пробормотал Оуден.

- Могу составить компанию?

- Ни в коем случае, мне и так дурно.

- Как хочешь, друг, как хочешь…

   Дверь в кабинет захлопнулась, и все свечи мгновенно потухли. Дэзлокк ещё раз криво улыбнулся и медленно, почти незаметно растворился в воздухе. В зеркале, стоящем рядом со столом, отразилась его тень. Тень эта была такой лёгкой и неприятно мутной, словно туман, или, нет, дым, который заслоняет смогом небо Лондона. Но в том и была его прелесть. Прелесть Бога Демонов.

Глава XXIV
“Горячий приём”

   Алиса прибыла в Гэйнстберг вечером. Это был вечер 31 августа. На следующий день, тогда, когда на Земле во всём мире, как это случалось и до этого, из года в год, наступила осень, к прибывшей гостье проявил интерес Король Аэльфита. Вечером он был слишком занят трапезой и сном, а утром, ранним для него утром, в 10 часов(если мы говорим земными мерками) он был у трактира, в котором остановилась Стардаст.

   ...Аллисант только проснулась. К ней зашла старуха-кухарка и сказала, что сам Римбельхок Радэн приехал из дворца, для встречи с ней, а потом просто ушла, громко хлопнув дверью. Это была Гайдна Хамерри, толстая женщина с седыми волосами и грубым голосом, одна из тех, кто работал на кухне. Были там и более приятные личности, но их почему-то утром не нашлось. Алиса немного посидела на кровати, а потом, бросив на плечи походную накидку, отправилась вниз.

   Аллисант спустилась по деревянной, скрипящей, но совсем недавно покрытой лаком лестнице вниз, в то место трактира, где по вечерам за толстыми, широкими, массивными столами, стуча по ним кулаками и пританцовывая, на стульях отдыхали купцы и ремесленники. Свечи, зажатые в тески длинными деревянными балками и строящими из себя люстры, не горели, и свет проникал внутрь через толстые квадратные окна, разбитые, каждое, на четыре небольших створки. Он падал на спины ворвавшихся внутрь приближённых и их короля, оттеняя их лица. На улице толпа прижимала лица к холодному стеклу, желая разглядеть всё в подробностях, отчего в помещении становилось темнее. Стекло запотевало, и даже тем, кто находился в миллиметрах от него, ничего не было видно.

   Стардаст остановилась на лестнице, не сделав два решающих шага, чтобы встать вровень с нежданным гостем. Она стояла выше него, бледная и тонкая, как натянутая ниточка, без капли высокомерия смотрела в его глаза, горящие какой-то неприятной живостью. Причиной тому был камень, выложенный на первом этаже трактира. Алиса не хотела мёрзнуть, ступая по нему босыми ногами.

- Моя честь видеть вас, дорогая, - фамильярно преклоняясь, чуть склоняя голову вниз, выставляя правую ногу вперёд, произнёс король. - Я, Римбельхок Раден, правитель здешнего королевства, приветствую вас.

- Благодарю, - сухо отрезала Алиса. Она прекрасно помнила, что ей надо вести себя, как подобает жене Эльвентиуса Даркшейда, и от этого ей было немного тошно. Все её мысли были направлены в сторону его врага(коих, как выяснилось, у него было немало, хотя он очень хорошо это скрывал).

- Мистер Даркшейд, - продолжил Римбельхок, уловив в голосе Аллисант холодные нотки. Он начал щуриться, что-то подозревая. - Представляете, не отправил мне письма! На него это так непохоже…

- Однако, я надеюсь, вы помните, что наш общий знакомый имеет склонность к внезапным поступкам. Он не отправил письма вам, не объяснил мне, зачем я сюда направляюсь. Единственное, что я могу сказать точно — я здесь по его велению. А что было и есть у него в голове… Загадка для всех нас, - Алиса свесила руки с перил и посмотрела на собеседника, обнажая наигранное непонимание. Целью её было заставить короля отбросить все сомнения в сторону. Ей это удалось.

   Стоило Аллисант закончить говорить, а говорила она сладко и необычно для самой себя расслабленно, отрешённо и без интереса, как Раден мгновенно переменился в лице и заулыбался.

- Ах, да, в этом весь он, - залепетал он восторженно, сделав шаг к лестнице. - Простите мои сомнения.

- Что вы…

- Ах, как же вы элегантны. Вы прекрасная партия, вы оба, особенно вы, конечно…

   Король заговорился и смущённо посмотрел в пол. За его спиной Стардаст увидела придворного волшебника. Он сверлил её своими тёмными глазами, и в них чувствовалось что-то недоброе.

- Надеюсь, - выпрямился король, - Вскоре я смогу показать вам наш прекрасный город и мой дворец… Завтра намечается праздник. Вы приглашены.

- Приму за честь быть на нём, - кивнула Алиса, всё ещё чувствуя на себе пожирающий взгляд Крэшнаустера.

- Ох, - улыбнулся король. - Я польщён. Тогда… А не хотели бы вы отправиться на прогулку?

- С удовольствием, но после дороги я устала, поэтому, если Ваше Величество позволит…

- Конечно-конечно, не переживайте, моя дорогая! Увидимся завтра.

   Почти мгновенно таверна опустела. Алиса поднялась к себе в комнату и застыла возле окна. Глаза её устремились в горизонт, а сердце замурлыкало новую песню. Песню смятения, страха, ожидания и надежды. Скорее бы снова увидеть его лицо…

Глава XXV
“”

   Ночь была свежа и дождлива. Шторм воевал с грозой возле побережья, и весь Аэльфит дрожал под натиском стихии. Крэшнаустеру не спалось — его душу мучил взгляд прибывший на остров гостьи, застывший в его сознании, как капли воска на горящем стержне свечки. Такой необычно нежный и одновременно с этим холодный, такой бессовестно манящий. Ему хотелось обуздать его, сделать своим, использовать, растерзать... Желание придворного мага не останавливало даже то, что Аллисант была обручена. Арбиангольский слышал разные слухи… Эти слухи говорили о том, что на Даркшейда наложена печать повиновения, и что они с Аллисант больше не супружеская пара.

- Но зачем тогда она говорит, что он приедет следом? - ходя взад вперёд по своей спальне, размышлял волшебник. - Зачем заводить себя в тупик? Ведь ей придётся рано или поздно объясниться… На что она надеется? И есть ли ей смысл врать? Ведь возникнут вопросы. А если она не врёт...

   Гром гремел, и придворный маг ничего не мог понять. Его тёмные глаза хаотично бегали по комнате, душа рвалась куда-то наружу, внезапно проснувшись после многих лет сна.

   Аллисант же, поглотившая все его мысли, спала. Сон её с трудом можно было назвать мирным — она бродила по чьим-то воспоминаниям, перепрыгивая с места на место, толком не успевая увидеть, где она находится и что происходит вокруг неё. Алиса словно попала в нескончаемый водоворот событий, из которого не было выхода на поверхность. Внезапно среди неразберихи появились часы. Алиса стояла на чёрном ободке, перед ней яростно крутилась стрелка, а посередине, в той точке, откуда она исходила, стоял тёмный силуэт. Очередной знакомый, скрытый бесконечной тенью. Силуэт протянул ей руку, но дотянуться до неё было невозможно. Алиса предприняла несколько попыток, но они ничем не увенчались. Тогда силуэт встал на крутящуюся стрелку и элегантно, со знанием дела, добрался до ободка, на котором стояла девушка. Он повторил своё предложение, вытянув руку, и Аллисант наконец-то увидела его лицо.

- Эв… - сказала она, но он прервал её.

- Времени мало, - слова эти звучали одновременно решительно и неуверенно. Улыбка, всплывавшая на его устах каждый раз, когда он говорил о себе в третьем лице не появилась. Алиса ухватилась за его руку, и они вместе ступили на стрелку.

   Движение было таким яростно-неуправляемым, что Аллисант не видела ничего, кроме лица Времени. Оно было мрачно и задумчиво, как в то мгновение, когда он задумался в библиотеке.

- Иди за мной, - сказал он, беря её талию. - Это будет elernell… Или предпочитаешь integralio?

- Интегралью? - Алиса вцепилась в знакомое плечо, боясь упасть. - Лучше элернелл, он как вальс.

- Вальс? Хорошо. Шаг за шагом, не теряя равновесие. Следи за мной.

   Одно движение, и вот танцующие оказались чуть ближе к центру. А он, кажется, стал отдаляться.

- Главное — это спокойствие, - продолжал Эвалон.

- Да… - Аллисант тяжело выдохнула.

   Ещё один шаг. Потом второй, третий. У Алисы закружилась голова. Рядом промелькнул знакомый коридор Агентства, освещённый красной лампой. Она мигала, сообщая о тревоге. По стенам бегали разноцветные полосы…

- Держись за меня! - прокричал голос, вырывая Аллисант из прошлого. - Не отпускай!

- Я держусь! - отчаянно крикнула она, не понимая, спит или уже нет. Или ещё нет? Или уже да?

- Держись крепче!

- Я стараюсь…

- Держись, я говорю!

   В коридоре появился Люциус Грэбэлл. Он выглядел достаточно молодо и адекватно для самого себя — никакого безумия в глазах, никаких ухмылок, лишь страх и паника. Он бежал по коридору, а потом, резко остановился и посмотрел на Алису.

- Вот ты где, - сказал он. - Бери мою руку, сейчас будем бежать.

- Куда бежать? - спросил детский голос.

- Не куда, а от кого, Алиса, - улыбнулся Люциус. Эта улыбка не была похожа на его нынешнюю улыбку, да и сам он выглядел совсем иначе. Не так, как в первый день их встречи, и не как неделю назад. - Держись крепче.

- Хорошо…

   Аллисант взялась за взрослую тёплую руку, и что-то внутри неё загорелось и затряслось. Какое-то сильное воспоминание, больное и такое отчаянное. Наполненное слезами и страхом. В нём было столько… Теплоты?

- Держись крепче! - голоса Аристоу и Грэбэлла слились в одно целое. Одно большое воспоминание.

   Алиса бежала куда-то по коридорам Агентства, не понимая от чего и куда бежит. Она понимала только то, что ей было неимоверно страшно. Опасность, здесь везде опасность, в нашем Агентстве, в нашем доме… Доме? Неужели она когда-то считала это адское место домом? А Грэбэлла другом? Спасителем? Не может быть.

   Танцоры оказались посередине стрелки. Эвалон остановился и приподнял Алису. Та смотрела сквозь и через него, не слыша его слов, не чувствуя его прикосновений. Она потерялась, она бежала в прошлом, не здесь, не во сне, она бежала по своей забытой жизни…

   Тупик. Закрытые двери лифта. Люциус с силой ударил по кнопке, что-то невнятно пробормотал и посмотрел на Алису.

- Всё будет хорошо, Лис, - сказал он. - Мы не позволим ему нас победить, правда ведь? Сгинет Мастер Тёмного Квартала… Обязательно.

- А это… - дрожащим голосом спросила девочка. - Это Эльв…

- Да, это он. Он на нас немного разозлился. Или не немного. Или не разозлился. Вторжение в частную жизнь людей, а я всего лишь сказал, что он нам мешает. Ничего не предоставил. Ха… А он весь вспыхнул, ты посмотри.

- Как свечка?

- Как спичка. Свечка состоит из воска и может сама себя затушить, а вот спичка… Она сгорает дотла.

- И умирает?

- Да, Алиса, умирает. Я свечка, он спичка. Он зажёг меня, а я дотла его изведу.

- Мне страшно.

- Не надо боятся, он пришёл не за тобой.

- А за кем?

- За мной, Алиса, он пришёл за мной.

- Но почему, Люциус? Если он не прав, почему он хочет сделать хуже себе?

- Потому что он идиот.

   Танец продолжился, но Алиса не приходила в себя. Потерять сознание внутри сна — с ней это случалось впервые.

  Из-за угла, громко ревя, как ветер, появился кто-то в длинном костюме. Блондин, кудри которого падали на плечи, глаза которого горели диким красным огнём. Его душа рвала и метала. Он был в ярости.

- Люциус Гэээбээл, - протянул он так, как сейчас Грэбэлл с омерзением протягивал его фамилию. - Не стыдно ли вам?

- Мне? - закрывая рукой глаза Алисы, переспросил Люциус. - Я тот, кто я есть. Я горю тем, чем горю. Я умру однажды, быть может, и брошу это всё через неделю другую. Разберусь с вами и брошу.

- Смешно, - улыбнулся иной. - Очень смешно. Ты хоть знаешь кто я, Гэээбэл?

- Да, наслышан. И тебе здесь не рады.

- Кто это там за твоей спиной?

   Грэбэлл посмотрел на Алису.

- Дочь, - отрывисто сказал он. - И нам пора, товарищ захватчик.

- Дочь? - удивился Эльвентиус. - Не похожа. Слишком хороша для тебя.

- Дочь, да, - кивнул Люциус. - Не твоё дело.

- Вам ли говорить о делах, Гэээбэл? Вы постоянно суёте свой нос не в своё дело. Может вам его оторвать?

- Безопасность людей — это моё дело. Я верил в вас когда-то, но теперь вижу, насколько вы безрассудны и опасны. Даже для иных.

- А вы абсолютно безоружны, друг мой заклятый.

   И Эльвентиус был прав. Тогда в Агентстве ещё не было магических сфер, защищающих его от вторжений.

- Я могу спокойно сжечь вас обоих заживо, - улыбнулся иной. - Я могу вас просто уничтожить. И уничтожу, чтобы такая гадость как вы, не размножалась.

   Алиса сильно схватилась за рукав Люциуса.

- Убейте, - спокойно произнёс Грэбэлл.

- И убью.

   Люциус спокойно смотрел за тем, как Эльвентиус, разводя руки в стороны, разжигал в руках разноцветный огонь. Мгновение. Одно мгновение. И столько боли и страха. Скрип дверей лифта. Резкий рывок. Удар по кнопке. Скрип и визг…

   Кабина лифта двинулась вниз резко, будто падая, и всё кончилось. Ужас остался за спиной. И только маленькие детские глаза смотрели в душу, отчего всё тело тряслось, холодело и терялось.

- Не бойся, - пробормотал Люциус. - Держись крепче. Всё будет хорошо, Алиса, всё будет хорошо…

   Однако с этого дня всё становилось лишь хуже. Большая часть удара попала по двери лифта, который потом пришлось вовсе заменить, но одна маленькая частичка, одна льдинка, одна снежинка, залетела в сердце Люциуса. И свела с ума. И заставила всех говорить о нём, как о злодее. Заставила Аллисант жаждать сбежать.

   И Агентство наполнилось слухами о том, что она его любимица. Не та, какой она была на самом деле, а другая. Та, за которых выходят замуж. Собирался ли Люциус это сделать? Грозился, быть может. Но не хотел. Глубоко в своей несчастной растерзанной душе он помнил, он ждал момента, чтобы сказать, как ему жаль, как он хотел бы быть лучшим, нежели был… И он настанет, этот момент. Не сейчас, позже. Сейчас карусель из эмоций и памяти.

- Аллисант? - голос вывел Алису из транса. Чужие голоса всегда выводили её из транса.

   Девушка оглянулась. Она и её партнёр по танцу стояли уже по центру часов. Стрелка металась вокруг них.

- Да? - пробормотала Стардаст. Её сердце начало стучать так быстро, словно ей предстояло бежать от кого-то или она уже бежала.

- Дыши спокойней, - мягко ответил Время, улыбаясь. Его улыбка выглядело так сюрреалистично посреди этого беспорядка из прошлого и будущего. - Главное, это не задохнуться. Ты ведь умеешь дышать, правда?

- Конечно…

- Не надо боятся. Всё позади. Всё в прошлом.

- Что ты такого сделал, что должен будешь в ближайшее время объясниться?

- Не совсем понимаю… О чём это ты?

- Дэзлокк сказал…

- А, ты об этом… Нарушил одно глупенькое правило. Вторжение в жизнь верующего другого пантеона.

- И что это значит?

- Расторжение сделки, возврат всех… «Вложений»? И оставление тебя в покое.

- То есть…

- Тот амулет, что ты подарила мне на свадьбу, ждёт тебя дома. Не волнуйся.

- А?

   Аллисант переступила с одной ноги на другую и чуть не потеряла равновесие. Подарок на свадьбу. Да, всё ради традиций. Камень Карлизен, ради которого Алиса отправлялась в небольшую экспедицию сквозь время и пространство, ценился многими коллекционерами во все времена иных. Она выбрала этот красную небольшую капельку, полупрозрачную при свете солнца, потому что она выглядела очень чувственно и являлась амулетом удачи и защиты от тёмных сил. Эвалон воспринял её подарок очень эмоционально, сказав, что его подарок ещё не готов. Он собирался подарить ей глаз Афледиты, редчайший артефакт, создающий ауру способствующую видениям. По преданиям глаз был утерян или украден богами у эльфийской мастерицы, когда она в старости ослепла. С тех пор Афледита и её последователи презирают богов. Щедрый ответ на такой же щедрый подарок. Но зачем возвращать подаренное?

   Тёплая рука покрепче схватила Алису за талию, чтобы она не упала.

- Я отправлю тебе и глаз, когда закончу работу над ним, - немного тоскливо сказал Бог.

- Но… Зачем? - не понимала Стардаст. - Разве…

- Я не буду тебе мешать, как они хотят. В этом обличье. Захочешь — я сделаю всё что ты скажешь. Не захочешь…

- Я тебе его верну!

- А? Зач… Аллисант…

- Я узнаю твой адрес и отправлю.

- Тебе не стоит…

- Я буду скучать без тебя и твоих чаепитий, как я смогу…

- Я не так хорош, как ты думаешь.

   Арлистоу стал мрачнее прежнего.

- Думаешь, ты хуже чем… - начала Алиса, но её прервал громкий бой часов. Стрелка резко остановилась.

- Я создал что-то очень плохое, - сказал он. - И убил что-то хорошее. Я не лучше остальных.

- Но не…

- Хуже. Есть Боги, что никогда не творят подобного… Другие рушат линии судьбы. И я рушил.

- Каждый рушил, я читала кни…

- Книги врут, Аллисант. Берегись того, что может причинить тебе вред. Даже случайно. Я боюсь сделать тебе больно.

- Но…

   Руки отпустили Аллисант и ей стало холодно.

- Прости.

   Часы перестали бить. Стрелка вновь начала кружиться. Аллисант попыталась схватить отдаляющийся от неё образ, но не успела. Земля под её ногами рассыпалась, и она полетела куда-то вниз.

   За сколько можно пролететь планету насквозь? Землю или Вандемар? И куда можно улететь, упав во сне?

   ...Перед Алисой предстали Чертоги времени, а именно та его часть, что в книгах именовалось амфитеатром. Посреди театра, там, где была сцена, стоял сам владелец Чертог. Его голова была опущена вниз, руки связаны спереди, а одежда испачкана в чём-то чёрном. На трибунах было много народу, но пройти сквозь них Алисе не составило труда. Она оказалась в первых рядах почти мгновенно, и Эвалон предстал перед ней во всей своей красе. Усталый, даже измученный, худой и измождёно белый. Громкий голос одного из тех, кто стоял в первом ряду, формируя объёмный круг, в центре которого стоял Бог, разразился громки и внезапно, как гром.

- Ты принимаешь свою вину? - спросил он, видимо, завершая какую-то речь. Время поднял голову и посмотрел в глаза всех присутствующих. Его взгляд остановился и на Алисе, и она увидела в нём столько боли и страха, отчаяния и обиды. На тёмных кругах под глазами Бога блестели слёзы.

- Вину? - хрипло сказал он. - Вину? О? Я не ослышался?

   Время громко и грустно рассмеялся.

- Он вторгся в мои Чертоги, разрубая материю, из которой они и я состою, желая убить меня, и да, я показал ему, что бывает, когда ты играешь со Временем в грязные игры… - говорил Арлистоу, плача. - Я не смог терпеть эту боль, я не хотел умирать в руках этого светлого мальчишки… Я его убил. Да, я его убил.

- Так ты принимаешь…

- НЕТ! НЕТ! НЕТ!

  Время задрожал.

- Я не виновен! - его крик эхом раздался по Чертогам. - Я не виновен!!!

   Руки его тряслись, как и спина, как и лицо.

- Это всё ложь! Фальшь! - горло почти разрывалось от безумного крика.

   Бог качался из стороны в сторону, плача и убаюкивая себя своими стонами, как маленького ребёнка убаюкивает мать, когда он плачет от страха и голода.

- Вы не имеете права казнить меня за то, что я спасал свою жизнь! Дети Алахифэу, дети света, что вы забыли в моём царстве? Я казнил вас за наглость, за дерзость… И вы хотите казнить меня!? - кричал он в беспамятстве.

   На его спине стал появляться незаметный, но быстро растущий горбик.

- Строите иллюзии? Считаете меня чудищем, способным вас сожрать?

   Первый круг замер. Алиса нервно осмотрелась, хмурясь и чувствуя в горле неприятный комок — лица всех вокруг были мрачны, скорбны и печальны. Но никто не жалел Время.

- Хотите я покажу вам настоящий блеф!? Хотите заставлю пожирать его гнилые плоды!? Я не Пожиратель Миров, но я могу испортить вам жизнь иначе… Хотите ли? Хотите? Скажите мне!

   Толпа молчала.

- Я вижу, что хотите. Так узрите же!!!

   Время разорвал путы, сковывающие его руки. Он распростёр их в стороны, и его грудь неестественно поддалась вперёд.

   Раскат грома.

   Ещё один.

   Молния ударила неподалёку от побережья. Вода моря засияла, как при свете дня.

   Аллисант резко села в кровати, отчего у неё сразу же закружилась голова. Она огляделась, но не увидела ничего кроме тьмы, прерываемой резкими вспышками молний.

   Оглушённая звуком: не то криком, не то громким раскатом грома — она застыла на месте, тихо плача. Перед глазами блестел радужный свет, разрывающий грудь Времени, вырывавшийся на свободу, превращая его тело в рой цветных бабочек.

   А потом строки из древней книги: «Рождение фальшивой энергии. Признаки “заболевания”: парадоксальный характер, томность, разноцветные глаза.

