Создание штаба

К Георгию Арутюнянцу Виктор явился самым первым. Ходики в прихожей показывали без десяти минут двенадцать. Родителей Жоры дома не было. Он открыл дверь и, поздоровавшись с Виктором, сразу провёл его в комнату. И уже за закрытыми дверями ещё раз оглядел гостя, которого не видел с начала войны, но в его больших тёмных глазах не отразилось особого удивления.
- Верно, значит, Ваня про тебя сказал, - произнёс Жора, удовлетворенно кивнув и растянув в улыбке свои тонко очерченные губы. - Сразу видно, что и пороха ты понюхал, и прокоптиться успел изрядно! А ждать ты себя не заставляешь, как всегда первый! И это правильно!
 Виктор до войны бывал у Арутюнянца дома несколько раз. В комнате у Жоры стоял патефон, и гостеприимный хозяин иногда устраивал дома танцевальные вечера. Его родители были искренне рады тому, что их сын принимает друзей у себя и не пропадает до ночи неизвестно где. Мама Жоры, Татьяна Никитична, всегда старалась приготовить для ребят какое-нибудь угощение. Виктор хорошо помнил её чудесные сладкие пирожки с абрикосовой начинкой. А Жорин патефон не раз занимал его мысли в Ворошиловграде, с тех пор, как ему посчастливилось овладеть той парой заветных пластинок, которые в итоге пришлось продать перед переселением в Краснодон, так ни разу и не послушав.
И вот он, патефон, стоит на прежнем своём месте, на столе. А вот и пластинки; их тут целая коллекция, и она заслуживает того, чтобы явиться не то что за десять минут до назначенного времени, а за час как минимум.
 Впрочем, подумал Виктор, краснодонские ребята ещё не выработали мер конспирации, да он и сам о них забыл.
- А Ваня с Васей ведь оба к полудню придут? - спросил он.
- Должны прийти, - подтвердил Георгий. - Мы ведь договорились на двенадцать.
- Вот это мы не продумали! - заявил Виктор. - Если мы хотим в подполье работать и не попасться как дети, нельзя всем приходить к одному времени минута в минуту. Даже вдвоём. Мне так в Ворошиловграде мои ребята квартиру засветили, потому и уходить пришлось. А тут у нас городок маленький, всё как на ладони.
- Пожалуй, - согласился Георгий. - В следующий раз мы это учтём. А сегодня у меня просто музыкальные посиделки с друзьями. Пусть соседи так и знают.
 С этими словами Георгий достал из конверта одну из пластинок и завёл патефон. Чарующий голос Любови Орловой наполнил комнату, полился из окон на улицу, заранее давая понять соседям, что это он и ничто иное влечёт молодых ребят, которые направляются в гости к своему другу, счастливому обладателю такого бесценного сокровища.
 Однако Виктор недооценил своих друзей. Вася Левашов явился ровно в полдень, минута в минуту, а вот Иван подтянулся через десять минут. Когда стали выяснять, оказалось, что заранее ребята не договаривались, но Ивану пришла в голову та же мысль о конспирации, что и Виктору, и он решил нарочно слегка припоздниться.
 Ребята ещё немного послушали музыку. Наконец, все расселись вокруг стола. Жора остановил патефон. Воцарилась тишина, и взгляды собравшихся в ожидании устремились на Виктора. И он, оглядев лица ребят с мягкой приветливой улыбкой, обратился к ним со словами, которые, он чувствовал, выражали мысли и чаяния каждого из них:
- Вы, конечно, знаете, что нашей армии сейчас приходится нелегко, битва с фашистами идёт жестокая. И нам, молодым и сильным, стыдно оставаться в стороне. Пора включаться в борьбу. Мы с Ваней посоветовались и решили, что для этой цели необходимо создать в нашем городе подпольную организацию, - он переглянулся с Иваном и продолжал: - Для руководства организацией нам будет необходим штаб. Поскольку избирать нас некому, мы изберем себя сами. Предлагаю с этого дня считать всех присутствующих членами штаба. А вот начальником штаба, если никто не возражает, я бы предложил избрать Ивана Земнухова.
 Виктор помолчал, давая ребятам время высказаться. Возражений не последовало.
- Значит, единогласно. Теперь нам нужно ещё выбрать политического руководителя организации, комиссара.
