Объятия опунции Глава 8

8 Глава восьмая. Ожидание неизбежного

Татьяна вернулась в восемь. Отметила Хильда таки вставала, на столе валялся пустой пакет из-под молока, в раковине грязная посуда, скатерть залита кофе, усыпана крошками. Зачем Хильда пила кофе Татьяна не понимала, но ответ не получила ни разу.
Прислугу они не держали. Таня не работала и считала неправильным тратить деньги оплачивая труд, с которым она ещё легко справлялась. Они нанимали клиринговую компанию четыре раза в год, те отмывали стены, полы, окна, потолки, а чистоту Татьяна поддерживала сама.
Заручившись поддержкой Максима, женщина стряхнула с себя страх и вошла в комнату к дочери. Скандалы в свете принятого решения её больше не пугали. Так что Татьяна спокойно шла на обострение.
– Привет, я смотрю, ты не выходила на улицу, сейчас что-то приготовлю. Не желаешь присоединиться? – наполнив голос дружелюбием предложила Татьяна, но Хильда знала такой тон не сулил ничего хорошего.
– Ой, тон изменился. Начинай готовить, я переоденусь и приду, – не отрываясь от смартфона с чувством превосходства в голосе ответила дочь, подняла глаза на мать и дополнила, – работа психолога, класс.
Татьяна опешила в первый момент, а потом поняла, дочь следить за ней, задавая вопросы отцу и отслеживает её передвижения.
– Угадала, – поддержала игру Татьяна.
– А что тут гадать. Пришла в хорошем настроении, мурлычишь, даже смартфон из рук не вырываешь, – поддержала беседу дочь.
– Прекрасно, завтра мы вдвоем пойдем именно к этому гениальному психологу, она нас ждет, – обрисовала планы Татьяна.
– Пойду, – дала согласие лицемерная дочь.
Татьяна возилась на кухне, в ожидании супруга, он обычно приезжал к девяти, женщина давно не задавала вопросов почему он приезжает в такое время, после рождения дочери секс утратил для нее привлекательность, Владимир пару раз нарвался на мощный скандал со слезами и отказами и перестал предлагать, а тем более настаивать на интиме в семейной жизни. А она в благодарность не задавала ему вопросов, как он решает мужские проблемы.
Надо отдать ему должное, дочь Владимир любил и заботился о ней, почти не в чём не отказывал. Татьяну радовало и утешало такое отношение отца к дочери, но до момента её побега. После необъяснимого вояжа, тихие беседы Владимира и Хильды выводили ее из себя.
Татьяна поставила вариться гречку и бросила на сковородку куриное филе, замаринованное еще утром. Хильда медленно вплыла в кухню, не отрываясь от смартфона.
– Чем помочь? – спросила она и положила смартфон на стол.
– Например, нарежь огурцы и помидоры, – предложила она Хильде.
Девушка нарочито медленно принялась выполнять команду, то и дело отвлекаясь на переписку.
Татьяна не реагировала. Покрошила зелень и лук, поставила салатник перед дочерью и отправилась в ванную комнату смыть макияж.
Вернувшись в кухню, она застала там супруга и дочь, и нарезанные овощи, правда Хильда салат не заправила и не перемешала, но и этот выпад не вызвал привычного замечания. Предвкушение скорого избавления от Хильды сделал её хамство терпимым. Когда зажигается свет в конце туннеля, частности, в виде расстояния до выхода, перестают угнетать.
Ужинали почти молча. Перебрасываясь односложными фразами.
Хильда, подхватив смартфон умчалась к себе в комнату. Татьяна не отреагировала на явный выпад.
– Таня, я смотрю, ты успокоилась, и вы начали общаться? – отметил перемену супруг и отец.
– Не успокоилась, держу себя в руках. Володь, она замыслила очередную каверзу, очень покладистая последние несколько дней. Ты бы ей денег не давал и построже, неужели не видишь она меня в злые полицейские записала, а тебя в добрые, лжет обоим, а показания давать не намерена, – обратилась она к мужу.
