Человек ночи

          Редкие фонари, ямы и ухабы мокрой дороги, а во дворе следующей пятиэтажки новый асфальт, но и на нем – лужи, армяне из Ярославля его в прошлом году укладывали, у меня в гостевом доме номер снимали. Вот потому и лужи, что армяне. Уклоны неверно рассчитали, или вообще не считали, что скорее всего. Толкаю свою тачку чуть сильнее, чтобы выехать на тротуар, и кресло, лежащее на ней, плавно заваливается набок и падает на дорогу. Второй раз уже, обидно, до контейнера метров двадцать всего, а теперь опять поднимать на тачку одному, тяжело. Это уже вторая ходка за сегодня , первый раз я вывозил старый пружинный матрац от советской еще кровати, у которого брус внизу по периметру, тяжелый тоже, но он, в отличие от кресла, ни разу не упал.

          Обратно от мусорной площадки иду по Пролетарской, справа частный сектор, слева пятиэтажный дом. Порожняя тачка подпрыгивает на кочках, весело гремит в тишине городской окраины. Ночь, не совсем поздняя, конечно. Не то чтобы я специально выбрал такое время хлам из гостевого дома вывозить, до этого другие дела были. Но не могу сказать, что само собой так вышло, потому что дела можно было и местами поменять, сначала вывезти, а потом все остальное. Немножко неловко раньше возить, в сумерках, например, когда людей еще можно встретить. «Какое старье везет, - подумают, -давно на помойку пора». Я и везу, конечно, на помойку, но его ведь давно пора, а я только сейчас, а до этого использовал, значит.

          Смотрю на уютный свет в окнах пятиэтажного дома. Там, за этими окошками своя жизнь. Люди ужинают после рабочего дня, смотрят телевизор или в интернете сидят, обнимают милых и любимых, детей, гладят кошку. У них тепло и сухо, пледы, горячий чай, мягкий диванчик, а я вот иду мимо их жизней в темноте и  холоде, по лужам, с громыхающей садовой тележкой…

          Позабыт, позаброшен… Опять прибедняюсь! Есть и у меня теплый дом, дети, кот Тихон, очень умный, кстати. Просто они все там, а я вот тут, под чужими окнами. Доезжаю с пустой тачкой до гостевого дома, ставлю ее у одного из крылечек и иду по номерам собирать у узбеков ежемесячную плату за интернет, за все остальное они не платят, их работодатель перечисляет мне на карту. Хорош гостевой дом, одни узбеки живут в нем. Сначала один номер мясокомбинат для них арендовал, потом второй, третий…

          - Аликсей, брат, садись с нами, плов кушать будем, - в первом же номере.

          - Спасибо, спасибо, я уже дома поел, - вижу, что сегодня не отказаться, - если только чая кружку.

          Обычно отказываюсь и в следующий номер иду, редко соглашаюсь, видеть надо, когда можно отказать, а когда уже нельзя, когда уже обидятся. Один раз через пять примерно. Я вообще-то и не Алексей, то есть не Аликсей а Александр, но не поправляю. Они почему-то думают, что Александр и Алексей – одно и то же имя, а Алексей – говорить короче, вот и называют. А для некоторых я вообще Олег, так получилось, сначала кто-то сократил до Алик, а потом другие услышали и подумали, что Олег. Пусть, какая разница.

          Быстро выпиваю чай, потом собираю деньги, кто наличными дает, а кто на карту по номеру телефона переводит, прощаюсь и иду к соседям. Ем я с ними иногда, и плов ем, и шурпу ем, и орехи, и какой-то особенный, как будто стеклянный мед, и кислую сметану с лепешками, и чай пью, спиртного только не пью и насваем не закидываюсь, хотя тоже предлагают. Жена ругается, говорит, что нечего, мол, что заразу еще какую детям притащу, что: «Тебя дома, что ли, не кормят?!» Кормят, конечно, и дома, и узбеки кормят, и армяне кормили, когда у меня жили, перепелками с мангала. А костромские газовики домашней настойкой угощали и тушеным лосем, это уже года четыре прошло, я тогда строящийся дом по соседству охранял, за руль не надо было. Некоторые едут на вахту, чтобы работать, питаются бутербродами и пельменями. А есть такие, кто едет как на праздник, лучшее с собой берет, каждый вечер застолья.

           Ночь, светятся фонарики в новом парке, и на его липовых аллеях ни души. Закрыт отдел образования по соседству с гостевым домом, и машины не проезжают мимо, и люди не проходят, пустая улица. Ночь, дела сделаны, пора домой, где тепло и сухо, где жена укладывает малышей, а умный кот Тихон сидит, наверное, как каждый вечер, у входной двери и ждет, когда я его пущу в дом. Всегда он ждет, и я его пускаю и накладываю ему корм из пакетика, а потом он в ванную идет на теплый пол спать, или в кресло у компьютера, или на кровать к моей средней дочке.

