Жемчужина Индии. Глава 18

Бехрам  поскрёбся  в  дверь  сначала  потихоньку,  словно  мышь,  но  когда  ответа  не  последовало,  постучал  громче  и  под  конец  замолотил  в  неё,  что  было  сил.
-  Сахиб!  -  крикнул  он,  прижавшись  ртом  к  замочной  скважине.  -  Вы  слышите  меня?  Откройте!
-  Пошёл  вон,  дурак!  -  донеслось  в  ответ.
Не  обратив  внимания  на  обидное  словечко,  Бехрам  продолжил  стучать.
-  Ваше  высочество!  Послушайте  же  меня!  Нам  пора  уносить  ноги!  Я  прямо  чувствую,  как  в  воздухе  запахло  жареным.
-  Убирайся  прочь!  -  прогремел  разъярённый  голос  Сарнияра.
-  Куда  подевалось  ваше  здравомыслие?  -  настаивал  Бехрам.  -  Неужели  до  вас  не  доходит,  чем  вы  рискуете,  задерживаясь  в  этой  гостинице?
-  Я  ничем  не  рискую,  -  отвечал  Сарнияр,  -  а  вот  ты  сейчас  рискуешь  своей  глупой  башкой.  Заткнись,  пока  я  не  велел  тебя  казнить!
Испугавшись  угрозы,  Бехрам  попятился  назад.  Отступая,  он  наткнулся  на  Франческо,  который  пришёл  на  очередной  сеанс.  На  нём  был  длинный  запачканный  красками  фартук,  надетый  поверх  коротких  камлотовых  штанов  и  бежевой  шёлковой  блузы  с  распахнутым  воротом  и  засученными  рукавами.  Под  мышкой  он  держал  деревянный  ящик  с  инструментами  для  рисования.
-  Извините,  сударь,  -  вежливо  посторонился  художник,  -  кажется,  я  снова  не  вовремя.  Вот  странное  дело... уже  третий  день  я  прихожу  в  условленный  час,  а  меня  всё  не  пускают.  Что  случилось?  Неужели  синьоре  нездоровится?
-  Напротив,  -  криво  ухмыльнулся  мавр,  -  просто  она  сейчас  не  в  той  форме,  чтобы  позировать  вам.
Франческо  покраснел  до  ушей.
-  На  что  вы  намекаете,  сударь?
-  Я  ни  на  что  не  намекаю,  молодой  человек,  а  говорю  прямым  текстом:  господам  нынче  не  до  вас,  они  заняты  важными  делами.
-  Выясняют  отношения,  что  ли?
-  Вот-вот,  -  прыснул  со  смеху  мавр,  -  и  конца  этим  выяснениям  не  видно.  Ступайте,  ступайте,  молодой  человек,  придёте,  когда  вас  позовут.
Снедаемый  тревогой,  Франческо  двинулся  на  кухню  и  замер  в  шаге  от  двери,  заслышав  звонкий  голос  Катерины.  Скорчив  недовольную  мину,  он  уже  собрался  уйти,  чтобы  не  пересекаться  с  ней  лишний  раз,  но  задержался,  увидев  своего  дядюшку  хлопочущим  у  печки.  Такое  происходило  нечасто;  на  кухне  и  без  него  хватало  рабочих  рук.  Снискав  ещё  в  юности  славу  незаурядного  кондитера,  мессер  Джованни  теперь  применял  свой  талант  исключительно  по  большим  праздникам.
Это  было  зрелище,  заслуживающее  внимания:  владелец  «Путеводной  звезды»  вдохновенно  колдовал  над  круглым  румяным  пышным  пирогом,  обмазывая  его  со  всех  сторон  взбитыми  сливками  и  украшая  фигурками  из  миндального  теста.
Юноша  приоткрыл  рот,  чтобы  поинтересоваться  у  дяди,  какой  нынче  праздник,  но  слова  застыли  у  него  на  губах,  когда  Катерина,  вздохнув,  проговорила:
-  Ах,  бедная  девочка,  сударь!  Она  выглядит  ужасно,  на  неё  просто  больно  смотреть.  Личико  осунулось,  и  такие  подглазья...
-  Какие,  душенька?  -  хихикнул  толстяк,  игриво  ущипнув  её  за  бок.
Поморщившись  от  боли,  Катерина  ответила:
-  Как  будто  она  целую  вечность  не  спала.  Её  чудесные  голубые  глазки  совсем  запали  от  недосыпания.
