Дети Военного Сталинграда Ч8

Ч7 по ссылке: http://proza.ru/2022/09/28/1085

       Лида.
    Моя мама Зимина (Будкова дев.) Лидия Андреевна с рождения носила фамилию биологического отца, хотя его совершенно не помнила и фактически не знала. После освобождения Сталино от фашистских захватчиков при разрушенной системе образования страны учёба мамы происходила иногда с длительными перерывами. Закончила мама семилетку только в 1949 году в городе Макеевка. И в этом же году, имея предпосылки и тягу к художественному искусству, поступила в Днепропетровское художественное училище.

    Из интервью корреспонденту «Челниских известий» 22.10.1994 г. Набережные Челны:
    - «Я очень любила рисовать. В роду профессиональных художников не было. Но хорошие картины, этюды получались у моего двоюродного брата. Он, правда, больше копировал. А я сама, что видела вокруг себя интересного, то и зарисовывала. Помню, как в первом классе ребята бегали за мной и всё просили: нарисуй белку, зайчишку…. Потом в пионерлагере, куда тётя достала путёвку, мне довелось даже стены расписывать. Красок-то тогда особых не было. Собрали мне всем миром самые разные краски, и я творила. Получилось панно в духе того времени – с пионерами, барабанами, горнами. А в школе стало само собой разумеющимся, что меня учителя просили писать лозунги, оформлять стенгазеты, экспонаты по ботанике…. Увлечение рисованием оказалось таким сильным, что я решила стать профессиональным художником. Вообще я увлекалась живописью, но при поступлении в Днепропетровское художественное училище преподаватель увидел мои работы и сказал: «Тебе на другое отделение надо. Ты скульптурно мыслишь, рисунок у тебя объёмный». Прислушалась к доброму совету. Спустя столько лет смотрю на тот сохранившийся рисунок, который сдавала при поступлении, и действительно, прав был педагог».

    Через пять лет после окончания училища мама решила продолжить обучение, повысить квалификацию и поступила во Львовский художественный институт на отделение монументальной скульптуры. Но кружева судьбы оказались очень витиеваты и забавны, и в 1955 году мама стала Зиминой, потому что вышла замуж. Тот видный муж, который тоже пытался учиться в художественном училище, покорил её сердце ещё там в Днепропетровске. Это был мой отец. Позже он поступил в Харьковский Автомобильный институт, и мама после первого курса перевелась из Львовского художественного института в Харьковский, чтобы быть вместе. Но получить полное высшее образование маме в Харькове так и не удалось. На четвёртом курсе родился мой брат, и жизнь закрутила петли так, что в итоге все снова оказались, но уже не в Сталино, а в Донецке, потому что в 1961 году Сталино стал Донецком.

    А дальше? Дальше был я у мамы. А у мамы много работы. Много интересной творческой работы. Когда меня не с кем было оставить, мама брала меня с собой в мастерскую Художественного фонда. Это было часто и мне это нравилось. На работе у мамы, со мной все художники нянчились и всегда чем-нибудь угощали. И мне там было хорошо и не скучно. Я всегда был при деле: Мама лепит из глины мой бюст. Я позирую и тоже леплю бюст, помогаю маме, значит. Накатаю глиняных шариков и на макушку головы бюста их прилепливаю. Мама хвалит меня:
    - Как у тебя хорошо получается! Будешь скульптором, как я?
    - Да! – ни на секунду не задумываясь, отвечаю я.
    По мере надобности мама спокойно убирает мои произведения, а я снова катаю уже колбаски и леплю их на ухе бюста. Потом мне это дело надоедает, и я беру молоток, гвозди, свободную дощечку – корабль, значит, и начинаю забивать в неё гвозди – мачты. Когда решаю, что вся палуба корабля, истыканная гвоздями, имеет достаточное количество мачт, я беру свой корабль и иду к большому корыту с водой для размачивания глины и начинаю испытания. Кораблик тут же переворачивается гвоздями вниз. Но я ничуть не расстраиваюсь. Я молча достаю его из воды и иду выдёргивать лишние гвозди…, простите - мачты.

