Памяти предков будьте достойны

Памяти прадедушки, участника Великой Отечественной войны, Хуторного Александра Васильевича, посвящаю

Нет в России семьи такой, где б не памятен был свой герой...
Р.Хозак


– Папа, я дома, – голос сына донесся из коридора. Через несколько мгновений он зашел в комнату и продолжил.

– У меня к тебе дело, – восторженным голосом произнес Саша, наивно надеясь, что я его выслушаю. Сын прекрасно знал, что хоть законы нашей семьи и были неписаными, но нарушать их не позволялось никому.

– Так! Ничего не хочу слышать, пока не пообедаешь, – произнес я, вставая с кресла. – Быстро мыть руки и к столу.

Сын отреагировал привычным цыканьем и направился в ванную комнату. За обедом и состоялся наш разговор.

– О чем ты хотел поговорить? – спросил я, когда с первым было покончено.

– Татьяна Николаевна, наша классная, предложила поучаствовать в одном литературном конкурсе, – Саша выдержал паузу и продолжил. – Было предложено несколько тем, одна из которых мне очень понравилась.

– Так, интересно... Что за тема?

– Памяти предков будьте достойны!

– Так это не тема, а готовое название, – глубина данного высказывания поразила и меня. – О чем собираешься писать?

– Про Хуторного Александра Васильевича, – выпалил сын и, не дав ничего сказать, задал вопрос. – А это правда, что вы меня в честь него назвали?

– Да тут даже сложно сказать в честь кого. У нас достаточно много предков с именем Александр. Кроме Александра Васильевича, его сын, Александр Александрович, твой дедушка, Александр Николаевич, и в конце концов я. Хотя, возможно, ты прав, что именно в честь Александра Васильевича, как первооткрывателя данного имени в нашем родовом древе, – закончил я небольшой экскурс в историю рода.

– Круто, – отреагировал сын. – Расскажешь мне поподробнее о его жизни?

Я очень обрадовался, что данная тема заинтересовала моего сына. В свое время я тоже серьезно увлекся историей рода и собирал всю возможную информацию о своих предках. Как же приятно, что спустя годы эта тема не безразлична и моему сыну.

– Конечно расскажу. Но у меня есть идея получше, – мне хотелось немного заинтриговать Сашу.

– Какая? – реакция сына полностью оправдала мои ожидания.

– То, что Александр Васильевич был танкистом и воевал на фронтах Великой Отечественной войны – это ты знаешь. Об этом я могу рассказать много и подробно. Но куда важнее тебе услышать истории из уст человека, который непосредственно знал его, – я специально не говорил конкретно, чтобы заставить сына немного подумать.

– Ты сейчас имеешь в виду бабушку Лену? – разгадка не заставила долго ждать.

– Именно ее, – ответил я и через паузу добавил. – Слушай, а поехали к ней прямо сейчас? Устроим приятный сюрприз.

– Поехали, – глаза Саши заблестели полностью говоря, что моя идея пришлась ему по душе.

– Только нужно предупредить маму, что мы поехали в Маньково, – сказал я условие, которое было необходимым для осуществления нашей поездки.

– Обязательно, – ответил сын и убежал собираться в свою комнату.

...Проехав указатель «Маньково-Калитвенское», наша машина спустилась с горы и когда вдали показались купола Свято-Троицкого храма, сын, сидящий рядом, произнес:

– Вот мы и приехали!

Далее были знакомые улицы. Те улицы, по которым бегал я, когда был совсем маленьким. Улицы, которые исколесил на велосипеде, когда был немного постарше. Скамейки, на которых целовался и признавался в любви девушкам. Эти воспоминания бередили мое сердце и душу каждый раз, когда я возвращался в родные места.

Наша машина подъехала к дому номер «47». Палисадник и кусты смородины, окружавшие его, закрывали часть дома, стоявшего на возвышенности. Пластиковые окна никак не сочетались с тишиной и спокойствием деревенской жизни. От них веяло лишь бездушной суетой города. Сразу же вспомнились времена, когда эти самые окна были еще деревянными. А я был мелким пацаном, которого родители в жаркие летние дни посылали закрывать ставни. Не всегда хотелось это делать, но как же потом было приятно сидеть в доме и наслаждаться прохладой.

Во дворе нас встретила бабушка Лена. Удивленный взгляд, который застыл на ее лице, совершенно четко говорил, что наш сюрприз удался.