-  Окажись  в  моих  руках  такая  красотка,  я  бы  тоже  не  давал  ей  сна.
Мессер  Джованни  снова  хотел  ущипнуть  служанку,  но  она  отскочила  в  сторону.
-  Ах,  оставьте,  сударь!  -  возмущённо  выкрикнула  она,  вооружившись  оловянным  черпаком.  -  Вы  делаете  мне  больно,  к  тому  же  ещё  мукой  измазали.  К  вашему  сведению,  вчера  Ринальдо  сделал  мне  предложение.  Я  выхожу  за  него  замуж,  так  что  будьте  любезны  прекратить  со  мной  заигрывать.
Толстяк  удивлённо  приподнял  седеющие  мохнатые  брови,  а  застывший  в  дверях  Франческо  вздохнул  с  огромным  облегчением.
«Слава  богу,  -  подумал  он,  -  теперь  девчонка,  наконец-то,  успокоится  и  перестанет  мне  вредить  исподтишка».
-  Прошу  вас  быть  посажённым  отцом  на  нашей  свадьбе,  -  продолжала  Катерина.  -  Надеюсь,  вы  не  забыли  про  своё  обещание?
-  Какое  обещание?  -  сменив  шутливый  тон  на  серьёзный,  осведомился  хозяин.
-  Вы  обещали  дать  мне  приданое,  если  я  соберусь  замуж,  -  напомнила  ему  девушка.  -  Я  ведь  круглая  сирота  и  мой  жених  тоже.  Итак,  когда  я  получу  свои  деньги?
-  Когда  рак  свистнет,  -  загоготал  толстяк.  -  Пусть  наш  постоялец  тебе  заплатит.  Я  давно  заметил,  что  ты  служишь  ему  усерднее,  чем  мне.  Это  по  его  распоряжению  ты  скрывала,  сколько  могла,  что  он  уже  женат  на  своей  голубоглазой  невесте.  Вот  и  ступай  к  нему,  передай  молодым  мои  поздравления,  горячее  вино  с  пряностями  для  подкрепления  сил  и  этот  свадебный  пирог,  который  я  по  твоей  милости  готовлю  с  трёхдневным  опозданием.
Только  теперь  Франческо  разглядел,  что  фигурки  из  марципана,  которыми  его  дядя  украшал  свой  кондитерский  шедевр,  изображали  жениха  и  невесту  в  подвенечных  уборах.  Земля  зашаталась  у  него  под  ногами.  Ему  показалось,  что  крыша  родного  дома  сейчас  обвалится  на  него.  Он  попытался  глубже  вздохнуть  и  не  смог,  как  будто  что-то  застряло  у  него  внутри.
В  отчаянии  выбежав  на  улицу,  чтобы  отдышаться,  Франческо остолбенел  от  изумления.  Гостиница  была  оцеплена  султанскими  лучниками,  а  стража  магараджи  валялась  у  них  в  ногах,  сложив  перед  собой  оружие.  Всю  улицу  перегородили  конные  латники,  трубачи  дудели  в  длинные  прямые  кожаные  трубы,  а  громче  их  трубил  небольшой  слон,  раскачиваясь  на  толстых  коротких  ногах.  На  спине  его,  покрытой  малиновой  парчовой  попоной  с  золотой  бахромой,  возвышалась  крохотная  беседка,  в  которой  сидела  женщина  ослепительной  красоты  с  золотисто-рыжими  волосами,  выбившимися  из-под  переливчато-синего  сари.
Подойдя  враскачку  к  крыльцу,  слон,  понукаемый  погонщиком,  присел  на  задние  ноги.  Сильные  руки  рабов,  подхватив  женщину,  бережно  сняли  с  него  и  поставили  на  крыльцо.  Через  несколько  минут  к  ней  присоединился  невысокий  поджарый  мужчина,  соскочив  с  коня.  По  его  пышным  одеждам,  надменности  и  знакам  почтения,  оказываемым  ему  свитой,  Франческо  догадался,  что  это  сам  султан,  приезда  которого  он  ждал  с  большим  нетерпением.
-  Ваше  величество!  -  поцеловал  он  ему  подол,  преклонив  колени.  -  Добро  пожаловать!  Позвольте  представиться:  меня  зовут  Франческо,  я  племянник  хозяина  этой  гостиницы.  Это  я  сообщил  вам  о  том,  что  ваша  дочь  находится  здесь. 
