Эксперимент

I. Знания

Свет. Свет ослепляет. Это первое, что врывается в мои ощущения. В остальном — пустота. Только резь в глазах от того, как резко по ним ударяет эта волна нового чувства, которого я будто не знала прежде, одновременно оно кажется знакомым. Через вечность резь прекращается, и я могу видеть что-то. Я могу понять, что это именно, но похоже, это что-то, на чём я лежу, и что-то огромное, вроде бездонного купола, над ним.

Мне влажно. Незнакомым мне импульсом я протягиваю часть себя вперёд, чтобы уточнить это ощущение. Да, часть меня тоже стала мокрая. Я лежу на чём-то, в чём мне неприятно и мокро. Я хочу избежать этого.

Очередной неясный импульс сподвигает меня встать на часть себя, которая предназначена оказаться внизу во время передвижения. Сначала я встаю на согнутую часть, затем на концы. Я упала. Эта часть меня слабая. Сколько я лежала и мокла здесь?..

Очередная попытка увенчалась успехом. Я, которая видит, высоко. Я, которая стоит на поверхности под куполом, внизу, эти две части меня кажутся неверными, предательскими. Неужели ими можно что-то сделать? Я пытаюсь. Снова падаю.

Так я и думала. Эти две нижние части меня какие-то нелепые и бессмысленные. Лучше использовать все части меня, которые могут быть на поверхности; я передвигаюсь с их помощью, ползу. Нет! Передние части меня, которые тянулись щупать мокрое, хрупкие и нежные, мне неприятно передвигаться с их помощью. Я всё-таки попробую встать.

Делаю очередной шаг. Вспомнила! Я так умею! Я иду. Вот как это называется. Теперь пришло время осмотреться.

Пространство огромно. Оно будто хочет поглотить меня, так оно необъятно, а я - что-то маленькое. Почему-то меня пробирают дрожь и приятное чувство. Мне нравится то, что я вижу, я в восторге. Это... Красиво?

А кто я? Меня вдруг осенило, что я вижу части себя, ими управляю, а ещё вижу всё вокруг, и оно красивое, мне приятно это видеть. Но я не знаю, кто я. Тем, чем я тянулась трогать окружающее, я принялась ощупывать себя в раздумьях. Кто... Я?

Человек. Кто-то будто малюсенькими порциями прозрений давал мне знать то, что я силилась узнать. Я почувствовала, прощупала в мыслях слово "человек" и поняла, что оно соотносится со мной. Я - человек. Мне стало хорошо, я довольна. Человеком быть хорошо. Почему? Я не знаю.

Я пойду вот к тому, что стоит на поверхности вдали. Оно там, на далёком конце поверхности, которую я вижу, нет больше ничего, к чему можно было бы направиться. Мне не хочется идти туда, где нет ничего, кроме мокрой шероховатой поверхности из множества тонких длинных составляющих. Мне от этого... Тревожно. А вот та вещь далеко на поверхности может мне помочь. Возможно, там я найду знания о чём-то. В себе я не могу найти ничего, кроме того, что я человек, и я могу ходить. Теперь у меня есть направление.

Я шла долго, устала. Вещь на поверхности вдалеке выросла, стала огромной вблизи. Она имеет отверстия, одно из которых закрыто шероховатой лёгкой плитой, движущейся относительно боковой границы отверстия. Я беру эту плиту за выступ в ней и подношу к себе, она открывает отверстие, и я могу войти внутрь вещи.

"Дом" - всплыло в мыслях. Слово просочилось сквозь глухую стену пустоты и молчания. Оно было о том, во что я только что вошла. Это дом. В нём есть множество других вещей разных размеров и форм. Я не знаю, с чего начать. Здесь слишком много всего.

Впереди меня вещь высотой в половину меня. Она имеет поверхность, на которой можно что-то положить, и на ней лежат мелкие объекты. Один - тонкий, на нём пёстрые узоры. Второй объект толстый, состоит из множества объектов вроде первого, и они скреплены вместе. Я перебираю их своими конечностями, которыми удобно щупать. Тонкие вещи покрыты более ровными и похожими друг на друга узорами, и я не понимаю их назначения. В голове бьётся тревожное ощущение, что я должна понимать что-то важное, связанное с этими двумя вещами. Их надо... Читать. Что такое читать? Возможно, это распознать, что значат эти узоры. Узоры несут в себе знания. Гениально! Я ударила одной конечностью о другую в восторге. Что может быть проще, чем хранить знания в узорах?

Восторг сменился тревогой с новой силой. Я не понимаю этих узоров! Значит, я не могу получить знания. Что мне делать?! Я в отчаянии. Я хочу иметь знания. Я попытаюсь разглядывать узоры; может быть, я вспомню, как их распознавать. Возьму их натиском!

Я долго смотрю на узоры; то, чем я вижу, устало от этого, я хочу отдохнуть. Но как же так? Я же поняла, что с ними делать, почему я не могу этого сделать? Узоры... Узоры. Они повторяются. Есть те, которые повторяются чаще и они редко начинают новые соединенные группы узоров. Это... Буквы! Меня осенила мысль, что это буквы, и они звучат. Что? Я могу издавать звуки?

— А-а-а, — протягиваю я, нащупываю звук. Повторяю звук в разных ощущениях, он звучит то выше, то ниже. Мне нравится то, что я могу издавать звуки.

Буквы — это узоры, которые показывают, какой звук произносить. Разные звуки складываются вместе, и получается звуковой объект, который несёт в себе знания. Я снова наполнилась восторгом.

— Амава! — торжественно прозвучала я, — Аввава!

Звуки складываются вместе. А я помню какие-то звуки, которые обозначают знания?

— З-з-знания.

Это слово обозначает знания. Да! Я что-то помню! Посмотрим в узоры ещё раз.

— Приключения Тома Сойера. Марк Твен.

Я читаю!

Теперь я смогу добыть знания.



II. Любовь и Страх

Я прочитала книгу про Тома Сойера и положила обратно на стол. Многие названия предметов я вспомнила через книгу, какие-то вспомнила попутно. Теперь у меня были какие-то знания; другое дело, я бы хотела теперь найти им применение. Мальчишки в книге красили забор, хитрили, чтобы его не красить, добывали варенье и переживали кучу других приключений, а я... а я стою тут, даже не помню своего имени и не знаю, куда себя применить. Я вспомнила своё ощущение по жизни — будто я чей-то инструмент, чтобы совершать какие-то действия, облагораживающие мир. Я стремилась сделать мир лучше для себя и других людей. Но как я это делала? Чей я инструмент?

— ...Ох, помню, как она щекотала себя уже в семь лет, вместо того, чтобы спать! Банный день пару раз оканчивался этим, и ведь даже не соображала, дурёха мелкая, что творила. До сих пор порой забывает, что она рядом с кем-то, а не просто жаждет своего животного удовольствия, позабыв обо всем!
— Ой, это мелочи. Я вот удивляюсь тому, как она не продолжила лежать там, на траве. Зачем куда-то двигаться и что-то делать? Можно же просто лежать и ничего не делать! Но иногда я могу навалиться на неё, и всё — сидит сериалы смотрит, вместо того, чтобы нарисовать заказ. Я просто распухаю от удовольствия в такие моменты.
— Видали, видали, а? Смотрите, какое воспоминание, я прямо горжусь собой здесь — вот я подливаю масла в огонь её мыслей, как хорош Уолт Дисней, как он упорно стремился создать свою мультипликацию. Она знает, что Уолт молодец, а она — нет! Я в этот момент — ее безраздельный обладатель...
— Это-то что! Фигня. Вот как она смаковала сметану с сахаром, когда бабушка ей это предлагала! Ведь не хотела есть. Просто побаловаться. Тут мне оставалось наслаждаться победой. А как она мечтала о фруктовом салате, когда три месяца ела одни макароны и искала работу... Я вас всех уделаю, я здесь круче всех!
— Ну-ну. А то, как она не может выкинуть лишний раз что-то ненужное, потому что «пригодится»! Вечно заходит в магазин, чтобы накупить нового добра и наслаждаться изобилием весь этот вечер. Карандаши, которыми она ни разу не рисовала, альбом с чистыми листами... А на следующий день хотела ещё, зачем, куда уже больше? Но хотела же. Не, ребят, я вас даже как конкурентов не воспринимаю.
— Да ты чё. Ты уже забыла, как она хлопнула дверью галокамеры, наорав на ребёнка, нарушающего дисциплину на сеансе? Там такая пелена перед глазами была, настоящий аффект! Я даже пожалел, что она не разожгла меня поярче. Было бы зрелищно — какой-нибудь стул в мелкого полетел бы или книжка. Прямо смакую, как бы это мелкое отродье глотало свои сопли. Она потом аж себя боялась. Я молодец, я красавчик.
— Из вас всех лишь я — король положения. Моё влияние она прочувствовала уже в раннем детстве, едва пришла в школу. Сразу эти мысли: «Ой, какие они все шумные и непослушные! Учитель же сказал, не разговаривать на уроке, почему они тогда болтают? Вот дураки. А я буду слушаться. Я лучше их.» Мне оставалось лишь упиваться своим блеском. О, смотрите, вот ещё воспоминание, ей, кажется, семь лет всего, а уже вон... «Пожалуйста, пропустите меня... Спасибо.» Уговаривает себя, что это она вежлива с другими ребятами, которые толпятся между партами и не дают пройти. На деле-то, на деле, смотрите, как я её распираю. Она чувствует, что она круче, чем эти невежливые мальчишки, они ведь пока даже неспособны проявлять вежливость, учтивость и благодарность, а она-то просто королева в этом. Проходит, довольная собой. Как она свысока глядела на этих неразумных детей, так и я смотрю на вас. Вы мне в подмётки не годитесь.

