В созвездии Медузы, часть 5 гл. 4

Глава четвертая

Страна Говинда


Они опять искупались в веселом ручейке Фу-Дзин, позавтракали на полянке с радушными обитателями леса, и лесной царь Троян сказал:

– А теперь пора вам и в путь-дороженьку…

– В какую путь-дороженьку? – уточнил Конфеткин с мягкой, мечтательной полуулыбкой.

– Ныне вам надлежит подняться в небесную страну Говинду, – сказал царь Троян. – В страну художников и поэтов, созидающих образы из тонких энергий мира.

Конфеткин поднял на него свой ясный лучистый взор:

– Но как же мы найдем туда дорогу, о, лесной царь?

– Об этом не беспокойтесь, – произнёс хозяин леса. – Лилия проводит Вас.

Внутренне Конфета уже был готов к такому развитию событий. Еще с вечера у него возникло стойкое ощущение того, что их приключения подходят к концу.

Но сейчас его мысли были заняты другим. Он никак не мог разрешить одной загадки, крепко засевшей в его голове: действительно ли Иван Горисвет и господин Мирошко были с ним этой ночью на лесном пруду? Или же всё это – просто его грёза? Но ведь он же видел, видел их воочию! И все ощущения от пережитого им в этой сказочной ночи были так живы, так остры!

Спросить об этом напрямую у своего друга Горисвета, или господина Мирошко он не решался. А вдруг всё это – лишь какие-то его видения, некий яркий, эмоциональный сон? И что же тогда? Ведь засмеют! 

Нет уж, лучше держать всё это при себе, в сердце своем. Этого чувства, этой тайны нельзя расплескать пустыми разговорами. Да и как об этом расскажешь словами? Только откроешь рот – и сразу же получится глупо и нелепо. И, главное, не так, совсем не так, как лежит на сердце, а непременно топорнее, грубей.

Со странной, блуждающей улыбкой на устах бросал Конфеткин загадочные взоры то на Ивана, то лесных жителей, однако никто из них не выдал себя ни единым словом, ни единым жестом. Все вели себя так, словно ничего и не случилось. И лишь один раз господин Мирошко как-то таинственно взглянул на него из-под своей широкополой соломенной шляпы, и тут же отвел глаза. Конфеткин закусил губу и призадумался…

– Что это с тобой сегодня происходит? Ты что, уснул? – Горисвет толкнул его локтем в бок. – Очнись уже!

Между тем Эльфы приволокли из леса деревянную ладью. Весла у неё отсутствовали, а нос был выгнут, словно у чайки. Они поставили чёлн на опушке.

– Ну, вот и пришел час нашего расставания, – вымолвил лесной царь Троян, глядя на наших друзей с печальной ласковой улыбкой. – Эта ладья доставит вас в страну Говинду. А из неё в ваши миры – уже рукой подать.

Он повернулся к Лилии и ласково потрепал её по холке морщинистой коричневой рукой:

– Проводи же их, голубушка.

Корова взглянула на лесного царя умными кроткими глазами и ступила на борт Чайки. Она заняла место на корме. Воины Света устроились на скамье впереди нее. Лиурны украсили «шею» ладьи красивой гирляндой цветов, и обитатели леса замахали отбывающим гостям:

– Счастливого пути!

– Удачи!

– Мира!

Лилия вильнула хвостом – и чайка стала возноситься в небеса. Оставшиеся на лужайке существа размахивали руками. Они смотрели, как воздушное судно поднимается всё выше и выше над лесом, уменьшаясь в размерах. Вот оно уже превратилось в едва различимую точку. Точка поползла по небу, к линии горизонта и вошла в одно из облаков, похожее на шапку взбитых сливок.

Видимость была нулевой. И вдруг, нежданно-негаданно, они вынырнули в струящийся поток красноватого цвета.

– О, боже! – ахнул Иван Горисвет, и у него перехватило дух от неописуемого восторга. Он вытянул палец и воскликнул с лучезарной, по-детски открытой и радостной улыбкой:

– Конфета! Ты только глянь, какая красота!

Но Конфеткин уже и сам смотрел во все глаза на этот прекрасный мир.

