Цыпа Глава 3

               
               
   И вот была сдача стадиона на Кавказе.
   Встретили ее в аэропорту на черном «Bentley». Впервые в жизни катила она в    таком респектабельном авто по извилистым горным дорогам и подобная роскошь как-то не очень ей нравилась. А когда поселили в номере «Люкс» с пальмами, бронзовыми канделябрами и видом на море, тревога окончательно поселилась в ее душе. Хорошо хоть предварительная встреча была назначена на утро, и впереди была ночь. И можно было подумать. Сдача объекта планировалась на послезавтра.
   Это был госзаказ. Значит, почти наверняка, не один бюджетный миллиард уплывал в чьи-то карманы. Скорей всего, и ей предложат взятку. Вон как пылинки сдувают. Дались ей эти «Bentley» с канделябрами!.. Ага, а фундамент, небось, на соплях. А еще горы, повышенная сейсмичность… И уже рисовались в ее тревожном воображении искареженные трибуны и сотни искалеченных тел.
   Утром в офисе ее ждал босс, пожилой кавказец, маленький, необыкновенно толстый, на коротких ножках, со сладчайшей улыбкой на устах. Секретарша красавица-горянка принесла кофе и блюдо с фруктами. Наконец, после водопада комплиментов и целования ручек приступили к делу. Смета расходов была баснословно завышена. Даже самые тревожные прогнозы Цыпы побледнели пред такой наглостью. В самом прямом смысле  этих слов, она взяла себя в руки, подавив дрожь во всем теле, и тихо сказала:
   - У вас слишком завышены расходы.
   - Ну разумеется. А как же! Ведь помимо стройматериалов и оплаты строительных работ столько накладных расходов! Договориться с тем, договориться с этим. А как же? Вот и с вами договориться… - И он схватил обеими мягкими, как котлетки, ладошками ее руку и многозначительно посмотрел в глаза. – А?
   Удивительно, но дрожь в ее теле вдруг стихла И на смену страха вдруг пришел веселый азарт, и она выпалила ему:
   - Нет!
   Очевидно, этот тертый тип был готов и к такому повороту событий, поскольку не очень-то смутился. Он барски откинулся в кресле, освободив ее руку, и долго ласково смотрел на нее. Потом вынул из кармана клочок бумажки и протянул Цыпе. На бумажке стояли цифры с большими нулями.
   - Нет, - усмехнулась Цыпа.
   Оп подписал к цифрам и дважды подчеркнул значок «доллар».
   - Напрасно стараетесь.
   Он зачеркнул «доллар» и поставил «евро».
   - Я же сказала, нет! – разозлилась Цыпа.
   Она хотела смять эту бумажку, но он поспешно выхватил ее из рук Цыпы и сунул себе в карман.
   - Я не тороплю, - миролюбиво произнес собеседник, – есть время подумать. Другие члены госкомиссии согласились с данной сметой расходов. А там, как вы понимаете, люди достаточно компетентные. Но, повторяю, я не тороплю. Есть время подумать до завтра. А сегодня отдыхайте. Могу предложить вам экскурсию в Красную Поляну. На вертолете. Кавказ с высоты птичьего полета.
   - Нет уж. Увольте.
   - Жаль, не сезон – море холодное. Но у нас есть бассейн с морской водой. В том отеле, где вы остановились. Если желаете. Вкусите, так сказать, кавказского гостеприимства. У вас ведь дети не плачут. Разве что племянница.
   Он как-то странно это сказал. Словно не спросил, а констатировал. Будто подчеркивал, что знает о ней гораздо больше, чем полагалось для сугубо деловых переговоров. Цыпа решительно поднялась из кресла.
   - Ну а собачка любимая подождет.
   И вслед, почти одновременно с хлопком двери – ехидный ликующий шепоток.
   - Если дождется.
   Опять ее мчали в респектабельном авто в респектабельный отель. Оставшись одна в номере, она долго тупо глядела в зеркало в неописуемо красивой золоченой раме, не замечая ничего вокруг. Обрывочные мысли, перебивая друг друга, толклись в голове.
