Давайте дружить семьями. 2. Какая прогулка!?

Юбкин сказал, что хорошо, что Марина хочет встретиться с ним и Лизой, хорошо, если б в эту субботу, и хорошо, что в парке. Разуваев ждал, что тот так и будет брызгать радостью. Ничего подобного. Он согласился, но как: вяло, со скепсисом. «Мечта Марины неосуществима», - подумал про себя он.

Они перешли дорогу, но Юбкина с семьей нигде не было.

-Где же твой Юбкин? – спросила Марина.

-Опаздывают, - взглянув на часы, ответил Разуваев.

На остановку, недалеко от того места, где они, оглядываясь по сторонам, гуляли, подъезжали полные людей автобусы и троллейбусы, из них выходил горожане, которые, тут же расходились по аллеям парка.

Мужчины были с женами, или с подругами, но были и без них; они с деловым видом смотрели по сторонам, как будто кого-то искали, нередко уставившись на какую-то из женщин, которая дразнила их воображение гладенькими ножками в тонких колготах или нарумяненной щечкой.

На Разуваеве зеленая куртка из грубой плащевой ткани, левую руку он по обыкновению держал в кармане, а правой размахивал, сжимая ее в кулак, или же, наоборот, выпрямляя пальцы.  Бежевый вязаный свитер, который выглядывал из-под куртки, подчеркивал бледность скривившегося лица. Он щурится. Левый глаз почти закрыт и казалось, что он целится в солнце. 

-Ну, что ж. Будем ждать твоего друга, или погуляем без него? - вздохнув, и во вздохе чувствовалась затаенная ненависть к Юбкину, спросила Марина.

-Без него, - сказал Разуваев, плетясь следом за женой, которая шла впереди, держа за руку младшую дочь.

Под ногами шелестел отсев, которым посыпали аллеи. Слева чернела реденькая посадка тощих деревьев, через которую, когда они пошли вдоль пруда, просвечивалась незаметно исчезнувшая дорога.

-А вот и они! – почти радостно воскликнула Марина.

Разуваев тоже заулыбался и начал придумывать первую фразу, которой встретит приятеля.

-Привет. Ну, что скажешь? – сказал он первое, что пришло ему в голову, когда подошел к Юбкину ближе.

-Привет, - равнодушно ответил ему Юбкин, сунув в его руку узкую ладошку.

-Почему опоздали? – уже без прежнего энтузиазма спросил его Разуваев.

-Мы не опоздали. Гуляем здесь примерно полчаса.

-Дети, познакомьтесь. Это Вася и Павлик, - все так же улыбаясь, начала знакомить детей Марина.

Вася – круглолицый мальчик в короткой болоньевой курточке сине-красного цвета, вязаной шапке, из-под которой выглядывали слипшиеся от пота соломенно-рыжие волосы, в джинсовых брючках и тупоносых черных сапожках. Ему было жарко. Он вспотел. Лицо пылало. Он беззвучно смеялся, показывая меленькие зубки. Павлик, в такой же курточке и шапке, в отличие от младшего брата, который был несерьезным, наоборот казался очень серьезным, во всяком случае, таким казался.

Они шли берегом пруда, укрепленного серым камнем. Еще вчера здесь был сплошной лед, но слепящее весеннее солнце сделало свое дело: он начал таять, а то, что от него осталось, подобно большому куску животного жира, плавало посередине пруда.

Вася бил палкой по воде, приходя в неописуемый восторг оттого, что брызги, разлетаясь в стороны, падали и на Павлика. Сестры с опаской смотрели в его сторону. Павлик, чтоб не попасть под дождь брызг, то отставал, застыв на месте в необычной позе с обязательным серьезным выражением на лице, то забегал вперед.

Марина увлекла Лизу за руку в сторону, засыпав ее вопросами о детях и о работе.

