13. Во власти темной инкарнации

     Есть такое мнение: «каковы ваши мысли – такова ваша жизнь». Темная инкарнация имеет власть и в реальном мире. Ты совершил акт и понимаешь, что система тебя не отпустит и отправился в бега и бежишь без оглядки. Темная инкарнация воссоздает погоню и тем сильнее чем сильнее желание убежать, оставляя в душе именно ощущение приближающейся смерти. А какова ее власть во сне?
     Я заметил, что во сне очень сильно на атмосферу влияет освещение. Вечер при фонарях - это некая тайна. Тьма, скрывающая линию горизонта, навевает страх. Густая плотная живая пульсирующая чернота, контраст которой только стоит увидеть, рождает ощущение надвигающейся гибели. В одном из снов я задыхался и болел и сон мой бросил меня в незнакомую деревню, где со мной не разговаривали, всячески сторонились. А меж тем все темнело и темнело и вот я уже не вижу леса, но нечто зловещее из леса явно приближалось ко мне, пока в закрытых домах потихоньку гасли окна. Концовки у таких снов крайне пренеприятные, как правило моя гибель и весьма жестокая. Но это как правило до определенного возраста. И в то же время рассвет во сне постоянно сопряжен с надеждой, а яркий летний свет с каким то детским буйством жизни. Ближе  к 30 годам уже нет этих кровожадных волков из леса, перекусивших тебя пополам и доедающих, пока ты ползешь в сторону дома. Нет властных и непобедимых антагонистов, которых не уболтать, ни убежать, ни спрятаться. Начав осознавать что ты во сне, ты обретал над ним такую власть, что ни атмосфера и ни палачи не имели власти над моей душой. «Я не верю», этой фразой я становился в ужасах страшнее страшных и сильнее сильных. Это происходило редко, буквально единичные эпизоды, но однажды случилось жуткое. Моя темная инкарнация овладела мороком. Поглотивший меня сгусток темной энергии был сильнее меня на столько, что уже не я осознавал свою власть в мире снов, а он сохранял свою власть надо мной даже когда проснусь еще какое-то время и даже в первые секунды пробуждения затягивал обратно в кошмар не оставляя и шанса на критическое осмысление происходящих событий.
     Глубокая ночь. Безлюдное место. Темно так что я едва вижу свой силуэт  до пояса, а ног не вижу вовсе, они будто в чем то вязком и мокром, засасывающем вглубь. Впереди лишь тусклый свет небольшого городка, но чей это силуэт во тьме? Где-то на уровне моих ног почва или скорее странное болото медленно дозатягивает в себя женские ноги, отличимые разве что по измазанным в грязи белым сапожкам. Что это за адское приражение темных чувств меня объяло сейчас? Это чувство вины, это паника, это страх загнанного животного и полная озабоченность лишь этим своим внутренним агонизирующим состоянием. Я подошел ближе на сколько позволяла эта топь, ее ноги скрыла зыбучая поверхность, а силуэт юной кисти лишь давала сигналы о невинности жертвы и даже рождало ощущение будто мы с ней были знакомы. «Надо бежать!» - повелел мне объявший меня животный страх. Неведомо откуда нашлись силы выбраться на устойчивую поверхность. «Надо бежать подальше от места преступления, бежать в город и все обдумать. Ничего не помню.
     Почему я чувствую себя загнанным зверем? Почему прячусь от людей, держусь в тени от света и в толпе веду себя как невидимка? Это все прошло, просто забудь и живи дальше. Уж не моих ли это рук дело? Не может быть… Да даже в состоянии аффекта я не смог бы навредить невинной. Или смог бы?  В тени съемной комнаты освещенного города эти непонятные тревожные и мрачные образы то затухали, то всплывали заново. «Анна…» - прошептали губы: «Это она? Это я ее? Не может быть! Не помню». В головы всплыли эпизоды знакомства и девушка с улыбкой полной жизни и то как я сам завел, а после и помог утонуть в болоте. По вспышкам памяти я был виновник и с этой мыслью мне пришлось прожить ночь.
