Границы моего мира границы моего языка

30 янв 2021

\\Границы моего мира — границы моего языка\\ Гилберт Кит Честертон

Получил замечание — какого, мол, хрена ты докапываешься до людей за слова «ок», «эпик фейл», «мерчендайзер»...
Объяснюсь. Порабощение нации начинается не с интервенции, не со штыков и ракет. Мы живём в такие времена, когда нацию порабощают в кинотеатрах. Теперь не расстреливают на площадях. Теперь, когда тебя обращают в рабство, тебе взламывают культурный код. В твоём языке есть все слова, которые тебе нужны. Но ты не говоришь «лады», ты говоришь «окей». Ты не говоришь «зазывала», ты говоришь «мерчендайзер». Ты не говоришь «промышленник» или «торговец», ты говоришь «бизнесмен». Комплекс неполноценности нации воспитывается на недостатке вербального аппарата.
Мне могут возразить — наш язык и так наполовину состоит из тюркизмов, наполовину из франкизмов, и ничего страшного. Александр Сергеевич Пушкин, создавший современный русский язык, принадлежал уже ко франкоязычной русской элите. Так почему же не взять немного англизмов?
Соглашусь, но замечу, что одно дело, когда народы сотни лет живут вместе, тогда взаимопроникновение языков — естественный процесс. Это что касается тюркизмов. Другое дело, когда заимствование происходит на расстоянии. Тогда это экспансия. Голливуд страшнее ядерных бомбардировок.
Я осмелюсь утверждать, что гибель России произошла не в 1917 году.
Я осмелюсь утверждать, что Россия погибла тогда, в те времена, когда русская элита заговорила по-французски.
«Страшно далеки они от народа» — это дедушка Ленин писал о декабристах. Восстание провалилось. Народ их не понял. А почему народ их не понял? А потому, что народ думал, что Конституция — это имя новой царицы. Народ их натурально не понял, физиологически не понял, вербально не понял. Они говорили на другом языке.
Помните смешной момент в «Войне и мире»? — там в петербургских салонах было объявлено восстание русской элиты, русская знать отказалась говорить по-французски в знак протеста против вторжения Наполеона. Но ничего не получилось — салонная слякоть просто не умела говорить на русском языке.
Я тоже, кстати, пострадал в войне с Наполеоном. Меня тогда выгнали из школы. Мы писали сочинение «Тема истинного и ложного патриотизма в романе «Война и мир». Я накатал могучую телегу, а эпиграфом к сочинению взял русскую пословицу «куда конь с копытом, туда и рак с клешнёй». Меня вызвали к завучу и потребовали выкинуть нахрен эпиграф. Я отказался. И меня выгнали нахрен вместе с эпиграфом. Я был счастлив.
Мне опять возразят — отрыв элиты от народа произошёл раньше, ещё при Петруше. Соглашусь. Но франкофонная русская элита — это была уже печать и расписка — мы не ваши. И теперь почему мы удивляемся, когда Его Величество объявляет на голубом глазу порог среднего класса в семнадцать тысяч рублей? Ни в чём себе не отказывайте. А если Его Величество, просидевши на троне ещё лет пятнадцать, скажет, что булки растут на деревьях, вы опять удивитесь?
Осмелюсь утверждать, что даже Наше Величество при всём желании не перещеголяет ту русскую знать, которая не говорила по-русски. Это вершина абсурда. Я не против обогащения языка, когда в язык проникают слова, обозначающие то, чего у нас нет. Флешка так флешка, компутер так компутер, но бриджи, ребята — это штаны.

Я соглашусь с Честертоном. Границы моего мира — это границы моего языка. Когда обогащают язык, обогащают мой мир. Когда уничтожают язык, уничтожают мой мир.



4 мая 2021

Понятное дело, о вкусах не спорят. Ясен пень, о вкусах не спорят. Я и не буду спорить о вкусах, мне хотелось бы о вкусах просто поговорить. В данном случае о языковых вкусах. О моих, за других не скажу.
Что вам напоминает слово «лайфхак»? Чисто по созвучию, без учёта смыслов? Вы как хотите, но мне чисто по звучанию слово «лайфхак» напоминает удар ножом в живот.
Итальянцы делали такой эксперимент. Группе людей, незнакомых с русским языком, предложили определить смысл русских слов по созвучию, и выбрать из них слово «любовь». Выиграло слово «телятина». Большинству итальянцев показалось, что по нежности созвучия телятина и должна означать любовь.
Вот и у меня постоянный стресс. Когда я слышу слово «лайфхак», мне слышится треск разрываемой плоти.
Я всё понимаю. Невыгодно и непрестижно говорить —
— Я работаю базарным зазывалой.
Гораздо солиднее сказать —
— Я мерчендайзер.
Но согласитесь, слово «абьюз» — это уже лингвистическое излишество. Зачем оно нужно, если есть простое и понятное слово «насилие»? А вот поди ж ты, слово «насилие» нашим дамам больше не нравится. Они полюбляют слово «абьюзер» вместо слова «насильник». Напоминает сладкое слово «арбуз» в исполнении маленького ребёнка с дислалией.
Наша языковая культура — это вообще свалка парадоксов. Или англизмы, или похабщина. В моей молодости был популярен стишок

Листья падают с дуба-ясеня.
Ни...уя себе сказал я себе...
Присмотрелся я. И действительно —
листья падают о...уительно.