Акбар  с  нескрываемой  симпатией  пожал  юноше  руку.
-  Рад  нашему  знакомству,  Франческо,  -  одарил  он  его  приветливой  улыбкой.  -  Твоя  верность  заслуживает  той  награды,  о  которой  ты  давно  мечтаешь.  Я  предлагаю  тебе  место  в  моей  художественной  мастерской.  Не  сомневаюсь,  что  ты  быстро  освоишь  миниатюру  и  добьёшься  больших  успехов  при  моём  дворе.
К  его  удивлению,  Франческо  отклонил  его  любезное  предложение.
-  Не  сочтите  меня  неблагодарным,  ваше  величество,  но  я  недостоин  столь  высокой  чести  -  состоять  при  вашем  дворе.
-  Вот  как,  а  отчего,  позволь  спросить?
-  Прежде  всего,  потому  что  не  осведомил  вас  о  том,  что  магараджа  Голконды  сочетался  тайным  браком  с  вашей  дочерью.
Акбар  глубоко  вздохнул.
-  Тебе  бы  всё  равно  не  хватило  на  это  времени.  Гонца  магараджи  с  копией  брачного  договора  мы  встретили  на  подступе  к  Камбею.  Видно,  такова  воля  Аллаха,  ничего  не  поделаешь.
-  Значит,  вы  принимаете  этот  брак?  -  вскрикнул  Франческо.
-  А  что  я  должен  сделать,  по-твоему?  Обезглавить  магараджу,  оставив  мою  любимую  дочь  вдовой?  Всё,  что  я  могу  теперь  -  это  позаботиться  о  её  безопасности  и  благополучии  в  чужой  стране.  Препроводи  меня  и  мою  супругу  к  нашему  зятю,  Франческо.  Где  он?
-  В  своих  покоях,  ваше  величество.
Франческо  явно  не  хотелось  вести  супружескую  чету  наверх,  но  он  не  мог  ослушаться  султана.  Чувствуя  себя  Иудой,  он  провёл  именитых  гостей  до  двери  покоев  Сарнияра  Измаила.  Встречавшиеся  им  по  дороге  слуги  расступались  в  благоговейном  страхе.  Лишь  немногие  из  них,  собравшись  с  духом,  выражали  своё  почтение  как  подобало.
Оторопевший  при  виде  султана  и  султанши  Бехрам,  не  дожидаясь  их  приказа,  заколотил  в  дверь  изо  всех  сил.
-  Пошёл  вон,  осёл!  -  ответил  на    стук  рассерженный  голос.
-  Прошу  прощения,  ваше  высочество,  -  залепетал  мавр,  -  но  вас  хотят  видеть,  причём  безотлагательно,  ваши  тесть  и  тёща.
-  Ваше  высочество,  -  изумлённо  повторил  художник.  -  Вы,  наверное,  оговорились,  милейший.  Магараджу  Голконды  следует  величать  «ваша  светлость».
Бехрам  покосился  на  него,  презрительно  оттопырив  нижнюю  губу.
-  К  вашему  сведению,  юноша,  мой  хозяин  не  только  владыка  Голконды,  но  ещё  и  наследник  Румайлы.
-  Румайлы?  Это  что  -  страна  такая?  Впервые  о  ней  слышу.  И  где  она  находится?
-  В  самом  сердце  Аравии,  темнота.
-  Вполне  может  статься,  -  горько  улыбнулся  Акбар,  -  что  сейчас  мой  зять  уже  повелитель  этой  малоизвестной  страны.
В  эту  минуту  дверь   распахнулась,  и  в  проёме  показался  царевич  в  натянутом  второпях  домашнем  халате,  в  прорезях  которого  виднелись  его  волосатая  грудь  и  голенастые  ноги.  При  виде  его  все  как  один  покраснели  и  опустили  глаза.
-  Я  не  ослышался,  государь,  -  молвил  он,  завязывая  на  талии  кушак  неловкими  от  волнения  пальцами,  -  вы  сказали,  что  теперь  я  повелитель  Румайлы?
-  Я  сказал,  что  такое  вполне  вероятно,  -  ответил  султан.  -  О  том,  что  твой  отец  при  смерти,  я  получил  уведомление  после  твоего  побега  из  Лахора,  вследствие  чего  решил  простить  тебе  твою  дерзкую  выходку.  Сейчас  не  время  для  распрей.  Тебе  следует  как  можно  скорее  вернуться  домой  и  вступить  на  престол,  пока  его  не  занял  твой  брат  Амиран.
