Потёмки нашей души

До чего мы всё-таки закомплексованы и генетически запуганы отечественной психиатрией. Собственно, не мы в этом виноваты, а она, тем более что позволяла манипулировать собою сильным мира сего... Это в западных странах принято наряду с личным адвокатом иметь личного психолога и ничуть не стесняться этого. У нас, напротив, невыносимо стыдно и страшно переступить порог психоневрологического заведения даже по пустяку. Когда в нашем городе при обычной клинической больнице открылось отделение неврозов с кафедрой медицинской психологии и психотерапии, я, давно пытаясь понять разницу между психиатрией, психотерапией и медицинской психологией (оказывается, это разные вещи), поспешила туда со своими вопросами к доктору медицинских наук ЕЛЕНЕ КОРОЛЁВОЙ.


НЕ ПОДАВЛЯЙТЕ ЭМОЦИИ!

Насколько я тогда понимала, психотерапевты корректируют состояние больного медикаментами, а психологи – задушевными беседами.

- Да-да, - согласно кивает головой Елена Григорьевна, - примерно так. Разве что психотерапия, на мой взгляд, проще и более известна. Но то и другое - часть психиатрии, а в принципе одна и та же служба. И медицинский психолог, и психотерапевт должны быть очень хорошо подготовлены в психиатрии. И работаем мы с тем же контингентом, что и психиатры, только там более тяжёлые и выраженные случаи заболеваний. Мы же имеем дело с группой пограничных расстройств: неврозов, психопатий, каких-то реактивных состояний.

- Депрессии входят в эту группу?

- Это не диагноз, а симптом. Депрессия может наблюдаться при шизофрении, при других заболеваниях. Хотя это слово популярно в обиходе и в бытовом понимании как «тоска, уныние», это не совсем так. Да, бывает ситуационная, реактивная депрессия после стресса – если кто-то поссорился, развёлся. При неврозе, после инфаркта. Вообще депрессий видимо-невидимо. Это большая проблема, всемирная.

- Но если человек просто устал, переутомился, эмоционально впал в депрессию – это клиническая форма?

- Нет, это та депрессия, с которой можно работать именно психологу, без медикаментов.

- Что вообще входит в задачи медицинского психолога?

- Я бы сказала, что они чуть-чуть шире, чем задачи психотерапевта. То есть психотерапевт работает с больными неврозами – это его сфера. Он лечит разными приёмами. А медицинский психолог может понадобиться и в хирургии, в реанимации, в онкологии, в токсикологии, где спасают после суицидов, и в спорте, и в поликлиниках.

- То есть, там, где человек может оказаться в стрессовой ситуации?

- Не только. Его сфера гораздо шире. Медицинский психолог должен быть и хорошим диагностом. Уметь синтезировать знания в терапии, хирургии, инфекционных болезнях. И видеть в этом букете психологические проблемы людей. Чтобы потом врачам разных профилей сообщить, какое соотношение в болезни пациента психологических, соматических, хирургических проблем либо каких-то других. Отчего он в данный момент болеет – возможно, его беспокоит сердце на почве того, что не ладятся отношения с женой, либо постоянные конфликты на работе. Потому он и лежит всё время в кардиологии, но это ему не помогает. Нужна ли ему психологическая помощь или необязательна?

- Если нужна, то что может сделать психолог?

- Для начала из беседы с пациентом врач поймёт, какие у человека психологические проблемы, что он представляет собой как личность. Благодаря тестам он может выяснить, кто это – истерик, очень чувствительный человек, мнительный. Может установить, что пациент находится в депрессии, хотя внешне тот будет улыбаться и нормально разговаривать, как бы скрывая своё состояние и иногда сам о нём не подозревая. Иногда люди, у которых болит желудок, сердце - всё болит, слабость, ходят по врачам-терапевтам, а у них, оказывается, скрытая депрессия. Так называемая маскированная депрессия.

- Очень коварно.

- Да, она проявляется через другие болезни. Человек как бы подавил в себе какие-то эмоции, а на внутренних органах это отразилось. Причем не сильно – легкий гастрит, аритмия сердца. Терапевт пытается лечить, не помогает. А назначают депрессанты – и всё проходит: и боли в сердце, и в желудке.

И еще сфера деятельности психолога: коррекция, реабилитация. Сейчас у нас во всех больницах открыты реабилитационные отделения.

- Вероятно, это довольно долгая кропотливая работа?

