Рыцарь 21 столетия Глава 34

Глава тридцать четвёртая

Максу с большим трудом удалось выбить страховку и купить новую машину. Ох уж эта французская бюрократия, ставшая притчей во языцех каждого француза. Он с удивлением узнал от Саши, что в "отсталой" России большую часть документов можно заказать по интернету или в ближайшем современном центре, специально открытом городским правительством. А что говорить про скоростной интернет, к которому за короткий период в России он уже успел привыкнуть. И теперь об этом с тоской вспоминал каждое утро, с чертыханием и ворчанием загружая карту, чтобы проверить пробки.
Однако настоящая неприятность приключилась, когда он осторожно выезжал со двора. С безумной скоростью в него врезался велосипедист. Макс судорожно нажал педаль тормоза, но было уже поздно — слева от машины лежал на земле тщедушный юноша, рядом с которым валялась большая папка с бумагами. Макс осторожно открыл дверцу новенького Рено. На него напало оцепенение, и он еле заставил себя выйти из машины. Как такое могло случиться? Пострадавший застонал и оцепенение прошло.
— Месье, — прошептал Макс, осторожно касаясь плеча велосипедиста, — вы слышите меня?
— Слышу, — вдруг ясным голосом произнёс тот, поворачивая к нему голову, — я просто думаю — сломал я шею или нет? Но раз голова вертится, значит, не сломал, — деловито закончил он, пытаясь подняться.
— Как же мы так столкнулись? — пробормотал Максим, помогая пострадавшему. — Что-нибудь у вас болит?
— Болит-не болит, не в этом дело, — проворчал юноша. И Макс вдруг увидел, что это вовсе не такой молодой человек, как ему показалось из-за его щуплой фигуры, а его ровесник или даже чуть старше. Глаза мужчины будто были приставлены от другого человека: лицо молодое, безбородое, с приятным румянцем, а глаза — прозрачно-голубые, холодноватого оттенка и... как будто старые. Взгляд мужчины был цепким, оценивающим, словно он подсчитывал, сколько Макс должен ему заплатить.
— А в чём же дело? Я готов возместить вам ущерб.
Лицо горе-велосипедиста вдруг стало грустным. "Поразительно, такая мимическая подвижность," — невольно подумал Макс.
— Посмотрите, что стало с моей лучшей работой! Надо же было именно ей угодить под колесо вашего автомобиля!
Он показал под заднее колесо Рено, и Макс с досадой увидел, что, действительно, под ним лежит разорванный рисунок. Взяв в руки два кусочка, он составил их вместе и восхитился.
— О, месье, да вы прекрасный художник. Вы пишете пастелью в стиле Дега? Как давно я не видел таких работ! Это очень редкая техника в наше время. Мне так жаль.
Мужчина почти выхватил свой рисунок и горестно встал на колени, пытаясь засунуть его в папку. Совесть не позволяла Максу вот так взять и уехать.
— Знаете что, — задумчиво начал он, — давайте оставим ваш велосипед здесь, а я вас отвезу, куда вам надо.
— А вечером что я буду делать? — продолжая возиться с папкой, раздражённо спросил пострадавший, — кто меня отвезёт домой?
— Я и отвезу. Но не просто так.
Мужчина удивлённо поднял голову.
— Предлагаю познакомиться поближе. Я тоже чуть-чуть художник, у меня есть хорошая знакомая — хозяйка арт-галереи, и в искуплении своей вины могу заказать ей сделать выставку ваших работ.
— У меня нет таких денег, — с сомнением возразил мужчина.
— Положитесь на меня, я всё устрою. А сейчас садитесь в машину и давайте познакомимся.
Велосипедист прислонил свой транспорт к ближайшей парковке и уселся в Рено, неловко поместив большую папку на колени.
— Меня зовут Максим.
— Пьер, — неохотно ответил мужчина, ещё недоверчиво глядя на Макса.
— Я смотрю у вас много работ. Можно я за вами заеду и угощу вас ужином?
— Хорошо... остановитесь здесь пожалуйста. — Он указал на невзрачный высокий дом, — здесь моя мастерская.
— Во сколько за вами заехать?
— Давайте в пять, — Пьер посмотрел на Макса своими рыбьими глазами и в первый раз приветливо улыбнулся.
— Хорошо, тогда до пяти.
Макс отъехал, вздыхая с облегчением, что всё обошлось без полиции, но на душе почему-то было муторно.
В семье всё шло наперекосяк. Бабушка Франсуаза всё больше теряла память. Мама говорила, что в последнее время Бернард зачастил к ней, словно проверяя, не стало ли ей лучше? А Максу мать всё твердила и твердила об опасности, исходящей от дяди, и умоляла не ссориться. Однако Максу было не до ссоры. Его сейчас интересовали другие темы, совсем не те, что освещал журнал Бернарда.
