Глава 11 Сожжение Афин, Саламин, Платеи. Часть 2

Бой у пролива Саламин (28 сентября 480 г. до н.э.)

Царь, сидящий на скалистом выступе,
Глядит на рожденный морем Саламин,
И корабли... их тысячи под ним
И люди всех языков, – всё это его!
Он счёл их с наступленьем дня
А солнце село – где они теперь?

Байрон в "Островах Греции"

Двигаясь дальше, персидский флот расположился в старой открытой гавани Фалер у побережья Аттики. Спартанцы под руководством Клеомброта перекрыли дорогу вдоль перешейка в узкой части Коринфского канала. Греческий флот расположился на восточном берегу пролива Саламин. Но отряды с Пелопоннеса, намеревались оставить Саламин и соединиться с войском, стоявшим в Коринфе. Афиняне отказались покинуть свои семьи, которые были на острове. С пролива Саламин афинские моряки видели, как пылал их родной город и их сердца горели жаждой мести.
 
Командующий афинским флотом Фемистокл настаивал на военном совете. У Фемистокла возник план действий, который должен был обеспечить победу греков над персами и, чтобы воплотить его в жизнь, ему пришлось проявить всю свою хитрость и ораторский дар.

Но до начала совета к нему подошел афинский моряк. У него было лицо бывалого моряка – обветренное, с острыми суровыми глазами, характерные для людей, живущих на воде.

– Если греки покинут Саламинский пролив, – сказал он, – они непременно разбредутся по своим городам и ничто не удержит их вместе. Единый флот легко распадется, и Эллада погибнет от собственной глупости, – добавил афинянин.
Фемистокл доверял словам простых моряков больше, чем командующим, и эти слова ещё больше убедили Фемистокла, что ему нужно настоять на том, чтобы дать бой именно здесь, в насыщенном мелями и подводными скалами узком проливе.

– Греческие моряки здесь у себя, как дома! А финикийцам и египтянам, составляющим основную часть персидского флота, ориентироваться в незнакомых местах будет гораздо сложнее. Корабли персов обладают более высокими мореходными качествами, крупнее и тяжелее, чем у греков, но использовать своё преимущество в скорости в Саламинском проливе они не смогут, – продолжал доказывать афинский командующий.

Но командующий всем флотом спартанец Эврибиад не соглашался с Фемистоклом. Его поддержали и командиры других греческих эскадр.

– Необходимо отвести флот к берегам Пелопоннеса и вновь встретить врага уже там, – заявил Эврибиад.

– При морском бое у берегов Пелопоннеса, моряки погибших греческих кораблей смогут спастись, доплыв до своей земли. А берег Аттики занят противником, и добравшихся до него ждёт гибель или плен, – поддержал его один из командиров. Молодость помогала ему видеть свежим взглядом то, что могло ускользнуть от бывалых моряков.
 
– Сейчас спешно достраивается стена, перегородившая весь перешеек Истм, через который проходит путь в Южную Грецию. Сухопутное войско будет оборонять эту стену, а флот поддерживать их удары, – продолжал спартанец.

– Мы можем остановить армию Ксеркса только здесь! Весь объединённый
греческий флот находится сейчас здесь, у острова Саламин! – доказывал Фемистокл.

Многие командующие требовали отходить к Истму, не принимая боя.
 
– Нам нельзя терять выгодную позицию! – горячился Фемистокл. – В любом другом случае персы непременно используют преимущество в численности и скорости своих кораблей, – настаивал афинский командующий.

– В узком проливе корабли персов не смогут развернуться! В этом проливе в изобилии мели подводные камни, неизвестные противнику. А наши сухопутные войска не могут противостоять огромной персидской армии, – продолжал убеждать Фемистокл. –  Персидский флот связывает армии Ксеркса с базами в Малой Азии.

Фемистокл приводил ещё немало веских аргументов, чтобы убедить спартанского главнокомандующего Еврибиада принять его план действий и отказаться от идеи направить флот на защиту побережья Пелопоннеса и Спарты, но афинскому командующему стали возражать коринфяне, они приводили те же аргументы.

Но не все командиры соглашались с Еврибиадом, настаивая на том, что позиция греческого флота в проливе очень выгодна, и, если втянуть персов и их союзников в сражение, шансы на победу греков будут очень высоки. Греки прекрасно знали сложный фарватер пролива, а его узость лишала большие персидские корабли маневра и не давала использовать их численное превосходство.

