Принцесса

     Родион посмотрел на часы. Дедлайн закончился: таймер обратного отсчета показывал нули. Пол года назад он, главный редактор молодежного журнала, объявил прозаический конкурс на тему "Дозы любви", и, с той поры редакцию буквально завалили заявки конкурсантов с файлами рассказов, повестей и даже любовных романов. Писали все: маститые авторы и желторотые новички, древние пенсионеры и молоденькие студентки, способные и бездари, грамотные и неучи. Писали обо всем, но очень похоже, как сериалы по телевизору: одни и те же актеры, приевшийся антураж, избитый сюжет, только названия разные. Чтобы из всей этой мешанины выбрать что-либо стоящее, Родион определил экспертный совет и состав жюри, которые должны были составить шорт лист и выбрать одного победителя.
      Родион поднялся с кресла, вышел в коридор, открыл дверь в тематический отдел. В редакции уже никого не было, все сотрудники журнала давно разошлись по домам. Родион включил свет, прошел внутрь, присел за столик у окна. Это было рабочее место Юли. Он сразу почувствовал знакомый запах ее духов, терпкий, влекущий, дурманящий сознание...
      Юля пришла в редакцию прошлым летом и изменила ему жизнь. Все случилось как-то сразу: первое свиданье, жаркие встречи в придорожных отелях, не навязчивые просьбы, самые перспективные проекты и скандальное повышение в должности. Юля взвинтила такой темп отношений, что Родион даже не заметил, что жена перестала ему звонить, задавать не нужные вопросы, гладить рубашки по утрам и встречать вечером на пороге. Все, что осталось в его в жизни неизменным это - Алиска, его маленькая дочь, неуемная рисовальщица с измалеванным альбомом и карандашами в руке.
      Родион прошелся по коридору, остановился, увидел открытую дверь. Это был кабинет Олега, его заместителя. Уходя, он часто забывал ее закрывать, но в чем-то другом упрекнуть его было практически не возможно. Все, что удалось сделать, и чего они достигли за последнее время было безоговорочной заслугой именно его. У Олега получилось найти таких людей, собрать такую команду, которая, как хорошо отлаженный механизм крутилась сама по себе и сбоев не давала. С ним всегда было просто. Он много не говорил, он делал. И когда в редакции начался ропот и возмущение из-за бездарных Юлиных публикаций, они поговорили. Точнее сказать, говорил Олег, а Родион просто молчал, слушал и внутренне полностью с ним соглашался.
      Родион вернулся в свой кабинет, приоткрыл окно, сел за стол. Прямо перед ним лежали файлы двух рассказов, представленных ему на утверждение победителя в конкурсе. Один - одобренный жюри, другой принесенный ему Юлей. Такое в редакции случилось впервые, и теперь, ему нужно было выбрать. Ставки были высоки: игнорирование решения жюри грозило потерей доверия всего коллектива, а отказ Юле мог привести к разрыву отношений, которыми он очень дорожил.

     Родион вздохнул, пригладил волосы, придвинул к себе Юлин файл. Он еще утром прочитал этот рассказ. Довольно интересная и запоминающаяся история о человеке, который всю свою жизнь откладывал любовь на потом, пока не состарился и стал никому не нужен. Похожие темы была у многих конкурсантов, которые с большим или меньшим успехом раскручивали кто классический треугольник, кто социальный разрыв, кто возрастной или инцестуальный барьер. Никто ничего нового на конкурс не прислал. Все это уже было и повторялось год от года, за разом раз. Родион отодвинул файл в сторону, взял со стола другой, тот, что рекомендовало ему жюри. Его он даже не читал. Родион включил лампу, надел очки, открыл первый лист.

      "Тринадцатое сентября. Пятница.
 Восхитительное утро. Кажется, что в небо добавили синих чернил, а листья обрызгали золотистой охрой. Меня всегда поражает с каким великолепием происходит умирание природы. Убийственная красота! На первых порах все еще ярко, звонко, обольстительно. Словно прекрасная Армида, завораживает, притягивает, морочит сознание. Невозможно устоять! Но нет: проходит неделя, другая, и уже чернеет горизонт от снежных туч, коченеют пальцы от ветра, а с поникших ветвей падает на землю последний, мертвый лист.  Жаль, что нужно собираться и идти на работу.
       А как там у вас, на небесах, Принцесса? Там тебя тоже так называют? Знаешь, прошло уже столько времени, как ты ушла, многое изменилось: мир, жизнь, люди, а у меня все по прежнему, без перемен. Я все тот же неисправимый и безнадежный поклонник с твоим портфелем в руке. Я так и остался с тобой, той милой девочкой-школьницей, которую продолжаю помнить и хранить в своем сердце до сих пор. Я не знаю почему так получается, и как это назвать, но абсолютно уверен, что обречен на такое пожизненное счастье до конца своих дней. Вот так, Принцесса! Что-то я сегодня с тобой  разговорился, пора бежать на работу. Пока!"

