Глава 5. Размышления о тридцать седьмом годе

(суббота, 23:00)

Еще в четверг сотрудники ФСБ задержали соседа Бабушкина, пенсионера-алкаша, живущего этажом ниже редактора. Ведь именно он и подкинул злополучное «письмо счастья» в почтовый ящик на здании администрации. А Бритвин, заподозрив соседа в убийстве Андрея Николаевича, отдал приказ колоть алкаша и добиться от него чистосердечного признания. Впрочем, уже на следующий день стало ясно, что никакого отношения к смерти Бабушкина пенсионер не имеет, да и сам редактор неожиданно оказался живее всех живых. Но начальник УФСБ совсем закрутился в суматохе ежеминутно сменяющих друг друга событий, и забыл отменить свой ставший давно неактуальным приказ.
И вот теперь, прямо посреди совещания в конференц-зал влетел заместитель Бритвина и с порога прокричал:
— Признался! Товарищ полковник, наконец-то мы раскололи этого алкаша, соседа Бабушкина! Он всё-таки признался, сволочь, что убил редактора во вторник!!!
Котов и Бритвин озадаченно уставились на вбежавшего, а прокурор всплеснул руками и забился в истерическом хохоте, не в состоянии вымолвить ни слова.
— Научишь меня потом признания выбивать, а то у нас тоже пара отказников в изоляторе сидит, — невозмутимым голосом сказал начальник полиции густо покрасневшему Бритвину, под непрекращающийся хохот Беккера.
— А лучше, давай я их к тебе привезу, допросишь сам, в порядке оказания межведомственной помощи, — крикнул Котов в спину начальнику УФСБ, который вышел из ступора, пулей вылетел в коридор, утащил за собой заместителя и начал что-то ему торопливо объяснять.
— Да, в застенки НКВД лучше не попадаться, — сквозь смех прохрюкал Сан Саныч.
— А я думал, тридцать седьмой год давно закончился, — невинным голосом спросил Котов, — интересно, как они его раскололи?
— Да очень просто, — ответил с трудом успокоившийся прокурор, — посидел три дня без водки, а потом за сто грамм все подписал.
Тем временем красный, словно помидор, Бритвин вошел обратно в конференц-зал. Начальник полиции хотел еще разок сострить, но великодушно пожалел поверженного противника и промолчал.
— Черт, а я ведь совсем забыл про этого соседа, — признался начальник УФСБ, упреждая вопросы коллег, — надо было выпустить его еще вчера.
— Там и выпускать-то поди нечего, — не удержался Котов, — проще, наверное, добить, чтоб не мучился.
— Ладно, давайте двигаться дальше, господа, — невозмутимо сказал Беккер, — Рассмотрим и другие варианты, на тот случай, если версия с соседом-убийцей окажется ложной.
И тут уже захохотали все трое.
— Итак, подведем промежуточные итоги, — сказал Сан Саныч, когда смех утих, — мы с вами предположили, что Соловьев на пару с Лопатиным сначала организовал ликвидацию старшего лейтенанта ФСБ, а потом взорвал отколовшегося от коллектива Бабушкина. Непонятно только, от кого мэр узнал об инсценировке редактором своего убийства.
— А зачем Иван Иванович придумал трюк с сумкой, набитой газетами? — спросил Котов.
— Для отвода глаз, — уверенно сказал Беккер, — они с Соловьевым хотели сбить нас с толку и отвлечь внимание от своих истинных замыслов.
— Кстати, а не специально ли Лопатин загнал Троцкого на памятник? — задумался Котов. — Кузнецов наверняка рассказал секретарю, что в половине первого он должен подойти к тыльной стене спортивного дворца, поэтому Иван Иванович прекрасно понимал, когда именно произойдет взрыв в барсетке Олега.
— Вполне возможно, — кивнул Сан Саныч, — глава партии или случайно узнал про убийство Штыка, или сам же его и убил. Да и бомбу в квартиру редактора мог спокойно подкинуть Троцкий. А потом Лопатин с Соловьевым решили убрать опасного для них свидетеля, отправив Максима на памятник. Ну а Кузнецову просто не повезло. Бывает. Против судьбы не попрешь…
— Но где они взяли взрывчатку для убийства редактора? — задумался Котов, — ведь в хозмаге ее не купишь! Не у Бритвина же попросили?
— А вы поинтересуйтесь на всякий случай, кем в старое доброе советское время работал наш уважаемый Иван Иванович Лопатин, — ответил прокурор.
Бритвин вскочил, схватил со стола лежащее там дело секретаря антиваксеров и начал быстро его листать.
— Господи! — ошарашенно сказал он через несколько секунд, — мастером-взрывником на шахте!
Беккер, еще раньше прочитавший об этом в личном деле Лопатина, и сразу связавший профессию секретаря с происшествием в квартире Андрея Николаевича, лишь улыбнулся.
— Ну и что будем делать дальше? — спросил Котов. — Поедем к Главе и попробуем вызвать его на откровенность? Доказательств то у нас нет, одни догадки, а их к делу не пришьешь!
— А оружие Штыка? — сказал Бритвин, — чем не доказательство?
— Если уж Соловьев вернул нам этот злосчастный пистолет, то наверняка придумал и правдоподобную версию его появления у себя, — парировал начальник полиции, — и ничего мы не докажем.
— Итак, наш славный мэр избавился от засланного к антиваксерам Штыка, попутно устранил отколовшегося от основной линии партии Бабушкина, убрал всех свидетелей, и очень изящно перевел стрелки на городских силовиков, сделав из нас козлов отпущения, — подытожил прокурор, — да еще и наглым образом использовал в своих целях взрывчатку, переданную нами Кузнецову! И как теперь будем выбираться из той задницы, в которой мы очутились, господа?
Но козлы отпущения понуро молчали и ничего не отвечали Беккеру, втайне рассчитывая на его гениальную сообразительность. Но тот и сам пребывал в полнейшей растерянности. Ведь Евгений Васильевич соорудил вокруг них такой безупречный загон с флажками, что другой дороги, кроме как на охотников с ружьями, у загнанных волков в принципе не оставалось.
— Я все равно не понимаю, зачем мэр вернул мне оружие Штыка, ведь именно через него мы и раскрутили всю цепочку событий, — упрямо сказал начальник УФСБ. — И я не верю в то, что передачей пистолета Соловьев намекнул нам не трогать Лопатина. Если бы не ПМ, мы даже и не заподозрили бы о наличии сговора властей и антиваксеров. Может мы ошибаемся в своих предположениях, и существует еще одна версия событий?
— Наверное, существует, — развел руками Сан Саныч, — но мне она пока в голову не приходит.
— Ну тогда давайте не будем тянуть резину, а лучше задержим и допросим Ивана Ивановича, — хлопнул ладонью по столу Бритвин, — а потом поставим Главе ультиматум, — либо мы предъявляем ему обвинение в убийстве четырех человек, либо совместными усилиями сглаживаем ситуацию. Если, конечно Лопатин не озвучит нам ту самую версию событий, о которой мы пока не подозреваем!
— Хорошо, товарищи, так и сделаем! — решительно махнул рукой и прокурор, — тащите сюда Лопатина, прессуйте его, а параллельно проводите обыски у него в квартире и в подвале антиваксеров. Судебное решение оформим завтра утром. А там видно будет, чья возьмет!
Котов глазами кота из Шрека посмотрел на Бритвина.
— А можно я в щелку погляжу, как вы Ивана Ивановича в подвале колоть будете? — спросил он.