Во время попыток вспомнить, чей я инструмент и почему стремилась сделать мир лучше, я наткнулась на эти голоса в голове. На миг они заворожили меня, я вслушивалась с огромным любопытством. Когда последний голос заканчивал своё предложение, я уже поняла, что мне не нравится то,что они говорят. Я знаю, о ком речь. Я не согласна! Сейчас же им это выскажу.

— Так, ребята, какого лешего вы тут меня обсуждаете? Я должна вам сказать, что вы неправы! Я не могу быть такой ужасной, я совсем другое чувствую.

Ответный гул в голове из слитых воедино семи криков на разный лад заставил меня схватиться за голову; казалось, она вот-вот взорвётся.

— По очереди, пожалуйста. Я ничего не поняла. От вас только голова разболелась. Вы кто такие вообще?
— Как кто, милочка? Мы — часть тебя, которую ты так упорно не хотела видеть, — грубый голос, высказывавшийся последним до моего вмешательства, принял издевательскую окраску. — Ты старалась напялить на себя нимб из этого вечного «я хочу помогать людям, всем нравиться, нести всем радость и позитив», и вот что я хочу у тебя спросить. Тебе нимб не жмёт?

Я тряхнула головой, пару раз похлопала себя по ней руками. Меня точно не приглючило? Может, это просто мне нездоровится? Но тишины в мыслях не наступало. Я продолжила отвечать вслух, потому что это было удобнее. Помогало собрать фразу в структуру и не растекаться мыслью по древу.

— Позвольте уточнить, вы тут все против меня? Есть ли кто-то, кто может встать на мою защиту, или вы все тут для того, чтобы перемыть мне кости?
Недолгая тишина прервалась робким голоском на заднем плане — по сравнению с громкими и грубыми голосами до этого.
— Да, я твоя Благодетель.
— Здравствуй. А почему ты — одна, а их так много?
В диалог вмешались грубые.
— Ну, зато теперь ты понимаешь, почему быть плохим человеком проще и удобнее, чем благодетельным.

Я почесала голову; по крайней мере, нас двое против них. Уже не одна я.

— Зачем вы обсуждаете меня? Почему сейчас?
— Ну, а когда ещё? Ты всё так удобно позабывала, наконец-то тишина в мыслях, а то вечно ураганы по ним гуляли, мы даже встретиться не могли.
— Заче-е-е-ем?..
— Ну как... весело же! А то твоя благодетель вся такая робкая и милая, а глушила нас будь здоров. Конечно, легко по одиночке прутики ломать, но сейчас-то мы — веник!
Задорный сладкий голосок должен был быть приятным, но от него коробило так, что я рефлекторно съёжилась, словно от холода. Какая гадость.
— Наконец-то мы все вместе, и нам весело! Ты — такая грешница, обсуждать тебя сущее удовольствие, — пробасил ещё один мерзкий голос. Благодетель, помоги.
— Не такая уж она и грешница, это просто вы тут собрались и вспоминаете теперь отрывки из жизни, которых, вообще-то, по пальцам пересчитать! — зазвенел ангельский голосок. Заступилась. Спасибо.
— Зато какие они смачные, эти отрывки! Такими отрывками можно перечеркнуть многое из вашего этого, — грубый голос подлил кислоты в интонацию и протяжно продолжил, — хоро-о-о-ошего.
— Ничего, ничего, вот они закончатся, и вам скучно станет.
Я почувствовала, как мой чудесный адвокат подмигнул бы мне, имей он тело.

— Благодетель, ты откуда? Почему защищаешь меня?
Звонкий голосок не растерялся.
— Я — от Любви. От большой Любви, от вселенской. Ты догадалась, кто эта шайка потешников? Это — Грехи, и ты не поверишь, отчего они такие дерзкие и желчные.
Желчные голоса забурчали недовольным хором.
— Они — от Страха. Того Страха, который отдаляет нас от внутренних чистоты и  света. Если так удобнее понимать, от Бога. От созидания! Ты посмотри вот на неё.
Благодетель вывела на передний мысленный план Похоть.
— Она лишь порождение Страха одиночества. Такого одиночества, которое без родственной души. Да такой души, с которым самое обычное соитие превращается в благословение свыше. Я заведую плотским союзом тех, кто строит внутренний союз, а не только материальный. Пошла вон!

Похоть со сдавленным писком улетела куда-то далеко в мешанину мыслей о Гекльберри Финне.

Звонкий, почти детский голосок продолжил:
— Смотри! А вот это — Чревоугодие. Оно держится лишь на Страхе пустоты. Да такой пустоты, в которой нет радости, наслаждения чем-то. Наслаждаться ведь можно и нерукотворной красотой Вселенной — лучами заката, ароматом речки, шелковистой шёрсткой кота. Это всё маленькие радости жизни, и если потерять умение их видеть и благоговейно вкушать их чудо, тут-то и наступает губительная пустота. Тьма. Я заведую умением радоваться простому чуду этого мира. А ты уходи прочь!

Я почувствовала, как Благодетель вытолкнула Чревоугодие в мыслемешалку, которая поглотила его и унесла течением горной реки.

— Это Зависть, — продолжила Благодетель и неприятным пинком вывела озвученный Грех вперёд; по крайней мере, так мне показалось. — Эта барышня зиждется на Страхе быть недолюбленным. Недостойным любви, признания, благ. Она разгорается огнём в том, кому просто нужно больше тепла людского, добрых слов и поддержки. Человек, сжираемый завистью, будет поглощать поддержку и похвалу как не в себя, а всё улетит как в чёрную дыру, и он не поверит. Недолюбили. Я заведую тем, чтобы человек сам умел найти в себе способность любить себя таким, сотворённым Вселенной, беречь, заботиться о себе, как о собственном дитяти и взрастить в себе то великолепие, на которое способен лишь он сам, без оглядки на чужое. Так что, Зависть, поиграли, и хватит.

Зависть полетела в бездну миллионов скрытых мыслей.

— Ну что, Лень, иди сюда. Смотри. Этот товарищ сидит на мягкой перине из Страха неприятия и потери времени. Ну, последнее ещё со Страхом смерти связано отчасти. Лень будет обнимать тебя всякий раз, когда ты испугаешься неудачного исхода того, в чём ты ленишься, или что никто не заметит, как ты сделала это. А ведь ты потратишь на это время своей жизни, которое не вернуть, а когда такого времени пройдёт совсем много, ты умрешь. Всё из-за деятельности, от которой тебе ни прока, ни признания. Страшно же, правда?
Я зачарованно слушала свою Благодетель и радовалась этим неожиданным откровениям. На риторические вопросы я то и дело согласно кивала.
— Так вот, я заведую тем, чтобы мы с тобой делали только те вещи, которые будут наполнены смыслом и радостью сотворения, чтобы они были небезразличны ни тем, кому они помогут, ни тебе самой, ведь ты у нас кто? Правильно, дитя, о котором ты сама должна усердно заботиться. Мы-то со Вселенной творим посильное благо в твоей жизни, но никто не устроит её лучше, чем ты сама. Так что, Лень, твоё энергосбережение по поводу да без поводу незачем, уходи-ка на покой.