    Для мамы работа стала смыслом жизни. Но при этом семья никогда не уходила на второй план. Многие не понимали, как такое может быть?
    Из интервью мамы на вопрос журналиста:
    - Извечный вопрос к женщине: как всё успеваете в жизни?
    - Сама удивляюсь. Меня спасает только то, что быстро работаю. О своих скульптурах, думаю бесконечно: и когда вяжу, и когда борщ варю…. Стараюсь всё успеть, семью без обеда никогда не оставлю.
    - Хоть раз ловили себя на мысли, что хорошо бы, мол, профессию сменить?
    - Нет, никогда. Не скрою, мужу очень хотелось видеть меня домохозяйкой. Но я не поддалась. Эта роль для меня кажется унизительной.

    Несмотря на большое количество творческих работ сделанных мамой в Донецке, там ей так и не удалось стать членом Союза Художников СССР. А это членство давало художникам преимущество перед остальными художниками не членами Союза. Например, оно давало право выполнять работы определённого толка (государственные, партийные), в то время как не члены такие работы выполнять не имели права. Или лучшие, денежные, престижные заказы распределялись сначала между членами союза, а остальные получали то, что оставалось, если оставалось вообще.

    Членом Союза Художников СССР мама стала уже в Набережных Челнах, когда отец увёз в 1974 году нас на большую комсомольскую стройку - на «КамАЗ». И что примечательно, мама оказалась на то время единственным скульптором города. Ей открылись головокружительные перспективы и она, конечно же, использовала этот подарок судьбы. Засучив рукава, и с большим удовольствием мама принялась за работу.

    Но до признания было ещё далеко. Ей пришлось хорошо потрудиться. И через несколько лет это «дерево» стало плодоносить. Маму приняли и в Союз Художников СССР и РСФС, и в Союз Художников Татарстана, а после развала СССР она автоматически стала членом Союза Художников России. Тут уж и признание не заставило себя ждать. Каждый год текли как из рога изобилия грамоты, благодарности и дипломы: За плодотворный и многолетний труд; За многолетнюю работу по оформлению города; За большой вклад в изобразительное искусство и прочие. А так же звания, награды медали: Ударник Коммунистического труда, ударник строительства КамАЗа, Ветеран труда и другие. Ну и, конечно же, всеразличные премии и льготы. За плодотворный труд и большой вклад в развитие культуры города Набережные Челны мама была занесена в Книгу Почёта отрасли «Культура».

    Бывало, и я помогал маме лепить, формовать, рисовать, резать резьбу, шить гобелены. Работы были разные. Мне самому это было интересно. А вдвойне мне было интересно, когда мама после сдачи заказа покупала мне, например дорогущий по тем временам проигрыватель грампластинок. Помню, ух, как мне было интересно. Я колол на маленькие кусочки, а потом наклеивал смальту удивительных цветов, выкладывая мозаику. Тогда мы делали «Золотую рыбку» для фонтана в один из новых детских садиков города.

    За свою творческую жизнь мама создала великое множество различных работ. Различных тематик. Различных размеров. От мелких фигурок типа нэцкэ до 5-ти метровых памятников. Её работы находятся в разных уголках нашей Родины. Но в большей степени, конечно, в районе города Набережные Челны и в самом городе.

    Великая отечественная война в мамином творчестве имела особое место. Это была ведущая тема. Большинство работ на эту тему имело монументальный характер. Одной из таких работ есть памятник Мусе Джалилю установленный в одном из парков города Набережные Челны. Муса Джалиль советский татарский поэт и журналист, военный корреспондент, Герой Советского Союза был казнён гестаповцами в 1944 году за подпольную работу в плену. Он заслужил увековечения своего имени, и парк после установки памятника стал называться «Парк имени Мусы Джалиля».