– Тань, ну не враг же она себе, отказаться от всего, я ей жесткие условия выставил. Хильда согласилась. Дай ей время, схлынут гормоны она ещё извинится, – Владимир перестал замечать свои повторы.
– У неё вся жизнь впереди, она каждый момент имеет шанс стать нормальным, или просто человеком. Объясни каким образом я ей мешаю? Почему на мне свет клином сошелся? – задала логичный вопрос Татьяна.
– Ты давишь на неё, – дал обтекаемый ответ Владимир.
– Да, давлю. А что из нее получится? Она ноль, шантажист и больше ничего. Нет, прости, она ещё в лесбиянки подалась. Какие ты ей условия поставил? Автомобиль взамен независимого тестирования? А я ставлю условия, чтобы она поступила, начала учиться, определилась с работой, а после тыкала нам в глаза своей ориентацией и желанием жить в качестве маргинала на твои деньги. Она же мечтает прожигать жизнь на твои деньги. Володя, я не прошу автомобиль, понимая деньги нужны для дела. Нам жить, если все правильно, и мы не умрем раньше. Неужели это не очевидно? Ну, получит Хильда автомобиль, она что начнет вести нормальный образ жизни? Нет. Расширится ореол обитания, мы будем ещё думать в каком состоянии наша красава сядет за руль и где мы ее найдем. Безответственность, вот основа ее отношения к нам и к себе. Она не имеет права ставить условия, – высказала своё мнение Татьяна.
Владимир молча выслушивал слова обличения в адрес дочери. Он не отследил, момент выхода в конфронтацию с женой. И сейчас удивился, как мастерски дочь настроила его против Татьяны, причем он почти не поддавался на манипуляции, вдруг попался. Признать свою беспомощность не смог и ответил Татьяне в стиле базарной торговки:
– По-твоему её второй побег лучший вариант? Опять поиски, опять полиция? Таня, надо договариваться.
– Иногда мне кажется, побег без возврата лучше, чем его ожидание, – просто ответила Татьяна и аргументировала, – в таком случае она возьмет ответственность за свою жизнь на себя. На данный момент – бездельница устраивается на твоей шее. Как говорится пустой кошелек и пустой желудок лучшие учителя.
– Она ещё маленькая, – Владимир всё больше терял уверенность, отстаивая свою точку зрения.
 – Клеопатре исполнилось восемнадцать, когда она стала править, так-то в древности, сейчас мир проще и понятнее. Возраст, как оправдание не принимаю, – не согласилась Татьяна.
– И что по-твоему надо сделать? – своим вопросом Владимир расписался в беспомощности, решить проблему самостоятельно.
– Мои варианты. Закрыть в психбольнице, заплатить за центр реабилитации, отдать в монастырь, привязать, отлупить, посадить на хлеб и воду, отнять смартфон, но точно не играться в соглашательство, а давать обещания со словом плюс, выставлять себя затравленным животным, – ответила Татьяна.
– Прекрасно, предложенное тобой из области насилия, я не приемлю такие методы, – Владимир отверг все варианты, предложенные супругой.
– Хорошо, я согласна, играем по твоим правилам, а когда она сбежит второй раз, попробуем мои, при условии, что она вернется, и предупреждаю после второго побега я ее вычеркну из своей жизни, – согласилась с мужем Татьяна и выставила условия. Владимир не принял ее условия всерьез.
– Почему она должна куда-то сбежать? – задал вопрос, одержавший ситуативную победу супруг.
 – А ты ей в глаза загляни, там и прочтешь намерения, – ответила Татьяна и дополнила, – или почитай переписку в Телеграмм, я пересняла на свой смартфон, тот бред, который она несет в массы. Доченька уснула, а телефон не заблокировала, переписка в чате велась. Она такие гадости на меня пишет, просто охренеть. Да и ты у неё не особенно в чести. Тюфяк, размазня, подкаблучник и …
– Не понял? – удивился Владимир.
Татьяна положила на стол смартфон и открыла переснятую переписку с дочерью в Телеграмм. Решив, что раз уж Максим посвящен в это, Владимир просто обязан знать с кем имеет дело.
