Миллион BR в мифе

Часть 1.
Стоял теплый летний день, один из таких, в которых ты ощущаешь, что можно навсегда расстаться с прошлым, и по удивительному совпадению я как раз решила завязать с проституцией. Накопленных денег хватило бы на полгода комфортной жизни. Меня ждало небольшое путешествие. Со временем, конечно, приходит понимание того, что оно было формой эскапизма. Как я уже упомянула, был теплый летний день. Поезд прибыл на перрон в назначенное время, я заняла свое место. В купе находилась одна девушка. Некоторое время она не обращала на меня никакого внимания, погруженная в раздумья. Ее образ вызывал какое-то необъяснимое любопытство. Продолжительное время она не обращала внимания на мое присутствие. Я решила дождаться подходящего случая для того, чтобы завести диалог. Случай все не представлялся, мне надоело ждать.
– Ты выглядишь очень напряженной! – сказала Марго.
– Неужели? – ответила Софи, она удивленно посмотрела на спутницу. В ее планы не входило знакомиться с людьми.
– Меня зовут Марго, а тебя?
– Ты действительно хочешь завести светскую беседу?
– Я уже ее завела, – улыбнулась Марго. Впрочем, если это тебя утомляет, то я могу помолчать.
Софи немного возмутила такая навязчивость попутчицы, она решила продолжить диалог, попутчица была слишком приветливой, не хотелось ее отвергать.
– Меня зовут Софи.
– Не знаю, почему, случайные попутчики зачастую плохо идут на контакт. Меня всегда привлекали такие беседы. Возможно, я много на себя беру, во мне появилось желание отвлечь тебя от мыслей.
– Эта временная мера может пойти на пользу, – улыбнулась Софи.
– Знаешь, твое напряжение напоминает мои худшие времена. Я тут подумала, поскольку мы, вероятнее всего, больше не увидимся, можно не притворяться и говорить по существу, без прелюдий и прочих актов вежливости, – сказала Марго.
– По твоему настрою я вижу, что мне уже некуда деться от такой открытости, – рассмеялась Софи.
– Ты права, – тоже улыбнувшись, подтвердила Марго, – мне не хотелось оставаться наедине с собой, поэтому я навязалась.
– Такой способности перекладывать ответственность на других можно позавидовать, – сказала Софи.
– О чем ты думала, когда я отвлекла тебя? – уточнила Марго.
– Когда ты зашла, я размышляла о том, по какой причине человек может заказать свое убийство у киллера, – сказала Софи. – В лучшие времена ты бы вряд ли застала меня в такой глубокой рефлексии. Признаться, мне немного мерзко пребывать в таком состоянии.
Больше года назад подвернулось одно задание по устранению человека. Это дело произвело на меня большое впечатление. Поначалу казалось, что этот заказ ничем не отличается от всех предыдущих. Потребовалось некоторое время, чтобы придумать, как его убить. Образ киллера, сложившийся в культуре, идеализирован. Как и сама преступность. Человеку вроде меня не требуется придумывать изощренные способы. Достаточно не оставлять следов и быть последовательной.
С тех пор, как я сделала это, в моей голове стали появляться странные мысли. Этот человек надолго увлек меня в мир абстрактных грез. Как странно, он больше года мертв, а все так же продолжает существовать в моей голове. Я не пытаюсь избавиться от него. Мы просыпаемся и засыпаем вместе. Ночью, лежа в постели, он обнимает меня. Да, после этого задания моя жизнь изменилась, я будто открыла доселе неизвестную тайну, очертания которой понемногу начинают выстраиваться в четкую структуру. Она не дает покоя, во мне рождаются вопросы, которые вызывают в сознании тревогу о том, правильно ли я поступила?
Я редко задумываюсь о своем прошлом. Вся жизнь выстраивается в один не прерывающийся миг. Порой создается впечатление, что не существует прошлого или будущего. Рефлексия – такое странное явление. Не люблю все эти игры. Возможно, если человек ощущает тревогу или пытается дойти до своей сути, то своего рода анализ может привести к каким-то выводам. Не приемлю таких методов. Сегодня есть сегодня, завтра может никогда не наступить, поэтому нет никакой необходимости углубляться в свои воспоминания. Я так жила всегда. И, признаться, сейчас мне немного мерзко из-за осознания того факта, что я рассуждаю вслух перед тобой.
– Знаешь ли, я не худшая из слушателей, – прокомментировала Марго.
– Мне очень любопытно узнать, как готовятся и совершаются подобные преступления, – сказала Марго.
– Хм, раз уж мы начали обсуждать эту тему, то я готова рассказать, – ответила Софи, – ты действительно считаешь это преступлением?
Как это обычно происходит: у меня есть небольшая команда из людей, помогающих в сборе информации и получении заказов. Сама понимаешь, сфера деятельности довольно специфичная, поэтому необходимо сохранять конфиденциальность на всех этапах подготовки убийства. Я не знаю, как выглядят и где находятся остальные участники команды. Они получают, проверяют и передают информацию мне, после чего за мной остается устранение кандидата. Подобная анонимность позволяет оставаться незамеченными. Схема отработана годами. Получив информацию о клиенте, я не имею понятия о том, кто был заказчиком и что стало причиной. В целом, это меня и не интересует. Некоторые киллеры позволяют выбрать способ убийства. В случае со мной таких вариантов не допускается. Не люблю вычурных представлений. Все должно быть быстро и эффективно. На мой взгляд, человек не должен страдать перед смертью. В конце я прихожу на место преступления, делаю фотографии и отправляю своим чувакам. Работа сделана, каждый получает свой гонорар и не выходит на связь до нового кандидата. Раньше, когда во мне был азарт, в месяц могло быть по несколько заказов. До убийства Менилика я брала не больше одного в 3-4 месяца. После его смерти, как я уже упоминала, больше года не могу вернуться к этому. Кстати, стоит сказать: я откровенно ленюсь долго выслеживать и планировать устранение. В случае с последним заказом я тянула время. В его жизни не было бега за какими-то пустяками. Этот человек просто жил, и в этом была своя прелесть. Помню, как ходила с ним на гонки. Он был довольно азартен и эту страсть не обходил стороной. Чуть позже я проводила параллель в его любви к машинам со своей любовью к лошадям. И, стоит признать, эксплуатировать машины куда гуманнее, чем животных. Ему нравилось уходить в ночной город и бродить по улицам, разглядывая архитектуру. В какой-то момент у меня начало складываться впечатление о том, что он ожидал моего прихода. Изо дня в день его поведение становилось все более осторожным. В нем было что-то от безумца. Он знал, что кто-то должен прийти за ним, и его явно это забавляло. Как бы мне хотелось узнать, что же происходило у него в голове в то время. Этот человек ждал своей смерти и явно ощущал азарт от того, что она совсем скоро наступит. Сейчас я понимаю, что с технической точки зрения он мог отменить заказ.
Его дом был хорошо охраняем, поэтому попасть в квартиру было не так просто. Мне повезло, потому что одна из квартир сдавалась в аренду. Это избавило меня от поисков альтернативных вариантов прохождения через охрану. За все время было испробовано большое количество способов лишения жизни. Не могу сказать, что есть какой-то излюбленный метод. Куда важнее не привлекать к себе лишнего внимания, поэтому в год, как правило, одним и тем же способом старюсь не убивать людей. Совсем недавно вскрылась любовь к отравлениям. Это наиболее оптимальный способ, который не требует присутствия, прикладывания физической силы и не оставляет после себя грязи. Испокон веков люди травят друг друга. Природа подарила нам огромное количество ядов. Мой выбор пал на диамфотоксин – одноцепочечный полипептид, выделенный из личинок и куколок жуков-листоедов, обитающих в Южной Африке. Они откладывают яйца на стеблях кустарников рода Commiphoria, широко известных как ладан и мирра. После чего самки покрывают яйца собственным дерьмом, которое превращается в своего рода броню для личинок. После рождения они зарываются на метровую глубину, делают себе кокон из песка и лежат там до нескольких лет, прежде чем перейти к следующей стадии. После чего представители капоидной расы ищут личинки в земле, чтобы выжать из них насыщенную ядом гемолимфу и смазать ею поверхность стрел для охоты. Мне стрелы смазывать не приходилось, не составило большого труда проникнуть в квартиру. У него дома внимание привлекла гостиная, просторная и светлая. Между двумя большими окнами стояла книжная полка, наполненная разнообразными коллекционными изданиями. С левой стороны – небольшой стол с печатной машинкой. Мне это показалось интересным, мало кто использует такие раритетные вещицы. Осмотрел его быт – самым простым способом стало отравить воду или еду. Я уже упоминала, что отличаюсь завидной леностью. Умирать всегда неприятно, а от ядов тем более. Работа сделана, остается только ждать.
Как обычно, вернулась на место преступления, убедилась в его смерти и нашла те самые дневники и письма со стихами, которые были посвящены некоему романтически-идеализированному образу. Я узнала о том, что в его жизни была женщина, которую он так и не смог отпустить до самой своей смерти. Раз в неделю он писал ей стихи и складывал в конверты. На них не было адресата. Смею предположить, что ни одно письмо не было отправлено. Я забрала с собой дневники, но не посмела забрать конверты. Это был своего рода алтарь, такие вещи нельзя трогать. В тот момент я подумала о том, что, забрав его жизнь, не имею права забирать его любовь, он остался с ней в той комнате навсегда.
Безусловно, меня мучал вопрос о том, кем же была та женщина, что было между ними. Не нашла ни одного упоминания в записях. Видимо, эту часть своей жизни он не готов был оставить на бумаге. А может, этой женщины и вовсе не существовало. Они привлекли внимание с самого начала, было так любопытно их читать, что я просидела за столом несколько часов, не отрываясь от записей. Вряд ли сейчас удастся передать то удивление, когда, оторвавшись от них, возле меня лежало его холодное тело. После того дня во мне зародилось сомнение. Раньше в голову не приходили вопросы какой-то морали. После его смерти во мне не прекращается диалог. Возможно, причина в дневниках. Не знаю, как лучше выразиться, он увлек меня. С тех пор во мне живет ощущение того, что я убила единственного человека, которого могла понять. По правде говоря, терзает более фундаментальный вопрос: я убийца? Что забавно, раньше мне в голову не приходили подобные вещи, его записи породили некоторую рефлексию. Которая не дает покоя. Не считаю себя тварью, одержимой насилием, во мне нет звериной жажды, по крайней мере, теперь. Просто убивала людей за деньги и не думала об этом. Вероятнее всего, собаку я забрала из-за этих дневников. До этого мне не приходилось сталкиваться с сентиментальностью. Да и такой открытости в первую очередь перед собой я тоже не встречала. Возможно, большего всего она и тронула. Песик оказался очень милым. Я решила не менять ему кличку. Это было бы не очень правильно с моей стороны. Важно сохранять память, даже в таких мелочах. Кстати, его зовут Том. Меня немного тревожит, что самая откровенная часть дневников, проливающая свет на истинные причины самоубийства, никогда не откроется мне.
Его дневник заканчивается так: «Меня посещают мысли о самоубийстве, но я слишком ничтожен для того, чтобы осмелиться на это. Что будет с псом? Я решил пойти по пути наименьшего сопротивления».
– Как забавно, что его путь наименьшего сопротивления насколько повлиял на мою жизнь.
– Как думаешь, он заказал свое убийство из-за неразделенной любви? – решила уточнить Марго.
– Он был не настолько жалким, – резко отозвалась Софи.

 Марго несколько раз перечитала записи Менилика и, глядя на Софи, начала монолог.
 «Как же странно засыпать каждую ночь с черным образом. Его может заменить любой, мне начинает казаться, что эта абстрактная совокупность всего хорошего, что есть в этом мире. Он всегда рад мне, он так же стремится проникнуться другим человеком, как и я. Он так же ощущает себя беспомощным, жалким и слабым. И в то же время он так же всегда находит силы в себе, чтобы смотреть дальше, выше привычного представления о мире. Он так же пуст и тревожен. Он видит все несовершенство мира, его несправедливость, боль. Изобилие человеческих пороков, вывернутых наизнанку. Они не пытаются прикрыть их легкой тканью, они не хотят замечать их. После нескольких лет занятия проституцией я видела и слышала достаточно для того, чтобы сделать выводы. Слишком много несправедливости. Меня всегда так поражало прикосновение к чему-то искреннему. Вряд ли может быть прекраснее вещи, чем животрепещущая душа. Она словно проблеск чего-то настоящего в этом мире. Секундная вспышка, которую так легко упустить. Иногда мне кажется, что я устала от всего этого. Легко было жить в мире, который ограничивался только моими потребностями. И как оказалось тяжело жить в настоящем мире. Где люди не представляют большой ценности, в мире, где они просто функции для выполнения рутинных действий. Как странно осознавать, что моя жизнь была одной из форм этой функции. Она поглотила и не смогла переварить меня. Все, что осталось после этого времени, – это растекающаяся лужа блевотины из ненависти, боли, временами отчаяния и бесконечного желания близости с тем самым образом из моих грез. Знаешь, после его слов, мне кажется, я приблизилась к понимаю этого черного очертания».
– Страдаешь от одиночества? – спросила Софи.
– Не могу ответить на твой вопрос. Даже если и страдаю, то очень тяжело будет признать это, – ответила Марго.
– Да уж, мне тебя не понять. Я могу допустить, что человеку может быть нужен кто-то еще, но мне не понять.
– Не будем об этом, – сказала Марго, – почему ты начала задумываться о том, что убийца?
– Хороший вопрос! – воскликнула Софи. – Я пытаюсь себе ответить на это. Уже год хожу по кругу в своих мыслях. Кстати говоря, пока что не могу переступить через себя и взяться за работу. Каждый раз натыкаюсь на его мысли о своей жизни.
– Год – это долгий срок, к чему ты приходишь в своих размышлениях? – спросила Марго.
– К тому, что убийство – это противоестественная вещь для человека. Его дневники проложили какой-то мост между мной и человечеством. Раньше я не думала о других. А теперь мне известно, что у всех жертв была жизнь, семьи, какие-то ожидания и планы на будущее. История конкретного человека может так быстро оборваться, и… миг превратится в вечность. Холодную и пустую вечность, в которой больше нет ничего. Было просто не думать о своей жизни, и так тяжело ощущать себя каким-то злом. Не знаю, зачем говорю все это тебе.
– Ты кому-нибудь рассказывала о том, что происходит с тобой? – спросила Марго.
– Как-то особо некому, да и зачем? – ответила Софи.
– Например, затем, чтобы год не ходить по кругу с одной и той же мыслью, – рассмеялась Марго. – Знаешь, – продолжила Марго, – я всегда считала, что если ты хочешь добиться от кого-то искренности, то необходимо начинать первой. Начиная с ранних лет меня преследовала постоянная неудовлетворенность. Гонка за идеалом, к которому приблизиться невозможно. Шаткая психика с самого детства подвергалась «позитивной тирании». Так бывает, что в жизни ребенка есть родственник, требующий больше и больше. Это существо, прожившее пустую жизнь и не подвергающее себя хотя бы толике самоанализа. Постепенно разрушает личность беззащитного существа. Ради чего? Конечно же, во благо. Сейчас я уже не знаю, могу ли я судить таких людей. Они подобны калекам. Влачащим свое жалкое существование, но в то же время отчаянно цепляющимся за жизнь. Моя юность была насыщена на эмоции и саморазрушение. Зачастую алкоголя во мне было больше, чем крови. Я могла лежать в луже собственной блевотины. Присутствие на сомнительных вечеринках было неотъемлемой частью повседневности. Это все казалось забавным, но мне становилось мало. Работа не приносила достойного заработка, и я решила, что можно попробовать продавать свое тело. Ранее меня не особо посещали мысли о том, что движет женщинами, делающими выбор в пользу проституции. В общественном сознании преобладает идея того, что их на это толкает крайняя нужда. Возможно, для какого-то определенного количества людей это действительно так, у меня был немного иной путь. Деньги были весомым аргументом в пользу этого ремесла, однако мне хотелось еще больше втоптать себя в грязь. Порой необходимо дойти до края ради того, чтобы начать задаваться простыми вопросами, по типу: ради чего я это делаю? Действительно ли мне хочется смотреть на это тело, удовлетворяющее базовые потребности посредством моего? Я смогла прожить, не задавая себе лишних вопросов, несколько лет. Во мне произошли поразительные изменения, секс перестал вызывать хоть какой-то эмоциональный отклик. Деньги уходили так же быстро, как и приходили. Я стала функцией, мной мужчины удовлетворяли свои потребности, их деньгами я закрывала свои. А на выходе каждый из участников этой сделки уходил ни с чем. Мы были просто неотъемлемой частью общественного потребления друг друга. Странно это сознавать с течением времени. Финальной точкой стали неудачные попытки самоубийства. Я пыталась открыть бутылку вина ножом и разбила у нее горло, сложно описать это состояние. Во мне поднялась ярость, некое слепое безумие, я резко полоснула себя по руке, меня охватил своего рода азарт. Я не останавливалась и резала свою руку. Потеряла сознание, очнулась спустя время в лужи крови. Не хотелось ничего, поэтому оставалось ждать наступления смерти. Меня нашла мать и вызвала скорую, где мне зашили руку и поставили на учет к психиатру. В психбольнице, кстати, я тоже лежала.
– О, старые добрые истории о травматичном прошлом! – воскликнула Софи.
– Куда же без них, – рассмеялась Марго, – а если серьезно, когда ты поняла, что можешь убивать?
– Первое воспоминание, всплывшее у меня в памяти, – это теплый весенний вечер, мама готовила ужин к приходу отца и случайно порезала руку. До этого момента я не видела настолько больших и прекрасных ран. Кровь не останавливалась, растекалась по ее одежде, капала на пол и все больше завораживала меня. Тот момент был так же удивителен, как первое знакомство с калейдоскопом. Кстати, я забыла углубиться в историю моей семейки. Если в двух словах, то отец отсидел 25 лет и в 40 вышел на свободу, можете сами представить, что он сделал, сев в тюрьму еще подростком. Мать в свое время получила 7 лет за умышленное убийство. И в довесок ко всему бабушка была тоже судима. Вероятнее всего, на фоне всех тех веселых приключений, совершенных в прошлом, они были глубоко религиозны. В нашей семье я всегда была лишней. Родители шли на контакт только в тех случаях, если им необходимо было объединиться со мной друг против друга. В остальные времена меня или игнорировали, или были грубы. Не удивительно, что преступность не вызывала во мне отторжение. В каком-то смысле, я всегда жила бок о бок с убийцами. Когда мне было 18, они трагически погибли. Вполне возможно, именно в тот момент я перестала ощущать себя чем-то целостным. Несколько раз я проводила эксперименты со своей плотью. Они не вызывали такого трепета. Не знаю почему, но чужая кровь вызывала необъяснимое волнение, своя же – нет. Красные капли стояли у меня перед глазами. Засыпая, я думала о них, эти мысли могли занять меня на много часов. Будучи ребенком, крайне тяжело достать человеческую кровь. К счастью, мир полон разнообразия. Меня забавляло протыкать соседских котов и собак. Единственным минусом был их скулеж. Это мне не нравилось. Сделала любопытное наблюдение: я ни разу не убивала животных. Могла помучить, но не лишала жизни, было жалко, что ли. А с людьми все вышло иначе. Почему мне так тяжело вспоминать хронологию своих действий? Возможно, причина в моем отношении к прошлому. Мне кажется, что я очень долго готовилась к тому, чтобы перейти черту. Поначалу выручали сексуальные игры с порезами партнеров. К счастью, мазохистов много. Продолжительное время я удовлетворялась сексом и тонкими надрезами на чужой плоти. Когда же произошел переход? Не могу вспомнить. У меня складывается впечатление, что эта потребность нарастала как мыльный пузырь. Я боялась признаться в том, что во мне есть это безразличие.
