День удался

     День удался, когда ты:

   -- открыв левый глаз, понимаешь, что открытие правого глаза не привнесёт солнечного света в  тускло-освещённую осенней серостью комнату, жизнь не заиграет яркими красками,  и ты не ощутишь взлёта настроения и прилива трудоспособности;
   -- нечеловеческим усилием воли себя поднимаешь, сотворяешь зарядку и сладко завтракаешь;
   -- в ожидании бурного прилива сил тщетно слоняешься из угла в угол;
   -- хватаясь  за соломинку, как последнее спасительное средство, безрезультатно выпиваешь «малевича», маленькую эрмитажную чашечку крепчайшего кофе;
   --включаешь радиоточку и узнаёшь, что тебе отпущен свыше «дар слова», который ты должен отработать;
   --сжав волю в кулак, несмотря на проливной не по-осеннему дождь, отправляешься вовне на  поиски материала;
   -- пересекаешь полгорода, чтобы попасть на запланированную экскурсию, но в последнюю минуту струсишь, не желая полтора часа стучать зубами под порывами ветра и нестихающим дождём;
   -- безуспешно стараешься приобрести в находящемся по соседству Концертном зале билет на следующе-недельный концерт;
   -- весь во фрустрации, судорожно пытаешься найти себе применение и источник впечатлений, и чудо свершается;
   -- посещаешь музей А. А. Блока, расположенный рядом, в который  собирался сходить ровно полвека  и,  оказавшись в нём, испытываешь благоговейный трепет и восторг от всего увиденного и сожаление, что не сделал этого раньше;
    --торопишься домой, чтобы переодеться для вечернего похода в Филармонию на открытие сезона;
   --молишь бога, чтобы редко-ходящий автобус скорее пришёл, и он  оказывается тут же, на остановке,   с открытой дверью в ожидании тебя;
   --счастливый,  плюхаешься на сидение, наслаждаясь мимо-проносящимися красотами родного города;
   --в Филармонии вливаешься в празднично-одетую толпу любителей классики: «театр уж полон, ложи блещут»;
   -- в приподнятом настроении слушаешь «Праздничную увертюру» Шостаковича, которую сменяет его же виолончельный концерт в исполнении солиста такой красоты, что если бы он просто вышел постоять на сцене, публика неистовствовала бы не меньше, чем после исполнения им пятнадцатиминутного соло из третьей части концерта, когда у людей буквально перехватывало дыхание, а Александр Рамм так мастерски вибрировал свою виолончель, что она в его руках и пела, и рыдала, и стонала;
   -- окрылённый музыкой и пережитыми ощущениями, которым не терпится вылиться на бумагу,  и глядя на гуляющие  парочки,  торопишься по вечернему Невскому  к метро;
   --наконец, придя домой и  пнув кота, норовившего устроиться у тебя  в ногах на ночлег, ложишься спать, а он, убедившись в отсутствии подаваемых тобой  признаков жизни, бесшумно прыгает на кровать, вытягивается поперёк её, вынуждая тебя свернуться калачиком, и,  положив нахальную морду на лапы, мгновенно засыпает, мурлыча себе нос: «А день всё-таки удался!»