Глава 6. Размышления о тридцать седьмом годе

(суббота, 23:00)

Итак, в конференц-зал неожиданно влетел заместитель Бритвина.
— Признался, — с порога прокричал он, — товарищ полковник, ну наконец-то мы раскололи Бабушкинского соседа! Он всё-таки признался, сволочь, что убил редактора во вторник!!!
Котов и Бритвин озадаченно уставились на вошедшего, а прокурор всплеснул руками и забился в истерическом хохоте на своем стуле, не в состоянии вымолвить не слова.
— Научишь потом, как людей пытать, а то у меня тоже пара отказников в ИВС сидит, — невозмутимо сказал начальник полиции густо покрасневшему Бритвину, под непрекращающийся хохот Беккера.
— А лучше я их к тебе привезу, допросишь у себя, в порядке межведомственного взаимодействия, — крикнул Котов в спину начальнику УФСБ, который пулей вылетел в коридор и начал что-то возбужденно объяснять своему заместителю.
— Да, в застенки НКВД лучше не попадать, — сквозь смех прохрюкал Сан Саныч.
— Я думал, тридцать седьмой год закончился давно, — невинным голосом сказал Котов, — интересно, как они этого соседа раскололи?
— Как, как, — сказал еле успокоившийся прокурор, — водки поди не давали три дня, он им все за пузырь и подписал.
Тем временем красный Бритвин вошел обратно в конференц-зал. Начальник полиции хотел было еще что-то сказать, но великодушно пожалел поверженного противника и промолчал.
— Черт, совсем я забыл про этого соседа, — сам признался начальник УФСБ, — надо было выпустить его еще вчера.
— Там и выпускать-то теперь поди нечего, — не удержался Котов, — проще, наверное, добить.
— Ладно, давайте двигаться дальше, господа, — невозмутимо сказал Беккер, — Рассмотрим другие варианты, а то вдруг версия с соседом-убийцей окажется ложной?
И тут уже захохотали все трое.
— Итак, подведем промежуточные итоги, — сказал Сан Саныч, когда смех утих, — у нас есть все основания полагать, что Глава города Евгений Васильевич Соловьев совместно с секретарем антиваксеров Иваном Ивановичем Лопатиным организовали убийство старшего лейтенанта ФСБ, так-как он узнал их страшный секрет. Ведь обнародование информации о том, что мэр собственноручно создал партию антиваксеров, означало бы конец его карьеры. Потом эта парочка устроила вывешивание флага на памятнике Первым вакцинаторам с помощью несчастного Троцкого, скорее всего для того, чтобы подставить ФСБ и полицию, и попутно отвлечь внимание от смерти Штыка. Ну и вдобавок Соловьев с Лопатиным взорвали ненужного им и ставшего опасным свидетелем Бабушкина.
— А как Глава узнал, что редактор инсценировал свою смерть? — спросил Бритвин.
— Точно не знаю, — ответил прокурор, — может быть он понял это по охолощённому пистолету Штыка, а может Андрея Николаевича случайно заметил кто-то из антиваксеров на улице. И кстати, где-то же Бабушкин достал трофейный пистолет для убийства Димы? Возможно тот, кто передал или продал ему оружие, был связан с мэром или секретарем. Вариантов много.
— А зачем Иван Иванович придумал трюк с Кузнецовым? — спросил Котов, — и с этой дурацкой сумкой, набитой газетами?
— Для отвода глаз, — уверенно сказал Беккер, — этой сумкой они хотели сбить нас с толку и отвлечь наше внимание от своих настоящих замыслов. А смерть Кузнецова произошла скорее всего случайно. Ведь никто не мог заранее предположить, что Троцкий сорвется с памятника, а Олег полезет его спасать.
— Кузнецов наверняка рассказал Ивану Ивановичу, что в двенадцать тридцать он должен подойти к тыльной стене спортивного дворца, — сказал Котов, — а отсюда легко догадаться, что именно в это время и произойдет взрыв в сумке Олега.
— Поэтому взрывчатку Кузнецова они специально заложили в кубок, зная, что мы в двенадцать тридцать взорвем ее, — добавил Бритвин, — и гарантированно убьем Троцкого, ведь он в это время должен был стоять на плече игрока, если бы не сорвался.
