теткина любовь

                Теткина любовь

                1

   Саша Суходреев рос без отца. Его воспитывала мама. Она, как и полагается любой матери, любила своего сына, и он ей отвечал взаимностью. Их маленькая семья жила в двухкомнатной квартирке в одном из отдаленных  или, как теперь говорят, в "спальном" районе Москвы. Александр два года тому назад с серебряной медалью закончил школу, поступил в МГУ и в будущем хотел стать юристом. Этой зимой ему стукнуло двадцать, и интерес к женской половине человечества, вообще, и к его соседке по лестничной площадке Люське Ивановой, в частности, постепенно стал звездой первой величины на небосклоне его тайных желаний. Надо отдать ему должное: женская половина и та же Люська привечали Александра.

   Это был высокий юноша с копной черных вечно непричесанных волос, куда хотелось запустить пятерню (при этом вы рисковали бы сломать палец, так они были густы) и оттаскать его за вихры за неприбранный вид. Из-под кустистых черных бровей с задором смотрели голубые глаза. Зато черная бородка всегда была аккуратно подстрижена и подчеркивала загадочную бледность его лица.

   Но, как известно, женщины народ меркантильный. А по части финансов Александр уступал многим своим сверстникам. Его мать, работавшая в школе учительницей литературы, не могла стать для него денежным кошельком. Слава богу, что хватало на самое необходимое. Материальные проблемы, а точнее сказать - нищета, приобрели для него размеры Змея - Горыныча, с которым он хотел сразиться. Так у него родилась идея подработать во время летних каникул. Тут, как нельзя кстати, вспомнили про дядю, старшего брата матери. Николай Ефимомович Устюгов работал начальником геодезической партии где-то в Сибири и с ранней весны до белых мух был, как тогда говорили, в "поле" вместе со своей женой.

   Мать Саши списалась с ним и попросила взять свое чадо под его опеку в надежде, что сын и деньжат подработает, и будет находиться под родственным крылом. Так в один замечательный июльский день Александр оказался в Алтайском крае, на берегу Енисея.

                2

   Саша рос городским ребенком. Первые впечатления о природе он вынес из своего "пионерского" детства, когда летом мама отправляла его в пионерский лагерь, в Малаховку, километрах в тридцати от Москвы.

   Теперь же он увидел тайгу во всей ее первозданной красе. Вековые ели стеной стояли над обрывом, охраняя вечный покой сибирской реки. Утром густой туман расстилался над ее поверхностью, как бы защищая еще неприбранную девственницу от чужого глаза. Отсюда и название "Седой Енисей".

   Прибывший на маленьком пароходике "Илья Муромец" юноша стоял на причале и озирался по сторонам. Из тумана вынырнул человек и позвал его: "Саша!" Он узнал дядин голос. Обнялись. Первые вопросы: "Как доехал? Как и что?" Вскоре они оказались у порога бревенчатой избы. "Наша база", - объяснил Николай Ефимович. На крыльце показалась жена Устюгова, Елена Петровна. Саша знал, что ей 35 лет. Ее когда-то совершенные формы уже стали расплываться, но покатые плечи, высокий бюст и ямочки на щеках никого не могли оставить равнодушным. При появлении Александра незаметные стороннему наблюдателю чертики заплясали в ее глазах.

   - Саша-а, как ты изменился! - Всплеснула руками Елена Петровна. - Почитай, года два не виделись. Совсем взрослый стал.

   - Соловья баснями не кормят, - прервал ее муж. - Накрывай на стол. Поди, проголодался, - обратился он к племяннику.

   - Так, малость. - Помялся Саша. Потекла застольная беседа.

   - Ты, вот что. Иди отдыхай. - Спохватился Устюгов. - Завтра сутречка пойдем на охоту.

                3               

   Утром, наскоро позавтракав, Николай Ефимович с племянником увязали рюкзаки, взяли ружья (Александру досталось ружье жены Устюгова. Судя по отполированному прикладу, оно не раз бывало в деле.) и ушли в тайгу.

   - Возвращайтесь засветло, - напутствовала их Елена Петровна.

   Они шли просекой. Вдруг, словно очнувшись, дядя спросил Александра:

   - А ты стрелять умеешь?

   - В тире стрелял.

   Устюгов показал ему, как надо пользоваться ружьем.

   - Мужчина должен уметь делать три вещи в жизни: стрелять, построить дом и воспитать сына, - рассуждал дорогой Николай Ефимович. (Не знаем, как на счет дома, а вот детей у него самого не было.)

   Александр невнимательно слушал дядю. Задрав голову вверх, он видел, что высоко в голубом небе ярко светит солнце. А здесь, внизу, царит мрак. Было тихо. Шум ветра не долетал до них. Стволы могучих кедров были голы, и казалось, что это ноги исполинов, державших на своих плечах небосвод. Юноша поежился. Он крепче прижал к себе ружье, висевшее у него на левом плече. Так он чувствовал себя более защищенным.

   Постепенно просека стала расширяться, деревья расступились, и солнечный свет ослепил их. Они вышли на поляну, заросшую кустарником. В листве горели красные ягоды. Малина! - Узнал Александр. Дикая малина была намного вкуснее той, что иногда мама приносила с рынка. Он обеими руками с жадностью запихивал ягоды себе в рот и не заметил, как ружье сползло у него с плеча и упало на землю.

