История из морской службы молодого командира-2част

Как Вы, дорогой читатель, помните и поняли, - ранним летним утром 198…года, молодой командир малого десантного корабля (МДК) военно-морского флота, он же «Лорд», на переходе из г. Благовещенска в родную базу, получил, по линии ЗАС, некий приказ из штаба КТОФ (так, на всякий случай, - Краснознамённый Тихоокеанский Флот). Для выполнения этого приказа на корабле была сыграна «Боевая тревога!», именно «Боевая!», а не «Учебная». К чему бы это, да ещё и в мирное время?!
        Но, как говорится, обо всём по порядку. Как Вы, опять таки же, помните, вначале штурманского перехода, на траверзе китайского населённого пункта Фуюань произошёл, мягко скажем так, - инцидент, в результате которого флагманский штурман бригады, получив пулевое ранение, был доставлен в г. Хабаровск. А командир корабля, получив приказ из штаба флотилии на выполнение, ранее поставленной, задачи, немедленно приступил к её реализации, но уже без всяких там «подпорок», то есть самостоятельно. И ему пришлось торопиться! Ведь, потеряв, на не предусмотренные «Планом перехода» мероприятия, более восьми часов, штаб предоставить ему дополнительное время в горячке событий просто забыл.
         Повторно прошли Фуюань уже ближе к восьми склянкам, после полудня, то есть на обычном, гражданском языке, - к шестнадцати часам. На корабле был установлен режим полного радиомолчания, радист не работал ни на приём, ни на передачу, а ближайший выход в эфир (всё согласно ранее утверждённого Плана), только за два часа, до прибытия в конечный пункт назначения! Да, с приказами нужно быть осторожнее! Поскольку они выполняются беспрекословно, точно и в установленный срок! Поэтому не надо удивляться, если на вопрос бравых матросов, направленных дежурному по бригаде, - «Чем убирать снег?!», он вдруг второпях выпалит, - «Да чем угодно, хоть ломом!», при сдаче им дежурства, неожиданно окажется, что на всех береговых противопожарных щитах, ломов не окажется вовсе!
         У нас на бригаде, вообще, был очень интересный случай…!  Прибыл к нам для дальнейшего прохождения славной военно-морской службы «новый» начштаба. Не то чтобы уж совсем новый, раньше он служил на этой же бригаде, но комдивом десантно-штурмовых катеров на воздушной подушке, но, вернулся уже после годичной командировке во Вьетнаме и закончив академию. Мужик он был грамотный, дотошный и пунктуальный. Как говорится, в авторитете. И дело  своё  знал,  и  научить  мог  и  спросить,  и,  если  надо,  достаточно жёстко! Ходил он всегда по бригаде, её кораблям и многочисленным объектам, со строгим, хмурым лицом и всё замечал и записывал в свою маленькую записную книжицу.
         И был у него этот самый пунктик, - все свои ценные указания, распоряжения и приказы, он требовал категорически исполнять именно так, - беспрекословно, точно и в срок! Сам он, по своей родной специальности был из минёров (то есть, закончил в высшем военно-морском училище минно-торпедный факультет), а бригада была у нас очень даже разнородная. Конечно же, академия и опыт, в том числе и боевой это «страшная» сила, и он, конечно же, досконально знал основу и специфику эксплуатации и боевого применения бывшего своего дивизиона. Но, на бригаде были и десантные, и тральные, и ракетно-артиллерийские, и специальные разведывательные и водолазные силы (то есть, соответствующие, - корабли и катера). И это, ещё не весь перечень! Справляться с таким хозяйством и каждый год ежедневно и ежечасно ставить его на боевое крыло, это ещё та проблемка! Но, подавляющее большинство командного, офицерского состава мужики были надёжные, порядочные и дело своё знали досконально. И это, как не странно, при том, что почти половина из них, была, из так называемых, «пиджаков». То есть, из тех, кто высшие военно-морские училища не заканчивал, а получал необходимое для военного флота образование и подготовку в соответствующих профильных гражданских вузах. Были среди них и те, кто был постарше начштаба, и в равных воинских званиях, и с не меньшим, если с небольшим, опытом.  Но, все их дружеские попытки, прежде всего в интересах общего дела, как-то ненавязчиво, подсказать, поправить, посоветовать не «новому» для них начштабу, - просто им демонстративно отвергались. Даже комбриг, между прочим, трижды орденоносец за разминирование в Суэцком канале, Красном море и Тонкинском заливе, а я сейчас думаю, что именно он, прежде других, обратил внимание на несвойственную для флота ситуацию.
          Работал начштаба, правильнее конечно сказать служил, не покладая рук, «пахал» в общем. Оно и понятно, должность сама по себе тяжёлая, да ещё и на такой бригаде. Домой он сходил довольно редко, спал урывками, однако это его черта характера, которая, как мы понимали, больше была напускной, из-за явно излишней упёртости, всё чаще начинала мешать общему боевому слаживанию бригады. И ещё, при хронической нехватки времени («всё же сам, никому не доверям»), ему по должности полагалось ещё просматривать (проверять)  и  подписывать  огромное  количество  самых  разных плановых, боевых и повседневных документов, в том числе, и перед представлением их на подпись командиру бригады.
          И вот, как-то летом, на традиционном, общем бригадном построении, на мониторской стенке, для торжественного подъёма военно-морских флагов в день  убытия отряда боевой службы к устью китайской Сунгари, произошёл такой, мягко говоря, случай. Представляете себе, яркое солнце, высоко чистейшее голубое небо, оркестр, в парадном строю все в белом, стоит целая бригада военно-морского флота со всеми приданными силами, на кораблях и многочисленных  катерах  развиваются  флаги  расцвечивания…  и  эх, красота! На плацу мониторской стенки, перед парадным строем, на высоте подбородка, белоснежная трибуна. На ней красавец комбриг, под два метра ростом, конечно же, несколько мешковатый, замполит, кличка «боцман» и суровый начштаба. Бригада, лихо и молодцевато, проходит торжественным маршем под «Марш славянки», и вновь замирает в развёрнутом строю перед трибуной. После установленных процедур, на плацу остаётся только офицерский состав, и командир бригады даёт команду начальнику штаба о доведении приказов.
          На специальной подставке лежит красная папка, и начштаба не спеша, громко, чуть ли не художественно, начинает зачитывать приказы один за другим.  В конце каждого приказа он торжественно говорит о подписантах, - «Командир бригады капитан 1 ранга такой-то …, Начальник штаба бригады капитан 3 ранга…и называет самого себя». Причём, когда он зачитывал комбрига, то голос его звучал обычно. Но, когда он читал: - «Начальник штаба бригады и далее», - глаза его начинали суживаться, появлялась суровая, хмурая и глубокая морщина на лбу, голос его возвышался минимум на две октавы и весь вид его убедительно свидетельствовал о том, что не дай боже кому-то беспрекословно, точно и в срок не исполнить подписанный Им приказ. Кара будет страшная и неминуемая. И вот, дошёл черёд до последнего приказа, об организации подготовки к предстоящим рейдовым сборам. На плацу тишина, все внимательно слушают. Зачитана общая часть, пошла приказная: - «Приказываю!», и  далее, первое, второе, третье и т.д. И вдруг, отчётливо, с металлом в голосе, в конце звучит: - «Командиру подрывной команды, капитан-лейтенанту такому-то, в срок до 17 часов текущих суток, начальника штаба бригады капитана 3 ранга такого-то расстрелять и об исполнении доложить лично. Командир бригады капитан 1 ранга такой-то, начальник штаба бригады капитан 3 ранга такой-то (приказ последний, железо в голосе максимальное)».
          В общем-то, и так было торжественно тихо, а тут повисла просто гробовая тишина, даже вездесущие воробьи и те заткнулись и на всякий пожарный случай отлетели в сторонку, но так, чтобы видеть, что же будет дальше! Получалось, что начштаба бригады сам подписал приказ о собственном расстреле! И только попробуйте не исполнить…, все такие попытки будут немедленно Им же пресечены, буквально, калёным железом! В воздухе застыла короткая немая пауза. Надо отдать ему, начштабу, должное. До него быстро дошло, что он собственно только что зачитал, а точнее приказал!  Он закрыл глаза и мгновенно, заметно покраснел.  Замполит растерянно хлопал глазами, открыл рот, втягивал воздух, но ничего произнести не мог. И тут наш любимый комбриг спокойно так, я бы даже сказал, - буднично, как будто ничего особенного и не произошло, - говорит, но так, чтоб все слышали: - «Нет! Отставить расстрел! Будем вешать на рее!». Ответом ему был дикий хохот. Офицерский состав буквально «ржал» до слёз так, что воробьи решили вообще всей стаей свалить куда подальше, а на плац повыскакивала вся дежурная служба вместе с патрулями. Копившееся несколько месяцев нервное напряжение, безудержно вырвалось наружу. Строй практически рассыпался. «Благая» весть мгновенно разнеслась по бригаде.  И  вот  уже  вся  бригада напоминает цирк. Люди смеются, обнимаются и не могут остановиться. Кто знает, чем бы всё закончилось, но тут, оркестр, который в ожидании своего автобуса стоял возле бригадного КПП, по команде дежурного по бригаде (молодец, вовремя сообразил) заиграл гимн. Гимн отечества, -  это святое!  Смех резко оборвался, все замерли с поворотом к своему родному флагу и с отданием (кому положено) воинской чести.