Мужчина углубился в чтение. Татьяна отметила Максим прочел текст намного быстрее.
За окном завывал ветер и жесткий снег, крупой оседал на подоконник. Женщина мыла посуду. Задавая себе в очередной раз наболевший вопрос, когда она превратилась в прислугу. А вот когда забеременела ушла с работы, чтобы не дай бог, не лишиться ребенка. А рождение долгожданного ребенка довершило картину. Татьяна готовила убирала, стирала, подхватывала и подставляла, и, постепенно, дочь перестала воспринимать её всерьез. Действительно, разве можно серьезно относиться к уборщице? Образование, а кому нужен диплом без опыта? Да и ребенок не понимает, что такое диплом, а вот с тряпкой у плиты и рядом с унитазом, картинка то что надо. Стереотип вырабатывается и быстро. Кратковременная работа у мужа, после того, как Хильда пошла в школу, привнесла в дом скандалы, денег не добавила от деятельности на фирме пришлось отказаться. Татьяна, в первую очередь, не хотела такой судьбы для своей дочери. Пыталась пояснить – свободу дают только заработанные деньги, свое дело и работа на хорошую зарплату. Муж или отец – значения не имеет, ты зависима. Свободу давала ещё безусловная любовь, когда человек готов отдать всего себя и все богатства, но такое случается редко. И лет до пятнадцати Хильда слушала и соглашалась. А потом, вдруг отстранилась. Откровения Татьяны о том, что она рано вышла замуж и, конечно, счастлива, что родила дочь, но все же лучше было бы стать на ноги, а потом нырять в уход за детьми и мужем. Отказавшись от нормального обучения студенческих тусовок, влюбленности, лишаешь себя светлой, легкой части жизни. Потом этот пробел не восполнить ничем. И вообще нормальные люди обычно встречаются в институте, или на работе, только в таких местах можно найти настоящих друзей. В пример она приводила себя. Объясняя, что все её друзья и даже подруги пришли со стороны мужа.
Подобные тексты Хильда слушала и не слышала. Теперь Татьяна не сомневалась дочь уяснила только тезис о деньгах. Ещё о любви отца и вышла в конкуренцию с ней. Возможно возымели какое-то извращенное действие слова о мужчинах и любви, о заботе, о ребенке, о свободе. В это она слабо верила, такой глубины Татьяна в своем ребенке не отследила.
– Это какой-то бред, – прервал её размышления Владимир, – ты уверена, что это наша дочь пишет?
– Странно, ты сейчас усомнился во мне? Взял и усомнился в очевидном. Ну, посмотри фотографии, правда она там полуголая, но уверена, ты ее узнаешь. Это пишет она и дочка не считает нас за людей. А идиотку из сетей возносит до небес, – ответила Татьяна.
Он все никак не мог поверить в очевидное и хранил молчание, подлил себе чая и смотрел, как оседают чаинки на дно чашки. Фотографии он просмотрел, и опустил глаза.
– Да, Володя, бред, по этой причине я пойду с ней к психологу, но болезнь нашей дочери называется, распущенность на почве сытости, – ответила она супругу и дополнила, – фото её голой груди с проколотыми сосками, ты прокомментировать не желаешь? Как мужчина. Она становится опасной для себя. Кто это смотрит и куда ее пригласят? Она с тобой в такие откровения не пускалась? Думаешь эти фото никакие извращенцы не рассматривают. Продолжаешь играться в соглашательство и обещательство. Ну-ну.
– Я подумаю, мне надо переварить информацию, хорошо, что ты как-то отслеживаешь. Слушай, а ты молодец, я не додумался, как-то выцепить смартфон, когда она спит, – Владимир реально не знал, что сделать и сейчас вынужденно согласился, все его слова не возымели действия, и он напрасно сотрясал воздух. Признаться, Татьяне не смог.
– Есть такой тренинг, думай, как преступник. Я начала думать, как моя дочь, она точно нас отслеживает, я просто взяла на вооружение её метод, но, когда она в следующий раз забудет телефон, я не знаю, так что так отследить дату побега не получится, – ответила Татьяна, и окончательно убедилась, что приняла правильное решение, обратившись к Максиму с дикой просьбой.
