От истоков своих часть 2 Глава 12 Охота

          Иван измучился, думая об охоте на медведя.

          – Дык, знамо – топтыгин уже не тот, како осенью. Исхудал поди, от долгой лёжки в берлоге. С другого погляда и ослабел, справитьси с им легшее будеть, – убеждал он зятя.

          – Да где тама, батя. Откулева силов то наберёмси? Заломат он нас. И зарядов теперя не найтить, на вес золота оне. А рогатиной медведя не удержать, силов не достанеть.

          – Не в силе дело, а в сноровке. Энто не кажный могёть, знат чаво к чаму. А я знаю, хаживал на медведя-то. Ведь энто удача кака, берлогу яго найтить. А ежели объединитьси с двумя-тремя мужиками, заряды поискать? Можа и получитси чаво. Дык, чаво жа? Лежать, смерти ждать лучшее? А дети голодными глазами смотрют… Не могу я энтого выдерживать. Пройдуси я по деревне, можа найдётси кто смелай.

      Иван выполнил своё обещание, прошёл по деревне. Невесёлая картина предстала перед ним. Во всех избах мучились ослабевшие люди, опухшие от голода. Они напоминали призраков с того света. Вероятно, и сам Иван выглядел почти так же.

          – Здорово, сельчане, – придав голосу бодрости, поздоровался Иван, переступая порог избы Матрёны Рогожиной.

Он пригляделся, в углу у нетопленной печи кто-то сидел, обряженный во множество одежд, похожий на груду тряпья. Видно было, что не топили уже больше суток, изба окончательно выстыла. При разговоре возле лица клубился пар, и от клубка тряпья вверх поднималась слабая струйка пара. Иван подошёл поближе, присмотрелся.

          – Ты, чаво ли, Матрёна?  А Егор твой игде-ка?

          – Представился он. В сарай сволокла к Митьке и Дашке. Все теперя тама.

          – Вона, – удивился Иван, – Ну, царствия им небеснаго, – он перекрестился, – а пошто в сарай-то?

          – Тако хоронить некому. Разе жа чичас яму выдолбишь? Земля поди-ко наскрозь промёрзла. Все своех в сараи кладуть, – еле выговорила хозяйка.
   
Иван растерялся, не зная, как утешить Матрёну и надо ли её сейчас утешать? Она казалась равнодушной и сообщила об этом совершенно спокойно. Он постоял, помялся.

          – А избу, чаво жа не топишь?

          – Тако нечем. Ни дров, ни хворосту, – тихо прошелестела она, устав от такого долгого разговора.

          – Слышь, Матрёна, я у вас в сенцах ружо заприметил. Не знашь: заряды в ём есь? Глянуть можна? Понимашь, оченно надыть.

          – Да, бери яго. Мяне ужо видать не понадобитьси, – не двигаясь с места, ответила женщина, – скоро и я вослед моем отправлюси…

          – Ну, что ты, Матрёна. Ты духу-то не теряй, карабкайси.  Поди хоша к нам, погрейси. Тако я гляну? – спросил Иван и вышел в сенцы.

      В ружье оказалось два заряда, что очень обрадовало его. Поблагодарив хозяйку, только кивнувшую ему в ответ, Иван пошёл по деревне дальше.
Идти становилось всё тяжелее, тропинка, тянущаяся между домами, была давно нехожена, местами и вовсе переметена. Приходилось пробираться в глубоком снегу и Иван очень устал. Тяжело дыша, он добрался до крайних, стоящих почти у самого леса домов.
Иван долго отряхивался от снега на нечищеном крыльце. Краем глаза он заметил движение в соседнем дворе. Подняв голову, увидел хозяина самой крайней избы Касьяна.

          – Оу, Касьян, здорово! Чавой то распашкой ходишь? Зайди кось сюды, разговор к тябе имеетси.

          – Чичас! – отозвался Касьян.

Иван с силой потянул слегка примёрзшую дверь. В полумраке избы от недостатка света, чуть сочившегося в заиндевевшие окна, копошились люди. За столом вяло играли дети, без былого смеха и озорства. Хозяйка у печи по привычке гремела посудой. Хозяин сидел за столом, равнодушно взирая вокруг. Иван поздоровался и в это время переступил порог и Касьян. Выслушав нежданного гостя, они озадачились.

          – На медведя? – почесал голову Константин, – дык и в ранешне время опасна энта затея была, а нонче и вовсе сумасбродна, – испуганно захлопал он глазами, – хоша и заманчива. У нас тожа еды дней на пять осталоси, а дальша…– он горестно махнул рукой, – однако и в когтях косолапого Богу душу отдать тожа страшно.

