Маша и медведи

- Маша? Алло. Маша!

- Да, мамочка, слушаю.

- Ты где?

- Что за вопрос…Какая разница. У меня всё хорошо.

- Маша, мне Кирилл звонил.

- Ну началось…

- Маша, это не дело. Тебе не двенадцать, тебе уже тридцать, и ты уже второй раз замужем. Маша это нельзя так, нельзя. У тебя семейная жизнь! Это нужно строить, это нужно…

- Мама! Ну услышь меня наконец, всё нормально. Если Кирилл не до конца меня понял, я с ним еще раз поговорю. Я всё ему сказала, объяснила: я такая, какая есть и менять ничего не нужно. Я живу один раз и хочу так жить, мне нужна свобода и да, у меня свои так сказать пункты…

- Маша! Пункты? Ты спишь в лесу! Одна! А должна с мужем в постели, в доме. Если ты спишь в лесу, то и он с тобой, иначе никак, но люди не спят в лесу, они спят в своих домах! Ты зачем построила дом, зачем столько зарабатываешь, чтобы в лесу спать, комаров кормить, а если зверь какой или человек, да мало ли что, ну сколько раз можно это тебе говорить, ты…

- Мама, перестань. У меня всё устроено как надо, ни зверь, ни человек не доберется. Но ты же знаешь, лес – это моя обитель. Мною обретённая и больше всего любимая! Я сплю то тут не так часто весной и летом ну неделями не больше, ведь случается жуткая непогода и тогда возвращаюсь домой. А зачем я построила дом рядом с лесом? Так для этого! И Кириллу я всё о себе рассказала, сотни раз и до, и после заключения брака, он настаивал, на коленях стоял, и вы: ты, папа, все близкие знаете: я такая, и я хочу жить только так…

- О, господи, Маша. Он тебя в психушку сдаст. Он не Сергей, он не будет страдать, привыкать, пробовать с тобой в лесу. Там же страшно!

- Мама, мне страшнее в квартирах и домах, чем в лесу. Тут – я дома. Знаешь, когда я среди людей, то у меня ощущение, что я среди медведей – хмурых, грозных, страшных, которые постоянно в суете, постоянно в поисках пропитания, что-то роют, что-то карябают, они уже не говорят, они – рычат, угрожающе, разинув пасти.
В психушку не попаду, ты сама меня по всем психиатрам провела, помнишь, я «абсолютно адекватная, свободолюбивая личность», как заключил врач.
- Да, ты с детства какая то...

-Ненормальная. Вы так с папой говорили. Знаю. Мама, на самом деле у детей много всего ненормального, просто все прячут, чтобы быть такими как все, но находятся и такие как я, которым проще сказать правду и поступать так, как хочется, а не так, как принято. Я лет с 7-ми на самом деле в лес убегала, вы просто не знали.

- Как это? Мы же утром на работу, а ты в школу.

- Ну так я до вашего пробуждения прибегала. Вы же спите, совы, вас так тяжело с утра растолкать было, особенно по выходным. Да я до обеда была в лесу, а потом перелазила через забор, по лестнице деревянной на крышу в своё окно.

- О, Господи. Значит ты с самого раннего детства такая… Но ты пойми, нужно взять себя в руки. Нужно с мужем, нужно в постель…

- Мам, я уже говорила, постель мне неинтересна. И вообще, не вбивай себе какие-то трагичные мысли, что у тебя дочь – не такая как все. Нас, таких, «ненормальных» очень много, просто никто не выставляет себя на обозрение, не кричит на парадах. У всех свои уголки счастья, и у многих постель с мужем – не самое желанное. Я поговорю с Кириллом, не беспокойся. Если он захочет уйти, пусть идёт, будем просто дружить, с Сергеем же я всё же подружилась, и он меня наконец понял, поверил, что женщины отнюдь не такие уж самки и не стремятся только под венец и детей стругать с утра до ночи.

Послышался глубокий вздох, всхлипывание, финальный гудок закончил разговор. Маша села на постели, глубоко потянулась, подставив улыбающиеся лицо утренним лучам солнца. Уходить не хотелось, она наслаждалась открывшемуся виду: солнце объемно заполняло горизонт, лучами раздвигая тень от облаков, птицы начинали щебетать и устремлялись с небосклона в лес, деревья тоже потягивались, расправляя листья, готовились наслаждаться солнечными ваннами. Маша вздохнула, но затем улыбнулась. Жаль, что она не поэт и не писатель, чтобы красиво описать всё то наслаждение, которое она испытывала каждое свое лесное утро. Нужно идти, говорить с Кириллом. Наверное, финальный, как губок телефона, будет разговор.

