Несломленный. Глава пятнадцатая

 
Максим  остался совершенно один в   суровом  и беспощадном, пропитанном равнодушием мире. Но кроме тех, кому его судьба была просто безразлична, находилось немало и таких, кто жаждал  растерзать  его при  первой же возможности.
Всех их в единую цепь связывал всё ещё пребывающий  в плену Георгий  Януариевич   Храпцов. И Макс решил нанести превентивный сокрушающий удар, чтобы надёжно закрыть переполненную   смертельным риском страницу собственной биографии.
На месяцы, а может быть и годы, ему предстояло раствориться, затеряться в огромном мегаполисе. И тех, кто был способен найти и уничтожить его, должно  остаться как можно меньше.
 
 
        В сгущающихся сумерках Соколов  пробрался на дачу.
 Ворвавшийся   из Южной Атлантики циклон обрушил на Русскую равнину почти тропические ливни. Едва закрепившийся на почве снег был смыт, и столбик термометра  ошалело ринулся вверх, будто в погоне за заветным призом. Вскоре небо  очистилось от облаков, и вполне можно было подумать, что кто-то по недоразумению удалил из календаря все месяцы от декабря до апреля.
Максим  не спешил, выжидая наступления  ночи.   Он  бесшумно прокрался  в    дощатый ангар,  джип  «Toyota Land Cruiser»  находился на своём месте.   Захватив брезентовое полотно, Макс проник  в дом.  Ключ от  амбарного  замка мирно лежал в условленном месте.  Открыв    железную дверь, Максим направил луч фонаря в глубину бетонной коробки. Лежавший   неподвижно  на матрасе пленник посмотрел на него с равнодушием обречённого.
  Не говоря ни слова, Соколов  включил электрическое освещение,  быстро опустил    на дно подвала    раскладную  металлическую лестницу и мгновенно оказался внизу. Храпцов попытался встать. Мощным ударом в солнечное сплетение Максим  оборвал движение пленника.  Затем зафиксировал руки за спиной наручниками и вставил в рот кляп. Обвязав  грудную клетку верёвкой и пропустив её в подмышках,  Макс вывел два конца наружу. Конструкция получилась устойчивой и удобной. К тому же, Храпцов  за время нахождения на низкокалорийной диете изрядно понизил индекс ожирения,  и это облегчало задачу.
Чтобы не поранить беспомощного мэра, пришлось бы отказаться от мысли применить лестницу в качестве опоры. Однако Соколову просто не хватило бы сил    вытащить «груз» наверх постоянно держа его на весу. Поэтому он закатал безвольное тело в брезент и, используя лестницу как салазки, вытащил пленника наверх. Внутренним напряжением, проверив все мышцы и связки,  Макс  с облегчением осознал, что на этот раз  удалось избежать растяжений   и разрывов, и тут же   забросил Храпцова в багажник.


 
 На дисплее планшетника лежала подробнейшая  цифровая   карта Московской области. На ней были указаны практически чуть ли не  каждая тропка, возвышение, низина, ручей. Это позволяло надёжно ориентироваться на местности, обходя потенциально опасные точки.
 Трофейный джип с полным равнодушием отнёсся к смене хозяина. Почти бесшумно  шуршали протекторы, тихо и ритмично работал двигатель. Мелькнула шальная мысль о том, что жалко превращать этот великолепный автомобиль в груду металлолома. Подумав о находящемся в багажнике полуживом мэре Храпцове, Соколов  ухмыльнулся.               
  Могучий  джип  «Toyota Land Cruiser»  вселял уверенность. Внедорожник, начавший свой победный марш по планете с тендеров на военные поставки,  Макс воспринимал как «джихадмобиль». Пусть в арсенале и не было   крупнокалиберного пулемёта, но управляемое с отдалённого расстояния взрывное устройство сделало современную войну не только совершенно  беспринципной, но и намного более эффективной.               
Обогнув с юго-востока  Мытищи, Соколов  приблизился к той самой базе отдыха, возле которой ранее намечалась передача Храпцова подельникам.
 База находилась в глубине лесного массива,  и это значительно  способствовало успеху. Макс остановил джип рядом с мостом через ручей. Таким манёвром он лишил потенциальных преследователей шанса погнаться за ним на автомобиле.
Усадив пленника на место водителя, Максим приковал его наручниками к рулю.      
Воздух, пропитываясь запахом дождя,  становился всё прохладней. Первые капли влаги ударили по пожухлой  листве.  Вдалеке заухал филин. Из глубины леса ему хохотом отозвался другой.  Макс присел, провел рукой по земле. Ладонь ощутила   мягкую, бархатистую  поверхность мха.   