Ленное сопение Греха растворилось в глубине мыслей и исчезло из мысленного вида. Благодетель сгребла в кучу остальные Грехи и торжественно приступила к заключительной части своей гениальной адвокатской речи:
— Алчность, Гнев, Гордыня... Вы прекрасно знаете, какими Страхами вы кормитесь. Это Страх остаться без благодати мира, например. А ведь её хватит на всех, для всех есть место под солнцем; просто тебе, Алчность, лишь бы хапать, мало тебе. Я же заведую тем, чтобы каждому было по потребностям. В меру, ровно настолько, сколько хватит, чтобы прожить жизнь, не омраченную рамками лишений. Я-то тоже не очень люблю, когда у нас с тобой нет средств к существованию, — обратился ко мне ангельский адвокат, — как же мы будем сотворять из пустоты? Но чрезмерно наполнять свой дом страдающими в бездействии вещами я не позволю. Алчность, покинь зону видимости!

Алчность послушно перестала быть в моих мыслях.

— Гнев. Ты есть дитя Страха неважности. Так страшно быть кем-то, с кем не считаются, кого не слушают! Ты хочешь влиять на реальность, воздействовать на неё и сотворять, но обстоятельства втыкают палки в колёса, люди не слушают и не слушаются, не помогают. Как тут не гневиться? Страшно быть пустым местом, не имеющим над реальностью никакой силы. Но я заведую тем, чтобы моменты, выходящие за зону нашего контроля, воспринимались лишь как временные помехи или вовсе неочевидная помощь в нашем созидании желанной реальности. Я помогаю отпустить эти моменты и проявлять мудрость и терпение, которые помогут потом потратить силы на что-то более стоящее, чем кидаться стульями. Ты слишком категоричен, Гнев, так что исчезни.

Грех с грозным рычанием удалился из зоны осмысливаемого. Стало легко и радостно на душе. Остался лишь «король положения», самый противный из всех Грехов, покинувших мысли.

— Ну, здравствуй, Гордыня. Ты не король положения, ты — лишь ещё одно дитя Страха. Причём, самого мощного Страха, целой смеси из них: нелюбви, отчуждения, беспомощности, порицания, разоблачения, потери влияния... В общем, Страх потерять Бога, Вершителя в себе. Только, милая моя, тебе стоит вспоминать, когда ты бросаешься в свою крайность, — обращалась Благодетель к Греху, — что ты теряешь связь человека с божественным и работаешь ровно наоборот, отдаляя его от благостной целостности всего живого на земле. Не может одно вселенское создание быть лучше другого, претендовать на божественную истинность, которой другие дети Вселенной почему-то не имеют. Разве капля океана может гордиться тем, что она больше соседней капли? Они все есть часть единого целого. Так ли важно, что одна капля больше другой, если океан, который они обе составляют, от этого не менее и не более прекрасен? Бога хватит на всех. Ты, Гордыня, лишь иллюзия божественной силы. Страх в твоём корне никак не помощник в нашем созидании, правда, Нат?

Когда Благодетель обратилась ко мне, я не сразу поняла, кто адресат, ведь я не помнила своего имени. Затем я вспомнила... Да. Наталья.

— Сущая правда, Благодетель.
— Вот и я так думаю. Так что, пока, Гордыня! Надеюсь, мы не увидимся снова.

Ангельский голос моего адвоката довольно почтительно проводил последний Грех в глубину подсознания. Затем Благодетель окутала меня невероятным внутренним уютом и доверительно прошептала мне:

— У нас много Страхов, но Любовь — самое мощное, чем ты располагаешь. Она — твой инструмент исцеления и созидания, и если она главный предводитель поступков в твоей жизни, ты можешь не стыдиться своих прошлых Грехов, потому что они произрастали на Страхе. Теперь ты знаешь свой главный курс и своего помощника, так что мы с тобой пройдём бесконечно прекрасный путь здесь, на земле. Можешь на меня полагаться.
Слёзы счастья заставили меня почесать переносицу; я едва сдерживала радость, наполняющую до краёв.
— Спасибо, Благодетель. Ты моя Любовь; давай идти вперёд вместе.

Я — инструмент Вселенной для созидания мира и влияния на него. Я хочу сделать его лучше потому, что так я хочу на него влиять; а может, что-то высшее через меня хочет этого; это не так важно.

В голове воцарилась уютная пустота, свободная для размеренных размышлений. Казалось, на них у меня есть целая вечность, но я уже торопилась дальше изучать обстановку, в которую я попала. Внутри разобралась, даже имя вспомнила; хотелось бы теперь вспомнить, что вокруг. В конце концов, инструмент без работы — что мусор, а относительно чего мне предстоит работать, я ещё не помнила. Я выглянула в окно. По крайней мере, это домик на природе. Меня это очень радовало. Я посвящу остаток дня изучению окрестностей дома.



III. Три кита убеждений

Во дворе оказалось на удивление пусто. Участки земли с цветами, аккуратными кустами, сарай с инструментами. Нашёлся какой-то агрегат на двух верёвках, хм... Кажется, качели. Я начала припоминать, с какой радостью вешала их для себя. Кажется, я была просто маньяком качелей. Качалась каждый день подолгу. Это мой трон вдохновения!

Села на качели, оттолкнулась ногами. Полёт! Вот что мне нравилось. Немудрено, что мне приходило столько творческих идей здесь. В полёте. Отличное место, чтобы продолжить вспоминать, кто я.

Я уже выяснила, что бывала грешна и бывала благодетельна. Живу в доме на природе, во дворе есть качели. А что есть моя движущая сила? Что есть мой стержень для жизни в этом мире?

Убеждения.

От слова "убедить". Кто-то убедил меня в том, что то-то и то-то - истина или поможет строить жизнь по неким ориентирам. Помню, в детстве меня в чём-то убеждали взрослые, но многое из того мне не нравилось, и подростком я находила иные ориентиры, которые убеждали меня, так как откликались с чем-то внутри. С чем? Вопрос открытый: с генетическим кодом, собственным образом мыслей, с усвоенными с пелёнок наблюдениями, с моей задачей свыше и верой в неё, с душой... Не суть важно. Откликнулось, отложилось, стало путеводным огнём.

Самое сильное убеждение касается творчества и имеет протекающие пробоины из чужих мнений. Тех самых, родительских. До сих пор никак не залатаю, больно уж мощные и навязчивые они были. Моё убеждение — каждому свой путь и своё предназначение, которые могут не совпадать с тем, как это было принято в семье и у знакомых, но имеют право на существование. Пробоины: "Есть наиболее удобный вариант жизни, которого стоит придерживаться, и это обеспечит стабильность и благополучие. Он необязательно должен нравиться, достаточно того, что он работает." А, и ещё: "Есть недоработы, типа творческих, без которых мир как-нибудь обойдётся, а такие работники — бездельники «в законе»". Моё ощущение некоей миссии, которую я выполняю своей жизнью, вьётся мощным плющом через всё, что я делаю, поэтому чужеродные "рецепты благополучия" так просто не смогли разорвать благодатный стебель и лишить меня животворящего сока смысла. Но будет ложью утверждать, что чуждые убеждения не топят меня в унынии в нелёгкие моменты бытия. Благо, я научилась плавать.

Мысли определяют окружение, окружение определяет жизнь. Это убеждение прибыло из книг об управлении реальностью, которые ошеломили меня удивительными открытиями и помогают до сих пор. "Реальность существует независимо от вас до тех пор, пока вы с этим согласны". Книги подтолкнули взять жизнь в свои руки. Я с детства была тем типом личности, который больше склонен плыть по течению, чем брать весла в руки; никто не учил меня это делать. "Живи, как другие живут и не трынди", витало во множестве семей. Но я чувствовала, что я какого-то другого покроя, мне нужна индивидуальная тропинка самореализации, а как жить вне колеи, которую демонстрировали родные и знакомые, я не знала. Чувство моей неправильности и чужеродности в целом мире не давало покоя, и я "ходила по рукам" семей, приятельских компаний, учебных учреждений с нежеланной специальностью и проходных рабочих мест, всё больше увязая в этом чувстве. Когда я была близка к бездне полного отчаяния и вопиющей потере своей целостности, мимолетный приятель-ювелир подкинул мне ту самую книгу, которая положила первый кирпичик в основание дороги управления своей жизнью.