Сарнияр  заметно  побледнел.
-  Отец  при  смерти,  -  повторил  он  заплетающимся  языком.  -  Но  с  чего  вдруг?  Он  же  был  здоров  как  буйвол.
-  Пока  на  голову  ему  не  упала  массивная  люстра,  -  поведал  Акбар.  -  Это  произошло  за  день  или  два  до  твоего  отъезда  в  Индию.
-  Значит,  отец  заболел  уже  давно!  И  ничего  не  сообщил  мне  ни  об  этом  происшествии,  ни  о  своём  недуге.
-  Он  не  хотел  зря  беспокоить  тебя,  пока  врачи  внушали  ему,  что  всё  обойдётся.  А  когда  ему  стало  хуже,  поспешил  написать  в  Индию,  что  дни  его  сочтены,  и  ты  должен  вернуться  домой.  Больше  самой  смерти  мой  бедный  друг  боится,  как  бы  престол  Румайлы  не  перешёл  в  чужие  руки.  Не  дай  бог,  этот  страх  сведёт  его  в  могилу  раньше,  чем  недуг!
-  Не  приведи  Аллах,  -  прошептал  Сарнияр,  начиная  разделять  тревогу  отца  за  судьбу  престола.  -  Я  буду  молиться,  чтобы  этот  страх,  наоборот,  помог  ему  продержаться  до  моего  возвращения.
-  Я  охотно  присоединюсь  к  твоим  молитвам,  -  обещал  Акбар,  -  когда  ты,  наконец,  соизволишь  меня  впустить.
-  Простите,  Властитель,  -  смешался  Сарнияр,  -  я  так  потрясён,  что  забыл  о  гостеприимстве.  Покорнейше  прошу,  пожалуйте!
Он  почтительно  посторонился,  пропуская  в  покои  султана  и  его  жену.
-  Мы  привезли  принцессе  приданое  и  свиту,  -  задержавшись  в  дверях,  сообщила  султанша  Зайбе.  -  Наша  дочь  не  въедет  в  вашу  страну,  словно  нищая  оборванка.
Сарнияр  склонился  к  её  запястью,  но  она  сердито  отдёрнула  руку  так,  что  он  сумел  поцеловать  только  кончики  её  пальцев.
-  Можно  минуточку  вашего  драгоценного  внимания,  сахиб?  -  спросил  Бехрам.
-  Говори,  -  кивнул  Сарнияр.
Хотя  мавр  был  немалого  роста,  ему  пришлось  привстать  на  цыпочки,  чтобы  дотянуться  губами  до  уха  Сарнияра.  Пока  он  шептал  ему  что-то,  царевич  мерил  подозрительным  взглядом  стоявшего  поодаль  художника.  Едва  Бехрам  умолк,  как  он  глазами  приказал  Франческо  подойти  ближе.
-  Ну,  что  скажешь,  мой  юный  друг?  Глава  моей  стражи  видел,  как  ты  выходил  на  крыльцо  встречать  султана,  словно  долгожданного  гостя  и  как  целовал  ему  подол  и  довольно  долго  беседовал  с  ним.  Такое  поведение  наводит  на  мысль,  что  это  ты  донёс  ему  на  меня.  Конечно,  из-за  болезни  отца  я  должен  быть  благодарен  тебе  за  то,  что  ты  помог  Акбару  напасть  на  мой  след,  но  отчего-то  не  чувствую  благодарности  к  предателю,  втёршемуся  ко  мне  в  доверие.
Франческо  не  успел  ответить,  так  как  в  эту  минуту  наверх  поднялась  Катерина,  неся  в  одной  руке  серебряный  кувшин  с  вином,  в  другой  фарфоровую  расписную  тарелку  со  свадебным  пирогом.
-  Простите,  ваша  светлость,  -  сказала  она  виноватым  голосом,  -  но  я  больше  не  могла  скрывать  от  хозяина,  что  вы  женились.  Он  отругал  меня  за  то,  что  я  молчала  столько  времени,  и  велел  предложить  вам  праздничное  угощение.
-  Ну,  что  же,  -  милостиво  улыбнулся  Сарнияр,  -  неси  его  в  покои  и  угости  всех,  кого  там  найдёшь.
Присев  в  глубоком  реверансе,  Катерина  скрылась  за  дверью.