- Тебя, Витя! - решительно высказался Иван. И Вася с Жорой с готовностью его поддержали. Виктор привык к доверию своих друзей, но всё равно испытал радость оттого, что, хоть он и не жил в Краснодоне последний год, его авторитет среди них только вырос. Ребята смотрели на него как на человека, уже имеющего опыт подпольной работы, и были готовы поддержать любое его предложение. И он продолжал:
 - Одна из важнейших задач подпольной организации это агитация и антифашистская пропаганда. Необходимо наладить в городе выпуск листовок. Ответственным за агитационную работу предлагаю выбрать Жору Арутюнянца.
И снова предложение Виктора было принято единогласно. Ребята продолжали смотреть на него с ожиданием.
- Теперь нам нужно составить текст клятвы, - решительно заявил он, и память на миг перенесла его в Паньковский лес, на ту самую поляну, где он повторял вместе с другими бойцами заветные слова вслед за старшим братом, комиссаром Михаилом Третьякевичем. - Все партизаны дают партизанскую клятву, - пояснил Виктор. - Это то же самое, что присяга в армии. А в партизанской клятве особое место занимает обещание хранить тайну организации. Давайте и мы введём в нашей подпольной организации такое правило: каждый новый её член должен будет давать клятву Верности нашему делу. А текст клятвы мы с вами составим прямо сейчас.
 Когда принялись за дело, Вася Левашов участвовал активнее других. Виктор убедился в том, что его товарищ тоже давал партизанскую клятву, знает её текст назубок и считает уместным взять его за основу, лишь слегка изменив некоторые места. Виктор был вполне с ним согласен. Совместными усилиями и без особых споров текст клятвы родился легко и быстро, ведь всем было ясно, каковы основные требования подпольной дисциплины: выполнение приказов руководителей организации, сохранение её тайны любой ценой, решимость мстить врагу и готовность отдать жизнь за свою Советскую Родину. Жора Арутюнянц схватился за карандаш и бумагу и записывал. Последние слова клятвы, самые весомые и грозные, придавали ей особую силу:  "Если же я нарушу эту священную клятву под пытками или из-за трусости, пусть меня покарает суровая рука моих товарищей. Кровь за кровь, смерть за смерть!"
Глаза у ребят горели огнём общего вдохновения, когда Жора выводил эти слова на бумаге.
- А теперь предлагаю каждому из нас подумать о том, кого из своих друзей и знакомых он считает достойным доверия настолько, чтобы привлечь его к нашей подпольной работе, - поставил перед товарищами следующую задачу Виктор.
 Вася Левашов, конечно же, назвал в первую очередь своего брата Сергея. Прозвучали имена нескольких общих школьных товарищей.
- А девушек тоже будем привлекать? - решил уточнить Ваня Земнухов.
- Конечно! - кивнул Виктор. - А почему нет? Разве нет у нас в Краснодоне боевых девчат?
 С этим тоже все согласились. Затем Ваня Земнухов предложил следующее собрание штаба провести у него дома. Основные вопросы были решены, каждый из участников собрания получил и поле деятельности, и почву для размышлений. Василий Левашов высказал надежду, что благодаря его брату Сергею, возможно, удастся решить вопрос о радиоприёмнике, который так необходим организации.
 Виктор, нарочно дотянув до момента, когда все уже были готовы расходиться, с заговорщическим видом оглядел товарищей и произнёс загадочно:
- Ещё один маленький вопрос. Хочу спросить, а знаете ли вы, кто у нас в городе распространял листовки, о которых все вы слышали, и кто поджёг дома с немцами в первую же ночь после оккупации города?
 Повисла тишина. Все взгляды в ожидании устремились на Виктора, но он продолжал загадочно улыбаться и молчать.
- Не томи, Витя, говори уже! - взмолился Жора Арутюнянц.
 Виктор улыбнулся ещё шире.
- Эти ребята - команда Сергея Тюленина! - торжествующе произнес, наконец, Виктор.
- Серёжка! - воскликнул Жора. - Вот это новость!
- Я вижу, вы удивлены, - заметил Виктор, вполне удовлетворённый произведенным впечатлением, и прибавил: - Если никто не возражает, на следующее собрание штаба я приду вместе с ним.
 Конечно, возражений не прозвучало. Все были рады тому, что в едва созданную организацию сразу вольется целая боевая группа, уже действующая в городе.
Попрощались до завтрашней встречи у Вани Земнухова, который снова решил выйти на улицу последним. Василий и Виктор отправились к себе на "Шанхай" вместе.
 Было уже около трех часов.
- У меня сейчас встреча с Тюлениным, - сообщил вдруг Виктор. - Хочешь пойти со мной?
