Спор -6

  -Ну слушай, девка! Давно это было! Я тада еще совсем глупой была. Понравилси мне парень на гулянке. Не наш он, приезжий. Вижу, как -то по- особенному смотрит на мине весь вечер. Мине, канешна, было дюжа неловко, я понимала, что вроде как ндравлюсь ему. Девчонки ето заметили и давай перемигиваться да подшучивать. А языки у их вредные!

Тут Валентина отметила про себя, что голос у бабы Дуси стал вдруг мягкий и нежный. И сама она как-то преобразилась. Исчез её недовольный в последнее время, вид и улыбка вперемешку с грустинкой загуляли по лицу, сглаживая морщинки.

-А после вечорки …-продолжала она, -Попросилси мине до дому проводить. А сам всю дорогу на Луну глядел да стихи мине читал.
-Красивые стихи-то?
-А то… -потеплел взгляд старушки.
-Про любовь, поди?
-Экая ты, Валентин, любопытная… Про любовь! А как жа? Про её, окаянную...что -то там было про встречу…Назначь мне свидание-грит- на нашей планете… Умираю, грит- без твоей любви. Вспомнишь мине… тада и позови… Время-грит-вспять повернем и встретимси вновь в переулке Гранатном…*

Баба Дуся смахнула слезу, шумно вздохнула…

-Ишь ты… душевные стихи! А кто ж написал -то? Неужто сам!
-Какая ты, Валентин, тёмная… Поэт какой-то и написал… да уж жалостиво больно...
-Ну, а потом то что? 
-Да суп с котом! -в ответ та обиженно поджала губы и приумолкла ненадолго. Руками край кофты всё теребила. Видно было, что разволновалась. Валентина уж и не рада была, что спросила.

-Потом... Ну вроде, как проводил до калитки, руку пожал. На том и рассталися.
-Что, так и не поцеловались?
-Эк, куда хватила! Ну хто жа на первом свидании цалуется-то?

   Сказала так баб Дуся и ещё глубже вздохнула. Валентина поняла, что нелегко ей даются воспоминания юности. А та и впрямь обхватила голову руками, да и начала ей из стороны в сторону покачиваться.

-Не горюй, баб Дусь, не горюй!- пыталась утешить её Валентина. К себе притянула да приобняла.

Посидели немного в тишине.
-И знаешь, так он мине в душу запал, что я весь день о ём и продумала. Уж так мине хотелося ищщо хошь разок ево увидать!
-А он то что ж? Не приходил больше? Уехал куда?
-Можеть и приходил! Да я-то ентого не знаю!
-И ты его больше так и не встречала нигде?
- Ентим летом боле не встречалси он мине. Да и куды там! Мине ведь мать отправила к тетке в соседнее село. Помогать сену скирдовать. Я ж легкая была, как пушинка! Бывалча, стою на верхатуре да только с вилов и принимаю. Ловкая дюжа была… -вздохнула она, смиренно положив натруженные руки на колени.
-Тут ведь, Валентин, надо травинку к травинки класть, чтоб оно ровно лягло, нигде не свисло. Да и грабельками обдергать, чтоб гладенько, без сучка-задоринки…иначе до весны не долежится! А чем тады скотину кормить?

   Валентина хоть и внимательно слушала её рассказ, да только никак не могла взять в толк-при чем тут её, Валентинин, живот? Да и разговоры такие про вечорки да несмелых ухажеров она всё своё детство слышала от матери. С той лишь разницей, что стихи ей никто не читал.

   И тут вдруг при упоминании о матери, у Валентины впервые защемило сердце. Непонятное ей до селе ощущение! И перед глазами явственно предстало материнское лицо, седые волосы в пучке, немой укор в усталых глазах и немного виноватая улыбка. Да ещё и наброшенная на плечи, видавшая виды ветхая шаль. Сколько Валентина себя помнит, столько она и была у матери!

  Вспомнилось и то, как называла она эту шаль палочкой-выручалочкой. Чуть только Валентина малой девчонкой зимой остынет, катаясь с детворой с горки или просто навозится в снегу, да в ночь случится жар-горит вся! Мать натрет всю её снадобьем пахучим и укутает в шаль-то да и подушками пуховыми обложит. К утру вся хворь уйдёт -как рукой сняло...

