Отец Пахомий и его друзья

Глава 1.

 Знакомство отца Пахомия с селом.

Утро. Раннее весеннее утро. Всё вокруг будто пронизано дыханием недавно закончившегося дождя. Все в округе будто бы спят. Слышится лишь благостное чириканье недавно прилетевших с юга птиц. И вот, в это раннее утро, ещё никто из жителей полузаброшенного села не догадывался, какие перемены грядут в их жизни. По заросшей тропинке топал растерянно крестясь и параллельно что-то непрерывно повторяя отец Пахомий. Было его на тот момент двадцать один год от роду. Батюшка был студентом заочного отделения семинарии. Был он невысокого роста. С подбородка его свисала не слишком длинная, но и не сказать, что короткая борода. Шёл он лёгкой походкой, и от него как бы веяло каким-то энтузиазмом, какой-то радостью так что те, кто его встречал - тут же загорались каким-то доколе неведомым им чувством, какой-то необъяснимой радостью. Голова батюшки была увенчана чёрным клобуком (монашеский головной убор). Направлялся он, по всей видимости к зданию бывшего храма. Что здесь только за последние сто лет не было: и кинотеатр, и актовый зал, и местный сельский клуб и даже архив. А теперь здание передали Церкви. Потому батюшка и был сюда направлен священноначалием (церковным начальством). Несмотря на всё это, храм в общем и целом неплохо сохранился. Верх его венчался куполом, на котором, к слову, не было креста уже с 21-го года. Здесь-то и должен был начать своё священническое служение отец Пахомий. Идёт батюшка, и вдруг видит посреди серых низеньких избушек высокое здание, «ну наконец-то» - пронеслось вдруг в его голове. Но не будь у него дореволюционной фотографии храма, он бы никогда не подумал, что это именно он. Здание, хоть и обветшало - но хорошо сохранилось. Всё вокруг храма кажется давно уже заросло травой,так, что пришлось приподнять подол рясы, чтобы она не впитала утреннюю росу, которую за ночь успела впитать в себя трава. Дойдя до крыльца, отец Пахомий перекрестился и хотел было войти внутрь - но в последний момент понял, что в храм зайти не удастся - на двери висел добротный чугунный замок. Однако, всё же, оставался небольшой проём, который так и манил заглянуть, что же внутри. Пахомий заглянул внутрь и увидел тусклое пустое помещение: верхнее окно было слегка приоткрыто, в середине висело чудесным образом сохранившееся паникадило (большая церковная люстра), стены были покрыты изветшавшей белой штукатуркой. Взгляд Пахомия вдруг устремился в середину помещения. По самой серёдке стоял стул, на спинке которого была как бы облокочена икона Владимирской Божией Матери. Икона стояла таким образом, что стул как бы служил для неё подставкой. Одним словом, было видно, что в здании храма кто- то хоть иногда но бывает. Это, конечно, обнадёжило Пахомия. Теперь оставалось лишь найти, кто же присматривал за храмом всё это время.





Отец Пахомий знакомится с Валентиной Матвеевной.