Глава XXVI
“Сады Аэльфита”

   Это было 2 сентября. Ветер после вчерашнего шторма уже успокоился, но солнце не выглядывало из-за серых облаков. Аллисант оделась по погоде и, распахнув окно, несколько минут смотрела на всё ещё немного взволнованное море — оно было неподвижно, но в нём чувствовалось что-то неприятное, будто на его дно погрузили проклятый сундук, а запертые в нём желали вырваться на волю.

   Наконец в дверь постучались. Стардаст дёрнулась, и пучок, в который были собраны её волосы, слегка качнулся. Алиса почувствовала себя как-то неуверенно и печально, предчувствуя беды. Беды была, ведь её звали на помощь, но масштаб её был не определён. Великая беда. Да, это должна была быть великая беда, как в третьем томе истории эльфов…

- Mehenser? (Мадам?) - сильно волнуясь, произнесла Мариан Гэштэль, вторая старушка кухарка этого трактира. - Вас кликают вниз.

- Благодарю, - кивнула Алиса и подумал о том, как ей неприятен тот образ, что она была обязана была нести. Высокие слова, не менее высокие разговоры… Фальшивое величие. И ведь она сама навалила это на себя. Чтобы добиться цели. Стоила ли цель таких жертв? В случае Эльвентиуса — уже нет. В случае демонов — ещё да.

   Быстро, немного сбившись с мысли, Аллисант прошла мимо кухарки, миновала лестницу и оказалась внизу, где её уже ждали. Король, одетый в парадно-прогулочный наряд, состоящий из яркого белого фрака с золотыми пуговицами и голубо-рыжими рукавами, лиловых кальсонов и дорогих, сделанных из дорогой бело-жемчужной нежной кожи сапогов, стоял смирно, как солдат, и даже его усы выглядели собрано, как никогда. Учтивая улыбка пряталась под ними, как сегодня пряталось солнце за облаками.

- Моя дорогая, - протягивая руку, начал он. - Имею великую честь развлечь жену моего друга. Как вам спалось?

- Благодарю, - протягивая руку королю, кивнула Стардаст. - Я спала хорошо.

   Она врала. И ей было немного страшно.

   Король, однако, этого не понимал. Он был слишком погружён в детский восторг, который захватил его, как будто накрыл волной, чтобы что-то замечать. Римбельхок вывел Аллисант на улицу, что-то говоря, и она даже говорила что-то ему в ответ. Радэн подвёл свою гостью к карете и помог ей забраться. Карета была элегантна, но при этом тяжела — завешана золотом, изумрудами, сапфирами, гранатами и звенящими колокольчиками из крашеной в золото платины. Внутри неё было мягко, но при этом душно. Благо, во время езды ветер дул в окна, и было чем дышать.

   Его Величество показывал Алисе Аэльфит и его сады. В основном сады, потом поля и город. Всё это было по-настоящему красиво — дикие и культурные цветы, переливающиеся всеми оттенками радуги, лозы, цепляющиеся за красные кирпичи зданий… Воздух, такой тёплый и сладкий. Всё это было прекрасно.

   Но Стардаст не за этим приехала сюда на корабле из самого Кастлера. Что-то такое было во всей этой красоте, спрятанное, как сундук в море, гниющие изнутри и захватывающее с собой на тот свет всё живое. Что-то мёртвое, доживающее свои последние недели, дни, часы… Какая-то тёмная история. Как каннибализм. Или как некромантия. Или и то, и другое вместе. Или пытки, издевательства над животными? Над рабами? Над демонами? Что же было спрятано под этой красотой? Аллисант терзалась этим вопросом, а когда узнала на него ответ молила всех богов о том, чтобы никогда не видела того, что…

   ...Поездка закончилась пиром в замке Римбельхока. Замок был так же, как и карета, обвешан дорогими и бессмысленными украшениями. Там даже имелся портрет Эльвентиуса Даркшейда. Он смотрел на всех свысока с каким-то болезненным укором. Томности в его глазах больше не было. Или Алиса просто не смогла её увидеть на старой картине. В любом случае, дело близилось к концу. Спектакль к кульминации. Вот-вот занавес упадёт и за ним покажется то самое что-то…

   Пир выдался на славу. Длинные столы, занявшие украшенный и без того пёстрый тронный зал, ломились от угощений: жаренные туши баранов, коров, свиней и кур, обваленная в чесноке и пожаренная на самом свежем и дорогом масле картошка, грибы с крупами, сваренные вместе в большом котле и политые сливочной подливой, салаты, порубленные из свежих овощей и заправленные маслом, виноград во всех его проявлениях, пироги с ягодами, овощами и мясом, булки с вареньем, повидлом, корицей и маком, икра рыб, икра, сделанная из баклажанов и кабачков, рыба: варенная, жаренная, тушёная — десерты с кремом, из крема, без крема, и самое главное напитки — вино и знаменитое Аэльфитское пиво, лучшее в Элгории. Аллисант сидела слева от короля, потому что справа сидел его советник, за которым следовал придворный маг. Она наблюдала за тем, как аристократия набивало своё ненасытное брюхо, не жалея своих сил, не давая себе ни минуты отдыха, не боясь, что место в нём однажды закончится. Ужасное зрелище. Мерзкое и утомляющее.

   Аллисант не съела ни кусочка. Ничего не выпила. Ей было тошно от того места, где она оказалась. Так страшно и тошно… Когда пир наконец кончился, она заспешила покинуть замок, однако, насытившийся хмелем Римбельхок, повеселевший и ставший развязнее, предложил ей увидеть самое лучшее, что есть на Аэльфите.

- Вы ведь знаете… Ик! Что наше пиво самое лучшее в Элгории, да, моя дорогая? - бормотал пьяный король, спускаясь в подземелье.

- Вы уже говорили, - тихо ответила Алиса. Предчувствие чего-то ужасного стало максимально сильным. Оно достигло предела. Вот-вот, вот-вот…

- Есть один секрет… Ик! Я вам его откр… Ик! Оооюю… Ха, такого секрета нет ни у кого, кроме меня.

   Король с трудом отварил большую толстую дверь, ведшую в какую-то пещеру. Пещера выходила к морю, его отблески в свете Луны, или того светила, что освещало мир иных ночью, Алиса увидела в первую очередь. Кругом тьма, какие-то душные огни и воздух, тяжёлый воздух, такой гнусный и отвратительный, пахнущий жаром и потом, кровью и пивом, такой мерзкий и бешено пылающий. Аллисант чуть не оступилась, когда увидела, что пещера, спускавшаяся вниз к воде, вся заставлена клетками, бочками, кузнями и какими-то стойками для оружия.

- Я освободил крестьян от работ на полях, - гордо сообщил Римбельхок, поглаживая свои усы. - А те, кто может быть опасен, теперь сидят здесь… И перебродившее пиво теперь играет гениальную роль палача-пыточника, хаха… Лучше не придумаешь.

   В клетках, и правда, было много чего-то живого. Уже не демонов, нет, чего-то животного, истерзанного, больного, забитого, такого несчастного и постоянно молящего о помощи, истощённого, но одновременно с этим заполненного до краёв своей физической оболочки гнилой пошлой жидкостью, забродившей и испортившейся, с застывшим на глазах криком…

   Где-то шумели пилы. Визжали под их ударами несчастные брошенные живые комки боли, ничего уже не понимая кроме страха.

- Удивительная идея, Крэшнаустер просто гений… - продолжал говорить Король.

   Аллисант не выдержала той духоты, что царила в подземелье, и, даже не взглянув на приведшего её сюда Радэна, бросилась наутёк, утирая слёзы холодным и длинным рукавом походного плаща.

   Когда она оказалась в своей небольшой комнатушке, она ещё раз, срывая с себя пропахшую духотой одежду, резко распахнула окно, дав ночной морской свежести вторгнуться в её покои. Сердце обливалось кровью, лицо краснело от слёз, а в голове звучали одни и те же молитвы, в которых менялись только имена богов.

   За что?

   Почему?

   Неужели Эльвентиус дал ему право…

   Этот колдун это придумал? Как он только…

   Как страшно! Как больно! Как мерзко!

   Почему так трясёт…

   За что…

   За что!?

- Я не справлюсь одна! - прокричала Алиса в пустой ночной воздух, и её страх резко забил во все колокола. - Я не могу…

   Прыгнуть? Сейчас? Отступить? Нельзя.

   В душе заныли скрипки. Ещё один вдох и можно задохнуться…

- Твоя нить не кончается здесь, - раздалось в голове спокойным, нежным голосом. - Поверь мне, не кончается.

   Чьи-то руки обняли Алису, отводя от окна.

- У тебя больше сил, чем у кого-либо другого. Ты дышишь светом, ты его излучаешь… И ты нужна этому падшему народу.

- Я не смогу…

- Всё ты сможешь. История уже давно написана.

- Чушь… Отпусти!

- Нет. Позови на помощь друга. Он придёт.

- Его заставили всё расторгнуть, он не придёт… Никто не придёт… Я здесь одна.

- Одна? Не правда. Я тоже здесь.

- А что есть ты? Что? Просто голос?

- Не совсем.

   Аллисант упала на кровать, и на мгновение перестала плакать. Над ней склонился тонкий мужчина со светлыми кудрявыми волосами, глаза которого были закрыты какой-то тряпкой. Он был одет в опрятный костюм, а в руках держал моток ниток, будто наматывая его на что-то.

- Что… - буркнула Стардаст.

- Судьба, - улыбнулся мужчина. - Я — Судьба. И я сейчас веду себя не так, как стоило бы.

- А как стоило бы?

- Дать тебе упасть. Но я не хочу.

- А почему…

- Потому что не хочу.

- Но…

- Сон. Тебе нужно поспать. Я об остальном позабочусь.

- Но!

   Аллисант попыталась вскочить на ноги, но тёплая рука легла на её лицо, закрывая глаза. Вокруг стало так тихо и спокойно… А потом мимо начали проносится сады Аэльфита.

Глава XXVII
“Животное в клетке”

   По древним легендам, демоны растерзали своего Короля, подняв бунт против него и убив в большом зале Крашэльтайна после того, как он отказался содействовать им при взятии одного города… Демоны хотели забрать души эльфов, ворваться в их жизнь и выпить всё, что они хранили на будущее из их сердец. Они были голодны. Они были неостановимы. И Артувалентиус Валлентгарбэрг это понимал. Он сидел на своём высоком, каменном троне, элегантно выточенным из чёрной породы с вкраплением магмы и метеорита, глядел в глаза своего обезумевшего народа и не мог согласиться с его желаниями. Он положил свою тяжёлую голову на ладонь, нахмурился и слегка покачиваясь из стороны в сторону, тяжело вздохнул. Ответ должен был быть сказан через минуту, не позже, иначе к нему потеряют интерес. Иначе они сами решат, что именно они сделают с Раноу(Аэриэс), разросшимся на тот момент до размера нынешнего Нэвэтэйла, а то и больше. Судьбы миллионов лежали на его плечах. Кажется, это был не первый раз, когда подобное случалось, но сейчас демоны были чуть менее снисходительны, чем обычно. Артувалентиус поднял голову и произнёс свою речь, которую много лет спустя ставили в театрах, додумывали и перекрашивали из чёрного в белый и наоборот. Речь была короткой и громкой. Она сильна отличалась от той, что заучивали, зубрили все актёры от мала до велика.

- Я не даю согласия, - сказал Король, чуя, как его нутро готовится к чему-то болезненному.

   Четыре слова. Секунда, ещё одна. Среди пришедшей к Артувалентиусу толпы начало распространяться недоумение. Оно заражало демона за демоном, в одном отдаваясь разочарованным вздохом, в другом недовольным ворчаньем, в третьем пробуждал какой-то утробный рёв… Не прошло и минуты, той самой минуты, о которой так переживал Король, как демоны, все, как один, не сговариваясь, бросились к трону. Не как обычно, с просьбой или молитвой. Они бросились на него, чтобы стащить Короля на ледяной каменный пол тронного зала, разбить ему голову, вытащить все внутренности… Демоны были крайне изобретательны, когда речь шла о пытках и убийствах.

   На Аэльфите их карали не менее изощрённо. Крэшнаустер знал, что чтобы покорить какое-либо разумное существо с сильной волей, нужно сломить его, лишить идолов и надежд. Идолом для демонов был Дэзлокк и, как ни странно, их рога. Когда у большинства из демонов кончились рога, палачи перешли на крылья и хвосты.

   Нельзя сказать, что демоны не сопротивлялись. Они рвали и метали, они истошно орали, они даже прикончили парочку другую мучителей, но легче от этого не стало. Напротив, пытки стали ещё более жестокими, бессердечными и терзающими не только тело, но и душу, которая, несмотря на все стереотипы, у дэмос была. Идея мага принесла острову много бед — от кризиса крестьянства, до трагедии целой расы. Однако, если смотреть на это всё с поверхности большого айсберга, скрывающегося под водой боли и отчаяния, всё выглядело очень даже пристойно.

   Но на самом деле таким не являлось.

   ...Он сидел, съёжившись, в углу большой клетки. Рядом больше никого не было, они не выдержали. Их увели пару дней назад, после чего они не вернулись. Было так холодно и тошно. Каждый шаг, который он мог различить сквозь шум орудий и постоянные крики, отдавался в его сердце невыносимой болью.

   Сейчас! Сейчас! Они схватят меня и унесут! Нет, нет… Нет… Ещё нет…

   В полудрёме, дрожа от холода и страха, задыхаясь от духоты и боясь огней, несущих в себе свет и тепло, он сидел, недвижимый. Живот всё ещё болел, не давая отключится на совсем, вырывая его из сладкого мира сна в реальность. Как глубоко он пал…

   Мыслей и идей не осталось. Были только первобытные чувства, даже не чувства, а ощущения. Тактильные… В основном только они. И только боль. Ничего больше. Она определяла окружающую среду и внутренний мир. Сегодня болело меньше, значит день был хорош, если же пороли сильнее, то наоборот. Никакой веры. Никакой надежды. Ничего. Потерянность во времени и пространстве. Вечный беспрерывный кошмар.

   Его прерывали лишь шаги. Шаги… Шаги!

   Шаги, разрывающие его сердце, были так близко. Как они подошли? Откуда? Как он не заметил?

   Тело не поддавалось желанию вскинуть голову и оглядеться. Такой слабый… Такой бесполезный… Беспомощный. Как оскорбительно и мерзко… Хотя обычно он об этом не думал. Просто не успевал задуматься, а сейчас почему-то вспомнил. Или только начал вспоминать. Рядом говорили, и говорили громко, только он ничего не мог разобрать.

   Слова, слова, слова…

   С трудом он раскрыл склеившееся от гноя глаза. За его когда-то белыми волосами, закрывшими лицо, ничего не было видно. Волосы… Нет, это были какие-то нитки, много раз брошенные в жирное масло и кровь…

   Ещё одна попытка сделать рывок. И очередной провал. Что-то происходит. Что-то очень важное. Поведут ли на казнь? Если поведут на смерть, то почему его вдруг стало заботить, что он абсолютно нагой?

   Как бы только увидеть… Как бы услышать…

   Наконец-то поддалась рука. Такая бледная, запачканная в грязи и свернувшейся крови, вся в шрамах и незаживающих ранках. Надо поднести её к лицу. Теперь… Так… В какую сторону…

   Тяжёлые волосы удалось сдвинуть, и теперь-то можно было посмотреть, что творилось вокруг. К кому пришли? К нему ли? Вместо чёткой картинки он увидел одно большое пятно. И ничего больше.

   Времени больше не было. Оно текло так медленно и быстро, оно сломалось в этом месте вселенной на Аэльфите. По-крайней мере он не чувствовал его. Или уже не мог… Никогда больше не смог бы, если бы остался здесь чуть дольше. Или точка не возврата уже пересечена?

   Шум послышался сбоку. Потом спереди. Он закачал головой, ему снова пришлось открыть глаза.

   Опять. Шаги. Опять. Что же такое?

- ...это действительно обязательно? - голос придворного волшебника звучал так чётко, как никогда да этого.

- Замолчи, Крэшнаустер! Наша гостья имеет право на подарок, - отвечал ему король, чем-то очень сильно развеселённый.

- Но…

- Никаких но!

- Прикажите хотя-бы вытащить его оттуда. Не полезет ли миледи…

- А это неплохая иде… Мадам!

   Рядом что-то было. Он открыл глаза, но не мог увидеть. Он словно ослеп. Здесь, рядом с ним, где-то так близко…

- Ночью соловьи пели песню о коронации, - послышалось издалека. Кто-то, кто до этого был очень груб и холоден, стал как-то сильно чем-то увлечён. Неопределённость… Она раздражала, как эта рана, оставшаяся от верёвки на запястьях. - Веди себя пристойно при виде Королевы.

   Демон тихо зарычал.

- Осторожнее! - крикнул Римбельхок. - Аллисант, быть может, вам нужна помощь? Негоже…

- Благодарю, всё в порядке, - нежно ответил женский голос. Такой знакомый…

   Наконец среди полного ничего возникла рука. Он понимал, что это рука. Он почти не видел, но мог понять. Да, это рука. Маленькая, аккуратная, чистая рука, что вот-вот коснётся его горящего лба. Она провела по его лицу, словно жалея. Шрам на правой щеке заныл тупой болью, но в этой боли, нанесённой нежным прикосновением, было что-то приятное. Он попытался что-то сказать. Не вышло. И руки опять отнялись…

- Всё будет хорошо, - тихо сказала Аллисант. -  Крашэльтайн ур меор тар эрэ… (Крашэльтайн почти у нас в руках...»

   Ему как-будто ударили по голове. Внутри что-то начало разрывать мышцы и внутренние органы. Он начал рычать, как зверь, как больное животное, и грудь его тянулась к небу, скрытому за карим камнем пещеры. Две слабых, но очень добрых руки держали его за плечи, опять таки пытались успокоить. Но о каком спокойствии могла быть речь? Он был повержен, он был наг, он был почти полностью слеп и парализован. Толк от такого работника на поле? Арбиангольский не для этого их тут держал, верно ведь? Рабочих не пытают до потери сознания, им дают время на передышку, чтобы потом кинуть в эту смрадную чёрную землю, что питает этот проклятый остров. От чего же стало так жарко и плохо? До этого словно было легче.

   Что случилось? Почему? За что?

   Фэршлингер тянулся вверх, не имея возможности встать, он трясся и не мог перестать орать. Сознание возвращалось к нему, принося с собой ещё больше боли. Пока он был животным, запертым в клетку, ему было легче жить, он мог отогнать все дурные мысли, вернее, они сами покинули его с первой же пыткой перебродившим пивом, но теперь возвращались. Демона словно окатили холодной водой. Такая резкая смена…

   Силы идти наверх больше не было, и Фэршлингер упал вниз, разбив себе колени. Он упёрся руками в пол, и наконец-то смог увидеть…

   Голова резко поднялась вверх, хрустнув и неприятно заскрипев. Демон глядел в глаза своей спасительнице, ничего не понимая и стыдясь себя и своего непонимания. Она выглядела так же потерянно, как и он, за одним исключением — она была слабее. Ей нельзя было без помощи. Дэзлокк, откликнувшийся на её помощь, сделал её чуть сильнее, дал ей корону, хотя она просила не об этом, и теперь ей нужны были подданные. Вот почему он проснулся. Нельзя оставить Королеву в опасности. Нельзя. Нет, нельзя…

- Акх… - вырывалось из его горла сиплым хрипом. - Ахкегх ханхэ арихтас... (Ты будешь наша Королева, а я твой верный пёс…)

   Резко вокруг вновь стало темно. Он уснул. Фэршлингер, один из самых сильных демонов, потерялся, как маленький ребёнок. Его захватил сон. Но теперь это была не нервная дрёма, а спокойный, глубокий сон...

Глава XXVIII
“Опустошённые поля крестьян”

   Когда он очнулся, он быстро осмотрелся и, обнаружив себя в кладовой, принялся думать. Фэршлингер был всё так же наг, но уже чист. Его белые волосы стали шёлковыми и приятными. Они больше не липли к лицу и не пахли отвратной грязью. И на душе стало так хорошо…

   Теперь его заботила не боль, хотя она осталась тупой тянущей дрожью где-то внизу живота, а одежда. У него не было одежды. Это было неприятно. У него было мягкое одеяло, простыня и подушка. Но одежды не было. Над ним было небольшое квадратное окошко, из него в кладовую попадал свет и свежий воздух.

- Шэфрле? (Воздух?) - удивился он и попытался встать.

   Пожиратель давно не видел света солнца, не дышал тем воздухом, что бродил ветром по поверхности, и ему, конечно, хотелось испытать всё то забытое, забитое и закинутое в дальний угол тесной клетки…

   Дверь скрипнула. Она была толстой, деревянной дверью, просто так не поддающейся с первого раза. И, хоть и вела она в кладовую, но закрывалась так, чтобы никто не смог войти и выйти.

   Но она распахнулась, с трудом, не желая этого делать, но всё-таки поддалась. В кладовую, тихо, на цыпочках, вошла Аллисант. Она держала в руках одежду, которую ей передал портной. Увидев её, демон стыдливо съёжился.

- Добрый день, - тихо сказала Алиса. - Тебе не было холодно?

- Н...Нет.

- Нет? Хорошо. Они сшили тебе одежду или… Подобие на одежду? Портной был не в восторге, да и все они были… Не важно.

   Стардаст протянула демону одежду. Портной сшил большую белую рубашку и обычные крестьянские штаны нехотя, так же не желая работать, как дверь, не хотевшая открываться. Однако, этого было достаточно. Фэршлингер быстро натянул на себя рубашку и моментально почувствовал себя лучше.

- Руки, ноги двигаются? - уточнила Алиса, всё так же не приходя в сознание. Последние дни она находилась в глубоком сне, что не мешало ей идти вперёд по своему нарисованному пунктирной линией плану.

- Пошчшти, - прошипел демон.  - А чшто, в…

- Нас с тобой ожидает небольшая прогулка. Место визита — небольшая крестьянская хатка на окраине.

- Ваше…

- Там ты найдёшь себе приют. Хозяин трактира был крайне недоволен, когда я сказала ему, что мне нужна комната с кладовой для тебя. Вообще никто не был рад твоему появлению. Странный островок.