         Как там дальше дело было, - это отдельная история. Но, бригада стала ещё дружнее, а начштаба всё понял правильно, без обид, и далее дослужился до адмиральских званий и командовал солидным объединением военного флота. Однако, кажется мы вновь несколько отвлеклись от основных событий нашего рассказа. Возвращаемся.
          И так, командир корабля, пройдя китайский Фуюань, и доложив в штаб по ЗАС о выполнении им пункта такого-то «Плана перехода», то есть о переходе на режим полного радиомолчания, - чётко и ясно понял что, ночной переход вдоль границы неизбежен! Иначе, прибыть к причалу благовещенской бригады в назначенный ему срок невозможно. Скорости у него не те, а резерв времени уже исчерпан. Опыт плавания и выполнения, поставленных любимым командованием, задач в ночных условиях  у него был, и в экипаже он уверен. Но это всё было, как говорится, на своей территории, - до Николаевска-на-Амуре, Татарский пролив, Охотское море и всё такое. Когда кругом все свои, ты уверен в навигационной обстановке и корабль, экипаж отрабатывает задачи при противодействии условного противника.  И совсем другое дело, в то время, когда советско-китайская граница, особенно на этом участке по Амуру, всё равно, что линия фронта. Ни китайские пограничники, ни, уж тем более, китайские кадровые военные, -  наших явно не жаловали. Были случаи, вырезали пограничные наряды и даже целые небольшие погранзаставы. А уж провокаций, в том числе и кровавых, в отношении любых наших плавсредств (судов, лодок, катеров, кораблей), с попытками их захвата, или против приграничных населённых пунктов, -  было предостаточно. Не говоря уже о повальном браконьерстве. К тому же, ходить (моряки, как известно, на кораблях ходят, а не плавают) по реке, это не по морю! Это на море, можно часами, а то и сутками лежать на одном курсе, кругом до горизонта ни клочка суши, и под килём, как говорится, всем хватит! Там другие проблемы, и очень даже бесспорно существенные, но…, другие!
         А на таких реках как Амур и иже с ними, где проводится регулярная,  специально организованная навигация, суда, корабли и все иные плавсредства ходят, ориентируясь по створным знакам, с использованием специальных лоций. Переходы от одного створного знака к повороту на другой, всего от нескольких сот метров до нескольких километров (очень редко более 10км.), при ширине реки от нескольких сот метров и нескольких километров, до десятков, а при разливе, и до ста километров и более. В верхнем и среднем течении реки условия судоходства значительно более стеснённые (особенно по состоянию глубин), чем в нижнем течении реки. Уровень воды в реке подвержен значительным (более десяти метров) изменениям в течении всего периода навигации (весна, лето,  осень),  да  и  в  течении  суток,  особенно  при  сильных  осадках.
         Фарватер постоянно меняется и он достаточно узкий, наличествуют перекаты и многочисленные мели, направление и скорость течения нестабильны, острова и мели то исчезают, то вдруг, неожиданно появляются. Берега и их очертания, а также виды существующих островов могут изменяться до неузнаваемости. При чём, практика кораблевождения по течению, или против течения заметно отличается. Это также верно, в зависимости от того, каким собственно плавсредством вы управляете, - маленький катерок или солидное, по местным речным условиям, судно (надводные размеры, ветровая нагрузка, осадка, особенности подводной части корпуса, мощности двигателей и т.д.). И много ещё, о каких факторах и особенностях, непосредственно влияющих на принятие управленческих решений для безопасного маневрирования на реке, можно было бы рассказать, но…полагаю достаточно. 
         А теперь представьте себе, что это всё ночью, уверенности в установленных на китайском берегу створных знаках нет, сам берег враждебен и готов на любую провокацию, что с близкого берега, что с любого плавсредства.  Да и малый десантный корабль проекта 106 К «Сайгак» (по классификации NATO "Выдра") типа река - море, которым командовал молодой командир, по своим габаритам, это был явно не артиллерийский катер или там тральщик, и даже не мощный буксир типа ОТА900, проекта 758Б, или там малый артиллерийский корабль проекта 21630 («Буян»). После глубокой модернизации корабль имел более 800 тонн водоизмещения (стандартное, 910 тонн полное), при 67 метров в длину, около 10 метров в ширину по верхней палубе, средней осадке до 2-х метров, высоте надводного борта в носу корабля около 4-х метров и по корме более 2-х метров. Полукилевой, ближе к плоскодонному, корпус корабля был похож на лыжу с заметно загнутым в верх тупым носом, что в сочетании с наличием двух гребных винтов в поворотных насадках позволяло осуществлять маневрирование быстро и почти на месте. Десант (4-и танка, или прочая техника до 280 тонн) принимался через широкий, носовой откидной мост-сходню (он же рамп в 9,7 тонн).  Суммарная мощность двух дизелей 1200 лошадиных сил, автономность 15 суток. Корабль имел два носовых Адмиралтейских якоря и два кормовых якоря Холла, и мог быстро принять и сбросить до 300 тонн переменного балласта (забортной воды). При таких данных, при наличии постоянного не слабого течения и даже сильного бокового ветра, корабль с отработанным и слаженным экипажем достаточно быстро "цеплялся" за любой необорудованный берег, лишь бы десант сам бы мог к нему подойти.
         Десантный корабль, это Вам не крейсер или там фрегат, и с их мощным и разнообразным вооружением. Да, и изначально предполагается, что действовать десантники будут в составе конвоя (или, если даже одиночно) под защитой, и при поддержке самых разнообразных сил военного флота, - от авиации, кораблей охранения, и до подводных лодок. В нашем случае, как Вы понимаете, ничего подобного не предусматривалось изначально. И всё же, кое какое вооружение на борту имелось. Это четыре спаренные 14,5-мм крупнокалиберные пулемётные установки 2М-7 (то есть, на круг, - восемь стволов) разработки С.В.Владимирова (КПВ удачно сочетает в себе скорострельность станкового пулемёта с бронебойностью противотанкового ружья и относится к автоматическому оружию длительной непрерывной стрельбы). При скорострельности до 600 выстрелов, получается 4800 выстрелов за одну минуту на прицельную дальность до 2-х км и по высоте на 1,5 км.  Это конечно техническая скорострельность, в реальном бою 70-90 выстрелов в минуту на ствол. Подобные крупнокалиберные пулемёты делали китайцы QJG -02, немцы MG-151 и чехи ZB-60. Но, наш советский оказался лучше, и самое главное надёжнее. Ещё бы, используя патрон с бронебойной пулей Б-32, а особенно с металлокерамическим сердечником БС-41, - бронепробитие достигает по нормали 40мм с дистанции 100 метров, на дальности 500 метров КПВ пробивает броню в 32мм. А патрон с зажигательной пулей мгновенного действия МДЗ, попадая в самолёт, делает в его обшивке дырку до 40см. в диаметре. Дальность полёта пули 8 км с высокой убойной силой на всём протяжении полёта (максимально до 9км.). Недаром, до сегодняшнего дня, все бронемашины стран НАТО разрабатываются с учётом воздействия по ним нашего КПВ. Авторитет его в мире очень высок. Так, например, афганские моджахеды и талибы, пристраивая его под свои нужды кустарным способом, запросто «мочили» хвалёную американскую, английскую, польскую и другую наземную и воздушную технику, - результат известен. Что интересно, в их рядах советский (шурави) 14,5 мм КПВ получил название «Зикрат». С их витиеватого языка дари или пушту, это означает, - быстрый, выносливый и практичный лидер, который контролируемо решает любые проблемы, уверенно противодействуя внешнему воздействию (во как!). Или, если очень коротко, - восторженность!
          Дополнительно, после той самой единичной модернизации, имелись две автоматические артиллерийские установки калибром 30мм АК-306 (А-219) с шестиствольным вращающимся орудием АО-18Л.  Они  позволяли  поражать  воздушные  цели  по  наклонной дальности до 4000м, а надводные и береговые цели, и того больше, - на дистанции до 5000м. Боекомплект составлял по 500 патронов (30 х 165 мм) в ленте на каждый ствол (плюс 1000 патронов в бункере). Скорострельность была повыше, чем у вышеописанного 14,5 мм КПВ, до 1000 выстрелов в минуту, при максимально возможной длине очереди в 250 выстрелов. В реальном бою длина очереди до десяти, максимум пятнадцати, выстрелов. Пушки эти были очень практичные, особого усиленного ухода не требовалось. Выполнены они были в облегчённом варианте (алюминиевые сплавы, пластмасса), использовались маломагнитные стали (что очень важно при использовании компАсов), им даже не требовалась система водяного охлаждения. Да, и расчёт из двух матросов находился вне установки, в защищённом боевом посту.