- В общем-то, да. Реабилитация после хирургической операции (положим, человеку ампутировали ногу) какая? Надо научиться ходить и научиться полноценно жить в новых условиях. Психологическая коррекция направлена на то, чтобы люди со своими проблемами и болезнями, после того же инфаркта, не впали в полное отчаяние, чтобы качество их жизни не снизилось. Даже когда человеку удалили желудок – чтобы он всё равно чувствовал свою полноценность.


КАЖДЫЙ ВЕК ОТКРЫВАЕТ НЕВЕРОЯТНОЕ

- Елена Григорьевна, насколько психологи могущественны?

- Можно было бы сказать «могущественны», если бы у нас была приемлемая норма больных на врача-психолога, чтобы он мог заниматься настоящей коррекцией каждого больного. В идеале коррекция ставит на ноги мёртвых. Ведь одно дело сделать операцию или пролечить две недели, но этого никак не достаточно, чтобы излечить полностью. Нужны дальнейший уход, надзор и коррекция. Сейчас это делается как бы спонтанно самими пациентами, их родственниками, то есть непрофессионально. Если у тебя хороший муж либо жена, дети, бабушка, которые поухаживают за тобой, ты поправишься.

Я очень хорошо знаю это по психиатрии, в которой проработала тридцать лет. Там тяжёлые больные, даже запущенные, но, положим, если у юноши или девушки мать с самоотдачей, то она ходит за своим ребёнком месяцами, годами и ставит его в конце концов на ноги. Еще лучше, когда это делают профессионалы. За рубежом инфарктному больному дают при выписке толстенный журнал, прекрасно изданный, где всё расписано: как вести себя в первый день и в последующие, что делать, если кольнуло сердце, какую таблетку принять, телефон какого врача набирать…

У нас, увы, другие возможности. Если я с больным после выписки час (это даже шикарно) поговорю, расскажу, как себя вести после болезни, приглашу мужа или жену и переговорю с ними, то в этом и будет на сегодня заключаться вся коррекция.

           ***

- В отделении неврозов вы ведь тоже занимаетесь коррекцией больных? Но здесь, насколько я понимаю, лежат люди не после онкологии или инфарктов…

- Это отделение пришлось выбивать. Мне доказывали, что оно не нужно. Мол, где вы возьмёте столько больных? Странные люди, только последствия чернобыльской аварии сколько таких больных нам добавили… (А спустя годы ещё и пандемия ковида, и война на Украине, несомненно, пополнили их ряды… - Т.Н.) В Минске четыре или пять таких отделений. Есть в Гомеле, Витебске. Теперь и у нас.

Вот поступил к нам пациент, у него бессонница, раздражительность, головные боли, плачет частенько. То есть налицо невротические процессы. Врач-психолог сможет установить, что у больного начальная стадия атеросклероза, произошло сужение сосудов, отсюда нарушение кровообращения мозга, поэтому пациент слишком слезлив, раздражителен. И в первую очередь ему нужна не столько психотерапия, сколько сосудорасширяющие препараты, витамины. А еще – электрокардиограмма, проверка глазного дна. И уже потом - психотерапевтическая помощь.

Медицинский психолог поймет истоки болезни. Что, например, происходит в организме человека при язве? Дефицит чего? Из-за чего больной может стать раздражительным? Не потому, что у него изменился характер, а потому что нарушился биохимический обмен…

- В общем, всё это очень тонко…

- А с другой стороны, просто.

                ***

- Этажом ниже находится отделение неврологии. Там другие проблемы?

- О да! Невропатологи занимаются проблемами опухолей головного мозга, периферической нервной системы, энцефалитами, радикулитами… То есть тем, от чего страдает анатомия и физиология человека. Мы же работаем с последствиями расстройств головного мозга и с психическими нарушениями, которые необязательно могут быть обусловлены какой-то грубой неврологической ситуацией. Хотя мы часто консультируем своих пациентов у невропатологов, чтобы выяснить, нет ли локальной органической патологии. Не обусловлен ли психоз тем, что в головном мозге опухоль или кровоизлияние, или киста. Расстройства, которыми мы занимаемся, происходят на более тонком клеточном уровне, который до сих пор наукой не выявлен.

- То есть вы имеете дело с душой? Существует ли она, как вы считаете?

- Смотря что понимать под душой…

- То, что, говорят, не исчезает с исчезновением человеческой материи…

- Могу сказать только то, что мы очень многого не знаем. И я не берусь утверждать, что душа сама по себе есть или её нет… Потому что с каждым веком открывается что-то новое, что прежде казалось невероятным. Вот то, что духовные возможности человека гораздо шире анатомических, - это да. Но что это? Душа? Или то, что мы потом очень материально объясним? Это физиологическая работа мозга, которую мы еще не охватили. И не знаем, на что она способна. Ведь даже человек, у которого сильно повреждены анатомические органы и даже мозг, нередко остаётся духовно богатой личностью, способной на полноту жизни, на реализацию своих творческих сил и планов. Почему это происходит? Мы не знаем. И с другой стороны, бывает, что у человека какое-то очень незначительное повреждение в мозгу, но он практически не живёт, а существует. Почему? Логически и анатомически мы не всегда можем это объяснить. Это мало изведанное поле.