- Кхм…

- Одевайся и выходи. Я соберу письма…

   Аллисант, явно спеша, вышла из кладовой. Фэршлингер быстро оделся и, к удивлению для самого себя, встал на ноги. Ходить было нелегко, ему приходилось опираться на стоящие в кладовке ящики. Шаг за шагом, медленно, но верно, он вышел в спальню своей Королевы и, увидев её возле стены со склонённой головой хотел спросить что-то, но не успел. Увидев его, Алиса быстро взяла в руки плетённую корзинку и поспешила к выходу.

   ...Выделенную королём, не самую дорогу, но и не самую дешёвую коляску трясло. Дороги не было — слева было поле и, в отдалении, замок, справа равнина, а за ней город. Было прохладно из-за вчерашнего дождя. Алиса вжалась в мягкую спинку кареты, пытаясь не смотреть в жадно-дикие глаза её спутника. Почему-то он начал её пугать. Постепенно силы возвращались к нему, и, когда он окончательно пробудился ото сна, в нём появилось то, что было в нём с рождения. Дикая демоническая кровожадность. Ему хотелось отомстить за себя и своих товарищей. В жилах его закипала кровь, и он ждал лишь команды. «ФАС!» - крикнули бы ему, и он помчался бы, не зная ничего в замок, разрывая на своём пути каждого. Но никто ничего не крикнул. Кучер остановил лошадей, и Алиса вместе с Фэршлингером спешились на дорогу. Коляска заспешила обратно во дворец, и демон, вдыхая в свои лёгкие свежий воздух, преданно ожидал.

- Приехали! - раздалось внутри маленького старого покосившегося домика из серой древесины. Зажёгся свет.

- Не ранош ли? - спросил Фэршлингер.

- Для чего? - удивилась Аллисант.

- Свет.

- Для света? Даже не знаю… Если у них там темно…

   Дверь внутрь скромного убежища открылась, и на пороге долгожданных гостей встретила хозяйка. Женщина средних лет, низенькая, не широкая и не тонкая, загорелая и с сильным, почти железным выражением на лице, русая, замотанная в полу-бандану, полу-платок. Это была Августия Шарман, крестьянка, каких свет не видел на Аэльфите со времён самого Акадона. Воспитавшая четверых детей, поднявшая на своей спине хозяйство, всю жизнь помимо дома и поля работавшая на оппозицию, она глядела на Аллисант сверху вниз, как мать на младшую дочь, но любя.

- Пришели, всёт-ки, - сказала она, улыбаясь. Одного переднего зуба у неё не было. - Захдить, захдить, графиньшка.

   Аллисант без лишних слов зашла вслед за Августией в небольшого размера землянку. Внутри и правда было очень темно, несмотря на то, что зажгли свечи. В землянке сидели семеро — старик Хавель, брат отца мужа Шарман, старушка Газдиал, мать Августии, двое молодых парней, братья — Корн и Бэст, сыновья, девчушка с длинной косой Марьйа, маленькая девочка Никтас, держащая в руке какую-то самодельную игрушку, дочери, и какой-то бледный, укутанный в одеяло, силуэт.

- Ба! - воскликнула Марьйа. - Кака дама вы… Я слыхала, мать говорила. А вы… Этот…

   Девчушка смотрела на Фэршлингера с опаской, побаиваясь его.

- Я на стол накрою, - добавила она, отходя в сторону.

- Накрой, накрой, - кивала старушка. - Накройс, Марйа, же не зряж?

- Не зряж, - кивнула ей в ответ Августия. - Таки гостьи. Садитьс, садитьс. Ханс скоро будэ. Будэж?

- Да, да, мамьнька, - крикнул один из сыновей. Корн дружил с сыном местного часовщика, Ханса Габристиэля. Тот был широко известен в кругу оппозиции. - Общал, а Ханс не врё.

- Не врё, да шикает, - усмехнулся старик.

- А кто сидит там в углу? - уточнила Алиса тихо.

- Эт? - обернулась мать семейства. - Эт из ихних, такойс же, как эт.

   Женщина указала на Фэршлингера. Тот посмотрел в угол, в котором кто-то сидел, и закачал головой.

- Он не дэмос, - сказал он уверенно.

- Знайш? Откуда? - усмехнулась Августия.

- Чшую, - прошипел демон. Он посмотрел на Алису, не сводящую глаз с забитого в угол бледного комка. - Рэссэл? (Королева?)

- Кто? - сказала, словно отмирая, Аллисант.

- Рэссэл, - повторил демон. - Hed fas? (Ваша Светлость в порядке?)

- Да, - буркнула Стардаст. - Кто же он тогда?

- Чужшак, - предположил демон. - Saffener. (Тот, в ком течёт светлая кровь.)

- Ангел? - предположила Аллисант.

- Да, - Фэршлингер сморщился.

- Интересно.

   Девушка отошла от хозяйки дома и подошла к укутанному в одеяло существу. Она встала на колени, чтобы разглядеть его получше.

- Он не говОрит, - протянула маленькая Никтас. - Я видела в сне. Молчит и усё.

- Может он просто не понимает, - пробормотала Стардаст. - Эй…

   Она аккуратно прикоснулась к холодному лбу, видневшемуся из под одеяла. Он мгновенно перестал дрожать. Из одеяла показались два глаза. В них было столько страха и отчаяния, сколько, наверное, не было в глазах Фэршлингера, когда тот сидел в клетке.

- Рэссэл!? - крикнул демон, желая отвлечь свою Королеву от ангела. - Он не…

- Ему язык отрубилс, - рассмеялась Августия. - Почемус тогда молчит?

   Смех раскатом грома пронёсся по землянке. Алиса нахмурилась. Бледное лицо смотрело на неё, неопределённо чего хотя. Спасения? Утешения? Молитвы?

- Elen eler ne arelaf, (Я слышала, что ангелы спускались с небес,) - вспомнила на одном из древних языков начало стихотворения, сказала Аллисант.

- Nel engra, (Они упали,) - прошептал хрипло ангел. - Heagri elenarlan. (Они упали, и их растоптали насмерть.)

- Eranaled? (Но вы живы?)

- Jah. (Существую.)

- Lebreiu? (Я могу чем-то помочь?)

- Ressel enea demos? (Королева Демонов?)

- Это случайно.

- Ничего не бывает случайно, Ваше Величество.

- Не надо… Это для… Это не…

- Вам надо спасать свой народ, я так вижу.

- Это не совсем народ… Но, мне нужно спасать не только его. Аэльфит тоже требует помощи. А его жители не мой народ.

- Значит будут. Демоны ведь захватчики, насколько я помню.

- Нет, нет... У них есть свой король, и тот, кого они хотят видеть королём.

- Понимаю. Но мне больше не стоит говорить. Я сказал слишком много. Я должен быть тихим, если оказался среди демонов. Иначе не просуществую до завтра.

- Но я не демон.

   Ангел тихо рассмеялся.

- Тебя избрали их Королевой, значит они верят в тебя, - прошептал он, трясясь. - Мне нет места в этой истории. В истории их спасения и королевства этого тоже. Я вообще больше никуда ни к чему не имею отношения. Я потерял свои крылья… Что есть ангел без крыльев? Что есть светлый без света? А святой без святости?

- Свет и святость заключаются не в крыльях, - сказала Аллисант печально. - Я могу тебе помочь?

- Значит, ты такой же пленник, как и я… Тебе тоже здесь не место. Я чувствую по твоему голосу.

- А?

- Играешься с чужими ролями, интересно… Очень в их стиле. Демоны часто так делают. Но ты выглядишь чище. Даже светлее. Знаешь, когда всё это кончится, если я выживу… Если ты отведёшь меня в Алирдэй, я буду тебе очень благодарен.

- Отведу.

   Аллисант хотела встать, но потом что-то заставило её задать ещё один вопрос.

- У тебя ведь должно быть есть имя? - произнесла она неуверенно.

- Нет, - покачал ангел головой. - Его нет смысла называть.

- Но я же должна к тебе как-то обращаться…

- Я — Безымянный.

- Безымянный?

- Да, ressel.

- Спасибо, что сказал.

   Алиса поднялась с колен и осмотрела землянку. Она почему-то показалась ей такой низкой и грязной, хотя минуту назад её это не волновало. Вся эта история с Римбельхоком и его волшебником, грядущим переворотом, всё это стало ей так омерзительно… Всему виной было светлое, хоть и почти загубленное создание, не имевшее с её родным миром и религией ничего общего. Так странно. Аллисант вдруг задумалась, почему она бегает по чужим мирам. Ей резко захотелось домой. Ей резко захотелось куда-то в прошлое, когда ей можно было сидеть на одном месте, меняя кабинеты раз в два дня… Это было так давно. Ей было 12 лет, и до тех пор, пока Люциус не сошёл с ума и не начал отправлять её в лаборатории и космос, она была счастлива. Поистине счастлива. Это было так далеко…

- Графиньшка, садитьс, - предложила Марьйа.

   Аллисант покрутила головой. Ей стало так тоскливо, будто завтра ей нужно было идти на похороны. А она не хотела. И идти не хотела, и воспринимать это не хотела. Она проснулась. Это Дэзлокк её усыпил. Она попросила помощи, и он помог, дав ей на время звание Королевы. Как вдруг это стало неприятно и обидно…

   Такого давно не случалось. Наверное, с сентября прошлого года, когда Аллисант выбежала из здания Агентства, оставив позади прошлое и сиреневую папку со своим делом. Перемены. Они надвигались высокой холодной волной, разрушая всё на своём пути. Никаких больше ложных обязательств. Ложного чувства вины. Ничего больше, только неизмеримая грусть и остатки отчаяния, дикое волнение. Что-то происходит, что-то происходит, скорей бы похоронили и зарыли под землю. Раз и забыли… Разошлись по домам… Но Эльвентиус не собирался умирать.

- Мамьнка, - вдруг закричала маленькая девочка, сжав голову игрушки. - Ханс идёт!

- Идётс? - спохватилась хозяйка, подбегая к двери.

- Она у нас вещая, - пояснила Марьйа. - Садитес!

   Фэршлингер сел на предложенный стул, но есть не стал. Его тревожила симпатия Королевы к врагу, но он ничего не мог сделать. Перечить Королеве и её планам? Никогда.

   Аллисант взглянула на корзинку с письмами, неловко поставленную ей на первую попавшуюся бочку. Письма возбудили в ней воспоминания о первых месяцах её знакомства с Эльвентиусом. Он писал ей письма, он ошибался в написании буквы «о», и теперь она собиралась письмо. Но не ему в ответ. Ей нужно было вернуть Арлистоу Карлизэн. Даже если он и жил в теле Короля Шантажа… Это было так необходимо. Но почему? Точно не из жалости. Из какого-то внутреннего желания. Из желания сделать что-то приятное кому-то, кто действительно этого заслуживает. Не из желания доказать, что она способна полюбить любое уродство и не боится последствий, как это было с Даркшейдом. Из какого-то света, вдруг в ней загоревшегося. Из-за любви.

- День добрый, - входя произнёс Ханс. Высокий, загорелый, молодой и горячий, он выглядел уверенно и одновременно с этим задумчиво. С его приходом в небольшой землянке начался самый настоящий совет.

   Итогом обсуждений было смелое решение — завтра или послезавтра, максимум через три дня, будут брать дворец. Аэльфит ждёт настоящий Кровавый пир, такой, как в мифах и легендах. На празднике, который будет устроен в честь Короля, внезапно загорятся стены, и те, кто не умер от отравы, будут растерзаны когтями демонов…

Глава XXIV
“Кровавый пир”

   Аллисант несколько раз походила вокруг дворца. Её целью было найти все доступные входы и выходы, уязвимые места. Она уже давно поняла, что нужно лишь открыть главные ворота, чтобы план оппозиционеров сработал, но не хотела докладывать об этом. Ещё было время — час или два, которое можно было потратить на прогулку. Пройтись по траве, не надевая на себя отвратную маску. Как многое зависит от того, кем ты себя считаешь. Если ты не считаешь себя Королевой, но тебя так обзывают, тебе нелегко. И так же, если все считают тебя женой Эльвентиуса Даркшейда, а ты считаешь себя его врагом, ты страдаешь. Почему врагом? Потому, что твой донос явно сделал своё дело. Потому, что желания ему помогать больше нет. И потому, что он давно грозился тебя убить. Ещё в детстве. А ещё резко порвались все канаты, державшие тебя с чем-то неприятным. Или страшным. Или пробуждающим в сознании нервность. От чего, как бы не было парадоксально, резко захотелось встретиться с Люциусом. Но зачем? До конца обрубить всё оставшееся? Не похоже. И с Эльвентиусом тоже нужно было увидеться в ближайшее время. Но зачем? Зачем?

   Стардаст глубоко вздохнула.

- А ты хорошо справляешься, - сказал Дэзлокк, скромно улыбнувшись. - Точно не хочешь остаться при звании?

- Нет, не хочу, - отрезала Алиса. - Я пока не уверена в том, что я хочу, но точно знаю чего не хочу.

- Интересные перемены. Проснулась всё-таки?

- В каком смысле?

- Когда мы виделись на корабле, ты была более пассивна. Спала, да?

- Не совсем понимаю…

- Но стала живее, это точно.

- Мне просто надоело.

- Что надоело?

- Быть тем, кем я уже не являюсь.

- А… И так резко всё поменялось, да?

- Можно так сказать. Ещё и эти перевороты…

- Говорить о переворотах прямо под стенами дворца?

- А почему бы и нет? Всё равно ведь не услышат.

- А Крэшнаустер?

- Он только и умеет, что лезть ко мне в коридорах. Глупый, злой волшебник.

- Но уши у него большие. И нос.

- И усы, и борода. А только что с того?

- Да, ты стала веселее. Акадэлиус будет рад, я думаю. Хотя, он так любит пострадать…

- Любит пострадать?

- Да, слоняется туда сюда с грустным выражением лица… Несчастный тип. Но он это заслужил.

- ...Что-то большое грядёт.

- Как и всегда.

- Новый Акадон ищет артефакты, а этот волшебник мне кое-что о них рассказал. Аэльдинские сказки… Кажется так.

- Неплохо… Древние истории от наглого колдуна…

- Меня это настораживает. Если Акадон, то есть, новый Акадон… Заполучит эти сказки и…

- Он ещё не знает.

- А откуда…

- Боги знают. Он ещё нет. Время есть. Сейчас другое важнее. Твоё звание и…

- Никаких званий.

- Тогда только переворот.

- Да, переворот…

   Аллисант взглянула на стену замка.

- Мне надо им доложить…

- Ещё свидимся.

   Дэзлокк довольно улыбнулся и пропал.

   ...Пир начался чуть позже обычного. Задержали жаркое из-за каких-то проблем на кухне. Но Короля это не расстраивало, причина его плохого настроения была в другом — важная гостья задерживалась. Та самая, которая среди всех была известна чужой женой, такая молодая и невероятно прекрасная. Римбельхок искал её лицо среди всех, кто входил в зал, но никак не мог найти. Аллисант всё не было. Уже принесли первые супы, но она так и не появилась. Радэн вновь оглядел всю почтенную публику, что собралась вокруг него, и заметил, что помимо Стардаст за столом не хватало придворного волшебника Крэшнаустера. Король недовольно провёл пальцем левой руки по усам. Да, ему не нравилось то, что на его музу смотрел ещё один житель дворца, и все моральные аспекты этого вопроса уходили на задний план. Эльвентиус Даркшейд был его другом, поэтому, он, наверное, понял бы… По-крайней мере на это был расчёт. Тем более великий иной задерживался, не отправляя никаких писем ни Королю, ни своей суженной. Но вот принесли первое второе, и размышления об Аллисант были вытеснены поглощением горячего жаркого.

   Аллисант надавила на рычаг, после чего ворота начали медленно открываться.  Скоро, минут через десять, всё начнётся. И кончится. Алиса вернётся в свою квартирку, отправит Нэйдалону камень Карлизен, начнёт рыскать по архивам, пытаясь найти ту самую версию Аэльдийских сказок, в которой написано о древних артефактах, скрытых от глаз Лже-Богов, встретится с Люциусом и Эльвентиусом, чтобы наконец-то успокоиться, и, после всего этого, вернётся к спокойной размеренной жизни… Вот только когда она была, эта жизнь? Удастся ли вспомнить? Почувствовать вновь?

   Дыхание стало сбивчивым и холодным. Накатил непонятный, беспочвенный страх. Кажется… Шаги.

- Какая встреча, - на плечо упала тяжёлая рука и развернула Алису лицом к тому, кто решил так же, как и она, припоздниться к всеобщему веселью. Голос звучал игриво настойчиво, но при этом злобно. Да, как у охотника, загнавшего свою жертву в тупик. - С чего бы вы это?

- А вы? - Стардаст задрожала, увидев перед собой искривившееся в гадкой ухмылке лицо Крэшнаустера.

- Точно не устраиваю подлог, - сказал волшебник с неприязнью. - Я о вас слышал. И похоть не ослепила меня.

- Неужели? И что же вы слышали?

- Я слышал… Что ваша свадьба с Эльвентиусом Даркшейдом пошла под откос… Что вы больше не являетесь его женой. И если это правда, то… У вас, дорогая моя, будет очень-очень-очень неприятный вечер.

   Аллисант должна была действовать быстро. Её сердце стучало, как двигатель паровоза, а голова гудела, как будто в ней находился не один вокзал и на него каждую секунду приходил новый поезд, гудя и потрескивая. Думать было просто невозможно.

- Или вы готовы исправить ситуацию? - спросил Арбиангольский с грязным намёком.

   Хлесткий удар по щеке, и волшебник резко изменил своё поведение. Он согнулся, как сломанная ветка, растирая ушибленное место подрагивающей рукой.

- Как вам не стыдно, - дрожащим голосом пробормотала Аллисант, понимая, что в этой ситуации она была тем, кому должно было бы быть стыдно. Но ей не было. И нападающему на неё колдуну не было.

- Мне? - прошептал Крэшнаустер, злобно поглядывая на девушку, ударившую по его чести и достоинству. - О? Мне? Не вам? Удивительно, мисс… Вы ведь теперь мисс, да? Даже не взяли его фамилию?

   Ворота были открыты. Стардаст приняла быстрое решение — пробежаться по мосту, выбежать из дворца и скрыться в городе, она даже сделала один решительный шаг, но та тяжёлая рука, что упала на её плечо чуть ранее, схватила её за запястье.

- А!

   Это было больно. Как удар чем-то деревянным по кости.

- Не уйдёте от меня, Король должен узнать, - повышая голос, говорил Крэшнаустер. - Король должен узнать! Стража! СТРАЖА!

   Алиса попыталась выдернуть свою руку из жёсткой клешни придворного волшебника, однако он держал её достаточно крепко, не давая ей выскользнуть на свободу.

- СТРАЖА!

   Послышались шаги. Но они шли не из замка, да и не могли, потому что вся стража была перенаправлена в другое крыло, туда, где находился зал и пир, и люди, они шли снаружи. И они наступали. Уверенной, быстрой походкой.

- СТРАЖА!

- Прекрати! Отпусти меня!

- СТРААААЖААА!

- Ты сделаешь только ху-у-уже…

   Рука неприятно хрустнула и заболела сильнее.

- Не пробуй сопротивляться, - жестокий голос звучал как приговор. - СТРААА…

   Шум.

   Постоянный шум и крик.

   И шаги.

   Адские шаги. Шум. Крик.

   Постоянный бег.

   От кого?

   Для кого?

   А потом огонь.

   И бочки, содержимое которых отправляется не туда, куда изначально планировал Крэшнаустер. Он точно не думал, что демоны восстанут и заставят его пройти через всё то, что он придумал для того, чтобы пытать их.

   А затем… Смерть.

   И тьма.

   И лишь утренний уходящий вдаль корабль. И оставшиеся в живых после Кровавого пира, измученные и полумёртвые, будущие заключённые, аристократы без титулов и свободы.

Глава XX
“Удар в спину”

   Аллисант спеша пересекла площадь, не обратив свой взгляд в сторону фонтанов. Когда-то они значили так много, но сейчас то какой из них был первый, а какой второй не имело значения. Алиса искала среди толпы знакомое лицо. Джо. Виктор-Джо Даунинг. Ей нужен был его совет.

   Тогда, на Аэльфите, она позабыла о наложенных на Даркшейда печатях. Встреча, которая должна была состояться с минуты на минуту, была скорее невозможной, ведь каждое упоминание Стардаст, а тем более её появление, уничтожало Эльвентиуса, его стать и гордость, превращая его в дикое, несчастное животное. Вернее, была бы невозможной, если бы за время отсутствия Аллисант, а её не было целый месяц, не случилось бы кое-что занятное.

   Четвёртого октября, то есть вчера, окончательно была заверена сделка между Эльвентиусом Даркшейдом и Агентством. Из-за некоторых личных причин, Грэбэлл чуть ли не подал в отставку. Вернее, подал. Его место занял амбициозный Джулиас Эскамбрэа, тот самый, что был для Аллисант путём к свободе Квартала и его Мастера. Он принял печать на себя, и, хоть она больше не причиняла Эльвентиусу боли, но всё ещё сдерживала его. А Люциус получил звание, которое раньше носила ныне покойная Магнэтта Лучини.

   Всё сделанное до этого потеряло свою ценность. Рассыпалось. Все усилия пошли прахом. И брак, и Аэльфит, и прочее-прочее. И даже решение всё бросить. Всё было бессмысленно. Всё было глупо и несчастно утеряно.

   Алиса кружилась среди толпы разнообразных иных. Вампиры, оборотни, пожиратели душ, глоты, хэстэрданы, найткуиры, теневеки, перевёртыши, аулафаны, сакуаваи, с ударением на последнюю а, а не как говорил Эльентиус, и прочие, прочие, прочие… В них не было больше ничего родного. В Квартале не было ничего знакомого. Даже в Лондоне, в его дожде, в его обжигающем холоде и вездесущей, затхлой, влажной серости, не было больше ничего, ни капельки приятного и тёплого. Всё было уничтожено, выжжено, как поля Аэльфита, забыто и брошено в самый тёмный уголок сознания. Раз и навсегда.

   Жизнь потеряла смысл под натиском вины и страшного чувства безысходности. У тебя не вышло его спасти, смотри — о! - он спасся сам. Без тебя. У него на это месяц ушёл. А у тебя полгода и безрезультатно.