     На следующий день ее нашли и вышло так что я ошибся с личностью, но не с глубиной проблемы. Жертва была любимицей этого небольшого города. Место похорон я обходил стороной. Чувство вины не проходило и день спустя и два и я желал просто предать забвению этот жуткий эпизод моей жизни, но не выходило. Ее слава была сильнее ее, общественность требовала найти убийцу, но полиция буквально по моим ботинкам на месте преступления могла заключить что это было не самоубийство, а дальше улики заканчивались. Следствие было бессильно, эстафету ее благотворительности приняли другие, девушка стала мученической иконой города, буквально солнышком, который у города забрал некто кому не стоило бы и рождаться. Уже не так важно было это или не было, такая заряженная толпа порвет любого на кого укажут пальцем и не спросит.
     Шли дни моей жалкой жизни, я практически не следил за событиями вокруг нее, лишь слышал, что некоторые кому сильно не хватает ее обратились к какой-то колдунье и она даже образовала вокруг себя целую секту. «Пусть хоть с ума сойдут, люди практикуют такое, лишь бы этот гнев, куда бы его не направили их новые поводыри, прошел мимо меня». Глупые, зачем же верить шарлатанам? Я не виноват, сам осуждаю такое, каким образом обрывки моих воспоминаний мне говорят об обратном? Она что-то лишнее узнала обо мне и я зачистил конец? Бред. Сидя на лавочке в парке я просто смотрел в одну точку, пытаясь одно утопить в забвении мои тревоги, а приятными мелочами себя развеселить. Принять ситуацию не выходило и это непринятие как и непонимание ситуации по потери памяти все значительно усугубляло. Мимо скамейки, на которой сидел я, проходили люди, парочки и компании, но такой ситуации, что случилась дальше было даже не предугадать.
     Мимо меня собирались проходить члены секты «свидетелей», около десятка жителей с их лидером, но оказавшись буквально близи метра компания остановилась как вкопанная и зазывным, лишенный и тени сомнения голосом их лидер-колдунья обратилась ко мне: «Ты думаешь, что спрячешься от меня за этой тихой наружностью и обманешь этих людей, убийца?» Наши взгляды пересеклись и она буквально сжигала меня своим: «Да, ты скроешься от людей и от толпы, но не от меня, я знаю кто ты, знаю, что ты совершил, я чувствую твое смятение, твой страх, твои спутанные мысли. За какие такие грехи ты додумался так поступить с ней? Гореть тебе в аду.»
     Накал страсти не давал ни собраться с мыслями ни спросить, ни опротестовать, толпа желающая меня разорвать, погналась за мной. «Я не виноват» - кричал им в ответ, но даже сам не верил в свои слова и им их пламенной решимости они были ничто. В итоге я был пойман в тупике городского переулка и… проснулся.
     Это был кошмар, но до конца проснуться не удалось. Сильная сонливость и общая усталость в секунды затянули меня обратно, стоило только закрыть глаза. Даже пробужденный и в сознании, я ощущал все тот же знакомый букет тревог, который усилялся засасывая обратно. Я осознавал, что ухожу в объятия кошмара, но с сильным чувством вины и даже жаждой справедливого возмездия.
     Как и ожидалось я снова провалился в тот же сон, только из тупика меня телепортировало куда то рядом. Страшно, но во мне иногда просыпается решимость принять судьбу даже за пределами сна. Толпа глупа. Если я убийца, то пусть расскажет хотя бы как и за что и с чего. Я себя им не ощущаю и этим ложным вспышкам памяти не верю. Я спустился к ней и толпе, но уже уверенный в себе не хуже колдуньи. «Расскажите, мне как я ее убил? У вас похоже больше информации чем у меня» - крикнул я в толпу, шагая ей на встречу. Похоже толпа кусает лишь проигравших, а колдунья могла видимо властвовать лишь над мятежными духами, не хуже кудесницы в лесу. Она могла читать мои мысли, попадать в страхи и всячески манипулировать ими. Она кудесница наоборот, но локации и мятежные духи – не ее творения. Она была совершенно бессильна против уверенности человека желающего принять судьбу. Когда в голове нет смятения и такой ей что нечитаемый, что мертвый. Она искаженный житель зазеркалья, а ее творец – скользящий, но уже определившийся с диспозицией добра и зла, крайне волевой, крайне рассудительный и лишенный эмпатии на столько, что морок и изощренные страдания ему – живительный сок. Он вампир, который только предсмертной агонией своих жертв и их молитвой оживает, пьянеет, а возможно что и имеет сексуальное удовлетволение, но до той поры он голоден и зол.