Теперь у меня было понимание, что отслеживание и корректировка картины мыслей помогут прибраться в окружении. Окружение, в свою очередь, станет направляющим и преумножающим фактором развия собственного пути, которое по душе. В конце концов, если я — семя милого цветка, мне не стоит выбирать в окружение куриц, то есть, токсичных критиканов и людей с ценностями, конфликтующими с моими; они попросту склюют меня. Мне понадобится найти землю, воду и солнце. А также кучу других семян неподалёку, чтобы вместе расти было занятнее и проще. Если свои вектора развития известны, то окружение понадобится выстраивать под них; когда я усвоила этот урок, жизнь пошла совсем другим — лучшим — чередом.

Наконец, любовь и милосердие. Я убеждена, что это главенствующее, фундаментальное благо в любой жизни, и оно исцеляет мир. Не всякий человек из близких или знакомых мне людей разделил бы моё убеждение, и я не уверена, откуда оно родом. Вполне возможно, что это мама в самом раннем детстве научила меня своим примером. Может быть, благодаря книгам и фильмам я рано научилась мысленно вставать на место другого живого существа и чувствовать всё с их стороны; это побуждало к милосердию. К любви же побуждали созерцание, музыка, творчество — первые любимые песни по радио, первый любимый персонаж, который был нарисован тысячи раз; любовь к родным, к растениям, благоухающим во дворе, к пушистым кошкам; первая любовь к автомобилям, почти безусловная — просто они такие, что я их люблю; первые неродные люди, которым хотелось подарить заботу и любовь просто так, из искренней симпатии. Всё это встретилось мне уже в 5-7 лет и являлось ярким и значимым. Является и по сей день.

Позже оказывалось, что кто-то не считает эти вектора восприятия обязательными, а то и вовсе глумится над ними. До сих пор я задаюсь вопросом, почему далеко не каждый человек гуманен и не всякий прокладывает свою жизнь, исходя из любви — к рисованию, медицине, животным, наблюдению погоды, природы, к машинам, людям. Ещё больше волнует вопрос, почему есть те, кто специально сторонится любви и сопереживания, считая чуть ли не чем-то лишним на пути к благосостоянию. Что ими движет, и каково им, в жизни без любви?..

Эти три кита держат меня на плаву жизни. Есть ещё множество убеждений и даже убеждений-паразитов, с которыми я ещё не справилась, и они пока что замедляют моё мирное плавание, но всё это уже более второстепенное.

Кач-кач. Кач-кач. Кажется, я уже с час здесь качаюсь. Пора приземляться. Я вспомнила свои убеждения, и теперь мне предстоит прожить прекрасную жизнь на их крыльях.



IV. Ульяна

Голова после качелей кружилась. С непривычки — неизвестно, что было до того, как я очнулась, но от качелей я, очевидно, немного отвыкла. Я плавно двинулась в дом. Нужно изучить свою рабочую обстановку, чтобы хотя бы вспомнить, как ей пользоваться, а то намешаю там разных видов краски, и получится опасный химический эксперимент.

Кабинет изучен, краски, планшеты, монитор — всё работает, всё помню. Прекрасно! Надо посмотреть в планшете, что я там в последний раз оставила. Может, какую-то записку себе или хотя бы план на день.

Действительно, план есть. Только не на день, а на месяц вперёд. Сегодня я должна была дописать сельский пейзаж, а завтра на канале анонс моей первой поэмы. Стихи писала, и много, а вот поэмы... Если бы я ещё помнила, о чём она. Такие вещи я и раньше, в здравой памяти забывала. Всегда завидовала поэтам, которые помнят и скандируют свои стихи. Никогда не запоминала свои. Может быть, потому что я лишь на малую часть поэт, а вот была бы настоящей поэтессой...

Так, концерт с группой на разогреве у крутой команды. Прекрасно; тут я уже помню, что мы давно этого хотели, хотя на некоторых фестах сами уже выступаем хедлайнерами, но с такой командой, как Сиссоры, всегда приятно иметь что-то общее. Например, выступление на одной сцене.

Уведомление в мессенджере. Новый запрос на добавление в контакты с пояснением: «Нашла вашу группу, а ещё у вас чувство юмора классное». Открываю профиль. Ульяна Синодова. Блондинка. Очень похожа на меня внешне, и мне это нравится. Я редко встречаю кого-либо, хотя бы отдаленно похожего на меня. Когда нахожу «своих», очень радуюсь — ну, свой же человек, наша стая! И вправду, обычно очень классные люди в общении. Попробуем, Ульяна. Добавляю.

«Видела, ты тусуешься на форуме обсуждения самых странных предметов, которые напоминают музыкальные инструменты, и мне понравилось, как ты сказала, что рояль — это жирная 84-струнная гитара, которая однажды легла отдохнуть и больше не смогла встать. Не смогла пройти мимо! А ты, оказывается, ещё и музыкант!» — пишет Ульяна.
«Хаха, да, это лучший прикол, что я придумала в своей жизни, наверное:) Ты часто слушаешь такую музыку, как у нас, или просто меломан?» — улыбаюсь.
«Меломан, но последнее время чаще по року брожу, изучаю. Не, ну гитара, которая легла и не смогла встать, я тащусь!!»
Я не могу сдержать свой заливистый хохот. Вот вспомнила-то, а. Я, кажется, с месяц назад этот прикол написала, придумав на ходу, и вот как откликнулось. Хм, была ни была, спрошу кое-что. Вдруг она где-то близко живёт. Заодно узнаю.

«А придёшь к нам на концерт? Мы будем на разогреве у Rage Scissors в эту субботу.»
«Какое совпадение!! У меня как раз билет на эту группу, а вы что, тоже с ними играете?»
Что?! Прыгаю по комнате, размахивая руками, как пингвин, пытающийся взлететь. Кричу и радуюсь. Придёт! Резко беру себя в руки и сажусь отвечать.
«Я так счастлива, что совпало! Увидимся после концерта, а если повезёт, и до! Я не уверена, у нас инструменты будут готовить, а нам нужно разогреться в закулисье перед выступлением...»
«После! Это и вправду будет удобнее для нас обеих. Кстати, ты разве не будешь сама смотреть на Сиссоров? Они же убойные!»
«Тооооочно... конечно, буду. Тогда до встречи в субботу на концерте!»
«Уже не терпится! Пока!»

Вытираю пот со лба, встряхиваюсь от приятного напряжения, радостного. Какая интересная новая знакомая! Как внезапно она пришла ко мне в контакты, и болтали для первого раза очень мило. Ульяа-а-аана. Имя-то какое редкое.

Неожиданно быстро я влилась в свою работу, и в скором времени были и картина, и подготовленная поэма. Точно, ещё нужно подготовить связки к концерту. Надо их разогревать близкими по продолжительности занятиями за несколько дней до сцены. Распелась; стало ещё лучше. Мне определенно нравится моя жизнь, которой я даже не помнила с утра. Ложилась спать я с блаженной пустотой в голове после всех достижений и впечатлений и за пару минут провалилась в сон.

Мне снилась книга, которую я листала и чему-то сильно удивлялась, но не могла понять, о чём она. Только знала, что о чём-то невероятно важном. Когда я испытала зашкаливающие эмоции ошеломления книгой, сон резко прервался, и я оказалась в уютной деревянной спальне. «Что это было? Похоже на какой-то знак,» — промчалось в голове, прежде чем я встала и начала летать окрылённым веником по дому, очарованная множеством интересных дел.

