У костра. Сказки равви Гелеба

                У КОСТРА. 

   Когда погода бывала хорошей, и снега уже не было, равви Гелеб иногда выводил нас из своего домика в соседний лесок. Там был небольшой открытый холм с красивой и пряно пахнущей луговой травой. На нём мы разводили костёр. Сам процесс зажигания костра мы всегда ждали как чуда, потому что рав Гелеб всегда устраивал нам это маленькое чудо. Напомню, что спичек он не держал. У нас так же часто не было с собой спичек, но в них и не нуждался Гелеб. Он брал самую сухую веточку, нежно зажимал её между ладоней, поднимал их к небу и читал на каком-то древнем языке завораживающую короткую молитву. Я запомнил первые слова, по-моему, довольно хорошо и потом, уже когда стал взрослым, пытался их перевести с помощью знакомых и словарей. Получилось нечто вроде: Да святится Имя Твое! При этих словах между ладонями равви Гелеба возникал  ярко светящийся шарик, от которого через несколько секунд занималась веточка. Но загоралась она не сразу, а только тогда, когда он заканчивал молитву и разводил ладони. Он клал веточку на уже приготовленное костровище, и от неё загорался весёлый тёплый огонь. Он озарял наши детские лица, на которых был написан восторг. Ах! До сих пор ничего сравнимого с этим трепетным переживанием я в жизни не испытывал, разве только любовь, да восторг от собственных научных озарений…
   В тот раз он снова вывел нас к костру. И когда он зажёг огонь чудесным способом, то неожиданно для нас всех из-за деревьев на поляну буквально выскочил раввин Пазель. Он сразу начал кричать:
- Что вы все здесь делаете! Идите домой! Вас родители давно ждут! А ты! А тебя…! 
  У него явно не хватало слов для обращения к равви Гелебу:
- Ай, ата озер шель Азазель ата*! – вдруг выпалил он на древнем языке, который использовался только в богослужениях. Мы, конечно, не знали самого языка, но поняли, что речь идёт на нём.
- Ле несахсэх кан, ешь по еладим**! – неожиданно для нас (и ещё неожиданней для раввина Пазеля) совершенно спокойно ответил на том же языке Гелеб. Раввин Пазель остолбенел, побледнел, и только водил рукой по воздуху, пытаясь что-то сказать.
- Ле кедай леhашмиа стам эт hа-шем шель Азазель (кмо hа-шем шель Адонай) ле мишем ше зе кадош, эла ше ле исмах hу паам носефет***. – Ещё спокойнее и тише произнёс, обращаясь к раввину Пазелю, Гелеб. У того даже передернуло лицо от злости. Под пристальным взглядом Гелеба он не мог долго стоять здесь у костра. 
- Ай, ата озер шель Азазель ата*! – снова выкрикнул Пазель и скрылся в темноте.
Кто-то из нас засмеялся, но равви Гелеб поднял руку и сказал:
- Дети, никогда не смейтесь над старшими, тем более учителями, даже если вам кажется, что они не правы. – Он сказал это, никак не аргументируя своё утверждение, но нам почему-то и так стало стыдно за наш дурацкий смех.
   И он начал новую сказку.
 