Есть такие места, где на первый взгляд с тобой ничего плохого произойти не может. Это обычный уголок, в котором жизнь протекает так, как ты привыкла ее ощущать. Зачастую обывателям не приходит в голову, что город, вроде бы знакомый, может существовать незнакомой и тайной жизнью. Преступность не дремлет, только узнаешь ты об этом в самый неподходящий и неожиданный момент. Это мгновенье окутано ужасом и шоком. Мир перестает существовать по когда-то знакомым правилам, и дальше все зависит только от тебя.
Должен ли быть у убийцы какой-либо стиль? В действиях, одежде, привычках? По моим наблюдениям, образ палача преувеличен в общественном сознании. Людям нравится наделять других своими переживаниями в попытках хоть немного понять мотивы. Я нахожусь в хаосе. Куда интереснее не останавливаться на привычных действиях. Время от времени приходится вести светские беседы о своей деятельности и будничной жизни. Какая это скука. Тяжело выстроить свою жизнь в последовательную структуру. Да и к чему это все. Только более-менее спонтанные действия позволяют почувствовать в себе жизнь.
Во мне нет никакого стиля. Убийство – это часть работы. Ты делаешь это, и все. К чему все эти игры с изощренными способами лишения жизни. Чем быстрее, тем лучше. Возвращаясь к теме морали. Во мне ясно прослеживается двуличность. С одной стороны, люблю посокрушаться о тех несчастных, которые существуют только в сводках статистики и памяти своих близких. И в то же время мне ничего не мешает лишать жизни людей за долю секунды. Никаких эмоций, просто работа. Испытываю ли я жалось к ним? Нет, мне все равно. Некоторые, узнав о такой деятельности, сказали бы, что гонорары покрывают любые моральные терзания. Другие же скатились в убогое морализаторство. Деньги, конечно, моя страсть. В ретроспективе становится очевидно, что смирение с бедностью – это ограненный самообман. Вполне возможно, что если бы за убийства так хорошо не платили, я бы этим не занималась. С приходом денег изменился образ жизни, значительно возросло потребительство.
Почему ты стремишься понять мои мотивы? Каждый раз, когда я рассказываю тебе о своей жизни, в твоих глазах появляются блеск и азарт. Азарт дознавателя. Ты хочешь знать все до мельчайших подробностей. Думаешь, это позволит тебе проникнуть в мою голову? Это сбивает с толку, потому что у меня самой нет ответов. Я просто живу, поддаваясь минутным порывам. Никак не оценивая свои действия. Во мне нет морали или сопереживания, разве что за редким исключением, когда я смотрю на тебя. Но как только ты пропадаешь из поля зрения, твое существование прекращается. Ты все пытаешь понять, глядя в мои глаза, что же я такое. Только вот вся загвоздка в том, что я ничто. Череда бесконечных эгоистичных порывов. Ты никогда не думала, что этот интерес вызван только тем, что ты точно такая же, только ограниченная своей эмпатией? Она выворачивает тебя наружу, заставляет чувствовать себя жалкой и слабой. Вся грязь, несправедливость и боль этого мира играют на твоем желании сделать что-то большее. Повлиять на окружающий мир. Я же знаю, что мы никогда ни на что не влияли, к чему эта бесконечная рефлексия, твоя голова слишком мала для такого количества мыслей, осознание которых заставляет твое тело содрогаться под ударами сотен невидимых острых лезвий. Для чего ты делаешь это? Не можешь по-другому? В таком случае, наше непонимание друг друга куда больше, чем мы можем себе представить. Мы как два больших противоречия, вечного противостояния между безмятежностью и хаосом.
Болезненная привязанность к Марго была наиграна. Временами я не понимала, что нас объединяет. Я была с ней честна, но не искренна. Мне кажется, она всегда это чувствовала. Мы играли по этим неоговоренным правилами. Все все понимали и делали вид, что наш союз возможен. Ее азарт к жизни восхищал меня. Мне редко встречается такая поразительная неспособность сопротивляться саморазрушению. Всю юность она стремилась уничтожить себя. Не оставить ничего, убежать, испепелить свою сущность. Я всегда слушала об этом без какой-либо оценки. Помню то утро. Мы сидели на подоконнике, курили и заливали свою жизнь дешевым пивом. Не знаю, почему ты захотела об этом сказать именно в тот момент. Есть вещи, при узнавании которых что-то в тебе меняется. Они не переворачивают твою жизнь вверх дном. Только вот проснувшись на следующий день ты понимаешь, что мир изменился. По факту, конечно, мир остался прежним.
Природа этого явления всегда вызывала во мне интерес. На протяжении всей истории человечества женщины продавали свое тело. Далеко не каждая идет на это из-за острой нужды. Мотивы могут быть разными. Все, чего хотела Марго, вставая на путь проституции, – больше поводов для саморазрушения. Она превращала свою жизнь в руины день за днем. Единственной целью было уничтожение себя. Последний рубеж перед самоубийством. Тебе хотелось отрешиться от себя. Уйти в бескрайний эскапизм и остаться там.
 Я не раз уходила в эту пучину на месяцы, а порой и годы. Они не несут в себе ничего ценного, только мрак. Это состояние позволяет оставаться наедине со своими страданиями. Только вот они сосредоточены на саможалости. Ты бросаешься в этот омут, пытаешься открыть глаза в грязной воде и ничего не видишь. Кричишь, мутная жижа заливается в твой рот, и больше ничего. Наступает новый день, и все повторяется снова. Ты не понимаешь бедственность своего положения, пока не дойдешь до края. Пока когнитивные способности не опустятся до уровня животного. И только после начинается период ремиссии. Это как озарение, отворачиваться от себя уже больше невозможно. Ты бежала, бежала, бежала. Только вот бежать было некуда, и никто тебя не преследовал.
Цинизм всегда диктовал правила игры. Вы можете быть со мной, пока готовы к этому. Не надо ждать от меня преданности. Время, потраченное на это бессмысленное действо, не повернуть вспять. Она сказала, что больше не может терпеть мою холодность. Было тяжело принять это. Почувствовала ли я что-нибудь? Едва ли. Единственное, что меня заботило в ее отречении, – это уязвленное самолюбие. Этот красивый образ навсегда останется для меня одним из самых живых. Мы никогда не были вместе. Только потому, что я не способна на это. Мне жаль, но я не могу тебе ничего дать. Наш союз исчерпал себя. Я бы сказала, что тяжело терять. Только это не так, ведь я ничего не имела.
***
Считаю ошибкой ту встречу. Вопрос безопасности не сильно меня волнует. Я бы даже сказала, что не вижу ничего плохого в том, что человек, которого ты лишишь жизни, пару раз улыбнется тебе в ответ. Миллионы людей ежедневно погибают от рук своих близких людей. Выходит, моя стратегия максимально приближена к реальной жизни. Что произошло в ту секунду, когда мы смотрели друг другу в глаза? Ничего особенного. Я только подумала: «Чего ты так пялишься?» Если бы не работа, этот персонаж вылетел из моей головы так же быстро, как и все остальные до него. Как я привыкла говорить о противоположном поле: «Обычный мужик». Чем больше узнавала о его жизни, тем больше хотелось узнать. Что же происходит в его голове, о чем он думает, пишет и чем живет. Я многое знаю о его привычках, и он все еще остается для меня загадкой.
«Изнемогающая и подвергающаяся опасности Свобода опирается на шаткое дерево. Народ возвращает ее к жизни, нанося смертельный удар гидре роялизма». В XXI веке был нанесен удар другой гидре, снабжающей улицы всевозможными наркотиками. Могу представить, насколько сильно повысился уровень кортизола в крови у людей с сформировавшейся зависимостью. В ходе ожесточенной конкурентной борьбы мы застали крах РАМПа, место которого не долго пустовало. Настал момент славы другой площадки. Стоит отметить стремление сервиса к совершенству. Будучи площадкой, предлагающей свои услуги исключительно в пространстве даркнета, они осуществляли качественный клиентский сервис, ориентировавшийся на рейтинг пользователя, заработав хорошую репутацию, аккаунт мог рассчитывать на перезаклады, купоны, возврат денег на счет. Помимо этого, сам ресурс интересовался качеством продаваемой продукции и устраивал контрольные закупки для оценки качества заявленного товара. В штате имелись наркологи, к которым можно было обратиться за получением консультации и психологической помощи. Служба поддержки довольно быстро разрешала вопросы, связанные с покупками, если на уровне магазина проблема не решалась, то обращения направлялись в поддержку сайта. Не все компании могут похвастаться таким уровнем вовлеченности в проблемы, возникающие у клиентов. Масштаб проекта не может не восхищать. Победа над конкурентами, империалистические амбиции и их реализация, разносторонняя поддержка пользователей и, конечно же, доступность продукции в немыслимом количестве городов СНГ. Рабочие места в разнообразных направлениях, полная анонимность и высокий уровень дохода. Хладнокровное существо, непрерывно обеспечивающее свою жизнедеятельность вне государства, потребляющее биткоины в обход традиционной экономической системы.
Вакансия «кладмен».
«Для начала я радостно сообщаю вам, что теперь у нас официально САМЫЕ БОЛЬШИЕ зарплаты на рынке!
Наша главная фишка – это премии, которые мы выплачиваем сотрудникам, выполнившим определенный месячный норматив, + сам по себе высокий ценник за клады.
Все это вместе дает нам право громко заявить – вам выгодно сотрудничать именно с нами!
Выполнение от 200 кл/мес – премия 30.000.
Выполнение от 300 кл/мес – премия 60.000.
Выполнение от 400 кл/мес – премия 100.000.
Нам интересно долгосрочное, плодотворное сотрудничество, и мы очень поощряем ваш энтузиазм и желание делать больше.
Хочу поговорить с вами откровенно.
Если вы думаете, что 300+ кладов – это много, то вот вам небольшой пример.
В месяце 30 дней, допустим, у вас 5 выходных в месяц. Итого, мы имеем 25 полноценных рабочих дней. Чтобы сделать 300 кладов, вам нужно делать хотя бы по 12 кладов в день, которые займут около 36 минут из расчета, что каждый клад занимает около 3 минут (на деле на клад уходит около 1.5, а это всего 18 минут в день!).
Мы знаем, что все люди разные по своей сути, и потому мы создали для вас разноплановое повышение! Это значит, что после достижения вами статуса «Оптовый Кладмен» вы можете уйти в любое понравившееся вам направление (от перевозчика до химика). Но об этом чуть позже!

ПРЕДЛАГАЕМЫЕ НАМИ УСЛОВИЯ:
1) Розничный курьер.
Минимальный депозит для начала работы – 5.000.
Минимальный депозит для получения зп – 30.000 (вы можете получить 50% от заработанного за крайнюю выкладку; если по каким-то причинам требуется сумма больше, обсуждается заранее с администрацией).
Минимальный депозит для получения всей зп – 150.000 (вы можете получать все 100% заработанного и оставлять неизменные 150.000 в депозите. По желанию на этом этапе можно перейти в категорию «Оптовик»)».
В целом, условия труда довольно привлекательные, учитывая временные и физические затраты. Только жаль, что на кону стоит свобода и в случае неблагоприятного исхода лет 15 проебанной жизни. Был у меня один знакомый, в 17 лет досконально изучивший все возможности перспективно развивающейся компании.
«Потом по чуть-чуть у меня начали закрадываться идеи, потому что кукуха поехала хорошенько, почему бы не попробовать себя в кладмены. Договорился с другом, мы наскребли на депозит, пошли в кладмены. Когда нам дали 25 граммов гашиша, мы поняли, что все, пора что-то делать, и просто опрокинули магазин. Скурили эти 25 граммов, устроились с другого аккаунта в этот же магазин. И еще в один мы устроились максимально неловко, потому что мы заплатили депозит, моментальный заказ на гидре, но получилась такая ***ня, что магазин нам не отвечал, мы открыли диспут, нам вернули деньги. Магазин потом ответил: «Ну что, работаем?» И получается, ничего не заплатив, мы начали на него работать.
Вся фишка депозита. Ты заплатил магазину 5000, он дал тебе товара на эти 5000, ты расфасовал этот товар, и тебе дали еще больше. Ты поднимаешь депозит до 8000, потом уже на 20000, и так далее. Когда у тебя становится депозит 30000, ты можешь получать зарплату. Один магазин мы опрокинули уже на 50 таблеток и на 5 граммов гашиша. А на другой мы продолжали работать довольно долго, пока он не перестал работать в нашем регионе. Скорее всего, поймали перевозчика, и магазин не выплатил весь депозит, который составлял 30000. На эти деньги мы купили 5 вакансий, но уже решили, что работать самими слишком рискованно, и начали подговаривать наших знакомых. Сначала платили им из своих денег, потом уже из депозитов. По итогу у нас осталось два магазина. В одном из магазинов мы подняли депозит в 150000, и он предложил работать уже с кладом. Поработали с кладом, и он предложил быть его правой рукой. И вот мы с другом работаем не с товаром, а операторами. Магазин с нами хорошо раскрутился, у него было 5000 заказов, а сейчас уже более 15000. Мы помогаем магазину с диспутами. Потому что хозяин магазина – загульный парниша, и у нас все права магазина. Мы можем вести переписку от имени магазина, выдавать мастерклады кладменам. Грубо говоря, на подсосе у магазина. Страшно только первое время. Ты имеешь при себе большой вес, тебе постоянно страшно, что тебя сольет магазин. Но потом ты узнаешь, как это все устроено изнутри [и страх, видимо, уходит].
Если ты работаешь на небольшой магазин, которому ты никак не интересен, тебя могут слить в любой момент. Если ты работаешь в большом магазине, ты набил гигантский депозит, магазину ничего не стоит подослать людей, которые возьмут тебя на месте, от****ят, все заберут и отдадут обратно магазину. А ты, скорее всего, останешься ни с чем. Но если магазин маленький, обычно эта работает так: маленькие магазины объединяются, и каждый берет «оптовку» на полмиллиона. Один – соли, другой – кокаин, траву или мефедрон. Благодаря альянсу они делают поставки друг другу по оптовой цене, совсем немного завышенной.
Именно так работало в моем магазине, он сотрудничал с другими. Поставлял сам соль, потому что вырубал ее тоннами, а он получал взамен кокаин. Были специальные люди – перевозчики, они забирали гигантские «мастерклады», они могли быть на другом конце Питера, в другой части Лен. области и перевозили туда, где работает склад, который это забирал. Так что маленькие магазины имеют своеобразный бартер насчет товара.
Склад хранит товар и оставляет эти самые мастерклады. Непосредственно для кладменов, но не такие большие, как для самого склада, которые делает перевозчик. Где товар будет забирать кладмен, знает только сам магазин, если ему будет интересно, в моем случае оператор и склад».
Удивительное случайное знакомство, ****юк, вовсю продающий наркотики в областном городке, ему, как и мне, присуще некоторое ощущение безнаказанности, латентная преступность создает впечатление того, что тебя никто не сможет раскрыть. По правде говоря, ты себя и не мыслишь в рамках преступника. Однажды Марго спросила у меня, считаю ли я себя частью преступного мира. Забавно, конечно, я не считала себя преступницей. Вероятнее всего, причина в профессиональной деформации, а быть может, и в том, что мне не приходилось утруждаться анализом этого. До убийства Менилика меня мало заботил этот вопрос. Уже позже начали закрадываться мысли: что такое убийство и почему оно осуждается в обществе. Один из основных аргументов гласит: убийца нарушает фундаментальное человеческое право. Возможно, я бы с этим согласилась, если бы относилась к жизни серьезнее. Было бы нелепо с моей стороны сокрушаться о прерванных жизнях, учитывая то, что в моей никакой ценности нет. Все эти попытки вознести жизнь в ранг великой ценности являются пустым фарсом. Нас слишком много для того, чтобы зацикливаться на одной судьбе. Человеческое тело слишком слабое. Маленький тромб может прекратить существование, машина, потерявшая управление, маньяк, жаждущий удовлетворения своих извращенных потребностей. Можно ли поставить меня рядом с наемником, убивающим в горячих точках, или летчиком истребителя, уничтожающего мирных жителей? Сила моего разрушения практически незаметна. Она является только локальной трагедией для небольшого количества людей. Если человека заказали, значит, он был не таким уж достойным гражданином. Тут, конечно, есть небольшая загвоздка в политических убийствах, но я далека от политики, поэтому и рассуждать на этот счет нет никакого смысла. И все же я больше не могу не спрашивать себя. Сколько времени ушло на то, чтобы плескаться в своих фантазиях о Менелике, сколько я мучилась вопросом: убийца ли я? Да, я убийца. Для признавшегося себе в этом ничего особо не изменилось. Я устала жалеть о том, что отравила его. Так приятно было плескаться в мечтах о нашей невозможной любви. Его смерть для меня принесла больше пользы, чем потерь.
***
С течением времени я стала все чаще ощущать легкую тревогу. Меня приводило в восторг многочасовое наблюдение за его работой. Я гуляла с ним часами по безлюдным улицам. Конечно же, на допустимом расстоянии. Каждый раз при виде его во мне что-то замирало. Необычным было то, что я не хотела прикончить его поскорее.
Иногда у него случались романы. В его доме ночевали какие-то девушки, парни. Порой он устраивал оргии в своей маленькой уютной квартирке. Любопытный факт, посещение его дома было одноразовым развлечением для этих любителей разнообразить свою жизнь. Когда в очередной раз он увлекался чужой плотью, я была в бешенстве. Да и стоит сказать, что это все же меня возбуждало. Временами одолевало настолько сильное желание, что я дрочила прям там. Напротив его дома, наблюдая, как он трахает очередное безликое тело. Стоит признать тот факт, что я не заметила, как ситуация начала выходить из-под контроля. Для меня наблюдение за ним стало не работой, а болезненным романом. Когда я наблюдала за всеми сексуальными утехами, единственное, чего мне хотелось, так это присоединиться. В то же время моя склонность к собственничеству не позволила бы адекватно воспринимать это. Да, мне бы хотелось, чтобы ты оставался только моим. Эти бесконечные преследования во время ночных прогулок сделали меня еще ближе к тебе. Так странно сознавать, что я знаю о твоей жизни уже почти все, а ты и понятия не имеешь, кто я такая. В то же время, мне и не нужно становиться частью твоей жизни. Каждый раз, когда я возвращаюсь к мысли, что мне придется все же это сделать, меня бросает в дрожь. Пугает не только то, что я должна убить единственного близкого мне человека, но и то, что я не мешкая это сделаю. Как бы ты ни был мне дорог, нет никаких причин сохранять твою жизнь. Я уже продумала, когда и как это будет. Осталось совсем недолго.
Мне кажется, или ты стал больше пить. Судя по всему, чтение и череда беспорядочных связей не приносят ожидаемого удовлетворения. Читать и трахаться можно бесконечно долго. Книги и люди, как правило, не заканчиваются. А вот уверенность в правильности своих действий порой подводит. В один из очередных запойных дней ты просыпаешься, вокруг тебя хаос. Он везде. Ты смотришь на него, и ничего не происходит. Очередной момент осознания того, что бессознательно тебя несло в эту пучину. И вот, оказавшись в ней, ты понимаешь, что ничего не происходит. Эта бессмысленная рефлексия ничего не дает. Порой мне приходится слышать довольно популярную мысль о том, что некоторые люди после мастурбации ощущают пустоту внутри себя. Это всегда удивляло, зачем после дрочки начинать рефлексировать о только что совершенном акте. Мы же делаем это не для того, чтобы почувствовать себя еще хуже. Онанизм – это одна из тех вещей, которая как раз и позволяет тебе ненадолго отключиться от всех этих интеллектуальных игр. Он дает тебе почувствовать себя обычным биологическим существом. Яростно удовлетворяющим свои потребности за просмотром очередного ролика. Может, вы еще начнете рефлексировать над качеством порно, которое смотрите? Винить себя за слишком аморальную мастурбацию было бы вдвойне смешно. Люди не могут прекратить думать о несуществующих проблемах. Так странно жить. Для кого-то злободневным вопросом стоит пропитание или бесконечная череда насилия, унижения и боли. А для кого-то – переживания о только что завершившемся акте самоудовлетворения.