 Василий кивнул. Ещё бы он не хотел! Виктор видел в его глазах жадное любопытство. Тут они как раз свернули на Базарную площадь, и Виктор сразу приметил впереди высокую фигуру Тюленина. Она появилась из-за стены киоска.
 Сергей как будто бы бесцельно прогуливался, невзначай поглядывая по сторонам, и, заметив, что Виктор идёт к нему навстречу, но не один, попытался скрыться, однако было поздно: ребята ускорили шаг и живо его нагнали.
- Привет, Серёжа, - обратился к нему Виктор, когда они поравнялись. - Не беги, всё в порядке. Это Вася Левашов, наш товарищ. Мы с ним вместе были на встрече.
 Сергей и Василий взглянули друг на друга с любопытством. Они, конечно, виделись не раз, но им никогда не приходилось разговаривать, да ещё на такие серьёзные темы. Это Виктор одинаково хорошо знал обоих: с Василием он учился в одном классе в школе имени МЮДа,  а с Сергеем - в школе имени Ворошилова. Сейчас он ещё раз осознал, что испытывает к каждому из этих двоих такое доверие, что готов поручиться за обоих своей головой. А Сергей и Василий, казалось, друг другу тоже нравились. Вася, конечно, был наслышан о Тюленине, но по большей части о его до военных подвигах, порой весьма сомнительного свойства. Поэтому он искренне удивился, когда Сергей заявил, что его любимый герой - Павка Корчагин. "Я когда эту книгу прочитал, слово себе дал, что буду пример с него брать!" - признался Тюленин с огнём в глазах. И Василий, очевидно, понял, что его представления об этой живой легенде "Шанхая" устарели и отстали от жизни: тот мальчишка, что прославился отчаянными драками и ходил в первых хулиганах округи, вырос в пылкого и отважного юношу, из тех, кто не просто восхищается героями любимых книг, но и действует.
 Заговорили о войне, о трудном положении на фронте. Всех троих мучительно волновало, что фашисты дошли до Волги и Кавказа, и это суровое испытание для многих, проверка на прочность их веры во всё то, что поставлено сейчас на карту.
- Я убеждён: наша задача сделать всё возможное, чтобы наши советские люди ни на миг не сомневались, что Советская власть будет восстановлена, и в очень скором времени, куда скорее, чем может показаться из-за того, что фашисты нагло врут и пускают пыль в глаза! - выразил своё видение цели предстоящей работы Василий.
 Виктор хорошо понимал, что стоит за этими словами, как глубоко и болезненно уязвила его друга горькая правда о том, сколько бывших советских людей переметнулось на сторону врага, очевидно, потеряв веру в нашу победу. "Больно, Витя, это видеть: сколько народу к фрицам в услужение подалось холуйствовать, своих соседей стращать!" - отчётливо всплыли в памяти Виктора Васины недавние слова. Остро врезались они в память, потому что Виктор всем сердцем разделял их гнев и горечь.
- Это ты верно говоришь! Согласен! - поддержал Тюленин. - Мы должны показать всякой продажной сволочи, что есть в городе Советская власть, и от имени Советской власти дать понять, что будет с предателями! - неожиданно развернул он мысль и, гневно сверкнув глазами, прибавил: - Та мразь, которая казнила наших шахтёров, должна болтаться в петле! 
Виктор вспомнил рассказ Толи Ковалёва о причине, по которой он со своим другом Мишей Григорьевым так быстро закончил службу в полиции; Василий же похоже вовсе ничего об этом не слышал.
Тюленин понял по их лицам, что оба не в курсе последней новости, которая потрясла весь Краснодон.
- Да вы что, хлопцы, разве не знаете? Их заживо в землю закопали в парке! Живых - в яму! За то, что они на фрицев работать отказались, эти холуи продажные над ними глумились, и в яму их сбросили! Разве можно это просто так оставить? Разве не должны мы отомстить фашистским прихвостням за наших советских людей?!
- Я уверен, что ребята тебя поддержат, - тихо произнёс Виктор. - Не знал этих подробностей, - тяжело прибавил он после паузы. - Закопать людей заживо - это чудовищно. Тем более, что исполнители - бывшие наши, советские... Им не может быть прощения. Мы этого не забудем.
 Они уже шли по тихой улочке в двух минутах от Серёжиной хаты.
 - Завтра в три часа дня встречаемся у Ивана Земнухова, - прощаясь с Сергеем, сообщил ему Виктор. - Только ты приходи минут в пятнадцать четвертого, чтобы не устраивать столпотворение. Мы на собрания штаба приходим по одному. Не волнуйся, без тебя не начнём.