          Всё остальное вооружение (гранаты, пистолеты, автоматы, ручные пулемёты и гранатомёты) было ясное дело переносным, как и переносные зенитно-ракетные комплексы (ПЗРК) «Стрела-2М» в более чем достаточном количестве. Боеприпасов в корабельном арсенале хватало. Имелось соответствующее снаряжение и для корабельной подрывной команды. А всё потому, что корабельным расписанием предусматривалось, что если в ходе высадки десанта корабль получал тяжёлые боевые повреждения, которые не позволят ему и экипажу выполнять в дальнейшем задачи по предназначению (в том числе, при невозможности буксировки), - экипаж вооружался и мог быть привлечён в качестве резерва сил десанта. Более того, в зимний период, когда реки замерзали (и если на этот период корабль не уходил в пункты маневренного базирования, где-нибудь в районе южного Сахалина), из экипажей кораблей и катеров бригад флотилии, формировали батальоны морской пехоты. Соответственно, моряки изучали и на практике отрабатывали тактику и приёмы ведения боя в обороне и наступлении, совершали марш-броски (в том числе и на лыжах до тридцати км). Тем более, что средств доставки десанта на воздушной подушке, типа «Скат» и «Мурена», было предостаточно.
         Конечно, пытливый читатель поинтересуется, - зачем столько технических  подробностей, к чему эта детализация?! Но, уверяю Вас, когда мы дойдём до сути полученной молодым командиром задачи, - Вам всё станет ясно. А пока, предварительно, могу лишь отметить, что на первый, не искушённый, взгляд, - использование такого корабля в указанных речных условиях границы, для выполнения полученного приказа, выглядело, как использование мощного орудия для стрельбы по воробьям, или проще говоря, как поведение слона в посудной лавке. На флотилии это был самый крупный военный корабль и китайские военные, практически официально, прозвали его «Бремберг» (видимо как лакомую цель). Да и наши, между собой, частенько его так звали.
         Уверен, что российский читатель, хотя бы один раз, посмотрел последний фильм известного сценариста, режиссёра и оператора Бориса Волчека «Командир счастливой Щуки», очень правдиво и на обширном  фактическом  материале,  рассказывающий  о  действиях советских подводников в годы Великой Отечественной Войны.  А  раз  так,  то  читатель,  полагаю,  знает,  что потопленный  командиром   подводной   лодки  Щ-721  (в  фильме  С-276  Северного флота, проекта 613) Алексеем Строговым (актёр Пётр Вельяминов), немецкий транспорт «Бремберг» вымышленный, и его «роль» в фильме исполнила плавбаза «Аксай». Хотя, конечно же, он является прообразом крупнейшего в годы войны немецкого лайнера «Вильгельм Густофф», потопленного прославленным командиром подводной лодки, героем Советского Союза (посмертно), уроженцем Одессы, - Маринеско Александром Ивановичем. Сам же десантный корабль был четвёртого ранга и имени собственного ему изначально не полагалось. Однако, продолжим обо всём по порядку.
         Как Вы, дорогой читатель помните, после инцидента у китайского  Фуюаня, с потерей времени и флагманского штурмана, командир десантного корабля принял решение совершить рисковый ночной переход до Благовещенска, сознавая конечно, что все действующие, на тот период, руководящие документы это запрещали. Но, как известно, никто в ранее отданные ему приказы никаких изменений не внёс (или сознательно забыл). Так что, чей-то, возможно не преднамеренный, расчёт оправдался. Очевидно, что не имея достаточного опыта, командир мог бы, как говорится, «наломать дров» на границе, и тем самым отвлечь внимание супостата на себя, а если у него получится и всё пройдёт успешно, то уже его самого, экипаж и корабль можно будет привлечь (как один из вариантов) к выполнению основной задачи (почти беспроигрышный замысел).
          Полагаю, пора наконец-то, озвучить суть приказа, полученного командиром (он же «Лорд»), уже при возвращении его славного корабля из Благовещенска в родную базу.  Корабль стоял носом в берег, при отданном левом кормовом якоре, с опущенным рампом и практически напротив пограничной заставы у села Амурзет. Напротив, на противоположном правом берегу Амура, - китайский Миншань.  Кстати, если кто не знает, название села является аббревиатурой от «Амурское земельное еврейское товарищество», и основано оно было в мае 1928 года, соответственно евреями-переселенцами из европейской части России. С 20 августа 1930 года, согласно постановлению ЦИК  РСФСР, в составе Дальневосточного края создаётся Биро-Биджанский национальный район, а уже с 7 мая 1934 года, в соответствии с постановлением ВЦИКа, район получает статус, существующий и поныне, Еврейской автономной области (ЕАО). Известное дело, еврейский вопрос с незапамятных времён решался всегда непросто, и далеко не только в России, и рассказывать об этом можно очень долго… Но, пожалуй, это самый неблагоприятный, в природно-климатическом отношении, район, который потомки Авраама, Исаака и Иакова пытаются освоить уже более девяносто лет.  Короче, на текущий момент, в ЕАО население около 154 тысяч человек. При чём, здесь самый большой процент русского населения из всех субъектов в Дальневосточном федеральном округе, а собственно евреев, - менее одного процента. Вот так-то, доосваивались!
         Теперь, непосредственно, о содержании полученного приказа из штаба Тихоокеанского флота, за подписью его начальника. После того как, молодой командир поспешно расшифровал полученную радиотелеграмму и доложился, что задачу получил, понял и приступил к её исполнению, можно и нужно было относительно спокойно подумать, - а что собственно нужно сделать, и что и как для этого предпринять?! Он, находясь в боевой рубке, хорошо слышал, видел и представлял себе, как его матросы, старшины, мичманы и офицеры разбежались по «Боевой тревоге» по своим местам, как начались доклады о готовности от боевых постов и боевых частей. Корабль оживал буквально на глазах, наливаясь силой и энергией своего экипажа. В установленное время, через двадцать минут, поступил ожидаемый доклад помощника командира (штатным расписанием, должность старшего помощника на корабле не предусматривалась), - «Товарищ командир! Корабль к бою и походу готов!» (корабль в условиях границы уже находился в боевой готовности номер два, и пятьдесят процентов его вооружения и основных технических средств уже были готовы). Конечно же, это приготовление было замечено и с нашей заставы, и с противоположного берега супостата.
         Не спеша подняли рамп, снялись с якоря (на клюзе было пятьдесят семь метров). Брашпиль гудел, якорь-цепь гремела, неохотно поднимаясь на борт. Течение реки было приличным, и пришлось подрабатывать обоими машинами на малом заднем ходу, чтобы уменьшить натяжение якорь-цепи, облегчить работу брашпилю и ускорить поднятие якоря.  Спустились вниз по течению метров на пятьсот, обогнув небольшую песчаную косу, которая прикрывала бы новое место стоянки корабля от течения. За это время приняли двести десять тонн балласта, и с ходу, без отдачи якоря уткнулись в берег. Для более надёжного сцепления с берегом опустили девятитонный рамп и завели левый кормовой швартов за кряжистый дуб, одиноко стоящий метров в пяти от уреза воды пологого берега. Сыграли отбой тревоги, перенесли флаг с гафеля на флагшток, команда занялась малой приборкой. Было заметно, что такой быстрый отбой «Боевой тревоги» несколько озадачил экипаж, но так было надо. А тем временем, к кораблю, уже подходил пограничный наряд, вместе с капитаном, начальником местной заставы.
         С начальником заставы командир познакомился ещё накануне, когда после швартовки на ночь к прежнему месту стоянки, был традиционно приглашён пограничниками на ужин. Сегодня, по взаимной договорённости, был намечен ответный визит начальника заставы на корабль. Но, обстановка изменилась…, и командир дал команду, чтобы стол накрыли в его каюте, конечно же и про сам пограничный наряд тоже не забыли. Из разговора с капитаном, начальником заставы, стало понятно, что пограничники не в курсе его предстоящей задачи (естественно, ничего о содержании полученной задачи и даже о самом факте её получения, командир корабля даже не заикался). Но, когда капитан, несколько в другом ракурсе, рассказал ему свою  вчерашнею  историю,  о том  какой переполох произошёл на границе из-за его ночного перехода в Благовещенск, и ещё раз, как бы шутя, попросил командира корабля избавить славных пограничников от излишних ночных поднятий по тревоге, стало  ясно, - задачу придётся выполнять абсолютно самостоятельно, опять нарушая запрет на ночные переходы!
         В приказе, не вдаваясь в детали, предписывалось, - завтра, в четыре часа тридцать минут по Хабаровскому времени, самостоятельно и скрытно, занять район ожидания в устье реки Сунгари, имея разделительный буй в непосредственной близости по левому борту. И до пяти часов ноль-ноль минут, быть готовым подобрать с воды надувную лодку с разведгруппой в составе пяти человек, которая будет следовать от левого берега Сунгари. Далее, давались световые сигналы и пароль-отзыв, для определения свой-чужой, категорически запрещалось применение пулемётно-артиллерийского вооружения корабля. В приказе на получение боевой задачи, также указывалось, что при выходе из Сунгари поддержку окажет отряд боевой службы ТОФ, что в течении всей навигации находился в данном районе (напротив китайского Тунцзяна), в дальнейшем свои действия согласовывать с командиром разведгруппы, а доставить группу необходимо, как можно быстрее, в село Ленинское.