– Привет, бабушка Лена, – сказал Саша и побежал навстречу к ней.

– Здравствуй, Саша-маленький, – ответила та.

После этих слов приятно защемило сердце. Ведь именно так называла меня бабушка, да и все родные, чтобы как-то различать между мной и моим папой, носившим точно такое имя. Дав сыну имя «Саша», я сохранил данную традицию нашей семьи. Когда я вырос, всегда негодовал, что я уже взрослый, а меня по-прежнему называют маленьким. Лишь после рождения сына из Саши-маленького я превратился в Сашу-среднего. А мой папа так и остался Сашей-большим или здоровым, что на местном диалекте означало одно и тоже.

– Как же я рада вас видеть, – абсолютно искренне сказала бабушка Лена, после того, как я ее поцеловал. – А где это вы маму свою потеряли?

– Да она на работе, – ответил Саша.

– Понятно, значит вы чисто мужской компанией. Молодцы! Проходите в дом, чего стоите.

Когда мы прошли в дом, я первым делом направился в свою комнату. Вернее, она была моей, пока я не уехал в Ростов, сейчас она была больше машиной времени, которая соединяла прошлое и настоящее. Она наполняла меня воспоминаниями и возвращала в годы, когда я был таким же юным, энергичным, любознательным, как мой сын. Удивительно, но в этой комнате ничего практически не изменилось с тех самых пор, когда я окончил школу и уехал на встречу лучшим годам своей жизни. Может быть поэтому в ней до сих пор царил дух юности, словно и не было никак лет.

Комната была маленькой, но в ней помещались практически все нужные вещи. Рядом с окном стоял стол, выше которого висела книжная полка с коллекцией моих самых любимых произведений. Возле стола располагалась кровать, над которой висела шестиструнная гитара. Остальное пространство стен занимали фотографии разных лет. Над кроватью висела серия моих снимков, на которых я запечатлен в ключевых моментах жизни: выпускной в школе, фото с института, со свадьбы и, наконец, вместе с сыном и любимой женой.

Другая стена была полностью посвящена моим предкам. В огромной рамке с надписью «Древо жизни» были объединены все те люди, без которых меня не было бы на этом свете. Чуть правее висели портреты двух моих прадедушек, ветеранов Великой Отечественной войны. Под ними были расположены ордена и медали, которые блестели и сияли на солнце, каждый раз говоря, ценой каких невероятных усилий был куплен наш каждый мирный день.

Погрузившись в воспоминания, я не сразу услышал, что меня зовут. Лишь когда Саша подошел ко мне ближе и в очередной раз повторил сказанное, я снова вернулся в реальный мир.

– Рассказывайте, что у вас нового? – спросила бабушка, когда мы наконец собрались за столом.

– Все хорошо, живем, работаем, учимся, – на последнем слове я кивнул в сторону сына. – Учительница русского языка предложила поучаствовать в литературном конкурсе. Саша решил написать про деда Сашу Хуторного.

Мама заметно обрадовалась, что явно читалось в ее улыбке. Ведь этот человек оставил огромный след в ее жизни, и в какой-то мере, насколько это было возможно, смог заменить ей отца.

– Я думаю, что военные истории смогу и сам рассказать. А вот про остальное...

– Да и про остальное ты знаешь не хуже меня. Я же много раз тебе их рассказывала, – совершенно справедливо подметила бабушка Лена.

– Не могу с тобой не согласиться. Но если я буду все это рассказывать, будет абсолютно не то, даже если я расскажу слово в слово. Понимаешь, ты жила вместе с ним и знала деда Сашу лично, поэтому рассказ из твоих уст будет наполнен чувствами, эмоциями и переживаниями, понять которые сложно, и до конца невозможно, не прожив это на самом деле, – я будто закончил свою мысль, но тут же продолжил. – И мне кажется, чтобы рассказ, который будем писать вместе с Сашей, был наполнен не только фактами и событиями, а духом того времени, нам без тебя никак не справиться.

Бабушка понимающе кивнула и сказала:

– Хорошо, я расскажу. Только я могу что-то забыть или совсем не вспомнить...

– Не переживай, я напомню, – заверил я маму.

В моей комнате и пошел разговор о дедушке. Я достал его фотографии, чтобы более наглядно проследить жизненный путь нашего предка. Сын включил диктофон, чтобы ничего не забыть и был готов слушать.