От леса до дома дорога составляла минут тридцать, за это время Маша успевала вобрать глазами каждый оттенок луговых цветов, впитать слухом стрекот многочисленных разноцветных и сверкающих, словно драгоценные камни, насекомых. Могла бы случиться чудесная встреча: лиса могла пройти через дорогу, подмигнув ей, но в это утро рыжая где-то задержалась, а может Маша слишком рано покинула свою цитадель.

Кирилл встретил хмурым помятым видом, наверное, пил накануне вечером.

- А, явилась, лесная нимфа.

- Доброе утро! Как дела?

- Дела? Ты издеваешься. Жена по лесам и лугам, а муж один как сыч.

- Поговорим? Расскажи, что ты хочешь от меня.

- Я хочу жену, любимую жену рядом. Рядом, понимаешь. Осень и зима еще терпима, невзирая на твои отлучки, то ты желаешь рисовать ночью, то у тебя работа ночью, а я один, пусть и в соседней комнате. То у тебя общественные встречи с такими же как ты…Я не понимаю. Не понимаю, почему ты не можешь быть как все.

- Стоп. Я тебе много раз объясняла. И ты знаешь каждое слово, которое я скажу в ответ. Это для тебя больно звучит и поэтому я не буду повторять. Но главное, я тебе никогда не врала. Я сразу говорила, что я ценю свободу, это не значит, что я буду с разными мужиками кувыркаться, и ты это уже понял, постель для меня все равно что вычесывание вшей у первобытных, удовольствия мало, но некая разрядка, и при этом не жизненно необходимое. Но главное, если ты хочешь только одного, чтобы я была как все, объясни, как все – это как. Потому что для меня как все, то есть естественно – это не подавлять свои желания, если они не наносят вред близким. То, что я сплю в лесу не наносит вред ни одному существу. То, что я поддерживаю людей, которые часто становятся изгоями для общества, так это польза, а не вред. А уж рисование или работа ночами, это уже извини, глупости.

- Изгои. Конечно! Как можно поддерживать тех, кто не хочет сохранять семьи, кто живёт так, как ему вздумается.

- А что в этом плохого? Мы живем один раз, почему бы не жить так, как хочешь: путешествуя, общаясь с только с теми, кто тебе интересен, а не с тем, кто выгоден.

- Тебе не интересна моя мать и ты с ней не общаешься! Это неуважение!

- Да. Я ей неприятна, она мне неприятна, зачем лицемерить, зачем насиловать себя и её? Я ей делаю одолжение на самом деле.

- Да она мне всю плешь проела.

- Пойми, эти её тирады просто потому что она просто делает вид, что для неё это важно!

Ну очнись, ты же разумный, ты же знаешь – вокруг все делают вид, все просто играют, изображают, всё, как в театре. Дома изображают из себя родители заботливых, на самом деле часто глумясь над детьми и выливая на них свои комплексы, на работе изображают перед начальником интерес к своей работе, в постелях жены изображают оргазмы и так далее. Ты же согласился, что сам играешь роль любящего сына, хотя тебя бесит твоя матушка, а отца ты не ненавидишь за то, что он тебя бил всё детство, но изображаешь сейчас к нему уважение, и делаешь вид, что всё былое забыл.

И сейчас изображаешь вселенское горе на своём лице, а на самом деле тебя грызет то, что в обществе медведей принято, чтобы самка была приклеена к самцу.

- Какие медведи еще?!

- Да…не суть. Одним словом, глубоко вздохни и признайся сам себе: это шаблон, вбитый в голову. Вокруг вообще сплошные шаблоны, штампы, стандарты. Подумай. Раз в жизни подумай и делай только то, что тебе нравится и не заставляй страдать меня. Потому что для меня страдание – это следовать след в след за хмурыми, жадными, глупыми, лицемерными людьми, став с ними в один строй. И ты не хочешь вставать в строй на самом деле, иначе бы не был рядом со мной.

- Но я не хочу быть один.

- В точку! В этом то и беда. Люди привыкли к суете, к решению проблем, к борьбе, к бесконечной возне, а наслаждаться жизнью, в одиночку, они не умеют, хотя вернее сказать: они утратили эту способность. Будь наедине с самим собой, побудь немного отшельником, узнай себя, найди себя, найди свой уголок счастья внутри себя и возможно, ты тоже захочешь подальше … от медведей.


Иллюстрация автора.