Нужно сказать, что храм стоял в некотором отдалении от поселений, возможно, поэтому, тропинка к нему и заросла - ведь ничего кроме полузаброшенного здания в этой стороне больше не было. Другая тропа - которая вела непосредственно к поселениям, была уже протоптанная, хотя и было видно, что по ней не часто ходят. Идёт Пахомий, оглядывается по сторонам: кругом низенькие избушки, маленькие, несуразные заборчики, а он всё идёт. Идёт, в надежде найти хоть единую живую душу. Что было странно: не наблюдалось никаких признаков жизни - не было ни грядок, ни коров, ни кур. «На что, интересно, они живут» - вдруг пронеслось в голове Пахомия. Надо сказать, что люди конечно в избах были. А хозяйства никакого не было у них по разным причинам: кто-то был уже в почтенном возрасте, поэтому не мог следить за коровой физически; другие просто ленились, третьи же обладали сравнительным достатком - потому и корова им не была нужна (как, например, семья Боголюбовых: отец их работал в городе. Потому и хозяйства у них не было.) Тем временем шёл он дальше и дальше - село оказалось не таким маленьким, каким казалось на первый взгляд.
Он уже и не надеялся никого здесь отыскать - думал, может быть в храм иногда заезжает кто-то с другого, дальнего села (находилось оно в двух километрах отсюда), как вдруг увидел бодрую, резвую женщину, которая вешала бельё и параллельно что-то бесконечно повторяло - по уже знакомому движению губ, Пахомий понял, что читает таинственная незнакомка Иисусову Молитву «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя». Пахомий так обрадовался, что бросился было ей на шею, если бы был уверен в её благожелательности. Но тут она сама обратила к нему свой взгляд и замерла: лицо её вдруг побледнело, затем обрело оттенок какого-то лёгкого, тихого счастья. Кажется она забыло обо всём на свете. Забыла она и про тазик с только что постиранным бельём, который она держала в своих руках, так что он тут же плюхнулся оземь. «Батюшка, батюшка» - громким, красивым, и совсем не старческим голосом возопила она, и тут же бросилась к священнику. «Благословите, батюшка, как же я Вас ждала» - радостно восклицала женщина. Пахомий очень обрадовался такому повороту событий, и даже, казалось было, обрёл какое-то душевное спокойствие. Он благословил женщину. После чего, она предложила зайти в дом, и продолжить разговор уже там: «что же я стоя, пойдёмте, отченька, в дом». Отец Пахомий последовал за почтенной женщиной в избу, где его тут же усадили за стол.Обстановка внутри была по-деревенски простая. Однако, было в её избушке как-то хорошо, спокойно. Чувствовалось что-то родное, домашнее. Отец Пахомий тут же вспомнил, что когда-то давно, ещё в детстве, он вместе с родителями ездил к бабушке, и была у неё точно такая же избушка (и тут же мысленно помолился об упокоении бабушки - рабы Божией Валентины). «Хорошо у Вас тут» - сказал отец Пахомий. А женщина тем временем спешно накрывала на стол. «А как, простите, зовут Вас» - спросил батюшка, «мы же с Вами толком и не познакомились» - продолжил он. «Потом, всё потом» - послышалось из соседней комнаты, из которой и металась туда-сюда женщина. Наконец, стол был полностью заставлен: блинами, ватрушками, пирожками и другими вкусностями. Отцу Пахомию была предложена каша, от которой он, конечно, не мог отказаться. Надо сказать, что сам отец Пахомий был очень худой и подтянутой - он с детства не был склонен к полноте, к тому же, монастырский рацион не предполагает особой калорийности. Поэтому при виде такого завидного пиршества отцу Пахомию стало как-то неудобно, как-то не по себе. Наконец, почтенная женщина присела напротив отца Пахомия. «Зовут меня Валентина» - («прям как мою бабушку, будет легко запомнить» - пронеслось в голове Пахомия). « А Вы кушайте, батюшка, кушайте, не стесняйтесь» - сказала Валентина, и тут же продолжила: «я как чувствовала, что сегодня кто-то придёт». Тем временем представился и сам отец Пахомий. Сказал,что звать его Пахомий, он иеромонах (священник монах), приехал восстанавливать храм. Валентина со вниманием слушала батюшку, внимала каждому его слову. Сама она была очень статная, несмотря на свой возраст. Голос её был звонкий, и, как выяснилось позже, она