Это похмелье или я действительно скучаю по тебе? Ты единственный человек, о котором я не могу забыть. Ты всегда был так последователен, логичен. Мне порой кажется, что ты всегда знал, как надо жить. Будто из жизни ушло что-то единственно стоящее. Ни один человек не был так близок мне. Что забавно, я не хотела бы делать тебя частью своей реальной жизни, даже после твоей смерти. Будь мы вместе, все бы ушло. Я бы тебе все время изменяла только для того, чтобы в очередной раз вывести на эмоции и доказать себе, что я имею для тебя значение. Ты бы говорил мне о всех моих недостатках. Я бы за них извинялась. Бесконечная психологическая игра. Болезненная игра за власть. Мы никогда не были бы до конца искренни друг с другом. Страх ошибки обрубает на корню все искренние порывы. Ты бы не смог смириться с мыслью о том, что я не способна на любовь, искренность, привязанность. Я бы не остановилась только на тебе, как бы сильно ни любила. Очередная ночная прогулка, мы так близко и так далеко. До этой встречи мне казалось, что человек не способен на такие сильные эмоциональные переживания. Моя жизнь осталась такой же, как до тебя. Она продолжает спокойно протекать. Теперь каждый раз, засыпая, я мысленно убегаю в одно место. Это тихая гавань, существующая только в моей голове. Тебе не обязательно быть живым, чтобы находиться рядом. Тот факт, что ты мертв, никогда не превратит наши отношения в рутину, их не сожрет бытовуха.
Прошел месяц. Уже целый месяц, я бы могла сказать, что твоя смерть никак на меня не повлияла. Я не могу так грубо соврать. Мне приходилось делать это не раз. Убивать куда проще, чем потом нести тяготы скорби. Вот что это... скорбь. Прошел всего месяц, а мне кажется, что не меньше полугода. Я все жду, жду. Жду, когда ты придешь к себе домой. Мне не хватило смелости переехать из того белого дома. Возможно, если бы мне было куда ехать, я давно бы это сделала. А теперь в моей жизни ни осталось ничего, кроме этих бесконечных прогулок вечерами по аллеям. Строки, навсегда врезавшиеся в мою память: «Окно как надежда на что-то большее, чем я имею. Жизнь – это пить 50 граммов водки из солидарности в 10 часов утра. Идти домой и сдерживать слезы от осознания всей черноты мира и в то же время видеть непрекращающуюся надежду, пронесенную сквозь эпохи».
 Марго
Ощущение бессмысленности жизни поджидает, как маньяк за углом. Вот, казалось бы. Жизнь течет своим чередом, ты контролируешь ситуацию. Можно даже ненадолго поверить, что эта самая жизнь тебе подвластна. Стоит напиться, и эта иллюзия становится слишком очевидной. Приход лета с его красками, запахами и магической пеленой городского перерождения вызывает во мне непринятие. Эта красивая картинка будто лишена содержания. Депрессивного содержания, которое всегда манило.
Снова поднимается внутренний протест перед социальным устройством жизни. Большая часть правил мне предельно понятна. Смущает только то, что люди слишком разные. Бывает сложно видеть откровенное зло в действиях и суждениях людей. Они как будто остановились в своем развитии. Их разум не рождает новых мыслей и идей. Это как думать одними и теми же категориями в разных формулировках и не допускать иного варианта. Я просто хочу понять для себя. Мне слишком понятен этот мир или я не знаю о нем ничего. И все еще продолжаю блуждать по темному лесу в надежде найти что-то. Хочется ощутить в себе взрыв чего-то действительно ценного и стоящего. Я решила переехать в другой город для того, чтобы начать жизнь заново. Здесь меня никто не знает. Что забавно, до этого момента мне не приходилось работать. Не считая, конечно, проституции, которая приносила неплохие доходы. Легкий заработок – это своего рода капкан. После него тяжело всерьез относиться к работе, доход от которой едва ли будет покрывать твое содержание, причем на низком уровне.
Мне все еще приходится задаваться вопросом: кем работают люди? Улицы наполнены человеческим трудом. Продавцы в магазинах, кондукторы, разнорабочие, которые изо дня в день кладут плитку на 30-градусной жаре. Стоит признать, что я ничего особо не умею. Трахаться, разве что, но с этим покончено. Удивительно смотреть на людей среднего возраста, проводящих свои жизни на нудных и однообразных работах. Подобный труд в определенном роде – бессмысленный. Он не наполняет человека, а только отбирает время и вынуждает возвращаться туда снова и снова. Стоит отдать должное прогрессу и изменениям, которые все же происходят в обществе. Еще сто лет назад подобный рабочий тратил всю свою жизнь для того, чтобы приносить прибыль другим людям, а сегодня на это уходит 5 дней в неделю, с некоторыми перерывами на удовлетворение собственных потребностей. Что у него было, помимо брака и детей? Тяжелый труд изматывает и убивает в человеке любые начинания.
Самое отвратительное в процессе поиска работы – это общение с представителями компаний. Они ожидают, что перед ними будет сидеть идеальный робот. С ограниченным кругом желаний и потребностей. Желающий работать только на благо их компании и не мыслящий дальше карьерного роста. Зачастую понятие карьерного роста охуеть как подменено. Душно, одни и те же вопросы, одни и те же ответы. Больше всего забавляет вопрос: «Кем вы себя видите через год?» Собой, блять, собой. А вы? Компании, пытающиеся внедрить корпоративную культуру. Отвратительнее секса за деньги только корпоративная культура. Крошечный социум, скрепленный пустой идеей того, что коллектив должен работать как единый механизм. На мой взгляд, у человека может быть только один продукт для реализации – это он сам. Нет никакого смысла в карьере, если как личность ты остаешься под нижней ступенью. Мне уже не раз приходилось наблюдать, как люди тратят заработанные ими деньги на приобретение бесполезных товаров. Реклама активно создает спрос ради того, чтобы навязать ненужные вещи. Человек может ограничиваться небольшим количеством предметов обихода и ощущать себя свободным. Чем меньше хлама, тем больше места для взращивания собственной индивидуальности. Куда интереснее погружаться вглубь себя и делать поразительные выводы, чем заглушать вопль своей индивидуальности потреблением.
Дети – это удивительный и далекий мир. Как-то раз, ради эксперимента, я погружалась в воспоминания о той поре. Для этого необходимо сосредоточиться, расслабиться и оказаться перед дверью своего дома, в котором ты жил в детстве. Медленно проходить по комнатам, вспоминать атрибуты той жизни. Тот ремонт, мебель, свои игрушки и атмосферу, которую создавало детское восприятие. Больше всего поражала ванная комната. На стенах была старая плитка, уносившая в небольшой пруд с лебедями. Я очень любила разглядывать ее, лежа в ванне. Сейчас уже невозможно вспомнить, как разыгрывалось воображение в этом пейзаже. А дальше, дальше прощаешься с тем миром и выходишь на улицу. Двор всегда был местом свободы. В нем собиралось большое количество детей. Мы были предоставлены сами себе до того момента, пока родители не позовут из окна обратно домой. Как бы ни шло время, дети все так же остаются открытыми персонажами. Если они знакомятся, то сразу же вовлекаются в межличностную коммуникацию. Недолгие попутчики становятся самыми близкими друзьями. Они поют для того, чтобы развлечь себя, и не отделяют себя от остального мира. Они как никто находятся в процессе жизни. За этим интересно наблюдать. Но я не хотела бы обременять себя таким грузом. Что я могу дать новому человеку, помимо любви? Боюсь, что ничего. Мне кажется, что моя депрессивность убила бы что-то светлое в маленьком человеке. Эмоциональные перепады слишком сильно влияют на все происходящее вокруг. Хуже всего разрушать неокрепшую личность своей несостоятельностью.
Сегодня мне повезло. В последнее время часть будних дней наполнена прогулками по городу. Погода наконец-то начала радовать теплом, и мне все сложнее отказать себе в удовольствии. Так приятно уходить вглубь города с проспектов. Заглядывать в переулки и дворы. Подобный способ знакомства с городом позволяет лучше узнать его. Что примечательно, подобные места обычно пустынны. Местным жителям неинтересно гулять по закоулкам привычного города, туристы же осматривают достопримечательности. В такие моменты начинает казаться, что в городе остаешься ты одна.
Череда нелепых собеседований. Что может быть хуже глупых и пустых глаз собеседника? Девица, чуть старше меня, проводящая собеседование из трех вопросов. Несколько раз акцентировавшая внимание на том, что в их компании не курят. Так хотелось пошутить: «Сигареты или что покрепче?» Представляю, как бы расширились ее глупые глаза. Хотя поняла бы она вообще, о чем идет речь? Временами я задаюсь вопросом о том, кем работают люди? Изо дня в день мне приходится наблюдать за сферой обслуживания. В ней задействованы люди разных возрастов и пола. Зачатую это монотонный, низкооплачиваемый труд. Он забирает время и не дает ничего взамен. Точнее, дает возможность закрыть базовые потребности и немножко наградить себя за бессмысленное проживание жизни. Что примечательно, я не смею назвать свою жизнь наполненной смыслом. Лет в 15 задумывалась о том, что такое смысл жизни. Сейчас все сводится к осознанию того, что цель человека как вида – продлить род, как индивида – наполнить жизнь приятными моментами. Смысл можно придумывать каждый раз новый. Можно вовсе не думать о нем. Это все равно не повлияет на человека. О чем думает девушка с пустыми глазами, еще раз напоминая о том, что в их компании не курят? Чего хочет руководитель какой-то пафосной конторы, проводя собеседование и предлагая явно заниженную зарплату за разнообразный список задач? О чем думает старший бармен, когда просит рассказать о себе на собеседовании? Тяжело отвечать развернуто на однообразные вопросы. Когда прихожу на такие интервью, мне становится очевидно, что люди не так хороши в коммуникации, как следовало бы. Если ты уж взялся за подбор персонала, то имеет смысл выстроить процесс в четкую структуру. Так забавно думать о том, что было, если бы я начала рассказывать о своих личных качествах и достижениях на прошлом рабочем месте. Что вы можете рассказать о себе? Я очень целеустремленный человек. Примерно с 15 лет мне хотелось попробовать себя в роли проститутки. Продолжительное время, не покладая ног, я осваивала данную профессию для того, чтобы быть лучшей в этом деле. И стоит признать, я обладаю высокой квалификацией. С недавних пор мне захотелось чего-то нового, и вот я здесь. Готова обучаться и получать новые навыки. Будем сотрудничать?
Что-то мне подсказывает, что шансов получить скучную работу за среднюю зарплату у меня не много. Интересно, я могу называть это дискриминацией на сексуальной почве? В обществе слишком много табуированных тем. Проститутки, по типу меня, наркоманы, осужденные и огромное количество других людей, когда-то сделавших то, чего остальные по каким-то причинам не делали. Люди так хотят, чтобы их понимали и принимали, а в свою очередь не готовы лишней минуты потратить на то, чтобы разобраться в вопросе и послушать чужую историю. Что касается меня, мне не требуются их поддержка и одобрение. Я знаю, как жила, знаю, как хочу жить. Это просто череда пустых лиц, способных разве что лицемерить и переносить свой комплекс несостоятельности на кого-то другого. Должно быть, очень приятно находить червоточины в других людях. Чего не сделаешь, лишь бы не замечать своей пустоты и незначительности. О, я вспомнила о моей любимой категории граждан – мужики, читающие морали о том, что быть проституткой плохо. Чаще всего они были женаты и приходили не только за сексом, но и за самоутверждением. Что удивительно, самый задроченный и жалкий тип свято верит в то, что меня **** его мнение. Такое же ущербное, как его лицо, фигура, кошелек. Подобные чуваки воспринимают женщин как отдельных существ, нуждающихся в их ничтожном плече. Что ты можешь мне дать? Ты и тебе подобные никогда не смогут развлечь меня ввиду финансовой несостоятельности и тупости. А самое печальное то, что оргазм тоже не светит из-за отсутствия скиллов и эмпатии. И такие ублюдки все равно что-то смеют думать и говорить, вдобавок ко всему, они еще и уродливы. Меня очень забавляло вступать с ними в дискуссию. Поначалу я молчала и старалась не растерять клиентов. Потом надоело. Чужую глупость можно терпеть долго, но не бесконечно. Уродец, явно противоречащий себе, стоит того, чтобы рассмотреть его крошечную личность под микроскопом, а потом раздавить.
Спустя некоторое время мне повстречался парень. До занятия проституцией и после у меня не было близких отношений с мужчинами. Это было странно, его внимание воспринималось как проявление дружбы. Сейчас сложно сказать, почему я не воспринимала его как любовника. Возможно, дело было в том, что ему недоставало решимости, или же я не воспринимала мужчин всерьез. Он всегда окутывал себя вуалью загадочности. Мог часами рассуждать о солипсизме, литературе и артхаусе под вино и легкую музыку. Тогда казалось, что он невероятно умен и недосягаем. Конечно, это все было ****ежом. Мы проводили вместе много времени, могли бесцельно бродить по ночному городу или сидеть в кафе. Я не была влюблена в него. Его внимание было лестно, тем более, до этого парни не добивались моего расположения такое продолжительное время. До сих пор удивляюсь тому, что согласилась с ним жить. Вопрос поиска работы отпал сам собой. Он был состоятелен, поэтому я не утруждала себя работой. Сейчас уже ясно, что это было не самое лучшее решение в моей жизни. Хотя те годы можно считать чередой плохо принятых решений. Как обычно и бывает с мужчинами, поначалу заваливающими тебя вниманием, он разительно охладел после того, как мы начали жить вместе. Во избежание неверного представления о наших взаимоотношениях имеет смысл сделать небольшую сноску о том, что он все так же любил и заботился обо мне. Но внимание и интерес были уже посредственными. Я будто ушла на второй план и жила в своем ритме. Как-то раз в контексте диалога у меня появился вопрос: семья ли мы? Он ответил, что мы не семья. Я закатила скандал, он изменил свое решение. Как-то неприятно вспоминать те времена. Если бы не попытка убежать от прошлой жизни, я бы никогда не стала жить с таким человеком. Слишком много холода и наигранности. Непонятно, зачем люди пытаются придавать своему образу загадочности. Действительно умный человек не будет надевать на себя маски для воссоздания идеального образа. Вся прелесть нашего существования заключается в том, что у нас есть возможность выстраивать индивидуальность и демонстрировать ее по желанию. Чересчур «сложные» люди утомляют снобизмом и наигранностью. На первый взгляд, такое поведение может быть любопытно, он удивляет эрудированностью, создается впечатление о том, что персонаж куда интереснее всех предыдущих. Его интересую именно я. Конечно же, на первый взгляд. На проверку оказывается интереснее, самовлюбленный тип не может искренне увлечься другим человеком. Он интересуется только своим влечением, наделив меня качествами, не соответствующими действительности, он продолжает выстраивать иллюзорный образ. Мы все допускали подобные ошибки. Опыт позволяет прийти к тому, что куда интереснее узнавать человека, а не подгонять его под свое представление об идеале. Идеал, такое нелепое понятие. Отвратительно быть идеальным, искать идеальных. Настоящий человек не идеален, и в этом его прелесть. Мне приходилось видеть толпы «идеальных» мужиков на сайтах знакомств. Их профили лоснятся мнимым успехом. Я будто пришла на выставку собак и пытаюсь выбрать самую породистую. Ее физиология должна отвечать стандартам породы. Форма морды, длина лап, расцветка, хвост. Чудеса селекции для удовлетворения эстетических потребностей. Как-то раз я задавалась вопросом: насколько этично эксплуатировать своих питомцев для увеличения прибыли?
Бесспорно, в нем было что-то настоящее, спустя время он снял маску сноба и показал себя с другой стороны. Возможно, лучше бы он в ней и оставался. Лицемерная вовлеченность была мне ближе, чем равнодушное существо, заботящееся о наших базовых потребностях. Возможно, мне стоило бы быть благодарной за то, что он обеспечивал мою жизнь. Но люди – не самые благодарные существа. Очень тяжело понять, что держит человека в созависимых отношениях. Проводя анализ того времени, я долго гадала, любила его или нет. Под действием алкоголя казалось, что любила. Когда была трезвой, приходила к выводу, что нет. Единственное, в чем он меня поддерживал, – это зависимости. Да-да, алкозависимость была со мной всегда. Не знаю, виной тому генетика или доступность бухла. Большую часть времени мы жили как соседи. В силу своей наивности и неопытности я закрывала глаза на то, что несчастна. Только юность может допускать такие ошибки. Это унылое существование продолжалось около года. После чего нашу размеренную и скучную жизнь разбавили наркотики. Я могла часы напролет проводить в кислотных трипах. Меня часто спрашивают о том, что видит человек под действием психоделиков. Единственное, что я могу сказать по этому поводу: невозможно описать психоделический трип, его можно только прочувствовать на себе. Именно поэтому я даже не буду пытаться писать о нем. Что примечательно, наркомания не разрушила мою личность, но внесла определенные коррективы. Долгое употребление лишило меня какой-либо критики. Ты просто ведешь себя как мразь и воспринимаешь это как должное. Что забавно, именно благодаря кислоте я научилась самоанализу. В один из трипов я закрылась в ванне и просидела там часов 5, анализируя всю свою жизнь. Это было больно, отвратительно, мучительно, но очень полезно. Мне удалось посмотреть на все со стороны. В тот момент я была еще слишком жалкой для того, чтобы взять ответственность за себя.
Вот ты стоишь над маркой, колесом или дорогой. Закрываешь глаза, открываешь – и ты уже как полтора года сидишь на веществах. Твоя жизнь длится от трипа до трипа. У психоделиков есть интересная особенность. Толерантность к веществу. Она проходит примерно за неделю. При этом ты можешь вкинуться, но это не даст ярко выраженного эффекта, т. е. необходимо употребить раза в 3-4 больше, чем обычно. Ты будешь видеть небольшие визуальные галлюцинации, но того кислотно-сакрального трипа не пережить.
Пустое время в перерывах лучше всего занимать алкоголем и марихуаной. В каком-то смысле мне повезло, в тот период в моей жизни не было системы с порошками. У них как раз таки нет такой сильной толерантности. Как известно, это дерьмо можно нюхать сутками. Они будут продолжать переть. Тебе не нужно ничего; сон, еда, проблемы – ничего не существует. Только твое желание догнаться, когда приспускает.
Самое лучше время препровождения под порохом – это, конечно же, секс. Трахаться можно бесконечно долго. Все ощущения обострены, такой досуг можно назвать карнавалом гедонизма. Мне кажется, что греческие боги на Олимпе занимались чем-то подобным.
Под кислотой, конечно, больше интересных вариантов. Когда ты на ней сидишь, систематически приходит умение подчинять ее. Уже не она тебя ведет в бездну, а ты ее. В бездну себя и своего сознания. В то же время секс под ней – это невероятная вещь. Коитус может продолжаться часами. Все это время ты ощущаешь один непрерывающийся оргазм. Мало того, что твои ощущения на переделе. Ты находишься в таком состоянии трипа, что создается впечатление, будто бы чувствуешь тело своего партнера и его оргазм. В голове происходит настолько сильный взрыв ощущений и эмоций. Ты хочешь, чтобы это продолжалось вечность.
Когда ты подросток, вся твоя жизнь похожа на один долгий марафон. Ты бежишь на пределе своих возможностей. Никаких ожиданий и представлений о жизни. Ты могла бы свернуть, но тебе некуда сворачивать. Этот бег продолжается бесконечно долго, ему нет конца и края. Все твое существование на пределе. Бесконечная концентрация твоих эмоций. Большую часть времени ты можешь их обуздать и не придавать им значения. Это игнорирование своих чувств приводит к истерическим рыданиям по ночам. Ты не понимаешь природы своего несчастья, точнее, понимаешь, но не можешь продуктивно их отрефлексировать. Твоя внешняя безразличность ко всему не позволяет тебе делать это часто. Раз в несколько недель. В моменты, когда ты ощущаешь себя наиболее несчастной. Никому не нужной и оставленной всем миром. Сложнее всего признать, что ты несчастна. После принятия этого появляется вторая проблема. Начать говорить о своем несчастье. Я бы даже сказала, не говорить, а позволить себе быть несчастной.