Чайка скользила над тихой речушкой, почти у самой воды, и багряные лучи живого закатного солнца купались в её чистых волнах. Краснели мирно облака, всё вокруг дышало неизъяснимым покоем и негой.

Постепенно река расширялась, и за её излучиной отважные воины увидели город на семи холмах. Воздушная ладья опустилась у церквушки с витыми многоцветными куполами. Рядом с нею росли деревья, а на их ветвях, подобно райским яблокам, висели птичьи яйца.

По двору шла процессия священнослужителей, торжественно неся перед собой иконы Христа Спасителя и святой Божьей Матери. Слышалось стройное пение певчих, и от всего этого великолепия на душе у Воинов Света сразу стало как-то по-особенному празднично и светло.

Святые отцы приблизились к ладье. Их лица сияли лучезарным светом. Казалось, что над божьим домом и его обитателями витают духи самой жизни – все, все тут струилось звонкой, светлой радостью и покоем.

Воинов Света встречали как героев, как своих братьев, исполнивших свой долг в чёрных провалах мрака.

Священники пели хвалу господу Богу, батюшка в золотом облачении окропил Конфеткина и Горисвета святой водой, и те сошли с чайки на землю нового мира. Зазвонили колокола, и их чистый звон вызвал ответные вибрации в сердцах белогривой проводницы и её спутников.

Не от этих ли тонких вибраций и раскололось несколько яиц, отягощавших собою ветви деревьев, что росли вокруг божьего храма? Из их скорлуп выпорхнули птички с красочным оперением. Одна из них прилетела к Конфете и уселась ему на правое плечо.

Под колокольный перезвон, процессия двинулась дальше.

Из тени храмовых деревьев выступили два добрых существа, два ангела-хранителя наших отважных героев – Олина мама и благообразный старец, которого Конфеткин уже видел раньше на облаке вместе с тетей Лидой, выйдя из заколдованной амфоры в стране великанов, на уровень Зет.

Олину маму мы довольно подробно описывали, когда она являлась Конфете в застенках госпожи Кривогорбатовой, а затем выводила его сквозь каменные стены узилища тайной полиции. Мы знаем также о ней и по рассказу Ивана Горисвета (ведь именно эта прекрасная дама и принесла ему утешение в тяжкую годину его скорби, когда он томился в плену у красных мутантов, и она помогла ему совершить побег). Позже эта небесная посланница являлась солдату в его мыслях, чувствах, стремлениях – и в особенности ярко, как мы помним это, во время пиршества у солнечного царя Отона.

Теперь настало время сказать несколько слов и об её благообразном спутнике.

Несмотря на преклонные годы, выправка у него была, как у юноши. Покрытая длинными волосами голова, обвязанная вокруг лба синей лентой с геометрическим орнаментом, смотрела прямо и была приподнята – так обыкновенно держат себя те, кому нечего стыдиться. Поступь – уверенная, бодрая. Черты лица – правильные и прямодушные, и в них ощущается нерушимое спокойствие, гармония и сила; лицо это дышало детским простодушием и добротой. Глаза – больше, красивые, словно светочи небесные – сияли любовью и мудростью. Ростом сей дивный старец был на полголовы выше Олиной мамы, а одет в какую-то чудную одежду – она воскрешала в памяти Конфеты одеяния святых мужей на некоторых иконах. Но, в отличие от них, на боку у божьего старца висел меч.

По мере приближения этих небесных существ к нашим героям, на их устах расцветали широкие дружелюбные улыбки – так радуемся мы своим самым задушевным друзьям. И даже Лилия, казалось, разделяла всеобщее настроение и тоже счастливо улыбалась – хотя, как может улыбаться корова, скажете Вы? Но в том-то и дело, что в волшебной стране Говинде и это тоже было возможно!

– Ну что, явились, не запылились? – произнес дивный старец бархатистым благозвучным голосом, подойдя к чайке, возле которой стояли наши друзья.

Белая корова приблизилась к Олиной маме и махнула хвостом, как бы говоря: вот, привела. Прекрасная дама с нежностью обвила руками ее шею и, что-то шепнув на ушко, погладила по гладкой шерстке. Птичка на плече у Воина Света встряхнула яркими перышками, и защелкала, запела. И Конфеткин с удивлением осознал, что он, подобно древнему царю Соломону, понимает птичий язык.