– Хуторной Александр Васильевич, твой, получается, прапрадедушка родился в 1912 году в селе Гартмашевка, что в Воронежской области, – бабушка начала свой рассказ. – Был самым старшим в семье. Закончил 5 классов. В 1934 году призвали в армию. В то время служили 3 года. В 1937 году приехал в село Маньково учиться на шофера. После окончания училища работал на автобусе. В 1938 году женился на Бондаревой Надежде, которая была младше его на 7 лет. В том же году родился сын Александр, а спустя два года дочь Валентина. Жили они на Степной улице. Ни та, которая выше нас, а на следующей, которая чуть ближе к центру.

– Да я понял где это, папа мне показывал, – мгновенно ответил сын.

– Думаю, дальше стоит мне рассказать, – через паузу я продолжил. – Вероломное нападение фашистской Германии оборвало мирный труд и мирные песни. На следующий день после начала войны старший сержант Хуторной был призван на фронт. И уже через месяц оказался непосредственно на передовой. Все пришлось пережить ему: и горечь отступления, и радость освобождения каждой пяди родной земли. Воевал в танковых войсках, вместе со своей дивизией участвовал в обороне Москвы. Первое серьезное ранение получил в сентябре 1942 года.

Я остановился, чтобы показать сыну военную фотографию, которая сохранилась лишь чудом.

– Вот смотри, это как раз фотография времени, о котором идет речь, – я протянул сыну фотокарточку, левая часть которой была, скорее всего, залита водой и испортилась. Но, к счастье, все лица на данном снимке можно было разглядеть. Старший сержант Хуторной Александр сидел на стуле в окружении своих товарищей с биноклем в руках.

– Пап, смотри, еще нет погонов. Значит, это точно было до 43 года, – быстро сообразил Саша.

– Да, сынок, ты абсолютно прав. Но скорее всего это 42 год, – ответил я. – Кстати, по этому снимку и удалось установить в каком именно звании Хуторной Александр был призван на фронт. До 1943 года занимал должность помощника командира взвода танков. В 1943 году был серьезно ранен, пуля прошла на пол сантиметра от сердца и с апреля того же года считался без вести пропавшим. Этот факт подтверждают архивные документы.

– Его не только считали без вести пропавшим, а погибшим. Домой приходила похоронка. Ничего страшнее для любой советской женщины во время войны не было. Не знаю, как жена Надежда отреагировала на известие о «гибели» мужа. Думаю, как и все женщины, тешила себя мыслью, что это всего лишь ошибка. Такое довольно часто случалось на фронте. Доподлинно неизвестно, что с ним случилось, но Надежда, вера и любовь в конечном итоге смогли спасти его...

– Да, действительно, когда нас любят и ждут, то мы возвращаемся... даже с того света... – сказал я, восхищенный силой духа людей военного времени.

– А я вспомнил строки из поэмы «Василий Теркин», – сын сделал паузу и процитировал.

Да, друзья, любовь жены, –
Кто не знал – проверьте, –
На войне сильней войны
И, быть может, смерти.

– Молодец, очень хороший пример, – отозвалась бабушка ласковым голосом.

Я хотел продолжить, но меня опередила мама, которая вспомнила еще один военный эпизод.

– Это был не единственный случай чудесного спасения. Дедушка рассказывал, что в каком-то доме он взял стопку шелковых платочков и положил в левый нагрудный карман. А потом буквально в следующем бою эти платочки спасли ему жизнь, пуля просто-напросто застряла в них.

– А что было дальше? – увлеченный нашим рассказом спросил Саша.

– В апреле 1944 года дедушка стал членом Всесоюзной Коммунистической партии большевиков. Скорее всего, в это же время он учился в танковом училище под Москвой. После окончания училища получил звание младшего лейтенанта. В мае 1945 года был награжден боевым орденом, – я привстал, чтобы показать о какой именно награде идет речь. Это был орден Отечественной войны II степени. – С помощью портала «Память народа» мне удалось отыскать наградной лист.

Я достал папку с документами, нашел нужный мне и начал читать главное – историю подвига.

– Из наградного листа командира взвода танков 3 танкового батальона 59 гвардейской танковой Люблинской Краснознаменной ордена Суворова бригады гвардии младшего лейтенанта Хуторного Александра Васильевича:

Командир взвода танков младший лейтенант Хуторной делу партии Ленина, Сталина и Социалистической Родине предан, смел и решителен в бою. Хуторной неоднократно действовал в танковых атаках и танковой разведке.

