Как Тимофей научился плавать

Ну, Тимофей – это как-то громко сказано. Хотя и громкость в нем, не шибко большом как раз была. Иногда. Правильнее сказать Тимка, так его батя и называл. Тимка был молодой собакен дворовой породы, рост имел ниже среднего, мохнатость имел повышенную. Характером обладал весьма добрым, живым и любознательным. У отца в молодые годы было ружье и он мала-мала охотничал, была у него и собака – русская болонка. Вот никогда бы не подумал, что болонка может быть охотничьей собакой, а вот поди ж ты, ходила по следу не хуже других пород… Так что батя в воспитании братьев наших меньших немного разбирался и когда пришел в жизни период жить одному и ему принесли подрощенного беспородного щенка с умными глазами, отказываться не стал. И не прогадал. Тимка на годы стал ему другом, любой настоящий собачник меня поймет. Но впрочем, все по порядку.
События, которые я описываю, произошли в восьмидесятых годах прошлого века, в славном городе Херсоне, что на Украине. Это сейчас он тревожно звучит в новостных лентах телевизоров и интернет-каналов, а тогда… Тогда это был небольшой, зеленый, теплый и уютный городок, в который я любил ездить в гости к отцу, затем с женой, а потом и с детьми. Я приезжал с добром, и город отвечал добром теплой реки, вкусных фруктов и отзывчивых жителей.
В один из приездов я и познакомился с Тимкой, который принял меня сразу, своим собачьим умом или чутьем определив меня в «свои». Про чутье тоже стоит сказать отдельно. Жили мы на первом этаже недавно построенной многоэтажки, и Тимофей быстро выучил поступь всех жильцов подъезда, которые входят в дом, поднимаются по лестнице, или стоят на площадке, вызывая лифт. Но стоило войти незнакомцу, как пёс подбегал к двери, тянул носом воздух и пару раз гавкал, обозначая, что дом находится под защитой. Не то, что бы как я писал громко, но звонко, таких собак еще называют звоночек. Еще он радостно лаял, когда слышал команду «гулять», глазами и всем туловищем своим выдавая вселенскую радость, интенсивно виляя хвостом и вынося в прихожую поводок. Жалоб от соседей не было, голос он подавал в основном днем, был к своим приветлив, а поскольку обладал, как я писал добрым характером, то и к местным домашним котам относился порядочно, не задирал и не носился за ними. Они тоже на него реагировали спокойно, каждый шел по своим делам, как полноправный житель этого дома.
Отец и я могли подолгу разговаривать, обращаясь к нему, и было настолько ясно, что он абсолютно все понимает, о чем мы говорим, по словам, по интонации, по нашим глазам, что думается мне, если бы у Чарльза Дарвина была бы такая собачка, он бы несколько пересмотрел свою теорию эволюции, в части ветвей, кто ближе к хомо сапиенс, а кто дальше. Тимка легко и непринужденно освоил простейшие команды: сидеть, лежать, нельзя (например, брать еду с земли), дай лапу, голос и мыть лапы. Пока он был совсем молодым и осваивал принципы совместного житья-бытья, бывало нет-нет, да и нашкодит. Уронит что ни будь, отдерет обоину где, или прокусит отцов тапочек, так мы приходим, еще не знаем что и как, а он нас встречает, стыдливо глаза опускает и поскуливает. Мол, простите меня хозяева, не совладал с инстинктами-то, набедокурил. Отец его ругал, и этого было достаточно, максимум шлепнет свернутой газеткой по крупу и все. При этом пряников, помимо такого «кнута» было больше и ласка и вкусняшки-косточки и внимание и игрушки разные. В итоге, когда Тимка подрос и баловаться перестал совсем, смотрел я на отца с псом и диву давался, сколько в них взаимопонимания и единения какого-то… И здесь меня поймет только настоящий собачник. Собака если полюбит человека, то полюбит его больше, чем себя, жизнь если надо за него отдаст, не предаст никогда. Не про всех людей так скажешь, знавал я хозяев, которые оставили своих питомцев.
Но впрочем, мы несколько удалились от центральной линии моего повествования. Итак, Тимофей был хорош, но была у него маленькая странность, ну, странность - не странность, а так – его личное свойство.
Все собаки, которых я встречал в своей жизни, умели плавать. Маленькие, положим какой ни будь той, или чихуа-хуа - с трудом, крупные типа сенбернара, например – спокойно и с достоинством. Некоторые не любили, некоторые заходили в воду с радостью.