В RT поднимали проблему однополых браков. Олланд принял-таки закон, против которого протестовали миллионы французов. Да, именно миллионы. И как бы центральные СМИ не пытались свести статистику к нескольким сотням тысяч, все знали, что в Парижскую весну на протест выходило одновременно больше миллиона человек.
Теперь закон подписан, но возмущения не прекращались. Было одно приятное обстоятельство — Саша намекнула, что может приехать, чтобы написать репортаж об этих протестах. Россия, с её консервативностью, была полностью на стороне несогласных.
Макс ездил по заданию редакции к активистам и выяснял, когда намечались акции протеста. Его уже многие знали и радостно приветствовали, едва только он переступал порог штаба, где рисовали плакаты, готовили листовки и делали рассылки по социальным сетям. Некоторые симпатичные молоденькие активисточки приглашали не только на акцию протеста, но и на свидание. Макс отшучивался, ничего не обещая, но стараясь и не обидеть. Он ждал. Ждал Сашу.
Уже около половины пятого он спохватился и поехал к назначенному месту, чтобы встретиться с новым приятелем — художником, который не свалился ему на голову, а в прямом смысле упал под колёса. Внезапно заиграла музыка, назначенная на звонок Саши. Он остановился — что-то срочное?
— Сашенька, привет! Что-то случилось? — стараясь не выдавать волнение, спросил он.
— Случилось, Макс, — как-то неуверенно ответил любимый голос, — я завтра прилетаю в Париж вместе со всей нашей командой.
Он не верил своим ушам.
— Алё... ты меня слышишь? — забеспокоилась Саша.
— Слышу, — сглотнув, ответил Макс, — я тебя встречу, можно?
— Давай. Самолёт прилетает в семь вечера. Гостиницу мы сами закажем. Если хочешь, можем с тобой вечером погулять.
— Хочу ли я? — хрипло спросил он, — да я об этом мечтал последние полгода.
— Тогда до встречи.
Он услышал улыбку в её голосе, и ощутил себя таким счастливым, как будто улыбнулась не любимая девушка, а сама судьба.

— Пьер, у вас прекрасные картины, — резюмировал Макс, сидя с новым знакомым в ресторане. Он просматривал работы художника и удивлялся, что никогда раньше о нём не слышал.
— Спасибо, — спокойно ответил тот, разделываясь с хорошо прожаренным ростбифом, — а вы не передумали насчёт выставки?
— Нет, конечно, только... знаете, мне придётся уехать на недельку из Парижа. Поэтому я прошу вас немного потерпеть. А когда вернусь, у моего брата будет вечеринка по случаю Рождества. Там и поговорю со своей приятельницей о вас. Договорились?
Пьер едва заметно нахмурился, что-то обдумывая.
— Так вы говорите, что вас в Париже не будет в ближайшую неделю?
— Думаю, что нет, — с тайной надеждой ответил Макс, уже давно подготовив план, куда он повезёт Сашу, если она всё-таки приедет. — Но вы не волнуйтесь, я сдержу слово. Тем более, что ваши работы достойны выставки.
— А куда именно вы поедете? — зачем-то спросил Пьер.
— Ещё точно не знаю. — Макса удивил подобный вопрос. — Может, по замкам Луары повезу свою знакомую, а может, и в другое место. Это не только от меня зависит. Но вы можете доверять моему слову.
Едва заметно вздохнув, Пьер кивнул головой в знак согласия. Они ещё немного посидели. Макс пытался выяснить какие-то подробности биографии нового приятеля, но больше рассказывал сам — он был слишком возбуждён от мысли, что завтра приедет Саша, и незаметно рассказал и где работает, и где будет праздновать Новый год, и даже где живёт любимая бабушка. Пьер слушал внимательно, словно для него это было жизненно важно. И Макса весьма удивляло такое участие со стороны едва знакомого человека. На ум вдруг пришло сравнение с Красной шапочкой и волком.
— Вы случайно не волк, что спрашиваете про бабушку? — шутливо спросил Макс.
 Но Пьер почему-то не оценил шутку — его лицо мгновенно из расслабленного учтивого вида приобрело неприязненное выражение, а голубые глаза превратились в ледышки.
— Если вам не хочется, можете не рассказывать, — сухо ответил он.
 Макса удивила такая реакция. Но он объяснил себе тем, что этот молчаливый человек мог ещё не простить его за сегодняшний наезд, тем более, что под колёсами пострадала  самая лучшая работа.