   Те голоса, что жили в голове Алисы много лет и ушедшие на покой с сентября прошлого года, вернулись, чтобы нанести свой последний, роковой удар…

   ...Аллисант прошла по каменной лестнице, пробормотав что-то невнятное в сторону Германна, радостного и взволнованного. За последние несколько месяцев они с Алисой сдружились — он приносил ей то, что ей было нужно для спасения его господина, а она занималась делом. Но теперь это было неважно. Стардаст думала, что если ей не удалось довести задуманное до победного конца, то всё, что она делала для этого, не имеет значения. Ни дружба, ни усилия,и поиск кристаллов на Вандемаре, который её чуть не убил(шторм был очень сильным и чуть не унёс её на дно вандемарских глубин),ни все эти вылазки в Квартал и поиски нового пути для спасения. Ничего. Всё обесценилось. Даже, несмотря на то, что это было уже не так важно. Вернее было, если бы не было, то не обесценилось бы. Обесценивал своим взглядом и поступками всё никто иной, как Эльвентиус Даркшейд. Он был обижен, немного взъерошен, зол и крайне неприятно настроен сегодня. Настроение было ни к чёрту, он жёг всё, что видел — и плохое, и хорошее.

   Алиса застала его в гостиной. Он рассматривал какую-то карту, что-то недовольно бормоча себе под нос. Эльвентиус сильно изменился. Месяц назад, когда Стардаст встретила его, совсем случайно, а потом написала донос, он был более… Живым? Нездоровая худоба, бледность и эта нервная болезненность — всё это не прибавляло ему привлекательности. Нет, его лицо не утратило элегантно-острых черт, глаза всё ещё были полны томности и радужных оттенков, но что-то внутри него, что наполняло его образ величием и тем самым прекраснейшим шармом, исчезло. Либо это что-то было убито Грэбэллом и его проклятой печатью, либо это что-то жило в самой Аллисант и, когда она немного отдалилась от него, погибло смертью храбрых. Утопло в грязи и сумраке ночи.

- ...чтоб его! - Эльвентиус выпрямился, и его гостья дрогнула. Он стал так сильно похож на себя в тот день, когда… - Аллисант?

- Привет, - тихо ответила Алиса. - Давно не виделись…

- Да, да, - Даркшейд принял её визит, как должное. Он не был настроен на романтику, тем более чего-чего, а её у него в последнее время хватало. И с чего это он вдруг решил жениться? Старые методы были куда привлекательнее. - Слышала, что случилось с моим Римбельхоком?

- С кем? - удивлённо спросила Стардаст. Да, всё было ещё хуже, чем она думала. То, что губило и убивало её, не отзывалось в душе её собеседника ничем. Долгая разлука, ссора, а Алиса всё-таки считала донос ссорой — он этого не почувствовал. Неужели нервы атрофировались за время ношения печати?

- Это мой товарищ, - продолжил иной, разглядывая свою гостью с видимым разочарованием. - Бывший. Его вздели чуть ли не на пику, а потом сожгли. Или… Наоборот? Но суть одна — он не жилец.

   В глазах Эльвентиуса была та дикая, неприятная прозорливость, что сверлила Алису на Аэльфите через взгляд придворного волшебника. Крэшнаустер был ей отвратителен, настолько же, насколько и тот, кто стоял перед ней. Её жених. Тот, ради кого она была готова на всё. Но не сейчас. Ей надоело. Ей стало так… Душно.

- Как жаль, - пробормотала Алиса. Да, искренности в ней совсем не осталось. По-крайней мере для Даркшейда.

- Несильно, учитывая твою реакцию, - ухмыльнулся Мастер Квартала. - Я тут кое-что обнаружил…

- Правда?

- Да. Я нашёл кое-какую книжонку… Дневничок. Старый такой. Довожу до твоего сведения — Маргарет Паулс врала всем нам. А тот тест, что проводили в Агентстве был сделан неправильно. Бракованная кровь. Откуда у них только руки растут…

- Так это ведь ты её собирал, если я правильно понимаю, о чём ты?

   Эльвентиус недовольно блеснул глазами.

- Какая разница? - спросил он так, будто Алиса намеренно запустила в его светлую голову кипящим чайником. - Мастер и ты — не родственники. Мне от этого легче.

- Когда он умирал, он узнал во мне дочь.

- Так он был не в себе, ты не понимаешь? При смерти я тоже много чего могу наговорить.

- Прекрасно. А что с…

- Что с того, ты хочешь спросить? Я больше не испытываю лишнего отвращения.

- А говорил, что тебе всё равно.

- Грэбэллу я мог говорить всё, что считал и считаю нужным. Бедняшка скоро перестанет различать звуки! Ха, ты бы только видела его лицо, когда…

- Значит ты мне врал?

- Что? Я… Я недоговаривал. Давай отпустим старину Мастера на покой, где он там хранится, не помнишь?

- Нет.

- Жалость та какая… У меня, кстати, новые старые враги появились. Нэйдалон решил воспользоваться моей слабостью и устроил какой-то цирк. Канцелярию, которую закрыли буквально неделю назад. Всё исчезло вместе с ней. Будто это было нужно для какой-то аферы… Кстати о аферах…

   Иной вскинул головой и криво улыбнулся.

- Тот донос, - сказал он несчастно. - Ты…

- Я искала все возможные пути, чтобы тебя спасти, - сказала в ответ Аллисант, и её собеседник скривил неприятную гримасу.

- Нашла? Я сам себя спас. И ты ничего не сделала.

- Да что ты.

- Не дерзи мне. Я знаю кто и что делал.

- О, правда?

- Джун мне рассказала.

- Джун?

- Феберлис. Дочь двух интереснейших волшебников… Но не колдует. Хотя, я бы взялся её обучать. Я ведь преподавал в Академии, ах, было время… У неё такой нежный голос, знаешь. И такая тонкая талия. Она похожа на тебя, но при этом…

- Очень мило с её стороны. Я передам ей твою благодарность.

- Нет смысла, я сам передам… Кстати по поводу помолвки и…

- Она расторгнута, насколько я знаю.

- Именно! И я не хотел бы её возобновлять, понимаешь, есть некоторые… Дела. И личности, из-за которых я… Не хотел бы… Ты понимаешь, я знаю...

- Джун, например?

   Эльвентиус резко разозлился.

- Ты обвиняешь меня в измене?

- Ни в коем случае. Просто хочу увидеть, насколько на самом деле прекрасен твой портрет.

- Какой портрет?

- Тот, что я вижу перед собой. Так странно, знаешь. Ты обвиняешь меня в бездействии…

- А ты обвиняешь меня в….

- Я тебя ни в чём ещё не обвиняла. Просто смотрю на расклад карт. Всё не так хорошо, как я думала. Даже хуже. Придётся немного уйти в себя на недельку-другую. Хотя, нет, времени на это нет. Какая же ты скотина!

- Скотина? Ты бросила меня в полном одиночестве! Ты написала на меня донос!

- Я пыталась тебя спасти, дурачок. И оказалась виновата?

- Ты ничего не сделала! Где, где, скажи мне, всё то, что ты сделала? Я не вижу! Я ослеп? Я слеп, скажи мне? А? А? Оглянись — где??? Даже Джун сделала больше, ты слышишь, а она лишь…

- С Джун я поговорю отдельно. Ничего. Нет, ничего… Я просто не понимаю.

- Чего ты не понимаешь? Всё просто. Всё очень просто. Ты меня предала!

- Правда?

- А ты не знаешь?

- Нет, я просто не понимаю.

- Чего ты ещё не понимаешь?

- Двух вещей. Как только я могла… Хотя этот вопрос больше не к тебе. А ко мне. К тебе у меня есть лишь один вопрос.

- Какой же?

   Ярость, наполнявшая Эльвентиуса всё то время, когда он носил печать, была готова опрокинуться на пол, залить всё вокруг и сжечь своей желчью. Дайте только повод! Алиса же замерзала. Внезапно, вдруг ни с чего замерзала. Она уже ничего не чувствовала. Она словно освободилась. Всё то, что она могла бы использовать в качестве оправдания Эльвентиуса, всё, что могло служить знаком его правоты, растворилось в воздухе. Всё стало другим. Другим. Не плохим, но другим. Перемены. Воздух стал полон перемен. Он стал таким… Свободным. Таким прохладным. Нужно было бежать от этой прохлады. Бежать в то кафе, куда Люциус позвал её сам, позвонив с телефона Агентства. Почему решил сам? И голос у него был таким другим. Как тогда. Как тогда, когда её бросили ему на руки, и она обнаружила в нём всё то, что не могла найти в отце и матери. А потом потеряла. Из-за одного лишь иного… Из-за его злости и ненависти. И она вновь закипала в нём. Уже вот-вот вырвется наружу. Нужно было приготовиться к удару. Любому.

   Аллисант вздохнула и закачала тяжёлой головой. Затем она, как по команде, посмотрела в его глаза. В глаза Пожирателя миров и носителя 40 с чем-то титулов. Какой толк теперь от них? Остался лишь один нерешённый вопрос. Другие были уже закрыты.

- Почему не убил тогда, если хотел? - вырывалось из её уст, нарушив воцарившуюся в гостиной тишину. - Почему остановился?

   Эльвентиус замер в недоумении, а потом, почти мгновенно, показал Алисе свой грубый оскал. И кинул что-то в неё…

   ...Она не помнила, как вышла из Квартала. Она прокатилась по холодной кривой лестнице и полежала на больших камнях, на тёмной улице Тёмного Квартала. Она встала, она встала и поплелась домой. Она не помнила ничего и голова её шумела. Кажется, это было что-то стеклянное. И стекло разлетелось вокруг, задев немного шею и, кажется, лоб. Но крови было немного. Или должно было быть немного, потому что когда Алиса шла, никто не обернулся, чтобы рассмотреть её повнимательнее. Никто не заметил ничего странного или необычного, опасного или нездорового. Хотя внутри неё умерла надежда. Одна из тех, что была в ней не так давно. Но её смерть возродила другую. И на душе стало так нехорошо.

   Броситься под машину? Или мост? Или лучше…

   Всё осталось позади. Дверь кафе зазвенела, когда Алиса вошла внутрь, и Люциус, сидевший за одним из немногочисленных столиков возле окна, привстал, чтобы встретить Аллисант хотя бы взглядом.

   Взгляд. Это ведь так важно. Это очень важно. Взгляд — это то, что связывает двух живых и разумных существ друг с другом. В нём можно увидеть всё: и любовь, и ненависть, и радость, и печаль, и страх, и заботу… В глазах Грэбэлла была вина и какая-то озабоченность. Он улыбнулся, как тогда, много лет назад, и предложил Алисе повесить её пальто на вешалку. Но она покачала головой и села за стол молча.

   Он тоже не спешил говорить.

- Ваш кофе, - сказал официант, поставив небольшую на стол. - А вы, мисс?

   Алиса подняла уставшие, печальные глаза, в которых ещё немного блестело что-то после удара.

- А? - спросила она.

- Кофе, чай, какао?

- Какао, пожалуйста.

   Официант ушёл, и Аллисант перевела взгляд на Люциуса. Как он постарел! В его лице остались знакомые черты, но теперь они не вызывали отвращения. Лишь какую-то ностальгию по тем временам, когда всё было хорошо. Если бы только можно было вернуть эти времена, ах, Алиса променяла бы Тёмный Квартал на секунды, проведённые в нём. Но это было невозможно. Грэбэлл, наверняка, начнёт сейчас говорить о документах, об опасностях, о всём том, о чём судачил он на протяжении многих лет. И ведь он был так рад это делать совсем недавно. С какой радостью он принял её донос… Но он изменился. И собирался говорить совсем не об этом.

- Я хотел бы, - начал Люциус, сложив руки на столе, и задумчиво поглядывая в чашку. - Извиниться. Если так можно выразиться.

- За что? - удивлённо произнесла Аллисант, хотя вовсе не собиралась говорить.

- За всё, что я делал. Наверное, одной просьбы мало. Я даже не знаю, как начать… Я в своей жизни изрядно нагрешил.

- А…

- Я, кажется, вспомнил, что хотел бросить всё это и заняться более интересными делами. Знаешь, не всю же жизнь гоняться за этим… Даркшейдом.

- Да от него самого там мало что осталось.

- Тем более.

   Алиса и Люциус одновременно, не сговариваясь, улыбнулись. И это были искренние улыбки.

- И чем же ты займёшься?

- Дождусь пенсии от руководства на должности распределителя заданий, а потом… Писать буду. Может быть. Или рисовать? Или путешествовать? Времени у меня не так много осталось.

- В 53 жизнь только начинается.

- Да, но…

   Люциус грустно рассмеялся.

- Я вряд ли доживу и до 53.

- Почему это?

   Грэбэлл глубоко вздохнул. Ему стало так тепло от этого короткого разговора, что он не хотел говорить о самом главном. Аллисант не сказала, простила ли она его и простит ли, но от самого факта их беседы ему было легче. Сказать или нет? Ох, но ведь нельзя не говорить.

- Я болен, - его голос немного дрогнул, но лицо не поменялось. - Я много чего вспомнил, много что захотел изменить, но… Заболел. Времени совсем не осталось. Если ты позволишь, я бы хотел вписать тебя в тот график, что составляю на оставшиеся несколько месяцев.

- Конечно, - голос Алисы стал тихим и тонким. Да, прошлое осталось позади, и в этой неопределённой точке всё было иным. Эльвентиус стал её врагом, а Люциус… Ей не хотелось даже думать о том, что он может умереть. Он вернулся? Он вернулся, он точно вернулся. И голос, и эти глаза.

   Да, он снова собирался показать ей, как выпрыгивает из окна. Маленький мальчик, потерявшийся во времени и пространстве. В этот момент они были так похожи друг на друга. Но были всё так же далеко. Даже чуть дальше. И пусть их разделял маленький кругленький стол, но… Время было упущено.

- Ты ведь не умрёшь? - спросила маленькая девочка.

- Умру. Мы все умрём.

- Но ты ведь обещал…

   Слёзы, столько слёз.

   И не от боли, что принёс с собой удар. Что-же он кинул? Вазу? Нет… Кажется…

- Я знаю. Я просто очень плохо себя вёл.

- Но я всё равно не хочу, чтобы ты умер. Я не хочу…

- До сих пор?

- Всегда. Я всегда не хотела…

- Даже когда просила его об этом?

- Я просила его тебя не убивать. И он не понимал, почему. И зачем.

- Вряд-ли я понимал…

- Но ты ведь вернулся.

- Ненадолго, но, можно так сказать…

   Что же он кинул?

- Я скучала, - голос дрожал и поскрипывал, но он оставался её голосом. Аллисант вернулась к себе. К той себе, что была до всего этого кошмара. К той девочке, что верила в чудо. К той девочке, что хотела, чтобы всё было… Лучше. К той девочке, что поверила Люциусу Грэбэллу. К той девочке, что любила его, несмотря на всю ненависть и боль, несмотря ни на что… Иначе бы она попросила бы его убить. Или убила бы сама. - Я так сильно по тебе скучала… Я не помнила, но я так сильно…

- Я тоже, - Люциус улыбнулся. Когда он хотел отпустить её, он ждал, что она вернётся. Но понимал, где-то глубоко внутри себя понимал, что она не вернётся прежней. Они оба не будут прежними, даже если вспомнили бы. И они не стали прежними. Они просто встретили себя и друг друга. Они просто могли теперь стать… Лучше. - Я тоже очень скучал, Алиса.

   Когда Маргарет повела Аллисант в Агентство, она прекрасно понимала, что ведёт туда не дочь Мастера. Мастер это тоже знал, хотя был мёртв. Что померещилось ему в бреду захватывающей его смерти? В бреду проклятий? Он был покоен, ибо знал чуть больше, чем его чёртова Марго и даже больше, чем пока знала его Алиса. Его, не как дочь. Его по другому поводу. Его. Пока что его. Или уже? Или ещё не?

   Всё смешалось в памяти, в прошлом и будущем появились двойники сюжетов. Вновь и вновь всё повторялось, пока наконец-то не изменились вводные. И цикл завершился.

   Девочка, потерянная во времени, обрела отца в лице наставника. А маленький мальчик, потерявшийся ещё раньше, нежели она, нашёл себя и того, кого хотел, очень давно хотел защитить. Всё разрешилось.

   Открылись новые двери, ведь старые закрыли на замок. Оставалось совсем немного, потому что легче дышать. Оставалось лишь жить, не смотря в прошлое. Жить настоящим. И будущем тоже. Жить собой. Простить тех, кто того заслуживает, и отпустить тех, кто этого недостоин. Во имя себя и мира, воцарившегося в душе.

Часть 3
Архивы и артефакты

Глава XXI
“Аэльдинские сказки”

   Интересная ситуация сложилась в Квартале. В связи с последними тёрками с Агентством, которые случились до смены главы и разбития(а так же перемещения) сковывающей печати, на тёмных улицах, в тёмных подворотнях и тёмных тупиках царило неопределённая, но крайне неприятная ясность. Вокруг был туман, он появился вместе с солнцем, отчего всё казалось ещё более заброшенным, чем до этого. Фонари погасли и больше не зажигались. Всё стало другим. Иные, оппозиционеры и не очень, волновались подобными переменами. Да, возможно, скоро вечная ночь упала бы на улицы, и всё стало бы как прежде, но… Этого «скоро» дождаться было очень трудно. Среди тумана часто появлялись новые трупы — плоды бесчисленных проверок. Состояние Квартала было лихорадочно-томным, как при гриппе. Сначала озноб, потом борьба, потом бессилие. И так раз за разом...

   И Алиса это видела.

   Она отправила Нэйдалону Карлизэн, после чего стала вольной, как ветер. Вольнее, чем прежде. Теперь окончательно. Раз и... Случилось это при достаточно забавных обстоятельствах. Забавных сначала, но печальных, с привкусом лакрицы, в конце.

   ...Джо выглядел не так, как прежде. Его глаза лезли из орбит, а привычная уверенная дерзость заменилась нервной дрожью.

- Но зачем… - проговорил он удивлённо, почёсывая затылок.

- Письма в конвертах Даркшейда доставляют быстрее всего, - сказала Аллисант монотонно. Она стала такой же другой, как и Даунинг, стоявший перед ней, упершись левым плечом в стену. Спокойной и при этом взволнованной. Спокойной для себя. Спокойной из-за себя. Собой. И письмо нужно было отправить. Иначе никак. От любви ли? Быть может. Уже не так важно. Но нужно. Без этого не обойтись.

- Значит… - вздыхал Виктор, хмуря брови. - Я понял. Конечно, я всё сделаю. Просто…

- Что такое?

- Кому?

- Что кому?

- Кому ты напишешь… Кому с такой срочностью? И если ему, то…

- Не ему.

- Не ему?

- Но от его имени. Так быстрее.

- Вот как… Интересно. Знаешь, были бы другие времена, я бы пригласил тебя пройти ко мне за стойку и налил бы тёплого какао. Поговорили бы, ведь я так привык.

- Так что же мешает?

- Позиция. И оппозиция. Я между них двух.

- Тогда делай, что обещал, и не отходи от плана.

- Да. Я просто скучаю. По старым временам, понимаешь? Когда не было всего этого бардака…

- Был другой.

- Да, был другой…

   Как он постарел… Или устал? Скорее всего устал, ведь он не мог так стремительно постареть. Очень устал. И Кэрол тоже. Поэтому занёс пистолет над головой и спустил курок. Обвинение в убийстве, конечно, он… Теперь в больнице. Так глупо и скучно. Глупо и обидно. И Джо туда же…

- Я скоро вернусь, - промычал Даунинг, уходя в туман.

   До дома Эльвентиуса было недолго. Совсем недолго. Он обернулся бы минут через пять, но чуть задержался. Алиса чувствовала, что задержится. Эльвентиус был на взводе. Причина тому — резкая свадьба. С кем? С Катериной. С той самой, что «просто помогает ему с болезнью». Причина? Прозаична. И Джун крайне меланхолична.

   Но вот он вернулся. Так быстро? Или, нет? Или да? К чёрту.

- Держи, - протянул Джо чуть помятый конверт. Подписанный.

- Кто адресант?

- А? Я не читал. Замажешь, перепишешь…

- Забавно.

- Что такое?

- Я ему и собиралась… Интересно.

- Значит конверт подписывать уже не надо? Бывает же…

   Алиса быстро достала из кармана Карлизэн и бросила в конверт, запечатала, и, почти за секунду, письмо поднялось в воздух. Туман поглотил его. Оставалось только ждать ответа.

- Открыла мастерскую? - усмехнулся Джо.

- А? - Аллисант неловко обернулась. Она думала, что Даунинг уже ушёл.

- Ювелирную. Что за драгоценность?

- Это условность.

- Условность?

- Да. Я чую, дело плохо. От лихорадки и очарованного воздыхания до потери памяти мы дошли до молчаливого выжидания. Я чувствую себя как… Как…

- Ну-ну…

- Как Кэрол, когда он никак не мог договориться со своим уже покойным…

- Про Кэрола не стоит. Он под арестом.

- Он в больнице, разве нет?

- В больнице и под арестом. С прошлой недели. Со вчера в сознании.

- А какое сегодня?

- Число?

- Да.

- 27.

- Ноября?

- Быть может и Ноября. К чему…

- 24 дня прошло.

- С чего?

- Не важно. Думаю, мне пора…

- Куда? Аллисант…

- Извини.

   Стардаст резко поддалась вперёд и врезалась в возвратившейся к ней конверт.

- Я же говорила, - пробормотала она то ли для себя, то ли для стоявшего рядом Джо. И ответ, как она и думала, ожидаемый. - Акадон тебя побери!…

- Что-то случилось? - послышалось сзади.

- Нет, нет, - Алиса выпрямилась и сложила конверт с его ценным содержимым в карман. Голова, ещё не совсем отошедшая от недавнего удара, загудела с новой силой.

   Такая удивительная история.

   Аллисант утонула в тумане. Ещё парочка минут, несколько шагов и можно будет спросить: «Почему?» У себя или у него. У себя? Или у него? Или, всё же… Так странно, неожиданно и странно. Вспыхнула и потухла очередная любовь.

   Дальше следовал неприятный разговор. К чему он сводился? К тому, что Король Шантажа так же, как и его враг, резко запутался. Запутался и сказал, что не готов.