Фемистокл понял, что пелопоннесцев ему не убедить и незаметно покинул собрание. Он решил сам побудить персов окружить греческий флот той же ночью. Выйдя из совета, Фемистокл отправил в мидийский стан к военачальникам персов на лодке Сикинна, своего слугу и учителя детей.
 
Два флота ожидали первого шага противника, стоя на якоре. Персы держали главный флот в Фалерской бухте, южнее Афин, а подкрепление у входа в Саламинский пролив, у Кеоса и Киносуры.

Афиняне стояли в бухте Палукия, пелопоннесцы в северной бухте Арапис, а остальные в южной бухте Амбелаки.

 Всего у греков было четырехсот кораблей, половина из которых пришла из Афин. Девяноста кораблей принадлежало пелопоннесцам, включая сорок коринфских. Среди отрядов поменьше, тридцать кораблей пришло с Эгины, двадцать из Халкиды и двадцать из Мегары.
 
Из тысячи двухсот кораблей, которые были у персов в начале похода, сотни судов были разбиты во время шторма и к началу сражения у персов оставалось около пятисот судов.

Ксеркс со своим братом Ахеменом медленно спускались с горы Эгалеос. С вершины был хорошо виден пролив и корабли персидского флота приветствовали царя разноцветными флагами. Персидский флот состоял кораблей египетского флота, финикийцев, также подчиненных Персии греческих городов, и значительно превосходил по численности объединенный флот Афин и Спарты.
 
Ахемен – командующий персидским флотом предлагал Ксерксу половиной своих кораблей запереть греческий флот в Саламинском проливе и начать двойную атаку на Пелопоннес второй половиной флота и одновременно по суше, вдоль перешейка.
– Это хороший план, – ответил Ксеркс. – Мы отрежем афинян, находящихся на Саламине и с моря, и с суши. При недостатке продовольствия голод принудит их сдаться. Но пусть свежий морской ветер охладит наш пыл – мы не можем воспользоваться этим планом, – возразил Ксеркс. – У нас нет столько ни кораблей, ни воинов.

– Персам вовсе не нужно численное превосходство для победы!  – с уверенностью сказал Ахемен.

Ксеркс наблюдал за работой моряков, занятых подготовкой к бою. Они налаживали финикийские биремы с узкими вытянутыми корпусами – гребные военные корабли с двумя рядами вёсел. Были слышны громкие команды.  Крепкие, с мускулистыми руками гребцы в пёстрых головных уборах, дружно по команде взмахнули вёслами. Массивный таран, окованный бронзой и выступающий, словно рог, был главным оружием.
 Декоративная кормовая оконечность – акростоль кормы, круто загибалась, напоминая хвост скорпиона, боевая площадка вдоль бортов закрывалась щитами воинов. Финикийцы были опытными моряками и их часто использовали, как наемников.
Военные египетские корабли имели вытянутый корпус с прочным каркасом. Килевой брус в носовой части заканчивался стальным тараном в виде головы животного. Два темнокожих моряка налаживали крупное рулевое весло закрепляя его на далеко выступающем аперштевне. На банках – специальных досках для сидения гребцов, рассаживались, орудуя веслами египетские гребцы. Гребцы устанавливали фальшборт высотой около метра. При помощи его гребцы прикрывались от стрел. По бортам судна, в прочно закреплённых, ограждённых площадках, суетились лучники. Во время сражения они располагались на топе мачты в плетёной корзине.
 
Основной поражающей силой египетского корабля были лучники, их дальнобойные, луки поражали цель на сто пятьдесят метров. Длина финикийского и египетского кораблей составляла сорок метров. Но египтяне не были такими хорошими мореходами, как финикийцы и к путешествиям в морских просторах для открытия новых земель, привлекали финикийцев.
 
Ахемен показал Ксерксу корабль старинной конструкции. Он виднелся немного в стороне от пролива. Финикийцы изготовили корабль по подобию ассирийского. Это был довольно узкий, крепко скроенное гладкое судно с мощной обшивкой у грузовой ватерлинии по периметру. В отличие от других кораблей, палуба для воинов была поднята на стойках в виде платформы. Она была закрыта фальшбортом, на котором навешивались щиты воинов. Массивные кормовое и носовое весла существенно отличали это судно от подобных. Наличие таких весел позволяло судну изменять курс на противоположный не разворачиваясь. Это значительно увеличивало маневренность. Кроме того, в бою весла прочно скреплялись с корпусом и играли роль таранов. Мачта у корабля была установлена съемная.

– Чем отличаются греческие военные корабли от персидских? – неожиданно спросил Ксеркс.
 