          – Дык ты погодь про смерть загадывать, – прервал его рассуждения Иван, – ежели всё хорошенечко обмозговать, то можна и живым остатьси, я так кумекаю. Вота гляньте кось сюды…– разложил он на столе деревянные ложки, которыми только что играла детвора.

Закончив объяснять свой план, Иван взглянул на мужиков Константина и Касьяна, внимательно его слушавших. У них блестели глаза, загоревшиеся охотничьей страстью.

          – Вота, заряды по деревне собрал, – Иван раскрыл ладонь и показал патроны, – но энто я ишшо не во всех избах поспрошал.

          – Дык и у мяне один есь, – радостно сообщил Касьян.

          – А я пустой. Намедни последний попусту извёл, – грустно добавил Константин, – в тетёрку не попал, в глаза застило, едрёна корень, – посетовал он.

          – Энто ничаво.  Мужики здеся важнея зарядов. Вота нас теперя четверо, хоша бы пять мужиков найтить, неужто померли все? – с досадой спросил Иван.

          – Да, можа и не все померли, а тольки ослабели дюжа. Все крошки семье отдають, а сами ровно свечки тають, – промолвил Касьян.

          – Негожа так то. Ежели мужика не станеть, то и семье ишшо хужее придётси. Энто жа надыть понимать, едрёна корень, ведь основная работа на ём, – высказался Константин.

          – Ну, да. Ну, да, – поддержали его мужики.

          – А рогатина есь у кого? – поинтересовался Иван.

          – А как жа! От деда ишшо осталася, – засуетился Касьян.

          – А ну, ташши иё сюды, – приказал Иван.

Касьян как сумел скоро метнулся к себе в избу, стоящую рядом с избой  Константина, и через несколько минут притащил рогатину.

          – Ладная рогатина, – похвалил Иван, – и длины како надобно.

Он потрогал железное копьё на её конце, слегка покачал его, держа за перекладину.

          – Тольки вота притупиласи и сидить копьё неплотно. А ну, как сорвёть яго медведь? Тоды всем нам каюк. Свою возьму. И привычнея и надёжнея. Эх, собаку ба! Вот ба мой Трезорка пригодилси, – вздохнул Иван.

          – Давно ужо собак всех поели. Откулева её теперя возьмёшь-то? – посетовал Константин.

          – Ну, чаво жа делать? Время тянуть нам некуды. Тако завтрева как рассветат и пойдём. Ружа почиститя, штоба осечки не случилоси, – попрощался с хозяевами Иван и направился домой.

Андрей только вернулся из леса. Проверял силки на мелкого зверя и птицу, набрал хворосту вязанку.

          – Ну, как, батя? Есь согласные на медведя идтить? А я опеть без добычи. Лес тожа, кабыть вымер, ни птицы, ни зверя.

          – Ничаво, вота медведя добудем, сызнова заживём. Сговорилси я с двумя мужиками, с нами пойдуть завтрева посветлу. Ты ружо проверь, да почисть хорошенько, – наставлял он зятя перед охотой.

Только занялся серый зимний рассвет, мужики собрались у избы Андрея. С ружьями и снегоступами, с деревянными, лёгкими санками и заплечными мешками.

          – Мужики, чаво сказать хочу: заряды зря не расходовайте. Нам жить ишшо, сгодятся како ни то. И помнитя: труса не праздновать. Стрелять сразу жа, как тольки зверь покажетси. Я рогатиной его долго должно не сдержу. А ужо ежели кинетси…– он вздохнул, опустив глаза и тут же подняв их, внимательно оглядел сотоварищей, – умирать один раз, а како придётси, – не нами решено. Однако дай Боже, штоба ни сёдни, – напутствовал всех Иван.

 Мужики перекрестились на дорожку и тронулись в путь. В лесу шли, молча, стараясь даже дышать потише. Осторожно отодвигали ветви деревьев и еловые лапы, отягощённые снегом, перебирались через валежник, заметённый метелью так, что виделся он сказочными чудищами. Лес молчал, не видно было даже никаких лесных птиц. Только ветер слегка гудел в верхушках высоких деревьев. Часто отдыхали, экономя силы. Путь показался длинным. Наконец, подошли к берлоге, остановились в десяти метрах от неё.  Иван рукой показал, где кто должен расположиться. Перед ним была самая трудная задача: разбудить медведя и выманить его из берлоги. Без помощи собак это было сделать очень непросто и очень рискованно. Если медведь сразу выскочит, уцелеть будет почти невозможно. Прыжок медведя молниеносен и прыгает он на большое расстояние. Даже не рассчитывай убежать от него! А чтобы его выманить у Ивана была только рогатина длиной около двух метров, и охотничий нож за гашником.

"А ежели тама медведица с медвежатами? Али сразу два медведя залегли? Тоды ужо верна смерть, – думал Иван, крадучись ближе к берлоге, – да, чаво ужо, семь бед – один ответ".
 