   Итак, ей сегодня предлагали взятку. И немалую. Торговались. И бумажку спрятал. Как улику. А вслух не говорил – вдруг у нее диктофон в сумочке. Ага, Кавказ с птичьего полета! Выпихнут из вертолета в какое-нибудь ущелье. Нашли дуру! И про детей знает. Вернее, про их отсутствие. Неслучайно это сказал. И про племянницу. И про собаку. А вслед и откровенная угроза. «Если дождется». Бежать! Бежать! Уносить ноги.
   Она вышла на балкон. Лысый мужчина на тротуаре под ее балконом встретился с ней взглядом и, поспешно отвернувшись, закурил. Точно, этого амбала она видела сегодня в офисе.
   Убежишь тут, как же! Наверняка и люкс этот прослушивается. И камеры видеонаблюдения везде стоят. Что они могут? Захватить в заложники племянницу, убить Маркуса? Или непосредственно ее пытать в застенках? Интересно, что про мужа они умолчали. Решили, что пьющим мужем бизнес-леди не очень дорожит? Так. Хватит жутких фантазий. Надо успокоиться. Не подавать виду. Вдруг и вправду, следят. Да тут и сомневаться нечего. И отель этот наверняка их собственность. Всё тут ими куплено.
   Она все время думала «они», а не «он». Конечно же, этот сегодняшний толстяк не один тут князь и владелец. Всего лишь верхушка айсберга. Скорей всего, и не самая главная верхушка. А ведь даже и не показали объект. И она-то, дура, совсем забыла. Может, там и стадиона того в помине нет. Не построили.
   Она вспомнила, что кроме кофе в офисе за сегодняшний день ничего не держала во рту. Хотя есть совсем не хотелось. Не хотелось даже спать, хотя ночь накануне она практически не сомкнула глаз. И все же надо было спуститься в ресторан поужинать, хотя бы для притупления бдительности соглядатаев.
   Юный мальчик-официант незамедлительно подлетел к ее столику, едва она погрузилась в уютное ресторанное кресло. Предложил непременно попробовать их фирменное блюдо.
   - Хорошо, - согласилась Цыпа.
   Стараясь не крутить головой, она принялась изучать публику вокруг. И все, все без исключения, казалось, так же наблюдали за ней.
   Нет, у меня, просто, паранойя, успокаивала она себя. Чего же удивительного: молодая женщина вечером в ресторане. Одна. Вот все и пялятся. Даже у нас пялились бы. А уж тут и подавно.
   И все же. И мальчик этот, официант, тоже красавчик. И шофер «Bentley» - молодой красавец-джигит. Ну а сопровождающий, тот, что встречал в аэропорту и размещал в гостинице, тот вообще – Ален Делон. И все так и стелются. Может, они желают мне любовника подсунуть? Не исключено. Не мытьем, так катаньем. Или у них, просто, народ такой – сплошные красавцы. Хотя по их боссу этого не скажешь. Но тот пожилой.
   И тут в стеклянной двери она увидела отражение мальчика-официанта, кивающего головой в ответ на какие-то указания того самого амбала, что полчаса назад торчал под ее балконом. Мурашки побежали у нее по спине. Конечно, мальчик тот мог быть просто сыном или знакомым того человека. И все же… Могут и в еду чего-нибудь подсыпать.
   Бежать! Бежать! Деньги, документы при себе. Эх, пальто кожаное с песцом, только обновила, оставалось в номере. И костюм хороший. И чемодан. А, жизнь дороже!
   Стараясь выглядеть спокойной, она подошла к метрдотелю и поинтересовалась, где можно помыть руки. Наверняка и он был в сговоре со всеми против нее, но пусть уж лучше будут в курсе, дама пошла в туалет. Вполне объяснимое поведение.
   В туалете девушка красила губы перед зеркалом. Ура, она была в куртке!
   - Девушка, милая, продайте мне вашу куртку.
   - Чего это вдруг?
   - Девушка, - Цыпа протянула ей несколько купюр, значительно превышающих стоимость покупки.
   - А я-то в чем пойду? Зима ведь.
   - Такси закажите, - Цыпа добавила еще тысячу сверху. Хорошо хоть наличных было при себе достаточно.
   - Муж, что ль, застукал?, - усмехнулась девушка, расстегивая молнию.
   - Да-да, муж.
   - Понятно.
   - Он меня у входа караулит. Как отсюда выбраться, не знаете?