– Греческие биремы – узкие и быстрые. У них нет поперечных связей – шпангоутов. Обшивка подгоняется вплотную клиньями, а таран в виде трезубца или кабаньей головы крепится к килевому брусу. Таран имеет клюз – отверстие в борту для якорной цепи, в него заводится прочный трос для соединения нескольких судов при сомкнутой атаке. Весла гребцов стоят в два ряда – верхние на вынесенных за борт стойках, а нижние в отверстиях в борту. От воды отверстия защищены кожаными манжетами. Иногда бывают и три ряда весел.
 
Ксеркс внимательно выслушал и повернувшись к морю, всматривался в корабли. Неожиданно Ксеркс вдалеке увидел, будто в тумане на волнах Фелицию. Она медленно шла по воде навстречу ему и словно закрывала руками путь дальше, туда, куда он так стремился. Образ был почти прозрачным, но Ксеркс четко видел черты её лица.
– Отец! Остановись! Не иди дальше! Верни своё войско!
 
Фелиция остановилась, протягивая к нему руки, а затем так же медленно стала удаляться. Развевающиеся на ветру белые одежды, словно флаги, тонущие в волнах, постепенно растворялись, исчезая в тумане.

Ахемен смотрел на Ксеркса – на его глазах были слезы. Но скоро царь словно сбросил наваждение и сказал:

– Хорошо, что мы отпустили охрану. Она ждёт нас внизу. Никто не должен видеть моей слабости. Мои слёзы навеяны мыслями о краткости человеческой жизни. При виде выстроенной армии, я чувствую страх, я боюсь сделать ошибку. Я в ответе за этих людей. Пока что победа дается нам очень нелегко.
 
Он вспомнил, как Атосса провожала его в поход. Она приказала принести лавровый венок и сказала:

– Это венок триумфатора! Он будет ждать тебя здесь и увенчает тебя! Я уверена в победе персов! Так должно быть! То, что не сумел Дарий, выполнит его сын!
Ахемен увидел, как быстро преобразилось лицо Ксеркса. Он снова видел жёсткого и надменного повелителя – к ним поднимался Мардоний.

***
– К вам посыльный от афинского командующего, – сказал Мардоний. – Он назвался Сикинном, это доверенный раб Фемистокла.

– Я родом из Персии, – поклонился посыльный.
 
Коренастый крепкого телосложения светловолосый мужчина был одет в длинный нарядный, разрисованном цветами хитон, в руках у него был дорожный плащ и шляпа. Окладистая борода и длинные волосы придавали ему вид солидного и уверенного человека.

– Меня послал к вам военачальник афинян Фемистокл. Он всей душой желает победы великому царю и предупреждает, что греки намерены уйти из пролива, лишив персов верной победы. Фемистокл советует частью персидских сил перекрыть путь к отступлению. Эллинский флот поневоле будет вынужден дать сражение, и будет разгромлен, – произнес посыльный от командующего греков.

– Фемистокл желает спровоцировать начало сражения, – подумал Ксеркс. – Вот это мне понятно.
 
Но Сикинну царь сказал, что поверил ему.

Вскоре Сикинн возвратился в лагерь греков.

– Варвары поверили сообщению, – сказал он Фемистоклу.

Мардоний убеждал Ксеркса поверить своему доброжелателю – сообщение соответствовало намерениям Ксеркса.

– Уже осень, и затягивать войну нам нет смысла, – добавил командующий.
Ксеркс задумался.

– Да, я планировал однолетнюю военную кампанию. После гибели греческого флота ничто не смогло бы помешать вторжению на Пелопоннес. Видимо, нужно нам проявить инициативу.

Но Ахемен из полученного сообщения сделал вывод: – Греки опять переругались!

Ксерксу тоже было понятно, что у греков, как и раньше, нет единства:

– Подождём несколько дней, – сказал персидский царь. – Возможно, греки, и правда, оставят свою позицию.

 Но подумав, Ксеркс велел флоту начать подготовку. Он приказал главной части персидского флота оставить Фалер и начать продвижение к предполагаемому месту сражения.

В это время греки ещё совещались. Фемистокл получил известие от слуги и вернулся на совет, и чтобы не открыть своё предательство, не стал призывать к подготовке сражения.

Но внезапно на совете появился Аристид. Когда его изгнали из Афин остракизмом, он отправился на остров Эгину и убедился, что греки окружены. Он узнал, что пелопоннесцы хотят отплыть к Истму. Ночью на лодке он проник в лагерь греков.

