Давайте дружить семьями. 3. Лиза

               
Лиза – некрасивая, скучная женщина тридцати лет. Так сразу и не скажешь, что в ней некрасиво. Хотя, сказать можно. Но почему у одних изъян во внешности - достоинство, а у других (у нее) – обязательно недостаток. Возможно, во всем виновата ее профессия, которая ко всему тому, чем наградила ее природа, еще добавила и своих уродств. Она учительница английского языка и именно такая, какой должна быть: худая, высокая, в одном и том же скромном коричневом платье с белым воротничком, фанатически преданная профессии. А дальше, она мало времени уделяла семье, уединяясь после школы в одной из комнат их трехкомнатной квартиры с очередным детективом англоязычного автора, из-за чего у них с Юбкиным происходили постоянные ссоры, так как тот считал, что эта литература неглубокая,  и увлечение Агатой Кристи и Чейзом характеризует ее не с лучшей стороны. Юбкин, зверея, начинал кричать: «Да, понимаешь ты! Это ерунда! А ты на нее тратишь время. Тебе не жалко своего времени!?» Когда он так кричал, в момент крика,  то заботился не столько о ней, сколько о себе, а точнее, о своем пустом желудке. Лиза, обычно, шипела ему в ответ: «Сссскотина», - и, сжав тонкие губы, переходила в другую комнату. Понятно, причина ссор не в различных литературных пристрастиях. Как ни странно, даже не быт. Он был готов простить ей все: и детективы, и пустые кастрюли, - но не эту ее гримасу. Она хотела всем своим глупым видом показать, что он ничто по сравнению с ней, что он пустое место (во всяком случае, так думал Юбкин, и он был недалек от истины). Здесь я подхожу к главному: длинный, с острым кончиком, как у цапли, нос, впавшие щеки, которые не могли украсить даже румяна, чей приторный запах шлейфом тянулся за ней, и остатки помады на узких губах - не самые большие недостатки этой женщины, ее недостаток в том, что она не способна была прощать,  просто прощать. Сначала, только они поженились, проходили дни и недели, прежде чем оттаивало ее ледяное сердце после обязательных ссор, а затем наступил момент, когда оно замерзло навсегда. Этот ее недостаток и природный, но в большей мере приобретенный, конечно же, в школе, где еще сохранилась практика на слабых учениках ставить крест. Вот и на Юбкине в свое время поставили крест.

Он познакомился с ней в вечерней школе, куда устроился работать учителем русского языка. Лиза всех там знала, и первое время знакомила его с педагогическим коллективом, который состоял преимущественно из пенсионеров - людей старых взглядов и, как водится, малограмотных, но чрезвычайно самоуверенных.
 
Вначале его считали недалеким, дурачком. «Они считают меня неграмотным, а сами не знают элементарных вещей. Представляешь, учительница русского языка не знает, когда родился Пушкин», - жаловался он Разуваеву. «А ты знаешь?» - спрашивал его Разуваев. «Знаю. В 1799», - отвечал Юбкин. Незначащий случай, пустяк  помог ему создать о себе хорошее мнение, когда учительница русского языка с большой грудью, спросила, как задала вопрос, впрочем обратившись не конкретно к нему, хотя он стоял рядом, а вообще, ко всем, без надежды на правильный ответ: «Что такое энклитика и проклитика?» - и Юбкин ответил. После этого надменный тон в общении с ним сменила мелочная опека старых теток, которые, теперь обращались к молодому учителю по всякому пустяшному поводу, заискивающе заглядывая ему в глаза. Он же ждал, когда и в какое место его укусят, и жалел о том, что уже не может незаметно для них издеваться над ними, так как считал, что с его стороны, учитывая то, что к нему относятся теперь хорошо, так вести себя было бы неприлично.

Была еще одна причина, почему педагоги изменили свое мнение о Юбкине. Этой причиной была Лиза. Юбкин проводил с высокой костлявой учительницей дни напролет, уединяясь с ней в комнате, которую предоставили ей в рабочем общежитии.Вначале Юбкин и Лиза  беседовали на разные темы, в том числе, и о литературе, затем, когда разговоры надоели, начали целоваться. 

