Объятия опунции Глава 11

Глава одиннадцатая. Час без смартфона

Подходя к дому, она достала смартфон, хотела позвонить Арии, поговорить с ней пока не вошла в квартиру, обнаружила экран треснул. Смартфон оставался живым, но экран потух. Мысленно выругавшись, девушка поднялась в квартиру в крайнем раздражении. Теперь она не понимала, как забрать свой старый смартфон у матери. До вечера оставалось ещё очень много времени, а идти на поклон не позволяла взятая линия поведения.
Татьяна отследила, подозрительно быстрое возвращение дочери, но не отреагировала, вернее не подала вида.
Девушка закрылась в комнате и тупо смотрела на учебники по подготовке к сдаче тестирования. Ярость накрывала. Что делать без гаджета она не представляла. Через час вышла на кухню, пельмени уже переварились и забылись. Голод взял верх над характером и глупым поведением. Еще Хильда все время представляла недоумение Арии, после безуспешных попыток дозвониться. Ярость клокотала, прорываясь наружу раздражением.
– Что-то пошло не так? – спросила Татьяна.
– Саша оказался плохим другом, – вынесла вердикт девушка.
– Серьезно? Мы сейчас обсуждаем парня? А как же ориентация? – спросила Татьяна, она устала налаживать отношения с дочерью и в свете принятого решения, просто троллила ее.
– Издеваешься? – уточнила дочь, – начни мне рассказывать, что не видишь разницы. Друг – это не любовник и не ориентация.
– Дошло, правда, я догадывалась о его ненадежности. Парень, не сообщивший что несовершеннолетняя девочка, находится на его территории, несерьезный, плохой или хороший другой вопрос, но положиться на него, однозначно, нельзя, – пояснила Татьяна и ей на миг показалось, побега не было, как и хамства, издевательств, вымогательства, она беседует со своей девочкой Хильдой, и они достигли взаимопонимания.
– Ма, а где мой старый смартфон? – Хильда не удержалась, сорвалась на банальщину и очарование исчезло.
– У отца в сейфе, ключ у него. Полиция в нем копалась. Вернула отцу. А где подаренный? Пришлось вернуть? – спросила Татьяна.
– Ага, мне его дали во временное пользование, срок истек, – не смогла сказать правду девушка, в голосе зазвенела истерика.
Потом она положила на стол свой разбитый смартфон.
– Вот уронила, никто ничего не отнимал, – душа слезы призналась Хильда.
– Ну, тогда до вечера займи себя чем-нибудь полезным. Свари суп, макароны, как вариант, подготовься к тестированию, от безделья и бесконечного валяния в кровати рехнешься, – предложила Татьяна, отметив ничего не изменилось, правда взяла в руки поломанный гаджет. Хотелось швырнуть его в стену, но этот жест ничего бы не изменил. На истерику дочка не отреагировала бы, и так несчастное средство связи уже погибло, добивать не имело смысла. Имело смысл починить.
– Ладно, попробую тебе поверить, возможно, держишь его в своей тумбочке и нарочно издеваешься, – Хильда раздраженно упрекнула мать.
– А терпение не твой конёк, – заметила Татьяна и добавила, – я пройдусь в супермаркет за продуктами, не скучай.
– Неужели ты такая конченная? Мне надо позвонить. Пожалуйста, – слезы градом покатились из глаз дочери.
– Девочка, что же ты творишь? Это запредельный идиотизм, полшага и шизофрения, – только и сказала Татьяна. Протянула ей свой смартфон и вышла из кухни.
Хильда звонила Арии и рассказала, что смартфон разбила, скорее всего когда упал рюкзак, и она ее любит, и чтобы та не обижалась на молчание. Ария не стала признаваться, что не звонила и даже не думала о ней. Попросила удалить контакт с телефона матери. Татьяна услышала тишину и вернулась на кухню.
– Спасибо, – выдавила из себя дочь и протянула смартфон матери.
– Ты помнишь её номер наизусть? А мой? – уточнила Татьяна, пряча свой смартфон в сумку. Собираясь за продуктами, а вернее пройтись, чтобы не натворить глупостей, она вдруг осознала, что не может уйти без телефона, и где-то согласилась с дочерью.
– Помню, – ответила Хильда и назвала номер, удалить номер не успела, просить вернуть телефон и демонстративно удалять номер не решилась.
– Ну что ж, радует, вдруг вот так осознать, что занимаешь какое-то место в жизни своей родной дочери, или как правильно тебя называть? Чтобы убрать намек на пол. Человека, да, правильно? – отметила озадаченная мать.
– Тебе на меня наплевать, ты боишься последствий, моего повторного побега, и рассказа под запись, какая ты конченная. Так что не ври, о материнской любви, – Хильда выдала бессмысленный оскорбительный текст и хлопнув дверью кухни, скрылась у себя в комнате.
Татьяна вышла из квартиры, не сомневаясь сегодня дочь не сбежит. Она не торопясь складывала продукты в тележку, если раньше ей нравился процесс покупки припасов, хотелось порадовать дочь и мужа сегодня она посмотрела на привычную работу, как на обузу. Она осознала, как ей надоело таскать сумки, перерабатывать тонны полуфабрикатов в еду, только для того чтобы утром все её труды унеслись в унитаз, превратившись в субстанцию, о которой лучше не вспоминать. Женщину начала тяготить зависимость от супруга, от его денег, зависимость от дочери, ей захотелось на свободу. Она даже попыталась оправдать свою дочь. Девочка, по сути, бунтовала против принятия обывательских норм жизни, но ума не хватало сделать это по-умному. Список покупок, составленный в уме, окончился, Татьяна запретила носить себе больше семи килограмм, за тяжелыми покупками отправляла супруга на автомобиле. Он молча выполнял команду, но всем видом показывал, ему не нравится такая нагрузка, но не отказывал.