       Он тут же поднялся, словно наваждение, сбрасывая с себя минутную слабость. Затем   закрыл двери салона, включил сигнализацию, и  приподнял крышку капота. В это мгновение автоматически начинал  работать датчик, оповещающий о проникновении в автомобиль.
«Но кого он информирует, – задавался вопросом Соколов, - ментов, спецбригаду или всё-таки подельников?»
«После того, как был похищен мэр, - убеждал себя Максим, -   «крыша» Храпцова  «перевела стрелки» на себя. Спасение своего ставленника  они не доверят никому. Потому что ментам по барабану кого мочить. На всякий случай, чтобы не рисковать, перестреляют всех».
       Соколов точно знал, что вступать в конфликт  с органами правопорядка и  специальной службой охраны   дорогих иномарок  не станет. Обзаводиться новыми сильными и беспощадными врагами он не спешил.  Макс  практически был уверен, что судьба сведёт его именно с командой Храпцова.
Он перешёл через мост и спрятался в кустах в пятидесяти шагах от джипа. Ожидание могло затянуться на долгие часы. Под  рукой Максим  держал главное своё оружие: мобильный телефон, которым должен был привести в исполнение приговор  возмездия.               
Вновь заморосил дождь. Лес сразу затих: мхи и деревья поникли, звери и птицы попрятались в   логовища и гнёзда. Из глубины дебрей и дрожащих кустарников доносились едва слышимые   стоны тех, кто был слишком голоден, чтобы переждать непогоду.   Влажный аромат прелых растений смешивал все запахи, шум дождя обманывал слух. 
Но глаза постепенно привыкали к ночному мраку. Отблески  рассеянного  лунного свечения выхватывали из кромешной мглы, едва узнаваемые призрачные контуры: стволы деревьев, ветви. Пройдёт сонная зима, колыхнулась мысль,   и    чащоба вновь нальётся  соком обновления.
 Могучее желание жить овладеет всем сущим:  речной струёй,  безбрежным небом, зелеными листьями деревьев, людьми,  животными. И следы разыгравшейся трагедии навечно поглотит буйство весеннего леса.

   
 Послышался гул работающего  двигателя. Макс замер в напряжении. Ночную темноту разрезал свет автомобильных фар. Вскоре две иномарки «Вольво» и «Ауди» остановились чуть поодаль.    
Бесшумно  распахнулись  двери, из машин стали выходить люди. Соколов ликовал: враги попались в его ловушку.   Не чуя опасности, они неорганизованной  толпой ринулись к  джипу. Открылась водительская дверь. До Максима доносились неразличимые  обрывки фраз. Кто-то кинулся вытаскивать изо рта пленника кляп, другие принялись искать ключи от наручников.
 Медлить дальше было нельзя. Прячась за деревьями, Соколов  стал осторожно отступать в глубину леса. Расстояние до «Тойоты» увеличилось до ста пятидесяти метров.  Бросив в сторону врагов презрительный, преисполненный чувства собственного превосходства   взгляд, Макс послал сигнал на мобильный модуль взрывного устройства. Ночной лес сотряс грохот, отблески пламени озарили округу. Затем  послышались крики и вопли обезумевших от ужаса людей. Вскоре ветер донёс  запах гари.
 Отблески пожарища дрожали,   пробиваясь сквозь глубину леса. Но Соколов не верил ни дыму, поглощающему пространство, ни кроваво-красному свету.  Не медля ни секунды, он стал уходить в глубину чащи.
Уже не с чужих слов Макс знал, что будет дальше. Вскоре  раздался взрыв бензобака. Но в это время Максим был далеко от опасной зоны: он отлично продумал всю операцию.