Во время боев в районе Александрово (Польша) действуя в танковой разведке, разведав оборону и силы противника, возвращался назад, батарея противника мешала продвижению. Хуторной смело и решительно ринулся на врага. И в этом бою уничтожил 3 орудия, тягач, 2 автомашины и 20 гитлеровцев. В другом бою в районе Нове-Място (Польша) первым ворвался в город и завязал бой с противником. В этом бою экипаж уничтожил танк противника, одно орудие и 25 гитлеровцев.

В последующих боях действовал смело, решительно, отважно.

За проявленное мужество и отвагу представляется к ордену «Отечественная война» II степени.

Я отложил папку и продолжил.

– В апреле 1945 года принимал участие в героическом штурме и взятии города Кенигсберг (Калининград). Теперь нужно найти статью из районной газеты, там подробно написано про 1945 год, – в скором времени мне удалось найти вырезку из газеты. – Нашел, смотри, статья называется «Честь солдата» от 8 мая 1964 года.

Я быстро нашел нужный фрагмент и начал читать:

– 1945 год. Враг откатывался на запад. В Восточной Пруссии в боях за Кенигсберг танковому взводу младшего лейтенанта Хуторного было приказано прорвать оборону врага. Неожиданно появившись перед оторопевшими фашистами, три советских танка начали в упор их расстреливать. Спохватившиеся немцы обрушили на смельчаков шквальный огонь. Главный удар пришелся по танку, в котором находился командир взвода.

25 попаданий выдержала машина. Но экипаж не дрогнул. Механик-водитель Александров спокойно направлял танк в самую гущу врагов, москвич Харченко ловко заряжал пушку, а командир орудия Шуцкий метким огнем поражал цель. В этом бою несколько вражеских «тигров» на себе испытали уничтожающую мощь русских снарядов. Один из них был подбит Хуторным. В конце схватки отважные танкисты подорвались на мине и только чудом уцелели.

За выполнение приказа Президиум Верховного Совета СССР наградил экипаж орденами Красной Звезды. Орден был приколот и на грудь Александру Васильевичу Хуторному.

– Папа, этим орденом наградили дедушку? – спросил Саша и показал на орден Красной Звезды, который висел под стеклом вместе с остальными дедушкиными наградами.

Я кивнул и предложил послушать еще несколько историй, которые были ценны тем, что рассказаны самим участником этих событий. Услышав согласие, я продолжил читать истории, которые дедушка рассказывал корреспонденту более 80 лет назад.

– Тяжелый бой вела танковая бригада в трех километрах от Данцига. Немало машин подорвалось на вражеских минах. Взводу младшего лейтенанта Хуторного пришлось отбиваться из последних сил. Заскочив в небольшую деревеньку, танкисты разгромили целую роту гитлеровцев, трех из них они взяли в плен. Но дальше продолжать бой было бесполезно: силы неравные, да и снаряды кончились. А между тем со всех сторон наседал враг. Что делать? Впереди метрах в трехстах стоял подбитый советский танк. В нем были снаряды, но как их взять, если каждый клочок земли простреливается?

Выручила смекалка. Пообещав сохранить пленным жизнь, Хуторной заставил их таскать снаряды. Выскочив из укрытия, танк с немцами на броне ринулся на огневые точки обалдевших фрицев. Своих немцы не тронули. И вот, когда они поняли, что их «надули», то вслед танку полыхнула лавина огня. Когда до спасительного лесочка оставалось метров пятьдесят, Т-34 вспыхнул. Огонь подбирался к горючему и боеприпасам, мешал дышать, жег лицо. В этот критический момент раздался ровный голос командира:

– Вася, делай резкий поворот на 180! Сбивай пламя!

Машина дернулась, подставила грудь ветру, и пламя исчезло.

Снова поворот. Рывок вперед. И вражеское кольцо остается позади.

Время стирает в памяти разные события. Но война глубоко врезалась в нее. До мельчайших подробностей помнит Александр Васильевич все дороги, по которым победоносно шел его танк.

«Мой Т-34, – рассказывает он, – шел в колонне танков двадцать первым. Двигались мы по направлению к Данцигу. Асфальтированное шоссе, проложенное по болотистой местности, зорко охранялось гитлеровцами. К тому же была очень сырая погода, беспрестанно лил надоедливый дождь. Достаточно свернуть с твердого покрытия дороги, как танк сразу же по башню зарывался в трясину.