Суббота пришла быстро, ведь если заниматься чем-то интересным — время будто летит. Только летит оно не напряжённо и со страхом его незаметного ускользания, а приятно, ведь в том, на что я его потратила, нет чего-то, о чём бы я пожалела. Подготовка к концерту прошла в обычной суете, только сцена была непривычно большая, и от этого меня накрывал мандраж, но я справилась с ним с помощью упражнений и легкой зарядки, пока была за кулисами. Из головы не выходило, что сейчас там, в зале, будет Ульяна. Мы уже пару раз связались с ней, чтобы уточнить, точно ли она придёт, а я выступлю. Посмеялись про то, что у нас будет энергичная сцена, ведь на ней нет рояля.
«Шуточка наааас связала
Тайною наааашей стала»
«Хватит, я уже не могу смеяться, а мне ещё выступать, пожалей мою диафрагму!»
«Ладно. Жду через пять минут на сцене:)»
«Десять!»
«Нет, пять!»
«Пятнадцать! Ставки сделаны, господа, ставок больше нет»
«Ох, ладно, выйдите вообще, а то обидно будет, что я вас жду, а вы так и останетесь чай пить за кулисами»
«Я подумаю над этим:)»

Выхожу с ребятами под торжественное и грузное интро, которое было призвано раскачать зал. Меня переполняют энергия, драйв, счастье! Сцена, я люблю тебя. Хм, а где Ульяна? Писала, будет в первом ряду. А, вот, вижу белые волосы! Подмигиваю ей, а она мне. Не сдержала улыбку взрывной радости. Она здесь! Ну, зажжём!

Час музыкальной картины телами и звуками прошёл настолько удачно и как по маслу, всё, как задумано, что мне казалось, кто-то свыше ведёт нас по идеальному сценарию выступления. Может быть, мы в эти моменты действительно становимся инструментами незримого благого промысла, когда делимся своими произведениями, выстроенными так, чтобы было логично и привело к колоссальному обмену энергиями; заставило народ не только разогреться перед любимым артистом, но и искренне порадоваться нам, как очень вкусному бонусу к тому, на что они пришли. Я была очень довольна нами и раздавала пятюни по кругу команде целых три раза, не в силах так сразу унять восторг от концерта.

Чуть-чуть поостыв, я помахала ребятам рукой, так как ни один из них не изъявил желание идти в толпу смотреть Сиссоров. Отдыхать хотят, я их понимаю! Иногда мне становится стыдно, что я вокалист, и мне только голосом управлять надо, а они такие сумасшедшие техничные вещи творят, что они-то устают, а я нет. Но я одергиваю себя от этих мыслей — дело не в этом. Просто я не сразу понимаю, что устала; это моя беда. Я могу бегать бешеным энерджайзером до глубокой ночи, удивляя окружающих, а затем свалиться совсем без сил на денёк-другой. Сейчас мне ещё хватало сил на времяпрепровождение в толпе, так что пойду скорее знакомиться с девушкой из мессенджера.

Она стояла и то и дело озиралась по сторонам, явно ожидая увидеть меня. Её очарование пленило меня на мгновение, и я застыла, созерцая это милое создание. Затем одёрнулась и побежала к ней навстречу, извиняясь перед всеми, кого пришлось потеснить по пути. Мы перекинулись приветствиями и по необъяснимой нам причине потянулись обниматься. Захотелось! Мне казалось, я встретила её раз в сотый, и она моя самая давняя и лучшая подруга. Мы восторженно и громко кричали и прыгали под зажигательных Рэйдж Сиссорс весь концерт, но когда толпа начала расходиться, Яна с таинственным выражением лица протянула, что кое-кто понравился ей больше. Не может этого быть, Ульяна! Мы не круче Сиссоров! Может быть, пока что...

Я потащила Улю за сцену, потому что очень хотелось. Кажется, парни вовсе её не заметили, хотя я была удивлена — белобрысое чудо отпускало одну шутку за другой, но все смеялись, глядя только на меня. Может, пошутить надо мной задумали, не знаю. Не хочу думать, хочу наслаждаться этой чудесной тёплой компанией.

Неудивительно, что Ульяна заночевала в тот вечер у меня дома, но уже немного удивительно было, что она стала проситься остаться у меня ещё на пару дней.
— Тебя что, совсем не ждут дома?
— Дома? Ах, этот дом. Лучше не напоминай, не хочу туда.
— Что-то не так? Если не хочешь, не рассказывай, просто вдруг я могу чем-то помочь.
— Лучшая помощь будет позволить остаться у тебя.
— Без проблем! Если что, я всегда открыта к разговору.
Уля не хотела рассказывать, но я была рада, что она осталась. Мне было весело, легко и уютно в её компании. Так, не замечая дней за музыкальными, арт и писательскими проектами, я провела с ней вместе целый месяц. Мы выдумывали свои шутки и неологизмы, она изрисовывала мои тетради поражающими воображение психоделическими узорами и пела вместе со мной ужасно не в ноты, но я закрывала на это уши. Главное, что вместе. Как-то как бы между делом я рассказала ей о том дне, когда проснулась в поле, не помня себя. Уля сначала отреагировала странно. «Нет, я бы не хотела возвращаться домой,» — полушёпотом, наверное, не мне, пролепетала она. Взгляд стал встревоженный и потерянный. Когда я робко спросила, о чём она, Ульяна вмиг стала спокойной и дружелюбной и кивнула: «Продолжай!» Когда я рассказала всё до момента первой нашей переписки, она внимательно выслушала меня и ласково обняла. «Ты обязательно вспомнишь, если так будет надо, милая. А если не надо, то оно и не беда, что ты не помнишь, что случилось. Важно, что сейчас ты счастлива и можешь делать то, что любишь», — «Ты как всегда права, Уль», выдохнула я и обняла в ответ милую девочку, ставшую такой родной.

Однажды я предложила послушать вместе перевёрнутую музыку, просто так, а вдруг понравится. Программа, перевернувшая песню, поначалу затормозила и выдала только первые полсекунды результата. Состоялся забавный диалог.
— Что-то он там спел какой-то «сва».
— Хм, нет, там больше на какое-то «щвай» похоже.
— Щвай! Прикольное слово. Звучит!
— Да, вот, прислушайся! Щвааай...
— Точно!
— Щвай... да когда уже дальше прогрузит!
— А давай мы будем этим словом что-то обозначать?
— Да, можно. В качестве нашего личного приветствия его использовать.
Ульяна захлопала в ладоши.
— Да-а-а-а, давай! Щвай, Наташа!
— Щвай, Ульяна!
— Отлично!

Слово действительно прижилось, а песня прогрузилась и понравилась нам обеим. Как же это чудесно, когда с кем-то так совпадаешь в интересах, что можно часами напролёт заниматься чем-то вместе и не бояться быть назойливой со своим интересом, который не разделяют. Мы стали просто не разлей вода. Она просыпалась раньше меня и оставляла милые записки, мы бегали по двору с ведрами на головах и кричали «человек-ведро!!», состязались за качели, потому что обе безумно их любили и качались по очереди. Бегали по полю и пели песни, купались в местной речушке, обливали друг друга фонтанами брызг и звонко смеялись. Иногда я ловила себя на мысли, что будь она парень, я бы вышла за Ульяну замуж; так сильно я её дружески полюбила.

Однажды произошёл случай, который перевернул всё.

Совпало так, что мой день рождения пришёлся день репетиции с группой. Я, как обычно, приехала с чередой пересадок по пустующим автобусам, только на этот раз я взяла с собой Ульяну, а не оставила дома. Случай был особенный — оказалось, что у неё тоже день рождения в этот день! Мы обсуждали это ещё за неделю до моего и, как оказалось, нашего дня. Я ещё тогда подумала — не может всё настолько идеально совпадать, чтобы и похожа на меня внешне, и интересы у нас очень схожи, да ещё и день рождения... Что ещё совпадёт? Меня это не расстраивало, только немного настораживало.

Я купила по пути на репетиционную базу тортик и красивую куклу, в подарок Уле, которую я оставила ждать снаружи. Подруга была очень рада и крепко обняла меня. Как мало нам для счастья надо! Внимания и подарка с любовью, пусть и скромного. Я запомнила, что две недели назад Яна рассказывала о своей коллекции кукол из раннего детства. Время продолжать коллекцию, продолжать наше детство, подруга.

Мы шумно завалились в зал, обитый звукоизоляцией, смеялись и дразнили друг друга разными вариациями слова «щвай», кто смешнее придумает ему применение вроде асфальт — щвайфальт, капуста — щвайпуста, и так по аналогии. Ребята из группы тепло и торжественно поздравили меня с днём рождения, подарили симпатичные безделушки для радости и обняли все по очереди.
— Ребята, вы не поверите! У Ульяны тоже сегодня день рождения!
Воцарилась странная тишина.
— Какая Ульяна?

