Август с автоматом

 Сижу на сене, сочиняю стихи. Подходит мальчик лет десяти, в красном берете, в армейских ботинках, с автоматом, похожим на всамделишний. Спрашивает:
- Можно я тут постою? Рядом с вами?
Я удивлён, но разрешаю. Если бы он спросил "можно я вас застрелю?", то вряд ли разрешил. А так - пусть стоит. Он и стоит. Автомат на груди. Ни слова не говорит, меня не рассматривает. А рассматривать особо и нечего - сидит дяденька в стогу сена, что то записывает. Вот так полчаса прошло. Я жду когда он спросит "можно я вас застрелю?". Мне почему то захотелось, чтобы он именно попросил. И я, наверное, даже разрешу. Потому что писать не пишется, уходить не уходится. Рядом - вооружённый человек. Вот он сейчас скажет: "Пойдёмте!" и направит на меня автомат. Но вооружённый человек молчит, не шевелится, смотрит в одну точку, мимо меня. Так ещё полчаса прошло. Стихи не складывались категорически, можно было молча подняться и уйти.
- Куда же вы? - прозвучит мне в спину.
Или выстрел... Ладно, пусть. Молча поднимаюсь, отряхиваю с брюк сено. Ухожу. Ни вопроса в спину, ни выстрела. Не оборачиваюсь, знаю - стоит, точно в землю вросший, десятилетний мальчишка в красном берете,не моргает, не вздыхает, не выпускает из рук автомат, очень похожий на настоящий... Я медленно, не оборачиваясь, двигаюсь, соображая, что никакая это не игра. И тут навстречу девчонка бежит. Чуть постарше мальчишки, в такой же форме, красном берете, армейских берцах, но без оружия.
- Август! - кричит девчонка, - Что ты здесь делаешь? Где тебе велено было встать?
Девчонка подбегает, без особых церемоний, садится на сено, на то место, где только что я был, из сена стихи складывал.
- Устала! - вслух произносит она, улыбается.
Так девчонки только в её возрасте улыбаются, когда старше другая улыбка. Я в одноклассницу из за такой улыбки влюбился. Почти тридцать лет назад это было.
Я останавливаюсь, рассматриваю этих юнармейцев, но ничего не говорю. Мальчишка, чьё имя Август, отвечает девчонке, не меняя боевой позы:
- Мне приказали встать в почётном карауле там, где дяденька сидит. Я встал. В чём дело?
Тут меня пробирает смех, еле сдерживаюсь - в нашей деревне памятник есть. Тем, кто врагов от нас прогнал много-много лет назад. Тем, кто погиб. Памятник такой - сидит на траве лохматый дядя, немного на меня похожий, в позе будто землю, траву обнять готов. Только он не стихи пишет, он смертельно ранен.
- Дяденька памятник - из бронзы! - подтверждает девчонка-командир, - Ты, Август, совсем глупый!?
- Мне приказали, я - встал.
Август прав, этой правотой мне симпатичен. Хоть и выглядит такое дело немного глупо. Девчонка продолжает сидеть на сене. Вправду, устала. Я неожиданно присаживаюсь рядом.
- В войну играете? - спрашиваю.
- Ни во что мы не играем, - мотает гладко причёсанной головой девчонка, - У нас здесь парад. В честь освобождения деревни, вы разве не помните.
Как я могу помню освобождение деревни? Мои родители и то не помнили, они только родились, как деревню освободили. Девчонка уже на меня не смотрит, у неё быстрые светлые небольшие глаза. Она также скоро, как и присела, поднимается с сена, хватает Августа за локоть,тащит в сторону деревенской площади. Август не сопротивляется - командир всегда прав. А я , с грустью думаю, что мне всю жизнь, да и сейчас, не хватает такого командира - с такой улыбкой, с быстрыми глазами. Августу повезло.

   Прихожу на площадь. Мальчишки и девчонки в красных беретах построились в колонну. У всех автоматы. Знакомая мне девчонка самый главный командир у них. И впереди всех. Отдала команду, сейчас маршем двинутся к тому самому памятнику.
- Слушай, а мне можно с вами? Маршем, в ногу?
Сам удивляюсь своему вопросу. С чего бы это мне в ногу, с маршем? Но вот спросил. Оглядывают меня быстрые, пытливые глаза.
- Можно, - кивает командир не по военному, тут же поясняет, - Но вы будете замыкающим.
Я не возражаю. Двинулся вперёд маленький, вооружённый, красноголовый отряд, я за ним. В ногу, не сбиться стараюсь. Прошли всю площадь, оказались у памятника. Там в почётном карауле пацан, очень на Августа похожий, но четко нашедший рядом с кем нужно было встать. У памятника сперва взрослые выступали, потом дети. Стихи читали, песни пели. Про те годы, про тот день, как с нашей земли врагов прогнали. Юнармейцы на траву присели, автоматы рядом положили. Девчонка-командир на них строго посмотрела, но ничего не сказала, сама рядом присела.
 Потом закончилось всё, юнармейцы в автобус погрузились, уехали. Теперь до следующей даты. Эти девчонки с мальчишками подрастут, не приедут больше, другие вместо них, очень похожие. Может кто и опять меня с памятником спутает? Улыбаюсь и думаю, если так случится, что убит буду при защите деревни от врагов, наверняка мне похожий памятник поставят... За смерть от врагов можно памятник, а вот за стихи, из сена-соломы сложенные никак нельзя!