Clandestinus
«ВОЛЬФЕНШТАЙН»: ПРОЕКТ «НАХТЗОННЕ»
ПРОЛОГ
Более 2000 лет назад
…Невероятных размеров зал, с неровных потолков которого свисали огромные сталактиты, освещался множеством ярко горящих факелов. Скорее, помещение можно было назвать природной пещерой или гротом, поскольку рука человека коснулась его весьма незначительно: лишь большой обсидиановый алтарь с пылающей жаровней перед ним да четыре здоровенных кресла с широкими подлокотниками и высокими спинками из того же материала, расположенные от жаровни строго по направлениям сторон света, составляли его убранство.
Упомянутые кресла были заняты четырьмя высокими фигурами в багряных мантиях; глубоко накинутые на голову капюшоны почти полностью скрывали лица присутствующих. Лишь по длинной, белоснежной бороде восседавшего на северном – спиной к алтарю – кресле, можно было судить о его весьма почтенном возрасте. Внезапно он, вскинув правую руку, совершил ею странный жест – и обратился к остальным участникам этого таинственного конклава, собравшегося глубоко под землёй, в никому неведомом месте:
- Итак, братья, звёзды расположились в необходимом порядке. Каждый из вас вернулся назад невредимым. Можете ли вы убедить меня, что миру ничто более не угрожает? Говори ты, Глабмор’хитиб! – обратился он к кому-то из восседавшей перед ним троицы. Эхо пещеры, будто подчёркивая значимость произнесённого, сопровождало каждое его слово.
- Да, о великий Пантроит’гал! – незамедлительно ответил ему человек, занимавший западное кресло, при этом скрывавший его лицо капюшон даже не шелохнулся. – Три портала размещены нами на одной линии Большой Земли, каждый из них запечатан Амулетом Защиты. Пройдут тысячи лет, пока Новое Человечество сможет постичь запредельную мудрость, отыскав и поняв оставленные нами манускрипты… В том случае, конечно, если наши потомки вообще смогут их обнаружить.
- Герин’талоах? – обратился старец к сидящему справа от него человеку.
- Мы выбрали наилучшие укрытия в колониях, о великий Пантроит’гал! – молвил тот, также не совершив ни единого телодвижения. – Глубоко под землёй и на невероятно большом расстоянии друг от друга сокрыты порталы… Морхаидур’pину – да будет навеки проклято это имя! – и его жрецам-ренегатам ни за что не повторить на Большой Земле тех разрушений, что смели с лица земли Предельную Туле!
- Да, как шесть тысяч лет тому назад его гнусные предки уничтожили нашу прародину – величественную Атлантиду! – провозгласил восседающий напротив старца человек. – И прости мне, о великий Пантроит’гал, что начинаю свою речь без твоего приглашения!
- Теперь это неважно, Шангриман’ут! – с печалью в голосе произнёс старший; произнёс настолько тихо, что обычное эхо не подхватило ни звука из сказанного. – Меня беспокоит лишь то, что звёзды вновь разойдутся – и что тогда? Амулеты Защиты и питающие их кристаллы могут от незначительных воздействий извне изменить свою суть – и стать проводниками Тёмной Энергии! Пусть же наши жизни послужат Последними Печатями Чёрного Солнца!
- Но ведь для этого понадобятся тысячи лет! – возразил Герин’талоах. – Никого из жрецов-негодяев не останется, а уж Новое Человечество будет разумнее… Разве не так говорят твои собственные предсказания? Разве твои гороскопы хоть раз ошибались, о великий Пантроит’гал?!
- Это так, но у любой цепи следствий обязательно имеется неучтённое «если»! К тому же я никогда не делал предсказаний на столь отдалённые отрезки времени… Одно, за что я нынче могу поручиться, так это наша с вами смерть, братья – и весьма скорая! – невозмутимо сказал старец, столь невозмутимо, что даже борода его не шелохнулась на груди. – Всё готово, Глабмор’хитиб? – обратился он к сидевшей справа от себя фигуре.
- Да, о великий Пантроит’гал: могущество Чёрного Солнца готово к последнему направленному выбросу. Произнесите Слово! – также безразлично ответил ему собеседник.
- Прощайте, братья! – сказал старик; сидевшие вокруг него напоминали каменные изваяния, а не живых людей. После этого он выкрикнул заклинание на языке столь древнем, коего не знал ни один из его собеседников.
Мгновение спустя откуда-то сверху по помещению пронёсся набирающий силу гул; многотонные сталактиты задрожали, по стенам поползли увеличивающиеся прямо на глазах трещины, посыпалась скальная пыль... Возникшее из неведомых пространств ярко-голубое сияние поглотило собой и пещеру, и рушащиеся её потолки, погребших под собой алтарь, жаровню и неподвижно восседающих на обсидиановых креслах жрецов…
Более 2000 лет спустя
Место: Северное море, неподалёку от английского побережья.
Время: 1944 г., ноябрь.
Гордость Кригсмарине – линкор «Тирпиц» – значительно сбросил скорость; теперь судно практически дрейфовало, готовясь нанести по Лондону многократный удар: восемь ракет «Фау-2», снабжённые специальной биохимической боеголовкой, предназначались для тотального разрушения британской столицы. Из-за густых облаков едва проглядывала Луна; время стремительно приближалось к полуночи. Вода успокоительно шелестела за бортом.
- Две минуты до запуска! Внимание: все по местам! – донеслось из громкоговорителей по всему кораблю.
Рядом с пусковыми шахтами, под которыми располагалась платформа с шестью самолётами, стоял человек в генеральской униформе; лица его не было видно – он смотрел куда-то вниз. Внезапно за спиной его хлопнула дверь – и к человеку спешно подбежал капитан-лейтенант в сопровождении двух матросов.
- Генерал! – отдав честь, немедленно произнёс офицер; моряки за его спиной продолжали стоять по стойке «смирно». – Генерал, на борту шпион! Прикажете отложить запуск ракет?
- Нет, - ответил тот глухим голосом, не поворачиваясь к собеседнику. – Что за шпион? Подробнее.
- Был обнаружен, пробирающимся в охраняемый трюм с секретным грузом, - капитан-лейтенант чеканил каждое слово, что, впрочем, не мешало ему строчить фразами, как из пулемёта. – Носил нашу униформу, поэтому прошёл первое оцепление. Успел принять таблетку цианистого калия прежде, чем наши взяли его в плен. Под его одеждой были обнаружены две связки динамита, вероятно, он пытался совершить диверсию в трюме. Его принадлежность к какой-нибудь разведке не установлена…
Генерал, по-прежнему не оборачиваясь, глянул на наручные часы: без минуты полночь. В этот момент ракетные шахты раскрылись – и узкие носы «Фау» возникли на фоне плывущих мимо облаков. Рапортующий офицер, во время своего монолога смотревший в затылок старшего по званию, опустил глаза – и с ужасом заметил кровь, капающую из-под его шинели. Глаза капитан-лейтенанта округлились:
- Что это? – пробормотал он заплетающимся языком.
В тот же миг генерал, резко обернувшись, ударил говорившего кулаком в подбородок; тот отлетел в сторону без сознания; после он нанёс удар головой одному из матросов, который, перелетев через перила, грохнулся на нижнюю палубу. Третий матрос застыл от удивления: человек, бросившийся к нему, вовсе не был генералом: неожиданно напавший на них был около тридцати лет, не седой и весьма подвижный – он вцепился в матроса, прикрываясь им от возникшего ярусом выше автоматчика. Тот с криком: «Шпион! Шпион на борту!», разрядил полмагазина в тело своего товарища. Молодой человек бросил труп – и, перескочив через перила, спрыгнул на палубу, где скрылся за углом кают-компании от несущихся за ним пуль.
Пробежав десяток метров, переодетый в генеральскую униформу диверсант наткнулся на ничего не подозревавшего моряка, выходившего из дверей ближайшего помещения: шпион не дал ему опомниться, двинул его локтем по зубам – и для верности прихлопнул его голову металлической дверью; нацист бесчувственно грохнулся на пороге. В тот миг другой противник, находящийся метрах в десяти прямо по курсу, развернул в сторону диверсанта крупнокалиберный пулемёт:
- Вот он! Открыть огонь!
Псевдо-генерал едва успел прикрыться дверью, как о неё застучали пули. Он вновь глянул на часы: в запасе у него оставалось не более сорока секунд. Ракеты, находившиеся над его головой, выдвинулись из шахт почти наполовину... Быстро осмотревшись и мгновенно оценив сложившуюся ситуацию, диверсант заметил висящую над головой пулемётчика спасательную шлюпку, закреплённую на тросах; легонько высунувшись из-за укрытия, он несколькими выстрелами из пистолета перебил удерживающие шлюпку канаты – и та упала прямо на голову пулемётчика. Тем временем шпион, не прекращая стрельбы по противнику, бросился вперёд, перескочил через шлюпку – и вцепившись в лебёдочный крюк, совершил на нём полукруг в воздухе, переместившись неприятелю за спину. Обежав ещё одно помещение, он оказался на площадке двусторонней авиационной катапульты. Возле самолёта возился техник, которому диверсант показал кулак; тот распрямился – и приготовился к схватке. В тот же миг с верхней палубы послышалось:
– Сдавайся! – и он, подняв руки над головой, увидел, как на верхнюю палубу выбежал десяток морских десантников Кригсмарине; ещё столько же, откуда не возьмись, возникли прямо перед ним. Командовал автоматчиками тот самый капитан-лейтенант, видимо, пришедший в себя после удара в челюсть. – Так просто тебе не уйти! Что у тебя в кармане? Достать!
Верно, во внутреннем кармане шинели диверсанта что-то сияло голубоватым светом. Сунув правую руку в карман, шпион извлёк наружу странный круглый предмет, чуть больше ладони, излучавший голубое сияние. Появление этой штуки вызвало у командующего бурную реакцию; с криком: «У него бомба! Огонь!», он открыл по неприятелю пальбу из пистолета; в этом его поддержали и все без исключения подчинённые, устроив на палубе настоящий ад. Но случилось нечто совершенно из ряда вон выходящее: шпион выставил светящийся предмет перед собой – и перед человеком возникло сияющее, переливающееся голубоватым оттенком укрытие, не позволившее ни одной из сотен выпущенных в него пуль достичь цели; все они просто попадали у ног диверсанта. А затем случилось более удивительное: из нематериального щита вырвалась волна света, разом обратившая всех стрелявших в пар; на палубу упало только металлическое оружие да пуговицы с солдатских униформ. Шпион, обернувшись после совершившегося чуда к технику, погрозил ему сиявшим в его руке предметом.
- Найн! Найн! – завопил тот, мгновенно скрывшись с глаз за углом кают-компании.
Диверсант бросился к стоявшему рядом самолёту и прыгнул в его кабину почти через головной обтекатель. Стоило катапульте выбросить самолёт над кораблём, как заревел мотор, унося человека над морской гладью. А несколькими мгновениями спустя ракеты в шахтах судна стали взрываться одна за другой; неописуемые смерчи пламени взметнулись над «Тирпицем»… Диверсант, взяв курс на остров, глянул на линкор: получивший многочисленные пробоины, корабль накренился на бок; беснующиеся волны охватывали его со всех сторон…
Человек щёлкнул переключателем на панели управления, приблизив к губам микрофон – и поудобнее откинулся в кресле:
- Штаб УСО, это агент Би Джей Блацкович. Задание выполнено. Разбудите, пожалуйста, директора… Скажите, что я должен встретиться с ним как можно скорее!
Самолёт Блацковича, известного лишь весьма ограниченному кругу людей под кодовым именем «Агент Второй», приближался к секретному аэродрому Управления Специальных Операций, на которое он работал уже несколько лет. Всё началось ещё до начала великой войны, когда помощь американских суперагентов понадобилась союзникам в Европе, готовым принять вызов гитлеровского правительства – и дать отпор иноземным оккупантам. Одним из таковых и был ныне управляющий самолётом Уильям Джозеф Блацкович, или, как его частенько называли друзья по инициалам, «Би Джей». Занимаясь разведкой в нейтральных странах, тогда ещё тридцатилетний американец высоко зарекомендовал себя среди коллег, добывая информацию и предотвращая те или иные планы захватчиков. А затем грянула война... Он остался в Англии одним из немногих, кому высшее командование Соединённых Штатов Америки приказало задержаться на острове для выполнения особых заданий; против этого не возражало и руководство штаба УСО, зная по многолетнему опыту, какой Блацкович ценный разведчик, аналитик и диверсант. И он полностью оправдал доверие американских товарищей и британских друзей, с которыми служил последние годы; венцом его заслуг перед человечеством стал срыв «Операции «Воскрешение»» в мае 1943-го, благодаря которой нацисты намеревались овладеть миром, почти не прилагая к этому усилий…
Агент на мгновение ослабил хватку штурвала – и закрыл глаза. И тут, будто по волшебству, память выдала ему все детали последнего задания; он увидел их, словно прокрученных на ускоренной киноленте... Блацкович открыл глаза – и сделал глубокий выдох.
Всё началось с того, что военная разведка союзников раздобыла информацию о том, что в самое ближайшее время нацисты планируют подвергнуть Лондон атаке с моря специальными ракетами системы «Фау-2», начинёнными неведомым вирусом; разведка уверяла, что понятия не имеет о том, сколь сей вирус опасен и какие человеческие жертвы может за собою повлечь. Чуть позже стало известно, что операция будет проведена с борта линкора «Тирпиц», который для этого временно покинет норвежские фьорды – и займёт позицию неподалёку от берегов Великобритании; называлось и точное количество смертоносных боеголовок – восемь штук.
В то же время, независимо от сообщений разведки, в штаб УСО поступила информация от так называемого «Кружка Крайзау» – общенародного сопротивления гитлеровскому режиму; сообщение пришло от австрийского отделения «Кружка Крайзау», из города Айзенштадт. В нём, в частности, говорилось, что основная задача «Тирпица» – вовсе не разрушение Лондона, а транспортировка в Айзенштадт – через немецкий порт Вильгельмсхафен – неких древних артефактов, которые вполне можно рассматривать как невероятной мощности оружие. В послании австрийского сопротивления отмечалось, что за бомбардировку английской столицы отвечает Отдел Специальных Проектов Райха, а доставка и приём артефактов (которые в тексте шифровки именовались «тулеанским порталом» и «тулеанским медальоном») лежит на плечах Дивизии Паранормальных Исследований СС. Возможно, атака на Лондон и транспортировка древних реликвий являли собой, так сказать, совмещение приятного с полезным, но партизаны настаивали на особо тщательной проверке всех данных по этому вопросу. В качестве дополнительных материалов они незамедлительно передали в Лондон множество фотографий и чертежей «портала», «медальона», предположительное описание их использования – и множество свидетельств о том, что в Айзенштадте проводятся тайные оккультные исследования, для чего строятся многочисленные объекты в черте города и вне его. Упоминался, например, замок «Вольфенштайн»; судя по донесениям «Кружка Крайзау», он являлся центром мистических изысканий Дивизии Паранормальных Исследований СС в области загадочных кристаллов и древних манускриптов. Согласно информаторам сопротивления, данные буквально были подброшены им некой третьей стороной. Руководство УСО поначалу отнеслось к сообщению сопротивления скептически; впрочем, угрозы Лондону с «Тирпица» оно не отменяло, поэтому за неделю до выхода линкора из Тромсё, в команду судна были направлены два хорошо легендированных диверсанта: Агент Первый, Фергюс Рид и Агент Второй – Уильям Джозеф Блацкович. Целью их было совершить саботаж на линкоре, чтобы ни одна «Фау» не поднялась в воздух.
Сорвать выход судна в море не получилось: охрана секретного трюма с артефактами и ракетных шахт была безупречной. Агентам под прикрытием пришлось несколько дней драить палубу – и на досуге размышлять, как справиться с поставленным заданием. Агенту Первому – кстати, он был тем самым лётчиком, который забрал Блацковича из деревни Вульфбург после того, как тот избавил мир от чудовищного Кузнеца Древней Туле – омерзительного Оларика – удалось пронести на корабль несколько связок динамита, которые Блацкович ухитрился едва ли не в последний момент разместить в ракетных шахтах. Перед диверсией друзья разделились: Рид отправился взрывать трюм с порталом, а Блацкович – навестить в каюте курирующего доставку древностей генерала Шоссхунда, имеющего при себе тулеанский медальон. После проведения диверсии они договорились встретиться возле расположенной на корабле авиаплощадке.
Разобравшись с генералом и завладев артефактом, Блацкович, переодевшись в униформу последнего, выбрался из каюты наружу; хохма с переодеванием сработала – лишь часовые видели его фигуру во тьме ночи, как брали под козырёк и отводили взгляды. Американец ждал друга до последней минуты, но тот не появлялся. И лишь когда капитан-лейтенант сообщил ему о гибели последнего, Блацкович понял: больше на судне делать нечего. Вступив в драку и перестрелку с матросами, он проложил себе путь к самолёту – и покинул взорванный, тонущий линкор...
Агент Второй открыл глаза: увы, он вновь возвращается с секретной миссии в одиночку! Будто карма сопровождала его: постоянно уходить вдвоём, а приходить одному… Он вспомнил Фрэнка Уэбли, замученного нацистами в замке «Вольфенштайн» на севере Германии; вот, теперь и Фергюс Рид, пожертвовав собой и отвлёкший внимание гитлеровцев, стал его прошлым... Прошлым, которого во снах не заменит никакое настоящее.
Завидев внизу аэродром и пойдя на снижение, Блацкович внезапно вспомнил: несомненно, раньше он уже слышал эту фамилию – Шоссхунд; только где это было и при каких обстоятельствах? И лишь когда шасси самолёта коснулись посадочной полосы, он вспомнил: действительно, он встречал некоего Эрнста Шоссхунда, лейтенанта-снабженца Секретной Оружейной Фабрики в Кугельштадте, которого не стал убивать по причине юного возраста... Что он там говорил, перед тем, как американец отпустил его? Что его дядя – генерал, который много десятков лет очень дружит с обергруппенфюрером СС Вильгельмом Штрассе, по протекции которого юнец и занял должность на тайном объекте «Мёртвой Головы»… «Интересно, уж не дядюшку ли этого лейтенанта я недавно отправил на тот свет? – подумал Блацкович, аккуратно выруливая по полосе и ощупывая сквозь куртку внутренний карман, где лежал таинственный медальон древней цивилизации. – Что же, он оказался весьма несговорчивым... Да и кто, позвольте спросить, мог уйти с тонущего «Тирпица»?»
Может, имеется более глубокая, нежели просто дружеская, связь между «Мёртвой Головой» и покойным генералом, курирующего артефакты для нужд Третьего Райха? Но пока о своих предположениях он решил никому не сообщать: что не является фактом, то – догадка.
Несколько часов спустя
Место: Великобритания,
вилла УСО
(Управление Специальных Операций),
предместье Лондона.
Дата: 1944, ноябрь.
Пока он ехал с аэродрома в штаб-квартиру УСО, над городом разразилась гроза. Один из двух встречавших его автомобилей увёз захваченный им на «Тирпице» медальон в лабораторию и архив Управления. Впрочем, Агент Второй не воспользовался предложенным ему шофёром зонтом, когда, наконец, машина прибыла на место: быстро взбежав на крыльцо двухэтажного здания, он лишь махнул рукой стоявшей в коридоре охране. Стряхнув с лица капли воды, американец, пройдя в самый конец первого этажа, постучался в нужную дверь.
Из-за неё немедленно раздался голос будто бы ясновидящего директора:
- Агент Блацкович, входите!
Разведчик кивнул при входе, закрыл за собой дверь – и быстро приблизился к сэру Хассету, восседавшему за столом; справа от него стоял Джек Стоун, как и полагалось правой руке директора. Кабинет начальства ничуть не изменился со времени его последнего посещения Блацковичем: всё те же ходики у окна, карты на стенах, портрет премьер-министра да флаги США и Британского Королевства. Ещё – две дымящиеся чашки на подносе, под лампой с зелёным абажуром. Только вот бумаг на столах оказалось гораздо больше...
- Вы успешно справились с заданием на «Тирпице» – пустили его ко дну! – произнёс мистер Стоун, даже не пытаясь скрывать радости по поводу сказанного. – Мы организовали настоящую операцию прикрытия: пока вы совершали диверсию на линкоре, авиация союзников отвлекала Люфтваффе, устроив грандиозный налёт на североморское побережье Третьего Райха!
Блацкович также улыбнулся:
- Спасибо. Увы, портал тулеанцев добыть не удалось: ныне он покоится более, чем на стометровой глубине, в одном из трюмов линкора... Однако, меня больше волнует найденный медальон…
- Нас тоже! – подхватил начальник УСО. – С ним работают наши лучшие специалисты.
- Есть результаты? – Блацкович нетерпеливо хрустнул пальцами.
Сэр Хассет протёр очки и положил руки перед собой:
- Немного. Но есть, от чего оттолкнуться… Джек? – он вопросительно посмотрел на своего подчинённого.
Тот перехватил инициативу шефа, поочерёдно подавая агенту документ за документом; в основном это были фотографии и чертежи:
- Медальон служил символом загадочной цивилизации, поклонявшейся некоему Чёрному Солнцу. Они погибли в результате катаклизма, и за тысячелетия о них успели забыть… Несколько десятков лет назад общество «Туле» возродило этот символ. В число этих оккультистов входят высокопоставленные нацисты.
Блацкович, рассматривавший фотографии, вопросительно посмотрев на собеседника:
- Из Дивизии Паранормальных Исследований СС?
- Разумеется! – вставил сэр Хассет. – Но ещё интереснее кристаллы, скрытые в медальоне...
- Их можно найти только в одной точке планеты: в австрийском городе Айзенштадте, - поспешно добавил мистер Стоун и умолк, поглядывая на начальника.
Тот вздохнул, поудобнее усаживаясь в кресле:
- Мы вышли на связь с бойцами айзенштадского сопротивления, «Кружком Крайзау». Они располагают интересными данными…
Мистер Стоун положил перед Блацковичем довольно крупную фотографию человека в военной униформе, сделанную на фоне какой-то арки; на прикреплённой к стене указательной табличке значилось: «Герман Геринг плац»:
- Это группенфюрер СС Виктор Цетта, комендант города и восходящая звезда тайного подразделения Гиммлера. Последние несколько недель он проводит операцию в Айзенштадте, но какую именно – нам неизвестно.
Американец вновь поднял глаза на говорившего:
- Думаете, медальон добыл именно Цетта?
- Это вам и предстоит узнать, агент Блацкович! – снова вступил в разговор директор. – Приказ таков: встретиться с бойцами сопротивления в Айзенштадте – и прояснить ситуацию. Ими руководит Каролина Беккер, уж постарайтесь ей понравиться! – он усмехнулся.
- Простите, что передохнуть вам не дали, Би Джей, - извиняющимся тоном добавил мистер Стоун, - но ведь вы уже сталкивались с подобным. Уже трое наших агентов без вести пропали в тех местах. Больше посылать некого…
Блацкович улыбнулся:
- Без проблем, господа! Когда приступать?
- Немедленно! – руководитель УСО даже привстал с кресла. – К путешествию всё уже готово. Желаю вам удачи, агент Блацкович!
Разведчик улыбнулся ещё раз:
- Спасибо, сэр! – и вышел из кабинета, сопровождаемый пристальными, немигающими взглядами коллег.
ГЛАВА 1:
ВОКЗАЛ
Задачи:
Встретиться с бойцами сопротивления;
Уничтожить спецпоезд Дивизии Паранормальных Исследований СС.
Товарный состав, в одном из вагонов которого Агент Второй прибыл в Айзенштадт, прячась среди ящиков с мясными консервами, пришёл на станцию назначения почти вовремя: вокзальные часы показывали четверть пополудни. Выпустив облако густого пара, поезд остановился; сквозь щели в досках вагона американец осмотрел территорию, на которую ему приходилось ступить: старинная конструкция в стиле барокко, многочисленные арочные перекрытия, декоративные фонари, скамейки для ожидающих… Впрочем, так здесь было до войны – на перроне наверняка толпились приезжающие и отъезжающие люди, но теперь… Вокзал Айзенштадта был совершенно пуст. Колонны и стены помещения были украшены нацистскими стягами и пропагандистскими гитлеровскими плакатами; последние несколько минут езды в вагоне «Би Джей» наблюдал исключительно вооружённых «МП-40» солдат, патрулирующих периметр. Именно такой предстала перед ним Австрия, куда судьба привела его впервые.
Снаружи вагона послышалась какая-то возня – и мгновением позже тяжёлая дверь отошла в сторону: Блацкович увидел пожилого человека в серых штанах и белой рубашке, поверх которой красовался совершенно новенький коричневый жилет. Тот просунул голову в образовавшуюся щель – и, немедленно отыскав глазами диверсанта за штабелем ящиков, улыбнулся:
- Агент Блацкович, полагаю? Я – Герман Браунфельс из «Кружка Крайзау», друзья поручили мне встретить вас. Идёмте со мной, здесь вас могут обнаружить! По непонятным причинам, вокзал так и кишит нацистами, хотя обычно здесь достаточно спокойно…
- Не пойдёт! – дружелюбно ответил американец, выбираясь, однако, из своего укрытия. – Почём мне знать, может, вы – с ними заодно?
- Ах, да! – хлопнул себя по лбу мужчина и смущённо улыбнулся. – Заключение контракта состоится через три дня, - произнёс он приветственный пароль.
- Вот это по-нашему! – также улыбнулся Блацкович. И добавил. – В отеле «Атлантик».
После этого он покинул своё убежище, перебегая меж колонн перрона следом за своим проводником.
Пробравшись к началу прибывшего состава, разведчик обратил внимание на закрытую металлической решёткой небольшую территорию, видимо, ранее предназначавшуюся для персонала поездов – вагоновожатых да кондукторов; он увидел, что прямо за решёткой на коленях замер маленький человечек; прямо в голову его были направлены дула трёх автоматов окруживших его гитлеровцев.
- За мной, агент Блацкович! – громко прошептал его спутник, подталкивая прибывшего к двери какого-то подсобного помещения; Блацкович распахнул её – и увидел десятки небольших коробок, расположенных вдоль стен, а также открытый люк, лестница которого вела под землю.
- Быстрее, сюда, вниз! – командовал Герман, указывая рукой на лаз. – Я постараюсь задержать их и отвлечь внимание на себя! На другом конце канализации вас ждут агенты сопротивления!
Агент Второй спустился по лесенке в сырой тоннель; с обеих сторон его окружали какие-то бочки, ящики и прочая складская утварь. Люк над его головой тут же закрылся; судя по звукам сверху, проводник пытался замаскировать лаз, передвигая на его крышку ближайшие коробки.
Тоннель оказался не особо извилистым: Блацкович пробежал не более тридцати метров по прямой, с этого места помещение стало более шире и выше.
- На колени, я сказал! Шнель! – донеслось до него откуда-то сверху. Агент поднял голову: в потолке находилась ещё одна решётка, к которой по стене вела лестница; видимо, ещё один выход на поверхность… Он понял, что нацисты допрашивают несчастного человечка, которого он видел на перроне. – Где он? Где янки?
- Я не понимаю, о чём вы говорите! – с мольбой в голосе уверял незнакомец.
- Скажи нам, где он? – настаивал допрашивающий; следом за этим раздался звук передёргиваемого затвора винтовки.
- Подождите, нет! – крик и одиночный выстрел.
- Прав ли наш информатор? Был ли янки в поезде? – вновь услышал Блацкович голос проводившего допрос нациста.
- Да, но «Кружок Крайзау», похоже, опередил нас! – ответил ему другой. – Шайзе! Группенфюрер Цетта будет в бешенстве… Поэтому мы должны найти американца во что бы то ни стало! Возьмите своё подразделение – и обыщите депо. Моё подразделение продолжит поиски здесь…
Услышанное не обрадовало диверсанта: итак, враги каким-то образом проведали о времени его появления в Айзенштадте! Это значило, что тщательно спланированная операция по его внедрению и легализации в указанный район провалена с самого начала. Но откуда, чёрт возьми, откуда они могли узнать об этом?! От кого, в конце концов?! О каком информаторе говорили меж собой гитлеровцы?! Само собой, с этим предстоит разобраться – и сделать это надо как можно скорее, но пока первостепенная задача – уйти от преследования.
Перед разведчиком находилось ещё одно ответвление канализации – проход налево был заперт решётчатой дверью – узкое и низкое, впрочем, достаточное для того, чтобы им воспользоваться. Блацкович пригнулся и на корточках преодолел с десяток метров, выбравшись в очередной широкий тоннель; коридор с высоким потолком, с которого капала вода, вёл прямо и направо. Американец осторожно достиг поворота и выглянул из-за стены – никого, совершенно пустое помещение. Короткая перебежка от стены к стене – и он был возле очередного поворота налево. В конце прохода, уставленного винными бочками на козлах и освещённого электрической лампой на потолке, он увидел лестницу, упиравшуюся в открытый люк. Блацкович сделал последний рывок – и, схватившись за поручни, выбрался по ней из канализации.
Стоило ему выйти на поверхность, как он оказался окружённым тремя вооружёнными «МП-40» мужчинами в гражданской одежде; комнатка небольших размеров, из-под пола которой он вылез, явно выполняла роль кладовой: шкафчики с консервами и хлебом, свёртки с колбасой и упаковки с сыром; на единственном в помещении столе за спиной американца лежал ещё один «МП-40» и связка динамитных шашек.
- Заключение контракта… – начал было один из них, одетый в чёрную кожаную куртку, но Блацкович прервал его взмахом руки:
- В отеле «Атлантик»! Ладно, камрады, я вижу, что вы – свои! Давайте убираться отсюда!
Стоявший ближе к нему человек лет пятидесяти, с лёгкой залысиной на лбу, легонько кивнул, явно с ним соглашаясь:
- Агент Блацкович, меня зовут Эрих Энгле, я из руководства «Кружка Крайзау». Давайте сразу на «ты»! Слушай, у нас мало времени: нацисты обыскивают станцию. Они откуда-то узнали, что ты здесь. Но мы пока не можем уйти. Сложилась уникальная ситуация: на третьей платформе находится поезд Дивизии Паранормальных Исследований СС, на котором прибыло экспериментальное оружие. Говорят, ты хочешь навести здесь шороху, не так ли? Так хватай оружие со стола – и за дело! А когда будешь в городе и захочешь достать оружие и боеприпасы, сможешь сходить к торговцам чёрного рынка. Я отметил это место на твоей карте, - почти скороговоркой выпалил его новый знакомый, протягивая Блацковичу нарисованную от руки, но крайне аккуратно выполненную небольшую карту города и прилегающей к нему местности, которую Агент Второй почти не рассматривая сунул в карман куртки. Следующим действием он схватил со стола автомат и динамит. Эрих одобрительно тряхнул головой. – Гут, друг мой, а теперь идём: спецпоезд нас ждать не будет!
В тот же момент его речь была прервана голосом, раздавшемся из громкоговорителей вокзала:
- Объект полностью закрыт! Прорыв врага на первую платформу! Уничтожить сопротивление!
Эрих указал глазами на дверь из помещения – и все четверо по очереди протиснулись в неё, оказавшись в бывшем некогда вокзальном буфете: стойки, столики для посетителей, стулья… На одном из них Блацкович обнаружил отпечатанный на машинке документ, который немедленно пробежал глазами:
Письмо
Кому: гауптштурмфюреру СС Бауму
От кого: группенфюрера СС Цетты
Сегодня ожидается прибытие спецпоезда, везущего бесценный груз, который никоим образом не должен пострадать. Я настаиваю на введении повышенных мер безопасности, в том числе на удвоении охраны всех контрольных пунктов. Кроме того, по пути следования груза следует разместить тяжёлое стрелковое оружие. Имейте ввиду, если оборудование будет повреждено, конец придёт не только Вашей карьере.
Группенфюрер СС Виктор Цетта,
руководитель Дивизии Паранормальных Исследований СС,
комендант Айзенштадта
«Итак, - мельком пронеслось в мыслях диверсанта, сжимавшего автомат и тихонько ступающего по полу буфета следом за друзьями, - заочное знакомство с Цеттой только что состоялось… Чем же этот человек выделялся из вереницы других оккультистов Райха, что Гиммлер назначил именно его руководителем Дивизии Паранормальных Исследований СС, после гибели Хельги фон Бюлов и Марианны Блаватски? Вряд ли только за генеральское звание… Ладно, оставим решение подобных задач на потом, а сейчас надо сосредоточиться на бегстве с вокзала… И уничтожении спецпоезда. Кстати, судя по нахождению оного в Айзенштадте, Дивизия Паранормальных Исследований СС работает в городе и его окрестностях на полную катушку. Неплохо было бы допросить этого Цетту с возможным пристрастием – и выяснить, где ныне обретается его коллега, обергруппенфюрер СС Вильгельм Штрассе, с которым я не виделся почти полтора года?»
- Патруль идёт! – прошептал кто-то из «Кружка Крайзау», выглядывая через застеклённые окна гостиной, отчего Блацкович мгновенно вернулся к действительности. – Не показывайтесь им на глаза!
- Тихо! – скомандовал Энгле, пригибаясь за стойкой; его примеру последовали и остальные члены команды.
Показались трое автоматчиков, фигуры которых по пояс были отлично видны сквозь окна. Блацкович передёрнул затвор – и в ожидании сражения присел на корточки за большим конторским столом.
- Это здание уже обыскивали? – поинтересовался один из нацистов у сопровождавших его коллег.
- Не знаю, - с опаской ответил ему один из них, пытаясь вглядеться в помещение, где прятались партизаны, сквозь давно немытые стёкла.
- Так проверь его! – приказал ему первый, вскидывая оружие в направлении двери в помещение.
Насколько Блацкович мог видеть из окон, соседнее помещение также являлось продолжением вокзального буфета: всё те же столики и стулья. Налево был выход из здания на перрон; двустворчатые двери были распахнуты настежь, сквозь них было заметно железнодорожное полотно и стоящий на путях товарный состав. В это мгновение нацист открыл дверь в гостиную – и американец пустил ему пулю в лоб; его друзья, будто по команде, открыли перекрёстный огонь по оставшимся врагам прямо сквозь окна. Автоматные очереди, звук битого стекла и вопли погибающих нацистов, естественно, привлекли внимание других, находившихся на перроне. Увы, со своего местонахождения Блацкович не мог их видеть, поэтому совершил перебежку сквозь открытую дверь к стойке смежного помещения – и укрылся за ней.
- Янки здесь! Вперёд! – тут же раздались крики с перрона. – Огонь на поражение!
Агенты «Кружка Крайзау» выскочили следом за ним, рассредоточившись по небольшому залу за колоннами; вновь зазвенело бьющееся стекло – атакующие четвёрку солдаты полезли к распахнутым дверям буфета со всех сторон, расстреливая при этом окна по обе стороны от входа.
Теперь, сквозь открытый вход в здание и широкие окна, можно было отлично видеть обстановку перед собой: за маленьким крылечком буфета – перрон; за ним – железнодорожные пути в несколько рядов; об этом можно было судить по размерам здоровенного депо. Первый путь был свободен, на втором – расположился состав из нескольких вагонов. Прямо перед ним нацисты оборудовали огневую точку, возведя баррикаду из ящиков, бочек и мешков с песком. Блацкович насчитал трёх автоматчиков, ведущих непрерывную стрельбу по буфету. Двое солдат, видимо, ещё до начала схватки, успели спрятаться за углами стен и под окнами, откуда также поливали огнём четвёрку партизан. Американец, предоставив товарищам вести пальбу по неприятелям на собственное усмотрение, занялся ближайшими противниками: было необходимо пробиться к окнам и укрыться за подоконниками для дальнейшего ведения боя.
Выдохнув, Блацкович сделал несколько выстрелов, в результате чего оба нациста были скошены его пулями – и один за другим покатились по ступеням крыльца на перрон. Гитлеровцы, казалось, вместо того, чтобы уделить внимание тактическому выжиданию, бесцельно тратили боеприпасы; не менее бесцельно они меняли положение, иногда выбегая едва ли не на открытое пространство, хотя баррикада перед поездом служила им надёжнейшей защитой. Складывалось впечатление, что в патруль и охрану вокзала набирали обыкновенных новичков из «Гитлерюгенда», а не обученных бойцов, которые должны осознавать ответственность за вверенный им участок, тем более – находящийся под контролем Дивизии Паранормальных Исследований СС! С почти непрекращающимися воплями «Я в ловушке!», «Заходи слева!», «В укрытие!», «Обеспечить огневую поддержку!», они носились из одной стороны в другую, прячась за ящиками и колоннами, пока Блацкович и его друзья постепенно уничтожали врагов поодиночке.
- Молодец, Блацкович! Так им и надо! – слышал он от партизан после каждого удачного выстрела. – Продолжай стрельбу!
- Пошли, пошли, шнель! В атаку! Взять его! Я под перекрёстным огнём! Меня зажали в угол! – продолжали сыпаться на него со всех сторон вопли неприятеля.
Расправившись с засевшими – вернее сказать, бегающими – за баррикадой нацистами, американец, под прикрытием товарищей, перебежал к поезду; среди доставшихся ему нескольких обойм от «МП-40», Блацкович подобрал две гранаты, которые почему-то не были использованы противником во время боя. Возможно, ураганный огонь партизан не предоставил им такой возможности; к тому же, как раньше заметил «Би Джей», вели они себя весьма непрофессионально.
Однако, сражение ещё не закончилось: оставалось два гитлеровца, укрывшихся дальше по перрону. Защитой им служил высокий стенд с расписанием движения поездов, оставшийся, скорее всего, ещё со старых времён; разумеется, ныне ни о каком расписанному по графику железнодорожном движении в Айзенштадт или из него не могло быть и речи. К Блацковичу, прячущемуся за колонной, подскочил Энгле:
- О-о-о, ты разжился неплохими трофеями, Би Джей! Ну-ка, брось гранату им на радость!
Разведчик и сам подумывал об этом: стенд был довольно массивным и пуленепробиваемым; за ним враги чувствовали себя более, чем превосходно защищёнными. Он широко размахнулся – и смертоносный предмет полетел в сторону противников.
- Граната! – раздался крик одного из нацистов, после чего грохнуло так, что задрожали стены депо: с потолка строения посыпалась штукатурка, а взрывом покорёжило асфальтированную поверхность перрона. Одного из солдат изрешетило осколками, а другой, оглушённый, едва ли соображая, что делает, выполз из-за стенда на карачках. Блацкович, недолго думая, послал в него единственную пулю; нацист на мгновение замер – и ткнулся носом в пол.
- Отличный выстрел! – воскликнул Эрих, довольно потирая руки; минутой спустя их нагнали товарищи. Наступила тишина, которую время от времени прерывали короткие сообщения по громкоговорителям, на какие ни американец, ни его друзья не обращали большого внимания.
Приблизившись к стенду, за которым спасались последние неприятели, Блацкович обнаружил на нём прикреплённый – среди прочих незначительных бумаг, которые, по счастью, не были сметены на землю взрывом – интересный документ, который он внимательно изучил, пока его товарищи обсуждали дальнейшее развитие операции. Текст был таким:
Письмо
Кому: всем подразделениям охраны
От кого: заместителя руководителя Дивизии Паранормальных Исследований СС Штатца
В ближайшие дни из Берлина прибудет очень важное высокопоставленное лицо. Необходимо предоставить ему полный доступ ко всем военным базам и экспериментальным объектам в городе. Если данному лицу будет причинён хоть малейший вред, те, кому было поручено его охранять, будут допрошены, осуждены и казнены.
Бригадефюрер СС Вольфганг Штатц, Айзенштадт
Вольфганг Штатц, Вольфганг Штатц… Что-то в этом имени ему показалось знакомым: уж не личный ли это адъютант по особым делам всемогущего райхсфюрера, кое-какие шифрограммы которого УСО до сих пор продолжало успешно перехватывать и расшифровывать?! И он – заместитель Цетты?! Интересно получается, каким образом и для чего он оказался в Айзенштадте, так далеко от Берлина?! Несомненно, что без воли на то Гиммлера подобное было бы невозможным… Следовательно, сам Гиммлер направил сюда бригадефюрера, назначив его помощником Цетты. Что это – ссылка собственного адъютанта за провал «Операции «Воскрешение»»?! Ибо за что ещё руководитель СС мог удалить своего любимчика из Берлина, да из Германии вообще! Впрочем, никто досконально не знал, насколько Штатц был близок к Дивизии Паранормальных Исследований СС или Отделу Специальных Проектов Райха, информации об этом просто не имелось.
И кем, кстати, являлось прямо не названное «очень важное высокопоставленное лицо», что должно было прибыть в Айзенштадт из германской столицы? Судя по полномочиям, на которые косвенно указывал текст письма, человек этот был весьма влиятельным: одним росчерком пера бригадефюрер давал ему неограниченный допуск к секретнейшим объектам города, наверняка включавшие в себя и лабораторию по добыче и исследованиям таинственных кристаллов! Ладно, отложим догадки напоследок, ибо без наличия необходимых данных они будут выглядеть не лучше того дома, что возводится на песке…
Поскольку врагов больше не было – в противном случае они неминуемо дали бы знать о себе, – Блацкович решил быстренько осмотреть оставшуюся часть платформы, которую скрывал за собой товарный состав. Он обошёл паровоз, перескочил ещё через одни рельсы – и вышел на противоположную сторону перрона, переделанную под складские помещения, набитые продуктами питания, медикаментами и одеждой для регулярной армии. «А не сыграть ли нам шутку с переодеванием?» – мысленно вопросил себя американец, примеряя на голову солдатскую кепку. Совсем, как на «Тирпице», куда он был столь недавно внедрён для важного задания… Но тут же снял её и отбросил в сторону: ему вспомнилось, к чему едва не привела его последняя маскировка под генерала Шоссхунда… Если бы не случайность да не трагическая смерть Агента Первого, отвлекшего от него внимание моряков линкора, он сейчас не был бы в Айзенштадте ни при каком раскладе. Словом, покуда есть возможность, лучше пребывать в собственной шкуре, а переодеваниями следует пользоваться только в исключительных ситуациях.
На складском столе его поджидал ещё один сюрприз: вскрытый конверт, из которого торчал уголок бумаги. Блацкович взял его – и достал написанную от руки записку:
Письмо
Дорогой Вольфганг, как же давно мы не виделись! Я знаю, что ты женился на той женщине из-за связей её семейства, но разве она ещё нужна тебе? Только представь, как счастливы мы были бы, если только нам не приходилось бы держать нашу любовь в тайне! Надеюсь увидеться с тобой в Айзенштадте.
Твоя навеки, Бригитта.
P.S. Мне удалось купить французское бельё…
Что же, подумалось ему, раз к Штатцу – в том, что письмо предназначено именно бригадефюреру, Агент Второй не сомневался – вскоре пожалует или уже пожаловала любовница, это даже лучше: заместитель Цетты будет расслаблен более обычного, ведь присутствие женщины имеет тонкое обыкновение расхолаживать мужчину… Даже в том случае, если он – высокий чиновник Дивизии Паранормальных Исследований СС.
Из-за паровоза высунулась голова Эриха:
- Би Джей, возвращайся к нам!
Блацкович кивнул ему – и двинулся в обратную сторону.
Нелишним будет сказать, что диверсант отметил весьма одобрительную боевую подготовку членов сопротивления; попутно подсчитав убитых на платформе, он убедился в этом ещё раз: вчетвером они уничтожили более, чем вдвое превосходившее их количество врагов – десять солдат валялись в разных местах зачищенной сопротивлением территории. Несомненно, что их руководитель – прекрасно смыслящий в военной тактике человек; как ему уже было известно, этим человеком являлась Каролина Беккер. К слову сказать, никто из его спутников не получил ни единой царапины в битве с превосходящими силами противника, что также свидетельствовало о наличии у них добротных тактических и стрелковых навыков.
Энгле, увидев приблизившегося к нему агента, указал на выход с платформы:
- Посмотрим, хороший ли ты подрывник, Би Джей! Взорви эту запертую дверь! Отступившие на следующий участок вокзала нацисты наверняка позаботились, чтобы через неё никто не прошёл!
- Разве у них такое задание? – улыбнулся Блацкович, доставая связку динамита. – Мне почему-то казалось, что они весьма обеспокоены моим появлением на вокзале – и костьми лягут, чтобы не дать мне пройти дальше!
- Это всего лишь затишье перед бурей, майн фройнд! – осклабился его собеседник, отодвигаясь за колонну вместе с друзьями. – Поверь, что за дверью нас так тепло встретят, что мало не покажется!
- Ладно, не будем давать нацистам время на длительную подготовку к встрече с нами, - прервал их партизан в чёрной кожаной куртке. – Мы и так порядком задержались… Взрываем проход – и спешим уничтожить эсэсовский спецпоезд!
Американец недолго возился с адской машинкой; несколько секунд спустя он крикнул друзьям:
- Прячьтесь! – и сам последовал за товарный состав по соседству.
Рвануло так, что обвалилась большая часть стены и потолка над входом; естественно, что от самих дверей и наличников не осталось даже щепок. Не успели партизаны сунуться в пролом, как по громкоговорителям вновь раздалось:
- Взрыв между первой и второй платформами! Укрепить позиции! Выслать дополнительные силы! На второй платформе замечено сопротивление!
- Вперёд! – чуть ли не хором ответили на это партизаны – и, прикрываясь расположенным рядом с ними ещё одним товарным составом, рванулись в соседний зал.
Это помещение почти копировало предыдущее, с той разницей, что между двумя двухэтажными зданиями через депо поверху были протянуты два параллельно идущих металлических моста, соединённых меж собой крепкими решётчатыми перемычками, по которым вполне могли пройти два человека одновременно, при этом ничуть не касаясь друг друга плечами. Спрятавшись за вагонами, агент Блацкович повёл за собой айзенштадское сопротивление в бой: из здания слева, стремительно спускаясь по крыльцу на перрон, выбежало не менее десятка вражеских солдат; намётанный глаз разведчика тут же заметил и снайперов, вольготно расположившихся в окнах второго этажа. Их было двое, по человеку на окно. Пока товарищи устроили перестрелку с появившимися из помещения автоматчиками, в свою очередь занявших позиции за колоннами, скамейками и перилами крыльца, ему представлялось необходимым избавиться от снайперов, чьи винтовки несли более серьёзную угрозу атакующим.
Так как вход в здание справа был не только заколочен досками, но и обшит листовым железом, Блацкович осознал: внезапного нападения оттуда не будет. Разве что сверху, с двух соединяющих здания мостов, однако пока там никого не было видно. Впрочем, от врагов сверху достаточно укрыться в транспортных вагонах, их крыши выдержат не только автоматную очередь… Забежав в открытый вагон, он, присев за бочкой у двери, навёл оружие на снайпера, занимавшего окно слева от входа в здание; прицелившись, сделал одиночный выстрел – и снайпер с криком вылетел из окна, обронив винтовку на пол внутри помещения. Таким же образом Агент Второй разделался с его коллегой в правом окне; в отличие от своего напарника, тот не стал картинно вылетать из окна на асфальт, а замертво грохнулся за подоконником с пулей во лбу.
Не зря члены сопротивления заняли позицию за товарным поездом и внутри его, поскольку неприятели не только поливали их свинцовым дождём, но и ничуть не брезговали с применением гранат: вероятнее всего, они располагали приказом, позволяющим им поднять на воздух хоть весь вокзал, только бы не пропустить шпионов в город. Тем не менее, даже с учётом использования взрывчатых веществ, неприятели не очень-то преуспели в схватке – Энгле вместе с друзьями хоть и исполняли более отвлекающую, нежели атакующую роль, но делали это крайне добросовестно: рассредоточившийся по перрону перед крыльцом и внутри здания десяток солдат так увлёкся тремя партизанами, что обрушил всю огневую мощь именно на них, тогда как Блацкович выступил в роли незаметного ликвидатора зазевавшихся или чересчур смелых противников. Таким образом, нацисты с каждой минутой несли непоправимые потери в личном составе: сперва полегли несколько врагов за перилами крыльца и колоннами, которыми поддерживалось здание, затем – стрелявшие по партизанам из окон первого этажа; Блацкович превосходно знал своё дело, просчитывая действия гитлеровцев на несколько шагов вперёд.
Внезапно он услышал голоса над собой: из противоположного здания, по мосту прямо над ним, бежали ещё четыре солдата, стреляя на ходу из автоматов в непрошенных гостей. Он дал по ним длинную очередь, аккуратно высунувшись из-за бочки; последний из врагов упал с моста, остальные успели скрыться внутри здания, к которому стремились. Мгновением позже следом за ними показалось ещё четыре человека.
- Чёрт возьми, да они когда-нибудь закончатся? – выругался Блацкович, перезаряжая оружие и встречая четвёрку новоприбывших серией выстрелов. На сей раз из четверых в здании смогли укрыться только двое; остальные, раскинув руки, завалились на мосту. Вокзальные рупоры не прекращали вещать о сложившейся на второй платформе обстановке, требуя на участок незамедлительного подкрепления.
Вскоре на перроне не осталось ни одного супостата: уцелевший гитлеровец исчез в помещении, где к нему присоединились прибежавшие на зов громкоговорителей солдаты – и они принялись обстреливать нападавших изнутри здания. Если сперва нацисты и делали попытки нападения на вторгшихся партизан, то ныне перешли к обороне собственных позиций; однако, более высокие стрелковые и тактические качества явно были на стороне последних. Блацкович понимал, что единственный путь сквозь депо – это подняться на мост между зданий, иного пути, похоже, нет: слишком хорошо противники позаботились о передвижении по вокзальному комплексу, исключающему какие-нибудь другие лазейки. Возможно, что под зданиями имеются канализации, аналогичные той, по которой он, собственно, и попал на встречу с бойцами сопротивления, но только разве Эрих не повёл бы его и свой отряд подобным маршрутом, имейся таковой в наличии? Значит, оставалось одно: перебить врагов – и пересечь платформу по мосту.
Понемногу продвигаясь вперёд, Блацкович не брезговал поднимать с покойных солдат неиспользованные гранаты – и без зазрения совести пускал их в ход, чем значительно уменьшил количество неприятелей; возможно, не все они погибли от взрывов или осколков, но оказались при смерти или сильно ранеными, а валяющийся на земле и корчащийся в мучениях невооружённый солдат большой опасности уже не представляет. Американец бросал в окна первого этажа гранату за гранатой; из помещения после каждого взрыва вылетали клубы пламени и чёрного дыма, во все стороны летела штукатурка и битые кирпичи. Энгле с друзьями не прекращал огня, что давало Блацковичу возможность покинуть убежище – и постепенно приближаться к заваленного трупами крыльцу.
Наконец, перестрелка и уханье гранат прекратились; тем временем «Би Джей» занял позицию возле входа в здание. Изнутри не доносилось ни звука. Если бы не вокзальные рупоры, треплющиеся время от времени о нехватке подкреплений на второй платформе, тишину можно было бы назвать почти гробовой. Он переглянулся с товарищами; те, осторожно покинув свои укрытия за составом, по стенам приблизились ко входу в здание с другой стороны перрона. Диверсант, не рискуя жизнью понапрасну, аккуратно заглянул в левое окно: в помещении царил такой хаос, что трудно было описать – покорёженные стены, останки стульев и столов; в одном из углов лежал погнутый остов велосипеда, а чемоданы и корзины с каким-то скарбом валялись по всей комнате. И трупы, трупы… Блацкович сделал знак остальным и вошёл в здание; за ним последовали товарищи.
Старинная лестница вела на второй этаж, который выглядел не в пример лучше; его портил лишь труп одного из снайперов – второй из жертв разведчика на этой платформе. Подкравшись к нему под прикрытием столов и кресел, Блацкович взял в руки винтовку: старая добрая «Кар-98к»! Однако, на подобных расстояниях она не являлась необходимой: в условиях последних боёв лучше иметь при себе «МП-40».
Подняв голову над окном, возле которого лежал мёртвый снайпер, американец осмотрел оба моста – единственное звено, связующее это здание с противоположным. Оно буквально копировало конструкцию помещения, в котором теперь находилось сопротивление: те же два окна на первом и втором этажах, те же нацистские флаги в простенках, то же вход, только, как упоминалось раньше, накрепко заколоченный обитыми железом досками. Блацкович осмотрел комнату: два стола, стулья, книжный шкаф в углу… И два выхода, по одному от каждого окна – на мост.
Осматриваясь по сторонам и перелистывая отчётности на столах, «Би Джей» отыскал глазами среди них некое машинописное послание, которое быстро прочитал – и с хохотом передал Эриху. В тексте значилось:
Письмо
Кому: всем рабочим депо
От кого: Гернута Краузе
Ко мне поступила информация о том, что всё больше боеприпасов пропадает при перемещении из вагонов в грузовики для доставки их на военные базы. Вероятнее всего, это дело рук агентов чёрного рынка. Несмотря на усиление охраны, настоятельно рекомендую всем быть более бдительными и обращать внимание на любого подозрительного человека.
Гернут Краузе,
начальник депо
- Ребята, да вы пользуетесь в Айзенштадте особой популярностью! – продолжая смеяться, сказал он.
- А речь в письме вовсе не о нас! – парировал Эрих Энгле, передавая письмо друзьям.
- То есть? – мгновенно заинтересовался Агент Второй. – Кто же ещё, кроме сопротивления, может предпринимать такие решительные операции по краже боеприпасов?
- В письме ясно сказано: торговцы чёрного рынка, - объяснил ему до сих пор молчавший партизан в серой куртке и кепке.
- Значит, в вашем городе водятся и такие зверюшки? – уточнил Блацкович. – Ах, да, верно: Эрих мне уже упоминал об этих австрийских ковбоях!..
– Погоди, дружище, ты с ними ещё познакомишься! – улыбнулся Эрих. – Парни они довольно нейтральные, так сказать, ни нашим ни вашим, но что касается оружия и хороших лекарств – такого товара у них сколько душе угодно!
- Да и смелые они, черти! – с неприкрытым восхищением добавил его товарищ в чёрной кожаной куртке. – Такие операции проворачивают! Эх! – он прищёлкнул пальцами.
- Ладно, камрады, пойдёмте дальше! Нам ещё надо взорвать поезд эсэсовцев, - напомнил остальным Эрих. – А ещё, по возможности, уйти с вокзала живыми…
- Что же, продолжать, так продолжать! – ответил «Би Джей», перезаряжая автомат. – В таком случае, нам на мостик. Кто первый? – шутливо обратился он к партизанам.
- Ты пойдёшь по левому мосту, агент Блацкович, - сказал их предводитель, - а мы – по правому. И будем прикрывать друг друга, как прежде.
- Идёт!
Едва «Би Джей» успел произнести последнее слово, как тишина вокзала была нарушена серией выстрелов; пули опрокинули за его спиной лампу на столе и застучали о книжный шкаф. Друзья, будто по команде, пригнулись за подоконники: да, из окон здания напротив по ним велась стрельба. Итак, чтобы достигнуть цели, им требовалось отбить новую волну нацистов.
- Ахтунг! – вновь донеслось из громкоговорителей. – Не подпускать агентов сопротивления к поезду спецопераций!
- Вот ведь заладил! – воскликнул Энгле, отстреливаясь от врагов, мелькавших в окнах противоположного строения. – Дай только время, и поезд будет нашим!
Блацкович усмехнулся, но не стал уделять долгого внимания шуткам союзников; вместо этого он занял позицию у окна – и после недолгих наблюдений подсчитал, что с той стороны моста им противостоят пятеро гитлеровцев, в числе которых был снайпер. Американец потянулся к лежащей рядом с ним на полу винтовке: что же, количество супостатов равнялось количеству патронов в обойме «Кар-98к». Так почему же, всё-таки, не тряхнуть стариной – и не проверить собственные навыки? Он поднял оружие с пола – и, позаимствовав полную винтовочную обойму у лежавшего по соседству покойника, перезарядил его, выбирая наиболее спокойную из мишеней на противоположном конце моста.
Естественно, таковой оказался снайпер, засевший за подоконником окна, аккурат напротив Блацковича. Он, как ему и полагалось, не дёргался, не бегал по помещению из стороны в сторону, а терпеливо отслеживал врага, оставаясь на месте. Несомненно, его тактика увенчалась бы полным успехом, только, к несчастью для нацистов, в дело вмешалось досадное обстоятельство: прямо за его спиной, у стены, расположилась бочка то ли с бензином, то ли ещё с каким-то горючим материалом. Американец мог видеть только самый верх её окрашенной красной краской крышки. Если резервуар полон, решил он, то следует обязательно попробовать совершить задуманное.
И если на фоне общей перестрелки одиночный выстрел диверсанта не был столь явно слышим, то последствий его мог не увидеть лишь безнадёжно слепой: пламя полыхнуло с такой силой, что огромные его протуберанцы вырвались из обоих окон помещения, сопровождаемые ужасными воплями; на мгновение пространство перед зданием с засевшими в нём противниками заволокло густым чёрным дымом.
Партизаны от неожиданного удивления и непонимания сути происходящего даже прекратили стрельбу, вопросительно поглядывая на Блацковича; не стоит упоминания и то, что со стороны гитлеровцев она прекратилась по вполне понятным причинам: издавая ужасные крики, уцелевшие после взрыва неприятельские солдаты носились по комнате, пытаясь погасить пламя на одежде. Ни о каком немедленном продолжении боя с их стороны не могло быть и речи: люди отчаянно пытались спастись.
- Это что такое? – только и смог прошептать Эрих, во все глаза взирая на внезапно разыгравшуюся в стане врага огненную трагедию. – Граната?
- Скорее горюче-смазочные материалы, - без тени шутки ответил ему Блацкович, вновь хватаясь за автомат и поднимаясь во весь рост. – Нам лучше поторопиться, ребята, пока гитлеровцы не пришли в себя – и захватить их позицию! Мало ли, к ним на помощь вышлют очередное подкрепление… А выслать его просто обязаны!
- Верно, Би Джей! – кивнул, соглашаясь с ним, Энгле. – За мной, камрады! – крикнул друзьям – и выскочил из-за прикрывавшей его стены на мост.
Разведчик преодолел мост со своей стороны окна в две короткие перебежки; за всё это время со стороны неприятеля не раздалось ни выстрела. Ворвавшись в комнату, он осмотрелся: на стене догорало гитлеровское знамя с орлом, держащим в когтях свастику; по полу были разбросаны стулья и мусорные вёдра, среди которых лежало два обгоревших трупа. Ещё один он заметил справа от себя, на площадке уходящей вниз строения лестницы. Следовательно, если врагов действительно было полдесятка, то убраться отсюда смогли только двое. Неизвестно, правда, в каком состоянии, но то, что они небоеспособны – было очевидно: Блацкович насчитал на полу винтовку и четыре брошенных «МП-40». Тем временем в комнату прибежали партизаны.
- Отличная работа, Блацкович! – Эрих дружески хлопнул его по плечу. И обратился к товарищам. – Учитесь! Пятеро свиней – одним выстрелом!
- Это, конечно, замечательно, - не стал спорить тот, что в кепке. – Но винтовка-то была одна на всех…
- Ладно тебе, не ворчи! – успокоил его Эрих. – Пока идёт война, тебе наверняка ещё представиться подобная возможность… Тем более у нас, в Айзенштадте, куда нацисты, кажется, свозят взрывчатые вещества со всего мира!
- Да будет тебе! Нацисты эту войну уже проигрывают, а наши союзники становятся только сильнее! Единственный товар, который я посоветовал бы Цетте свозить в Айзенштадт – это гробы. Поскорее и в больших количествах…
Пока Энгле разговаривал с приятелями, Блацкович на минутку отвлёкся: комната была разделена на две части металлической решёткой, за которой он увидел стол с наваленными на него папками; похоже, что благодаря этой самой решётке содержимое помещения не пострадало от взрыва. Американец прошёл за неё, наклонился над столом – и быстро осмотрел документацию: счета, накладные по транспортным доставкам, вновь счета… Взгляд его упал на бумагу, лежавшую на металлическом ящике у стола; он взял её – и ознакомился с интереснейшим посланием из всех, какие до сих пор попадали в его руки на этой территории:
Письмо
Кому: господину Гернуту Краузе
От кого: доктора Фиддлера
Вчера в нашу лабораторию прибыла партия весьма хрупкого оборудования в повреждённом состоянии. Оборудование было испорчено из-за нарушения условий транспортировки. В будущем прошу Вас следить за тем, чтобы Ваши люди обращались с поставками для проекта «Нахтзонне» с чрезвычайной осторожностью.
Доктор Фридрих Фиддлер, руководитель проекта «Нахтзонне»,
Отдел Специальных Проектов Райха
Блацкович внезапно почувствовал, как у него сильно закружилась голова; ощущение было таким сильным, что невольно напомнило ему катание на карусели в далёком детстве, когда это невинное развлечение однажды стоило ему потери сознания. И вот, после прочитанного он вновь испытал этот почти забытый опыт более, чем тридцатилетней давности…
Перед ним был след, который он так долго искал; след, который оборвался более полутора года назад и попытки выйти на который – до мгновения, когда он нашёл эту бумагу – фатально оканчивались неудачей. Диверсант был настолько возбуждён, что перечитал письмо ещё раз – чувствуя при этом, что головокружение оставляет его – и, сложив документ вдвое, бережно сунул во внутренний карман куртки. Затем положил автомат на стол и с силой принялся массировать виски. Тряхнул головой. Теперь можно было всерьёз задуматься над только что сделанным открытием.
«Итак, свершилось! – размышлял он, глядя перед собой в одну точку; это всегда помогало ему концентрироваться. – Я напал на след. О докторе Фридрихе Фиддлере мне пока не доводилось слышать, да и главное не в этом. А в том, что, во-первых, вновь всплывает уже некогда слышанный мной термин «Нахтзонне», который в подписи доктора именуется проектом – и, во-вторых, из той же подписи следует, что он является сотрудником Отдела Специальных Проектов Райха. Отсюда вывод: если Отдел занимается какими-то исследованиями в Айзенштадте, причём на месте находится руководитель этих разработок, значит Тотенкопф не может не знать об этом, поскольку именно Вильгельм Штрассе является руководителем упомянутой структуры. Следовательно, я только что вновь взял его след, который ускользал от меня столь много времени! Ни УСО, ни другим разведкам союзников ничего о нём не было известно до настоящего момента – ни о его местонахождении, ни его о планах; однако, теперь всё круто изменилось: я обладаю информацией – пусть и начальной – об обергруппенфюрере СС и его занятиях!»
Агент Второй обратил внимание, что про себя назвал Вильгельма Штрассе не по-английски, как обычно, а по-немецки. Впрочем, сути дела это никак не меняло…
- Агент Блацкович! – донеслось к нему, словно из тумана. Диверсант поднял глаза: перед ним стоял Энгле; его товарищи находились у него за спиной, удивлённо взирая на застывшего без движения человека. Партизан помахал пятернёй перед его лицом. – Агент Блацкович, с тобой всё в порядке?
- Да, - ответил тот, возвращаясь к действительности. – Это на меня воспоминания накатили…
- Ни черта себе! – свистнул камрад в чёрной кожаной куртке. – У нас задание, а ты воспоминаниям предаёшься?!
- Ладно, пошли! – выдохнул Блацкович, перезаряжая оружие. – Подавайте сюда этот спецпоезд!
И четвёрка друзей двинулась вниз по лестнице. Из окна их глазам открылся вид на следующие платформы; невысокий балкон скрывал нижнюю часть перрона. Однако, теперь партизаны увидели свою цель: поезд Дивизии Паранормальных Исследований СС стоял на рельсах всего в десятке метров! Но стоило людям продолжить путь вниз, как на весь вокзал раздался предупредительный паровозный гудок. Людям следовало ускориться, чтобы не проморгать оставшееся в их распоряжении время до его отхода.
На первом этаже, у самого выхода на перрон, их поджидало два нациста – автоматчик и снайпер; Энгле бросил в них гранату, спасаясь от которой ребята выбежали наружу. Эхо прогремевшего взрыва не успело стихнуть, как осточертевший всем громкоговоритель выдал порцию новой информации к размышлению:
- Агенты «Кружка Крайзау» обнаружены на третьей и четвёртой платформах! Остановить их любой ценой!
Партизаны спустились в помещение первого этажа – и Энгле высунулся за угол, чтобы оценить обстановку. Мигом позже он тут же заскочил обратно: неподалёку от входа разорвалась брошенная нацистами граната – и раздалась длинная пулемётная дробь.
- Би Джей, у нас крупные неприятности! – крикнул он Блацковичу. – Рядом с нужным нам поездом установлен «МГ-42», будь он проклят! Из него отлично простреливается весь перрон.
- Сколько нацистов ты видел? – спросил американец. – Хотя бы приблизительно, Эрих!
- Да шут его знает! – тот пожал плечами. – Один за пулемётом, другой, рядом, подаёт ему ленту… А вокруг них… Ну, человек семь-десять. А поезд спецопераций уже пускает пар; видимо, скоро тронется – и поминай, как звали!
- Хорошо, пулемёт я возьму на себя, - коротко сказал Блацкович, внимание которого никогда не дремало, но подмечало любую, казалось бы, даже самую незначительную деталь, - а вы отвлекайте нацистов, хоть закидывайте их и поезд гранатами, лишь бы он не двинулся с места! Я скоро буду.
И вернулся по лестнице наверх, этажом выше, слыша за спиной пулемётные очереди и последовавшие друг за другом два взрыва.
Конечно, выйти на перрон не было никакой возможности, пока продвижению мешал «МГ-42», поэтому Блацкович решил устранить угрозу с более удобного места: выбравшись на балкон, будто по заказу уставленный какими-то ящиками, он оказался не только над расположенной почти под ним пулемётной точкой, но и до сих пор незамеченным противниками. Дальнейшее произошло в считанные секунды: диверсант бросил гранату прямо в гущу врагов, окруживших пулемёт со всех сторон и не ожидающих атаки с верхних уровней; к тому же всё их внимание было поглощено прятавшимися у выхода из здания партизанами «Кружка Крайзау». После взрыва, разметавшего неприятелей и повредившего наскоро возведённый перед пулемётом бруствер из мешков с песком, Блацкович продолжил работать автоматом, добивая разбегавшихся по сторонам раненых и контуженных гранатой, при этом оставаясь под укрытием ящиков и самого балкона.
Услышав переполох в стане врага, партизаны, выяснив, в чём дело, немедленно присоединились к действиям разведчика, стреляя по уцелевшим солдатам. Таким образом, бой занял довольно непродолжительное время, невзирая на то, что несколько нацистов делали отчаянные попытки отстреливаться от нападавших. Энгле с товарищами успешно орудовали на перроне, загнав врагов в его противоположный угол, а Блацкович не менее оперативно убивал из своего убежища точными выстрелами одного противника за другим. Убедившись, что с неприятелями покончено, американец спрыгнул с балкона – и занял позицию за пулемётом; его друзья тут же подбежали к агенту:
- Ты прекрасно справился, Би Джей! Осталось заминировать состав! – похвалил его Эрих, доставая из кармана динамитные шашки; то же сделали и остальные бойцы сопротивления, при этом Блацкович заметил, что на рубашке товарища в серой куртке и кепке расплылось кровавое пятно.
- Да ты ранен, приятель! – сказал он наиболее молчаливому человеку в отряде, глазами указывая на пятно.
- Выживу, - без промедления ответил тот, хотя было заметно, как человек делает над собой невероятные усилия не только для того, чтобы сносно передвигаться, но даже говорить.
- Выслать дополнительные силы на третью платформу! – вновь захлёбывался громкоговоритель. – Помешать сопротивлению уничтожить спецпоезд!
Практически в тот же миг со стороны четвёртой платформы раздались автоматные очереди: враг, оказалось, далеко ещё не сдал своих позиций.
- У нас нет времени, Би Джей! – крикнул Энгле, поочерёдно прикрепляя динамит на корпуса трёх стоявших друг за другом вагонов. – Пока я минирую состав, прикрывай нас из пулемёта!
- И как я сам до этого не догадался? – отшутился Блацкович, разворачивая оружие на сорок пять градусов направо. – Главное, чтобы он не был повреждён моей же гранатой…
Однако, всё обошлось: «МГ-42» завёл такую приятную мелодию, отбивая почти музыкальные такты, что любо-дорого было слушать! И тем более – видеть, как толпа приближающихся к партизанам неприятелей редеет прямо на глазах; солдаты падали один за другим на перроне и железнодорожных путях; кое-кто пытался прятаться за попадавшимися тут или там ящиками, но мощное оружие будто шутя разносило в щепки подобные укрытия. Буквально около минуты длилась ужасная песнь «МГ-42», когда более чем от полутора десятка врагов никого не осталось. Даже вокзальные громкоговорители, казалось, потеряли дар речи и с той поры позорно помалкивали.
В то же мгновение ушей американца достиг крик руководителя партизан, возникшего рядом с ним:
- Всё, Би Джей! Взрывчатка заложена! Бежим ко входу, чтобы нас не зацепило!
Все четверо рванулись в укрытие, однако раненый в кепке не успел добежать до него: три взрыва потрясли здание вокзала, выбивая стёкла из окон; подрыв одного из вагонов пробил огромную дыру в соседнее помещение, находившееся за пулемётной точкой, которую просто смело взрывной волной. А после… После произошло нечто, чего никто из присутствующих не ожидал увидеть: не успевший спрятаться раненый товарищ вдруг взмыл в воздух, теряя с головы кепку; вместе с ним оторвались от земли уцелевшие во время битвы на перроне скамейки, бочки, ящики… Блацкович и его друзья, выпучив глаза на такое чудо, безмолвно наблюдали за парящими в воздухе без видимых причин предметами и своим другом, который в не меньшем удивлении от внезапно открывшегося у него дара, не переставал вопить:
- Эй, помогите мне спуститься! Проклятье! Эй, вы что, не слышите?
Тем не менее никто из друзей не пришёл ему на помощь: Блацкович и компания, совершенно обездвиженные от увиденного, продолжали оставаться глазеющими на чудо истуканами. Впрочем, чудеса закончились столь же внезапно, как и возникли: предметы, плавающие в воздухе на разной высоте, одновременно попадали на асфальт, произведя тем самым невероятный грохот. Раненый товарищ, по счастью, успел подняться на высоту не более полутора метров; поэтому, вернувшись на землю без особых последствий, он лишь застонал, хватаясь за простреленный живот.
- Что, чёрт побери, было в этом поезде? – только и смог выдавить из себя камрад в чёрной куртке, глаза которого по величине до сих пор напоминали здоровенные серебряные райхсмарки.
- Не поверишь, но меня этот вопрос волнует ничуть не меньше тебя! – ответил Блацкович, подбегая, наконец, к раненому камраду. – Как ты?
- Гораздо… хуже, - честно признался тот, постанывая после каждого слова. – Видимо, от моего воздухоплавания и последовавшего за ним падения пуля сместилась в кишках, - он попробовал улыбнуться. – Теперь я даже не поручусь за то, что смогу стать на ноги…
- Не волнуйся за него, Би Джей! – тронул его за плечо Эрих, и тут же присел перед лежавшим другом, осматривая рану. – Ранение не смертельное и я обязательно поставлю его на ноги. Выбирайся с вокзала, тебя встретят. Мы же постараемся догнать тебя. А если задержимся, так встретимся на явке «Кружка Крайзау». Её местонахождение отмечено на твоей карте. Ступай, майн фройнд!
Разведчик сунул в автомат новую обойму и глянул в пролом, образовавшийся от взрыва в стене за пулемётной точкой: длинный коридор вдоль перрона, украшенный картинами и флагами; пол его был выложен расписной плиткой. Слева от него пылал поезд Дивизии Паранормальных Исследований СС, которому так и не суждено было покинуть Айзенштадт. Диверсант приблизился к развороченной цистерне, объятой пламенем: внутренние стены резервуара сияли странным голубоватым свечением. Никакого запаха… Может, перевозимые материалы имеют радиоактивную природу? Возможно. Словом, как только он доберётся до рации, немедленно отправит в УСО доклад о загадочных оружейных разработках, в которых заняты специалисты из Дивизии Паранормальных Исследований СС – и, как он сегодня установил со стопроцентной уверенностью – Отдела Специальных Проектов Райха.