  Предавшись воспоминаниями о далёком прошлом, Валентина почувствовала, как комок подкатывает к горлу -неведомое до селе ощущение. Глаза её увлажнились и губы совсем по- детски скривились. Она боялась зареветь и старалась не дать волю слезам. Но всё ж они, противные, просочились из глаз и тонкими струйками потекли по щекам.

  Однако, Валентина не растерялась, рванулась к рукомойнику и малость побряцав им, высморкалась да умылась как следует. Вышла к бабе Дусе вся раскрасневшаяся, но уже готовая к дальнейшей с ней беседе.

  Однако, воспоминания о детстве никак не желали её отпускать. И образ матери с этой её всегдашней виноватой полуулыбкой чётко стоял перед ней. Ведь именно такой она и видела её в последний раз, тем ранним ноябрьским утром, когда уезжала по первому снегу из родного дома и мать вышла на порог проводить её.
-А я ведь ни разу так и не обернулась...-вдруг вновь царапнуло в груди.

  Нет ничего удивительного в таких переменах Валентины, ведь она и сама скоро станет матерью, отсюда и первые нотки жалости проснулись. Это и есть он самый, тот, вокруг которого ведутся много разных споров да загадок -материнский инстинкт! Но только Валентина об этом ещё не догадывалась. Пожалуй, мы не станем её осуждать. Ведь пройдёт совсем ещё немного времени и она оттает душой. Станет мягче и теплее.
 
  А меж тем, баба Дуся, в свою очередь, тоже настолько увлеклась своими воспоминаниями, что даже и не заметила красного лица своей собеседницы и её смачных, хоть и коротких, всхлипов. Не заметила она и того, что на часах стрелки уже давно приблизились к полуночи.

-Баб Дусь! Так что с парнем-то? Неужто уехал с концами? -взяв, наконец, себя в руки, нетерпеливо прервала она долгий рассказ старушки.
-Дак я его тольки на следующее лето и увидела…уж так вся извелася, так извелася…-и вновь она принялась вздыхать.

Валентина уже заметно стала раздражаться.
-Ну и хорошо, что увидела…и что дальше-то было?
-А дале прощание у нас было…-совсем грустно продолжала рассказчица.
-Повестка на фронт ему пришла. Это Гришка, баб Даши соседки внук. Москвич.
-Она его ведь так и не дождалася…-надрывно всхлипнула, уткнувшись в ладони.

  Плечи её судорожно затряслись. Валентине стало в очередной раз жаль старушку, она прижалась к ней, притянула к себе, обняла.
-Ну будет, будет! -утешала её. -Баб Дусь, а ну в пень все эти воспоминания…

  А та неожиданно выпрямилась стрелой и, уставясь в одну точку, продолжила:
-Любились мы с ним… Валентина. Ой, как любились…
-Душенька моя... -кликал он так мине. Глазоньки мои цвета нёбушка...-голос вновь дрогнул и уже сквозь слезы, она продолжила:
-Ажник навовсе головы-то потеряли...и небо тем летом над нами звездами горело…

  Наступила тишина. Валентина смутилась. Как тут быть, когда о сокровенном говорят? А та все продолжает:
-Понесла я. Матери ни слова, а сразу к его бабке пошла. А она, дура старая, говорит:
-Надо было раньше думать!  Война недолгой будет. Он к себе вернется, в Москву. На кой ты ему нужна, дура деревенская? Не для того мой Витюшка туда уезжал на метрострой, чтобы с вами тут якшаться!

  Валентина совсем сникла и притихла. В комнате стало слышно лишь шуршание стрелок на "ходиках" со стены.
"...Вон оно как все повернулось-то!-думает она. -А где же тогда ребёнок?"
-Давай, девка, спать, поздно уж! Завтра дальше всё расскажу…как на духу.

  Долго Валентина думала над рассказом бабы Дуси.

"...Ну надо же! Вот так баба Дуся! И как ей повезло! И стихи парень читал и даже … ребенка успели зачать… Чудно все это как-то. Ой, чудно! И чего только в жизни не бывает... А стихи надо поискать в библиотеке. Всё равно же каждый день мимо прохожу!"

С этими мыслями она и заснула крепким сном.

Предыдущая страница-
http://proza.ru/2022/08/24/1546
Следующая страница-
http://proza.ru/2022/09/28/1127

"в переулке Гранатном…"*-стих-ие Марии Петровых "Назначь мне свидание" -Серебряный век.