-  Это  она,  ваша  светлость,  -  ткнул  пальцем  ей  вслед  художник,  -  она  донесла  султану,  что  вы  здесь.
-  Побойся  бога,  Франческо!  -  рассердился  Сарнияр.  -  Как  у  тебя  язык  повернулся  обвинить  Катерину?  До  сих  пор  она  безупречно  исполняла  всё,  о  чём  бы  я  ни  попросил.
-  Да,  но  при  этом  затаила  на  вас  обиду  за  то,  что  вы,  несмотря  на  все  её  достоинства,  решили  взять  с  собой  на  родину  не  её,  а  Розалию,  которая,  по  её  мнению,  ей  в  подмётки  не  годится.
-  Нет,  я  не  верю,  -  покачал  головой  Сарнияр.
-  Если  не  верите  мне,  спросите  у  своей  охраны,  была  ли  у  меня  хоть  малейшая  возможность  сделать  то,  в  чём  вы  меня  подозреваете.  А  вот  у  Катерины  была  и  не  раз.  Каждое  утро  она  носит  парное  мясо  и  свежий  сыр  губернатору  Камбея.  А  кто  ещё,  если  не  он,  мог  сообщить  султану  о  вашем  местонахождении?
Сарнияр  наморщил  лоб,  силясь  вспомнить,  когда  Омар  Шариф  запретил  судам  выходить  в  море  без  его  особого  разрешения.  Но,  к  сожалению,  точная  дата  выветрилась  у  него  из  головы.  Зато  он  хорошо  запомнил  день,  когда  принцесса  решила  отказаться  от  услуг  Катерины  и  та  пригрозила  рассказать  ей  про  Селену,  если  потеряет  дополнительный  заработок.  Асара  тогда  согласилась  оставить  Катерину  при  условии,  что  возьмёт  с  собой  в  путешествие  не  её,  а  Розалию.  Если  ему  не  изменяет  память,  эти  события  произошли  одно  за  другим,  вот  только  он,  хоть  убей,  не  может  вспомнить,  в  какой  последовательности.
-  Точно,  -  произнёс  он  вслух,  -  всё  было,  как  ты  говоришь.  Теперь  я  уверен,  что  это  Катерина  донесла  на  меня.  Вот  подлая  душа!  Недаром  моя  жена  её  так  невзлюбила.  Прости  меня  за  мои  подозрения,  дружок.  Но  всё-таки,  о  чём  ты  так  долго  секретничал  с  султаном  на  крыльце?
-  Его  величество  предложил  мне  место  придворного  художника,  -  честно  признался  Франческо.
-  Вот  как?  -  снова  засомневался  в  нём  Сарнияр.  -  За  какие  заслуги? 
-  Как  это,  за  какие?  За  то,  что  моя  служанка  донесла  ему  на  вас  -  по  моему  приказу  или  приказу  моего  дяди,  как  он,  вероятно,  считает.
-  Хм-хм!  Ну  и  что  же  -  ты  принял  его  предложение?
-  Нет,  ваша  светлость,  отклонил,  чтобы  вы  потом  не  обвинили  меня  в  доносительстве.
-  А  я  всё  же,  не  разобравшись,  обвинил.  Ещё  раз  приношу  тебе  свои  извинения,  Франческо.  Но  как  это  несправедливо,  что  ты  не  попадёшь  ко  двору  Великого  Могола!  Ты  же  так  мечтал  об  этом.
-  Для  меня  куда  важнее,  -  с  достоинством  сказал  Франческо,  -  не  запятнать  свою  совесть  и  ваше  доброе  расположение  ко  мне.
-  В  таком  случае, -  ответил  Сарнияр,  -  предлагаю  тебе  взамен  служить  у  меня,  хотя  мой  двор,  конечно,  уступает  двору  моего  тестя  по  всем  статьям.  Ну  как,  ты  согласен?
Франческо  просиял  от  радости.
-  Для  меня  это  большая  честь,  ваша  светлость,  -  сказал  он,  целуя  ему  руку.  -  К  тому  же,  я  не  успел  закончить  портрет  синьоры.
-  Не  беда,  закончишь  его  уже  в  Румайле.
-  Как  вам  будет  угодно,  синьор.
-  Что-то  ты  чересчур  весел.  Тебе  совсем  не  жаль  расстаться  со  своим  дядей?
-  Ни  капельки.  Если  я  останусь  здесь,  он,  в  конце  концов,  заставит  меня  заняться  делами  гостиницы,  а  мне  это  совсем  не  по  нутру.  Я  хочу  посвятить  свою  жизнь  высокому  искусству.