– Я не дам ей сбежать, – заверил жену любящий отец.
Татьяна ему не поверила, или не захотела поверить, но разубеждать супруга не стала.
– Пойдем спать, – предложила жена, она реально устала.
Ветер не стихал, сон навалился как-то сразу на обоих. Сны Татьяна и Владимир друг другу не рассказывали. Но утро не принесло радости никому.
Владимир уехал на работу, по заведенной привычке, он никого никуда не подвозил. Татьяна растолкала Хильду, та нехотя начала собираться к психологу. Она уже подутомилась от такой игры, но видя растерянное лицо матери, испытывала радость и никак не могла остановиться. Врала всем напропалую и получала от этого садистское удовольствие.
Улица встретила их холодом, ветром и дневным зимним полумраком.
Психиатр Антонина Андреевна по вчерашней договоренности первой пригласила Татьяну. Обычно все психологи и психиатры начинали беседу с Хильдой, и психолог выдавал текст на основании обвинений, якобы пострадавшей, или мятущейся стороны. Татьяна не понимала почему статус несчастной узурпировала дочь. В помощи нуждалась скорее она, а не это распущенное существо с проколотыми ушами, сосками и ошейником на шеи. Но стереотипы никто не собирался отменять в угоду одной взбунтовавшейся женщины. Обычно матери легко соглашались, что они виноваты в душевных терзаниях ребенка. Даже если это утверждение, мягко, говоря не соответствовало действительности.
– О чём вы хотели поговорить? – Антонина Андреевна задала вопрос Татьяне, не скрывая, что женщина ей не интересна, вот девушка другое дело. Там она видела перспективу, в русле нарисовавшего тренда предоставления свободы молодым в выборе ориентации и вообще самостоятельной жизни.
Татьяне стало интересно, как бы отнеслась к проблеме эта психотерапевт, если бы ее дочь или сын начали вести асоциальный образ жизни. Но она запретила себе переходить на личности. Скандал в ее планы не входил, на фоне затеянной игры, тем более. Не хотелось оставлять зацепки.
– Говорить я и не намеревалась. Мне важен профессиональный ответ на вопрос не склонна ли моя дочь к суициду. Я прочла, что дети иногда сбегают, чтобы покончить с собой. А этого я не переживу. Если есть намек и требуется психиатрическая помощь в стационаре я готова оплатить лечение в полном объеме, – Татьяна замолчала, остальной треп психиатра её не волновал. Период, когда она с придыханием слушала и ловила каждое слово эскулапа от психологии, остался далеко позади, в другой реальности.
Татьяна вначале хотела, установить ей диагноз, причем один из психиатров, проникся и сказал, что диагноза нет, но симптомов из переписки и особенно из желания прокалывать дырки в теле и убегать из дома, можно натаскать, но дальше лечение и закрепленный диагноз, если усугублять, тогда опека. Позволить себе стать опекуном вполне здоровой распущенной дочери, Татьяна не могла и не хотела. По этой причине отказалась внедрять и углублять тему психического заболевания.
– Понимаю, ваши опасения. Отвечу честно. Тем более прием официальный. На меня в полном объеме ляжет ответственность, если просмотрю такую направленность, – заверила взволнованную мать психиатр, но как ни странно именно этот вопрос Татьяны расшатал Антонину Андреевну, категоричность исчезла.
Татьяна отвечать не стала, мысленно улыбнулась, подумав, что Антонина Андреевна сама нуждается в помощи коллеги по цеху психиатрии, ей стоило бы подлечиться от излишней самоуверенности и самовлюбленности. Татьяна вышла из кабинета и направилась в кафе, благо оно находилось за стеклянной перегородкой и дверь врача оставалась в зоне видимости. Заказала десерт и заставила себя не думать. Офисный центр, в котором почему-то открыли кабинет, выглядел презентабельно и где-то даже уютно.
Если отрешиться от происходящего, время летит быстро. Сорок минут пронеслись и Хильда, не сразу отследив местонахождение Татьяны выплыла из кабинета с улыбкой на лице, можно сказать окрыленная. Поискав глазами маму, нашла её в кафе и лицо приобрело страдальческий вид.