Осторожно двигаясь по коридору вдоль горящего поезда, Блацкович вернулся к прерванным ранее размышлениям. Сопоставить воедино имеющиеся у него данные пока не выходило, поскольку не стыковалось в деталях, а потому выглядело полнейшей ерундой. Итак, в Айзенштадте ведутся исследования странных кристаллов, благодаря которым Райх может получить оружие фантастической силы разрушения. Это первое. Далее, второе: разработками занимаются структуры, противоречащие друг другу в методах исследований принципиально: Отдел Специальных Проектов Райха под руководством Тотенкопфа, и Дивизия Паранормальных Исследований СС, возглавляемая Цеттой. И если первая приемлет исключительно научно-технический подход к своей работе (Блацкович превосходно помнил почти каждое письмо Тотенкопфа своему покровителю райхсфюреру СС Гиммлеру, в котором глава Отдела Специальных Проектов Райха, ничуть не стесняясь в выражениях, неизменно критиковал Блаватски, фон Бюлов и их работу вообще), то вторая опирается на оккультно-мистические древние опусы, старинные артефакты и тому подобные источники. Сотрудничать меж собой эти структуры просто не могли, хотя хлебали, что называется из одной тарелки: и первая, и вторая получали финансирование на свои противоречащие друг другу исследования непосредственно от райхсфюрера. Тут-то у Блацковича и не сходились концы с концами; именно здесь получалась ерунда… И это, увы – третье.
«Следовательно, нужно получить как можно больше информации о проекте «Нахтзонне»; необходимо установить, в какой степени им занимаются обе конкурирующие за милость Гиммлера службы. Работу Отдела Тотенкопфа райхсфюрер может наблюдать воочию: ракетостроение, биоинженерия, робототехника; однако, поскольку он бесконечно симпатизирует древним немецким – и не только – мистикам, то не может не поддерживать метафизических изысканий Дивизии. Может, не такая уж и ерунда получается, а?» – думал, прикидывая все «за» и «против», американец.
Он вспомнил, что с термином «Чёрное Солнце» ему уже доводилось сталкиваться в кабинете падерборнского алхимика, доктора Мерквурдиглиба, в мае 1943 года, когда он спешил остановить церемонию «Помазания» фрау Блаватски. Да, действительно, он и сейчас помнил выписки из старинных тулеанских манускриптов на столе доктора, и древние изображения загадочных символов… И голубое сияние, охватившее вновь омолодившуюся Ильзу, как две капли воды схожее с сиянием на стенах цистерн недавно уничтоженного спецпоезда… Неплохо было бы захватить доктора Фиддлера, ответственного за проект «Нахтзонне», и как следует допросить его – ведь он может немало рассказать о работе, которой заведует. И последний, также не лишённый значения, вопрос: кто эта безмерно важная персона, что должна приехать на днях в Айзенштадт и которой даны несказанные полномочия? Возможно, сам Гиммлер? Вряд ли: у того собственная охрана – и такая, что Господи, спаси! К тому же райхсфюрер весьма не любит покидать пределов Германии – это столь же общеизвестно… Значит, Тотенкопф?! Неужели – Тотенкопф?!
Впрочем, сейчас это лишь ничем не подтверждённые предположения. В лучшем случае – догадки, основанные на тех же предположениях. Необходимо собрать как можно больше данных. Точка. И это для того, чтобы…
Агент Второй повернул направо по коридору – и оказался перед широкой лестницей, устеленной ковром и ведущей наверх; центр её занимали роскошные перила. Конструкция имела одну площадку, затем путь шёл направо. Не успел Блацкович додумать то, что хотел, как из-за угла, на площадку перед ним, выскочили два автоматчика. Американец вскинул оружие, как вдруг сильный взрыв снова потряс вокзал – и оба нациста взлетели в воздух, будто являлись не людьми, а наполненными водородом шариками. «Би Джей», находившийся от них в нескольких метрах, остался преспокойно стоять на месте.
- Что за чёрт?! – вопили солдаты, барахтаясь в откуда не возьмись взявшейся невесомости, как младенцы в колыбели. – Кто это сделал?!
Разведчик в течение нескольких мгновений наблюдал за парящими врагами, однако вспомнил: вскоре оба вновь окажутся на земле – и схватятся за оружие! Поэтому он расстрелял солдат ещё во время их свободного полёта – и, оттолкнув проплывавший мимо него портрет Адольфа Гитлера, поднялся на площадку и повернул за угол.
Ещё один лестничный пролёт; судя по его расположению в здании, он приходился как раз над взорванным сопротивлением спецпоездом. Может быть, внезапные навыки воздухоплавания возникают непосредственно рядом с тем местом, где находится неведомое вещество? Так или иначе… Стоило американцу лишь подумать об этом, как вокзал содрогнулся от очередного хаоса – видимо, вагоны продолжали взрываться по инерции – и он, потеряв и точку опоры, и собственный вес, взмыл над лестницей прямо к потолку. У него хватило сил не выпустить из рук автомат, что, вероятно, крылось в его рефлекторной моторике. Несмотря на данную себе – после встречи с принцем Генрихом Первым – клятву ничему больше не удивляться, Блацкович, изумлённый подобным поведением собственного тела и потерявшим силу законам физики, тупо таращился в приближающийся потолок, пока не стукнулся о него головой, в результате чего начал медленное снижение. Вместе с ним в полёт отправились горшки с цветами, до того спокойно занимавшие места на подоконниках широких стрельчатых окон и пара скамеек. Ему удалось зацепиться рукой за перила, и он подтянул себя к полу, по-прежнему не ощущая ни малейшего воздействия земного тяготения. Держась за перила, ему удалось стать на ноги, при этом какая-то неведомая сила продолжала тянуть его кверху. Тела вовсе не ощущалось.
Наконец, действие невесомости закончилось, отчего он едва не рухнул на колени. Проворно вскочил – и проследовал за круглые колонны, скрывавшие от него дальнейшую территорию. Выглянув из-за ближайшей конструкции, увидел, что в соседнем помещении творится сущий ад: с потолка на пол попадали огромные люстры; пламя пожара, вызванного подрывом спецпоезда, угрожает в скором времени спалить эту – судя по виду, центральную – часть вокзала, если в ближайшее время сюда не прибудет команда пожарной полиции…
Оправившись от пережитого, Блацкович увидел, что не для всех в здании воздушное приключение закончилось: метрах в двадцати от него под высоким потолком парили аж четверо нацистов, отчаянно пытаясь сопротивляться несвойственному людям поведению и от бессилия ругающихся. Диверсант, даже не особо целясь, уложил всю четвёрку ещё в полёте, и выждав время, когда покойники дождём пролились на кафельные плиты, отправился дальше.
Путь ему преградил огромный завал из люстр, скамеек и прочих приличествующих любому вокзалу причиндалов; пробиться через него было обязательно, поскольку за ним Блацкович рассмотрел выход из здания: из-за широких дверей и окон была видна часть привокзальной площади, украшенная невысокими деревьями и ныне неработающим фонтаном. Как ни странно, площадь выглядела совершенно пустой: ни пожарной полиции, ни дополнительных подкреплений… Может, это вовсе не центральный выход? Или Энгле со своей группой всё ещё продолжают отвлекать нацистов от самого Блацковича? Так или иначе, надо выбираться отсюда – и чем скорее, тем лучше.
Приглядевшись к завалу, «Би Джей» обнаружил, что правая его сторона не столь подвержена пожару, как левая, да и длинная скамейка весьма недурно подпирает собой не до конца обрушившуюся стену. Пролезть сквозь столь узкую щель, естественно, не получится, но если разворотить её последней гранатой, то… В любом случае, стена должна рухнуть окончательно – и проход будет открыт. Похоже, у агента появился реальный шанс не сгореть в пламени – и подобру-поздорову убраться отсюда.
Блацкович, не тратя времени попусту, поступил согласно своим мыслям – и в результате взрыва путь его был свободен: скамейка разлетелась в щепки, накренившаяся стена сползла на пол окончательно – и американец проник в образовавшуюся дыру почти не сгибаясь.
Но только ему довелось оказаться с другой стороны завала, как вновь затрещали автоматные очереди, и разведчик бросился под защиту круглой колонны. Выглянув из-за неё с правой стороны (поскольку слева от него оставался всё тот же завал, преодолеть который можно было только по воздуху или в пожарном костюме), он увидел ещё четверых гитлеровцев, державших оборону, как оказалось, прямо перед выходом с вокзала на площадь. Солдаты, возведя перед собой баррикаду из скамеек и бочек, явно намеревались не выпустить неприятеля из здания живым. Правда, у Блацковича на этот счёт были свои планы, вразрез идущие с задумкой нацистов: он, внимательно осмотрев территорию, на которой приходилось давать бой врагу, решил, как обычно, использовать тактику выжидания, надеясь вымотать супостатов их же нетерпением.
Время от времени он высовывался из-за колонны, и вся четвёрка немедленно начинала неразборчиво палить в его направлении; тем не менее, ни один из солдат не пожелал сходить на разведку. Расстояние между сражающимися не превышало двадцати пяти метров. Будь у неприятелей гранаты, они, конечно же, давным-давно закидали бы ими «Би Джея», но, похоже, они закончились у обеих сторон. В распоряжении Блацковича оставалось две полных автоматных обоймы, поэтому следовало экономить на боеприпасах, пока не представится возможность разжиться новой амуницией. Потому главным оружием диверсанта оставались точность стрельбы – и терпение.
Осторожно, стараясь при этом не шуметь, разведчик сменил позицию, перебравшись из-за колонны к каменному парапету, ограждавшему боковой проход к бывшим здесь некогда билетным кассам; его передвижение осталось для врагов незамеченным. Таким образом, он приблизился к охраняющим выход, прополз за укрытием ещё немного – и отвлёк внимание солдат, бросив поднятый с пола камень в противоположную сторону. Нацисты немедленно вскинули оружие, при этом дружно повернувшись в сторону источника внезапного шума, что, собственно, и требовалось диверсанту: он встал из-за парапета по пояс – и с расстояния метров пятнадцати расстрелял врагов. Те не успели даже сориентироваться, замертво падая на пол и друг на друга. Собрав с погибших солдат трофеи, американец направился к выходу.
Минутой позже Агент Второй толкнул перед собой одну из вокзальных дверей – и, наконец, вышел на свежий воздух. В небе над городом завис огромный дирижабль; несмотря на проплывавшие облака, цеппелин, казалось, был совершенно неподвижен. «Ладно, об этой штуковине я ещё успею навести справки», - подумал Блацкович. Оглядываясь по сторонам, он рассматривал невысокие и весьма привлекательные одно- и двухэтажные домики; за площадью, ближе к центру города, можно было видеть и более высокие здания.
Не успел он даже как следует осмотреться, как из ближайшей подворотни появился почти лысый человек в гражданской одежде; Блацкович направил на незнакомца оружие, но тот, несмотря на поднятые руки, улыбнулся:
- Агент Блацкович, следуйте за мной!
- А пароль? – вновь улыбнулся американец, разглядывая прибывшего. Тот был одет в чёрную куртку; штаны и сапоги на нём были того же цвета. – И что это у вас всех с памятью? А заодно – с элементарной конспирацией?
- Ой, простите, дружище! – тут же смутился собеседник. – Заключение контракта состоится…
- В отеле «Атлантик», - перебил его диверсант, вскидывая автомат на плечо. – Ладно уж, давайте уносить отсюда ноги, камрад! Ведите!
- Меня зовут Клаус, - отрекомендовался новый знакомый, направляясь между домов, откуда только что появился. – Клаус Зейдлиц. По распоряжению руководства «Кружка Крайзау», в ближайшие сутки я буду вашим проводником по городу. Вы увидите, что Айзенштадт – город небольшой, так что я вам понадоблюсь только на очень короткий срок. Если у вас возникнут какие-нибудь вопросы, также всегда обращайтесь ко мне.
- Ясно, - агент УСО ловким движением забросил автомат на плечо. – Пока у меня всего два вопроса: мне надо передать в штаб отчёт о проделанной работе. Где и когда я смогу этим заняться?
- Думаю, что в ближайшие полчаса вы сможете это сделать, агент Блацкович, - заверил его Клаус. – Но перед этим мне следует предоставить вам некоторую информацию, связанную с Айзенштадтом и его обитателями. Чтобы не терять времени понапрасну, я, с вашего позволения, начну прямо сейчас…
Забегая немного вперёд, можно добавить, что, оказавшись на явке «Кружка Крайзау» и получив доступ к рации, Агент Второй передал в УСО следующее сообщение:
ДОКЛАД ОБ УСПЕХЕ
На вокзале я встретился с Эриком Энгле, одним из руководителей айзенштадского «Кружка Крайзау». Нацисты каким-то образом узнали о нашей встрече: видимо, в ряды сопротивления затесался «крот». Уходя от преследования, мы уничтожили спецпоезд Дивизии Паранормальных Исследований СС. Он перевозил странные боеприпасы, при взрыве которых пропадала гравитация: все предметы вокруг взлетали к потолку. Несомненно, всё это имеет какое-то отношение к группенфюреру СС Цетте и тулеанскому медальону. Надеюсь, лидер «Кружка Крайзау» Каролина Беккер сможет рассказать мне больше.
ГЛАВА 2:
РАСКОП
Задачи:
Посетить чёрный рынок;
Поговорить с Эрихом Энгле и Каролиной Беккер;
Найти водителя грузовика.
Клаус провёл агента УСО через несколько кварталов, попутно рассказывая прибывшему о сложившемся к тому времени состоянии дел в Айзенштадте. Блацкович, хоть оказался в городе недавно, старался подмечать любые мелочи, которые впоследствии помогут ему ориентироваться на местности: расположение попадавшихся им по пути вражеских КПП, расстояние между значительными объектами, например, между вокзалом и церковью, извилистые улочки, ведущие к той или иной постройке. Однажды они едва не наткнулись на патруль, но Клаус, превосходно знающий Айзенштадт, провёл его сквозь подвал пустующего по соседству здания – и друзья беспрепятственно обошли опасный участок.
Наконец, проводник остановился возле неприметного двухэтажного домика, окна которого были заколочены фанерой – и поманил американца ближе:
- Эрих Энгле должен был снабдить вас картой Айзенштадта, - сказал он, на что Блацкович утвердительно кивнул – и достал чертёж из кармана. Собеседник взял его, раскрыл – и, показывая на тот или иной объект, продолжил. – Итак, агент Блацкович, это карта исторического центра Айзенштадта. Мы отметили на ней важные области, которые представляют для вас и «Кружка Крайзау» наибольший интерес. Запоминайте всё необычное, что увидите по ходу операции, чтобы потом сообщить об этом нам и своему непосредственному начальству. Также собирайте любые документы, которые найдёте: карты, приказы и чертежи. Кстати, торговцы чёрного рынка работают по всему городу. Я отметил некоторые точки их нахождения на вашей карте: там вы сможете пополнить боезапас и улучшить оружие.
- Интересно, что они смогут мне предложить? – спросил американец. – И по каким ценам, Клаус?
- Это вам предстоит выяснить самому, - улыбнулся проводник. – Вам, наверное, нужно пополнить боезапас после схватки на вокзале, а заодно и познакомиться с ними. Потому я и привёл вас прямо, так сказать, на распродажу! А после мы пойдём к Каролине Беккер.
Блацкович спрятал карту в карман – и вместе с Клаусом вошёл в пустующий дом. Несмотря на полумрак, вошедшие без труда ориентировались в коридоре, проходившего сквозь несколько помещений. Наконец, Клаус замер перед последней из дверей:
- Торговцы чёрного рынка здесь, агент Блацкович, - сказал он, отходя в сторону. – Войдите и поговорите с ними. Я подожду вас здесь, снаружи. А после отведу вас на явку «Кружка Крайзау».
- Как, дружище?! – удивился Агент Второй. – Разве вы – не со мной?!
- У меня нет к ним дел, - ответил Клаус. – А они предпочитают вести беседы только с людьми заинтересованными…
Разведчик хмыкнул, однако, по-прежнему держа палец на курке автомата, неопределённо пожал плечами. Дверь оказалась входом в подвал здания; Блацкович догадался об этом по каменной лестнице, уходящей вниз. Спустившись по ступеням и повернув налево, он попал в небольшое помещение, освещавшееся несколькими керосиновыми лампами; повсюду стояли запечатанные и открытые ящики, набитые всевозможным добром: дорогими люстрами и канделябрами, настенными часами, изящными каминными принадлежностями и прочими элементами домашнего декора. Возле стены стояло несколько больших картин, написанных, судя по всему, мастерами кисти далёкого прошлого.
В соседнее помещение вела ещё одна дверь, возле которой на стуле сидел человек, вооружённый «МП-40»; при появлении Блацковича он даже не потрудился встать, лишь махнул тому рукой в направлении двери у себя за спиной.
- Вы хоть старые картины упаковали бы! – вырвалось у диверсанта, всегда трепетно относившегося к произведениям искусства. – У вас же потолки протекают! Один хороший ливень – и конец вашему Лувру!
Беспечный охранник уставился на вошедшего ничего не выражающим взглядом, лишь произнёс:
- Да, ты действительно похож на американца!
- Тебе часто приходится общаться с американцами, камрад? – спросил «Би Джей» охранника награбленных сокровищ.
Тот на вопрос не ответил, выдав вместо этого следующее:
- Ты уже видел Штефана и Антона? Они братья и всем тут заправляют. Штефан работает головой, а Антон решает проблемы на улице. Но у них есть общая страсть: деньги! Учти, мы не преступники, а просто деловые люди. А война – дело выгодное. На одной только еде и лекарствах можно заработать кучу денег. Надеюсь, эта война никогда не закончится…
Агент УСО не стал пускаться в дискуссии с собеседником, пройдя к двери; оказавшись в более просторном и гораздо лучше освещённом помещении, переделанном под нужды местных контрабандистов из участка городской канализации, он увидел настоящий оружейный склад. На встроенных в стены полках аккуратно лежали автоматы, пистолеты, винтовки; у дальней стены стояли два миномёта и небрежно обёрнутый тряпкой «МГ-42». Там же располагался обычный конторский стол, за которым восседал ещё один представитель этого подземного сообщества совершенно невыразительной внешности и что-то писал в тетради; он также лишь мельком глянул на вошедшего незнакомца – и продолжил своё занятие. В противоположном углу склада были ещё двое: седеющий человек в лёгком сером пальто и гораздо моложе его парень в чёрной кожаной куртке, внешне одного с Блацковичем возраста; тот сидел на корточках, перебирая в открытых перед ним ящиках всевозможные боеприпасы. За его спиной находилась ещё одна дверь, скорее всего, запасной выход, поскольку трудно представить себе помещение чёрного рынка без дополнительных лазеек. Хотя бы на случай внезапной облавы.
- Отлично сработано, братец! Ты превзошёл самого себя: красть оружие из одного поезда, пока нацисты тушат другой – это, как минимум, оригинально! – услышал американец последние слова человека в пальто.
- Штефан и Антон? – спросил «Би Джей», приблизившись к разговаривающим.
Молодец в чёрной куртке перестал возиться с патронами в ящиках, оценивающе посмотрел на Блацковича – и восхищённо сказал:
- Слушай, братец, это и есть тот самый янки, который вместе с членами сопротивления взорвал поезд! Я видел его в деле, - и без какой-либо паузы обратился к самому агенту. – Ты в курсе, что нацисты назначили награду за твою голову? Но, не волнуйся: мы тебя не выдадим!
- Пока, во всяком случае, - добавил старший, изучающе глядя на американца. – Ты думаешь, ему можно доверять, Антон?
Сверстник разведчика даже всплеснул руками:
- Да ты только погляди на сияние его глаз: этот парень пойдёт на всё ради успеха! Прямо как мы! Посмотри вокруг, янки: это всё – твоё, если у тебя хватит денег!
- Просто не давай нам повода для недоверия, - назидательно добавил старший из братьев.
Антон вновь махнул рукой:
- Штефан, я уверен, что мы с ним подружимся! А если нет, - он многозначительно закатил глаза к потолку. – Что же, за него назначена награда…
- Приятно было познакомиться, - то ли в шутку, то ли всерьёз сказал диверсант. – Буду знать, на какой адрес присылать счета за оружие!
Антон улыбнулся:
- Ты ведь работаешь с «Кружком Крайзау», так? Передай Эриху Энгле привет от нас! Пока я грабил вокзал, мне стало ясно, что драться ты умеешь. Но я-то ушёл с добычей, а что досталось тебе, янки?! Будь осторожен в Айзенштадте, майн фройнд! Времена нынче тяжёлые… Кто-нибудь может соблазниться наградой за твою голову…
- Ладно, камрады, я пойду, - Блацкович кивнул обоим и направился к выходу. – У меня весьма неотложные дела.
- Погоди, деловой человек, - сказал ему в спину Штефан. – Задержись на минутку, разговор есть…
Он догнал «Би Джея» у двери – и, пока тот не вышел, тихо зашептал ему на ухо:
- Могу предложить тебе сделку: я даю тебе сведения о нацистах, а ты мне – о «Кружке Крайзау». Я не какой-нибудь деревенский болван. Я знаю, как вы боретесь за победу. Взять тот же проект «Манхэттен»… О-о-о, гляди, он удивлён! – усмехнулся он, видя, как Блацкович отвёл взгляд в сторону. – Не удивляйся… Что тебе поручили, американец? Убийство? Разведку? Ладно, неважно… А над моим предложением всё-таки подумай!
Блацкович молча вышел в смежную комнату, где сидевший на стуле охранник возился со своим оружием. Увидев уходящего посетителя, он лишь напутственно произнёс:
- Приходи ещё, приноси деньги! – и вновь опустил голову.
Вернувшись по лестнице на первый этаж, разведчик увидел Клауса, терпеливо его поджидавшего.
- Ну? Пойдём? – спросил тот.
Агент кивнул – и они молча пошли по киридору. Проходя одну из сквозных комнат, Блацкович заметил на тумбочке у входа какую-то бумагу; взял её – и догнал проводника. Лишь выйдя на улицу – читать в тёмном помещении не представлялось возможным, – он ознакомился с текстом документа. В нём было следующее:
Записка
Каролина, мы наблюдали за таверной «Вороново гнездо», чтобы выяснить время смены караула у ближайшего оружейного склада. К сожалению, сведений недостаточно. Я предлагаю внедрить в таверну агента под глубоким прикрытием.
Фридрих
- Теперь нам через площадь, а после – ещё через квартал, - сказал Клаус, осматриваясь по сторонам. – Историческая часть Айзенштадта неплохо патрулируется нацистами, однако именно в ней достаточно лазеек, о которых захватчики не подозревают.
- Это успокаивает, - согласился Блацкович, быстро следуя за товарищем по узким, бесконечно петляющим улочкам, почти не встречая на своём пути гражданских.
Наконец, после множества поворотов, они оказались под аркой, в глубине двора за которой виднелся двухэтажный дом. Рядом с ним, на скамеечке рядом с дверью, сидел старик с тросточкой; как только Клаус со своим спутником приблизились, он с улыбкой стащил кепку с головы – и на едином дыхании выпалил:
- Рад нашей встрече, агент Блацкович! Сейчас, когда город на военном положении, тебе лучше не показываться на улице открыто. Но если всё-таки придётся, советую передвигаться по крышам… Или по канализации. Там воняет, но это лучше, чем получить пулю… Если ты ещё не бывал на явке «Кружка Крайзау», то заходи скорее: наш руководитель, Каролина Беккер, хочет с тобой поговорить. Она знает о твоём задании…
- Я для этого и привёл его, Франц! – буркнул ему Клаус, присаживаясь рядом. И добавил для американца. – Слышите, дружище? Поспешите встретиться с нашим начальством!
Агент Второй оставил обоих греться на солнышке, а сам вошёл в дом. Там, за стойкой некогда расположенного в комнате бара, его встретил ещё один человек с автоматом в руках:
- Привет, янки! Ты уже встречался с Каролиной Беккер, нашим руководителем? Нет? Необыкновенная женщина, и не только внешне: мы живы благодаря её уму и руководству. Она была школьной учительницей, пока не появился группенфюрер Цетта и не ввёл военное положение. Её отец был убит в перестрелке, после чего она бросила преподавание и намерена освободить Айзенштадт от нацистского ига. Что я могу посоветовать? Будь с ней любезен и не думай ни о чём таком, а не то она… Как бы это получше выразиться?.. Подправит тебе лицо!
Блацкович беззвучно кивнул ему, пройдя мимо; оказавшись в коридоре, он наткнулся там на ещё одного вооружённого винтовкой молодца и спросил его о местонахождении Каролины Беккер.
- Она в подвале, вместе с Эрихом, опять что-то замышляют, - ответил тот, указывая пальцем себе под ноги. Внезапный интерес вдруг вспыхнул в его глазах. – Итак, это ты янки, да? Эрих рассказывал, что на вокзале ты неплохо управлялся со стволом. А ещё он сказал, что люди на вокзале парили в воздухе? Разве такое может быть?
- Я испытал это состоянии на себе, - усмехнулся американец, проходя несколько комнат подряд; в них было около десятка вооружённых партизан «Кружка Крайзау», занимавшихся своими делами; остальные, вероятно, были на заданиях, поскольку он не увидел никого из тех, кто был с ним на вокзале. Перед спуском в подвал к нему приблизился дежуривший у входа человек – и, пристально глядя в лицо агента, неторопливо произнёс:
- Эрих Энгле считает, что тебе можно доверять. А я думаю, что он слишком легковерен. Увы, таков уж его характер. Но Каролина ему доверяет, и он неплохо проявил себя в качестве её помощника. Когда Эрих пришёл сюда, истекая кровью и в полубреде, а его жену до смерти избили нацисты, он был на грани безумия. Каролина приняла его, как собственного отца: залечила раны и предложила ему новую жизнь… Словом если Каролина – мозг операции, то Эрих – её сердце!
Разведчик спустился по ступеням лестницы, оказавшись в просторном помещении; слева от дверей стоял стол, на котором располагалась рация; над другим столом, находившемся почти в центре комнаты, склонялись двое: привлекательная блондинка в рабочем комбинезоне и его знакомый по последним сражениям – Эрих Энгле. Перед ними на столе была разложена подробная карта города и прилегающих районов. Так как Блацкович вошёл почти беззвучно, то расслышал часть их диалога.
- Думаю, что Антон и Штефан могут представлять опасность, - уверенно произнесла женщина, задумчиво водя пальцем по карте.
- Братья с чёрного рынка? – удивился её собеседник. – Они не будут кусать кормящую руку! Мы забираем у них почти всё оружие, партию за партией!
- Ну, будем надеяться, что нацисты не предложат им более лакомый кусок, - заключила красотка – и в тот же миг оба заметили в помещении постороннего.
- Би Джей, - Эрих с улыбкой поднял голову на вошедшего. – Это Каролина Беккер, руководитель «Кружка Крайзау».
- Агент Блацкович, - приветливо произнесла женщина, однако глаза её оставались серьёзными. – «Кружок Крайзау» очень признателен вам за поддержку на вокзале, но оказать вам помощь мы, скорее всего, не сможем: наше дело – освободить Айзенштадт!
- О, Каролина, ему не понадобится наша помощь! – воодушевлённо сказал Энгле, взмахивая обеими руками. – Я видел, как он сражается, он – сильный союзник! Дадим ему немного денег и оружия – и он разделается с нацистами!
- Об этом мне судить, - мягким, но веским голосом ответила она. И вновь обратилась к американцу. – Если твоя главная цель – группенфюрер Цетта, то в последний раз мы его видели на археологических раскопках за городом.
- Отлично! – вставил «Би Джей», достав свою персональную карту. – Проложите, пожалуйста, мой маршрут до раскопа!
- Охрана там, что надо, - предупредил Эрих. – И мы совершенно не имеем понятия, чем там занимаются нацисты.
Каролина перевела взгляд с одного мужчины на другого:
- Это пустая трата сил и времени: тебя расстреляют на месте. Но если ты настаиваешь, я отмечу раскоп на твоей карте, - и, вновь склонившись над столом, женщина поставила на бумаге жирную точку.
- Би Джей, - добавил Эрих, - не забудь: ты в любое время можешь пополнить боеприпасы на чёрном рынке. Братьям можно доверять, по крайней мере, пока у тебя есть, чем платить. И... – он помедлил, - вот что: если увидишь группенфюрера Цетту, держись от него подальше – он садист и псих! Это тебе не простой нацист.
- Но Цетта и есть моё задание! – улыбнулся Агент Второй, на что Энгле только развёл руками.
- Ещё кое-что, - Каролина внимательно посмотрела в лицо Блацковича. – Если нацисты знали о том, что ты появишься на вокзале, значит, среди нас появился предатель. Будь начеку, янки! Если тебя схватят, советую – уж извини за прямоту! – принять яд: в противном случае ты нас выдашь, а это никуда не годится! Итак, до свидания, агент Блацкович! – закончила она, вновь нагнувшись над разложенной картой.
Американец кивнул Эриху – и покинул помещение. Пройдя через дом, он снова оказался во дворе, где увидел на скамейке Клауса; старик успел куда-то исчезнуть.
- Отправляюсь на поиски Цетты! – торжественно произнёс разведчик. После его слов Клаус подскочил с места:
- В таком случае – за мной, агент Блацкович! Я отведу вас к грузовику, который направляется к раскопу! – и повёл спутника по новым закоулкам.
За одним из поворотов Клаус вдруг остановился:
- Тише! Сюда идет патруль!
Блацкович осторожно выглянул из-за угла: шагах в пяти, на площадке ведущей вниз по улице лестницы, спиной к нему стояли два автоматчика; по небольшой, украшенной фонтаном площади внизу, шныряло ещё четверо неприятелей. Агент выждал с полминуты, пока четвёрка скроется из глаз под аркой справа – и двумя точными выстрелами в затылок положил врагов наземь. Выстрелы среди узких закоулков вряд ли были слышны дальше площади, поскольку на них никто из противников не явился. Можно было продвигаться вперёд.
Спустившись на площадь, агент и его проводник, прижимаясь к стенам, пошли дальше. Дорога привела их к некогда открытому ресторану: на небольшом каменном возвышении, совсем рядом с проезжей частью, располагалось несколько столиков и окружающих их цветочных клумб; вокруг возвышались соединённые между собой трёхэтажные дома, что указывало на более высокий социальный уровень проживающих здесь горожан. Тут было гораздо меньше заколоченных окон, на подоконниках стояли горшки с цветами – и даже мостовая была не столь заезжена танками, как в привокзальных районах.
У одного из столиков американец вновь задержался: его внимание привлёк очередной лист бумаги; он прочитал его – и с улыбкой передал Клаусу. Тот, ознакомившись с написанным, побагровел, скомкал лист – и бросил на землю:
- Ну, это уж слишком! Эти нацисты совсем оскотинились! Благодаря подобным прокламациям, они решили испортить имя настоящих патриотов своей родины… Ничего, этот фокус у них не пройдёт!
Документ был следующего содержания:
РОЗЫСКНОЙ ЛИСТ
Внимание! Разыскивается за измену Каролина Беккер, руководитель группы сопротивления, известной как «Кружок Крайзау». Каролине Беккер инкриминируются многочисленные преступления против государства и фюрера. Её мятежники и головорезы виновны в гибели мирных жителей. Объявлена награда тому, кто сообщит о местонахождении этой опасной преступницы.
Обойдя попавшийся им на пути КПП по крышам соседних домов, проводник вывел Блацковича к какому-то большому сараю или складу, возле которого проезжая дорога заканчивалась. Клаус указал агенту на полуоткрытые ворота сооружения – и опять выдал едва ли не скороговоркой:
- Скорее! Грузовик скоро отправится к раскопу! Он за этой дверью. Увидимся на нашей явке! – и заскочил в соседний пустующий дом.
Американец вошёл в помещение, в котором стояла грузовая машина. Водитель в гражданской одежде уже садился за руль; увидев разведчика, он махнул ему рукой:
- Итак, ты намерен добраться до раскопок, да? Этот грузовик, похоже, везет туда нечто важное. Быстрее, нам нельзя опаздывать! Проберись внутрь и сиди тихо!
Диверсант перелез через борт грузовика и юркнул под брезент; двигатель машины заурчал – и Блацкович отправился на раскоп.
Задачи:
Получить медальон;
Получить кристалл Замедления;
Избежать тулеанских ловушек;
Взорвать портал.
В течение получаса американец трясся в кузове грузовика, пытаясь установить, что же он перевозит; оказалось, что груз состоит из нескольких бочек странной формы и содержания. Приоткрыв брезент во время пути, он увидел, что бочки напоминают собой колбы, сделанные из небьющегося стекла, а содержимым их, казалось, был некий голубоватого цвета газ. Самое странное заключалось в том, что их невозможно было открыть: не было даже места, откуда газ можно было бы выкачать! Сплошное стекло. Однако, Блацкович не успел подумать о назначении этих предметов как следует – грузовик прибыл на раскоп и специальном лифтом был опущен метров на тридцать под землю. Энгле не шутил: охрана объекта состояла как минимум из полусотни солдат; к счастью, вниз вместе с грузовиком никто из них не спустился; видимо, им надлежало охранять верхний периметр раскопа.
Стоило грузовику остановиться, как Блацкович, улучив момент, спрыгнул с него, спрятавшись под его днищем; оттуда он перебежал к металлическому каркасу смотровой вышки – и вовремя: к грузовику подошли несколько солдат, открыли его борта – и принялись разгружать странные бочки. Минуты через три пустой грузовик вернулся на лифтовую площадку – и покинул территорию раскопок.
Блацкович осмотрелся: даже древние пещеры нацисты не поленились украсить своими флагами и символикой! Но гораздо больше агента поразили мегалитические колонны и останки древних статуй, вырубленных неизвестными зодчими прямо в скалах; то, что им многие тысячи лет, не подлежало никакому сомнению! Как, зачем и когда древние строители переселились на такую глубину под землю – эти и подобные им вопросы, связанные с давным-давно прекратившей своё существование цивилизацией, агент решил оставить на усмотрение специалистов из УСО. В обозримом периметре Блацкович увидел несколько палаток для обслуживающего персонала и охраны объекта; в глубине пещеры он заметил закрытые металлические ворота, в которые упиралась дорога, а прямо перед ним был проход в скале, уходивший прямо и налево. Именно туда ушли разгружавшие машину гитлеровцы.
Перебежав от пустовавшей смотровой вышки к ближайшей палатке, американец заглянул внутрь: на стуле, лицом к нему, за столом сидел черноволосый парень в докторском халате, опустив подпёртую руками голову вниз; над ним стоял здоровенный охранник-эсэсовец. Помещение, видимо, служило казармой, поскольку по бокам от стола выстроились шесть двухэтажный кроватей. Не тратя времени понапрасну, Блацкович неслышно подкрался к нацисту со спины – и как следует приложил его прикладом автомата по затылку. Тот без чувств рухнул на землю. Парень тут же встрепенулся и поднял на незнакомца лицо; американец увидел, что правый глаз его подбит, а на щеке – длинная кровавая царапина.
- Прошу вас, помогите мне! Нацисты меня расстреляют! – обратился он к агенту, поднимаясь со стула и молитвенно складывая руки.
Диверсант осмотрел его с головы до ног:
- Вы уверены, что я – не из них?!
- Вы – агент Би Джей Блацкович! – ответил тот. – Я знаю, кто вы и что делаете!
- А вы кто, дружище? – разведчик выпучил глаза. – Чёрт возьми, любой, кого я здесь только не встречаю, демонстрирует поразительную осведомлённость о моей скромной персоне!
- Я – Сергей Ковлов из «Золотого Рассвета», - мгновенно отозвался несчастный. – Мы изучаем оккультные науки. Я пытался добыть древний артефакт, но… Нацисты меня схватили. Потом пытали. Я сломался – и сказал им, где тулеанский медальон.
Брови Агента Второго непроизвольно поползли вверх:
- Тулеанский медальон?!
- Да, это очень ценный артефакт. Он впереди, в одной из комнат, - собеседник неопределённо указал рукой на проход в скале. – Пожалуйста, Би Джей, остановите их! Если Райх получит медальон, всё пропало!
- Ну ладно, - Блацкович осторожно выглянул из палатки, - ждите здесь, а я пока расчищу дорогу.
- Спасибо, агент Блацкович! – сердечно сказал учёный.
- Не благодарите меня! – сверкнул глазами суперагент. – Не надо…
Поскольку на территории не было видно врагов, американец не поленился осмотреть соседние палатки. В них располагались кровати, оружие, горнопроходческие инструменты. По всему объекту были расставлены многочисленные технические приборы: переносные аккумуляторные прожекторы, буровые установки, динамо-машины. И, кстати сказать, те самые странные стеклянные бочки, с которыми Блацкович ехал в одном грузовике. В одной из палаток – правильнее было бы назвать её навесом – ближе к запертым железным воротам, он обнаружил на столе письмо следующего содержания:
Письмо
Кому: командованию Дивизии Паранормальных Исследований СС
От кого: доктора Борена
Пока раскопки затронули лишь самый верхний слой участка, но то, что я увидел, свидетельствует о том, что тулеанцы были удивительным народом. Их культура находилась на высочайшей стадии технического и духовного развития. Я уверен, что они переселились сюда, но не понимаю, почему они покинули свой прежний дом. Вероятно, это связано с какой-то катастрофой…
Доктор Карл Борен, проект «Нахтзонне»,
Отдел Специальных Проектов Райха
Из прочитанного Блацкович вынес несколько важных моментов: во-первых, фамилия доктора показалась ему чересчур знакомой – уж не тот ли это Карл Борен, автор «Духовной истории Третьего Райха», пассажи из книги которого в своём журнале – более года тому назад похищенном диверсантом из находившейся в Норвегии «Лаборатории-Х» – цитировал сам Вильгельм Штрассе?! Фамилия и учёная степень вряд ли могли быть простым совпадением; итак, доктор из кабинетного историка переквалифицировался в археолога-практика?! Во-вторых, Блацкович вновь почувствовал незримое присутствие Тотенкопфа: доктор личной подписью подтвердил свою принадлежность к его структуре – Отделу Специальных Проектов Райха. В-третьих, непонятным было другое: почему сотрудник Тотенкопфа отчитывался перед начальством Дивизии Паранормальных Исследований СС, всегда бывших явными конкурентами – более того: идейными, методологическими и принципиальными противниками Отдела?! Ответа на этот вопрос не было.
Обойдя этот участок раскопок, Блацкович решил углубиться в пещеры – и направился в сторону прохода в скале. Пройдя мимо укреплённых у входа штандартов с нацистскими орлами, он повернул направо – и успел заметить трёх солдат, поспешно укрывшихся за лежавшей перед ними каменной колонной древних тулеанцев. Агент, также схоронившись за углом, бросил в противников гранату – и, присев на корточки, открыл огонь по их высовывающимся из-за укрытия головам.
Взрыв не только погасил горевший у врагов за спиной прожектор, но и раскидал в стороны незадачливых вояк; точные выстрелы американца завершили это короткое столкновение. Взбежав по древней лестнице и осторожно заглянув за поваленную колонну сбоку, Блацкович обнаружил всех троих, бездыханно распластавшихся по полу с начертанными на нём неведомыми иероглифами. Налево вёл тоннель неизвестной агенту цивилизации, стены которого украшали циклопические статуи и возведённые вокруг них леса с современными инструментами: кирками, лопатами, молотками… Кстати, один из символов на стене показался Блацковичу знакомым: изображение звезды с расходящимися от неё двенадцатью протуберанцами. Несомненно, этот же символ он видел в тайной алхимической лаборатории доктора Мерквурдиглиба в Падерборне полтора года назад…
Он пошёл по тоннелю дальше, постоянно озираясь назад, пока не наткнулся на стол, на углу которого нашёл ещё одно интересное послание. Если бы не свет прожектора, он мог бы вообще не заметить его и пройти мимо; и то, о чём Блацкович узнал из документа, укрепило его в мысли, что в Айзенштадте, а равно и под ним, творится нечто непостижимое; за знание об этом гитлеровские изверги готовы были убивать:
Письмо
Кому: группенфюреру СС Цетте
От кого: гауптштурмфюрера СС Гуденрайха
Допрос молодого русского пока не принёс результатов. Он гораздо сильнее, чем я полагал. Но, похоже, он знает очень многое о раскопках; возможно, он поможет нам разгадать тайну кристалла. Я послал за книжником. Когда он прибудет, русский расскажет нам всё, что мы захотим узнать.
Гауптштурмфюрер СС Вернер Гуденрайх,
Дивизия Паранормальных Исследований СС
Итак, теперь он кое-что знал о пленнике нацистов: тот оказался русским! Недаром даже американцу его немецкий показался бесконечно ужасным… Конечно, агент сразу обратил внимание на славянское имя и фамилию учёного, но точно отнести их к определённой нации не смог. «Что же, - подумал «Би Джей», двигаясь дальше, - отныне у меня появился повод припомнить русский язык… Полагаю, я ещё не совсем отвык от него? Правда, Сергей будет смеяться над моим русским произношением не меньше, чем я – над его немецким, всё же... попробовать стоит!»
Мысли его были прерваны то ли молитвой, то ли заклинанием; кто-то громким мужским голосом, находясь неподалёку от разведчика, произносил:
- Acerrimus ex omnibus nostris sensibus est sensus vivendi. Magna res est vocis et silentii temperamentum. Respice post te, mortalum te esse memento…
Медитативное звучание латинского языка насторожило его: уж не «Элитная Гвардия» проводит на раскопе свои языческие ритуалы? Нет, голос был мужским, а мужчины в организованных ещё фон Бюлов «ведьмовских шабашах» не приветствовались... Голос становился громче – и вскоре Блацкович выглядывал из-за угла тоннеля, приведшего его в огромный зал правильной круглой формы с высоченными потолками; посреди него возвышался непонятный по своему назначению прибор, вокруг которого стояло восьмеро нацистов; один из них был облачён в длинный чёрный плащ, напоминавший сутану католических священников – именно этот человек, воздев над головой руки, и произносил непонятные слова. Глаза его были затянуты чёрной повязкой, а кожа лица имела неестественно белый цвет. По стенам помещения располагались монструозные статуи, а также прожекторы, бочки с голубоватым газом, динамо-машины и прочая техника.
Блацкович, устроившись за выступом стены, просчитал свои возможности: конечно, следует атаковать эсэсовцев прямо сейчас, пока они не разошлись по сторонам – уж очень удобно они сбились в кучу во время своей церемонии. А в случае чего непредвиденного, широкая лестница в зал послужит ему надёжным укрытием от вражеских пуль.
Первым от его автоматной очереди погиб белокожий, получив порцию свинца в лоб; остальные нацисты, по-видимому, находясь в медитации, также не успели вовремя отреагировать на внезапное вторжение. Содержимым только одной обоймы американец положил семерых человек, включая заклинателя; они с воплями попадали на пол, убитые или смертельно раненые. Лишь один – последний – из врагов сориентировался и отбежал под защиту двух металлических контейнеров у стены, но и с ним Блацкович разделался в считанную минуту, прострелив ему голову, когда тот высунулся из-за своего укрытия.
Перезарядив оружие и крадучись войдя в зал, агент УСО внимательно осмотрел валявшихся перед прибором тела; лишь один из гитлеровцев, с двумя ранениями в груди, ещё дышал – и Блацкович из жалости добил его. Затем он приблизился к прибору: при ближнем рассмотрении конструкции он понял, что она является изобретением древней цивилизации. Пирамидальное возвышение – в половину человеческого роста – с усечённой поверхностью венчалось платформой, на которой покоился амулет; разведчик мгновенно узнал этот предмет: точно такой же он успешно захватил на «Тирпице» и отдал на исследования в УСО! Но… к нему необходимы кристаллы! Впрочем, в руках нацистов эта вещь и без кристаллов опасна.
Диверсант протянул руку – и взял амулет. В то же мгновение за его спиной послышались лёгкие шаги – и в зал, опасливо озираясь, вошёл Сергей.
- Вы смогли найти медальон? – обрадованно спросил он, указывая на предмет в руке американца.
- Да, нашёл, - ответил тот. – Вернее сказать, забрал у предыдущих владельцев.
- Дайте его мне, - попросил учёный. – Нацисты на подходе!
- Нет, - возразил суперагент, пряча амулет за спину. – И вообще: сбавьте обороты, товарищ! Я ничего не знаю о «Золотом Рассвете»!
- Но нацисты!.. – отчаянно воскликнул его собеседник. Однако, ещё раз глянув в лицо разведчика, он понял, что тот ни за что не исполнит его просьбы. Поэтому он вздохнул – и смиренно произнёс. – Ладно, другого выбора у меня нет. Вот! – он достал из кармана сияющий бесцветный кристалл и протянул Блацковичу. – Он защитит нас обоих…
- Я уже видел похожую штуку, - ответил тот, вставляя кристалл в отведённое для него место.
Сергей тем временем продолжал:
- Агент Блацкович, я расскажу вам всё, что мне известно об этой чудесной вещи. Кристалл «Нахтзонне», который я вам дал, зарядил тулеанский медальон энергией Тени. Активируйте его, прикоснувшись к кристаллу…
«Пусть говорит, - решил американец, - а я послушаю. Спешить-то мне особенно некуда… Может, узнаю что-нибудь новое о Тени или об амулете». И надавил указательным пальцем на вставленный в медальон кристалл.
Мир вокруг него мгновенно изменился: свет померк в несколько раз, причём приобрёл тёмно-зеленоватый оттенок. Находящиеся вокруг предметы обрели необычную яркость, а фигура Сергея засияла жёлтой аурой. В воздухе свободно плавали странные существа, напоминавшие огромных рыб, которые, впрочем, не обращали на Блацковича никакого внимания; они возникали из ниоткуда и без всяких помех проходили сквозь стены. Тем временем его наставник продолжал:
- Теперь вы в Тени, отделяющей наш мир от Чёрного Солнца. В ней вы движетесь быстрее и можете видеть уязвимые места противников. Чтобы покинуть Тень, воспользуйтесь медальоном ещё раз!
Агент Второй надавил на кристалл, вернувшись в привычный мир, а учёный продолжал говорить без остановки, будто читал лекцию студентам:
- Вы можете входить в Тень и выходить из неё в любой момент. Но у вас ограниченный запас энергии, так что используйте её с умом! Теперь снова войдите в Тень и найдите светящееся пятно. Это энергия Чёрного Солнца; войдите в её сгусток и перезарядите медальон!
Вновь оказавшись в параллельном измерении, американец осмотрелся: действительно, прямо перед ним, у стены на полу, светилась небольшая лужица, испускающая едва видимые протуберанцы; кроме неё, в помещении оказалось ещё несколько подобных участков. Мир Тени, казалось, был наполнен этими лужицами энергии. Блацкович сделал несколько шагов – и стал прямо в эпицентре энергетического выброса. Амулет в его руке засиял.
- Когда вы находитесь в Тени, - не умолкал учёный, - берегитесь существ, называемых призраками. Они могут взбеситься и напасть на вас…
«Только этого не хватало! – подумал диверсант, опасливо косясь на проплывавшую мимо него «рыбину». – Что же, приложу все усилия, чтобы не злить вас, ребята!»
- За моей спиной проход, - вещал русский, - закрытый преградой, которой, однако, не существует в Тени. Ищите подобные преграды, их можно распознать по древнему символу Чёрного Солнца – изображению звезды с двенадцатью расходящимися от неё кривыми лучами.
Да, в нашем мире за спиной Сергея была сплошная каменная стена, однако в измерении Тени она отсутствовала: Блацкович беспрепятственно мог пройти сквозь неё – и спуститься по древним ступеням в смежное помещение. Отсутствие в измерении Тени преград нашего мира было настоящим открытием для агента УСО.
- Идите по этому проходу и найдите кристалл «Нахтзонне», - который в древних манускриптах именуется кристаллом Замедления, - спрятанный в соседнем храме. С его помощью вы сможете использовать медальон, как оружие! Дополнительные кристаллы, которые также используются медальоном, дадут вам новые возможности («Скорее бы добраться до них! – подумал американец. – Действие кристалла Преграды я отлично запомнил с операции на «Тирпице»!). Я рассказываю вам всё это, потому что слышал, как нацисты говорили о древнем тулеанском портале, который им удалось раскопать. Вы должны остановить их с помощью медальона – и помешать им проводить портальные эксперименты!
Блацкович снова оказался в привычном мире:
- Хорошо, товарищ Ковлов! У меня только один вопрос: кем был этот странный белокожий нацист, - он указал рукой на лежавшего возле пирамидальной конструкции покойника в чёрном плаще и повязкой на глазах, - что распевал мантры?
- Это книжник, Би Джей! – ответил тот, поморщившись от взгляда на убитого. – Читал он вовсе не мантры, а средневековые наставления, с которыми всякий адепт знакомит своих учеников – мистов. Книжники очень опасны, потому что восприняли на себя часть энергии Тени в результате экспериментов с кристаллами. Им не нужны глаза, поэтому органы зрения у них всегда прикрыты специальной повязкой. Книжники почти постоянно находятся в измерении Тени. Кожа их побелела от долгого пребывания за Преградой. Пробираясь за вами, я слышал его поучения; это всего лишь латинские фразы, которые можно перевести следующим образом: «Острейшим из всех наших чувств является зрение. Наибольшее благо в том, чтобы знать, когда говорить, а когда молчать. Оглянитесь – и помните, что вы не бессмертны.»
- А он знал, что говорил! – усмехнулся Блацкович. – Потому, что в следующее мгновение погиб от моей пули… Даже оглянуться не успел!
- Встретимся на явке «Золотого Рассвета» в Айзенштадте, - закончил Сергей, отходя от стены и давая агенту возможность пройти мимо. – Это всего лишь в нескольких кварталах от вокзала, в историческом центре города... Удачи вам, агент Блацкович!
Американец скользнул сквозь отсутствовавшую в измерении Тени стену – и спустился по лестнице на следующий уровень. Он обратил внимание на то, что скорость его и реакция в неведомом измерении действительно многократно увеличились: энергозатраты его организма на бег снизились до планки прогулочной ходьбы! В Тени он мог пробежать сотню километров и при этом даже не вспотеть!
Оказавшись в коротком коридоре, он тут же увидел символ Чёрного Солнца на стене слева – и воспользовался медальоном, как называл эту волшебную штучку русский учёный. Стена мгновенно пропала; в образовавшемся за ней проходе он увидел две фигуры автоматчиков, подсвеченные жёлтой аурой. Прямо над их головами проплывало несколько невидимых для людского глаза призраков. Блацкович прицелился – и дал по неприятелям короткую очередь, при этом случайно задев одно из существ. Произошло невероятное: призрак взорвался, а голубые электрические дуги, хлынувшие из его тела при взрыве, насмерть поразили стоявших под ним нацистов; те дружно завопили – и попадали навзничь. Однако остальные призраки туже кинулись в сторону разведчика с явным намерением атаковать его; Блацковичу ничего не оставалось, как покинуть Тень подобру-поздорову. Выждав в привычном мире около минуты, он вновь проник в неведомое измерение.
Озираясь по сторонам, он шагнул в открывшийся на месте стены проход, оказавшись в очередной пещере; высота её потолка была значительнее предыдущих. Паривших тут и там призраков не обеспокоило вторжение в их вотчину незнакомца: видимо, подумалось агенту, у сородичей убиенного им существа довольно короткая память… Трупы гитлеровцев лежали возле ящиков с оборудованием и боеприпасами; американец позаимствовал из запасов пару гранат и три автоматные обоймы. Пещера разделялась на две части стеной, преграждавшей ему дальнейшее обозрение местности; впрочем, на его участке больше никого не было. Быстренько обшарив территорию, Блацкович стал обладателем невероятной красоты золотой чаши, упакованной в специальный ящик, стоявший в палатке рядом с буровой установкой. Несомненно, она являлась произведение тулеанских мастеров и была добыта нацистами здесь, на раскопе. Агент Второй сунул находку во внутренний карман куртки, предчувствуя радость специалистов УСО относительно изображённых на её поверхности символов и обитающих в Тени призраков – и, проследовав к разделяющей пещеру стене, аккуратно выглянул из-за неё.
Слева от стены возвышались высокие леса, доходившие почти до потолка пещеры; за ними он увидел очередной проход, в нашем мире недоступный. Направо вела дорога, кончавшаяся мостом через пропасть, из которой доносился шум воды. Путь вёл его по ту сторону пропасти, где располагался ход в скалу. У моста он увидел ещё одного книжника и четверых солдат с винтовками, стоявших у стола с образцами скальной породы. И на всё это со стен безмолвно взирали циклопические тулеанские статуи…
Блацкович, оценив ситуацию, решил не изобретать велосипеда: бросил в противников гранату – и стал поливать их свинцом. Ничего не ожидавшие солдаты не успели оказать сопротивления: трое были убиты её осколками или пулями диверсанта, а четвёртый с воплем полетел в пропасть. Книжник попытался использовать своё преимущество в скорости, однако нахождение Блацковича в Тени уравнивало их возможности: неприятель успел бросить в агента энергетическим сгустком, при этом промахнувшись, а Блацкович – разрядить во врага половину обоймы, только с противоположным результатом. Белокожий завопил нечеловеческим голосом, разбрызгивая фонтаном кровь, и дважды перекувыркнувшись через голову, замер у стола с образцами горных пород.
Вернувшись к проходу за лесами, разведчик по доскам взобрался в небольшую комнату, где обнаружил древний алтарь; сооружение было украшено каменными человеческими черепами по бокам и зловещей тулеанской символикой. В центре его лежала рукопись на неизвестном языке, в письменности которого Блацкович не узнал ни единого знакомого знака. Диверсант спрятал манускрипт в тайный карман – и, не обнаружив в помещении больше ничего интересного, вернулся к мосту.
Осматривая камни на столе, он поднял лежавший под одним из них вскрытый конверт – и достал короткое послание, немедленно его заинтересовавшее. Глаза агента пробежали по выведенным нетерпеливой рукой строчкам:
Письмо
Кому: доктору Борену
От кого: группенфюрера СС Цетты
Напрасно я доверил Шоссхунду доставить из Норвегии первый тулеанский медальон, но приказ из Берлина связал мне руки. Мы никогда не узнаем, почему этот идиот Шоссхунд решил совершить путешествие именно на борту злополучного «Тирпица». Впрочем, это неважно: в раскопе есть другой медальон, и Вы найдёте его – или Вам не поздоровится!
Группенфюрер СС Виктор Цетта,
руководитель Дивизии Паранормальных Исследований СС,
комендант Айзенштадта
Блацкович усмехнулся: хоть что-то, неизвестное Цетте, не укрылось от него, бывшего американского морпеха! УСО, давно собиравшее досье на многих высокопоставленных чиновников и офицеров Вермахта и СС, располагало данными, что генерал страдал аэрофобией: ничто не могло заставить его совершить хоть короткое путешествие по воздуху. Поэтому не было удивительным, что Шоссхунд, исполняя поручение Цетты, воспользовался водным путём, перевозя на «Тирпице» и древний тулеанский портал, и артефакт, который в итоге оказался в руках специалистов УСО. Потому-то и была спланирована операция, которую Блацкович успешно провернул.
Ещё раз придирчиво осмотрев участок, Агент Второй перешёл по мосту: под ногами его ревели водопады, низвергавшиеся в бездонную пропасть. Он вошёл в пролом в скале, сделанный явно при помощи динамита – и углубился в древний тоннель, стены которого были расписаны тулеанскими символами. Правда, возле них также хватало современных приспособлений: вёдер, лопат и расставленных по всему помещению прожекторов.
Внезапно до ушей диверсанта донёсся отчаянный человеческий крик, сменившийся грохотом; эхо долго носило зловещие отзвуки под потолком коридора. Наконец, дорога закончилась: прямо по курсу – тысячи лет назад или совсем недавно – произошёл грандиозный обвал, преграждавший дальнейшее движение; зато справа Блацкович увидел здоровенный зал, над которым одновременно потрудились и природа, и рука человека: первая часть полукруглого помещения была создана людьми, вторая же являла собой вневременной и никем неуправляемый процесс монолитных образований. Таким образом, задняя часть зала-пещеры представляла голую скальную породу, по которой с потолков и стен стекали ручьи воды, исчезавшие в пропасти; рука человека всего лишь оградила её невысоким деревянным заборчиком, по всей длине которого пестрели жирно выведенные надписи «Achtung!» и «Gefahr!».
В центре зала находился древний, здоровенный механизм, к которому вели широкие ступени; пол перед ним был выложен плиткой с изображением Чёрного Солнца. На верхней площадке лестницы лежала пара обезображенных человеческих тел, рядом с которыми стоял книжник, записывающий что-то в блокнот. У входа в зал, с внешней стороны которого прятался за стеной Блацкович, стояло два охранника с автоматами; ещё по одному он заметил по сторонам от тулеанского устройства; там же располагались палатки, столы с образцами горных пород, стеклянные бочки, тачки с лопатами да кирками и вездесущие прожекторы, работающие от динамо-машин. Американец, как обычно, решил сперва зачистить периметр от врагов, а после осбследовать участок на предмет чего-нибудь интересного.
Он вошёл в Тень – и в течение нескольких минут разобрался с неприятелем: начав, как водится, с книжника, он закончил избиение нацистов снайпером, пытавшемся отступать от передвигавшегося с невероятной скоростью Блацковича к заборчику у самого края пропасти. Избавившись от врагов, он обыскал территорию: в палатке слева от грандиозного механизма им был найден ещё один упакованный к транспортировке из пещер артефакт – прекрасной работы золотое ожерелье; а на столе у лесов справа он подобрал ещё одно письмо. Читая его, агент осознавал, что продолжает проникать в ужасные тайны группенфюрера Цетты через его служебную переписку:
Письмо
Кому: группенфюреру СС Цетте
От кого: доктора Борена
Майн герр, со всем прискорбием сообщаю, что все попытки достать кристалл Замедления потерпели неудачу. При этом погибло уже четырнадцать человек. Тулеанцы создали на редкость изощрённую ловушку, но я уверен, что мы найдём способ преодолеть её. Я понимаю, насколько важен этот кристалл, так что будьте уверены, что скоро Вы получите его, даже если для этого придётся пожертвовать ещё сотней человек.
Доктор Карл Борен, проект «Нахтзонне»,
Отдел Специальных Проектов Райха
Перечитав зловещий текст дважды, Блацкович предположил следующее: являлась ли вообще эта переписка служебной? Возможно, Цетте удалось – на том или ином основании – завербовать доктора Борена, давшего согласие сливать тому информацию о деяниях Отдела Специальных Проектов Райха, так сказать, в обход своего прямого руководства – Тотенкопфа?! Ведь ни для кого не являлось тайной, что подобная практика всегда существовала между конкурентами; также вели себя сотрудники, скажем, СД по отношению к Гестапо, или СС – по отношению к Вермахту… Конечно, так могло случится и теперь, но… вопрос по-прежнему оставался открытым. Ответ на него могла дать только приватная беседа с Цеттой, его заместителем Штатцем или доктором Фиддлером, ставленником обергруппенфюрера СС Штрассе в Айзенштадте. Конечно, неплохо было бы допросить и самого доктора Борена, однако… Для начала следует достать недостающие кристаллы – и покинуть раскоп.
Кстати, во время обыска объекта, диверсант сделал ещё одно немаловажное открытие: ему стало понятно назначение бочек с голубоватым газом, что не могло его не радовать. Оказалось, что резервуары содержали в себе теневую энергию, которой можно было подпитывать медальон в случае отсутствия естественных для иного измерения энергетических лужиц! Совершив это открытие, разведчик вернулся к древнему тулеанскому механизму. Выхода из зала, кроме самого же входа, не имелось – ни в нашем, ни в теневом измерении.
Раздавленные трупы нацистов, лежавшие на полу, несколько озадачили Блацковича; да и письмо открытым текстом говорило о невиданной ловушке, устроенной древними зодчими. Главным было то, что жёлтого цвета кристалл лежал метрах в пяти от агента, закреплённый в специальном держателе. Принцип ловушки был ясен, как день; Блацкович понял работу механизма, как только осмотрел его составные части. Чтобы взять кристалл, необходимо было приблизиться к нему – и вытащить из держателя; тогда на рискнувшего сделать это сверху обрушивался круглый каменный блок весом как минимум в несколько тонн. Поглядев вверх, американец увидел окровавленную нижнюю часть этого блока, как раз над местом, где покоились останки отважившихся завладеть кристаллом солдат. В центре блока имелось отверстие, созданное для того, чтобы не повредить кристалл при падении каменной глыбы.
Подзарядив медальон, Блацкович задумался: как же добыть артефакт? Он вошёл в Тень – и вопрос решился сам собой: в другом измерении к кристаллу вела извилистая, светящаяся дорожка! Она достаточно петляла, но разведчик понимал: убийственный механизм придёт в движение только в том случае, если желающий завладеть кристаллом сойдёт с неё! Это было очевидно – конечно, для видящего в ином измерении.
И Агент Второй сделал шаг вперёд. Потом ещё один. И ещё… Гигантский блок не сдвинулся ни на сантиметр; вероятно, именно его грохот, сопровождаемый воплями несчастных, он слышал незадолго до своего появления в зале! Странно, что книжники не видели этой дорожки… Или они, вследствие каких-то обстоятельств, попросту не могли её видеть?
Диверсант без приключений преодолел опасный путь – и взял кристалл, вставив его в специальный паз медальона. И тут же ему довелось испытать его действие: время практически остановилось! И, что называется, сделано это было вовремя, потому что каменный блок пришёл в движение – и стал угрожающе опускаться. Вместе с тем пол также дрогнул – и в его медленно раздвигавшихся плитах возникла лестница, уходившая вниз по обе стороны от держателя кристалла. Блацкович побежал по ней, слыша над головой зловещий скрежет падающего на него блока, правда, будто в замедленном кадре; ступени привели его к проходу, в котором он и укрылся, обнаружив новый коридор.
В этот момент действие кристалла Замедления закончилось – и время потекло своим ходом: американец услышал грохот над головой, однако блок уже ничем ему не грозил. «Би Джей» мысленно отметил время действия этого кристалла: значит, секунд на тридцать он вполне способен замедлять вокруг себя структуру данного измерения! Зарядив медальон в ближайшей светящейся лужице, он, пройдя по коридору дальше, столкнулся с другой тулеанской преградой: комнатой, стены которой, усеянные шипами, быстро сдвигались, тем самым не оставляя от незадачливого желающего проникнуть в древние тайны и мокрого места. И в этом месте кристалл Замедления сослужил ему верную службу: Блацкович преспокойно пересёк смертельно опасный участок, наблюдая, как стены медленно сдвигались у него за спиной, а он, вроде бы, и не прилагал особой скорости для продвижения вперёд!
За следующим поворотом коридора его ждал очередной сюрприз давным-давно сгинувшей цивилизации: надо было пройти расстояние – не менее пятнадцати метров – под градом металлических стрел, летящих из противоположной стены вдоль по одной линии. Помещение ловушки в этом месте значительно сужалось; для обычных человеческих возможностей подобное испытание являлось непосильным – не пригнуться, ни подпрыгнуть; да и скорость стрел была просто колоссальной. Но и здесь необыкновенная технология замедления времени помогла Агенту Второму: прижимаясь то к правой, то к левой стене коридора, он, лавируя меж летящих на него орудий, вышел победителем из этой игры со смертью. Блацкович настолько ловко уворачивался от стрел, насколько быстро двигался, что в результате даже не использовал и половины времени действия кристалла. Заскочив в коридор налево, он мысленно поздравил себя с преодолением ловушки, однако, как оказалось, поздравил преждевременно: точная её копия ожидала американца и в следующем узком коридоре, также поворачивающем налево.
Но диверсант уже успел приноровиться к медальону и новым возможностям, которые этот медальон ему даровал: применив предыдущую тактику уклонения от несущейся на него гибели, он на загляденье миновал узкое место, оказавшись перед сплошной стеной. Раньше он растерялся бы, но только не теперь: ведь конец дороги в нашем мире ничего не означал для измерения Тени! Войдя в него, Блацкович увидел незримую для человеческого глаза лестницу, по которой немедленно взобрался. Знак Чёрного Солнца на противоположной стене помещения указал ему дальнейший путь – сквозь эту самую стену.
Пройдя через множество поваленных колонн и статуй древней цивилизации, разведчик вышел к полуразрушенному мосту, перекинутом через более чем тридцатиметровую пропасть. Конструкция выглядела обветшалой, местами обрушенной; Блацковича удивлял гораздо больше факт того, как она вообще простояла в течение тысячелетий – и до сих пор не рухнула под собственной тяжестью! «Странно, - подумалось диверсанту, созерцавшему послания древних архитекторов в камне. – Я стою посреди руин древнейшей из культур, и даже не осознаю величия этого момента! А всё потому, что идёт великая война – и я, простой солдат на этой войне, нахожусь на задании. Поэтому, находясь в лоне человеческой цивилизации, только за единственный взгляд на останки которой любой из историков отдал бы жизнь, я думаю лишь о скорейшей победе союзников... И ничто не заставит меня думать о чём-нибудь другом, пока испытание для всего человечества не закончится – и на планете воцарится мир и справедливость для всех!»
И, словно устыдившись собственного, мгновенно промелькнувшего лирического настроения, американец приблизился к краю моста. Глянул вниз, но дна расселины так и не увидел. Он приготовился – и на секунду задержал дыхание, готовясь форсировать пропасть. Коснувшись пальцем кристалла, Блацкович изо всех сил побежал по мосту, огибая трещины в полу и небольшие пробоины.
Неужели построенная в незапамятные времена конструкция в течение стольких эпох ждала его, элитного морского пехотинца США? Сколько людей древности пересекали этот мост над пропастью, пересекали снова и снова – и вот, появился он: человек, перебегающий его при помощи неведомых сил в последний раз?! Ибо стоило агенту достичь менее половины конструкции, как даже его незначительного веса оказалось достаточно для того, чтобы многотонная каменная кладка начала рушиться под ногами бегущего человека. Блацкович едва успел выскочить на твёрдую землю, как обернулся – и увидел, как падают в пропасть останки единственной нити, которая столько тысячелетий связывала собой противоположные края пещеры и которых теперь уже никому не пересечь…
Когда эхо от рухнувшего в небытие моста перестало носиться под сводами пещеры, разведчик, оказавшись на неизвестной территории, осмотрелся: прямо от него находился вход в тулеанскую постройку неведомого назначения; об этом можно было судить по лестнице внутрь скалы, по бокам которой расположились высоченные каменный статуи – то ли львы с человеческими головами, то ли какие-то иные, доселе никем невиданные существа. Справа от него находились вполне современные решётчатые ворота; Блацкович тут же проверил их – увы, они были заперты; сквозь решётку можно было видеть, как в глубину тоннеля уходит узкоколейная железная дорога, освещаемая светом электрических ламп на низком потолке, а прямо перед створками ворот стоит маленькая дрезина.
Американец вернулся ко входу в тулеанскую постройку, перед которой увидел сложенные штабелем ящики, в которых был динамит; тут же, на одной из бочек с теневой энергией, он увидел лист бумаги. «Би Джей» несказанно обрадовался, когда приблизил документ к глазам: в руках его оказалось продолжение переписки Виктора Цетты с сотрудником проекта «Нахтзонне». Диверсант усмехнулся – и при свете прожектора быстро прочитал:
Письмо
Кому доктору Борену
От кого: группенфюрера СС Цетты
Доктор, думаю, что мне не следует напоминать, какую важность имеет тулеанское устройство для моих исследований. Я требую, чтобы его демонтаж был произведён с максимальной предосторожностью. Рекомендую также вести тщательные заметки, чтобы его можно было собрать на новом месте. Любая ошибка приведёт к очень неприятным последствиям.
Группенфюрер СС Виктор Цетта,
руководитель Дивизии Паранормальных Исследований СС,
комендант Айзенштадта
К письму прилагалась фотография огромного каменного устройства кольцеобразной формы, в основании которого находился солидный металлический каркас, удерживающий его на высоте около метра над землёй; о том, что конструкция огромна, можно было судить о находящейся рядом с ней в полный рост фигуре человека в докторском халате. Блацкович сунул документы в карман – и, пригибаясь, вошёл в древнюю постройку.
Иначе, как храмом, назвать сооружение было никак нельзя: статуи неведомых животных стояли возле стен почти рядами; длинный желоб, по которому стекала вода в соседнее помещение, был также украшен фонтанами и высокими колоннами… Пройдя зал до конца, он увидел прекрасно освещённый электрическим светом зал, в котором и находилось огромное устройство с фотографии – древний портал, как ещё раньше догадался Блацкович, который было необходимо уничтожить. Проблема была в том, что: а) динамит, без которого этого не сделать, остался у входа в храм; б) сооружение охраняли шестеро эсэсовцев; и, наконец, в) неприятели заметили его раньше, чем следовало – и Блацкович услышал, как те запрашивают по рации подкрепление.
Агенту ничего не оставалось, как прорываться к порталу с боем. Впрочем, если для него и раньше подобные схватки были делом времени, то теперь это самое время он мог изменять по собственному желанию: используя силу медальона, Блацкович вскоре перебил охрану портала, обратив внимание, что эсэсовцы были вооружены знаменитыми штурмовыми винтовками «СтГ-44». Поэтому американец, собрав боеприпасы с поверженных врагов, решил хотя бы временно отказаться от «МП-40»: убойная сила и дальность стрельбы штурмовой винтовки были не в пример лучше.
Вернувшись за динамитом, он убедился в правильном выборе оружия: запертые прежде ворота оказались распахнутыми, и против разведчика выступило больше десятка гитлеровцев. Новый автомат оказался незаменимым, а в сочетании с силой медальона – вообще сказочным. Стоило диверсанту перебить первый десяток неприятелей, на смену им из-за ворот выскочил второй – и всё началось сначала. Блацкович входил в Тень, замедлял время – и снова взял верх над супостатами. При этом он даже не тратил лишних патронов, а летящие пули противников он практически мог видеть и успешно уклоняться от них.
Воспользовавшись небольшой передышкой – видимо, враги умерили пыл, видя, что становятся лёгкими мишенями на довольно открытых пространствах и затаились в тоннеле, по которому проходила узкоколейка, – «Би Джей» запасся динамитом, вернувшись в последних зал храма, чтобы доделать начатую работу. Минутой позже заминированный портал разлетелся на части; кроме того, в помещении произошёл обвал, почти засыпавший данный участок раскопа Дивизии Паранормальных Исследований СС. Ни о каком возобновлении работ в этом месте не могло быть и речи. Задание было выполнено.
Пробираясь по тоннелю и попутно расправляясь с подкреплением высланных для его ликвидации с поверхности нацистов, Блацкович, разобравшись с большой командой КПП, выступивших против него под прикрытием «МГ-42», стал обладателем ещё одного документа, найденного в папке убитого офицера. Текст послания откровенно посмешил агента:
Письмо
Кому: группенфюреру СС Цетте
От кого: гауптштурмфюрера СС Гуденрайха
Герр группенфюрер, книжнику удалось вырвать признание у молодого русского, хотя это и заняло больше времени, чем я думал. Его зовут Сергей Ковлов, он член группы, называющей себя «Золотой Рассвет». Он не сказал, чем занимается его команда, но это вопрос времени. Гораздо важнее то, что он сообщил нам, как добыть ещё один тулеанский медальон. Всё дело в коллективной медитации, но не хочу утомлять Вас долгим пересказом полученных от русского знаний: этому я посвящу отдельный секретный отчёт на Ваше имя. Уверен, что к следующему докладу я также приложу предмет, который Вы так долго искали.
Гауптштурмфюрер СС Вернер Гуденрайх,
Дивизия Паранормальных Исследований СС
Наконец, пройдя тоннель насквозь, Блацкович вышел к лифту через ранее закрытые ворота. Грузовая кабина была внизу: конечно, ведь сюда спустилось несколько десятков человек для поимки или уничтожения шпиона! Только он намеревался покинуть раскоп, как услышал окрик:
- Агент Блацкович, подождите!
Это был Сергей Ковлов, бежавший к лифту со всех ног. Американец подождал его – и новые знакомые начали подъём.
- Вы задержались в раскопе? – улыбнулся диверсант. – А так хотели поскорее убраться отсюда…
- Я подумал, что лучше спрятаться где-нибудь неподалёку от лифта – и дождаться вас, - ответил тот. – Поднимись я на поверхность один, так вновь попал бы в плен, от которого вы меня не столь давно освободили: ведь наверху было столько нацистов!
- Разумно! – одобрительно кивнул его собеседник.
- Вы уничтожили портал? Нашли кристалл? – нетерпеливо засыпал его вопросами учёный.
- Да, - ответил «Би Джей». – А теперь вернусь на явку, поем – и спать! Сегодняшние подвиги меня утомили, хотя такое случается довольно редко…
- Понимаю, - посочувствовал Сергей. – Расстанемся сразу же, как только окажемся в городе. Мне надо отчитаться перед руководством… Заходите к нам, Би Джей! – пригласил он напоследок – и, отметив на карте агента нахождение явки «Золотого Рассвета», всю оставшуюся дорогу до Айзенштадта молчал.