Как Татьяна и предполагала, дочь за уборку и готовку не схватилась, обучение её тоже не заинтересовало, улеглась спать. Ботинки валялись в прихожей в разных углах. Татьяна отшвырнула их ногой к полке с обувью. Женщина, разбирая сумки думала о том, что даже эта Ария, как оказалось умнее, раз так нагнула её тупую бездельницу, она не смогла представить, что ее дочь звонить ей беспокоясь, о ее нервах и здоровье. Еще о том, что такая жизнь ей уготована на долгие годы. Стало себя жаль, до слез.
Татьяна вскочила в комнату дочери и резко сорвала одело.
– Хватит валяться, грезить в сонном полубреде, теребить проколотые соски и мечтать о сексе со своей лесбой, вставай, нечего отсыпаться, готовить себя к ночным бдениям в Телеграмм, куда ты там, фотки своих гениталий вываливаешь, – приказала она дочери.
Хильда не вздрогнула от неожиданности, из чего стало видно, она просто лежала иногда, впадая в полудрему.
– Чего орешь, – грубо ответила дочь матери и дополнила текст вопросом, – зачем вставать? Лютая повседневность, все дни похожи один на другой, как близнецы братья. Одиннадцать лет я бродила в школу и отвечала на вопросы об оценках, теперь ты предлагаешь мне ещё пять лет отчитываться, как я сдала сессию.
– Я ничего не предлагаю, встань и убери ботинки, и вымой за собой чашки. Мои дни тоже особенно не отличаются разнообразием. Пока я думала, что из тебя выйдет нормальный человек, как-то легче переносила рутину. Готовить для бездельницы и твари нет желания. И еще в этой реальности нет других вариантов. Или ты живешь по правилам, или будет очень больно и в моральном плане, и в физическом, – Татьяна озвучила истинную правду, понимая дочь не услышит, от нее нет никаких посылов.
– Ой, напугала, коленки подогнулись, – огрызнулась Хильда, но посмотрев на мать все же поднялась метнулась в холл и поставила ботинки на место.
– Стало легче? – уточнила она у окаменевшей Татьяны, пролетая мимо нее на кухню. Сполоснула чашку и с грохотом поставила посуду в шкаф захлопнув дверцу.
– Легче не стало, но демонстрация удалась, не впечатлила, – ответила она Хильде.
Входная дверь распахнулась неожиданно, Владимир вернулся с работы раньше. Скандал замер на той грани, когда любое слово могло, как ключ открыть ящик Пандоры, после процесс становился неуправляемым. Татьяна никогда не била дочь, не пыталась как-то подавлять ее, и оказалась беззащитной перед ее агрессией, и сегодня реально оторопела.
– Скандалите? – безошибочно определил Владимир. Он тоже начал подуставать от неестественной жизни и негатива, разведенного дочерью.
– Если просьба поставить ботинки на место повод для скандала, тогда – да. А вообще Хильда после психолога встретилась со своей любовницей, по дороге разбила смартфон, тоскует. Решила сорваться на мне. Отдай ей смартфон, пока она не починит разбитый, а то твоя любимая дочь пойдет в рукопашную, или начнет пытать меня щипцами для волос добиваясь правды. Мне она не поверила, что аппарат у тебя в сейфе и ключ мне не понадобился ни разу в жизни. Я сама отказалась его взять, по причине невнимательности, – ответила она супругу.
Владимир молча прошел в свою комнату вынес смартфон и вложил его в руку дочери.
– Девочки, я в шоке, – проговорил он и направился в ванную привести себя в порядок после работы.
Хильда схватила смартфон, как голодный хватает кусок хлеба и умчалась в свою комнату.
Татьяна насыпала еду себе и Владимиру, дочь приглашать не стала.
– Это же какая-то одержимость, что сказал психиатр? – уточнил Владимир.
– У нас прекрасная дочь, склонности к суициду нет. Назначала какое-то обследования по тестам. Хильда ведь не говорит, как она себя ведет, выставляет претензии к нам. Володя, я начну искать себе работу. Подхватывать за ней и сидеть цепным псом у двери, чтобы эта идиотка не сбежала, выше моих сил. Психиатр понадобится мне. И не говори, что она сбежит. Она найдет способ, не удержим, видел бы ты, как у нее руки тряслись, из-за того, что не может до своей дамы дозвониться, – Татьяна поднялась и вышла из кухни оставив грязную посуду, беседовать с мужем на тему дочери не хотелось.
Владимир медленно доел ужин, заварил себе чай, сгреб посуду в раковину и замер, сложив руки на столе, спать не хотелось. Он понимал, надо как-то действовать, что-то предпринимать, а потом согласился с женой. На бессмысленную войну не нашлось сил.
Если бы Хильда умела читать мысли, то формально ей представилась возможность отпраздновать победу. Оба врага – мать и отец сдались на её милость. Проще, планов, как привести её в сознание без насилия не осталось. На насилие никто не решился.

продолжение следует: http://proza.ru/2022/09/30/1560