О чем же пела эта пташка?

О небесной стране Говинде, о храбрых витязях Конфеткине и Горисвете, о крылатом коне с древнегреческим именем Пегас, который уже скачет к ним по облакам, искря их золотом копыт, и несет на себе звездного всадника с переметной сумой через плечо.

От этого сладкого щебетанья, от присутствия тети Лиды и божьего старца, от волн света и добра, исходящих от божьего храма, на сердцах у отважных воителей было так хорошо, словно они явились на свою родину.

Легкий взгляд, брошенный старцем на авоську с игрушками, заставил Конфеткина отвязать её от пояса.

– Вот, принес, – произнес Светлый Рыцарь, протягивая игрушки старцу. – Но только тут, кроме медвежонка, есть и другие. И я и не знаю, чьих они детей.

– Ну, это не беда, – молвил старец. – Их владельцев не трудно найти.

– А как? – осве;домился Конфеткин.

Старец улыбнулся:

– А разве ты сам не знаешь? Ведь каждый ребенок связан со своей игрушкой нитями любви. Играя с нею, он вкладывает в нее и частичку своей души.

– Но ведь эти же нити невидимы?

– А это как сказать… Ведь каждая ниточка имеет свой неповторимый оттенок. И их можно почувствовать, настроиться на их волну… Так что доставим по назначению, не сомневайся.

Старец вынул из авоськи плюшевого медвежонка и протянул его своей прекрасной спутнице:

– Твой?

Он, впрочем, и сам отлично знал, что игрушка её, а спросил так, к слову.

– Мой, – сказала Олина мама, взяв медвежонка в руки и бережно прижав его к груди. – Спасибо вам, мальчики.

Она отвесила Воином Света поясной поклон. Иван Горисвет покраснел до корней волос и низко поклонился Олиной маме:

– Это вам спасибо, – произнёс он сдавленным от волнения голосом. – Ослобонили меня от этих лиходеев. Кабы не вы – чахнуть бы мне в их проклятых норах и по сей день.

Он хотел было извиниться перед ней и за своё не слишком-то примерное поведение у царя Отона, но замялся, не найдя нужных слов.

– И от меня спасибо, – вставил Конфеткин.

Он тоже поклонился тете Лиде.

– За что? – удивилась Олина мама. – Это я должна тебя благодарить! Ведь это ты же, с риском для жизни, пришел на помощь к моей бедной дочери! Не всякий бы отважился на это.

– А вы? – заспорил Конфеткин. – Разве не вы вывели меня из каземата этой ядовитой змеи? А потом – еще и вызволили из волшебной амфоры!

– Ну, из амфоры ты, положим, сам себя вызволил, – заметил старец. – Ведь ты же не пошел в услужение к этой гремучей змее? И потому остался свободен.

– Но с вашей помощью, – возразил ему на это Конфеткин и даже помахал пальцем для пущей убедительности. – И даже не пытайтесь уверить меня в обратном! Ведь я видел вас на облаке!

– Ладно, ладно, пусть будет по-твоему… – сказал старец примирительным тоном.

– И я прекрасно знаю, кто вы такой, – продолжал Конфеткин. – Ведь вы – художник, не так ли? Это же вы нарисовали Лолиту, которая привела меня к Долине Видений! Она мне о вас всё рассказала!

– Ишь ты, какой смекалистый, – добродушно усмехнулся творец лошадки с девичьим лицом. – Раскусил меня, а?

Он был очень прост в обращении. Но это вовсе не означало, что он был простаком.

Раздался цокот копыт. Художник вскинул голову и, щурясь, посмотрел в небеса.

– Ого! А вот наш Яросвет на своем ретивом Пегасе!

По пушистой туче, сверкая золотыми копытами, скакал крылатый конь. На его спине, вдев ноги в алмазные стремена, восседал всадник в пурпурной королевской мантии и в звёздном колпаке. На боку у него висела сума. Конь соскочил с облака, и под его копытами образовался нежнейший эфирный мост, похожий на радугу, один конец которого оканчивался у подножия божьего храма. Взмахивая крылами, Пегас стал спускаться на землю по радужной воздушной струе.

