04. И была у этой Антониды Александровны дочь

Начало...http://proza.ru/2022/09/27/1043

04. И была у этой Антониды Александровны дочь

И была у этой Антониды Александровны дочь, Алёна, которая в школе ещё была влюблена в нашего героя по самое не балуй. Но в свои 16 - по сравнению с Верой, скажем, -  была она тогда, как ребёнок, ну или как школьница-промокашка. В теле только и все. Бывало, выйдет во двор, ну или придёт к ним на скверик, где все они собирались тогда, и все стоит рядом с ними. Они все там о том, о сем, вплоть до всяких сексуально-интимных сплетен, а она все рядом и молчит. Опустит, бывало, голову свою, покраснеет, но не уходит, а все слушает. И с каким-то жадным наслаждением. И все на нашего героя при этом пялилась, как на невидаль какую. "Патология какая-то!" — думалось ему.

Друзья советовали ему отодрать её, как следует, чтоб она успокоилась, но он так об этом думал: «А зачем?». А тут, после всех этих разговоров о «подвигах» такой «правильной» мамаши её, увидел он Алёну эту на улице как-то и ни с того ни с сего завёлся. Заговорил с ней о чем-то. А она тут же, как хорошо сохранившийся под пеплом костёр, буквально, вся вспыхнула и заговорила, заговорила. Ну, он взял, да и предложил ей пойти на фильм "Ромео и Джульетта". Она тут же, как если бы он с ней вчера только виделся, отвечает: "Ой, ладно, я только домой сбегаю, переоденусь!". И побежала. Мать её и из дома-то после восьми часов вечера никуда не выпускала, а она... Ему это очень понравилось…

Правда, потом - то ли за то, что пошла она в кино без спроса, то ли за то, что пошла, не сказавшись, с кем пошла, - была ей выволочка, но отреагировала она на неё так: "А, пусть её! Зато как мировецки здорово было! Ведь, правда же!".  И это ему в ней тоже понравилось.
       
— Послушай, — сказал он ей, — а правда, что твоя мать настучала на мужа сестры своей?
       
— Ой, да верь ты этому больше! Хотя, кто её знает. Ведь они с ней как кошка с собакой живут. Обе по одному и тому же месту ушибленные. Только одна коммунистка, а другая антисоветчица! И ты посмотри. Прочла я тут как-то у Верки дома. Что если революция 1917 года в России явилась миру сказочным животным, меж рогов которого насилие свило себе гнездо, то в глубине глаз этого животного сияла, видите ли, настоящая весна. А! Это какой-то там Андре Бретон написал! Как это тебе? И вот все пятьдесят слишком лет уже мы имеем только весну эту, да? Которая уже смердит. А глаза этого сказочного животного смотрят уже на нас пустым взором убийцы! Андре Бретона, козла этого сюда бы! Сами-то они живут там! Похоже, что все эти европейские интеллектуалы на нас дураках, как на крысах, эксперименты ставят. Да и наши тоже. Да только я-то им не дура какая! У них у всех своя жизнь, а у меня своя. Всем им, я думаю, верить нельзя. Все они говорят о чем-то таком…  А хотят, я думаю, только одного – всех нас отиметь!
       
Алёна произнесла все это так внятно и связно, с таким чувством, что наш герой от удивления даже рот раскрыл! Насчёт матери Веры он с ней спорить не стал, но её позиция, вернее, то, что она у неё была в этом вопросе, - его поразило.
       
— А, кстати, как мать твоя там, в Европе-то? Тебя к себе не зовёт? — спросила Алёна о матери его, которая, выйдя замуж за иностранца, три года уже как жила за границей.
       
— А с какой стати?
       
— Ну, мать все же.
       
Он промолчал. А что было говорить-то? Мать его всегда была в этом отношении подкованной. И даже, думалось ему, такой и родилась. Подкованной. И буквально на все четыре конечности. Так что не подкопаешься. В своё время она даже в «Литературном» училась, но потом бросила это дело, так как увела её иная муза…
       
И вот стала Алёна, после этого похода в кино, ходить за нашим героем как пришитая.  Буквально по пятам. А месяца через три предложила она ему прийти к ним в гости на чай. Ему это показалось интересным. Он согласился. Купил торт, и Алёна привела его к себе в дом.
       
Антонида Александровна, сидя в кресле с газетой «Правда» в руках, при виде одного из своих учеников у себя дома, несколько удивилась, но виду не подала. Она даже не перестала «Правду» читать. Кивнула только на его «здрасьте» и все. Алёна ушла на кухню ставить чайник. Потом приходит и говорит: "Ну, мам!.. Чё молчишь-то?.. Скажи что-нибудь".
       
— Я, уж, и не знаю даже, что и говорить-то, - промолвила Антонида Александровна.
— А мы любим друг друга. Что ты об этом думаешь, а? ...
— А институт как же?..
— Все равно поступать буду...
— Куда, уж, там! А дети пойдут!..
— А ты на что?..
       