Мы с Ульяной переглянулись и пожали плечами, после чего я взяла её за плечи и приобняла, чтобы показать ещё одну виновницу торжества ребятам вот так.
— Вот она, прошу любить и жаловать, моя лучшая подруга! Правда, удачно совпало, что в один день родились? Я вот в восторге...
Тишина становилась какой-то язвительной и кислотной, с не менее кислотным последовавшим ответом. Кислотой и жидким азотом по нутру.
— Но здесь больше никого нет. Ты обнимаешь пустоту. Это шутка какая-то?
Я судорожно закопалась в мысли. Шутят? Как-то неприятно шутят, если это входит в план поздравления, зато потом типа облегчение будет, что всё нормально, но почему так сообща? Я никого не предупреждала, что приведу Улю. Они не переглядывались и ответили одновременно. Странно это всё, и страшно. Я что, сумасшедшая? Нет, не может быть, вот она, Ульяна, настоящая! Мы целый месяц так здорово проводили время! Неужели мой самый большой страх, что это все не по-настоящему, на самом деле не страх, а реальность? Как... как?!

Дрожащим голосом я уточнила:
— А вы точно не шутите? Может, это ваша шутка?
— Нет, какая шутка? Я думал, ты для смеха это делаешь. Как будто кого-то обнимаешь. Ну, мы поняли твой прикол, да, ты классно придумала, — добродушно ответил барабанщик.
Внутри меня всё обвалилось, рухнуло и громко задребезжало осколками. Значит, Уля не настоящая. Я сошла с ума. Здорово, здравствуйте, я пришла к вам с приветом. Накатила паника. Посадят в психушку, накачают овощепрепаратами, прощай, прекрасная творческая жизнь. Пока, группа и картины. Там я уже не буду человеком. Нет, нет, не позволю!
— А ты правда кого-то видишь? — обеспокоенно спросил гитарист и осторожно взглянул мне в глаза. Он проницательный. Не соврать.
— Обещайте, что не отдадите меня никому, врачам там, пожалуйста. Это же будет конец.
На этот раз переглянулись ребята, и этот миг был мучителен настолько, будто физически я стояла на гвоздях, и ещё большую кучу гвоздей мне прикладывали ко всему телу со страшной силой. Говорят, моральная боль сильнее...

Ну же, провозгласите конец моему счастью! Что же вы медлите. Вы, конечно, мне как семья, но я же сумасшедшая, с такими частенько не церемонятся.

— Нет, конечно, мы никому не скажем. Главное, чтобы ты головой о стены не билась и не набрасывалась ни на кого. А видеть кого-то, да ещё и хорошего, наверное, не такая уж и проблема, — заключил барабанщик.
— Ага, только ты особо не распространяйся, мало ли, — присоединились остальные.
— Да, теперь просто знай, что обнимать пустоту в автобусе лучше не надо, — шутливо заметил второй гитарист. Господи, какие вы же классные ребята, юморные. Ну, конечно, не буду.
— Спасибо вам! — голосом с надрывом воскликнула я. По охлаждённым жидким азотом внутренностям пробежалась волна жары от облегчения. Поняли. Приняли. Счастье.
— Тогда это будет наш маленький секрет! — воскликнула бас-секция и что-то задорно сыграла слэпом.

Я облегченно рассмеялась и посмотрела на Ульяну. Она расплылась в счастливой улыбке, как и я.
— Только, очень прошу, пореже смотри в её сторону, а то мне, правда, очень не по себе становится. Прости, Ульяна, ничего личного, просто я тебя не вижу.
Всеобщий смех. Смеялась и Уля, я видела боковым зрением. Послушалась. Мне бы тоже не по себе было, уж поберегу нервы ребят. Это я вообще самым счастливым образом отделалась!
— А я понял, почему ты тогда в закулисье шутила и сама смеялась, будто кто-то пошутил, я ещё подумал, странно. И на стуле с края сидела, хотя там было полно места, — барабанщик тоже проницательный. Я в группе Шерлоков Холмсов, наверное.
— А-а-а-ага.
— Ну, пошли петь.

Репетиция прошла ладно, весело и в наших постоянных приколах, будто и не было ничего. Только я изредка все же поглядывала на Яну, она была в восторге от нашей репетиции. Благодарность бархатным терпким соком переполняла меня, ей не было предела. Это был лучший подарок на день рождения.

Принятие.

Только моя группа была в курсе этой маленькой странности и большого счастья моей жизни, а перед другими я бывала осторожна. О таком должны знать только свои. Порой музыканты спрашивают меня, нужна ли мне помощь, всё ли в порядке. Предполагают, видимо, что мне было плохо, раз я придумала себе подругу. Я всегда искренне убеждаю их, что всё хорошо. Про себя подумала — я, наверное, уникум, что у меня появилась тульпа без тренировок и негативных потрясений. Да, я гуглила это явление, именно так оно называется. Вроде даже на психучёт с таким не ставят, а подростки порой сами создают себе таких, чтобы было легче что-то пережить или от отчаяния. Так что тихонечко живем с Ульяной и не выдаём себя. Мне это по душе. Щвай!

Хотя, если говорить о причинах её появления, то как знать, что было до того, как я очнулась тогда в поле, не помня себя...



V. Сборник буквенной информации


Я проснулась по обыкновению позже Ульяны, но не сама, а по её оклику. Как по будильнику. Непривычное ощущение, я лет десять по будильнику не вставала. Протерла глаза, лениво потянулась. Оклик повторился. Что-то серьёзное?

Я мигом вскочила, что аж в глазах на мгновение потемнело, и побежала вниз по лестнице, когда темнота прошла. По пути восклицала риторические "Что такое? Что случилось?", зная, что ответа не получу, иначе бы меня не позвали; нужно увидеть самой.

— Смотри, тут какая-то книга лежит. Её точно вчера не было здесь! И вообще нигде не было. Я знаю все твои книги, половину прочитала, но такой я точно не видела.
— Уль, ты разбудила меня только ради книги?
— Да, но она странная, она даже меня пугает. Просто взгляни!
Я немного сердилась, что меня разбудили всего лишь из-за какой-то книги, но Ульяна была очень убедительная, а весь её вид говорил мне о важности происходящего. Возможно, она знает, что говорит.

Что ж, посмотрим. На обложке ничего нет. Подруга почему-то даже не открыла книгу. Ах, да. Она не может. Может делать что-то в зоне моей видимости, но там, где меня нет, она считай что бестелесна. Открою сама. Бумага кажется какой-то невесомой, словно эта книга — тоже призрак, подобно моей не совсем настоящей подруге. Что это на заглавной странице? Написано карандашом кривыми и по-детски простыми буквами: "Эксперимент № 253. Н. Л." Листаю дальше и теряюсь в шоке. Меня как молнией поразило: сон! Та самая книга из сновидения. Чувство ошеломления даже то же. Только на этот раз я могла прочитать написанное.

С начала я думала, это чья-то рукописная научная фантастика, весьма занятная — написано было, как "подопытная Н. Л., далее Н, доставлена в палату подопытных из расы 9 и подверглась частичному обнулению условности восприятия." Какая официальная формулировка. Наверное, автор старался имитировать научный стиль. Читаю дальше.

"В данном случае частичного обнуления оказалось достаточно, чтобы достоверно пронаблюдать первичную рефлексию и истинные генетические мотивы субъекта. Н перемещена вперёд во времени относительно её настоящего на 10 условных жизненных делений расы 9. Доставлена в одну из возможных временных прослоек на планете культивации расы 9. Далее ведётся фиксация проводимого сценария и реакция субъекта на него."

Пока что недурно для прикола. Другое дело, откуда эта книга здесь, в загородном доме в 3 км от ближайшего соседа. Здесь только я и моя тульпа. Это казалось необъяснимым, полный ноль вариантов в голове, как так вышло. Ещё вот эти буковки кривые, будто их десятилетий ребёнок писал, и всё аккурат карандашом. Не ручкой, не печатью. Карандаш на верёвочке к корешку книги приделан. М-да, пока выглядит как весьма изящный и навороченный прикол от анонима, возможно, несовершеннолетнего.

"Субъект помещён в обширную травянистую местность поблизости с жилищем, где Н базируется в данном варианте времени. В зависимости от первичной рефлексии субъекта будет выстраиваться следующая сцена.