-  Тогда  иди,  попрощайся  с  ним  и  собери  свои  вещи,  а  заодно  разыщи  Розалию.  Пусть  тоже  собирается  в  дорогу.  Я  увезу  вас  обоих  с  собой,  это  решено.  Надеюсь,  мессер  Джованни  не  обидится  на  меня  за  то,  что  я  забираю  у  него  сразу  двух  помощников?
-  Конечно,  нет,  -  усмехнулся  Франческо,  -  мы  ему  не  рабы.  А  когда  мы  выезжаем? 
-  Завтра  чуть  свет.  Медлить  нельзя.  Я  хочу  успеть... сказать  последнее  прости  моему  несчастному  отцу.
Грациозно  поклонившись,  художник  направился  к  лестнице.  Подождав,  пока  он  скроется  из  виду,  Бехрам  заметил  с  сомнением  в  голосе:
-  Этот  малый  совсем  не  такой  невинный  агнец,  каким  хочет  казаться.  На  вашем  месте  я  не  стал  бы  так  слепо  доверять  ему.
-  Полно,  Бехрам,  -  беспечно  отвечал  Сарнияр.  -  Таким  возвышенным  натурам  чуждо  плутовство.
-  Ну,  не  знаю,  -  протянул  мавр.  -  Отказаться  от  блестящей  карьеры  ради  поездки  в  незнакомую  страну,  и  всё  для  того,  чтобы  оправдаться  в  ваших  глазах,  на  мой  взгляд,  мог  только  безумец,  а  этот  парень  совсем  не  похож  на  сумасшедшего.  Нет,  определённо,  за  этим  что-то  кроется!    
-  Ну,  что  может  за  этим  скрываться,  Бехрам?
-  Иншаллах,  если  только  свойственная  юности  жажда  приключений,  а  то  ведь  может  и  что  похуже.  Вам  не  приходит  на  ум,  что  ваш  тесть  мог  подрядить  его  шпионить  за  вами?
-  Не  говори  чепухи,  Бехрам.
-  Как  знать!  Вы  что-то  совсем  расслабились,  забыли  об  осторожности.  Отчего,  к  примеру,  не  спешите  к  своим  гостям?
Сарнияр  махнул  рукой.
-  Ещё  успеется.  Пусть  наговорятся  всласть  со  своим  чадом.  Вряд  ли  им  в  будущем  выпадет  такая  возможность.
-  На  вашем  месте  я  бы  не  оставлял  их  наедине  с  принцессой.  Один  Аллах  ведает,  что  они  там  затевают  против  вас.
Сарнияр  с  неожиданной  злостью  стукнул  мавра  по  плечу.
-  Хватит  каркать,  ворон!  И  что  ты  за  человек  такой!  во  всём  видишь  только  дурное.
Согнувшись  от  его  удара,  Бехрам  потёр  ушибленное  плечо.
-  Издержки  профессии,  ваше  высочество;  как-никак  старшиной  вашей  охраны  состою.  А  вы  чересчур  беззаботны.  Думаете,  если  женились  на  дочери  Великого  Могола,  то  вам  теперь  и  море  по  колено?
-  Ладно,  ладно,  -  примирительно  хлопнул  его  по  пострадавшему  месту  Сарнияр,  заставив  мавра  скорчиться  от  боли,  -  последую  твоему  совету:  присоединюсь  к  своим  достопочтенным  родичам.
Он  дёрнул  на  себя  дверь  с  такой  силой,  что  схватившаяся  за  ручку  с  другой  стороны  Катерина  плашмя  упала  ему  на  грудь.
-  Ах,  извините,  ваша  светлость,  -  сконфуженно  произнесла  она,  закрывая  за  собой  дверь.  -  Вы  не  уделите  мне  несколько  минут  своего  внимания?
-  Весьма  охотно,  -  косо  усмехнулся  Сарнияр.  -  Что  там  у  тебя?
-  У  меня... э-э...  свадьба  намечается,  синьор.
-  Поздравляю.  И  кто  счастливый  жених?
-  Ринальдо,  синьор.  Да  вы  его  знаете.  Он  помогал  мне  носить  вам  покупки  с  рынка. 
-  Да-да,  припоминаю.  Милый,  обходительный  юноша.  У  тебя  недурной  вкус,  Катерина.  Если  тебе  нужно  моё  одобрение,  то  я  одобряю  твой  выбор.