— Извините ещё раз, Пьер. И если вы не против, в счёт нашей будущей дружбы мы можем перейти на "ты".  А сейчас мне нужно идти.
Макс встал и подал на прощанье руку. Тот тоже встал и, улыбаясь одними губами, ответил:
— Согласен. До встречи, Макс. Буду ждать тебя с нетерпением.

Он едва помнил, как прожил следующий день. Ни одна мысль в голове не могла задержаться надолго — сознание постоянно скатывалось к проверке времени и сладкому предчувствию долгожданной встречи.
Как ни странно, Макс боялся в многолюдстве аэропорта, в его толпе и суетливости не узнать любимую девушку. В последнее время они мало общались по скайпу, всё больше по телефону. А когда ему доводилось увидеть её лицо — Саша казалась очень изменившейся. Она посерьёзнела, похудела, иногда под глазами чётко обозначались синяки. Её лицо больше не казалось детским, словно за полгода она прожила несколько лет. Макс пытался спрашивать о её личной жизни, но она только сообщала, что никак не может развестись. Может, это её мучило? Он не понимал. Тайный голос ему шептал, что она скучает, так же как и он. Но это было и слишком сладко, и слишком горько оттого, что ни он, ни она не видели выхода.
Наконец, мелодичный женский голос объявил о прибытии рейса из Санкт-Петербурга. Потянулись счастливые лица туристов, впервые прилетевших в Париж. Таких нельзя было перепутать ни с кем. Словно наивные дети на Новогодней ёлке, ожидающие чуда, эти счастливчики вертели головой, надеясь сразу из окна аэропорта увидеть либо Эйфелевую башню, либо Лувр, либо и то и другое вместе. На их фоне выделялась небольшая группа мужчин с серьёзными лицами. Они деловито осматривали багаж, распаковывали чемоданы и вытаскивали оттуда что-то похожее на камеры. Макс присмотрелся и узнал Михаила. Где же Саша? Ему показалось, что он перестал дышать.
— Макс, — услышал он рядом тихий голос, — я здесь.
Он обернулся и обомлел — перед ним стояла худенькая незнакомка со слегка растрёпанной причёской каштановых волнистых волос, собранных сзади заколкой. Только глаза, любимые глаза выдавали в ней Сашу. Он обхватил её своими руками и так крепко прижал к себе, что она даже ойкнула.
— Тише ты, сумасшедший. — Саша отодвинулась, улыбаясь, — пойдём поздороваешься с нашими.
К ним уже подходили трое мужчин. Двоих он не знал. Один был помоложе и выглядел в точности, как впервые приехавший во Францию — с немного рассеянной улыбкой и счастливыми глазами, а второй постарше — рыжий парень в бейсболке — типичный репортёр с нужной хваткой и хитрым взглядом. Саша представила обоих:
— Познакомься, Макс, — это Дима, это Лёша.
Ребята быстро пожали руки и подхватили чемоданы. Рыжий Лёша как-то странно обвёл взглядом его и Сашу, так что Макс понял, что тот сам не равнодушен к его девушке.
Макс протянул руку старому знакомому.
— Приветствую, Михаил. Всё-таки вы мне напоминаете и оператора, и охранника в одном лице.
— Может, так оно и есть. Вообще-то Саша замужем, не забыл, парень?
— Дядя Миша, Макс мой друг, — смутилась Саша.
— Ага, — подмигнул Лёша приятелю, — видно, так здесь принято всех женщин обнимать.
— Не всех, а только... таких красивых, как Саша, — нашёлся Максим. — Пойдёмте к моей машине, — предложил Макс. — Она хоть и маленькая, но мы поместимся. Сэкономите на такси. В какую гостиницу вас везти?
Михаил подробно рассказал, как называется нужный отель и на какой улице находится. Макс всё понял и повёз, украдкой поглядывая на Сашу, усевшуюся рядом с ним. Ему всё не верилось, что это не сон.
— Сегодня у вас нет никаких планов? — спросил он у Саши негромко, когда она выходила из машины. Та покачала головой. — Во сколько за тобой можно заехать?
— Через час.
Этот час Макс никуда и не уезжал, боясь, что она выпорхнет из отеля и он её не сможет найти. Ровно через час Саша показалась в дверях. На ней было короткое пальто, накинутое на длинное тёмное платье. И никакого шарфа. Голая шейка, видневшаяся из-под воротника, вогнала Макса в ступор.
— Ты будто никуда не уезжал, — улыбнулась она, садясь рядом.
— Ты тоже...

