Поздравление

Одному нашему крупному государственному Деятелю, после завершения его карьеры, власти предоставили скромный, но уютный офис в одном из престижных зданий, расположенном на одной из набережных Москвы-реки. В офисе, помимо просторного кабинета его хозяина, размещался маленький аппарат, помогавший своему шефу общаться с внешним миром, вести переписку и проводить мероприятия, в которых шеф участвовал.
Надо сказать, что Деятель имел обыкновение письменно поздравлять своих знакомых, как в России, так и за рубежом, с днями их рождения. Тексты поздравлений он не писал, поручая сочинительскую работу своим аппаратчикам. Аппаратчики сочиняли по очереди, и с годами им становилось всё труднее придумывать что-то оригинальное, теплое, сердечное.
И вот случилось так, что в одно прекрасное утро одному далеко не прекрасному  аппаратчику пришел черед изваять поздравление в адрес известного зарубежного политика, причем по случаю 75-летия последнего. Нельзя не отметить, что поздравляемый занимал в тот исторический момент пост президента одной из бывших советских республик (а в советское время он даже входил в состав Политбюро ЦК КПСС). Аппаратчик быстро настрочил что-то вроде

"Уважаемый такой-то! От всего сердца поздравляю Вас с тем-то и тем-то. Желаю Вам того-то и того-то. Прошу передать наилучшие пожелания Вашим родным и близким..."

и понял, что все эти казенные фразы уже были, были, были, и Деятель может сильно рассердиться на исполнителя за столь бездушный и банальный текст. После мучительных размышлений аппаратчик вспомнил, что далекие предки юбиляра происходили из Персии, а Деятель любил грешным делом на досуге заниматься стихотворчеством. И тогда в аппаратную голову пришла странная мысль, показавшаяся к тому же владельцу этой головы отчасти крамольной: "а что, если включить в поздравительный текст четверостишие, написанное в стиле кого-либо из великих персов, например, Хайяма, Саади или Хафиза Ширази?"
Дело в том, что и аппаратчик на досуге баловался разного рода стилизациями, подделываясь под великих мастеров мировой поэзии и прозы. Тем более, что в творческом загашнике аппаратчика накопился целый рубайят таких подделок. Задумано - сделано, и текст поздравления был вскорости увенчан следующими прозаическим дополнением и четверостишием:

"Как сказал Поэт,

Холодный разум с сердцем не в ладах.
Он говорит резонно: "Ты в летах.
Не бейся так." А сердце отвечает:
"Уж лучше биться, чем дрожать в кустах."

Довольный аппаратчик, впрочем, не без некоторого трепета, передал через секретаря свой опус на высочайшую подпись. Деятель не заставил себя долго ждать и уже на следующий день к автору послания явился Референт, человек тертый, проницательный и занимавший в свои лучшие годы в коридорах советской и российской власти кресла различных министерских отделов, управлений, департаментов, загранучреждений и т.п.

- Ты пишешь, - без вступлений начал Референт и почему-то хитро прищурился при этом, - "как сказал Поэт". Что за "Поэт"?
- Юсуф Хас-Хаджиб Баласагунский, - молниеносно и не моргнув глазом ответил аппаратчик, ожидавший такого вопроса и знавший, что об упомянутом средневековом тюркоязычном пиите могут ведать только узкие специалисты и знатоки поэзии Среднего Востока.
- А-а-а, ну да, ну да... - протянул Референт, и вновь в его интонации явственно прозвучала ехидная хитринка. - Ты знаешь, шефу понравился твой текст, он и сам не чужд лирики. Ну что ж, спасибо за службу!

Вот так безвестный чинуша бессовестно преобразил себя в светоч ирано-таджикской поэзии, а уважаемый юбиляр, президент солнечной республики и экс-член Политбюро получил не вполне ординарное поздравительное послание, подписанное крупным политическим Деятелем нашей страны.