Судя по отсутствию наверху охраны, весь гарнизон раскопа был перебит; Агент Второй представил, какого могущества могли бы достигнуть нацисты, попади им в руки подобная медальону вещица: если он в одиночку устроил сущий ад нескольким десяткам солдат на столь небольшой территории, то что же может произойти в случае модификации артефакта – и, скажем, его конвейерного производства?! Впрочем, ещё неизвестно, на что был способен древний портал и какова конечная цель его эксплуатации…
Они пришли в город, когда стало темнеть. «Вот и опять я забыл поговорить по-русски! – опечалился Блацкович, глядя вслед удаляющемуся учёному. – Ну, да ладно: будет ещё возможность…»
Оказавшись у рации, суперагент, детально вспомнив прошедший день: итак, нацисты лишились портала и медальона, о работах на раскопе можно забыть. О своих подозрениях насчёт «незримой руки» Тотенкопфа в проекте «Нахтзонне», Блацкович пока решил не сообщать начальству: для определённых выводов не достаёт сведений, а потому он может элементарно ошибаться, выдавая желаемое за действительное… Тем не менее, присутствие в Айзенштадте сотрудников Отдела Специальных Проектов Райха следует принять во внимание; их контакты с Дивизией Паранормальных Исследований СС также могут оказаться небезынтересными для УСО... Блацкович настроился на нужную волну, надел наушники – и передал такой текст:
ДОКЛАД ОБ УСПЕХЕ
По рекомендации «Кружка Крайзау», я отправился искать группенфюрера СС Виктора Цетту на археологических раскопках. Там я попутно освободил пленника по имени Сергей Ковлов, сотрудника организации «Золотой Рассвет». Сергей помог мне разыскать медальон, подобный тому, что я позаимствовал на «Тирпице». Кроме того, я обнаружил и уничтожил древний каменный портал, который, собственно, и являлся объектом раскопок. Не знаю, в чём тут суть, но, похоже, он был весьма важен для Цетты. А значит, и для меня.
ГЛАВА 3:
СКЛАД
Задачи:
Посетить торговцев чёрного рынка;
Помочь сопротивлению отбить атаку.
Едва над городом забрезжили первые лучи восходящего Солнца, как агент УСО был на ногах: он отлично выспался и набрался сил для новых приключений. После завтрака члены сопротивления удалились на совещание, планируя операции на захваченных нацистами объектах Айзенштадта; Эрих Энгле выдал американцу кругленькую сумму – и вновь посоветовал тому сходить к братьям Криге, Штефану и Антону:
- Вот, Би Джей, «Кружок Крайзау» выделил тебе кое-какие средства для личных нужд, - улыбнулся он. – Посети чёрный рынок, там наверняка найдётся что-нибудь интересное для тебя! А к вечеру мы планируем совершить нападение на церковь: нацисты напичкали здание какой-то странной техникой. Не знаю, для чего всё это делается, но уж точно не к добру! Пойдёшь с нами?
- Спрашиваешь! – осклабился Блацкович, пожимая протянутую ему руку. – Тогда до этого времени я смогу заняться своими делами. Ну и, конечно же, схожу к нашим братьям-контрабандистам.
Поскольку сейчас в его непосредственных услугах сопротивление не нуждалось, он так и поступил, отправившись посмотреть, какие оружейные новинки могут предложить ему обитатели подземного Айзенштадта. Кроме того, ему было крайне желательно разузнать, где по городу квартируют особенно интересующие его личности, например, высшее командование Дивизии Паранормальных Исследований СС. Или руководство проекта «Нахтзонне»…
Агент Второй любезно отказался от сопровождения, мотивировав это желанием самостоятельно побродить по исторической части города, чтобы получше узнать её; впрочем, его проводник Клаус Зейдлиц не расстраивался, ибо Каролина намеревалась отправить того на разведку.
- Вот и замечательно, агент Блацкович! – улыбнулся тот, когда американец сообщил ему о своих намерениях выйти в город без него. – Карта у тебя имеется, не заблудишься. Заодно познакомишься с центром Айзенштадта, ведь именно здесь расположено большинство интересующих тебя объектов! Просто обходи КПП, но если уж нарвёшься на гитлеровцев, то постарайся не злить их! – напутственно добавил он – и пошёл в подвал дома, к руководству.
Чтобы закрепить в памяти вчерашний маршрут, разведчик решил добраться к вокзалу, а оттуда – пройти к складу, из которого он поехал на раскоп. Исторический центр города, судя по карте, был не особо большим; к тому же, для повышения скорости Блацкович всегда мог использовать медальон.
Здание вокзала, как оказалось, нацисты успели потушить ещё до того, как оно окончательно не превратилось в руины после вчерашних событий. На площади перед ним, по-видимому, вновь появились проблески жизни: рядом с фонтаном две женщины торговали с лотков какой-то мелочью; на скамейке восседал старик-шарманщик, выдавливающий из своего инструмента неизвестную Блацковичу мелодию; в чудом сохранившейся после миномётного обстрела песочнице играли трое малышей…
Подобная картина ожидала его и возле склада: на улицах появились люди; пожилой мужчина вставлял стекло в окно своего дома, а женщины ухаживали за цветами на подоконниках. Наилучшим подтверждением наступившему временному спокойствию стал разговор двух эсэсовцев, который диверсант подслушал у КПП, расположенном неподалёку от склада; его патрульные имели крайне беспечный вид.
- Ты слышал, охрана вокзала упустила-таки американца! – молвил вооружённый автоматом нацист своему товарищу, устроившемуся на стуле рядом с «МГ-42». – Он, вместе с этими подонками из «Кружка Крайзау», положил не один десяток наших ребят!
- Ну, для них это не наихудший выход! – равнодушно ответил тот, возясь с щёткой для сапог. – Цетта всё-таки потерял спецпоезд, поэтому неизвестно, что случилось бы с нашими парнями, останься они в живых… Группенфюрер им наверняка поотрывал бы головы!
- Да ну тебя! – его товарищ сплюнул под ноги. – Нельзя так говорить о покойных!
- Какая им теперь разница, Хайнц? Хорошо, что хоть нас с тобой не поставили вчера дежурить на вокзале! Вот, сидим себе здесь, вокруг спокойно, бабы цветочки поливают, - он кивнул в сторону гражданских. – И будет так до следующего раза, пока сопротивление вновь не устроит нам какую-нибудь каверзу!
- А что же шпион? – автоматчик достал из нагрудного кармана сигарету – и чиркнул зажигалкой. – Куда он девался, интересно?
- Будто растворился в воздухе – или сквозь землю провалился, это уж как тебе больше нравится, - ответил его приятель. – Конечно, сопротивление будет надёжно укрывать его на своих явках, поэтому, поверь мне, с ним мы ещё хлебнём лиха!
Прокравшись за спинами болтающих нацистов и юркнув в переулок, Блацкович оказался рядом со складом; итак, эта часть города им достаточно хорошо изучена. Краем глаза он заметил, что слева от него промелькнула какая-то тень; диверсант вскинул оружие – и осторожно вошёл в соседний дом, дверь которого была приоткрыта: именно там исчез незнакомец. Нет, вряд ли это солдат: тот обязательно поднял бы тревогу и открыл огонь без предупреждения. Может, нацистский соглядатай? Это следует проверить. Обе комнаты первого этажа заброшенного строения были пусты, и Блацкович поднялся по лестнице на второй. Толкнул перед собой дверь – и увидел испуганного человека в грязной одежде, съёжившегося на полу за книжным шкафом.
- Вы… Вы с чёрного ранка? – дрожащими губами пробормотал мужчина, прикрываясь руками от наведённого на него оружия. – Прошу вас, скажите Антону, что я заплачу! Он получит всё, что ему причитается, клянусь! Мне нужно было купить еды, я просто умирал с голоду!
- Спокойно, дружище, - ответил «Би Джей», поднимая автомат на плечо. Человек не был вооружён и действительно выглядел совершенно безобидно. – Я тебя не трону. Но, если ты должен братьям, советую тебе рассчитаться с ними – и как можно скорее: ребята они серьёзные, шутить не любят…
Оставив незнакомца наверху, Блацкович покинул здание. Двигаясь вдоль проезжей дороги, он увидел на воротах склада приколотый кнопкой лист бумаги, которого вчера не было. Разведчик приблизился – и ознакомился с написанным:
Распоряжение
Ахтунг! По приказу группенфюрера СС Цетты все машины, выезжающие с места раскопок в округе Айзенштадта, будут тщательно обыскиваться на предмет наличия контрабанды. Любой, у кого будут обнаружены краденые артефакты, будет немедленно казнён.
«Вот тебе и раз, вот тебе и два! – усмехнулся про себя Блацкович, идя дальше. – Дражайший группенфюрер опоздал со своими распоряжениями: отныне ни одна машина не сможет выехать с раскопок, поскольку со вчерашнего дня их больше нет!» Ещё раз обойдя КПП, он оказался в переулке, который вывел его к площади с правой стороны от бывшего ресторана. Толкнув перед собой дверь очередного дома, Блацкович почти лицом к лицу столкнулся с чисто выбритым, здоровенным типом в коричневом пиджаке, за плечом которого висел «МП-40». Тот, увидев перед собой гражданского, преспокойно отошёл к стене – и, прислонившись к ней, закурил.
- Так, так! Ну и кто тут у нас? – негромко, но без враждебности произнёс здоровяк, внимательно рассматривая агента. – Что ищем?
- Не поверишь, камрад, но я просто шёл мимо, - улыбнулся Блацкович, опуская оружие. – Смотрю, дверь открыта; дай-ка, думаю, гляну, что здесь и как…
- Вот что, чужак, - грубовато перебил его незнакомец. – Я работаю на братьев Криге с чёрного рынка. Мы можем раздобыть для тебя боеприпасы и дефицитные товары. Правда, у нас не поторгуешься, но ведь сейчас война!
- Ну, тебя мне сам бог послал! – американец возвёл очи к обвалившемуся местами потолку помещения. – Я как раз собираюсь навестить Антона и Штефана!
- Ах, вот как! – расплылся в улыбке контрабандист. – Тогда тебе вниз по улице, а потом…
- Не беспокойся, адрес мне известен! – Блацкович шутливо отдал ему честь – и, ловко выскочив через открытое окно, оказался на площади, рядом с фонтаном.
Без приключений пройдя необходимое расстояние, он обошёл явку «Кружка Крайзау с северной стороны, снова пробравшись по закоулкам в сторону вокзала; миновав ещё квартал, патрулируемый неприятелями, он вошёл в знакомый дом и спустился в подвал. Внизу его встретил вчерашний контрабандист, по-прежнему сидевший у дверей чёрного рынка на стуле:
- Опять явился? Ну, сегодня-то хоть по делу? – недовольно буркнул он, пропуская пришедшего внутрь.
Братьев Криге не было; вероятно, оба были заняты где-нибудь своим нелёгким бизнесом. Впрочем, сидевший и скучавший за решёткой продавец приветливо поднялся из-за стола:
- А, наш американский друг! Тебя что-нибудь интересует?
- Пожалуй, да, - неопределённо ответил Блацкович, подбоченясь. – И какие товары имеются в ассортименте?
- Я же не знаю, что тебе нужно, - ответил продавец, пожимая плечами. – Лекарства? Или отличное вино? Кстати, рекомендую: наши ребята вчера отбили у нацистов грузовик, перевозивший продукты для офицеров Дивизии Паранормальных Исследований СС – это великолепное «бордо»!
- Нет, камрад, только оружие! – отрезал Блацкович.
- «СтГ-44»? – полюбопытствовал собеседник, глядя на плечо агента. – Хорошая вещь, чёрт меня побери! Где взял? Уже завалил какого-нибудь эсэсовца?
- Именно, - ответил тот. – Как ты догадался?
- Да всё просто, - покачал головой продавец. – «Кружок Крайзау» у нас такие вещички практически не покупает; они, в основном, обходятся «МП-40» да винтовками «Кар-98к»… Зато гранаты расходятся, как следует: минимум по несколько штук в одни руки! Хочешь пулемёт?
- Вот так, сразу? – рассмеялся диверсант. – Честное слово: взял бы, но только тяжеловато придётся с доставкой… Вот что, - он резко сменил тон. – Как у вас обстоят дела с «МП-28»?
- Не держим, - тут же отозвался продавец, легонько мотнув головой. – Знаю, пушка неплохая, просто в нашем регионе нацисты её почему-то не используют.
- Наверное, опасаются, что попадёт в ваши руки: и начнёте вы бить их, ненаглядных, совершенно бесшумно! – Блацкович на мгновение умолк, водя глазами по оружейным полкам. – Жаль. Очень жаль…
- Ты на витрину не косись, у нас там обычно самый неброский товар, так сказать, общего употребления, - пошутил собеседник. – Возьми «МП-40» с глушителем – и чем тебе не «МП-28»?
- Собственно, я за этим к вам и пришёл. Мне нужны пламегасители и снайперские прицелы, такие-то в вашем меню найдутся? Для моей «СтГ-44»?
- Сейчас нет, ещё не получили, - галантно поклонился ему продавец, улыбаясь до ушей. – Зайди позже, может, и появятся… Так как, берёшь «МП-40» с глушителем?
- Да, - Блацкович достал из внутреннего кармана пачку банкнот. – И на всякий случай дай-ка мне прицел для «Кар98к».
- Боеприпасы к ним нужны? – хозяйски поинтересовался продавец, роясь в расставленных по комнате ящиках и доставая из них спрошенные покупателем предметы.
- Обойдусь. В случае нехватки патронов совершу налёт на ближайший КПП – и получу их бесплатно, - отшутился разведчик.
- Отлично, - констатировал продавец, подавая Блацковичу товар, обмотанный мешковиной. Взял протянутые покупателем деньги. – Ого! Да ты переплатил, щедрая твоя душа!
- Ничуть. Это задаток – для того, чтобы поторопились с прицелом к моей штурмовой винтовке, - улыбнулся американец. – Будете тянуть с заказом, так добуду его сам, а из вас вычту налог за беспокойство! Ладно, пойду я…
- Гут, - развёл руками собеседник. – Счастливо!
Блацкович кивнул продавцу – и вышел за двери.
- Ну, закупился? – буркнул, завидев его не с пустыми руками, охранник.
- Да, кое-что есть, - ответил агент. – Ну, не скучай! – и стал подниматься наверх.
Выйдя с чёрного рынка на площадь, украшенную бронзовым памятником какого-то всадника, разведчик увидел справа от себя особняк, над входными дверями которого было крупно выведено: ТАВЕРНА «ВОРОНОВО ГНЕЗДО». Народа поблизости не было; видимо, в такую рань заведение пустовало. Сперва он решил зайти внутрь, однако сначала надо доставить покупки на явку «Кружка Крайзау» – в самом деле, ну не таскаться же с ними по всему Айзенштадту! Поэтому он прошёл у самых стен улочки, обогнув по тротуару какой-то комплекс за закрытыми металлическими воротами и повернул налево; отсюда можно было попасть на явку всего лишь через квартал, как подсказала ему карта.
Явка почти пустовала; кроме приветливого старика с тросточкой на скамейке перед её дверьми да нескольких охранников внутри здания, внутри никого больше не было. Блацкович, поднявшись в отведённые ему Эрихом апартаменты на чердаке дома – служивший по совместительству и оружейной комнатой сопротивления – приладил глушитель на «МП-40»: всем видам оружия он предпочитал бесшумное, поэтому решил не брать с собой громко стреляющую штурмовую винтовку. Сунув под куртку сумку с тремя гранатами, он вновь вышел на улицу.
Вдруг ему осенило: как ему до сих пор не пришло в голову посмотреть на город из параллельного измерения?! Должно ведь хоть что-нибудь измениться? Коснувшись бесцветного кристалла, он попал в Тень: небо казалось тёмно-зелёным, как и парящий над городом огромный цеппелин; фигурки людей на улицах были окружены жёлтой аурой; Блацкович обратил внимание, что, благодаря этой ауре он мог видеть людей даже сквозь стены домов! Это было весьма важным открытием: отныне он был в состоянии видеть врагов сквозь препятствия, медальон даровал ему некую форму ясновидения! Кроме того, в другом измерении у множества построек имелись светящиеся лестницы, невидимые в нашем! Да, хватаясь за светящиеся перекладины, по ним вполне можно было подниматься и спускаться; американец убедился в этом сразу же, поднявшись на крышу соседнего дома. «Интересно, как я выгляжу со стороны – неужели лезущим по отвесной стене, без всяких приспособлений?! – подумал он, рассматривая виды города. – Вот так медальончик!»
Выйдя из Тени и осторожно пройдясь по крыше дома, он спрыгнул на балкон, с которого попал в помещение, как тут же услышал мужские голоса за стеной:
- …Мой брат, разгружая машину, видел много странных резервуаров, какие-то стеклянные трубки – и всё предназначалось для госпиталя, - произнёс один из них.
- Да, дела там нечистые! – вздохнул на его слова другой. – У моей двоюродной сестры там работает подруга, так она рассказывала, что с недавнего времени нацисты объявили второй этаж госпиталя полностью закрытым – и бог знает, для чего!
Блацкович вновь использовал кристалл, увидев сквозь стены двух человек, окружённых обычной для того мира аурой; это были гражданские, стоявшие у окна. Диверсант не стал мешать им, вернувшись на крышу – и перешёл по ней на соседнее строение; благо, что крыши этого района Айзенштадта соединялись между собой. Увидев очередную светящуюся лестницу, он спустился по ней к открытому окну – и по ведущей в окно доске вошёл в помещение. В кресле, рядом с книжным шкафом, сидел совершенно седой старик; казалось, он даже не удивился тому, как в его доме откуда ни возьмись оказался посторонний. Он лукаво подмигнул Блацковичу – и произнёс:
- Кто бы ты ни был, взгляни на этот город: пустые улицы, на каждом углу нацистский пост. Они не дают нам спокойно жить; они пришли сюда, чтобы проводить какие-то раскопки… Каждый день прибывают новые войска. Я вступил бы в «Кружок Крайзау», но нацисты слишком сильны. Нам остаётся лишь молиться, чтобы они нашли то, что ищут – и поскорее убрались вон…
- Ах, вот оно что! – ответил «Би Джей», усаживаясь на подоконник. – Значит, вы полагаете, что враги, обнаружив искомое, оставят вас в покое?! Да ни в жизнь! Сопротивлению дорог каждый человек, никто из нас не в праве отсиживаться на чердаках или в подвалах!
- Жаль, что ты не видел Айзенштадт всего пару месяцев назад, - явно не услышав ни слова из сказанного Блацковичем, продолжил старик. – Этот город был полон жизни и надежд, а потом объявился группенфюрер Цетта – и объявил военное положение. Повесил бургомистра и весь городской магистрат… Мы боимся выходить на улицу; у нас кончается пища, вода и медикаменты.
«Он, наверное, помешанный, - решил американец и вылез через окно. – Бедный старик!» Хозяин даже не посмотрел в его сторону.
Разведчик перебрался на крышу соседнего дома – и по незримой лестнице спустился на его крыльцо. Из-за угла на него чуть не наскочили двое прохожих; увидев вооружённого незнакомца, они застыли на месте – и переглянулись.
- Я ищу одного человека, - с улыбкой начал он, убрав оружие. – Его зовут группенфюрер СС Виктор Цетта. У нас с ним возникли кое-какие серьёзные разногласия, поэтому я намерен убить его!
- О, - облегчённо выдохнул один из них, положа руку на сердце. – А я-то подумал… Гюнтер, да это же человек из сопротивления! – добавил он, обращаясь к приятелю.
- Цетта? – пришёл, наконец, в себя и его спутник. – Ох, выродок!.. Увы, не могу вам сказать, где его дом: это место нацистами не афишируется… Знаете, у него такие странные глаза, как будто он видит то, что скрыто от других. Он, я вам скажу, редко появляется на людях, но я слышал, что его видели в раскопе за городом. Это место очень хорошо охраняется…
- Это правда, охранялось оно действительно хорошо, - усмехнулся Блацкович. – Однако, со вчерашнего дня раскопки в Айзенштадте завершены! Потому, что произошёл грандиозный обвал, погребя под собой весь участок.
- Правда?! – недоверчиво воскликнули оба гражданских.
- Истинная правда, товарищи! – подтвердил Блацкович.
- А что вы думаете о цепеллине, который вновь завис над Айзенштадтом? – спросил агента тот, кого приятель назвал Гюнтером. - Интересно, к чему бы это?
- Не знаю. Но очень хочу узнать, - сказал агент УСО.
- Видимо, новая игрушка Цетты, - предположил первый. И обеспокоенно добавил. – Пойдём, Гюнтер! Иначе Катрин опять будет волноваться…
Блацкович пересёк улицу, выйдя к небольшому скверику; вдруг, не более чем в квартале от него в восточном направлении, раздался одиночный выстрел, после чего затарахтели длинные автоматные очереди. Американец кинулся в направлении боя, желая узнать о вызвавшей его причине.
Звуки перестрелки доносились в направлении явки – уж не совершили ли гитлеровцы на штаб-квартиру «Кружка Крайзау» внезапный налёт? Нет: стрельба раздавалась гораздо юго-восточнее от площади. Блацкович ускорился – и через несколько минут оказался в закрытом дворе с единственным проходом. Возле окружавших его домов стояли телеги и разбитый автомобиль, из-за которых более чем десяток нацистов беспощадно обстреливали ведущую на верхнюю площадку одного из строений лестницу.
- Эй ты, там! Ты окружён! Выходи с поднятыми руками! – орали они, когда перестрелка ненадолго стихала – и продолжали пальбу.
Американец, обладая бесшумным оружием, соответственно, обладал и преимуществом: укрывшись за углом ближайшего здания, он принялся точными одиночными выстрелами расстреливать врагов со спины, не подвергаясь никакому риску. В такой простой ситуации даже не было необходимым применять силу медальона. В течение минуты толпа неприятелей поредела вдвое, а увлечённые атакой нацисты на переднем плане сражения ничего не замечали. Блацкович, перебежав ещё ближе и спрятавшись за группой мотоциклов, на которых сюда прибыло подкрепление, продолжал вести огонь по врагу. Вскоре на обозримом пространстве двора перед лестницей не осталось ни одного супостата.
- Не стрелять, я свой! – громко крикнул американец, подбегая к лестнице и на всякий случай укрываясь за стеной. – Что тут происходит?
Из-за парапета, окружающего верхнюю площадку, показалось знакомое ему лицо: это был один из парней, которого агент видел на явке «Кружка Крайзау».
- Агент Блацкович? – удивлённо сказал он, поднимаясь во весь рост и осматривая усыпанный трупами солдат периметр двора. – Как ты здесь оказался?
- Проходил мимо. Услышал стрельбу. Решил прийти на помощь, - лаконично ответил «Би Джей», поднимаясь по лестнице навстречу партизану. – Надо убираться отсюда поскорее: в закрытом дворе от нас останутся рожки да ножки, если сюда пожалуют новые силы.
Партизан, соглашаясь с ним, кивнул; разведчик увидел, что левая рука собеседника прострелена в двух местах ниже плеча:
- Шайзе! Я ранен и не могу выполнить задание, поэтому мне нужна твоя помощь! Тебе придётся пробраться на склад и украсть шифровальную книгу, пока она ещё там! Без неё мы не сможем быть в курсе информации, передаваемой нацистами по рации!
- Легче лёгкого, - ответил суперагент, доставая карту Айзенштадта. – Покажи, а лучше отметь мне это место – и я помогу тебе, камрад!
Партизан достал карандаш из планшета на боку – и пометил нужную локацию.
- Теперь отправляйся, - сказал он, пережимая раны другой рукой.
- А ты? – нахмурился Блацкович.
- Обо мне не волнуйся, уйду по канализациям, - ответил тот. – Увидимся на явке, - и вытер рукавом рубашки вспотевший лоб.
Блацкович посмотрел на карту: склад, как оказалось, находился напротив таверны «Вороново гнездо», аккурат через площадь. Его повеселил факт того, что бункер чёрного рынка располагался в канализации практически под логовом нацистов! «Ай да Криге! – мысленно похвалил он братьев за находчивость. – И кто бы мог подумать?!»
Задачи:
Открыть ворота склада;
Обнаружить шифровальную книгу;
Покинуть периметр.
Диверсант преодолел необходимое расстояние, потратив на это не больше получаса времени, изрядная часть которого ушла на прятки в пустующем доме от невесть откуда взявшегося патруля. Оказавшись у металлических ворот, он, присев на корточки, пробрался под окнами к двери по соседству; помещение охраны было пустым – и он проник в коридор, всё убранство которого составляла тумбочка с цветами, над которой висел портрет райхсфюрера СС. Впрочем, не совсем: кроме цветов, на ней находился лист бумаги с отпечатанным на машинке текстом:
Приказ
Кому: всему персоналу складской зоны
От кого: гауптштурмфюрера СС Троммлера
Внимание! В связи с увеличением количества поставок, охрана склада будет подвергаться неожиданным проверкам. Персонал объекта всегда должен иметь у себя документы, удостоверяющие личность. Внимание: вход на склад строго ограничен! Нарушители будут расстреливаться на месте.
Гауптштурмфюрер СС Герхард Троммлер,
начальник периметра
Скользнув по коридору в противоположную от входа дверь, американец, насколько он понимал, оказался на участке приёма и распределения получаемых грузов. Помещение, снабжённое грузоподъёмником и погрузчиком, было двухъярусным: второй этаж представлял из себя веранду, окружающую приёмную зону, с которой нижняя часть просматривалась весьма прилично. К счастью, наверху не было охраны, что давало Блацковичу возможность внимательно осмотреть территорию.
Перебегая от одних штабелей ящиков к другим, иногда задевая при этом плечами стеллажи и прислонённые к стенам различные предметы – от декоративных древнеримских статуй, картин и сундуков до упаковок с «Фаустпатронами» – разведчик пробрался к широким деревянным воротам, судя по расположению комплекса, ведущих в основной складской сектор. Естественно, они были закрыты; более того: система их открытия была автоматической, поскольку агенту УСО не удалось отыскать никакого подобия замка. Ничего не оставалось, как обыскать зону приёма и распределения – и отыскать заветный механизм.
Несмотря на приказ, данный охране периметра, Блацкович не заметил никакой повышенной активности обслуживающего и надзирающего за складом персонала. Поэтому он довольно быстро освоился на первом этаже помещения – и, не найдя искомой цели, намеревался перейти к осмотру верхнего яруса. Кроме того, он, ещё находясь внизу, успел заметить некое приспособление в левом от входа углу второго этажа, напоминавшее коробку, снабжённую рычагом. Вполне вероятно, что данный прибор и являлся необходимым ему предметом.
Диверсант по стене пробрался к проходу, за которым виднелись лестничные ступени; поднявшись наверх, он осторожно выглянул из-за угла: небольшая комната – скорее всего, конторское помещение, на что указывали два заваленные папками стола, несгораемый сейф в углу и целая анфилада металлических шкафов вдоль противоположной от входа стены – охранялась двумя сидевшими на стульях автоматчиками; ещё один стоял в коридоре, ведущем куда-то налево и опирался плечом на этажерку с документами. От него до схоронившегося за углом Блацковича было не более десяти шагов.
- Вы знаете, бригадефюрер снова в городе, - произнёс вдруг нацист в коридоре, доставая пачку сигарет.
- Вот так новость! – лениво ответил ему один из солдат в комнате. – Я видел его здесь не больше четверти часа назад: бегал по всему корпусу, что-то вынюхивал…
- Его можно понять: вчера на вокзале такое творилось, что поневоле забегаешь! – отозвался сидящий по соседству с ним эсэсовец. – А тут ещё и на раскопе что-то случилось…
- С чего ты взял, Альфред? – поинтересовался его сосед. И усмехнулся. – Разве об этом пишут в газетах?
- С того, что сегодня у меня выходной, а Вальтер должен был, как обычно, сменить меня, - объяснил тот. – Как обычно, понимаешь? Однако, как видишь, ни вчера вечером, ни сегодня утром он не появился. Из этого я делаю вывод, что что-то пошло не так…
Внезапно сидящий напротив открытой двери солдат поднял голову – и заметил Блацковича, прислушивающегося к их разговору. «Би Джей» осознал: если он не хочет лишнего шума и надоедливых перестрелок, необходимо действовать! Он вскинул автомат – и без долгих церемоний послал ему пулю в лоб; не успевший даже поднять оружие, нацист так и остался сидеть на стуле. Промахнуться на расстоянии трёх-четырёх метров было невозможно, тут не дал бы маху и ребёнок. Следующим выстрелом агент ликвидировал его соседа, не успевшего понять, что же вообще происходит: солдат ткнулся носом в стол и сполз по нему на пол. Эсэсовец слева от Блацковича, правда, догадался отпрыгнуть в коридор, но сделал это недостаточно прытко: предназначенная ему пуля догнала и поразила цель. Солдат закачался на месте – и грохнулся на этажерку, подняв тем самым невероятный шум. Естественно, звуков падения двух достаточно тяжёлых предметов мог не услышать разве что глухой: разведчик услышал лёгкий скрип двери из пока не видимого ему конца коридора – и в помещении появился ещё один автоматчик. Блацкович присел за угол, но перед тем успел дать короткую очередь в приближающегося врага; нацист по инерции пролетел несколько шагов вперёд – и, стукнувшись головой об угол, застыл прямо у ног американца.
Но Агент Второй и не думал останавливаться: поскольку ворота склада заперты, а его КПП пустует, следовательно, необходимо подавить возможное сопротивление на втором ярусе, ибо подкрепления с нижнего этажа попросту не будет. Он прошёл по коридору, повернул – и резко открыл деревянную дверь, помня об издаваемом ею лёгком скрипении.
Он оказался на веранде, опоясывающей поверху зону приёма и распределения грузов. Как и предполагал Блацкович, снизу его никто не преследовал – потому, что некому было этим заняться; зато перед собой он увидел двух солдат, почти одновременно выбежавших из комнаты, венчавшей собой веранду; перед входом в неё и располагался необходимый агенту прибор с рычагом.
К счастью, второй ярус не являлся идеально открытым пространством: у стен веранды находились и ящики, и деревянные бочки, и сложенные штабелем протекторы для легковых автомобилей. Блацкович открыл стрельбу, почти не целясь: нельзя было допустить, чтобы его враги сделали это первыми – от оружейного грохота в закрытом, однако вместительном помещении, эхо будет просто оглушительным. И, конечно же, звук подобной громкости обязательно станет слышимым снаружи, что также лишит его в дальнейшем столь необходимого элемента внезапности.
Но всё закончилось, как нельзя лучше: ни один из противников не успел выстрелить. Вместо этого выбежавший на веранду первый нацист упал едва ли не на руки своего товарища, чем спутал тому все карты; второй замедлил движение, отталкивая в сторону внезапно появившееся перед ним препятствие. В указанном состоянии он также был не в силах совладать с оружием: дуло его автомата увело вниз. Тем временем одна или больше пуль Блацковича достали и эту мишень: солдат хрюкнул – и по инерции полетел через своего приятеля едва ли не кувырком. «Би Джей» выглянул из-за бочек: ни один из гитлеровцев не подавал признаков жизни. Агент сменил обойму – и двинулся на осмотр последней комнаты этажа.
Она оказалась маленькой и пустой, за исключением стола и двух стульев. Зато догадка Блацковича о механизме управления воротами склада оказалась блестящей: именно рычаг у стены открывал их. Правда, перед тем, как сделать это, американец вернулся в первое помещение у лестницы, чтобы придирчиво осмотреть его. Порывшись на столах и перевернув вверх дном ящики с бухгалтерской документацией, он не нашёл ничего стоящего внимания. Не считая накладных на ту или иную мелочь или распоряжений главного кладовщика, самой ценной информацией, обнаруженной им в помещении, можно было считать следующую бумагу:
Напоминание
Кому: охране складских помещений
От кого: гауптштурмфюрера СС Троммлера
Ахтунг! Охрана склада была усилена в связи с участившимся хищением оружия, боеприпасов и медикаментов членами сопротивления. Любой посторонний на территории склада будет расстрелян на месте.
Гауптштурмфюрер СС Герхард Троммлер,
начальник периметра
Лишь после ознакомления с распоряжением гауптштурмфюрера, к которому охрана, на своё несчастье, предпочла отнестись несерьёзно, если не сказать – наплевательски, Блацкович вернулся к механизму – и дёрнул рычаг. Со своего места он прекрасно видел, как створки ворот дрогнули и медленно разошлись в стороны. Сквозь них он увидел двор, центр которого занимал грузовик и стоявшие рядом с ним контейнеры; остальная часть объекта с его местонахождения не просматривалась. Вернувшись на первый этаж зоны распределения грузов по лестнице, американец по левой стене помещения подкрался к воротам – и осмотрел территорию.
Грузовик и выгруженные из него ящики, находившиеся в центре двора, служили отличным прикрытием от лишних глаз. Слева от них располагались закрытые решётчатые ворота, сквозь которые просматривался прилегающий к складу городской сквер; направо – открытые широкие двери непосредственно складских помещений, откуда доносились негромкие голоса; похоже, персонал объекта до сих пор занимался разгрузкой прибывшей машины. На веранде, проходившей по второму ярусу соединённого в один комплекс строения, находилось два человека в военной униформе; парадный китель и знаки различия на петлицах одного из них указывали на то, что он принадлежит к высшему командованию СС. Не замечая наблюдавшего за ними Блацковича, они вели неторопливый разговор, некоторые детали которого агенту удалось подслушать.
- …отложить несущественное, и заниматься исключительно новейшим вооружением, - торопливо говорил офицер, более низкого звания и возраста. – При этом он добавил, что, в противном случае, его действия могут быть неправильно расценены в Берлине.
- Насколько мне известно, гауптштурмфюрер, подобное расставление приоритетов – здесь, в Айзенштадте – зависит вовсе не от него, - возразил старший, снимая фуражку и протирая платочком лоб. – Я искренне верю, и советую вам верить в это не меньше моего, что высшее командование СС способно самостоятельно анализировать события и принимать решения без подсказок со стороны!
- Но ведь это приказ группенфюрера Цетты! – развёл руками его молодой собеседник.
- Да хоть самого папы римского! – отрезал пожилой эсэсовец. – А вы, друг мой, на досуге подумайте, кто такой Цетта, и кто такой Гиммлер!
Беседу офицеров прервал появившийся из дверей на веранде солдат; он сделал несколько поспешных шагов к начальству – и замер перед ними, отдав честь.
- Ну, что там у вас? – недовольно скривил лицо старший, ожидая объяснений со стороны прервавшего их диалог шутцманна.
- Бригадефюрер, в этой зоне обнаружен шпион! – отрапортовал тот, ожидая, в свою очередь, ответного распоряжения командира.
Офицер вздохнул, кладя локти на перила веранды:
- Сопротивление, по-видимому, хочет совершить очередное покушение? Глупцы…
- Вам следует немедленно отправиться в укрытие! – немедленно посоветовал старшему гауптштурмфюрер.
Тот снова выпрямился и поочерёдно взглянул на подчинённых:
- Хорошо. Привести охрану в повышенную боеготовность.
- Яволь! – воскликнул снова отдавший обоим честь солдат – и пробежал по веранде, скрывшись за противоположной деревянной дверью.
Бригадефюрер, проводив глазами убежавшего шутцманна, пристально посмотрел на собеседника; сунув правую руку во внутренний карман кителя, он извлёк из него толстый блокнот в кожаном переплёте:
- Вот, уберите шифровальную книгу в сейф. Я буду у себя. Возникнут проблемы – свяжитесь со мной немедленно!
- Так точно! – отдал ему честь гауптштурмфюрер, другой рукой принимая блокнот – и, сделав несколько шагов по веранде, скрылся за дверью.
Оставшийся в одиночестве бригадефюрер осмотрелся по сторонам – и не спеша последовал в помещение за своими подчинёнными…
Итак, подумал Блацкович, инкогнито его, похоже, раскрыто; следовательно, вместо того, чтобы незаметно присвоить необходимый ему кожаный блокнот и покинуть объект, ему, по всей видимости, придётся вступить в схватку с гарнизоном склада! Чёрт, если верить обнаруженной документации, гарнизоном усиленным! Ладно, где наша не пропадала!.. Тем не менее, американец на всякий случай переложил медальон из внутреннего кармана во внешний, боковой. Поднял перед собой оружие – и обошёл грузовик с левой стороны, увидев деревянную дверь под навесом веранды, на которой только что велись такие бурные обсуждения последних событий.
Действовать приходилось быстро, пока указание руководства не разошлось по всему комплексу; возможно, ему доведётся застать врасплох хоть кого-нибудь из неприятелей… Схватившись за ручку двери, он потянул её на себя: перед ним был небольшой кабинет с открытым на улицу окном, всё убранство которого составляли стол, стул и полки с документацией. Комната являлась проходной, поскольку слева от входа Блацкович увидел проход; начинавшиеся прямо за ним ступени вели на второй этаж. С лестницы до него донеслось:
- И что ты ей сказал? – с нескрываемым любопытством спрашивал чей-то голос.
- Да выдал что-то наподобие: «А твоя сестра свободна? Она намного симпатичнее тебя!» – ответил другой. – Боже мой, видел бы ты эту Марту!
- Ха-ха! – развеселился первый.
Американец понял, что ему действительно везёт: как он того и желал, ещё далеко не весь персонал склада оповещён о его проникновении на участок. Он бесшумно прокрался через кабинет – и выглянул из-за угла: на лестничной площадке курили двое солдат, продолжая делиться друг с другом своими амурными похождениями. Блацкович поднял оружие – и мгновением позже оба весельчака лежали на полу с обильно кровоточащими дырами в головах. Агент Второй вернулся в кабинет – и аккуратно осмотрел содержимое стола и сейфа – ничего примечательного, за исключением следующего послания:
Письмо
Кому: командирам отрядов
От кого: гауптштурмфюрера СС Троммлера
Экспериментальное оборудование, которое вчера прибыло из Берлина, было переправлено в замок «Вольфенштайн» в соответствии с приказом группенфюрера СС Цетты. Патрули могут вернуться к обычному режиму работы, но все КПП должны оставаться полностью укомплектованными до тех пор, пока мы не поймаем тех, кто виновен в продаже оружия сопротивлению.
Гауптштурмфюрер СС Герхард Троммлер,
начальник периметра
Цетта, Цетта, всюду этот Цетта… Впрочем, понимал Блацкович, группенфюрер является ключевой фигурой всего, что происходит в Айзенштадте; почему же ему не быть в центре внимания подчинённых ему людей? Гораздо важным представлялось узнать, о каком экспериментальном оборудовании шла речь в письме. Кстати, упоминание проклятого замка шокировало его: опять «Вольфенштайн»?! Да разве не лежал он в руинах после авианалёта союзников, который был вызван самим американцем?! Откуда он ныне взялся на австрийской территории?! Следовало собрать об этом месте максимум информации, поскольку Блацкович крайне не любил встречаться с призраками прошлого… Замок «Вольфенштайн» на его карте отсутствовал, однако диверсант не сомневался в том, что в самом скором времени ему придётся там побывать.
Агент осторожно поднялся по лестнице, перешагнув через покойников – и попал в следующее помещение, также оказавшееся проходным: направо и налево от входа также находилось по двери. Поскольку он поднялся этажом выше, то, судя по виденной снаружи конструкции комплекса, дверь направо должна была открыть ему выход на веранду, а налево – вывести во внутреннюю часть склада, центральное помещение которого он заметил со двора сквозь полуоткрытые ворота.
Разведчику ничего не стоило проверить своё предположение на практике: он подошёл к двери и осторожно приоткрыл её. Да, расчёт оказался верным: перед ним была веранда – и он, пригнувшись за перилами, осторожно перебежал по ней к следующей двери, из-за которой доносилось негромкое попискивание работающей радиоаппаратуры.
Блацкович, распахнув дверь настежь, ворвался в комнату; помещение действительно оказалось радиоточкой. Двое радистов сидели за столами напротив входа, поэтому в первую очередь стали лёгкой добычей «Би Джея»; после их ликвидации он закрыл за собой дверь, просматривая данные, над которыми они работали. Ничего особенного. Правда, на этажерке в углу комнаты он обнаружил приказ начальника склада, который вновь поднял настроение агента. Не переставая улыбаться, американец прочитал следующее:
Приказ
Кому: всему персоналу складской зоны
От кого: гауптштурмфюрера СС Троммлера
Внимание! Охране склада запрещается пить в таверне «Вороново гнездо» во время дежурства. Предупреждаем: пренебрежение своими обязанностями и пребывание в нетрезвом виде будут караться смертью.
Гауптштурмфюрер СС Герхард Троммлер,
начальник периметра
Интересно, подумалось ему, много ли подчинённых вняли приказу начальства?! Впрочем, если хоть один солдат ослушался предписания, и то хорошо: одним, соответственно, противником у него будет меньше… Как бы то ни было, надо уходить отсюда, продолжать выполнение полученного от партизан задания.
Блацкович открыл дверь кабинета, намереваясь вновь выйти на веранду, только вот подумать об этом было гораздо проще, нежели совершить задуманное: не успел он распахнуть её до половины, как на него со двора обрушился настоящий огненный шквал. Он заскочил внутрь, слыша стук пуль о деревянное прикрытие. Итак, нацисты, сколько бы их там не собралось, обложили его здесь, в закрытом помещении. Снаружи раздались крики: «Выходи!», «Тебе не спрятаться, янки!» и тому подобные призывы к благоразумию и безоговорочной капитуляции. «Если они уничтожат дверь, то попросту закидают меня гранатами,» - тревожно подумал Блацкович, оценивая возможные пути к спасению. Гораздо хуже, если неприятелям хватит ума сбегать в зону распределения – и притащить с собой пару «Фаустпатронов» – в таком случае его шансы выбраться невредимым из этого места вообще сводятся к абсолютному нулю. Ничего не оставалось, как использовать против гитлеровцев гранаты и, как на раскопе, доверить свою жизнь чудесным силам древнего медальона.
Он сделал шаг к двери, вытащив из поясной сумки гранату – и бросил её вниз, на головы врагов. Прогремел взрыв, сопровождаемый криками отнюдь не агитации шпиона к немедленной сдаче; после него грохнуло ещё сильнее: взрыв гранаты не только убил или покалечил ближайших атакующих, но стал причиной уничтожения стоявшего в непосредственной близости от веранды грузовика. Пламя, казалось, взметнулось до небес; чёрным дымом заволокло весь складской двор. Этот инцидент и оказался тем самым, необходимым разведчику моментом, чтобы покинуть закрытое пространство – и пробежать по веранде в соседнюю дверь.
Сколько солдат пострадало от взрыва гранаты и сдетонировавшего затем бензобака грузовой машины, ему не было известно; главное, что теперь он мог занять позицию на лестничной площадке, откуда «Фаустпатрон» неприятеля ничем ему не угрожал. Пробежав по лестнице вниз, он открыл входную дверь, поразившись открывшемуся его глазам господствовавшему во дворе склада хаосу: вокруг горящей автомашины валялось около десятка обожжённых тел; оставшиеся в живых неприятели отступили в стороны, под защиту ворот основного комплекса и зоны распределения, как её мысленно обозначил для себя Блацкович. Выходить под их пули на открытом месте не имело никакого смысла, поэтому он, забаррикадировав за собой дверь столами изнутри, вернулся по лестнице на второй этаж: позиция стрельбы из-за угла всегда казалась ему более надёжной и выгодной.
Решение, принятое диверсантом, не подвело его и на этот раз. Из-за двери слева от него послышался стук бегущих ног; американец легонько приоткрыл её – и не глядя бросил следующую гранату, прячась за угол от осколков. Взрыв, прогремевший мгновением позже, своей силой распахнул дверь, едва не сорвав её при этом с петель; Блацкович увидел, что в коридоре за дверью лежат два мертвеца, а сам коридор в очередной раз раздваивается, уходя слева лестницей вниз, направо же выстраиваясь целой анфиладой проходных комнат.
Оказавшись перед выбором, американец отдал предпочтение лестнице вниз – и, стремительно пробежал полтора десятка ступеней до поворота налево. Осторожно высунув голову из дверного проёма, он понял, что оказался в основном складском комплексе. Здесь было, где развернуть хорошую драку: большое помещение – состоящее из нескольких отделений, перемежавшихся стальными решётками от пола до потолка – наполняли штабеля контейнеров, ящиков, коробок, бочек и прочих ёмкостей, предназначенных для хранения всевозможного добра. Блацкович закрыл за собой дверь, привязав к её рукоятке гранату – теперь ему будет известно, если враги решат последовать за ним сверху – и, прикрываясь стеллажами, двинулся вперёд вдоль решётки.
За поворотом путь ему преградили три автоматчика, тем не менее, проворно бросившиеся в рассыпную при его появлении; разумеется, это не было проявлением трусости со стороны солдат Райха, но преследовало собой определённую цель, а именно: выманить шпиона в соседний, более крупный по размерам и не столь уставленный ящиками участок, где общими силами с ним можно было, по мнению врагов, расправиться. «Би Джей», уверенный в том, что раскусил нехитрую тактику неприятелей, задержался у поворота, послав вместо себя последнюю имевшуюся в его распоряжении гранату. «Чёрт, будь на складе динамит, я ни секунды не медлил бы, представься возможность разнести его в клочья! – подумал он, радуясь прогремевшему перед собой взрыву и протяжным, отчаянным крикам. – Увы, при количестве охраны объекта и запутанности его помещений, вряд ли мне кто-нибудь позволит бегать по комплексу с «Фаустпатроном» на плече! Придётся работать по старинке: затаится, ожидать, убивать… Впрочем, не думаю, что у меня в запасе неограниченное время: даже если звуков перестрелки не слышно в паре кварталов отсюда, то невозможно не услышать взрыва грузовика на КПП не на столь далёком расстоянии… Следовательно, к оставшимся на складе нацистам (интересно, сколько их здесь ещё осталось?) вполне может прибыть неизвестное по численности подкрепление – и тогда мне уж точно хана! Значит, надо как можно скорее отыскать эту треклятую шифровальную книгу – и уносить ноги!»
Выглянув из-за угла, Блацкович пригнулся – и под прикрытием длинного стеллажа перебежал к штабелю ящиков, за которым временно укрылся, созерцая последствия произведённой только что гранатной диверсии: двое эсэсовцев лежали на полу в лужах собственной крови, а третий, прислонясь спиной к груде автомобильных протекторов и вопя во всю глотку, хватался за оторванный взрывом обрубок левой ноги. Американец, недолго думая, положил конец его мучениям, добив раненого одиночным выстрелом.
Минутой спустя стало ясно, что враг попытался пойти по его следам: дала знать о себе заминированная им коридорная дверь. Блацкович, вернувшись обратно, вступил в перестрелку с ещё четырьмя молодцами, выжившими после взорвавшегося «сюрприза». Стоя на одном колене, он поливал неприятелей свинцом из-за угла, тогда как враги, закрепившиеся на площадке лестницы, были перед ним, как на ладони. Бой продолжался около минуты; супостаты выбывали из игры один за другим. Во время короткого затишья после бури, «Би Джей» подобрал с покойных амуницию, поскольку его боезапас был почти на исходе. Кроме двух автоматных обойм, он также завладел двумя гранатами, что вызвало у него особенный внутренний восторг: как показывали результаты сражений, именно это оружие оказалось в условиях складского комплекса наиболее действенным.
Зачистив пространство со спины, он вернулся назад – и пересёк пространство от штабеля ящиков до следующего укрытия: двух стоявших у стены помещения совершенно новеньких легковых автомобиля «Хорьх», предназначавшихся, по всей видимости, для особо отличившихся офицеров Айзенштадта. Обогнув машины на корточках, Блацкович понял, что вплотную подобрался к воротам склада: тем, которые ранее видел полуоткрытыми со стороны двора. Подорванный его первой гранатой грузовик, унёсший взрывом жизни около десятка гитлеровцев, по-прежнему клубился чёрным дымом. Главное, что в нескольких метрах от себя, по левой стене склада, он увидел отдельное небольшое помещение, также отделённое от основного решёткой из толстых железных прутьев; явно бронебойная стальная дверь служила входом в эту своеобразную камеру. Блацкович сразу же увидел в ней стол, на поверхности которого белел небольшой лист бумаги – и сейф в углу. Перебежав к двери, он немедленно убедился, что она заперта; разнести же её гранатой было занятием совершенно бесцельным. Разведчик задумался над методом проникновения на закрытую территорию; содержимое же сейфа вызывало в нём определённый интерес, раз последний хранился в столь неприступном месте.
Так или иначе, рассуждения о методе проникновения на интересующую его территорию были прерваны самым ожидаемым образом: в открытые ворота ворвалось ещё несколько солдат, потрясая на ходу оружием; диверсанту пришлось отступить обратно, под защиту автомобилей – и в течение пары минут отстреливаться от шестерых супостатов. И если бы не сила медальона, ему пришлось бы не сладко, но кристалл Замедления выручил своего владельца из почти безвыходной ситуации: время, с момента вхождения Блацковича в измерение Тени, практически остановилось – и у него было не более тридцати секунд, чтобы исправить положение. Во-первых, ему ничего не стоило уклоняться от медленно летящих в его направлении пуль, а во-вторых – передвигаться меж почти застывших врагов со скоростью молнии, угощая каждого выстрелом в голову. В-третьих, совершая свои «вневременные подвиги», агент обратил внимание, что в зоне распределения – по соседству с главным складом – окопалось ещё более десятка нацистов: ведь медальон позволял ему видеть то, что находилось в нашем мире даже за непрозрачными предметами, коими являлись стены. Он видел сияющую жёлтую ауру, облекающую фигуру каждого из неприятелей: кто-то стоял за стеной, кто-то укрывался за ящиком… Бесценные способности, дарованные медальоном своему обладателю, делали его практически неуязвимым в прямом смысле слова.
Покончив с ближайшими противниками, Блацкович, перезарядив артефакт в светящейся рядом лужице энергии, повторил операцию, выскочив за ворота – и, обогнув горящий во дворе грузовик, появился в зоне погрузки и распределения; излишне говорить, что там его никто не ждал. Бегая между неприятелей и тратя на каждого не более, чем по пуле, американец избавил землю ещё от нескольких солдат, собиравшихся прийти на выручку своим товарищам на складе. Понимая, что действие медальона должно вот-вот прекратиться, он подскочил к одной из стеклянных бочек, содержащих в себе энергию Чёрного Солнца – и вновь подпитал его, продолжая истребление замерших в безвременье врагов.
Ещё полминуты – и уничтожение нацистов было закончено. Блацкович, не выходя из Тени, осмотрелся по сторонам: не видно ли где-нибудь по периметру светящейся жёлтой ауры? Кстати, судя по возможностям его суперзрения, на складе не осталось в живых ни одного человека! Дьявол, сколько же он положил супостатов в этом месте? Тридцать человек? Сорок? Не более четверти часа прошло с тех пор, как он проник на запретную территорию… а результаты, мягко говоря, совершенно убийственные! Он попробовал пофантазировать: что будет, если действию медальона придать большее время – минуту, десять, час?! Что будет, если учёные смогут сделать его действие неограниченным?! В таком случае, без сомнений, одного хорошо подготовленного человека вполне можно выставлять против роты! Да что там роты – полка! А десяток таких – против дивизии, даже корпуса! Блацковичу становилось всё очевиднее, зачем медальон понадобился Цетте и его специалистам, почему он делает всё возможное, чтобы продолжать исследования айзенштадских кристаллов – в этом залог победы, причём, молниеносной. И, вероятно, победы без потерь со стороны собственных войск.
Отбросив в сторону мечтания, диверсант вернулся к действительности: итак, теперь ему оставалось проникнуть в закрытую металлической дверью комнатку – и осмотреть сейф. Раз не представлялось возможным войти в помещение общепринятым путём, приходилось искать другой, нестандартный. Блацкович, внимательно оглядывая территорию за решёткой, обратил внимание на то, что потолок камеры выложен деревянными досками; не оттуда ли стоит попробовать добраться до сейфа? Ведь крушить дерево менее накладно, чем металл… Поэтому Агент Второй вернулся вдоль стеллажей к лестнице – и поднялся на второй этаж склада.
Оказавшись наверху, он открыл дверь налево от лестничной площадки, где несколькими минутами до того нацисты подорвались на оставленном им «сюрпризе». Пройдя насквозь три комнаты, он вышел в последнюю, представлявшую собой конторское помещение: столы да шкафы. Кроме того, одна из стен комнаты отсутствовала: на её месте располагалось огромное окно, служащее для наблюдения за территорией склада внизу. Сделано это было, по видимости, для того, чтобы обслуживающий персонал мог беспрепятственно видеть проводимые на складе работы, а заодно следить за въезжающими на объект автомобилями. Американец прошёл и это помещение, оказавшись в узком коридоре; пройдя его до конца, он оказался в маленькой каморке, небрежно уставленной обитыми металлическими каркасами большими ящиками. К сожалению, никакого хода дальше не было.
Однако, «Би Джей» не растерялся: он, мысленно рассчитав своё движение, понял, что сейчас находится аккурат над той самой запертой комнатой с сейфом, в которую стремился попасть. Доски пола были теми же; следовало проломать их – и спрыгнуть вниз.
Но разведчик решил не прикладывать ненужных усилий до тех пор, пока не убедится в том, что иного выхода – кроме подрыва половиц – не существует. Вместо этого он пригнулся и попробовал протиснуться между неровно стоявшими ящиками; первая же попытка дала ему понять, что у него неплохо получается. Растолкать их было невозможным, груз в них был неимоверно тяжёл; Блацкович же не падал духом, потихоньку пробираясь между ними. Чтобы лучше видеть в полутьме, он вошёл в измерение Тени – теперь ему вообще не были нужны источники освещения. И вот, наконец, повернув за угол последнего у стены ящика, он едва не воскликнул от радости: в полу перед ним зияла дыра! Американец не поверил своим глазам: ведь снизу он не видел ничего подобного, потолок был совершенно целым! А потом он понял, что смотрел на него обычным зрением…
Чтобы убедиться в этом, он покинул Тень, внимательно глядя перед собой: даже в полутьме он хорошо разглядел изображение Чёрного Солнца! Вот он, символ, указующий на отсутствие преграды в неведомом измерении призраков, находясь в котором легко можно избежать физических законов нашего мира!
Но как этот символ оказался здесь, среди относительно современных построек? Блацкович не мог на это ответить. Может быть, нацистские учёные, исследующие мир Чёрного Солнца, научились распознавать места, где можно нарушить кое-какие законы пространства – и стали отмечать его знаком древних тулеанцев? Или тому была какая-то совершенно иная причина? Одним словом, чтобы не ломать понапрасну свою бедную голову, разведчик попросту спрыгнул вниз, оказавшись на полу камеры за решёткой, в которую так стремился попасть. Выйдя из Тени, он сперва-наперво взял в руки лежавший на столе небольшой кусок бумаги – и поднёс его к глазам:
Записка
Антон, думаю, гауптштурмфюрер Троммлер начинает меня подозревать. Однако, скажи своему брату Штефану, что я не нарушу наше соглашение. Груз боеприпасов будет ждать вас в условленном месте. С оплатой лучше не затягивать…
После прочитанного Блацкович всерьёз смог оценить тот размах, с которым действовали контрабандисты Айзенштадта: мало того, что они устраивали налёты на нацистские товарные поезда или автоколонны, так у них ещё имелись осведомители и пособники в числе самих же нацистов! Он почему-то вспомнил далёкое детство, когда отец, объясняя ему устройство и функциональность этого мира, неоднократно говаривал: «Запомни, Билли Бой (так он неизменно обращался к нему – даже тогда, когда Блацкович пошёл служить во флот США), что этим поганым мирком правят деньги. Да, сынок, не люди, которые создают законы или защищают свою родину; не искусство, которое покупается за баснословные суммы или продаётся за бесценок; не идеи, которыми можно крутить, как угодно – и уж тем более, не многоликая религия, которая является первейшей из товаров, что предлагают человеку с самого рождения… Деньги, деньги, дорогой мой, и ещё раз деньги! Вот единственно реальная власть, так как владеющий деньгами и есть подлинный владелец мира! Понимаю, конечно, что всех денег заработать невозможно, но, если тебе представится шанс разбогатеть – используй его без всяких сомнений, что бы тебе ни было предложено! Поверь мне, сынок, такова уж наша суть: каждый из нас за деньги готов погасить Солнце!»
Блацкович никогда не спорил с отцом – потому, что это было совершенно напрасной тратой времени. Даже сейчас, когда ни матери, ни его самого не было в живых, «Би Джей» понимал, что в последнем говорил не разум, а боль и обида иммигранта, который приехал в другую страну и которую, скорее всего, так и не смог полюбить до последней минуты… Отец до конца жизни так и не осознал, что, навсегда покинув родную Польшу, оставил в ней самое необходимое – любовь и надежду. Ибо проявления этих чувств Блацкович не замечал за ним с тех пор, когда родители его получили американское гражданство.
«Впрочем, - одёрнул себя агент, - на лирику сейчас явно нет времени: необходимо вывернуть сейф наизнанку – и убираться отсюда!» Взлом замка отнял у него всего несколько минут: в своё время разведчик прошёл неплохую школу по этому предмету у одного из лучших гангстеров-взломщиков, специально читавших наглядные лекции курсу будущих диверсантов по просьбе руководства УСС. Выкладываясь на тренировках в полную силу, Блацкович сдал экзамен на «отлично», став специалистом по стандартным и не очень кодам, применяемым в тайных замках.
Открыв сейф, он обнаружил в нём приличную сумму денег – и, собственно говоря, то, ради чего сюда пришёл, а именно шифровальную книгу. Он быстренько перелистал кожаный блокнот: всё на месте, могли добавить бы ещё чего-нибудь интересного… Например, подробности по проекту «Нахтзонне» или хотя бы список адресов командования Дивизии Паранормальных Исследований СС. Блацкович сунул книгу во внутренний карман – и даже не поинтересовавшись количеством добытых банкнот, отправил туда же пачку крупных купюр. «Говорил же мне папа: при любой подвернувшейся возможности! – крутилось при этом в его голове. – Впрочем, для меня деньги никогда не будут самоцелью, а всего лишь средством… к скорейшей победе союзников…»
Тем не менее, ему так и не удалось открыть металлическую дверь, чтобы выйти из помещения: к ней требовался особый ключ. Пришлось воспользоваться медальоном – и, перетащив стол к дыре в потолке и подтянувшись на руках, американец вернулся в комнатушку с ящиками. Чтобы не терять времени на прохождение через приёмно-разгрузочную зону, Блацкович, спустившись по лестнице на первый этаж, вышел во двор – и перелез через ворота с другой стороны склада, оказавшись в городском сквере. Стоило ему, перебегая между деревьев, скрыться в ближайшем переулке городских трущоб, как за его спиной послышался рёв нескольких мотоциклов: нацисты выслали-таки подкрепление, и замечательно, что он вовремя успел уйти от лишних хлопот на безопасное расстояние.
Пробираясь на явку «Кружка Крайзау», он встретил нескольких бойцов сопротивления, перестреливающихся с гитлеровцами неподалёку от площади; каково же было удивление людей, когда они увидели «Би Джея»!
- Отлично, ребята! – крикнул один из них. – Агент Блацкович здесь! Сворачиваемся – и ходу отсюда!
Его друзья, внимая приказу старшего, почти одновременно прекратили стрельбу, отходя в глубину развалин; эсэсовцы, конечно, пробовали преследовать их, но партизанам удалось беспрепятственно уйти от них по канализациям. Во время возвращения на явку американец и узнал о причинах перестрелки.
- Да ты просто супергерой! – восхищённо сказал один из них, самый юный, взирая на агента снизу-вверх. – Это мы должны были тебя прикрывать, а оказалось, что ты сам явился к нам на помощь!
- То есть? – не понял Блацкович.
- Да всё проще простого, - ответил другой, постарше, видимо, командир отделения. – Мы, по указанию Каролины, провели разведку в восточной части Айзенштадта, после чего вернулись на явку. Буквально через несколько минут приходит Ульрих – ну, тот, которого ты недавно вытащил из-под огня нацистских сволочей, подаривших ему своими пулями дважды простреленную руку, – и говорит, что отправил тебя на задание…
- Да, на хорошо охраняемый склад! – ввернул ещё один товарищ, замыкавший движение группы.
- Именно! – продолжил рассказчик. – Говорит, что тебе, дескать, на складе и так не сладко придётся, поэтому надо отвлечь патруль ближайших двух КПП, чтобы нацисты по сигналу не смогли прийти своим на выручку. Добавил, что ты уже пошёл на склад и нам следует поторопиться. Мы тут же похватали автоматы – и почти на ходу оперативно спланировали отвлекающую заварушку в двух секторах. Разделились на два отряда: один пошёл на КПП южнее явки, а мы – к тому, что на площади… Только потревожили это осиное гнездо, глядь: агент Блацкович является собственной персоной! – закончил партизан, с уважением взирая на американца.
- Неплохо сделано, камрады! – похвалил друзей диверсант. – Если бы не ваши отвлекающие манёвры, лежать бы мне где-нибудь без головы! Кстати, надо другому отряду сообщить, что операция «Прикрытие Блацковича» прошла успешно…
- Сейчас же кого-нибудь пошлю, - ответил ему руководитель группы – и на очередной развилке канализации один из партизан свернул в боковой тоннель.
- Ну, а задание-то выполнил? – поинтересовался первый юноша.
- С вашей помощью, - скромно ответил «Би Джей», опуская голову. – Кстати, вовремя успел уйти: только сбежал с территории, как услышал шум мотоциклов…
- А толку-то! – обрадованно потёр руки юноша, невольно стараясь шагать с разведчиком в ногу. – Подкрепление-то опоздало!
- А что, камрады, - Блацкович решил сменить тему разговора. – Кто-нибудь из «Кружка Крайзау» имеет хоть какое-то представление о таверне «Вороново гнездо»? Что это за место?
- Как тебе сказать, - ответил старший, пожимая плечами. – Таверна как таверна, встретить там можно всех: среди её посетителей и гражданские, и военные… Пожалуй, одно из немногих местечек в Айзенштадте, которые не были закрыты по приказу Цетты. Больше в городе и пива хорошего негде выпить, честно говоря… Склад, который ты разнёс в пух и прах, находится от «Воронова гнезда» через площадь.
- Я это заметил, - улыбнулся Агент Второй.
- Тогда зачем спрашивать? – не понял его собеседник.
- Да так, интересуюсь, - уклонился от прямого ответа американец. – Доводилось слышать, что военных там гораздо больше, чем гражданских, - и он улыбнулся ещё раз, вспоминая приказ гауптштурмфюрера Троммлера.
- Видишь ли, таверной у нас занимаются другие люди, - пояснил старший. – Наше дело, - он оглянулся на спутников, - разведка боем и организация диверсий. В «Кружке Крайзау» есть группа лиц, специализирующаяся на глубоком внедрении к противнику. Поговори с Каролиной: если что, она укажет на нужных тебе людей…
- Это правда, - подтвердил юноша, дождавшись, пока начальник договорит до конца. – В «Вороновом гнезде» всегда много военных. А что? Неужели ты планируешь заминировать таверну?
- А мне кажется, что всё гораздо проще: агенту Блацковичу надо выпить! – без тени шутки на лице предположил командир группы. – И как раз в «Вороновом гнезде». Заодно и проведаешь тамошнюю обстановку.
- Ну, конечно, - рассмеялся один из бойцов. – Там его будут поджидать, особенно после его приключений на складе!
- Да брось ты! – усмехнулся командир отделения. – Его фотографии по городу не развешаны, как твои или мои! Потому мы и ушли в подполье, - он указал рукой на потолок канализации. – Максимум, что у них есть, так это приблизительное описание внешности. А она у него, - он покосился на диверсанта, - самая заурядная…
- Нет, камрады, у меня вечером задание, поэтому отклоняю ваше предложение, - ответил Блацкович. – Но не утверждаю, что отклоняю его навсегда!
Придя на явку, агент воспользовался рацией – и передал в УСО следующий текст:
ДОКЛАД ОБ УСПЕХЕ
Радист «Кружка Крайзау» перехватывает секретные переговоры нацистов, но не имеет возможности их расшифровать. По просьбе раненого партизана, я согласился помочь сопротивлению – и похитить шифровальную книгу с надёжно охраняемого склада. К счастью, мне удалось преодолеть сопротивление охраны и найти её.
ГЛАВА 4:
КВАРТИРА ОФИЦЕРА
Задачи:
Поговорить с раненым партизаном на явке «Кружка Крайзау».
Вернувшись на явку сопротивления, Агент Второй немедленно отправился на поиски раненого партизана, давшего ему задание. Впрочем, найти его не было тяжело: большинство людей, включая Каролину и Эриха, по разным причинам отсутствовали, поэтому американец обнаружил Ульриха на чердаке здания, занятого своей раненой рукой. Партизан, сидевший в углу помещения на матраце, быстро вскочил, увидев вошедшего спасителя; лицо его озарилось улыбкой – и он долго благодарил Блацковича за помощь. Разведчик без особых эмоций передал ему шифровальную книгу, намереваясь спуститься этажом ниже – и слегка отдохнуть на кухне за чашкой хорошего, контрабандного чая и парочкой бутербродов.
Но долго в одиночестве ему побыть не удалось: не прошло и нескольких минут, как Ульрих появился на кухне едва ли не следом за ним – и с извиняющейся миной побарабанил пальцами по дверному косяку.
- Заходи, - кратко ответил агент, кивком головы указывая тому место за столом напротив себя. – Что случилось?
- Да так, возникли определённые осложнения, - в некотором смущении сказал тот, присаживаясь рядом. – Мы просмотрели шифровальную книгу, которую ты выкрал со склада, но там всё закодировано…
- Ясно, - Блацкович внимательно посмотрел на собеседника. – Имеются какие-нибудь соображения?
- Тебе придётся украсть дешифратор из квартиры офицера, камрад! Это бригадефюрер СС Штатц.
- Бригадефюрер? – удивился диверсант, брови его нахмурились. – Неужели это – та самая птица, которую я сегодня уже имел удовольствие наблюдать на складе?!
- Да, речь как раз о нём, - подтвердил Ульрих, аккуратно поправляя перевязку. – Тебе надо проникнуть к нему домой – и достать дешифратор!
- Интересно, почему все твои задания отличаются столь неимоверной лёгкостью и простотой исполнения? – улыбнулся американец. – Думаешь, что апартаменты Штатца не охраняются?
- Ещё как! – кивнул Ульрих. – Однако, другого выбора у нас нет…
- Хорошо, дружище! – Блацкович отставил недопитую чашку в сторону и достал из кармана карту города. – Укажи, где мне искать квартиру бригадефюрера.
- В этом нет особой нужды, поскольку ты прекрасно ориентируешься в нужном районе, - усмехнулся Ульрих и пояснил. – Его дом находится на той же площади, где и склад. Слева от нужного тебе здания – таверна «Вороново гнездо». В дом Штатца ведёт единственный подъезд, украшенный крыльцом с колоннами и высокими каменными балюстрадами. Ошибиться невозможно.
Агент Второй спрятал карту:
- Ну, раз всё так просто, тогда незачем терять времени…
- И, вот что, агент Блацкович: не оставляй свидетелей! – поспешно добавил партизан, видя, что американец поднялся из-за стола.
С таким напутствием разведчик покинул помещение, отправившись на поиски бригадефюрера. Направляясь в сторону склада по канализациям и развалинам, покуда было возможно, он успешно миновал два патруля и оцепление вокруг сегодняшнего места происшествия: в открытых складских воротах стояло два крытых грузовика и несколько мотоциклов с колясками, по соседству с которыми размеренно вышагивали по периметру более десятка солдат. Увидев подобный расклад сил, он просчитал возможность проникновения в дом офицера с наименьшим риском. Итак, согласно расчётам, выходило следующее.
Исходя из количества противников на площади, вряд ли Блацковичу следовало опасаться сильного сопротивления в доме офицера: людей было очень много. Охранники, следователи, возможные свидетели случившегося на складе, просто праздные зеваки, решившие поглазеть на происшествие… Сам же Штатц, если у него только не найдётся более важных дел, скорее всего также будет присутствовать на следствии, поскольку нападение на склад, несомненно, входит в его прямую компетенцию. Как-никак, именно он занимает должность заместителя начальника Дивизии Паранормальных Исследований СС… Случившееся час назад давало повод предположить, что охрана его дома не будет особенно многочисленной, поскольку сама площадь перед объектом наводнена усиленными патрулями и конвоем на складе. Следовательно, если действовать без привлечения лишнего внимания, операция в квартире бригадефюрера займёт не слишком много времени.
Оказавшись в прилегающем к площади переулке, Блацкович, осматривая подходы к дому офицера, сунул автомат под куртку: народа на участке было, хоть пруд пруди. Солдаты, стоя на часах у склада, не особо придавали внимания тому, что делалось у них за спиной; гражданские сновали туда-сюда, интересуясь происходящим. Агенту, скользящему вдоль стен, ни стоило особых усилий слиться с толпой зевак, тем самым избегая случайных взглядов. Незаметно переходя от одной судачивших о причинах нападения на склад группы людей к другой, Блацкович, спустя пару минут, оказался у крыльца искомого дома – и не мог не порадоваться тому, что у входа в здание, украшенного нацистскими знамёнами, даже не было часовых; это подтверждало его предположение о том, что большинство нацистов занято делами у склада. Видимо, руководство гитлеровцев решило, что, согласно народной мудрости, снаряд в одну воронку дважды не попадает: вряд ли «Кружок Крайзау», после успешного налёта на объект, повторит сегодня же нечто подобное по размаху. Блацкович, незаметно пробравшись на крыльцо и спрятавшись за балюстрадой, злобно усмехнулся: если враги полагали именно так, то они серьёзно ошибались! Возможно, сам он не был великолепным артиллеристом и не стал биться бы об заклад касательно собственной непогрешимости в сложных вопросах баллистики, но, как диверсант, вполне мог поставить под сомнение факт «невозможности двойного попадания». Аккуратно скользнув к двери, американец тихонько приоткрыл её – и, никем не замеченный, проник в прихожую апартаментов бригадефюрера.
Задачи:
Найти дешифратор;
Выбраться из дома.
Взору его предстал широкий, устеленный красным ковром коридор, стены которого занимали портреты фюрера и райхсфюрера СС; над этажеркой с цветами висел огромный стяг с изображением тевтонского орла. Агент вытащил свой верный «МП-40» с глушителем – и неслышно подкрался к двери в конце коридора; из-за неё не доносилось ни звука.
Бесшумно открыв дверь, Блацкович, присев на корточки за подвернувшимся рядом шкафом для одежды, осмотрел окружающую его обстановку. Коридор вёл прямо, в соседнюю комнату, откуда наверх и направо уходила широкая с перилами лестница, всё так же устеленная красной дорожкой; комната ближе к нему представляла собой большой зал, с потолка которого свисала роскошная люстра. Потолок, кстати говоря, оказался довольно высоким, поскольку между ним и полом зала (Блацкович предположил, что в этом помещении, вероятно, была гостиная, о чём свидетельствовало наличие большого круглого стола, окружённого несколькими мягкими креслами, рояля в углу – и нескольких вместительных книжных шкафов, расставленных вдоль стен) можно было видеть коридор второго и третьего этажа здания, уходившими наверх квадратными ярусами. Он так же заметил, что сквозная гостиная заканчивалась небольшой комнатой направо, противоположной стены которой он не мог видеть со своего местонахождения.
По всему обозримому пространству помещения Агент Второй не увидел никакой охраны; впрочем, мгновением позже ему довелось услышать её:
- Ты видел Вехтера, Ганс? – поинтересовался голос за стеной, метрах в пяти от Блацковича.
- Да, Клаус, - ответил другой. – По распоряжению бригадефюрера он, будто ошпаренный, сперва убежал на склад; потом, не переключая скорости, вернулся сюда – и вновь испарился… Думаю, Штатц отправил его к группенфюреру Цетте.
- С чего такие предположения? – равнодушно осведомился первый.
- С того, что я ещё никогда не видел гауптштурмфюрера столь исполнительным, вот с чего, камрад! – произнёс его собеседник. – Это же надо: нападение на склад среди бела дня! Эти мерзавцы из сопротивления совсем потеряли страх, честное слово!
- Да, похоже на то... Я слышал, им помогает тот самый американец, которого наши ребята столь позорно упустили ещё на вокзале, - ввернул первый. – Если эта скотина и впредь будет помогать им, дела наши плохи: не успеем остановить его вовремя, айзенштадцы уверуют в сопротивление – и за ним пойдёт народ!
- Ничего, не устраивай паники, Клаус! – отпесочил приятеля второй. – Я уверен, что у Цетты найдётся какой-нибудь козырь в рукаве, чтобы положить конец деяниям янки в Айзенштадте!