Время шло, и мы погружались все больше в зависимости. Я растворялась в кислотных трипах. Поднимаясь на горы своего эго, а потом блуждая в апатии. Мир становился все дальше от меня, а личная несостоятельность давила со всех сторон. Нас связывала тонкая серотониновая цепь. И снова я вернулась в памяти к той ночи. Мы были близки как никогда. Казалось, будто этот момент будет длиться вечно. Я смогла отдаться ему и не думать ни о чем. Даже осознание собственного лицемерия не беспокоило мои мысли. Не раз мне приходилось задумываться о том, что нас объединяет. Наши жизни и убеждения были настолько противоречивыми, что сам факт этого союза казался абсурдным. Тем не менее, стремление к свободе не искоренить. Это именно та вещь, которая нас всегда связывала. Мы просто были по разную сторону баррикады. Для нас не существовало такого понятия, как граница. Если она появлялась перед нами, не особо задумываясь, мы шли вперед, будто ее никогда и не было.
Пару дней назад я почему-то погрузилась в воспоминания о своей «наркотической любви», от нее уже не осталось и следа. И, по моему мнению, эта любовь не была состоятельна. Я его совсем не знала, помимо своих представлений. Хотя этот опыт был интересен именно тем, что я плескалась в эмоциях и сходила с ума. Когда я затрагиваю тему наркотического опыта, у меня возникает какой-то барьер в том, что я не могу воссоздать целостную картину того состояния и времени. Происходило, казалось бы, много всего, а на деле наркотики сменялись наркотиками, и больше ничего. Что примечательно. Я окунулась в воспоминания о том времени. Самым ярким впечатлением помимо наркотиков была влюбленность, которую, как сказали мои друзья, я называла «истинной любовью». Сейчас это мне кажется смешным. В то же время, мне хотелось бы оживить в памяти то, что было. Я очень сильно заблокировала эти воспоминания и в повседневной жизни не погружаюсь в них. Я убеждена, что я не могла забыть год своей жизни.
Мне хотелось написать ему о том, что я чувствовала тогда. Это был карнавал необузданных эмоций и чувства вины из-за того, что я обременена отношениями и ответственностью к другому. То время было приправлено кислотой и эмоциями, несостоятельностью и беспросветной апатией.
Судя по всему, воспоминания о нем были навеяны моим неоднозначным отношением к очередному мужику. Не зря я удалила его контакты на эмоциях. Безусловно, он смог породить интерес. В то же время, я точно знаю, что наши взаимоотношения обречены. Меня зацепила его нежность. Причем, он нежен только во время секса. В остальных проявлениях он груб, истеричен, холоден. Мне не нравится его потребительское отношение к жизни. Он зацепил тем, что в наше второе свидание мы болтали о том, что каждый из нас задумывался о самоубийстве. Кстати, в первое свидание он рассказывал о своих мразотных поступках. И готова признать, в некоторых вопросах он большая мразь, чем я. Наша основополагающая разница в том, что я не пытаюсь навешивать на себя ярлыки «хорошего человека». По правде говоря, я ни разу в жизни не задавала себе вопрос о том, хорошая я или нет. Мне не нужна эта оценка.
Я оказалась куда сентиментальнее, чем могла бы предположить. Тяжелее всего было сдерживать искренние порывы, рассказать все о тайне своей личности. Любопытно, ты смог бы простить меня за ложь? С другой стороны, во всех остальных вопросах мою честность едва ли можно было поставить под сомнение. Ты знал обо мне почти все. Тяжелее всего говорить о страхах. Пожалуй, ты единственный человек, с которым я об этом говорила. Те многие часы, проведенные в наркотическом опьянении, которые мы смогли посвятить друг другу, давали мне какое-то фундаментальное ощущение безопасности. Лежа на твоей груди, в темной комнате, освящаемой светом уличных фонарей, я переставала бояться окружающего мира. Возможно, причина в том, что он прекращал свое существование. А я не из тех людей, которые боятся того, чего нет. Ночью меня разбудили отголоски ливня. Еще совсем недавно я позволяла себе страдать из-за разрывающих меня чувств. Теперь и это начало казаться какой-то глупой забавой. Я посвятила бесчисленное количество часов, блуждая в воображении по местам, где мы никогда не бывали. Наши истории становились все красочнее и красочнее. Жаль, что это все было ограничено лишь моей головой. Что же меня так цепляло в нем? Этот независимый порыв, исходящий изнутри. Разрывающий его на части и в то же время постоянно ускользающий от меня. Да, больше всего цепляла его незаинтересованность. Мне не хотелось бы обладать им. Наши несостоявшиеся отношения спасла бы ложь. От него так мало требовалось: побольше мне врать о своей привязанности.
Я смогла убить и эту привязанность. Пришло время посмотреть страхам в глаза и понять, что мрачный мир, полный насилия, несправедливости и боли, не так страшен, потому что в нем есть я. Мне больше не страшно, страх делает из людей калек, слепо повинующихся случаю. Моя жизнь никогда не была такой.
Погружение в воспоминания дает нам чуть больше представлений о себе. Безусловно, память – крайне субъективная вещь, на нее нельзя положиться в полной мере. К счастью, в этом нет большой надобности. Ценно само воспоминание о моменте, наше ощущение того времени. Совсем недавно во мне ожили воспоминания, которые были давно забыты. Вероятнее всего, я бы не вспомнила о них, если бы не возвращение к истокам. Погружение в места, которые содержат в себе множество воспоминаний, оживает что-то древнее. Что-то, что было стерто из памяти за ненадобностью или же просто забылось из-за бесконечной череды новых событий.
Я никогда не была склонна к зависти, сейчас уже невозможно восстановить ход мыслей и ощущений, связанных с тем временем. Социальные нормы начинают рано накладывать на нас свой отпечаток. Существуют негласные правила, по котором ты должна функционировать в обществе. Об одном из них мне довелось узнать довольно рано. Это самое первое осознанное воспоминание из детства. Воспоминание, в котором была задета гордость. Был один из бесконечных зимних дней, в котором тебя ведут в сад еще затемно, накануне во мне проснулся дух авантюризма, и маленькие ручонки залезли в чужой шкаф и украли перчатки. Эти прекрасные белые перчатки с черными вкраплениями и пушистыми шариками в виде декора. Признаться, не думаю, что перчатки были действительно так прекрасны, куда большую ценность представляло то, что до момента кражи я не могла ими обладать. Они были моей маленькой тайной, о которой знала только я. Дети, подобные мне, склонны к тайнам. Одной из таких была старая добрая мастурбация. В обществе не принято говорить о детском проявлении сексуальности, тем более у женщин. Если мастурбация у мальчиков воспринимается как норма или некая нездоровая наклонность, то девочки, интересующиеся своим телом, больше походят на патологический случай. Не могу вспомнить, когда это произошло в первый раз. Точно знаю, что разок меня застукал отец. Способ мастурбации был довольно классический, посредством воды. Вот уж действительно первопричина всего. Он провел небольшую воспитательную беседу, содержание которой не отложилось в памяти. Вероятнее всего, на этом мы и закончили, сделав вид, что ничего не было. Я в свою очередь не планировала забывать о новом увлечении. Чуть позже, а может, и нет, в детском саду нас начали водить в бассейн. Это было одним из лучших событий во время всех дней, которые приходилось коротать вдали от дома. Начало нулевых было довольно тяжелым временем для обитателей окраин СНГ. Мы настолько экономили, что однажды, уронив мороженое на асфальт, мама сказала, что мы можем помыть его дома, и оно снова будет моим. Есть определенный свод правил при посещении общественных бассейнов. Одно из них – поход в душ до и после. Финансирование детских садов было скудным, на группу из 20 детей выделялось 2 сотрудника в лице воспитателя и помощника воспитателя. Детей было много, время ограничено, все ****юки мылись одновременно. Мы все удивились, узнав о бинарности полов. Примерно в ту же пору начали ходить байки о сексе. Один раз мне даже удалось уговорить одного парнишку переспать со мной. Он был беспросветно глуп и не смог лечь на меня, не знаю почему, но он ложился поперек, и мы лежали так в виде креста из маленьких тел и не могли заняться этим самым сексом. Меня возмущало, что он не может сделать все как надо, а девочка, подглядывающая за нами, говорила, что все расскажет воспитателю. Не знаю, рассказала она или нет, в любом случае для нас это не возымело никаких последствий. Выходит, я очень рано узнала о трудностях в коммуникации между полами. Дорога до сада занимала не больше 7 минут. За это время было необходимо избавиться от улики, лежащей в кармане, мое маленькое преступление вскрылось. Отец потребовал, чтобы я лично отдала украденные перчатки и, вероятнее всего, извинилась за содеянное. Тяжело расставаться с трофеями, которые уже стали частью твоей жизни. Еще хуже возвращать их обратно хозяйке. Во-первых, придется признать, что я все же их украла, во-вторых, их придется вернуть. Стоит признать, что в легенде о Соломоне и двух матерях я была бы готова разодрать ребенка на части, лишь бы он достался мне. Перчатки не достались никому. Единственным выходом из ситуации было избавиться от них по пути в сад. И я это сделала. Хладнокровно выбросила пару белых перчаток, оставив их умирать на улице, окутанной снегом.
Второе воспоминание более осознанное и в каком-то смысле серьезное. К тому времени срок годности брака родителей истек, и маленькое существо начало ныть о том, что хочет увидеть папку, которого не особо волновали дела минувших дней. Мы сели на поезд и отправились в далекий и прекрасный город в плацкарте на боковых местах с путем следования Брест – Санкт-Петербург. Детям рано приходится сталкиваться с понятием ответственности. Ты еще не в состоянии оперировать подобными категориями, а в ситуации, которые можно было бы ими описать, уже попадаешь. Поезду предстояла долгая остановка, во время которой мама хотела сходить в магазин и купить чего-нибудь, что скрасило бы долгую поездку. Мне изо всех сил не хотелось отпускать ее в неизвестность и уж тем более оставаться в еще большей неизвестности. Она смогла убедить меня, что проблем не возникнет, часы на ее руке точно показывают время, и к моменту отправления поезда она будет на месте. Этого хватило, чтобы остановить поток моего нытья, но уж точно не хватило, чтобы унять паранойю, которая начинала с каждой минутой все больше набирать обороты. Дойдя до пика гипотетических кошмаров, будучи разумным существом, я поняла: настала пора принимать решение. Что будет лучше в сложившейся ситуации – в последний момент выйти из поезда с сумками и остаться на платформе ждать маму или же доехать до финальной точки и остаться одной в совершенно незнакомом городе? Помимо всего, в воспаленных рассуждениях была вероятность того, что мама сядет в последний вагон поезда, а я этого не увижу и выйду на перрон. Таким образом, я оставалась одна при любых раскладах, что пугало еще больше. Поход до магазина занимал не больше 10 минут. Я успела обдумать все возможные сценарии сложившейся ситуации, и в каждой из них моя паранойя говорила, что я останусь одна в незнакомом месте, а это довольно сильное переживание для ребенка 5 лет. Наиболее ярким образом, бесконечно крутящимся, была сцена, в которой мама бежит за медленно уезжающим поездом, а я, набирая скорость, удаляюсь от нее в сторону жуткой неизвестности. Самая классная часть паранойи состоит в том, что она впоследствии не оправдывается, миллиард гипотетических ситуаций, прокрученных в голове, просто не происходит. Она пришла, как и обещала, и принесла колу, ради которой уходила, сделав первый глоток, единственное, о чем я подумала: «Она теплая».
Тело приковано к кровати, за спиной что-то заполняет всю комнату звуковыми вибрациями, не могу разобрать ни слова, единственное, что понятно, – это какой-то древний обряд. Язык никогда не приходилось слышать до этого, он отвратительно пугающий и злобный. Что это за существо, чего оно хочет? Тело приковано к кровати и не дает ни шанса на обладание собой. Заставь себя очнуться, кричи, подними руки, сделай хоть что-нибудь, чтобы вырваться! Удар. Комната окутана мраком, оно преследовало меня, пыталось обмануть, подменить понятия, зачем оно это делает? Оно – это я? Страх, я смогла проснуться. Выброс адреналина, оно стоит надо мной, безликая глыба мяса, у него нет лица, я знаю, что он смотрит. Дверь закрыта изнутри, что оно здесь делает? Еще миг, я снова одна.
Опускаюсь на колени, пытаюсь прислушаться к звуку, идущему из-под пола, сотни жуков копошатся под линолеумом? Как забавно, они будто лопаются при каждом новом шаге, возможно, даже разбегаются в разные стороны. А если вылезут, пока я буду спать? Мерзкие твари, паразитирующие на моей жизни. Утро. Снова хожу по комнате в попытках найти вчерашних жуков. Их больше нет, это была галлюцинация?
Обернись, обернись, обернись!!! Эфемерное существо стоит у изголовья, на этот раз не страшно, оно подобно призраку, пропускающему через себя дневной свет. Призраки обладают интересным свойством, бестелесностью. Оно просто парит рядом, наверное, ищет укрытия от одиночества в моей комнате. В этой крохотной комнатушке, обклеенной розовыми обоями. Знаешь, дружок, не тебе одному приходилось искать убежища в этом месте. Мне не страшно, поэтому можешь остаться, я не буду пытаться избавиться от тебя, как делала это с остальными. Ты не пытаешься испугать меня, ты просто хочешь постоять и посмотреть, как я сплю, если тебя это успокаивает, то, конечно, оставайся. Мы можем притвориться ненадолго друзьями, а после ты уйдешь навсегда. Ты же сам понимаешь, люди и призраки не могут существовать вместе. Он не представляет угрозы, можно отвернуться и продолжить пребывать в царстве Морфея.
Как забавно выходит, условно можно начать новую жизнь, освоить какую-то профессию для удовлетворения базовых потребностей, приходить в офис, совершать крошечное действие достаточно хорошо, чтобы руководство не ****о мозги, возвращаться домой в частную жизнь, по возможности отрешаясь от офисной деятельности. Если во время выходных ты смогла забыть, что у тебя в принципе есть работа, – это уже показатель хорошо проведенного времени. Так проходят годы в маленьком коконе социальной жизни. Бесперебойная работа агентства обслуживается бесконечными человеко-часами. День/ночь, 24/7, 365. В этом круговороте нет действительно хороших рабочих часов. Разве что перерыв в 1,5 часа на обед, разделенный на равные доли. Это место походит на огромный муравейник, в котором каждый индивид работает на благо королевы. В качестве королевы выступает некая группа компаний, зарегистрированная где-то в Европе. Один Бог знает, чем она занимается. Компания средней руки, кажущаяся на первый взгляд второсортным агентством по продаже авиабилетов с русскоязычной поддержкой сайта, на котором пользователи покупают эти самые билеты, но второй взгляд начинает быть местом по отмыванию денег некоторой группы компаний, которой принадлежит сайт.
Что до бедных муравьишек. Не важно, работаешь ты днем или ночью, это в любом случае будет заебно. 12-часовой рабочий день начинается с включения компьютера, бесконечного потока звонков, в ходе которых от тебя практически ничего не зависит, поскольку агентство не имеет никаких прав на внесение изменений в билеты. От агентства в принципе ничего не зависит. Оно только перенаправляет обращения граждан в авиакомпании для дальнейшего рассмотрения. Существование муравейника должно окупаться, не даром же мы живем в век процветающего капитализма. Отсюда вытекают бесконечные неоправданно высокие сборы за любые манипуляции с билетами. Поборы у населения достигли своего апогея с приходом пандемии. Все кто мог кинули своих клиентов на бабки в попытках не кануть в Лету. Конторка, делающая бабки из воздуха, не стала исключением. Поскольку в планы авиакомпаний не входило возвращать деньги в обозримом будущем за отмененные рейсы, была предложена невыгодная альтернатива в виде ваучеров, сертификатов или бонусных баллов на счет, довольно популярная тема во время экономического ****еца. У некоторых существовала дополнительная возможность обмена билетов по тем же направлениям в ограниченный срок, что тоже не очень выгодное предложение, учитывая, что никто не знал, как долго продлится чума. После некоторого молчания каждая авиакомпания предлагала свои способы возврата билетов, безусловно, выгодными они не были. Как поступил паразитирующий организм в виде агентства? Он выживал как мог. Для того чтобы получить старый добрый ваучер, требовалось оплатить сервисный сбор, если такой вариант тебя не устраивает, можешь попрощаться с надеждой вернуть ранее потраченные средства, пусть даже в виде мифических баллов. Помимо всего прочего, авиакомпании довольно бюрократизированы, и заявления, поданные позже установленного срока, к рассмотрению не принимаются. Стоит ли говорить о неспособности агентства справиться с нахлынувшим потоком обращений и нежелании увеличивать штат сотрудников для выполнения своих обязательств по договору-оферте? Большинству приходилось тратить сотни минут ожидания для того, чтобы услышать размытый ответ о том, что никто точно не знает, как будет складываться дальнейшая судьба купленных билетов. Что-то мне подсказывает, что операторы сотовой связи приумножили свои капиталы во время массовой истерии.
Был забавный момент, когда посредственность обретала «власть». Конечно, никакой власти по факту у нее не было, и я явно давала ей это понять. Она это видела и опасалась вступать в открытую конфронтацию. Эта ****а могла бы составить отличную компанию Эйхману, таких женщин обычно называют соратницами. Они бы упивались той толикой власти, которая им досталась. Активно делая римминг «принципам компании» и людям, исповедовавшим их.
Если ранее в конторке звонки в поддержку были бесплатными под эгидой предоставления качественного клиентского сервиса, то с течение времени это стало не первостепенной задачей и все звонки оплачивались пользователями. В одну из ночей в поддержку поступил звонок от подвыпившего человека, который намеревался купить себе билеты в город N. Он сказал о том, что находится под подпиской о невыезде. И я рекомендовала не покупать ему билеты, т. к. могут возникнуть сложности при вылете. Вероятнее всего ничего страшного бы не произошло, но с такими вещами лишний раз лучше не шутить, если ты на 100% не уверен, что последствий не будет. Бесконечные ночи всегда вгоняли в тоску. Немного поболтав, удалось выяснить, что чувака обвиняли в экстремизме. Довольно серьезная статья в наши дни. Поговорив минут двадцать, мы попрощались.
Соратница Эйхмана любила грязную работу, и, конечно же, в ее обязанности входила оценка качества обслуживания, которая предполагала прослушивание части звонков сотрудников. Она попросила прокомментировать «пользу этого звонка для компании», ссылаясь на моего бедного «экстремиста», аргументируя это тем, что мы не центр психологической поддержки и компания не должна оплачивать такие разговоры. Безусловно, ее вопрос был разъебан аргументом о том, что в момент данного диалога ни один клиент компании не звонил в поддержку и с некоторых пор они сами платят за звонки. Больше подобных вопросов она не задавала.
Часы, которым нет счета, проведенные в общении с людьми, оставили стойкий привкус всеобщего одиночества. Некоторой потребности в том, чтобы тебя просто послушали. Казалось бы, такая незначительная вещь.
Запах сирени бьет в нос и оседает в воспоминаниях. Удивительная особенность психики под гнетом опыта и впечатлений воспринимать одни и те же места по-разному. Лучи солнца будто растапливают восковые маски на лицах людей, наложенные долгими холодами, в которых нам приходится существовать в ожидании первых летних запахов. Удивительнее только пение соловьев в центре мегаполиса.