         Неожиданно, начальник заставы засобирался обратно. Обычно, пограничники, как и армейцы, не торопились уходить с кораблей. Их всегда привлекала доброжелательность и гостеприимность военных моряков, и предлагаемый комфорт (кают-компания, душ, банька и т.д.), и напоят и накормят и с собой ещё обязательно дадут, ну и романтизм конечно же, куда без этого. А тут вдруг, на тебе, надо идти. Тем более, что начальник заставы, как бы, сам себе голова… Он видимо и сам понял, что его быстрый уход несколько странен, и уже на рампе, при сходе на берег, получая в подарок две запаянные жестяные пятикилограммовые банки с астраханской вяленой воблой, сообщил, что на заставу подъехал старший офицер, но не из погранотряда, что было делом обычным, а с самого Управления. У командира корабля, ещё не созрело окончательное решение, как он будет действовать, но, что-то такое интуитивное сработало внутри него, и он  уведомил капитана, что у него проблемы с освещением верхней палубы и надстройки, есть и другие работы. Так что, торопиться он не будет, снимется где-нибудь после обеда и заночует  уже в береговом селе Ленинское. А если его орлы вовремя не управятся, - то и завтра, ранним утром. На том, обменявшись крепкими рукопожатиями, и распрощались.
         Время шло, нужно было принимать окончательное решение. Но, прежде чем решить, что и как, надо было самому себе ответить на возникшие вопросы и сомнения. Да, конечно же, граница идёт по китайскому берегу, но разделительный буй, хоть и близко к этой линии, но это уже непосредственно на Сунгари, то есть на китайской территории (акватории). Скрытно, это конечно интересно, но у китайцев в устье Сунгари, на её правом берегу, стояла своя радиолокационная  станция (РЛС)  и  всегда  у  берега  дежурила  пара быстроходных катеров, а его «Бремберг», совсем не маленький, и не заметный. В приказе категорически запрещалось использовать корабельное пулемётно-артиллерийское вооружение, но ничего не говорилось об использовании стрелкового оружия. О взаимодействии со своими и пограничниками говорилось только уже после выхода из Сунгари, так это надо ещё выйти?! Буквально двое суток назад он получил, мягко говоря, нагоняй, от комбрига семьдесят четвёртой бригады капитана 1 ранга Колосова Юрия Николаевича, которого, как вдруг, оказалось, «назначили» ответственным (крайним), за его дерзкий ночной переход (хотя он видел благовещенского комбрига впервые в жизни).  Он то, думал, что его, как минимум, похвалят! Ведь впервые, ночью по реке, в крайне ограниченных условиях видимости, через узкости Хингана, перекаты и бесчисленные песчаные отмели, - прошёл военный корабль таких габаритов, при чём, в условиях полного радиомолчания и без огней, и практически ни разу, не зацепил (почти). А тут, китайский МИД направил целую ноту протеста. Как сказал комбриг, уже когда они вдвоём, вместе, обедали в его салоне, что повезло, - мол, на каком-то уровне, где-то наверху не согласовали свои действия Министерство обороны и Комитет государственной безопасности. А, теперь выходило, чтобы выполнить полученный приказ, неизбежно придётся управлять кораблём, вновь, в этих самых, ночных условиях. «Вот тебе бабушка и Юрьев день!». Да, и приказ, почему-то, был подписан начальникам штаба ТОФа, а не командующим, то есть он давал, грубо говоря, ему «добро» на нарушение госграницы, хотя первоначальный приказ на его переход в Благовещенск и обратно подписывал командующий флотилией, а План перехода, вообще, утверждал родной комбриг. Было ясно одно, что если, он что-то напортачит, - головы ему не сносить. В лучшем случае уволят в запас, а в худшем… Были и другие вопросы…
         Вот сиди теперь и думай… И командир думал. А что если, китайцы попытаются захватить корабль силой или просто перекроют выход, а если группа не сможет выйти к бую и застрянет на берегу, откуда подаст условный сигнал, а если…и так далее, и тому подобное…
         От Амурзета,  до назначенного района предстоящих действий, да ещё и по течению, - всего ничего, но, надо готовиться.  Для начала, он лично проинструктировал корабельную подрывную команду. В составе пяти человек, она была наиболее подготовлена к скрытным действиям на берегу, как в дневных, так и в ночных условиях. Только вместо подрывного снаряжения и соответствующих зарядов, вооружили пистолетами, автоматами, а ещё, -  два ручных пулемёта и гранатомёта, ручные гранаты, ножи и каски.  Дополнительно, в группу включили санинструктора, старшину второй статьи Павла (уж больно ловкий был парень и дело знал) и корабельного электрика, тоже старшина второй статьи Игоря (он служил уже по третьему году, до службы занимался тяжёлой атлетикой, запросто двухсотлитровую бочку с дизельным маслом отрывал от палубы).
        Затем механики отрегулировали корабельную противопожарную систему так, чтобы в пожарной магистрале верхней палубы, куда подавалась забортная вода, создавалось максимально возможное давление. Убить, конечно, не убьёт, но с ног свалит и отбросит любого.
         Весь первоначальный переход в Благовещенск, где приходилось идти, использую китайские створные знаки, сменяя команду метршточных, измеряли глубину (эхолот на реке очень не эффективен), а ещё измеряли направление по обоим компасам и расстояния от поворотных точек до берега по РЛС. Для тех, кто не в курсе, метршток в нашем случае, - это такой деревянный шест с поперечным сечением 7см., длиной более шести метров, один конец которого утяжелён медной обивкой (обычно гильза), а ко второму,  закреплена двухметровая пеньковая верёвка с огоном (петлёй). Сам шест делится на равные разноцветные отрезки, каждый в длину в один метр, которые, в свою очередь, делятся ярко белыми полосками на четыре части, то есть. по 25 см.  Метрошточные (крепкие ребята из верхней команды) становятся с этими шестами на верхней палубе у обоих бортов в самой низкой его части (в нашем случае, практически на миделе, т.е посредине), и по команде «Замер!» забрасывают шест вдоль борта в противоход корабля (как правило, на малом ходу). Таким образом, до пяти метров глубины (плюс-минус 25 см.) можно вполне определиться. Если глубины больше, - докладывают «Пронос!».
         Поскольку корабль был класса река-море, то на борту имелось две радиолокационные станции. Чтобы получать более точные параметры, одну настроили для ближнего действия, - до 1км. (при технической дальности обнаружения среднего буя до 3-х миль), а вторую, - до 30км. (при технической дальности обнаружения катера или берега до 40 миль). По полученным ранее данным составили схему глубин, и таблицы расстояний, а также курсов движения по корабельным гирокомпасу и магнитному компасу, при движении  по линии створных знаков. Это всё была его, командирская инициатива, и теперь это явно пригодится.
         Окончательно снарядили и полностью подготовили к спуску оба четырёхвесельных яла без парусного вооружения, но установив на них знаменитые подвесные моторы  ЛММ-6, в народе звали «Звезда», - работали всегда надёжно и практически на всём, что горит. Ближе к вечеру закрасили бортовые номера на корпусе и надстройке. Тщательно проверили и провернули все механизмы в ручную, в электрическую и на гидравлике. И в шлюпки  и в десантном трюме уложили стрелковое вооружение и боеприпасы, чтобы при необходимости можно было бы ими быстро воспользоваться по предназначению. Много чего ещё нужно было сделать и предусмотреть, но…, не будем утруждать читателя подробностями…
         Снялись ночью, втихую, по «Боевой тревоге». Ни каких огней даже во внутри корабельных помещениях, за исключением дежурного и аварийного освещений, не включали. Кормовой швартов отдали, не выбирая, то есть просто обрезали, чтобы никто с экипажа не мелькал на берегу. Правда, боцман немного недовольно поворчал (жалко было ему бросать, практически новый швартов, когда швартовались, не хотелось ему перед пограничниками ударить в грязь лицом). Быстро откачивая  балласт,  дали  обоими  машинами  толчок  полный  назад, отскочили от берега и вот корабль уже на стремнине. Всё, что положено,  задраено,  все,  по  корабельному  расписанию  и  согласно инструктажа, по местам, выход на верхнюю палубу запрещён. Дали средний ход, - началось!