          Сколько таких ночей!.. Вокруг люди, как много вокруг разных людей: женщины, мужчины, руководители, простые работяги, туристы, паломники, русские и не русские, старые и молодые. Больше их днем, гораздо больше, вечером и ночью обычно никого нет, только я, садовая тачка и свет в чужих окошках. А сегодня вот и вечером, и ночью были, день такой сегодня. Никто не поверит, смешно даже, а ведь я самый настоящий интроверт, стопроцентный. Интроверт, который проживает жизнь экстраверта…

          В студенческие годы я любил вечерами собирать мебель в пустых классах и коридорах школ, была у нас с другом такая подработка. А потом любил возвращаться домой на последнем автобусе, он обычно ехал пустой или почти пустой. Я очень любил работать в ночь проводником пассажирского вагона, так и было всегда, потому что обычно напарницы хотели идти в день, и сами с радостью соглашались, когда я предлагал себя в ночные смены. Потому что все пассажиры спят, и ты один. Как любил я работу ночного сторожа на стройке, и как любил ехать ночью за рулем, сколько таких поездок позади!..

          Разве мог я – единственный ребенок в семье, который все детство провел за чтением книг в пустой квартире, пока мама работала, стать кем-то еще. Стоит только остановиться на минуту, только захотеть, и в памяти сразу калейдоскоп образов. Пустые широкие трассы Подмосковья, свет тысяч фонарей, и я еду в последней маршрутке с номером 888 из Люберец к метро Выхино. Пустой в субботний вечер храм, много людей здесь будет завтра утром на литургии, а сейчас на всенощной почти никого. Вот я обхожу одну за одной пустые темные квартиры еще не сданного дома, в руках связка ключей, фонарик, а вокруг полная тишина. А вот безлюдный вокзал Арзамас-Первый на окраине города, темнеет.

          Или еще, в том же Арзамасе. Ночь, снег сильно скрипит под ногами, потому что мороз почти тридцать градусов. На небе яркая луна и звезды, и я дежурю в пустом здании энергокомплекса. Так тихо на улице, ни звука, ни ветерка, а только откроешь дверь в здание – гул котлов, равномерный шум насосов. Директор оставляет меня ночью дежурить только когда мороз ниже двадцати пяти, чтобы, если вдруг газовый клапан закроется, сразу же котлы перезапускать. Если на улице теплее, я сплю дома, а в случае аварии, когда клапан падает, перекрывая подачу газа, мне с вахты звонят, и я приезжаю, полчаса на это требуется. Директор считает, что если мороз не сильный, системе ничего не угрожает, а если температура прижмет, то нет у нас этого получаса, на месте надо быть, сразу заняться устранением. И я любил, когда мороз. Вечером рассказы писал, пил чай в пустом машинном зале, обычно выключив свет. К шуму привыкаешь, я даже спал под него под утро. И вот – на улице мороз, передо мной свет монитора, на столе остывает чай, а вокруг огоньки на щите – и никого. Я с головой ушел в воспоминания, и время летит так незаметно, и каждый час приносит с собой добавку к зарплате в двести пятьдесят рублей – ночная ставка.

           Опять ночь, опять Арзамас, только на этот раз лето. Теплая светлая ночь, звезд почти не видно на высоком чистом небе. На западе еще догорает закат, впереди всего пару часов темноты, и будет утро нового дня, а в воздухе разливается запах свежих трав и цветущей липы, почти нет комаров. Дверь в энергокомплекс открыта, на пороге Коля варит аргоном алюминиевые шины для токопровода. Моя помощь ему не нужна уже давно, я здесь, чтобы следить за его работой, чтобы после ее окончания все проверить и двери закрыть. Сначала я думал привычно сесть за компьютер, но так тепло на улице, так мало комаров, а Коле я не нужен, он сам – мастер, и я гуляю по территории, вдыхаю аромат цветов и любуюсь догорающим закатом.

          Где-то в Смоленской области мы с женой съезжаем с трассы М1 в поле и выходим из машины размять ноги после нескольких часов пути и многих сотен километров, которые мы проехали с начала этого дня. Сейчас уже можно не торопиться, потому что до Смоленска остается около пятидесяти километров, а до отправления нашего поезда почти три часа. Мы едем в Калининград, большую часть пути на машине, так дешевле, но чтобы не оформлять грин карту и часами на таможнях не стоять, последнюю часть пути поедем на поезде. И вот волнение – успеем ли к отправлению, не застрянем ли на много часов в пробках в Москве? Сейчас понятно, что успеем. Мы гуляем рядом с машиной, на заднем сиденье которой спит наша дочь. По соседству шум оживленной трассы, огни машин и фонарей, а мы совсем рядом, но как будто далеко, не в потоке машин, не в свете их фар. Тепло, темно и хорошо под огромным небом, лето подходит к концу, и поэтому оно высокое и темное со множеством звезд…

          Чем закончить мне этот рассказ? Я, право, не знаю. Спешите жить! Спешите жить, дорогие друзья, и цените жизнь, каждое ее мгновение. Как часто мы не замечаем вокруг Красоты, не умеем увидеть радость момента, или того хуже – жалуемся на неприятности, ждем белой полосы, считая, что сейчас идет черная. Тележка грохочет на ухабах, мокро под ногами, устал. А пройдет сколько-то лет, и я буду вспоминать этот вечер, эту тележку, эту осеннюю темноту, эти светлые окошки пятиэтажки, за которыми идет чья-то жизнь. Буду вспоминать с теплом эту ночь, как сейчас вспоминал бывшие когда-то раньше.

          Я – интроверт, человек ночи, человек, который любит одиночество и тишину. Я – экстраверт, человек дня, человек, который любит быть в центре событий и множества людей вокруг. Как хорошо днем в летнюю жару и в зимний холод. Как хорош весенний теплый вечер и осенью утром, когда прохладно, и роса, и тихо падают листья с лип и берез, как хорошо. Хорошо!..