Москва усеяна нагромождением застройки. В попытках разглядеть горизонт взгляд упирается в небольшие дома начала 19 века, между ними многоэтажки времен перестройки, серые и уродливые, создается впечатление, будто в свое время они высосали из застройщиков последние гроши, лишь бы занять место в центре города. Разнообразие приводит нас к сталинскому ампиру. Конструкция здания имеет преимущественно прямоугольную форму у основания и сравнима с египетскими пирамидами, устремленными вверх и сужающимися в самой верхней точке. Интересно и немного странно наблюдать неосталинский стиль, архитектор пытался воспроизвести могущество и величие ушедшей эпохи, однако ему это не удалось.
А теперь мы упираемся глазами в Москва-Сити. Деловой центр, построенный на стыке финансового благополучия и тотальной серости. Снаружи эти конструкции вызывают некоторого рода восхищение, полностью стеклянные фасады, имеющие причудливые формы. По правде говоря, причудливость присуща только двум башням. Остальные скучны и нелепы, если рассматривать их не со стороны как единую композицию комплекса, а изнутри. Этаж за этажом возвышается муравейник из офисных помещений. Тысячи человек наполняют зеркала, уходящие в облака. Маленькие винтики, обеспечивающие комфорт и благополучие пентхаусов, располагающихся на самых верхних этажах. Шаг за шагом винтики стремятся приблизиться к той жизни, обладатели которой вряд ли обращают внимание на невообразимое количество человеко-часов, суетящихся внизу, где-то там внизу под полом. Москва-Сити – это символ капитализма, бездушная идея, пожирающая время, надежды, мечты. Оставляющая на лицах людей морщины, символизирующие безвозвратно ушедшее время, в надежде заполучить что-то большее в гонке за потреблением. Напускной лоск, который нам – обычным людям, совершающим рутинное путешествие 5 дней в неделю в обмен на усредненную зарплату, – кажется всего-навсего очередной попыткой похитить индивидуальность и подменить понятия благами капитализма.
Поток выплывает из берлоги, очередной непрекращающийся день набирает обороты. Грязь течет по древним улицам в огромный улей, спускается к самому ядру, наполненному потоком. Вереница разрастающихся коридоров, лишенная солнечного света, уносящая время вперед. Оглушительный стук металла разрывает пространство и уничтожает перепонки. Лестницы, ведущие к сотням путей, заполняются потоком, сливающимся в общую массу потребности. Пункт В, турникеты, лифты, турникеты, сухие формальные приветствия, дань сложившейся традиции хорошего тона. Серый коридор, уходящий в бездну. Если бы преграда из стекла не мешала идущим, они бы падали вниз с 12 этажа офисного здания. Ты вынуждена сворачивать раньше, не дойдя до желанного обрыва. Шаг, еще шаг, пространство заполняется строго организованными местечками, пожирающими время. А вот и первая маска оживляется от твоего присутствия.
– Доброе утро!
– Привет!
Больше за весь день мы не скажем друг другу ни слова. Оно и к лучшему, в сущности нам не о чем говорить, корпоративная этика обязывает к вежливости, открытость же уходит на второй план. Это к лучшему, они не готовы слушать истории из настоящей жизни. Крошечным клеркам непонятен смысл протеста. Авантюра для них – пустой звук. Глядя на тебя, тени, вероятнее всего, наделяют образ Другого своими представлениями. Им хочется выполнять возложенную на них функцию, и не важно, что она глупа и нелепа. Того же они ждут от других. Будь удобным. Ты что, материшься? Другие тени падают в обморок от таких грязных слов. Они были выращены в идеальных условиях. Все должно быть предельно понятно и упорядочено, каждый кирпичик стоит на своем месте, только благодаря этому глыба из коридоров и старых компьютеров еще выполняет свою функцию. Какая мерзость, хотелось бы накачать эти фантомы отборной шмалью, посмотреть, насколько они могут расслабиться и осознать себя. Нет, нет, осознавать себя слишком больно и трудоемко. Процесс осознания – это только верхушка, за которой следует необходимость выстраивания нового образа, лишенного иллюзий (куда же без них, они могут остаться, но должны быть не такими обманчивыми). Что останется от тени, отбросившей свою тень?
Птичка в клетке. Операционная система загружается, чтобы продолжить бездушно высасывать жизнь. Моноблоку нет дела до тебя, он просто делает свою работу. Ему не нужно знать, что делать, за него давно подумали. Собственно, за тебя тоже, делая замечание о том, что нельзя сидеть на стуле с ногами. По коридорам плавают учредители, сливаясь в унисон с серостью конторки. Что они подумают, если увидят такое вольнодумство, насколько глубоко такая наглость ранит их чувства? Вид коленей, поднятых выше горизонта, напрямую умалит их статус. Гадкая эмигрантка играет на чувстве важности больших дядь, ставя ступни на плоскость, предназначенную ТОЛЬКО для жопы. Немыслимое поведение.
Рыжая ****а пришла в футболке с надписью «Ушла жарить баклажаны». Лучше бы она действительно съебалась и не светила своей унылой рожей. Это чучело – связующее звено с ИТ-отделом. Кучки задротов, выглядящих как задроты. Жалкая картина, разрабы очень часто мнят себя большими людьми, не придавая значения тому, что буковки в консоль умеют вбивать миллионы людей. Вросшие в свою оторванную от реальности среду, они могут бесконечно фантазировать о своей принадлежности к интеллектуалам. Интересно, они в курсе, что их труд едва отличим от усилий обезьяны, разбивающей орех камнем? Ладно, я слишком строга к убогим, не способным поднять с колен систему, разработанную еще в конце 90-х. Руководители разных отделов походят на хищников, они знают, что стоят выше над этой социальной иерархией. Возможно, в своих головах они уже давно унеслись на Олимп и бьются в экстазе непрекращающейся оргии. Тук-тук, извините, пожалуйста, а вы хотя бы дрочите? Простите, простите, порой я несу какую-то чушь. Что вы говорили? Согласовать документ, подписать и отправить по маршруту? Да, все запомнила и поняла. ****ое дерьмо, не входящее в прямые обязанности. Может, в этом месяце выпишем мне премию за все те этапы цепи, которая принесет вам прибыть? Нет, мой труд принесет деньги всем, кроме меня? –я-яй, как обидно. Чертовы эмигранты, знающие цену своему труду, пристают с неудобными вопросами. С чего они вообще взяли, что им кто-то должен платить? Ваше время уже оплачено по минимальной ставке, все. Будьте благодарны за это. Да, что-то я позволила себе лишнего, а ведь даже не пила на этой неделе. Кстати, вы бы очень удивились, если бы узнали, что я себе позволяла во время запоев. Не будем о веселом, вам все равно не понять.
Все опять пошло по ****е, кто-то отправил что-то не туда, там кто-то пришел очень поздно, тут кому-то не отвечают на вопросы, требующие срочного решения, там кому-то ебут мозги из-за бесконечных ожиданий согласования вопросов. Я уже задержалась на 7 минут на работе, решая вопросы, за которые мне даже не платят? Вот это поистине дурной тон. Пожалуй, таких гадостей я себе еще не позволяла на рабочем месте. А что если я демонстративно психану в лицо руководству? Это необходимый перформанс, который вылетит из моей головы уже наутро. Я просто была недовольна. Но подождите, а кто вам дал право на недовольство? Вот нас, к примеру, вы видели когда-нибудь недовольными? То-то же, мы здесь не для того, чтобы притворяться людьми, мы здесь собрались для высшей цели. Вы разве не видели вчерашнюю презентацию, в которой освещались планы о выводе компании из статуса убыточной и ведущей к прибыли, равной миллиарду? Что значит звучит бредово? Ничего не бредово, только осталось перестать нести убытки. Ну и, может, еще немножко пнем ИТ-отдел, чтоб начали работать.
Нам, видящим изящество и истинное стремление мастеров прошлого наделить каждую мелочь, каждую деталь фасада здания своей собственной самобытностью, становится ясно, что времена изменились, и теперь жизнь приняла иные формы, в которых человек по-прежнему остался творцом. Вопрос только в одном: хочет ли он творить или ему куда приятнее затеряться в текстурах холодных глыб.
Такую же архитектурную бедность переняли храмы. Гуляя по городу натыкаешься на них повсеместно. Встает вполне логичный вопрос: насколько надо было грешить, чтобы возводить такое количество церквей? В XVI-XX веках упор делался не только на броские фасады зданий. Вся ценность этого сооружения находится внутри, оно и понятно, что бога надо искать именно там, а не ходя вокруг да около. Изобилие фресок, деревянные резные алтари в позолоте, иконы, воспроизводящие библейские мотивы. Все это выполнено вкупе с удивительным талантом и искренней любовью, любовью к богу.
Подготовка к вступлению в ряды божьих детей заняла куда больше времени, чем отречение. Семилетнему ребенку казалось, что обладание крестом дает какие-то привилегии. Кстати говоря, обладание крохотным символом ужасающей идеи затрудняло ритуал мастурбации. Теперь же, уединяясь в ванне, приходилось его снимать и ограждаться шторой, лишь бы всевышний не увидел, чем я там занимаюсь, понятие греха казалось устрашающим. Штора была своего рода VPN-ом от бога. Снимая крест, я была уверена, что он не видит мои мелкие грешки.
Вся ирония отречения от бога состоит в том, что, отрекаясь, ты остаешься один. У тебя больше нет спасательного круга. Ты сам за себя, и ждать помощи становится неоткуда. Бог умер, и его место никто не занял. Трон по-прежнему пуст. Время идет, мертвое тело идеи разлагается и гниет. Он все еще пуст. Личный бог, тот, что ждал своего часа внутри тебя, созревает и решает занять когда-то оставленное богом место. Пустить его или нет, решать только тебе.
Так забавно наблюдать за своим мотающимся сознанием. Желающим найти прежнего бога в ком-то другом. Сейчас ясно, что тот ребенок – когда-то верующий. Обретя себя, все равно иногда хочет отдать занятый трон другому человеку. Точнее, отдать он его не хочет и никогда не отдаст, а вот скинуть бразды правления на время этому жалкому индивиду иногда хочется. Повзрослеть оказывается недостаточно. После прохождения этого рубежа начинается новый этап. Этап поиска веры. Своей личной веры, дающей стимул идти дальше, надежду на то, что ты принадлежишь к чему-то большему, чем просто тело.
Серое небо было особенно тяжелым в этот день, оно поглощало все пространство, отражалось в воде и стирало зелень с деревьев. Балтийское море холодное в осеннюю пору. Вода с завидным безразличием поглощала крошечное тело уставшего существа. Тело приходит в движение от малейшего усилия, которое с каждым шагом труднее совершать из-за подкатывающего страха перед неизвестностью. Волны уже не так обжигают кожу, как в самом начале пути. Этот берег так часто был приютом для томных мыслей, надеюсь, вода окажется такой же приветливой для паломника без обратного пути.
Телефонный звонок, на часах 6 утра, что-то я замечталась, еще три мучительных часа. Это время кажется финишной прямой после 9 отработанных, человеческий организм можно эксплуатировать в любое время суток. Дневная каторга в 12 часов убивает индивидуальность, заставляя надевать маску лицемерия для обслуживания потребностей компании. Необходимость закрывать свои базовые потребности вынуждает меня находиться здесь. Надевать маску дружелюбия, выслушивать больше 100 человек в день. Сто ****ых человек. «Не забывайте об индивидуальном подходе, вежливости, участии и бесконечной эмпатии к клиентам компании». Окей, не будем. Подумать только, полмесяца вырвано из жизни необходимостью. 4440 часов в год похищено необходимостью. Остается только оплакивать бесполезно утраченное время, приправленное мерзотным плевком осознания того, что в таких местах ты просто функция, обслуживающая чужую прибыль. Окруженная бесконечным количествам правил, выполнение которых требует ответственность, возложенная на тебя. Своего рода социальная тюрьма, в которую попадаешь не из-за пенитенциарной системы, а прозаичной бедности. В любом случае, мысли о суициде посещают не часто. Такой формат работы был продиктован желанием заработать больше денег. Жаль, что тогда я была еще слишком наивна думая, что, если наберу дополнительные ночные смены, мое финансовое положение перестанет быть бедственным. Разорвать порочный круг можно только выходом из него. Нельзя сказать, что он будет безболезненным. Место, подменяющее понятия, высасывающее жизнь из всего живого, дало взамен опыт, кардинальные преобразования, которые открывают глаза на свою истинную сущность. Бедность научила меня большему, чем что-либо другое в жизни. Она вынуждает ломать сложившиеся шаблоны социального устройства, движет в попытках перейти за тонкую черту, шаг за которую позволяет начать принципиально новую жизнь, оставляющую все на таком же низком уровне, однако дающую чуть больше свободы. Клочок бетона, поднятый над землей, усеянный крохотными кабинками с бесконечным гулом голосов, создающим иллюзию жизни, однако ею не являющуюся, навсегда останется частью меня.
«НАХОЖДЕНИЕ В ХОСТЕЛЕ СТОГО В МАСКАХ И ПЕРЧАТКАХ».
Какой же ты уебок. Неблагодарный, задроченный щенок. Больше всего хочется заставить тебя страдать, раздавить как блоху, выловленную в кошачьей шерсти. Когда-то ты был моим маленьким медвежонком, мимолетная улыбка которого заставляла умиляться. Твои глаза были особенно красивыми, когда смотрели на меня во время кунилингуса, как же нестабильны человеческие взаимоотношения.
Один непрекращающийся день, начало которого ознаменуется концом какой-либо жизни. Сентябрь настиг меня в Подмосковье, нереализованные амбиции требуют финансовых вложений, расставшись с офисной работой, хотелось уже наконец-то почувствовать вкус заработанных бабок. Иронично переквалифицироваться из проститутки в фабричную девку. Работать предстояло на конфетной фабрике. Огромное производство, объединяющее под своей крышей бренды, полюбившиеся российскому потребителю. Дни, проведенные на каторге, подслащались бесконечным поглощением производимых сладостей. Конечно, по правилам фабрики нельзя есть их собственность. Двухнедельные спринты из работы по 12 часов на непрекращающемся сахарном производстве не подслащают пилюлю. Вахтовая история начинается с дома-общаги, стоящего где-то в области. Услужливо арендуемого аутсорсинговыми компаниями, для чего? Конечно же, собственного обогащения посредством наемного труда. Подобный тип работы поставлен на поток, там можно встретить все, что угодно, от банального кидания на бабки, заработанные в адских условиях, до выселения одним днем из-за болезни. Существование этого мирка удивляет, поскольку он местами противоречит трудовому законодательству и здравому смыслу. Компания, которая поставляет дешевый наемный труд, экономит на всем. От дома до фабрики путь пролегает через трассу. На кольцевом развороте можно было перебежать дорогу и продолжить путь до работы. Корпоративный транспорт не предполагался, и так доберутся. Стоит отдать должное, с уменьшением светового дня бригадир выдал работникам светоотражающие жилетки. Поразительная забота.
Условия проживания в доме тоже были ***вые. Осень набирала обороты, бойлер отказывался от такой нещадной эксплуатации. Холодный дом, который приходилось делить еще с 11 телами. Двухэтажные кровати, бельевые веревки посреди комнаты, тараканы, ютящиеся в шкафах. Нам очень повезло, что с кем-то из постояльцев не заехали клопы. Помимо измученных вахтовиков, к нам приходил котик. По утрам он любил играть с живыми мышами в коридоре, которых приносил с улицы. Днем выбирал себе кровать и спал на ней в отсутствие хозяина. Он единственный, кто был постоянным жильцом этой ночлежки.
45 мучительных, однообразных дней, наполненных отупляющим трудом. Что-то мне подсказывает, что если бы не он, пришлось бы сойти с ума. Вахтовики – это довольно маргинальная прослойка общества. В них нет протеста, надо тяжело работать, будем тяжело работать. Мы для этого и приезжали, чтобы почувствовать себя скотом.
Он был каким-то другим. В поведении прослеживалась дерзость, поступь была уверенная, казалось, что физически ни одна мышца не имеет зажимов, характерных для неуверенных в себе людей. Годы, проведенные в проституции, познакомили меня со всеми возможными паттернами мужского поведения. И стоит признать, что его проявление внимания возмутило меня. Этот безродный ублюдок вел себя куда бесцеремоннее, чем все клиенты, вместе взятые. Фабричная бытность довольно скучна на цвета и краски. Весь персонал обязан носить белую форму, такие же ботинки, шапочку и маску. Подобное облачение стирает всякую индивидуальность и в то же время заставляет искать проявление ее в других вещах. Он совершенно не умеет скрывать свои эмоции или не хочет. Облачаюсь в белое, надеваю маску максимального безразличия, думаешь, со стороны не видно, что ты заинтересован? Взгляд проходится по мне, я будто в МТР аппарате. Какого черта ты смотришь так, будто я всегда принадлежала тебе? Взгляд, после которого не хочется помыться, что это было? Это было начало вахтового спасения. В другой раз он зашел дальше. Этот плебс развлекался как мог, хлопал себя по коленям, сидя на стуле, с подтекстом «садись». В первый раз увидев такое вульгарное поведение, не поверила своим глазам. Когда он сделал так во второй раз, сомнений уже не было. Единственная мысль, которая появилась в этот момент: «Слышишь, ты, пес, охуел?» Этому деревенщине явно был не знаком термин «харассмент». Насколько работница сексуальной индустрии может подвергнуться домогательствам? Безусловно, на все 100%. Однако в моем случае социальная деформация взаимоотношений с мужчинами дошла до такого предела, что подобное поведение не смущало. Всегда было ясно, что любого ублюдка можно поставить на место. Тут куда более важный вопрос: хотелось ли? В его поведении была некоторая непосредственность. Это существо развлекало себя в надежде скоротать время на каторге. Разве можно за такое винить?
Пара недель, и вот я сижу не на коленях, а на лице. Представляю лица «коллег», если бы они узнали, что трахаться можно не только в миссионерской позе. В этом месте нельзя было любить. Чувственные проявления осуждались, вызывали возмущение. Они говорили, чтобы мы все «ЭТО» оставляли за забором, что «это» здесь запрещено. Забавно наблюдать за их невозможностью сказать, что запрещено любить. Наше непотребное поведение дошло до самых верхов. Высшая власть просила низшую провести с нами воспитательную работу. Круговая порука вынуждала быть посдержаннее. Осознание того, что за тебя ебут мозги людям, которым ты симпатизируешь, заставляет немного сдерживаться. Мы сдерживались на производстве, а в столовой мне ничего не мешало трогать его член под столом.
Роман подогревал ощущение жизни в унылом месте, месте, где раз в час включались записи крика хищных птиц для отпугивания грызунов. Мы подрывали общепринятые нормы морали, по мнению людей, положивших жизни на этом производстве. Маленькие мышки, напуганные звуком сокола. Мыши не знают, что хищников там нет, точно так же эти люди не знают, что проявления нежности не могут быть пошлыми, если бы они увидели, что мы делаем друг с другом наедине, то как бы это называлось? Неужто разврат? Нет, мы были далеки от разврата, меня сжирала страсть при одном виде этого тела. Он был настолько сексуален, что желание плоти читалось в глазах забитых жизнью дамочек, которых трахали последний раз полстолетия назад. Две недели ожидания близости, две чудовищных недели. Азарт подогревали его слова о том, что большая часть женщин не умеет трахаться и не знает, чего хочет. Ты пытался подловить меня на единственной вещи, которой я владею в совершенстве.
Основное отличие разврата от страсти в контексте всего происходящего. Выкурить травки, зажечь свечи, набрать горячую ванну – уже неплохой контекст для превращения разврата в страсть. Своего рода деформация, которая меняет всю суть. Остается только лечь на него и отдаться всему происходящему. Если мужчина не лишен эмпатии, то можно рассчитывать на прелюдии. Травка добавит некоторой магии происходящему. Безусловно, он с первых секунд предъявил права на мое тело, грудь легла в его руки, шея ощутила легкие поцелуи. Приятно ощущать возбуждение любимого мужчины, оно не сравнится с похотью тех, что покупали мое тело. Тогда было отрешенно, довольно быстро привыкаешь к эксплуатации, самообман позволяет примириться с реалиями, и куда проще не пытаться искать приятных ощущений. Их не будет и быть не может. Ничто не идет в сравнение с ощущениями от любящих прикосновений. Они лишены какой-либо пошлости, первое прикосновение к «сексуализированным» частям тела начинается с легкого нажатия пальцами, он будто боится потревожить мой покой, далее пальцы растекаются по коже, ложится ладонь, удивительно, как в одном теле может сочетаться физическая грубость, потребность в насилии, вымещаемая агрессия и абсолютно тактичная нежность.