Теперь Фемистокл был его злейшим врагом. Но Аристид пересилил себя, вызвал его для переговоров. Фемистокл в сильном волнении пришёл на совет.

В то сложное время Аристид проявил благородство, был сдержан и сказал:

«– Мы должны всегда, и особенно в настоящее время, состязаться, кто из нас сделает больше пользы родине! Пелопоннесцы могут теперь рассуждать сколько угодно об отплытии отсюда, это совершенно бесполезно. Я видел собственными глазами и утверждаю, что коринфяне и сам Еврибиад не смогут теперь отплыть отсюда, даже если бы и захотели. Мы окружены врагами. Выйди и сообщи об этом!»*

Через несколько дней Ксеркс направил часть своего флота в обход Саламина, ещё один отряд персидских кораблей высадил десант на самом острове, а главные силы наутро намеревались атаковать греков в самом проливе.

У персов было около пятисот кораблей, против них греки имели триста восемьдесят. Персы решили начать сражение внутри пролива на следующее утро.

Когда стемнело, Ксеркс высадил большой отряд на остров Пситталея, между Саламином и материком. К этому островку в центре готовящегося сражения могло прибить много пострадавших судов, чтобы добивать греков и помогать персам. Египтян отправили занять западную часть Саламинского пролива.

В полночь подошли корабли, стоявшие у Киносуры и Кеоса, и персидский флот занял пролив от Саламина до Мунихия.

Поздней ночью Аристид принес весть в греческий стан: – Персы заняли пролив!

Его терзала мысль, что в своё время он не смог противостоять напористости Фемистокла, убедившего совет принять морскую программу, а его подвергли позорному остракизму и отправили в изгнание. Возможно, поэтому в душе Аристида поднялась такая сила, что он, афинский изгнанник, сумел, минуя персидские корабли, пробраться с Эгины и во время опасности сразиться за родной город.
Наблюдатели на Саламине, уже почувствовали неладное – экипаж греческой триеры, с трудом вырвавшейся из стана персов, подтвердила, что враги перекрыли выход из пролива и грекам придётся принять бой, пока их флот не оказался зажатым с двух сторон. Известие о том, что силы персов раздроблены, взбодрило греков и давало реальную надежду на победу. Они надеялись, что в узком пространстве пролива финикийцы не смогли проявить своё мореходное искусство.

Сражение в Саламинском проливе состоялось за несколько дней до солнечного затмения второго октября. Двадцать восьмого сентября (480 до н. э.) персидские корабли стали входить в узкий Саламинский пролив, намереваясь окружить и уничтожить греческий флот. Однако длинный извилистый путь в этом проливе не давал возможности обрушить на греков всю мощь персидского флота.
На горе Эгалеос, над проливом, Ксеркс велел установить трон и наблюдал за ходом битвы.
 
Ещё до рассвета греки спустили триеры на воду и взошли на корабли. Выстроив триеры в боевой порядок, подготовили вёсла и ждали сигнала.
Вскоре прозвучала труба, а за ней раздались звуки флейты. Греки взялись за вёсла, и корабли заскользили к проливу.

Ксеркс не стал ждать и отдал приказ своему брату Ахемену, командовавшему флотом, начинать сражение.

Персидские моряки подтянулись навстречу грекам. Флот опирался на мыс Каматеро в полной видимости персов. Сражение должно было бы произойти между бухтой Арапис и мысом Филатури. Лёгкая дымка над морем, сразу помешала персам увидеть греков. Было слишком темно. Но ещё до входа в пролив они услышали греческую песню, которую ветер донёс до персидских кораблей.

Ксеркс отдал приказ союзному персам финикийскому и малоазийскому флоту блокировать греческие корабли в Саламинском проливе. Его переполняло горячее желание немедленно разгромить греческий флот, находящийся в узком Саламинском проливе.

Не сомневаясь в своей победе, персидский царь Ксеркс всё же понимал, что принял бой в невыгодных для него условиях.

Оба флота начали сближаться и греческие корабли отступили в центре, заманивая персидский флот в узкий пролив, где финикийцы не могли применить своё искусство.
Но персы, уверенные в своей победе, с удивлением услышали боевой гимн эллинов –обогнув скалистый мыс навстречу стремительно летел боевой строй противника.
Неожиданно центр греческого строя приостановился, а фланги стали выдвигаться вперёд. Греки будто знали о чём-то таком, что было неведомо персам. Неожиданно в проливе началось волнение, и персидские корабли накренились.

Пока персы старались понять намерения противника, налетел сильный шквал, в проливе поднялась высокая волна. Корабли персов сбились в кучу и потеряли управление и стали налетать друг на друга.