даже когда-то пела в местном любительском хоре. Было ей 68 лет отроду. Но бабушкой её назвать было очень сложно, так как она достаточно хорошо сохранила свою молодость даже до сего времени. Эта молодая внешность и была одновременно её небольшой проблемой - в округе все считали её ведьмой. Образ этот дополняло ещё и то, что в её ведении находились ключи от храма. Народ-то был совсем не просвещённый, от Церкви далёкий - оно и понятно. И судить этот народ не в чем. Дети её уже давно жили в городе. Во время каникул и праздников навещали её, привозили внуков. Самка же она город не любила. Было ей и здесь хорошо. Помимо сравнительно приличной пенсии (была она в советское время председателем колхоза), беззаботную старость ей обеспечивали дети, которые регулярно помогали матери и были с ней всегда на связи. Сколько раз они хотели, чтобы она перебралась поближе к ним, в город, и даже готовы были купить ей квартиру - но тщетно. Валентина, по отчеству Матвеевна стояла на своём. Супруг её уже лет двадцать как помер, поэтому она уже практически четверть века была вдова. Однако, все эти обстоятельства не сломили её. У неё был строгий режим - просыпалась она неизменно в 8:00 по будним, и в 6:00 по воскресеньям. Ложилась спать всегда в одно время - в 23:00. Перед сном, после сна, как и перед и после еды имела обыкновение молиться. Вычитывала всё полностью. Никогда не ленилась - даже если и болела - а на молитву всё равно вставала - считала это своим подвигом, жертвой во Славу Божию. В этом, кстати, с отцом Пахомием они и были похожи. Надо сказать, что в это утро всё было настолько непривычным, что и сам Пахомий и Валентина Матвеевна настолько растерялись, что забыли помолиться перед едой - однако, Пахомий, в последний момент вспомнил, и перекрестился - Валентина Матвеевна последовала его примеру.
Теперь, когда уже они в достаточной мере знают друг о друге, отец Пахомий наконец спросил: «а как же нам в храм попасть?». Валентина Матвеевна не произнося не слова молча вышла из-за стола и направилось в самый дальний угол комнаты. В углу был устроен небольшой иконостас, который отец Пахомий почему-то не заметил сразу. На самом верху виднелся образ Господа, ниже образ Пресвятой Богородицы, ниже было ещё две полки - где были расставлены образа святых угодников Божиих - отец Пахомий разглядел там и Преподобного Сергия Радонежского, и Св. Прп. Серафима Саровского, и Святителя Николая Чудотворца, и святую мученицу Валентину и много ещё кого! Валентина Матвеевна осторожно отодвинула самый верхний образ. Оказалось, что за образом Господа Валентина Матвеевна прятала ключ от храма. Валентина Матвеевна достала ключ, бережно вернула Икону на место. После чего она направилась к столу, за которым сидел священник и торжественно, с ликующим выражением лица, как бы осознавая свою роль в истории, вручила ключ батюшке. Валентина Матвеевна тут же пояснила, что иногда, во время больших праздников имела обыкновение читать в храме акафист. Перед этим она объявляла об этом всем в селе, чтобы желающие могли также прийти помолиться. Отец Пахомий, конечно, похвалил Валентину Матвеевну, за такое благочестивое начинание. Отведав кашу, он хотел было идти, но Валентина Матвеевна настояла на том, чтобы отец Пахомий отведал ещё хотя бы блинчиков, после чего ею было предложена вместе отправиться в храм. Итак, отец Пахомий и Валентина Матвеевна уже по привычной тропинке направились ко храму. Батюшка тут же отварил тяжёлый замок. Вошли во внутрь. Помещение, которое тогда, ещё утром виделось Пахомию тусклым, оказалось не таким уж и тусклым. Он тут же направился уже к описанной мною иконе, приложился. Его примеру последовала и Валентина Матвеевна. После чего они условились прочитать благодарственный молебен Господу. Отец пахомий дал возглас: «Благословен Бог наш, всегда, ныне и присно и во веки веков». И понеслась молитва к Богу. Понеслась так, как будто и не было атеистического времени. Как будто молитва в храме никогда и не прекращалась. Конечно, многое ещё предстояло сделать: восстановить алтарь, обустроить иконостас, установить иконы. Возвысить крест над куполом. Верил отец Пахомий, что всё это непременно, с Божией помощью, будет. Обязательно будет.