   Вдруг он услышал прямо у себя над головой страшный рык. Александр оторвал взгляд от кустов малины и посмотрел наверх. В трех метрах от него над ним возвышался огромный медведь. Его красные глаза горели. Из открытой пасти стекала слюна. С криком: "Мама!" Саша бросился бежать. Но зверь настиг его, с ревом зацапал его своими когтистыми лапами и повалил на землю. "Все. Конец!" - Промелькнуло у него в голове. Но в этот момент он услышал три громких выстрела. Зверь страшно взревел и рухнул рядом с ним, обдав его горячим дыханием. "Саша, ты жив?" - Услышал он сквозь угасающее сознание. Это кричал дядя. "Жив", - тихо простонал юноша.

                4

   Саша очнулся на следующий день. В комнате было светло. Он увидел, как по белому потолку ползет муха. Его удивило, что потолки в избе побелены. Вчера он этого не заметил. Сквозь настежь открытые окна косые лучи солнца падали на свеже вымытый дощатый пол, и теплый воздух струился над ним. На бревенчатых стенах кое-где выступили капельки смолы, и солнце переливалось в них, как в бусинах янтаря.

   - Ну, что, проснулся, мой хороший. - Услышал Александр голос Елены Петровны. Она ласково погладила его по левой руке. Он хотел было отдернуть руку, но не нашел в себе для этого сил.

   - Пока ты спал, - продолжала тетя все тем же ласковым голосом, - приходил фельдшер, осмотрел твои раны и смазал их чем-то вонючим. Сказал, что ничего опасного - только глубокие царапины. Кости, говорит, не задеты. Через пару дней обещал снова заглянуть. А пока покой, покой и еще раз покой. - Она подоткнула его одеяло и присела к нему на кровать. От такой близости к ней, от запаха ее здорового тела Александр весь съёжился под одеялом.

   - А где дядя?

   - Он с ребятами ушел в тайгу. Вернутся не скоро. Ты разве не знаешь, что мы прокладываем будущую линию электропередачи от Саяно-Шушунской гидроэлектростанции на север. Если б не ты, я бы тоже ушла с ними. Я ведь картограф. - Александр с уважением посмотрел на нее.

   Поев, он снова глубоко заснул. Так продолжалось несколько дней. Елена Петровна или, как ее теперь называл племянник, тетя Лена по-матерински ухаживала за ним. Но в ее взглядах, жестах и особенно в нежном голосе Александр улавливал нечто большее, чем материнскую заботу.

   Под ее недвусмысленными взглядами ему становилось не по себе. Он чувствовал, поведись он на это, то предал бы дядю Колю, считай, своего второго отца. (Хотя родного отца Александр не помнил.) Ведь ему он обязан своей жизнью. Если бы дядя не пришел ему на помощь, то медведь содрал бы с него скальп, а волки догрызли б его кости. Поэтому всякий раз, когда Елена Петровна подсаживалась к нему на постель, он делал вид, что устал и хочет спать.

                5

   Через пару дней, как и обещал, зашел фельдшер и сказал, что больной может не надолго выходить из дома. Теперь они с тетей по вечерам, когда солнце опускалось на вершины елей, садились на скамейку под окном избы и молча грелись в теплых прощальных лучах. Александр чувствовал испепеляющие взгляды, которые порой бросала на него Елена Петровна, но делал вид, что ему не ведом их смысл. Однажды она не выдержала и разрыдалась. Племянник участливо спросил:

   - Что с вами, тетя Лена?

   Сквозь слезы, размазывая по лицу потекшую тушь с ресниц, она всхлипывала:

   - Неужели ты, дубина бесчувственная, не понимаешь, что я люблю тебя. Люблю так сильно, как, кажется, еще никого не любила в жизни.

   - А как же дядя?

   - Что дядя? Зануда, как все старики. Он же старше меня на 12 лет. Надоел, хуже горькой редьки.

   - Но у меня есть девушка, и я ее люблю.

   - Разве может какая-нибудь 17-летняя писуха любить так, как я, опытная женщина. - И она схватила его за голову и, повернув к себе, присосалась к его губам. Александр резко отстранился.

   - Но я не могу предать дядю. Он мне, как отец родной. Он спас мне жизнь!

   Елена Петровна только махнула рукой и убежала в дом.

                6

   Во время нового визита фельдшер сказал, что хорошо бы обмыть раны больному. Елена Петровна с жаром поддержала эту идею. Она натопила печь, принесла воды. Велела Александру раздеться.

   - Ух, жарко! - Елена Петровна скрылась за занaвеской и переоделась в легкий халатик.

   Она осторожно обтирала влажной мочалкой раны на теле Александра. Вдруг она отбросила мочалку в сторону и прижалась к нему всем телом.

   - Ну, возьми же меня, возьми! - Она распахнула на себе халатик - под ним ничего не было.

   Александр оттолкнул ее от себя.

   - Ах, так ты меня не хочешь! - Она сорвала с гвоздя висевшее на стене ружье и взвела курок.

   - Вы не сделаете этого, - с дрожью в голосе проговорил Александр. Прогремел выстрел. За ним еще один. Обливаясь кровью, юноша упал навзничь.

   Она, как раненый зверь, со страшным криком выскочила из избы и, пробежав метров десять, бросилась с крутого обрыва головой вниз. Волны Енисее сомкнулись над ее головой.