   «Хотя бы не кинул в меня зеркалом… Ах, эти иные...» - Алиса печально перебирала ногами мостовую. Она ничего не поняла. Подозревала, что этим всё и кончится, но всё равно чувствовала себя неважно.

   Нэйдалон резко переменился. Перемены были вызваны внешними и внутренними причинами, о которых он решил не распространятся. Больше внутренними, например, чувством вины. И лёгким страхом. А ещё внешними — обострением ситуации внутри божественного круга. Король Шантажа решил благородно спасти Алису от себя, от последствий, собою вызванных, и покинул её крайне внезапно и обидно для неё и для себя самого. Но так было лучше. Ему. Легче. Алисе, несмотря на печаль, частично тоже.

   Любовь нельзя вызывать намеренно, специально, развивать её спонтанно, но по плану. И это было уже точно уяснено.

   Был ли смысл её вызывать?

   Желание было.

   Потребность…

   Но дело было больше в том, что Алиса пыталась восполнить невосполнимое. Она поймала себя на этом. Поймала, а потом обнаружила, что это невозможно.

   Тогда, перестав идти, она замерла, как после резкого удара. «Я не хочу искать его лучшую версию, - сердце забилось быстро-быстро, как бегает ток по проводам, - Я не хочу пытаться получить от него, то, что он не может дать. И заполнить пустоту, им оставленную, кем-то другим.» Внутри, в районе груди начала распускаться красивая, горящая огнём роза. Быстрее домой, быстрее к отдыху. И наплевать на всё то, что случилось.

   Всё, что не случается, к лучшему…

   Работало ли это правило в случае побледневшего Квартала? Его убитого горем Мастера?

   Месяц в топку. Месяц, но не всю жизнь. Можно горевать, горевать и заливаться слезами, но после не страдать.

   Как хорошо…

   ...Над Кварталом сияло солнце. Тени гуляли по улицам, редко попадаясь на глаза. Путь к библиотеке был почти пустынным. На этой улице шагали, словно роботы-солдаты или вандемарцы на параде, проверяющие из агентства. В траурно-чёрном.

   Несколько месяцев Люциуса Грэбэлла оборвались 13-ого ноября. Оборвались, как нить на панели жизнеобеспечения, упали в пропасть безвестности. Услышали крик, плач, молитву, одну единственную, но самую честную, услышали и оборвались.

   Но ненадолго.

   Траур был объявлен неотменным приказом этим же днём, однако слишком заранее. Когда мёртвое тело увезли в морг, никто и не догадывался, что молитва, несчастная и печальная молитва, сработает, да ещё так, что всем станет дурно.

   Я лишь прошу
   Прошу отчаянно
   Как это сильно нужно мне
   Убей его, убей отчаянно
   И отдай душу
   Душу мне
   Его дела вредны и пагубны
   Его глаза полны огня
   Он прыгает по нашей палубе
   Чужие судьбы зря пленя
   Он врун, он лгун, он зло
   Отдай ему
   Что было точно не его
   Отдай ему
   Отдай ему
   А остальное я возьму

   Кто молился в полной темноте, глядя на прозрачные женские слёзы? Кто хотел найти пристанище, везде, где угодно, даже в теле умирающем, оживляя его, давая жизнь? Не важно. Он пришёл.

   И ночью, в морге, Люциус очнулся от неприятного чувства в горле. Першило. Так странно - только что был свет в конце тоннеля, и вдруг горло заболело. Неприятно. Но он ожил.

   И люди в траурной форме постоянно напоминали о нём, и о том, что в нём поселилось.

   Аллисант неловко улыбнулась. С каждым днём всё страннее и страннее от того, что происходит вокруг. Но так веселее. Или кажется, что веселее. Живее? Точно живее.

   Вот и двери библиотеки — большие, массивные, скрипучие. Будто заброшенные. Стук. Тяжёлый, металлический. Аллисант посмотрела в небо — светлое, безоблачное. Небо, небо! Ах, небо! Его голубо-серая высота, его свобода. Как бы хорошо было бы быть птицей. Летать там, наверху, среди этой синей белизны, и не думать ни о чём… Только летать. Воздух в лицо, холодный и прозрачный, и сердце спокойно. И нет тревог.

    Чарльз Эфф выглянул из темноты затхлого помещения, привычно горбясь, и, несмотря на всю свою чёрствость, слегка улыбнулся.

- Знаете, - начал он тихо. - Вы, наверное, лучшее, что случалось с библиотекой за последние полгода.

   Алиса удивлённо взглянула на хранителя.

- Пойдёмте, - буркнул Эфф, приоткрывая дверь чуть больше, чтобы Аллисант могла юркнуть внутрь.

   Девушка прошла внутрь помещения, и очень быстро тот свет, что проникал внутрь сквозь щёлку между дверьми, исчез, сгинул в небытие. Остались лишь тусклые свечи и высокие потолки. Грустная тишина.

   Зал, полный древних, великих и таинственных книг, выглядел как тюремная камера. Полу-пустой, хотя ничего не изменилось с того раза, как Алиса была здесь, полу-живой. Или изменилось? Ах, кажется, да. Парочка стеллажей с книгами просто исчезла.

- Это дела Грэбэлла, - пояснил Чарльз, увидев в глазах своей гостьи смятение. - Что вам нужно было?

- Аэльдинские сказки.

- Сказки?

   Хранитель негромко, как ворон, рассмеялся.

- Интересный выбор… А согласовало ли…

- Согласовало. Могу показать документ.

- Не надо. Все эти словечки меня так раздражают. Но обязанность есть обязанность. Итак…

   Мистер Эфф огляделся.

- Сказки, мифы и легенды, это где-то… - размышлял он. - Где-то, где-то, где-то…

   Хранитель пошёл к шкафам, желая провести своими кривыми пальцами по корешкам книг и найти ту, что имела честь стать первой прочтённой за долгое время отсутствия иных(и прочих) в стенах библиотеки, но вдруг, как гром с неба, с последней полки одного из центральных шкафов слетела книжка. Толстый старый томик упал с таким грохотом, с каким падают только колонны замков великих городов, сжираемых самой смертью или её жнецом.

- Нда… - протянул Эфф. - Они сами к вам в руки идут.

- Сказки? - спросила Аллисант, подходя к хранителю.

- Да-да, да… - Чарльз подошёл к книжке, поднял её, вздохнув, потому что книга была тяжела, донёс до стола и аккуратно положил. Сдул пыль с её обложки. - Именно что «Аэльдинские сказки». Без перевода. Но вам, как я помню, труда не составит…

   Мужчина закачал головой.

- Садитесь, - пробормотал он. - И читайте. Сколько у вас там написано времени?

- В документе четыре с половиной часа.

- Тогда… Я приду через четыре с половиной часа.

   Хранитель улыбнулся, какой-то особой суровой и строгой улыбкой, и быстро, хотя чуть покачиваясь, удалился.

   Аллисант осталась одна.

   «Подобные зеркала, это лишь старинные древности...» - эхом пролетело над головой. Но зеркала рядом не было. Внутри, в районе лба и шеи, всё ещё остались какие-то невидимые осколки острого стекла, но зеркала не было. И его обитателя тоже. Демоны захватили Аэльфит, у них был Кристеолисс, они были на пике удачи, им оставалось только найти Крашэльтайн и отворить его двери… Делов-то!

   Тяжёлая обложка с большим трудом открывшаяся, упала на стол, обнажая старые записи. Их было много — текст написан маленькими буквами с закорючками, рядом виньетки и рисунки, иллюстрирующие каждую из сказок. Страница начинается с большой, красивой буквы, с красного абзаца. Но Аллисант была здесь не для того, чтобы восхищаться красотой этой книги. Вовсе нет, хотя ей хотелось бы заниматься простым восхищением. Выдохнув, она принялась искать середину.

   В Аэльдинских сказках, во всех, даже в самых сокращённых, была середина. Её можно было обнаружить по позолоченным страничкам. Эта середина отделяла «Божественные истории» от «Историй посвящённых». И после неё следовала та история, что волновала Алису больше всего - «Сказ о Гайдике». Гайдик, гайдиэканское ущелье, расположенное в Винтариуме, сотряслось от огромного сражения между эльфами Винатриума, серо-фиолетовыми, и эльфами Либиатского королевста, каре-жёлтыми. Тогда не было государств и их названий — были только цвета. И были цветные маги. Великих было немного, но среди них был тот, из-за кого и случилось то, что случилось. Викхэ Гайда, серо-фиолетовый маг, создал посох раздора, прозванный после Магнус. Этот посох, созданный из чёрного металла с серо-прозрачными камнями, спрятанными в основном внутрь и надетыми, как корона, на его верхушку, мог подчинить себе любую силу, любого, даже самого могущественного волшебника… И именно поэтому из-за него разразилось страшное сражение.

   Подробности Алису не волновали. Она читала эту историю несколько раз в кратком изложении и знала основные события. Все, кроме одного.

   Куда после окончания великого сражения спрятали Магнус?

   Великий посох, сказка, миф, легенда, спрятан где-то у всех на виду или, наоборот, там, где его никогда не найдут… Но где?

   Золотая середина была позади, и вот он - «Сказ о Гайдике». Ещё одна страница, ещё и ещё… И вот окончание.

   Аллисант жадно глотала строчки и длинные древние слова, ища то самое нужное. То самое неизвестное.

   Но не нашла.

   «И был спрятан он там, где никто не знал его места, дабы не нашли его злые руки и мысли...»

   Алиса оказалась на улице очень быстро. Эскамбрэа не знал, как четыре с половиной часа могут превратится в пятнадцать с половиной минут. Да и зачем ему?

   Медленно, погружаясь в туман, Стардаст чувствовала себя всё хуже и хуже. Болели руки, ноги, спина и голова, глаза и душа. Чувство полной беспомощности накрыло с головой, как та волна на Вандемаре. Что делать дальше?

   Что делать дальше?

Глава XXII
“Тихая в бесконечность”

   Алиса плавала в белом, непонятно как и из чего сшитом одеяле, не открывая глаз и не слыша ничего. Её задачей было пропасть, опуститься(или подняться?) туда, где ничто уже не важно. Где всё совсем по-другому. Где всё воздушно. Ингебейт пытался поймать то состояние, когда всё возможно и невозможно одновременно. Он, под крылом самого Ламэра, конструировал подушку, способную поймать падающего и вознести его в небеса. Или остановить и опустить на самое дно, в зависимости от ситуации. Стардаст подходила на роль испытуемой больше всех, потому что она не боялась падать и искала, как и он, того несуществующего состояния. Пыталась его открыть. Она понимала. И периодически заскакивала на Вандемар, чтобы помочь. Ламэр в это время становился загадочно мрачным, по неизвестным всем причинам. А потом она опять пропадала.

   Она стала почти неуловима. Никто не мог поймать её взгляда лишний раз, услышать её голос. Такая тихая, такая незаметная, но всеми глазами видимая, однако не пойманная. Её мечтали узреть и познать, но она бегала туда-сюда, не обращая ни на кого внимания. Будто был кто-то, для кого она была открыта, и к нему она всегда спешила. Она не обращалась за советами. Она не говорила с кем-то, чтобы поднять его настроение. Она вообще ничего не делала так, как раньше. Она даже не злилась. Она просто проплывала мимо, не блестя глазами, пропадала из виду и всё. Иногда даже не возвращалась.

   Она окончательно потерялась в игре, которую все называли жизнью.

   ...Зал блестел, горел золотыми огнями и томился, оглушённый разговорами и музыкой. Стучали стеклом бокалы, склоняли головы вежливые приветствия, кругом тихо, почти бесшумно, как и всегда, гуляли слухи и интриги.

   Даркшейд шёл тяжело, судорожно вглядываясь в одинаково омерзительные вылизанные лица, ведя с собой неопрятное, круглое создание, названное его новой женой. Где-то за его спиной, в его кромешной тени, блаженно плелась хвостиком Джун. Выглядела эта троица несуразно, хотя это мало кого волновало, кроме заядлых сплетников и сплетниц. Про Эльвентиуса в последнее время старались не говорить. Именно что из-за печати, на него наложенный и тех обязательств, которые Агентства требовали исполнять. После некоторых подобных «исполнений» ещё больше иных переметнулось на сторону его противников. Удивительный расклад, учитывая прошлое и настоящее великого иного. Его любили тысячи, а теперь… Или он говорил, что его любили? Или он сам себя настолько любил, что думал, что… Впрочем зал Парнессэра на эти вопросы не мог ответить. К слову о нём.

   Парнессэр, выстроенный так, что посередине его был прямоугольный зал, а стены представляли из себя многочисленные балконы, ведущие к пронизывающим здание коридорам, раньше был судом, а теперь местом для всеобщего увеселения и встреч. Со временем к его основному залу пристроили второй, дополнительный, поменьше, сохраняя архитектурные решения прошлого. Потрёпанные временем стены цвета бистра, блестящие и потресканные камни, на которых выбито что-то из судебного кодекса и красивые зарисовки светской жизни, были украшены такого же цвета скульптурами и колоннами. Тонкие колонны и элегантный каменный забор представляли собой основу каждого из балконов. Чувствовалось во всём этом какое-то незримое, неуловимое влияние далёкой человеческой Вероны. Быть может из-за тех трагедий, что здесь разворачивались, или же из-за того, что первого главного судью звали Ромерос Винчелинэ… Однако настроение в залах всегда было приподнятое. И одновременно с этим тревожное. В этом был особый шарм Парнессэра, его душа.

   На одном из балконов, у самого края, Нэйдалон Арвианский вёл привычные для него сатирические беседы со своими единомышленниками. Ими были доктор Габриэль Швистос, невысокий беловолосый иной, носивший всегда светлые костюмы и небольшое пенсне, и Аннос Рибичелли, светский лев, всегда носивший пёстрые тёмно-синие или сине-фиолетовые наряды. Оба не любили Даркшейда и обожали посудачить о том, о сём. А Нэйдалон питался их размышлениями, поэтому они и дружили. Симбиоз, без искренности и привязанности. Без любви. Увидев внизу Эльвентиуса и его двух спутниц, Габриэль и Аннос быстро переменили тему беседы с медицины на ту самую их самую любимую и самую ненавистную тему.

- Женился, глядите! - заметил Аннос. - Какая полная мадам…

- В положении, - поправил пенсне доктор. - Как его…

- Дела Квартала прежде всего, - ухмыльнулся Нэйдалон. - А ему, судя по всему, нужен что-ли наследник…

   Его друзья негромко рассмеялись.

- Однако! - протянул Габриэль.

   И вдруг в зал, быстро, но при этом как-то неторопливо, вплыла новая фигура. Многие её знали, другие слышали, третьи лишь догадывались о её существовании, четвёртые не знали, а пятые считали, что без Даркшейда её имя ничего не значит. То была Аллисант Стардаст. Молчаливая, тихая, уверенная. Она шла в каком-то длинном тёмном платье. Оно было длинным и в рукавах, как будто приклеенных к кистям, и в воротнике, державшим нежную шею. Закрытое, но при этом крайне элегантное, с тёмным металлическим корсетом и шёлковыми нитками, его удерживающими. На груди красовался Карлизэн, влитый искусством одного ювелира в глаз Афледиты. Он сиял красно-зелёно-синим огнём, хотя был полупрозрачен. Красиво. Удивительно красиво. Волосы Алисы следовали за ней, как плащ. Вид у неё был боевой и одновременно крайне нежный. Возник вопрос: «Ради чего она так вырядилась? Или ради кого?»

   Слухи о ней и Нэйдалоне уже успели немного поползать среди рядов болтунов и болтушек, однако, сегодня Аллисант даже не собиралась подходить к Королю Шантажа, который увидев её, испытал крайне странное чувство скорбящей тоски и какой-то необычайно нежной ностальгии. У неё был план. И она шла по нему гордо выпрямив спину, хотя внутри неё всё дрожало от волнения.

- Красота… - удивлённо провожая взглядом женскую фигуру, произнёс Аннос. - Нда… Её бы в жёны нашему «золотому» мальчику…

   Доктор негромко рассмеялся. Ехидно, зная подтекст и упиваясь точностью сказанной колкости.

   «Золотым» мальчиком называли Соула Варндженски, богатого молодого иного с прекрасными золотыми кудрями. Он их не любил, отчего постоянно выпрямлял и зализывал назад. Его глаза блестели алмазной лазурью, а голос был как у соловья. Такой идеальный и вежливый, он многим не нравился из-за своей слащавости. Сам Соул от неё жутко страдал. В нём жили жестокий воитель, опасный хулиган и ещё парочка-тройка заговорщиков, увлекающихся алхимией и старыми, древними переводами, а лицо его предполагало постоянные светские встречи и балы. Конечно, он был несчастен. Единственным в его окружении, кто понимал его, была его двоюродная сестра Тильда-Марта Вахэнштайн. Она уже больше 6-ти раз была разведена, детей не имела, но страстно их любила. У неё было много ухажёров, а в последнее время ещё и секрет. Кто же стал тем единственным, от кого она понесла ребёнка. Ответа пока что не было, хотя срок появления на свет нового члена высшего общества был близок. В Тильде жило столько яркой, дикой живости, сколько хватило бы на целый небольшой городок. Она искала, читала и переводила, получала в подарок, выпрашивала, крала и, хотя очень редко, скупала всевозможные древности. С младшим братом ей было веселее всего — он это всё считал чудесным времяпрепровождением.

   И пока все, включая Рибичелли и Швистоса, насмехались над робким внешним видом Соула, он и его сестра плавно двигались по залу Парнессэра. Марта бросала всем громкие приветствия, её фразы звучали урывками то тут, то там.

- Да, я так рада, моя дорогая! Обязательно надо будет как-нибудь выпить. А ты будешь на «Орланде»? Нет? Какая жалость, я ищу себе спутницу для круиза, а то с этим несчастным совсем там умру от скуки…

- Ах, это вы! Я вам так сочувствую, так сочувствую… Потерять мужа и брата! Ах, как же вы держитесь? Кто же теперь будет нести гордую фамилию Аливичи? Ах, ах… Да и мальчик ваш… Такая глупая смерть, такая глупая дуэль… С кем он, кстати, стрелялся?

- Душечка моя, не спешите делать выводы. Ну родит она ему, ну воспитает. Да ради Бога и всех Богов! Сколько таких у него ещё будет? Вот та милая девушка… Да, Алиса, кажется. Вот она ушла счастливая — без всего. А эта? Эта с собой потащит несчастного карапуза, лицо которого ей всю жизнь будет напоминать о нём. Если не умрёт, на радость, себе и ему.

- Да, да! Слышала я всё. Ну какой он мне кавалер? Я… Я дама… Больших мыслей. Больших берегов. С ним мне даже стоять в одном ряду тесно — он ниже, я выше. Глупо. Глупо и смешно!

- Какая жалость, что я не смогла побыть с вами подольше… Да что вы говорите? Вазу вашу украли? Кто? После моего уезда? Да как посмели! Ах, эти несчастные грешники! Скитаются и попрошайничают, а потом воруют, когда потеряют остаток морали! Смерть им и позор!

- Соул, мой мальчик дорогой? Милый, прошу, не отходи от меня, я теряюсь. Мне так душно, ещё эти лицемеры… Ищи, ищи среди них ту, что поедет с нами в путешествие.

   Вардженски глядел на всех своими голубыми глазами и искал. Но не мог найти. Ему тоже было душно и мерзко здесь находится. Он бубнил что-то про себя: «Скорей бы в усадьбу… На охоту… Боже, Боги мои...»

   И вот, случайно, ища кого-то, как и он, Алиса случайно вышла к нему. Их взгляды пересеклись, и должно было прозвучать обычное приветствие двух незнакомцев… Но вот кто-то неудачно развернулся(или намеренно решил толкнуть Стардаст) и она так же случайно, как вышла сюда, полетела на неизвестного пока ей иного. Он её поймал. Его округлое, нежное лицо показалось ей едва знакомым.

- Добрый вечер, - сказал он своим певучим голосом. - А вы случайно не хотели бы отправится на пароходе «Орланд» в небольшое путешествие?

- На пароходе? А мне казалось в Элгории одни корабли, или я что-то, - пытаясь найти ногами удобное положение, говорила Аллисант, не сводя взгляда с глубоких небесных глаз.

- О! Ну вот и нашлась! - воскликнула Тильда, чуть отставшая от брата. - Милочка, как я вас искала!

- А мы знакомы? - смутилась Стардаст.

- Скоро будем! Соул, отпусти её, ради Богов! - чуть ли не вырывая из рук брата девушку, воскликнула Тильда.

- Прошу простить… - Вардженски, нежно улыбаясь, поставил Алису на ноги и отдал в распоряжение сестры.

- Ах, Алиса, вы так прекрасны сегодня в этом платье. Мрачное, но такое… Знаете, прелестное. Я хочу предложить вам одну авантюру… - схватив новую знакомую под руку, начала Вахэнштайн.

- Разве пароходы есть в Элгории? - Алиса, уведённая в сторону сильной женщиной, ничего не понимала.

- Элго… А, нет! Что вы! Там тьма тьмущая глупостей и неразвитости. Все эти иные из тех краёв… Ах, этот несчастный материк. Отстали от жизни. А нас считают дикарями… - Марта смеялась и нежно улыбалась. Поправляя красиво уложенные карие волосы. Причёска её напоминала причёску времён земных и достаточно отделённых от сегодняшнего дня.

- А разве… - запнулась Аллисант..

- Двойная планета, - вмешался Соул. - Их мир напротив нашего. Два шара расположены так, что они пересекаются в одном месте и с одного можно переплыть на другой…

- Но этого никто не делает, - вмешалась Марта. - Ибо… Ибо… Не делают. Так о чём мы? А! Мы говорим о столице Таркской империи. У нас там сейчас Серебряный век развития культуры… И пароходы, паровозы, машины какие-то появляются, всё такое… Механическое.

   Аллисант внимательно разглядела неизвестных и поняла, что да, в их костюмах было что-то из нового времени. Или даже из новейшего. Такая утончённость начала двадцатого века, такая резвость чувствовалась в них обоих.

- Но разве такое бывает? - спросила девушка, немного опешив.

- Конечно бывает, - рассмеялась Марта. - Мы там живём. В Андрэйне. На улице Кино.

