de omnibus dubitandum 69. 22

ЧАСТЬ ШЕСТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ (1776-1778)

Глава 69.22. ВНУШЕНИЕ ЗАВАДОВСКОМУ…

6

Къ графу Семену Романовичу
(1776)

    Я, не отвечалъ два дни на твои письма, всячески желая и ища произвесть перемену въ пріезжемъ. Вчера я съ нимъ изъяснялся наедине. Просилъ его усердно, чтобы онъ поступокъ свой противъ Г.* переменилъ на приветливый.

*) Т.е. противъ Государыни, у которой Завадовскій тогда находился въ особой милости. Речь идетъ про графа П.А. Румянцева-Задунайскаго.

    Правда, что после сего онъ несколько съ нею поласковее обходится; однакожъ весьма далеко отъ того тону, на какомъ онъ былъ въ Москве, и на которой если бы и здесь обратился, онъ бы былъ превознесенъ. Любезный Сенюшенька! Тебе знакомо мое сердце. Я все употребилъ и употребляю, чтобы до явнаго огорченія не дошло. Передъ нимъ я безъ отмены все тотъ же, котораго онъ при себе имелъ. Чтобъ же взять воинской департамента, онъ уже довольно далъ мне чувствовать свое крайнее нежеланіе. И сколько я понимаю, то онъ, оконча поездку, затеит что-нибудь похожее на жизнь Данцигскую**.

**) Т.е. после Семилетней войны, когда графъ Румянцевъ являлъ изъ себя недовольнаго воцареніемъ Екатерины. Подробности намъ неизвестны.

    Что станешь делать съ человекомъ скрытымъ и до безконечности своенравнымъ и упрямымъ? Для него бы все могло быть сделано, чего бы только онъ могъ пожелать. Но разсуди самъ, Сенюша, поставивъ себя вместо царя. Если бы не являлъ къ тебе кто ни есть усердія, сталъ ли бы ты ему кланяться? Къ его талантамъ всегда была доверенность отличная; оставалось токмо пріобресть оную со стороны сердца. Но сей пункта онъ самъ теперь пренебрегъ, - а оной-то и употребили помощію себе коварники. Я тебе не могу описать, сколько мучусь я сокрушеніемъ сердечнымъ, взирая на его поведеніе. Богу, видно, такъ угодно лишать меня помалу всего того, что бы составить могло мое удо[влетворение]

Источник: АрхивЪ Князя Воронцова, кн. 12-л.

    Граф Румянцев не сопровождал Ее Величества в этом путешествии, но оставался в Москве и в Кайнарджи, которое покинул, оправившись от болезни, сильно беспокоившей его, по временам, в продолжение пребывания его в Москве.

    Он только 20-го февраля 1776 г. прибыл в Черешенки, откуда писал графу H.И. Панину о худом состоянии своего здоровья, о том, что силы его весьма слабеют (21-го марта), и П.В. Завадовскому (того же 21-го марта), что принужден будет коснуться последнего пособия — целительных вод, и что здоровье его требует великой починки, — "не знаю, откуда начать" (письмо 10-го апреля).

    При таком расслаблении и "стеня под самым легким бременем дел, здесь (в Малороссии) отправляемых", Румянцев вдруг получил рескрипт Ее Величества от 18-го апреля 1776 года, чтобы он поспешил приехать в Петербург, так как Государыня желает сделать его участником в "верном, нужном и приятном деле, о коем инако не желает объявить ему, как при свидании с ним". При этом Екатерина II добавляла, что "ожидает увидеть его дней чрез двадцать конечно".

    Граф Румянцев, естественно, был очень взволнован этим таинственным приглашением, тем более, что и преданный ему П.В. Завадовский, выражая свое удовольствие вскоре увидеть своего благодетеля в столице, не открывал ему, соблюдая тайну цареву, в точности сущность дела, для которого граф столь скоро призывался, и только добавлял: "Храни Бог от поездки отговариваться; весьма неугодно будет Государыне и Великому Князю". Очень вероятно, что эти последние слова преодолели колебания фельдмаршала ехать в столицу, в которой, по прибытии своем, он узнал и о цели его вызова, состоявшей в следующем.

    По кончине первой супруги Наследника престола, Великой Княгини Наталии Алексеевны 15-го апреля 1776 г., ему намечена была тогда же, при содействии брата Прусского короля Фридриха II, принца Генриха, находившегося в то время в Петербурге, в новые супруги одна из родственниц короля, принцесса Виртембергская, пребывавшая в это время в Берлине.

    Для ознакомления с предназначавшеюся ему супругою Великому Князю предстояло совершить поездку в Берлин, причем, по желанию Императрицы, его должен был сопровождать фельдмаршал граф П.А. Румянцев.

    Прибыв в Петербург в начале июня 1776 года, граф отправился с Его Высочеством в Берлин в сопровождении графа Н.И. Салтыкова, Нарышкина и князя Куракина.

    Они ехали из Царского Села на Ригу и Мемель в Шланген, где, на границе с Пруссиею, были торжественно встречены известным генералом Фридриха II Лентулусом, земскими чинами, графом Денгофом и бурграфом Дона. После этого все поехали в Кенигсберг, Диршау и Данциг, осматривали аббатство в Оливе и, миновав затем Вейсензе, совершили торжественный въезд в Берлин в золоченых каретах.

    Король Фридрих II сделал все распоряжения, чтобы обставить проезд сына своей союзницы в Берлин самым торжественным образом, а самое пребывание его в Берлине сделать для Великого Князя чрезвычайно разнообразным, причем оказал много лестного внимания и самому графу Румянцеву.

    В Потсдаме 29-го июля король устроил для прибывших большое воинское учение не только войскам, стоявшим в Потсдаме, но и королевской гвардии, пришедшей для этого из Берлина.

    Фридрих II, желая почтить и польстить графу Румянцеву, на ученье намеревался изобразить различные движения и построения, совершенные Русскими войсками в знаменитой Кагульской битве. Существует рассказ, что фельдмаршал будто бы принял все эти движения войск за совершенные не по его приказанию при Кагуле, а по распоряжениям какого-либо греческого или римского полководца и выразил это довольно громко, что, конечно, не могло быть приятно королю, если только все это справедливо.

    Граф Румянцев, как сопровождавший Великого Князя, участвовал на всех празднествах, собраниях, обедах и пр., происходивших при Берлинском дворе, ездил также к принцу Генриху, проживавшему в своем замке Рейнсберг, близ Берлина, где пробыл два дня, и затем, 8-го августа, отправился в обратный путь чрез Швет в Кенигсберг в сопровождении того же Лентулуса, с которым и расстался в этом городе.

    Посетив Митаву, где их встретил наш генерал-губернатор Браун, а затем Ригу, путешественники прибыли в Царское Село 14-го августа, в 8 часов вечера.

    После этого граф Румянцев оставался в столице до самого бракосочетания Великого Князя, бывшего 14-го сентября (на котором присутствовал), а также и на всех происходивших по этому случаю придворных торжествах.