Сны, приходящие снова

Мои сны динамичны, непредсказуемы и фантасмагоричны, но иногда в них проявляется постоянное ощущенческое ядро, на котором даже противоречивые образы сна будут казаться выстроенными в рамках одной определённой вселенной. Вселенная эта гибка и трепещет в захватывающих дух метаморфозах, как отражение на водной глади, но "отражающий водоём" при этом будет одним и тем же. Внутри сна я зачастую могу ощущать всю карту вселенной, даже если сюжет затрагивает её малую зону. Например, я хожу по заброшке, но знаю, что где-то далеко впереди озеро, а слева по дороге — торговый центр.

Я еду в электричке к восхитительному ароматному озеру, глядя в яркое скульптурное небо. Созерцание пространно и переполнено до краёв распирающей до боли ностальгией по неопределенному во времени моменту. Где-то позади — город N. Тот самый, в котором торговый центр, а окраина его испещрена огромными пустынными шоссе. Среди этих шоссе мне обычно уютно и по-родному с самой собой. Это мой город, а шоссе — окраины реальности, с которыми я редко вижусь, но они приносят мне счастье и цельность.

Купалась ли я в озере? Возможно. Помню, как было много удивительных красок, такие нечасто встретишь наяву. Я ещё не в одном сне буду вспоминать про это озеро. Спустя мгновения я телепортируюсь на улицы того города. Есть три вещи, которые мне снятся с подобными дежавю ощущениями "мне знакома эта ощущенческая картина". Это электрички с поездами, заброшенные здания и некий город. Назову его по классике городом N, хоть и не уездным.

В нём есть "торговый центр" — сердце города, его центр и его смысл. Этот центр имеет неопределённое количество этажей, множество лестниц, лифтов, эскалаторов, даже детских мягких горок а-ля батут для перемещения на этаж ниже. Его планировка имеет бесконечную тенденцию к изменениям и метаморфозам, а этажи подобны лабиринту — в любой отдельно взятый эпизод я точно не знаю, на каком этаже я нахожусь, и куда мне нужно попасть, но я куда-то вечно стремлюсь: еду, иду, спускаюсь на хлипком страшном лифте, бегу по десяткам лестниц, качусь по горкам и трубам, как в аквапарке, перемахиваю метаморфической телепортацией.

Ещё торговый центр имеет тонны магазинов, залов, людей, которые никогда не повторяются, но ощущение от них повторяться может. Новое место, но ситуация подозрительно схожая, её будто повторили по шаблону окружения и событий. Есть подозрение, что этот торговый центр — это моя жизнь, а повторяющиеся ситуации — невыученные её уроки. Я бегаю по этажам без одной опреденной цели, но с вечным стремлением найти кого-то или что-то. Важна не цель, важно стремление к чему-то, а оно всегда есть.

Покидая центр, я чувствую свободу и неясную тревогу. Если я еду прочь из города предаться созерцанию или просто поколесить ради приключений — это сладкий эскапизм, без которого жизнь была бы неполной. Моя реальность — всего лишь ограниченный центр маленького городка. Побег от реальности — способ её расширить, построить и познать множество других реальностей. Поезда и электрички объяты уютным пледом ощущений заботы мира обо мне, пронизаны серебристыми и звонкими струнами приключений. Какая бы нелогичная дичь ни творилась в них — мне весело и легко.

В городе ли, отдельно ли, частыми гостями моих снов бывают зоны заброшенных зданий. Они такими будто бы и были с начала времён. "Рождённые заброшками заброшками умрут" — если бы существовала такая песня или цитата, она была бы про эти дома. Они должны бы быть зловещими и холодными, но мне в них хорошо. Они наполнены всё тем же неземным уютом, а моё брождение по ним созерцательно и звучит тритоном задорного потустороннего любопытства. Если тревожно — то от погони или ощущения кого-то ещё в окрестностях. Наедине со свободными полуразрушенными домами я словно на свидании с подобными руинами внутри себя, а с самой собой мне комфортно.

Руинами чего являются эти зоны? Может быть, какие-то детские надежды ещё не наполнены моими силами и не построились снова. Я ещё люблю их и не готова отпустить, я жду, когда стану в ресурсе сделать капитальный ремонт и наполнить жизнью эти обшарпанные лестницы. Может быть, мне просто нравится эстетика заброшек, поэтому она крепко впечаталась в моё подсознание. А может быть, это спасительное спокойствие мёртвых стен — олицетворение небытия, в котором мы отдыхаем от суеты и вечного движения жизни. Оно манит меня, ибо это то, откуда мы пришли и то, куда мы попадём в конце себя, сродни зову пропасти, которая манит шагнуть в неё, когда ты на краю. Заброшенные здания — мёртвые. Значит ли это, что смерть — это благодатный покой по соседству с нами, которого не стоит бояться?

Торговый центр — остров моей жизни среди уютного и спокойного города небытия, в который порой врываются локальными вспышками сюжеты с суетливыми жителями-призраками, часто незнакомыми. Многочисленные поездки на транспорте подобны инструментам познания чужих жизней, а может, и отдалённых уголков самой себя. Это познание чудесно и празднично.

Являются ли сны изощренными метафорами подсознания в ответ на картину моего мироощущения или они посылаются откуда-то извне — вопрос открытый. Чем бы они ни были, это целый удивительный мир, который я вспоминаю с живым любопытством, а после яркого и эмоционального сна я могу смаковать его послевкусие целый день. Это делает жизнь наяву более наполненной. Повторяемость локаций во вселенной сна — загадка для меня, и я надеюсь, что в течение жизни успею хотя бы краешком ума коснуться причин существования этой вселенной.