      Родион затянулся сигаретой, откинулся в кресле и закрыл глаза.
- Па, смотли, сто я налисовала, вот!
Алиска с альбомом забралась к нему на колени.
- Кто это?
- Деуська!
- Опять?
- Нет, она - плинцесса!
- А почему принцесса одна? Так не бывает!
- А как бывает?
Алиска насупилась, заморгала глазами.
- Нарисуй рядом кого-нибудь еще.
- Каво?
- Не знаю... подумай!

     Родион открыл глаза, вернулся в реальность, стал читать дальше.

     "Тридцать первое октября. Четверг.
 Мрачный, серый день. С самого утра нескончаемо идет мелкий, противный дождь. Мне кажется, Принцесса, что именно в такие унылые и неприметные дни мы с тобой становимся ближе. Ты у меня везде: в голове, в сердце, в складках памяти. В строчках стихов, в лицах женщин, которые меня окружают, на иконах, в рекламах, во снах. Поверь, я даже чувствую тебя иногда. Твой голос, твой взгляд, даже твои прикосновенья. Если бы ты знала, какой это подарок! Праздник, который у меня всегда есть, и который никто и никогда не отнимет. Он зовет, манит, и я следую за ним, чтобы  погрузиться в его легкие волны, в те дни, когда ты еще была жива, и когда моя жизнь была равна счастью. И еще, что б ты знала, Принцесса, пройдет время, и мы с тобой обязательно встретимся. Конечно, один бог знает, когда это произойдет, но то, что это будет я нисколько не сомневаюсь!"

        Родион поднялся с кресла, прошел к окну, задернул плотные шторы. Юля!  В ту их первую встречу в мотеле штор вообще не было, лишь одни простые застиранные занавески, и ему казалось, что за окном кто-то стоит и все время  за ними подсматривает. Юля, наоборот, нарочито долго и красиво раздевалась, как будто старалась оттянуть момент, когда ее произведут в ранг любовницы и перед ней откроются новые перспективы. Тогда он впервые пришел домой за полночь, и впервые его никто не встретил. Лишь в прихожей, на столике, лежал Алискин альбом с очередной "деуськой", но уже в окружении луны и падающих звезд.
      С той поры в его жизни началось новое времяисчисление. Дни побежали одной и той же вереницей эпизодов: утренняя редакционная суета, звонки, совещания, томительное ожидание вечера, спешка, отель, смятые простыни, выверенные, ритмичные движения Юли. И в конце этого спринта, ни смотря ни на что, его всегда ожидала нарисованная принцесса в измалеванном альбоме, в прихожей, на столе.
     Родион вздохнул, протер очки, перевернул лист.
 
       "Одиннадцатое ноября. Понедельник. Шок! Не могу писать! Не могу в это поверить. Ты жива, Принцесса! Ты жива! Мои ужасные и бесценные черти-одноклассники сообщили, что ты благословенно и счастливо проживаешь заграницей, недалеко от средневекового монастыря. Боже мой! Это что получается? Ты не на небе, а здесь, со мной, на земле? Ты, теперь, не сон, не мечта, не память, ты - настоящая?
     Как бы то ни было, нужно прийти в себя, скорее открыть окно и набрать в себя как можно больше воздуха. Свершилось чудо. Мир перевернулся. Облака ходят по земле, а люди плывут по небу. Вот и я поплыву, поеду, полечу к тебе, Принцесса, к тебе!  Какая ты сейчас? Узнаешь ли меня? Что будет дальше?"   

        Родион не любил загадывать наперед и не строил планов на будущее. "Дают - бери!" " Танцуй, пока молодой!" Это были его любимые слоганы. И он снова стал молодым. Юля заставила его закрасить седину, сменить брюки на джинсы, перестать бриться, принесла ему стимулирующие таблетки. Она буквально взяла шефство над ним, и, надо сказать, ему это нравилось. Сотрудники замечали эти перемены, улыбались и втихую над ним подсмеивались. Олег даже рассказал ему на эту тему анекдот, но скоро все потехи закончились, когда Юля была назначена руководителем тематического отдела.
       Они тогда с шиком отпраздновали ее новую должность. Родион заказал в номер шампанское, цветы и фрукты, и Юля превзошла саму себя,  воспламенившись так, что он даже не заметил, как наступило утро. В тот день принцесса в альбоме плакала: Алиска нарисовала ей слезки до земли.

Родион вздохнул, потянулся за сигаретой, перевернул лист.

      " Тринадцатое ноября. Среда. День. Что это? Какие-то люди возле монастыря. Почему они в черном? Почему сюда подъехал катафалк? Почему к нему несут гроб? Господи, почему ты в нем, Принцесса? Вокруг почти ничего не говорят. Короткие фразы на чужом языке, но я все понимаю. Ты умерла этой ночью, ты опять от меня ушла. И вот я стою и чтобы не упасть, держусь за стену, в которую хотят замуровать твой гроб.
- Не-е-е-т!
Я им не отдам тебя, Принцесса. Я заберу тебя с собой и похороню, как подобает, дома, у себя на родине."