Немцы подбили два головных танка. Моя машина шла теперь уже девятнадцатой. На нас с обеих сторон обрушивались снаряды. Из строя выходил то один, то другой танк.

По рации я ясно слышал голос немецкого радиста, называвшего наши координаты. Он был где-то совсем рядом, а где – задача. Поглядел кругом в перископ – никого не видно. А фауст-снаряды распарывают воздух.

Сначала я не обратил внимания на кирпичную заводскую трубу, выглядывающую метра на полтора из-за холма. А потом решил прощупать ее. Наводчик поймал цель. Вскоре труба раскололась. Видно было, как в проеме мелькнула плащ-палатка. И радист замолчал. Через полчаса мы взяли его в плен.

Продвигаемся дальше. Вдруг с правой стороны из-за бруствера ударили немецкие пушки. Идущий впереди меня танк вспыхнул. Гляжу в перископ и замечаю огневую точку. Три наших выстрела были неудачными, а четвертый снаряд достиг цели. Раздался оглушительный взрыв. Все взлетело в воздух. Теперь в колонне я шел уже третьим...»

– Саша, а знаешь какой фильм любил смотреть дедушка? – спросила бабушка, после того, как я закончил читать.

– Про танкистов? – сразу сообразил тот.

– Да, он назывался «Четыре танкиста и собака». Часто бывало, что дедушка замечал какие-то неправдоподобные моменты. В одной из серий, когда главные герои на танке въезжали в город с открытым люком, дедушка всегда говорил: «Брехню показывают! Нам такого никогда не разрешали делать!»

– В 1946 году награжден двумя медалями: «За взятие Кенигсберга» и «За победу над Германией». Там должна быть еще одна военная фотография.

– Эта? – спросил Саша протягивая мне снимок.

– Да, именно она. Это дедушка в Германии, – сказал я и перевернул фотографию. – Точно, город Шверин, Германия, 1946 год. На снимке было изображено два человека, сидящие по разные стороны от стола. Справа сидел гвардии младший лейтенант Хуторной Александр Васильевич. На груди у него красовались два ордена и две медали.

– А домой дедушка вернулся осенью 1946 года. Его сын в тот день был в школе. А одноклассник узнал новость и решил обрадовать товарища: «Сашка, батько с войны вернулся!» Тот не поверил: «Да брешишь?» Мальчик отрицательно покачал головой и сказал: «Нет, правда. Беги домой!» Переступив порог родимого дома Александр Васильевич восстанавливал разрушенное колхозное хозяйство, по зернышку собирал хлеб. Работал до 1965 года на автобусе, а потом в колхозе «Ленинский путь» аккумуляторщиком до пенсии, – бабушка Лена закончила мысль, и я решил добавить пару слов.

– Вот, смотри, – я обратился к Саше, когда достал небольшой кусок газеты желтого цвета. – Еще одна статья. Хоть она и называется «Фронтовик», но рассказывает о мирной профессии Александра Васильевича.

«Скоро, очень скоро оживут степные просторы, ударная страда третьего, решающего года девятой пятилетки возьмет старт.

У Александра Васильевича Хуторного, аккумуляторщика колхоза «Ленинский путь», масса предвесенних забот. К выезду в поле для машинно-тракторного парка нужно качественно подготовить не один десяток аккумуляторов, и поэтому рабочий день Александра Васильевича загружен до предела. И эти дни предвесенние хлопоты напоминают ему подготовку к решающей атаке. Вот так же в годы Великой Отечественной войны, когда он, гвардии лейтенант командовал танковым взводом, не раз приходилось переживать такие минуты.

Механизаторы колхоза – накануне решающего штурма за хлеб третьего года девятой пятилетки. И вместе с ними деятельно готовится к весне Александр Васильевич Хуторной.»

Вернув вырезку из газеты обратно в папку, я наткнулся на снимок, который возвращал нас именно в период, когда дедушка работал аккумуляторщиком.

– Какая замечательная фотография. Мне она очень нравится, – восхищенно произнес я, протягивая снимок сыну. – Это дедушка на мотоцикле «Восход» во время работы аккумуляторщиком в МТС.

– Во время работы где? – в силу возраста сын не догадался о чем идет речь.

– Машинно-тракторной станции, – объяснила бабушка.