Так вот, Тимка не то, что бы не любил, он боялся, панически боялся водоема. Откуда у него это, размышлял отец, может в совсем маленьком возрасте испытал шок, когда злые люди хотели утопить? Так или иначе, в ванной, когда мыли его всего, или только лапы теплой водой, он стоически терпел, но как подходишь к Днепру, или к озеру какому (вблизи города их тоже немало), то все. Паника, лает, отбегает, а если взять его на руки, то с воплями вырывается из всех его собачьих сил. Зная эту Тимкину особенность, отец, когда ходил купаться, или рыбалил на своей резиновой лодочке, друга с собой не брал.
В этой его особенности я убедился в первый же день, как прилетел. Дом, где жил отец расположен на островной части Корабельного района, весь окружен водой, и до ближайших пляжей всего минут 10 ходу, не более. Вот я и уговорил его, взять собакена с собой, когда вечером пошли купаться. Сказано-сделано, и вот мы на реке. Сказать, что Тимофей испугался, это ничего не сказать. В его маленьких собачьих глазенках одновременно отражался и вселенский страх за нас, входящих в воду, и какой то первобытный ужас перед накатывающимися на берег волнами и грусть-тоска брошенного на произвол судьбы ребенка. Так и носился он вдоль берега в десятиметровой зоне, скуля и лая, зовя нас. И когда шли мы домой, после купания обратно, не раз забегал он вперед, оглядываясь на нас смотрел пристально и с явной укоризной, мол что же вы так, а?
И вот представляете, излечился он сам от своей напасти в один момент, совершенно неожиданно и нестандартно, я бы даже сказал оригинально. Случай помог.
Надо сказать, что в ту пору остров не был так застроен как сейчас. Троллейбус из центра города ехал по мосту, потом несколько остановок до Гидропарка, разворачивался и шел обратно. Это сейчас весь остров застроили и общественный транспорт ходит по кругу, а тогда… Тогда вышел на остановке, и минут двадцать пешочком по пустынным песчаным дюнам топать до микрорайона. Дюны, это такие песчаные холмы, идешь по гребням и зачастую справа или слева лужа, или заболоченный водоёмчик какой с ряской, площадью до нескольких десятков квадратных метров, не более. Идешь, ноги утопают в песке, очень неудобно, помню как то раз шел, девочка лет 12 сидит прямо на песке, с сумкой, плачет. Сандалет слетел с ноги и утоп в луже, сумка тяжеленная, дом вот он рукой подать, а сил идти нет, судя по следам, метров 20 она эту сумку уже волоком тащила. То не беда сказал я, про себя сильно ругая нерадивых родителей, сказал снять второй носок с ноги, где сандалет, надеть на одну ногу два носка, а сандалет на другую босу ногу, вытряхнув из него песок, взял сумку в одну руку, девочку за другую и мы бодро зашагали к домам. Она говорила быстро, мешая украинские и русские слова, я говорил по-русски и мы прекрасно друг друга понимали. Передав девочку родителям, с чувством исполненного долга поспешил домой, благо дома были рядом. Вспоминается иногда с теплотой этот ребенок, как то сложилась твоя жизнь?
И снова возвращаемся к сути моего рассказа. В этот знаменательный день я поехал в военную комендатуру, сниматься с учета, тот отпуск мой подходил к концу, и отметка в отпускном нужна была, в том числе для возврата проездных денег за билеты. В городе задержался (немудрено, есть на что посмотреть, куда сходить, где вкусно поесть) и возвращался, когда уже вечерело и начало смеркаться. Отец, как он потом рассказал, видя, что меня нет, взял фонарик и пошел на остановку, меня встречать, беспокоясь что я задерживаюсь. Тимку взял с собой, надо ли говорить что пес обрадовался незапланированной вечерней прогулке, от счастья скакал и плясал вокруг него какую то свою собачью джигу…
В общем, выхожу я на остановке, а тут они оба-два, ждут меня, дожидаются. И пошли мы домой по пескам в таком порядке, мы с отцом чуть поодаль, а собакен наш труси'т впереди, вроде как разведчик. Забыл отметить немаловажный фактор, что стояла золотая, бархатная осень и живность всякая крылатая, которая мигрирует в еще более теплые края, в ту пору отъедалась и вострила лыжи, сбиваться в стаи и отбывать восвояси.
