О чистой любви некрофила

Где-то в 97 году, из воздуха и солнечного света, появился текст "Любовь ждёт" Я был первым читателем приходящих строк и не имею отношения к сюжету. Просто прилетело, как обычно у меня бывает. Решившись публично выступить с этим текстом я не смог придумать с чего начать презентацию, вышел к микрофону и объявил тему - О чистой любви некрофила. Ничего лучше не смог бы сказать и сейчас. Болевой шок публики не предполагал обратной связи, кроме вскриков - расчехлился! Так себе ощущения. Хотя вот оно признание - образ вышел сильно. Он злодей и чудовище - думает читатель про главного героя, ну и заодно про автора, раз уж тот попал в поле зрения. Однако, у злодея и у самого добропорядочного читателя заложена одна программа с совершенно идентичным набором кнопок. Только активированы они по разному. И у меня имеется такая кнопка, но в спящем режиме, а у некрофила там стоит галочка. Удалось ли мне раскрыть эту мысль? Думаю да. Тему можно отнести к социальной фантастике. Если так поднялись в правах сексуальные меньшинства, то и у некрофилов нелогично такие права отрицать. Но, раз есть у людей права, то им надо как-то осуществлятся. Не на кладбище же. Значит правовая база, публичные дома, юристы с нотариусами. А где есть закон, возможно его нарушение. Странно, что этого пока нет, но ещё не вечер. И после такого зачина преломляются судьбы героев. Они живы. Но земной путь одного завис в страшной точке между жизнью и смертью после неудачной попытки самоубийства. А другой полон жизни, охвачен страстью, но выполняя роль нотариуса, вынужден сдерживать себя. Он, следуя букве закона, склоняет навсегда обездвиженную жертву суицида к решению добровольно завещать своё тело для притона некрофилов. И уверяет, что знает как обойти закон о запрете эфтаназии. Нотариус старается объективно представить благо смерти и ужас жизни в случае тяжёлой травмы. Объективно не получается. Одержимый нотариус теряет контроль за страстью и в порыве ярости от несговорчивости обреченного героя, рассказывает ему, как обстоят дела на самом деле. Последствия будут ужасны для него при любом выборе. Но жизнь призывает беспомощного героя к смирению, и, да, это женщина, а смирение из руин  двух искалеченных душ добывает огонь любви. Неожиданно для себя циничный нотариус готов исполнить просьбу, в сущности, неизвестной ему женщины и прекратить её страдания, совершив преступление. А давно желающая смерти женщина, вдруг просит не губить ради неё свою жизнь. Я вижу в страшном до омерзения сюжете благую весть о прочности человеческого начала между всеми взлётами и падениями. Поэтому считаю возможным ее представить не адреналина ради. Надеюсь я ещё способен отличать благие намерения от трезвого расчёта.