– Ах, да. Чтобы закончить разговор о войне, стоит упомянуть о юбилейных наградах, – я привстал и показывая на нижний ряд медалей, продолжил. – Это две медали, приуроченные к 20-ой и 30-ой годовщине победы в Великой Отечественной войне. И еще одна медаль к 50-летию Вооруженных сил СССР. Остальные юбилейные награды вручали уже его жене, Надежде Георгиевне, которая была тружеником тыла. В отличие от прадедушки, который умер в 1985 году, прабабушку я застал. Мне было 9, когда она умерла. А дальше, думаю, бабушка Лена расскажет тебе более подробно и интересно.

– Так, с чего бы начать. Ага, напомню, что до 1972 года мы все жили на Степной улице, дом 70. Все – это бабушка, дедушка, моя мама, сестра и я.

– Мам, ты только не старайся все рассказывать по-русски. Рассказывай так, как говорили люди тогда. Ведь язык не только говорит о принадлежности к определенной национальности, а частенько помогает понять самих людей, их отношение к жизни и к другим людям, – просьба мне показалась достаточно уместной.

– Да, хорошо. Но я думала, что Саша не поймет о чем речь...

У меня мгновенно что-то щелкнуло, и я с легкостью перешел на местный диалект, который практически потерян в наших краях, но память даже спустя годы сумела сохранить его. Его красоту, простоту и народность.

– Як цэ вин нэ поймэ? – мгновенно отреагировал я.

Данная фраза вызвала улыбку на лице бабушки, и дальше разговор пошел, так сказать, по-нашему.

– Каждый вечер на Степной собиралась у нас вся улица. Сидели на полу, играли в лото. И в один прекрасный вечер, что-то поздно, часов в 12 или еще позже, постучал нам кто-то в окно. Мы открываем, а это дедушка приехал с санатория. И я подбегаю: «Дедушка, что ты мне привез?» Вин у тож «Здрасьте» до всех, а чемодан поставил. Я открываю, а там полно мандаринов. Возможно, зубная щетка была, а может и вообще ничего не было. Мне показалось, что там были одни мандарины. А мы их не знали какие они даже есть, – бабушка начала череду историй с этого случая. – В 1972 году продали дом на Степной и переехали сюда. Это было летом. Только перевезли вещи и дедушка обходит владения. Заходим мы с ним в сарай, а вин кажэ: «Ну ясно». Дывытся вверх на потолок и кажэ: «Крыша нэбом крыта...» А я дергаю его за холошину и спрашиваю: «Дедушка, дедушка, а як цэ крыша нэбом крыта?» А он отвечает: «Иди до мэнэ внучичка. От дывысь на потолок. Бачишь нэбо? Облака плывут.» «Бачу», – говорю ему в ответ. «Ну, о цэ ж и есть крыша нэбом крыта. Теперь надо залазыть и крышу робыть...»

– Забавная история, – искренне отозвался Саша и улыбнулся.

– А история про пенал с деньгами случилась в том же сарае? – спросил я у мамы.

– Не могу сказать точно, но скорее всего в том же, – неуверенно ответила бабушка и продолжила. – Дедушка сам сделал этот пенал. Он был круглой формы, железный, покрашенный серебрянкой, еще и закручивался. И дедушка в него складывал деньги, «шоб бабы не зналы». И в этот пенал складывал когда 50 рублей, когда 100. По тем временам (это год 1973-1974) это были большие деньги. Например, зарплата рабочего человека составляла 70 рублей. А там было около 400 рублей. Подошел ко мнедедушка и кажэ: «Внучка, я бабам казать не буду, потому что они их растратят. Пишлы я тоби покажу. Тико ты бабушке и мамке не кажи где». «Хорошо», – отвечаю. Мы пришли с ним в сарай, як щас помню. Там шифер, ну волны. И вот он туда его засовывает и кажэ: «Я ложу от края в шестую». Я запомнила. А дедушка продолжает: «Достанешь в крайнем случае (он же не говорит, что как его не будет). Если вдруг бабам сильно понадобится, я тебе разрешаю взять.» И что стало с этим пеналом неизвестно.

– Да, очень жаль, что не удалось сохранить такой раритет, – отозвался я после того, как мама закончила.

– Бабушка, что еще расскажешь? – спросил Саша.

– Про то, как в посадку ездили за ягодами.

– Давай.

– Часто мы ездили за смородиной в посадку. Всегда ездили гуртом: бабушка, дедушка и я. А один мужик казав: «Если черный мотоцикл проехал по посадкам, то там уже делать нечего...»