Отчёт

Первое чувственное побуждение — избежать дискомфорта. Первое наблюдательное чувство — наслаждение красотой, затем причастностью к расе. Отмечено, что Н генетически предрасположена к позитивному отношению к своему виду по первичному субъективному представлению его как несущего привилегию в познании и сознании. Вторичная рефлексия — найти укрытие, стремление к безопасности. Субъект Н прибыл в свою жилищную базу. Продолжить наблюдение; следующая сцена должна быть реализована после исследования обстановки и более подробной саморефлексии."

Сказать, что меня колбасило от стремительно нарастающего замешательства, это ничего не сказать. В описании было что-то таинственным образом параллельное с тем, что полтора месяца назад происходило со мной, и меня это изумляло, прошибало холодными молниями шока и пугало. В конечностях занялась мелкая дрожь и слабость, голова кружилась от волнения. Что же дальше?

"Субъект исследовал сборник словесных трудов...", "субъект обнаружил устройство для передвижения тела маятником...", "Н нашла и вспомнила своё рабочее место..."

Ну, конечно. Сомнений не оставалось — это описание моей истории. Но... Какого чёрта происходит?! Я что, чей-то грёбаный эксперимент? Белая крыса за решёткой будущего, которой скармливают какой-то сценарий, чтобы холодно и научно понаблюдать, о чём она думает и как чувствует? Кому это понадобилось?!

— Ульяна, ты это видишь? — воскликнула я с надрывом, ища глазами подругу.

Мне срочно нужна была поддержка, потому что мне становилось уже плохо от волнения. Тошнило, трясло, холодило. Это всё просто шутка. Кто-то просто наблюдал за мной всё это время и записывал в научной манере, чтобы напугать. Господи, пускай будет так!...

Я услышала сдержанные всхлипы. Что? Уля плачет? "Где же ты, подруга?" — ищу глазами. Вот она, сидит на угловом диване в другом конце кухни, поджала колени и уткнулась в них. Яночка... Бросаюсь обнимать.
— Уля, что такое?! Скажи!
— Они... Заберут меня... Я не... Хочу домой... — девушка с трудом протискивалась словами сквозь рефлекторные придыхания от сильного плача.
— Кто заберёт тебя? А вдруг не заберут? — страстно прокричала я.
— Они... С... Сотрут меня... Если... Я скажу... Не могу!!
— Уля, давай успокоимся вместе и обсудим за чаем всё это, видишь, никого нет, всё спокойно...
— Придут! Боюсь! Не хочу... Домой...

Что такое дом в её понимании, если она так туда не хочет? Я готова была рвать волосы на голове от отчаянного желания разобраться уже во всём этом. Вместо этого я просто обхватила голову и проорала свободно исторгающимся криком, в своей немного мужской манере, с элементами агрессивного рыка. Это был звериный рёв, который вырвался из меня набравшим критическое давление паром волнения. Акт срочного самоисцеления от разрушающего напряжения. Стало значительно легче, предохранитель щёлкнул — я в порядке. Следующая по важности мысль обуяла меня: "Ульяне тоже несладко, направить все силы на стабилизацию её состояния, срочно!"

— Прости, Ульян, мне нужно было! Дай обниму, чудесная! Никому не отдам тебя...
Я обхватила её крепче крепкого, чтобы подтвердить свои намерения защитить её от кого-то. Кто бы этот "кто-то" ни был.

Нужно дочитать. Страх частично вылетел вместе с криком, поэтому любопытство взяло вверх и щекотало мысли. Я пояснила подруге, что я за книгой, быстро схватила ту со столешницы и пулей прилетела обратно на диван к Уле. Приобняла её одной рукой, а второй стала листать дальше. Тем временем, Яна затихла и постепенно проявляла интерес к тому, что я читаю.

— Зачем они написали отчёты сюда? Я бы, наверное, только наблюдения писала, — спросила она, увлекшись чтением.
— Я знаю не больше твоего, у меня вопросов туча! Мне это вообще кажется тупой шуткой. Тоже мне, блин, эксперимент...
— О, тут и я есть... Меня написали как субъект У, ха-ха!
— Да! Теперь я понимаю, что это всё ими продумано.
Мы дошли до маленьких событий вчерашнего дня, которые повлекли очередные неожиданные выводы в отчёте анонима, после чего я затаила дыхание. Дальше должно быть сегодня.

"Субъект Н объявлен подходящим для редкого эксперимента расы 9. В реальность планеты с расой 9 прошит модуль ускоренной изменчивости в индивидуальном жизненном пространстве. Субъекту выдаётся книга со сценарием. Цель исследования: проследить логику поступков Н, исследовать вариации мотивов избранного представителя расы 9.

Примечание

Уважаемая Н! Предоставляем данный сборник буквенной информации Вам для ознакомления с предоставленными условиями. Смеем уверить, что эксперимент не нацелен на причинение Вам вреда и просим прощения за сложившихся неудобства. Мы преследуем мирные цели, поэтому старайтесь проходить задание без опасений и наиболее свободно для себя. Данный сборник буквенной информации свободно поддаётся правкам, которые реализовываются в данном срезе реальности с оптимально возможной повышенной скоростью. Убедительно просим: не заполняйте графы "Отчёт"! Данные графы предназначены для обученных соведущих экспериментов. Спасибо. Обращаем Ваше внимание, что сценарий поддаётся редактуре только в рамках законов физики, химии и биологии данной реальности, поэтому выходящие за эти рамки предпочтения по сценарию рискуют остаться без реализации.

По истечении отведённого срока сборник буквенной информации исчезнет для утверждения, а Вы будете близки к завершению эксперимента. Желаем удачи!"

Я и Ульяна переглянулись. Вот это поворот!... Вот вам и книга исполнения желаний. Ну, разве что в рамках законов физики, химии и биологии. У меня нет выбора, так что я ничего не теряю! Посмотрим, что там за сценарий дальше. Какие-то намётки есть, эти анонимы дурака не валяли, довольно мирный и благоприятный сценарий написали. Может, они и вправду "пришли к нам с миром".

А сделаю-ка я вот что. Беру карандаш, немного верчу его в руке на миг обдумывания. Пишу...
___________________________

Мы с группой выступили в Олимпийском. На свою долю вырученных денег я быстро нашла единомышленников, и мы построили крупный приют для бездомных животных, а рядом — ветклинику с гостиницей для питомцев, чтобы был доход, как-то поддерживать приют. Оказалось, это не так нереально, как мне представлялось! А после концерта наши альбомы стали продаваться раз в пять более массово. Я каждый день чуть не плакала от счастья, узнавая сводку новостей от наших ребят.

Я опосредованно организовала сообщество поддержки начинающих деятелей творчества, а к нему привлекла несколько профессиональных людей творческих профессий для поддержки. Раз уж мне дали ускоренно посмотреть, "что будет, если", то я проверила, как это будет. Меня ведь потом вернут туда, в настоящее, а у меня уже будет ценный опыт, который можно будет применить в собственной жизни, уже не в этой, подопытной.

Нашла нереально дешёвые билеты на тур "5 чудес света 10 дней". У меня ведь всего месяц, а тур включал и водопады, и горы с морями, и даже полет на параплане бесплатным бонусом. Ульяна занимала бы пустое для остальных место в самолётах, поэтому я договорилась с ней, что на время дороги она будет со мной только ментально. Мы путешествовали с ней и любовались крышесносными красотами мира, пару раз встретили рассвет на крышах домов разных стран, а полёт на параплане в горах остался самым ярким и пропитаным благоговением событием в моей жизни.

В последние дни месяца я опробовала принцип "а что, если" и чудом успела втиснуть туда выставку своих картин и презентацию книги, которая как раз подоспела в издательстве. Эмоции были вполнакала, потому что меня не покидало ощущение синтетической составляющей всего происходящего, но я торопилась получить опыт, который поможет мне при жизни "на чистовике". Мне дали черновик, который ускоряет действия любых желаний создать что-то в мире, и я благодарно воспользовалась возможностью этого черновика. Надеюсь, исследование анонимов будет плодотворным, а ещё что они меня не убьют, как свидетеля какого-нибудь, например. Всё-таки обидно оставить всё это не воплощенным в своей прослойке реальности, где я родилась. Кроме путешествий. Тут прямо беспроигрышная сделка вышла.

Наступил последний день месяца. Я наслаждалась внутренним спокойствием и удовлетворённостью, уютно устроилась с пледом в мягком мешке для сидения и читала весь день. Ульяна рисовала свои любимые узоры. Жаль, что они скоро исчезнут; я буду по ним скучать...