    У костра, у подножия горы Фавор сидел Учитель и его ученики. Последними вернулись Фома и Иуда. После разговора с Иудой Учитель несколько помрачнел. Все сразу заметили это. Сначала держалась тягостная пауза. Но потом по привычке ученики стали задавать вопросы Учителю. Первым решился Пётр:
- Позавчера, Учитель, когда мы проходили через поле с овсом и были очень голодны, Ты велел срывать колосья и, очистив их от шелухи, есть.
- Так, – кивнул Учитель.
- Но ведь была суббота и один благочестивый фарисей, который всё это видел, попенял нам за нарушение заповеди Господней. Ведь в законе сказано: чти святую субботу. А ведь это слово Божье?
- Слово Божье, – чуть раздосадовано повторил Учитель. – Верно ты говоришь. Святые писания были написаны Моисеем и пророками, вдохновляемыми свыше. Многие раввины и фарисеи, указывая на футляр с Торой, говорят, здесь вся Мудрость, здесь  слово Божье! – Он снова сделал паузу и Петр успел вставить:
- А разве не так?!
- Так-то оно так, да не совсем. – Он взял в руки футляр с Торой. – Здесь мудрость? – спросил он, постучав пальцем по футляру. Ученики согласно закивали.
- А здесь что!? – спросил он, постучав пальцем по лбу.
- Голова! – выпалил Пётр. 
- А если нет мудрости в голове, то что вам мудрость, которая в Торе? – апостолы переглянулись.
- Дайте Тору безумцу или тёмному неграмотному язычнику, прибавится у них мудрости от того, что они будут везде носить с собой футляр?
- Нет! – не сговариваясь, дружно ответили сразу несколько человек, сидящих у костра.
- Вот и получается, что мудрость в Торе, как богатство в прочно закрытом сундуке, а ключик, вот он где. – Учитель снова прикоснулся ко лбу и к сердцу. – Нет ключика, нет пользы от богатства.
Апостолы изумились простоте и мудрости ответа. Так было уже не первый раз.