– Забавно, – засмеялся Саша и спросил. – Что так много рвали смородины?

– Да, очень много. Потом с нее закрывали компот. По сто и более банок, – ответила бабушка.

– В моем детстве я тоже принимал участие в таких поездках, – воспоминания нахлынули мгновенно.

– Так, теперь сама же история. В этот раз мы поехали не за смородиной, а за земляникой. Но в тоже самое место, в Рубашонку. Это поворот перед телефонной вышкой, – бабушка обратилась к внуку. – Вы его каждый раз проезжаете, въезжая в Маньково. Так, приехали значит мы туда. Я с мамкой и бабушкой собираю землянику, а дедушка кажэ нам: «Я пишов отойду». Мы все, конечно, поняли по какой причине он решил нас покинуть. Возвращается минут через пятнадцать с полным ведром, горой земляники в нем. И мы все такие сильно удивленные спрашиваем: «Ой, дэ ж вы стилькы земляники найшлы?» А дедушка отвечает: «Да я пишов по своим делам и там поляну найшев. И о цэ ж нарвал». Мы очень сильно удивились, потому что нереально за меньше чем полчаса нарвать целое ведро. Но мы ж напались, начали есть эту землянику. И тут же все поняли. А дедушка всегда все ягоды рвал в кепку. Он, значит, нарвал одну кепку, а на дно ведра положил траву. В общем, было полное ведро травы, а не земляники...

– А дедушка был еще тот приколист, – справедливо подметил Саша.

– Да, и не говори, – согласился я и вспомнил еще одну забавную историю. – Дедушка любил над бабами прикалываться. Особенно, когда они смотрели «Жди меня» и плакали. Он не долго думая, шел к счетчику и выкручивал пробки. А они ж думали, что свет выключили. А пока разобрались что к чему, передача и закончилась.

– Да, было такое, – подтвердила бабушка. – Но я все-таки хочу закончить историю про посадку. В очередной раз едем с посадки домой. Мы ехали по асфальту с Рубашонки и, въезжая в Маньково, там спуск. Я сидела в коляске, а дедушка всегда выключал мотор и мотоцикл не гудел. А я говорю ему: «Дедушка, шо мотор заглох?» А вин кажэ: «Да, сломался. Щас скатимся с бугра, а там докотим в Маньково». А когда спустились вниз, он заводил мотоцикл заново. Всегда так делал дедушка. А я ж верила.

– А еще историю про «Стару и малу» расскажешь? – попросил я.

– Да, конечно, – согласилась та. – Закрывает дедушка калитку и чует какой-то гомон за двором. Хоба через забор хлопцы: «Дедушка, здрасьте». «Здрасьте», – отвечает. «А шо вы хотилы?» «А Валька, Ленка дома?» «Дома.» «Ну, позовить их.» Дедушка не стал запираться. А дедушка у нас был шухарный. Заходэ в хату и кажэ: «Так, мала и стара собирайтесь на свиданку. Хлопцы вызывают Ленку и Вальку.» Логично, что не могли звать на свиданку маму и дочку, поэтому мамка догадалась. Мне кажэ: «Сыды дома.» А сама вышла до калитки. «Хлопцы, Валька и Ленка рядом.» А рядом жили соседи Лебедевы, две сестры – Ленка и Валька. А хлопцы такие: «Ой, мы ошиблись, простите.» И побиглы. Бабушка остановилась, но вспомнила об еще одной истории и продолжила:

– Эта история тоже достаточно интересная. Був дедушка на горище, полез на гараж. Я стояла, его ждала. Дедушка слазил с гаража, зацепился ногой и упал. Я стою, как вкопанная. Спустя несколько секунд, как заору. Он глаза открывает и кажэ: «Зовы мамку.» Я побежала за мамкой. Она приходит. Вызвали «скорую». Он сильно ударился спиной. Затащили дедушку в хату, потом приехала «скорая». Сказали, что ребра повреждены, дышать тяжело, надо в больницу. На носилки положили его в хате и выносят. А выносят вперед ногами. А медсестра показывает: «Разверните.» А вин жэ почув. И кажэ: «Хлопци, нэсить як угодно, я умырать нэ собыраюсь.»

– Вот это я понимаю, дух человека, – восхитился Саша.