– Зайди, – сказала дочь матери и добавила, – купи мне кофе и пирожное.
– Обойдешься, или купи за свои, – отказала Татьяна и направилась в кабинет.
– У вас прекрасная девочка. Целеустремленная, желает учится, заверила что нашла работу и завтра её ждёт собеседование. Ни малейшего намека на желание покончить с собой. Но вы, давите на нее. Дайте ей свободу, неужели так тяжело снять квартиру, я так поняла, вы в средствах не стеснены, пусть попробует пожить самостоятельно, – текст не отличался от пожеланий троих предыдущих психологов.
– А на счет ориентации? Вас, не смутил тот факт, что она в ошейнике, что у нее по десять сережек в каждом ухе, это нормально, отклонений нет? Не настораживает, что она планирует жить с женщиной? И что ей мешает накопить денег и снять квартиру на свои, ее из дома никто не гонит, почему я должна оплатить ее искания на стороне. Вы не спросили есть ли у меня на этот деньги. Вы поверили её словам, насчет финансовой стороны. Вас не смущает, что она отказывается назвать женщину, с которой у нее связь, и озвучить ее возраст? – все же не удержалась Татьяна.
 – Детям сейчас предоставлен выбор. Ваше нежелание принять ее ориентацию, спровоцировало первый побег, если вы не пересмотрите свое отношение она сбежит второй раз. Вы мудрее – уступите, – психиатр не знала, что это уже четвертый однотипный совет.
– Спасибо, доктор, я подумаю. И в свете ваших заверений в её желании жить, и отсутствии суицидальных мыслей, приму решение, – ответила Татьяна и дополнила, – попрошу официальное заключение с печатью, и вашей подписью.
Антонина Андреевна, набрала текст справки на компьютере распечатала подписала и вручила лист Татьяне. Татьяна пробежала текст глазами сложила лист вчетверо, спрятала в сумку и вышла не прощаясь.
Хильда кофе и пирожное не купила, повторно настаивать не стала. Опять нырнула в смартфон. Понятно, у нее появился шанс рассказать Арии, как она в очередной раз провела этих придурков родителей, осталось только дожать.
– Ма, я встречусь с Арией, – Хильда поставила в известность Татьяну, в тексте просительные нотки отсутствовали, скорее повелительные.
– Надеюсь, ты договорилась и встречу отменить невозможно, она уже едет в метро и смартфон, естественно, не работает, – не дала согласие и не отказала Татьяна.
– Прикольно, – хмыкнула дочь, с любопытством посмотрела на мать и принялась укутываться шарфом.
Останавливать дочь не имело никакого смысла. Татьяна на минуту испугалась, что Хильда не вернется, но быстро подавила свой страх. Максим дал обещание проследит и вероятнее всего знает адрес. Возможно кто-то из его детективов бродит за ними следом. Татьяна осмотрела помещение кафе, но никого подходящего на роль соглядатая не нашла.  Они покинули офисный центр и на секунду замерли, привыкая к холоду. Женщина не ошиблась, насчет слежки, просто она не знала куда смотреть. Следом за Хильдой обгоняя прохожих и глядя в смартфон пошел парень. Он не заходил в офисный центр. Зная выход один и никуда Хильда не денется. А попадаться на глаза Татьяне ему запретили.
Татьяна посмотрела вслед своей дочери. Сгорбленные плечи, обвислая одежда, особенно разозлила походка, девушка пыталась имитировать мужскую походку.
«Это меня, наверно, душат неоправданные ожидания. Клянусь, я не представляла её в пачке балерины, или в бальном платье, но такое принять никак невозможно. Нет у меня такой широты взглядов, чтобы позволить ей, а главное себе, не обращать внимания на ее воинствующую неадекватность. Она должна заплатить. А потом пусть мечтает»:
С такими мыслями, Татьяна направилась домой, по дороге закупить продукты в супермаркете, а после уже вызвать такси.

продолжение следует: http://proza.ru/2022/09/29/935