       Соколов  спешил. Он должен был выйти на оперативный простор задолго до того, как на место взрыва выедет милицейская группа. Выверяя маршрут  навигатором местоположения, он продвигался по ночному лесу целеустремлённо и уверенно. 
 Вскоре дождь иссяк.  Над чащей нависла   глубокая бездна. Небо сделалось пугающе   чистым. Кроваво-красный диск  луны выплывал из-за обрывков облаков, гонимых  прочь порывами ветра.               
Но суровая ночь вовсе не пугала Максима. Он сумел сделать из неё союзника. Свои страхи он оставил врагам. Вместе с взрывом автомобиля-ловушки!  Макс выдвинулся к платформе «Перловская» и дождался первой электрички, на которой и добрался до метро.   Он  отчётливо представлял, что должен будет делать и завтра, и послезавтра, и все последующие дни.
 
***   

Жильё  Соколов  снял в огромной многоэтажке, тянущейся через весь квартал. Местные жители  вполне обоснованно называли здание  Китайской стеной.  В таком сооружении встретиться с одним и тем же человеком дважды даже при желании было не так-то просто. Но желание отсутствовало напрочь.
К тому же, почти все жильцы  настойчиво пользовались лифтом, поднимаясь  не только на шестнадцатый, но и на второй этаж.
 Вопрос с первым этажом упирался лишь в технические параметры. Поэтому Макс смело ходил по практически всегда пустой лестнице с гордо поднятой головой, то есть, не пряча лица.
Подыскивая квартиру, он не стал пользоваться не только услугами риэлторов, но даже не обратился к рекламе  о сдаче жилья.
В потенциально привлекательных местах Соколов  развесил на дверях в подъездах объявления, в которых все козыри заведомо отдавал арендодателю: «Сниму однокомнатную квартиру в вашем доме на ваших условиях. Предоплату на длительный срок гарантирую, телефон…».
Звонки посыпались незамедлительно. Макс выбрал молодого холостого айтишника.  Из холодной Москвы тот решил сбежать в Таиланд до весеннего тепла. Для «компьютерного гения»  в качестве офиса подходило почти каждое место на планете. Но летние виды спорта он, похоже, предпочитал зимним. Получив на руки изрядную сумму, парень даже не заикнулся  о заключении договора аренды. Деньги – единственный документ, который не нуждается в подтверждении.


 Имея полугодовой запас времени, Соколов, в целях безопасности,  широко  задействовал интернет – торговлю. И быстро обзавёлся цифровой техникой, самым необходимым спортивным оборудованием и музыкальными инструментами.
 Макс подверг себя оправданной изоляции, впрочем, при желании его логовище можно было воспринимать и как келью монаха до конца не оформившейся религии, и как пристанище одинокого философа, у которого в сравнении с Диогеном, всё  «просто в шоколаде».
Набирающая силу зима объективно не гнала на улицу, а осознание того, что заключение  добровольное  при неудачном стечении обстоятельств легко может стать принудительным, бодрило и не давало раскиснуть.


Всё время суток Соколов чётко распределил по часам и, не экономя на сне, продолжил заниматься самосовершенствованием.
 На первом месте стояло овладение школьной программой. С недавних времён появилась возможность сдать экзамены по общеобразовательным предметам где угодно и знания как таковые становились самодостаточной ценностью, очищенной от коррупции,  личных связей и предвзятостей.
Далее следовал спорт, с уклоном в боевые искусства. Он не мог себе позволить даже импровизированную   дорожку для бега на местности, как в изоляции двухгодичной давности,  и активную прыжковую работу. Но изрядно подкорректировав тренировочную программу, Макс пришёл к выводу что «Париж стоит мессы».
Работа со скрипкой и гитарой также  требовала своего.  На чтение, игры, и просто «досуг» время уже приходилось выкраивать, так что о таких явлениях как фрустрация, прострация и депривация Максим знал  лишь из специализированных словарей.
 День к началу нового года скукожился до неприличия и в пасмурную погоду мало чем отличался от ночи. Впрочем, и этот недостаток вынужденный затворник обернул себе на пользу. Редкие походы в магазины  он приурочивал к ненастью, проводя рейды на рассвете или на закате, не углубляясь  в ночь.