На греческом корабле раздался громкий крик:

– «Вперед, о, сыны Эллады! Освободите родную землю, освободите храмы богов, которым поклонялись ваши отцы освободите своих жён и детей, освободите могилы своих предков. Сейчас вы сражаетесь за них всех!»

Греки бросились в бой. Тараны их триер, оббитые бронзой, вспенивали воду, ломали вёсла и впивались в борта персидских кораблей.

Лёгкие греческие триеры вошли в Саламинский пролив и атаковали беспомощные корабли противника. Теперь корабли персов, выходящие из Саламинского пролива в Элевсинский залив, подверглись атакам множества греческих триер. В начавшемся морском сражении небольшие и быстроходные греческие триеры по команде триерархов стали легко маневрировать в знакомой акватории тяжёлых и неповоротливых финикийских галер, быстро загородивших друг другу фарватер и сбились в неуправляемую, хаотичную массу, ломая свои собственные длинные весла.
Осыпаемые тучей персидских стрел, греки прикрывались бортами триер и щитами и брали корабли противника на абордаж, таранили их борта специальными остроконечными выступами триер, ломали им вёсла, не давая развернуться в боевой порядок. Передние корабли персов, теснимые греками, привели в расстройство стоящих позади них, а те порывались, чтобы принять участие в битве и мешали стоящим впереди. Наоборот, афинские корабли, более подвижные, чем громадные персидские, энергично нападали на них. Греческие матросы взбирались на неприятельские суда, опрокидывали экипаж, пускали корабли на дно.
      
Во время ожесточённого боя в Саламинском проливе, воины истребляли друг друга, топили в море, вода стала красной от крови. Многие персы, не умеющие плавать, и тонули в волнах пролива. Греки бросали свои корабли и вплавь добирались до Саламина.

Теперь, во время боевых действий, Аристид решил всем доказать, что всё-таки сухопутные войска достаточно боеспособны. Ведь он убеждал на военном совете, что в Греции оформилась сильная коалиция эллинских полисов и могла противостоять персам. Спарта имела самую боеспособную сухопутную армию! И потому там находилось верховное руководство.

Аристид не мог бездействовать. Он набрал из гоплитов, смотревших на морское сражение с берега, большой отряд и захватил остров Пситталея, перебив находившийся там персидский гарнизон. Последняя доступная повреждённым кораблям стоянка персов была уничтожена отрядом Аристида. Те из разбитых судов, которые не прибило к берегу острова, отнесло дальше по побережью, в южном направлении, к мысу Колиада, примерно в четырех километрах от Фалерской бухты.

Перед началом битвы персидский флот был рассредоточен, и греки сначала бросили все силы против финикийской эскадры и не пустили через Саламинский пролив, не давая соединиться с ионийскими кораблями.

Когда же ионийцы смогли вступить в бой, исход сражения был известен. Наступила ночь и сражение остановилось. Подул западный ветер, который отнёс обломки кораблей дальше по побережью.

План и надежды Фемистокла блестяще оправдались. В считанные часы греки разбили, потопили и пленили значительную часть финикийско-персидского флота, которым руководил брат Ксеркса Ахемен. Персы потеряли около двухсот кораблей, греки сорок триер. Оставшимся кораблям персов удалось вырваться в открытое море. Но продолжать сражение они уже не могли и вскоре ушли к берегам Малой Азии. Греческий флот преследовал отступающего противника, но был остановлен.

Утром, чтобы запутать греков и облегчить отступление, Ксеркс приказал строить дамбу через пролив по направлению к Саламину.

Хотя Фемистокл и ратовал за поход к Геллеспонту и надеялся, разрушив мост, отрезать Ксерксу путь отступления в Азию, Еврибиад и другие союзники решили этого не делать, чтобы не спровоцировать новое наступление на Элладу.

Фемистокл счёл благоразумным, учитывая ситуацию, дать персидскому царю отступить, он надеялся в случае неудачи в Афинах найти себе убежище у персидского царя.

Он снова отправил к царю корабль с доверенными людьми и слугой Сикинном. Пробравшись к Ксерксу, он сказал царю:

– Меня снова послал Фемистокл, сын Неокла, сообщить тебе, что он, желает
оказать тебе услугу и убедил эллинов не преследовать твои корабли и не мешать строить мост на Геллеспонте. Отныне ты можешь совершенно спокойно возвратиться домой.

Греки победили в этом сражении, но до окончания войны было ещё далеко.

2009 г.