Он ещё раз осмотрелся, слегка утоптал снег в месте возможного отступления. Взглянул в сторону Касьяна, тому тоже отводилась рисковая роль. Он должен был по сигналу Ивана начать шуметь, бить палками друг о друга. Иван наскоро прошептал молитву Николе Угоднику. Сердце бешено колотилось в груди, казалось, его стук слышат все. Голова стала горячей от волнения. Ещё бы! Медведь – зверь умный и хитрый, и очень опасный.
Мягко ступая, Иван бесшумно подкрался к берлоге. Быстро перекрестился и, перехватив рогатину в правую руку, что было силы, воткнул её в сугроб, из которого так же струйкой вился парок. Он всем своим существом ощутил, что рогатина воткнулась во что-то мягкое. В то же мгновение  услышал яростный стук палок за своей спиной.

"Попал! – мелькнуло в голове, – Откулева вылезеть? С которого боку? – билась тревожащая мысль, – Господи помоги! Умоляю, помоги!" – мысленно просил он, отступая от берлоги.

Сугроб зашевелился, полетели в стороны обмёрзшие льдом ветки и стволы деревьев. Из-под вороха валежника показалась голова медведя. Он двигался на четырёх лапах прямо на Ивана, казалось, неохотно и медленно. Но Иван знал, что медведь хитрит, прыжок его будет молниеносным и смертельным для охотника.  Он выставил вперёд рогатину с обоюдоострым ножом на конце и чуть попятился назад на чистое пространство, предоставляя медведя для обзора залегшим за валежником стрелкам. Медведь привстав, рванулся вперёд, навалился на рогатину, пытаясь лапой достать отважного охотника. Всё это произошло в доли секунды. Силы Ивана и Медведя явно были не равны.  Огромная медвежья голова с раскрытой рычащей пастью нависла как-будто над Иваном, наполняя ужасом его сердце. Но чем ближе надвигался на смельчака медведь, тем глубже вонзалась пика в его тело, причиняя ему боль, от которой он осатанел. Делая частые выпады, зверь тянулся лапой к человеку. Вот взмах лапы прошёл совсем близко от лица Ивана. Он едва увернулся от неё.

"Чаво ж не стреляють?", – стрелой пронеслась в мозгу Ивана мысль.

Ему казалось, что он сдерживает медведя уже не меньше пяти минут. В действительности прошло несколько секунд. Неожиданно страшная боль пронзила его тело. Медведь всё-таки достал до левой руки Ивана, чуть чиркнув его когтями. Но этого было достаточно, чтобы разорвать ему руку.

"Всё!" – обречённо мелькнуло в голове, и одновременно раздались два выстрела.

 Медведь дёрнулся всей тушей, взмахнул ставшими вдруг, словно тряпичными, лапами и рухнул на снег, чуть не подмяв под себя Ивана. Подоспевший Андрей сделал ещё один выстрел медведю в голову, отчего его туша резко колыхнулась ещё раз. Следом подбежали Константин и Касьян. Все были в сильном возбуждении и вначале с радостью смотрели на убитого медведя, ещё до конца не веря в свою удачу. Они смеялись и обнимались на радостях.

           – Батя, чаво энто с Вами? – наконец повернулся Андрей к Ивану.

Иван сидел в сугробе, зажимая правой рукой левую, кривя от боли  бледное лицо.

          – Пошто не стрелили, како договаривалиси? – спросил Иван слабеющим голосом.
 
          – Боялиси Вас, батя, задеть, Вы всё время в прицел попадалиси.  Медведь не то зацепил? – сочувствующе спросил зять, скидывая с себя полушубок.

Андрей скинул с себя и нательную рубаху, разорвав её на широкие ленты. Осторожно стянув рукав с пораненной руки тестя, перевязал её туго, используя куски материи. Рана выглядела ужасно. Медведь распорол мышцы руки почти до кости. Даже за это короткое время тесть потерял много крови. Пришлось затянуть руку выше раны как можно туже.

          – Медведь-то какой? – прошептал Иван.

          – Молодой медведь, батя, хороший, – радостно отозвался Андрей, – а Вы, батя, прям орёл! – восхищённо сказал он.

          – Слава Богу, молодой. Паразитов в ём почти нету, не то штоба в старом. Но по энтой жизни съели ба и с червями. Вота свезло, медведь прямо на мяне вышел. Вота свезло…– бормотал он, лёжа на санях рядом с медведем, пока сознание его полностью не померкло.

      Трое мужчин, путаясь в снегу, тащили сани по глубоким сугробам. Они торопились, Ивану становилось с каждой минутой всё хуже. К избе Андрея подтащили санки, когда уже чуть смеркалось. С особой осторожностью занесли Ивана в избу.
Зина охнула, увидав отца без сознания. Наталья сразу засуетилась, попутно отдавая команды дочери.