Катерина  в  большом  смущении  потупила  глазки.
-  Не  только  ваше  одобрение,  синьор,  но  и  ваше... вспомоществование.
-  Моё  -  что?  -  не  понял  Сарнияр.
-  Вспомоществование,  ваша  светлость.  Дело  в  том,  что  мой  суженый  беден,  как  библейский  Иов.
-  Не  беда,  зато  ты  наверняка  скопила  круглый  капиталец  к  свадьбе.  Чего  греха  таить,  ты  девушка  хваткая,  своей  выгоды  не  упустишь.
-  Ах,  нет  у  меня  никаких  накоплений,  ваша  светлость.  Я  понадеялась  на  хозяина,  всё  же  он  наш  патриарх,  глава  нашей  общины.  Но  мессер  Джованни  не  даёт  мне  денег,  потому  как  сам  имел  на  меня  виды.  Ну,  вы  понимаете,  о  чём  я.
Сарнияр  притворно  вздохнул.
-  Понимаю  и  сочувствую  тебе,  голубка.  Но  чего  ты  хочешь  от  меня?  Я  и  так  внёс  ощутимый  вклад  в  твоё  приданое.
-  Всё  верно,  синьор,  да  только  для  свадьбы  этого  недостаточно.
-  Так  пусть  Великий  Могол  тебе  прибавит.  Ты  сейчас  была  у  него,  отчего  же  не  воспользовалась  своей  удачей?
-  Ох,  что  вы,  ваша  светлость!  -  смешалась  Катерина.  -  Я  бы  сроду  не  осмелилась. 
-  Ну,  и  зря.  Уж  он  бы  точно  тебе  не  отказал.  Впрочем,  ты  ещё  успеешь  исправить  свою  оплошность.  Мой  тесть  наверняка  пробудет  тут  до  утра.  Только  сперва  напомни  ему,  как  напоминала  мне,  чем  он  тебе  обязан,  а  то  у  венценосных  особ  память  короткая.
На  глаза  Катерины  навернулись  слёзы.
-  За  что  вы  так  со  мной,  синьор?  Того  ли  я  за  свою  приверженность  вам  ожидать  должна?
-  За  твою  приверженность,  дорогуша,  я  тебе  исправно  платил,  но  твоего  предательства  оплачивать  не  собираюсь.
-  Когда  я  предала  вас?  -  оторопела  девушка.  -  В  чём?
-  Спроси  у  своей  совести,  Катерина,  -  ответил  Сарнияр.
Она  умоляюще  сложила  перед  собой  ладони,  но  он  отвернулся,  давая  понять,  что  говорить  больше  не  о  чем  и  величаво  удалился  в  свои  комнаты.  Оставшись  наедине  с  Катериной,  Бехрам  гневно  напустился  на  неё:
-  А  ну,  топай  отсюда,  попрошайка!  Какая  наглость  -  донесла  на  моего  хозяина,  а  теперь  ещё  и  денег  у  него  просишь!  Убирайся  прочь,  пока  я  не  спустил  тебя  с  лестницы!
Катерина  давно  побаивалась  мавра.  Каждый  раз,  заходя  в  апартаменты  магараджи,  она  не  могла  сдержать  дрожи  при  виде  его  чёрного  стража.  Но  так  как  до  сих  пор  он  был  с  ней  неизменно  вежлив,  она  перемогала  себя.  Теперь  же  страх  охватил  её  с  неодолимой  силой.  Она  кинулась  наутёк  и  так  припустила,  что  чуть  не  сбила  с  ног  Франческо,  ожидавшего  её  внизу.
-  Чего  несёшься,  как  будто  за  тобой  черти  гонятся!  -  упрекнул  он  её.  -  Ты  же  лицо  нашей  гостиницы,  должна  ступать  чопорно,  степенно...
Забыв  о  приличиях,  Катерина  упала  ему  на  грудь  и  дала  волю  слезам.
-  Ах,  сударь!  Всё  пропало!  Теперь  я  умру  старой  девой.
-  С  чего  бы  это?  -  ласково  спросил  художник.
-  Кто-то  наговорил  на  меня,  бог  знает  чего  магарадже,  а  он  был  моей  последней  надеждой.  Я  не  выйду  замуж  за  Ринальдо,  потому  что  у  меня  не  будет  достойного  приданого.
-  Успокойся.  У  тебя  будет  приданое  не  хуже,  чем  у  любой  невесты.