*** 
Выходить на сайт Макс не рисковал, но изучал  и обрабатывал целые потоки хоть чего-либо стоящей информации, готовя материал для будущих публикаций.
«Популярность российского проекта "Маша и медведь", -ударил он по клавиатуре, -  выросла  настолько, что во всем мире  его уже считают не просто мультфильмом, а явлением. Одни позитивным, а иные  негативным.
«Этот русский продукт популярнее водки, газа, Достоевского, балета и икры. Фильм создает национальный образ, сопоставимый с техасскими ковбоями и монахами из Шаолиня», отмечает итальянское издание LaStamp.
«Речь о пропаганде, промывании мозгов. Всему этому просто придали красивую форму.  Навязывание детям положительного образа России опасно для безопасности Эстонии»,   
Казалось бы, какая чушь: оголтелые русофобы  уже и  детский мультфильм  воспринимают как «страшное  оружие тоталитарного режима».  Коварные русские делают  качественную  продукцию, которая завоевывает популярность во всём  мире. И через изощрённую пропаганду добиваются своих злокозненных целей. В общем, Маша агент Кремля на окладе «RT». 
Однако всё не так просто, - продолжил Макс, - и не будем торопиться крутить пальцем у виска. Вспомним, что СССР исчез не в огне ядерных ударов. Его убили  джинсы, жвачка, кола и рок-н-ролл. Точнее, он рухнул ввиду отсутствия вышеперечисленных продуктов.
Почему к середине 70ых годов 20века всё, хоть о чём-то думающее,  население Страны Советов поголовно слушало «вражьи голоса»? Потому что советские люди уже точно знали: коммунизма не будет ни в 1980 году, ни в 2080году. А колбасу олимпиадой не заменишь. Народ понял: выбранный в 1917году исторический путь  ведёт в никуда.   Однако  смена вектора развития, по масштабам мировой истории, далась весьма «малой кровью». 
В наши дни   редко   кто готов узнавать новости из западных СМИ, хотя технически это несравнимо легче, чем полвека назад. Нет интереса: «Все брешут одинаково. И наши, и ваши. Те поют, другие пляшут. В общем, шило на мыло».  Вот только  нельзя не заметить обратный тренд. При полном равнодушии «потребителей контента» с российской  стороны, на Западе   «RT», умело совмещая партизанские методы с диверсионными, рвёт информационное пространство не хуже, чем «Тузик тряпку». И является недосягаемым стандартом  эффективности для всяких BBC, CNN, Euronews и прочей, не вызывающей особого доверия публики.
Но вернёмся к неугомонной Маше, - развивал мысль Соколов, -   и её приятелю  Мишке. Добрый и воспитанный, он так и нарывается на оскорбление: «ботан»,  «лох»,  «сферический конь в кубе». Но всё отнюдь не столь  просто. Русские всегда умели показать видимую  концентрацию сил на направлении ложного удара. Настоящее же наступление потому и имело успех, что его не ждали. Те, кто ни на миг не усомнился, что военная операция в Чечне «развязана» для того, чтобы в мутном болоте утопить концы коррупционных схем,  поймут, о чём идёт речь. Мишку заведомо «слили», иначе уложили в фундамент Машиного величия. Чисто по-русски: всё для фронта, всё для победы, мы за ценой не постоим. 
Проект выстрелил в центр мишени. Феноменальный успех почти во всем мире. Мультик  закупают в 130 странах. Он вошел в десятку наиболее популярных детских тем. И  попал в Книгу рекордов Гиннеса как самый просматриваемый анимационный ролик в социальных сетях.
 
Окинем взглядом, видимые  причины успеха.   Художникам удалось подобрать идеальный цветовой баланс - яркие, четкие и приятные глазу цвета. Визуальные образы также вышли очень удачными: Мишка выглядит натуральным, живым и выразительным, Маша очаровательная маленькая бестия, да и остальные персонажи хороши.
Не последним фактором является музыкальное сопровождение.  Успешными стали и самостоятельные мелодии, и обыгрывания мотивов классических произведений.
В мультфильме звучит много российской музыки - особенно запоминающийся эпизод с исполнением "Прощание славянки". 
Но всё это  лишь видимая часть айсберга, - записал Макс,
-  необходимо рассмотреть феномен Маши с большего отдаления. Крайне интересно, что от возникновения идеи до появления первой серии прошли пятнадцать полновесных лет. И это принципиально  важно».
Он закрыл файл, взял в руки скрипку. Анализ мультфильма давал немало пищи для размышлений, и не стоило спешить с переводом мыслей в слова.

