Самый одинокий месяц

Холодные звезды тревожного марта
Бледнели одна за другой за окном…
Н. Гумилев

Человеку с фамилией дождя

  Наверное, это был февраль… Впрочем, может быть, и какой-то другой месяц, но мне почему-то кажется, именно февраль. Отгремели шумные праздники, и наступила кромешная тишина, как белое, пугающее своей бесконечностью непогожее небо. В этом небе растворился город, оно пролилось на него, как стакан холодного молока, обесцветив все лица и чувства до чистого листа. И лед в душе застыл белой глыбой, о которую с хрустальным звоном рассыпаются замерзшие слезинки дождя. И, кажется, будто оступаешься и летишь в эту бездну, распростертую под ногами, или зияющую над головой, потому что притяжения земного больше нет, и нет ни верха, ни низа, ничего нет – только бесконечная белизна неба, поглотившего всё вокруг. Улетаешь, как воздушный шарик, и некому удержать, схватить, остановить, просто взять за руку… Потому что не те слова, не те люди, не те дела, не то безделье. Это особое ощущение февраля, когда, осуществив побег из зимы, осознаешь, что впереди такая же морозная мартовская пустыня, которой нет ни конца, ни края. И начало весны – всего лишь иллюзия календарных дат.
  В феврале всегда пахло какой-то обреченностью. Какие-то ветра переменчивые приносили переменчивые вести.
  Наверное, Вас убили в феврале… Не знаю, но, мне кажется, тогда было холодно, и земля промерзла до костей, вросших в нее деревьев. А у меня жизнь так и не начиналась… У меня был на календаре февраль.
  Одно только утешало, самый одинокий месяц – самый короткий.

Анежка Лучникова, 2019