Религии как ответ на техническое задание

       В сферах человеческой деятельности, связанных с инженерией и разработкой новых устройств и приспособлений, существует такое весьма важное понятие, как “техническое задание”. Заказчик – в первую очередь, военные, а также маркетологи, авиа- и ж/д-перевозчики, автодилеры, прочие потребители – перечисляют “технические условия”, которым должно отвечать будущее изделие, говоря попросту, рассказывают конструкторам и инженерам, что им нужно, а названные специалисты-практики, опираясь на имеющиеся к тому времени теоретические положения, создают искомый объект, с той или иной степенью полноты отвечающий выдвинутому техническому заданию.

       И неудивительно, что близкие технические задания вызывают к жизни столь же близкие по форме и содержанию решения.
 
       Например, космический корабль многоразового использования. Требования к нему достаточно жёсткие и однотипные. Как следствие, и наш “Буран”, и америкосовский “Шаттл” очень и очень похожи. А сведущие люди пишут, что Ю. Гагарин ещё в 60-ых годах в своём дипломном проекте, посвящённом разработке многоразового “челнока”, пришёл, с незначительными вариациями, к той же самой форме.
 
       Современные самолёты, особенно пассажирские, практически неотличимы друг от друга.
 
       Стрелковое оружие, автоматы, штурмовые винтовки, пулемёты, разрабатываемые в разных странах, весьма сходны по своим техническим решениям, по эргономике и вообще характеристикам “на выходе”. В общем, примеров, взятых из самых разных областей, можно набрать великое множество.
 
       А теперь обратимся к религиозным верованиям и представлениям. Исходная предпосылка: независимо от цвета кожи и разреза глаз, языка, культурного уровня, образованности и т.п., так или иначе всем умирать боязно и у всех, за небольшими исключениями, нет к тому никакого желания. Отсюда и очевидные требования к “религиозному продукту”. Как программа максимум – преодолеть, отменить смерть, открыть путь ко спасению и вечной жизни. Более скромная задача – купировать страх смерти, приободрить индивидов с их удручённым психологическим состоянием перед лицом неминуемого, сообщить им надежду, подкреплённую духовными опытами святых подвижников-праведников, божьих угодников, даосов, просветлённых, бодхисаттв, иных авторитетов.
 
       Таким образом, “техническое задание” – преодолеть смерть или хотя бы страх её – фактически одно и то же. Но что же получается на деле? Сколько решений? – Естественно было бы ожидать если не одного, то, ладно, нескольких, в пределах трёх-четырёх, отличающихся друг от друга какими-то второстепенными вещами, мелкими параграфами и примечаниями. – Ан нет, ничего подобного! Оказывается, на сегодняшний день, по уверениям специалистов, насчитывается около четырёх тысяч верований, систем, представлений, более или менее религиозно окрашенных.
 
       И различия между ними, как говорится, фундаментальные. Да что там, вопиющие! Одно с другим ну совершенно не согласуется. То есть реинкарнация, то её нету. То непременно случится Страшный суд, а то, глядишь, и обойдётся. То один раз живёшь, то сколь угодно перевоплощений. Это в религиях и верованиях, максимально отстоящих друг от друга. Да и у близкородственных – та же картина. Вот родные сёстры (правда, уже более 1000 лет находящиеся в крайне сложных между собой отношениях), православная церковь и католическая. То исходит дух святой от Сына, то не исходит, то есть Чистилище как промежуточная инстанция между Адом и Раем, то нету её, то Римский Папа непорочен и безгрешен во всём, то чуть ли не анафематствуют его, дескать, слишком много о себе думает etc.
 
       А уж если брать легенды и мифы “разных стран и народов”, то там вообще бог знает что творится. Здесь, конечно, можно сказать, что “техническое задание” уже не столь определённое, более широкое и многослойное: объяснить какие-то явления природы, природные циклы, столь значимые для вызревания урожая; описать основные человеческие типы, модели поведения, сценарии событий. Ещё представить в “ярких, запоминающихся”, нередко аллегорических образах сотворение, происхождение и развитие мира. Это уже где-то близко к религиозным системам, но всё равно “техническое задание” другое! Вот. А природные, географические условия в регионах, отделённых друг от друга значительными расстояниями, существенно друг от друга отличаются, да и другая природа, природа человеческая у представителей разных народов не всегда с точностью совпадает.

        Как так? В чём дело? – Внутренний голос подсказывает, что дело во многом в индивидуальных особенностях работы головного мозга, воображения, фантазии, восприятия окружающего мира, явлений природы в первую очередь, ещё и небесных светил, звёздного неба, конечно же. И в то же время это фактически ничего не объясняет. Никаких более или менее внятных гипотез у меня пока нет. Разбираться в этом ещё и разбираться.

       P.S. У Достоевского Ф. М. в “Бесах” в уста Шатова вложены рассуждения, которые можно было бы соотнести с основным нашим тезисом, однако сугубо отдалённо и опосредованно. – ШАТОВ: – Цель всего движения народного, во всяком народе и во всякий период его бытия, есть единственно лишь искание бога, бога своего, непременно собственного, и вера в него как в единственно верного. Бог есть синтетическая личность всего народа, взятого с начала его и до конца. Никогда ещё не было, чтоб у всех или у многих народов был один общий бог, но всегда и у каждого был особый. Признак уничтожения народностей, когда боги начинают становиться общими. Когда боги становятся общими, то умирают боги и вера в них вместе с самими народами. Чем сильнее народ, тем особливее его бог.

       ШАТОВ: – Народ – это тело божие. Всякий народ до тех только пор и народ, пока имеет своего бога особого, а всех остальных исключает безо всякого примирения; пока верует в то, что своим богом победит и изгонит из мира всех остальных богов.
 
       ШАТОВ: – Если великий народ не верует, что в нём одном истина (именно в одном и именно исключительно), если не верует, что он один способен и призван всех воскресить и спасти своею истиной, то он тотчас же обращается в этнографический материал, а не в великий народ. Истинный великий народ никогда не сможет примириться со второстепенною ролью в человечестве, или даже с первостепенною, а непременно и исключительно с первою. Кто теряет эту веру, тот уже не народ. Но истина одна, а стало быть, только единый из народов и может иметь бога истинного, хотя бы остальные народы и имели своих особых и великих богов (“Бесы”, часть вторая, глава VII).

       Кстати, сюда же при желании можно подверстать и Очарованного странника Н. С. Лескова. Сколько он детушек от двух своих татарских жён, обретаясь в неволе в татарском кочевье, нажил – восемь, девять? Но никаких особых родительских, отцовских чувств он к ним не испытывает. Потому как не в православии рождены, некрещёные: “… они (= дети) были без всех церковных таинств, и я их за своих детей не почитал”; “Да что же их считать, (= своими детьми) когда они некрещёные-с и миром не мазаны”. И при первой же возможности, как только выпала оказия бежать, он их без особых сожалений оставляет, устремляется на русскую, православную землю, к храмам и монастырям. И к лошадям относится с более тёплым чувством, чем к собственным детям: “… бывало, отпущаем коней, кажется, и не братья они тебе, а соскучаешь по ним и запьёшь”; детей же после побега вообще не вспоминает.

       Но это всё, так сказать, лишь развитие, углубление – весьма и весьма специфическое, исключительно национальное, даже этнографическое – всего того, что уже когда-то было сделано отцами-основоположниками, либо своеобразное преломление религиозных идей в народном сознании. А вот почему изначальные импульсы, эмоции, интуиции, питающие религиозные образы, картины, а затем и представления, идеи, концепции, системы, – отчего они столь между собою разнятся, по-прежнему большой вопрос.