   - Да вон, окно. Первый этаж. – И она охотно стала помогать Цыпе.
   Окно было старое, замазанное белой краской. Шпингалеты тоже были замурованы засохшей краской. Но общими усилиями путь на волю был открыт. Слава Богу, окно выходило на хоздвор. Цыпа приземлилась в кусты, рядом с мусорными контейнерами. Медлить было нельзя. Она выбралась в какой-то тихий переулок. Мимо проехал милицейский «ГАЗик» с мигалками. Цыпа кинулась обратно в кусты. Может, это уже ее ищут. У них, наверняка, и милиция куплена. Нет, так быстро не могли спохватиться. Она быстро побежала по переулку подальше от отеля. Наконец в темноте замаячили огни фар. Ура, это не был «Bentley» и даже не «Мерседес». Это был старый «Жигуленок». Цыпа встала посреди дороги, растопырив руки.
   - Мужчина, миленький! Отвезите меня в аэропорт.
   - Мне вообще-то домой надо.
   Она опять хотела наврать про мужа, но спохватилась, а вдруг из мужской солидарности он и подавно откажется.
   - Я заплачу, - она вынула пятитысячную купюру. Хорошо, пока хватало наличных.
   - Ладно, садитесь.
   Уже в дороге она сообразила, что уж где-где, а в аэропорту ее будут поджидать обязательно.
   - Нет, не надо в аэропорт. Лучше подскажите, как добраться до Краснодара.
   - Ну уж в Краснодар я вас не повезу. Ни за какие коврижки.
   - Это понятно. Вы меня до какого-нибудь поселка довезите, где автовокзал есть.
   Так, на перекладных, ночуя в частном секторе (благо, в курортном крае снять комнату на одну
ночь – не проблема), она добралась до Петербурга.


   Еще в самолете она решила домой не заезжать и в офисе не появляться – береженого Бог бережет. Да и командировка по времени еще не закончилась. Мобильник она отключила еще на Кавказе, чтобы не засекли. Остановиться решила пока у Натальи – у нее квартира большая, авось, не прогонит. Да и человек она здравомыслящий, может, что и посоветует.
   В Пулкове, ступив на родную питерскую землю, она вдруг нестерпимо захотела увидеть Маркуса. Ни мужа, ни сестру, ни мать – его. И поняла, как же он тосковал без нее все это время. Ни мать, ни сестра, ни подруги, ни, тем более, Виталик – ни один человек на планете Земля – никто не любил ее столь сильно, преданно и чисто, как это четвероногое создание, собака. Последний ангел на земле, как кто-то очень верно заметил. И все же лучше не появляться пока дома. Вне всяческих сомнений, у кавказской мафии были свои подельники и здесь. Хотя бы на пару дней она для них должна потеряться. Если, конечно, она уже ими не вычислена. Нужно было прийти в себя и спокойно все обдумать. Она купила новую симкарту и позвонила Наталье.
   Убранство Натахиной квартиры могло смело соперничать с залами Эрмитажа.
   - Да-а, - только и сказала Цыпа, - И зачем тебе Версаль? У тебя здесь – Версаль.
   - Ага, Версаль, - засмеялась Натаха, - Ты наверх глянь – лампочка Ильича. Не хочется что попало покупать, а на версальское денег не хватает. А ты погляди, что в моей комнате творится.
   Действительно, в одной из трех комнат был настоящий склад старья. Ломаное кресло, пухлый старомодный диван, два убогих жестких стула, выкрашенных водоэмульсионкой и даже знакомый кухонный стол из ее коммуналки. Цыпа отдала его Наталье, когда переезжала с Петроградки.
   - О, мой столик! – даже обрадовалась Цыпа. – А зачем ты все это хранишь?
   - Так я же еще одну ипотеку затеваю. Отца надо перевозить. Представляешь, один, как перст, родственники все поумирали, даже младший брат. К себе взять – так мама у меня живет, а они в разводе. И старый уже, вдруг чего – не наездишься. Так что однуху ему сделать – моя задача. Он-то мне очень хорошо помогал в свое время. И я у него одна. Вот на первое время я это все ему и сгружу. Да я и сама на этом диване до сих пор сплю. Эх, послушала я вас, дура! Не взяла квартиру подороже, с лоджией. Сейчас бы все это на балконе стояло.