- Улице Кино?

- Да милочка. Придумали такой аппарат… Он делает sin'ematograph! Синье-мато-граф, ударение на последнее а. Это такая интересная вещь...

- О, поверьте, я знаю.

- ДА? Значит у вас тоже есть Синье-мато-граф?

- Да, у нас на Земле…

- На Земле? Это далековато. А почему вы говорили о Элгории?

- Была там недавно.

- И как вас угораздило? В этот мрак!

- Были дела.

- Дела, да, понимаю…

   Тильда тихо наклонилась над ухом собеседницы и спросила: «Это из-за Даркшейда?» Аллисант покачала головой.

- Нет, это… Немного сложно объяснить, - Стардаст задумалась. - Скорее с целью спасения. Спасения умирающего народа…

- Как благородно! - Вахэнштайн выхватила откуда-то платок, чтобы утереть брызнувшие из глаз слёзы.

- И вы спасли? - поинтересовался Соул.

- Да, - кивнула Алиса. - Но на этом приключение моё не закончилось.

- Ох, милая моя… - Тильда погладила её по плечам. - Я вам так сочувствую…

   Аллисант печально вздохнула.

- Ах! Да что же это со мной? Я ведь даже не успела представится. С вами всё так быстро становится родным, дорогая, что даже… Так, нет, не должна я так расплываться. Я — представительница одного знатного рода. Меня зовут Тильда-Марта Вахэнштайн, а это мой двоюродный брат! Мы так близки с ним! - как-то странно жестикулируя, произнесла женщина, в конце своей речи переведя взгляд на своего спутника.

- Соул Вардженски, - сделав что-то вроде поклона, сказал он. - А вы, если я не ошибаюсь...

- Алиса Даркшейд! - воскликнула Марта. - Я ведь не могу ошибаться, милая?

- Стардаст, - кивнула Алиса.

- Ах, точно! Вы абсолютно правы. Так что же по поводу нашего предложения, - Тильда продолжала улыбаться. - Вы согласны?

- Мне нужно подумать, - на Стардаст вдруг что-то свалилось. Такое неприятное. Это было осознание пагубности ситуации. Такое сложное на слух, но такое простое на ощупь. Время сломалось настолько, что две параллельные друг другу реальности, в которых иные совсем разные народы с разным уровнем развития, соединились в одну. - Простите…

- Конечно, конечно…

   Новые лица растворились в потоке чужих разговоров. Аллисант стало жарко. Чувство липкое, такое душащие, следовало за ней хвостом, не давая ни секунды отдыха. Быстрее, быстрее наружу, туда, где есть план, где нет случайных новостей, поражающих в самое сердце. Лишь бы не наткнуться на что-то ещё более неприятное… О нет! О нет…

   Джо Даунинг и его друг(или уже почти враг, они оба ещё не знали) Эльвентиус Даркшейд стояли посреди зала, перебрасываясь обычными фразами. Банальными, принятыми говорить в таких ситуациях, полных неопределённости.

- ...и тогда я решил, - сухо произнёс Виктор и запнулся. Его взгляд пал на обеспокоенное спешкой лицо.

- Что решил? - заметив паузу, спросил Эльвентиус, хотя его не интересовал ответ. Он неловко оглянулся и увидел то, из-за чего их бессмысленных разговор прервался. - Ах… Добрый вечер.

- Добрый, - сделав дешёвый реверанс и уже надеясь бежать дальше, бросила Алиса.

- Не составите нам компанию? - спросил Даунинг как-то внезапно для самого себя. - Мы так давно не виделись…

- Может быть оно и к лучшему? - спросила Стардаст аккуратно.

- Эта шелуха тут бессмысленна, - с каким-то живым отчаянием в голосе и одновременно с ненавистной ему самому злобой, а так же поникшей усталостью в глазах, сказал Даркшейд. - Нас связывает долгая болезненная история.

- Так может… - Аллисант хотела сделать шаг в сторону, но Эльвентиус резко развернулся к ней, и уходить стало как-то неловко.

- Ужасная, я бы сказал…

- Так может… Лучше не вспоминать?

- Лучше, не лучше… Я сам решаю, что мне лучше. Как и каждый живущий на этой и на той земле…

- Я тоже?

- Каждый. Ты ведь каждый?

- Значит я имею право уйти? Очень приятно было вас видеть, до свида…

- Нет, нет! Я должен тебе кое-что сказа…

- Не имею желания слушать! И времени!

- Но…

- Извините, мистер Дааакшейд…

- Аллисант!

- Мне правда пора!

   Ускользая от внезапно повеселевшего взора, Алиса чувствовала, как за её спиной измученное лицо принимало прежние формы. Те, что были до их случайного пересечения. «Что за ерунда?» - думала она, приближаясь всё ближе к своей цели. «Он меня ненавидит. Он же ненавидит меня, зачем… Он же… Что за бред?» Мысли сменялись одна другой, и вдруг, почти мгновенно, оборвались. В северной части большого зала, как раз там, где была арка в малый, повседневно беседуя с кем-то крайне важным и знаменитым, стоял Хэвиот Эргджски.

   Он был преклонного возраста эльф, с бледно-зелёно-золотой кожей, острыми, чуть ли не треугольными жёлтыми глазами с аккуратными чёрными, будто специально ровно разрезанными, как ткань, зрачками, с по плечи седыми волосами и тихой, мрачной улыбкой. Невысокий, хотя выше Аллисант, плотный, но достаточно узкий везде, кроме плеч, с длинными тонкими ногами и достаточно сильными руками, кисти которых выглядели старше его на несколько миллионов лет. На левой руке у него было загадочное, неизвестного происхождение кольцо-печать, золотое, но потёртое, с красно-тёмным камнем, являвшимся той самой печатью. В правой руке был бокал. Костюм Эргджски выглядел так, как должны выглядеть костюмы старой аристократии(такая у иных, а особенно у эльфов, тоже была). Бледно-серый, почти пепельный, но местами блестящий, местами простой донельзя, местами крайне воздушно элегантный — камзол, кафтан, кюлоты, чулки и туфли. Несколько амулетов на шее, аккуратно вымеренных по размеру, идущих по порядку — от верхнего небольшого, к нижнему, красовавшемуся прямо на груди, огромному. И какая-то немая аура жестокости. Таким был он, ранее первый министр и советник Неблейа Мирвидэйа, короля эльфов, одержавшим победу над Акадоном, ныне почётный советник Имперского Совета Либиатского королевства.

   Его значимость в обществе давала многим неосторожным дамам думать, что стоит обратиться к нему, как он сразу же протянет им руку помощи. Так он и делал, но сначала предлагал станцевать с ним танец. Резкий, стремительный и травмоопасный. Ахлатолкос — от слов «ахла»(поворот) и «толкос»(резкое движение вперёд). Партнёры кружатся невероятно быстро, находясь почти вплотную друг к другу, вырисовывая на полу шестиконечную звезду, а затем, когда сделают это ровно шесть раз, движутся в центр, после чего наступает самое главное — падение. Партнёрша падает назад спиной и её ловит партнёр, после чего оба стоят в красивом подобии раскрывшегося цветка. Но было одно но. Хэвиот танцевал этот танец с одной единственной целью — уронить партнёршу. На большой скорости прогибаясь в спине, девушки, молодые и отчаянные, желавшие помощи, разбивались об пол, ломая шеи, под дикие возгласы стоящих вокруг. И никто не мог обвинить Эргджски в преднамеренном убийстве, Ахлатолкос это сложный танец, в котором каждое лишнее движение может привести к трагедии.

   Почти никто из тех, кто обращался к нему не выжили. Была лишь одна графиня, очень скоро покончившая жизнь самоубийством, опять таки от отчаяния — он не стал ей помогать. Отпустил, дав многим другим надежду, но не помог. Ему просто не хотелось помогать каждому встречному(или встречной), и он играл в свою безумную игру.

   Аллисант была здесь именно для этого. Танец. Если всё получится хорошо, то Аэльдинские сказки будут рассказаны до конца, если нет… Если нет, то можно будет наконец-то отдохнуть. В любом случае всё было хорошо. Была правда ещё какая-то дамочка, которая собиралась сделать то же самое — умереть в руках старого эльфа, но она была увлечена разговором с какими-то модельками, поэтому Алиса успела перехватить Хэвиота раньше других.

   Стоило ему закончить свой разговор, как к нему, уверенно, но при этом как-то плавно, не нервно, подошла Стардаст. Он её узнал. Он о ней слышал, многое знал. И её уверенность его мгновенно успокоила. Жертвы не приходят к охотнику как мертвецы ровные, они всегда волнуются. Значит дело не в танце. И не в помощи. Дело в простом разговоре. Поболтать Хэвиот всегда любил.

- Lestu infis, (Какой вечер,) - сказал эльф, приветствуя девушку. - Столько суеты и слухов вокруг…

- Достаточно, как и всегда, - согласилась Алиса. - На каждом балу место слухам… На некоторых даже заговору.

- А вы считаете, что непременно должен быть заговор?

- Я этого не говорила. Я сказала лишь то, что порой… Хотя, какое это имеет значение?

- Прямое, дорогая. Молодая девушка, вокруг которой крутятся такие иные, такие слухи и истории, вдруг говорит о заговоре. Интересно было бы послушать. Увлечённых личностей всегда интересно слушать. Особенно молодых. Особенно девушек.

- Думаю, я пришла не чтобы говорить.

- Правда? Говорите вы прекрасно.

   На лице, местами проигравшем войну морщинам, появилось недоумение. И страх.

- Благодарю, - кивнула Алиса. Лицо… Лицо этого эльфа ей было так знакомо… Но они до этого не виделись. Не могли видится. - Я хотела бы… Наверное… Немного глупо с этого начинать…

- Глупо не начинать, - улыбнулся Эргджски. - Начните. Начинать всегда хорошо.

- Я хотела обратиться к вам за помощью, - сказала Аллисант, и всё то игривое веселье, что начинало загораться в её собеседнике, упало куда-то вниз, на дно его холодного сердца.

- Нет, - покачал он головой. - Вам-то… Нет, Алиса…. Вы… Правда? Вы ведь знаете, что за этим последует?

- Я умею танцевать.

- Нет, дело не в танце. Вовсе нет…

- Пытаетесь меня отговорить?

- Я… Нет. Но я бы не советовал…

   Хэвиот впервые за много лет почувствовал себя неловко. Отказать он не мог, потому что тогда возникнет необычайно опасный вопрос. Согласиться не хотел, потому что Аллисант, несмотря на её предыдущие связи, была ему приятна. Он этого не скрывал.

- Вы совершаете ошибку, - сказал он тихо. - Не губите себя.

- Может так надо? - спросила она шёпотом. - Может надо совершать ошибки? И губить себя?

- Не вам и не в таком возрасте.

- Да что вы знаете о возрасте? Вы были так молоды, когда предали короля, а потом стали его ближайшим другом… Губить других вы умели всегда.

- Но не сейчас.

- А что изменилось? Дело в том, что я не тех кровей?

- Нет. Просто у меня нет настроения с вами танцевать.

- А помочь мне?

- Вы знаете, чем я занимаюсь и как. Я не могу. Нужен танец. Alife sitegra. (А я не в настроении.)

- Отчего же?

- Я имею права не говорить.

- Но я не собираюсь уходить. Станцуйте со мной!

- Зачем, Алиса?

- Затем, что мне нужна ваша помощь.

- Она того не стоит.

- Стоит.

- Не соглашусь.

   Стардаст грустно улыбнулась.

- Даже если вы меня убьёте, - начала она чуть громче.

- Не надо, - перебил её эльф. Он глазами нашёл иного с подносом, одного из слуг, и подозвал его к себе. - Лучше выпейте чего-нибудь… Вино? Белое, серебристое… Есть даже алмазное… Платиновое?

   Алиса смотрела на него неотрывно, и он начинал нервничать. 

- Дайте мне возможность повеселится, - сказала она. - Почему вы не хотите?

- Какое веселье в болезненной смерти? - спросил он, отгоняя слугу, предварительно вручив ему свой бокал.

- Вы мне скажите. Вы ведь это любите наблюдать.

- Не люблю.

- Не врите. Любите. Вам это приносит удовольствие. Все эти несчастные шейки, которые вы переломали...

- Хотите быть следующей?

- Нет. Просто мне нужна помощь.

- Помощников лучше не нашлось?

- Не нашлось.

- Неужто я ваша последняя надежда?

- Последняя.

- И что вам от меня может быть надо?

- Аэльдинские сказки. Или тот, кто знает их наизусть.

- Ах…

   Эргджски помрачнел. Дело было серьёзнее, чем он ожидал.

- Хорошо, допустим я знаю некоторых… Нет, я не собираюсь с вами танцевать, - он наивно улыбнулся, полагая, что всё ещё имеет шанс сбежать куда-нибудь. Сильный, всегда бессердечный, он почему-то испугался того, кого обычно, не моргнув и глазом, губил. С удовольствием. - Никогда.

- Жаль, - выдохнула Аллисант. - Тогда я потанцую с вами. Приглашу вас на танец.

- Не вздумайте! Если они увидят…

- А что, разве моего присутствия недостаточно? Слухи поползут в любом случае.

- Нет, открытое предложение — это другое. Я же не смогу отказаться.

- Так соглашайтесь.

   Аллисант сделала небольшой реверанс в сторону Хэвиота и, не поднимая головы, протянула ему руку, приглашая на танец. Всё вокруг почему-то замерло: и музыка, и разговоры — всё замолчало. Стеклянная тишина. Эргджски бросило в жар. Он оглядел зал и, поняв, что выхода нет, как и путей для отступления куда-нибудь в толпу, взял руку, предложенную Алисой. Такую маленькую, нежную руку. Такую тонкую и невинную. Такую молодую. Такую несчастную.

   Громко заиграла музыка. Прелюдия. Все уже знали, что за танцы танцует великий старик Хэвиот, и сердца всех, даже музыкантов, пылали ужасом и предвкушением. Сейчас что-то будет. История. История! Чья-то смерть. Эльф взял Алису под талию, аккуратно, как-то даже стыдливо. Он разглядывал её тёмные волосы, и на душе у него было неприятно зябко.

   Удар смычков, первый угол звезды…

   Раз!

   Два!

   Три!

   Быстрый темп, безумный, абсолютно беспощадный. Шаги, небольшие, короткие, но сильные, и каждый последующий быстрее предыдущего.

   Смерть повисла в воздухе. Это она била смычками, звенела трубами и захватывала дух! Все, кто собрался в зале, стояли, как завороженные, и смотрели. Иные с балконов высовывали свои головы вперёд, чтобы разглядеть всё в деталях, чтобы запечатлеть смерть и жизнь, жизнь и её трагическую кончину во всех мельчайших подробностях. Зачем? Затем, чтобы потом громко печально вздохнуть, а потом поразговаривать с кем-то из знакомых. Повод для сплетни. Родись же, родись!

   Эльвентиус, до которого дошёл тихий ропот толпы, и который был уже отвлечён не только от своей жены и любовницы, но и от недавнего разговора, резко метнулся вперёд, в первые ряды, чтобы убедится во всём самому. «Дикость. Никак нет... - пронеслось рядом, - Не может быть!» Он не верил. Он врал всем и самому себе, что ему было всё равно, но то, как его сердца забились и как затряслась голова, говорило обратное. Иначе он не начал бы с ней говорить. Позлить её, потешить своё самолюбие… Для чего? Испытать в последний раз тот трепет?

   Алиса была абсолютно спокойна. Как кукла. И её кукловод, опытный и совершенно негуманный, вёл её к её кончине так смущённо, будто напугано, что могло показаться, что он не собирался её убивать.

   Нет. Он не мог.

   Единственное, что могло его остановить — это слова. Но она молчала.

   Ещё один удар! Пошёл второй круг.

- Я вас убью, - сказал Хэвиот отрывисто.

- Убивайте, - ответила ему Алиса.

   Такое безразличие. Он волновался больше, чем она. Но она уже привыкла. Она таскалась с места на место, молчаливо и так одиноко, что сейчас ей было всё равно. И дыхание, горячее и такое живое, жгущее грудь её случайному партнёру, и её собственный холодный шок, сползавший вниз по спине — всё было неважно. Даже глаза, за ней наблюдающие, даже сердца, за неё болящие, даже слова, её обличающие и защищающие…

   Отчаяние. Полное и бесповоротное.

   Снаружи и внутри ты можешь говорить себе, что ты свободен. Ты просто делаешь то, что хочешь. Но на самом деле, ты просто прячешься. Прячешься за словами, за оправданиями, потому что всем наплевать. Или потому что все тебя обвиняют.

   Конечно ей было не наплевать. Она горела и сгорала внутри, постоянно. Ей хотелось отомстить, чтобы и Эльвентиус, и Нэйдалон, чтобы Джун, чтобы все, увидев как она умирает, испытали сожаление, раскаялись в содеянном. Чтобы все почувствовали, как она важна. Чтобы не кололи больше холодными взглядами. Чтобы любили. Чтобы чувствовали. Чтобы всё было, как раньше.

   Но как было раньше?

   Ещё один круг. И ещё. Всё смешалось в одно яркое пятно. Бесцветное, но при этом дико рябящее, блестящее, но при этом такое тусклое…

- Аллисант!

- Боже мой!

- Нет, нет, нет…

   Чтобы они тряслись от ужаса. Чтобы они кричали. Чтобы страдали… Как когда они склонялись над её могилой во сне. Когда выли и плакали.

- Зачем вам это? - ворвался в её голову голос Хэвиота. - Зачем, скажите?

   Он недоумевал. Паниковал. Он был тем, кто кружился в отчаянии. А она была тем, чей холодный расчёт убивал насмерть. Игра-перевёртыш.

   Но ответа на его вопрос она не могла знать. Чтобы найти его, ей пришлось думать. Думать, пока всё вокруг теряло своё значение.

   Предпоследний круг. Нэйдалон, услышавший о всём чуть позже, потому что прятался во внутренних коридорах, чтобы что-то с кем-то обсудить, вырвался к балконному заборчику, чуть не перелетев его и не вылетев вниз, на холодный пол большого зала. Изумление. Шок. Страх. Непонимание. Всё смешалось на его лице и в его сердце. Зачем она это делала? Зачем танцевала? Самоубийство? Но почему так дико, у всех на глазах? Или просьба о помощи? Спасите меня, смотрите, как я кружусь в объятиях смерти? Или месть? Или что это было? Зачем? Зачем? Его душило чувство вины и неспособности что-либо сделать. А где-то глубоко в чреве зрел голод. История. Сейчас свершится история... Ты ведь любишь истории…

   Но зачем же? Алиса вдруг поняла. Укол, прямо в сердце. В душу.

   Да, они уже виделись.

   Давно, тогда, когда он был юн. Ещё когда он не убил сестру своего короля, всё так же в танце, но тогда не нарочно. Он пообещал ей танец.

- Так станцуйте со мной сейчас, - улыбнулась Алиса, глядя в глаза полные смущения. - Что вам мешает?

- Я боюсь, я плохо знаю танец. Я не хочу вам навредить, - качал головой Хэвиот, чувствуя, как земля уходит из под его ног.

   Удивительно.

   Этого путешествия ведь ещё не случилось.

   Прошлое, всё что в нём случилось, будет написано в будущем. А настоящее? Оно ведь было написано в прошлом. Так значит всё то, что будет, есть результат махинаций сегодняшнего дня, написания прошлого через будущее, которого ещё нет. Бессмысленная трата времени. Всё что должно случится, случится в любом случае. Завтра или вчера. И всё, что не должно быть, не будет. Сегодня или завтра… А если время сломано? Значит будет даже то, что не было придумано в настоящем, не было заложено в будущее, и не было сотворено в прошлом через будущее и настоящее. Значит ничего не изменить. Значит можно дышать свободнее. Значит это всё есть ложь. Значит Эльвентиус просто хочет заставить её чувствовать вину… И всё. Значит ничего нет. Только боль. И никакой надежды.

   Её глаза болезненно засияли.

- Ты ведь мне обещал, - сказала она, чувствуя, как взлетает куда-то в невесомость. - Не помнишь?

   Хэвиот сначала нахмурился, а потом резко просиял. Ему стало ещё страшнее. Всё встало на свои места.

   Удар!

   Идите в центр, говорила музыка, идите в центр, кричали взгляды, идите в центр для того, чтобы смерть свершилась, идите в центр…

   Но если они договорились об этом танце вчера, через будущее, которого нет и не будет, значит это не имеет смысла. Всё равно в конце будет бесконечность. Уничтожающая, испепеляющая бесконечность.

- Приготовься, - прошептал Эргджски не своим голосом.

   Гул возрос до пика и резко прекратился, словно кто-то зажал его в кулак.

   Дикое молчание.

   И последний вдох.

   Последний рывок.

   Последний шаг в бесконечность.

   Лицо его становилось всё дальше, и всё ближе затылком чувствовался пол. Сейчас всё кончится. Тишина. Ночь. И всё бессмысленно…

   Она уже чувствовала бесконечность. Её жестокую боль. Её грусть. И даже то, что ничего уже не вернуть и не переделать. Отчаяние. Полное. Бесповоротное. Конец. Смерть. Гниение душ и судеб...

   Но вдруг всё остановилось.

   Алиса красиво закинула голову.

   Из тишины, рождённой страхом, огромным ударом по ушам раздались аплодисменты.

   Она временно победила.

Глава XXIII
“Сквозь сны”

   Победа длилась недолго. Один из боёв великой войны был за спиной, но впереди было ещё столько сражений…

   Сухие факты.

   Они заняли место долгих разговоров и размышлений, терпких чувств с привкусом какого-то кислого восторга, они отрезали былую жизнь, не дав ничего взамен. Они оставили только боль и разочарование. Они снесли все защитные барьеры, всевозможные щиты бросили в костёр, пламя которого разъело крепкое железо. Они всё перевернули с ног на голову.

   Это случилось во сне.

   Аллисант часто видела сны. Разные сны. Это началось ещё в детстве. В ту запутанную пору, когда она скиталась между домами богов и простых смертных, великих магов и противников любых незаконных чудес, сны спасали и губили её каждую ночь.

   Спасали? Спасали от тяжести дневной суеты, от этого бытового ужаса, царящего на первом этаже их дома, прятали от слёз и горя, от злости и звона бокалов, от лишних разговоров и старинных бумаг, почему-то так интересных её второму, а может быть и третьему, отцу. И губили.