- Надеюсь, - было ответом – и разговор за стеной прекратился.
Блацкович выглянул из-за шкафа, проворно прокравшись направо вдоль стены: при подобной конструкции здания ему приходилось не только смотреть вперёд и назад, но и вверх – ведь опасность могла угрожать также с верхних ярусов коридора! Наконец, он смог рассмотреть комнату за залом – или гостиной, как он назвал помещение про себя: небольшое пространство с низким потолком, столом посреди комнатки и горящим у стены камином; возле последнего имелся полутораметровый несгораемый сейф. По обе стороны от камина, спиной ко входу, стояли два эсэсовца, разговор которых Блацкович и слышал минутой назад; на столе он увидел выключенный радиоаппарат – и лежавший по соседству лист бумаги.
Поскольку из коридора и сверху никаких звуков не доносилось, «Би Джей» решил действовать: два бесшумных выстрела закончили жизни охранников, упавших возле камина, а Блацкович, оттащив оба тела под прикрытие сейфа, занялся последним, в надежде раздобыть какую-либо важную информацию. Замок сейфа продержался не более минуты – и диверсант осмотрел его содержимое.
В руках его оказалась фотография тулеанского медальона с весьма близкого расстояния; на ней отчётливо были различимы не только пазы для кристаллов, но и старинные иероглифы под каждым из них. Американец поймал себя на мысли, что этот снимок до боли знаком ему – только вот, откуда?! Долго гадать и предполагать не приходилось: подобную фотографию артефакта ему показывал Джек Стоун, заместитель сэра Хассета, в ту памятную ночь, когда разведчик вернулся в штаб УСО после выполненного на «Тирпице» задания. Обладая поистине феноменальной памятью, Блацкович мог поклясться, что уже видел эту фотографию раньше: да, именно в кабинете директора! Он запомнил даже ракурс запечатлённого кадра; запомнил, под каким углом велась фотосъёмка медальона… Получалось следующее: два абсолютно идентичных снимка в данный момент находились на бесконечно далёком друг от друга расстоянии: один лежал в кабинете начальника Управления Специальных Операций в Лондоне, а другой – держал в руке сам Блацкович, стоя на австрийской земле! Как такое могло случиться?! Кто мог сделать снимок, копии которого попали в распоряжение заклятых врагов: союзников и Третьего Райха?! Как подобное вообще могло произойти?! Когда – и кем – начата эта, без всяких сомнений, странная и опасная игра? Какова её цель? Словом, агент УСО подловил себя на привычном ощущении, когда количество вопросов превышает количество ответов с очевидным перевесом.
Следующим интересным документом оказалась записка, которую Блацкович пробежал глазами дважды; как и предыдущий снимок, она лишь добавила запутанности к уже имевшимся текущим делам:
Записка
Кому: группенфюреру СС Цетте
От кого: доктора Борена
Согласно Вашему приказу, группенфюрер, мы с группой коллег рассмотрели возможность создания ПДК в кратчайшие сроки. Несмотря на то, что на изобретение и проверку функционирования прибора нам было отведено ничтожное время, могу заверить Вас: устройство работает! К сожалению, диаметр распространяемого действия пока незначителен – он не превышает десятка метров – однако мы прямо сейчас успешно трудимся над его увеличением.
Доктор Карл Борен, проект «Нахтзонне»,
Отдел Специальных Проектов Райха
Итак, Блацкович бессознательно коснулся лба, что указывало на попытку проникнуть в неведомое; с каждым узнанным словом тайна ведущихся в Айзенштадте исследований возрастала в его глазах, подобно катящемуся с горы снежному кому. Что ещё за ПДК и для чего упомянутый прибор предназначается? Почему Цетта отвёл на его разработки немного, по словам доктора, времени и чем вызвана такая спешка? Не связано ли это с испытанием новейшего оружия, создания которого столь ожидает Райх? Необходимо отправить полученную информацию в УСО как можно скорее, пусть ею занимаются аналитики… Тем не менее, ему самому стоит заняться изучением захваченных данных; сопоставив воедино имеющиеся факты, можно хотя бы приблизительно проследить направление исследований нацистов. Так или иначе, чем бы они не занимались – даже притом, что ему неизвестны детали упомянутых проектов и разработок – он, вероятно, сможет ухватить их суть…
Больше в сейфе ничего не имелось. Блацкович, спрятав документы во внутренний карман куртки, закрыл дверцу несгораемого шкафа – и сделал шаг к столу, на котором задолго до того видел ещё одну бумагу. Машинописный текст не только слегка позабавил американца, но и добавил в и без того разбухшую от вопросов голову разведчика новые:
Письмо
Кому: бригадефюреру СС Штатцу
От кого: гауптштурмфюрера СС Вехтера
Майн герр! К сожалению, книжник, проводивший допрос деятеля «Золотого Рассвета» на базе Дивизии Паранормальных Исследований СС, подтвердил наши самые худшие опасения: кто бы не стоял за побегом молодого агента «Золотого Рассвета» из раскопа, этот человек забрал также и второй тулеанский медальон. Надеюсь, Вы сможете объяснить ситуацию группенфюреру СС Цетте, упомянув, что на посту в это время находился шарфюрер Мюллер.
Гауптштурмфюрер СС Рихард Вехтер,
офицер охраны
Итак, нацисты идут по его следу, это очевидно. Бежавший с его помощью с раскопа Сергей Ковлов скомпрометирован; возможно, что ему удалось ускользнуть от гитлеровцев живым и достичь явки «Золотого Рассвета», однако теперь, конечно, он будет постоянно у них на контроле: ему просто нельзя показываться в городе ни под каким видом. Но, ведь он – не оперативник, которого годами натаскивали на проведение диверсий, приёмы укрывания в городских условиях или даже простые методы ухода от слежки; поэтому вряд ли следует ожидать от русского учёного хотя бы минимальной осторожности. Если он попадётся в лапы эсэсовцев ещё раз, это значит, что приметы Блацковича лягут на стол Цетты – и тогда его собственное передвижение по Айзенштадту будет ограничено канализациями: нацисты не дадут ему возможности даже высунуться на поверхность.
Также после прочитанного «Би Джей» решил в самом скором времени сделать то, о чём подумывал раньше: найти время – и посетить явку «Золотого Рассвета». Необходимо выяснить, что это за люди, сколько их, какие у них отношения с сопротивлением и какие цели они ставят перед собой вообще. Следует поспрашивать наиболее осведомлённых о творящихся в Айзенштадте делах среди «Кружка Крайзау»; возможно, Каролина или Эрих подкинут ему необходимую пищу для размышлений…
Собравшись с мыслями, агент покинул комнатку – и прижимаясь к стене, совершил обратный маршрут к шкафу у входа в помещение. Оттуда он прошёл по коридору, намереваясь подняться по лестнице на второй этаж, как вдруг, не приближаясь к ступеням, увидел ещё один проход направо; узкий вход привёл его в столовую, отделённую от кухни стеной с окном. В ближайшей комнате, уставленной шкафами с посудой и двумя длинными столами, находилось трое солдат; собственно говоря, они как раз и восседали за упомянутыми столами. Перед ними были тарелки с едой; возможно, что тишина в доме отчасти объяснялась обедом, точнее сказать – кратким послеобеденным перерывом. Блацкович затаился у входа в помещение, осматриваясь и гадая, окажутся ли столовая с кухней сквозными – и стоит ли ждать возможного подкрепления врагов спереди. Пока он прикидывал планировку помещений, до ушей его донеслось:
- Эй, Юрген! – негромко обратился солдат в каске к сидящему напротив него товарищу. – Ты слышал, что бригадефюрер получил нагоняй от Цетты?
- Будь я на твоём месте, - куда более тихо ответил ему эсэсовец в кепке, прижимая ложку к губам, - то говорил бы стократ тише: если Штатц подслушает твои разглагольствования, простой гауптвахтой тебе не отделаться!
- Верно! – добавил третий, не носивший вообще никакого головного убора и сидевший по соседству с Юргеном. – Он сейчас взбешен не на шутку; Клаус шепнул мне, что у него с группенфюрером вышел крупный спор из-за складирования боеприпасов…
- Где, на складе? – удивлённо поднял глаза на говорящего Юрген. – Да Цетте глубоко наплевать на всё происходящее вне его интересов! Подумаешь, склад!.. Его приоритеты – это консервный завод и цеппелин, отчасти…
- Вот я и говорю! – слегка повысил голос солдат в каске. – У тебя пренеприятная привычка никогда не дослушивать, дружище! Они сцепились не из-за склада, а из-за консервного завода, куда только что прибыла внушительная поставка чёрте знает чего для нового оружия! Насколько я помню, бригадефюрер впервые решился открыто выступить против воли Цетты!
- Да и бог с ним: пусть себе спорят, сколько влезет, лишь бы нам оттого хуже не было! – разумно заключил его сосед через стол, опуская ложку в тарелку.
Солдаты замолчали; в течение минуты Блацкович не слышал ничего, кроме размеренного стука металлических ложек о фарфор. Впрочем, разведчик действовал быстро – и ликвидировал всех троих без лишних звуков; для этого ему понадобилось ровно три выстрела. Двое неприятелей после проведённой американцем атаки остались лежать на столе, третий, перевалившись через скамейку, сполз на пол. Блацкович перебежал к столу, едва выглядывая из-за столешницы и осмотрел проход в соседнее помещение: кухня была пуста. Попасть в неё, как оказалось, можно было тремя различными путями: из столовой, откуда пришёл американец, из-за дверей в левом углу, где скопились столы, плиты и раковины для готовки пищи – и через проход справа, уходивший лестницей куда-то наверх. Поскольку Блацкович оказался ближе к лестнице, он решил проверить именно это помещение. Сложив тела под столом, он понял, что заметить их можно только из кухни: длинная цветастая скатерть стола надёжно укрывала их от входивших со стороны гостиной.
Поднявшись на следующий этаж, Блацкович приложил ухо к двери в конце короткого коридорчика: ни звука. Тогда он тихонько приоткрыл её. Помещение оказалось маленькой спальней, всего на две отдельные кровати; в них мирно спали два офицера, на что указывала висевшая рядом со шкафчиками униформа. Не желая перерывать их сновидений, диверсант двумя выстрелами отправил обоих на тот свет прямо из царства Морфея, после чего быстро осмотрел шкафы и карманы убиенных. Ему повезло: в одном из кителей был обнаружен запечатанный конверт, вскрыв который, он прочитал следующее:
Письмо
Кому: бригадефюреру СС Штатцу
От кого: гауптштурмфюрера СС Вехтера
Майн герр, к сожалению, сообщаю Вам о том, что молодой агент «Золотого Рассвета», которого Вы захватили в плен на месте раскопок, был освобожден в результате нападения мятежников. Охранники, не сумевшие обеспечить должным образом уровень безопасности, были примерно наказаны. Уверяю Вас, что всем людям, находящимся в нашем распоряжении, был дан приказ вновь захватить агента, а также узнать, кто организовал его побег.
Гауптштурмфюрер СС Рихард Вехтер,
офицер охраны
Что же, подумалось «Би Джею», не так-то далёк он был от собственных предположений: желание гитлеровцев повторно захватить молодого русского было вполне логичным и не менее оправданным. Парень, несомненно, мог привести их к Блацковичу, сегодня или завтра. Следует хотя бы предупредить человека, чтобы на улицу вообще не высовывался, не то подведёт под красную шапку их обоих…
С недобрыми предчувствиями американец спустился вниз, в кухню; судя по всему, ничего экстраординарного за время его отсутствия не произошло: выглянув через окно в стене, отделявшее помещение от соседней столовой, он по-прежнему увидел трёх покойников под столом, скрытых углами скатерти. После этого он проследовал к дверям в углу комнаты; открыв их, он понял, что перед ним лифтовая кабина. Подготовив оружие ко всяким неожиданностям, Блацкович надавил кнопку; лифт почти бесшумно двинулся вверх – и мгновением позже американец оказался в коридоре, разделявшемся в двух направлениях: налево от него запертая дверь и прямо – ковровая дорожка, уходящая прямо и направо. Разведчик остановил выбор на ближайшем помещении слева – и решительно взялся за рукоятку двери.
Он просунул голову в щель: и замер от увиденного – комната являлась спальней, только не офицерской, а солдатской! Его глазам предстали восемь двухэтажных кроватей, между которых стояли тумбочки, оружейные стеллажи и металлические шкафы для одежды; самым плохим было то, что несколько нижних кроватей оказались занятыми – в них преспокойно посапывали шесть человек! Блацкович переводил взгляд с одного солдата на другого, понимая при этом, что медлить не стоит; и для него, и для этих ребят их смерть во сне будет наилучшим вариантом… Словом, диверсант начал и завершил почти беззвучную расправу в считанные секунды – и ни один из неприятелей не успел даже шевельнуться. Возможно, эти люди отсыпались после обеда; возможно – после ночной смены, американец не стал задаваться подобными вопросами. Он сделал дело быстро и аккуратно, ни у кого не возникло желания пожаловаться на его медлительность.
Агент ещё раз осмотрел помещение: никаких бумаг, никаких распоряжений на стенном стенде… Тела стольких вояк, конечно, нет смысла прятать, да и прятать их, по-хорошему, некуда: разве что накрыть одеялами по самую макушку… Совершив задуманное, Блацкович почти на цыпочках вернулся в коридор. Впрочем, как только «тихий час» закончится, их всё равно обязательно обнаружат. Поэтому следует поторопиться – и обокрасть бригадефюрера ещё до того времени.
Судя по всему, хозяин дома проживал где-то выше: до сих пор на глаза разведчику не попалось почти никаких свидетельств его пребывания в здании, за исключением, конечно, содержимого стального сейфа на нижнем этаже. Зато, что и говорить, охрану он разместил здесь довольно внушительную: будь все убитые Блацковичем нацисты во всеоружии и поджидай его, то ему пришлось столкнуться бы как минимум с тринадцатью противниками! К тому же, он ещё не полностью обследовал дом, потому нельзя утверждать, будто все неприятели на участке ликвидированы. Будь он в том уверен, то постарался бы полонить Штатца – и по возможности допросить его на предмет проводимых в Айзенштадте исследований. Вряд ли кто-нибудь ещё мог предоставить бы «Би Джею» интересующую информацию, кроме самого Цетты, разумеется… Конечно, исходя из того, что бригадефюрер сейчас находится дома, а не разгребает художества Блацковича на складе...
Агент Второй прошёл по коридору и выглянул из-за стены направо: да, он попал именно на второй этаж здания, перила лестницы которого раньше мог наблюдать из гостиной над собой. На лестничной площадке никого не было; глянув наверх, американец отметил про себя аналогичную обстановку на площадке выше. Проход без двери вёл в помещение прямо от него – и он решил осмотреть комнаты по соседству, основная из которых являлась продолжением лестничной площадки, уставленной большими фикусами в кадках и несколькими мягкими диванами у стен.
Ближайшая дверь выходила на балкон; Блацкович не стал светиться на нём, однако, увидев сквозь приоткрытую дверь площадь перед домом, заметил её внешнюю перемену: людей стало гораздо меньше, а два грузовика и мотоциклы исчезли со склада, ворота которого снова были закрыты. Разведчик не знал, радоваться этому или огорчаться: кто знает, может теперь, когда большая часть военных покинула территорию, самое время подумать о том, что кому-нибудь придёт в голову заявиться сюда, в квартиру офицера, по тому или иному делу? С другой стороны, задания он ещё не выполнил, поэтому уходить рановато… В конечном итоге, у него всегда будет возможность внезапного отхода из дома именно отсюда: прыжок с балкона на крыльцо таверны «Вороново гнездо» не доставит ему никаких неприятностей. А оттуда, в случае молниеносного отступления, можно уйти по переулкам в западную часть города – и скрыться от врагов среди развалин.
Следующая – последняя на этаже – комнатка оказалась совсем маленькой: кровать, камин и столик с единственным креслом; несмотря на примитивное убранство – картина над камином, два канделябра с оплывшими красными свечами, чучело белки на веточке, вмонтированной в головах кровати – помещение выглядело более запущенным, нежели, как показалось агенту, им пользовались постоянно. Не найдя ничего интересного ни на столе, ни на каминной полке, Блацкович покинул комнатку, вновь оказавшись на лестничной площадке.
Поднявшись на третий этаж здания, он прошёл мимо двери, которая не поддалась его усилиям; наверное, была заперта на ключ или на засов изнутри; американец обратил внимание, что подобный засов имелся в только что виденной им маленькой комнатке этажом ниже, а также с внутренней стороны двери помещения, где он ликвидировал двух спящих офицеров. Пройдя дальше, он на мгновение прислушался у последних – широких, двухстворчатых, с керамической отделкой – дверей, из-за которых доносился невнятный разговор. Итак, новые враги, минимум двое... «Знать бы ещё расположение помещения и где они в нём занимают позиции, - подумал Агент Второй, прислушиваясь. – Тогда можно было бы считать задачу решённой.»
Конечно, шума поднимать не хотелось, только вот никто не мог гарантировать, что в помещении всего два человека. Судя по расположению конструкции, раз уж первый и второй этажи почти копировали друг друга, можно предположить, что третий мало чем отличается от предыдущих. Исходя из подобной предпосылки, прямо за дверьми должно быть небольшое пространство со стеной напротив; основная же часть помещения, соответственно, располагается справа от входа. Так как одну из створок дверей – довольно солидных, кстати, чтобы послужить ему прикрытием – можно распахнуть в том же направлении, значит, какое-то время он будет вне досягаемости от предполагаемой вражеской атаки… Если, конечно, он верно предположил особенности местной архитектуры. Впрочем, стоять и мяться перед входом – тоже не вариант: сиеста, как говорят испанцы, скоро закончится – и тогда на смену одним солдатам придут другие. Вот тогда-то ему мало не покажется, это как пить дать! А задание по-прежнему не выполнено.
Блацкович распахнул двери в обе стороны, став, тем не менее, позади правой створки; действительно, прямо перед ним находилась стена, у которой стоял пушистый диван, причём, никем не занятый. Самое интересное было справа от входа: просторный зал, напоминающий по размерам гостиную на первом этаже, разделялся невысокой стойкой с деревянными резными колоннами на две части – в дальней части находился горящий камин, рядом с ним – широкий круглый стол с четырьмя креслами; за ними располагались книжные шкафы. Окна помещения были закрыты ставнями снаружи, поэтому в комнате горел яркий электрический свет: с потолков свисали две люстры, а по углам стояло по торшеру. Ближняя часть помещения – до стойки – являлась проходом к ещё одним широким двустворчатым дверям, возле которых с правой стороны стоял пьедестал с водружёнными на него рыцарскими доспехами; рядом с ними стояли два эсэсовца, чьи голоса и слышал Блацкович, пока не решился на прямую атаку.
Ребята не ожидали от американца подобной прыти: пока они соображали, в чём дело, тот успел расстрелять неприятелей из своего «МП-40», задев при этом, к сожалению, старинный артефакт: пара пуль, ударившись о доспехи, обрушили их прямо на пол. Увы, даже ковёр не смог заглушить поднятого ими грохота, благодаря чему двери открылись изнутри – и с криком: «Что здесь происходит?» на пороге помещения оказались ещё два автоматчика, за спинами которых мелькала фигура уже виденного сегодня Блацковичем человека в парадном кителе – бригадефюрера СС Вольфганга Штатца, державшего в руке пистолет.
Солдаты, завидя шпиона буквально в нескольких метрах от себя, бесконечно удивились; Блацкович без каких-либо затруднений прочитал это на их лицах. Впрочем, он не стал дожидаться, пока это чувство отпустит неприятелей – и те смогут взять себя в руки, предприняв нечто более разумное: например, открыть по американцу стрельбу на поражение. Поэтому он выпустил очередь в оторопевших эсэсовцев, кубарем покатившихся ему под ноги; офицер успел дважды выстрелить по нему, но промахнулся – и заскочил за угол слева от дверей.
В этот момент на поле боя внезапно появилось новое лицо: Блацкович увидел фигуру полуобнажённой блондинки, с криком метнувшуюся через комнату – женщина не была вооружена, поэтому американец удержался от выстрела, позволяя ей беспрепятственно скрыться за противоположным углом. В тот же миг раздался громкий голос бригадефюрера:
- Бригитта, уходи запасным путём! Я разберусь с ним! – и Штатц, выскочив из укрытия, выстрелил в неприятеля ещё несколько раз. «Би Джей», спрятавшись за резной колонной, краем уха услышал какую-то возню справа от себя, но сосредоточиться на этом ему помешала происходящая на пороге перестрелка с офицером. Пригнувшись и совершив перекат по полу в сторону стола у камина, Блацкович дал очередь по противнику, которому на сей раз не удалось уйти от судьбы: бригадефюрер получил порцию свинца в грудь – и, сделав по инерции пару шагов вперёд, грохнулся на пол; пистолет выпал из его пальцев, а фуражка прокатилась колесом едва ли не через всю комнату. Тем же временем до ушей американца донёсся громкий стук двери – и лихорадочное цоканье каблуков за стеной помещения.
Перескочив через лежавшие у порога трупы, диверсант вбежал в соседнюю комнату, которая, несомненно, являлась спальней заместителя Цетты: большое, продолговатое помещение, украшенное несколькими картинами и небольшим столиком у стены, на котором располагалось дамское трюмо; центр помещения занимала роскошная кровать под балдахином, за которой находилось несколько высоких книжных шкафов. Впрочем, убранство помещения Блацкович рассмотрел несколько позже: заметив ещё один выход из комнаты, слева от себя, он бросился к двери – и, распахнув её, оказался в коридоре, на лестничной площадке третьего этажа; именно эта дверь раньше была запертой на ключ. Снизу до него по-прежнему доносились приглушённые женские крики и стук каблуков: несомненно, убежавшая с места перестрелки женщина воспользовалась моментом, чтобы покинуть опасную территорию. Разведчик осознал, что бежать за ней не имеет никакого смысла: незнакомка опередила его на целых два этажа, поэтому настичь её не удастся. А ещё секундой позже он услышал стук входной двери; итак, женщина покинула дом, из чего Блацкович немедленно заключил: ему следует поторапливаться!
Американец мысленно подсчитал, что на поиск дешифратора в его распоряжении максимум несколько минут: сбежавшая из дома любовница бригадефюрера обязательно позовёт на помощь первых встретившихся ей по пути гитлеровцев… Любовница? Да, пожалуй… Блацкович тут же вспомнил о письме какой-то Бригитты, адресованном «дорогому Вольфгангу», которое он случайно обнаружил на вокзале; но ведь и сам бригадефюрер назвал женщину тем же именем, уговаривая уходить через запасной выход! Впрочем, решать лирические ребусы у него не было времени: надо было перерыть оставшееся помещение – и захватить искомое устройство!
Агент Второй ещё раз внимательно осмотрел спальню, невольно прислушиваясь к звукам с улицы: пока, вроде бы, всё тихо… Затем быстро осмотрел кровать, не преминув заглянуть под неё – чисто. Он задумался: раз в помещении отсутствуют столы и шкафы, то где можно надёжно укрыть дешифратор? Конечно, вполне разумно хранить его по частям, но, в таком случае, при экстренной необходимости на сбор аппарата потребуется определённое время… Если прятать роторы дешифратора именно в этом помещении, то лучше всего это делать среди книг: достаточно вырезать среди страниц любого издания пяти-семидюймовое углубление, чтобы надёжно скрыть их от посторонних глаз. Придя к такому выводу, Блацкович не стал медлить – и старинные книги, вперемешку с современными, полетели из шкафов на пол.
Американец, обычно никогда не допускавший особых зверств в отношении литературы, не мог позволить себе промедления, которое, как известно, зачастую подобно смерти; именно сейчас старуха угрожающе занесла над ним свою косу… Вытаскивая книги из шкафа за кроватью, он вдруг наткнулся на том избранных речей доктора Геббельса: ничем не примечательное издание, однако оно упорно не двигалось с места. Блацкович, безуспешно подёргав книгу из стороны в сторону ещё раз, понял, что ему повезло – он обнаружил тайник: «книга» являла собой рычаг, позволяющий запустить скрытый механизм в действие. Разведчик потянул предмет на себя, а затем вдавил муляжного Геббельса для большей верности в полку шкафа; послышался негромкий щелчок тайного замка – и соседняя часть конструкции, достаточная для проникновения за неё человека, отошла в сторону, открывая проход в секретную комнату. «Некоторые вещи в этом мире никогда не меняются! – с улыбкой подумал диверсант, вспоминая свои прошлогодние поиски артефактов в деревне Вульфбург: там доступ в тайное помещение открывался подобным же образом.
Блацкович проник внутрь, оказавшись в совершенно крошечной каморке без окон, тем не менее, превосходно освещённой включенной на столе электрической лампой; кроме стола в комнатке, не превышавшей размерами трёх квадратных метров, здесь имелось широкое кресло, книжный шкаф – и несгораемый сейф, вмонтированный в стену справа от входа. Над столом висел портрет райхсфюрера СС, наблюдавшего за вторжением в запретную территорию американского шпиона, только последний не стал обращать на Гиммлера ни малейшего внимания. Первым, что бросилось в глаза Блацковичу, оказалось лежавший рядом с лампой вскрытый конверт; агент быстро вытащил из него сложенный вдвое лист бумаги. Текст, напечатанный на машинке, был следующего содержания:
Письмо
Кому: бригадефюреру СС Штатцу
От кого: группенфюрера СС Цетты
«Тирпиц» затонул у берегов Англии и не смог выполнить задания: уничтожить Лондон с помощью ракет. К сожалению, при этом был потерян первый тулеанский медальон. Согласно манускриптам, на месте раскопок должен находиться второй медальон. Вы должны приложить все усилия, чтобы обнаружить данный артефакт. Без него мне будет значительно сложнее продолжать исследование Тени.
Группенфюрер СС Виктор Цетта,
руководитель Дивизии Паранормальных Исследований СС,
комендант Айзенштадта
«Ну, положим, - злорадно подумал Блацкович, засовывая письмо во внутренний карман, - чтобы теперь получить медальон, вам, герр Цетта, придётся переступить через мой труп!» Он присел в кресло – и придирчиво осмотрел все три ящика стола. Ничего достойного внимания не было найдено, поэтому он, сопровождаемый неотрывным взглядом райхсфюрера со стены, перешёл к сейфу – и занялся его замком. Тот промучил терпение американца не более минуты – и, наконец, открылся; Блацкович увидел два отделения, нижнее и верхнее, разделённые тонкой металлической пластиной. В верхней части несгораемого ящика лежали искомые агентом детали шифровальной машины – роторы: три небольших стальных диска; Блацкович поспешно сгрёб их, кладя в карман. Под ними он увидел толстый конторский блокнот, кратко озаглавленный «Дневник»; американец даже не стал устанавливать ценность попавшего к нему документа, сунув вместительную вещь в другой карман, поскольку из отведённых себе на обыск личных апартаментов бригадефюрера пяти минут в запасе у него оставалось всего две. Кроме того, здесь же лежали две нераспечатанные денежные упаковки с метками райхсбанка, последовавшие за блокнотом.
В нижнем отделении сейфа была маленькая шкатулка, по счастью, не закрытая на ключ; видимо, покойный Штатц пользовался её содержимым довольно часто. Блацкович открыл её – и в руки его попали два древних манускрипта, исписанные непонятными письменами и снабжённые чертежами странных механизмов; разведчик также не стал их рассматривать. Без вмешательства консультантов он превосходно понимал, что находка обладает невероятной исторической, а судя по чертежам, и технической ценностью; поэтому он аккуратно сложил артефакты вчетверо – и, завернув в подвернувшийся под руку батистовый платок, тщательно поместил их в карман. «Неплохо бы заняться переводами этих рукописей, - подумалось ему. – Кстати, все условия для этого у меня есть: если верить Сергею Ковлову, то в Айзенштадте находится целая группа учёных, именующих себя «Золотым Рассветом», которые, судя по его словам, довольно долго изучают тулеанские тайны… Возможно, мне следует поделиться с ними своими находками; это поможет пролить свет на содержание манускриптов, а тем самым – получить важную информацию из первых рук. Если предоставить в их распоряжение полученные данные по частям, чтобы они не смогли увидеть всей картины, тогда…»
Блацкович мельком глянул на часы: время, данное себе на проведение поиска, закончилось. Стоило ему лишь отметить это про себя, как снизу до него донесся крик и стук множества сапог, спешащих вверх по лестнице. «Би Джей» ещё раз осмотрел помещение, машинально показав кулак райхсфюреру СС – и выскочил в спальню.
Крики людей и стук сапог приближались; о том, чтобы выйти на улицу тем же образом, которым диверсант попал в дом офицера, можно было и не думать. Молниеносно проскочив сквозь спальню, он бесцеремонно распахнул дверь, через которую от него убежала женщина – и осторожно выглянул через перила вниз; вереница солдат – более десяти человек – поднималась к нему во всю прыть; гитлеровцы перепрыгивали через ступени лестницы, стараясь обогнать друг друга.
Блацковичу ничего не оставалось, как выступить в открытую: он спрятался за стоявшей у перил дубовой тумбочкой – и бросил в наступавших гранату; первые враги тем временем успели достичь предпоследней лестничной площадки, намереваясь взять штурмом его бесхитростное укрепление. Нападавшие в спешке не заметили летящего в них смертоносного предмета – и в результате взрыва потеряли бегущих впереди товарищей. После того, когда два человека с воплями разлетелись в стороны, а третий, сломав собой перила, упал вниз, нацисты стали гораздо осмотрительнее: скрывшись в соседнем коридоре, они открыли по шпиону беспорядочную стрельбу.
Выход из сложившейся ситуации был только один, а именно тот самый, который американец ещё раньше продумал для быстрого отступления: надо спуститься этажом ниже – и, миновав лестничную площадку, совершить прыжок из окна на крышу таверны; оттуда можно перебраться на соседний дом – и уйти от погони, которая, в том не было никаких сомнений, обязательно станет продолжением его приключений.
Блацкович даже не подозревал, насколько вовремя – по стечению невероятных обстоятельств! – гитлеровцы успели покинуть склад, завершив там свои неотложные дела: только благодаря этому у него появилась возможность выбраться из положения живым. Конечно, ранее выглядывая с балкона, он уже тогда заметил отсутствие грузовиков и мотоциклов на складском дворе – и это сыграло спасительную роль. Женщина, убежавшая от его преследования, выскочила на улицу в тот момент, когда солдат уже и след простыл; ей, совершенно незнакомой с Айзенштадтом, пришлось двигаться в неизвестном направлении. По иронии судьбы, она побежала не в сторону ближайшего КПП, а в противоположную от него, чем дала Блацковичу время на обыск квартиры Штатца. Впрочем, беглянке тоже повезло: в её полуобнажённом виде нельзя было долго оставаться незамеченной, даже невзирая на введённый Цеттой комендантский час; к тому же её непрекращающиеся крики привлекали внимание окружающих ничуть не меньше, нежели внешний вид. Поэтому в самом скором времени женщина столкнулась с тремя патрульными, которым истерически поведала происшедшую в доме бригадефюрера историю. Солдаты посоветовали ей искать убежища в комендатуре, а лучше всего – вообще бежать из города; сами же разделились – и двое из них тут же проследовали на указанный женщиной объект; одному из троицы пришлось, не жалея сил, пробежаться до КПП – и затребовать подкрепление.
Пока связники запрашивали дополнительные силы, двое патрульных достигли дома бригадефюрера, однако, побоялись сунуться туда, разумно предположив, что справиться со шпионом в подобном количестве – затея совершенно бесполезная. О том, что кавардак в квартире Штатца устроил один-единственный человек, им было известно со слов очевидицы событий. На недавно приведённом в негодность оружейном складе они смогли найти лишь нескольких коллег, решивших оказать им посильную помощь в нападении на американца; в том, что речь идёт о неуловимом янки, никто из них не сомневался. Большее, на что их хватило, так это на примитивную засаду со стороны памятника на площади.
Итак, бравым ребятам пришлось дожидаться подкрепления в течение нескольких минут – и подобное промедление выиграло время Блацковичу, успевшего обнаружить тайную комнату бригадефюрера и захватить искомый дешифратор. Когда на площади появились два присланных для ликвидации шпиона отделения, нацисты, наконец, отважились атаковать дом в полном составе, явно надеясь задавить противника количеством. Словом, разведчик сумел выполнить задание лишь благодаря медлительности и нерешительности солдат, посланных для его же уничтожения.
Тем временем бой в квартире офицера продолжался. Диверсант бросил в коридор у лестничной площадки следующую гранату; и пока противники подсчитывали потери, успел проскочить по ступеням несколько метров вниз – и скрыться за стеной противоположного коридора. Враги пребывали в замешательстве, никто из них не высунул и носа из-за угла, что позволило Блацковичу выскочить на балкон: площадь была абсолютно безлюдной, если не считать ещё нескольких эсэсовцев, выбегавших из дверей таверны в направлении дома офицера. Американец понял, что медлить нельзя – и, совершив усилие, сделал прыжок на крышу только что покинутой отделением таверны.
«Если я не уйду, то сейчас здесь начнётся такая заварушка, что мало не покажется! – подумал он, приземлившись на крепкую черепицу. – Зато отныне мои внешние данные известны Цетте… Впрочем, вряд ли эта самая Бригитта детально рассмотрела моё лицо: расстояние – более десятка метров, общий переполох, стрельба, да и её поспешное бегство в шоке от увиденного… Может, не так всё и плохо, а?»
Всё ещё слыша крики у себя за спиной, он пробежал по крыше дома, прикрываясь широкой дымовой трубой; раз его бегство из квартиры офицера никем не было замечено, следует уносить ноги к развалинам, а оттуда, используя сеть подземных канализаций, пробираться на явку «Кружка Крайзау». Блацкович, перейдя на крышу соседнего дома, спустился по водосточной трубе в узкий переулок – и несколько минут позже, проделав путь по развалинам, обнаружил один из отмеченных на его карте входов в канализацию: заваленный обломками щебня люк поддался ему – и «Би Джей» спустился под землю.
Поскольку задание, полученное им от Ульриха, было выполнено, Блацковичу не терпелось узнать, что ещё попало к нему в руки; особенно его привлекали личные записи бригадефюрера. Сориентировавшись по карте, американец без риска для жизни прошёл около полукилометра по тянувшимся под городом сооружениям – и вышел на поверхность неподалёку от явочной квартиры сопротивления. Устроившись в развалинах бывшей некогда бакалейной лавки, недалече от которой располагался КПП, Блацкович вытащил дневник Штатца из кармана: здесь, подумалось ему, пожалуй, самое безопасное место для чтения – ведь нацисты никогда не станут искать его у себя под носом, на что указывал прошлый опыт…
Итак, на глаз – более полусотни исписанных мелким почерком страниц; диверсант понимал, что за один раз ему не одолеть подобного количества текста, сколь бы важных сведений в нём не содержалось. Несколько последних листов блокнота были чистыми, будто Штатц вёл дневник до последней минуты… И прекратил записи незадолго до появления Блацковича. К сожалению, его пометки нельзя было отнести к какому-либо конкретному времени, причём Агент Второй обратил внимание на странную особенность: каждый из абзацев начинался странным шифром из группы иероглифов или рун. Какое значение они имели, какой тайный смысл вкладывал в них покойный, для американца было тайной за семью печатями, которую он не смог разгадать, как ни старался. Внешне всё выглядело так, будто знаки скрывали определённую дату – и это более всего походило на правду: ведь любой человек начинает очередную запись в дневнике с указания времени записи. Тем не менее, приняв данную версию за ключ к пониманию иероглифов, Блацкович столкнулся с другой проблемой: несмотря на то, что многие знаки повторялись в тех или иных сочетаниях, он не смог, даже подсчитав их количество и примерное расположение в символической строке, расшифровать их хотя бы приблизительно. То есть, приблизительно-то получалось, но при этом выходила абсолютная чепуха: согласно условно принятой гипотезе, цифры, вычисленные агентом, носили характер дат, относящихся, пусть и к весьма недалёкому, но всё-таки будущему! Например, если под знаками следовало понимать день, месяц и год, то выходило, что свой дневник бригадефюрер начал 2 января 1946 года! А последняя запись была помечена 17 марта всё того же 1946-го… Блацкович, конечно, предположил, что любой оккультист, более или менее знакомый с некогда практиковавшимися в древности системами счисления – например, двенадцатеричной или двадцатеричной – мог умышленно зашифровать написанное для большей сложности, в отличие от принятой в наше время за меру всего десятки, однако… Как он ни бился над проникновением в тайнопись нациста, ничего путного у него не вышло.
Не менее интересными оказались и сами записи Штатца. Блацкович начал с первой страницы, где бригадефюрер радовался своему назначению в Айзенштадт, подтверждавшего к нему особую милость и благоволение райхсфюрера СС, камрада Гиммлера. Бригадефюрер даже цитировал его слова, вспоминая о сказанном с необыкновенным восхищением:
«Не сочтите моё решение чем-то неприятным для себя, дружище! – сказал Гиммлер после того, когда сотрудники его канцелярии снабдили меня необходимыми регалиями для нового назначения. – Я не удаляю вас из столицы и своего аппарата, наоборот: в условиях тотальной войны я прибегаю к вашей помощи, как бесконечно преданного мне человека. В Айзенштадте, куда я направляю вас, мне необходимы верные глаза. Вы попадаете в распоряжение группенфюрера Цетты, однако… как бы это точнее сформулировать… Он выдающийся, весьма талантливый человек, но с тем же крайне неуправляем. Поэтому мне будет отрадно и приятно знать, что за ним наблюдает мой адъютант по особо важным делам, - заключил райхсфюрер, пристально глядя мне в лицо. – Обо всём происходящем в городе, а также об исследованиях Дивизии Паранормальных Исследований СС в замке «Вольфенштайн», я намерен требовать от вас самого исчерпывающего отчёта.» «Замке «Вольфенштайн»?! – удивился я, польщённый, тем не менее, отзывом Гиммлера о моей персоне. – Разве он восстановлен?! Помнится, что именно я был за рулём автомобиля, увозившего вас оттуда после неудавшейся церемонии «Воскрешения»!» «Увы, друг мой, это так! – печально покачал головой райхсфюрер. – Проклятый американец нарушил все мои планы! Но даже ему не удастся свести на нет особые проекты Райха: я решил приобрести и восстановить одну из старинных построек Австрии – и приспособить её для нужд великой войны! Простите мою сентиментальность, но замок этот я также наименовал в честь его предка, находившегося между Вульфбургом и Падерборном здесь, в Германии… Можете считать это моей ностальгией, Штатц!»
Итак, в результате прочитанного Блацковичу стало понятно возникновение замка «Вольфенштайн» на австрийской территории: блажь Гиммлера, так и не сумевшего забыть и смириться с потерей его предшественника. «Би Джей» наугад перевернул несколько страниц – и вновь погрузился в чтение:
«Охрана раскопа удвоена, хоть я и пошёл наперекор Цетте: зачем на объекте такое количество солдат? Уж лучше пусть добивают остатки айзенштадтского сопротивления, которое уже дважды пыталось совершить на меня покушение... Гиммлер был прав касательно его характера: группенфюрер – весьма достойный человек, сведущ в древних культурах и технологиях, однако не в меру самонадеян и дерзок. Настолько, что позволяет себе критиковать высшее командование СС в присутствии других офицеров… Но, нельзя не сказать, что при этом он очень толковый руководитель: работы в замке «Вольфенштайн», а также на других секретных объектах, ведутся в полную силу. Несмотря на то, что он орёт на учёных, как бешеный, исследования кристаллов «Нахтзонне» не только укладываются в отведённые сроки, но даже значительно опережают их! Доктор Борен, неизвестно откуда получивший перевод старинных тулеанских манускриптов, обрадовал нас последними исследованиями, касающихся природы кристаллов Замедления, Преграды и Усиления, которые могут использоваться как по отдельности, так и вкупе. Интересно то, что все три разновидности минералов можно найти лишь в пещерах под Айзенштадтом и в его окрестностях! К своим отчётам доктор неизбежно прикладывает чертежи, снабжённые техническими пояснениями – и, судя по реакции Цетты, его вполне устраивает проводимая учёными работа. Неудивительно, ведь проект «Нахтзонне», из-за которого здесь и оказался высший состав Дивизии Паранормальных Исследований СС и далеко не рядовые сотрудники Отдела Специальных Проектов Райха, является на данный момент краеугольным камнем разработок новейшего вооружения, о котором союзники даже не подозревают!»
Блацкович перевернул ещё пару листов, обдумывая написанное Штатцем: кристаллы – это, конечно, хорошо, но вот о каком новейшем вооружении идёт речь? Кристалл Замедления уже при нём; с действием кристалла Преграды он знаком по «Тирпицу», а вот что ещё за кристалл Усиления? Надо будет изучить дневник бригадефюрера вдоль и поперёк, но обязательно найти дополнительные сведения по этому предмету.
Другое, заинтересовавшее американца, сводилось к тому, что Штатц подтверждал его предположение – как самому Блацковичу казалось поначалу, довольно абсурдное – о совместной работе двух контор над одним проектом под кодовым названием «Нахтзонне». Возможно, каждая из ведомостей Гиммлера трудилась над разными частями проекта, тем не менее, была очевидна постоянная связь между учёными Тотенкопфа и оккультистами Цетты. Представлялось крайне необходимым выявить эту связь подробнее – и понять, кто, в какой именно области и на какой стадии проекта занимался проводимыми в Айзенштадте исследованиями.
Далее дневник повествовал о «призраках» – таинственных существах, населявших измерение Тени, которые также не остались без внимания нацистов. Текст прямо говорил о том, что эта работа была поручена группе учёных, ведущих наблюдения за взаимодействием существ с окружающим миром; цитируя другие источники, бригадефюрер неоднократно упоминал о почти полной неосязаемости «призраков», состоявших из «чистой энергии Чёрного Солнца», отмечая притом об их «близким к нашим понятиям электрических свойствах». Бригадефюрер, видимо, попытался собственноручно изобразить таинственных существ, однако, рисовальщиком он оказался довольно посредственным: виденные «Би Джеем» в Тени «призраки» едва ли напоминали собой те бочонки с рыбьими мордами, которые вышли из-под пера горе-художника.
Десятком страниц после этого Штатц предавался пространным рассуждениям о тулеанских устройствах, с которыми Блацковичу также удалось не столь давно свести знакомство: речь шла о портале, ведущем в измерение Чёрного Солнца – и медальоне, позволяющем ступить на порог этого таинственного измерения – в Тень. Иногда из текста становилось непонятно, чем же, в конечном итоге, одно отличается от другого; после долгих размышлений гораздо позже, «Би Джей», наконец, понял: в мире Чёрного Солнца нет никакой жизни, если не считать таковой необузданную, бесконечно производимую им энергию, тогда как Тень служила тонкой гранью, своеобразным приграничьем, разделяющим наш мир от энергии в чистом виде. Бригадефюрер включил в дневник пространные донесения учёных о степени материальности и нематериальности изучаемого мира, воздействия оного на наш путём использования в Тени упомянутых раньше кристаллов – и тому подобных научных изысканий; впрочем, не чурался он и околонаучной белиберды, снабдив блокнот скучными разглагольствованиями оккультистов о проникновении за портал и возможных от этого последствий. Как ни был слаб суперагент в подобных материях, он всё же разумно полагал, что априорное допущение, на котором истерически настаивали последние, на поверку ничего не стоит.
Отдельное место, случайно попавшееся ему на глаза, немедленно вызвало его интерес: Штатц писал о цеппелине, который можно было наблюдать в небе из любой точки Айзенштадта. Насколько было ясно из документа, именно дирижабль готовился стать завершением и окончательным испытанием проекта «Нахтзонне», правда, каким именно образом, в дневнике не уточнялось. Бригадефюрер вскользь упоминал о многочисленных поставках на цеппелин – в основном, речь велась о каких-то технических установках, причём, в крайне специфической терминологии; тем не менее, он намекал на связь между исследованиями на раскопках и проводимой работе с энергией Чёрного Солнца в секретных лабораториях замка «Вольфенштайн». Энергия эта поставлялась не только на дирижабль, но и на некий консервный завод – для выяснения коэффициента действенности супероружия; к слову сказать, последнее именно так, по тексту, и обозначалось, без какой-либо кодировки. Штатц парой слов обмолвился о его грядущих испытаниях, однако, поскольку Блацкович так и не смог установить хотя бы приблизительную датировку записей в дневнике, невозможно было понять, состоялось ли это испытание – или его ещё предстояло ожидать. Сама запись об этом была сделана почти в центре блокнота, поэтому сказать с уверенностью было нельзя.
Перелистнув ещё десяток страниц, Блацкович наткнулся на важный материал; он располагался почти в конце дневника – и повествовал о загадочном ПДК, который не столь давно сам Цетта распорядился создать своим учёным. Оказалось, что аббревиатура прибора означает «Подавитель Действия Кристаллов» и нужен он исключительно для того, чтобы вовремя остановить происки коварного американского шпиона! Вкратце прочитанный диверсантом пассаж можно было свести к следующему.
После того, как нацисты потерпели поражение на раскопе, потеряв при этом и второй портал, и второй тулеанский медальон, Цетта впал в бешенство – и приказал ведущим специалистам по Тени и Чёрному Солнцу изобрести странное устройство, подавляющее действие кристаллов, которыми вооружён янки! В скобках после написанного была пометка, что подобные подавители необходимы до тех пор, пока археологи не обнаружат третий портал – и, соответственно, третий медальон – находящийся где-то в Германии. Практическое назначение аппарата было таковым, что, благодаря его воздействию на саму Тень, ненавистный американец не мог использовать медальон, когда и где попало. «Я спросил учёного, уж не помню даже, как его зовут, - писал в блокноте, комментируя этот случай, бригадефюрер, - возможно ли создать подобный энергоподавитель?» «Не энергоподавитель, - поправил меня тот. – Задача прибора подавлять не энергию, а действие кристаллов, находящихся в медальоне! А так, название вполне подходящее, - улыбнулся он. – Так и сделаем: назовём эту штуку ПДК!» Я вопросительно взглянул на него: «ПДК?» «Подавитель Действия Кристаллов», - ответил он, заметив моё непонимание. «Это очень занимательно, доктор, - продолжил я после его разъяснений, - но разве можно создать прибор, работающий на определённом виде энергии – для того, чтобы этой же энергией подавлять её самоё? Вы полагаете, что такое изобретение не противоречит известным человечеству законам физики?» «Ничуть, герр бригадефюрер! – успокоил меня собеседник. – Мы же не собираемся, напомню ещё раз, подавлять энергию энергией! Нам просто необходимо нейтрализовать кристаллы! Как бы это вам объяснить… – он почесал макушку. – Ну, скажем, пламенем спички можно вызвать пожар дома, а можно и обогреть всё его население. Или энергия атомного ядра, над тайнами которой сейчас бьются физики Третьего Райха: можно создать небольшую бомбу – и сбросить её на город, а можно применить её на освещение его же улиц… Энергия, герр бригадефюрер, так и останется энергией в том виде, в каком и была, разница будет только в её применении.»
Далее следовали технические выкладки находившегося в разработке прибора, питание батареи и тому подобное; обсуждался при этом и радиус действия хитрого аппарата. Насколько можно было понять, в теории предполагалось, что ожидаемые показатели ПДК можно будет увеличить с течением времени, например, с помощью действия увеличенных батарей. Американец не совсем понимал написанное, ясным было одно: отныне, если прибор уже создан, его могут ожидать некоторые неудобства с применением медальона на практике. О том, что над устройством усиленно работают нацистские учёные, свидетельствовала сама запись: она располагалась, как было сказано, почти в самом конце дневника.
Итак, третий портал, третий медальон… «Сколько же их? – размышлял Блацкович, перекидывая страницы в надежде обнаружить ещё что-нибудь интересное. Впрочем, интерес тут представляла каждая строка; необходимо вернуться на явку и как следует проштудировать документ. – Остаётся верить в то, что этот комплект тулеанских игрушек окажется последним… Штатц пишет, что сейчас археологи спешно разыскивают его где-то в Германии. Это говорит о том, что он позарез необходим нацистским лидерам. Насколько я уяснил себе из прочитанного, портал являет собой вход в Чёрное Солнце, а медальон – открывает доступ, так сказать, в его приграничным мир – Тень. Вывод: в Тени я уже побывал, причём, могу явиться туда в любое время, если мне не помешают треклятые ПДК; измерение Чёрного Солнца пока для меня закрыто, как, впрочем, и для гитлеровцев. Но, как пишет Штатц, в Чёрном Солнце нет жизни… Откуда он знает об этом, скажите на милость, коли сам никогда там не был?! Ведь, если судить по имеющимся у меня данным, там вообще никто не был – ни один человек!»
Листая страницы ближе к началу, Блацкович вдруг вырвал глазами короткую фразу, начинавшую очередную запись под группой символов; написанное показалось ему особо интересным – и он внимательно прочитал несколько абзацев, которые, несомненно, отчасти касались его самого:
«Этот информатор просто чудо! Теперь мне понятно, почему Цетта столь ревниво охраняет подобный источник: этот человек поразительно осведомлён о всех делах, происходящих в городе! Группенфюрер очень гордится им; можно сказать, что только и делает, как говорит о нём, но тем не менее ни разу не назвал его по имени – или даже по оперативному прозвищу, как положено агентам такого уровня. Цетта сказал, что благодаря этому информатору он был предупреждён о прибытии американца в Айзенштадт, но, к сожалению, тому удалось бежать с вокзала при поддержке сопротивления… Ах, этот проклятый «Кружок Крайзау» сорвал нам такую операцию!
По заданию руководства из Берлина, я собственными методами пытался установить личность этого человека, даже направляя своих людей следить за группенфюрером – бесполезно: он слишком, слишком дорожит своим неведомым контактом, затесавшимся вглубь то ли сопротивления, то ли группы «Золотой Рассвет»… Впрочем, он также может принадлежать к бригаде торговцев чёрного рынка, а может быть и совершенно независимым ни от одной из упомянутых сторон.
Никто и никогда не видел его; никого из тех, с кем общается Цетта во время своих вылазок в город, я не могу отнести к категории подозреваемых. Колоссальные сведения, которыми располагает от него группенфюрер, не могут служить указанием ни на одного из виденных мной. Могу предположить, что, если у Цетты появляется неожиданный план по тому или другому делу – несомненно, что до того он обязательно встречался со своим феноменально информированным источником.
Я постараюсь превзойти собственные силы – и вывести таинственного осведомителя Цетты на чистую воду. Конечно, чтобы негласно передать его в ведомство СД: Гиммлер будет бесконечно рад такому подарку. Словом, пусть группенфюрер конспирируется, как ему вздумается, мне же необходимо вычислить его информатора!»
Блацкович прикрыл глаза рукой, одновременно с тем обдумывая, кем мог быть человек, которому Штатц пропел дифирамбы; в какой бы среде тот не вращался, само его присутствие в кругу ничего не подозревающих друзей является смертельной опасностью для окружающих! Жаль, что бригадефюрер не привёл ни одного конкретного случая его осведомлённости – кроме, разумеется, прибытия американского шпиона в Айзенштадт; но только разве и этого мало?! Увы, по тем крохам информации, которые теперь имеются в его распоряжении, обнаружить глубоко внедрённого в подпольные круги города нацистского агента невозможно; недаром автор дневника, потративший на поиск тайного помощника Цетты гораздо больше времени, почти с бессилием в последних строках признавал неуловимость этого человека…
Сидя в развалинах, разведчик едва не позабыл о назначенной ему Эрихом встрече сегодня вечером; правая рука Каролины Беккер говорил ему о том, что возможно, ему понадобится помощь диверсанта у церкви… Американец спрятал блокнот в карман, продолжая думать нелёгкую думу: если предупредить руководство «Кружка Крайзау» о возможном шпионе в их рядах, это вполне может вызвать серьёзную панику в рядах сопротивления. Если же этого не сделать, до сих пор не выявленный агент Цетты будет продолжать пакостить всему айзенштадскому подполью. Подумав ещё немного, Блацкович остановился на последнем: лучше самому раскрыть нацистского осведомителя, не поднимая лишнего шума; к тому же, как не неприятно это признавать, рядовым членом партизанского движения он быть попросту не может, поскольку таковые не допускаются на совещания организации. Если шпион работает в других подпольных группах – в «Золотом Рассвете» или среди контрабандистов чёрного рынка – надо в ближайшее время связаться с ними и спровоцировать гитлеровского внедренца выдать себя. Судя же по словам Штатца, это был поразительно осведомлённый «крот», работавший в самом сердце подполья – и, как хвастался бригадефюрер, далеко небезуспешно.
Итак, до наступления темноты оставалось не так много времени; Блацкович, вновь спустившись под землю, ускоренным шагом последовал на явку «Кружка Крайзау» для встречи с Энгле. Тот подтвердил, что несколько ближе к ночи присутствие американца возле церкви весьма желательно: сопротивление намеревалось совершить диверсию, поэтому опыт агента в подобных делах был на вес золота. Перед тем, как поужинать в компании Эриха и ещё нескольких партизан, направившихся к церкви раньше него, Агент Второй спустился в подвал – и, в ожидании положенного времени, отправил начальству короткую радиограмму, повествующую о его сегодняшних приключениях:
ДОКЛАД ОБ УСПЕХЕ
Поскольку шифровальная книга, похищенная мной со склада, оказалась бесполезной без дешифратора, я отправился за ним в дом офицера. Дом хорошо охранялся, но мне крупно повезло попасть туда в нужное время – и разобраться с квартирующей там охраной. Поэтому рад сообщить о выполненном задании: дешифратор доставлен на явочную квартиру «Кружка Крайзау», а бригадефюрер Штатц замолчал навсегда. Полученную в его доме информацию пересылаю в штаб УСО по запасному каналу связи.
ГЛАВА 5:
ЦЕРКОВЬ
Задачи:
Поговорить с Гансом Шмидтом;
Встретить проводника.
Долго ждать не пришлось: не прошло и нескольких минут, как в помещение вошла Каролина Беккер, сопровождаемая щупленьким человеком в очках; тот с застенчивой улыбкой кивнул Блацковичу – и немедленно уселся за стол у входа в комнату, на котором стояла рация. Женщина приблизилась к агенту – и внимательно посмотрела ему в глаза; «Би Джей» отметил про себя, что на сей раз взгляд её был достаточно затяжным. Видимо, удовлетворённая осмотром, Каролина также улыбнулась:
- Удивительно, что ты ещё жив! Ну, взорвал ещё что-нибудь интересное?
Блацкович неопределённо пожал плечами:
- Возможно… Однако, хотелось бы заниматься этим чаще!
Лидер «Кружка Крайзау» снова улыбнулась, но не успела ничего сказать: в разговор вмешался сидящий за рацией щупловатый тип:
- Каролина, отряд столкнулся с сильным сопротивлением при продвижении к церкви!
- Отлично, Блацкович! – женщина хлопнула в ладоши. – Мы наблюдали за тем, как нацисты сооружают какое-то странное устройство в заброшенной церкви. А сегодня послали туда отряд бойцов, но им не помешала бы твоя помощь. Дай-ка сюда твою карту – и я отмечу на ней место, где тебя будет ждать проводник, - американец достал просимую вещь, и Каролина отметила на ней точку в юго-восточной части Айзенштадта. – Теперь можешь идти, агент Блацкович!
Разведчик на мгновение задержался рядом с радистом – и легонько тронул его за плечо:
- Простите, дружище, что отвлекаю от важного дела, однако у меня для вас имеется небольшой презент! – с этими словами американец положил перед ним три ротора, позаимствованные в квартире офицера. – Ульрих сейчас отсыпается и зализывает раны после сегодняшнего столкновения с гитлеровцами, поэтому попросил меня передать вам эти милые штучки…
Тот поднял голову – и вновь широко улыбнулся:
- А-а-а, герр Блацкович! Я Ганс Шмидт, радист «Кружка Крайзау», - он аккуратно убрал дешифратор в нижний ящик стола. – Вы совершили подвиг!
- Рад знакомству, - подал ему руку Блацкович. – Я уже второй день пользуюсь вашей рацией, но до сих пор ещё не видел её хозяина!
- Был на задании, - ответил Ганс. – В последнее время очень много работы, причём, не только за радиоприёмником...
- Удивительно, что вашу рацию ещё не накрыли нацисты, - пробормотал диверсант.
- О нет, у них это не получится! – рассмеялся Ганс. – Дело в том, что сопротивление в первую очередь уничтожает передвижные пеленгаторы противника. Стоит им только появится в Айзенштадте, как Эрих с отрядом партизан обязательно выводят машины из строя. Гитлеровцы, конечно, со временем обзаводятся другой техникой, но её, я уверен, ждёт та же участь… К тому же, мы постоянно меняем точки нахождения: рация работает в одном месте весьма ограниченное время. Поэтому им нас не вычислить!
- Здорово придумано! – с улыбкой похвалил радиста суперагент.
- Мне передавали, герр Блацкович, что вы интересовались «Золотым Рассветом», но лично я мало что знаю об этой организации, - развёл руками собеседник. – Как говорят, об их руководителе, Леониде Александрове, много лет ничего не было слышно; теперь же он считает, что спасёт мир от чёрной магии! Если вы хотите знать больше, причём, из первоисточника, советую вам поговорить об этом с самими ребятами из «Золотого Рассвета»: иногда мы с ними обмениваемся информацией. Не сомневайтесь, они с радостью примут вас – ведь вы спасли одного из их сотрудников от смерти в раскопе! А теперь, если вы не против, я займусь своим приёмником.
- Блацкович, здесь ты уже ничего не высидишь, - добавила к его словам руководитель «Кружка Крайзау». – Ступай к людям у церкви и помоги им уничтожить оружие нацистов. Будь осторожен! – добавила на прощание Каролина, склоняясь над столом с разложенной на нём картой.
Агент Второй кивнул – и в то же мгновение Ганс воскликнул:
- Отряд у церкви запрашивает подкрепление, да поскорее!
Американец кивнул обоим – и поспешил к выходу. У дверей его дожидался Клаус:
- Нельзя терять ни секунды, агент Блацкович! Идите за мной к церкви!
Партизан повёл его переулками в южную часть города, куда диверсант до сих пор практически не наведывался; в этом районе система канализаций была разрушена, поэтому приходилось продвигаться под укрытием развалин. За одним из поворотов петлявшей по городу проезжей дороги Блацкович увидел двух нацистов, допрашивающих какого-то гражданского; до ушей его донеслось:
- Повторяю вопрос: где Каролина Беккер? – с нетерпением в голосе спрашивал один из автоматчиков, целясь в безобидного на вид человека; его товарищ, скрестив руки на груди, беззаботно стоял рядом.
- Я не знаю, мой господин! – прикрывая лицо ладонями, отвечал гражданский. – Я никогда не слышал этих имён!
- Ладно, Рудольф, кончай его! – заключил другой эсэсовец. – Я не думаю, что он хоть в чём-нибудь признается…
Эти слова стали последними в его жизни: разведчик вскинул свой «МП-40» с глушителем – и положил обоих нацистов на асфальт. Опешивший от внезапного спасения человек даже не пошевелился, продолжая прикрываться руками.
- Ну, чего ты замер, как вкопанный! Беги! – крикнул ему американец; тот, наконец, пришёл в себя – и, пригнувшись, юркнул в полуоткрытую дверь соседнего дома.
- Не лишним будет сказать, агент Блацкович, - произнёс его провожатый, осматриваясь по сторонам, - что после вашего появления в Айзенштадте к сопротивлению присоединилось ещё несколько человек. Возможно, что вы только что спасли ещё одного потенциального рекрута!
И они продолжили путь. Вскоре партизан провёл «Би Джея» под высокой аркой: проезжая дорога поворачивала налево, петляя меж более-менее сохранившихся от налётов авиации домов. Эта часть города сохранилась куда хуже северного района: повсюду – горы щебня и мусора, разбитые окна да изувеченные бомбами крыши; Клаус пояснил, что они вступили на практически необитаемую территорию, где можно было встретить разве что нацистские патрули да донимающих их внезапными атаками партизан. Бои здесь случались довольно часто, поскольку из этого района открывался путь ко многим стратегически важным объектам Айзенштадта: например, только отсюда можно было пробраться к церкви, госпиталю, бывшему консервному заводу – и прочим, представляющим интерес для агента, местам.
Внезапно Блацкович замер и предупредительно поднял руку: его чуткий слух уловил какой-то шум – и глухой стон за дверью ближайшего домика. Шепнув Клаусу, чтобы тот укрылся в соседнем сарайчике, разведчик взбежал на крыльцо – и толкнул дверь. Глазам его предстала следующая картина: в небольшой проходной комнате над трупом гитлеровца стояли двое вооружённых «МП-40» гражданских. При появлении Блацковича они направили на него дула автоматов, но тут же опустили оружие; в стоявшем к нему ближе человеке «Би Джей» узнал охранника чёрного рынка, постоянно сидевшего на стуле перед входом на склад братьев Криге, другой был ему незнаком.
- О-о-о, да это наш янки! – расплылся в улыбке контрабандист. – Извини за беспорядок! – он кивнул на лежавший у себя под ногами труп.
- Да, мы как раз собирались заключить сделку, когда этот нацист прервал нас, - миролюбиво добавил другой, поднимая автомат на плечо.
- Отлично, камрады, - понимающе сказал Блацкович, - продолжайте работать! Ни в коем случае не позволю себе мешать вашим дальнейшим переговорам! – и вернулся на улицу. Закрывая за собой дверь, он услышал:
- Ха-ха-ха! Что же мы будем делать с телом? – спросил незнакомец приятеля.
- Оставим в покое, - равнодушно ответил ему охранник сокровищницы чёрного рынка. – В последнее время тела в Айзенштадте сами куда-то исчезают…
Пройдя по дороге дальше, Клаус перед очередным её поворотом придержал американца за локоть: метрах в тридцати восточнее находился КПП: четверых автоматчиков, патрулирующих периметр, прикрывал «МГ-42», установленный на стоящем возле шлагбаума бронетранспортёре. Дальше идти по дороге не представлялось возможным; партизанам пришлось воспользоваться развалинами, находящимися по обе стороны проезжей части. Тем не менее, несмотря на позднее время и бесшумное продвижение, Блацковичу и его сопровождающему не удалось избежать внимания патрульных: пробираясь по руинам «Айзенштадского отделения райхсбанка», как значилось на полуобгоревшей вывеске останков дома, они наткнулись на снайпера, занимавшего позицию у одного из окон; хоть Блацкович решил дело короткой очередью, солдат всё-таки успел выстрелить. Естественно, хлопок винтовки послужил сигналом тревоги остальным гитлеровцам: вся четвёрка сбежалась к руинам, а за пулемётом возник ещё один солдат, вылезший из люка бронетранспортёра.
- Ну, теперь держись! – крикнул американец, бросая через окно гранату в сторону подбегавших врагов – и, прикрываясь подоконником, открыл стрельбу по пулемётчику, представлявшему наибольшую опасность.
В темноте было трудно сказать, насколько эффективным оказался прогремевший секундой позже взрыв; агента УСО гораздо больше порадовал факт того, что одним из первых своих выстрелов он убрал пулемётчика, пока тот не успел прицелиться – и не привёл «МГ-42» в действие. Солдат отвалился на спину, оставшись лежать без движения на крыше боевой машины.
- Не подпускайте их к пулемёту, Клаус! – прокричал он товарищу, отыскивая глазами прячущихся за будкой КПП и нагромождёнными с левой стороны от неё ящиками неприятелей. – Я займусь врагами, а вы держите на прицеле бронетранспортёр!
Впрочем, даже при весьма неважном освещении, Блацковичу не составило особого труда вычислить местонахождение супостатов: трое гитлеровцев прятались за будкой и штабелем ящиков, выдав себя огнём из автоматов, а последний притаился за углом высокого каменного крыльца трёхэтажного дома напротив, чудом сохранившегося от бомбёжек почти полностью. Ему было проще других добраться до пулемёта – последних удерживало расстояние в пару десятков метров, которое надо было преодолеть от КПП до стоявшей у шлагбаума бронемашины; сделать же это под выстрелами партизан, да ещё на открытом пространстве, было не так-то легко, если неприятель не желал при этом рисковать жизнью сверх меры.
Осознав, что хорошо окопавшихся врагов из окна не достать, Блацкович решил обойти их со спины. Сразу за шлагбаумом находилась ещё одна арка, рядом с которой, собственно, некогда и был вход в здание; он пробежал две сквозные комнаты, ранее, по-видимому, служившими кассой и приёмной местного отделения райхсбанка, пересёк входное помещение – и оказался на улице, прикрытый крыльцом. Оттуда он пересёк пространство под аркой, оставаясь незамеченным врагами, которых по-прежнему отвлекал на себя Клаус; перебежав к какой-то возвышающейся над домами башне, Блацкович аккуратно зашёл в тыл неприятелю – и без лишних движений расстрелял спрятавшуюся за ящиками троицу почти в упор. Оставшийся за крыльцом большого здания нацист забеспокоился, не слыша больше выстрелов со стороны своих товарищей – и подался вперёд с намерением узнать, почему стрельба приятелей внезапно прекратилась. Это действие стало для него роковым: Блацкович поймал любопытного солдата на мушку – и дважды коротко надавил на курок. Эсэсовец подскочил во весь рост, закрутился вокруг своей оси и упал на булыжную мостовую. «Надо же! – подумал диверсант, осматривая периметр. – Я даже и не вспомнил о медальоне, чёрт возьми! Как-то привык всё делать по старинке, без всяких там суперспособностей… Однако, при подобном количестве противников, пользоваться силами кристаллов ничуть не зазорно!»
Осмотрев будку КПП, Блацкович реквизировал из оружейного ящика три автоматные обоймы и две гранаты; на столе он также обнаружил ещё один прелюбопытный документ:
РОЗЫСКНОЙ ЛИСТ
Разыскивается за измену Эрих Энгле, второй человек в «Кружке Крайзау». Эрих Энгле ответственен за разработку и проведение мятежниками из «Кружка Крайзау» нескольких диверсий. Он напрямую виновен в гибели мирного населения и военных. За любую информацию, которая поможет схватить этого преступника, объявляется вознаграждение.
Кстати, на прилагавшейся к ориентировке фотографии, Энгле широко улыбался; американец подумал, дескать, неужели нацисты не смогли найти более приличного снимка «преступника»; так сказать, такого, на котором он выглядел бы не столь весёлым? Создавалось невольное впечатление, что разыскиваемый за собственные диверсии Эрих откровенно издевается над гитлеровцами, тем самым подавая пример другим жителям Айзенштадта.
К Агенту Второму подбежал Клаус:
- Что вас так насмешило? – спросил он, недоумённо поглядывая на «Би Джея».
Тот протянул ему документ:
- Полюбуйтесь, дружище! Нам следует передать эту бумагу Эриху на память: на фотографии он просто шикарно выглядит!
- Да, и совершенно беззаботно для «преступника»! – с полуслова понял его собеседник, возвращая ориентировку разведчику. – Будто он даже с розыскного листа насмехается над режимом… Но, агент Блацкович, нам лучше не задерживаться: скоро здесь будут новые враги, а я должен провести вас через этот район – и передать проводнику, с которым вы отправитесь дальше! Идти нам осталось немного: пройдём под аркой, а затем свернём с дороги направо – там будет небольшой базар, за которым нас ожидают. Пойдёмте!
- Хм, а разве вы со мной не идёте, камрад Клаус? – поинтересовался диверсант, следуя вдоль стены арки за проводником.
- Увы, у меня также имеется задание: я должен вернуться на явку к Каролине, - ответил тот, перепрыгивая через горящие балки и строительный мусор.
Прошло не больше минуты – и партизан вывел Блацковича к базару, которым назвать таковой можно было весьма условно: конечно, в позднее время никого там не было, а деревянные лотки под навесами явно были сделаны на скорую руку. Дорога проходила мимо него, сворачивая налево под очередную арку, сквозь которую просматривалось огромное открытое пространство незнакомой агенту площади.
- Нам сюда, - сопровождающий указал рукой на входную дверь в двухэтажное здание позади лотков. – Входите смело, агент Блацкович!
Пройдя через несколько комнат, Клаус привёл его к выходу с другой стороны; в небольшом примыкающем к нему сарае американец увидел двух вооружённых людей: одного из них он неоднократно видел на явке «Кружка Крайзау», другого впервые. Оба, заметив вошедших в сарай, пошли к ним на встречу.
- Вот, Зигфрид, принимай! – обратился Клаус к парню из сопротивления, кивая на агента УСО. – Я возвращаюсь к Каролине.
- Я – Герберт, - тут же представился незнакомец, протягивая Блацковичу руку. – Братья Криге просили передать, что достали для тебя то, что ты просил. Если хочешь, можешь прийти сюда, как только у тебя появится для этого возможность, поскольку, как я вижу, - он оценивающе осмотрел всех троих, - у тебя сейчас важное дело...
- Прийти – и что? – вопросительно глянул на него агент.
- …и получить заказанную тобой вещицу у меня, - продолжил Герберт.
- Отлично! Неужели вы раздобыли особый снайперский прицел для «СтГ-44» или «МП-43»? – воодушевился Блацкович.
- Да, раздобыли. Знаешь, за хорошие деньги мы тебе хоть танк подгоним – лишь у тебя нашлось бы, чем за него рассчитаться! – улыбнулся Герберт. – Я торгую в этом сарае оружием и лекарствами, ассортимент всегда при мне, - он топнул ногой по полу, явно намекая на устроенный под ним тайник. – Нацисты с этой стороны не суются. Словом, приноси деньги – и забирай товар!
- Понял, - ответил Блацкович. – Денег, могу тебе признаться, у меня куры не клюют. А насчёт танка подумаю…
- Хорошо, что ты здесь, Би Джей! – нетерпеливо сказал заждавшийся окончания диалога агента и контрабандиста Зигфрид. – Мы нужны у церкви! – и без лишних слов побежал по переулку; Блацкович кивнул Клаусу и Герберту – и немедленно последовал за ним.
– Нам надо пройти четыре квартала, благо, что они небольшие, - рассказывал на бегу боец сопротивления. – Наши прорвались к церкви и ведут по ней миномётный огонь, но их немного, поэтому нацисты пока сдерживают атаку. Дополнительные силы ждут вашего появления. Ещё немного – и мы встретимся с ними!
Блацкович не отвечал: внимание его было приковано к странному лучу голубоватого сияния, поднимавшегося от высокого шпиля старинной церкви к дирижаблю, зависшего в небе всего в паре километров от их теперешнего местонахождения…
Задачи:
Зачистить два пулемётных гнезда, чтобы бойцы «Кружка Крайзау» смогли продолжать наступление;
Взорвать ворота;
Пробраться к церкви;
Уничтожить машину нацистов.
Последнюю часть пути американцу и его сопровождающему пришлось пройти по крышам домов; взрывы, производимые миномётами сопротивления, зазвучали гораздо явственней. Оказавшись на чердаке какого-то дома, с нижних этажей которого раздавалась непрекращающаяся автоматная и винтовочная стрельба, Блацкович выглянул в маленькое окошечко: голубой луч по-прежнему соединял собой шпиль церкви и цепеллин. Перед ним располагалась огромная площадь – окружённая трёх- и четырёхэтажными домами, частично разрушенными авиацией союзников, – венчавшаяся большими деревянными, окованными железом старинными воротами на её противоположном конце. Товарищ проследил за его взглядом – и дёрнул агента за рукав:
- Би Джей, это дело рук нацистов в церкви! Нам надо спешить, пока они не уничтожили весь город! Ожидающие нас люди – внизу.
Блацкович спустился по лестнице тремя этажами ниже: шестеро бойцов «Кружка Крайзау», просунув сквозь окна оружие, вели изнурительную перестрелку с превосходящими силами противника, рассредоточенного по площади; наибольшее их количество скопилось под защитой баррикады из мешков с песком у ворот, через которые партизанам надо было пройти во что бы то ни стало. В числе врагов имелось не только порядка двадцати автоматчиков и с полдесятка снайперов: две хорошо укреплённые пулемётные точки – на втором этаже дома у ворот и в ближайшем от партизан одноэтажном здании с правой стороны площади – буквально не позволяли наступающим сделать и шага наружу. Разведчик обратил внимание, что пулемётные точки прикрыты странными, переливающимися голубыми полями, что, несомненно, указывало на действие особых энергетических щитов, не пропускавших сквозь себя никаких материальных предметов. Соответственно, пули им нипочём… Увидев спустившегося на этаж Блацковича, начальник отряда немедленно подскочил к нему:
- Би Джей, эти проклятые «МГ-42» не дают нам возможности высунуться на улицу! Мы уже потеряли двух человек, пытавшихся их обезвредить…
- Понимаю, - кивнул американец, передёргивая затвор своего «МП-40» и стараясь не приближаться к окнам, из которых от вражеской стрельбы разлетались в стороны деревянные щепки и каменная пыль. – Значит, мне придётся заняться пулемётами, а вы тем временем отвлекайте нацистов. Встретимся у ворот! – улыбнулся он и спустился к выходу из здания.