    Ну и, конечно же, мама не могла оставить без внимания и собственную участь в той страшной войне. Однажды она вылепила и себя.
    Из газеты «Народные промыслы и ремёсла»:
    - Вот скульптура под названием «Опалённая войной». Фигурка маленькой девочки с не по-детски серьёзным выражением лица. Ту силу и боль, которая исходит от этого ребёнка, ту взрослость, какая не должна быть в этом возрасте, – невозможно забыть.
    - Это я себя изобразила, - призналась Лидия Андреевна. – Я была так же одета, когда немцы гнали нас в Германию. Только на ногах были не сапожки, а ботиночки. Через себя я попыталась передать образ того страшного времени, когда дети считали, сколько бомб бросили на их город и вычисляли, куда полетят следующие, когда дети становились взрослее, так как иначе невозможно было выжить.
    Работа «Опалённая войной» сейчас принадлежит Картинной Галерее города Набережные Челны, находится на хранении и экспонируется на выставках, которые часто проводит Картинная Галерея.

    В 1994 году маме пришлось прервать творческий полёт. На несколько лет мама уехала в Донецк ухаживать за совсем старенькими родителями. И хоть она и пыталась там возродить старые связи с художественными мастерскими, и хоть как-то заработать копеечку, ей это не удалось. Время уже было не то, когда могли и помогали всем миром. Время было тяжёлое для всех. Так единственным средством к существованию осталась только мамина пенсия и не великие пенсии деда с бабой.

    А в Челнах мы с отцом как могли изо всех сил удерживали, сохраняли её мастерскую. Ждали её возвращения и платили за помещение. Ведь ведомственную мастерскую из-за отсутствия художника могли и отобрать. Но художники народ добрый, отзывчивый понимали ситуацию и претензий к занимаемой мастерской заслуженному скульптору не предъявляли. После смерти родителей мама вернулась и была нам всем очень благодарна. Она снова начала творить.

    Время. Оно бесконечно. Оно течёт только в одну сторону и люди стареют. И никто не может вырваться из его объятий.

    Не могу сказать точно, когда мама перестала творить. Я уже давно жил в Ростове-на-Дону, и мы очень редко виделись. В Набережные Челны я зачастил уже, после того как похоронил отца в 2013 году внезапно упавшего бездыханным в коридоре собственной квартиры - сердце. До этого родители как-то справлялись сами. И мама даже подавала надежды стать уверенным пользователем ПК, и даже купила ноутбук, и мы с ней общались по «скайпу». Но видимо смерть мужа сильно сказалась на её душевном равновесии и она быстро стала сдавать. Она перестала отвечать на мои телефонные звонки потому, что телефон у неё почему-то постоянно оказывался разряжен. Приходилось звонить своим друзьям, чтобы зашли к ней, её проведали.

    А однажды, приехав, я увидел, как она похудела, что в холодильнике пусто, а мама на работу ходит чисто формально. То есть идёт в мастерскую, проведывает художников, кормит приютившихся кошек и возвращается обратно. А на её любимом станке всё та же не долепленная фигурка. А в Картинной Галерее говорят, что когда она приезжает на выставку, у неё на обратную дорогу нет ни копеечки. Ей дают денежки и сажают на трамвай домой. И дело было не в том, что у мамы не было денег, они были, просто какая-то чудовищная рассеянность случилась у мамы. Я понял, что за мамой уже нужен уход, и её надо забирать к себе. Ведь сам я к ней приехать не мог также, как когда-то она совершила подвиг, уехав в Донецк к стареньким родителям.

    И вот в 2016 году, с трудом расставшись с мастерской, квартирой, со старой соседкой мама села в машину, и я увёз её в Ростов-на-Дону.

    В Ростове она «сгорела» быстро. Недаром ходит мнение, что стариков долго проживших на одном месте увозить нельзя. Но у меня не было вариантов. В 2018 году мама ушла творить искусство в высших сферах, оставив потомкам своё богатое наследие.

    Так заканчивается история моих Детей Сталинграда. Почему они все Дети Сталинграда? А потому что после первой же бомбёжки фашисткой авиацией все без исключения Сталинградцы умерли. Кто-то умер телом от «рук» фашистов и ушёл навсегда в мир иной. Остальные же, да, остались на Земле, но умерли духом от потерь, горя и боли. Но им свыше было приказано жить. И тогда они родились заново и стали жить, как было велено. Они в один момент, все и стар и млад, стали детьми - Детьми Военного Сталинграда. Эта повесть посвящается им.

Дмитрий Зимин
28.09.2022 г.