-  Откуда  же  оно  возьмётся,  сударь?  -  всхлипнула  Катерина.
-  Я  заплачу  тебе  из  тех  средств,  что  достались  мне  в  наследство  от  родителей,  -  пообещал  Франческо.
-  Но... почему  вдруг  вы  решили  облагодетельствовать  меня? 
-  Потому  что  виноват  перед  тобой.  Не  спрашивай,  в  чём,  всё  равно  не  скажу.  А  кроме  того,  мне  стыдно  за  дядю.  Он  обязан  был  дать  тебе  приданое,  раз  обещал.
-  Ах,  сударь!  -  расплакалась  Катерина.  -  Мне  так  горько,  так  обидно!  Я  ведь  прямо  из  кожи  вон  лезла,  стараясь  всем  угодить,  но  отчего-то  все,  начиная  с  вас,  остались  мной  недовольными. 
-  Потому  что  нельзя  угодить  сразу  всем,  когда  ты  это  поймёшь!
-  Ну,  уж  теперь  пусть  мой  супруг  всем  угождает,  а  я  стану  вить  для  него  уютное  семейное  гнёздышко.  И  всё-таки  хочу  напоследок  услужить  магарадже.  Хотя  он  несправедливо  обвинил  меня,  я  успела  полюбить  его  как  родного,  да  и  он  был  щедр  со  мной,  не  в  пример  вашему  дяде.
-  О  чём  ты,  Катерина?  -  насторожился  Франческо.
-  Войдя  в  его  покои,  я  чуть  замешкалась  в  передней  и  услыхала,  как  принцесса  жаловалась  на  него  родителям:  мол,  он  к  ней  неподобающе  относится,  без  должного  уважения.  Пока  ходил  в  женихах,  пылинки  с  неё  сдувал,  а  стоило  им  пожениться,  как  тут  же  сбросил  маску  угодника  и  показал  своё  истинное  лицо,  более  отвратительное,  чем  любая  личина.  Одним  словом,  тиран  он  и  беспощадный  истязатель,  и  ей,  бедняжке,  дюже  боязно  ехать  за  ним  в  его  далёкую  страну,  где  у  неё  совсем  не  будет  защитников,  потому  как  единственный,  кто  мог  бы  защитить  её  от  мужа  -  её  свёкор  -  уже  либо  мёртв,  либо  на  последнем  издыхании.
Франческо  был  не  в  шутку  встревожен,  но  Катерина,  уже  не  испытывая  к  нему  ни  любви,  ни  ревности,  заставлявших  её  всё  подмечать,  ничего  не  заметила.
-  Вот,  сударь,  -  показала  она  ему  небольшой  свиток.
-  Что  это?  -  спросил  он,  стараясь  голосом  не  выдать   волнения.
-  Письмо,  которое  мне  велено  отнести  градоначальнику  Камбея.  Как  видите,  оно  запечатано,  но  мне  известно,  о  чём  там  говорится.  Султан  решил  позаимствовать  у  губернатора  его  уникальный  отряд  шакиритов  -  свирепых  воинов  и  отправить  их  со  своей  дочерью  и  зятем  в  Румайлу  под  благовидным  предлогом.
-  Каким?
-  Охранять  караван  магараджи  в  пути.  Дорога  туда  предстоит  долгая,  кишмя  кишит  грабителями,  мародёрами  и  прочей  нечистью.  Только  это,  повторюсь,  лишь  предлог.  На  самом  же  деле  Величайший  беспокоится  не  за  безопасность  каравана,  а  за  своё  чадушко.  Шакириты  останутся  в  Румайле,  сколько  пожелает  принцесса  и  будут  стоять  там  на  страже  её  интересов.  Поскольку  они  принадлежат  к  высшей  касте,  верховный  бог  индусов  наделил  их  силой  слона,  ловкостью  тигра  и  коварством  змеи.  Вот  так,  сударь.  Я  хотела  сама  донести  это  до  сведения  магараджи,  но  теперь  он  вряд  ли  меня  послушает.  Поэтому  поручаю  вам  предупредить  его,  чтобы  был  начеку.
-  Не  волнуйся,  Катерина,  я  предупрежу  его,  -  пообещал  Франческо,  но  про  себя  решил:  «И  не  подумаю  предварять  его;  чем  позже  он  узнает  про  пулю,  что  слил  для  него  тестюшка,  тем  лучше  для  принцессы».