     В мгновение повисла тишина. Но эта тишина секунда за секундой ломала логику сна и власть темной инкарнации надо мной и уверенность старшей культа «свидетелей». Толпа расступилась и обезмолвела, я приближался к колдунье и когда расстояние сократилось до метра, она победно улыбнулась, сделала круг ладонью в воздухе и образовавшееся с мой рост искажение в виде все того же пульсирующего сгустка черной энергии затянуло меня уже в другую темную локацию, где моя уверенность растаяла.
     Это была Ясеновая, но ночная и безжизненно пустая. Она была съедена так, что не осталось жителей, света, а идти в непроглядную темному сковывал страх, там меня не ожидало ничего, кроме духов злобы и их приражений ко мне. Естественным желанием было проникнуть в квартиру бабушке, но при подъеме на второй этаж меня встретила злая собака. Разговаривая с ней и приближаясь, мне удалось подняться. Но дверь открылась от прикосновений. Внутри кромешный мрак и ни души. Тишину квартиры нарушило скрип и треск чего то неизвестного и приближающегося. Несколько секунд спустя в зал неуклюже и агрессивно ворвалась скопище нежити будто слепы и будто на запах. Я выпрыгнул со второго этажа в окно и до меня дошло, что превозмочь страх сильнее чем уже сделал не получится. Погони не было, эти ужасы кроются в неозаренном светом тьме, а значит покинуть локацию и даже зайти в до боли знакомые квартиры невозможно. Я принял решение осмотреться. Несколько тусклых фонарей освещало лишь разрушенную детскую площадку и дорогу к клубу Здесь когда то была жизнь.
     Дотронувшись до качелей, я ужаснулся. Я тут жил, я тут рос. Что происходит в локация темной инкарнации, куда не может дотянуться хранитель? То же что и в реальности, я выделяюсь в толпе и в место благих образов обо мне, рисуются хищные, я становлюсь жертвой. А что если эта локация - тюрьма, желудок темной инкарнации? Все идет по наихудшему сценарию. А если злая инкарнация на порядка два сильнее тебя? Твоя личность будет перемалываться. Изощренное постоянное чувство вины и морок из тонко сплетённых и спутаных событий жизни не даст ни подняться над ситуацией ни восстать, сказав что это неправда. Даже о воли речь не идет, так как не будет ситуаций и таких действий, которые не усугубят это чувство вины со стороны других участников, пока не произойдет добровольный отказ от собственной воли. Разум человека устроен так, что даже в самых кабальных и губительных для личности ситуациях он сохраняет себя, пока распознает хотя бы минимальный смысл, но инкарнация будет лишать и этого и лишала и как венец расчеловечивания в подобном ментальном плене  – согласие на убийство по воле, а не по состоянию аффекта.
      Воскрешающиеся воспоминания об этом месте говорили мне о том, что
это место порождение двух негативных искажений и я был в обоих и в обоих я уже умирал. В первом, в моем сознании закрутилась картинка где сектора регионов страны начали изменять свой цвет, символизируя хаос и анархию. Потом на деревню случился массивный налет бомбардировщиков. Разрывные снаряды падали с неба буквально каждые метра три-пять пока не осталось жителей. Эта черная мгла между городом и деревней преодолевается лишь на транспорте. По другому живому не пройти, его рассудок съедят мятежные духи. А по второму, я не ладил с одногодками и за меня вступался мягко говоря хулиган из криминального семейства. Я был изгоем среди местных и меня не принимали там. Попытки услужить встречали издевки кулаки и неубедительные в целом попытки младшего защитить перед своими старшими, которые могли просто заподозрить в краже героина у них и заставить проходить унизительную процедуру досмотра на потеху толпе. И вот однажды наступил пубертат у младшего из бандитов. Он пристал к местной девице, но она не приняла его страсть. Из страха перед бандитской семьей пасовали одногодки, а я… Теперь не только мои действия множили чувство вины, а еще и бездействие, ибо насилие закончилось убийством.  Должно быть угасшая в этом месте жизнь и есть тот единственный фонарь в этом проклятом месте.