Дверь в проёме его отсутствовала: пулемёты врага давным-давно её уничтожили, не оставив даже наличников; пули градом продолжали осыпать лицевую часть строения, где засели партизаны. Агент Второй, недолго думая, сунул руку в карман, коснувшись медальона – и мир в то же мгновение изменился: он вошёл в Тень. Луч в небе стал более ярким; повсюду, поддерживаемые невидимой силой, плавали «призраки» и сияли энергетические лужицы; человеческие фигурки у ворот и по всей площади обрели окружающую их желтую ауру… Прикосновение к кристаллу Замедления изменило окружавшую его картину гораздо значительнее: как и раньше, Блацкович при желании мог рассматривать летящие в его сторону пули, только на любование этим не было времени – и выбежал, уворачиваясь от них, на улицу.
Ближайшее пулемётное гнездо находилось от него в полусотне метров; диверсант перелез через каменный парапет, отделявший его от лестницы, ведущей к доту и пробежал по ней, прикрываясь от случайного попадания пуль стенами расположенных по пути домов. В небольшом закутке, судя по заколоченной двери, некогда ведущей в подвал, он заметил энергетический всплеск – и вынырнувшего из лужицы «призрака»; Блацкович кинулся в укрытие – и вовремя: действие медальона прекратилось, кристалл нуждался в немедленной перезарядке. В тот же миг законы физики нашего мира вступили в законные права: раздался треск пулемётных и автоматных очередей, загрохотали взрывы, однако, враги не успели заметить передвижений разведчика – так же, как этого не заметили и его союзники. Но обновлённый энергией Чёрного Солнца медальон продолжил своё действие, что позволило американцу завершить начатое дело: мир вновь почти замер, и Блацкович, используя свою невероятную скорость, преодолел расстояние, отделявшее его от первой огневой точки противника. Он ворвался в здание, поднялся по лестнице за угол – и расстрелял пулемётный расчёт, почти не целясь; трое нацистов полегли под его выстрелами с протяжными воплями – и, будто при прокрутке в разы замедленной киноленты, картинно попадали на пол. Первый дот врагов был подавлен; следовало, не теряя драгоценного времени, совершить то же самое с оставшимся.
Действительно, силовой щит, аналогом которого Блацкович воспользовался ещё на «Тирпице», надёжно прикрывал расчёт «МГ-42» от стрельбы нападавших; стоило лишь американцу расстрелять питавшую его действие стеклянную бочку с энергией, как голубоватый щит пропал. «Чёрт! – ругнулся про себя Агент Второй. – Если гитлеровским учёным доведётся прикрывать подобными щитами военнослужащих Третьего Райха – поодиночке или скопом, – то нам эту войну никогда не выиграть, а вот проиграть очень даже просто! В энергетической броне противники абсолютно неуязвимы; ни пули, ни осколки гранат не причинят им ни малейшего вреда… Я обязан остановить их разработки, поскольку вижу им очевидное применение. И начать надо именно с таинственного луча между церковью и цеппелином: куда бы не перенаправлялась энергия Тени, этому надо положить конец!»
Подтащив стационарный пулемёт к окну напротив и выглянув в него, Блацкович, не теряя драгоценных мгновений, стал поливать из него свинцом неприятелей у ворот: солдаты с воплями падали на землю, атакованные с нежданной стороны нежданным противником; мёртвые люди тут же переставали светиться жёлтой аурой, что было для диверсанта своеобразным знаком на совесть совершённой работы. Действие медальона вновь подходило к концу, поэтому Блацкович отстранился от окна, став за стену, в которой сияли протуберанцы потусторонней энергии – и наполнил ею кристалл.
Кстати говоря, на подоконнике комнаты он нашёл письмо, не адресованное никому персонально; написано оно было, вероятно, начальником обороны данного участка – а может, и кем-то из командования, хотя бы группенфюрером Виктором Цеттой – и гласило следующее:
Письмо
Всем бойцам на передовых рубежах. По данным разведки, сопротивление попытается атаковать церковь сразу же после начала эксперимента. Очень важно, чтобы их наступление провалилось. После завершения эксперимента весь мир увидит восход нового дня – и война пойдёт так, как хотим мы!
«Ну да, - подумал американец, - с таким оружием, которое вы планируете запустить в серийное производство, победа вам, пожалуй, почти обеспечена… Не учтён лишь один фактор, ставящий под угрозу всё ваше мероприятие, а именно моё появление в Айзенштадте! Впрочем, надо отдать должное таинственному информатору Цетты: хоть нацисты и знали о моём прибытии в город, остановить меня всё же не сумели, а потому о победе последних говорить рано…»
Другое, что подметил Блацкович, было слово «эксперимент», использованное в письме дважды. Вряд ли оно принадлежало обычному словарю оккультиста Цетты; судя по его раньше попадавшимся агенту письмам, он назвал бы проводимую в церкви работу «ритуалом», «церемонией», «обрядом» или другим синонимом; подобные же определения – «эксперимент», «опыт» – говорят об их использовании подлинным учёным, в котором нет ни капли мистицизма. Однако, сочетание «церкви» и «эксперимента» несколько не укладывалось в привычные логические рамки; да и патетика написанного указывала на языковую стилистику, которой Цетта явно не владел. К тому же тщеславный группенфюрер явно был влюблён в собственную подпись, которую ставил когда и где попало… От кого же, в таком случае, исходило столь высокопарное указание?!
Перезарядив медальон и вновь высунувшись из-за угла, Блацкович, войдя в Тень, продолжил истребление солдат, оставшихся у ворот; увы, как он и предположил, пробить защиту энергетического щита, прикрывающего расчёт второго дота, ему не удалось. Оставалось действовать перебежками, используя возможности кристалла Замедления, уничтожая попутно оставшихся врагов – и лишь подобными манёврами меж домов, памятников и лестниц, украшающих площадь, достичь пулемётного гнезда…
Так он и поступил, рассчитав расстояние, которое следовало преодолеть по веранде над воротами, соединявшей два дома; оно не превышало сорока метров – таким образом, полминуты ему вполне хватит для того, чтобы приблизиться к стоящим за «МГ-42» нацистам и ликвидировать их; при этом не следует забывать, что скорость его передвижения в ином измерении гораздо выше обычной... Вновь оказавшись в Тени, Блацкович проследовал по лестнице на веранду, по ходу отстреливая оставшихся внизу нескольких неприятелей, и через пять секунд оказался за спиной ничего не подозревающих пулемётчиков. Ещё две или три секунды решили дело: расчёт «МГ-42» пал молниеносной смертью; солдаты, роняя с голов кепки, попадали на пол, мгновенно теряя жёлтую подсветку вокруг своих тел. В тот же миг американец вернулся в наше измерение; пальба на улице сразу прекратилась – и он помахал рукой засевшим в здании через площадь партизанам. Те высыпали наружу и едва ли не на перегонки побежали к воротам; Блацкович вернулся по веранде в дом, а оттуда спустился по лестнице к баррикаде, у которой собрались бойцы сопротивления. Вокруг сооружения валялись многочисленные трупы поверженных врагов.
- Как, чёрт возьми?! – воскликнул командир отряда, непонимающе взирая на агента УСО и переводя взгляд на тела гитлеровцев. – Как тебе удалось это сделать, Би Джей?! Минутой назад ты был среди нас, в доме, как вдруг: раз – и ни один из нескольких десятков нацистов не подаёт никаких признаков жизни, пулемётные гнёзда зачищены, можно без проблем пробираться в следующий квартал…
- Долго объяснять, - уклонился от прямого ответа разведчик. – Лучше подумаем о том, как пройти дальше.
- А тут и думать нечего! – воодушевлённо произнёс один из партизан, снимая со спины рюкзак и доставая связку динамита. – Сейчас установим на ворота эту замечательную штуку – и путь свободен!
Блацкович кивнул, укрывшись с остальными бойцами сопротивления за баррикадой; несколько мгновений спустя прогремел чудовищный взрыв, не то чтобы сорвавший с петель, но буквально уничтоживший ворота. Преграды больше не существовало; партизаны ринулись в образовавшийся проход. Правда, минутой позже они столкнулись в соседнем дворе с тремя эсэсовцами, вооружёнными штурмовыми винтовками – и Блацковичу пришлось прибегнуть к удивительным силам медальона ещё раз, пока враги не были перебиты.
Партизаны, больше не видя неприятелей на участке, продвинулись дальше; диверсант тем временем обыскал развалины вдоль дороги, забрав, кстати говоря, штурмовую винтовку у одного из погибших нацистов, а с других – поснимал к ней боеприпасы. Свой «МП-40» с глушителем он закрепил на спине: поскольку в условиях продвижения к церкви велись открытые бои, то убойность и точность «МП-43» с лёгкостью компенсировала громкость её выстрелов. В развалинах, где он собрал с убитых винтовочные магазины, он также нашёл на столе, освещённом керосиновой лампой, документ следующего содержания:
Письмо
Кому: всем офицерам охраны церкви
От кого: центрального командования
Согласно приказу коменданта Айзенштадта, необходимо выслать патрули тяжёлой пехоты на дорогу, ведущую к церкви. Они смогут поддержать огнём отряды, находящиеся на указанном участке. Кроме этого, мы сможем выяснить, насколько эффективны тяжёлые пехотинцы в качестве мобильного средства огневой поддержки. Есть подозрения, что плечевая вентиляционная система работает не так, как планировалось, но мы уверены, что эта проблема будет решена в ближайшее время.
Что же, это была, несомненно, ценная информация: Блацкович, не понаслышке зная об охране Дивизией Паранормальных Исследований СС своих секретных объектов, давно уже поджидал выхода на сцену каких-нибудь монстров в человеческом обличии… И вот, пожалуйста: тяжёлые пехотинцы! Интересно, чем они вооружены на сей раз? Огнемётами или «Злобой», как это было при его встрече с ними больше года назад?! Впрочем, это ему предстоит выяснить – и, судя по письму, ещё до прихода в церковь.
Пока он догонял партизан, те успели пройти квартал – и заминировать следующие ворота; видимо, гитлеровцы чрезвычайно дорожили этим объектом, раз столь ревностно заботились о защите его территории: куда ни шагни – везде ворота! Однако, для сопротивления подобные преграды мало что значили: динамит разнёс ворота на куски, подобно первым, а за ними…
Помимо десятка вооружённых штурмовыми винтовками эсэсовцев, расположившихся вдоль дороги и вокруг недавно обстрелянного миномётами двухэтажного здания с поднятыми металлическими воротами, занимавшего половину улицы в виде лежащей на боку буквы «L», Блацкович увидел штурмовика: здоровенного детину в доспехах – иначе о его броне нельзя было сказать – направившего на него невиданное им доселе оружие: нечто громоздкое, искрящееся на самом дуле зелёным свечением. Американец подумал о «Тесла-пушке», но это было явно нечто иное: тяжёлый пехотинец двинулся к бреши на месте ворот и надавил на курок. Отпрыгнув за стену от предполагаемой траектории выстрела, Блацкович увидел, как стоявшего за ним командира отряда поразил невиданный зелёный луч – и мгновенно испепелил… нет, вообще ничего не оставил от несчастного: ни останков, ни одежды, ни оружия! Та же участь постигла ещё двух человек, не успевших вовремя среагировать на опасность – выстрелы штурмовика буквально испарили их на месте. Остальные бойцы сопротивления пришли в себя от увиденного – и бросились врассыпную, даже не пытаясь отстреливаться от неприятеля; этим вместо них занялся Блацкович, находившийся в относительной безопасности.
Стрелять даже из мощной штурмовой винтовки по врагу было заведомо обречённым делом: его броня не смогла бы сдержать выстрел разве что танка. Или зенитного орудия... Укрывшись за стеной, американец бросил в подступавшего к нему тяжёлого пехотинца гранату; краем глаза увидел, как эсэсовцы разбежались в стороны и попрятались за ящиками, бочками и, аналогично ему самому, развалинами стен; увы, медлительному здоровяку последовавший взрыв не нанёс ни малейшей травмы – тот продолжал движение вперёд, поворачивая голову в необычном шлеме из стороны в сторону и отыскивая затаившихся партизан. Тогда агенту пришла на память выдержка из только что прочитанного приказа от имени командования, в котором говорилось о каких-то недоработках плечевой вентиляционной системы, наверняка каким-то образом влиявшей на действия штурмовика. К тому же, текст прямо говорил о том, что это – испытательные образцы, которые в полевых условиях себя пока ещё никак не зарекомендовали… То есть, если не считать того, что Блацкович наблюдал собственными глазами, а именно полное исчезновение спутников при попадании в них зелёного луча!
На понимание этого у него ушли считанные мгновения; теперь его от врага отделяла только стена. Поэтому американец решил войти в Тень, используя кристалл Замедления – и хотя бы рассмотреть противника поближе; возможно, ему удастся обнаружить его слабые места... «Нашлась же пята у Ахилла да игла у Кощея, - вспомнил он о бессмертных героях древнегреческой и древнеславянской мифологий, - так почему бы уязвимому местечку не быть у этого громилы?!»
Блацкович нырнул в измерение Тени и замедлил время лёгким прикосновением к кристаллу; выскочив прямо на тяжёлого пехотинца, он внимательно осмотрел верзилу, казалось бы, совершенно замершего в пространстве. Действительно, американцу сразу бросились в глаза две мелких колбообразных детали, выпирающие над плечами штурмовика – согласно прочитанному, это и были вентиляционные помпы или нечто похожее, отвечавшие за снабжение бронированного костюма врага воздушными потоками. Разведчик, недолго думая, сделал по ним серию выстрелов; колбы лопнули, заискрившись зелёным сиянием, причём одновременно с тем за шеей штурмовика возникло дополнительное устройство, видимо, заготовленное как раз на случай отказа двух предыдущих аппаратов. Блацкович сделал шаг в сторону от неприятеля – и разнёс одним выстрелом запасную помпу, после чего доспех тяжёлого пехотинца задымился; по нему волнами побежало зеленоватое свечение – и мгновением позже штурмовик взорвался изнутри, разлетаясь на части останками тела и бронированного костюма. Блацкович поднял выпавшее из его рук оружие – и поспешно убрался за стену, где прятался от врага до сих пор: действие медальона заканчивалось, надо было срочно перезарядить его. «Би Джей» замер в светящейся лужице рядом с разбитым легковым автомобилем, и как следует рассмотрел невиданный образец стрелкового оружия поразительной мощности: трубообразный ствол с прозрачным блоком питания, в котором светился тоненький зелёный лучик энергии, одной рукояткой и расширенным овальным дулом. Конечно, ничего из характеристик данного образца ему не было известно, кроме того, что оружие испаряет противников, поражая их лучами на близких и дальних дистанциях; об этом можно было судить по смерти его двух последних союзников, находившихся от тяжёлого пехотинца более, чем на расстоянии полусотни метров. Главное, что диверсант понимал, как пользоваться этой бандурой: курок для приведения оружия в действие был на привычном месте – и ничто больше Блацковича не интересовало. Носить его с собой было крайне неудобно, а бросить, во-первых – жалко, а во-вторых – непростительно. Верно, с его устройством должны разбираться специалисты-оружейники УСО, поэтому следовало отправить им сей образец поскорее. Впрочем, как явствовало из письма, подобные патрули тяжёлых пехотинцев должны ему ещё повстречаться, причём неоднократно. Однако, не испытать новое оружие собственноручно – это было гораздо выше сил американца!
Агент забросил на плечо штурмовую винтовку, вооружившись захваченным бластером (иначе он и не мог назвать эту штуковину, благо, на память пришла прочитанная ещё во время службы в морской пехоте повесть Генри Каттнера «Голливуд на Луне»!) – и высунувшись из-за стены, направил его на ближайших гитлеровцев, укрывшихся под ненадёжной защитой из бочек. Надавил на курок… Зеленоватый луч попал в одного нациста, с воплем исчезнувшего из этого мира; следующий луч – настиг другого; товарищи погибших, будто сломя голову, побежали в здание с поднятыми металлическими воротами, надеясь скрыться от неминуемой гибели; до ушей Блацковича донёсся чей-то отчаянный, испуганный крик:
- Берегись! У него фотонная пушка!
Что же, теперь ему по крайней мере известно, как называлось новое оружие, так сказать, официально… Но каким образом, путём использования каких невероятных знаний нацистам удалось разработать столь мощную энергетическую установку, совершив очевидный скачок в технологиях, о наличии которых союзники даже не подозревают?! Так или иначе, сейчас для рассуждений о предметах, сути которых он не представлял себе даже приблизительно, не было времени: Блацкович кликнул оставшихся бойцов сопротивления – и погнался за убежавшими по улице эсэсовцами.
Свернув по дороге налево, группа «Кружка Крайзау», негласно возглавляемая американцем, упёрлась в непреодолимый завал: двигаться дальше было нельзя. Стены и крыши нескольких домов буквально засыпали проезжую часть; оставалось пробовать отыскать проход к церкви через соседние дома, отчасти разрушенные. Перегруппировавшись у поднятых металлических ворот, отряд партизан ворвался в здание.
Двухъярусное помещение представляло собой склад и гараж одновременно: справа, внизу от входа, имелось отгороженное решёткой отделение для технических работ, уставленное верстаками, домкратами, фрезерными и точильными станками, за которым просматривался гаражный сектор, в котором находилось три автомобиля. Там же располагалась двухпролётная деревянная лестница с перилами, ведущая на второй ярус, оказавшийся практически разрушенным предыдущими авиаударами: крыша здания была пробита во многих местах, а уцелевшая конструкция, похоже, держалась на соплях. Пространство второго яруса было заполнено металлическими контейнерами, часть из которых упала в результате бомбёжек вместе с потолком, отчего представляло собой неплохое прикрытие для прячущихся в помещении гитлеровцев. Партизаны, чувствуя себя под защитой фотонной пушки в руках Блацковича, немедленно вступили в перестрелку с врагами, которые столь же недавно прекрасно ощущали себя под защитой штурмовика. Но теперь положение противоборствующих сторон радикально изменилось: и если численный перевес по-прежнему был на стороне эсэсовцев, то технически они всё равно уступали вторгшимся в помещение партизанам. Блацкович, стоя за металлическим контейнером, поливал смертоносными зелёными лучами неприятелей, превращая каждого из них в облачко тут же исчезавшего пара; под его руководством бойцы сопротивления столь же успешно сражались с засевшими на втором ярусе противниками. Кто-то из коллег бросил гранату, угодившую прямо в гаражное отделение и подорвавшую автомашины; это нанесло врагу дополнительный урон, уничтожив запасной выход из здания, заодно убив прятавшегося за техникой снайпера.
Прикрываясь разбросанными по помещению контейнерами, американец продвинулся к лестнице – и, чтобы не рисковать понапрасну, использовал силу медальона: он взлетел по ступеням, как на крыльях, попутно превращая в пар оставшихся пятерых нацистов – и тем самым положил конец сражению. К сожалению, последнее оказалось не бескровным для атакующих: один из партизан был убит, другой – ранен, что, впрочем, не мешало ему медленно передвигаться. После зачистки здания Блацкович собрал группу на военный совет.
- Итак, - сказал он, помогая раненому сесть на верстак, - предлагаю следующий вариант развития событий: дальше я пойду в одиночку, а вы поможете подстреленному товарищу вернуться на явку. Заодно доложите Каролине, что я почти на месте – церковь всего в квартале, - добавил он, глядя на голубоватый луч за окном, всё ещё соединявший шпиль старинного готического строения с дирижаблем.
- Конечно, он пойдёт в одиночку! – гневно возразил ему один из партизан, самый молодой и горячий. – А мы, значит, вернёмся к Каролине Беккер, как побитые и трусливые собаки, самовольно прервавшие порученное задание?!
- Не кричи, - остановил его пожилой, понимающе переводя взгляд с Блацковича на раненого товарища. – Наш янки с такой пушкой в одиночку дойдёт хоть до Берлина…
- Об этом можешь не беспокоиться! – улыбнулся Агент Второй, вскидывая оружие.
- …а о Карле необходимо позаботиться: один он может и не дойти, - продолжал старый партизан. – Каролина отлично понимает, что друзей надо беречь…
- Всё правильно, - подтвердил его слова американец. – Я, когда выполню задание, засвидетельствую перед Каролиной лично, что сам отправил вас назад с раненым, поэтому никто не обвинит вас в дезертирстве. Кроме того, раз уж я перенял над вами негласное командование, то буду откровенен: я – диверсант, привыкший действовать самостоятельно и без поддержки со стороны. Не обижайтесь, друзья: таким образом я работаю много лет; так уж сложилась жизнь, навязавшая мне определённые привычки, - он умолк, извинительно пожимая плечами.
- Понимаем, - негромко произнёс раненый, становясь на ноги, - что мы – и в особенности, я – являемся для тебя ненужной обузой, агент Блацкович! Но, сложись всё иначе, возможно, ты сам попросил бы нас о помощи…
- Возможно, - кивнул разведчик. – Только давайте поговорим об этом как-нибудь позже… Время, как говоря у нас – деньги; отряд партизан у церкви должен продержаться до моего прибытия… Даю вам слово: как только встречу Эриха, который, насколько мне известно, руководит этим отрядом, тут же доложу ему о вашем благородном поступке: спасти товарища превыше всего! Ради такого дела можно и разделиться – тем более, что я продолжу нашу общую миссию.
Словом, после короткого совещания партизаны отправились обратно, а Блацкович проследовал в более-менее сохранившееся на втором этаже помещение: оттуда он намеревался попасть через окно на крышу – и выбраться из здания на улицу. Осмотрев комнату, он заметил на подоконнике сложенный вдвое лист бумаги; он взял его – и, развернув, поднёс к глазам. В наскоро написанном от руки документе было сказано:
Памятка
Внимание! Противник сосредоточил на церкви интенсивный огонь миномётов. Необходимо предпринимать все меры предосторожности при перемещении по улицам. Так же необходимо всегда носить каску и, по возможности, держаться возле укрытий.
«Би Джей» вылез в окно, разглядывая прилегающую к зданию площадь; территория была буквально испещрена воронками от авиационных бомб и миномётных орудий. Увиденная им часть города была подвержена разрушению гораздо более других районов Айзенштадта; некогда окружавшие площадь многоэтажные дома лежали в руинах, над которыми уходил в небо зловещий, голубоватого цвета луч…
Блацкович спустился вниз по водосточной трубе, едва не роняя из рук чудесное оружие; кстати, сколько он его не осматривал, но так и не смог выяснить, каким количеством боезапаса оно обладает – на прозрачном устройстве не было ни делений, ни какого-либо счётчика сделанным выстрелам… Оставалось использовать его, насколько лишь возможно, а после – спрятать в каком-нибудь укромном местечке, чтобы впоследствии вернуться за ним и переправить в оружейно-техническую лабораторию УСО. Однако, для этого было необходимо выполнить текущее задание: таинственная машина в церкви продолжала работать – и прекратить её действие следовало как можно скорее!
Лавируя среди руин, Блацкович оказался в некогда длинном коридоре, проходящем сквозь трёхэтажное здание слева от площади, которую он пересёк без последствий. Над его головой нависали покорёженные взрывами балки и железобетонные плиты, готовые рухнуть в любой момент. Частенько ему приходилось продираться сквозь металлические прутья, торчавшие из стен и полов комнат, через которые надо было пройти; наконец, путешествие его по развалинам закончилось – и суперагент выбрался в маленькое помещение, снабжённое не заваленной обломками потолка дверью наружу. Охранявшие выход двое солдат не успели и пикнуть, как Блацкович, надавив на курок, превратил их в простое воспоминание. Осмотревшись перед выходом на улицу, он увидел винтовку «Кар-98к», прислонённую к столику в углу комнатки; на самом столе лежало две обоймы к ней – и весьма важный документ: техническое описание костюма для тяжёлого пехотинца. Собственно, описания как такового в нём было немного, однако имелась детальная фотография предмета, снабжённая пояснительными подписями к той или иной части изображённой аппаратуры. Несомненно, полученные данные являлись особо значимыми: пусть над ними трудятся специалисты, дешифруя информацию в кратчайшие сроки. Самому же агенту надлежит продолжать путь…
Он выглянул из-за двери наружу: перед ним был разрушенный двухэтажный дом, вдоль которого вела узкая, выложенная булыжником дорожка; он выводила в сад перед развалинами трёхэтажного дома, над которым болталась почти сорванная бомбёжками надпись: «ГОСТИНИЦА ШЛОСС. МЫ РАДЫ ВИДЕТЬ ВАС!» Голубоватый луч, уходивший в небо сразу за строением, сиял по-прежнему; расположившаяся чуть правее от него Луна также заливала город ослепительным светом… Несколько выстроившихся покорёженных домов слева по улочке соединялись меж собой строительными лесами, неизвестно, кем тут оставленными; в целом, увиденное Блацковичем создавало впечатление довольно мирной картины, если не считать грохочущих за гостиницей миномётных снарядов да треска автоматных очередей.
Разведчик, желая разобраться в обстановке и увидеть возможных врагов, вошёл и измерение Тени: и верно – среди руин периметра он сразу же обнаружил восьмерых человек, чьи фигуры предательски подсвечивались жёлтой аурой даже сквозь уцелевшие стены построек. Двое из них засели в развалинах дома напротив, ещё трое – на первом и втором этажах гостиницы, а последние прятались в небольшом закутке за лесами, у поворота дороги к отелю. Блацкович решил сперва разобраться с тремя врагами у лесов: оказавшись в закутке, он становился недосягаем для снайперов, устроившихся в гостинице; да и двое врагов в доме напротив вряд ли обладали способностью стрелять сквозь стены… Итак, ему следовало пробежать около сотни метров по прямой – и ликвидировать неприятелей справа; после можно было заняться остальными.
Диверсант приготовился, перехватив поудобнее фотонную пушку – и коснулся кристалла Замедления. Выскочив на дорожку, он преодолел необходимое до закутка расстояние менее, чем за десяток секунд – и, внезапно оказавшись перед ничего не подозревающими супостатами, молниеносными выстрелами обратил всю троицу в облачко тут же улетучившегося пара. Пробегая мимо отеля, он также обратил внимание на отсутствие в измерении Тени стены, за которой прятались два снайпера; поэтому он, не сбрасывая скорости, ворвался в тыл врагу – и успешно повторил предыдущую операцию: неприятели не успели обернуться, во мгновение ока испарившись.
Таким образом, на участке оставалось трое солдат: снайпер – этажом над его головой, и два автоматчика в развалинах напротив, отделённые от него чудом сохранившимся в условиях войны садом. В этот момент действие медальона прекратилось – и Блацкович увидел себя перед стеной, украшенной символом Чёрного Солнца, который и убрал преграду для видящего в Тени. Перезаряжая медальон в ближайшей энергетической лужице возле поломанной гостиничной кровати, американец заметил на полу возле неё маленький лист бумаги с какими-то неровными каракулями; он наклонился, поднял записку – и недовольно покачал головой от прочитанного:
Записка
Они почти у нас в руках: наш отряд обошёл пулемётные точки, обстреливающие главную улицу. Мы подошли к церкви на расстояние прямой видимости, но нам пришлось временно залечь возле отеля «Шлосс». Если Вы член «Кружка Крайзау», пробирайтесь через катакомбы под гостиницей. Похоже, это единственный путь.
«Чёрт побери! – подумал он, разрывая послание на мелкие кусочки. – Это сопротивление позволяет себе просто немыслимые вещи! И если с военной подготовкой у них вроде бы дело обстоит неплохо – что странно для недавно взявших в руки оружие гражданских, – то конспирация «Кружка Крайзау» успешно хромает на обе ноги! Ну, что за мысль – оставить подобную записку на всеобщее обозрение! А если бы её подобрали нацисты?! Неужели они не отправили бы целый взвод по следу партизан, чтобы тот настиг их – и ударил по бойцам сопротивления со спины?!»
Агенту ничего не оставалось, как мысленно поблагодарить стену, на которой красовался знак Чёрного Солнца: если бы не она, находящиеся в соседнем помещении гостиницы снайперы неминуемо нашли бы послание – и вполне поступили бы так, как на их месте поступил бы сам Блацкович.
К сожалению, комната за стеной оказалась заваленной балками и потолочными перекрытиями; американцу ничего не оставалось, как вновь выходить на улицу, оттуда отыскивая путь в упомянутые катакомбы. Миновав несуществующую в мире Тени стену, через ход в которой он попал в отель, Блацкович решил разобраться со снайпером над головой, а после удостоить вниманием автоматчиков в руинах через сад. Ему повезло: в момент его появления на улице снайпер как раз высунулся из окна, явно разыскивая пропавшего из виду шпиона; в этой нелепой позе разведчик и застукал его, использовав кристалл Замедления: зеленоватый луч фотонной пушки пронзил неприятеля, оставив от него только с замедленным звуком упавшую на камни под окном винтовку; было интересно наблюдать за предметом, падающим со второго этажа на землю в течение десятка секунд… Сразу после этого Блацкович сделал прыжок к светящемуся пятну на садовой лужайке – и, перезаряжая медальон, ликвидировал двух оставшихся врагов пучком энергии из экспериментального оружия. Сделать это было не так уж сложно: оба автоматчика были недосягаемы для него, когда он только появился в этом квартале; теперь же фотонная пушка вполне могла достать их через разбитое окно, у которого они имели несчастье прятаться. Пробежав сад насквозь, разведчик оказался в развалинах дома, по едва держащейся лестнице которого взобрался на второй этаж строения.
Внезапно на втором этаже гостиницы показались ещё четыре солдата; это было совершенно неожиданно, поскольку Блацкович сам только что выбрался оттуда – и был готов присягнуть: за его спиной точно не было ни одной живой души! Неужели противники возникли из катакомб, куда он искал вход? Возможно; это значило, что он на верном пути и разыскивает тайный проход под гостиницей в нужном месте...
Сказать, что после их появления завязалась перестрелка – значило преуменьшить действие фотонной пушки и медальона; диверсант выскочил на площадку второго этажа здания напротив – и уничтожил врагов одного за другим, пока те, собственно, не успели очухаться перед превращением в пар. После этого Блацкович покинул Тень; осмотревшись вокруг, он понял, как можно попасть на второй этаж гостиницы – возможно, именно для этого у домов были установлены леса. Перебираясь по протянутым меж домиков с левой стороны дороги доскам, Агент Второй, едва не навернувшись на одном из поворотов с пятиметровой высоты, достиг более-менее целого здания, последнего на улице. Пробежав по лестнице наверх, он вышел к другим лесам, по которым, слегка попетляв между стенами, пробрался на второй этаж отеля.
Американец потратил несколько минут, блуждая по комнатам гостиницы, пока не обнаружил коридор, венчавшийся за поворотом лестницей вниз; он спустился на первый этаж, затем – в подвал, где едва не покалечил ноги, постоянно натыкаясь в темноте на сваленные где попало ванные, неизвестно чем наполненные бочки да ящики, рукомойники и прочую приличествующую любой гостинице дребедень. Если бы не возможности медальона, он, вероятно, ещё долго скитался бы по просторному помещению, отыскивая выход из этого настоящего лабиринта; то, что теневой кристалл награждал своего обладателя даром острого зрения в почти кромешной мгле, оказалось отличным подспорьем в сложившейся ситуации. Наконец, Блацкович стал различать свет, струившийся откуда-то снизу; пройдя сквозь баррикаду из корыт и составленных у стены дамских велосипедов, он обнаружил щель в полу, откуда этот свет и пробивался. Выломав ударом ноги прогнившую доску, он значительно увеличил отверстие лаза; спрыгнув в проём, он оказался в коридоре, вымощенном здоровенными булыжниками; как ни странно, помещение хорошо освещалось электрическими лапами. К сожалению, во время своих плутаний по подвалу отеля, Блацкович совершенно потерял ориентацию в пространстве – и теперь даже не представлял, куда ему идти: направо по коридору или налево? Поэтому он просто пошёл налево, даже не пытаясь высчитать, где находится восток, куда он направлялся; главным было то, что церковь расположена не более, чем в полусотне метров от него. Следовательно, если он не окажется под ней через пару минут, можно смело возвращаться обратно – и идти в противоположном направлении.
Находка, которую он сделал почти сразу же после путешествия по канализации, доказала ему, что его чутьё выбрало правильный путь: на нескольких ящиках, сложенных возле каменной печи, он увидел ещё одно послание на листике бумаги. Блацкович взял его в руку и приблизил к глазам:
Записка
Мы прорвались через канализацию и катакомбы под церковью. Не знаем, каково в действительности назначение машины в церкви, но она точно связана с нацистскими разработками супероружия. Устройство должно быть уничтожено, тогда, возможно, нам удастся помешать их дальнейшим исследованиям.
«Опять попадание пальцем в небо, - улыбнулся «Би Джей», комкая записку и бросая её в ручеёк воды на полу. – Горе-конспираторы!.. Скажу вам с уверенностью, камрады: всё, что ни делают нацисты, направлено на разработку супероружия! Уж, по крайней мере, в таком месте, как Айзенштадт… Ладно, обождите совсем немного: Блацкович идёт на помощь!»
Он прошёл по коридору ещё с минуту, после чего спустился по каменной лестнице в большой зал; наличие в помещении часовен и захоронений однозначно указывало на его нахождение под церковью. Где-то над головой зазвучали выстрелы; Блацкович обратил внимание, что электрический свет остался в тоннеле, а здесь источником света служат керосиновые лампы и свечи. Пройдя через зал, он повернул по единственной дороге налево, оказавшись в камере с более низким потолком; видимо, это был чей-то персональный склеп: в одну из стен была замурована большая плита, усыпанная латинскими изречениями, а у противоположной стены стоял большой алтарь, на котором горели белые и красные свечи… Внезапно Блацкович услышал со стороны алтаря какое-то движение – и едва удержался от того, чтобы пальнуть во врага из своего лучемёта. Над алтарём появилось усатое лицо, на самый лоб которого была надвинута кепка; американец узнал этого человека – он был одним из тех, кто в сегодня ужинал вместе с Блацковичем и Энгле на явке «Кружка Крайзау».
- Ты что, один сюда добрался? – прохрипел тот, поднимаясь из-за алтаря с поднятыми руками. – Вот-те на! А нас почти всех перебили нацисты!..
Блацкович приблизился к алтарю; оказалось, за ним на голом полу лежал раненый боец сопротивления. Разведчик вопросительно глянул на усача:
- Как это – всех?! А где Эрих?
- Ушёл с несколькими людьми за кладбище, чтобы сдерживать эсэсовцев с той стороны – они там как следует окопались, мешают нам снайперским огнём приблизится к церкви, - ответил собеседник, снимая кепку и вытирая рукой лицо. – Нас осталось пятеро… а нацистов, пожалуй, в несколько раз больше. Не дают нашим миномётчикам высунуться из катакомб…
- Ясно, - отозвался «Би Джей». – И что будем делать?
- Вперёд, в церковь! Надо уничтожить машину! – ответил тот; раненый на полу застонал, услышав их разговор.
- Вот так, напролом? – уточнил Блацкович. – Нас, судя по твоим же словам, сотрут в порошок ещё на подступах к объекту!
- Больше ничего не остаётся, - пожал плечами усатый. – Что это у тебя за штукенция, а? Неужто гранатомёт? Где раздобыл? – он внимательно осмотрел фотонную пушку в руках агента.
- Не гранатомёт, но действует ничуть не хуже… А разжился я этим чудом у одного местного великана, - серьёзно произнёс американец. – Впрочем, в одном ты всё равно прав, мой усатый друг: машину необходимо уничтожить! Поступим так: отходи с раненым товарищем по канализации, а мои сегодняшние приключения ещё не закончились!
- А ребята наверху? А Эрих со своей командой? – устало спросил партизан.
- Не беспокойся: я сейчас отправлю к тебе всех выживших, - пообещал Блацкович, направляясь из склепа к широкой каменной лестнице.
Пробежав по ступеням два поворота налево, диверсант оказался перед металлическими воротами, за створками которых укрывалось четверо партизан; те отстреливались от неприятелей, заполонивших, казалось, всё церковное подворье. «Наконец-то церковь! – подумал «Би Джей», рассматривая старинное строение в центре открывшейся его глазам панорамы. Со всех четырёх сторон её окружало не менее древнее кладбище – отделённое от городской черты высоким решётчатым забором – уставленное крестами и небольшими мавзолеями, за которыми и прятались поливавшие партизан огнём гитлеровцы. Плохо было то, что среди нацистов оказался ещё один тяжёлый пехотинец – и книжник, воздвигавший перед солдатами энергетические щиты. К счастью, имеющихся у него возможностей хватало только на трёх человек, как это немедленно подметил Блацкович; сам книжник при этом был беззащитен, почему и скрывался за каким-то надгробным памятником.
Бойцы сопротивления обрадовались появлению американца; однако, узнав, что он прибыл один, их лица выразили глубокое разочарование. Не тратя времени на долгие объяснения с ребятами из подполья, он попросил их укрыться в подвале или вообще выбираться отсюда; сам же, не дожидаясь реакции со стороны союзников, пересёк, прикрываясь склепами, часть двора – и притаился возле церковной стены.
Понятно, что главным врагом из присутствующих являлся книжник; с него Блацкович и начал зачистку местности. Даже при использовании кристалла Замедления, тот продолжал двигаться в Тени со скоростью, не уступающей Агенту Второму; однако дуэль противников была решена в считанные секунды: книжник протяжно завыл, получив луч в тело – и растворился в воздухе. Не успевший к тому времени израсходовать всю энергию медальона Блацкович почти вплотную подскочил к тяжёлому пехотинцу – и ловко отстрелил ему известные приспособления за плечами и шеей. Тот не успел повернуться к разведчику, как разлетелся от внутреннего взрыва – вызванного, как понимал американец, от перегрева собственного костюма. После этого Блацкович вернулся на прежнее место, поскольку ранее подметил там энергетическое пятно меж двумя часовнями. Перезарядив медальон, он ураганом налетел на практически беззащитных врагов: прикрывшись памятником архангелу Михаилу, держащего здоровенный меч, он воистину уподобился этому легендарному небесному воителю, поражая супостатов одного за другим; нацисты – автоматчики, пулемётчики, снайперы – исчезали от его выстрелов, поэтому он так и не смог бы сказать с точностью, сколько неприятелей он положил на церковном дворе: может, тридцать человек, а может, и все полсотни. Зачистив первые ряды обороняющих таинственную машину, луч которой, казалось, освещал всё вокруг ничуть не хуже лунного сияния, Блацкович принялся за вторую линию обороны, пройдя вперёд ещё на несколько метров и остановившись в лужице энергии за очередным памятником…
Таким образом, перебегая от деревьев к парапетам мавзолеев, он обошёл церковь справа налево, пока не достиг её центрального входа, по бокам от которого красовались длинные знамёна со свастикой. Массивные двери прикрывал расчёт «МГ-42», впрочем, не успевший доставить Блацковичу особых хлопот: двое нацистов испарились прежде, чем агент добрался до возведённого перед ним укрепления из мешков с песком. Двери церкви растворились – и в проходе показались ещё три человека, которых диверсант отправил в неведомые дали следом за предыдущими. Больше из помещения никто не появился – и Блацкович вошёл в распахнутые ворота.
Его не особо поразили старинные витражи в готических окнах, здоровенные колонны или расставленная по стенам здания аппаратура: на месте алтаря возвышалась непонятная, многометровая столбообразная установка, вершину которой венчал вращающийся энергетический шар диаметром около трёх метров. От его поверхности, сквозь разобранную рядом со шпилем крышу, и уходил вверх таинственный голубоватый луч… Желая лучше рассмотреть дивную конструкцию, Блацкович приблизился, как вдруг… действие медальона внезапно прекратилось! Это было странным, поскольку обычное нахождение в Тени – за исключением работы кристаллов – не использовало столько теневой энергии. Подойдя к машине вплотную, «Би Джей» увидел непонятный прибор, установленный перед основной конструкцией на металлическом ящике и внешне напоминавший обыкновенную настольную лампу с широким абажуром; только аппарат излучал не свет, а искрился необычным голубоватым свечением. Американец вспомнил дневник бригадефюрера Штатца, а также найденную в его доме письмо о том, что Цетта приказал группе учёных разработать некое устройство, способное подавлять действие кристаллов – ПДК. Агент нутром догадался, что это и был описанный прибор; всё указывало на его воздействие на медальон, даже упомянутая доктором зона действия. Блацкович решил проверить свою теорию, вернувшись метров на тридцать к воротам церкви – и его вхождению в Тень ничего не мешало. Однако, стоило ему вновь вернуться к аппарату, как его выбросило из мира Тени автоматически. Поэтому разведчик, размахнувшись ногой, как следует двинул по сверкающему устройству; оно с треском отлетело в сторону и разбилось о плиты пола. В тот же момент Блацкович вновь оказался в Тени.
«Всё ясно, - подумал он, связывая в один комплект четыре гранаты. – Придётся избегать этих самых подавителей: где только увижу такие штуки, уничтожать их немедленно! Иначе можно поплатиться головой…»
Заметив на одном из столов рядом с массивной установкой старинный манускрипт, Блацкович тут же сунул его за пазуху. Осмотрев машину ещё раз, он решил взорвать её – и уходить отсюда. Одновременно рванув четыре чеки, диверсант бросил связку гранат прямо к остову создающей энергетический луч машины – и поспешно обежал за третью от неё колонну, заткнув уши: в подобном помещении это не было лишним. Грохот был такой, что ему до конца не было ясно: взорвались ли гранаты одновременно или нет; впрочем, свою работу взрывчатка выполнила на «отлично». Вращающаяся энергетическая сфера исчезла, луч мгновенно погас, а сама конструкция по частям рухнула на пол, производя не меньший шум ещё и собственными взрывами изнутри. Падение на пол составляющих её частей также не было бесшумным. Внезапно в помещении возникли странные, ослепительные вспышки, появляющиеся прямо из воздуха; сквозь них в наш мир проникали лучи неведомого измерения.
- Что ещё за… – пробормотал Блацкович вполголоса, наблюдая за начавшими открываться в иное измерение порталами; иначе эти вспышки и назвать было нельзя.
- Стой! Ни с места! Сдавайся сейчас же! – вдруг столь же неожиданно раздалось со всех сторон. Увлёкшись непонятным явлением, Блацкович совершенно позабыл об угрожающей опасности, чего раньше с ним никогда не случалось: всё же он находился в сердце нацистского эксперимента! Увы, было поздно: утеряв бдительность, он попал в окружение десятка эсэсовцев под командованием вооружённого пистолетом штурмбаннфюрера; на зажатого в кольцо американца были направлены многочисленные дула штурмовых винтовок.
- Брось оружие! – скомандовал офицер; мгновением позже он и другие также заметили странные вспышки. – Это что такое? – воскликнул он, забывая о только что пленённом американце.
Блацкович едва успел коснуться медальона; в тот же миг световая волна захлестнула помещение; нацисты под её воздействием испарились, будто Блацкович пальнул по ним из фотонной пушки. Впрочем, испарились не все: офицер, по-прежнему держа пистолет, стоял к Блацковичу спиной, странно подрагивая плечами. «Би Джей» ткнул его в спину фотонной пушкой; тот выронил пистолет – и обернулся к Блацковичу лицом. Разведчик отшатнулся: энергия Чёрного Солнца полностью изменила внешность офицера, обратив его в монстра с лицом изуродованного трупа. Блацкович, не удержавшись от отвращения, надавил на курок – и противник с громким шипением растворился в воздухе...
Покинув церковь, Агент Второй увидел у ворот забора грузовик, на котором, по-видимому, и подъехало подкрепление; американец сел за руль – и самыми неприметными дорогами выехал из города, чтобы не попасться на глаза рыщущим повсюду нацистам. Минут через двадцать он бросил машину в лесу, и уже оттуда вернулся в Айзенштадт с другой стороны.
А ещё часом спустя он уже спокойно спал на явке сопротивления, успев перед этим отправить руководству следующую шифрограмму:
ДОКЛАД ОБ УСПЕХЕ
Я помог «Кружку Крайзау» уничтожить экспериментальную установку в старой церкви. Судя по всему, она должны была выкачивать энергию из измерения Чёрного Солнца и для какой-то цели передавать её на цеппелин. В моём распоряжении много важной информации, которую я намерен переправить в штаб УСО в самое ближайшее время. Мне же представляется необходимым продолжить поиски группенфюрера СС Цетты: он – ключ ко всему, происходящему в Айзенштадте.
ГЛАВА 6:
ФЕРМА
Задачи:
Найти явку «Золотого Рассвета».
Проснувшись пораньше и позавтракав, Агент Второй решил не выходить на улицу до наступления более светлого времени. После вчерашней операции, в штаб-квартиру сопротивления по одному-двое в течение всей ночи возвращались партизаны; последним вернулся Эрих Энгле, оборонявший подступы к церкви со стороны кладбища. Увы, на явку «Кружка Крайзау» он явился один: весь его отряд был полностью уничтожен нацистами; подобно «Би Джею», Эрих долго отсиживался в развалинах и плутал по канализациям, избегая вражеских патрулей. Каролина Беккер сообщила единомышленникам, что Цетта, окончательно взбешённый потерей энергетической установки в церкви, усилил количество охраны на каждом КПП и приказал солдатам вести себя по отношению к гражданским куда более жёстко. Не видя собственной необходимости в немедленной помощи сопротивлению, поскольку партизаны сами едва приходили в себя после вчерашнего задания, Блацкович вернулся к изучению найденной раньше документации, в частности, дневника бригадефюрера Штатца. Исследуя его записи, а также найденные в Айзенштадте древние манускрипты тулеанцев, у него вновь возникла идея, которую он до сих пор откладывал, поскольку на то были причины: посетить явку «Золотого Рассвета» и познакомиться с её лидером. Американец надеялся преподнести ему в подарок древние рукописи – и тем самым заручиться его благоволением и доверием. О своём намерении он поставил в известность Каролину:
- Я собираюсь нанести визит «Золотому Рассвету», - сказал он, войдя в помещение руководства.
- А дорогу-то сам найдёшь? – улыбнулась женщина, сидя за столом в подвале явки и, ловко орудуя линейкой, прокладывала на карте какой-то маршрут.
- Конечно. Спасённый мной пару дней назад учёный, по имени Сергей Ковлов, не только доходчиво объяснил местонахождение своего убежища, но отметил его у меня на карте. К тому же, у меня накопились вопросы, ответить на которые могут только занимающиеся всякой мистикой ребята…
- Ну, тогда иди! – кивнула Каролина. – Сегодня мы не планируем никаких диверсий, чтобы просить тебя о помощи…
- Вот и чудненько! – Блацкович шутливо приложил пальцы правой руки к виску. – Если не вернусь, то знайте, что я решил сменить команду – и стал оккультистом!
Местонахождение «Золотого Рассвета», насколько он мог судить по карте, находилось в непосредственной близости от подпольной торговой точки Герберта, через которую он вчера прошёл в сторону церкви. Совмещая приятное с полезным, американец, оказавшись в юго-восточной части Айзенштадта, решил навестить и знакомого контрабандиста, чтобы получить у него заказанную раньше вещь. Явка «Золотого Рассвета» располагалась на огромной площади по соседству с маленьким базаром, перед которым Блацкович с Клаусом лишь вечером уничтожили охрану КПП.
Пробираясь среди развалин, американец увидел, что разнесённый им вчера КПП не только восстановлен, но и заново укомплектован: теперь возле него дежурили восемь человек, а к бронемашине, защищавшей периметр с помощью установленного на ней «МГ-42», добавилось два мотоцикла с таким же оружием. Прокравшись по разрушенным комнатам и холлу бывшего «Айзенштадского отделения райхсбанка», Блацкович незаметно вышел к арке перед базаром – и, пригибаясь за его лотками, перебежал к знакомой двери маленького домика. Здоровенная площадь, на которой – вернее, под которой – расположилась штаб-квартира «Золотого Рассвета», была прямо перед ним; проезжая дорога вела к ней через ещё одну высокую арку между высокими четырёхэтажными домами.
Пройдя домик насквозь, он встретился с Гербертом; тот вручил ему сделанный заказ – оптический прицел для «МП-43».
- На! – осклабился торговец чёрного рынка, пока американец прятал приобретённую вещь под куртку. – Братья Криге передают тебе привет! Эта штука для того, чтобы ты чувствовал себя уверенней, когда вновь займёшься истреблением нацистов!
- А я вполне уверен в себе из без неё! – усмехнулся Блацкович. – Просто с помощью оптического прицела отныне буду тратить на работу гораздо меньше времени!
Закончив диалог с Гербертом, разведчик вернулся к базару – и, пройдя под аркой, вышел на площадь, окружённую многоэтажными зданиями; направо меж них вёл узкий проход в большой гараж, ворота которого оказались закрыты. «Би Джей» повернул налево от него; совершая пристрелочную разведку прилегающего к нему участка; он рассматривал названия улиц и развешанные на стенах домов пропагандистские плакаты, пока не оказался у ещё одного выхода слева от гаража, закрытого, увы, крепкой, запертой на висячий замок калиткой из стальных прутьев. Конечно, он легко мог перебраться через такую преграду, однако, сквозь калитку увидел патруль эсэсовцев, медленно вышагивающих по дороге. «Ладно, - подумал диверсант, - сюда мне пока соваться не обязательно… Лучше вернуться – и осмотреть саму площадь.»
Он возвратился обратно – и обнаружил, что на Герман Геринг плац – таково было официальное название площади – можно попасть через ещё одну арку; правда, сделать это сейчас также не представлялось возможным: арочный тоннель занимала бронетехника – два танка, башни которых были обращены к центру площади, и окружавшие их несколько мотоциклов. Блацкович решил не приближаться к ним, поскольку услышал в тоннеле голоса солдат; прикрываясь стенами домов, он, не попавшись никому на глаза, пробрался к отмеченному на карте строению в центре площади – и спустился в полуразрушенный подвал, некоторое время плутая среди канализаций, освещённых редкими электрическими лампами. Наконец, тоннель вывел его к бронированной двери, возле которой прохаживался вооружённый автоматом гражданский в чёрном френче и кепке; увидев американца, он улыбнулся, опустив оружие дулом в пол:
- Здравствуйте, агент Блацкович! – произнёс тот с заметным русским акцентом, побарабанив по двери условным стуком. – Добро пожаловать!
- Хм, да в Айзенштадте меня знают решительно все! – ответил «Би Джей», также опуская свой «МП-40». – Моя популярность растёт, как на дрожжах!
- Ничего удивительно, товарищ, потому что Сергей описал вашу внешность с поразительной точностью! – объяснил собеседник. И без всякого перехода добавил. – Я очень волнуюсь, агент Блацкович: мы послали двух человек «Золотого Рассвета» выяснить, что творится на ферме, где с недавних пор обосновались нацисты. Наших людей нет уже два дня, что могло с ними приключиться? Если услышите что-нибудь о моих друзьях, сообщите об этом, пожалуйста, доктору Александрову!
Дверь открылась – и охранник отошёл в сторону, пропуская разведчика в помещение. У входа с внутренней его стороны американца встретил ещё один вооружённый винтовкой гражданский в халате, напоминавшем докторский:
- Приветствую вас, агент Блацкович! Добро пожаловать в «Золотой Рассвет»! Мы учёные, исследуем оккультные явления. Наш руководитель, доктор Александров, основал эту группу пятьдесят лет назад. Мы защищаем мир от тех, кто стремится нарушить природное равновесие с помощью сверхъестественных сил. Возможно, репутация доктора Александрова небезупречна, но о нашей цели этого сказать нельзя. Пройдите, пожалуйста, дальше – и встретите его лично!
- Да вы что, все здесь русские?! – удивился Блацкович, сделав шаг вперёд. – Как-то с трудом верится, что сотрудники организации «Золотой Рассвет» – коренные жители Айзенштадта!
- Конечно, мы не местные, - улыбнулся охранник внутреннего периметра. – Доктор Александров специально привёз нас сюда, чтобы остановить нацистские разработки, связанные с Тенью и кристаллами, получающими от её энергии невероятную мощь… Кстати, у вас ведь имеется медальон! Не хотите ли отдать нам его для исследований?
- Пусть он некоторое время побудет у меня, - тактично ответил Агент Второй, стараясь не особо обидеть человека.
- Ладно. Тогда проходите и сами поговорите с доктором Александровым, - пригласил тот.
Помещение представляло собой настоящий бункер; видимо, не только «Кружок Крайзау», не только Антон и Штефан владели подобными апартаментами – и таковых конструкций, похоже, под городом было ещё немало. Большой зал разделялся высокими перилами на два больших сектора, стены которых были уставлены книжными шкафами и столами, заваленными рукописями, неизвестными Блацковичу приборами и старинными книгами. Бункер, помимо нескольких ламп под потолком, освещался многочисленными свечами, стоявшими в канделябрах на каждом из столов. В помещении было несколько человек в напоминающих докторские халаты одеяниях – они сидели над книгами и что-то писали; среди них агент УСО тут же узнал спасённого им пару дней назад Сергея: тот общался со стариком благообразной наружности с совершенно седыми волосами. Атмосфера таинственности, казалось, обволакивала каждый предмет этого странного места.
Диверсант приблизился к знакомому – и потому расслышал часть его диалога со стариком:
- С твоей стороны было очень неразумно отдавать кристалл «Нахтзонне» незнакомому американцу, - отчитывал тот парня, стоявшего перед ним у книжного шкафа с кипой бумаг в руках.
- Я это прекрасно понимаю, доктор, - ответил на обвинение Сергей, опуская голову. – Но, мне кажется, что он – это наша единственная надежда.
Старик махнул рукой – и улыбнувшись, потрепал коллегу по плечу:
- Ладно… ты молод, что с тебя взять! А я мог бы предположить, что ты именно так и поступишь, - и после сказанного, взяв из рук собеседника бумаги, отошёл к столу, где принялся их внимательно изучать.
- Приветствую вас, дружище! – «Би Джей» протянул руку учёному. – Как вы поживаете? На приключения больше не тянет? – спросил он, подметив, что глаз и щека бывшего нацистского пленника выглядят почти нормально.
- А-а-а, агент Блацкович! – радостно воскликнул тот, пожимая её. – Нет уж, больше я на улицу ни ногой! («Вот это правильно!» – подумал американец.) Благодаря вашему подвигу на раскопках, нацисты остались и без кристалла, и без медальона. Что же касается обнаруженной вами реликвии, то она представляет собой некие врата, правда, я не представляю, куда они ведут. Я попросил Павла, - он указал на стоявшего за спиной Блацковича учёного в синем халате, который разглядывал какой-то артефакт, - выяснить это. Кстати, краденные кристаллы встречаются на чёрном рынке. С их помощью можно увеличить силу медальона.
- Буду иметь ввиду, - ответил диверсант, кивая ему – и, достав полученные в разных местах города старинные рукописи, перешёл к столу, за которым работал старик. – Полагаю, вы – доктор Александров?
Тот прервал своё занятие, поднял на обратившегося к нему глаза – и встал из-за стола:
- Итак, вы агент Блацкович, - произнёс он спокойным, но веским тоном. – Да, я – Леонид Александров, глава «Золотого Рассвета». Времени у нас мало, поэтому слушайте внимательно: мы, рискуя жизнями, приехали в Айзенштадт из Москвы, потому что нацисты нашли здесь кристаллы «Нахтзонне». Несмотря на угрожающую нам ежеминутную опасность, мы окопались под самым их носом. Они связались с силой, природы которой не понимают! Вы отказались отдать нам тулеанский медальон, но сейчас разговор не об этом! Я вижу, что вы опытный боец и хотел бы попросить вас о помощи. Недавно отряд наших братьев отправился на разведку. С тех пор они ни разу не выходили на связь, но моему агенту удалось узнать, что они отправились на ферму. Найдите его в пивной «Вороново гнездо».
- Мне известно это место, - вставил «Би Джей».
- Отправляйтесь туда прямо сейчас, агент Блацкович, и никому не говорите о наших делах, даже союзникам! Держите рот на замке.
- Понимаю, - сказал американец, кладя на стол перед стариком манускрипты. – По случаю знакомства я решил презентовать вам кое-что… Пусть это будет залогом нашего дальнейшего сотрудничества, доктор!
Нельзя было не заметить, каким хищным взором Александров воззрился на подарок; руки его мгновенно забегали по старинным документам, перебирая и переворачивая каждый из них с величайшей осторожностью.
- Вы… Откуда у вас эти сокровища?! – воскликнул он, вновь поднимая глаза на разведчика.
- Видимо, их обнаружили нацисты, - ответил тот, пожав плечами. – Я всего лишь реквизировал их собственность.
- Боже мой! – доктор схватился за голову. – Умоляю вас, приносите нам каждый найденный вами Фолиант Силы! Мы переведём его – и поделимся с вами бесценной информацией!
- «Фолиант Силы»? – не понял Блацкович.
- Да, так мы называем древние тулеанские манускрипты, - пояснил тот. Видимо, ему не терпелось заняться их исследованием, поэтому он не знал, как поскорее закончить разговор. – Мне надо работать, агент Блацкович! – наконец, добавил он совершенно бесцеремонно. –Отправляйтесь в пивную. И, пожалуйста, храните наши тайны!
С этим напутствием диверсант перешёл к следующему учёному, на которого ему раньше указал Сергей, и приятельски тронул его за плечо; тот обернулся – казалось, что мужчина выглядел ненамного старше американца. Его хорошо выбритое лицо озарилось улыбкой:
- Рад с вами познакомиться, агент Блацкович! Я – Павел Черных, библиотекарь «Золотого Рассвета».
- Очень приятно! – ответил «Би Джей», пряча невольно высунувшийся автомат за спину.
- Сергей говорил мне, что вы видели в Тени каких-то существ, - тем временем продолжал Павел. – Но там не может быть ничего живого! Я изучаю этот вопрос и, если что-нибудь узнаю, обязательно сообщу вам, - и вновь занялся своим артефактом.
В дальнем углу зала была маленькая комнатка, в которой за столом сидели ещё два пожилых человека; Блацкович неслышно приблизился к ним, в результате чего подслушал часть их разговора.
- Хорошо, что мы нашли тулеанский медальон раньше нацистов. Объединив его с кристаллами «Нахтзонне», они получили бы невероятно мощное оружие, - негромко говорил находящийся ближе к двери учёный.
- Сергей уверен, что выжил только благодаря американцу, который нашёл его на раскопках и помог выбраться на поверхность, – ответил ему другой, перебирая на столе какие-то книги. – Этому американцу он и отдал кристалл…
- Итак, сила Тени в руках янки, - заключил первый; мгновение помолчав, он добавил. – Это плохо… И мы ничего не можем сделать… Пока.
Судя по нескольким двухэтажным кроватям, помещение являлось спальней «Золотого Рассвета», состоящего минимум из десяти человек; следовательно, семерых из них агент уже знал в лицо; ещё двое – отправились на ферму, куда следом за ними Александров гонит самого Блацковича… Далее, ещё один – ждёт его в таверне «Вороново гнездо»… Итак, десять? Агент Второй даже не сразу обратил внимание на то, что понял почти каждое слово говоривших между собой по-русски. Отметив же подобное достижение, поздравил себя с хорошей памятью, решив, прочем, на всякий слушать не афишировать своё знакомство с языком в столь большой компании.
Он вновь прошёл мимо Павла Черных и доктора Александрова, по уши ушедших в работу – и лишь на мгновение остановился попрощаться с Сергеем Ковловым, перешедшему за стол ближе к выходу; тот как раз засел за принесённые Блацковичем тулеанские рукописи, которые среди учёных назывались «Фолиантами Силы»…
- Я иду в «Вороново гнездо», - сказал он, шутливо подмигнув Сергею. – Не хотите ли выпить, дружище?
Парень поднял на него усталый взгляд – и развёл руками:
- Мне сейчас не до веселья, Би Джей! Доктор Александров срочно приказал мне перевести тулеанские манускрипты, которые вы раздобыли, поэтому я не смогу составить вам компанию.
- Да шучу я! – улыбнулся тот. – Вам действительно лучше не показываться на поверхности, Сергей: если вновь попадётесь в лапы гитлеровцев, кто знает: смогу ли я прийти вам на помощь вторично?
Учёный смущённо отвёл взгляд в сторону:
- А мне и некогда выходить! Нацисты что-то замышляют, и доктор Александров очень беспокоится. Ему крайне важно узнать содержание этих манускриптов. В любом случае, ещё раз благодарю вас, агент Блацкович!
Американец покинул зал, снова оказавшись в канализации.
- Да прибудет с вами Сила! – пожелал «Би Джею» охранник, махнув ему на прощание рукой.
Расстояние до таверны было немаленьким; для этого следовало пройти, вероятно, половину исторического центра Айзенштадта. Блацкович, не выпуская из рук карту, всячески старался сократить маршрут по максимуму: иногда он шёл по канализациям, иногда – пробирался по развалинам и узким улочкам северо-западной части города. Зная о местах расположения вражеских КПП, он легко обходил их, пока, наконец, не оказался на знакомой площади с памятником всадника: в этом месте он уже дважды хорошенько наследил – сперва на складе, а после – в квартире бригадефюрера СС Штатца… Интересно, чем закончится его задание в таверне, по крыше которой он всего лишь день назад уходил из квартиры офицера?!
Толкнув дверь в заведение, он, стараясь не обращать на себя внимание достаточно большого количества посетителей, прошёл к стойке, где заказал для вида кружку пива. Таверна, в соответствии с названием, под него была и стилизована: большой круглый зал, уставленный почти полностью занятыми столиками; на стенах – чучела ворон и других пернатых; у входа в помещение стояло фортепиано, за которым восседал пианист, наяривающий какую-то австрийскую мелодию. В зале было много военных, потреблявших пиво с рыбой и горячими сухарями.
Самым интересным Блацковичу показалась местная потеха, которой был отведён центр «гнезда»: некто в строительном комбинезоне лупил кулаками лежавшего под ним на полу другого гражданского под одобрительные крики наблюдавших сие действо посетителей. После того, когда последний перестал шевелиться, победитель встал с него – и под свист всей таверны, победно вознёс руки над головой.
- Это уже четвёртая подряд победа нашего Фридриха! – торжественно произнёс бармен. – Будут ли ещё желающие оспорить его неоспоримое первенство?
Никто в зале даже не пошевелился; однако, в коридоре послышался стук двери, тяжёлые шаги – и донёсся приглушённый голос:
- Где же он? Куда он пошёл?
В зал ввалилась настоящая гора мышц в военной униформе: бритый наголо, двухметровый нацист осмотрелся по сторонам – и, расталкивая попавшихся по дороге людей, вперил взгляд в лицо победителя:
- Эй, шваль: кто не боится солдата Райха?
Тот кивнул в ответ, позволяя прибывшему занять место в круге. Нацист размял шею и выставил перед собой кулаки:
- Гутен таг!
Человек, которого бармен назвал Фридрихом, налетел на противника, проведя хорошо отработанную серию ударов: два боковых хука в челюсть обеими руками попеременно, затем хорошо поставленный удар в солнечное сплетение – и ещё один правый хук. Очень немногие устояли бы на ногах после такой атаки. Но громила-нацист, казалось, даже не пошевелился от проведённого Фридрихом налёта; стоило тому замахнуться ещё раз, как гитлеровец блокировал его руку своей левой, а правой нанёс такой удар по лицу противника, что тот, брызнув кровью из носа, бесчувственно рухнул под ноги Блацковичу. Тот машинально поднял кулаки, глядя на плюнувшего в сторону лежавшего противника нациста, однако тут же почувствовал, что кто-то дёргает его за локоть: незаметно оказавшийся рядом с ним пожилой толстяк в синей жилетке и повязкой на левом глазу прошептал:
- Не вмешивайтесь! Вы сорвёте задание!
Агент мгновенно умерил свой пыл; тем временем здоровенный солдат вышел из зала, попутно задев локтем и самого Блацковича. Одноглазый молча указал ему рукой в кухню, которая находилась за стойкой бара – и пошёл в её направлении. Блацкович последовал за ним.
Тишина в таверне длилась недолго. Из угла вновь зазвучала австрийская мелодия, и кто-то в зале завопил:
- За Ганса, за величайшего солдата Райха!
- Да, за Ганса! – хором ответило ему несколько голосов. Обстановка в заведении, нарушенная приходом Ганса и его уходом, нормализовалась.
Пройдя на кухню, Блацкович приблизился к стоявшему в углу одноглазому в синей жилетке:
- Итак, что за спектакль вы тут разыгрываете, камрад?
- Агент Блацкович, - ответил тот, явно игнорируя вопрос американца. – Вы нужны нам для важного задания. Несколько дней назад двое учёных «Золотого Рассвета» отправились проверить кое-какие слухи на ближайшую к городу ферму. Не так давно один из них вернулся тяжело раненым; он умер, так и не успев ничего рассказать. У него был кристалл, как у вас, только не столь прозрачный, как рассказывал Сергей... Мы не солдаты, агент Блацкович, поэтому вынуждены просить вас отправиться на ферму и выяснить, что стало со вторым человеком. Найдите неподалёку от явки «Золотого Рассвета» гараж: в нём вас будет ждать грузовик, который доставит вас на ферму.
Задачи:
Найти грузовик и добраться до фермы.
«Би Джей» пристально посмотрел на него – и молча вышел из кухни.
- Гутен таг, Би Джей! – тихонько приветствовал его внешне знакомый парень из «Кружка Крайзау», сидящий за ближайшим к кухне столиком с чашкой кофе. – Что привело вас в «Вороново гнездо»? Надеюсь, вы планируете заняться массовым истреблением нацистов? После того, что сделал этот Ганс, я желаю смерти им всем!
Американец кивнул ему, но долго в его компании задерживаться не стал; неспешно передвигаясь от столика к столику, он не желал привлекать к себе ненужное внимание солдат. Видимо, среди завсегдатаев таверны не было знавших его в лицо; Блацкович едва заметно усмехнулся от пришедшей в голову мысли: конечно, откуда им знать его, коли они заседают здесь постоянно, а не охраняют церкви, вокзалы да раскопы!
- Этот Айзенштадт как будто проклят, - услышал он диалог двух шутцманнов за одним из столов.
- Скоро здесь будет большая беда, я в этом уверен! – ответил ему товарищ, тем не менее поднимая танкард. – Этот городишко такая дыра!
- Группенфюрер Цетта в последнее время совсем сдал, - продолжал первый. – Он как будто говорит с кем-то невидимым…
- Ерунда! Может, он просто бурчит себе под нос? – поинтересовался его собеседник.
- Нет, не похоже. По-моему, он окончательно рехнулся…
Что же, случайно подслушанные разговоры рисовали коменданта Айзенштадта в самых мрачных тонах; Блацкович не удивлялся, что именно такой человек обладал набором достаточно странных качеств, чтобы возглавлять Дивизию Паранормальных Исследований СС… Однако, теперь ему надо вернутся туда, откуда он начал свой поход в таверну – на Герман Геринг плац, в канализации под которой находилась явка «Золотого Рассвета»! Одноглазый товарищ явно говорил о гараже, который Блацкович обнаружил во время осмотра прилегающих к площади улиц – это значит, что ему вновь предстоит переться через полгорода! Но делать было нечего – и американец двинулся в обратный путь по развалинам и подземным ходам Айзенштадта.
Возможно, дорога отняла у него больше времени, чем он рассчитывал, поскольку однажды он свернул в неверном направлении, пробираясь по канализации; впрочем, это был его единственный просчёт; было бы гораздо хуже, если он вовремя не заметил бы патруля из нескольких солдат неподалёку от явки «Кружка Крайзау»… Так или иначе, он без особых хлопот достиг площади – и незаметно свернул направо, в узкий переулок, в конце которого и находился искомый гараж.
Ворота его на сей раз были подняты; разведчик вошёл в помещение, уставленное большими ящиками и бочками с надписями «Осторожно! Горючие материалы!». Шофёр – в котором американец узнал одного из виденных сегодня на явке «Золотого Рассвета» учёных, – протирал тряпкой лобовое стекло автомашины; он тут же обернулся на шаги за спиной – и облегчённо вздохнул:
- Добрый день, агент Блацкович! Я уже совсем вас заждался: мало ли, думаю, что могло случиться?.. Залезайте в грузовик, и я отвезу вас на ферму! Ехать-то недалеко, но вот какие тайны она скрывает – одному Цетте ведомо!
Американец, не теряя времени на разговоры, устроился в кузове машины – и следующие полчаса трясся по дороге на загородный объект, о котором ему ровным счётом ничего не было известно.
Задачи:
Обыскать территорию;
Внимательно осмотреть ферму;
Зачистить тоннель от врагов;
Осмотреть сарай.
Машина остановилась возле маленькой, неглубокой и каменистой речушки; сквозь деревья на другом берегу отлично просматривались поля и пара амбаров с распахнутыми настежь дверями. Картину дополняли накрытые брезентом стога сена и малогабаритный сельский трактор в центре поля. Шофёр, не выходя из машины, обернулся к кузову:
- Ферма чуть дальше по дороге. Когда проведёте разведку, возвращайтесь. Я буду ждать здесь. Удачи вам, Би Джей! – и Блацкович, приготовив «МП-40» с глушителем, спрыгнул из грузовика на землю.
Он быстро форсировал речку по торчащим из её дна камням, устроившись за низеньким заборчиком из прутьев; деревья превосходно скрывали его местонахождение от врагов. Первые неприятели – двое автоматчиков – появились с правой стороны поля, медленно следуя по направлению к трактору или к находящимся за техникой амбарам. Оружие висело у них на плечах, что говорило об относительно безопасном несении службы на объекте. Нацисты, не догадываясь о засаде, приблизились к затаившемуся у забора Блацковичу.
- Какого дьявола мы охраняем эти пустые дома? – донеслись до его ушей произнесённые с явным недовольством слова одного из них.
- А тебе неизвестно, что даже они могут являться стратегически важным объектом? – ответил другой, почёсывая затылок. – Знаешь, если тебе не нравится здесь, пиши рапорт Кронеру, чтобы перевёл тебя в город, где менее спокойно…
- Ну, конечно: на базе недавно выловили какого-то шпиона, а ты говоришь о спокойствии на участке? – возразил первый.
- Во всяком случае, здесь его хоть выловили, - произнёс второй, глядя себе под ноги. – А поганого американца, терроризирующего город, наши ребята даже в глаза не видели!
Блацкович понял: действовать надо решительно и быстро! Если он сейчас положит этих двух, их тел не будет видно за стогом сена со стороны амбаров; поэтому он вскинул оружие – и двумя бесшумными выстрелами ликвидировал ничего не подозревающих солдат. После этого, осмотревшись, прополз по-пластунски к стогу; от него – к следующему, а уже оттуда перебежал к каменному забору в противоположном конце поля. Подняв голову, он увидел, что весьма удачно пересёк местность: в полусотне метров прямо от него, рядом с проходящей мимо дорогой, расположилась пулемётная точка; трое нацистов не менее беззаботно дымили сигаретами, сидя прямо на ящиках перед бруствером. Видимо, данный периметр казался им настолько никому не нужным, что охранявшие его вояки даже не носили касок. Блацкович перекинул автомат через забор – и, хорошенько прицелившись, уничтожил весь расчёт зловещего «МГ-42», затратив на это полмагазина; при этом парни даже не успели схватиться за оружие. Тишина периметра ничем не нарушалась; чтобы выйти к дороге, Агенту Второму приходилось обойти два амбара.
Он прокрался по полю вдоль каменного забора, оказавшись у входа в первый амбар; осторожно заглянул в ворота, увидев в помещении двух гитлеровцев с винтовками. Эти ребята столь же тихо разделили судьбу своих товарищей, получив по пуле в голову со спины; амбар был совершенно пуст внизу также, как и на чердаке. Блацкович пожалел, что винтовки противников не были снабжены снайперскими прицелами: на подобных расстояниях они могли быть незаменимыми. Увы, они не имели ни прицелов, ни пламегасителей, поэтому для желавшего по возможности дольше оставаться незамеченным диверсанта не представляли никакой ценности; знай он заранее, что объект столь масштабен, позаботился бы о приобретённом у контрабандистов снайперском прицеле для «Кар-98к»…
Соседний амбар, ещё меньший размерами, окончательно убедил его в том, что даже пойманный здесь на днях шпион «Золотого Рассвета» не считался врагами достаточной угрозой для проникновения на объект: трое нацистов, отложив оружие к ногам, резались в карты прямо на винной бочке у стены помещения; никому из них даже не пришло в голову хоть время от времени поглядывать в окно, откуда прекрасно просматривалась местность! Через упомянутое окно разведчик расстрелял любителей азартных игр – и свернул за угол строения, оказавшись на ведущей мимо пулемётной точки дороге.