– Да, сынок. Я вот, что думаю, сравнивая мое поколение и поколение военного времени. Мы, конечно, бесспорно грамотнее их, потому что у нас была возможность учиться. Но в чем точно мы уступаем им, так это в силе духа и отношении к жизни. Умению радоваться мирному небу, мирному труду и всему, что не связано с войной. Они это понимали и очень ценили, потому что ощутили на себе все тяжести и горести войны. Безусловно правильно говорят, что если мы не видели войны, то это хорошо. Да, с этим нельзя не согласиться. Но я себя ловлю на мысли, что люди, которые не пережили войну, не могут в полной мере осознать ценность мирной жизни, – закончил я свои рассуждения.

Мои мысли заставили задуматься сына, что не могло меня не радовать.

– Так, я могу рассказать еще несколько веселых историй, – сказала бабушка спустя какое-то время.

– Слушаем, – в один голос ответили два Саши.

– Дедушка всегда хотел себе внука. А были две девочки: я и моя сестра Галя. И он называл меня не Ленка, а Лешка. С самого детства дедушка, когда меня звал, говорил: «Лешка, иди сюда». И я обзывалась. Потом (в 1981 году) родился правнук Лешка. И он же его зовет: «Лешка, иди сюда». А мы вдвоем бежим, я бегу и Лешка: «Га». А вин кажэ: «Я ни тэбэ зову, а Лешку ж», – бабушка сделала паузу и продолжила. – Лешка был маленький, разговаривать не умел. Когда мама уходила на работу, бросала его с дедушкой и бабушкой. А дедушка часто ремонтировал велосипеды, мотоцикл. Короче говоря, делают они мотоцикл вместе с Лешкой. А дедушка по пальцу ударит, мимо железяки и кажэ: «Твою мать! Твою мать!» А Лешка: «Мать, мать». Леша «мама» сказал. А он просто повторял. «Твою мать» же он не скажет, потому и говорил «мать, мать». Приходит мама Галя с работы, мы Лешку покупали, одели, чистый. Бабушка хвастается, Леша «мама» начал казать. А на самом деле Леша матюкался.

– Замечательная история, – прокомментировал я и добавил. – А историю про карты расскажешь?

– Обязательно, – сразу же согласилась мама. – Дедушка очень хорошо играл в карты. Памятью обладал фантастической. Один на один играть с ним не было никакого смысла. Если в конце игры у его соперника остается одна карта, то он всегда знал, что именно за карта. Понятно, что когда в игре принимают участие больше двух человек, сложнее просчитать все карты и какие у кого остались. В общем, дедушка очень редко проигрывал. А в этот вечер случилось что-то нереальное. Дедушка проигрывал одну игру за другой. И он искренне не понимал, как такое могло произойти. Вроде все делает как обычно, запоминает, что вышло, а что нет. И нифига. Все равно никак не может выиграть... – бабушка специально остановилась.

– И что же это были за чудеса? – с интересом спросил Саша.

– А чудо это называлось просто зеркалом. Раньше их вешали не ровно, а под наклоном. А дедушка сидел как раз под этим зеркалом. И одна женщина из компании просто-напросто «палила» все его карты. Когда данный фокус был раскрыт, ее пересадили и все стало на свои места. Дедушка перестал проигрывать партию за партией, – бабушка закончила еще одну забавную историю.

На этом наш разговор о дедушке закончился. Мне показалось, что теперь мы вместе с Сашей сможем написать достойный рассказ о герое нашей семьи.

...Ночью я вышел из дома во двор. Погода стояла прекрасная. Никакого ветра и теплынь, хотя до лета было больше месяца. Ветер слегка колыхал ветви березы, которая росла у нас во дворе. Вспомнив весь сегодняшний день, в памяти всплыли строчки из одной прекрасной песни. Это было словно послание от героев, которые подарили нам мирное небо над головой. Которые всегда останутся в нашей памяти, как люди жившие во имя нас! И в этом строю многомиллионного БЕССМЕРТНОГО ПОЛКА людской памяти на легендарном танке Т-34 победоносно шел и мой прадедушка – Хуторной Александр Васильевич!

Земля моя, я сын твоих берез.
Я землю русскую от недругов сберег.
Я отдал все, чтоб в рощах золотых
Вовек не замолкали соловьи.
Земля моя, я сын твоих берез.
Березки белые от бурь я уберег,
Чтоб вечно снились Родине моей
Березовые сны.


август-сентябрь 2022, с. Маньково-Калитвенское