          В ходовой рубке тихо журчат и чуть светятся индикаторы обоих РЛС, слабо мерцает подсветка магнитного и гирокомпаса, гидравлической системы управления дизелями, и в углу над штурманским столом. В радиорубке только на приём, но пока всё тихо. Казалось бы, должно быть в людях какое-то напряжение, дело то, мягко говоря,  непростое. Но нет, скорее наоборот, чувствовался даже некий азарт, возможно и нервный, но экипаж был настроен крайне решительно. В общем-то, шли на правое дело, - своих выручать, русские, как известно, своих не бросают! В такие минуты, когда люди явственно начинают понимать, что выполнение предстоящей задачи связано с неизбежным риском для жизни, что это не учения, не понарошку, - они прямо на глазах становятся более ответственными, более серьёзными что ли. Они подсознательно сплачиваются, стараются всячески помочь и поддержать друг друга, выказывая немедленную готовность исполнить любой приказ своего командира, потому что для них становится очевидным, что само их выживание напрямую зависит от их сплочённости и их командира. Сама суть корабельной службы, связанная с постоянным и неизбежным риском для человека, и зависимая от того, сможет он или нет, наладить доброе взаимопонимание и взаимодействие с творением ума и рук своих – родным кораблём, ставшего для него, волею судеб, повседневным домом, а также прямая зависимость от, никогда до конца не предсказуемой и всесильной, матушки-природы, - развивает в человеке врождённое чувство единения, родства и братства. До сих пор, сохранившееся на военном флоте форма обращения «Братцы!», это только подтверждает!
        Сунгари река полноводная, особенно сейчас, в середине лета, сезон половодья за счёт обильных дождей по всему её бассейну. Значит, берега явно подтоплены, и у берега мелковато, если он конечно не обрывистый. Воды её очень мутные и, впадая в Амур, несколько десятков километров тянуться вдоль китайского берега резко контрастируя со значительно более светлыми водами Амура. Средние глубины реки около 4-х метров, протекает она значительно южнее, хорошо прогревается и, сталкиваясь при впадении в Амур с его более холодными водами, зачастую образуются густые туманы, особенно в ночные и утренние часы. 
        В установленное время прибыли в район ожидания. Ночь, плотный низкий туман, из рубки не виден нос корабля. Но, верхняя часть мачты, начиная от марсовой площадки, где расположился лучший вперёдсмотрящий (второй, расположился на носу корабля), буквально парит над густой пеленой. Ветер слабый, облачность низкая, дождевая. Луна и необычайно яркие звёзды нет-нет, да и пробиваются своим светом, освещая мачту без флага и вымпела. При подходе, на экране РЛС чётко наблюдали наш, стоящий на якорях, отряд кораблей и катеров боевой службы и два китайских катера, стоящих лагом друг к другу, носом в берег и их береговую РЛС, и, конечно же, они нас, тоже просто, не могли не видеть на своих локаторах.
       Про своих, командиру всё было более или менее ясно. А вот почему китайские «товарищи» ни как на него не реагировали, - это было странно. Командир полагал, что это связано как-то с его задачей и они, просто чего-то выжидают, а значит нужно быть предельно осторожными и внимательными. А возможно, они принимают его за своего, ожидающего, когда рассеется туман. У китайцев, на тот период, ещё ходил по реке Сунгари с выходом и в Амур, старый трёхпалубный пароход, с одним огромным гребным кормовым колесом. Внешне, напоминавший, что-то среднее, между советским пароходом «Жемчужина», ходившим по Волге в начале 60-х годов, и знаменитой «Севрюгой» из кинокомедии режиссёра Григория Александрова, - «Волга-Волга». Как раз, такой пароход, двумя сутками ранее он обогнал, следуя в Благовещенск, и его отметка на экране китайской РЛС вполне, по габаритам, могла подходить (совпадать) с его кораблём. Были на Сунгари и другие, хотя и не многочисленные, крупноразмерные суда. А может быть, им и в голову не могла прийти мысль, о столь откровенно «наглой» выходке советских военных моряков. Но, как в последствии выяснилось, всё оказалось проще… Накануне, буквально за несколько часов до его захода в устье Сунгари, береговая РЛС супостата, «удивительным» образом вышла из строя! Не думаю, что это было простое совпадение!
         Держась носом против течения, и имея разделительный буй, со слабо мигающим фонарём, по левому борту буквально метрах в двадцати, корабль удерживался двумя машинами на мутно-коричневой поверхности реки. Замерили скорость течения. Получилось 5км/час. В общем-то, немного, но, учитывая приличную боковую площадь подводного борта, - учитывать придётся однозначно. Пока всё было, как говорится, - по плану! Известное дело, когда прошедшие события описываешь устно, или читаешь о них в подробностях, время на это затрачивается больше, чем они, эти самые события, по времени, проходят фактически.   
        Вот и сейчас, время буквально «летело». Все кому положено всматривались в морские бинокли и вслушивались в окружающую среду. Но, ничего существенного, или ожидаемого, не происходило. Слышался лишь слабый всплеск воды, шуршащей вдоль борта корабля, да тихий мерный шум его дизелей. Прошло пятнадцать минут ожидания, двадцать, двадцать пять… Прошло и установленных тридцать минут ожидания, - ничего! Казалось бы, ну всё, время вышло, надо сворачиваться и, как говорится, полным ходом к своим берегам! Командиру доложили, что все ранее обнаруженные цели (и наши и не наши) на своих местах, и ни каких других объектов, ни визуально, ни техническими средствами не наблюдается! Не было со стороны ожидаемой разведгруппы, и ни каких установленных световых или звуковых сигналов.
         Приказы надо выполнять, это не обсуждается. Но, что-то интуитивное, едва уловимое, внутри командира, мешало ему отдать соответствующий приказ… При такой большой воде, если лодка была подготовлена заранее, то её запросто, либо смыло и унесло, либо подмыло сам берег и лодку затопило. Левый берег пологий, явно и сам затоплен,  и по нему  особо не  побегаешь, да,  и  не видно ни черта!  А если есть раненые, (люди же не на прогулку ходили, и их с цветами никто не встречал), а сейчас их несут на себе?! Время пять часов десять минут. Светает. Начал моросить нудный мелкий дождь, но туман держится плотно, разве что немного опустился, до сигнального мостика. Прошло ещё пять минут, - без изменений. Ну что ж, значит не судьба, пора по-тихому возвращаться.
         Командир взялся за микрофон корабельного «Каштана», чтобы дать необходимые распоряжения, и в это мгновение справа, не более, чем в пяти километрах, выше по течению, мелькнула красная ракета, по направлению к выходу из Сунгари.  Именно мелькнула! Она не была запущена вверх, или поперёк реки, а не большой, яркой, покатой, слегка выпуклой, дугой вылетела из тумана, и снова  в него нырнула. Через пять секунд, ещё одна, такая же, красная ракета. Это означало, что группа запрашивает немедленной помощи. В полученном приказе на выполнение текущей задачи, прилагалась таблица сигналов, которая делилась на два раздела: «Основные» и «Дополнительные». Так вот, эти две красные ракеты, выпущенные в таком порядке, указывались в «Дополнительных» сигналах, причём, самыми последними. В ответ, нужно было дать, тоже с интервалом пять секунд, две, но только, зелёные ракеты, по направлению к месту, откуда запрашивалась помощь. Помощник командира, который, кстати, единственный из экипажа, кто знал, со слов своего командира, содержание полученного приказа и замысел на его выполнение, уже стоял на правом крыле ходового мостика, с изготовленной к стрельбе ракетницей (сигнальный пистолет Шпагина, или «СПШ-44»).
         Однако, дело принимало серьёзный оборот. С одной стороны, - установленное время давно вышло, и те, кто давал эти красные сигнальные ракеты, не могли не знать, что их уже просто некому, из своих, наблюдать! А вдруг это провокация?! И потом уже не скажешь, что, мол, случайно, по техническим причинам, забрёл в чужие воды и потом отстаивался, пока туман не спадёт (под «дурака» уже не сыграешь). А с другой стороны, - возможно, это их последний шанс на спасение, или надо согласиться, что эти ребята из нашей разведгруппы, и не только из неё, а и те, кто готовил эту операцию, вовсе и не наши, а так, - предатели! Командир осмотрелся. Слабый свет освещал лица, в упор смотревших на него, моряков, - помощник, оба радиометриста, моторист, стоявший у машинного телеграфа, рулевой, радист, высунувшийся из своей рубки, и даже рассыльный, торчащий своей головой из палубного проёма. Никакого намёка «Назад» в этих глазах не было, только «Вперёд!».
         Надо принимать решение. За корабль, экипаж и выполнение поставленной задачи, ответственность несёшь лично ты сам, и никто другой, а теперь ещё и за жизнь тех, кто отчаянно просит помощи! Давать ответный сигнал нельзя! Наверняка китайцы его заметят, и вряд ли будут и дальше принимать его, за своего! На выручку идти надо однозначно! Но, пока их катера не двигаются и других подвижных целей на воде не обнаружено, действовать нужно максимально быстро, но, постараться без «шума», лишний раз не раскрывая себя.
         Командир  корабля,  стараясь  сохранять  спокойствие и невозмутимость, дал команду помощнику, что никакого сигнала не будет. А вот, чтоб к высадке, он, со своей усиленной подрывной командой, приготовился немедленно и особо указал ему действовать на берегу быстро и решительно, по возможности скрытно, но (на тот случай, что может быть провокация) не выдавать себя, до тех пор, пока не услышит установленный пароль от разведгруппы. И уже по «Каштану», - «Корабль к высадке десанта приготовить!  А в рубке: - «Обе машины вперёд, полный!». И для себя: - «Ну, С Богом!»