– Значит, и там тоже есть жизнь! – воскликнул Конфеткин, глядя в небо восхищенными глазами.

– А то, как же, – отозвался художник. – Там живет наше вдохновение. Там – обитель наших прообразов, мыслей, устремлений. Здесь же мы лишь преобразуем свои ощущения в образы, и благодарим Создателя за то, что они приходят к нам свыше.

– А могут приходить еще и «снисше?» – уточнил Конфеткин.

– А то, как же! Всё зависит от того, на какие волны настроен человек. Доброе сердце связано с добрыми мирами, а злое – с обителями мрака.

Тут спросить не приходилось.

Прикрыв ладонями глаза от солнца, они наблюдали за приближением звездного всадника.

– А что находится там, за миром чистых вдохновений? – нарушил тишину Конфеткин.

– О! Там обитают боги и пророки.

– А они-то что там делают?

– Ну, дел у них хватает… – протянул художник. – Одни следят за движением звезд и планет, другие заботятся о среде обитания живых существ, третьи спускаются на неблагополучные планеты и оказывают помощь тамошним жителям. В общем, хлопот полон рот…

По неискоренимой мальчишеской привычке, Конфете захотелось спросить, а что находится ещё выше, за обителью пророков и богов, но в это время крылатый конь коснулся своими копытами Говинды.

Звездный всадник легко соскочил с Пегаса, и Конфеткин сразу же узнал в нем того самого почтальона, который вручал ему небесную телеграмму на лестничной площадке его квартиры.

– Ну что, явился, не запылился? – спросил художник.

Похоже, это было его любимой фразой.

– А чего тянуть-то? – сдвинул плечами Яросвет. – Дети ждут, не дождутся своих любимых игрушек. Надо поспешать.

– Что верно – то верно, – молвил старец. – Дай-ка нам, Лидушка, своего медвежонка.

С этими словами он взял у Олиной мамы Михаила Потапыча и сунул в авоську.

– На-к, держи, – сказал художник, протягивая игрушки звездному мальчику. Тот уложил авоську с драгоценным грузом в свою суму и, подняв ясный взор на Воинов Света, произнес:

– Спасибо вам, ребятушки. Потрудились на славу! Благое дело сотворили.

Он приложил руку к сердцу и поклонился Воинам Света с таким выражением на лице, как будто они сотворили это благое дело лично для него. Друзья нисколько не обиделись на его уменьшительно-ласкательное «ребятушки». Они прекрасно поняли, что это шло от сердца.

– А кто мне зацепку дал? – сказал Конфеткин, хитро прищуривая глаз. – Кто принес мне телеграмму, а потом – фьють! – и растворился в воздухе? Должен заметить, это произвело очень большое впечатление на мою сестрёнку. Так что «наводку» мне дал ты. И причем именно тогда, когда я и понятия не имел, с какого конца ухватиться за дело. 

– Ну, я-то тут, как раз, и ни при чем, – сдвинул плечами звездный посланец. – Я всего лишь выполнял поручение.

– Чье поручение?

– Своего Создателя, чье же ещё. Ведь это он послал меня к тебе.

– И кто же этот твой Создатель?

– А ты не догадываешься?

Конфеткин обернулся к художнику:

– Вы? – и, увидев немного смущенную улыбку на лице художника, подтверждающую его догадку, покивал головой: – Понятно… Но как вы вышли на меня?

– А это всё Олина мама, – сказал художник. – Это всё она. Увидела с небес, что ты хочешь помочь её дочери, и обратилась ко мне. Ну и, естественно…

– А-а!... Так это вы нарисовали этого крылатого конька! И этого чудного всадника! 

– Я вижу, от тебя ничего не укроется, – с улыбкой произнёс художник.

– Ну, счастливо оставаться! – сказал Яросвет, вскидывая ладонь вверх и, без лишних церемоний, вскочил на коня. По всему было видно, что он не был большим любителем долгих разговоров. Звездный мальчик прижался к шее Пегаса, звонко воскликнул «Поехали!», и взмыл в небеса.