Вначале герой наш даже и не допирал, о чём это они. Потом стал догадываться. Она с ним говорила как-то о том, что надо бы им расписаться, а то, мол, мать ей запрещает такие связи с мальчиками. Он тогда удивился такому повороту событий, но промолчал. Не сказал ей на это ни да, ни нет, потому что таких видов на Алёну у него не было. Он вообще не до конца ещё осознавал, зачем он стал с ней встречаться и трахаться. И вот теперь… Она говорит со своей матерью о их свадьбе как о деле решённом. Он слушал и буквально чумел ото всего этого!.. И все это обсуждалось Аленой и матерью её так, будто его тут рядом и не было! А мать её даже и не взглянула на него ни разу!..
       
Посидев для приличия ещё какое-то время за столом и попив чаю, он встал и, извинившись, сказал, что, к сожалению, ему нужно ещё в магазин успеть до обеда. Отговаривать его никто не стал, и он пошёл на выход. Алёна, проводив его до двери, в прихожей повисла на нем и стала целовать. Он нехотя отвечал ей, а она его успокаивала:

- Ты на меня не сердишься? Я люблю тебя! А мать она ничего. Она для меня все сделает. Она ещё подумает-подумает, да и согласится. Вот увидишь.
       
Он вышел из подъезда на улицу. Жила Алёна на первом этаже. Окна у них были открыты, и ему вдруг захотелось услышать продолжение её разговора с матерью. Он подошёл к окну.

— Ой, мамуся, а если б ты знала какой он умный, как он много знает о музыке!.. А как он играет на гитаре, как поёт!.. Он хочет пойти учиться в «Гнесинку». Он талантливый и ты зря про него так думаешь…

— Ох, уж и не знаю, что тебе сказать на это... Талантливый он! Да и что тебе в таланте-то его!..  Мать, правда, у него женщина, похоже, умная, а вот эта, богом ушибленная бабка его!.. Да и отец у него был!..  Явно с отклонениями в психики! Так что смотри. Кстати. А что у него с Веркой-то?
       
— А что?
       
— Как это что! Ведь он до армии-т с ней, как я понимаю, встречался!
       
— Ну и что! Подумаешь!
       
 — Да не в том дело — "подумаешь"! А что если он все ещё и с ней? А то и назло ей это делает. Да и ты тоже. Короче говоря, поверь мне, ничего путного изо всего этого не получится. Подождала б ты хоть с заявкой-то пока. Ну, погуляй с ним, узнай, как следует, а там видно будет. У тебя с ним ничего такого ещё не было?
       
 — А чего "такого-то"? —  небось, сделав наивными, и без того всегда обалденно наивно глядящие из-под кукольных ресниц глаза свои, спросила Алёна. — Ты про что, мам? Он хотел как-то поцеловать меня. Но только один раз, — тихо проговорила Алёна и умолкла. Молчала и мать её. — Ой, мамочка! Ну, что ты так расстраиваешься-то! — похоже, тяготясь молчанием матери, опять заговорила Алёна. — Ты, прям, как маленькая у меня. Да я сама про него все знаю. Ему надо просто помочь, направить его...
       
— Ну, ладно! Хватит! — как бы очнувшись или выйдя из какого-то давящего её состояния, вдруг неожиданно резко заговорила Антонида Александровна. — Я что-то тебя не пойму. Ты ещё такая молодая и — замуж. Тебе что, плохо со мной живётся? Имей в виду, свяжешься с ним, ни денег тебе на свадьбу не будет от меня, ни благословения родительского. Одним словом, пока учись, а женихи от тебя не уйдут. Найдём. А все эти, недоделанные и неблагополучные-то... все эти…
       
— Зачем ты так говоришь! — возмутилась Алёна. — Как мещанка какая-нибудь! Я читала!..
       
— О чем представления не имеешь, о том молчи! — оборвала её мать. А дальше заговорила голосом для неё неестественно тихим и в интонации такой... Словно это и не она вовсе говорит, а кто-то ещё один в ней. — Читала она!  Книги, кино! У нас все это политика, милочка! Да и то все больше для слаборазвитых стран, для иностранцев. А вокруг есть просто жизнь, на которую все эти умности никак не действуют. И тьма в свете светит, и свет не объемлет её, — произнесла она что-то странное, но и в то же самое время что-то похожее на то, что по поводу веры и неверия в Бога любила говорить ему бабка его. Ах, да, вот так кажется: “Свет и во тьме светит, и тьма не объяла его”.  А она: “И тьма в свете светит”.

- Забавно как-то симпровизировалось это у неё! – пробормотал наш герой и продолжил слушать дальше.

— Таких, как этот, - продолжала разглагольствовать Антонида Александровна, – не учить надо, государственные средства только на них тратить, а принудительно лечить от пьянства, а потом в ПТУ, на стройку на какую-нибудь, в Сибирь!
       
- Та-ак, — констатировал наш герой. — Это она обо мне как-то не так, не то же, что на педсовете в школе, когда они мне характеристику для военкомата давали»! ...  «Правду» они читают! Нет, а что если за всё, то “хорошее”, что они для всех нас сделали, уделать мне хотя бы одного из них? Например, Антониду эту. Через Алёну. Алёна хочет, а мне что! У каждого свои доступные ему средства. Я не дворянин, не Дубровский какой, у которого дворовые были, и он мог из них создать приличную банду, чтоб правду искать! – так подумал наш герой, и эта мысль его заинтересовала.


Продолжение следует... http://proza.ru/2022/10/01/1659