         Дальше всё закрутилось, завертелось! Но, попробуем изложить по порядку. Место высадки определили несколько ниже того места, откуда был дан сигнал красной ракетой, исходя из того, что прошло некоторое время и разведгруппа двигалась вдоль берега в сторону Амура. Но, с учётом течения зашли (поднялись) значительно выше, и, развернувшись левым бортом почти перпендикулярно течению, на малом ходу пошли к левому берегу Сунгари. Рамп стали опускать ещё при подходе к берегу, который практически не просматривался, так верхушки отдельных деревьев. Корабль заметно несло по течению, меторшточные попеременно непрерывно делали замеры, но пока до дна не доставали. Затем пошли доклады, - «Пять метров…, четыре метра…, три метра..!». Заметили ряды верхушек густого прибрежного тальника. Судя по уровню воды, - минимум на одну треть подтоплен. Если учесть, что здесь он вырастает не менее чем до трёх метров, - выходило, что берег затоплен прилично. Так можно всем корпусом на берег выскочить, по самые винты! Опущенный рамп, как большой железный нож, стал срезать и сламывать прибрежную растительность, слегка затормозив наше боковое  движение вниз по течению, но корабль продолжает заползать на берег.
         Вот уже верхушки тальника на треть длины корабля, меторшточные докладывают: - «Два пятьдесят!». Если, так пойдёт дальше, то только за счёт заднего хода и полного сброса (откачки) балласта, можно будет и не сползти с берега. Балласт хоть и быстро откачивается, но, всё же, не мгновенно, а если дальше, ниже, будет отмель…?! Похоже, без отдачи якоря не получится! Ниже, с правого борта и чуть впереди наблюдаем, над поредевшим туманом, небольшой холм, поросший редким кустарником. Решение принято, - отдаём левый якорь (грохот конечно приличный), чуток добавляем вперёд, чтобы не проскочить холм, потом резко и коротко обе машины полный назад, чтоб погасить инерцию, и рамп опущенный до уровня воды и правая носовая скула корабля буквально врезаются в холм. Всё, встали. Подобрали якорь-цепь, спрямили корпус, линия верхушек тальника на его середине (значит половина корпуса корабля на грунте). На клюзе 73 метра, корабельная команда уже на берегу по колено в воде, быстро уходит… Тихо, в том смысле, что ни радиометристы, ни сигнальщики, ни вперёд смотрящие, ни каких, дополнительных целей, или перемещения уже известных, - не наблюдают.
         Светло, как это возможно при сплошном моросящем дожде, туман на берегу заметно спадает, уже на уровне верхней палубы и ниже, но на воде ещё держится, изгибаясь причудливыми рукавами. Пока всё по плану, по его плану. Командир даёт команду боцману, чтобы  подготовили  глаголь-гак  жвака-галса  якорной  цепи  к  сбросу левого якоря, возможно, придётся с ним расстаться, а заодно, чтоб подготовили его деревянный макет (а чтобы враг не догадался). В десантном трюме в готовности находилась резервная группа из трёх моряков, а в носу на верхней палубе (справа и слева)  залегли пулемётчики, имевшие, со своих  более 4-х метров высоты, прекрасный обзор (вот только броников на корабле не было).
        Прошло не более семи минут, как ушла корабельная группа, и, вдруг, буквально метров в ста пятидесяти-двухсот, на берегу по левому борту, взлетает красная осветительная ракета, медленно опускаясь, явно на парашюте. Ещё, через почти четыре минуты начинается интенсивная стрельба. Ну, вот и началось! Как позже выяснилось, командир разведгруппы, не получив ответный сигнал, полагал, что в районе ожидания их уже никто не ждёт, а значит и помощи, от туда, не будет. Накануне, ещё в полночь, они удачно оторвались от преследовавшего их китайского отряда, стремительно нырнув, в широкую полосу прибрежного тумана подтопленного берега. Собаки на них здесь уже выйти не могли. Однако китайцы, в течение десяти минут, плотно обработали этот участок берега ротными миномётами и видимо задержались, когда потом, по темноте, да ещё и в тумане, тщательно прочёсывали этот участок. После обстрела, двое бойцов получили серьёзные ранения, один в грудь, другой в ноги. И, тем не менее, хотя и с большим трудом, до места, где они ранее оставили и замаскировали лодку, они  всё же добрались. Вот только лодку не нашли... Поэтому, имея на руках двух тяжелораненых бойцов, командир разведгруппы решил  пробираться вдоль берега до Амура, считая, что там свои уже помогут (всё таки граница, не своя, но и не чужая земля). Так-то оно так, но, по такой местности и с таким «грузом» далеко, а главное быстро, не уйдёшь…! И когда он услышал грохот вытравливаемой якорной цепи ниже по течению, он подумал, что это китайцы высаживаются на берег, чтоб перекрыть ему путь (а что ещё ему оставалось думать!). Какое-то время они ещё передвигались, но было очевидно, что если китайцы действительно впереди, то шансов вырваться практически ни каких! Вот откуда и появилась это красная, затяжная осветительная ракета.
        Читатель уже знает, что означал такой сигнал для командира корабля. А, вот, у командира нашего отряда боевой службы такой сигнал означал, что о месте и времени получения такого сигнала он должен немедленно доложить вышестоящему командованию, и далее действовать в соответствии с его приказом. Командир отряда так и сделал, а в ответ получил приказ оставаться на месте и усилить наблюдение за китайской акваторией и берегом (это в таком-то тумане).
        А для командира разведгруппы, этот сигнал означал, что таким образом он указывает своё место и просит спасти их (по-нашему SOS!). Сигнал этот, предназначался для всех тех, кому командование даст разрешение (а может и не даст) на проведение такой спасательной операции. Если в течение трёх минут появится ответная, такая же, но, только зелёная ракета, то помощь придёт и уже идёт! А если нет, то,… со всеми вытекающими для разведгруппы последствиями!   
        Как Вы, дорогой  читатель  правильно  поняли, ответная  зелёная, спасительная ракета не появилась и командир разведгруппы, оказавшись в отчаянном положении, принимает решение выйти на берег Сунгари, и, используя подручные, то есть какие попадутся, средства (поваленное дерево, бревно, топляк и т.д.) сплавляться по течению реки (может и повезёт). Если кто-то пробовал такой способ «путешествия» по полноводной реке, тот понимает, что тут самому бы удержаться на плаву, чтобы не захлебнуться, а тут ещё двое товарищей с тяжёлыми ранениями. Да ещё не известно, когда и куда тебя прибьёт к берегу…, в общем-то, шаг действительно отчаянный!
        Каково же было удивление командира разведгруппы, когда близко, из тумана, громко и чётко, и главное по-русски, раздалось: - «Внимание! Я офицер советского военно-морского флота! Мы прибыли за Вами! Назовите пароль!». Дальше всё было просто. Услышав установленный пароль и дав ответ, обе группы встретились. По решению командира разведгруппы, моряки забрали двух тяжелораненных и на руках быстро устремились обратно, к кораблю, а оставшиеся двое бойцов разведгруппы вместе со своим командиром, взяв у моряков ручные пулемёты и гранатомёты, - открыли шквальный огонь в направлении их китайских преследователей. Вот эту-то интенсивную стрельбу и услышали на корабле.
         От момента отдачи якоря и до возвращения корабельной группы с ранеными, прошло не более двадцати минут, а ещё, буквально через пять минут на борт поднялись и остальные бойцы разведгруппы со своим командиром. Ещё пара минут ушла на представление командиров друг другу, оба уже находились в боевой рубке, стало ясно, что нужно немедленно сниматься. Дождь усилился, а туман на берегу, наоборот, полностью «растаял», отступив в реку, едва прикрывая, уже только корму корабля. Одновременно начали поднимать рамп, откачку балласта и выбирать якорь. Обе машины работали полный назад! Корабль буквально «дрожал» от натуги и медленно, нехотя сползал с берега, а потом как бы выдохнув, одним мощным резким толчком буквально соскользнул в речную глубину. На душе отлегло («теперича не то, что давеча»), но тут, от радиометристов поступил доклад, что пара китайских катеров отошла от противоположного, правого берега и на большой скорости следует, но, не к кораблю, а к выходу из Сунгари. Ясное дело, идут на перехват! Значит, до них наконец-то дошло, что к чему!
         А корабль ещё не был окончательно свободен. Якорь выбирался с трудом, течение сильное и корабль своим внушительным подводным объёмом не облегчал работу брашпилю, который уже гудел и только что не дымил от усердия. Корабль таскало на цепи то вправо, то влево, и даже подработка машинами, значительно, процесс поднятия якоря не ускоряла. Время сейчас было главным фактором, и командир корабля, как и задумывал, дал команду отдать якорь-цепь. С грохотом она выскочила из клюза и сгинула в тёмных водах Сунгари. И в этот момент, на берегу появились, хорошо различимые силуэты человеческих фигур, в камуфляжной одежде, все с автоматами наизготовку. Их было девять человек, по крайней мере тех, кого было видно, а до берега всего-то метров пятьдесят. Что они увидели?! Серая громадина    корабля, без каких-либо номеров или иных опознавательных знаков, без флагов, ощетинившаяся, в их сторону, четырьмя стволами крупнокалиберных пулемётов и скорострельной пушкой. Для пущей доходчивости, командир дал команду, чтобы наглядно поводили стволами (они же не знали, что корабельное вооружение командиру использовать запретили). Слышно было с берега гортанную команду, и стволы автоматов опустились вниз.