   Губили, потому что давали надежду. Губили, потому что разбивали сердце вдребезги.

   Там, за стеклянной оболочкой хрустальных сновидений, там, за туманным хрупким отражением жизни, все желания сбывались мгновенно, все любили друг друга и жили счастливо. Такие сны Алиса видела всё детство.

   А потом перестала.

   И вот это случилось снова.

   Голова гудела после недавней встречи с графом Гинденбургским, произошедшей исключительно из-за Хэвиота Эргджски. Наводка стоила того, чтобы головокружительным танцем напугать большую часть своего окружения и светлого высшего общества, да, впрочем, и тёмного тоже. После визита в особняк Агейнта, Алиса вернулась в Лондон к вечеру следующего дня, страшно уставшая и измотанная. Но она узнала куда ей идти дальше, у кого просить помощи в поисках древних артефактов.

   Лёгкий плащ соскользнул с вешалки, на которую его только что повесили, Аллисант обернулась, но решила оставить всё, как есть. «Их судьбы неопределимы...» - как писал Акадон. Чьи судьбы? Судьбы тех воспоминаний, что она только что увидела в купели старого графа? Он решил заглянуть не только в прошлое, но и в грядущее. Такой интересной гостьи у него долго не было и не будет ещё столько же, если не больше, а он уже достаточно стар, даже для вампира, поэтому купель, древний свиток и маленькая комнатка в одной из его башен, находящихся рядом с особняком, стали спутниками Аллисант на прошлую ночь. И они многое увидели.

   Список…

   Обязательно составить сухой список фактов, потому что держать это всё в голове просто невозможно.

   Сухой список. Сухих фактов.

   Но не сегодня.

   В спальне горело так много свеч. Откуда они тут взялись? Они освещали наполненные бумагами и книгами шкафы и пускали волнистые тени на то место, где когда-то стояло зеркало. Разбитое, забытое зеркало. Навеки потерянное, навеки одинокое зеркало. В квартире было так душно, хотя были открыты все окна и даже балкон. Откуда шёл этот неприятный жар? От свеч? Или из сердца?

   Алиса упала на кровать, остановив взгляд на потолке.

- Сколько теней… - пробормотала она. - Всегда их так много?

   Слабый прохладный ветерок загулял среди её волос.

- Почему их так много? - повис в воздухе вопрос.

- Кого? Свечей или теней?

- Волос.

- Волос?

- Да, волос.

- А с чего бы их должно быть мало?

- Потому что они не за чем не нужны.

- Разве? А как же красота?

- Красота уплыла на томных плотах, сделанных из листьев, таких тёмно-зелёных и полусгнивших.

- Уплыла?

- Да...

   Странный разговор с самой собой и со всем миром одновременно начал расплываться, как и потолок, и тени на нём. Всё стало другим. Мгновенно, как по щелчку пальцев.

   И потом случился этот сон.

   Белое поле, белое-белое небо, и запах зимнего холода. Алиса бежит куда-то, а кругом невидимые из-за снега тёмные стволы деревьев. И ветки. Очень много веток. Она бежит, а сзади слышно чьё-то тяжёлое звериное дыхание. Она мчится, и её красные от холода ноги, кажется сейчас сломаются пополам, и она упадёт в белый ледяной снег лицом. Но это не самое страшное. Тот, кто бежит за ней, непременно её настигнет. И всё кончится. Навсегда.

   Но вдруг она падает. Не на снег, а куда-то вниз. Сквозь снег, сквозь землю и сквозь жизнь, куда-то в тёмную сырую тишину. Впрочем, так Алисе было и положено. Нора, падение, а потом страна Чудес…

   Резкий свет. Нет, не комната со сказочными предметами на стеклянном столе, а до боли знакомая гостиная. До боли, потому что зеркало, которое в ней разбили, летело так быстро и так звучно, что после его полёта ничего не осталось. Ни прошлого, ни настоящего. Только лестница, звон в ушах и холодные камни Тёмного Квартала.

   Аллисант лежала на диване. Поняв, что сцена сна сменилась, а произошло это почти мгновенно, как только она смогла открыть глаза, Алиса села и огляделась.

   Ей правил страх. Дикий, животный страх. Всё вокруг: диваны, картины, шкафчики с книгами и даже небольшие статуэтки, стены, коридор и двери — всё было враждебным. Как будто Алиса очутилась в логове опасного зверя. Кровожадного и жестокого.

   Но где же он — хозяин убежища? Хозяин этой золотой клетки с шипами изнутри?

- Ты в порядке? - донеслось из-за спины.

   Резкий поворот головой, от которого в глазах запрыгали чёрно-белые молнии.

   Это был он.

   Или не он?

   Он никогда таким не был.

   Скромное, элегантное лицо, на котором нет ни капельки томной задумчивости и стремительной ярости, за ней скрывающейся, голубые глаза, не блестящие всеми цветами радуги, нежная шея, и сам он, почему-то чуть более маленький и добрый. А ещё голос. Голос совсем не его. Трепетный и волнистый.

- Аллисант? - он подошёл к дивану и чуть наклонился. Белые шёлковые волосы упали с плеча и чуть загородили правую сторону лица. - Ты задремала…

- Это ведь, - пробормотала Алиса, перебирая все возможные факты и идеи. - Нет… Нет!

- Что такое? Я плохо тебя слышу, милая, - обеспокоенная маска, игравшая роль лица, приблизилась к девушке.

- НЕТ!

   Попытка оттолкнуть бессмысленную иллюзорную куклу обернулась падением. Упасть на пол не так страшно, страшно когда он с грохотом проваливается куда-то дальше.

   Кругом зеркала, какие-то комнаты, в которых Алиса не раз была. «Блоха», «Валькирия», даже мастерская Кэрола Джэрола. И все обитатели ближайшего окружения Даркшейда, такие же, какими они были при первой их встречей с Аллисант. (Или не были?) Вылизанные и вымытые, идеальные, счастливые, забывшие о себе, потерявшиеся в потоке иллюзорного радостного восторга.

- Алиса!

- Аллисант!

- Эй, а как же какао?

- Милая, ну давай расскажи мне, как там твой диктатор-глава Агентства… Девочки как раз пока не танцуют.

- ДА! И плечи, обязательно плечи!

   Шелуха.

   Та самая, о которой говорил Эльвентиус. Шелуха, в которой нет смысла. В детстве она грела сердце, сгорая внутри него, приводя душу в движение. Но теперь… Она была такой мерзко-выдуманной, такой отвратительно слащавой, и от неё веяло… Гнилью.

   ...Было утро, когда Алиса проснулась. Её разбудил нежный женский голос.

- Али-са, - делая ударение на второе а, шептала Тильда-Марта Вахэнштайн. - Али-са… Просыпайтесь, моя милая.

- М? - Стардаст приоткрыла глаза. Сон, поразивший её несколько дней назад, растворился в ночном дурмане, как и сама ночь. Вокруг была красивая каюта, озарённая лучами солнца, посреди которой, возле окна, стояла Тильда-Марта Вахэнштайн.

- Вам приснился кошмар? - заволновалась светская львица, закончив возится с окном. - Еле открыла. Ух! Ну и свежий ветер сегодня!

- Д-да, - кивнула Алиса. - Мне, кажется, снились кошки.

- Кошки?

- Да, кошки.

   Стардаст лгала, но, с другой стороны, это было лучше, чем открываться едва знакомой особе. Нет, ничего ужасного в ней, да и в её братце не было, но подойти друг к другу ближе, чем они уже находились, было нельзя. Пока что.

- Хм, как интересно. Мы ведь сегодня прибываем как раз в город кошек…

   В город кошек…

   Алиса глубоко вздохнула и натянуто улыбнулась. Конец был так близок, а они прибыли в какой-то там город кошек.

   Город кошек...

   ...Космическая пустошь выла. Созвездие Кошки. Безглазой внегалактической кошки. На астероиде, сухом и пустом, медленно плывшем по невидимой водной глади безграничного космоса, гулял Акадон.

- Ха-шас… Ха-шас… - эхом раздавалось в беззвучное пространство. - Ха-шас… Ха-шас…

- Всё идёт по плану, - твердил кто-то в ответ этому эху, кто-то, но не Акадон. - Всё будет так, как было решено. Вселенная расколется на части…

- Время. Всему виной… - смеялся третий неизвестный. - Время! Подумать только!

- Шэсахэсоф… Шорррааассс…. Стаааадаааасттт… Алихант! Шастеррро. Сохфат. Ссооорфиииии… - ветер, космический ветер нёс чьи-то молитвы.

   Кто-то плясал среди руин(или это были просто камни, впадины, образовавшиеся от ударов космического мусора?), кто-то пел, кто-то шептал, где-то даже щебетали птицы… Акадон шёл медленно, но уверенно.

- Всё почти кончилось, - пробормотал он, и громкий гул смолк. - Я почти победил… Такая нелепость, правда?

- С чего бы вдруг? - раздалось с одной из колонн(камней).

- Хм?

   Акадон обернулся. Высокий, совсем не похожий на своего предшественника, высокий и худой, бледный и жестокий. Его серебристые волосы развевались на несуществующем ветру, а голубые, но одновременно с этим иссиня-чёрные глаза, устремились в лицо говорившего. Кто был этот внезапный гость? Незваный, нежеланный гость?

- Привет, Судьба, - Акадон слегка улыбнулся. - Хочешь увидеть, как все твои ниточки оборвутся в один миг? Давай, посмотри, насладись моментом…

- Ещё одно бедствие, ещё одна катастрофа, - пробормотал сидящий, небольшой, какой-то смущённый чем-то человечек. Кожа его была бледно-жёлтого цвета, как и нежные, волнистые, недлинные волосы, а глаза скрывались за старой, потрёпанной, белой повязкой. - Знаешь, выход есть всегда. Я-то знаю.

- Ты-то как раз должен знать, что я одержу победу, мой друг. Давай, притворись, скажи, что я проиграю, настрой меня на дурной лад. Всё кончено. Даркшейд обезумел, а она…

- При чём тут она?

- Она мне не посмеет перечить.

- Почему ты так уверен?

- Я раздобыл посох, Череглед уже не поможет. Лавегендэйская Академия разорена. Бедный мальчик. Только научился летать, а уже утратил древние реликвии. Бедный, бедный Вандэр.

- Магнус — ещё не триумф.

- Не триумф? А это!?

   Из под тёмно-синей мантии, изрисованной древними письменами, Лже-Бог жёстким движением вынул посох. Элегантный, такой же, как и много веков назад, Магнус будто дотронулся до чёрного звёздного неба, хотя не было этому небу, этому космосу ни конца, ни края, и вокруг, на астероиде, возникли десятки самых старых и самых причудливых вещиц.

- Амулеты, книги, свитки заклинаний, оружие — посохи, мечи, щиты и даже… Это ли не триумф? Проморгали, опоздали! Я их обошёл! Я даже не думал, что это будет так просто… Осталось только завершить некоторые дела.

- Ты слеп.

- Да, всего-лишь парочку дел.

- О, Акадон, Лже-Акадон или как тебя назовут эти иные, эти люди, ты ошибаешься. Я вижу дальше твоего.

- ХА! Судьба… Впрочем… И что же ты видишь?

- Я не могу тебе сказать.

- Хм… У меня в руках мощнейший посох.

- Нет.

- Да.

   Корона Магнуса устремилась в сторону человечка, и тот слегка дрогнул. Его повязка слегка побагровела.

- И что ты хочешь мне сказать? - Акадон ухмыльнулся.

- Конец ждёт нас из снов.

- М?

- Конец ждёт нас из других миров.

- Да, и этот конец — я! Я есть новый порядок! Я есть суть мира! Я! Я! Я!

- Конец… Постигнет нас тогда, когда мы поверим, что всё так, как мы привыкли это видеть. Всё это, всё это обман.

- Обман? Неужели.

- Свет коснётся ваших уст…

- А? А… «И воссияет Новая Звезда.» Один из тех старых сказочных томиков… Тауэр? Или как там…

- И воссияет Новая Звезда, убив себя и тех, кто был вокруг, создаст тот мир, в котором мы… Не будем МЫ, а лишь ОНИ…

- Да-да. Старая страшилка. Кончай этот цирк.

- Цирк? Да, ты совсем не тот, что прежде.

- Я — Новый Акадон. Я впитываю реальность многих вселенных, многих планет, многих миров, многих культур… Цирк. Да, теперь я знаю, что это такое. Раньше другое, теперь совсем иное. Да… Ещё что-то?

- Ты глуп.

- О?

- Старый Акадон был так же слеп и глуп. И его убил его приспешник… Правая рука.

- Правая рука? У меня нет рук. Лишь помощники, которые дальше от меня, чем Вандемар от Земли.

- И всё же ты говоришь со мной, споришь, препираешься. Откуда столько прыти в сторону абсолютно незначительного, по твоим меркам, противника?

- Мне просто не с кем поделится. А ты так кстати.

- Чем? Триумфом?

- Нет… Новостью…

   ...Шум ветра стих.

   Аллисант лежала в кровати и думала.

   Новая мысль, совсем новая, другая. Она отбросила другие и сожгла все сомнения. Послание, прилетевшее в открытое окно. И город, оставшийся позади.

- Конец. Уже конец.

   Она взглянула на море.

   Пора обратно к ним. К тем, кто стал тенью недоступности, тем, кто был всем, а стал ничем. На Вандемар, на Межгалактический совет.

Глава XXIV
“Вандемарский художник”

   Шум, шум, шум, шум…

   Смешавшиеся друг с другом, будто акварельные краски на мокром холсте, образы правителей, знатоков, экспертов, военных и прочих, лицо Ламэра, какое-то особенно несчастное и одинокое, бледное и болезненное, его новые неплотно прилегающие к телу одежды, плащ, гримаса Эльвентиуса и гогот Джун, словно обезумевшей за последнее время — всё это скрылось позади. Алиса покинула Вандемарский замок, покинула Грэбэлла, покинула Хелен, ставшую ей будто подругой, покинула и сбежала.

   Эдинэл грустно свистнул что-то напоследок. Этим грустным свистом он хотел напомнить, что он всё ещё здесь. Он всё ещё существует. Кажется, он припомнил Алисе несколько эпизодов, случившихся здесь, на Вандемаре. И свист его был лишь первой нотой одной песни… Одной старой земной песни…

   Нет ничего, что ты мог бы сделать

   Алиса пересекала улицу, направляясь к Главному Государственному Музею. «Джи-джи-эм», как его называла Сара. Там находились древние пластины из каких-то машин, которые когда-то помогали вандемарцам сражаться с напавшим на них Пожирателем Миров, с врагами с других планет и с самими собой. Помимо этого там часто устраивались вывески современного и «старого» искусства. Иногда там даже играли концерты… Музыка вандемарцев, к слову, крайне специфична.

   Нет ни одной песни, которою ты не смог бы спеть

   Вандемарцы не понимают земной музыки, они не могут разобрать в ней слова. Их музыка состоит из в основном смычковых инструментов, напоминающих скрипки и виолончели, а голоса, которые поют арии, отличны от тех, к которым привыкли на Земле. Это звонкие, громкие, высокие голоса, которые протяжно стонут что-то непонятное, но очень красивое. Такие несчастные, такие одинокие… Как планета, судьба которой опять висит на волоске.

   Ты можешь молчать, но всё равно научиться играть,
   Это просто

   Двери Музея разъехались в стороны. Внутри холодно. И темно. Всё заставлено какими-то огромными, такими же тёмными, как и древние пластины, прямоугольными экранами, состоящими из (скорее всего) двигающихся частей. Что это? Ещё один представитель необычного, неземного искусства пытается донести какую-то мысль до своих сопланетников?

   Нет ничего, что ты не мог бы сделать

   Если подойти близко к этим монолитам, захватывает дух. Сердце начинает биться как в тот день, когда Ламэр…

   Ах, это было так давно.

   И так недавно.

   Какое это было число? Какого месяца?

   Эдинэл предупреждал, что безопасное расстояние, на котором нужно находится и которое даёт минимальный шанс на выживание, при беге от обезумевшего от гормонов вандемарца — 3 метра.

   В тот день между раненным Ламером и Алисой было 27 сантиметров.

   Нет никого, кого бы ты не мог бы спасти

   И в тот момент, когда она побежала по коридору, счёт шёл на миллисекунды.

   Ты ничего не можешь сделать, кроме как научиться успевать вовремя
   Это просто

   И как те сильные двери защемили его как раз в тот момент, когда он разомкнул свою гигантскую пасть, чтобы...

   Всё, что тебе нужно - это любовь

   Всё, что тебе нужно - это любовь

   Всё, что тебе нужно - это любовь, любовь

   Любовь - это всё, что тебе нужно

   Или когда она хотела предотвратить один военный проект. Тогда счёт шёл на дни. Она взяла  тестируемые тогда ботинки...

   Нет ничего неизвестного, что ты мог бы не знать

   И запрограммировала все экраны планеты на показ простого сообщения...

   Ничего, что ты мог бы увидеть из незримого

   Она забралась на новую, только что построенную и открытую башню. На Вандемаре было всего 5 таких башен, эта была шестая. Или больше? Но эта точно была шестая.

   ЭАДАС, башни, грызущие небо своими чёрными, как смерть, зубами.

   Эбрил Ариэн, в окружении высшего света, красивое небо, напитки… И вдруг странная девушка в наушниках.

   Нет того места, где ты был бы, но где тебе нет места

   Она подошла к краю, запрыгнула на барьер, и, как-то неловко дотронувшись до своих щиколоток, повернулась спиной к пустоте…

   Это просто

   В том месте, у самого низа башни, располагалась красивая стеклянная арка, внутри которой было подобие аквариума. Этот аквариум очень походил на полукруг, на часть какой-то планеты.

   Всё, что тебе нужно - это любовь (А теперь все вместе!)

   И она прыгнула.

   Всё, что тебе нужно - это любовь (Все-все)
 
   И её голова прошла через несчастное, хрупкое, острое стекло.

   А всё вокруг вторило старой песне.

   Всё, что тебе нужно - это любовь, любовь

   Думай, Ламэр, думай. Всё что тебе нужно — это любовь. Не убивай свою планету. Думай Ламэр, думай. Всё что тебе нужно — это любовь…

   Любовь - это всё, что тебе нужно

   ...Стало тяжело дышать.

   Алиса печально улыбнулась. Неподвижные, но на самом деле двигающиеся монолиты, вызывали дикое чувство страха. Животное. Невозможное. Такое знакомое…

   С привкусом отчаяния.

- Velme?

   Стардаст обернулась. Высокий, бледный, как и все вандемарцы, судя по всему художник вошёл в зал, странно по-вандемарски улыбаясь.

- Как вам моя выставка? - спросил он на чистом вандемарском. Алиса поняла, хотя её знания языка были неидеальны. Медицинские термины, технические термины, термины военные, да в целом термины ей не давались. Как и фразеологизмы. Но простая речь была понятна.

- Это просто кошмарно, - сказала она, стараясь быть достаточно громкой, чтобы её услышали, но с сильной дрожью в голосе. - А я так устала от этого кошмара.

- О?

   Холодное лицо закачалось в странном ритме. В глазах мелькнула то ли радость, то ли восторг, то ли животный интерес.

   Алиса сделала несколько шагов назад, а потом, резко остановилась.

   Художник взял её за руку...

Глава XXV
“Разговор”

   Джун нашла ещё один повод, чтобы злословить в её сторону. Ха! Взгляните! Только взгляните! Роман! Роман посреди хаоса! Роман посреди конца света! Любовь среди смерти!

   А Алиса не слышала. С ней происходили странные перемены.  Уничтожающие, болезненные перемены.

   Безымянный художник показал ей второй город планеты Вандемар. Там было шумно и многолюдно. Много цвета и кривого звука. Много напитков. Много искусства. Много страха и страсти.

   Аллисант показала ему запись, которую ей удалось раздобыть с помощью архивов и  Эдинэла. Старая, в плохом качестве, но со звуком. Вся в помехах, слегка трясётся. И пугает. Её новый знакомый был зависим от страха. В его кровь поступало достаточное количество какого-то гормона, отчего тот испытывал крайнее удовольствие. И подобный подарок сделал его… Счастливее. Запись, на которой виден Пожиратель миров, вгрызающийся в плоть планеты, и воющий, если так можно сказать, хотя скорее всего хрипящий и орущий, принесла ему много впечатлений.

   А ещё у него была странная страсть к привлечению к своему внутреннему(в буквальном смысле) миру других существ. Если кто-то бродил своей рукой по его внутренностям, приводя его в состояние на грани гибели, то это был лучшее из когда-либо происходивших с ним событий. И синяя кровь. Сине-чёрная. Она плохо смывалась с рук, благо Алиса нашла способ от неё избавляться. У королевского доктора был специальный раствор, который врачи использовали после операций. Он был очень кстати.

   И вот в какой-то момент безвременья, когда всё раскалилось до предела, когда любой день мог быть последним, между художником и Алисой произошёл долгий и очень странный разговор.

- Я буду рад увидеть, как эта звезда потухнет. И как эта земля исчезнет у меня из под ног…

- Ты хочешь, чтобы Вандемар погиб?

- Я хочу, чтобы мучения этого мира закончились, понимаешь? Люди, вандемарцы, иные… Какая разница? Все мы страдаем. Кто-то сходит с ума, кто-то не находит себе места, кто-то умирает по своей воле. Смысл жить в таком мире, где всё плохо? Где конец так близко? Я слышал то выступление Его Величества. Он сказал, хотя очень пытался избежать подобных слов, что мы стоим на пороге самого зловещего, самого адского, самого страшного события. На пороге галактической войны, в которой не будет ни победивших, ни проигравших. Мы скоро умрём. Мы все. Так зачем же тянуть?

- А ты не хочешь попытаться выиграть эту войну? Победить и жить спокойно?

- Победить? Шансы слишком малы. Если бы мы действовали наверняка, с самого начала, представь себе, с самых первых признаков этого бедствия, этой катастрофы, этого… Вот тогда бы были шансы. А сейчас? Сейчас слишком поздно. Мы опоздали. Лет так на…

- Ты такой пессимист.

- Что такое пессимист?