Начало этой истории было завязано на скуке и, конечно же, желании продемонстрировать свою независимость. Забавно выводить его из себя и наблюдать за реакцией. Абсолютная красота в сочетании с высоким интеллектом может пленить любого, важно правильно интерпретировать реакцию и корректировать ее в зависимости от наблюдений. Это не так сложно, если быть достаточно внимательной. Поначалу удавалось вызвать в нем протест, сопряженный с умеренной агрессией. Оно, конечно, забавно, но далеко не то, чего хочется видеть. Он повелся на нежность, что ты сделаешь, если я подойду к тебе сзади и обниму? Крошечный порыв человеческой близости переворачивает взаимоотношения людей. Срывает маски и оголяет недолюбленных детей. Ты позволил мне понять, что я такая же несостоятельная в этом вопросе. Нет ничего сложнее выстраивания межполовой коммуникации. Большая часть жизни, проведенная в матриархате, накладывает свой отпечаток. Мужчины сосуществуют в параллельном мире, близко не приближаясь. Неспособность выстроить доверительные отношения тянется из глубокого детства. При отсутствии одного из родителей вполне реально получать любовь и внимание в полном объеме. Некоторые люди настолько не разбираются в своих эмоциональных потребностях, что им проще не придавать им значения. Осознавать всегда больно, необходимо обладать толикой смелости для того, чтобы посметь спуститься в черную дыру. Поразительным примером инфантильности выступают родители, оставляющие своих детей. Это довольно удобно, до определенного момента ты возишься с крохотным существом. Возможно даже, любишь его. Возможна ли любовь к другому без способности полюбить себя? Не раз приходилось сталкиваться с этим вопросом. На примере отца видится, что полюбить другого без любви к себе невозможно, он прожил жалкую, маргинальную жизнь, приправленную алкоголизмом и воспоминаниями о временах до брака. Чувак, ты знаешь, что еще не сдох? Он с легкостью стер из памяти своего когда-то ребенка, просто забыл, что он был, как забывают проверить карманы перед стиркой. И медвежонок, который не видит в своей жизни никакой ценности, готовый разлагаться в зависимостях, лишь бы избежать одиночества. Любовь для него самозабвенна, он хотел бы раствориться в ней и остаться там навсегда. Как жаль, что в раковине есть только одно место, оно неизменно принадлежит улитке, которая носит его на себе. Любовь не должна замещать жизнь, она может только дополнить ее, скрасить потребность в близости. Мне не приходилось ощущать себя брошенной папочкой. Его отсутствие всегда переживалось как факт. Глядя на примеры других отцов, стоит сказать, не особо привлекательные, не ощущалось какой-то незавершенности. До одного момента. Момента, в котором я увидела искреннюю любовь между отцом и дочерью. Любовь взрослого мужчины без примеси страхов, комплексов, обид. Тот момент был своего рода откровением, в котором я осознала, что не видела ничего подобного до текущего момента. Что-то такое, прикоснувшись к чему хочется остановить момент. И субъектом любви являлась какая-то другая, ее любили просто потому что. Такие сцены предшествуют уничижительной истерике, боли, которая скрывалась годами, замалчивалась и забивалась глубже и глубже. Проблему всегда проще замолчать, закрыть на нее глаза, лишь бы не разрываться от бессилия. Позже наступает смирение. Оно походит на момент, когда ты понимаешь, что полгода прошли в запое и саможалости. Секунда, в которой прошлое перестает быть реальным, а будущее еще не наступило. Подвешенное состояние, в котором надо сделать выбор о том, что будет дальше. Любящий человек пытается защитить тебя от окружающего мира, заботится о потребностях и чувствах. Мы всегда пытаемся, идеализируем себя, лишь бы не рушить иллюзий. К сожалению, не всегда получается защитить любимых от себя же. Чертов цинизм причинил ему столько боли. Мне и в голову не приходило, что чувства есть не только у меня. Кто бы мог подумать.
Годы, проведенные в проституции, наложили отпечаток на способность выстраивать взаимоотношения с мужчинами, этот роман стал болезненной игрой самолюбия, как и все прошлые. Мне бы очень хотелось оставить его в своей жизни, однако это невозможно. Наверное, единственное, к чему у меня не осталось претензий в этих отношениях, – это его член. Вряд ли близкие взаимоотношения возможны при таких раскладах. Последний роман пролил свет на очень простую вещь. Больше не хочется утомительных социальных игр. Гонки за призраками прошлого, в которых я всегда проигрывала. Пора резюмировать опыт и делать правильные выводы, не строить больших иллюзий насчет людей и просто жить своей жизнью.
Возвращаясь к прошлому, интересно понять, почему же выбор был сделан в пользу проституции, а не вебкама? Возможно, что тогда я просто о нем еще не знала, что же касается проституции, она довольно доступна как форма заработка. По сути это одно и то же явление, в котором меняется только формат. Мы имеем заказчика, желающего удовлетворить свои потребности, и исполнителя, преследующего свои цели. Вебкам в этом смысле более лицемерная форма взаимодействия. Мужики, раз за разом возвращающиеся к своим моделям, получают иллюзию уникальности, которую им продают. С большего этот бизнес организован на манипуляции, завязанной на чувстве одиночества. Как бы забавно это ни звучало, на каждого клиента заводится карточка. Как на товар в маркетплейсах. В процессе общения модель накидывает общие сведения о мужике для того, чтобы в следующий раз, когда он вернется, продолжить с мест, уже пройденных. На самом деле гениальная задумка, позволяющая выстроить «близкие отношения» и создать эффект особенности в глазах нуждающегося. Жены, собаки, работа, дети, увлечения. Все что угодно, лишь бы зацепиться за приват. Площадки, изобилующие женскими телами на превью, предлагают, помимо приватов, всякого рода подарки для моделей. Можно оставлять чаевые, кофе, цветы. В игру вступает социальное взаимодействие, приближающееся к попытке выстроить своего рода романтические отношения. Они всерьез увлекаются друг другом и начинают питать иллюзии о возможном совместном счастье.
  Все, что происходит на просторах СНГ, остается там же. На какой уровень взаимодействия можно рассчитывать, имея серьезный языковой барьер и желание поскорее удовлетворить сексуальные потребности? Дикая межполовая игра наиболее ожесточенна в таких местах. Уязвленные мужики ощущают иллюзорность происходящего и переходят в нападение с упреками в меркантильности. Какая забава, что первоначальной мотивацией посещения подобных сайтов, после любопытства, является банальная дрочка на тело, удовлетворяющее твои эстетические запросы. Они искренне обижаются на то, что их воспринимают только как способ заработка и не хотят видеть в первую очередь субъектов. А должны ли модели это делать? Первое, что ты увидишь в поиске подходящего варианта, – это крошечное окошко с мегапикселями, воссоздающее милый и безопасный мирок. Дальше в потоке таких же комнаток красуется существо, обещающее принятие. Отношения с ней проще, удобнее, непринужденнее. Она подстраивается и делает то, что ты хочешь. Может быть нежной, грубой, властной, пугливой, послушной. Главное – правильно считать потребности и подстроиться под них, полностью отыграть роль.
Подобного рода социальные взаимодействия имеют и положительные эффекты. Приходят не только потребители, порой бывают и люди с реальными проблемами и болью, пронесенной в одиночестве. Анонимность и по умолчанию добрая атмосфера помогают отвлечься от жизни, побыть с кем-то, пусть даже через экран. Такие отношения проще самоанализа, они требуют серьезных финансовых вливаний и дают недолгий покой. Красивая женщина полностью принадлежит тебе, вы можете поговорить, пусть и довольно посредственно, снять физическое напряжение и на время почувствовать себя живым. Старая добрая ловушка эскапизма, в свободное время порадовать себя общением с ней, такой далекой и недоступной. В таких взаимоотношениях есть что-то беззаботное. Интернет дал нам возможность избавляться от чувства одиночества посредством виртуального общения, и, стоит признать, за неимением интересной альтернативы в реальной жизни оно может показаться более качественным и желанным. Не стоит забывать о том, что секс-услуги всегда были дорогими. Увлечение вебкамом можно сравнить с любой другой зависимостью, которая приносит удовлетворение, пока ты в состоянии за нее заплатить. И, как со всеми ними, после слива бабок и эмоций остается пустота. Она куда проще травм, наносимых потребительским отношениям к моделям. Если мужик ожидает, что он будет центром вселенной за оговоренную сумму, то женщина всегда является объектом потребления, собственно, для этого она там и сидит. Со временем в процессе выстраивания близкой социальной связи она начинает наделяться реальными потребностями и эмоциями, к ней привязываются и, возможно, даже начинают считать ее чем-то большим, чем просто секс-игрушкой. Можно ли перейти границу от субъекта к объекту, когда общественный договор не предполагает этого перехода по умолчанию?
Вебкам очень быстро захлестнул рынок труда, относительно легкие деньги взамен на самоуважение. Неопроституция по своему содержанию мало чем отличается от физической продажи тела. И в то же время имеет более благоприятную среду для работниц. Экран позволяет защититься от насилия, венерических заболеваний и, безусловно, физического контакта, больше не требуется эмоционально вовлекаться здесь и сейчас, или же, наоборот, отрешаться от эмоций. Он не здесь, а где-то там. Он не видит и не чувствует меня, а значит, можно не воспринимать его всерьез. Путь стал куда легче, а тема все так же табуирована.
С некоторых пор мне интересно наблюдать за так называемой эволюцией тех или иных вещей. Она начинается с нашего рождения и прослеживается на этапах личностного становления. В подростковый период меня мало что волновало. Мысленный процесс заканчивался на поиске развлечений и осознании себя как очень несчастного существа. С возрастом пришло понимание того, что я являюсь частью чего-то большего. Позже, на этапах личностного становления, закрались мысли о том, что мне недостаточно быть чем-то большим, это слишком размытое определение. Теперь мое эго требует оставить в этом мире часть себя. Вложение в интеллектуальное наследие человечества позволяет получить бессмертие. Физически от тебя ничего не останется. Зато твои мысли и мировосприятие могут найти отражение в других людях. Ты можешь позволить им понять себя лучше. Странно наблюдать за тем, что часть окружающих меня людей разных возрастов не задают себе вопросов о сущности своих переживаний и стремлений. Казалось бы, важные повороты в их жизнях являются случайностями, а не сознательным выбором. Мне порой кажется, что этот переход от случайных совпадений до личного выбора индивида является решающим. Даже если ты можешь на секунду допустить мысль о том, что от тебя зависит хоть что-то, ты начинаешь быть взрослым. Как только мир вокруг тебя перестает быть дружелюбным, место и вся грязь, его наполняющая, бросаются тебе в глаза, стать прежним уже не получится. Порой невыносимо ощущать личную ответственность за происходящее вокруг. Ты вроде бы как вырос, но остался таким же бессильным. И тут появляется вопрос материального благосостояния. Все мы знаем, как я пыталась решить эту проблему в самом начале.
Помимо нашей внутренней эволюции, можно проследить непрекращающееся развитие общества. Люди всегда стремились к созданию чего-то большего. Вся история человечества начиная с античных времен демонстрирует нам это. Бытового существования действительно мыслящим существам недостаточно. Они ищут, создают, придумывают все новые и новые концепции, основываясь на прошлом опыте. Интеллектуальные прорывы всегда вызывали восхищение.
Отчасти примириться с прошлым мне помогла Софи, до встречи с ней мир казался враждебным, поразительно, что я нашла принятие в человеке, который в глазах общественности имеет статус чудовища. Вероятнее всего, если бы на ее месте был кто-то другой, то у нас не вышло диалога. Классическая история случайного попутчика, с которым можно быть искренним только потому, что ваши пути больше никогда не пересекутся. Ни до, ни после мне не приходилось встречать настолько искренних и настоящих людей. Порой кажется, что она была своего рода привидением. Она исчезла так же быстро, как и появилась. И стоит признать, что в этой мимолетности есть свой шарм. Такие мгновения не хочется повторять, во-первых, потому, что повторить их было бы невозможно, а во-вторых, потому, что потерялась бы ценность самого мгновения.
Часть 2.
«Я снова начал курить, чувствуя приближение холода. Вокруг все происходит настолько быстро, что я не успеваю заметить эту тонкую грань между летом и осенью. Прогулки с собакой по блестящим от дождя улицам заставляют погружаться все больше в бездну. Тьма окружает меня повсюду, солнечный свет – лишь иллюзия того тепла, которое хотелось бы ощутить. Скоро его совсем не станет. Я продолжу спать дни напролет, под звуки дождя, скованный апатией. День сменяет ночь, лето сменяет осень. Безрадостные дни сменяются страхом. Бесконечная череда изменений, которые мало на что влияют. Дни проживают меня день за днем. А я пытаюсь отделаться от ощущения того, что должен приблизить себя к чему-то большему. Этот вечный бег за идеалами. Уже давно я перестал спрашивать себя: кто же я такой? Этот вопрос теряет какой-либо смысл, как только ты набираешься смелости признаться себе в том, что ты просто медленно умирающее тело, идущее в темноте навстречу смерти. Как же приятно бежать в сумерках, не задумываясь о себе. В такие моменты иллюзия жизни придает какое-то содержание существованию. Уже давно я перестал делить мир на белое и черное. Мне просто невдомек, зачем задаваться такими вопросами. Если быть совсем откровенным, я больше не придаю значения своей половой принадлежности. Какая разница, мужчина или женщина. С точки зрения биологии, меня можно описать как особь мужского пола. Что касаемо личностных качеств, то я уже давно утратил какую-то самость. Женщины не вызывают во мне особого интереса. Хотя, было бы лицемерно не упомянуть о бесконечной череде неудачных романов. Единственное, что радует, так это отсутствие скуки. Если бы моя жизнь казалась мне скучной, я бы убил себя, не особо задумываясь об этом.
Да, осень. Пора спать в заброшенных зданиях и тосковать по утраченным романам. Бесконечная идеализация неидеальных людей. Моя жизнь – один долгий миг, окрашенный реальностью. Поразительно, все не замечают этот переход от беззаботной молодости в унылую зрелость? Или только я блуждал по осыпавшейся листве в аллеях в надежде на что-то новое? В последнее время во мне укоренилось ощущение того, что меня мало что тревожит. С молодостью ушли бесконечные переживания о совершенно пустых вещах. Осталось лишь время, которое необходимо прожить. Дождаться как поездки, до которой считаешь дни. Миг, еще миг, еще и еще. Я всегда был один во все поры года. И продолжаю быть верен своим идеалам. Во мне больше не осталось ни тоски, ни радости, ни грусти. Лишь только я, со своим верным псом, блуждающий по опавшей листве. Мне хотелось бы, чтобы эта аллея не заканчивалась. Чтобы она уходила дальше и дальше. Нигде не начиналась и никуда не вела. Мы бы шли бесконечно долго, без цели, невзирая на дни, сменяющиеся ночами.
Я уже упоминал о романах, которые никуда нас не привели. Сегодня натолкнулся на мысли о том, что почти ее забыл. Больше нет этого тянущего вниз ощущения незавершенности. Однако я хотел бы ее увидеть в последний раз. Только для того, чтобы понять, что действительно все – это конец. Я жду этой встречи и одновременно боюсь ее. Боюсь посмотреть ей в глаза и не почувствовать ничего. Боюсь навсегда остаться в этой осени.
В этом унылом месте мне приходится мириться с тем, что вокруг все медленно умирает. Когда-то давно моя жизнь была настоящей. Сейчас же я ощущаю себя стариком, изо дня в день повторяющим заданные действия. Пес заставляет меня выходить из дома два раза в день. Но, по правде говоря, и эту обязанность я исполняю спустя рукава. Раньше мы могли гулять часами, просто шли навстречу живой природе. С приходом осени мы почти не покидаем двор. За много лет нашего союза он все еще удивляет меня своей жизнерадостностью. Чем я, к сожалению, не могу похвастаться. Кажется, я достаточно осмелел для того, чтобы признать то, что никакой привязанности во мне нет. Я действительно ее любил в тот месяц, но только в момент. Все остальное – это нежелание признать себя бесчувственным. Несколько лет меня мучал вопрос привязанности. Теперь уже было бы смешным врать себе. Ее нет и никогда не было. Ни к ней, ни к кому-либо другому. Мне хотелось бы, но это сильнее меня. Самое забавное то, что я не лишен чувств.
Еще год назад я был убежден в том, что моя жизнь достаточно наполнена, чтобы ее продолжать. И вот это произошло. Поначалу мне удавалось убеждать себя в том, что это что-то другое. Что это кто-то другой ощущает то, что является для меня самым страшным из приговоров. Прошло достаточно времени для того, что признаться себе в том, что она одолела меня. Медленно подкрадываясь к моей жизни, эта тварь плотно пустила в ней корни. Как же мерзко от скуки. Меня посещают мысли о самоубийстве, но я слишком ничтожен для того, чтобы осмелиться на это. Что будет с псом?
Я решил пойти по пути наименьшего сопротивления».
Из уничтоженного дневника Менилика. (Софи не видела эту часть)
«Оказалось, не так сложно вести жизнь, разделенную двумя дорогами. Я был так им впечатлен. Если бы было возможно познать любовь, я бы обязательно провел параллель между ней и мефедроном. Он единственный, кто мог удовлетворить меня полностью. Непродолжительные марафоны наполняли жизнь сакральным смыслом. Какая забава в том, что мой смысл именуется гедонизмом. Было потрачено много времени и интеллектуальных усилий на поиски и становление своей личности, ради того, чтобы найти себя в химических кристаллах.
Люди, далекие от употребления веществ, имеют наивные представления о том, что наркоманы как-то «выделяются» на фоне обычных людей. К счастью, это не так. Иначе я бы не смог так долго скрывать свою зависимость. Хотя не могу сказать, что сильно задавался целью ее скрыть. Если не упоминать об этом, то сильных подозрений у окружающих не возникнет. Первое, что уходит во время зависимости, – это потребность в социальных контактах. Примерно то же самое я наблюдал во время одного из запоев. Если употреблять на пару с Другим, то социум можно вычеркнуть и долго существовать в этом наркотическом тандеме.
Рынок препаратов разнообразен и легко доступен. Выработав толерантность к одному типу веществ, можно переходить к другим, затем пережидать и снова юзать. На этом положительные стороны заканчиваются. Дальше мы опускаемся в мир мрачных иллюзий. Будто, если смывать порошок в унитаз после суток трипа, это как-то решит проблему твоей личной несостоятельности. После такой показательной казни ничего не меняется. Мир продолжает ограничиваться квартирой и веществами. Что меня действительно поражало – это поэтапное моральное разложение. Начиная в точке А, ты все еще сохраняешь своего рода целостность. Спускаешься все ниже, и приходит самообман. Я выстроил уникальный образ себя и верил, что он не так уж и плох. Бесконечно раздутое самомнение требует все больше и больше порошка, трезветь слишком неприятно. Пока он действует, у тебя не остается потребности, да и возможности, в анализе происходящего. Главное, чтобы был эффект, чтобы не уходила эйфория.
Мне так нравится состояние во время отходов. Я как будто существую сразу в двух мирах: первый с зависимостью, второй с желанием от нее избавиться. В голове так последовательно собирается образ того, что у меня есть все шансы вернуть свою беззаботную жизнь. Продолжить реализовывать задуманное. Что удивительно, работоспособность все еще присутствует, но она имеет иное содержание. Складывается впечатление, будто я работаю из привычки. Дорога, еще дорога, по телу растекается энергия, она равномерно распределяется и затягивает тебя в пучину вещества. Музыка начинает становиться частью твоего сознания, хочется двигаться в такт. Каждое движение наполнено чувственностью. Никакой оценки. Во время трипа я становлюсь наполненным, эмоциональным, живым. Диалоги могут продолжаться бесконечно. Всю свою суть можно уместить в 10 часовой трип.