        Тем временем, корабль полным ходом устремился на выход из Сунгари. «Устремился!», - это конечно громко сказано. Я уже отмечал, что скорость, далеко не лучший козырь десантного корабля. Было ясно, что китайские катера выйдут на перехват, минимум за три-четыре километра до Амура. У китайцев в устье Сунгари размещались скоростные патрульные катера западногерманского производства, и скоростёнка у них была поболее, чем у наших пограничных катеров. Подул ветер, растаскивая тучи, сдувая пласты тумана, и дождь, который, казалось, зарядил на весь день, внезапно прекратился, и вымытое солнце отчётливо осветило, как говорится, «картину маслом!». Радиометристы доложились, но уже и без них, и сигнальщики, и командир в свой бинокль, наблюдали интересную панораму.
        Пара китайских катеров, идущих встречным курсом, имея между собой не более пятидесяти метров, не подавая, ни каких, ни звуковых, ни световых сигналов (оно и понятно, что тут запрашивать или опознавать, силуэты этого корабля они знали отлично), явно преграждали выход из Сунгари. На вооружении катера имели по одному крупнокалиберному пулемёту «Типа-77» калибра 12,7 мм. На тот период, это были пулемёты новой модификации, сделанные на основе предыдущей серии «Типа-54», которые производились в Китае по советской лицензии (как, в основном, и всё их стрелковое вооружение) на базе нашего станкового ДШК.  При скорострельности до 700 выстрелов в минуту, они снаряжались лентой с шестьюдесятью патронами, и имели эффективную дальность стрельбы до 1,5 км. На катерах подняли флаги по международному своду сигналов. На одном, он был чуть ближе, затрепетал чёрно-жёлтый «Лима», что означало, - «Немедленно остановиться и застопорить ход!» (сейчас, прямо разбежались), а на втором, - «Юниформ», что означало, - «Вы идёте к опасности» (ясное дело, не на именины).
        В это же время, от отряда боевой службы, на полных парах, раздвигая воды Амура белыми бурунами, в направлении десантного корабля следовал пограничный бронекатер, и заметно, его обгоняя пограничный же катер типа «Аист», и ещё, под флагом гидрографической службы флота, белоснежный катер типа «Кайра». Китайцы прекрасно понимали, что даже, если «Бремберг» застопорит ход, он не остановится, течение неуклонно понесёт его, да ещё по такой большой воде, и прямёхонько, прямо в Амур, а там у них уже «руки коротки»!  Таким образом, получалось, что если корабль в месте с экипажем, сдаваться не собирается, а таких случаев за всю многолетнею практику «хреновых» отношений на советско-китайской границе никогда не случалось (и, естественно, не случится), (правда, и таких «наглых» заходов военных кораблей в китайские воды, тоже не случалось), - то им придётся силовым порядком захватывать корабль, то есть, брать его на буксир, или на абордаж.
        Решение пришло мгновенно. Командир дал команду запалить на корме унифицированную дымовую шашку (УДШ), чтобы сымитировать пожар на борту, а заодно произвести задымление, чтобы затруднить китайцам видеонаблюдение за ним. (Кстати очень удобная штука, эта УДШ, - весит всего 13,5 кг., переносная, удобная, сделана на базе противотанковой мины, имеет и электровоспламенитель и механический запал, разгорается за 10-20 секунд, интенсивно дымит минут 8-10, а непроницаемый дымовой шлейф создаёт на 100-150 метров. В общем, вещь, - рекомендую!) Как только пошёл дым, сигнальщики получили команду поднять дежурную Джульетту. Тут немного объясним. В российском морском своде сигналов есть такой флаг, с белой полосой посредине, и синими полосами сверху и снизу, называется «Рцы» (т.е. буква «Р») и буквально означает «Дежурный корабль».  А в международном своде сигналов, этот же флаг называется «Джулиет», и означает, - «У меня пожар и я имею на борту опасный груз, держитесь в стороне от меня!». Так что, его сигнальщики точно знали, что это за флаг такой, - дежурная Джульетта.
        До китайцев окончательно дошло, что никто останавливаться, стопорить ход и уж тем более сдаваться не собирается. И они, как и командир корабля, конечно же зафиксировали, что российские скоростные катера не собираются пересекать невидимую на воде пограничную линию, отделяющую Сунгари от Амура, и уже достигнув её, просто барражируют вдоль неё (по крайней мере, пока, а бронекатер ещё только к ней подтягивался). Дистанция между кораблём и китайскими катерами сокращалась. Они видимо решили, как бы «зажать» корабль между собой, и шли курсом, каждый на избранный ими, правый и левый борт. Где-то метров за девятьсот с обоих катеров ударили пулемёты, короткими очередями. Сначала ударили перед кораблём по ходу движения, а затем поверх, в район мачты выше марсовой площадки. Подняли советский пограничный военно-морской флаг. Командир сманеврировал так, чтобы густой дым с кормы, пошёл на правый от него катер, а в это время, на палубу второго катера, слева от него, который явно вырвался вперёд и был всего уже метров в четырёхстах, выскочила команда из пяти человек с автоматами и абордажными «кошками».   
        Ну, это уже была не прикрытая наглость. Какой-то плюгавенький катерок, водоизмещением не более 12, ну пусть 15 тонн, попытается удержать его десантный корабль водоизмещением более 800 тонн. Шалишь! Правда, стрелять нельзя! Но, нельзя использовать корабельное вооружение, и, допустим, нельзя, чтоб стрелял экипаж! Но, про бойцов разведгруппы, в этом плане, в приказе, ничего сказано не было. Напомню, что там шла речь, только о согласовании своих действий с командиром разведгруппы, то есть, они друг другу не подчинялись, и каждый в части выполнения своей задачи действовал самостоятельно. Ещё когда командир корабля узнал, что его команду, высадившуюся на берег, не допустили к прямому боестолкновению, он понял, что и командир разведгруппы имеет соответствующие указания, по возможности, максимально самостоятельно выполнять свою задачу. А с командиром разведгруппы они уже практически всё согласовали. Познакомились накоротке, сразу после того, как командир разведгруппы в сопровождении помощника убедился, что его раненым товарищам оказывается медицинская помощь. Он поднялся в рубку в промокшем камуфляже, на поясе нож и пистолет, естественно без каких-либо знаков различия, и представился просто, - «Петрович!». Всё ясно, командир корабля тоже не выпендривался, протянул руку, и тоже просто произнёс, - «Валентиныч!». Они быстро обговорили детали предстоящего дела, а радист радушно протянул Петровичу полотенце и новый тельник, переодевать штаны, Петрович наотрез отказался. Пытались его и покормить, прямо в рубке, но он налегал в основном на горячий кофе и сгущёнку.
         Так вот, когда китайцы, со своим «кошками», выскочили на палубу левого катера, (в том смысле, что он находился относительно корабля на левых курсовых углах) в готовности к высадке на корабль, командир корабля немедленно направил нос корабля прямо на катер. Четыреста метров, на встречных курсах, при таких скоростях, это меньше полутора минут. С катера началась беспорядочная стрельба, но без особого ущерба, нос корабля выше мачты катера, да и эта, его лобовая часть, самая крепкая, практически, таранная. Помнится, ещё на заре своей командирской практики, как-то в базе, он не успел отработать задним ходом при швартовке, носом к причальной стенке, сложенной из бетонных блоков и обшитой лиственным брусом. Так, на слабой инерции нос корабля въехал в стенку так, что брусья рассыпались как спички, а бетонные блоки были запросто задраны и свёрнуты, а кораблю хоть бы что, только подкрашивать пришлось (а стенку восстанавливали всем экипажем целую неделю). 
         С корабля, из-за носового брашпиля левого борта, один из бойцов разведки (тоже уже в тельняшке) производит выстрел из гранатомёта. Попадание! Взрыв! Катер не успевает выскочить из-под носа корабля, и тот буквально наваливается на него всей своей массой, и бьёт левой скулой в районе рулевой рубки. Треск! Толчка практически не чувствуется. Катер быстро погружается в воду! Звучит команда, и три спасательных круга с левого борта летят в воду (больше, там просто нет). Кстати, позже, в Амуре, выловили только один спасательный круг, может быть остальные два, кому-нибудь и пригодились!