Продвигаясь вдоль каменного забора по холму справа от дороги, он вышел к доту; вся уничтоженная им раньше троица мирно покоилась возле ящиков. Слева всё тот же заборчик из прутьев окаймлял поле, расположенное на краю почти вертикального обрыва, заросшего хвойным лесом. Американец вышел на дорогу, ведущую на вершину холма – и оттуда рассмотрел открывшуюся его глазам панораму полностью. Поля расстилались по обе стороны от дороги метров на триста вперёд, окаймляясь хвойными деревьями, а перед ними – большим двухэтажным строением справа, у которого дорога, собственно, и заканчивалась. Перед входом в здание был установлен ещё один пулемёт. Рядом с ним расположился двухэтажный сарай, возле которого стояли два трактора; амбар от дороги слева был куда меньшим строением, огороженным от проезжей части сделанным на скорую руку проволочным забором. Буквально в полусотне метров на холме, слева от Блацковича, находился ещё один двухэтажный сарай; он заинтересовал его тем, что на стене постройки – даже со своего места – агент рассмотрел рисунок Чёрного Солнца. Кроме двух солдат, дежуривших у пулемёта, да офицера в одном из окон второго этажа главного здания, других неприятелей на периметре Блацкович не заметил.
Да, насколько же «Би Джей» сейчас скучал по своей любимой снайперской винтовке «Шпион», с которой он полтора года назад прошёл половину Европы, гоняясь за ненавистным Вильгельмом Штрассе! Увы, его любимицы не было, зато… Зато теперь в его распоряжении имелся таинственный медальон давно исчезнувшей цивилизации, при помощи кристаллов которого можно было видеть врагов ничуть не хуже, чем сквозь прицел, снабжённый системой ночного и противотуманного видения! И, не теряя времени понапрасну, Блацкович активировал древний артефакт, войдя в измерение Тени – и видимая им нормальным, человеческим зрением панорама заиграла совершенно иными красками: теперь он знал по выдающей присутствие неприятелей жёлтой ауре, что в соседнем сарае слева, выше по холму, находятся три эсэсовца; что в центральном здании в конце дороги их семеро, включая офицера, как и раньше маячившего в окне; оставшиеся амбары были пусты. Итак, двенадцать человек, включая двух солдат за пулемётом… Энергетические лужицы, тут и там разбросанные по полям и помещениям, парящие над землёй «призраки», зеленоватые небеса и светящая аура врагов – таким увидел Блацкович наш мир сквозь призму параллельного измерения Тени.
Если действовать более, чем молниеносно, что вполне позволяет кристалл Замедления, враги не смогут предпринять никакой обороны, лишь бы они не заметили его передвижения; впрочем, «Би Джей» и сам не намерен излишне высовываться. Разведчик, увидев светящуюся брешь в стене сарая, слева от себя – на месте изображённого в нашем мире Чёрного Солнца – направился прямо к строению, перебегая меж деревьев, и вскоре вошёл в помещение оттуда, откуда враги никак не могли ожидать его появления. Два автоматчика, стоявшие возле входа в помещение, полегли от его выстрелов во мгновение ока, попадав на сложенные у стены канистры; но, чтобы добраться до снайпера, засевшего на чердаке строения, Блацковичу потребовалось взобраться наверх по лестнице – и устранить неприятеля, занявшего позицию у слухового окна, точным выстрелом в затылок.
Совершив успешное вторжение, суперагент осмотрелся по сторонам: увы, ничто не привлекло его внимания ни на чердаке здания, ни внизу. Выйдя через двери с противоположной от места своего проникновения в сарай стороны, Блацкович, повернув за угол постройки и прикрываясь группой деревьев, вновь оказался в открытом поле.
Перезарядив медальон в большой светящейся лужице возле дома, он, стараясь не натыкаться по пути на возникающих прямо из воздуха «призраков», которые никак не реагировали на пришельца, американец пересёк поле, укрывшись за стеной сарая слева от дороги, осмотр которого при помощи суперзрения дал ему понять – враги в помещении отсутствуют. Метрах в двадцати он него, прямо по курсу, находился дот; две фигурки автоматчиков, дежуривших за пулемётом, по-прежнему подсвечивались жёлтой аурой. Разведчик прицелился из-за угла – и на загляденье точно вышиб мозги обоим служакам, попадавшим на бруствер. Путь в главное здание был открыт – и «Би Джей» перебежал через дорогу, миновал пулемётное гнездо, замерев на мгновение перед входной дверью.
Особое зрение, позволявшее в измерении Тени видеть врагов сквозь стены и укрытия, продолжало выручать своего носителя: проверив здание на наличие противников, американец обнаружил пять светящихся жёлтой аурой точек, две из которых находились прямо за дверью, что он намеревался открыть; остальные три расположились на втором этаже конструкции. Положившись на внезапность и сверхчеловеческую скорость, Блацкович распахнул дверь – и, бросившись на пол, буквально изрешетил двух снайперов, стоявших к нему лицом в прихожей. Откатившись в соседнее помещение, являвшееся кухней, он перезарядил автомат и вскочил на ноги: враги наверху, вероятно, не могли не слышать звуков его вторжения в дом. Блацкович прошёл насквозь расположенную за кухней столовую – и стал подниматься по лестнице, пока не встретился с новыми неприятелями.
Поднявшись на вторую площадку, диверсант увидел перед собой баррикаду, наспех созданную из стола и нескольких ящиков; над ней маячило лицо автоматчика, державшего, как ему казалось, под контролем всю лестницу. Блацкович, пригнувшись к полу, живо разубедил его в этом, послав во врага пулю; нацист протяжно завопил – и отлетел в комнату за спиной; окружавшая его тело аура мигом позже погасла. Повернув за угол, Агент Второй увидел спальню с несколькими двухэтажными кроватями, за которыми притаились снайпер и ещё с дороги замеченный в окне офицер; справа от них находились две комнаты, отделённые друг от друга проходом без дверей. Блацкович прижался к стене – и совершил рывок вперёд, стреляя по врагам; кроме того, он для пущей верности бросил в спальню гранату. Замедленное им же время дало ему возможность немедленно отскочить назад, за угол; несколько секунд спустя прогремевший взрыв швырнул к его ногам офицерский пистолет. Пока оставшийся снайпер пребывал в глубоком замешательстве – или попросту был контужен, американец повторил рывок из-за угла, на сей раз разобравшись с врагом окончательно; дело решилось благодаря единственному выстрелу – и снайпер повалился рядом с погибшим за мгновение до того офицером.
Тогда же закончилось и действие медальона; что же, лучше секундой позже, чем хотя бы несколькими раньше, подумалось агенту УСО. Главное, что территория не представляла опасности… во всяком случае, пока. Он осмотрел спальню – и перешёл в соседние комнаты. В помещении слева он вновь увидел знак Чёрного Солнца – на стене, между камином и окном; рядом с открытым шкафом стояла бочка с теневой энергией, от которой Блацкович зарядил медальон. Соседняя комната напоминала настоящий оружейный склад: на столах и в стенных металлических шкафах находились автоматы, винтовки, гранаты… Также на столе расположилась рация. Пополнив боезапас, разведчик обратил внимание на тумбочку; в которой, помимо многочисленных накладных на оружие, лежало два вскрытых письма. Он наугад взял первое из них – и ознакомился с его содержимым. Текст послания был таков:
Письмо
Кому: гауптштурмфюреру СС Кронеру
От кого: бригадира Грайнера
Сообщаем, что строительство подземной железной дороги к консервному заводу будет завершено к следующей неделе. Эксперименты, таким образом, продолжаются; скоро прибудет первая партия кристаллов.
С уважением, Макс Грайнер,
специальный консультант,
Организация Тодта
Блацкович невольно поморщился: итак, тайн становилось всё больше! Подземная железная дорога? Консервный завод уже не раз упоминался в переписке нацистов как важный стратегический и исследовательский объект; видимо, там и ведутся основные работы с кристаллами… Не теряя времени, он открыл другой конверт, прочитав следующее:
Письмо
Кому: гауптштурмфюреру СС Кронеру
От кого: группенфюрера СС Цетты
Гауптштурмфюрер! Во время последней инспекции я обнаружил вопиющее нарушение режима безопасности на вверенном Вам участке. Требуется немедленное удвоение охраны и укрепления центрального входа в подземный бункер. В случае, если мои указания не будут исполнены в кратчайшие сроки, на Ваше место будет назначен офицер, который будет в состоянии своевременно выполнять приказы командования.
Группенфюрер СС Виктор Цетта,
руководитель Дивизии Паранормальных Исследований СС,
комендант Айзенштадта
«Ну вот, - подумал агент, - для полного счастья мне как раз не хватает подземных бункеров с удвоенной охраной!.. Судя по всему, вскоре мне придётся побывать и там.»
Едва он, закончив осмотр помещений, собирался покинуть здание, как вдруг услышал нарастающий издалека шум. Он выглянул в окно: сомнений не было – из-за холма, по дороге к ферме, неслись на полной скорости два крытых грузовика. Поскольку на подобных скоростях товаров не перевозят, было ясно, что на объект прибыло подкрепление. Значит, охрана периметра всё-таки заметила передвижения шпиона, и затребовала по рации дополнительные силы… Словом, решать возникшую проблему надо было как можно скорее – и Блацкович, в считанные секунды прикинув возможные варианты отражения грядущей атаки, бросился вон из комнаты, мечтая быстрее оказаться за «МГ-42» перед входом в здание.
Сбежав по лестнице, американец едва не вышиб ногой входную дверь прихожей – и понял, что успел осуществить задуманное: в тот момент, когда его руки коснулись пулемёта, грузовики оказались почти во дворе. Тогда Блацкович вошёл в измерение Тени – и принялся поливать огнём превосходящие силы противника. Враги первой машины даже не успели покинуть её: грузовик взорвался от попадания крупнокалиберных патронов в его бензобак, из автомобиля во все стороны посыпались орущие, пламенеющие солдаты. Второй грузовик едва ли не на полном ходу врезался в первый; однако, не перевернулся – и покинувшие его нацисты попытались занять ближайшие позиции у разбитых машин, деревьев и стогов сена. Конечно, замедление времени самым вопиющим образом нарушило их планы: Блацкович безжалостно убивал каждого врага, попадавшегося на мушку. В довершение американец не пожалел двух гранат, практически закончивших дело: около двух десятков эсэсовцев – расстрелянных, взорванных или обожжённых – лежали на земле рядом с покалеченными, горящими грузовиками… После схватки «Би Джей» быстро проверил поле боя: да, среди его неприятелей не осталось ни одного уцелевшего! Это же подтверждала его суперзрительная способность – ни единой жёлтой ауры на обозримом пространстве!
Соседний маленький сарай выглядел чистым от врагов; однако, разведчик не мог понять, как попасть в него: тяжёлые двери – заперты изнутри, окна – отсутствуют. Именно это позволяло допустить, что внутри скрыто нечто важное… Вернувшись после битвы к зданию, Блацкович обнаружил перекинутые между ним и чердачным окном сарая доски; вспомнив о знаке Чёрного Солнца на стене в одной из комнат второго этажа, он смело предположил, что нашёл выход из ситуации. Так оно и вышло на деле: поднявшись на второй этаж центрального здания, он вошёл в Тень, попутно зарядив медальон энергией из стеклянной бочки; в стене действительно зияла дыра, сквозь которую он и перешёл по доскам на крышу сарая, забравшись через слуховое окно внутрь. «Странные методы проникновения, - думал «Би Джей», спускаясь по лестнице, - будто устроены исключительно для книжников… Неужели всякий раз, чтобы попасть сюда, необходимо открывать ворота? Что за скрытность – и какой интерес представляет данный объект, выглядящий снаружи простым сараем?»
Оказавшись внутри, он получил ответы на поставленные перед собой вопросы: обыскав маленькое полутёмное помещение, на деревянных стенах которого висели обычные сельскохозяйственные инструменты, он обнаружил в левом углу строения металлический лаз, из которого в сарай лился электрический свет; туда же вела узкая лестница. Блацкович перезарядил оружие – и аккуратно достиг по ней нижнего уровня; глазам его предстал короткий, уходящий налево тоннель, освещаемый мощными лампами на стенах. Стоило ему выглянуть из-за угла, как он увидел шестерых эсэсовцев, вооружённых «МП-43», занявших оборону среди проходной комнаты, оказавшейся спальней; по стенам её расположился десяток двухъярусных кроватей, шкафы для персонального пользования и автоматные стойки. Американец коснулся кристалла: с ребятами, располагавшим подобным оружием, шутить не приходилось; войдя в Тень, он налетел на неприятелей прежде, чем те смогли достойно отреагировать на, судя по их подготовке, его ожидаемое вторжение. Конечно, вряд ли они не слышали взрыва грузовика на поверхности и треск «МГ-42», который, собственно, и послужил причиной этого взрыва… Двое или трое солдат успели-таки несколько раз выстрелить в возникшего перед ними Блацковича, но тот, с лёгкостью увернувшись от их пуль, расстрелял всю шестёрку супостатов одной обоймой. Нацисты попадали на пол – и наконец-то агент нашёл применение снайперскому прицелу, приобретённому сегодня на торговой точке Герберта: подняв одну из штурмовых винтовок, он немедленно приладил к нему утреннюю покупку – и, поскольку его инкогнито было раскрыто, решил следовать дальше с более мощным оружием. Укрепив «МП-40» за спиной, он подобрал несколько полных обойм для штурмовой винтовки, позаимствовав в придачу в одном из шкафов пару гранат. Пройдя через комнату, он вновь оказался в ведущем налево коридоре, стены которого были уставлены какими-то мигающими приборами в человеческий рост, соединённые между собой стальными трубами; на столе возле решётки, отделяющей спальню от коридора, он увидел лист бумаги, в который тут же не преминул заглянуть:
Письмо
Кому: артиллерийскому подразделению
От кого: гауптштурмфюрера СС Кронера
В результате ошибки при отправке груза, имеет место нехватка снарядов 88 калибра. В связи с этим склад артиллерийских боеприпасов переносится в штаб базы.
Гауптштурмфюрер СС Зигфрид Кронер,
офицер безопасности
«Опять база! – задумался американец, кладя документ на место. – То охранники с поверхности говорят о какой-то базе, то объект с тем же названием мелькает в переписке нацистов… Подземная железная дорога к консервному заводу; готовая к отбытию партия кристаллов… Необходимо узнать, чем здесь занимаются гитлеровцы; однако, похоже, я угодил прямо в львиную пасть!» Впрочем, выбирать маршрут не приходилось – и разведчик двинулся к очередному повороту тоннеля.
Однако, враги не дали ему и высунуться: к его ногам, отвратительно звеня, упала граната, за которой раздались автоматные очереди. Блацкович скорее по привычке, нежели хорошенько осмыслив свой поступок, вошёл в Тень; похоже, он уже свыкся с медальоном, дарующего ему власть над временем и пространством. Подхватив гранату с пола, он наугад бросил её назад, за угол – и успел положить выскочивших в проход двух эсэсовцев. Помещение, из которого его атаковали, представляло собой большое, вероятно, техническое или складское помещение: в левом углу его стоял открытый «Хорьх-901», оснащённый пулемётом, за которым устроился гитлеровец; его американец устранил следующим выстрелом. Справа он увидел десяток солдат, за спиной которых находились два книжника, формируя перед ними энергетические щиты. Мгновенно оценив обстановку, диверсант бросил в толпу врагов две гранаты подряд – и снова заскочил за угол, перезаряжая медальон в светящемся на стене энергетическом сгустке и сознательно не покидая другого измерения. Парящие над неприятелями «призраки» никак не реагировали на людей, покуда те не начинали против них агрессивных действий; на знании этого, отчасти, Блацкович и выстроил свой план.
Дальнейшее случилось так, как и задумывалось агентом: прозвучавшие три взрыва подряд вызвали не только смерть и панику среди нацистов, но наверняка затронули осколками обитателей мира Тени. Стоявшему за углом «Би Джею» оставалось слушать протяжные вопли солдат – и пронзительный свист атаковавших людей «призраков». Книжники пытались читать какие-то заклинания, но это явно была мысль из разряда не особо удачных: свист становился всё сильнее – и вскоре Блацкович из-за него не мог расслышать никаких других звуков. Вернувшись в привычный мир, он выглянул за угол: подорванный одной из гранат автомобиль пылал ярким пламенем; горели технические приспособления у стен и ящики, сложенные штабелями справа от входа… А на полу валялись изувеченные то ли взрывами гранат, то ли «призраками» более десятка трупов неприятелей; кровью врагов были окрашены не только стены, но и высокий потолок помещения. Блацкович не без удовольствия увидел среди погибших тела обоих книжников – одного из них он опознал только по длинному чёрному плащу – и отправился дальше по ведущему налево коридору.
В следующем секторе подземелья его ждали не только полдесятка солдат, но и вооружённый многозарядным «Фаустпатроном» тяжёлый пехотинец – и если американец выжил в узком, поднимающемся наверх, к лестнице, коридоре, то в том была заслуга диковинного древнего артефакта: разведчик, перестреляв солдат с «МП-40» и штурмовыми винтовками, дважды изворачивался, чтобы не стать жертвой реактивного снаряда, взрывы которого творили настоящий огненный хаос за его спиной; наконец, он, как уже приходилось делать раньше, точными выстрелами повредил вентиляционную систему противника – и когда тот взорвался изнутри, Блацкович смог пройти выше и подняться по лестнице. Высунув голову из люка, он крайне удивился своему местонахождению: оказалось, что он попал в закрытый сарай, который находился слева через дорогу от главного здания, когда американец пришёл на ферму! Значит, он совершил под землёй целое путешествие для того, чтобы просто перейти через дорогу! Впрочем, продолжив движение по помещению, он убедился, что и здесь единственный вход обустроен крепкими металлическими воротами, ключа от коих у диверсанта, естественно, не имелось…
В соседнем помещении того же сарая его ожидал тёплый приём: открыв дверь, Блацкович едва успел заскочить обратно, поскольку длинные очереди штурмовых винтовок застучали пулями о дерево, выбивая из неё и наличников разлетающиеся во все стороны щепки. Кристалл Замедления снова выручил диверсанта: «Би Джей» скользнул на участок и сразу увидел перед собой трёх эсэсовцев, защищавших деревянную лестницу на второй ярус строения, опоясывающий чердак; ещё двое врагов находились на самом чердаке справа, прикрываясь некой решётчатой конструкцией и целясь из автоматов в направлении двери. Блацкович, отскочив под защиту попавшегося на его пути маленького трактора, изрешетил трёх оборонявших от него нацистов лестницу – и не прекращая движения взбежал по ней, оказавшись почти за спиной двух автоматчиков, которых ликвидировал двумя одиночными выстрелами. Оказалось, что ребята защищали вовсе не пустой сарай: установка была ничем иным, как кабиной лифта, на котором они, видимо, и поднялись на поверхность. Но, откуда?! Блацкович понимал, что выяснением этого ему теперь и предстоит заняться…
Задачи:
Исследовать пещеры;
Освободить пленника;
Найти кристалл;
Выбраться из пещер на поверхность.
Лифт спускался недолго, но за короткое время путешествия на нём американец насмотрелся на такое, что даже ему, казалось бы, подготовленного ко всему человеку, увиденного было чересчур: он попал в подземные пещеры, наподобие тех, что он имел возможность наблюдать на раскопе, только эти были размерами куда значительнее. Лифт двигался не по закрытой шахте, а по решётчатой конструкции; Блацкович, наверное, с откровенно выпученными от удивления глазами наблюдал за масштабом проводимых на базе – ведь, несомненно, это место могло так называться! – грандиозных работ: подземелье, потолки которого украшали огромные сталактиты, занимало диаметром более километра; американец судил о расстоянии по тому, насколько глаза его могли вырвать из тьмы прекрасно освещённую прожекторами ниже многоэтажную конструкцию, обустроенную ещё двумя лифтовыми подъёмниками, многочисленными помещениями и металлическими мостами, соединявшими отдельные сооружения. Стены строений и мосты украшали невероятной величины свастики и гитлеровские знамёна, а в самом низу базы, основанной на крепких многотонных сваях, клубился странный зеленоватый туман, скрывавший дно таинственной пещеры.
Ещё до того, как лифт прекратил движение, Блацкович заметил невероятный переполох среди персонала подземного комплекса: в дверях строений замелькали крошечные фигурки в докторских халатах; по мостам забегали вооружённые охранники. В тот же миг пещера едва не содрогнулась от бьющих по ушам звуков системы общего оповещения:
- Внимание! На территории боец сопротивления! Внимание всем постам: уничтожить его немедленно!
Лифт остановился в небольшом приёмном доке – и Блацкович аккуратно выглянул через проём без дверей наружу: над ним находился железнодорожный путь с готовым тронуться небольшим составом; из лифтового помещения можно было подняться к нему по узкой металлической лесенке через люк в потолке дока. Что же, раз внезапный отход предусмотрен, надо проникнуть, по возможности, в глубину комплекса – и разведать, что здесь происходит… Американец приготовил оружие – и, войдя в Тень, выскочил из помещения на открытое пространство, спрятавшись за какой-то громадной цистерной.
Опасность угрожала ему со всех сторон: автоматчики и снайперы, рассредоточившись по обозримому периметру, пытались выполнить приказания громкоговорителя как можно скорее. Насчитав с десяток человек в разных точках участка, Блацкович – благо, что в руках его была штурмовая винтовка с оптическим прицелом! – принялся избавляться от вторых, оставив первых на закуску. Он целился, делал выстрел – и наблюдал, как противник ронял оружие или падал с моста в пропасть; потом снова целился – и снова стрелял… Энергетических теневых источников здесь было куда больше, чем на поверхности, поэтому проблем с перезарядкой медальона у него не возникало; к слову сказать, укрытий на пути – в виде лифтовых подъёмников, лестниц и сложенных повсюду ящиков – тоже было предостаточно, поэтому агент чувствовал себя, как рыба в воде.
Разобравшись с врагами на верхнем ярусе базы, американец перебежал по мосту на противоположную сторону комплекса, откуда можно было спуститься ещё ниже. Благодаря кристаллу Замедления враги, казалось, сами лезли под его пули: когда он бежал вниз по лестнице, выпрыгнувшие ему навстречу из ворот три неприятеля были остановлены им всего лишь аналогичным количеством выстрелов. «Это не медальон, а просто чудо! – не переставал удивляться своей находке разведчик. – С таким действительно можно выстоять против полка, лишь бы боеприпасы подвозили!»
Проникнув за ворота, он оказался в помещении, выход из которого блокировался голубоватым энергетическим полем – и это было первым, что заметил американец. Далее, он обратил внимание на маленькую решётчатую каморку слева от искрящегося поля, в которой сидел на стуле гражданский средних лет в синем пиджаке; его руки были связаны за спиной. Увидев незнакомца, человек закричал:
- Эй, товарищ! Кем бы вы ни были, развяжите меня! Я – подпольщик из «Золотого Рассвета»! Я знаю, как отключить щит! Освободите меня!
Плохо было то, что справа от выхода находился КПП, сотрудники которого – в количестве пяти человек – немедленно открыли огонь по диверсанту, на вторжение которого им невольно указал криком сам пленный: до той поры солдаты не видели Блацковича, скрытого от них стеной. Боясь, чтобы нацисты от отчаяния не пристрелили учёного, диверсант использовал медальон – и в течение минуты разобрался с врагами. После этого он запер ворота изнутри на железный засов – и освободил пленного. Тот сперва поблагодарил спасителя, поднялся на ноги – и, сделав несколько шагов к выходу, стал возиться с механизмом энергетического щита:
- Раз вы освободили меня, значит, вас послал доктор Александров…
- Это правда, я пришёл за вами по его указанию, - подтвердил Блацкович, перезаряжая оружие.
- Внутри этой пещеры хранится ещё один кристалл «Нахтзонне». Ваша задача – добыть его! Я тем временем поищу пути отхода, - сыпал скороговоркой освобождённый.
- Уже сделано, дружище, - подсказал ему американец. – Берите оружие со стола, - он кивнул на две автоматные стойки внутри КПП, - затем откройте запертые мной ворота – и выбирайтесь наверх. В дальнем лифтовом доке имеется люк, который выведет вас к железной дороге. Уходите по тоннелю…
- Нет, друг мой, я подожду вас у поезда! – ответил тот, щёлкнув каким-то рычагом; энергетический щит мгновенно исчез. Затем он взял из рук мёртвого нациста автомат. – Найдите кристалл Преграды – и возвращайтесь!
- Хорошо, - коротко произнёс Агент Второй – и шагнул в новое помещение.
Оно оказалось очередной лифтовой кабиной; дёрнув рычаг управления, Блацкович спустился ещё ниже, оказавшись в длинном коридоре.
- Боевая готовность! Обнаружен шпион! Внимание: шпион на верхнем ярусе! – вновь разнеслось по всей базе из громкоговорителей.
«А вот уже и не на верхнем, - усмехнулся «Би Джей», увидев в конце тоннеля пулемётное гнездо, в котором окопались четверо нацистов. – Информация ваша, господа гитлеровцы, устаревшая!» Коснувшись медальона, он будто на крыльях пролетел до конца коридора, попутно наблюдая за бесконечно медленно движущимися в воздухе пулями ужасного оружия; обойдя солдат со спины, он расстрелял всю четвёрку – и вовремя, поскольку действие медальона внезапно прекратилось. Перед ним была металлическая дверь, открыв которую он понял причину, побудившую кристалл утратить действие: в большом зале, потолком которому служили природные своды пещеры, он увидел металлический пол, разделявший помещение на две части: на одном с ним уровне у стола стоял нацист с пистолетом в руке, а под ним расположился здоровенный резервуар, наполненный скальной породой, из которой проступали голубые кристаллы. На самом приборе стояло знакомое Блацковичу по церкви устройство: ПДК, искрившийся голубоватым сиянием. Агент не стал медлить, одной очередью ликвидировав сперва противника, а затем и его дьявольскую машину, после чего немедленно вернулся в Тень. Осмотрев зал, он увидел на столе несколько маленьких голубых кристаллов – и лежавшую бумагу с отпечатанным на машинке небольшим текстом. Написанное не имело отправителя и адресата; видимо, это был всего отрывок, вырванный из контекста, но и к нему американец отнёсся с повышенным вниманием:
Записка
«Искусственные кристаллы. Из доклада доктора Рудольфа Шиллера»:
Хотя первые эксперименты в ходе исследований дали положительные результаты, становится ясно, насколько сложно создавать кристаллы «Нахтзонне» искусственно. В связи с увеличенной скоростью роста, наблюдаются некоторые дефекты структуры их кристаллической решётки, и значительная часть кристаллов оказывается непригодной к использованию. С этой проблемой удалось справиться путём выращивания ещё большего количества кристаллов и определения наилучших с помощью «блутшляйхеров».
Блацкович осмотрелся ещё раз: так вот где нацистские учёные выращивают кристаллы по приказу Цетты! Это место следует уничтожить, чтобы остановить их работу раз и навсегда! Но пока надо обнаружить кристалл Преграды, после можно решать вопрос уничтожения базы. Продвигаясь дальше, он вспомнил о незнакомом слове – «блутшляйхеры»; нет, о таких ему слышать пока не доводилось…
Вскоре коридор, проходя по которому он с помощью силы медальона едва ли не шутя расстреливал попадавшихся на его пути противников, Блацкович вышел к ещё одному лифту; тот доставил его на нижний уровень комплекса. Оказавшись на винтовой лестнице, расположенной вокруг светящейся энергетической установки в форме трубы, он услышал снизу разговор двух невооружённых людей в белых халатах:
- Я слышал, что на прошлой неделе одна из тварей сбежала и перебила целое отделение, - сказал один, глядя на показания приборов, установленных в цокольном помещении лестницы, где находились ворота наружу.
- Ужас! – воскликнул другой, молитвенно складывая руки. – Цетта погубит всех нас, помяни моё слово!
- А почему такая тревога? – продолжал первый, будто не слышал сообщений о шпионе; видимо, ему доставляло удовольствие подшучивать над своим пугливым коллегой. – Наверное, зверюшки сбежали…
- Ой, не шути так! – только и ответил его приятель, тоже подходя к аппаратуре.
В этот миг по лестнице спустился диверсант; учёные с криками: «Не стреляйте!» вжались в стены; Блацкович хотел проследовать мимо – ему и в голову не пришло бы стрелять по безоружным, – но заметил на панели одной из машин тонкую папку с нацистским орлом и меткой: «Streng Geheim!» Он глянул в неё – и обрадовался находке: текст, снабжённый фотографиями, подробно повествовал об устройстве и эксплуатации фотонной пушки! Агенту УСО было достаточно пробежать глазами начало документа:
Руководство
По использованию фотонной пушки: серия СРВУ/1, № 12А.
Образец: тяжёлое экспериментальное лучевое оружие, стреляющее потоком заряженных фотонных частиц…
Фотонная пушка является достаточно мощным оружием, которое годится как для ближнего, так и для дальнего боя…
Бьёт голубоватым или зеленоватым теневым лучом…
Оставив в покое учёных, американец сунул документ во внутренний карман куртки – и открыл ворота, пройдя по коридору, в полу которого находились маленькие – размером не больше квадратного метра – камеры, защищённые энергетическим щитом. Чем являлись эти отверстия и для чего были закрыты силовым экраном теневой энергии, было непонятно. Достигнув конца тоннеля, он вышел из комплекса наружу; осмотревшись, с удивлением нашёл где-то высоко-высоко точку, с которой начал своё путешествие по базе – лифтовые кабины, мосты, здания, всё казалось снизу таким маленьким! Однако, любоваться красотами пещер не было времени: пробежав по самому низкому мосту над зеленоватыми испарениями, Блацкович упёрся в бронированную дверь последнего помещения на уровне; благо, что рядом в стене был рычаг! Дверь автоматически открылась – и американец вошёл в зал, по стенам которого стояли контейнеры, наполненные кристаллами. В центре помещения находилось устройство, о назначении которого можно было догадываться; главное, что в специальном держателе сиял большой голубой кристалл. Блацкович вынул его из машины – и немедленно вставил в медальон.
Тут же перед ним возникло голубоватое свечение – такое же, какое использовали книжники перед солдатами; такое же, что послужило ему щитом на «Тирпице». И агенту пришлось испытать его действие на себе буквально мгновением позже: в зал ворвалось несколько десятков солдат, открывших по нему сумасшедшую стрельбу. Но ни одна из пуль не могла преодолеть голубоватого сияния перед ним, между тем как он демонстративно расстреливал атакующих. Когда он, без какого-либо ущерба для себя, положил десятка три солдат, остальные поняли: единственная возможность выжить – немедленно драпать отсюда! К тому же, по базе в то же мгновение разнеслось:
- Опасность! Щитов больше нет! Блутшляйхеры покинули загоны!
И секундой позже:
- Отключите генераторы! Не дайте им уничтожить оборудование!
Гитлеровцы, спотыкаясь, наперегонки бросились к выходу; Блацкович остался один. Что же, пора и ему выдвигаться на поверхность… На ближайшем к устройству контейнере он вдруг заметил лист бумаги; разведчик пробежал его глазами – и чуть не проклял себя за то, что едва не прохлопал столь важного документа! Послание было таковым:
Письмо
Кому: герру руководителю Отдела Специальных Проектов Райха
От кого: доктора Фиддлера
Блутшляйхеры – удивительные создания: ловкие, быстрые и бесконечно агрессивные; у них много общего с «прыгунами», которыми я имел честь заниматься с Вами некогда в Норвегии. Созданные путём биологической селекции, они подверглись полному изменению энергетически, поскольку, оказавшись за гранью Тени, испытали на себе воздействие Чёрного Солнца. Можно ли их использовать на войне? Да, однако гораздо лучше создавать из них разведывательные отряды для исследования возможностей Чёрного Солнца.
Доктор Фридрих Фиддлер, руководитель проекта «Нахтзонне»,
Отдел Специальных Проектов Райха
Теперь всё стало на места, и на большинство своих вопросов и догадок у Блацковича был твёрдый ответ: Тотенкопф – здесь! Он в курсе всего происходящего в Айзенштадте – и это письмо было неоспоримым тому свидетельством: доктор, состоявший в прямом подчинении Штрассе, хоть и не называл его по имени или званию, зато чётко обозначил должность; второго такого человека в Райхе и быть не могло…
Взрыв, донёсшийся снаружи, отвлёк Блацковича от размышлений; выскочив из помещения на мост, он увидел, как уцелевшие после боя нацисты дружно бегут к закрытому ранее энергетическим полем сектору; американец последовал за ними. А после база словно превратилась в ад: раздался ещё один взрыв, за ним – другой, третий… Помещения, лестницы, даже мосты рвало на части, металлические и бетонные конструкции выворачивало наизнанку; с потолков пещеры сыпались камни; а попадавшиеся ему по дороге солдаты даже не вступали с ним в бой, предпочитая уносить ноги из разрушающегося объекта. Разыскивая лифт, он едва не заплутал среди медицинских блоков, но всё обошлось; после, проскочив по рухнувшему следом за ним мосту, он выбрался на следующий ярус – и, будто за ним черти гнались, помчался к другой лифтовой кабине.
- Это вторая теплица! – раздался чей-то испуганный голос по общей связи. – Высылайте подкрепление, нас атакуют! Повторяю, высылайте… А-а-а! – огласил базу дикий вопль – и трансляция прервалась.
Наконец, миновав последнюю площадку, диверсант поднялся через лифтовый док к железнодорожному полотну в тоннеле; у поезда его поджидал сильно нервничавший учёный. Люди забрались в локомотив, предварительно отцепив состав – и покатили по рельсам; куда бы они не привели, базу надо было оставить в самое ближайшее время. Последнее, что услышали беглецы, пока поезд набирал ход, был тревожный голос оператора связи:
- Всему персоналу: немедленно покинуть объект! Внимание: всем покинуть объект! – после чего его заглушил стук колёс и ужасающей силы взрывы.
И тут люди увидели, что их преследуют неизвестные создания; их была целая толпа – получеловеко-полусобакообразные твари неслись за уходящим поездом с поразительной скоростью. Блацкович передал коллеге управление локомотивом, а сам занялся отстрелом ужасных преследователей, отмечая прискорбный факт того, что против них силы медальона не действовали. Вскоре кошмарные существа отстали, и подпольщики, убравшись из тоннеля подобру-поздорову, покинули поезд посреди полей на поверхности...
«Би Джей» доставил учёного в Айзенштадт, проводив почти до его места проживания; убедившись, что тому больше ничего не грозит, вернулся в штаб-квартиру сопротивления – и отправил в Лондон следующую шифрограмму:
ДОКЛАД ОБ УСПЕХЕ
Чтобы завоевать доверие «Золотого Рассвета», я отправился на ферму, где пропал агент этой организации. Под ней я нашёл подземную базу, на которой нацисты пытались выращивать кристаллы «Нахтзонне». К счастью, мне удалось спасти агента и привести базу в полную негодность. Материалы, добытые на объекте, в срочном порядке пересылаю в штаб.
ГЛАВА 7:
ШТАБ-КВАРТИРА СС
Задачи:
Вернуться на явку «Золотого Рассвета»;
Поговорить с доктором Александровым.
После радиоконтакта с руководством, Блацкович подробно переговорил с Каролиной Беккер о последних событиях. Лидер сопротивления, хоть и с лёгким оттенком недоверия на лице, выслушала его с величайшим вниманием:
- Значит, ты уверяешь, что подземная база очень велика размерами?
- Была, - поправил женщину Агент Второй. – Да, она просто огромна! Именно там нацисты выращивали кристаллы, - он на мгновение умолк, вспоминая гнавшихся за поездом человекообразных тварей. – Кстати, не только их…
- Интересно, зачем им эти странные минералы в таком количестве, Би Джей? – вопросила она, когда поняла, что собеседник закончил рассказ. – Для своих оккультных и генетических экспериментов?
- Я в том не сомневаюсь, - подтвердил американец. – Однако, полагаю, что новое оружие, которым заняты враги и о деталях разработок которого нам пока мало что известно, является их приоритетом. Впрочем, если необходимы подробности, мне следует навестить учёных из «Золотого Рассвета» и постараться выжать из них максимум информации. У меня есть все основания считать, что после освобождения коллеги они будут со мной более откровенны.
- Так почему ты ещё до сих пор здесь? – улыбнулась Каролина, поправляя волосы и склоняясь над столом с какими-то бумагами. – Отправляйся прямо сейчас, раз ты думаешь, что установленного с ними контакта достаточно для дальнейшего плодотворного сотрудничества! В случае чего, мы сможем оказать тебе кое-какую поддержку. Ты зарекомендовал себя настоящим бойцом, - она легонько отвела взгляд в сторону. – И другом.
- Хорошо, - ответил разведчик. – Только ответь, пожалуйста, на один вопрос: какого ты мнения о Штефане Криге?
- Штефан – старый контрабандист, промышляющий этим занятием ещё с довоенных времён, - молвила женщина. – Айзенштадт – город небольшой, поэтому мы все знаем здесь друг друга, как облупленных. Ну, по крайней мере, людей такого уровня, как братья Криге… Они – беззастенчивые торговцы, исключительно наживающиеся на войне и её ужасных последствиях; тем не менее, они постоянно оказывают нам услугу, продавая краденное оружие сопротивлению.
- Люди с чёрного рынка также делятся с «Кружком Крайзау» кое-какой информацией, не так ли? – подсказал Блацкович.
- Иногда. Только, на мой взгляд, полностью верить этим парням нельзя, - выдохнула красотка. – Извини за прямоту, которую не всегда способен простить мне даже Эрих Энгле, но само занятие контрабандой не позволяет мне подпускать близко представителей подобной профессии. Наши контакты с ними носят достаточно фрагментарный характер.
- Деловой, как наверняка сказал бы сам Криге, - улыбнулся диверсант – и, кивнув на прощание собеседнице, вышел из помещения.
Поменяв штурмовую винтовку на «МП-40» с глушителем, более подходящий для незаметного и бесшумного устранения врагов при передвижении в городских условиях, Блацкович снова оказался на улицах Айзенштадта. Избегая патрульных нарядов, он отправился по известному пути на юго-восток, пока не достиг площади Германа Геринга, северный вход на которую по-прежнему охраняли два танка. Не привлекая лишнего внимания, американец пробрался по канализации на явку «Золотого Рассвета», у дверей которой его встретил молодой часовой. Этого человека Блацкович ещё не видел; однако незнакомец при его появлении едва ли не взял под козырёк:
- Это ведь про тебя говорит весь город, верно? – удивление и восхищение так и светилось в его глазах. – Ты в одиночку напал на раскоп нацистов!
- Так-таки весь город?! – улыбнулся «Би Джей», аналогично отдавая ему честь и вопросительно указывая взглядом на дверь в подземный бункер. – Войти-то могу – хотя бы на этом основании?
- Милости просим! – ответил тот, на миг придержав Блацковича за рукав перед самым входом. – Спасибо тебе за Сергея: он мне как брат!
- Не за что! – ответил агент УСО, пожимая ему руку. – Зовут-то тебя как?
- Алексей Демидов, - представился учёный, подталкивая его внутрь. – Сергей всегда рад тебя видеть. После своего спасения из раскопа он, по твоему совету, даже на улице не появляется… Да и работы у него предостаточно.
- Вот и замечательно! – неопределённо молвил американец, скрывшись за массивной металлической дверью.
Казалось, в убежище ничего не изменилось: люди, среди которых он увидел и Сергея Ковлова, и доктора Леонида Александрова, сидящих за столами, были заняты своими делами. Тем не менее, он мгновенно обратил внимание на поспешность, с которой два человека у книжных шкафов собирали рукописи, упаковывая их в маленькие фанерные ящики.
- Давай-давай, тут надо скорее все собрать! Нацисты будут здесь с минуты на минуту! Поторапливайся! – негромко говорил человек лет шестидесяти, одетый в длинный халат, наподобие тех, какие носили древние звездочёты, обращаясь к своему куда более молодому помощнику.
- Но они ещё не здесь! – ответил ему другой, стоявший перед ящиком на коленях и аккуратно складывающий книги.
- Ну, это всего лишь вопрос времени, - возразил первый – и подняв голову, увидел вошедшего агента.
Блацкович молча кивнул им – и направился к столу доктора Александрова. Правда, перед этим он прошёл немного прямо – и оказался перед трудившимся над фолиантами Сергеем. Тот поднял уставшие глаза – и широко улыбнулся:
- Здравствуйте, Би Джей! Наслышан о сражении в церкви. Похоже, это было весело!
- Заверяю вас, дружище, что именно так оно и было! – ответил американец. – Есть какие-нибудь новости?
- Итак, - учёный положил перед собой руки, – устройство, которое вы уничтожили, позволяло нацистам получать силу Чёрного Солнца. Однако, его энергия была нестабильной и могла разрушить грань между мирами. Они выбрали старую церковь, потому что в ней завеса Тени особенно тонка. Думаю, что, если как следует прислушаться, там и сейчас можно услышать звуки из другого измерения.
- Интересно, - повёл бровями вошедший. – Откуда у вас такие сведения?
- Да вот отсюда! – воскликнул тот, указывая глазами на лежавший перед ним на столе манускрипт. – Вы не поверите, Би Джей, сколько эти тулеанцы всего понаписали! И, конечно же, мне придётся всё это переводить…
- Сергей, меня занимают странные твари, гнавшиеся за поездом, на котором я вместе с вашим спящим коллегой, – он показал рукой на дремлющего в одной из коек учёного, - сбежали с подземного комплекса. – Кто они? Откуда взялись и какому миру принадлежат? У вас по ним хоть что-нибудь имеется?
- Основываясь на древних документах, я могу делать лишь предположения, - ответил тот. – Дикие существа, которых вы видели на подземной базе, это гемайн – нюхачи, как их называют нацисты-охранники. Они появились в результате экспериментов с тулеанским порталом. Эти твари могут чуять энергию Чёрного Солнца. С их помощью нацисты отбирают чистейшие из производимых кристаллов.
- С какой целью? – спросил Блацкович. – Неужели мудрые тулеанцы ничего не написали об этом?
- Исследования кристаллов ведутся с определённой задачей: создания сверхмощного оружия, разрушительная сила которого не имеет никаких доселе виданных нами аналогов, - произнёс собеседник – и вдруг резко закрыл лицо руками. – А, агент Блацкович, извините, у меня страшно болят глаза, - извиняющимся тоном продолжил он мгновение спустя. – Я не спал всю ночь, переводя древние манускрипты для доктора Александрова.
- Да, конечно, Сергей! – понимающе кивнул разведчик, легонько касаясь его плеча. – Позже мы поговорим об этом подробнее… А пока отдыхайте!
Оставив молодого учёного, едва не падавшего от усталости на стол, Блацкович сделал несколько шагов за перила; к нему тут же подошёл библиотекарь, державший в руках какой-то артефакт, напоминавший древний шлем, увенчанный рогами. Павел легонько поклонился диверсанту:
- Агент Блацкович, объект, который использовался нацистами под фермой, предназначался для того, чтобы выращивать кристаллы, похожие на ваши. К счастью, их искусственные кристаллы оказались намного слабее природных, я имел возможность убедиться в этом экспериментальным путём... Энергия, производимая ими, весьма незначительна. Увы, нам до сих пор точно неизвестно, зачем они им понадобились в столь немыслимом количестве, но хорошо, что их усилия пошли прахом. Вы отлично справились, агент Блацкович!
Американец улыбнулся Павлу Черных – и на сей раз отправился прямо к доктору Александрову; тот листал толстенную книгу, делая из неё какие-то выписки в блокнот. Увидев перед собой агента, старик прекратил занятие – и, как показалось Блацковичу, с неким недовольством посмотрел на гостя:
- Агент Блацкович, я просил вас всего лишь освободить нашего собрата, а вы разгромили всю базу нацистов!
- Разве одно мешает другому? – удивился «Би Джей», не понимая его странной реакции.
- Ну, конечно же, нет! – мигом переменился в лице глава «Золотого Рассвета». – Как бы там ни было, ваша миссия увенчалась успехом, поэтому я вновь хочу прибегнуть к вашим услугам, - он выдержал паузу, глядя американцу в лицо.
Тот не торопил собеседника, преспокойно выдержав взгляд его колючих глаз.
- Медсестра, которая работает на нас под прикрытием в госпитале неподалёку, говорит, что с тех пор, как это место захватили нацисты, там происходит нечто странное, - продолжил доктор Александров. – Эта женщина постоянно сидит в приёмной, приводя в порядок картотеку. Очень прошу вас встретиться с ней – и выяснить, что там случилось! Госпиталя нельзя не заметить: это здоровенное здание на соседней площади Принца Альбрехта. Постарайтесь не уничтожить его тоже!
- Мне хотелось бы прояснить в беседе с вами кое-какие вопросы, доктор, - начал было Блацкович, однако старик-учёный вернулся к прерванному занятию.
- Это может подождать, - грубовато отрезал он, давая понять об окончании диалога. – Мы вернёмся к вашим интересам после вашего визита в госпиталь. Дело, поверьте мне, не терпит отлагательств! Ступайте в госпиталь, агент Блацкович – и возвращайтесь сюда с новостями от нашего агента.
Начинать выяснение отношений было бессмысленно и неразумно, поэтому американец, будто ни в чём не бывало, пожал плечами:
- Хорошо, доктор! Когда я вернусь, мы с вами обязательно продолжим!
Его собеседник, казалось, уже не слышал обращённых к нему слов, полностью погрузившись в свои выписки.
«Би Джей» вернулся к дверям, где охранник вновь отсалютовал ему, сказав на прощание: «Удачи вам, агент Блацкович!» – и вернулся по подземному ходу на поверхность.
Оказавшись на площади, он оценил свои возможности для проникновения в соседний сектор, который защищали пушки двух танков, стоявших под аркой. Конечно, можно сделать крюк – пройдя мимо гаража, откуда он раньше совершил путь на ферму в кузове грузовика – и выйти на неизведанную пока территорию за решётчатыми дверьми, откуда, вероятно, можно найти обходной путь на площадь Принца Альбрехта. Однако, также можно, скрываясь в тени деревьев и умело используя руины соседних домов, подобраться к танкам – и незаметно прошмыгнуть либо слева от них, взобравшись на арку по пожарной лестнице, либо справа – через частично пламенеющие развалины... В любом случае, необходимо разведать обстановку, поскольку в нужном квадрате побывать ему ещё не доводилось. Он сверился с картой Айзенштадта: подземные коммуникации в этом месте, судя по чертежам, были значительно разрушены, чему, собственно, основными свидетелями были именно расположившиеся под аркой танки. Впрочем, и руины могли послужить ему довольно надёжным прикрытием…
Выбрав путь через развалины, Блацкович короткими перебежками достиг здоровенного пролома в стене одного из домов, который пострадал от авианалёта; скрывшись в руинах, он, осторожно пробираясь к видневшимся из-за развалин танкам, увидел в одной из разрушенных комнат человека: тот прятался за подоконником, наблюдая за открывавшейся взгляду огромной площадью за аркой, в центре которой находился большой фонтан, украшенный каменной статуей какого-то деятеля в старинной одежде. Агент Второй бесшумно подкрался к наблюдателю; он вспомнил, что видел этого человека прежде, на явке «Золотого Рассвета», ведущего беседу с коллегами. Сразу узнать его помешало то обстоятельство, что лицо человека было обезображено синяками и кровоподтёками. Блацкович тихонько свистнул, привлекая его внимание; учёный обернулся, увидел американца, приложившего палец к губам – и, также стараясь не шуметь, поманил его к себе рукой.
- Кого вы тут выслеживаете, дружище? – шёпотом обратился к нему «Би Джей», приблизившись к нежданному собеседнику; танки стояли почти рядом с ними, у самой стены; из-за машин доносились разговоры обслуживающего их персонала.
- Я хотел поговорить с вами, товарищ! – учёный едва не вцепился в него, не повышая, однако, голоса. – Послушайте, трое моих соратников недавно попали в плен. Плохо то, что один из них обладает весьма полезной для нацистов информацией. Их допрашивают, а они не бойцы, агент Блацкович! Им нужна ваша помощь!
- Вот ведь незадача! – то ли в шутку, то ли всерьёз заметил разведчик. – Как это не вовремя!.. И где содержатся ваши друзья?
- В штаб-квартире СС, - ответил человек, указывая рукой через разбитое окно на здание прямо за памятником, находящемся в центре фонтана: большое, трёхэтажное, чудом сохранившееся полностью при бомбёжках Айзенштадта, оно традиционно было украшено двумя длинными знамёнами со свастикой по обе стороны от широких дверей, к которым вели ступени. Перед входом его мерно вышагивали несколько охранников. – Прошу вас: проберитесь туда – и освободите их!
- Куда пробраться?! В штаб-квартиру СС?! – Блацкович едва не повысил голос от удивления. – Да вы хоть понимаете, о чём просите, камрад?! Похоже, вы считаете меня волшебником?! Думаете, мне ничего не стоит сейчас просто взмахнуть волшебной палочкой – и вытащить ваших приятелей из рукава?!
- Тогда всех нас уже можно хоронить! – учёный закрыл руками лицо. – Дело Александрова и всего «Золотого Рассвета» погибло, если пленные начнут давать показания!
- Но Александров только что отправил меня в госпиталь! – возразил Блацкович, рассматривая площадь; кстати, глаза его заметили упомянутое заведение слева, за аркой, практически напротив штаб-квартиры СС: здание было снабжено довольно приметной вывеской Красного Креста и соответствующим названием.
- Александрову, вероятно, ещё ничего неизвестно о пленении наших собратьев, - развёл руками учёный. – Мы угодили в лапы нацистов лишь с четверть часа назад; по счастливому стечению обстоятельств мне удалось бежать из-под стражи… Прошу вас! – он почти молитвенно сложил руки на груди, глядя в лицо американца с бесконечным доверием. – Что бы ни было в госпитале, это подождёт; а здесь решается вопрос времени, другими словами – вопрос жизни и смерти моих друзей! – и с лёгким стоном коснулся синяка под левым глазом.
- Ладно, - ответил диверсант, осматривающий патрулируемое солдатами пространство площади Принца Альбрехта. – Отправляйтесь на явку и сообщите Александрову о случившемся несчастье; я же постараюсь помочь вам и в этом деле... Видимо, возможность внезапной гибели ваших соратников действительно получает приоритет над госпиталем… Словом, уходите отсюда – и ожидайте моего возращения в подземелье явки «Золотого Рассвета»!
Учёный благодарно кивнул ему – и, пригибаясь у разрушенных стен, покинул комнату. Блацкович, глаза которого продолжали изучать открытую перед ним площадь из разбитого окна, задумался над только что полученным заданием. Итак, три человека из «Золотого Рассвета» попали в плен. Правда ли это – и не скрывается ли за подобными сведениями примитивная попытка заманить его в прямо в штаб-квартиру СС, так сказать, тёпленьким? Как-никак, теперь именно его персона – приоритет любого патрульного; с его появлением в Айзенштадте спокойная жизнь нацистов прекратилась, несмотря на доставляемые им до того времени неприятности со стороны сопротивления или торговцев чёрного рынка… Проникнуть ни куда-нибудь, а в штаб-квартиру СС – это было равнозначно сунуть голову в львиную пасть! Судя по окнам помещений, расположенным только на фасаде здания и на его правом боку, там будет как минимум тридцать-сорок, если не больше, вооружённых солдат, не считая охраны периметра… Впрочем, было бы весьма соблазнительно освободить незадачливую троицу – и на основании этого требовать у Александрова ответов на любые вопросы.
Отсюда мысли Блацковича вновь вернулись к неуловимому провокатору, которым так похвалялся Цетта: кто мог им являться, в конце концов? Само собой разумеется, им просто должен быть человек, которому все доверяют, причём, доверяют безоговорочно. К тому же, как подчёркивал в своих записях покойный бригадефюрер Штатц, этот человек должен быть информированным в высочайшей степени. Поэтому американец, прикинув все «за» и «против» и привыкший рассуждать без всяких сантиментов, назначил на роль возможного предателя наиболее значимых людей подполья: Каролину Беккер, доктора Леонида Александрова и Штефана Криге. Конечно, к упомянутым персонам он также добавил Антона Криге, Эриха Энгле и, судя по всему, Павла Черных; по сложившемуся у него впечатлению, именно последний претендовал на роль заместителя Александрова и его правой руки, тогда как первый и второй являлись ближайшими помощниками лидеров «Кружка Крайзау» и чёрного рынка.
Будучи совершенно непредвзятым, он отметил, что ранее Каролина никогда не предлагала ему помощи; сегодня же она изменила свой взгляд на прямо противоположный. Впрочем, это могло говорить лишь о том, что он, Блацкович, наконец-таки добился её доверия и симпатии, однако… он продолжал рассуждать так, как тому учили в разведшколе: лучше – на всякий случай – подозревать самое худшее, нежели ошибиться. Он никогда не видел Каролину в деле; правда, по большей части, она постоянно и почти безотлучно находилась на явке «Кружка Крайзау», на виду у остальных. Отец её был убит нацистами, это было общеизвестно. А склонить человека к сотрудничеству после подобного невероятно тяжело, почти невозможно…
Далее, Эрих Энгле. Очень информированный человек; любой план сопротивления либо разрабатывается им, либо, так или иначе, не проходит без его участия и обсуждения. Его, как и саму предводительницу сопротивления, Блацкович вывел за рамки подозрений: он доставлял нацистам массу неприятностей задолго до появления агента УСО в Айзенштадте. В пользу верности Эриха диверсант выдвинул столь же общеизвестный факт, что жену последнего нацисты убили на глазах несчастного… Действительно, Айзенштадт не был большим городом, здесь все знали друг о друге почти всё. Следовательно, Каролина и Эрих в глазах американца продолжали оставаться людьми, на которых можно было положиться. Будь иначе, он сразу по прибытию в город был бы арестован, а не продолжал бы до сих пор чинить гитлеровцам неприятности.
Далее, доктор Александров и его условный помощник, Павел Черных. Судя по рассказам радиста «Кружка Крайзау» Ганса Шмидта, особых контактов между «Золотым Рассветом» и айзенштадским сопротивлением нет, поскольку последним о первых вообще мало что известно; то же самое высказывала Блацковичу и сама Каролина Беккер. Следовательно, если с группой Александрова они напрямую не общаются, то ни Беккер с Энгле, ни Александров с Черных не могут претендовать на полную или почти полную информированность о делах друг друга. А дневник Штатца именно так определял таинственного информатора Цетты… Судя по наблюдениям самого Блацковича, и Леонид Александров, и Павел Черных почти или совсем не выходили на поверхность; впрочем, при желании можно оставлять закладки с информацией для врага в любом месте города… да хотя бы в руинах, откуда по канализационному тоннелю можно попасть на явку «Золотого Рассвета».
К тому же не лишено значения следующее: почему Александров, глава своей организации, ничего не знает о том, что трое его коллег попали в плен – вместо чего отправляет едва знакомого американца в какой-то госпиталь? Конечно, судя по словам встретившего Блацковича учёного, эти сведения могли ещё не достичь его ушей, однако… разве подобного нельзя было предположить, отправляя куда-то и зачем-то соратников, которые, как известно, не имели никаких навыков слежки или ведения боя? Странно всё это, весьма странно… Впрочем, надо завоёвывать доверие Александрова, так или иначе. А ссориться нечего, от ссор – да ещё при нынешней ситуации – всегда было мало толка.
Таким образом, наибольший интерес «Би Джея» вызывал Штефан Криге, некоронованный король чёрного рынка, а также его родной брат Антон. Именно они имели наибольшую свободу и время для передвижения, не с одним из них Блацкович столь плотно не работал. Братья, как помнилось американцу, неоднократно вызывали подозрения руководства «Кружка Крайзау», однако и те не могли особенно разойтись без их помощи: всем и каждому – в том числе и нацистам – было превосходно известно, кто является наикрупнейшим оптовым покупателем оружия у лихачей-контрабандистов. Впрочем, как знал о том Блацкович от самих торговцев чёрного рынка, Антон обычно совершал операции на улицах, тогда как Штефан – планировал их, не выходя из бункера, поскольку знал Айзенштадт не хуже собственной ладони. Агента достаточно смущало то, что в первый же день его прибытия в город, Штефан почти не стесняясь предложил ему стать его, так сказать, глазами в «Кружке Крайзау», пообещав тому взамен снабжать его информацией о телодвижениях оккупантов. Блацкович тактично отказался от этого, но разве Штефан не мог завербовать для своих нужд кого-нибудь другого из членов сопротивления?! Старый вор – ещё тот лис: чтобы стать королём контрабандистов и в течение многих лет удерживать над ними власть, необходимо быть изворотливым и расчётливым донельзя! Иначе полетит эта корона вместе с головой, как неоднократно случалось с его коллегами во всём мире… Стоило подумать на досуге о другом, а именно: не вступала ли во внутреннее противоречие постоянная жажда наживы Штефана с его патриотизмом, который – при его отношении к жизни – являлся штукой покупаемой и, соответственно, продаваемой.
Словом, выводы были следующими: только Штефан Криге – да его брат Антон – общаются или могут общаться и с вожаками сопротивления, которым продают оружие, и с лидерами «Золотого Рассвета», приобретающими у них для своих исследований кристаллы «Нахтзонне». Доктор Александров общается – если общается вообще – с Каролиной Беккер исключительно через посредников, поскольку первичная информация о творящихся в Айзенштадте делах попала в УСО через связников из «Кружка Крайзау», причём, явно от «Золотого Рассвета»: никто больше не мог предоставить подобные данные аккурат ко времени операции на «Тирпице». Итак, в свете подобных умозаключений, Блацкович понимал: в сложившихся обстоятельствах он может доверять только сопротивлению – да и то лишь в том случае, если само его руководство, благодаря каким-нибудь хитрым манипуляциям, не было введено в заблуждение нацистами... Впрочем, если братья Криге и имеют кое-какие данные о сопротивлении и «Золотом Рассвете», они – или хотя бы один из них – не могут претендовать на обладание полной информацией о том, что планируют лидеры других подпольных организаций… Опять не сходится, потому как Штатц настаивал на высшей степени осведомлённости информатора Цетты… Или, возможно, сам Цетта сознательно преувеличивал его осведомлённость, чтобы значительнее выглядеть в глазах своего непосредственного шефа Гиммлера?
К слову сказать, Блацкович додумывал свои мысли уже на ходу, отправившись по канализациям на явку «Кружка Крайзау»: для возникшего в его голове плана необходимо было заручиться поддержкой партизан. Тем более, что с сегодняшнего дня Каролина дала ему на то своё согласие… К сожалению, самой руководительницы на месте не оказалось – женщина ушла в составе небольшой группы в разведку – однако, Эрих Энгле был на явке и, судя по его виду, явно скучал от ничегонеделания.
- Би Джей, ты же видел цеппелин, парящий над городом? – сказал он, когда Блацкович вошёл в подвальное помещение. – В последнее время он стал всё дольше оставаться на одном месте. Как ты считаешь, для чего он нужен Цетте? Вряд ли он занимается простыми наблюдениями! Мы знаем, что нацисты отправляют на дирижабль много оборудования, но Каролина не хочет рисковать, отправляя туда агента. Потому, что это несомненное самоубийство – и похоже, она права!
- А что, мой друг Энгле совсем соскучился по несомненным самоубийствам? – лукаво поинтересовался американец, присаживаясь рядом с ним за стол. – Могу предложить интересное – и поистине самоубийственное дельце, Эрих!
- А что такое? – немедленно оживился тот, разминая плечи и допивая из стоящей перед ним кружки остывший чай.
- Нужна первоклассная диверсия, камрад! – подмигивая ему, интригующе ответил собеседник. – Считай, что Каролина дала добро!
- Знаю, она оставила мне свои распоряжения, - улыбнулся Энгле. – И всё-таки: что ты задумал?
- Нападение на штаб-квартиру СС! – не без гордости осклабился «Би Джей», однако, увидев на лице товарища неподдельное удивление, тут же добавил. – Ты же, вроде бы, только что был готов на самоубийство?!
- Да, но… – замялся Эрих, продолжая наблюдать за американским другом. – Словом, если ты не шутишь, тогда я тебя не понимаю! Это же изначально провальная задумка…
- Ну, не настолько и провальная, - вновь подмигнул ему диверсант, задорно хлопнув в ладоши. – Это, знаешь ли, зависит оттого, как мы возьмёмся за дело!
- Ладно, скажи хоть, в чём оно заключается? Это же надо придумать: штаб-квартира СС! – собеседник почесал макушку. – Чего ради мелочиться? Почему бы нам сразу не напасть на берлинскую Райхсканцелярию?!
- Видишь ли, камрад Эрих, в штаб-квартире СС имеется некоторая информация, которую мне необходимо проверить во что бы то ни стало, - не распространяясь о предстоящем задании в деталях, ответил Блацкович. – Я сам проникну в здание и найду нужные сведения, однако тебе, друг мой, придётся взять десяток-другой партизан – и устроить перед его дверями диверсию. Да смотри мне, чтобы было насколько возможно шумнее и красочнее!..
- Делать-то что? – выдохнул Энгле. – Установить на площади здоровенную пивную палатку, как на Октоберфест?
- Дело понятное, - согласился Блацкович. – Пока я проникну в здание и обнаружу необходимые документы, вам надо будет позаботиться о том, чтобы в помещении штаб-квартиры осталось как можно меньше солдат. Мне требуется хороший отвлекающий манёвр, Эрих! Для этого предлагаю уничтожить пару чёртовых танков, застрявших под аркой, соединяющей собой Герман Геринг плац и Принц Альбрехт плац. После этого вам следует закрепиться за их останками – и, прикрываясь руинами, равно и находящимся неподалёку госпиталем, устроить максимальную заварушку. Словом, огня на фейерверк на жалеть!
- Действительно, вполне самоубийственная миссия! – покачал головой Энгле. Впрочем, глаза его тут же загорелись. – Послушай, Би Джей, может быть, именно потому, что все твои задания абсолютно невыполнимы и являются безумием в чистом виде, они тебе и удаются?
- Поверь мне, майн фройнд, я в том ни капли не сомневаюсь! – улыбнулся Блацкович. – Только вот тебе условие: сделать всё надо как можно скорее! Поэтому собирай ребят, хватай динамит – и вперёд!
- Но ведь рядом два КПП, одно из которых после начала операции окажется у нас прямо за спиной, - задумался Эрих, просчитывая детали предстоящего мероприятия. – Перед маленькой площадью на пути к Герман Геринг плац теперь дежурят две бронемашины!
- Они просто не успеют к вам пробиться, - ответил уже давно обдумавший подобный вариант американец. – Не забудь, что взорванные танки перекроют любое движение техники за вашими спинами! К тому же я не думаю, что буду долго задерживаться в здании…
- А вдруг? – не отставал партизан, брови которого всё ещё хмурились.
- Можно скрыться в руинах восточной части города, а оттуда уйти в сторону церкви, вряд ли после устроенной вами шумихи дорога будет хорошо охраняться, - сказал Блацкович. – А если после операции не хочется плутать по окрестностям, спускайтесь в сеть канализаций неподалёку от дальнего КПП – и дело с концом!
- Би Джей, ты всего несколько дней в городе, а уже знаешь все его лазейки ничуть не хуже меня, коренного айзенштадца! – восхищённо воскликнул собеседник, протягивая ему руку, которую Блацкович крепко потряс. – Я тебе просто поражаюсь!
- Ничего особенного, - возразил тот, поднимаясь. – Просто хожу по городу, завожу нужные знакомства… А ещё в моём распоряжении имеется карта!
На сборы ушло минимальное время – и несколько минут спустя большой отряд партизан выдвинулся по подземным тоннелям в сторону площади Германа Геринга; с ними отправился и Блацкович. Добравшись на место, он оставил бойцов сопротивления в руинах перед аркой с танками, попросив у них у них несколько минут для преодоления расстояния через площадь Принца Альбрехта; Эрих пояснил ему, как следует достичь выхода на поверхность из подземного переплетения уцелевших в этом районе тоннелей: пройти первые две развилки – и на третьей повернуть налево. Так он и поступил: пробежал под землёй с полсотни метров, используя силу медальона; поскольку коммуникации были сильно повреждены, света в коридорах не имелось, однако, благодаря чудесному кристаллу, зрение разведчика ничуть не страдало от его отсутствия.
Едва он оказался у лестницы, ведущей на поверхность, и коснулся её, как из люка над его головой раздался грубый голос:
- Эй, янки, спокойно! Не стреляй, я свой!
- Кто это – свой? – ответил Блацкович, сжимая «МП-40». – Откуда у меня здесь свои, а?
- Ну, с чёрным рынком ты вроде бы не воюешь? – вновь зазвучало сверху. – Вылезай, у меня для тебя кое-что есть!
Да, своим уникальным зрением Агент Второй увидел сквозь потолок фигуру человека, окружённую жёлтой аурой; тот был в гражданской одежде, а с плеча его свисал автомат. Блацкович вылез наружу: он оказался в коротком коридорчике, освещаемом единственной лампой; перед дверью преспокойно стоял окликнувший его мгновением позже здоровяк с короткой стрижкой. При появлении незнакомца из канализации он даже ухом не повёл, продолжая стоять, прислоняясь к стене; оружие его беспечно болталось на плече.
- Итак, ты тот американец, которого ищут нацисты? – сказал он, оценивающе рассматривая появившегося из подземелья. – Вот, это тебе и твоим друзьям! – он протянул в направлении разведчика руку, в которой было зажат вчетверо сложенный лист бумаги. – Да брось ты в меня целиться, ишь, какой недоверчивый! – усмехнулся он, следя за движениями Блацковича.
- Как ты узнал, что я здесь? – в свою очередь поинтересовался агент, принимая бумагу и разворачивая её при свете лампы.
- Да я вашу компанию заметил ещё тогда, как только вы появились в руинах по ту сторону площади, – он кивнул туда, откуда только что пришёл его собеседник. – Что, небось, задумали какое-нибудь веселье? А у меня здесь дела неподалёку…
- Понятно, - ответил Блацкович – и быстро пробежал глазами коротенькое послание:
Записка
Ганс, в моем кабинете имеются записи и чертежи, часть которых я украл на консервном заводе, а часть – в госпитале; к сожалению, мне не удалось собрать всех материалов по данному вопросу... Если ты читаешь это, значит, меня арестовали эсэсовцы или хуже того. Умоляю тебя, передай эти документы «Кружку Крайзау», в них описан ужасный биологический эксперимент, который проводят нацисты. Надеюсь, сопротивление сможет остановить их прежде, чем исследования будут завершены.
- Откуда это? – спросил он незнакомца. – Что за Ганс и где кабинет отправителя этого письма?
- Не знаю, - отрезал тот, нахмуриваясь. – Тебе надо, ты и ищи! Мы вчера с ребятами Антона Криге неподалёку от площади устроили налёт на машину какого-то офицера, вот при нём это и обнаружили… Антон попросил передать письмо кому-нибудь из ваших.
- Ладно, будем искать, - неопределённо произнёс Блацкович, пряча бумагу в карман. – А ты, дружище, отправляйся отсюда: сейчас тут будет небольшая перестрелка, а ведь тебе в ней участвовать незачем!
- Понял! – ответил тот – и, покинув прежнее место, спустился в люк по лестнице. – Ну, бывай! – услышал «Би Джей» уже снизу – и тяжёлые шаги незнакомца по тоннелю вскоре стихли.
Задачи:
Проникнуть в штаб-квартиру СС;
Получить информацию о местонахождении пленных;
Выбраться из здания.
Блацкович, толкнув дверь, оказался на улице; выход из канализации находился в каком-то полуразрушенном сарае, откуда он смог незаметно для прогуливающихся перед зданием штаб-квартиры СС часовых пробраться вдоль стен соседних развалин к пожарной лестнице, ведущей на балкон строения. Шестеро нацистов болтали о чём-то меж собой буквально перед самыми дверями здания, и лишь двое, нёсших вахту на КПП слева от штаб-квартиры, мерно вышагивали взад и вперёд, даже не глядя по сторонам. Американец, никем не замеченный, поднявшись на балкон, взмахом руки дал с него знак партизанам, пристально наблюдавшим за его действиями. Несколько секунд спустя оба танка взорвались с ужасным грохотом; казалось, если бы не арка над ними, то они просто взлетели бы от взрыва. Нацисты у входа в штаб-квартиру СС тут же полегли от множества автоматных очередей, раздавшихся из развалин; охранники КПП последовали за ними, несмотря на то, что попытались добежать и спрятаться за бруствером оставленного ими без присмотра «МГ-42». Блацкович, открыв окно, оказался внутри пустого кабинета – и спрятался за шкафом у входной двери.
На пороге он заметил кровь, наскоро затёртую влажной тряпкой; правда, сделано это было недостаточно тщательно. «Би Джей» не знал, что незадолго до его появления – здесь, в этом кабинете – произошла следующая сцена: штандартенфюрер, в накинутом на плечи плаще со знаками Дивизии Паранормальных Исследований СС, допрашивал одного из учёных «Золотого Рассвета» – того самого, которого американец обнаружил ранее в развалинах. Человек сидел на стуле у ближайшей от входа стены со связанными за спиной руками, а горделивого вида эсэсовец степенно ходил вокруг него кругами – увещевая, избивая и склоняя к сотрудничеству. Наконец, офицер, видя бесплотность прежних попыток, совершенно вышел из себя – и, схватив пленника обеими руками за горло, зашипел тому прямо в лицо:
- Друг мой, поймите, что я не хотел бы вас мучить… Постарайтесь понять, - он нанёс пытаемому резкий удар в челюсть, - что я сделаю всё возможное, чтобы узнать о делах «Золотого Рассвета» в Айзенштадте. Конечно, вы будете держаться и сопротивляться мне из последних сил, другого я и не жду. Но уже очень скоро я сломлю вашу волю, как ломаю тело… В итоге вы расскажете мне всё, что я хочу знать, умоляя о смерти.
Пленный только стонал и тряс головой от сыплющихся на него ударов. Внезапно дверь кабинета распахнулась – и на пороге возник ещё один эсэсовец; отдав честь обернувшемуся на скрип двери начальнику, он, замерев по стойке «смирно», громко произнёс:
- С докладом прибыл!
Штандартенфюрер прекратил избивать сидящего на стуле и вопросительно уставился на вошедшего:
- Вам удалось захватить агентов «Золотого Рассвета»?
- Так точно! – кивнул прибывший, щёлкая каблуками. – Бой был непростым.
- Их не били, унтершарфюрер? – поинтересовался начальник.
- Никак нет! – сверкнул глазами тот. – Пальцем не тронули – как приказали, - добавил он будто в своё оправдание.
- Зэр гут! – с довольным видом выдохнул штандартенфюрер. – Отведите пленников на базу. Я поговорю с ними, как только завершу эту дружескую беседу…
Солдат вновь отдал честь – и покинул помещение, а его начальник – со взглядом, не предвещавшим ничего хорошего – опять повернулся к покалеченному пленнику. Если бы не внезапно возникшие обстоятельства, отвлёкшие на время допрашивающего от своей жертвы, тому ни за что не удалось бы остаться в живых и уж тем более – совершить побег...
Блацкович услышал за дверью многочисленные крики и топот большого количества сапог: несомненно, что находившееся в здании решили ответить нападавшим – и выставить против неприятелей все имеющиеся силы, на что, собственно, американец и рассчитывал. Он ещё раз осмотрел помещение, однако, ни один из двух находящихся в кабинете столов не имел ящиков, потому искать здесь было нечего. Впрочем, основной его целью являлись пленные учёные «Золотого Рассвета»; он не мог знать, что в штаб-квартире СС их нет – и никогда не было. Несчастный, которого он обнаружил в руинах под аркой, соединяющей Герман Геринг плац и Принц Альбрехт плац, в результате многочисленных побоев даже не придал значения словам своего мучителя-штандартенфюрера о том, что пленников для допроса надлежит доставить «на базу», а вовсе не в штаб-квартиру СС. Таким образом он невольно направил агента УСО по ложному следу, что для состояния претерпевшего побои учёного было вполне простительно. Знай разведчик о случившемся, ему и не пришло бы в голову хоть в чём-то обвинять и без того достаточно покалеченного пожилого человека. Было чудом, что тому вообще удалось неожиданно спастись – причём, именно тем путём, по которому Блацкович проник в здание.