- Мертво богатство и мертво слово Божье без оживляющей силы человеческого разума и сердца. Вы же всё время уповаете на это мёртвое слово, тогда как с вами рядом живое Слово Божье. Вы же не пользуетесь Им ни мало, а всё копаетесь ключиком в скважине от сундука, да не всегда он вам открывается!
Установилась долгая пауза. Было видно, что сравнение про живое Слово Божье, сказанное Учителем, так и не дошло до учеников.
- Поздно уже, надо поспать, - сказал Учитель – а то завтра праздник кущей, и встать нужно будет пораньше.
 Впрочем, слова Учителя застали уже некоторых из апостолов мирно дремлющими у теплоты угасающего костра. Постепенно заснули все. Только один ученик из очень молодых, самый пытливый и ненасытный до знаний,  по имени Иоанн, не заснул. Он видел, что Сам Учитель не собирается спать, он видел, что Его тревожит нечто таинственное, скрытое. Учитель немного отошёл от костра и начал молитву. Иоанн встал в стороне. Он почти тут же впал в какое-то полуоцепенение. И тут ему показалось (?) или на самом деле стало видно, что над Учителем зажглось небольшое светлое облако. В этом облаке увидел Иоанн призрак города-крепости. Двенадцать прочных сторожевых башен насчитал он у стен, окружавших город, двенадцать прочных форпостов отпора врагу. А враг осаждал город со всех сторон, но не мог прорваться  внутрь, бессильно расшибались волны вражеских атак о стены и башни неприступного города. И вдруг одна из башен зашаталась, словно мутная волна пробежала по ней. Рухнула башня  и часть стены с ней. И ворвался неприятель в город, разрушая всё на своём пути. И ворвался враг в храм и святая святых города сего, осквернил и разграбил его.
 На этом видение исчезло, сменившись другим. Увидел Иоанн двенадцать прекрасных звёзд, кругом стоявших на небе, а внутри них свет как от Солнца и Луны вместе. И тьма бушевала вокруг двенадцати звезд, пытаясь прорваться и загасить свет внутри, но не давали ей звезды сделать это. Вдруг одна из звезд предательски замерцала и погасла. И ворвалась тьма внутрь и погасила свет. На том и это видение исчезло, но появилось новое.
 Вот двенадцать ясных соколов кружат вокруг белого голубка, распластав крылья и закрывая его от коршунов, чёрных как смоль, что кружат снаружи и хотят разорвать голубка. Но соколы на страже не дают им растерзать белую птицу. И вот один из соколов пал. И ворвались в круг коршуны, и схватили белого голубя, и понесли на расправу. На сем видения исчезли, а Учитель прекратил молитву.  Он почувствовал, что за Ним из темноты кто-то следит.
- А, это ты, Иоанн!?
- Я, Равви!
- У тебя опять вопрос?
Так уже повелось давно, что когда все апостолы уже засыпали, утомившись от дневных дел и осоловев от беседы, молодой Иоанн оставался бодрствующим и подступал к Учителю со своими вопросами. Учителю очень нравилась эта ненасытная жажда знаний и общения, обнаружившаяся у Иоанна. Он охотно отвечал на его многочисленные, часто наивные вопросы, но получалось, что Иоанн узнавал от Учителя больше других апостолов и продвинулся в своём развитии дальше других. Учитель нередко наедине даже называл его любимым учеником.
- О чём ты хочешь узнать? Спрашивай!
- Равви, я хочу побольше узнать о живом Слове Божьем, про которое Ты сегодня нам рассказывал. Я правильно понял, что Ты и есть живое Слово Божье?
- Верно! Молодец!
- И, значит, нам не нужно постоянно думать, что по поводу того или иного случая сказано в писаниях, ведь Ты нам и так всё вернее растолкуешь?
- Правильно. Хотя думать самому никогда не вредно.
- И всё-таки я не очень пойму. Как это ты Слово Божье? Вот человек скажет слово, и рассеется оно по ветру, лишь иногда вернётся на мгновение эхом и тут же растает.
- Это у человека. У Бога же всякое Слово есть живое существо, творческое и вечное. И все вы сотворены Словом, и всё во Вселенной, что стало когда-то и становится сейчас, появилось только через творческое Слово Божье. 
- Ну, как же так! – не унимался Иоанн. А мы, что же, не способны творить словом?! Раз мы созданы по образу и подобию Божьему?
- До грехопадения люди были способны, так же как Отец наш небесный, творить словом всякое дело, всякую вещь и явление. Но теперь на время люди лишены этого, пока не очистятся все от греха.
- А Ты, Равви, можешь творить словом?
- Могу!
- Покажи!
- Хорошо, только дай мне свое слово, что пока никому об этом не расскажешь, но расскажешь, когда придёт время!
- Какое время?
- Сам узнаешь! – с этими словами Учитель набрал горсть песка в руку, плюнул в неё, немного растер пальцем и произнёс над брением какое-то слово на непонятном Иоанну языке. Песок на руке начал раздуваться в светлеющий шар, потом в его центре что-то треснуло и вспыхнуло. Учитель поднёс развёрнутую ладонь прямо к носу любопытного Иоанна. На ней красовался драгоценный камень величиною с самый большой рыбий глаз, который когда-либо видел Иоанн. В лунном свете камень играл тёплыми, мягкими красками и был восхитительно красив. Иоанн невольно протянул к нему руку.
- Возьми его себе. Он тебе ещё пригодится.
- Вот это да! – Иоанн сиял от счастья как ребёнок. Ему хотелось ещё чудес, но он не решался больше просить Учителя.
- А ещё, Учитель, видения... - он не успел окончить вопрос, как Учитель поднял руку в знак молчания.
- Об этом узнаешь завтра. – Он  почему-то помрачнел. – А пока иди. Поспи хоть немного.
- А ты, Учитель?!
- Мне нужно ещё помолиться.

        Равви Гелеб закончил рассказ.
Ребятня начала засыпать его вопросами:
- А вы можете творить словом, равви Гелеб!?
- Нет, ребята!
- А огонь! Вы же как-то создаёте его?
- Так это не я сам, а по моей просьбе..., по молитве.
- А нас вы можете научить этой молитве?
- Научить-то можно! Да здесь не только слова знать нужно. Здесь нужно включиться в сотворчество.
- Во, что! – мы явно не совсем поняли последнее слово.
- Почти всё, что творится здесь, творится не просто Богом, но совместно Богом и человеком. Потому Богу и нужны здесь верные Ему люди, праведники, пророки. Таким был и Моисей, и брат его Аарон. Потому через них и смог сотворить Бог множество чудес для нашего народа. Ну о них вы, верно, хорошо знаете?
- Знаем! – закивали мы головами. – Нам равви Пазель рассказывал.
- Ну вот, а вы позволили себе сегодня смеяться над ним. Кто бы без раввинов и других учителей помогал нашему народу сохранять память о нашей истории и милости Божьей к нам? Кто бы помогал хранить нашу веру?