Разуваев и Юбкин говорили о Маяковском. И здесь, в их разговоре, было стороной затронуто, что вот, дескать, как певец революции, а дальше уже больше о его женщинах. «У Перцова о нем хорошо. Я читал. Внимательно читал, с подчеркиваниями, - заметил Разуваев. – И у Шкловского о нем есть в третьем томе. Он, вроде бы, входил в эту компанию, где Брик. Он, Маяковский, она и Осип жили, ха-ха-ха! одной семьей».  Марина, когда Разуваев рассмеялся, повернула к нему голову: «Почему смеешься?». – «Да, так». Юбкин, прожевав первую фразу, продолжил дальше обливать «бедных женщин» грязью и главный лейтмотив его доклада было, что «суки!» От Маяковского перешли к Рубцову, и все в том же духе: «Как это убить поэта!»

Вася остановился, наблюдая за тем, как другие дети, которых в парке было очень много, перебегают по камням на лед на середине пруда, и тоже решил перебежать, но, опустив ногу, которой пробовал нащупать камень, тут же оказался в воде.

Лиза первой увидела, что Вася упал в пруд. Она подбежала и, выдернув его из воды: «Вот тебе! Вот!» – нахлопала его по заднице. Тот молчал, не плакал. «Когда ты уже угомонишься?! Вот, сейчас куда ты полез?! Это последний раз, когда я тебя с собой беру! Будешь сидеть дома! Понял! Паршивец!» - на этом все и должно было закончиться.

Но тут Юбкин, который, по логике Разуваева, должен был бы поддержать Лизу, подбежал к ней, и к ужасу его и Марины, ударил ее по лицу.

-Где ты была?! Почему не смотришь за ребенком?! – завопил он.

Разуваев, которому вдруг стало не по себе, то ли оправдывая приятеля, то ли потому, что надо было что-то решать, решил, что тот пьяный: «Да, он пьяный! Он пьяный. И как я  не заметил, что он пьяный».

-Ах! Ты! Дрянь! За что ты ее ударил!? – набросилась на него с кулаками Марина.

-Марина, не вмешивайся не в свои дела, - спокойно сказал, казалось, уже трезвый Юбкин и повернулся к ней спиной.

-За что! – прокричала она ему в спину и тут же распорядилась. - Ребенка надо срочно отвезти домой.

-Да. Да. Домой, - согласился с ней Разуваев.

-Что ты стоишь? Надо ловить такси. Ты должен ехать с Лизой.

-А как же прогулка? – спросил ее Разуваев.

-Какая прогулка!?– возмутилась Марина и подумала про себя: «Недотепа». – Что ты стоишь.

Разуваев в первую минуту, когда Юбкин ударил Лизу, растерялся. Он не знал, что делать. Кричать? Но что кричать? Он не привык так сразу, не подобрав нужных слов. Оттолкнуть от нее Юбкина? Даже в такси, которое увозило его и Лизу с ее ребенком от парка, и вот повернуло на мост, который выгнулся дугой над железной дорогой, он все еще думал над тем, как надо было поступить, но ничего не придумал и отвернулся к окну. Но он точно знал, что не хотел ехать. Уже остались сзади двухэтажные домики, светофор, наконец, вырвавшись из автомобильного плена, узкими улочками Волга подъехала к знакомой пятиэтажке с магазином на первом этаже. Лиза вынула из кошелька деньги и протянула их Разуваеву.

-Вот, заплати, - сказала она ему.

«Почему!? Я тоже мог бы», - возмутился про себя Разуваев, расплачиваясь деньгами Лизы. 

-Я жалею, что так получилось, - сказал он,  когда вышел следом за Лизой из машины, как будто он был виноват, что Юбкин ее ударил. И тут же подумал: «Я не хотел с ней ехать, чтоб не платить за такси». Получалось, что он виноват не меньше Юбкина, а может быть, даже больше, ведь Юбкин пьяный, а он - трезвый и так подумал.

-Ничего. Это не в первый раз, - успокоила его Лиза.