Учительницы с умилением смотрели на молодую пару и уже фантазировали об их будущем, делясь своими самыми невероятными предположениями о том, каким будет платье у невесты, или сколько у них будет детей. Незадолго до свадьбы они уже точно знали, что дети будут, только путались в цифрах: одни говорили, что будет один ребенок, другие, что два. Дело в том, что в семь месяцев у нее был живот, как в девять. 

Никто не знает заранее, как сложится его семейная жизнь. Не знали об этом и они. Когда Юбкин и Лиза строили планы на будущее, казалось, что они любят друг друга, а как оно было на самом деле – неизвестно; наверное, любили, но даже, если любили, то не так, как хотелось бы Лизе, скучно. Может быть, поэтому, когда Юбкин рассказывал Разуваеву о молодой учительнице, тот зевал, большую часть из его рассказов, как неинтересное, пропуская мимо ушей, из всего запомнив только то, что у той большая библиотека.

Любил ли Юбкин Лизу? Он любил ее особенно и по-своему, не как мужчина,  за которым всегда инициатива, он первый, женщина – вторая, а как ребенок, отвечающий на любовь.

И тут, может, кому-то это покажется грубым, женщина должна знать свое место. Лиза не знала его и знать не хотела. Сама мысль о том, что у нее может быть какое-то свое место, выводила ее из себя. «Какое еще место? - спрашивала она, дергая плечиком. – Я что? Собака».

Тогда еще, в самом начале, Лиза любила Юбкина, как любят женщины – по настоящему, до беспамятства, до самозабвения. Представьте, ей двадцать четыре и Юбкин - ее первое любовное приключение. Нет, она не любила, как любят в романах и повестях. Хотя там тоже не все так гладко, в том смысле, что редко встретишь в них, с выдумками, как и в действительности, чтоб любовь была «Ах!» и на всю жизнь, а если и встретишь, то она, как в повести, печальнее которой нет на свете. Лиза не раз задавала себе вопрос, бывает ли так, чтоб сразу он и она и отвечала: «Нет», - так оправдывая кажущуюся ей нелюбовь мужа. Но, когда она спрашивала и так отвечала, а здесь она была очень и очень категорична, она была уверена, что Юбкин не так, но все же ее любит. Если с его стороны совсем не было никаких чувств, то зачем тогда билеты в кино, разговоры о вечной любви, зачем, наконец, надо было жениться на ней.

Если Юбкин, как ребенок, только отвечал на ее любовь, а не требовал ее, то для него ее любовь была, так сказать, само собой разумеющимся делом.

Но разве этого она хотела? Не этого. Зачем ей его «ответы», если ей хотелось, чтоб он, а не она, ее спрашивал, любит ли она его, а она, нахмурившись, думала, что ему ответить: да, или нет, - и он, не получив быстрого ответа, уже требовал, кричал, и, дальше плод ее воображения, падал к ее ногам и просил у нее прощения за то, что был грубым с ней, ей же как раз этого и не хватало (такой грубости), но она говорила, чтоб он больше этого не делал, и, простив его, заключала его в жаркие объятия. 

«Значит, все-таки не любит, - жалелась она. - А если так, то, как назвать их отношения – отношениями?»   Когда она так думала, то совсем запутывалась и тут же расстраивалась: «Да, что это такое, зачем мне это, эти мучения. Надо все прекратить».

Она знала, что надо выходить замуж и всего того, что связано с замужеством, ей не избежать: поцелуев и тэ дэ и тэ пэ. И тут она начинала его жалеть.

Она ждала любви, а он отвечал на жалость, на несуществующую любовь. Так они и жили, пока однажды Лиза не сказала себе: «Хватит!» К этому прибавились и другие обстоятельства, из-за чего она только утвердилась в своем решении. Но это потом, это позже, даже после случая в парке прошло еще много времени.