Вечером я усадила нас с Яной пить прощальный кофе с разговором по душам. Чтобы не оставлять неприятного осадка в конце разговора, я решила начать с самого волнующего меня и, возможно, неприятного для неё, чтобы затем смягчить и сделать разговор тёплым со следующими темами.
— Ульяночка, пожалуйста, расскажи, что ты называла домом тогда. Мы, возможно, уже не увидимся завтра, это будет мучить меня всю оставшуюся жизнь, если ты мне не расскажешь. Правда.
— Ладно, я постараюсь не переживать это снова и просто рассказать так, будто это с кем-то другим было. Мы с тобой в этом мастера, но это всё равно сложно, как ни крути.
— Да, это точно! Спасибо тебе. Я буду признательна за рассказ. Желаю не вживаться в него!
— Хах, да. Итак, я, можно сказать, помню, как меня создавали. Помнишь, мы с тобой гуглили про тульпу, ты и так знала, но вроде как мне показать хотела. Их создают — форсят — долго, от месяца до года, а меня-то создали, сильно вмешавшись в твою психику, всего за пару часов. Не повредили, ничего такого, но это, правда, был резкий и болезненный процесс. Ты ничего не заметила, так как раздумывала о своих убеждениях, но я... Ох.
Ульяна встряхнула головой, будто избавляясь от мыслей, глотнула кофе и глубоко вздохнула. Собиралась с силами.
— Да, качели, я ещё плохо помню себя, всё такое...
— Мгм. Из тебя взяли... Эх. Самые тяжёлые воспоминания, прямо квинтэссенцию боли и ужаса, как самую сильную психическую энергию, и воспользовались этим мощным топливом, чтобы создать меня. Я много думала над этим. Полмесяца назад я поймала себя на мысли, что то, что я называю дом, это моя колыбель. И, к сожалению, так вышло, что это вся твоя боль за всю жизнь, скомканная в тугой комок и переплавленная в мой образ. Иначе они бы не успели воплотить сценарий. Не знаю, каким образом я вспомнила, что есть мой дом и моя колыбель. Сначала при попытках залезть в память была преградой пелена животного ужаса, прямо клинило меня. Ну, ты видела.
— О-о-о, да...
— А потом мне получилось это преодолеть. Я... Не хочу вспоминать, что я чувствовала тогда, просто поверь мне на слово, если бы ад существовал, это была бы его самая ядрёная концентрация.

Ульяна закончила фразу дрожащим голосом и, снова вздохнув, отхлебнула ещё кофе. Взгляд вперился в пустоту где-то позади меня, брови нахмурились. Я решила не останавливаться на этой драматичной точке и ускорила дальнейшее повествование.

— Я верю тебе. Все свои силы я бы бросила, чтобы стереть твою боль, но сейчас просто прошу, не останавливайся на этом. А то увязнешь.
— Да, правда твоя, — протянула Яна и улыбнулась подобно Моне Лизе. — Так что я появилась на свет при необычных обстоятельствах. Я лично предполагаю, что меня пригласили так спешно, чтобы узнать тебя больше. В конце концов, я тоже часть тебя, и мы с тобой просто являемся союзом, раскрывающим тебя более интенсивно и наглядно для наблюдения.
— Вот засранцы... Но, имея такую цель. Хм, их можно понять.
— Вот и я подумала. Вот вся моя история о доме. Я должна сказать, что очень благодарна тебе за это время, что мы провели вместе. Ради этого стоило родиться как бы то ни было. Ты моя радость.
— И ты! Иди сюда, подруга, братюнька!

Крепкие объятия грозились затянуться на часы, но мы понимали, что это будет перебор, и закончили через минуту.

— Что ж, возможно, последний кофе?
— Возможно. Мне так грустно. Я не хочу уходить в небытие. Надеюсь, оно хотя бы не такое же, как моё начало.
— Я буду молить, что оно не такое. И очень-очень буду скучать. Я оставлю это на память о тебе на случай, если нас разлучат.

На кухонном столе передо мной лежала тетрадь с её узорами. Скорее всего, сейчас их сохраняла моя психика в виде устойчивой галлюцинации, но скоро они могли исчезнуть, поэтому я обводила узоры ручкой поверх того, что уже было нарисовано Яной. Я оставлю эти узоры как дорогую сердцу вещь и, надеюсь, мне позволят взять тетрадь с собой в прошлое. Ну, то есть, в настоящее. Я её перед сном под резинку штанов подложу, чтобы ближе к телу, вдруг это чит-код. "Своя тетрадка ближе к телу", думаю. Смеюсь своим мыслям.
— Это покруче всякой рубахи, — подмигнула Ульяна. Ну конечно. Я все никак не привыкну к её способности читать мои мысли, потому что она — это часть меня. А вот я не могла читать её. Да и надо ли?...
Мы ещё разговаривали обо всём на свете до глубокой ночи. Скоро все увлекательные и прекрасные темы, на которые можно было поговорить, печально вязли на тишине о скором расставании.

Четвёртый час ночи. Клонило в сон невыносимо. Мы ещё раз грустно, отчаянно и невыразимо тепло обнялись с моей в буквальном смысле половинкой, устроились в кровати поудобнее, и спустя какие-то минуты я погрузилась в тьму без снов.



VI. Видение


Тьма без снов сменилась невероятно реалистичными и живыми видениями. Нечто без тела и образа обращались ко мне отовсюду. Спрашивали, по душе ли мне проект с экспериментом, что-то ещё в этом роде. В конце этого вежливого и доброжелатеоьного расспроса меня поставили перед фактом.

Я могу выбрать другую жизнь.

Взять себе всё, что только пожелаю: другую страну, семью, карьеру, образование... Жизнь. Это, видимо, моральная компенсация у них такая за эксперимент. Что это за могущественные духи, которые могут ускорять реальность, оперировать со временем и дарить другие жизни? За что мне такая невиданная щедрость?

— Эксперимент был пройден Вами на высокий балл, из чего мы заключили, что, получив обстоятельственные улучшения для жизни или вовсе другую её вариацию, Вы сможете раскрыть свой потенциал наиболее полно. Однако, смеем заверить, что даже при сложившихся жизненных обстоятельствах Вы сможете воплощать своё предназначение достаточно полно для этой реальности. Дело только за Вашим желанием.

Я серьёзно задумалась. Довольна ли я была жизнью? Может быть, что-то в жизни было недостаточным? Или, наоборот, чего-то было слишком мало? Вспомнила последние два месяца эксперимента. Мне они нравились, я наслаждалась. Не хватало разве что людей, с которыми уже не суждено было увидеться. Да, может, времени, потому что в очереди стоял ещё проект со своей музыкой. Остальное я воплотить успела. Если уж таким был один из вариантов будущего через "10 жизненных единиц расы 9", логически проистекающим из моего настоящего, значит, в моих руках самой направить свою жизнь в то русло, которое впоследствии станет моей рекой счастья, самореализации и благополучия. Я смогу это сделать и сама, а свою жизнь я люблю. Это сущая правда. То, какая я пришла в этот мир и с каким ощущением своей миссии, предназначения. То, какие семьи меня окружали, какие друзья, партнёры и приятели, какие обстоятельства и какая помощь. Ни на что не променяю этот опыт. Разве что...

— Скажите, а есть у Вас возможность подарить мне пару-тройку дней из разных параллельных реальностей моей же жизни, где остались в живых те люди, которые ушли раньше, чем мне хотелось бы? Это то, чего я действительно хочу. В остальном я люблю свою жизнь и оставлю её прежней.

Молчание. Наверное, советуются. Я была в освещённом самыми разными яркими цветами пространстве без видимых границ, поэтому время их обсуждения я потратила на любование этим неземным благолепием.

— Ваше пожелание может быть исполнено. Но параллельные реальности из прошлого крайне нестабильны, поэтому мы можем подарить Вам только 36 часов планеты расы 9.
— Идёт! Благодарю вас от всей души!
— Благодарим Вас за содействие в эксперименте. Всего Вам доброго.
Я спохватилась.
— Скажите, а кто вы?

Цвета меркли и затухали, но издалека все же успело донестись что-то похожее по смыслу на "Хранители Вселенной". Что ж, спасибо, Хранители. Вселенная благословенна под зорким присмотром этих щедрых королей.