          – Зина, печь скорея растопи, снега в большой чугунок набей. Воды горячей надыть побольша. Фершала ба. Дык где ужо, помер с голодухи, – говорила она, раздевая мужа.
 
Оглядев рану, Наталья порылась в лукошке со своим рукодельем. Она достала большую деревянную шпульку с шёлковыми нитками, пару игл для шитья, кинула это в закипающую в чугунке воду. Туда же положила нож. Извлекла из лукошка короткую круглую чурочку и её кинула на минуту в кипяток.
 
          – Зина, тряпицу чистую подай мяне, и достань с посудной лавки скляночку с самогоном, – попросила она, – а вы, вота в энту посудину напрудите, да скоренько мяне, – повернулась Наталья к внукам.

Внучата во все глаза смотрели на то, что происходит вокруг, ничего не понимая, но ослушаться бабушку не посмели.

          – Наладь в печь, вскипятнуть надыть, – повернулась Наталья к дочери.

Зина недоуменно взглянула на мать, принимая от неё детскую мочу в маленьком мятом котелке. Но встретив суровый взгляд Натальи, живо задвинула котелок в печь.
Тем временем мужчины освежевали только одну лапу убитого медведя, и поделили её на четыре части. Каждому достался хороший кусок мяса.

          – Остально завтрева поделим, мужики. Можа помощь моя тама нужна, – сказал Андрей, кивнув в сторону своей двери в избу.

Константин и Касьян не возражали. Довольные они отправились по домам, прижимая к груди заветное медвежье мясо. Андрей, прихватив свою долю, вошёл в избу.

          – Вымой руки и подмогни, – приказала Наталья зятю, – держи яго сколь силы есь, како раны чистить стану.
 
Наталья вытащила всё из кипятка, размотала нитки для просушки на тряпицу. Взяв нож, она уверенно стала обрезать края раны.
Прошло больше двух часов, с того времени как Наталья обработала и зашила длинные раны мужа обычной швейной иглой. Ниток хватило почти тютелька в тютельку. Иван стонал и бился от дикой боли, прорываясь к действительности сквозь беспамятство. Кровь остановилась и только слегка сочилась из-под швов. Смочив чистые тканевые полосы в прокипяченной детской моче, Наталья наложила их на швы и хорошо забинтовала руку. Она устало опустилась на лавку, рядом с мужем, потихоньку распрямляя занемевшую спину.
В печи в большом котелке весело булькало варево из кусков медвежатины, распространяя вокруг одуряющие ароматы. Дети не спали, они жадно смотрели на печь, сглатывая слюнки. Зина достала чугунок из печи, водрузила его на стол и выложила в большую миску кусочки ароматного, хорошо разварившегося мяса.

          – В сенцы вынесу, быстрея остынеть, – сказала она и торопливо пошла с миской к двери.

У всех невольно вырвался вздох сожаления.
Бульон разлили в две миски.

          – Эх, хлебца ба ишшо, – грустно промолвил Андрей, – а батя как жа?

          – В беспамятстве он, мы всё изделали. А дальша како Бог решить, – ответила Наталья.

После сытного ужина все повалились спать. Только Наталья спала тревожно, почти поминутно вставая к мужу, проверяя, жив ли? Иван горел как в огне, но к утру сильный жар стал отступать. Очнулся он только к обеду наступившего дня и только тогда отведал несколько ложек мясного бульона и крошечный кусочек мяса.
Охотники честно разделили добычу на четыре части, и мясо и шкуру. Голову решили отдать Ивану, в благодарность. Ведь, по сути, он, пожертвовав своим здоровьем, спас их семьи от голодной смерти. Вся деревня обсуждала новость о добыче медведя, завидуя охотникам.

      Иван болел долго, но до конца руку не вылечил. Порвал медведь ему сухожилия, и рука уже не сгибалась в локте, плохо гнулись и пальцы на кисти руки. До последних своих дней ощущал он непонятную, тянущую боль в ней с наступлением непогоды. И всякий раз вспоминал свою последнюю охоту на медведя. Благодаря медвежьему мясу семья благополучно дожила до весеннего таяния снегов.
 Постепенно оттаивала земля, и появлялись травы. Сельчанам, выжившим в эту голодную, суровую зиму они принесли спасение от голодной смерти. Люди снова, как в 1921 году, паслись на лугах подобно изголодавшимся животным, поедая траву, добывая из земли корешки и всевозможных насекомых. Но это был ещё не конец их мучениям. Впереди был не менее тяжёлый 1933 год…
 В этот, искусственно созданный народу его же властями, голодомор погибло более семи миллионов населения Советского Союза.

Продолжение:... - http://proza.ru/2022/09/29/454