Трезвая оценка: я говорил слишком много. Эти чертовы кристаллы заставили говорить. Я не хотел такой открытости перед этими людьми. Не было никакой потребности в их участии. У нас не происходило диалога. Хотелось говорить, и я говорил. Все происходящее можно назвать одним большим монологом, заполнившим пространство комнаты. Снюхав дорогу, нужен слушатель, а не участник. Нужно наладить минимальный контакт для того, чтобы высказывать все накопившиеся мысли. Не так важно, поймет ли тебя Другой. Важно говорить, не умолкая. Синтезировать мысли и мефедрон в последовательную структуру текста. Своего рода химический аналог моей личности. Отвратительно, я перестаю быть собой, находясь в его власти.
Потом приходит пустота. Тело истощено, мысли убегают за горизонт, лишь бы не думать обо всем происходящим. Оставить его как тайну, до следующего раза. Следующий раз… Я хочу, чтобы он был?
Припоминаю один случай. Тусовка была в разгаре, и я выпил виски, в планах не было еще раскатывать дороги, поэтому от алкоголя отказываться смысла не было. Он подошел к концу, и было принято решение набрать барыге. Часы ожидания, и вот мы вместе. Дорожка, еще дорожка, еще по маленькой. И я думаю: так начинается передоз или все в порядке? Принимаю решение на время остановиться, чувствую, как ускоряется и замедляется сердцебиение. Частично дереализовано все бытие. Дышать становится все труднее. Я думаю: «Вызывать уже скорою или подождать еще?» Довольно забавно, я до последнего не намеревался вызывать врачей, слишком много ****ова было бы с полицией впоследствии. Что ж, спустя время отпустило. И первое, что я сделал, – это снюхал новую дорогу. Все под контролем, на этот раз они были поменьше, а перерывы подольше. Отложенные встречи, искаженное восприятие ответственности, искусственные перерывы для того, чтобы создать видимость того, что я не наркоман. На мой взгляд, проблему нет необходимости признавать, если не задавать себе определенный ряд вопросов. Какая разница, наркоман я или нет? Это ни на что не влияет. Ненадолго мне удалось найти отраду в жизни. Поначалу это была работа. Я слепо верил в то, что обладание ею будет приносить мне больше радости. Потом она стала рутиной и перестала наполнять мою жизнь каким-либо смыслом. Наркотики доставляли удовольствие до определенного момента. Теперь и они разочаровали своей пустотой и однообразием. Как же заебало ходить по вечному кругу. Почему нельзя выйти за пределы своего человеческого существа? Почему нельзя начать чувствовать что-то принципиально новое? Почему нельзя стереть себя и начать заново? Я так боялся скуки, какая же ирония в том, что теперь мое тело распято ей. Надеюсь, пес сможет простить мою слабость. Здесь больше нет ничего, чего бы мне хотелось. Все закончилось, хочу завершить эту игру. Без боли, без надежды, без будущего. Не осталось желания и почвы для анализа. Я так долго стенографировал свою жизнь, что был пригвожден собственным текстом.
Можно попробовать развлечь себя чем-нибудь еще, поездками в новые страны, увлекательными романами или какой-нибудь отвлекающей от личной бессмысленности чепухой. Мысли об этом не вызывают внутреннего отклика. Все чаще ловлю себя на мыслях о том, что куда интереснее было бы все это прекратить. Короткий миг, позволяющий отрешиться от бесконечных терзаний. Кто бы мог подумать, что я приду к тому, чтобы пойти по пути наименьшего сопротивления. Страшно, бесспорно страшно, потому что нельзя будет все переиграть. Жизнь оборвется безвозвратно. Что будет с псом, кто уберет мое тело, хочу ли я оставить предсмертную записку? Кажется, я уже ее пишу. Жалкий человек, мнящий себя чем-то значительным, большим, на поверку оказался наркоманом, желающим удовлетворять только базовые потребности. Получив с рождением право на жизнь, я имею полное право прекратить ее. Во мне больше не осталось иллюзий относительно себя. Мне не хватит смелости наложить на себя руки, пусть это сделает кто-нибудь другой. Интересно, когда ты сам себя убиваешь посредством другого человека, ты считаешься убийцей?
Словами не передать, какой азарт вызывает осознание того, что смерть совсем близко. Не знаю точно, как меня убьют. Единственное пожелание – минимизировать боль. Все-таки я довольно трусливый человек. Будь посмелее, то сделал бы это сам, без сторонней помощи. И все же задумка с киллером кажется очень прикольной. Теперь счет идет на часы. Каждый день думаю о том, что будет происходить в момент принятия смерти. Или принятие невозможно, и человек до конца пытается убеждать себя в том, что это еще не конец. Если бы не знание о приближающейся смерти, то жизнь так и продолжала бы свой размеренный ход. С каждым днем у меня складывается впечатление, что не будь этой аферы со смертью, то мне не удалось бы хоть ненадолго почувствовать вкус жизни.
Как же странно засыпать каждую ночь с черным образом. Его может заменить любой, мне начинает казаться, что этот абстрактный персонаж – совокупность всего хорошего, что есть в этом мире. Он всегда рад мне, он так же стремится проникнуться другим человеком, как и я. Он так же ощущает себя беспомощным, жалким и слабым. И в то же время он так же всегда находит силы в себе, чтобы смотреть дальше, выше привычного представления о мире. Он так же пуст и тревожен. Он видит все несовершенство мира, его несправедливость, боль. Изобилие человеческих пороков, вывернутых наизнанку. Они не пытаются прикрыть их легкой тканью, они не хотят замечать их. Они убивают, насилуют, грабят и калечат чужие души, просто потому, что все равно. Потому что восприятие окружающего мира не допускает даже минутной эмпатии. Представлений о сострадании просто нет. У меня складывается впечатление о том, что заметки в дневнике начинают стилистически походить на персонажей рассказа. Мне не хочется становиться персонажем своего стиля. Возможно, если бы стиль был хорош, то я бы не боялся раствориться в нем. Эмоциональная ломка. Я решил отказаться от нее, мне казалось, что этот отказ пройдет легко. И все же время от времени приходится натыкаться на мысли. Не могу запретить фантазии. Больше нет надежд на то, что наш роман возможен. И от этого еще тоскливее. Сегодня думал о том, что с течением времени любовные переживания утратили свой эмоциональный накал. Взамен пришло нестерпимое ощущение того, что этот разрыв неизбежен. Этот зуд, он не похож ни на что другое. Он мучительно бороздит мозг и играет на тонких струнах сознания. Пустой взгляд, уставившийся в горизонт в поисках близкого существа. Бесконечная надежда, питающая меня.
Слишком много несправедливости. Я устал смотреть на людей, загнанных в тиски бессмысленного труда. Нескончаемые высотки скрывают в себе чужие жизни, дешево разменянные на гроши. Бег, бег, бег. Карнавал потребления в мыслях людей. Сначала они потребляют вещи, потом эмоции. Рабские условия труда, только потому, что всем все равно. Меня всегда так поражало прикосновение к чему-то искреннему. Вряд ли может быть прекраснее вещь, чем животрепещущая душа. Она словно проблеск чего-то настоящего в этом мире. Секундная вспышка, которую так легко упустить.
Архитектура здания отражает социальную иерархию, устоявшуюся в капиталистическом мире. Миллион рабочих мест, одинаково бесполезных для человеческой идентичности. Скала, уходящая вверх от нужды к роскоши. Жизнь в облаках, до которой существам снизу едва ли удастся прикоснуться. Стеклянная панель отражает электрическое величие, в блеске которого человек теряется как субъект. Он становится муляжом. Сосудом для выполнения рутинной и однообразной деятельности. Деятельности, лишенной всякой необходимости. Вопросы, ответы, комментарии и плоские взаимоотношения, выстроенные из необходимости. Здесь есть их личное желание?
Мышление, оно будто заточено на самореализацию, эта попытка раскрыть свою индивидуальность ограничивается общепринятыми формами и путями. Делай больше, лучше, стремись на вершину башни, которая скрывается в тумане. А где же ты? В отблеске бегущей строки Меркурия? Или крошечная фигура на нижних этажах этой глыбы? Обрушься она, и ничего не останется, кроме памяти и информационного следа. Поколение сменится поколением, и след исчезнет. Рассеется, как туман, окутывающий глыбу. Фрустрация, фрустрация, фрустрация. Бег по кругу. Постоянное разгадывание и обличение подмены понятий. Несогласие с устоявшимися нормами. Подвешенное состояние и бесконечный путь, проложенный по канату над пропастью. А что если побежать? Что если ты больше не боишься этого пути? Что если ты теперь выше башни, скрывающейся в тумане? Как иронично, что ничего. Мир никогда не подчинится тебе полностью, он независим от твоей жизни. Он сам задает правила и впоследствии подчиняется им.
Я устал от всего этого. Легко было жить в мире, который ограничивался только моими потребностями. И как оказалось тяжело жить в настоящем мире, где люди не представляют большой ценности, в мире, где они просто функции для выполнения рутинных действий. Как странно осознавать, что моя жизнь была одной из форм этой функции. Она поглотила и не смогла переварить меня. Все, что осталось после этого времени, – это растекающаяся лужа блевотины из ненависти, боли, временами отчаяния и бесконечного желания близости с тем самым образом из моих грез.
Жалкое, пустое существо»
Менилик был слишком эгоцентричным, чтобы придать огню все свои записи, и слишком ничтожен, чтобы сохранить последнюю.
Софи
Особенно приятно омываться водами Средиземного моря. Шум прибоя убаюкивает, а чайки возвращают обратно на побережье. Бесконечный пляж – своего рода пограничная зона двух неразлучных стихий, вынужденных сосуществовать в многовековом тандеме. Истеричная натура воды компенсируется безмятежностью пляжа, денно и нощно подвергающегося нападкам. Суша готова стерпеть все, она подобна любящей матери, принимающей в своей обители неприкаянные души. Авантюристы, движимые жаждой открытий, скитающиеся, как евреи по водной пустыне, в моменты отчаяния больше всего желают увидеть ее – сушу, последний оплот надежды на спасание, небольшой клочок земли, гарантирующий жизнь. Берега, неутомимо наблюдающие за циклами жизни, принимающие в своих песках сотни яиц, отложенных морскими черепахами, снова и снова. Когда-то к ним прибивало обломки кораблей, бутылки с записками о спасении, мертвые тела и теперь уже остатки цивилизации в виде мусора. Больше всего поражает закат над морем, солнце садится настолько быстро, что ты на секунду перестаешь верить своим глазам, что оно вообще было там еще пару минут назад.
Сегодня мне не хочется думать о чем-либо, приятно лежать в теплой воде в состоянии безмятежности. В такие моменты особенно приятно проникаться спокойствием берега. Морская гладь, уходящая далеко в горизонт, образует еле заметный мираж, изящный переход воды в небо, напрочь лишенное облаков. Еще одно смешение двух стихий, стоит обратить внимание на то, что воздух представляет из себя самую отрешенную стихию, он властен воздействовать на землю и воду, при этом никак не ощущая влияния последних двух на себе. Мой покой нарушает порывистый ветер, приводящий в движение пальмы, он поднимает чаек и позволяет им держаться на потоках воздуха, маленькие ленивые жопы левитируют без магии. Я слишком строга к ним, эти птицы готовы на все, лишь бы получить немного еды, невзирая на суматоху множащейся стаи, их действия поразительно отточены, кормление чаек – это мимолетный фрагмент дикой природы, непродолжительное представление, включающее в себя ежедневную борьбу за существование, продиктованную лишь инстинктами.
Мегаполис, выросший на песчаном берегу, напоминает о желании человека подчинить себе окружающий мир, загнать его в рамки искусственной среды обитания. Дивный мир, пестрящий попугаями, выстроенный для жизни, напоминающий о величии человеческого существа, объединенный национальной идеей и финансовым благополучием. В таком месте приятнее всего предаваться гедонизму, на время создается впечатление, что все в этом мире принадлежит только тебе. Нет ничего плохого в том, чтобы раз в несколько лет притворяться престарелыми курортниками. Просторный номер, поздний подъем, неспешный завтрак на открытой террасе. Время обретает иной ход, страницы литературных произведений размазываются по дню, теперь можно растягивать предложения, отвлекаясь на линию горизонта, останавливая мыслительный поток созерцанием. С недавних пор я увлеклась чтением на французском, мне нравится притворяться представительницей другой культуры. За последние две недели ни у кого не осталось сомнений, что я приехала из Франции, еще одна забавная игра. Почему-то им кажется это чем-то экзотичным. А мне позволяет примерить на себя еще один образ. В праздности есть что-то магическое, только если быть уверенной в конечности этого состояния. Начинает проклевываться потребность в компании, от безделья подкрадывается скука.
Понятное дело, что всегда приходится притворяться кем-то другим, учитывая специфику моей работы. Годы, проведенные в скитании по миру, позволили развить немыслимое количество навыков, свободное владение 4 языками – одно из преимуществ при выстраивании нового образа. Сегодня ты одна, завтра другая, очень удобно. Подстроиться можно под любого человека. В этом храме целомудрия и размеренной старости не хватало веселья. Сезон был относительно спокойный. В отеле гостили пожилые пары, скандальная семья с милыми детишками, вдова с изящной салюки и мужчины средних лет. Навязаться особо некому. Пляжи изобилуют людьми в стране вечного лета. Прогулки по побережью стали ежедневным ритуалом. Днем море чарует красками, оно готово принимать тело и катать на волнах. Ночью бывает жутко смотреть в дьявольскую бездну, волны агрессивно бьются о камни, донося отголоски бури, бушующей где-то в сотнях километров отсюда. Этот вечер привел меня в Яффо, первое, что видели паломники, движимые высшей целью, спустившись с корабля, был этот теперь уже маленький песчаный городок. Паломников тут уже давно нет, они сменились туристами, гламурными заведениями и сотнями фонарей, протянутых вдоль улиц. Восхищает стремление людей сохранить культурное наследие. Чудовищно слушать истории об уничтожении творений эпох при смене политических режимов, вождей, войн. Бестелесная идея бывает крайне разрушительной для материи, как жаль, что невозможно сохранить культурное изобилие в первозданном виде. Стоит отдать должное этому месту, оно сохранило самобытность. Из мечети доносятся отголоски намаза, еще одно напоминание космополитичности этого места. Этот город, как и все другие, является только временным пристанищем для меня. В большинстве своем быт людей устроен одинаково. У нас есть потребности, за рамки которых выйти невозможно. Большие города позволяют скоротать время, потребляя культурный пласт. Безумный карнавал однодневного искусства, утомительная попытка самовыражения посредством чего угодно. В большом городе можно найти все – от музея мусора, который забавляет своей оригинальностью, до работ лучших импрессионистов XIX века. Подобная стабильность достижима только при условии оседлого образа жизни. Скитания, присущие моей жизни, не позволили бы устроить что-то подобное. Не имея постоянного места, приходится учиться жить по-другому. Больше не остается предметов, которые бы хотелось возить из страны в страну. Разве что только маленькую шкатулку, которую мне подарили в глубоком детстве, с изображением мишек на поляне. Увидев ее вживую, почувствовала разочарование от размеров полотна. Да, скитания вынуждают всегда быть лишь тенью, скользящей мимо сложившегося уклада, тенью, которая проносит свою тайную жизнь. Оборачиваюсь на оставленные места, и остается ощущение того, что я снова не стала их частью.
Это Персей, готовящийся отправить на поиски гидры, или почему меня так манит образ человека, глядящего на бездну, уносящую в море? Если бы я вела усредненный образ жизни, то можно было бы просто подойти к нему и завязать диалог. Разумеется, делать так было бы слишком скучно. Я столько лет слежу за людьми, послежу немного и за ним, а когда представится возможность, якобы случайно познакомлюсь. В свете луны он был особенно красив, в большинстве своем люди обычные. Их лица настолько примелькались, что обладатели самых лучших не вызывают особого интереса. Это лицо было самым лучшим из всех, что приходилось видеть. Резкие черты, я бы даже сказала, грубые, вряд ли он сам смеет считать себя красивым. В моих глаза – это абсолютная красота, сочетание маскулинности, дерзости, некой независимости, исходящей изнутри. Кажется, я нашла себе развлечение на ближайшие дни. Осталось придумать небольшую легенду о себе. Он слишком сильно мне понравился, придется постараться. И снова пляж облегчает мне задачу. Здесь люди связаны одной целью – отдыхом. Он согласился посмотреть за вещами, это станет отличным поводом завязать диалог по возвращении.
– Мурены омерзительные твари, каждый раз, когда захожу в воду, переживаю, что одна из них нападет, говорят, они очень больно кусаются, – возмущенно произнесла Софи.
– Ты можешь не заходить в море, – ответил Менилик.
– Ну конечно, существо, стоящее на вершине пищевой цепи, будет ограничивать себя из-за страха, – продолжила она.
– Скажи это акулам, – улыбаясь отозвался он, – я Менилик. – Он протянул руку в знак приветствия. Софи ее пожала и представилась.
– Любишь Гюго? – Софи обратила внимание на книгу, лежащую на покрывале.
– Да, если говорить о романтизме, то лучше него еще никто не воспевал любовь. Безусловно, она вымучена для каждого из них. Персонажи романов вынуждены идти на жертвы ради своих любимых. Стоит заметить, эти жертвы зачастую неоценимы.
– У меня дома Виктор – национальный герой.
– Ты из Парижа?
– Да, родилась и выросла там. Я не особо интересуюсь миром литературы, но в Париже не знать Гюго – это признак наидурнейшего тона.
– Это правда, слишком большая фигура.
– Какая из книг понравилась тебе меньше всего?
– Необычный вопрос. Пожалуй, «92 год». Заранее было ясно, что речь пойдет о французской революции, возможно, причина моего недовольства в том, что политика очень утомительна. Все эти терки между якобинцами, монтаньярами, кордельерами – откровенно скучно за ними наблюдать. Они занимались серьезными вещами и существенно повлияли на мир, в котором мы сегодня живем, но мне не хочется тратить на это время. А что тебе понравилось больше всего?
– Я смогла справиться только с «Отверженными» и «Последним днем приговоренного к смерти», дальше не опускалась. У произведения внушительный объем, и части, посвященные той самой революции, не особо впечатляют. Не хватило яркости сценам на баррикадах, если бы Гюго жил во время революции и участвовал в городских мятежах, было бы явно поживее. Больше всего поразила история Фантины, она олицетворяла своего рода грехопадение, но оно не было грешным, нельзя по-настоящему осудить мать, вынужденную продавать себя ради благополучия ребенка. Особенно больно читать о том, что ей пришлось вырвать зубы на продажу и, если так можно выразиться, навсегда проститься со своей красотой ради Козетты. Которая выросла в очень эгоцентричную чертовку, не способную оценить ту жертву, которую принес Жан Вальжан для нее.
– Подожди, а должна ли была Козетта ценить его жертву? Она спасла ему жизнь, со слов самого Жана, если бы не забота о Козетте, кто знает, что бы с ним стало.
– Он явно пошел бы по ****е, – рассмеялась Софи.
Менилик тоже оценил острый комментарий.
Пришлось выжимать из себя все ранее полученные знания, чтобы произвести хорошее впечатление на Менилика. Чего только не сделаешь под действием гормонов, его присутствие наполняло момент уникальностью, солнце отражалось в каплях воды на подтянутом теле. Сексуальная картина манила к себе, его тело было покрыто разнообразными татуировками, никогда не понимала, что люди находят в них.
– Мне пора уходить, если хочешь, можем встретиться в старом городе сегодня вечером, – сказал Менилик.
– Да, давай, – ответила Софи.