Начало. Самое начало.

Ещё в тот, первый день, прочитав акафист, Отец Пахомий и Валентина Матвеевна вернулись в избу, взяли: веник, совок, половую тряпку, набрали ведро воды и отправились в храм. Конечно, Пахомий был рад, что есть такая Валентина Матвеевна, ибо самому восстанавливать храм было бы сложно. К тому же, они уже успели договориться, что Валентина Матвеевна, как самая активная станет председателем приходского собрания. Итак, вернувшись в храм, отец Пахомий стал подметать полы, в то время как Валентина Матвеевна оттерала чудом сохранившиеся оконные рамы от внушительного слоя пыли. Иконостас был полностью разрушен. Так что алтарная часть соединялась с остальным храмовым пространством. Нужно было думать, как его восстановить. Было это, кстати сказать, в субботу. Понятно, что ни о каком Всенощном Бдении (вечерняя служба) речи и быть не могло (по той простой причине, что нужно было привести храм в порядок). После того, как вымели и перемыли полы, наскоро вычистили дверные рамы, начали думать, как быть с иконостасом. Нужно было хотя бы отделить алтарную часть от остального храмового пространства. Время уже близилось к вечеру, так что батюшка и В. М. (Валентина Матвеевна) настолько увлеклись, что забыли про обед. К тому же, отцу Пахомию негде было остановиться, так как, как выяснилось, прилегавший ко храму дом священника был уже давно снесён. Валентина Матвеевна любезно предложила батюшке остаться у неё. Тем более, что две из трёх комнат в её избе пустовали. Отец Пахомий с радостью принял это предложение. Так и не решив, что делать с алтарём, они направились домой. Солнце уже начало заходить. Темнело. Только они вошли в избу, как Валентина М. вспомнила, что у неё есть совершенно новый белый занавес, который она покупала лет этак 30, а может быть 40 назад, когда была ещё председателем колхоза. Занавес тогда нужен был для сцены в сельский клуб, но по какой- то причине (она уже и сама не помнит по какой) его так и не разу не использовали.
Валентина Матвеевна спешно забежала в свою спальню, поставила табуретку и устремила свой взгляд на самую верхнюю полку шифоньера - там у неё лежали вещи, которыми она уже давно не пользовалась, но выкинуть их было жалко. Руководствовалась она при этом свойственным каждому русскому человеку принципом: «а вдруг пригодится?». И вот, настал момент истины: наконец из всей этой мишуры действительно, хоть что-то пригодилось. Благо, искать занавес долго не пришлось. Сама она, наверное, его бы не подняла, потому и решила позвать на помощь Пахомия: «батюшка, идём сюда, смотри что нашла!». Отец Пахомий тут же направился к Валентине М. Нужно сказать, что он и не догадывался, что она ищет в спальне, и почему так спешно туда направилась. Зайдя в комнату, он увидел стоящую на табуретке Валентину М., радостно указывающую на ту самую верхнюю полку: «занавеска, батюшка, белая, белая занавесочка нашлась». Тогда отец Пахомий радостно помог Валентине им слезть с табуретки, сам же тут же забрался на неё, и достал коробку, в которой и находилась занавеска. Открыв коробку, священник увидел бархатный, белый занавес. Был этот занавес как будто новый. По виду никто бы и не догадался, что лежит он здесь уже не один десяток лет. И батюшка, и Валентина М. очень обрадовались этой находке. Завтра нужно уже было служить литургию (церковную службу) - воскресенье ведь, как ни как. Несмотря на то, что на улице было темно, Валентина М. и отец Пахомий, снарядившись фонарём, отправились в храм. Шли опять же по той самой тропе, но нужно сказать, что она уже не казалась такой заброшенной, как в первый раз. Добравшись до финиша, Валентина М. и о. Пахомий снова отворили дверь, перекрестились, и поставили свои фонарики на подоконники, так, чтобы свет был направлен наверх (таким образом он как бы равномерно распределялся, по крайнем мере им так тогда казалось). А сами тем временем стали доставать из коробки занавес. Но возникло другая проблема: нужно было думать, как его повесить. К счастью, вскоре они разглядели чудом сохранившийся с советского времени карниз - «точно, здесь же тогда был киноклуб» - пронеслось в голове Валентины М. «А прицепить, прицепить за что?» - подумал было о. Пахомий, но тут же на дне коробки обнаружились специальные прицепки. Тогда отец Пахомий поставил табуретку на месте, где должен был висеть занавес, перекрестился и взобрался. Валентина М. передала ему верхний конец занавеса. Нужно сказать, что к рясе о. Пахомия были пришиты огромные карманы. В эти карманы он и кинул детали, соединяющие занавес с карнизом. Выглядело это так: Валентина М. стояла внизу, держа подол занавеса, о. Пахомий в это время стоял на табуретки, одевал крепление сначала на карниз, а затем цеплял это крепление за занавес. Так они провозились около получаса, и, проверив, что занавес действительно открывается и закрывается, удовлетворённые своей работой хотели было отправиться домой, но отец Пахомий вдруг вспомнил, что это всё ещё просто занавес, а не завеса (полотно, отделяющее алтарь от остальной части храма). Для того, чтобы занавес стал завесой, его нужно было освятить. О. Пахомий достал из правого кармана требник, нашёл чин освящения, и начал молиться. Но вот беда - воды-то освящённой у них не было. Ладно крапило - крапило о. Пахомий уже давно привык носить в кармане рясы - мало ли кто, что попросит. По той же причине в карманах его были и пакетик ладана, и кадило, и свеча, и много-много чего ещё (если читатель когда- нибудь видел пришитые к рясе карманы, и каких размеров они бывают -он без труда поймёт ход мыслей автора). Валентина М. вдруг вспомнила, что оставляла в храме бутылку со святой водой ещё прошлой Пасхой (привезли ей святую воду дети, когда приезжали поздравить её с Пасхой Христовой). Только вот, куда она её спрятала. «под половицу, точно ведь, под половицу». Валентина М. помнила, что половица находилась где-то ближе к алтарной части (туда ещё в советское время, когда здесь был киноклуб, прятали ключ от операторской). Впрочем, нашла Валентина М. её без труда. Приподняла половицу - под ней, действительно, нетронутой и невредимой лежала полуторалитровая бутылка святой воды. Валентина М. без труда открутила крышку и тихонько встала рядом с батюшкой, который в это время всё ещё молился. Вот, он наконец закончил, дошёл до места, где нужно кропить. Валентина М. мысленно это поняла, и протянула бутылку священнику. Он конечно, удивился, откуда вдруг взялась святая вода, но не подал виду. «Спа-си Гоо-спо-ди лю-у-ди Тво-я» - «и бла-го-сло-ви дос-то-я-ни-е Тво-е....» - подхватила Валентина М. своим красивым, звонким сопрано. А отец Пахомий тем временем аккуратно помещал крапило в бутылку с водой, затем вытаскивал его, и кропил уже не занавес, а церковную завесу. Вот так вот. Ночь. Дальнее село. А люди Бога прославляют.

Продолжение следует...