   - Ну ты молодец. Вторую квартиру делать будешь.
   - Да считай, третью, если с псковской посчитать. Это я в бабку свою пошла по отцовской линии. Та в советские времена редиской торговала и дома строила.
   Потом они долго сидели, утопая в белых кожаных креслах в «зале», попивали домашнее вино, сделанное Натальиной мамой из собственных яблок, и Цыпа рассказывала о своих злоключениях.
   - Да, серьезные товарищи, - вздохнула Натаха.
   - Всё. Хватит. Завязываю с этим бизнесом. Это последняя капля.
   - А мы-то все считали, что у тебя все в шоколаде. Кроме твоей цирюльни собачьей, разумеется.
   - Да уж, в шоколаде. А ты знаешь, недавно Петрушина, моя юристконсультша, из зала суда не вылезала. А все почему? В «Макдоналдсе» вентиляция постоянно из строя выходила. Так вот, всё хотели на нас свалить. Они ее как-то не так эксплуатируют, или строители напортачили, старье какое-нибудь установили – а проектировщик отвечай. Стрелочника нашли. Вину, конечно, нашу не доказали. Ещё бы! Но нервы потрепали.
   - А я все хотела бизнесом заняться.
   - Не надо! Не суйся! Трудись в своем банке. Знаешь, это не первый случай, когда я акт сдачи в эксплуатацию не подписала. Полгода назад принимала я, на первый взгляд, сущую ерунду – хозяйственное строение. Но… Строение то принадлежало атомной электростанции. Я спрашиваю: «Фундамент соответствует нашим разработкам?». Они мнутся: «Пык-дык. Это ж хозблок, не реакторный зал». Ага, всё понятно. Да и все остальное, вижу, что на соплях. Плюнь – развалится. А ведь это АЭС. Может, в том хозблоке ядерное топливо или радиоактивные отходы хранить будут. А то и реактор зафугачат! У нас это запросто. И я не подписала. Но зато во втором Чернобыле я виновата не буду.
   - А они что?
   - Не знаю. Может, так и стоит объектом, не принятым в эксплуатацию, но не сомневаюсь, используют его, как считают нужным. Но тогда мне хоть не было страшно. А тут… Удирала через окно туалета. В чужой куртке! Ах, пальто так жалко, только обновила. И костюм хороший… Всё-всё, надо кончать. Заказы всё серьезнее. Госзаказы пошли. А там деньги бюджетные крутятся. Ну и что, прикажешь мне каждый раз вот так ноги уносить, следы заметать?. Вон недавно в «О-кэе» вашем в Приморском районе крыша рухнула. Хорошо, без жертв. Хорошо, не мой объект. Представляю, каково после этого проектировщикам.
   - Что ж, с цирюльней своей останешься?
   - Нет, - ее в первую очередь прикрою. Одни убытки. А там потихоньку начну сворачивать. Принятые заказы, конечно, выполним. А там… - она махнула рукой. Людей только жалко, работу теряют.
   - А жить на что будешь? Супруга содержать?
   - Опять ты на Витальку.
   - Иль ты полагаешь, он пойдет вагоны разгружать? Сомневаюсь.
   - Конечно, мечта моя голубая – собаки. Вот бизнес прикрою и на вырученные деньги дом загородный куплю. Ну и что, что Маркус в производители не годится – суку куплю и буду щенками заниматься. Могу и проектировать параллельно. Заказы брать. Чертежи, рассчеты хозяину сдам, а там уж они пусть сами кумекают: принимать им построенные объекты, не принимать. Мое дело – сторона.
   - А я все хотела свой бизнес открыть.
   - У тебя бы получилось. Но все равно, не стоит.
   - С Ольгой, подругой моей по второму институту, ну ты ее знаешь, мы с ней собирались клинингом заниматься. Уже и с одним бизнесцентром наклевывалась договоренность. А это ж лучше всего в клининге – офисы убирать. Это тебе не частники с их капризами и не бани. Бумажки подмел – и все дела. А тут, бац! – у Ольги муж серьезно заболел. И все накрылось медным тазом. Бизнесцентр из-под носа увели. Хорошо, оборудование не успели закупить и людей набрать на работу. А потом сразу – кризис.