- Так называют человека, который считает, что всё плохо, который не верит в победу, например, даже если она возможно. Для него мир ужасен.

- Но я не человек.

- Думаю, на вандемарцев это тоже распространяется.

- В таком случае… Да, я пессимист. Но я не стыжусь этого. Я просто мыслю логично, опираясь на существующую в данный момент реальность, я…

- Реалист.

- М?

- Это называется реалист.

- Учту. Так вот… Это море, которое с каждым днём всё сильнее и скоро погубит нас, затопит, вот и всё. Эта пустыня, вот там, далеко. Мы же скоро провалимся к ядру планеты. Нас уничтожит в любом случае, вопрос когда.

- Можно найти другую планету.

- Ты так думаешь? А зачем искать планету, если мир вот-вот схлопнется? Толк от этого?

- Значит спасать мир, вселенную, галактику и так далее. Всё просто.

- Нелогично.

- Как же вы всё-таки повёрнуты на логике…

- У нас нет другого способа мерить реальность, Аллисант. Мы мыслим тем, что имеем.

- Чувств у вас нет…

- Да.

- Но есть же…

- Это нелогичный способ познания реальности.

- Вы же откликаетесь на какие-либо… Ну…

- Это нелогично. Я стараюсь об этом не думать.

- Хм…

- Что такое?

- Я просто… Допустим, ты реалист или пессимист, Бог с тобой… Но… Ты ведь даже не… Вот заболит у тебя рука…

- Я не буду руководствоваться болезнью своей руки. (примерный перевод с вандемарского)

- Но если… Если… Если есть у тебя кто-то, кто тебе очень дорог.

- Есть. Ты.

- Вот если меня убьют…

- Не говори так.

- Мысли логически, что ты будешь делать?

- В таком случае я не буду способен мыслить логически.

- А что ты будешь делать?

- Точно не думать.

- Но делать что? Вот умрёт вселенная, сожрёт её Акадон или кто-то ещё, и что тогда ты делать будешь?

- Тогда я умру и ничего не смогу делать.

- А если…

- Я мыслю логически.

- Но ты сказал…

- Если случится то, что не случится, по-моему мнению, я… Я буду действовать исходя из ситуации.

- Вот как.

- Именно так.

- А если…

- Что если?

- Если бы у тебя были чувства?

- Я вряд ли могу тебя понять.

- Если бы я делала Новый Мир, я бы дала вандемарцам чувства.

- Чтобы мы больше страдали?

- Наоборот.

- Это такая глупость. Зачем? Чтобы постоянно болели ноги и руки? Или… Шея?

- Кстати о шее.

- Причём здесь моя шея?

- Нет, о шее в целом. Ты же например столбенеешь, если даже слегка прикоснуться к ней, разве ты ничего не чувствуешь в этот момент?

- Ну…

- Ну?

- Ну… Я…

- Ты ведь и лицо такое делаешь…

- Какое?

- Другое. Не знаю. Что-то в тебе точно меняется. И не потому, что ваша культура так устроена.

- Мне… Хорошо?

- И всё?

- Нет. Да. Я не могу найти терминов, чтобы описать.

- Ха. Термины… Всё таки Ламэр чуть ли не самый человечный из нас. Или был?

- Наш Король не имеет ничего общего с людьми.

- А мне казалось, что он влюблён в Сару…

- Мы не влюбляемся. Мы можем доверять.

- Значит он ей очень доверяет.

- Не думаю. Людям? Король?

- А что с того, что я, например, человек?

- Ничего. Я тебе доверяю.

- Но ты же сказал…

- Я тебе доверяю. Всецело и полностью.

- И опять это лицо.

- Какое?

- Видимо это лицо полное доверия.

- Быть может так оно и есть.

- Слушай, но ты же не можешь…

- Я не умею любить, но моё доверие к тебе беспредельно, Аллисант.

- Доверие… О каком доверии может идти речь, если…

- У меня скоро свадьба.

- А? С кем?

- С тем, кому я доверяю. Иначе никак.

- М?

- Не делай вид, что ты не понимаешь.

- Может быть я просто не совсем понимаю ваших традиций. Вашей культуры. Вашего стиля общения. Вы очень далеки друг от друга. И в плане расстояния и…

- Это ты.

- Что?

- Ты.

- Что я?

- Невеста. Я даже нашёл что-то для закрепления своих намерений…

- Чт…

- Кольцо. Красивое, правда?

- Д...Да? Подожди, если ты…

- Мир умрёт, но он умрёт тогда, когда я буду знать, что есть кто-то кто умрёт со мной.

- То есть…

- Звезда упадёт в море, море упадёт на дно к ядру нашей планеты, но я буду спокоен, потому что я буду знать…

- Подожди…

- Я буду знать…

- Нет, стой!

- Я буду мёртв и спокоен.

   Аллисант зажала виски вандемарца своими руками.

- Я не понимаю.

- Я тоже.

- Что ты…

- Я буду мёртв и спокоен.

- Я не понимаю. Либо я не понимаю тебя, либо перевод…

- Перевод?

- Я не понимаю как ты можешь умереть спокойно.

- Я же говорил, это случится в любом случае.

- Но…

- Мне будет легче умереть ради кого-то.

- Подожди…

- Если есть кто-то кого можно защищать, то умереть не страшно, Аллисант. Да. Именно это я и буду делать. Я буду защищать тебя, пока ты не умрёшь, а когда ты умрёшь, я тоже умру, и я буду там, где нет ничего, только пустота, и мне будет спокойно. Потому что я сделаю всё, что могу, и моя жизнь будет окончена… Для кого-то.

- Для кого-то?

- Вандемарцы редко доверяют кому-то настолько, чтобы отдать за него жизнь, но если доверяют, то готовы пойти даже на самоубийство… Это так называется? В нашем языке это скорее принесение себя в жертву.

- Жертвоприношение?

- Да. Как странно ты ставишь одни и те же слова… Они начинают иметь другой смысл.

- Подожди, то есть…

- Если ты принесёшь себя в жертву, другие будут иметь шанс на спасение.

- И… И тогда мир…

- Мир?

- Если Дитя Акадона принесёт себя в жертву, то мир уцелеет?

- Ты в порядке?

- Если… Ведь иначе его не победить… Это же… Путь к спасению…

   Стардаст отпустила голову художника. У него были длинные, белые волосы, которые ложились на его плотную одежду волнами. У него были блестящие голубые глаза, которые с каждой секундой становились всё ярче и ярче. У него были нежные руки и жестокие фантазии. Он был так одинок внутри и снаружи, что каждая секунда рядом с ним опустошала. Но он давал ей надежду каждый раз. Абсолютно убитый отсутствием страха в своём народе, он сам его потерял. И стал разочарованным в жизни пессимистом, хотя не мог знать этого. Теперь знал. Но не понимал до конца, как Алиса не могла понять жертвенность вандемарцев, их преданность и безумие. Теперь, кажется, поняла.

- Glen? - спросил он ещё раз, и голос его зазвучал тревожно.

- Ты не понимаешь… Ты не понимаешь… Это же… - она рассмеялась, и по щекам её заспешили слёзы.

- Ты умираешь? Что с тобой? Аллисант?

- Люди плачут. Они не умирают от горя. Хотя, некоторые и умирают. Но точно не я…

- Люди что?

- Какая разница?

- Я хочу защищать тебя, я не хочу, чтобы ты умирала!

   Он повысил голос и привстал. Закат осветил его лицо малиново-жёлтыми красками,  и он стал таким… Красивым?

- Значит, ты меня любишь? - Алиса закачала головой. - Или ты не умеешь любить?

- Я доверяю тебе, - вандемарец протянул ей свои руки. - Я безоружен и беспомощен перед тобой. Взгляни на это кольцо. Неужели оно тебе не нравится? Оно ведь такое красивое… Если я недостоин твоего доверия, я, конечно… Я избавлюсь от… него… Но… Ведь..

   Его голос стал прерывистым, а глаза начали смотреть в пол. Он резко замер как статуя, полностью выпрямившись. Стардаст встала с пола, на котором они только что сидели. Их ноги были спущены в дыру в стене и крыше, через которую они наблюдали закат. И вот они резко оказались на ногах. Закат стал фиолетово-синим, почти чёрным. Наступала холодная ночь.

- На Земле закат совсем другой, - Аллисант посмотрела на звезду, уходящую за горизонт. - Ты, наверное, хочешь спать.

- Нет. Ещё нет, - он закачал головой.

- Знаешь, я люблю тебя от отчаяния, от безвыходности, - сказала Алиса.

- Я не понимаю как это.

- Иными словами, я доверяю тебе, потому что мне некому больше доверять.

- Это… Великая честь… Для… Меня….

- И горе для человека.

- Что горе для вас, счастье для нас. Некоторые никогда не могут никому довериться… И умирают одни.

- Даже не знаю, что страшнее.

- Ты возьмёшь кольцо?

- Да.

- Ты…

- Это потому, что всё кончено. Мир умирает. Но я знаю что делать. И мне нужен кто-то кто будет люби… Доверять мне? Даже если я умру.

- Я не позволю тебя убить.

- Даже если у тебя не выйдет…

- У них не выйдет.

   Художник поднял взгляд на Алису, и она увидела как изменилось его лицо. Оно стало воинственно-пугающим.

- Хорошо. Даже если и так. Спасибо.

- За что?

- За то, что дал мне надежду.

- Надежду?

- Да. Я знаю, что теперь делать. В полной пустоте. В полном отчаянии, я знаю… И это так больно. Спасибо. Правда.

- Пожалуйста?

- А теперь…

- Что теперь?

- Пора собираться. Мы скоро полетим в Академию. В… другую… Академию.

- Хорошо. Но…

- Что такое?

   Он резко стал нежнее.

- Ты не поцелуешь меня?

   Вопрос повис в воздухе, и очень быстро растаял, как и закат, прекративший своё существование.

   Быть может это был последний закат на Вандемаре.

Глава XXVI
“Из древних записей”

    Лавегендэйская Академия — это место, в котором одарённые крыльями иные, инес-птицы, могут обуздать свою силу и научиться ей пользоваться. Основана среди Кристальных гор. Рядом стоит древний град Юфербеллир.

   Посох Магнус долгое время таился на «дне» Лавегендэя. Под горами, на которых построена Академия, находится равнина. Там располагался древний город Юфербеллир, названный в честь недалеко расположенного замка. После последнего разорения в руинах города образовались тоннели.

   Древние тоннели — место, в котором таились многие артефакты. Один из них вышеназванный посох.

   Из сказок(летописей, записей) Акадона следует:

   «Когда последнее солнце взойдёт над проклятой планетой,

   Кольцо не любви, а отчаянья взрастит предательство в земле этой,

   В земле, в которой лежал Юфберлил, в которой летал я и мирно жил.

   Последний восход — вдох последний, последний вдох.

   Издохнет сильный до ныне народ.»

   Из других древних преданий можно составить некоторую хронологию событий, возможно произошедшую бы в злосчастный день конца света. Хронология эта записана в небольших песнях.

   Называются они так: «То, чего никто не видел», «То, чего никто не знал» и  «То, чего никто не ждал».

   ...На странице старой книжки, валявшейся на потерянном в космосе астероиде, было несколько свежих надписей. И лишь одна из них, под всеми тремя песнями хронологий, была правдива:

   «Так оно и будет.»

Глава XXVII
“То, чего никто не видел”

Приближалось горе роковое,
Глаза мира закрыты были.
Утонет планета в горе.
Утонет планета в пыли…

Утонет Вандемар и дети его,
Утонет и разобьётся о счастье,
Ведь Новый Мир так близко,
И он так прекрасен…

То, чего никто не видел,
То, что всеми было забыто,
Смерть придёт и за ними.
Смерть убьёт их без смысла…

О, усни, город убитых и забытых.
О, усни, проклятая планета…
О, усни, герой чужих судеб…
О, усни, мир старых иллюзий…

Руки Акадона уведут тебя в грядущее,
Тело твоё распадётся на тысячи частичек,
И забудешь ты всё, всё в этом мире сущее,
И уснёшь вечным сном беспробудным.

И воскреснет Мир, и станет другим.
И Акадон воссоздаст своё Чадо.
Алихант Стадаст сделает мир чище.
Алихант Стадаст положит всему начало.

Сёстры и братья, вы слышите это?
Это гул его нарастает.
Расправив спину и крылья,
Он мир старый пожирает…

И летит его бременная сущность
Тяжёлая и летучая,
Туда, где собрались в надежде
Спасающие мир насущный…

И незрима его походка -
В руках его рождается Новый Мир.
И тяжела его улыбка -
О нём почему-то мир позабыл...

Глава XXVIII
“Тот, кто ничего не знал”

   Старые стены, в которых ходит призрак,
   О услышьте меня! Я иду!
   Я — Акадон, меня слышит небо!
   Я унесу за собою Судьбу!

   Я проклят был дважды или трижды,
   Я отдан был на съедение тьме и свету,
   И сожжены были многие мои книжки,
   И судьбу я прожил точно не ту.

   Но я ожил! Я выжил! Я здесь и для вас.
   Я расскажу вам то, чего никто не знал!
   Я спою вам о смерти и о спасении!
   Вознесите меня! Ждите, ждите моё войско!

   То, чего никто не знал! Мой памятник — лабиринт
   Его слов и молитв, его клятв, клятв и предательств!
   Я есть суть! Я есть Акадон! Я — небо и земля ваша.
   Отпустите ваш страх и внимайте мне!

   То, чего никто не знал — это то, что я есть начало.
   То, чего никто не знал — это я над небом вашего дома.
   То, чего никто не знал — это слёзы её и молитвы,
   Пока за круглым каменным столом идут споры…

   То, чего никто не знал…
   То, что я знаю…
   То, что никто и никогда…
   Узнает ли?

Глава XXIX
“То, чего никто не ждал”

   Её рука коснулась неба, и сердце затрепетало.
   Окно распахнуто нараспашку, ветер льёт из покрывало из звёзд…
   «Что случилось?» - негласный вопрос из уст всех и каждого.
   «Что случилось?» - ответ им не понравится.

   «Акадон уже здесь, - её голос не дрогнул, - Уже слишком поздно.
   Давайте петь песню. Песню его победе. Вы помните слова? Я — да.»
   «О чём ты?» - поют голоса. Не ту песню, не те слова…
   «Он здесь, не видите?» - и вдруг лицо вандемарца в арке смутилось.

   Не Король он был, он был иллюзорный обманщик.
   Ибо знал, что случится, ещё задолго до того.
   Он улыбнулся, все расступились и увидели его.
   Загрохотал гром где-то в отдалении.

   «Когда последнее солнце взойдёт над проклятой планетой...» - запела длань Акадона,
   Невеста его по отчаянию, не из счастья и любви.
   «Кольцо не любви, а отчаянья взрастит предательство этой земли...»
   И сердца их внезапно забились в такт песни её. Как больно и страшно...

   «В земле, в которой лежал Юфберлил, в которой летал я и мирно жил...»
   О как трепещет голос её!
   Последний восход — вдох последний, последний вдох.
   Издохнет сильный до ныне народ. Ах! Их лица!

   Бог подойдёт к ней в лице жениха, не дрогнет её рука.
   Она не спрячет слёзы, а лишь улыбнётся.
   За спиной её взошло новое Солнце.
   Новая Земля вот-вот родиться во мгле…

   У купели, на светлых башнях Лавегендэ,
   Сотворится и казнь, и свадьба.
   Закончится слепая борьба, начнётся иное.
   И будущее наконец-то родится.

   И тут, я и она,
   Дух и не дух,
   Живое и смертное,
   Божественное и вечное…

   Но то, чего никто не ждал опрокинет купель моих планов,
   Она растерзает себя и обратится в смертного духа,
   Её душа вспыхнет яркой звездой и сожжёт меня…
   И обнаружится то, что есть истина всех трёх песен.

   Никто не видел — что я, Акадон, и отец, и дочь,
   И жених, и невеста, и безумец, и мудрец.
   Никто не знал — ибо я сам забыл это.
   Никто не ожидал, что она поймёт и объединит нас в одно...

   Но кончину мира не остановить.
   Выворачивается насквозь мироздание.
   Всё что было — будет, но не сразу и не так.
   Осталось только это конца мира созидание…

   Единое целое — Акадон.
   И будущее его неизвестно.
   Отныне и навсегда потеряно.
   Остался лишь последний вдох.

Глава XXX
“Последний вдох”

   Дух Аллисант прогуливался где-то в Альпах. Холодно и хорошо. Холодно и свободно. Половину Европы унесло в небытие, а тут всё ещё Земля, всё ещё так, как прежде.

- Значит всё это время всё было проще, чем все думали. Акадон — это просто сущность, которая растеряла свои части. Он, я, они… Мы есть единое целое. И нам пора уходить… - её и не её голос звучал в устах бесплотного белого тумана, и от него шли мурашки по коже.

- А ты не боишься уйти? - спросил Судьба, прогуливавшийся с ней чуть ли не за ручку.

- Боюсь, - дух улыбнулся сквозь слёзы. - Но всё уже кончено. Мы проиграли.

- В этом мире.

- А в другом меня не будет.

- Нет, нет. Ты будешь. Но ты будешь уже совсем иная ты.

- Вот именно. МЕНЯ — не будет. МЕНЯ — Акадона. МЕНЯ — как части его. Меня, той меня, что была всё это время...

- Ты будешь другая. Ты будешь свободна. Без него...

- Может оно и к лучшему…

- Ты переродишься и потеряешь память. Ты будешь жить, но другой жизнью.

- А они?

- Они?

   Аллисант указала пальцем на заходящее последний раз Солнце.

- Они, те, кто на Вандемаре, и те, кто иные. Что будет с ними? - она напряжённо глядела на потухающую звезду.

- Они тоже переродятся.

- А Акадон?

- Быть может и он. И другие Боги. Кто-то утратит свою сущность, кто-то станет частью чего-то нового… А его ждёт особая судьба.

- Но мы все забудем?

- Нет. Не все. И, поверь мне, память в этом новом мире будет не добром. Далеко не добром…

- Но как же? Неужели ничего нельзя изменить? Уже нет? Или ещё нет? Ох...

- Столько вопросов. А ты не устала от них?

- Устала…

- Так может покинем их?

   Судьба потянул её за руку.

- Ты всё ещё боишься? - спросил он ещё раз.

- Уже нет, - ответил кто-то воздушный.

- Тогда пойдём…

   Шелест разрушающихся судеб эхом раздавался в уходящем в пустоту мире. В этом мире когда-то решались сложные вопросы, звучали громкие обвинения и искренние слезы… Этот мир всегда славился своей запутанностью…

   Так уходи же и бойся. Уходи и не думай глубоко. Уходи, Старый Мир. Уходи, пока можешь идти. Ведь Новый Мир уже здесь, на пороге. Впусти его, дай ему сил…

   ...Даркшейд закрыл глаза, и улыбка его стала более нежной.

- Предлагаю тебе блистать в моих руках.

- Обычно за такими предложениями таится опасность…

- Я похож на кого-то обычного? Брось все эти попытки…

- Попытки чего?

- Попытки поступать по правилам. Правил нет. Пойдём-же, потанцуем!

- А что будет если я откажусь?

    Лицо Даркшейда резко помрачнело, и Элис тихо рассмеялась. Её нервный смех слился в одно единое целое с шелестом Судьбы.

    Глаза Эльвентиуса заблестели, и он продолжал улыбаться, от чего его внутренне волнение было совершенно незаметно. Он молча протянул Алисе свою руку, и та дрожа всем телом протянула ему свою.

   Сказка уходила красиво, забирая с собой всё плохое и больное, всё хорошее и прекрасное.

   Откуда-то снаружи раздался негромкий гул…

   Откуда? Снаружи? Откуда снаружи? Где это — снаружи? Где? Покажите?

   Предсмертная агония пожирала всё вокруг.

   Яркая вспышка. Крик, нет, такое даже нельзя назвать криком. Последний вдох вселенной, такой болезненный и громкий…

   Взрыв энергий и чувств, эмоций и боли… А что за ним?

   А за ним тишина. Соединившиеся воедино временные пути разошлись. Их натянутые струны ослабли от стремительного броска, с которым вдаль ушла жизнь. Старый путь умер. И где-то вдали родился новый путь...

   Этот путь был иным, нежели другие. Он стал соединением всего того, что могло существовать в одной вселенной. Всё стало иным. Всё! Всё! Или не всё?

   Ибо Лондон, всё тот же, такой же серый и унылый как раньше, но по-своему прекрасный, по-своему живой, родной, по-своему холодный и асфальтировано-жёсткий, слегка туманный и дождливый, стоял на Темзе, как раньше. Как в старые добрые времена…

   Лондон, всё тот же, такой же серый и унылый как раньше, но по-своему прекрасный, по-своему живой, родной, по-своему холодный и асфальтировано-жёсткий, слегка туманный и дождливый, стоял на Темзе, а за ним, за его старой тенью уходил в бездну, уходил безвозвратно, разбитый вдребезги Лже-Бог, разбитый самим же собой от невозможности существовать, преданный всеми и забытый, отныне забытый и побеждённый, Акадон, когда-то живший самой простой жизнью и самой счастливой, самый обычный и ни на кого одновременно с этим непохожий, никем не понятный и никем не прощённый, навеки одинокий Акадэлиус Оудэн… И к нему, продвигаясь чуть осторожно, но с той же любовью и  трепетом, что жил в нём при жизни, скакал всадник Эльвентиус Даркшейд. Они встретились на пересечении Старого и Нового миров. Они встретились и резко, лишь этой встречей рождённое спокойствие начало наполнять их души и тела. И их память, вдребезги потухшая, была отчасти отдана кому-то другому, а отчасти сожжена кем-то, кто вёл их в темноту…

   Всходило Новое Солнце, и всё, почти всё было как раньше.

   Лондон, всё тот же, такой же серый и унылый как раньше, но по-своему прекрасный, по-своему живой, родной, по-своему холодный и асфальтировано-жёсткий, слегка туманный и дождливый, стоял на Темзе, ведь время хоть и не щадит никого, и да многие полегли, пытаясь понять его суть, многие пропали или, разочаровавшись, свернули с пути истины, но будущее, страстно светлое, неведанное и такое таинственное, всё ещё виднеется за этим туманом, за этими облаками…