Тем временем события разворачивались весьма стремительно: с улицы вновь послышались звуки ураганной перестрелки, зазвучали взрывы; поняв, что бойцы сопротивления успешно справляются с поставленной перед ними задачей, диверсант решил продолжить поиски пленников – за которыми явился и которых здесь, увы, не было. Он осторожно открыл дверь, оказавшись в пустом коридоре; прямо за перилами, слева от него, вниз вела широкая деревянная лестница; прямо располагалось несколько кабинетов. Времени было явно в обрез – на помощь сражающимся эсэсовцам наверняка вскоре будет оправлено подкрепление – поэтому следовало осмотреть помещения как можно скорее.
Минуя развешанные на стенах портреты Гитлера и украшенные нацистскими знамёнами простенки, Блацкович скользнул к ближайшей двери слева, которую немедленно открыл: хоть в коридоре никого не было, но враги могли объявиться здесь в любое мгновение. Сразу же после этого он использовал силу медальона, желая установить количество возможных неприятелей на этаже, а заодно повысить собственную скорость.
Да, коридор и прилегающие к нему кабинеты были свободны – следовательно, пленных учёных нацисты содержали в другом месте. Возможно, что в казематах, без которых не обходится ни одно учреждение подобного типа… Решив на скорую руку осмотреть помещения на предмет важной документации, он закрыл за собой дверь, как вдруг сила медальона перестала действовать. «Наверняка где-нибудь неподалёку гитлеровцы установили этот чёртов ПДК! – подумалось наученному предыдущим опытом контактов с подобными приборами диверсанту. – Однако, раз уж он здесь, значит, нацистам есть, что скрывать именно в этом месте!»
Он внимательно осмотрелся: помещение было снабжено тремя дверьми – через одну он только вошёл, другая – через стол по этой же стене – также выводила в общий коридор; направо от него имелась третья. Помимо этого, у противоположной стены кабинета находился ещё один стол, на котором располагалась рация – и два металлических шкафа, в простенке меж которых Блацкович немедленно рассмотрел выведенную кем-то эмблему Чёрного Солнца. Догадавшись, что знак древней цивилизации нарисован здесь неспроста, американец наскоро обыскал столы – и направился к третьей двери, как оказалось, ведущей из помещения на последний, чердачный этаж. Поднявшись наверх по лесенке с поручнями, он, едва высунув голову из узкого, не прикрытого крышкой люка, увидел чердак, уставленный ящиками у стен и по центру помещения; на одном из них и стоял, искрясь голубоватым сиянием, включенный ПДК. «Би Джей» немедленно сокрушил его ударом ноги, после чего медальон заработал по-прежнему; стараясь не задевать проплывающих мимо «призраков», американец быстро осмотрелся – и, не обнаружив ничего интересного, спустился по лесенке обратно.
Да, теперь ему ничто не мешало проникнуть за изображённое в простенке меж двух шкафчиков Чёрное Солнце: скользнув в образовавшуюся в стене энергетическую брешь, он попал в небольшую комнату с запертой дверью и решётчатым окном, из которого была видна задняя часть коридора и двери в помещения напротив. В кабинете был единственный стол, на котором лежала папка; Блацкович открыл её – и быстро пролистал несколько находившихся в ней бумаг.
В первой из них сообщалось, что недавно пленённые сотрудники «Золотого Рассвета» были успешно доставлены на базу Дивизии Паранормальных Исследований СС для дальнейших допросов, иногда именовавшуюся в документе «швейной фабрикой»; из этого рапорта Блацковичу и стало ясно об их подлинном местонахождении. К счастью для агента, автор сообщения прилагал к нему подробную схему коммуникаций базы на двух больших листах, отметив не только её центральный вход (здание находилось буквально напротив КПП перед небольшой базарной площадью у Герман Геринг плац, который Блацкович разнёс днём назад, выполняя задание в церкви), но и два тайных: через высокую кирпичную трубу, примыкавшей к самому углу строения – и небольшой лаз на крыше, замаскированный под обыкновенную голубятню. Разведчик не мог не радоваться полученной информации: теперь он точно знал, что пленённых эсэсовцами учёных в штаб-квартире СС нет и был буквально из первоисточника осведомлён о том, где их искать; отмеченные в документах секретные входы на базу также давали ему немалое преимущество пробраться на объект без лишнего шума, не ломясь при этом через парадную дверь.
Последний же документ мгновенно дал понять ему, что спасение пленных напрямую связано с его собственной безопасностью; едва не шокированный от узнанного, диверсант прочитал послание дважды, чувствуя, как неприятный холодок пробегает по спине от каждого напечатанного слова:
Письмо
Кому: группенфюреру СС Цетте
От кого: штандартенфюрера СС Рихтера
Агенты «Золотого Рассвета» обладают огромной силой воли. Однако, во время продолжительных допросов, была получена информация, подтвердившая наши подозрения: американец, находящийся в данное время в Айзенштадте – это тот же шпион, более года назад помешавший созданию «Суперсолдат», а также сорвавший «Операцию «Воскрешение»». Уверен, что, продолжая допросы агентов «Золотого Рассвета», мы сможем выяснить местонахождение американца.
Штандартенфюрер СС Гельмут Рихтер,
Дивизия Паранормальных Исследований СС
Блацкович, аккуратно скрутив документы в трубку, сунул их во внутренний карман куртки – и, поскольку в здании было относительно тихо, невзирая на ужасную пальбу с улицы, взял коротенький тайм-аут для размышлений. Итак, осведомлённость ребят «Золотого Рассвета» просто поражала: откуда, чёрт возьми, откуда им могло быть известно об «Операции «Воскрешение»», которой официально никогда не существовало?! Информация об этом имелась всего у двух сторон: у затеявших программу воскрешения принца Генриха нацистов – и подробной отчёт о срыве указанного мероприятия самого Блацковича, хранившийся в архивах УСО за семью печатями! Как, из каких источников об этом могли проведать оккультисты, тайно приехавшие в Айзенштадт из Советского Союза?! Неужели подсмотрели секретнейшую документацию англичан или гитлеровцев сквозь хрустальный шар?! Или провели для этого сеанс спиритизма?! Несомненно, Цетта мог знать о тайных проектах Райха от самого Гиммлера, при известном раскладе – от своего идейного и методологического конкурента Тотенкопфа, но какими путями об этом прознали русские, это было выше его понимания! Тем не менее, главное заключалось в следующем: если нацисты возьмутся за сотрудников «Золотого Рассвета» как следует, это поставит под удар самого Блацковича, раз уж им известны детали его прямого вмешательства в упомянутые секретные разработки Третьего Райха. Как ни крути, откуда-то им стало известно об этом; а дело столь тонкое, что о подобном прямым вопросом не спросишь… Необходимо закончить задание, освободить пленных – освободить обязательно, в целях своей же безопасности! – и вернуться на явку «Золотого Рассвета» для длительного и обстоятельного разговора с доктором Александровым. То, что он наиболее компетентен в данном вопросе, у разведчика не вызывало сомнений.
Так как дверь из кабинета была заперта, а Блацкович не желал производить ненужного шума, ему пришлось уходить тем же путём, каким он сюда попал: через сияющую дыру в стене. Судя по звукам побоища, развернувшегося перед парадным входом в штаб-квартиру СС, Эрих Энгле и его товарищи разошлись не на шутку, отвлекая на себя гитлеровцев: почти непрекращающиеся крики и постоянная пальба из автоматов, к которой время от времени примешивался стук пулемётных очередей. Поскольку учёных «Золотого Рассвета» следовало искать в другом месте, диверсант решил поскорее осмотреть остальные помещения – и убираться отсюда; американец понимал, что партизаны отвлекают нацистов, прикрывая собой подлинный смысл атаки здания, возможно – нет, наверняка! – ценой собственных жизней: ещё неизвестно, скольких из них недосчитается айзенштадское сопротивление после окончания операции! Поэтому он выскочил в коридор – и, поочерёдно заходя в каждое помещение, быстро обыскивал столы и шкафы на предмет полезных сведений. Несколько минут спустя он закончил осмотр второго этажа, так и не встретив ни единого противника: конечно, все они были заняты неожиданной атакой «Кружка Крайзау»; к сожалению, никакой более-менее ценной информации на глаза ему также не попалось. Впрочем, достаточно было уже обнаруженных материалов, дававших огромную пищу для размышлений… Агент Второй окинул взглядом пройденный путь: оставалось одно – спускаться на первый этаж и продолжать поиски.
Двигаясь по лестнице, Блацкович на мгновение замер у поворота: стрельба и крики солдат слышались гораздо явственнее. Коридор уходил прямо, венчаясь дверью – и налево, заканчиваясь очередным поворотом. Судя по расположению помещений, которое американец мог без труда прикинуть, поскольку видел фасад здания, дверь перед ним выходила к парадному входу, который защищали эсэсовцы. Блацковичу пришла в голову мысль внезапно появиться у них из-за спины – и атаковать не подозревающего о его присутствии в штаб-квартире противника, однако он прогнал её: тем самым он рисковал провалить задание, которое перед собою же и поставил. Поэтому он бесшумно свернул налево по коридору, достиг следующего поворота – и осторожно выглянул из-за угла.
Глазам его открылся большой зал, украшенный знамёнами и портретами вождей Третьего Райха; помещение являло собой комнату связи, уставленную столами с радиоаппаратурой и стульями; слева от входа располагались две деревянные двери в смежные помещения. «Неплохо же работает Энгле! – подумал «Би Джей», также не обнаружив в зале ни души. – Настолько отвлечь нацистов от текущих дел, чтобы те даже не позаботились оставить в центре связи хоть несколько охранников – значит, атака идёт вовсю и, соответственно, задуманное мной отвлечение сработало!»
Он быстро обошёл помещение. На одном из столов он нашёл документ, предназначенный, видимо, для передачи его по рации; Блацкович мельком пробежал его, внутренне содрогаясь от прочитанного:
Письмо
Кому: группенфюреру СС Цетте
От кого: штандартенфюрера СС Рихтера
Ваш приказ взять в плен агентов «Золотого Рассвета» был просто гениален! Они умеют противостоять нашим методам ведения допроса, но я уверен, что через некоторое время они всё же сломаются – и тогда наши книжники получат всю информацию, скрытую в глубинах их подсознания. Естественно, при этом они лишатся рассудка, но таковы реалии военного времени…
Штандартенфюрер СС Гельмут Рихтер,
Дивизия Паранормальных Исследований СС
О странной способности книжников проникать в мысли допрашиваемых, Блацкович знал ещё со времени посещения раскопа, откуда он спас Сергея Ковлова. Итак, следует приготовится к дальнейшим встречам с этими отвратительными… созданиями, поскольку при их теперешней внешности называть их «людьми» как-то язык не поворачивался. Измерение Чёрного Солнца прокляло естественный цвет их кожи, наградив взамен смертоносными способностями – такими, как невообразимая для нашего мира скорость, чтение мыслей или возможность управлять теневой энергией, метая её сгустки в неприятеля или воздвигая непреодолимые для огнестрельного оружия щиты… Но, так или иначе, вооружённый силой медальона американец не боялся зловещих книжников: в его руках были ничуть не меньшие возможности, кроме, разумеется, чтения мыслей.
Он открыл дверь ближайшего помещения – и вошёл в пустой кабинет, предназначавшийся, во всей видимости, для начальства: за письменным столом стояло шикарное кресло с высокими подлокотниками, в углу стоял книжный шкаф и мягкий диван. Не теряя времени, Блацкович принялся вытряхивать содержимое ящиков на столешницу, быстро, но аккуратно перебирая документы. В нижнем ящике он обнаружил всего лишь одну папку, содержащую не более десятка отпечатанных на машинке листов, помеченных грифом «Совершенно секретно!»; там же находилось несколько фотографий полностью обнажённых людей, тела которых были снабжены непонятными по назначению конструкциями: идущими вдоль позвоночника и рук пластиковыми трубками, которые крест-накрест охватывали грудь и завершались маленькими цилиндрическими резервуарами за спиной; сами тела, судя по явным надрезам на коже, носили следы хирургического вмешательства. Надписи на обороте снимков были выполнены от руки, причём столь отвратительным почерком, что разобрать их не было никакой возможности; другое дело являл собой машинописный текст. Блацкович полистал протоколы; судя по записям, речь в них велась о странном эксперименте, проводимом в госпитале, что располагался через площадь от штаб-квартиры СС. Документы носили явно разрозненный характер, несмотря на очевидную принадлежность к одному проекту, и состояли в большинстве своём из медицинских освидетельствований, показаний испытуемых о самочувствии и непонятных разведчику научных выкладок со множеством химических формул. И тут его осенило: он сунул руку в карман, выудив из него записку, адресованную некому Гансу, с просьбой передать «Кружку Крайзау» украденные у нацистов документы о загадочных биологических опытах. Несомненно, именно эти бумаги он сейчас и держал в руках! Конечно, полученные данные необходимо как можно скорее переправить в Лондон для ознакомления с ними специалистов – служащих в УСО биологов и химиков; пусть займутся ими – и доподлинно выяснят, на что направлены исследования гитлеровцев.
Интересным было другое: кто являлся автором записки – и, соответственно, похитителем секретных документов? Несомненно, этим человеком мог быть солдат или даже офицер СС, служащий в этом самом здании. Тогда почему он обратился к «Кружку Крайзау», почему решил сделать сопротивлению неожиданный подарок? Блацкович, конечно, знал, что среди гитлеровцев также имеются предатели, готовые по тем или иным причинам в той или иной степени контактировать с партизанами и торговцами чёрного рынка, но иметь в распоряжении такого человека не где-нибудь на складе, приворовывающего боеприпасы для Криге, а в штаб-квартире СС, сдающего серьёзные нацистские разработки – это просто величайшая удача сопротивления!
Неопределённо пожав плечами, Блацкович вернулся к делам насущным. Дело оставалось за самым малым: выбраться из здания живым. Выйти за периметр штаб-квартиры СС старым путём было совершенно неочевидным решением: на улице такая стрельба, враги по его сторону явно рассредоточены по всему участку – его неминуемо заметят, как только он покажется на балконе; возможно, что там же и подстрелят, не дав даже спуститься по пожарной лестнице... Значит, надо искать другую дорогу, например, из дальних окон второго этажа в противоположном крыле, а может быть, придётся уходить по крыше, выбравшись на неё сквозь слуховое чердачное окно.
Рассуждая о вероятном отступлении с объекта, Блацкович осмотрел и соседнее – последнее – помещение, примыкавшее к залу центра связи. Обыкновенная комната отдыха: пара столов с кофеварками, несколько корзинок с печеньем; несколько стульев – и единственная картина на стене… Правда, на одном из стульев Блацкович немедленно углядел лист бумаги, текст которого его одновременно позабавил и несколько озадачил:
Приказ
Кому: всем офицерам СС
От кого: группенфюрера СС Цетты
Наша пехота, судя по её отвратительным действиям, оказалась не в силах справиться с янки. С сегодняшнего дня приказываю направить в бой «Элитную Гвардию», а также увеличить на объектах количество книжников. Этот шпион становится центром сопротивления, его нужно остановить любой ценой!
Группенфюрер СС Виктор Цетта,
руководитель Дивизии Паранормальных Исследований СС,
комендант Айзенштадта
«Опять книжники! – подумал Блацкович, откладывая бумагу в сторону. – Судя по распоряжению Цетты, скоро мне и плюнуть-то будет некуда, не угодив при этом в книжника! Но вот уж кого не ожидал увидеть в Айзенштадте, так это красоток из «Элитной Гвардии»! Чёрт подери, их основательница Хельга фон Бюлов уже более года назад на том свете, а её треклятое детище до сих пор живёт и процветает!.. Ну, да ничего: где наша не пропадала!»
В помещении была ещё одна дверь, открыв которую, суперагент оказался на лестнице, уходящей куда-то вниз. Сжав покрепче оружие, Блацкович стал тихонько спускаться; преодолев три поворота направо, он вышел в подвальное помещение, потолок которого переплетался металлическими трубами; вдоль стен стояли металлические контейнеры с неизвестным содержимым, на них отсутствовали какие-либо метки. Стоило ему повернуть за очередной угол, как до его ушей донеслись голоса – и он прижался к стене. Мгновением позже он на корточках пробрался к штабелю ящиков, сложенном почти до самого потолка – и незаметно выглянул из-за него.
Перед его глазами предстал короткий коридор, венчавшийся люком в полу; рассмотреть его можно было потому, что прямо над ним на потолке крепилась электрическая лампа. В её лучах Блацкович увидел трёх эсэсовцев, окруживших люк и державших наперевес штурмовые винтовки. Солдаты вели себя довольно спокойно; насколько диверсант мог судить по их поведению, они нимало не были озабочены внезапным нападением со спины, то есть со стороны собственной штаб-квартиры; гораздо больше их, видимо, беспокоило вполне допустимое вторжение из люка…
- Вам не кажется, что стрельбы почти не слышно? – спросил один из солдат своих товарищей, многозначительно прикладывая ладонь к уху. – Может, наши отбросили атаку «Кружка Крайзау»? Чёрт возьми, акустика в этих подвалах настолько тугая, что не понять: то ли грохот стоит снаружи, то ли у меня в ушах!
- Какая разница? – равнодушно возразил один из его сослуживцев даже не поднимая головы. – Кончилась она или нет, нам всё одно приказано охранять это дьявольское подземелье! Я, между прочим, вступил в СС для того, чтобы кровью и плотью служить Фатерлянду, а вовсе не охранять какие-то люки, из которых, по словам начальства, в один прекрасный момент может вылезти вся айзенштадская подпольщина!
- Да, - вмешался третий солдат, - я слышал, что под городом целая сеть старинных тоннелей! Ребята, что дежурят на северных КПП, поговаривают, что недавно спускались вниз – и едва не заблудились в этих катакомбах… Они, по их словам, ничуть не меньше берлинского метрополитена…
- Чушь! – отрезал первый, опуская руку на оружие. – Каков по размерам Берлин, и каков – Айзенштадт!
- Поверь, дружище, если сопротивление подберётся к нам по этим вонючим катакомбам – тебе и Айзенштадт не покажется маленьким! – усмехнулся второй. – Или эти поганые русские…
- И не говори! – подхватил третий. – Московские оккультисты разгуливают под носом у Цетты и его Дивизии, а он и ухом не ведёт!
- А всё потому, что ему совершенно наплевать на их исследования, - вновь заговорил первый. – И, знаешь, почему?
- Ну? – одновременно воскликнули оба его товарища.
- Так вот, то, что я хочу вам сказать, считайте огромной тайной группенфюрера и нашего прямого начальника Рихтера! – торжественно объявил тот. – Мне удалось совершенно случайно подслушать их разговор о том, как штандартенфюрер едва ли не слёзно умолял Цетту развязать ему руки и позволить отстреливать русских на каждом углу – и знаете, что ответил группенфюрер? Что ему детально известно о каждом телодвижении ребят из «Золотого Рассвета» и практически всего подполья вообще, поскольку у него есть прямо-таки золотой информатор!
- Да будет тебе! – рассмеялся третий и недоверчиво махнул рукой. – Ерунда! Какой-такой информатор? Если это было бы правдой, почему Цетта до сих пор лично санкционирует штандартенфюреру едва ли не ежедневные облавы, чтобы отлавливать этих самых русских – и вытаскивать их, как вшивых котов, из любых развалин? Да ещё и угощать их при этом заправскими пытками?
- В том-то и всё дело! – хвастливо ответил первый, поднимая голову и невольно щурясь от яркого света лампы. – В этом и есть особая хитрость Цетты: отвести возможные подозрения от своего информатора, понимаешь? Нам дают распоряжение – погонять оккультистов по улицам, побить их для острастки; а на деле это – тонкая игра, прикрытие работающего против них изнутри человека, ясно? Конечно, при этом русские могут пострадать и серьёзнее – если это будет выгодно Цетте…
Разговор солдат закончился; двое нацистов, вероятно, обдумывали только что услышанное от своего товарища. Блацкович же, навострив уши, с нетерпением ждал продолжения их беседы; увы, нацисты молчали; один из них достал сигарету – и беспечно закурил. Американец прямо выходил из себя от того, что откровения первого эсэсовца прекратились на самом интересном месте; зато сколько мыслей подкинул он разведчику своей случайной обмолвкой! Итак, услышанное подтверждало предыдущие рассуждения Блацковича касательно того, что комендант города и руководитель Дивизии Паранормальных Исследований СС превосходно осведомлён о делах «Золотого Рассвета», равно как и других подпольных групп. Получалось, что, возможно, любые аресты и допросы учёных, а также членов сопротивления – не больше, чем фикция, прикрывающая собой определённую цель: сохранить полное инкогнито своего осведомителя. Причём, больше всего подозрений падало на руководство «Золотого Рассвета» – доктора Леонида Александрова и его заместителя Павла Черных. В самом деле: московские коммунисты-оккультисты (Блацкович внутренне усмехнулся от подобного сочетания) едва ли не в открытую шляются по Айзенштадту, а их всего лишь арестуют, надают пинков – и отпускают, будто ни в чём не бывало! Возможно, что и «случайный побег» сами подстроят – только бы прикрыть таинственного информатора; упомянутый нацистом эпитет «золотой» Блацкович решил пока отнести на счёт словесных выкрутасов рассказчика. Стоит ли, в таком случае, спасать троих парней со швейной фабрики?! Да, стоит: потому, что если это будет выгодно Цетте, они могут пострадать куда серьёзнее, как уверял друзей проговорившийся нацист. Ведь сами русские не виноваты в том, что среди них может оказаться провокатор.
Впрочем, отложив анализ услышанного до более благоприятной для того обстановки, американец вернулся к прерванному заданию: надо уйти отсюда – и, конечно, сделать это через катакомбы, поскольку этот путь представляется наиболее безопасным, раз уж сами гитлеровцы не участвуют в обороне своей штаб-квартиры, а караулят старинный подвальный люк… «Было бы удивительно, - подумалось Блацковичу, просунувшего дуло автомата в щель между ящиков, - что при посещение такого объекта, как штаб-квартира СС, мне не доведётся сделать ни единого выстрела! Такое даже во сне не приснится!»
Выбрав момент, когда курильщик затянулся сигаретой и выпустил дым на товарищей, разведчик прицелился – и несколькими бесшумными выстрелами положил всю троицу на пол; камрады попадали один за другим, не издав ни звука. Американец выскочил из-за укрытия – и в несколько мгновений оказался у выхода. Без особых усилий он поднял крышку люка: вниз, в кромешную тьму, вела узкая металлическая лестница. Однако, Блацкович давно перестал считаться с темнотой в любых её проявлениях: благодаря медальону, он мог двигаться, как ему казалось, даже во тьме египетской, о которой он давным-давно читал в школе на уроках истории… И всё же он не мог уйти просто так, оставив после себя лишь трёх мёртвых охранников; к тому же в голову ему явилась отчасти задорная мысль: над ним находился целый эсэсовский радиоцентр, а когда ещё он вернётся на явку «Кружка Крайзау», чтобы отправить в УСО донесение о последних событиях? Более того: ему следовало поторопиться на базу Дивизии Паранормальных Исследований СС, спасать трёх попавших в беду учёных – и если эта «беда» окажется мнимой, тогда, поклялся он себе, доктору Александрову и его организации уж точно не поздоровится! Поэтому перед тем, как спуститься в люк под штаб-квартирой СС и отправиться в путешествие по старинным городским тоннелям, он вернулся подвальным коридором наверх, в здание; звуки битвы по-прежнему неслись с улицы. Зал радиосвязи пустовал, как и раньше; видать, подумал Блацкович, Энгле и его команда задали такого жару гитлеровцам, что те рекрутировали для обороны здания даже обычно остающихся у аппаратуры радистов… Что же, пронеслось в его голове, пусть нацисты себя обвиняют в том, что бросили центр связи на произвол судьбы, благодаря которой УСО получит его сообщение прямо из их звериного логова! Спрятавшись в углу, из-за которого его нельзя было увидеть при входе, он, не теряя времени, отстучал по рации следующую шифрограмму:
ДОКЛАД ОБ УСПЕХЕ
Меня попросили освободить трёх агентов «Золотого Рассвета», захваченных эсэсовцами. В штаб-квартире СС, находящейся в историческом центре Айзенштадта, я узнал, что узников держат на заброшенной фабрике, принадлежащей Дивизии Паранормальных Исследований СС. Страшно представить, какие методы допроса могут там применяться.
Кроме того, в мои руки попал весьма ценный материал, который заинтересует наших биохимиков. Обязуюсь перебросить данные в Лондон при самой ближайшей возможности.
ГЛАВА 8:
БАЗА ДИВИЗИИ ПАРАНОРМАЛЬНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ СС
Задачи:
Встретиться со связным на явке «Золотого Рассвета»;
Проникнуть по тайному ходу на базу Дивизии Паранормальных Исследований СС.
«Би Джей» не стал терять времени, возвращаясь подземным ходом из штаб-квартиры СС к бойцам сопротивления: следовало предупредить их о том, что задание выполнено – и операцию прикрытия можно сворачивать, чтобы не проливать лишней крови союзников. Покинув Принц Альбрехт плац и добравшись по тоннелю к партизанам, он дал им сигнал к отступлению; битва постепенно стихла, нацисты явно были в восторге оттого, что налётчики, наконец, оставили их в покое… Блацкович не без радости заметил, что среди бойцов «Кружка Крайзау» появились новые лица: некоторых мужчин, вооружённых автоматами и винтовками, он видел впервые. Значит, сопротивление действительно приобретало популярность, как о том говорила Каролина Беккер. Несколько незнакомцев окружили Агента Второго, бросая на него восхищённые взгляды; каждый из них старался пожать ему руку или хоть что-нибудь сказать вместо приветствия.
- Добро пожаловать в Айзенштадт – или то, что от него осталось! – молвил один из новых рекрутов подполья, вскидывая оружие на плечо. – Гражданские прячутся по домам, нацисты на каждом углу, а теперь ещё безымянные твари бродят ночами по улицам... И всё это из-за Цетты! По мне, так давно пора всадить этому подонку пулю в голову!
- Что ещё за безымянные твари? – американец, как обычно, мгновенно улавливал узловую тему того, о чём говорил собеседник. Увы, тот не смог сказать более ничего определённого.
- Сам я их не видел, а вот мой двоюродный брат – да. Какие-то отвратительные существа серого цвета, одновременно похожие и не похожие на людей, - только добавил партизан. – Передвигаются они, по его словам, на четвереньках, однако, несмотря на это, скорость их достаточно высока… А управляют ими не менее странные люди, которых называют книжниками.
Американец предположил, что речь идёт о странных созданиях нацистских учёных, которых он видел на разрушенной им же подземной базе; неужели они теперь беспрепятственно шляются по городу, представляя собой угрозу для каждого встречного?! Книжники? Что же, это для него не являлось новостью: он собственными глазами читал распоряжение группенфюрера Цетты об увеличении их количества на объектах.
- Итак, агент Блацкович, за твою голову назначена награда – и я уверен, что ты не хочешь привлекать внимания, – сообщил ему другой незнакомец. И, будто извиняясь за сказанное, немедленно дал ему совет. – Лучше всего перемещаться по крышам или по канализациям. С крыш хорошо видно город, но следует остерегаться снайперов. И ходи осторожнее, можно упасть…
Однако, на затяжные разговоры с союзниками не было времени: надо было вернуться на явку «Золотого Рассвета», где его ждал спасённый ранее учёный; заодно ему не терпелось продолжить, по возможности, диалог с доктором Александровым. Поэтому он на прощание махнул рукой друзьям – и углубился в развалины, окружавшие Герман Геринг плац.
Несколько минут спустя он уже был в подземном бункере, где в спальной комнате обнаружил учёного с разбитым лицом, сидевшего возле стола; на одной из кроватей безмятежно спал его старый знакомый Сергей Ковлов. Предводителя русских оккультистов Александрова и библиотекаря Павла Черных в помещении не было.
Блацкович поделился с собеседником узнанной в штаб-квартире СС информацией, от которой учёный пришёл в ужас:
- Агент Блацкович, если братьев «Золотого Рассвета» держат на бывшей швейной фабрике, это значит, что их приговорили к смерти! Пожалуйста, - взмолился он, - мы ведь учёные, а не воины! Не могли бы вы спасти наших братьев, пока не поздно?!
Разведчик достал из кармана карту города: здание бывшей швейной фабрики – или, говоря более точно, база Дивизии Паранормальных Исследований СС – располагалась, грубо говоря, буквально за углом; следовало миновать маленький базар, пройти под аркой – и окажешься прямо на месте… Блацкович улыбнулся, вспомнив, как едва ли больше суток назад заварил хорошую кашу перед входом на объект, не подозревая даже, что находится в здании напротив. Впрочем, о важности последнего для нацистов говорил тот факт, что одно из немногих полностью уцелевших зданий Айзенштадта охранялось лучше других: для его охраны были выделены бронемашины, пулемёты «МГ-42» и даже был специально оборудован КПП. Неудивительно: это была вотчина Цетты, центр исследований вверенной ему секретной организации – мало ли, сколько мрачных тайн хранили его стены! И если раньше, по пути в церковь, Блацкович мог пробраться мимо, прячась в развалинах, то штурмовать центральный вход в здание было делом явно бессмысленным: враги не дадут ему ступить и шагу, покажись он у массивного каменного крыльца бывшей швейной фабрики. И никакие союзники ему не помогут, каким бы ни было их количество. Итак, атака в лоб не годилась, следовало поискать другой путь. Тогда-то он и вспомнил о тайных ходах, обозначенных на позаимствованной в штаб-квартире СС карте бывшей швейной фабрики.
Скрываясь в руинах неподалёку от арки, откуда его не могли заметить дежурившие на КПП солдаты, диверсант внимательно осмотрел прилегающую к строению местность: хорошо, что вход – и одновременно с тем выход – на объект столь важного значения не является единственным! Благо, имеются другие лазейки, хотя бы на случай внезапной эвакуации… И действительно, намётанный глаз агента вскоре обратил внимание на расположенную рядом с домом башню, которую он сперва принял за водонапорную; нет, эта башня исполняла функции именно смотровой: она была окружена верандой с поручнями, на которую – в конце небольшого закутка с домом по соседству – вела многометровая, хоть и довольно узковатая металлическая лестница. Сделав подобное открытие, Блацкович счёл свою задачу решённой: если на базу можно пробраться каким-нибудь другим способом, то тайный вход-выход через башню представлялся наилучшим. Ему оставалось незамеченным пробраться в закуток – и, прикрываясь башней и углом фабричного строения от патрулирующих пространство перед центральным входом солдат, подняться наверх по лестнице.
Впрочем, с бесшумным передвижением у него никогда не было особых проблем; Блацкович, рассчитав неспешные прогулки охранников взад-вперёд у парадного крыльца, скользнул под аркой вдоль высокой стены – и оказался в заветном закутке, откуда без труда вышел к спускавшейся едва ли не до земли лестнице. Мысленно поздравил себя с верным предположением: отсюда его совершенно не было видно, стена фабрики надёжно прикрывала его от случайного обнаружения нацистами с КПП. Столь же тихо пройдясь по веранде, он приблизился ко входу в башню; странным было то, что он вообще не охранялся – и неужели только потому, что на двери висел огромный замок старинного фасона?! Неужели нацисты до сих пор столь уверены в собственной безопасности, в безопасности самого значительного объекта в Айзенштадте?! И это – после его сокрушительного проникновения на раскоп и подземную базу по исследованию и выращиванию кристаллов «Нахтзонне»?! Словом, провозившись с замком не более четверти минуты, Блацкович открыл дверь – и увидел ещё одну металлическую лестницу, в два пролёта ведущую вниз. Он поудобнее перехватил свой «МП-40» с глушителем – и стал осторожно спускаться по ней, оставив на всякий случай привязанную к ручке двери гранату.
Задачи:
Освободить трёх пленников «Золотого Рассвета»;
Найти другой выход с базы.
Спуск занял у него ничтожное время – и американец беззвучно коснулся ногами бетонного пола таинственного объекта. Перед ним расстилался небольшой, но высокий коридор, освещённый мощными электрическими лампами; стены его были выкрашены в тёмно-зелёный цвет. Агент пошёл вперёд, держась вдоль левой из них, поскольку коридор заканчивался поворотом налево. Выглянув из-за него, «Би Джей» увидел широкую металлическую лестницу с перилами, уходившую на верхний ярус, площадки которого ему не было видно – для этого ему стоило подняться наверх; тем не менее, оттуда до него ясно доносились голоса как минимум трёх человек. Под лестницей были свалены в кучу манекены, вешалки, швейные машинки – и прочие предметы, которые эсэсовцы, несомненно, посчитали ненужным хламом, заняв фабрику под свои нужды. «Эх, - печально подумалось диверсанту, - лучше бы здесь по-прежнему шили одежду!» Однако, услышанное на площадке выше заставило его прервать собственные размышления – и Блацкович тут же обратился в слух.
- А что Цетта? – возразил кому-то из собеседников грубый голос. – Ему превосходно известно, что и как делать… Этим он и занимается.
- Я понимаю, - ответил на это другой. – Только зачем подобные сложности? Разве нельзя просто взять – и выкосить весь этот «Золотой Рассвет», или как там эти выродки себя называют?! По крайней мере, мы избавились бы хоть от части этого ненавистного айзенштадского подполья!
- Э-э-э, дорогой мой, тут не всё так просто! – едва ли не нараспев ответил третий голос. – Мне, например, удалось тут кое-что узнать… только, естественно, этого я вам не говорил, понятно?
- Ну-ну, Ганс, хватит тянуть резину! – воскликнул второй. – Поделись своими тайнами с товарищами по службе!
- Словом, камрады, секрет в следующем: Цетте «Золотой Рассвет» и все его махинации совершенно не нужны!
- То есть, как это – не нужны?! – удивился первый. – Какого чёрта он тогда гоняется за русскими, приказывает хватать их на каждом углу – и выбивать из них всю правду о делах этой организации?!
- Действительно, это полная чушь! – добавил второй. – Группенфюрер отдал приказ взять в плен агентов «Золотого Рассвета», привести их сюда для основательного допроса с пристрастием; с этой же целью прикомандировал к нашему персоналу девчонок из «Элитной Гвардии» – и теперь ты уверяешь, что действия русских не представляют для него ни малейшей ценности?! Полная чушь, осмелюсь повторить… Или что-то изменилось всего за пару часов, Ганс, и мы что-то пропустили?
- В том-то и дело, - ответил тот, кого называли Гансом. – Я же говорю, что мне удалось кое-что узнать… Я случайно подслушал разговор Цетты с Рихтером – и вот что мне удалось себе уяснить: на самом деле о делах «Золотого Рассвета» группенфюреру известно абсолютно всё! Все их планы, разработки, проводимые операции, секретные исследования – он об этом превосходно осведомлён от некоего чудесного источника. Так он сам сказал штандартенфюреру.
- Всё равно неясно, - задумчиво вставил первый. – Если Цетта в курсе всего происходящего, так чего ради тогда отдавать распоряжения хватать русских и немедленно тащить их на допрос?
- А вот теперь мы подошли к главному, - продолжил Ганс. – Рихтер спросил его о том же, причём с удивлением, превосходящим, пожалуй, твоё собственное… Цетта ответил, что, дескать, это надо делать для того, чтобы отвести их внимание от своего сверхзасекреченного информатора, который давным-давно работает на него изнутри подполья! Вот и Рихтер также, как и ты, развёл руками при таком его признании… Цетта пояснил, что ему известен каждый шаг айзенштадского сопротивления, но, чтобы подпольщики ненароком не раскрыли его источник, необходимо отвести от него любое подозрение. Как этого достигнуть? Да проще простого: прикрыть своего агента всевозможными, внешне убедительными для противников методами, создавая видимость того, что ты продолжаешь интересоваться «Золотым Рассветом»; что, мол, тебе далеко ещё не всё известно о его деяниях… Для этого он распорядился, чтобы Рихтер по-прежнему отдавал нам приказы ловить и допрашивать русских учёных. Однако, посуди сам: каким, чёрт возьми, допросам они подвергаются?! Разве это допрос: получил русский пару оплеух – а после и вовсе был выпущен на свободу?! Что это такое, позвольте вас спросить? Неужели нас так учили?! Сейчас у нас на базе трое пленников, но неужели девчонки из «Элитной Гвардии» занимаются ими?! Вот увидите: этих учёных подержат ещё часик-другой – и отпустят на все четыре стороны! Те вернутся к своим, поделятся впечатлениями, а информатор Цетты будет работать дальше. Кто знает, может и сам агент группенфюрера – среди этой троицы… Значит, теперь у него стопроцентное алиби перед товарищами: был в плену, был избит, друзья свидетели! Неужели не понятно, что всё это – хитрая тактика по запутыванию следов?
- Но, если Цетте всё известно о подполье, почему бы не покончить с ним прямо сейчас? – поинтересовался второй. – Зачем такой длинный, обходной путь?
- Не знаю! – отрезал Ганс. – Мы с тобой получаем одинаковые приказы. То, что я тебе сейчас выложил, к делу не пришьёшь: в моей голове это также логически не укладывается… Ничего, надеюсь, Цетта знает лучше нас, как ему поступать.
Пока продолжалась эта дружеская беседа, Блацкович незаметно подкрался к ничего не подозревающим нацистам. Действительно, солдат оказалось трое; помещение в котором они находились, представляло собой небольшой, превосходно освещённый зал, уставленный ящиками с пометкой «Проект «Нахтзонне»»; часовые, судя по всему, охраняли проход в его дальнем конце направо. Других выходов отсюда не было – кроме того, по которому американец пришёл на объект.
Притаившись за одним из больших ящиков, Блацкович навёл оружие на ближайшего, стоявшего к нему спиной эсэсовца – и спустил курок; следующие два мгновения были с тем же успехом уделены его зазевавшимся товарищам. Все трое погибли на месте, не успев поднять ни малейшего шума. Разведчик, убедившись, что враги его лежат на полу без движения, прошёл через зал, направляясь к следующему коридору; бетонная лестница вела наверх, несомненно, в помещения первого этажа здания. Уже поднявшись было по лестнице, Блацкович случайно оглянулся – и заметил на ближайшем из ящиков лист бумаги; не поленившись вернуться, он стал обладателем интересного документа, в котором значилось:
Письмо
Кому: штандартенфюреру СС Рихтеру
От кого: штурмбаннфюрера СС Кернера
Герр штандартенфюрер СС Рихтер! По вашей просьбе мы прибегли к помощи «Элитной Гвардии» для допросов недавно захваченных нами агентов «Золотого Рассвета». Охранницы близки к тому, чтобы сломить сопротивление врагов, однако, я боюсь, что они могут зайти слишком далеко… К счастью, в нашем распоряжении трое пленных!
Штурмбаннфюрер СС Альберт Кернер,
офицер охраны
Итак, пленники были живы, и это Агент Второй мог заключить не из текста штурмбаннфюрера Кернера – ведь оно могло быть написано и час, и два тому назад. Подобный вывод напрашивался по причине случайно подслушанного разговора охранников периметра, один из которых уверял товарищей, что пленникам вообще не будет причинено ни малейшего вреда… ну, пожалуй, за исключением пары оплеух, как выразился ныне покойный Ганс. Словам эсэсовца Блацкович поверил практически безоговорочно: тон его был весьма убедительным, а информация – даже невзирая на внешнюю противоречивость – абсолютно правдоподобной. Зная о таинственном информаторе Цетты, нетрудно было предположить, что группенфюрер СС пойдёт на любые ухищрения, чтобы достичь одному ему ведомой цели. Какой? Увы, пока Блацкович не мог с точностью ответить на этот вопрос. Зато теперь ему было досконально известно о реальной информированности Цетты относительно «Золотого Рассвета» и всего сопротивления: он, пользуясь услугами своего тайного агента, просто играл с подпольщиками, как кот с мышью. Разыгрывая карту прикрытия своего информатора, Цетта одним выстрелом убивал сразу нескольких зайцев, сея смуту и подозрения среди подполья. И, как подобает совершенно беспринципному и аморальному человеку, здесь он был на высоте.
Пока американец бесшумно поднимался по лестнице, поворачивал направо – и вновь поднимался, мысли о таинственном шпионе зловещего группенфюрера не оставляли его, даже несмотря на крайнюю опасность этого места. Кем же он был, чёрт его подери?! Несомненно, одним из шестерых, кого Блацкович – в свете полученных и тщательно проанализированных данных – разумно подозревал с самого начала; впрочем, по упомянутым до этого причинам, Энгле, как возможного агента Цетты, он уже исключил из этого чёрного списка… Беккер – пожалуй, тоже… Александров, Черных, братья Криге – предателем мог быть только один из них. Кто же, чёрт возьми? Кто?
Впрочем, никаких твёрдых оснований подозревать кого-то конкретно у него не имелось. Каролина? Если он хотя бы немного разбирается в людях и там-сям собрал подноготную об этой женщине, то её также следовало бы вычеркнуть из упомянутого списка. Во-первых, потому, что, являйся она тайным источником группенфюрера, он не стал бы с ней, а равно и до головных болей надоевшим нацистам сопротивлением, церемонится: гитлеровцы устроили бы одну-единственную грандиозную облаву – по наводке той же Каролины – и прихлопнули бы «Кружок Крайзау» одним ударом кулака. Вооружённые гражданские для Цетты особого интереса не представляют, никакими ценными данными они не располагают: с ними надо разделаться – и точка. Дело «Кружка Крайзау» было бы закрыто раз и навсегда. Во-вторых, Цетта – на всю голову повёрнут на оккультизме; значит, его интерес к провокатору может носить и, скажем так, мистический характер, который обусловлен определённой манерой выжидания, поскольку Цетта обо всём информирован, однако – и это вне всяких сомнений – чего-то ждёт… Видимо, в связи с этим нацисты и не взялись до поры до времени за подполье как следует. Следовательно, среди членов «Кружка Крайзау» информатор высокого уровня отсутствует.
Остаются ребята-контрабандисты да русские оккультисты… Кто же главный кандидат на роль предателя? Александров или Черных? Штефан или Антон? Американец голову мог дать на отсечение, что это кто-то из упомянутой четвёрки. Братья – возможно, оба – вполне могли быть завербованы группенфюрером, которым он – в интересах дела – мог прощать маленькие шалости, например, нападения на военный транспорт оккупационной армии; конечно, при том условии, что сами эти «шалости» не были санкционированы братьям тем же Цеттой для пущей правдоподобности. Но, дьявол, и тут не получается: контрабандисты также не обладают никакими ценными сведениями, могущими представлять повышенный интерес для оккультиста группенфюрера! Да, по роду занятий, встречаясь с бойцами «Кружка Крайзау» и учёными «Золотого Рассвета», любой из Криге мог сливать узнанную информацию нацисту, только вот было тут одно маленькое «но»: случайно узнать о каких-нибудь планах коллег по подполью можно единожды, дважды, ну, чёрт с ним – трижды, но это не будет признаком постоянной информированности о делах сопротивления! К тому же только что упокоенный Блацковичем Ганс в своих пояснениях определённо говорил об учёных «Золотого Рассвета»… Судя по речи, несмотря на несколько рваное повествование – для него, насколько это уяснил для себя «Би Джей», сопротивление было общим названием всего подполья; тем не менее, несколько раз он отчётливо сделал акцент на учёных из «Золотого Рассвета»… А здесь уже совершенно иной расклад: русские специалисты в оккультных науках вполне могут заинтересовать Цетту своими мистическими изысканиями – настолько, что тот запросто согласится вести с ними какую-нибудь тонкую игру… Скажем, хотя бы ради того, чтобы овладеть их знаниями, подлинными или мнимыми... Разве подобное совсем уж невозможно? Получается, что из соображений – скорее всего, личной – выгоды, Александров или Чёрных могли пойти на сделку с группенфюрером? Впрочем, библиотекарь «Золотого Рассвета» почти не выходит на поверхность; так или иначе, Блацкович во время почти каждого своего визита на явку наблюдал его на месте, тогда как доктор Александров пребывает там далеко не всегда. Да, Александров довольно неприятен в общении, но это касается его личных качеств, что никоим образом не указывает на него, как на шпиона и тайного сообщника Цетты. Тем не менее, американец внутренне подозревал, что предатель обретается именно среди команды русских учёных. Только ради них, ради их знаний, столь высокопоставленный нацист мог отважиться на подобные хитрости… Казалось бы, славяне, русские, должны смертельно ненавидеть гитлеровцев, куда больше других людей в этом мире; что же могло заставить кого-то из них пойти на сотрудничество с заклятыми врагами?! Блацкович этого не знал и не мог предположить хотя бы приблизительно… Впрочем, увы, голую интуицию к делу не подошьёшь; тем не менее, агент пообещал себе ещё пристальнее наблюдать за руководителем «Золотого Рассвета».
Размышления и выводы из этих размышлений промелькнули в голове разведчика за считанные мгновения, пока он аккуратно поднимался по лестнице перед очередным поворотом направо; прямо перед ним находилась очередная свалка манекенов и швейных машин: видимо, нацисты переоборудовали бывшую фабрику под базу исследований на скорую руку, не успев окончательно избавиться от ненужного им хлама. За импровизированной свалкой находился каменный помост, увенчанный металлическими поручнями, по которому прогуливался вооружённый штурмовой винтовкой эсэсовец, охранявший двери позади себя. Самым неприятным было то, что в нескольких метрах над ним находился аналогичный помост, по которому вышагивал ещё один противник! Заглянуть за угол Блацкович никак не мог, не привлекая внимания этих двух; ему приходилось надеяться, что бесшумное убийство врагов не привлечёт особого внимания оставшегося персонала, занятого исследованиями на объекте и пока не подозревающего о вторжение на территорию неприятеля. Увы, ему не было известно, сколько человек сейчас находятся на базе и каково количество охраны… Кроме того, обнаруженное им недавно письмо открытым текстом обещало ему в скором времени встречу с очаровательными представительницами «Элитной Гвардии», которых он прекрасно запомнил со времён своей двукратной миссии в замок «Вольфенштайн»... Впрочем, особого выбора у него не имелось, приходилось действовать, согласно обстоятельствам.
Ему пришлось выжидать несколько минут, когда оба охранника на этажах синхронизировали шаг – и направились в противоположные друг от друга стороны: находящийся внизу солдат отправился налево, от притаившегося за стеной Блацковича, а бывший ярусом выше – направо, по направлению, соответственно, к нему. Тогда он затаил дыхание, прицелился – и двумя выстрелами ликвидировал эсэсовца снизу, пока тот не успел отойти туда, где агент не мог его видеть; мгновением позже он вскинул оружие – и также ловко убрал оставшегося наверху противника. Был риск того, что второй может не удержаться – и свалится вниз, прямо на кучу манекенов – не надо иметь особенное воображение, чтобы понять, какой шум при этом поднялся бы! Наверняка переполошилась бы вся база; однако, Блацковичу крупно повезло: застреленный враг упал именно так, как было желательно диверсанту. Поскольку после совершённого двойного убийства состояние комплекса не изменилось – не звучала сирена тревоги, не бегали вооружённые до зубов охранники – он перезарядил автомат и легонько высунулся за угол.
Глазам его открылось огромное помещение, состоящее из трёх ярусов, на каждом из которых находилось несколько кабинетов или лабораторий; глядя на здание бывшей швейной фабрики снаружи, ни за что нельзя было сказать, сколь непредсказуемо оно было переделано изнутри. Блацкович находился на самом нижнем; слева от него по лестнице можно было подняться этажом выше – туда, где лежал мёртвый охранник. Конструкция была таковой, что из одной точки помещения можно было видеть практически любую другую; если не прятаться за колоннами по периметру каждого из ярусов, то он рискует задержаться на совершенно открытом пространстве для внезапно появившихся врагов. К счастью, пока было тихо; с верхнего яруса раздавалось какое-то приглушённое гудение, похожее на работу вентилятора – и больше ничего. Видимо, учёные базы усердно трудились по своим кабинетам, не покидая их без необходимости… И Блацкович решил осмотреть соседнее открытое помещение.
Аккуратно поднявшись по лестнице и перепрыгнув через поручни, он оказался в маленьком закутке, который немедленно вызвал у него неясные страхи. Впрочем, для возникновения подобного чувства имелись объективные причины: у стены, слева от Агента Второго, находился уставленный многочисленными чёрными и красными свечами алтарь; помимо упомянутых светочей на нём присутствовала развёрнутая древняя рукопись – и окровавленный человеческий череп; за его возраст Блацкович не мог поручиться. На полу перед алтарём была кровью начерчена пентаграмма с вписанными в охватывающие её магические круги какими-то латинскими, еврейскими и, вероятно, тулеанскими буквами. Естественно, колонны были украшены факелами и нацистскими знамёнами, что значительно добавляло мрачной романтики увиденному диверсантом. Стараясь не испачкаться в крови, Блацкович брезгливо перешагнул через магический круг, достиг алтаря – и взял в руку древнюю тулеанскую рукопись. Пригнувшись за стеной, он бегло окинул ничего не говорящие ему символы – и аккуратно сунул находку во внутренний карман куртки, рядом с медальоном. «Мне действительно следует поскорее убираться отсюда! – подумал он, поднимая голову над лестницей и осматриваясь. – Чёрт бы побрал этих нацистов: из обыкновенной швейной фабрики устроили настоящий оккультный лицей! Возможно, даже академию!»
Держась левой рукой за поручни, Блацкович, стараясь не угодить в кровавые лужи на полу, вновь поднялся по лестнице. Оказавшись ярусом выше, он обратил внимание, что слева от него имеются два входа внутрь боковых помещений: металлическая лестница наверх, закрытые деревянные ворота – и кабинет, возле входа с которым лежал один из ликвидированных им раньше охранников. Естественно, чтобы найти пленников, предстояло осмотреть каждое помещение… Впрочем, как это явствовало из рассказа покойного ныне Ганса, лежавшего теперь на полу подвала фабрики, «пленники» могут особенно не дрожать за свою шкуру: если само их пленение являлось фиктивным, если это всего лишь ловкая игра группенфюрера Цетты, то и, соответственно, их освобождение будет носить условный характер… Возможно, оно даже сыграет каким-нибудь образом на руку самому Цетте. Так или иначе, раз уж судьба занесла его в это место, было бы весьма полезно его обследовать на предмет представляющей для УСО ценной информации.
Блацкович, укрываясь за попадающимися на его пути колоннами, перебежал к лестнице; из-за закрытых ворот до его ушей тут же донеслись латинские речитативы книжника – голос этих существ он превосходно отличал от других смертных. Итак, ему придётся столкнуться не только с «Элитной Гвардией» вечной памяти фон Бюлов, но ещё и с этими суперменами, запросто и без талисманов преодолевающими барьер между нашим измерением и миром Чёрного Солнца… Не многовато ли сразу, а? Американец на всякий случай переложил свой талисман из внутреннего кармана куртки во внешний, левый – и мгновенно почувствовал себя спокойнее.
Блацкович приблизился к лестнице, которая оказалась пустой – даже на её верхней площадке не было ни души; латинские песнопения зазвучали громче. Он аккуратно высунулся из-за угла – оказалось, что во внутреннее помещение можно попасть и отсюда, минуя закрытые ворота. Он увидел книжника, стоявшего с воздетыми к потолку руками спиной к нему; перед ним был начертан кровью ещё один магический круг; кошмар от увиденного заключался в том, что на сей раз в кругу лежал труп девушки со вскрытыми венами на руках и ногах, а обнажённое тело было расписано наверняка её собственной кровью какими-то непонятными знаками. Вокруг магического круга, наблюдая за действиями книжника, стояли две женщины из «Элитной Гвардии» и двое эсэсовцев – каждый у горящей чёрной свечи по углам пятиконечной звезды. Поскольку Блацкович до сих пор оставался незамеченным, то решил не дожидаться окончания ужасного ритуала: он на несколько сантиметров подался из-за стены вперёд – и, коснувшись кристалла Замедления, открыл по врагам прицельный огонь.
Он видел, как книжник, получив пулю в затылок, закрутился вокруг оси – и, словно в замедленном кадре, рухнул прямо на тело своей жертвы; в том, что именно он убил девушку для нечестивой церемонии, Блацкович почему-то не сомневался. Следом за ним очередью были сражены обе охранницы, стоявшие рядом; разведчик обратил внимание, что оружием их были не «МП-28», которыми они обычно щеголяли, а совершенно аналогичные его конструкции «МП-40» с глушителем. Пока женщины столь же замедленно падали головами в магический круг, Блацкович успел передёрнуть затвор автомата – и занялся оставшимися эсэсовцами. Те, правда, успели хотя бы отреагировать на внезапную атаку: вскинули оружие – и стали озираться в поисках невесть откуда налетевшей на них смерти. Впрочем, их соперничество с силой талисмана было заведомо обречено: практически остановившееся время не оставило им ни единого шанса. «Би Джей» расстрелял нацистов – и, прижавшись к стене, быстро сменил обойму. Когда тела солдат почти беззвучно рухнули на пол, действие кристалла Замедления прекратилось – и Блацковичу пришлось спешно перезарядить его в ближайшей энергетической лужице.
Довольный тем, что пятеро врагов отправились в мир иной, не переполошив при этом стрельбой или воплями всю базу Дивизии Паранормальных Исследований СС, агент УСО удовлетворённо выдохнул; похоже, что его нахождение в этом злосчастном месте до сих пор не раскрыто. Он спрыгнул вниз через перила, оказавшись в зале рядом с магическим кругом и собственными жертвами. За одной из двух колонн зала располагался маленький столик с какими-то колбами, ретортами и прочей оккультной дребеденью; не обнаружив на нём ничего интересного, Блацкович кинул печальный взгляд на мёртвую девчушку – и вернулся к выполнению задания.
К залу примыкала ещё пара помещений: одно находилось прямо перед американцем за обыкновенной деревянной дверью, другое – за аналогичными воротами слева. Блацкович решил продолжить осмотр базы с находящейся напротив комнаты; судя по двери, она не могла быть особенно большой. Действительно, помещение оказалось маленьким, исполняя, судя по всему, функции подсобки: стены его были уставлены стеллажами и столиками, на которых рядами выстроились пробирки, микроскопы и прочая медицинская утварь. Диверсант окинул убранство комнатки быстрым взглядом, который, тем не менее, мгновенно заметил на одном из столов тонкую тетрадь в голубой обложке; Блацкович протянул к ней руку – и стал обладателем интересных записей, несомненно, представлявших немалый интерес для специалистов УСО: в поле его зрения оказался личный дневник некоего доктора Клауса Малера, трактующий о совершенно невероятных материях. Разведчик напряг глаза, поскольку почерк уважаемого доктора был практически нечитаемым:
Дневник доктора Клауса Малера
«Конечно, говорить со стопроцентной уверенностью о происхождении инферналов пока рано, тем не менее, мне кое-что удалось выяснить и по этому вопросу. Итак, это уже не люди в прямом смысле слова, не человеческие существа, которыми продолжают в какой-то степени оставаться книжники, поэтому сравнивать оба этих вида, побывавших за гранью измерения Чёрного Солнца, будет крайне самонадеянно и ошибочно. Равно нет никакой связи между книжниками, инферналами и блутшляйхерами, поскольку последние также перестают быть людьми после перенесённых процедур. Попробуем разобрать каждый из случаев по отдельности.
Книжники. Даже после многочисленных путешествий за грань нашего измерения продолжают оставаться людьми. При этом наблюдается повышенная чувствительность к свету (многие из них часто жалуются, что дневной свет «иссушает» их), в результате чего они вынуждены не расставаться с герметичными солнцезащитными очками. Помимо овладения уникальными способностями – в числе которых невероятная скорость для путешествий между мирами; проникновение в мысли человека, кстати, даже при сопротивлении тому испытуемых; возможность выставлять энергетические щиты, что делает их неуязвимыми для любого огнестрельного оружия; также атаковать неприятеля сгустками смертоносной теневой энергии – люди, ставшие книжниками, заметно изменяются как внешне, так и внутренне. Например, кожа их тел становится едва ли не белее снега, сильно изменяется голос (он становится настолько грубым и низким, что при общении с книжником остаётся неизменное ощущение постоянного, глухого рычания собеседника); морально они также довольно быстро вырождаются, становясь, как говаривал великий мыслитель, по ту сторону добра и зла. Хорошо ли это? Возможно. В любом случае, пока эти люди служат на благо Великого Райха, коэффициент их полезности с лихвой возмещает их маленькие утраты, как опять-таки говаривал тот же мыслитель, человеческого, слишком человеческого. Кроме того, они отлично ладят с блутшляйхерами: если те и в состоянии кому-нибудь подчиняться, так только книжникам. Именно под их присмотром последние становятся управляемыми и не причиняют вреда солдатам или гражданским. Способность управления блутшляйхерами в настоящее время изучаются весьма интенсивно.
Инферналы. Происхождение их, как я упоминал раньше, не установлено. Создаётся впечатление (и это подтверждают мои коллеги), будто сама энергия Тени выбирает, кто из людей может быть инферналом, а кто – нет; последние в таком случае просто испаряются на глазах. Можно лишь утверждать, что после становления инферналами люди настолько поражены энергией Чёрного Солнца, что практически принадлежат его измерению, а не нашему. Таким образом, ничего человеческого в них не остаётся, что и показали, кстати, последние оккультно-медицинские исследования. После превращения это – существа другого мира, и, не лишним будет заметить, весьма агрессивные; несмотря на то, что инферналы способны использовать усиленное теневой энергией огнестрельное оружие, они вполне могут ломануться в бой с голыми руками.
У инферналов невероятная скорость. Подобно книжникам, они постоянно пребывают на грани между миром Чёрного Солнца и нашим, используя энергию Тени, поэтому уйти от их преследования попросту невозможно. Кроме того, помимо владения теневым оружием, последние обладают уникальной способностью разбрасывания серии энергетических сгустков, поражающих противника на длительной дистанции.
Впрочем, использование инферналов в качестве пехоты не всегда может иметь однозначно положительный результат, опять-таки, из-за их зашкаливающей агрессии: если на поле боя один из них случайно заденет себе подобного, тот неизменно атакует своего обидчика, мгновенно забыв о своих подлинных противниках. Согласно известным мне и моим коллегам протоколам о более ранних проектах, в этом они весьма напоминают создаваемых некогда «прыгунов», которые, будучи весьма неуправляемыми в схватке, не чурались нападать на своих сородичей. Согласно исследованиям, быстро уничтожить их можно лишь двукратным выстрелом из экспериментального оружия, работающего на принципе энергии Чёрного Солнца, которое значится у наших военных коллег под кодовым названием «Ляйхенфауст-44».
Ещё одна деталь, вызывающая неподдельное удивление нашей исследовательской группы, занятой в указанном проекте: состоящие в «Элитной Гвардии» женщины способны силой каких-то лишь им известных заклинаний призывать инферналов прямо из Тени, манипулируя для этого над трупами умерших на поле боя солдат – причём, совершенно неважно, союзников или противников. Представляется невероятным, что даже книжники, прошедшие измерение Чёрного Солнца насквозь, не в состояние повторить их пример; это объясняется, по-видимому, особой магической техникой, в которой покойная фрау Хельга фон Бюлов упорно натаскивала представительниц ею же созданной «Элитной Гвардии». Большего пока предположить нельзя, поскольку женщины «Элитной Гвардии» принадлежат к закрытому для нас ведомству, а без определённой санкции руководства мы, к сожалению, не можем вторгаться в их дела со своими расспросами.
Блутшляйхеры. Также известны, как гемайн или нюхачи – особый вид существ, бывших некогда людьми, однако окончательно мутировавших под воздействием энергии Чёрного Солнца и оккультно-медицинских вмешательств. Если у книжников – после их, так сказать, становления книжниками – остаётся хоть минимальный набор эмоциональных переживаний и примитивных моральных представлений, то блутшляйхерам, равно как и инферналам, последнее не свойственно ни в малейшей степени. Правда, в отличие от инферналов, блутшляйхеры не нападают на себе подобных, наоборот: они стараются держаться стаями и вести схватку сообща. Они не столь агрессивны, как инферналы; возможно, потому, что управляются книжниками, способными своими психокинетическими умениями сдерживать существ или направлять их в атаку.
Внешне они несколько напоминают людей, правда, настолько отвратительных, что нам приходится скрывать их лица за алюминиевыми масками. Кожа существ серая, грязно-пепельного оттенка; после прохождения через портал они больше напоминают каких-то ужасных земноводных. Передвигаются прыжками или скачками, подобно лягушкам, однако проделывают это с невероятным проворством: убежать от них нельзя, блутшляйхеры неминуемо догонят врага – и разорвут на части острыми когтями передних лап. Морды существ – рыбообразные, что делает их похожими на обитающих в Тени призраков; это позволяет предположить мутацию, вызванную у людей после прохождения через портал.
Наибольшую ценность гемайн представляют как определители чистоты выращиваемых нами кристаллов и как охрана того или иного периметра; естественно, их стаю обязательно должен контролировать хотя бы один книжник…»
Разведчик перекинул несколько оставшихся листов – они были заполнены какими-то рисунками, диаграммами и расчётами; сунул тетрадь во внутренний карман куртки и осторожно открыл дверь. В зале по-прежнему не было посторонних, что давало ему возможность не раскрывать себя перед возможным противником и неслышно пробраться к широким воротам справа. Двери оказались незапертыми; глазам его предстал аналогичный склад всевозможным медицинских приборов, расставленных на столах и стеллажах. Помещение не имело других выходов, поэтому Блацкович вернулся назад.
Итак, прочитанный дневник доктора Малера дал ему новую информацию к размышлению: тайну происхождения монстров, производимых в лабораториях Дивизии Паранормальных Исследований СС, отчасти можно было считать раскрытой. Несомненно, все эти книжники, инферналы и гемайны представляют смертельную угрозу союзникам, поэтому полученные данные следовало как можно скорее перебросить в штаб-квартиру УСО. Покоя ему не давала мысль о новом, доселе нигде не упоминавшемся экспериментальном оружии «Ляйхенфауст-44»; что оно представляло из себя, американец мог только догадываться. Не меньше беспокойства вызывало и сообщение автора дневника о том, что представительницы «Элитной Гвардии» фон Бюлов способны призывать инферналов, используя для этого трупы павших в бою человеческих существ. «Какой же силы магия должна быть задействована для этого?! – думал он, осторожно поднимаясь по лестнице, уходившей на второй этаж комплекса. – Какими психическими и энергетическими ресурсами надо обладать, чтобы провернуть подобную штуку?! Если дневник доктора не преувеличивает, то «амазонки» фон Бюлов неоспоримо продвинулись ой как далеко вперёд в своих техномагических практиках со времён «Операции «Воскрешение»»! Значит, мне просто необходимо уничтожать их ещё до того, пока они не начнут воскрешать покойников своими мерзкими ритуалами, иначе мне не поздоровится!»
«Би Джей» поднялся на площадку и аккуратно выглянул из-за угла: широкая металлическая веранда опоясывала второй этаж базы, в левой части которой находилось несколько дверей на довольно одинаковом удалении друг от друга; правая часть пространства этажа была абсолютно пустой, если не считать нескольких ящиков да бетонных колонн у каждого поворота веранды. Гул машин стал ближе и явственнее; вероятно, за ближайшими дверями налево находился его источник. Блацкович, отлично понимая, в каком месте находится, не стал полагаться на собственную прыть – и, сделав несколько шагов ко входу в ближайшее помещение, легонько коснулся рукой лежавшего в кармане талисмана; лишь войдя в Тень, он поднял перед собой оружие – и рванул дверь на себя.
Глазам его предстал небольшой кабинет; стены помещения были уставлены непонятного назначения машинами, которые, перемигиваясь лампочками на пультах, собственно, и являлись источником непрекращающегося гудения. Кроме того, у противоположной от входа стены комнаты стоял стол, перед которым располагалось несколько стульев; прямо за ним был ясно видимый вмурованный в стену сейф. Поскольку помещение было пустым, Блацкович не преминул осмотреть его более внимательно; однако, не обнаружив ничего примечательно ни на столе, ни в его ящиках, он без промедления занялся замком сейфа, который под его нажимом продержался не более минуты. Американец не опасался внезапного нападения со спины, поскольку, находясь в Тени, вполне полагался на присущую ему в чуждом людям измерении поразительную скорость; да и способность в любое мгновение выставить перед собой энергетический щит, делающий его абсолютно неуязвимым для огнестрельного оружия, успокаивала его ничуть не менее.
Содержимое сейфа порадовало его, но одновременно с тем и озадачило, подбросив как минимум с десяток новых вопросов. Во-первых, его трофеем стало несколько пачек крупных купюр, которые вполне можно было потратить на какое-нибудь благое дело – например, приобрести у торговцев чёрного рынка что-нибудь ценное и весьма редкое; во-вторых, в руки ему попал маленький лист бумаги, судя по неровным краям одной из сторон, вырванный из карманного блокнота. Ознакомившись с написанным, диверсант понял, что проник в ещё одну тайну айзенштадских закулисных игрищ, напрямую связанную с группенфюрером Виктором Цеттой. Послание, отпечатанное на машинке, не имело ни адресата, ни подписи; самым же удивительным – и неожиданным – оказалось его содержание:
Записка
Майн герр! Слежу за Цеттой, как и было приказано; к счастью, он подпускает меня достаточно близко… Смею полагать, что практически ни один его шаг, связанный с проектом, не остаётся для меня незамеченным. Докладываю, что Дивизия Паранормальных Исследований СС вплотную подошла к завершению разработки нового типа энергетического носителя, при помощи которого превосходство наше над армиями союзников неоспоримо. Цетта назначил испытание супероружия на самое ближайшее время. Подробности в следующем докладе.
Блацкович сунул записку в карман, чувствуя, как от только что узнанных интриг среди высшего состава айзенштадских нацистов у него закружилась голова. Из прочитанной записки получалось, что пока Цетта охотится на учёных «Золотого Рассвета», кто-то из его непосредственных подчинённых охотится на него самого! Согласно таинственному донесению, выходило, что некто из достаточно высоких чинов Дивизии Паранормальных Исследований СС сливает совершенно секретную информацию о новейших разработках куда-то на сторону. Почему именно «некто из достаточно высоких чинов» Дивизии? Это было ясно из самого послания, автор которого уверял своё негласное руководство в том, что ни один шаг группенфюрера не оставлен без внимания и что тот находится под постоянным наблюдением. Конечно, комендант Айзенштадта и начальник Дивизии Паранормальных Исследований СС не стал подпускать бы к себе какую-нибудь мелкую сошку; следовательно, это должен быть некто из ближайших сподвижников группенфюрера, которому тот доверяет. Это было очевидно. Следом за этим и возникал ещё добрый десяток вопросов, основными из которых были три следующих: кто из подчинённых «стучит» на своего начальника, к кому поступает собранная постоянно наблюдающим за Цеттой сотрудником информация и, наконец, какова цель всего этого шпионского романа? «Би Джея» не интересовали вопросы, например, о возможных побудительных мотивах соглядатая, решившего вести каждый шаг своего непосредственного руководителя, гораздо интереснее была загадка самой личности автора письма. Им мог быть кто угодно, причём, Цетта явно не подозревал своего подчинённого в измене. Начав свои рассуждения, Блацкович сразу отмёл возможность того, что им мог быть человек из айзенштадского сопротивления: позиция «Кружка Крайзау» в этом регионе была куда слабее, чем год назад в Германии, когда Людвиг Кесслер и Карл Виллигут смогли втереться в доверие к нацистам и внедриться в вульфбургскую группировку неприятеля рядом с замком «Вольфенштайн». К тому же написавший это странное послание явно симпатизирует нацистам, упоминая вскользь о несомненном преимуществе нового оружия над армиями союзников. Нет, кем бы не являлся автор письма, он точно не работает на айзенштадское подполье!
Далее, кому именно предназначаются собранные шпионом данные? Если они не служат делу сопротивления, значит, у этой мелодии имеется иной заказчик. Может быть, иностранные спецслужбы, например, русских? Блацкович задумчиво потёр ладонью подбородок – тоже не подходит: автор письма слишком открытым текстом недолюбливает союзников; работай он на Москву, так хоть постарался бы написать об этом куда толерантнее… К тому же это изысканное немецкое обращение – майн герр… Оно заставляло американца прийти к выводу, что получателем тайного сообщения был соотечественник автора, то есть такой же немец. Получалось следующее: некий таинственный нацистский информатор стучал на своего нацистского начальника другому неназванному нацистскому камраду. Разведчик сперва предположил, что неназываемый адресат мог хоть и являться немцем по происхождению, но не разделять нацистких взглядов: ведь несколько месяцев назад уже прогремел взрыв – пусть и неудачный – в «Волчьем Логове», когда группа немецких генералов доказала, что далеко не все немцы являются фанатичными сторонниками фюрера, более того – они, ради установления скорейшего мира для человечества, способны его самозабвенно ненавидеть! Увы, мыслить ситуацию в подобном ключе ему вновь и вновь мешала всё та же, мягко говоря, нелюбовь автора письма к союзникам… Поэтому, как ни крути, получалось, что один нацист сливал секретную информацию о другом третьему нацисту. При иных раскладах положение могло претендовать на неплохую шуточку, только диверсанту было не до смеха. Если у него на руках подобная записка – свидетельство явного заговора против Цетты, – то это следует кропотливо проанализировать, причём, в окончательных выводах ошибиться никак нельзя.
Итак, кто мог быть таинственным нанимателем соглядатая за работой айзенштадского коменданта? «Би Джей» непроизвольно нахмурился, на лбу возникло несколько морщин: судя по предыдущим рассуждениям, это была явно высокопоставленная фигура, раз таковой мог позволить себе интриговать против такого колосса, как Цетта, и даже обзавестись личным осведомителем среди его ближайшего окружения. Значит, этот человек весьма могущественный, возможно, пользующийся самыми высокими покровителями в раскладе сил Третьего Райха. Но осмелиться интриговать против любимчика самого Гиммлера!.. Чтобы отчаяться на подобное, надо быть не только исключительно смелым и могущественным человеком, необходимо иметь просто идеально защищённый от возможного провала собственной игры тыл. А таких людей в государстве можно было пересчитать по пальцам... Зловещий образ обергруппенфюрера СС Вильгельма Штрассе вновь замелькал перед глазами американца: только он, Тотенкопф, мог бы решиться на подобную авантюру! И для того имеются определённые причины; то, что Блацковичу было известно о Цетте, Штрассе, об их общем покровителе райхсфюрере СС, наводило на единственное решение этой странной головоломки, которую ему невольно задал таинственный автор не менее таинственного письма.
Путём нехитрых предположений выходило следующее: Тотенкопф – если, согласно Блацковичу, это действительно был именно руководитель Отдела Специальных Проектов Райха – решил на собственный страх и риск начать кампанию против своего коллеги и одновременно конкурента Цетты. Таким образом, наконец, можно вплотную подойти к последнему вопросу всей трилогии: в чём суть этой игры в подглядывание? Естественно, таинственный интриган желает быть в курсе всех телодвижений группенфюрера лишь для одного: желания насолить противнику, и, по возможности, покрепче. Это очевидно. Возможно, это борьба за влияние на Гиммлера, которое Тотенкопф, несомненно, несколько утратил после провала «Операции «Воскрешение»». Более года о нём ничего не было слышно; в Берлине он не появлялся, а его местоположение для разведки союзников до сих пор остаётся белым пятном на карте. В пользу Штрассе, как наиболее вероятного кандидата на роль таинственного интригана, говорил и тот факт, что над проектом «Нахтзонне» одновременно трудились обе конкурирующие службы: и Отдел Специальных Проектов Райха, и Дивизия Паранормальных Исследований СС. Даже той информации о проекте, которой обладал Блацкович, вполне хватало для определённого вывода: учёные Тотенкопфа явно желали перехватить проект у эзотериков Цетты; несомненно, что Гиммлер, санкционируя проект для деятельности двух своих – пусть и отчаянно конкурирующих – контор, отвёл каждой из них для исследований определённый участок работ. Судя по данным, полученным ранее от членов «Кружка Крайзау» и «Золотого Рассвета», а также собранным самим Блацковичем в разных местах письмам, распоряжениям и дневникам, Дивизия выполняла свои обычные задания – исследовала природу таинственных кристаллов, отправляла за портал к Чёрному Солнцу свои оккультные экспедиции, при помощи ритуалов и заклинаний выращивала монстров и тому подобное, тогда как научно-техническая часть исследований энергии Тени целиком и полностью лежала на плечах учёных из Отдела Тотенкопфа. Поэтому желание заполучить проект «Нахтзонне» в безраздельное распоряжение совершенно объясняет намерения обергруппенфюрера СС Штрассе. Подобная выходка была вполне в его духе.