И вот шествуем неспешно мы втроем по гребню песчаному, как вдруг нежданно-негаданно, махая здоровенными крыльями прямо у нас над головой две жирных-прежирных утки тяжело опускаются в лужицу, подернутую ряской, что слева и впереди от нас, метрах в десяти. Лужица небольшая, метра три на четыре, глубиной не больше метра, ниже гребня, по которому мы шли метра на два.
Сначала мы с отцом остановились как вкопанные, а у Тимки проснулся один из основных собачьих инстинктов. Теперь меня поймет кинолог, или охотник, ходящий на зверя с легавой собакой. Наш маленький Тимка встал в стойку и замер. Уж не знаю, откуда и где у него в генах ютилось это умение, но стойка была как по учебнику. Представьте себе маленькое, напряженное в стремлении вперед тело, морда вытянута, правая передняя лапа согнута, задние лапы чуть отставлены, хвост пистолетом… Мы замерли, глядя на него, утки в это время спокойно плескались в луже, не обращая на нас внимания. Так прошло секунд 10, Тимка как бы оправился от наваждения, его чутка отпустило, он обернулся, глядя на нас и мне показалось в глазах его было, ну давайте человеки, добывайте эту живность, ваша мол работа… Надо ли говорить, что мы продолжали стоять, находясь под впечатлением всего происходящего.
Инстинкт охотника и сгущающиеся сумерки сыграли с нашим добрым псом веселую шутку. Поняв, что мы ему не помощники, под воздействием древней и мощной внутренней силы, Тимка с собачьим воплем «Банзай!» (готов ручаться что это был не лай и не вой, а именно вопль), сиганул в воздух и примерно с двухметровой высоты плашмя плюхнулся аккурат в середину лужи, в ряску и тину, которые он принял за твердую поверхность. Утки тяжело и нехотя махая крыльями, взлетели у него прямо перед носом. Когда мы подбежали к краю лужи, Тимка сосредоточенно работая лапами и выпучив глаза плыл нам навстречу. Выбравшись из лужи, по всему пути домой он встряхивался от воды и зелени, бегая вокруг нас и ворча, с явным недоумением заглядывая нам в глаза, спрашивая у нас и у себя, мол, что это было? Дома мы тщательно вымыли его с мылом и уложили спать, он же еще долго вздрагивал и поскуливал во сне, пока мы ужинали на кухне, обсуждая произошедшее.
Был выходной и с утра мы засобирались на рыбалку. Тимка беспокойно бегал вокруг, опасаясь, что мы не возьмем его с собой, заглядывал в глаза и очень просил. Пришлось взять, мы вместе пошли на лодочную станцию, где в сейфе, вместе с лодочным мотором хранилась надувная лодка. Пока мы попеременно накачивали ее ножным насосом, Тимка тихонько сидел рядом, благо до воды было метров двадцать. Поднималось солнышко, было тепло, накачивая лодку мы вспотели и решили искупнуться, освежиться до рыбалки, оставив наш ковчег на Тимкино попечение.
Но не тут то было. Когда мы вошли в воду, он оставил свой пост, подбежал к своей десятиметровой зоне и снова стал носиться взад и вперед с громкими, волнительными требованиями вертаться всем назад. Отец хорошо плавал баттерфляем, отплыл метров на сто, развернулся на спину и лег на воду, я медленно, саженками плыл в его сторону, когда услышал знакомый со вчера вопль. Остановившись и обернувшись на берег, я с удивлением увидел Тимку, который подошел к самой кромке воды, потом отошел на пару метров назад, потом снова подошел, потом снова отошел и каааак со всего маху кинется в воду, и так же сосредоточенно вытянув мордочку и выпятив глаза как вчера, плывет к нам… Он подплыл ко мне и начал плавать вокруг, затем, когда посмотреть на это диво-дивное подплыл отец, начал плавать вокруг нас обоих, не ругаясь, но как бы уговаривая вернуться на берег. Мы снова были под впечатлением, вернувшись на берег, загорая обсуждали общий заплыв, пес же наш радостно бегал вокруг нас всем своим видом показывая удовольствие от совместных действий. В этот день он удивил нас еще раз, когда мы понесли и спустили лодку на воду. С невозмутимо-счастливым видом он запрыгнул в лодку, как будто бы делал это много раз, встал передними лапами на надувной борт и всю рыбалку деловито наблюдал как мы ловим рыбу и обсуждаем его, и в его невозмутимом виде было столько собачьего достоинства от выполненного долга…
Вот так Тимофей и научился плавать.

* Фото автора - Фарфоровая статуэтка "Ирландский сеттер".ЛФЗ(из коллекции автора).