Нам было удивительно, что рав Гелеб так хорошо говорит нам о Пазеле. Ведь рав Пазель просто ненавидел его. От этого обаяние равви Гелеба в наших глазах только усилилось. После мы и сами перестали тайком смеяться над Пазелем (но вообще-то, честно говоря, нам он не очень нравился), хотя раньше мы, грешным делом, любили потравить кого-нибудь, если он становился предметом всеобщих насмешек и презрения.
- Ну, а что Вы ещё умеете, чудесного? – Оська задал смелый вопрос. Мне стало немножко стыдно за Оську. Подавай ему чудеса. Нам ведь и так хорошо было с равви Гелебом. Никто не умел так увлечь нас своими рассказами. Разговаривать с ним было наслаждением. Он держался с нами просто и уважительно, но мы никогда бы не почувствовали себя с ним запанибрата. Он был чем-то загадочным, пришельцем из какого-то другого мира, о котором мы могли только мечтать и догадываться.
- Что чудесного я умею? Да я в жизни и научился только одному ремеслу: рассказывать байки да притчи.
  Конечно, равви Гелеб, явно преуменьшал свои способности, но нам, любопытным детям, у которых не было тогда ещё современных информационных возможностей, которые жили в глухом провинциальном городишке, затерянном на краю большой и бестолковой империи,  и этого было предостаточно. Он был нашим окном в огромный, бездонный мир, таинственный и величественный.
- А что это..., как это - мир сотворённый словом Божьим? – я впервые за всё время решился задать ему  вопрос.
Он внимательно посмотрел на меня.
 
- Ты, Мойше, вырастешь, поступишь в университет (я даже не сразу запомнил то слово, которое сказал мне тогда рав Гелеб), будешь учёным. Будешь физиком. (И это загадочное слово поразило меня.) И ты узнаешь точно, как это Словом была сотворена вселенная и откроешь это людям.
 Когда он говорил эти слова, я почувствовал легкую дрожь в теле, но не от страха, не от ужаса, ничего такого я не чувствовал. Просто эти слова Гелеба прозвучали ЧЕРЕЗ меня как пророчество, пронизали меня. Мне показалось, что кто-то открыл мне глаза на далёкое-далёкое будущее, которое теперь я не мог даже чуточку предчувствовать.
   Рав Гелеб как-то точно уловил произошедшее со мной.

- Вибрации, так на учёном языке, дети, называются небольшие, но ощутимые колебания. Вся вселенная заполнена вибрациями. Всё, что мы знаем и видим, есть вибрации, их совокупность и наложение создаёт для нас видимую и ощутимую картину мира. Исходные вибрации создаёт Господь Бог, а остальные – сотворённые им существа. Ведь  и слово состоит из вибраций.
- Как это?
- А вот приложи ухо к моей груди, когда я говорю.
Я не сразу осмелился подойти поближе, но рав Гелеб  улыбался широко и открыто. Я не почувствовал за этой улыбкой никакого подвоха и подошёл. Приложив ухо к его груди, прислушался. Рав Гелеб красивым низким голосом пропел: «А-а-а-а!». И я вправду ощутил, как вибрирует его грудь.
- Ну, что? Почувствовал?
- Да! Как интересно!
- Учись, Мойше, и узнаешь ещё больше. Узнаешь и обязательно откроешь не только себе, но и миру.
 
  В этот раз, уходя домой, я уносился думой в далёкое, туманное, заманчивое и немного страшное будущее. «Физика» - почему-то это новое слово ласкало мне слух, как загадочное заклинание счастья.
* Ах ты, помощник дьявола!
**Не будем ссориться при детях.
***Не нужно поминать имя дьявола всуе, как и имя Господне, не потому что оно священно, но чтобы лишний раз не радовать его.