     Мне последовал ультиматум, молчать перед следователем, а так как ко мне до сих пор нет доверия «замазать меня мокрым», приказали убрать труп, чтобы никто не нашел или я следующий. Картина сошлась, вот что я делал на болоте, я топил тело. Мерзкое чувство, мерзкие открытия, я отказывался уже размышлять над вопросом «почему», а лишь шел туда где народа больше и где больше включенных фонарей, просто в призрачной надежде поймать хотя бы иллюзию общности. В зазеркальной Ясеновой, пожранной темной инкарнацией было единственное живое место - клуб. Кругом бандиты разного калибра, меня не задирают, одно это рождало теплые иллюзии, но не долго. « Ты молодец» - треснул мне сзади по плечу уже веселый юный убийца: «Теперь я тебе доверяю. Я уже рассказал брату о том что ты теперь свой». Похоже ожидается еще и встреча с братом… Бандиты стали подтягиваться будто на собрание, я тоже ожидал посмотреть кто выйдет на трибуну, но меня прервал властный голос. Этот голос насторожил собирающихся так, что будто он и есть тот, кого ожидали видеть.
     Старший: Мне мелкий сказал, что ты избавил нас от проблемы. Расскажи сам как это было.
     Я(уже вспомнив тот роковой вечер): На утро, ко мне домой пришел следователь. Сказал, что ничего не видел.
     Старший: Ты общался со следователем и сказал что ничего не видел?
     Я: Да
     Старший: Дурак! Ты хоть понял что ты натворил? Полдеревни твоих одногодок скажет что мой младший защищал тебя. Думаешь следователь поверит что убийца ты? Или быть может в твою ложь?
     Я: А что я должен был делать?
     Старший: Если бы ты хотел отплатить брату за его заботу о тебе, а сам не подставиться под перо, то ты должен был следователя убедить. Не топить тело в болоте, а оставить на нем свои отпечатки и биологические следы. Ты должен был принять удар на себя. А теперь из-за твоего знакомства с братом и показаний деревни следователь знает под кого копать и скоро будет здесь. Ты не избавил нас от проблем, ты их нам принес.
     Лицо главаря исказилось в злобе, либо младшего выражало сожаление. Сзади раздались звуки вылетающих из ручки ножа лезвий, один из которых вошел под ребро погасив перед глазами свет.
     Я проснулся и хуже всего в этом сне были на столько сильные муки совести, что я какое то время даже пытался вспомнить кого я убил и за что? Был ли соучастником? Это состояние внемленного греха и долгораспадающегося морока длилось минут 10-15, пока не развеялся полностью.
     Как и откуда негативная инкарнация этого сна набрала себе столько оружия для власти надо мной? Я гадал над этим вопросом и на ум мне пришлось лишь следующее. Мой городок был не большой и в детстве я знал многих. Дети выросли. Младший дерзкий из семьи рецидивистов, от которого страдал в школе и правда совершил изнасилование, когда вырос. В школе, меня и правда периодически защищал дерзкий паренек, который был на побегушках у старшего брата того насильника, а уже в зрелом возрасте, один моих одногодок по пьяни совершил убийство. А еще в  студенчестве я убил несколько грачей из ружья. Творящееся во сне - выжимка худшего из увиденного, услышанного совершенного и сопряженного. Сну сложно взять что то из ниоткуда, ведь когда то и зазеркальный военный городок был утренним но пустым, а еще раньше, когда я не мог ходить, мне просто снились звезды.