Только русский человек умеет восторженно материться, глядя на лунную дорожку в океане в звёздную ночь. Единственное,что утешает — такой уровень самоиронии даёт нам какие-то шансы. Народ, который умеет так посмеяться над собой, небесперспективен.
Бедный, бедный Пушкин... Автору самого красивого языка в истории нашей культуры всю жизнь тыкали в морду его похабную «Гаврилиаду». Он обтекал, ничего не поделаешь. Огрызался, но обтекал. Грехи молодости...
Среди славянизмов тоже встречаются забавные залепухи. Например, слово «срачица». Представьте себе, муж говорит жене —
— Подай срачицу.
или —
— Ты срачицу мне постирала?
Нежные дамы, наверное, недовольно наморщат носик. Неблагозвучное слово. А между тем это библейское слово, только теперь в некоторых современных переводах слово «срачица» деликатно заменяют на «исподнее». Срачица — это исподняя рубаха. Помните?

\\...и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и срачицу\\

Опять лингвистический парадокс. В славянской интерпретации срачица — исподнее, а в древних переводах Евангелия так обозначили слово «гиматий» — дождевой плащ.

Понимаю, многие скажут — ты, дяденька, какой-то ерундой занимаешься. Главное, чтобы было понятно, а все эти созвучия, этимологии — мелочи. Дык я соглашусь. Энергичной молодости некогда думать о мелочах, а к старости все эти мелочи привлекают всё больше внимания, ибо к старости начинаешь понимать, что главное — это мелочи, ибо из мелочей жизнь и состоит. Великие события и судьбоносные свершения бывают нечасто (если бывают), а мелочи — это и есть наша жизнь. Как говорил мудрый старик Гилберт Кит Честертон — «границы моего мира — это границы моего языка». Повседневный мир вербален. Мы живём в мире семантики. Какая у тебя семантика, таков и твой мир. Сколько бы ты ни пыжился стать мерчендайзером, ты остаёшься базарным зазывалой, а домашний абьюзер — это просто обычный подонок, несмотря на солидное слово.


5 мая 2021

Я когда-нибудь перестану гордиться своим читателем? Надеюсь, не перестану. Очень много умных, уравновешенных, метких ремарок в ответ на заметку об эстетике языка.
Эстетика главнее этики. Если что-то и спасёт этот мир, то мир спасёт красота. Бог в красоте, а не в здравом смысле. Здравый смысл — функция от красоты.
Соглашусь, что заимствования — часто признак порабощения. Часто САМОпорабощения народа. Однако тут есть градации, тут тоже важно нюх не терять.
Огромное количество заимствований в нашем языке объективно обусловлено и неизбежно. Это следствие нашей тотальной многовековой технологической отсталости. Сейчас мы очень спокойно относимся к конвейеру, шкиву, элеватору, бойлеру, суспензии, капоту... они прочно и наглухо вошли в наш язык и уже не воспринимаются как заимствования. Ещё раньше так же было с ярлыком, ясыком и колуном. Мало кто помнит, но почти вплоть до XIX века в России был Ясычный Приказ — министерство ордынского разбоя, а теперь мало кто из нас поймёт, что такое ясык. Теперь ясык — это доллар, а Ясычный Приказ — Бреттон-Вуд.
... А когда-то для наших предков это был такой же культурный шок, как сейчас для нас флешка, гаджет, смайлик... Технические термины заимствуются по объективным причинам — слово входит в язык, когда в своём языке нет обозначения объекта, когда позаимствован сам объект — шкив, флешка или конвейер.
Остальное — дело вкуса. Когда заимствование добровольно, когда уже существующий в нашей культуре предмет меняет название на термин чужой культуры — вот это и есть культурное порабощение. Когда волосы становятся хаером, обувь шузняком, а девушка герлой, с тобой уже не надо воевать, тебя уже победили. Именно поэтому мы сейчас протестуем, когда наши дети говорят, что не учатся, а прокачивают скилл, не улыбаются, а лепят смайлики, не смеются, а делают лол. Интуитивно мы понимаем — это ещё одно поражение. Культурное поражение. Оно круче военного, потому как это культурная капитуляция. Культура важнее оружия.
Много переживаний вызвало слово «абьюз». Марусь, не разводи лишнюю суету под клиентом. Не говори, что твой муж абьюзер. Признайся честно, что вышла замуж за козла. Он не абьюзер, он просто козёл. Абьюзером он быть согласен, а за козла он ответит.
Какое оружие на этой войне? Только воспитание вкуса.
Понятие о красоте — это дело вкуса, то есть эстетических восприятий. Здесь бесполезно брызгать слюною, ругаться, угрожать, запрещать. Поражение в культурной войне всегда добровольно, это всегда капитуляция. Надеюсь, человечество не станет больше уничтожать себя миллионами жизней. Теперь мировые войны проходят в кинотеатрах, на полках книжных лавок и в социальных сетях. Здесь линия фронта. А самая главная линия фронта — это семья. И будущее народа проходит по этой линии фронта. И если твой ребёнок говорит «вау», а не «ой», если он прокачивает скилл, а не учится, если его улыбка — смайлик, ты опять проиграл. Народ умирает не под бомбёжками, не в концлагерях. Народ умирает, когда никому не интересны его язык и культура.





--------------------------------------------------
(с) https://vk.com/id128128417