Психотерапия загадочна еще тем, что не всегда мы, целенаправленно леча, в эту цель попадаем. Иногда бывает открытием – почему я так магически помогла? Что за чудо произошло? Сама не ожидала. Что во мне подействовало на человека?

- Гипноз?

- Не только. Это шире – это душевное влияние одного человека на душевное состояние другого.

- То есть вы находите камертон между двумя душами?

- Да. Почему я так помогла человеку, хотя и не рассчитывала на это? Неожиданно. И наоборот бывает. Кажется, что ты действительно поможешь, меняешь те или иные приёмы, а он – никак! Мы в таких случаях говорим пациенту: «Вы сами не хотите себе помочь…» Какое-то противостояние, упорство. Я пытаюсь, но не проникаю… Может быть, ключика не нашла. То есть возможности духовного воздействия на человека и безграничны, и в чём-то ограничены. И где-то между этими полюсами находится душа. В каком виде – трудно сказать.


ВРАЧ СУЩЕСТВУЕТ ДЛЯ ПАЦИЕНТА

- Вам не кажется, что необходима более широкая пропаганда медицинской психологии, когда страдающий человек часто не знает, к кому обратиться, куда, стесняется…

- Да-да, и особенно в сельской местности. К сожалению, сейчас в медицинских учреждениях начисто отсутствует этика взаимоотношений врачей между собой, врачей и медицинских сестёр и самое главное – врачей и пациентов. Снизились культура врача, его уважение к самому себе. Клятва Гиппократа забыта давным-давно. Врачи циничны, грубы с пациентами. Как только человек становится пациентом, он оказывается по другую сторону жизни. Это остро чувствуешь, кем бы ты ни был, попадая в больницу.

- Да, это совсем другой мир…

- ...где ты становишься попираемым, зависимым от взгляда, от жеста, от того, что тебе скажут и как… В общем-то, конечно, ты становишься несчастным. Но ведь этого не должно быть! Не пациент существует для врача, а врач – для пациента! И эта этика совершенно запущена, я сама лично сталкивалась с тем, как врач стоит у постели тяжелобольного, тот в плохом состоянии, с высокой температурой, и вдруг человек в белом халате начинает рассуждать с коллегами или с самим больным примерно так: «Вы знаете, не похоже, что у вас это, у вас, видно, гораздо хуже…»

- По-моему, это патологическое отсутствие культуры…

- Отсутствие культуры – да, но и отсутствие именно медицинской этики, которой надо учить. Медицинский психолог как раз и должен налаживать моральную среду в отделении, своего рода микросоциум в больнице.

У меня маленькая внучка, и я сейчас многое из детских сказок черпаю – там столько умного. Их стоит перечитывать взрослым. Так вот в сказке про бурундучка, который побежал к озеру, увидел свое отражение и испугался, мама ему говорит: «А ты вернись и улыбнись этому страшному зверю! И он тебе тоже улыбнется!» Это настолько важное правило жизни – никогда человек, которому ты улыбаешься (если только это не пьяница и не наркоман), не скажет тебе дурное слово, не сделает плохо.

Очень много сейчас непорядочности. Люди сами для себя и перед другими должны оставаться честными. Не обещать того, чего выполнить не можешь. Не обманывать. Почему? Потому что твой обман вскроется рано или поздно. Да и трудно обманывать, ведь надо помнить, где и в чём соврал, чтобы не оконфузиться. В противном случае сам упадёшь в своих глазах и сам себя перестанешь уважать.

- А любить себя надо?

- Да, любить, ценить и уважать. Человек сам перед собой должен заслужить право себя уважать. А если человеку есть за что себя уважать, поверьте, он и чувствовать себя будет лучше. Не помешает и здоровое честолюбие, то есть умение и право гордиться своей профессией, своей работой, стремление сделать её лучше всех. И мой совет для всех: побольше внимания друг к другу, особенно к своим близким. Даже из эгоистических соображений - ведь нормальному человеку никогда не будет хорошо и комфортно, если рядом кому-то плохо. Счастье близких обернётся и счастьем для тебя. А это, как камень, брошенный в воду, - круги от него разойдутся по всему обществу.