Между тем друзья стояли у церквушки с витыми куполами и созерцали, как над ними мчится по эфирной лазури крылатый конь Пегас, неся на своей спине всадника в пурпурной королевской мантии и в звёздном колпаке. И Конфеткин вдруг ясно осознал, что он является свидетелем редкого чуда, узреть которое дано не многим. И пусть, пусть теперь какие-нибудь серьезные, солидные и умудренные большим жизненным опытом дяди втолковывают ему, что крылатых коней не существует, что все это выдумки, мифы, легенды – что из того?

– Тэк-с… вот и отправились наши игрушки к их детям, – услышал он теплый голос художника после того, как звездный мальчик скрылся за легкой тучкой. – Пора и вам отправляться по домам…

И обратился к солдату:

– Тебя, небось, уж заждались, а?

– Конешно, – кивнул Иван. – Да только как мне попасть отсюда на свою родину?

– Ну, это мы можем устроить. Есть тут у нас одно дерево, по нему-то ты и спустишься в свой мир.

Под предводительством художника, друзья вошли в храмовый сад и увидели там нечто, напоминающее большую воронку, из глубины которой выходили наружу толстенные разлапистые корни. Воронка эта имела голубоватый цвет, и у её края голубизна была насыщенной, если не сказать, темной, а к центру постепенно растворялась, и наконец, становилась совершенно прозрачной.

Они приблизились к воронке.

– Ну, вот и дерево, – сказал художник.

– Где? – не понял Конфеткин.

– Да вот же оно, – сказал старец, указывая рукой на корни.

Конфеткин заморгал глазами:

– Как? Это что, это дерево?

– Ну да, – улыбнулся художник. – Это и есть та самая чудо-яблоня, о которой тебе рассказывал Иван. Она доросла до самого неба, и ее вершина пустила корни в наш мир. А внизу лежит его село, Ясные Зори. За эту-то яблоню твой друг и сражался с супостатом в стране Бастардов. И теперь, по ней же, он и возвратится домой.

– Вот здорово! – сказал Конфеткин. – Значит, есть на свете справедливость!

– А ты что, сомневался в этом?

Конфеткин сдвинул плечами – даже в заколдованной амфоре вера в некую высшую справедливость не покидала его. Она горела в его сердце и в стране Титанов, и на блуждающем острове Морро. В ней он черпал силы, в застенках госпожи Кривогорбатовой. И без нее, без этой веры в нечто светлое, чистое, справедливое он попросту не смог бы жить.

– Ну, будем прощаться? – сказал художник.

Нависла какая-то неловкая пауза.

Лилия приблизилась к Ивану и ласково ткнулась ему носом в руку. Солдат погладил её, поцеловал в лоб.

– Спасибо тебе, голубушка…

Он поклонился художнику и Олиной маме:

– И вам тоже огромное, огромное спасибо.

Солдат повернулся к Конфете и крепко потряс ему руку:

– Счастливо добраться, Карамелька!

И вдруг, не удержавшись, прижал его к своей груди. У отважных витязей выступили на глазах слезы.

– А, может быть, спустишься ко мне в гости, а? – дрогнувшим голосом предложил Иван Горисвет.

– Да я бы рад, – сказал Конфеткин. – Но...

– Да, да, конечно… Тебе тоже надо домой.

Горисвет уже собрался, было, двинуться к яблоне, когда его окликнул художник:

– Погодь-ка, Ваня! Негоже воину возвращаться домой безоружным. Вот, возьми на добрую память этот меч.

С этими словами старец отстегнул свой меч от пояса и протянул его солдату. Иван принял его, как величайшую драгоценность, приоткрыл ножны, и поцеловал клинок.

– Этот подарок для меня – великая честь, – произнес он, и глаза его увлажнились. – Будьте уверены, я не посрамлю этого оружия.

– Знаю, – сказал художник.

Иван Горисвет в последний раз обвел взглядом своих друзей, прикрепил меч к поясу и помахал им рукой:

– Ну, не поминайте лихом!

Он осторожно двинулся к воронке, которая соединяла этот мир с его родиной.


Продолжение часть 5 гл. 5  Возвращение Конфеты  http://proza.ru/2022/09/27/725