***

   В первые дни января Максим возвращался из магазина через небольшой пустынный скверик. Город словно вымер и ощущение опасности немного притупилось.
«Молодой человек»! – сзади раздался хлесткий, как порыв колючего ледяного ветра, окрик.
  Ошибиться в принадлежности голоса было невозможно. Конечно, так говорить мог только мент, даже если тот и полагал что является сотрудником правоохранительных органов.
Самое малое, на сто метров в радиусе местность оказалась  совершенно открытой, и попытка спастись бегством не предвещала ничего хорошего. К тому же, всё преступление Макса заключалось в отсутствии документа, удостоверяющего личность.
 В худшем случае, всегда можно заявить о себе как о Соколове Максиме Андреевиче, человеке, «исчезнувшем с радаров» более двух с половиной лет назад.
Конечно, если менты его «расколют», шансов просто выбраться живым из СИЗО на зону практически не останется.
Впрочем, у него в запасе имелся тайный козырь, который не смогли учесть ни Алхазур с подельниками, ни сотрудники фонда «Доверие», ни Кот с бригадой.
 В глазах всех поверженных им врагов Макс всегда выглядел подростом с лицом благовоспитанного гимназиста из дорогого частного учебного заведения. От него не исходило даже зачатков агрессии. Расслабленные большим праздничным марафоном менты вполне могли пополнить список неудачников, но в душе Максим желал им всего самого наилучшего.   
«Слушай, друг, - без всякой агрессии произнёс служивый, - не поможешь вытащить труп из кустов ближе к тротуару.   С утра позвонили в дежурку – мёртвый в сквере. А он, падла, огромный, по снегу волочить пупок надорвёшь».
Мгновенно оценив уровень опасности как явно низкий, Соколов  тут же  соорудил  на лице маску непробиваемого равнодушия  и спокойно шагнул навстречу дежурному наряду милиции.

 
За кустами шиповника   затылком вверх лежал спортивного телосложения мужчина с курчавыми иссиня-чёрными волосами.
 Разбитая в нескольких местах голова было сплошь покрыта запёкшейся кровью. Грязно-бурые пятна виднелись также на куртке, и даже проступали сквозь плотную ткань джинсов.
«Ликан! – равнодушно произнёс сержант.  Увидев   ни о чём не говорящий  взгляд так удачно подвернувшегося помощника, он пояснил, - лицо кавказкой национальности. Похоже, скинхеды замочили. Мясо как кисель. Видно бейсбольными битами молотили. Если арматурой лупануть, раны совсем другие. Отлетался, горный орёл. Там у них сейчас же полный кирдык, всё развалилось. Говорят, землю кое-где на коровах пашут, а по большой части и вообще не обрабатывают».
Говорун, представившийся сержантом Прохоровым, потянул труп за правую руку. Напарник-молчун  зафиксировал левую ногу. Перевернув тело на спину, они всучили Максу левую ногу. Молчун взял правую, а Прохоров, не сумев ухватиться за куртку, вцепился в курчавые волосы.
 Почувствовав на пальцах липкую массу, он тут же выдал смачную и энергичную тираду. И хотя все  произнесённые слова были  совершенно незнакомы,  по интонации Макс уловил, что это брань. Втроём, проваливаясь в снег,  с трудом   дотащили  тело до тротуара.
 Уронив голову на  покрытый ледяной коркой асфальт, как пустой котелок, Прохоров с профессионализмом, присущим лишь власть имущим, приказал нежно-безапелляционным тоном:
«Друган, пару минут подожди, сейчас машина подъедет. Закинем этого чучмека в дежурку и хрен бы с ним».
«Это я по-цыгански выругался, -  поделился инсайдерской информацией Прохоров, - их же тут вокруг, как блох на бездомной собаке. Загонишь, бывает, в клетку с десяток. А они между собой тары-бары насчёт тары. Язык-то у них, как   у разведчиков шифр. Пошушукались, пятое-десятое, и все в одну дудку дуют.
 Говорят: если цыган кого другого своему языку учить станет,  могут и прирезать, будто предателя. А как  что-то не выходит у них,  сразу матом начинают. По-русски  они матерятся за здорово живёшь, ну, вроде,  как присказка. Оно-то ясно, что мат, но за душу не берёт».
«Ну вот ты, - обратился   к Максу сержант, -   например, смотришь  фильм  голливудский. А  негры, они же через слово «фак», да  «фак». Уже и в садиках дети знают, что это за «фак». А   всё равно как-то по фене. Мат, он и силён же недозволенностью. А как нет запрета, считай уже и не мат».
Макс понимающе закивал в ответ, подкрепляя  согласие междометьями.  Вскоре на тротуар вырулил    милицейский «Уазик», а за ним машина из морга.  Напоследок Макс готов был принять от Прохорова любые сведения. Даже если бы это были любовные откровения, написанные им белым стихом в пятом классе для девчонки из соседнего подъезда!
«А то в газетах, да книгах что сейчас печатают? – продолжил облекать в словесную форму обрывки мыслей сержант милиции. – Уже и не знаешь, какое слово за ругательство сойдёт. Почитаешь, вроде и не осталось таких слов. Ну, произнесёшь его в сердцах, а не берёт. Похоже  как лопал, лопал спирт,  потом за пиво взялся, и не хрена. Скажешь «сука», а тут же перед глазами собака женского пола. И вся недолга.
Вот, блин, только и остается по-цыгански материться. Я-то  не сразу их расколол.  Слово к слову. Они же, как кремень. Но ничего, разобрались, не из дураков, не пальцем деланные!
Зато сейчас как выдашь по-цыгански,  пронимает аж до костей. Вроде как полстручка горького перца хряпнул,  а без всяких последствий. Никто же ни хрена не понимает. Так  это ж, как раз,  и приятно. Зло ли сорвешь, или радость выскажешь – один чёрт на душе облегчение».