   - Ну и хорошо. Значит, не судьба.
   - Вот мне и мама так говорит, что меня Бог отводит. И что хорошо там, где нас нет. Я, было дело, все порывалась уйти, до того мне своя работа обрыдла. А теперь при нынешнем положении дел держусь за свое место. Там хоть деньги платят. Конечно, если б я, как ты, сразу после института своей первой специальностью занималась, то имела бы куда больше, чем сейчас. Хотя, судя по тебе…
   - Вот именно. Слушай, а может, ты меня к себе куда-нибудь возьмешь.
   - Ты смеешься. Кто я в своем банке? Лошадь рабочая. Я сделки миллиардные оформляю, а мой начальник их подписывает, не глядя. Ему ведь некогда, он в карты в интернете играет. Я этого мальчика совсем недавно в курс дел вводила, с работой знакомила. Он до сих пор ничего не уразумел, ничего не запомнил. Но зато он мужчина. Значит, умный. Значит, может руководить. А ты так много и добросовестно вкалываешь, Ну так и продолжай. Почему и хотела уходить. Обидно. И больная на работу приходила. И сверхурочно оставалась, без отгулов. Спасибо маме – ребенок брошен не был. Всё хотела карьеру сделать. Сделала. Карьеру рабочей лошади. О, вспомнила! Я тут в интернете одно стихотворение откопала. «Оглобли» называется. Это про меня. Счас, погоди, найду. Вот.
                Я – кляча,
                Что в шахте по кругу, по кругу
                Влачится, вращая под скрежет и скрип
                Бессмысленный ворот, тяжелый, как жернов,
                Которым невзгоды не перетереть.
                А ночью, когда мой погонщик багровый
                По ребрам унылым устанет хлестать,
                Я смирно стою и из торбы колючей
                Сенную труху безразлично жую.
                Я всё позабыла. Веселое небо
                И луг, что звенел под копытом моим.
                Забыла, как грива на солнце горела,
                Как ветер степной на ромашках гадал.
                И было бы легче упасть и издохнуть,
                От рока тупого навек отдохнуть.
                Но крутится ворот и держат жестоко
                Две прочных оглобли – привычка и долг.*
   - Это про меня. Точно. Так что рабочая лошадь вряд ли имеет какое-то влияние. Ты свое резюме, конечно, забрось. Уж за кого –за кого, а за тебя-то я могу поручиться. Но вряд ли получится. У нас недавно сокращение большое прошло. Я удержалась только потому, что второе мое образование юридическое. Ну и лошади – они тоже очень нужны в хозяйстве.

   Домой Цыпа возвращалась поздним утром, когда даже в хмуром декабрьском Петербурге просочился жиденький робкий рассвет. Хорошо, что она была в чужой куртке. Стараясь не вертеть головой, она оглядела двор. Бабушки и молодые мамы с малышами гуляли на детской площадке. Пенсионер чистил свой автомобиль от снега. Однако следить могли из припаркованных машин.
   Еще даже не сунув ключ в замочную скважину, она услышала радостное повизгивание Маркуса. Он учуял ее через дверь. Что тут началось! Он прыгал, лизал ее в лицо, крутился волчком, рискуя завязать узлом собственное мохнатое тело. И радостно взвизгивал.
   - Маркус, миленький, родной ты мой.
   Все тревоги и опасности последних дней словно слепились в один огромный и неподъемный ком, и она впервые за эти дни дала волю слезам.
   Виталик заворочался на диване.
   - О, супружница родимая на пороге.
   Он был изрядно пьян. Непонятно, еще со вчерашнего или уже сегодня. А Маркус при всем своем ликовании упорно тянул ее к дверям на улицу.
   - Так ты что, не выгуливал его сегодня?
   - Вот и выгуляй.
   Цыпа аж задохнулась от негодования. Бедный пес!
   - Вставай, выгуляй собаку.
   - А чо ты сразу? Мне еще одеваться надо. А ты еще не разделась.
   - Виталь, я прошу тебя, выгуляй Маркуса. Мне нельзя. Я потом тебе объясню.
   - Чо нельзя-то? Звездная болезнь, что ли, обуяла? Бизнес-леди, ёксель-моксель.