Как хорошо, что он заинтересовался, не придется навязываться и придумывать предлоги для встречи. Зачастую мужчины ходят вокруг да около, боятся быть отвергнутыми, ждут, так сказать, знака свыше, чтобы раскрыть свои намерения. Я в этом вопросе буду попроще, если мужчина смог вызвать во мне интерес, то игра начинается с первых секунд. Чего ждать? Самые интересные романы начинаются стремительно, дерьмо, размазанное по времени, только воняет. Очень давно мне приходилось пользоваться приложениями для знакомств. Если не возлагать больших надежд на встречи, то можно неплохо провести время. Главное – побольше пить и заняться в конце одноразовым сексом. Спонтанные свидания выглядят более выигрышными, в них присутствует магия момента, хочется произвести сногсшибательное впечатление. На мужиков с приложений для знакомств производить впечатление не приходится, как минимум, потому, что они совершенно не интересны.
И снова я не могу оторвать глаз от него в лунном свете. Человек не может быть настолько притягательным.
– Здесь слишком людно, давай вернемся на пляж и посидим у воды, я взял неплохой виски, надеюсь, ты пьешь! – заявил он.
– Тоже не любишь ****ских людей? – позабавилась Софи.
– Ну, порой меня обвиняют в мизантропии, и не только в ней одной, на деле те, с кем приходилось общаться, просто не очень интересны в большинстве своем. Когда-то я ощущал потребность найти что-то близкое, потом, разочаровавшись в этой затее, смирился.
– Выходит, я в этом вопросе иллюзий не питала изначально, если говорить о привязанностях, то что-то подобное ощущала только к одному человеку, и то нельзя сказать, что мы были связаны долгими взаимоотношениями.
– Ладно, давай выпьем за то, чтобы охуенно провести время, – сказал Менилик, отпивая из бутылки.
Что тут скажешь, крепкий алкоголь, сексуальный незнакомец и Средиземное море – это самый сильный афродизиак. Он завел непринужденную беседу. Мягкость произносимых фраз заставляла ее вслушиваться в каждое слово. Лаконично подобранные слова и богатство языка создавало впечатление умного и образованного человека. Алкоголь позволяет преодолеть некоторые барьеры при общении с другим человеком. В этом есть своего рода ловушка. Ты увлекаешься беседой, возможно, из-за неимения других вариантов, и пытаешься разглядеть это существо поближе. Могут родиться заинтересованность и мотивация для дальнейшего анализа. Если повезет, появится желание заняться с ним сексом. Вы сближаетесь и трахаетесь под действием бухла. А наутро единственное стремление – это поскорее избавиться от него. Можно поддерживать небольшую беседу ради приличия, как правило, она лишена содержания. За ночь он рассказывает многое о своей жизни, порой очень многое. Похмелье срывает все маски, он больше не интересен. Ты узнала все, что могла узнать, а дальше ничего интересного не остается. Разве что унылая рутина человеческой жизни. Вполне возможно, если бы он жил как-то иначе, то ничего подобного не произошло. Ноон не может быть кем-то другим. И ты просто уходишь, в надежде больше никогда не встретиться. Получилось ли отвлечься? Да, на время твоя индивидуальная жизнь прекратилась. Ты смогла выйти за рамки своей повседневности, а потом – все сначала. В этот раз мимолетная фантазия не имела отличия от всех предыдущих. Главное – не думать о том, куда все это приведет, иначе можно и не начинать флирт. Немного поболтав, я перешла в наступление. Во время флирта важно наблюдать за реакцией, нельзя сразу нарушать личные границы, легкие прикосновения к нейтральным частям тела дают развернутый комментарий ко всему происходящему. Он не продемонстрировал ни одного признака неприязни ко мне. Можно заходить дальше и прикасаться к рукам. Почему-то руки для людей являются очень интимной зоной. Случайное прикосновение к кисти незнакомца в толпе вызывает яркое отторжение, одни одергивают руку, другие возмущенно смотрят на ублюдка, потревожившего их покой. Ему явно нравились мои прикосновения. Это странно, во мне не было похоти, хотелось в первую очередь нежности, я привыкла ее получать, отдавать казалось чем-то новым. Он был участливым и в то же время острожным, возможно, такое поведение можно назвать застенчивым. Я так давно потребляю людей, что подобная нежность опьяняет. Заставляет заходить дальше, интригует и позволяет открывать в себе что-то новое. Не удержалась, притянула его руку и покрыла маленькими, еле заметными поцелуями, непрерывный зрительный контакт будто позволяет нам узнавать друг друга еще лучше. Мы смогли остановить время, задержаться в этой лунной ночи. Он наклонился чуть ближе, несколько секунд его глаза изучали меня, ну давай уже, сколько можно ждать, или мне все придется делать первой? Наконец-то созрел. Запах, легкий аромат плоти, оргазмическое возбуждение нейронов в мозгу от одного дуновения ветра. Магия первого поцелуя, он ставит все на свои места, дает представление о темпераменте человека, его уверенности в себе, намереньях. Дух захватывает от желанных губ. Я не была бы собой, если бы остановилась на этом. Плавное переключение на щеки, есть что-то невинное в поцелуях лица, скулах, шеи. Шея – это моя любимая часть, она лучше всего поддается более грубому воздействию, ее надо облизывать уверенно, от ключицы до уха, одно уверенное движение, чередующееся с засосами, не оставляющими следов. Если он тихонько постанывает, значит, все сделано безукоризненно. Можно спускаться дальше.
– Давай остановимся на этом, – отозвался Менилик.
– Ого, ты хочешь меня продинамить? – удивилась Софи.
– Судя по твоей реакции, я первый, кто это сделал, – добродушно сказал он.
– Знаешь, да. Может, ты и прав, на сегодня хватит поцелуев, я немного разошлась.
Черт подери, зачем я вчера так нажралась. Почему развлечения не могут быть более щадящими. Что бы я ни употребляла, наркотики или алкоголь, всегда наутро приходит раскаяние в виде похмелья или отходов. Тело как будто пытается укорить меня за приступ гедонизма. Только вот, сколько бы оно это ни делало, на результат это никак не повлияет. Предстоящее похмелье никогда никого не пугало в момент «веселья». Порой мне ничего не стоит напиться до вегетативного состояния. Наутро, конечно, присутствует доля раскаяния, как удобно, что на него всегда можно прикрыть глаза. Меня продинамили, как это вообще возможно? Такое поведение подогревает интерес еще больше. До этого взаимоотношения с мужчинами складывались по заданному шаблону. Никто из них уж точно не отказывался от секса. Этот вечер был по-настоящему романтичным и в каком-то смысле невинным. Почему-то люди очень боятся проявлений любви, если быть точной, подобные вещи они называют «это». Очень хочется задать им встречный вопрос: что это? Секс, нежность, ласку? Нужное подчеркнуть. Человек как живое существо мнит о себе слишком много. Требует уважения и признания, совершенно не заслуживая его. Можно возразить и сказать, что это положено ему по праву рождения. И снова всплывает магическое «это». Можно выражаться, не давая никакой конкретики, и при этом подразумевать, что твое высказывание будет понято.
Коммуникация… Тысячи слов придуманы в попытках понять Другого, улучшить качество жизни. Слова позволяют выстраивать взаимоотношения, зарабатывать деньги, вводить в заблуждение. Как много ответственности я перекладываю на слова. Совершенно забывая о том, что ничего кроме системы знаков они из себя не представляют. Помимо слов, большой интерес вызывает телесность. Если изучить монологи Другого, появляется потребность в удовлетворении физического влечения. Появляется желание удовлетворить внутренний голод, раствориться в ласке. Близость воспринимается чуть проще, путем телесного намного проще выразить свои намерения. Когда получаешь ласку, уменьшается содержание цинизма. Взамен приходят новые ощущения. Очень приято быть прирученной спустя много лет холостой жизни.
Первое осознание того, что я не могу любить, пришло ко мне очень давно. Это было странное откровение, которое повергло в шок. В тот момент я настолько не понимала себя, что после расставания смогла прийти только к такому выводу. Тот роман был для меня значим. И пережить разрыв было проще всего убедив себя в том, что я в принципе не способна на любовь. Хитрый ход, если быть откровенной. Я смогла разбить иллюзию того, что мне понятно это чувство. В тот момент любовь перестала быть для меня чем-то загадочным. Спустя время этот конфликт был улажен, и я пришла в мир с собой. Ну, настолько, насколько это возможно. Теперь же я до последнего обхожу это слово и чувство.
Смогла ли я полюбить снова, и если да, то стоит ли с этим что-то делать? Мы не вольны выбирать, кого любить. Но мы можем избегать этого человека и не пускать в свою жизнь. Я уже неделю не слышала его. И могу признать, что без него могу прожить, за это время приходилось скучать по нему. Попытаюсь не погружаться в фантазии, чтобы не тешиться иллюзиями. Сегодня же, гуляя по побережью, я не хотела игнорировать их. Воображение рисовало разные картинки нашей жизни. Я очень ярко представляла, как сижу у него на коленях, целую ему лицо, прижимаю к своей груди. Он трогает мое тело красивыми и сильными руками. Зачем-то я вообразила, что говорю ему о любви. Это было так естественно. Я не могла остановиться представлять наш секс. Как хорошо, что это не сводит меня с ума.
Как тогда, когда я считала, что люблю Е. Забавно, он был для меня очень сильным контрастом в любовных переживаниях. Я думала, что больше не смогу полюбить кого-то так же сильно. Конечно же, это было полным бредом влюбленной малолетки. Его я благополучно забыла. Хотя стоит отметить, больше 1,5 лет я мучила себя им. Тогда я желала обладать. Сейчас же я просто хочу знать, что нужна ему. Мне не нужно ничего, помимо его присутствия в моей жизни.
Воображая его частью своей жизни, я ответила себе на один вопрос. Что он мне дает? Ответ был очень прост на первый взгляд, только вдумавшись, я удивилась тому, насколько это фундаментальная вещь. Это чувство, которое я не могу описать как какую-то бурю эмоций или сильный порыв. Оно дает мне покой. Зная, что он принимает меня и хочет видеть частью своей жизни, я чувствую себя в безопасности. Он дает мне чувство безопасности в этом мире. И дело, как мне кажется, не в физической силе или его бесстрашии. Дело в чем-то другом. Он как будто живет вне системы. Упорядоченные правила общества, формировавшиеся не одно столетие, его не волнуют. Он сам по себе и всегда таким был. Не думаю, что я когда-нибудь смогу стать частью его жизни. Не думаю, что он скажет мне, что принадлежит полностью мне. Не думаю, что я когда-нибудь смогу с этим смириться. Я не хочу считать его своим, но я хочу, чтобы он считал себя моим. Мы договорились встретиться через неделю. Безусловно, каждый сомневался в том, придет ли другой. Дни тянулись медленно и наполнялись фантазиями. Что примечательно, изменилось содержание грез. Раньше они приходили только перед сном и были непродолжительными. Точнее, мешали наступлению сна и рисовали все новые и новые сюжеты любовных приключений. Теперь же им обоим удалось познакомиться с грезами наяву. До этой встречи Софи не приходилось представлять кого-то из мужчин на протяжении дня. Она была крайне возбуждена и думала о нем, гуляя по раскаленному от солнца городу. Ей хотелось все больше и больше окунуться в этого человека, узнать его до мелочей. Прошлое было не так важно, значительным казалось настоящее.
Они пришли в назначенный день и место. Софи сразу поняла, что Менилика не отпускали те же фантазии. Ему не хотелось заполнять диалоги пустыми словами. Поэтому он сразу озвучил мысль, которая воодушевляла его. Стоит признать, что Софи поразило его предложение.
«В третий месяц по исходе сынов Израиля из земли Египетской, в самый день новолуния, пришли они в пустыню Синайскую.
И сошел Моисей с горы к народу и освятил народ, и они вымыли одежду свою.
И сказал народу: будьте готовы к третьему дню; не прикасайтесь к женам.
И сошел Господь на гору Синай, на вершину горы, и призвал Господь Моисея на вершину горы, и взошел Моисей.
И сказал Моисей Господу: не может народ взойти на гору Синай, потому что Ты предостерег нас, сказав: проведи черту вокруг горы и освяти ее».
Машина подъехала к дому в ожидании еще одного участника этого преставления. Дорога предстояла длительная, волнительно отправляться в места, наделенные сакральным смыслом для миллионов людей. Они восхищаются идеей, пронесенной сквозь тысячелетия. Мы решили посмотреть на места, наделенные символизмом. Менилик был экстравагантен во всем, начиная от недоступности, заканчивая поездкой на гору Синай. Горизонт, окутанный песчаной горной цепью, визуально разделяющей землю и воздух. Картина, поражающая своей стабильностью. Впервые увидев песчаные горы, я была поражена, то ли из-за невежества, сложившего в сознании образ заснеженных гор, то ли из-за новизны ландшафта. Где-то далеко пустыни скрывают быт бедуинов, оторванных от контекста цивилизованного мира. Глобализация понемногу вытесняет привычный уклад таких людей. Часть из них вынуждена под гнетом войны искать укрытия в соседних странах. Однажды мне приходилось встречаться с беженцами. Всегда поражалась особенностям работы нашей психики. Проблема вынужденного переселения всегда была на слуху, однако она не воспринимается всерьез до тех пор, пока не приходится смотреть в глаза человека, который вмиг лишился всего. У него больше нет дома, больше нет мнимой стабильности, больше нет ничего. Он вынужден эмигрировать в другую страну, где его не особо хотят видеть. Людям, чьи дома не превращали в руины, не понять каково это. В общем-то, мне тоже не понять. Единственное, что восхищает, – это сила и стойкость таких людей. Они пытаются строить жизнь дальше, невзирая на те тяготы, которые в одночасье произошли. Человеку свойственно преодолевать трудности, жаль миллионы жизней, идущих под откос из-за нездоровых амбиций власть имущих.
Первая остановка была в каньоне. Это скалы из песчаника разных цветов – от белого до кроваво-красного, с вкраплениями гранитных, кобальтовых, медных пород и древних кораллов. В одних местах скалы окрашены очень ярко, с выраженным металлическим блеском, в других – цвет камня очень нежный и теплый. Здесь можно встретить песчаник красного, желтого, розового, серого, белого, фиолетового оттенков. Природный ландшафт умеет потрясать. Оранжевый каньон оживил в памяти впечатление от искусственного северного каньона. Серые скалы, украшенные хвойными деревьями, вырывающиеся из мутных вод, устремляясь вверх, готовы уничтожить все на своем пути. В таких местах осознаешь свою незначительность на фоне необузданной стихии. Эти скалы видели больше людей, чем пятидневщики в час пик в метро, они будто были там всегда и всегда будут, они смогли застыть в вечности, в отличие от нас, они смогли.
Восхождение на гору – довольно мучительный процесс, мы приехали ночью, под палящим солнцем в пустыне можно сдохнуть. Всегда поражали люди, стремящиеся подчинить себе стихию. В голову сразу приходят альпинисты, покоряющие Эверест. Их мотивации можно позавидовать, особенно учитывая вероятность умереть при восхождении. Эта гора была попроще, нашей целью было встретить рассвет на вершине, говорят, это зрелищно. Четыре мучительных часа подъема, вокруг царит мрак, на первый взгляд, не создается впечатление того, что ты стоишь на вершине горы. Первые проблески солнца, оно понемногу начинает совершать свой древний ритуал, долина наполняется светом, мрак пустыни рассеивается, наполняя горы красками, песчаное безумие, уносящееся далеко в горизонт. Зрелище, вынуждающее замирать дух, мы будто на вершине мира, мира, в котором больше не существует никого, кроме нас и уносящихся вдаль горных пород, залитых первыми лучами солнца. Спасибо тебе за этот момент, за приступ абсолютного счастья.
Очень надеюсь, что пророк Илия сможет нас простить за приступ грехопадения в его когда-то обители. Пора возвращаться, мы получили от этого места все, что могли.
И снова побережье Средиземного моря, мне пора расстаться с этой фантазией, в моей голове Менилик может быть каким угодно, можно бесконечно плескаться в мечтах в надежде воссоздать наш роман. Я и так потратила на это слишком много времени. Спасибо тебе за то, что так кардинально изменил мою жизнь, ты стал своего рода пристанищем для заблудшей овцы. Это стойло было для меня домом, грезы наяву так притягательны и беспощадны. Наконец-то я готова от них избавляться, принять когда-то совершенную ошибку и продолжить жить дальше. Мой побег ничего не исправит, он будет только подпитывать инфантильность и заберет время. Пора уже признать, что образ любить просто, как и врать себе. Пора отпустить, прошло слишком много времени, прошлое прекратило свое существование, я научилась жить моментом, не оглядываться назад и не уноситься в грезы, которые, казалось, позволяли спрятаться от настоящего. Теперь я обрела свободу и шанс продолжить жизнь без иллюзий, пришло время познакомиться с собой.
Я снова ощущаю это. Дискомфорт в груди и мысленные метания. Тревога, редко встречаюсь с ней, однако когда она приходит, мне хочется от нее скрыться. Она сводит с ума и в то же время заставляет чувствовать жизнь. Я бы с удовольствием выкурила арбузного «Филип Морриса». Говорят, что повторение прошлого невозможно. Физически, безусловно, мы не можем вернуться в свое прошлое. А вот в виде воспоминаний и подробной детализации это возможно. Возвращение в город моего начального становления дало стойкое ощущение того, что возвращение возможно, когда гуляешь по когда-то значимым местам, они все так же остаются для тебя значимы. Они позволяют мыслить легко. Разум просто проживает этот момент в настоящем. Если раньше это был побег, то сейчас это принятие и спокойствие. Ну вот, тревога отпустила. Хотя я еще ощущаю ее отголоски в теле.
Сегодня я снова ее ощутила. Не могу понять природу этого явления. Она возникает как будто извне. К этому ощущению не подводят конкретные мысли. Я вспоминаю о каком-то предстоящем событии и начинаю ощущать тревогу. В метро задалась вопросом: что же изменилось во мне за время, проведенное в Яффо? Пока не могу ответить на этот вопрос. Точнее, у меня были некоторые соображения. Во мне протекал содержательный внутренний диалог. Я ставила под сомнения свои домыслы и пыталась разобраться, почему они могут быть неверными или верными. Сейчас сложно воссоздать тот текст. Однако общий смысл передать мне под силу. Рассуждения привели меня к следующему заключению: в Яффо мне было так же тошно, как и до поездки туда. Удаленность от социума обострила это чувство и в то же время успокоила. Моей задачей было скоротать время. По правде говоря, вся та рефлексия, которую я хотела извлечь, была проделана в первые дни приезда и финально закрепилась в последние. Яффо наглядно показал мне, что жить так, как раньше, я больше не смогу. Мне нравились расслабленный образ жизни и бесконечное чтение. Но это занятие мне хотелось бы оставить на потом. Я как будто только сейчас начинаю чувствовать мир. Во мне будто родились эмоции. Они порой неподвластны и заставляют плакать без, казалось бы, видимой причины. Кажется, мне удалось признать, что я слабое чувствующее существо. Потребовалось так много времени для того, чтобы познакомиться с собой. Все те маски, наслоенные на мое лицо, были лишь ширмами, ограждавшими меня от окружающего мира. Пришлось задать себе вопрос: почему так вышло? То время, проведенное на берегу Средиземного моря, пролило свет на мое детство. Можно ли винить родителей за то, что, будучи взрослыми, они не выросли? Я могла бы это сделать, но тогда весь самоанализ пойдет под откос. Как и все вокруг, они стали жертвами обстоятельств, огромной социальной незрелости, тянущейся от поколения к поколению. Они не умели любить себя. Преступная круговая порука моей семьи сделала меня такой. Пожалуй, только я смогла прервать этот порочный круг. Начинается новый этап в жизни, в котором стало возможным принять свое прошлое, рассмотреть его под микроскопом и впитать, для того чтобы начать жить иначе. Больше не будет хладнокровных убийств, слепого подражания тому, какими были они. Я смогла освободиться от себя, снять маски и прийти к покою, такому долгожданному и выстраданному.