— Да, — сказал Сан Саныч, — похоже, что Глава с секретарем хотели нашими руками попутно избавиться от Троцкого, поэтому и загнали его на памятник. Возможно он тоже каким-то образом проник в их партийный секрет. Ну или случайно узнал про убийство Штыка.
— Но где они достали взрывчатку для ликвидации редактора? — спросил Котов, — это ведь не так просто сделать! Не у Бритвина же попросили?
— А вы знаете, господа, кем в советское время работал наш уважаемый Иван Иванович? —спросил в ответ прокурор.
Бритвин вскочил, схватил со стола лежащее там дело Лопатина и начал быстро его листать.
— Мастером-взрывником на шахте! — ошарашенно сказал он через несколько секунд.
Беккер, хорошо знавший этот факт биографии Ивана Ивановича, и давно связавший его со взрывом в квартире Андрея Николаевича, лишь улыбнулся.
— Но кто конкретно смог убить Штыка и взорвать Бабушкина? — недоуменно спросил начальник УФСБ, — не сам же Лопатин, и тем более не Соловьев! Ведь Штык в своих отчетах писал, что террористов и убийц среди антиваксеров нет.
— Похоже, что у Ивана Ивановича есть какие-то личные тайные боевики, — задумчиво сказал Котов, — и скорее всего они даже официально не состоят в партии, чтобы не светиться перед нами. Поэтому Штык ничего и не мог про них знать. А возможно убийство совершили подручные самого Евгения Васильевича. Вдруг у него есть какие-то связи с криминалом, о которых мы не подозреваем.
— Ну и что мы теперь будем делать дальше, — спросил Бритвин, — пойдем к Главе и попробуем вызвать его на откровенность? Доказательств то у нас никаких нет, одни догадки, которые никуда не пришьешь!
— А оружие Штыка? — сказал Котов, — это разве не доказательство?
— Если уж Соловьев вернул мне этот злосчастный пистолет, то наверняка уже придумал правдоподобную версию того, как он у него оказался, — парировал Бритвин, —и ничего мы тут не докажем.
— Итак, наш славный мэр решил избавиться от двух опасных свидетелей — Штыка и Троцкого, которые похоже узнали истинную правду о руководителях антиваксеров, попутно устранить отколовшегося от линии партии Бабушкина, и очень изящно перевести все стрелки на силовиков, сделав нас козлами отпущения, — подытожил прокурор, — и как мы теперь будем выходить из этого положения, господа?
Козлы отпущения понуро молчали и ничего не отвечали, втайне надеясь на гениальную сообразительность Беккера. Но тот и сам был в полной растерянности. Ведь Соловьев соорудил вокруг них троих такой безупречный загон с флажками, что другой дороги, кроме как на охотников с ружьями, у загнанных волков в принципе не было.
— Я все равно не понимаю, зачем мэр вернул мне пистолет, ведь именно по оружию мы и раскрутили всю цепочку событий, —сказал наконец начальник УФСБ, — в противном случае мы бы сроду не заподозрили ни Главу, ни Лопатина. А может быть мы сейчас ошибаемся в своих предположениях, и есть какая-нибудь другая версия событий?
— Может быть и есть, — сказал Сан Саныч, — но пока она мне в голову не приходит.
— А давайте, все же по-быстрому задержим и расколем Ивана Ивановича, — хлопнул ладонью по столу Бритвин, — а потом поставим Главе ультиматум, — либо мы предъявляем ему обвинение в убийстве трех человек, либо совместными усилиями сглаживаем ситуацию. Ну или может быть Лопатин нам озвучит наконец ту другую версию, о которой мы пока не подозреваем!
— Хорошо, давайте так и сделаем, — решительно махнул рукой прокурор, — тащите сюда Лопатина, допрашивайте, а параллельно срочно организовывайте обыски у него в квартире и в подвале антиваксеров! Посмотрим, чья возьмет!
Котов глазами кота из Шрека посмотрел на Бритвина:
— А можно я в щелку погляжу, пока вы Ивана Ивановича колоть будете?