      Домой Родион стал приходить поздно, когда все уже спали. Впрочем, так было лучше для всех. Не было ни дотошных расспросов, ни унизительного вранья, ни затяжных разбирательств. И только Алиска, ожидая его, рисовала неизменную принцессу, но теперь уже не одну, а с разными, только ей понятными предметами и персонажами.
     В редакции дела обстояли еще сложнее. Юля, став начальницей, принялась давить и притеснять подчиненных, и ему приходилось все чаще вмешиваться и улаживать возникающие конфликты.
     Как-то, после очередного инцидента, они заехали в лес. Юля сначала таинственно улыбалась, а потом сказала, что хочет стать его заместителем, вместо Олега. Ответить Родион не успел: Юля откинула  волосы и принялась за дело, и он перестал думать и даже дышать...

    Родион закашлялся, выбросил пустую пачку, достал новую.

      " Шестнадцатое ноября. Суббота. Вечер. Наконец то я дома. Я не один: у меня в гостях Принцесса. Правда она лежит в запаянном оловом гробу, но это мне совсем не мешает. Меня беспокоит другое: я никак не могу придумать, где ее похоронить. По закону нужно на кладбище, но там ее могила затеряется, растворится среди бесчисленных надгробий, крестов и памятников.
      А если где-нибудь в лесу, в тихом, безлюдном месте? Тогда можно будет приходить и оставаться с ней подолгу наедине. Хотя, конечно, так делать нельзя. Ладно, как говорится, утро вечера мудренее, завтра все и решу."
 
     Родион ничего не решил и продолжал тянуть время. Увольнение Олега или даже понижение его в должности спровоцировало бы распад всего коллектива, и ставило под сомнение дальнейшее существование самой редакции. Но все время оттягивать и обещать он тоже не мог. Юля, при встрече, буквально набрасывалась на него с вопросами, и ему приходилось придумывать все новые и новые отговорки. Однажды он выждал, когда в отделе она останется одна и сознался, что не может выполнить ее просьбу. В тот вечер из редакции они разъехались порознь. И впервые, за много дней, Родион вернулся домой во время.

- Па!
Алиска бросилась к нему, роняя на пол все свои карандаши. Родион подхватил ее, поцеловал, прижал к своей груди.
- А у меня плинцеса!
Алиска протянула ему альбом. Родион прошел в комнату, сел в кресло, надел очки.
- А это что?
- Плазник!
- Праздник?
- Да. Вот - сарикии, фласки, ты сто, не видис?

       "Семнадцатое ноября. Воскресенье. Ночь. Метель. Не зги не видно. Совсем не спится: слишком много событий за последние дни. В голове неразбериха, в сердце печаль, в комнате - открытый гроб. Время не пощадило тебя, Принцесса, но сделало тебя еще прекрасней. Как ты жила? Что хорошего было у тебя в жизни? Почему ты одна? Знаешь, я тоже так и не нашел себе счастья. Конечно, рядом со мной были женщины, но они существовали как-то параллельно, не пересекая мне ни души ни сердца, даже и вспомнить то нечего. Мне так хочется с тобой поговорить, поделиться, рассказать тебе то, что никогда никому не рассказывал. Побудь у меня, немного. Это будет наш праздник для двоих."

       Праздники у Родиона закончились. Ему показалось, что его существование полностью потеряло всякий смысл. Он ел, спал, ехал на работу, ожидая, что что-то произойдет, и все вернется, начнется та самая жизнь, которая была у него раньше, когда с ним была Юля. Но время шло, и ничего не происходило. Юля была рядом, в редакции, и это было ужасно видеть ее каждый день, слышать ее голос, говорить с ней, и не иметь  возможности даже до нее дотронуться.
     И вот пришел день, когда он сломался. Родион приехал к дому Олега и ждал его, чтобы вместе с ним решить, что делать дальше. Родион знал, что Олег его поймет, что он сможет разрулить ситуацию, он умный, он всегда выигрывает. И когда Олег подъехал вместе с Юлей, и, обнимая ее за талию, повел к себе в дом, Родион еще долго оставался в машине, глядя на его окна с плотно задернутыми шторами.

      " Двадцать второе ноября. Пятница. Вечер. Я купил фрукты, шампанское, цветами украсил комнату. У нас с тобой настоящее свиданье, Принцесса. И пусть ты лежишь без движения и не можешь открыть своих глаз, я знаю, что ты видишь меня, слышишь мой голос, чувствуешь мои прикосновения. Божественная ночь! Феерия из звезд, свечей, шампанского, елейный полумрак, озноб и дрожь, шуршание простыней, и ты, Принцесса, ты!  Непостижимая, небесная, волшебная..."

       Родион достал платок, вытер им руки, скомкав, бросил в корзину. Затем, встал, шагнул к окну, рывком распахнул шторы. Вечерний город загорался огнями, толпился на остановках, выстраивался у светофоров вереницами машин.
- Домой!
Родион потушил свет, захлопнул дверь, и, проходя по коридору, бросил файлы обоих рассказов Олегу в кабинет.

    Альбом был разрисован до корки. Алиска развернула обложку.
- Это тозе плинцесса.
- И где она?
- В домике.
- А здесь?
- Это она плакала, плакала...
- А это кто?
- Ты. Она тебя спасла.