   - За мной могут следить. Правда, - она уже упрашивала его. – Я не шучу. Я бежала на
* Стихотворение автора – В. Алексеевой
перекладных. Видишь, я в чужой куртке.
   - Правда, что ль? Детектива.
   - Я не подписала акт сдачи в эксплуатацию.
   - Дела-а. – Он даже протрезвел немного. – А ты не преувеличиваешь?
   - Да какое там! Там же миллиарды бюджетные крутятся. Ну давай, поднимайся, пес еле терпит.
   - Ага, ты, значит, делов наворочала, а меня на амбразуру бросаешь.
   - Да какая амбразура! Они же тебя не знают.
   - Хороша жена. Сама в кусты, а меня под пули. – Он и вправду почти протрезвел.
   Маркус вертелся между ними. Он всегда беспокоился, когда они ссорились.
   - Ну одевайся же!
   - Нет уж. – Он лег на диван и отвернулся к стенке.
   - Вот, значит, как. Муж – защита и опора. Надежное плечо…
   Задохнувшись от обиды, она выскочила во двор с Маркусом. С ним было не страшно.
   Вот, значит, как. Ее Виталик – лапочка, обаяшечка. Ее Виталик – трус и альфонс. Боже мой, какая же она дура! Права, Натаха, права. Сто раз права. Обида на время притупила чувство опасности. С Маркусом не страшно, он ее защитит. Она грустно усмехнулась. Защитит ли она его? И в памяти всплыла ехидная усмешечка кавказского босса про любимую собачку. И вновь страх сковал по рукам и ногам. С собакой-то прежде всего и расправятся в знак предупреждения. А Виталька так просто  и почти безопасно мог разрешить хотя бы эту проблему. Она не дала Маркусу свободно побегать по двору. И вернулась домой.
   Домой. С пьяным мужем на диване. С окнами без подоконников. С недоштукатуренной комнатой. Словно была она прежде слепой и вдруг прозрела. Но слепота была спасением – с ней было легче жить и не замечать обидного. А еще спасением была любовь. Которая кончилась сегодняшним утром.
   Вот уж и правда: пришла беда – отворяй ворота.

   И все же рухнувшая любовь была меньшей драмой, нежели возможные преследования кавказцев. И Цыпа еще долго ходила, озираясь, ездила в офис на общественном транспорте и, если и выгуливала Маркуса, то только в светлое время суток. Сестру она убедила на время увезти дочку в Нижний Ломов к бабушке.
   Тревога окончательно отпустила только в апреле.
   - Эй, глянь, по телеку твой стадион открывают, - крикнул Виталька из комнаты.
   Цыпа выглянула из кухни. Знакомый кавказский босс, красуясь перед камерами, разрезал красную ленточку.
   - Вот прохиндеи! – только и сказала Цыпа. И от души пожелала только, чтобы ничего не рухнуло и никто бы не пострадал.
   Значит, все-таки обстряпали дело. Видимо это обошлось проще и безопаснее взятия заложников и пыток в подвале. Но за этих полгода Цыпа постарела лет на десять.

   К лету Цыпа развязалась с обоими своими бизнесами. Теперь она просто по трудовому договору проектировала строительные объекты для других фирм. Имя ее было на слуху. Недостатка в заказах не было. На деньги, вырученные от строительного бизнеса, она купила деревенский достаточно крепкий дом с пятнадцатью сотками земли. Наталья нашла в интернете предложение о продаже и позвонила Цыпе. И теперь, скинув ярмо постоянно ожидаемой опасности, она пребывала в радужных планах и мечтах – с Людмилой была договоренность о покупке девочки-щенка из следующего помета. Уже и кличка была придумана – Лёля.
   Даже непутевый Виталик перестал раздражать. Она словно забыла о нем. Как мудрый человек не ворчит на погоду, а берет зонт и одевается потеплее и потому пребывает в хорошем настроении, словно вычеркивая из своей жизни тучи и холод; так и Цыпа обладала счастливым качеством не зацикливаться на неприятном (ну разумеется, если это не угрожало жизни). Потому семейная их жизнь худо-бедно все-таки продолжалась. В конце концов, рук он не распускал. И денег на жизнь им хватало. Даже несмотря на его пьянство.