Они ехали по декабрьскому вечернему Парижу. Рождественские огни добавляли великолепия центральным улицам, но Макс знал, что переулки его любимого старого города выглядят симпатичнее в полумраке. Столица Франции — не идеальный город, с множеством проблем в виде бомжей, неубранных помоек и разрисованных домов. Но в темноте всё это исчезало и оставались только загадочно блестящая тёмным зеркалом Сена, красные огни ресторанов и подсвеченные соборы, напоминавшие маяки для заблуждших в темноте. Они проехали мимо Нотр-Дама, похожего на белую кружевную гору. Собор загадочно блестел и снисходительно поглядывал на людскую суету.
— Тебе не кажется, что Нотр-Дам чем-то похож на Исаакий? — вдруг спросила Саша, оглядываясь на собор. — Нет, не архитектурой, а...
— Я понял тебя, — согласно кивнул Макс, — да, что-то общее между ними есть. Наверное, величие.
— Точно, как бы выспренно это ни звучало... А куда мы едем?
— Мне захотелось тебе показать Монпарнас — любимое место наших эмигрантов, да и французов тоже. Правда, расцвет здесь был между двумя мировыми войнами, сейчас, наверное, всё не так.
— Не важно. Давай представим, что мы тоже эмигранты, — засмеялась она.
Он внимательно посмотрел на неё, не понимая, есть ли намёк в её словах, но Саша уже отвернулась.
 Они вошли в кафе "Куполь". Народу было довольно много, что было обычно для субботы. Пахло вином, духами и сигаретами. И мебель, и стены отливали красно-коричневым цветом. Мебель была довольно потрёпанная на вид, но Сашу это не смутило.
Она сняла пальто и осталась в простом, но элегантном платье, опять приковав его взгляд к тонкой шее. С трудом оторвавшись от неё, он быстро сделал заказ.
— Странно, что у вас нет ни гардероба, ни даже вешалки, — озиралась Саша удивлённо. — Хотя вряд ли они нужны большую часть года. Это у нас без верхней одежды ходят один-два месяца.
Принесли вино. Они молча пили, оттягивая тот момент, когда нужно, наконец, спросить самое важное, но почему-то страшно.
— Саша, ты развелась? — не выдержал больше молчания Макс.
— Нет.
— Почему?
— Из-за тебя, — усмехнулась она.
— Из-за меня? — Макс так резко поставил бокал, что вино плеснулось на стол.
— Да, из-за тебя. Кирилл всё оттягивал с разводом, а уже перед отъездом я пообещала ему — если он отпустит меня в Париж, то я заберу заявление ещё на пару месяцев.
— Зачем ему это? Он хочет вернуть тебя?
— Этого я не знаю, — она покачала головой. — Но знаю, что он хочет перевестись в Москву, а развод может ему всё испортить.
— Скажи, — Макс начал говорить и замолчал, боясь спросить главное, — ты задержишься после того, как вы всё снимите?
Саша крутила пальцем отросшие каштановые локоны и смотрела в окно. Потом перевела задумчивый взгляд на него.
— Я ещё не знаю, — тихо ответила она.
— Почему не знаешь? Разве ты только из-за работы сюда приехала? Ты не соскучилась по мне? — едва слышно спросил он, стараясь поймать её взгляд.
Но Саша пряталась, словно улитка в раковину. Наконец, она подняла голову.
 — Понимаешь, я могла вообще отказаться от этой поездки, но всё-таки решила приехать... последний раз. Ты для меня словно наркотик, — с горечью в голосе сказала она, — я осознаю, что убиваю себя, и всё равно глотаю и глотаю этот нектар.
Макс взял её руку и стал нежно целовать белые пальчики, глядя ей в глаза.
— Мне тяжело это слышать. Почему ты так говоришь? Разве ты не знаешь, что я люблю тебя? — прошептал он, прижимая её ладонь к своей щеке..
 Саша погладила его лицо.
— Ты всё такой же колючий...
Они оба вспомнили тот вечер, когда сидели на ступеньках магазина и целовались.
— Макс, я не хочу есть. Отвези меня в гостиницу.
Он со вздохом кивнул и помог ей одеться.
Обратный путь был слишком коротким. В машине они сидели молча. Слова были лишними. У гостиницы Саша сразу не вышла, будто хотела что-то сказать, но не решалась. И Макс не выдержал — он развернулся к ней, схватил за плечи и начал целовать её лицо как безумный, нашёптывая слова любви и преодолевая её слабое сопротивление. Наконец, она сдалась — обвила его шею руками и ответила ему тем же...
— Ты останешься? — требовательно спросил он, крепко держа её за плечи.
— Да, останусь на несколько дней. Я ужасно соскучилась.