- Давай его  ближе к тротуару  подтянем,  - произнёс первую за всё время фразу напарник-молчун.
- Ты, Васёк башку держи, - по-хозяйски, на правах старшего, распорядился Прохоров, - а мы тут за ноги потащим.
 Голова трупа дёрнулась в бок, рот приоткрылся, оголив золотые зубы.
- Да, - с тоской пожаловался на обстоятельства старший наряда, - будь на его месте ара или генацвале,  точняк на груди бы цепь золотая висела с палец толщиной. И ещё крест с пол ладони. Вот это реально! А зубы – одна возня.
- Не пойму этих чучмеков, - продолжил он, - орали же, козлы, про независимость, ветер в ушах свистел. Я что ли  кипиш поднимал, или ты, или он?
Прохоров посмотрел по сторонам.
- Нам же она на хрен не нужна! Мы-то про неё ни сном, ни духом не чуяли. Ну, получили они независимость. Так радуйтесь, живите, обустраивайтесь. Ан нет! Все в Россию прут. А нужны они тут, как собаке пятая нога. Неужто на базаре без них некому будет картошку продавать?! Ты её вырасти, а уж сбыть большого ума не надо. Ладно бы гайки точить ехали, или бетон мешать. Шаурму с самсой,  и без них делать справимся!   
- Эй, Прохоров, - скомандовал вышедший из «Уаза» лейтенант, - давай жмурика сюда бросай. Смотри бугаина какой. Небось, центнер с гаком.
- Да гак этот, блин, - недовольно ответил Прохоров, - и второй центнер заполнит.
-  Борец, - со знанием дела определил офицер, - уши видишь, пожёванные. Как мятые лепёшки.
 - Ну, давай, братан, счастливо, - хлопнул Макса по ладони сержант, - ты-то сам, наш, тут на районе живёшь?
  Не расслышав невнятного ответа, он, уже на ходу, запрыгивая в машину, доверительно сообщил.
 - Если там, в натуре, какой наезд или движения левые, ты, конкретно, обращайся, уладим без базара. Прохорова спроси. Меня  тут каждая собака знает. Я же, блин, реально, по жизни вес имею. Короче, по-любому, если что не так, не тяни резину!