         Теперь надо разобраться со вторым катером. А он уже выскакивает из дымовой завесы (да, и дымшашка гаснет), и вряд ли будет любезничать. Корабль срочно разворачивается на правый борт (то есть, как можно быстрее поворачивает вправо), чтобы максимально сократить площадь поражения, но китайский катер уже на чистой воде, почти на траверзе (то есть, на направлении, перпендикулярном борту корабля) правого борта, и сразу, метров с пятисот, открывает огонь из своего станкового пулемёта. Пользуясь явным преимуществом в скорости, «китаец» пытается держаться именно вдоль правого корабельного борта, но командиру всё же удаётся уменьшать сектор обстрела. Конечно же, кораблю достаётся! Калибр 12,7мм, да ещё с такого небольшого расстояния это серьёзно, но  среди  экипажа  потерь  нет, все  в  укрытии  на  противоположном, левом борту, а рубка защищена. Дистанция до катера сократилась до двухсот метров. Стрельба с катера прекратилась, видно как меняют ленту (да только, кто ж им даст!). Все трое, действующих, бойцов разведгруппы, разом, открывают огонь из ручных пулемётов (Петрович шмаляет сверху вниз, прямо с правого мостика ходовой рубки). Катер резко отворачивает, и на скорости, обогнув нос корабля, по крутой дуге заходит с его левого борта.
         В это время, ниже по течению, метрах в трёхстах от корабля (то есть, к катеру гораздо ближе), с промежутком 2-3 секунды, раздаётся два мощных взрыва. И два огромных султана грязной воды вздымают  вверх. Сигнальщики докладывают, что, визуально, ни со стороны бронекатера (который уже присоединился к нашим скоростным катерам на выходе из Сунгари), ни со стороны отряда боевой службы (в составе которого, находился малый артиллерийский корабль МАК проекта 1208 «Слепень»), либо ещё откуда, они артиллерийских выстрелов не зафиксировали. «Молодцы!», - подумал командир, не сдрейфили, ведут всё же наблюдение». Командир точно знал, что никаких артиллерийских выстрелов и не было. Это по его команде, помощник, заранее, подготовил для взрыва, два подрывных заряда, по полтора килограмма тротила каждый, привязав их за метровый конец к кускам старого деревянного бруса. И сбросил он их за борт, сразу после «наезда» на первый китайский катер. Длину бикфордова шнура (огнепроводного) установили два метра. Учитывая, что шнур горит (в том числе и под водой) со скоростью один сантиметр в секунду, получалось, что взрыв произойдёт, соответственно, через двести секунд!
         Как быстро летит время! Рассказываешь тут, рассказываешь, и бой, кажется уже идёт давно, а тут на тебе, - от тарана с первым катером, прошло всего-то три минуты и двадцать, с небольшим, секунд. Китайский катер не стал испытывать судьбу, и на предельной скорости, обогнув корабль с кормы, быстро ретировался, всё таки, дав напоследок, очередь, (вот сволочь!).
         Всё это время, корабль неуклонно, течением влекло к родному Амуру, а теперь уже и беспрепятственно своим ходом, буквально через пять минут он был на его просторах. На ходу, приняли к бортам все три катера. Разведгруппа в полном составе, вместе с ранеными бойцами, перешла на «Кайру» и та, в сопровождении, с пограничным «Аистом» умчались вперёд (раненым была нужна более серьёзная медицинская помощь, чем мы могли оказать её в корабельных условиях). Толком не поговорить, ни проститься, не успели. А командир бронекатера Стас (Станислав), выпускник Каспийского (в Баку) ныне Азербайджанского высшего военно-морского училища, с которым Валентиныч был знаком лично, убедившись, что ни в какой помощи корабль и его экипаж не нуждается, подняв сигнал «Счастливого плавания», убыл к отряду боевой службы. Ещё находясь на борту, он успел «шепнуть» командиру, что, судя по поведению командования отряда и той информации, что до него дошла, шуму «Там», и он ткнул пальцем в небо, он своими действиями наделал чересчур много!
         Корабль следовал в базу. Командир коротко по ЗАС доложил о выполнение поставленной задачи и буквально через двадцать минут получил по радиосвязи приказ, следовать далее без остановок и встать к берегу у села Владимировка. Село небольшое, на коренном, левом берегу, ведёт свою историю с 1889 года, к нему подходит однопутная железнодорожная ветка. Был там рыболовецкий колхоз «Красный партизан», переименованный впоследствии в «Пограничный». Но, главное оно расположено уже, как бы, в «глубине» страны, до границы километров сорок, и до Хабаровска рукой подать. Ныне село знаменито тем, что там располагается крупный рыборазводный завод по воспроизводству осётра и калуги.
         Долго ли, коротко ли, встали в берег, с отдачей левого кормового якоря (пока шли, перетащили левый носовой якорь на корму). На борт поднялись только три офицера, - начальник штаба флотилии капитан 1 ранга Липко А.Д., начальник разведки и начальник особого отдела флотилии. Не будем утруждать читателя подробностями, но «макулатуры» было исписано…, изрядное количество, в том числе и всяких подписок (мол, ни кому, ни чего, и почти ни когда, -  ни гу-гу). Изъяли все корабельные журналы. Ночью встали в затон Хабаровского судостроительного завода, где работяги, вместе с экипажем быстренько заделали и закрасили полученные пробоины, нанесли новый бортовой номер, обновили пострадавшую корабельную оснастку и прочее…, и на следующий день корабль прибыл в базу как новенький. Здесь выяснилось, что в составе отдельного дивизиона десантных кораблей резерва, причём, у крайне стоящего, на борту и рубке, появился, прежний, такой же бортовой номер, как у «Бремберга», да ещё и в день его выхода из базы.
         Встречал лично комбриг. Не ругал, не хвалил. Сказал, что вопрос решается на самом верху, а пока ему даётся добро на сход на неделю. Но, из дома не выходить, быть всё время на связи (у него, как у командира корабля постоянной готовности, он же флагманский корабль бригады, был установлен военно-полевой телефон ТА-57). Это было больше похоже на домашний арест. Такой поворот событий, командира корабля, в общем-то, не удивил, но всё же, заставлял задуматься…
         Времена менялись… Длительное напряжение в советско-китайских отношениях заканчивалось. Накануне, в марте 1979 года, бесславно, для Китайской Народной Республики, закончилась «странная» двухмесячная война между Китаем и Вьетнамом (где Советский Союз, однозначно, был на стороне Вьетнама). Именно благодаря его поддержки, ещё ранее, в 1975 году, Вьетнам победил в двадцатилетней войне против США. В сентябре 1979 года, были возобновлены советско-китайские переговоры на уровне заместителей министров иностранных дел, а в декабре осуществлён ввод советских войск в Афганистан.  Весной 1982 года, в городе Ташкенте (тогда в столице Узбекской Советской Социалистической республики в составе СССР), генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев произнёс речь, в которой призывал к нормализации отношений с Китаем. И это призыв был услышан. Начиналась эпоха всё более тесного сближения Советского Союза, а затем и России, с Китаем. С обоих  сторон,  это  было  стратегическое  решение,  на  дальнею перспективу, и в первую очередь против всё более наглеющих, в своём стремлении к полному и единственному лидерству, США (как же, они же наместники Бога на Земле!).
         В общем, так совпало, и на очередном, поворотном витке истории, эти, вышеописанные события, постарались замять! Вскоре, командир корабля был отправлен в отпуск, а по прибытию узнал, что экипаж расформировали и «рассовали» по многочисленным частям флотилии. С корабля сняли вооружение, а его самого законсервировали и поставили в резерв. Кстати, в лихие девяностые годы, корабль выкупили китайцы на «иголки». Сам командир  получил новое назначение, но, как это не странно, вновь, на советско-китайскую границу. Командиром отдельной воинской части (он же старший морской начальник и начальник небольшого закрытого военного гарнизона) на оз. Ханка. Но, это уже совсем другая и не менее интересная история (может быть когда-нибудь и расскажу).
         Прошло много лет, и в 2017 году Валентиныч и Петрович (оба уже военные пенсионеры, но ещё в запасе) встретились в городе Санкт-Петербурге. Была ли эта встреча случайной!? Не уверен! Больно уж у Петровича были хитрющие глаза! Но, посидели хорошо, добротно, по- душевному! Тогда Валентиныч и узнал некоторые подробности той истории, но как бы с другой стороны. Петрович рассказал, что некоторое время следил за его службой, хотел отблагодарить, да, всё как-то не получалось. А потом, страна развалилась, и понеслось, поехало…  Но, как говорится лучше позже, чем никогда! Вот и встретились. Петрович говорил, что когда они услышали грохот вытравливаемой якорной цепи, то подумали, что всё хана, обложили вороги! И решили, что если хотя бы вплавь уйти не дадут, будут биться сколько смогут, а потом…, уже и гранаты приготовили. А тут мол, твои, как чёрт из табакерки! Так что, как говорится, спас, жизнью обязаны! Правда, тот боец, что был ранен в грудь, всё же умер, не довезли.
           Минуло почти сорок лет. Жизнь раскидала обоих по разным концам огромной страны. Редко, но они перезваниваются, а сейчас имеется и всевидящий «Вацап»!  Конечно же, они ещё обязательно встретятся! Пожелаем им здоровья и скорейшей встречи!

КОНЕЦ                Июль 2022 года