Тем не менее, Блацковичу казалось весьма странным нахождение самой записки именно здесь, в сейфе базы Дивизии Паранормальных Исследований СС! Ни где-нибудь вообще, а здесь – в самом логове Цетты! Единственное место, где ей приличествует быть – это внутренний карман кителя Тотенкопфа, и никак иначе. Потому, что в другом случае автора письма ждёт, как минимум, расстрел за измену и шпионаж. Поэтому можно было предположить, что соглядатай Тотенкопфа работает именно здесь, в этом самом кабинете. Сунуть незаконченное письмо в сейф могло его заставить нечто срочное и непредвиденное; возможно, это был спешный вызов – и, возможно, к Цетте. Это давало повод предположить, почему автор не взял записку с собой, а убрал в сейф, от которого, скорее всего, ключи были только у него одного; в противном случае он вряд ли доверил бы с головой компрометирующий его документ подобному хранилищу… Впрочем, Агент Второй не был настроен рассуждать на эту тему сверх отведённого времени – он и так достаточно замешкался в кабинете; ему ещё предстояло освободить пленников «Золотого Рассвета», угодивших на свои бедные головы прямо в гостеприимные эсэсовские застенки.
Блацкович обратил внимание, что, объятый своими размышлениями, он лишь теперь осознал: действие талисмана закончилось. Если бы в течение последней минуты в помещение ворвались враги, он мог бы стать для них совершенно лёгким охотничьим трофеем. Да, он был защищён одной из гудящих машин, но тем не менее… Пообещав себе больше не глупить, американец перезарядил медальон в светящейся энергетической лужице прямо у порога кабинета – и продолжил неслышное движение по веранде.
Повернув направо, он на мгновение замер перед дверью, из-за которой доносилось уже привычное равномерное гудение; коснулся кристалла Замедления – и ворвался в аналогичное по обстановке и размерам помещение. С той разницей, правду говоря, что, по сравнению с предыдущей комнатой, он был здесь далеко не один: его врагом выступил книжник с двумя блутшляйхерами, двое эсэсовцев, вооружённых «МП-43» и девушка из «Элитной Гвардии».
Даже при факте практически остановленного кристаллом времени, Блацкович решил не терять его – тем более, что последствия могли оказаться весьма плачевными: как он знал по опыту, ни книжник, ни его ручные зверюшки-блутшляйхеры не были подвержены действию кристалла, сохраняя все свои способности, предоставленные им зловещей энергией Чёрного Солнца. Это были самые опасные враги в помещении; избавиться от них было необходимо в первую очередь.
Диверсант, прикрытый дверью, сделал шаг назад, выпустив из автомата почти весь магазин в голову книжника и восседавших на четвереньках возле его ног мерзких человекообразных существ с металлическими масками на верхней части лица; захрипев, книжник перевалился через стоявший за ним стол, не успев даже выставить щита перед своими союзниками. Твари, созданные в результате чудовищных экспериментов, кинулись было на разведчика, но смертоносный град пуль прекратил их движение едва ли не сразу после падения под стол их мёртвого дрессировщика: оба тела по инерции проехали по полу до самого порога и упёрлись в него дохлыми тушами. Блацкович, выскочив в коридор, быстро перезарядил оружие – и вернулся в кабинет, пока действие кристалла не закончилось, а оставшиеся враги не успели поднять лишнего шума. Он видел, как двое эсэсовцев, обернувшись к двери, поднимали свои автоматы; то же делала и блондинка, будто в замедленном кадре наводя «МП-40» с глушителем на появившегося в помещении неприятеля. Агент УСО, разделавшись с книжником и его присными, казалось, успел выскочить на веранду, перезарядить автомат, вернуться – а враги до сих пор лишь поднимали оружие, пытаясь ответить на внезапную атаку. Разведчик успел рассмотреть полное непонимание, написанное на их искажённых остановкой времени лицах; впрочем, он не стал долго любоваться удивлёнными физиономиями противников – и несколькими выстрелами с близкого расстояния уложил на пол всю троицу. Солдаты кубарем откатились к противоположной стене, а женщина, потеряв с головы берет, рухнула с пулей во лбу за один из гудящих аппаратов по левую сторону от входа. Всё случилось быстро и довольно бесшумно; упавшие во время схватки на пол тела врагов не произвели особого шума; никто из убитых не успел даже крикнуть перед смертью. Кроме того, несомненно, на руку Блацковичу было и непрекращающееся гудение странных машин, которое также гасило собой все остальные звуки. После расправы над неприятелем, американец выглянул из-за дверей: нет, в коридоре, на веранде и под ней всё было спокойно, на его вторжение никто не отреагировал. Не распахивались двери соседних помещений, враги не бежали на него со всех сторон… Воспользовавшись моментом, «Би Джей» перезарядил оружие и осмотрел кабинет; ничего особенного – всё те же машины да стол в центре комнаты; в отличие от предыдущей, в этой не было даже сейфа. Блацкович аккуратно просмотрел бумаги в его ящиках, обнаружив среди документов письмо следующего содержания:
Письмо
Кому: штандартенфюреру СС Рихтеру
От кого: доктора Малера
Благодаря научным исследованиям, а также проведению оккультных ритуалов, мы начинаем постигать внутреннюю сущность Тени. В дополнение к способности существовать за пределами реального времени, мы также обнаружили способ захватывать и отражать летящие снаряды. Это – настоящий прорыв; сообщите о наших успехах туда, куда следует. С полной уверенностью могу сказать, что в скором времени нам откроются все тайны Чёрного Солнца.
Доктор Клаус Малер,
Дивизия Паранормальных Исследований СС
Информация была крайне ценной, поэтому Блацкович сунул письмо доктора в карман – туда, куда он несколько раньше поместил его же личный дневник. Научные исследования и оккультные ритуалы… Разведчик усмехнулся: Дивизия с успехом продолжает заниматься вверенными ей делами. Однако, его крайне заинтересовала фраза автора с просьбой сообщить об успехах туда, куда следует. Если Блацкович прав касательно присутствия незримой руки Тотенкопфа в проекте «Нахтзонне», а именно в неотведённой для его прямых исследований части работ, то, может статься, у него даже не один соглядатай, информирующий о деяниях Цетты и его группы. Возможно, кое-что приходит к Тотенкопфу и по другим каналам… Одно дело – заниматься шаманизмом и при помощи ритуалов постигать «сущность Тени», и совсем другое – с помощью её энергии захватывать и отражать снаряды! Это уже наука в чистом виде, поэтому подобные вещи не могут не интересовать столь продвинутого учёного, каким является ракетостроитель и новатор от робототехники и биоинженерии, обергруппенфюрер СС Вильгельм Штрассе…
Совершенно похожими на предыдущие оказались и два соседних помещения: гудящие машины непонятного назначения, перемигивающиеся панели приборов, микроскопы и прочая научная утварь, соседствующая, кстати, вперемешку с астрологическими картами на стенах и прочей оккультной дребеденью. Продолжая движение по второму этажу бывшей некогда швейной фабрики, Блацкович оказался перед последней дверью; он отметил про себя, что за ней шум аппаратуры отсутствовал. Он тихонько приоткрыл дверь: маленький пустой кабинет, судя по всему, являлся проходным, так как в противоположной стене имелась ещё одна дверь. Рядом с ней стоял маленький столик, за которым находился стул; Блацкович едва не проследовал мимо, как вдруг взгляд его упал на его сиденье. Ещё один лист бумаги с аккуратно отпечатанным на машинке текстом. Американец осторожно взял его – и прочитал:
Письмо
Кому: доктору Малеру
От кого: доктора Герцберга
Вчера нами был обнаружен ужасный факт: не все призраки бездеятельны! Мы провели эксперимент, уничтожив несколько этих созданий в то время, когда они поглощали энергию Чёрного Солнца. После этого находившиеся по соседству с ними существа внезапно напали на нас – и прежде, чем мы смогли покинуть Тень, они выпотрошили нескольких моих коллег! Следовательно, с настоящего момента мы должны взаимодействовать с призраками с куда большей осторожностью.
Доктор Франц Герцберг,
Дивизия Паранормальных Исследований СС
Агент не успел ни пожалеть несчастных, ни порадоваться новым фактам касательно исследований Тени и её странных рыбообразных обитателей, как из-за двери до него донеслось:
- Воды!
И сразу же после этого грубый голос:
- Молчи, скотина! Если бы не приказ, давно проломил бы тебе башку прикладом! Русская свинья! Всех вас к стенке поставил бы – и не то, чтобы расстрелял, придушил бы по очереди!
- Брось, Бонке! – прокомментировал это ещё один голос, более лениво. – Ты же сам сказал: приказ! Цетта распорядился, чтобы ни один волос не упал с их головы…
- Почему, интересно? – послышалось вновь. – Ты об этом не думал? Группенфюрер запер трёх врагов в личном кабинете, а нас поставил охранять их! Пойти, что ли, пригласить пару девочек из «Элитной Гвардии», чтобы хорошенько их допросили с пристрастием! Зудерманн, помнится, говорил, что в этом деле они куда лучше книжников!
- Не валяй дурака, Бонке! – было ему ответом. – Скоро нас сменят. Сходим в «Вороново гнездо», выпьем пива… Так что не хнычь.
Американец внутренне напрягся от услышанного: итак, первое – пленники находятся за этой дверью, охраняемые двумя или более эсэсовцами. Второе – помещение является персональным кабинетом коменданта Айзенштадта, группенфюрера Виктора Цетты; и какая жалость, что самого его, судя по беседе охранников, сейчас здесь нет! Ладно, в любом случае, порыться в личных документах Цетты никогда не повредит! Поэтому американец перехватил поудобнее автомат – и, коснувшись медальона, широко распахнул дверь в помещение.
Кабинет руководителя Дивизии Паранормальных Исследований СС оказался довольно просторным; стены его были украшены нацистскими знамёнами, портретами фюрера, райхсфюрера СС – и оккультными таблицами, от которых веяло неземным холодом. Книжные шкафы, роскошный диван, большой стол, несколько мягких кресел – помещение сразу давало понять, что здесь расположился начальник базы. Только Блацкович не стал предаваться долгому созерцанию перечисленного: описанное было необходимо ему лишь для того, чтобы оценить ситуацию в помещении для проведения внезапной атаки. В самом центре кабинета на грубых стульях сидело трое несчастных русских: спинами друг к другу, со связанными верёвкой руками и завязанными глазами. Рядом с ними высились трое эсэсовцев, так и не успевших отреагировать на стремительное и крайне неожиданное появление американского агента: каждый из охранников получил по пуле-другой – и навсегда вышел из игры, называемой жизнью. Блацкович, видя, что падающие в крайне замедленном действии противники больше не представляют для него ни малейшей опасности, нейтрализовал силу кристалла, благодаря чему тела нацистов довольно громко рухнули на пол; даже мягкий ковёр не особо смягчил их падение. Внезапный шум несказанно напугал связанных пленников, которые задёргались на месте и стали беспомощно вращать головами из стороны в сторону. Разведчик приблизился к ним и поочерёдно освободил каждого из бедолаг.
- Как? Агент Блацкович! – радостно воскликнул один из них, когда американец снял повязку с его глаз и развязал руки учёного; им оказался человек, который не так давно отвозил его в грузовике на таинственную ферму, расположенную над подземной базой исследований. – Я так счастлив! Что вы тут делаете?
Подобными же вопросами засыпали его и остальные освобождённые русские.
- Да вот, проходил мимо, - отшутился Блацкович, помогая одному из них, самому старому, подняться на ноги. – Слышу – наших бьют… Дай-ка, думаю, загляну на огонёк! – он перестал улыбаться. – А если честно, то меня за вами прислали ваши товарищи.
- Но… это же самое опасное место в Айзенштадте! – выдохнул один из них. – Вы сунулись за нами прямо в львиную пасть!
- Увы, льва-то я как раз здесь и не обнаружил, хоть мне очень этого хотелось! – пожал плечами разведчик.
- Это вы про Цетту, не так ли? – прошептал старик, до сих пор опиравшийся на его руку. – Он отправился на консервный завод…
- Да, мы слышали, как он отдавал охранникам, - шофёр Блацковича брезгливо глянул на трупы под ногами, – приказ стеречь нас, а сам сказал кому-то по телефону, что поедет на консервный завод…
- Ясно! – кивнул диверсант. – Значит, поищу льва на консервном заводе. Заодно проверю, какими консервами лакомятся нацисты! – он усмехнулся собственной шутке. – А нам, товарищи, надо немедленно выбираться отсюда. Только, конечно, не через центральный вход…
- Тут имеется секретный выход через крышу, соединённую с соседним зданием, - неожиданно произнёс третий учёный. – Он в соседней комнате, в вентиляции…
- А вам об этом кто сказал?! – удивился «Би Джей».
- Доктор Александров, - ответил его собеседник; остальные кивнули, подтверждая его слова.
- Здорово! А он откуда узнал об этом? – не отставал Блацкович.
- Доктор Александров – великий оккультист! – гордо сказал тот, разминая затёкшие кисти рук. – Он способен на такое, во что вы никогда не поверите, агент Блацкович!
- Понятно: он узнал о тайном ходе, глядя в хрустальный шар! – не удержавшись, съязвил американец. Лицо его вновь стало серьёзным. – Ладно, вы уходите, а я пойду следом. Увидимся на явке «Золотого Рассвета». Передавайте привет доктору. Я же хочу немного порыться в кабинете нашего драгоценного коменданта…
Когда русские удалились в соседнее помещение и производимый ими шум стих окончательно, Блацкович тщательно осмотрел книжные шкафы – и особенно ящики стола неуловимого группенфюрера. Несмотря на ожидаемый улов, сеть рыбака оказалась почти пустой; видимо, Цетта, хоть и занимал кабинет на базе исследований, не держал здесь практически никакой документации, предпочитая, видимо, хранить её в каком-то другом месте. В руки агента УСО попало несколько писем, папка с бумагами по исследованию природы кристаллов и чертежами непонятной конструкции, напоминавшей механизм в заброшенной церкви. Он почти не глядя сунул документы в карман, пробежав глазами лишь коротенькие письма от подчинённых: кристаллы, призраки, прибытие оборудования, опять призраки… Вдруг среди них оказалось ещё одно письмо – скорее, записка – без указания получателя и подписи; Блацкович, развернув сложенный вдвое лист бумаги, быстро прочитал:
Записка
Майн герр, довожу до Вашего сведения, что экспериментальное устройство Х, над которым столь долго был занят Цетта – вернее сказать, вся наша группа под его руководством – готово. Сообщаю, что испытания назначены на поздний вечер ближайшего четверга, хотя достоверное время испытаний мне неизвестно. Место проведения мероприятия – бывший консервный завод. От первоисточника мне также стало известно, что невероятный по мощности генератор Тени установлен в замке. Подробности позже.
«Би Джей» положил письмо в карман. Задумчиво покачал головой: сегодня был четверг. Послание имело явно свеженаписанный вид. Нахождение записки в столе группенфюрера говорило лишь об одном: таинственного соглядатая больше нет в живых. Или жизнь его висит на волоске… Так что подробностей, видимо, не будет. Впрочем, для американца это не представляло интереса.
Итак, Цетта готовится к испытанию какого-то устройства? Отлично. Надо будет навестить его на этом чёртовом консервном заводе и разговорить. Но не теперь, а когда стемнеет. Сейчас следует дать шифрограмму в штаб УСО, а затем отправиться в госпиталь, чтобы явиться к доктору Александрову с выполненным заданием и новой информацией…
Выбравшись на крышу базы по тайному ходу в вентиляции, Блацкович имел удовольствие осмотреть Айзенштадт с высоты одного из самых высоких сохранившихся в городе зданий; совершив почти полукилометровый путь по соседним крышам, он спустился на землю по одной из пожарных лестниц, которыми изобиловали почти все строения Айзенштадта. По канализации вернулся в северную часть города, на одну из запасных явок сопротивления. Пока радист перекуривал, разведчик воспользовался моментом – и передал руководству Управления Специальных Операций следующую информацию:
ДОКЛАД ОБ УСПЕХЕ
Выполняя задание, я проник на заброшенную швейную фабрику, где сотрудники Дивизии Паранормальных Исследований СС допрашивали агентов «Золотого Рассвета». Без сомнения, Цетта прекрасно знает, чем эта организация занимается в Айзенштадте. Это наводит на определённые размышления. Мне удалось освободить русских учёных. Конечно, в свете последних событий у меня накопилось немало вопросов касательно всего происходящего, но, полагаю, что теперь доктор Александров будет мне доверять.
ГЛАВА 9:
ГОСПИТАЛЬ
Тут же, на явке сопротивления, американец успел немного перекусить – и ненадолго прилёг отдохнуть. В течение многих лет и упорных тренировок он научился засыпать на определённое, отведённое своему организму время. Так случилось и сейчас: восстановив силы для дальнейших приключений, он проснулся через тридцать минут – и по канализациям отправился в госпиталь. На дорогу у него ушло ещё около получаса, поскольку в двух местах, уже на поверхности, ему пришлось пережидать появления многочисленного вражеского патруля. Наконец, он вновь появился на Герман Геринг плац – и, миновав явку «Золотого Рассвета», пробрался среди недавно уничтоженных сопротивлением нацистских танков на площадь Принца Альбрехта, в противоположном углу которой солдаты шныряли вокруг штаб-квартиры СС. Там же, перед центральным входом, стоял грузовик с работающим на его крыше пеленгатором. Блацкович усмехнулся: да, хоть неприятели и забегали, ведя следствие по нападению на объект, было поздно. Разведчик, прикрываясь стенами домов, оставшимися деревьями и развалинами забора, крадучись вышел ко входу в госпиталь – и, никем незамеченный, юркнул в одну из широких дверей здания. Конечно, он крайне рисковал, фактически в открытую заявившись в подобное место, но делать ничего не оставалось: ему позарез необходимо заручиться полным доверием доктора Александрова – и потому надо обязательно встретиться с медсестрой, после чего вернуться с отчётом на явку «Золотого Рассвета».
Спрятав оружие под куртку и держа руку на медальоне, он прошёл короткий коридор, в конце которого находилось широкое застеклённое окно приёмной. Никакой охраны периметра он не обнаружил, что было странно. За стеклом он увидел приятной наружности пожилую женщину, сидевшую за столом и печатавшую что-то на машинке; в помещении за её спиной, распределяя бумаги по полочкам шкафов, находилась ещё одна медсестра. Диверсант, не ожидая увидеть в приёмной сразу двух женщин, несколько замялся.
- Здравствуйте! – приветливо улыбнулась ему сидящая за машинкой. – Чем я могу быть вам полезна?
«Би Джей», решивший пойти ва-банк, пригнулся к ней – и негромко ответил:
- Здравствуйте. Меня зовут Блацкович…
Медсестра у шкафов никак не отреагировала на слова Агента Второго, продолжая возиться со своими бумагами, зато на лице его собеседницы возникло выражение непередаваемого облегчения. Женщина также наклонилась к вошедшему – и громко зашептала:
- Я боялась, что вы к нам не доберетесь! Здесь такое творится – словами не передать! Нацисты проводят над пациентами эксперименты в операционной, а в задней части здания установили какую-то чудовищно гудящую штуку... Включают её едва ли не каждые два часа. Передайте нашим друзьям, что...
То, что случилось дальше, произошло в течение нескольких мгновений. Внимательно слушая медсестру, он обратил внимание на бесшумно открывшуюся дверь у неё за спиной, буквально в метре от шкафов, возле которых трудилась её коллега. Впрочем, в помещение никто не вошёл, а дверь столь же чудесным образом тихо закрылась сама по себе. Вдруг – Блацкович замер от изумления с выпученными глазами – в комнате возникло человекоподобное существо, облачённое в чёрный плащ до колен, в чёрном шлеме и странной конструкцией за спиной, состоящей из двух резервуаров, наполненных синей, светящейся жидкостью; тонкие трубки от них вели к двум длинным клинкам, что появившийся буквально из воздуха пришелец держал в руках. Секундой спустя он вонзил клинки в тело стоявшей у шкафов медсестры; та с криком упала на пол, окрасив его кровью. Тем временем внезапно появившийся убийца вновь растворился в воздухе.
- Скорее, бегом отсюда! – крикнул пришедший в себя агент УСО, выхватывая из-под куртки оружие.
Женщина вскочила со стула и бросилась к открытой двери справа от себя, благо, что приёмная была проходной; однако и эта дверь захлопнулась перед ней сама по себе, а странное существо вновь материализовалось – прямо за спиной бедняжки.
- Блацкович, спасите! – лишь успела крикнуть несчастная, когда клинки пронзили её насквозь.
- Что за чёрт?! – воскликнул американец, разряжая в невиданного доселе противника половину обоймы; посыпались стёкла, враг испарился в воздухе, но американец услышал обращённые к нему из ниоткуда слова:
- Догони меня, Блацкович! Ха-ха-ха!
После этого дверь, через которую безуспешно пыталась спастись бедная медсестра, вновь распахнулась – и с грохотом захлопнулась. Блацкович понял, что с таким врагом надо быть предельно осторожным; впрочем, какое там – предельно! – осторожным на высшем уровне! Он перезарядил оружие – и вошёл в измерение Тени, в надежде быть в курсе передвижений невидимого в нашем мире противника. Высокая стойка и куча битого стекла были ему помехой для немедленного преследования убийцы внедрённого в госпиталь агента доктора Александрова, поэтому он, забаррикадировав двери госпиталя двумя диванами, отправился по коридору мрачного здания.
Задачи:
Уничтожить убийцу-невидимку;
Уничтожить ингибитор Тени;
Уничтожить портал;
Получить кристалл Усиления.
Стоило ему сделать всего несколько шагов, как из громкоговорителей, установленных, видимо, по всему зданию, разнеслось:
- Внимание! Пациенты, самовольно покинувшие свои палаты, будут строго наказаны!
Блацкович проследовал до поворота налево, за которым были расположены упомянутые голосом диктора палаты. Войдя в одну из них – остальные оказались заперты, – он обнаружил двух людей в белых халатах, возящихся с трупом на медицинском столе перед ними; нацисты выглядели такими увлечёнными, что даже не сразу заметили появление американца у себя за спиной.
- Похоже, кибернетические имплантаты и промывание мозгов – слишком большая нагрузка на человеческий разум, - преспокойно вещал один из них, разглядывая зрачки лежавшего перед ним покойника. – Кроме того, полагаю, дело в том, что большинство подопытных – убийцы, а потому не всегда неуравновешены психически.
- Чушь! – ответил ему другой, записывая что-то в блокнот. – Им просто нужно время, чтобы привыкнуть к своим новым способностям.
- И чем же мы тут заняты, господа Франкенштейны? – обратился к ним Блацкович, демонстрируя познания в готической литературе. – Каких тварей создаём на этот раз?
Оба садиста мгновенно бросили свои занятия – и обернулись на голос.
- Это шпион! – воскликнул один из них, причём в руке его откуда ни возьмись возник пистолет.
«Би Джей» не стал продолжать допрос, расстреляв обоих из своего бесшумного «МП-40»; доктора попадали друг на друга, едва не опрокинув при этом стол с покойником. Американец осмотрел труп: на теле имелись следы многочисленных порезов, а на висках красовались обугленные кружки, будто человека пытали какими-то большими электродами. В ногах покойного, на самом краю стола, агент УСО заметил лист бумаги, в котором значилось следующее:
Письмо
«Результаты наблюдений. Доктор Бернхард Фейгельбаум.»
Подопытному сделана всего треть прививок, а он уже страдает от серьёзной аритмии. Думаю, долго он не протянет… Подобные результаты обескураживают. Нам нужны подопытные в лучшем физическом состоянии. Необходимо обсудить эту проблему с верховным командованием.
Написанный от руки текст потряс Блацковича: что же ещё задумали нацисты? Неужели один из их экспериментов недавно убил агента доктора Александрова? Вероятнее всего, это было именно так... Необходимо собирать любую информацию об этих незримых существах, поскольку они представляют серьёзную угрозу: несомненно, несколько таких убийц смогут нанести непоправимый урон любому формированию союзников… А если их нацисты, так сказать, уже запустили в серийное производство? Это же настоящая катастрофа!
Медлить не стоило в любом случае, американец прекрасно понимал сложившуюся ситуацию: раз уже ему не удалось поговорить с медсестрой и выяснить, что ей удалось раскопать об этом месте и проводимых в стенах госпиталя опытах над людьми, следует проникнуть в подвалы здания – и уничтожить таинственную аппаратуру, о которой она ему поведала за мгновение до гибели. Он решительно передёрнул затвор автомата – и двинулся дальше по коридору секретного объекта.
Повернув за очередной угол, он услышал дикий вопль:
- Эй, там кто-то есть! Он пытается убить нас всех! А-а-а-а-а! – после чего крики внезапно сменились предсмертным хрипом.
Оказавшись перед двойными дверями, Блацкович вновь воспользовался талисманом – и толкнул их от себя. Осмотрев помещение, он догадался, что попал в операционную: несколько медицинских столов, у стен – шкафы с микроскопами, скальпелями и металлическими ванночками; возле одного из столов, на котором лежало обнажённое, неподвижное тело молодого парня, стоял портативный прожектор. Стены были увешаны зловещими анатомическими таблицами и фотографиями человеческих внутренностей, к которым крепились непонятные по своему назначению механические приборы. Пока он осматривал просторное помещение, громкоговоритель в коридоре вновь ожил:
- Внимание! Коридоры патрулируются охраной. Не выходите из палат!
«Интересно, какой именно охраной? – подумал разведчик. – Уж не этими ли невидимыми существами?» Действительно, за время своего путешествия он так и не встретил ни одного нормального, если можно так выразиться, нациста: ни автоматчика, ни снайпера… одним словом, человека в привычном смысле слова… Конечно, если не считать убитых им двух докторов и кричащих откуда-то пациентов. Неужели гитлеровцы сотворили столь опасных существ, что теперь и сами не смеют появляться в их присутствии на объекте?! Так или иначе, именно ему и предстояло это выяснить.
На столе возле входа в операционную он увидел несколько папок, содержащих множество фотографий, подобных тем, что украшали собой стены помещения – и вскрытый конверт. Блацкович взял его – и вытащил на свет божий письмо со следующим отпечатанным на машинке текстом:
Письмо
Кому: штурмбаннфюреру СС Форзихтигу
От кого: доктора Штайнера
Мало того, что Вы ворвались в наш госпиталь и захватили его, так теперь я узнал, что Вы похищаете пациентов из палат! Что именно Вы с ними делаете, штурмбаннфюрер? Если это связано с проектом, над которым Вы работаете, я вынужден буду сообщить об этом Вашему прямому начальству. Я не позволю Вам подвергать опасности жизнь моих пациентов!
Доктор Бернард Штайнер,
главный врач госпиталя
«Чёрт подери, это же надо: хоть один нормальный человек нашёлся в этом дурдоме!» – подумал диверсант, бросая письмо обратно на стол. При этом фамилия штурмбаннфюрера показалась ему знакомой… Несомненно, он уже слышал её, но вот где именно и при каких обстоятельствах – так и не мог вспомнить.
Покинув операционную, он продолжил движение вперёд, не забывая осматривать каждое помещение, куда только можно было попасть; некоторые из палат были забаррикадированы снаружи, кое-какие – заперты изнутри, потому не было возможности полюбопытствовать, что они скрывают. Пациенты, которых он видел в открытых комнатах, реагировали на его появление по-разному: кто-то радовался его приходу, а кто-то – проклинал, на чём свет стоит. Например, сунувшись в одну из палат по ходу своего движения, он наткнулся на двух босоногих людей в больничных халатах зелёного цвета; те сидели на корточках, спрятавшись за кроватями и накрыв руками головы, будто опасались внезапного и крайне болезненного удара.
- Спокойно, ребята, я вас не трону! – миролюбиво произнёс агент, поднимая дуло автомата кверху.
Лишь после этого несчастные обратили на него внимание – и осознав, что им ничего не угрожает, поднялись на ноги и бросились к американцу.
- Здесь опасно, друг мой! – дрожащим голосом прошептал один из них, поглядывая на открытую дверь. – Нацисты используют нас, как подопытных. Проводят всякие эксперименты, а теперь тут бродит кошмарное чудовище!
- Что же, тогда постарайтесь не попасться ему на глаза, - резюмировал Блацкович. – Вот что: пробирайтесь к приёмной, к выходу – правда, я завалил его двумя диванами, стоявшими в холле – и бегите отсюда со всех ног! Впрочем, на улице тоже не рекомендую особо светиться: на другой стороне площади полным-полно гитлеровцев. Но, если вы не равнодушны к судьбе своей родины и города, то советую уходить отсюда развалинами и связаться с сопротивлением. Вам обязательно помогут. Может, ещё увидимся!
С таким напутствием он кивнул собеседнику – и кивком указал ему на дверь. Тот не стал задерживаться и быстро исчез за ней.
- Слава богу, ты спас нас! Спасибо, спасибо! – воскликнул второй пациент госпиталя, молитвенно сжимая руки – и мгновением спустя последовал за своим собратом по несчастью.
Впрочем, в другой палате его ждал совершенно иной приём: в помещении прятались ещё два человека, которые при виде Блацковича единодушно замахали на него руками и зашикали:
- Ты что, спятил? Закрой дверь, закрой! И проваливай отсюда!
- Не понял, - удивился диверсант. – Я, вроде бы, пришёл вас освободить…
- Да пошёл ты со своим освобождением, знаешь, куда! – крикнул ему тот, что прятался за шкафом у окна. – Убирайся! – он схватил лежавший рядом на полу костыль. – Убирайся – или я огрею тебя так, что ноги протянешь! – видимо, в панике он не отдавал себе отчёта в том, что перед ним стоит вооружённый автоматом человек.
Блацкович равнодушно пожал плечами: дескать, дело ваше – и вышел в коридор, захлопнув за собой дверь. «Да, видать, в госпитале царит сущий ад! – подумалось ему. – Если люди отказываются от бегства из этого места, предпочитая оставаться за шкафами да кроватями и дрожать от страха, значит, их воля к борьбе сломлена окончательно… Впрочем, если здесь шляется смертоносное существо, появляющееся из воздуха по собственному желанию, то мне понятно их состояние: за такое не следует осуждать… Тем более, гражданских.»
Коридор заканчивался уходящей наверх мраморной лестницей; стоило Блацковичу ступить на неё, как из-за угла справа раздался пронзительный женский крик – и зловещий хохот убийцы-невидимки. «Би Джей» активировал медальон – и почти на крыльях взлетел на лестничную площадку. Увы, он опоздал: у порога открытого помещения, подписанного «Докторская», он увидел заколотую женщину средних лет, одетую в форму медсестры; нападение было совершено на бедняжку не более нескольких мгновений назад! Кровь растекалась из-под тела по полу; разведчику хватило единственного взгляда, чтобы понять: этой несчастной уже ничем помочь нельзя. Две раны – в грудь и живот – были сквозными; это он увидел, когда перевернул убитую. В тот же миг к нему через весь коридор донёсся ужасный, полумеханический низкий голос:
- Идёшь за мной, Блацкович? Хорошо! Я убью тебя, как и всех остальных!
«Вот ведь сволочь! – подумал Агент Второй. – Он ещё и бахвалится!» Внезапно откуда-то раздалось низкое гудение, причём, оно наполнило собой, казалось, весь госпиталь. «Наверное, нацисты включили свою аппаратуру, о которой мне успела рассказать связная Александрова, - догадался американец. – Значит, наступило самое подходящее время её уничтожить!»
Он прошёл около двадцати метров по коридору и повернул направо: увы, как бы не было печально, но путь ему преграждало энергетическое поле, за которым располагалось маленькое помещение с надписью «Склад». Сквозь поле был виден его генератор, снабжённый рубильником для отключения; оставалось лишь пробраться к нему. Однако, Блацковича подобные нацистские трюки больше не смущали: коснувшись кристалла Замедления, он прошёл сквозь неосязаемую преграду без особого труда. При этом он, к слову, одновременно с ним коснулся кристалла, активирующего щит, в результате чего всё на складе взлетело в воздух вверх тормашками: стеллажи, резервуары с теневой энергией, какие-то ящики…
«Итак, раз начались защитные поля, значит, я на подходах к цели! – решил «Би Джей». – Ещё немного – и я её достигну!» Пользоваться рычагом управления генератора после невольно содеянного бардака было бессмысленным занятием; диверсант ограничился тем, что прошёл помещение насквозь – и вышел к забаррикадированной медицинскими столами и носилками двери; на подобный завал даже сила щита не подействует… Тем не менее он тут же обратил внимание на изображение Чёрного Солнца, находящееся правее баррикады; агент вошёл в Тень – и сквозь образовавшийся в стене сверкающий проход шагнул в соседний комплекс.
Выглянув из-за угла, он увидел тележку с медицинским оборудованием, стоявшую на краю лестницы, ведущей ниже; среди скальпелей, молоточков и прочей утвари, столь необходимой местным эскулапам, он заметил сложенный вдвое лист бумаги, американец развернул его и приблизил к глазам, ознакомившись с интересной информацией:
Письмо
«Результаты наблюдений. Доктор Бернхард Фейгельбаум.»
Подопытный пережил все прививки и переводится в изолятор на время импринтинга. Судя по всему, этот подопытный был членом сопротивления, что объясняет высокий коэффициент интеллекта и превосходное физическое состояние. Возможно, что новые «Унгезеен» должны набираться из числа пленный бойцов сопротивления. В любом случае, не следует больше трогать наших пациентов.
«Унгезеен»! Вот он, искомый Блацковичем проект! «Унгезеен», что значит «невидимый», «невидимка»! Итак, госпиталь, вероятнее всего, являлся ничем иным, как объектом производства невидимых убийц, модифицированных не только новейшими разработками нацистском медицины, но и наверняка энергией Тени! Приспособления, которые он едва успел рассмотреть за спиной убившего медсестру существа, одинаково убеждали его как в отношение первого, так и второго. Надо приложить все усилия, чтобы сорвать этот гитлеровский – наверное, правильнее было бы назвать его гиммлеровским – проект раз и навсегда! Однако, для проведения подобного в жизнь, необходимо собрать как можно больше информации по данному эксперименту.
Едва Блацкович спустился по лестнице, как слева от себя увидел тяжеленные металлические ворота; в тот же момент из-за угла справа до него донёсся кашель. Суперагент легонько выглянул из-за стены – и увидел одинокого автоматчика, охраняющего какой-то рычаг, встроенный в стену; видимо, это был механизм управления воротами. Неизвестно, чему американец удивился больше: тому, что чуть не проморгал врага, или тому, что кашлял обыкновенный человек, солдат – первый, которого он увидел в этом странном госпитале. Впрочем, желания выйти из укрытия и обняться с нацистом у него от этого не возникло; он высунул из-за угла автомат – и пристрелил охранника единственной пулей в голову.
Поскольку со спины угроза отсутствовала – разве только нацисты могли, подобно ему, проходить сквозь стены – Блацкович решил открыть ворота; кроме того, иного пути он не видел. Надавив на рычаг, он увидел, что здоровенная металлическая плита поднялась вверх, открывая ему дорогу дальше – он успел рассмотреть длинный, хорошо освещённый коридор, метрах в тридцати поворачивающий налево, по обе стороны которого располагалась вереница закрытых камер, которые были снабжены решётчатыми окнами. Увы, дальнейшего он просто не успел увидеть, потому что ворота, лишь на мгновение задержавшись под потолком, с лёгким скрежетом вернулись в прежнее положение. Видимо, для прохождения в нужную ему локацию, у механизма ворот было необходимо как минимум два оператора… Однако, напарник был бы нужен ему лишь в том случае, если у него не имелось бы кристалла Замедления; поэтому, дёрнув рычаг ещё раз, Блацкович активировал медальон – и без особой спешки прошёл под поднятыми воротами; даже на мгновение замер рядом, чтобы понаблюдать их замедленное движение вниз.
Запертые камеры, снабжённые мощными железными дверями и решётками на окнах, содержали пленников – совсем голых или полуголых пациентов; судя по их речам и воплям, они были абсолютно безумны.
- Солнце, чёрное, как смоль… Конец жизни… Они смотрят на меня, парят вокруг… Хотят съесть меня! – лепетал один из этих несчастных, безостановочно ходя по своей тюрьме взад и вперёд.
- Всё разлетается, как пепел на ветру… Энергия… выжигает глаза, поджаривает кожу! – вторил ему другой, стоя перед окном и непрестанно тряся головой.
И лишь дверь предпоследней по коридору камеры была отперта; в помещении Блацкович обнаружил сидящего на стуле пациента, уставившегося невидящим взором в одну точку на противоположной стене – и стоящего перед ним невооружённого человека в белом халате.
- Что это у нас тут происходит? – приветливо осведомился агент УСО, входя в камеру. – Может, сообразим на троих?
Больной, казалось, не только не услышал вопроса, но даже не осознал появления в комнате постороннего; зато доктор скрестил руки на груди, с презрением глянул на вошедшего и высокомерно произнёс:
- Что же, я тебя не боюсь! Всё равно мы выиграем войну! То, что мы здесь делаем, поможет создавать совершенные машины для убийства, которые… – договорить ему не удалось, поскольку Блацкович приложил его прикладом автомата в голову, настолько, чтобы вырубить, но не убить зазнавшегося, и тем не менее, безоружного нациста. Решимость изверга дала ему ясно понять, что допросить врага не получится. Нарушитель клятвы Гиппократа кулем упал на пол, а сидящий по-прежнему безумец никак не отреагировал на случившееся, продолжая глядеть в одну точку на стене.
Свернув налево, «Би Джей» вскоре сделал ещё один поворот – и по широкой лестнице спустился к металлическим двустворчатым воротам. Едва он намеревался открыть их и войти, приготовив медальон и оружие к бою, как с другой стороны дверей услышал:
- Всё-таки интересно, камрад, куда же ведёт этот древний портал, который мы нашли при раскопках? – спросил чей-то голос, в котором слышалось неприкрытое любопытство.
- Не знаю, - было ему ответом. – Но подопытные, которые заходили в него, либо умирали, либо превращались в каких-то тварей.
- Да ну! Неужто правда? И что с ними потом делают? Небось, ставят над ними какие-нибудь опыты? – засыпал первый своего коллегу вопросами.
- Говорят, наши доктора обучают их, чтобы они сражались на стороне нашей армии, - вновь отозвался тот. И с лёгким раздражением добавил. – Знаешь, Рудольф? Я попросил бы тебя сменить тему разговора!
- Но интересно же! – не отставал первый.
- Так ступай к начальству и спроси об этом у них! Неужели ты всерьёз полагаешь, что Цетта докладывает мне о своих достижениях?!
«Ну, если за дверьми всего два противника, это не страшно! – рассуждал Блацкович, планируя вторжение на неизвестную территорию. – Конечно, знай я расположение помещений и укрытий за воротами, было бы гораздо проще. Кроме того, настоящее количество врагов мне всё равно неизвестно: их может оказаться двое, а может, и целый десяток… Итак, используем драгоценный амулет древнейшей из цивилизаций?»
Он коснулся медальона – и стремительно распахнул двери ударом ноги. И едва не обомлел от удивления: перед ним был огромный зал, уставленный по стенам шкафами; над залом с обеих сторон высилось по широкому балкону, а пространство направо заканчивалось ещё двумя смежными помещениями. Самым неожиданным оказалось то, что у противоположной стены зала находилась пулемётная точка, обслуживаемая двумя солдатами; ещё двое, голоса которых он слышал из-за ворот, стояли от него буквально в паре метров. У ближайшего помещения направо он заметил ещё троицу – и самым неприятным оказалось наличие среди врагов книжника; правда, Блацкович нигде не увидел приличествующего тем сопровождения в лице нескольких блутшляйхеров. Помимо перечисленного, внимательный взор диверсанта немедленно обнаружил засевшего на правом балконе снайпера.
Если бы не суперспособности, которыми наделил его артефакт, враги ни за что не отпустили бы его живым: если они даже не причинили бы ему вреда прямо здесь, в зале, то неминуемо погнали бы его за ворота назад, в коридор, где обязательно добили бы, тупо задавив силой – ведь теперь у него не было никакой возможности поднять стальную плиту, через которую он прошёл в комплекс, а прятаться в пустом коридоре среди камер с безумцами было делом заранее обречённым. Но талисман тулеанцев творил настоящие чудеса, выручая своего владельца уже не в первый раз и не из таких ещё ситуаций: Блацкович пулей подлетел к ничего не осознавшему книжнику – поскольку из всех противников тот являлся наиболее опасным – и двумя выстрелами в голову избавил его от существования. После он метнулся в сторону от правого балкона – и двумя выстрелами ликвидировал высунувшегося из-за перил снайпера; тот выронил винтовку себе под ноги, а сам, не удержав равновесия, кувыркнулся через перила – и полетел вниз.
Затем настала очередь ребят за пулемётом: американец бросился прямо на них – и пока те пытались начать стрельбу, расстрелял обоих почти в упор. Пока они картинно падали в режиме замедленного времени, Блацкович, отскочив в сторону, развернулся на сто восемьдесят градусов – и вышиб мозги ещё двум парням, стоявших у ворот, спиной к нему; в момент его атаки они сделали попытку обернуться на шум открывшихся дверей, но практически до сих пор так и застыли в этом положении. Меткие выстрелы агента положили их на выложенный кафельными плитами пол ещё до того, как тело убитого на балконе снайпера успешно приземлилось. Таким образом, у него осталось всего двое неприятелей, к началу боя находившихся неподалёку от книжника; правда, пока Блацкович, подобно разящей молнии, сновал по залу, они успели поднять оружие, что, впрочем, им никак не помогло: «Би Джей» пригнулся – и убил обоих несколькими выстрелами едва ли не от бедра. После этого он быстро осмотрел ближайшее помещение справа, возле которого валялся труп книжника, где обнаружил и ликвидировал вооружённого штурмовой винтовкой эсэсовца, прятавшегося за медицинским шкафом; тот отлетел в сторону и упал в инвалидное кресло.
Бой, а вернее сказать – атака, – продолжавшаяся не более тридцати секунд, была закончена; несколько мгновений спустя действие медальона прекратилось. Блацкович перезарядил его в ближайшей светящейся лужице возле пулемётного гнезда, и направился к уходящей из второго помещения наверх лестнице.
Поднявшись по ней, разведчик оказался в очередном зале, служившем некогда помещением оказания первой помощи тяжело раненым: в нём имелось около двадцати кроватей, расставленных вдоль стен по обе стороны зала; там же расположились шкафы, инвалидные кресла, стойки для костылей, стулья и тому подобная дребедень.
Но лишь Блацковичу довелось ступить на локацию, как вновь ожил громкоговоритель:
- Внимание! Обнаружен шпион! Убить его немедленно!
Блацкович невольно вздрогнул и метнулся за ближайший шкаф – причём, сделано это было без лишнего промедления, что вновь спасло ему жизнь: из коридора, который вёл в зал с противоположной стороны, выскочило пятеро солдат, немедленно открывшие по врагу огонь на поражение. Американец пригнулся за укрытием – и, войдя в измерение Тени, сделал перекат к ближайшей кровати. Из-за неё он без особых усилий отстреливал одного неприятеля за другим, а те просто не успевали причинить ему ни малейшего ущерба, поскольку в нашем мире время утратило возможность движения почти полностью. Враги погибли в считанные мгновения, а Блацковичу осталось лишь собрать с них боеприпасы – и отправиться дальше – туда, откуда они только что прибежали, совершив попытку исполнить приказ вещавшего механическим голосом диктора.
Коридор привёл Блацковича в картотеку: многочисленные шкафы, стоящие рядами по всему помещению, высились почти до самого потолка… Хм, пытаясь обнаружить потолок, разведчик не увидел его: оказалось, над шкафами находятся другие помещения, а электрические лампы свисают с двух металлических балок, отделяющих строения наверху от картотеки. Пройдя несколько шагов вдоль ближайшего ряда шкафов, Блацкович обнаружил лежащего на полу человека в зелёном халате; правая рука его была окровавлена.
- Эта тварь, что ныне бродит по госпиталю, создана нацистами, - забормотал он, откашливаясь. – Они делают… А-а-а-а-а! – внезапно завопил он, не досказав фразы.
Агент Второй, находившийся в паре метрах от бедолаги, увидел возникшую неизвестно откуда над ним фигуру убийцы в чёрном плаще и шлеме; тот вонзил в грудь несчастного оба кинжала – и произнёс:
- Ха-ха-ха! Ты всё ещё идёшь за мной, Блацкович? Не отставай!
Несмотря на крайнюю неожиданность, диверсант успел разрядить в противника добрую половину обоймы, хотя это не особо повлияло на прыткость последнего: тот вновь отвратительно расхохотался – и, подобно гигантскому пауку, взобрался по ближайшему шкафу на одну из балок – и пропал в находящихся сверху помещениях. Впрочем, даже подобная неудача не очень раздосадовала Блацковича: пусть врагу удалось смыться, однако стрельба разведчика не совсем пропала даром: на балке он отчётливо рассмотрел следы крови. Если это не кровь только что убитого невидимкой больного, значит, существо это всё же материально – и обыкновенные пули могут причинить ему вред. Окрылённый этим открытием, Блацкович быстро перезарядил оружие и проследовал к двери в противоположном конце картотеки, за которой, как того и можно было ожидать, находилась уходящая на верхний ярус лестница. Он взбежал по ней, стараясь держать в поле зрения наиболее доступный участок открывшегося пространства – и задействовал медальон.
Он попал в помещение, состоявшее из трёх параллельных коридоров, также заставленных шкафами. Остановившись в конце самого дальнего из них, агент УСО занял оборону в углу, поскольку отсюда открывался наибольший угол осмотра.
- Я тебя вижу, а ты меня – нет! – откуда-то слева принеслись к нему издевательские слова. А спустя мгновение после этого Блацкович увидел своего противника, контуры которого были подсвечены желтоватой аурой. Враг захохотал – и на невероятной скорости кинулся на человека, выставив перед собой кинжалы, в рукояти которых по тонким трубкам поступала светящаяся синяя жидкость из заплечных резервуаров. Американец вовремя активировал кристалл Замедления – в тот миг от него до супостата оставалось не более пятнадцати метров – и стал поливать его огнём из своего «МП-40». Тот по инерции успел приблизится к нему ещё на несколько метров, правда, с весьма замедленной скоростью, когда пули Блацковича, наконец, поразили цель неоднократно и наверняка: чудовище получило половину обоймы в голову и грудь, заревело, кувыркнулось в воздухе – и, плашмя грохнувшись об пол, проехало ещё около метра, оказавшись практически у ног американца.
«Би Джей» покинул Тень: да, теперь его враг – точнее, его труп – был превосходно видимым без каких-либо суперспособностей. На одном из рукавов его плаща было повязка со свастикой; кстати, как Блацкович ни старался, он не смог снять шлем с головы противника, поэтому оставалось лишь гадать, как же выглядело его лицо и было ли оно у модифицированного существа вообще. Синяя жидкость, кстати, немедленно испарилась из резервуаров – сразу после того, как бывший невидимка испустил дух. Глядя на уничтоженного неприятеля, Блацкович мог лишь мысленно подсчитывать всё возрастающее у него количество вопросов касательно кошмарного проекта «Унгезеен».
Голос, прозвучавший из громкоговорителя, вновь вернул его к реальности:
- Внимание! На объект проник американец! При встрече с ним открывать огонь на поражение!
Следом за этим сообщением он услышал уже снизу человеческие голоса:
- Поднимайся, Эберт! Думаешь, я должен лезть наверх один?!
- Иду, иду, чёрт тебя подери!
Блацкович вошёл в Тень – и увидел сквозь стену желтоватые силуэты двух поднимающихся по лестнице эсэсовцев. Он обогнул средний коридор с другой стороны – и теперь, оказавшись у противников за спиной, уложил на пол незадачливых охотников за шпионами. Затем, не видя больше врагов, спустился вниз, обнаружив в картотеке ещё одну дверь, которую он, в погоне за «Унгезеен», ранее не заметил. Блацкович осторожно открыл её: пусть вёл его на очередную лестницу. И бывший элитный морской пехотинец США поднялся ещё на один этаж проклятого здания.
Приблизившись к очередному повороту коридора, он расслышал движение за стеной; высунулся из-за угла – и едва успел убраться назад: помещение огласилось криками солдат, стуком «МГ-42» и автоматными очередями; по коридору поплыла каменная пыль, со стен посыпалась штукатурка. И снова его выручила волшебная сила древнего медальона: против его возможности замедлять время не могло устоять ни одно земное существо, ни одно созданное им оружие. Использовав кристалл Замедления, Блацкович наугад бросил за угол гранату; следом за тем совершил перебежку к металлическому шкафу у себя за спиной, откуда, наконец, ему открылась полная картина происходящего.
Оказалось, что он вышел на тот самый балкон, с которого снял снайпера, находясь залом ниже. В дальнем углу практически открытого пространства была оборудована ещё одна пулемётная точка; за «МГ-42» скрывалось четверо автоматчиков и снайпер; ближе к нему, возле перил балкона, укрывшись за перевёрнутым столом, засели ещё двое солдат. Блацкович, не дожидаясь взрыва гранаты, расстрелял двух противников за ближайшим укрытием – и сделал несколько выстрелов по стоявшей за пулемётом четвёрке. Ребята за столом полегли один за другим; разведчик также отметил, что двое из пулемётного наряда также получили серьёзные повреждения, о чём недвусмысленно говорили возникшие на их униформах расплывающиеся кровавые пятна. После этого он вернулся за угол, на прежнее место – и в тот же миг взорвалась брошенная им граната.
Он услышал протяжный, низкий вопль – и впервые подумал, что звуки также получают замедление при активированном кристалле. Быстренько осмотревшись по сторонам, он обнаружил светящуюся энергетическую лужицу на полу, неподалёку от своего местонахождения – и, не теряя понапрасну времени, перезарядил медальон, вновь выскакивая на поле боя.
К моменту его вторичного появления на балконе оказалось, что теперь у него осталось всего двое неприятелей, могущих ему активно сопротивляться: пулемётчик и снайпер. Агент Второй точными выстрелами положил их одного за другим, тем не менее отметив боковым зрением какое-то движение на противоположном балконе. И верно: там, за конторским столом и явно наспех возведённой баррикадой из металлических кроватей, устроилось ещё три человека. Блацкович, недолго думая, бросил гранату и туда, продолжая отстреливать противников из своего «МП-40». Несмотря на то, что взрыв гранаты не принёс нацистам никакого урона, тем не менее, его последствия значительно облегчили диверсанту задачу: ударная волна разметала в стороны убежище, до сих пор успешно укрывавшее солдат, опрокинула стол – и супостаты остались без какой-либо защиты. Единственным ближайшим и надёжным прикрытием были колонны по обе стороны балкона и начинающиеся за ними стены, однако к ним надо было ещё пробраться. Разведчик не дал нацистам такой возможности: подкошенные его выстрелами, враги падали на пол один за другим, роняя оружие и каски с простреленных голов.
«Би Джей» перезарядил оружие, вновь высовываясь из-за стены и осматривая обстановку на соседнем балконе: солдаты мирно лежали на небольшом расстоянии друг от друга, не подавая никаких признаков жизни. Действие кристалла закончилось; Блацкович обновил его в энергетическом резервуаре ещё раз – и вернулся назад. Если не считать лёгкого гудения, исходящего, казалось бы, из-под земли, да время от времени вещающего через громкоговорители голоса диктора о проникновении на объект американского шпиона, которого следует пристрелить без всякого сожаления, тишину в секторе можно было считать почти гробовой. Разведчик вернулся к пулемётному гнезду, где подобрал с поверженных врагов пару автоматных обойм, не поленившись взять и подготовленные нацистами к бою гранаты, лежавшие на столе. Там же, на висевшей на стене доске объявлений – раньше на ней, вероятно, вывешивали графики процедур для больных и расписания визитации их лечащих врачей – он обнаружил отпечатанное на машинке распоряжение. Текст указа гласил:
Письмо
Кому: всем работникам госпиталя
От кого: штурмбаннфюрера СС Форзихтига
В связи с тем, что на нижних этажах госпиталя ведутся работы в рамках спецпроекта, я беру на себя все вопросы по обеспечению надлежащих мер безопасности. Предупреждение: несанкционированный доступ персонала в эту зону закрыт. Кроме того, пациенты не должны выходить из своих палат. В случае появления пациентов в коридорах, к ним будут применены самые серьёзные взыскания.
Штурмбаннфюрер СС Бернард Форзихтиг,
Отдел Специальных Проектов Райха
«Форзихтиг… Снова эта знакомая фамилия, - подумал Блацкович, откладывая документ в сторону и вспоминая предыдущее гневное письмо главного врача госпиталя. – Да, я был прав: Отдел Специальных Проектов Райха занимается здесь своими прямыми делами – биоинженерия, эксперименты над телом и разумом людей, в конечном итоге – создание из них ужасных чудовищ… И всё же: где я мог слышать эту фамилию раньше?»
А ещё несколько мгновений спустя, порывшись как следует в собственных воспоминаниях, американец осознал: ну, конечно же! Он вспомнил распоряжение, которое попалось ему на глаза более года тому назад на секретной «Авиабазе-Х», откуда он угнал для УСО экспериментальную модель сверхскоростного самолёта «Кобра». Подписано оно было неким штурмбаннфюрером СС Бернардом Форзихтигом. Итак, совпадало и звание, и имя с фамилией. Получалось, что Тотенкопф перевёл его после провала на авиабазе на новое место – в Айзенштадт… Видимо, подобная неудача никак не отразилась на карьере штурмбаннфюрера, как раз наоборот: он даже получил новое назначение... Впрочем, в долгие рассуждения на подобную тему Блацкович решил не пускаться: согласно приказу, в этом периметре не может быть гражданских, соответственно, он может не церемонится с применением оружия, так как в коридорах комплекса ему могут встретиться исключительно враги. Поскольку нацисты уже были осведомлены о его проникновении на объект, то оставшуюся часть пути ему явно придётся прорываться с боем: вряд ли гитлеровцы дадут ему пройти по территории беспрепятственно… Только вот сколько ещё будет этой «оставшейся части»?
Прекратив чтение, Блацкович намеревался идти дальше, как вдруг его ушей достиг какой-то шум с соседнего балкона; он был однократным и напоминал собой лёгкий металлический скрежет. Американец на всякий случай встал за «МГ-42»: мало ли, кого ещё принесло на огонёк! И, как показали дальнейшие события, сделано это было вовсе не напрасно: его противником стал книжник, сопровождаемый двумя блутшляйхерами; кроме них, начальство объекта бросило против него сразу двоих «Унгезеен»! Если бы не кристалл Замедления, в этой схватке у Блацковича не было никаких шансов. Враги незаметно подкрались к нему по коридору, соединявшим его балкон с противоположным; и не будь у него под рукой пулемёта, приключения бравого американского агента закончились бы на полу айзенштадского госпиталя. Он вовремя заметил приближающихся к нему врагов, фигуры которых подсвечивались желтоватой аурой – и открыл по ним ураганный огонь. Первыми жертвами его шквального огня пали блутшляйхеры и книжник, появившиеся в проходе, причём книжник успел выставить перед собой энергетический щит. Блутшляйхеры, получив по причитающейся каждому из них порции свинца, покатились по полу. Если бы книжник догадался до простой вещи – стать за стеной, откуда пулемёт не причинил бы ему ни малейшего вреда, и перенести действие щита на невидимок, чаша весов, вероятно, качнулась бы в сторону нападавших: те достигли бы цели и прирезали разведчика без лишней потери времени. Однако, книжник явно заботился о себе, а не о товарищах: невидимые убийцы, сильно потеряв скорость вследствие работы кристалла Замедления, оказались перед дулом «МГ-42», как на ладони – и агент положил их одного за другим: «Унгезеен», полагаясь на свою невидимость, кинулись вперёд книжника на американца – и буквально были превращены пулемётным огнём в две кучи окровавленного мяса. Последний супостат, удерживая перед собой щит, не мог атаковать Блацковича энергетическими сгустками; впрочем, «Би Джей» знал по опыту, что долго так продолжаться не может – книжнику, как и его медальону, необходима передышка для восстановления сил. Зажатый в углу коридора не прекращающим свою смертоносную работу пулемётом Блацковича, последний из врагов, исчерпав энергию, получил очередь в грудь – и с воем отлетел к стене, оставляя на ней кровавую полосу.
Убедившись, что атака противников провалилась и не видя на обозримой локации никакого им подкрепления, агент УСО снял с пулемёта руки: можно было смело следовать дальше. Конечно, до очередной засады… Блацкович проследовал по соединяющему оба балкона коридору, миновал большую полуоткрытую палату с множеством металлических коек, обошёл раскиданную его последней гранатой баррикаду – и вышел к двустворчатым дверям. Проделав этот путь, он увидел, что совершил движение по квадрату, обойдя весь балконный ярус; толкнул двери – и сделал первый шаг в очередной неизвестный сектор госпиталя.
- Внимание! Обнаружен шпион! Убить его немедленно! – вновь раздалось из громкоговорителей. «Вот ведь разорался, дьявол! – ругнулся про себя «Би Джей», осматриваясь по сторонам. – И когда же ты, наконец, заткнёшься-то? Вероятно, когда я доберусь до тебя!»
Обстановка вокруг не была, так сказать, особо оптимистичной: с того момента, когда Блацкович ступил на этот участок, его со всех сторон окружали тележки, носилки да медицинские столы, на которых лежали тела, как обнажённые, так и укрытые окровавленными простынями. Тела были подвергнуты хирургическому вмешательству в самых разных местах: у одних покойников была безжалостно искромсана скальпелем голова, у других – грудь и живот; у некоторых трупов были вскрыты руки и шеи. Стараясь не думать о том, какие страдания перенесли несчастные жертвы нацистских экспериментов, Блацкович сосредоточился исключительно на движении вперёд. Кстати говоря, он мысленно отметил, что гул, разносящийся по госпиталю, стал несколько громче, ощутимее. Казалось, что его можно слышать не только ушами, но и чувствовать, ступая по полу коридора или просто прикоснувшись к его стенам; ему подумалось, что весь комплекс наполнен странной вибрацией…
Повернув налево, он вновь наткнулся на засаду: в глубине коридора его поджидало четверо солдат, прячущихся за железными шкафами и тележками; Блацкович вступил с ними в бой, благодаря его чудесному медальону продолжавшийся не больше двадцати секунд. Подавив сопротивление, он вышел к лестнице, ведущей вниз; в коридоре за углом его вновь ожидало трое солдат – и опять имевших на вооружении «МГ-42»! «Ну, чем дальше, тем интереснее! Значит, я на самых подступах к тайнам старого госпиталя, если враги всё чаще и чаще используют тяжёлую артиллерию!» – смекнул американец, активируя медальон и разбираясь с неприятелями, пока те не успели открыть огонь. Солдаты не успели оказать никакого сопротивления его стремительности – и Блацкович вышел абсолютным победителем из даже не начавшейся перестрелки.
Помещения, прикрываемые пулемётным расчётом, он обследовал в течение минуты: позади от лестницы – две комнаты, аналогично уставленные тележками с трупами пациентов злосчастной больницы; двери их были забаррикадированы инвалидными креслами и кроватями. Следовательно, нападения отсюда можно было не опасаться. Блацкович проследовал к пулемётной точке; дверь слева от неё была заколочена досками, но за двустворчатыми воротами имелся проход. Разведчик намеревался было пойти туда, как заметил на бруствере лист бумаги. Он поднёс его к глазам – и мгновением позже прочитал:
Письмо
Кому: всем работникам госпиталя
От кого: штурмбаннфюрера СС Форзихтига
С начала экспериментов с порталом, режим безопасности должен соблюдаться неукоснительно. Все контрольные пункты должны находится под охраной. В лиц, несанкционированно проникших в зону эксперимента, следует стрелять без предупреждения. Эксперимент находится под пристальным наблюдением верховного командования в Берлине и нарушение режима безопасности недопустимо.
Штурмбаннфюрер СС Бернард Форзихтиг,
Отдел Специальных Проектов Райха
Итак, из очередного приказа диверсанту стала ясной конечная цель его похождений по госпиталю: портал. Несомненно, именно на этой штуке завязаны все локальные эксперименты, за которыми наблюдает командование из столицы Третьего Райха. Главное, что исследования Тени на контроле у Тотенкопфа, тем более, что именно здесь находится высокий чин его Отдела – штурмбаннфюрер СС Бернард Форзихтиг. Вероятно, ему доверены биологические исследования людей, так или иначе соприкоснувшихся с воздействием теневой энергии… Значит, пока Цетта со своей Дивизией шаманит над обитателями Тени – призраками, его идейный противник Штрассе шаманит против него самого, поставляя в Берлин не оккультную чепуху, но экспериментально модифицированных невидимых убийц! Возможно, при этом он исподтишка комментирует Гиммлеру все оккультные потуги своего коллеги на поприще дешёвых и бесполезных колдовских ритуалов, которые не в состоянии дать Великому Райху никакой серьёзной отдачи…
Рассуждения Блацковича были прерваны грохотом в помещении справа по коридору; он схватился за пулемёт машинально, даже не отдавая отчёта своим действиям. В коридоре показались два блутшляйхера, сопровождаемые книжником; а поскольку они возникли из-за угла и не успели толком увидеть уничтоженный не столь давно пулемётный расчёт, то диверсант однозначно оказался в выигрыше. Наведя оружие на врагов, он выпустил по ним почти весь боезапас, только на сей раз книжник замешкался даже с собственным прикрытием: расстрелянные гемайны покатились по полу в десятке метрах от Блацковича, а книжник, как было видно американцу, лишь успел открыть рот – и прорычать несколько слов какого-то латинского заклинания, после чего осел возле стены. Других противников не было, хотя «Би Джей» подождал их возможного появления около минуты. После этого он подошёл к двустворчатой двери слева от пулемётного гнезда, активировал медальон – и настежь распахнул её.
Агент Второй сделал по коридору всего шаг-другой, как действие кристалла внезапно прекратилось. Он выглянул из-за угла: ну, конечно же – за бронированным стеклом смежного помещения справа, Блацкович увидел сияющий на столе ПДК! Вот что стало причиной деактивации тулеанского амулета; и если подавитель энергии установлен в этом месте, то, конечно, это не напрасно. Коридор перекрывался решётчатыми воротами, сквозь которые было видно несколько нацистов, выбежавших при появлении Блацковича прямо под электрические лампы. Поскольку использовать медальон при работающем за стеной ПДК не представлялось возможным, американец вступил в довольно длительную перестрелку с неприятелями; семеро солдат, надо сказать, задержали его продвижение вглубь комплекса минут на десять. Так или иначе, положение агента было куда выгоднее, нежели у его врагов: коридор с его стороны был почти вдвое длиннее, его прикрывала стена, тогда как нацисты могли рассчитывать исключительно на столь слабую защиту, какой являлись хорошо простреливаемые решётчатые ворота. Закончив работу, Блацкович продвинулся на несколько метров вперёд – и вошёл в помещение, где находился ненавистный ПДК, который он сразу же уничтожил ударом ноги.
Блацкович осмотрелся: его по-прежнему окружали медицинские столы со вскрытыми трупами, многочисленные работающие приборы и развешанные на стенах фотографии пациентов, а также отдельных частей их тел. На противоположной от входа стене, между двумя здоровенными баллонами со светящейся синей жидкостью, «Би Джей» увидел знак Чёрного Солнца, словно приглашающий его совершить проход по локации не сквозь запертые металлические ворота, а более кратким путём – через стену. Разведчик не стал откладывать дело в долгий ящик – и вошёл в измерение Тени.
Миновав стену, он одновременно услышал и почувствовал: источник непрекращающегося гула и вибрации находился где-то рядом. Действительно, стоило ему повернуть за угол, как он увидел помещение, полностью занимаемое огромным аппаратом, сквозь который вела узкая металлическая дорожка с поручнями. Блацкович осмотрелся: несмотря на столь явный указатель направления, пройти по дорожке было достаточно проблематично – по ней и поручням вовсю танцевали электрические молнии, делавшие дальнейшее движение вперёд невозможным. Трудно сказать, сколь мощной была сила тока, одно было очевидным: если она не испепелит человека, то убьёт его в любом случае. Американец задумался над увиденным, пытаясь со своего места отыскать глазами путь, по которому можно обогнуть аппарат без последствий для собственного благополучия.
И верно, он вскоре обнаружил таковой: почти у него под ногами оказался ход вниз, вглубь всей этой системы – узкая лестница, которой не достигали электрические разряды здоровенного агрегата, вела вниз; Блацкович в темноте не смог даже рассмотреть, где она соприкасается с дном строения. Он коснулся кристалла – и стал осторожно спускаться.
Он опустился вниз метров на двадцать, пока ноги его не коснулись металлического пола. Дорожка привела его в отсек управления агрегатом, где, судя по желтоватой ауре, находился всего один оператор. Человек не был вооружён и носил обычный докторский халат. Когда он заметил Блацковича, то вскинул руки, восклицая заикающимся голосом:
- Пожалуйста, не убивайте меня! Забирайте оружие и уходите отсюда поскорее! Невидимки, созданные нами, повсюду!
- Оружие? – американец вышел из Тени и как следует рассмотрел аппарат, питающий всю систему наружного агрегата. Каково же было его удивление, когда в центре прибора он обнаружил ничто иное, как давным-давно знакомую ему «Тесла-пушку» – уникальное оружие, разработанное Тотенкопфом на засекреченной норвежской базе более года назад. Оружие, испускающее множество электрических дуг, поражающих противников на расстоянии… Приглядевшись, он заметил, что чудо-оружие с тех пор подверглось улучшению: длина его стала значительно меньше, а емкость энергобатарей увеличилась. Впрочем, он не стал долго рассматривать неожиданный подарок судьбы: увидев, что проходящие через оружие электрические разряды питают всю установку, диверсант вознамерился поскорее получить его. Рядом, на пульте управления, находился рычаг – и он вопросительно глянул на своего невооружённого и до смерти напуганного собеседника. Тот проследил за его взглядом и вновь взмахнул руками:
- Даже если ты отключишь ингибитор Тени и проникнешь в сектор исследований портала, они все равно придут за тобой! Они здесь всё контролируют! – прошептал учёный, закрывая лицо ладонями.
- Ладно, уж как-нибудь я это переживу! – ответил Блацкович, дёрнув рубильник и выхватывая из специального разъёма «Тесла-пушку». В то же мгновение гудение и вибрация прекратились; молнии прекратили бегать по уходящим наверх колоннам – ингибитор Тени, как назвал его учёный, был отключен.
Блацкович прекрасно понимал, что теперь, когда установка перестала работать, он может беззаботно подняться выше – и перейти по мосту с поручнями на другую сторону объекта. Также он осознавал и то, что теперь, когда агрегат выведен из строя, нацисты наверняка захотят вновь запустить его – и потому вышлют сюда дополнительные силы; кроме того, они явно осведомлены, что проникший в госпиталь шпион до сих пор не ликвидирован – иначе об этом давным-давно объявили бы по общей связи.
Не успел он додумать эту мысль до конца, как где-то наверху раздался зловещий низкий хохот. «Би Джей» машинально коснулся медальона, закинув автомат за спину – и легонько надавил на гашетку электрооружия. И тут же увидел, как по лестнице спускается не один, а сразу два «Унгезеен»! Расстояние от них до Блацковича не превышало двадцати пяти метров; американец отскочил к пульту управления – и принялся поливать противников электрическими дугами. К сожалению, расправившись с опасными неприятелями, он случайно задел из своего оружия учёного – тот, как назло, прислонялся к металлическим поручням операторской; человек задёргался, в уголках его губ появилась белая пена – и замертво рухнул на пол. «Извини, - честно подумал диверсант, глядя на лежавшие перед ним трупы. – Электричество ведь не выбирает… Весьма печально, что не удалось тебя допросить; может, ты подкинул бы мне хоть какую-либо информацию по вашим проектам…»
Так или иначе, теперь можно было подниматься наверх – и продолжать миссию. Блацкович выбрался из операторской, пересёк по мосту внутреннее пространство ингибитора – и оказался у дверей направо; слева от него, на стене, красовался ещё один символ Чёрного Солнца. Разведчик толкнул дверь; за ней оказалась маленькая, совершенно пустая комнатка, за исключением того, что на стенах её было развешано около десятка костюмов для «Унгезеен»: чёрные плащи, шлемы, аппаратура, которая крепилась за спиной подопытных… Видимо, синяя жидкость, наполнявшая резервуары теневых убийц, поступала в их организм, смешиваясь с кровью и каким-то образом влияла на многократное увеличение подвижности и – на определённое время – невидимости существ. «Жаль, конечно, что в помещении не нашлось полной инструкции по использованию костюмов и подробно научно-технического описания принципа диффузии синей жидкости при взаимодействии с кровью испытуемых,» - с кислой улыбкой подумал американец.
Он вернулся к знаку Чёрного Солнца на противоположной от двери стене – и проник в помещение, как оказалось, аккурат за металлическими воротами, для обхода которых ему и пришлось совершить это путешествие. Не выпуская из рук «Тесла-пушки», Блацкович выглянул из-за угла: семеро трупов лежали на площадке перед воротами, а живых противников пока не было видно. Однако, лишь ему довелось сделать несколько шагов за угол – и оказаться на верхней площадке уходящей вниз лестницы, проклятый громкоговоритель вновь нарушил тишину помещений:
- Внимание! Шпион был замечен в морге! Стрелять без предупреждения! Внимание всей охране: обыскать морг в поисках американца! Стрелять на поражение!
«Вот оно как! – развеселился диверсант. – Оказывается, я уже в морге! Странно, почему же я до сих пор не заметил этого самостоятельно?!» Но хихикать над собственными шутками явно было не ко времени и не к месту: из нижних помещений, расположенных под лестницей, на него уже вовсю неслось несколько солдат, стуча сапогами по мраморным плитам. «Би Джей» выждал пару секунд – и нажал на курок чудо-оружия, по которому явно успел соскучиться со времён срыва «Операции «Воскрешение»». Шестеро нацистов, завопив будто по команде, дружно разлетелись по лестнице, падая на пол и дёргаясь в предсмертных конвульсиях. «Это, без сомнения, крайне жестоко, - подумалось Блацковичу, когда никто из супостатов больше не двигался. – Но такова война, камрады!»
Лестница в два пролёта привела американца в помещение с узким проходом, наполненное здоровенными закрытыми резервуарами, в которых обнажённые люди плавали в зеленоватой жидкости по самую макушку; видимо, именно это место и являлось сердцем чудовищных экспериментов над человеческой природой. Как только Блацкович ступил в новый сектор, внезапно послышалась серия взрывов – стены закачались, с потолка посыпалась штукатурка и внезапно по всему обозримому периметру отключилось электрическое освещение.
Разведчик, недолго думая, воспользовался измерением Тени, поскольку из него было вовсе неважно, как смотреть на наш мир – при свете или без оного. Дополнительной приятной и весьма полезной вещью было то, что противники подсвечивались желтоватой аурой, причём агент УСО мог совершенно отчётливо видеть их сквозь ближайшие стены. Таким образом, он насчитал около десятка эсэсовцев, которые вслепую бегали впереди, спотыкаясь о протянутые по полу провода и металлические, ведущие к резервуарам, трубки; не меньше того они стукались о сами резервуары, стены и друг о друга.
- Что случилось? Почему выключен свет? Кто-нибудь видит его? – неслось к Блацковичу со всех сторон.
Что произошло со светом и чем были вызваны взрывы в здании, так и осталось для разведчика тайной. Тем не менее, случившееся как нельзя лучше сыграло в его пользу: ослепляемые его оружием солдаты падали один за другим, сражённые электрическими дугами, тогда как он искусно укрывался от их выстрелов вслепую за бочками, контейнерами с каким-то оборудованием и резервуарами с ужасным содержимым. Так он проходил помещение за помещением, пока, наконец, не оказался в диспетчерской, откуда совсем недавно вещал диктор. Теперь кабинет был пуст; неизвестный диктор либо погиб, либо до сих пор пытался сражаться с вторгшимся в сектор Блацковичем. На столе, рядом с микрофоном и регулирующей звук аппаратурой, диверсант обнаружил очередное послание, которое после прочтения сунул в карман. Текст письма был таковым:
Письмо
Кому: заместителю райхсминистра Кауфману,
Отдел здравоохранения при Имперском Министерстве Внутренних Дел
От кого: доктора Фейгельбаума
Как и предполагалось, применение кристалла «Нахтзонне» значительно повысило выживаемость участников проекта «Унгезеен», однако вызвало ряд побочных эффектов, в том числе паранойю и шизофрению. Впрочем, мы работаем над решением этих проблем и, на мой взгляд, вскоре будет можно приступить к полевым испытаниям.
Доктор Бернхард Фейгельбаум,
Отдел Специальных Проектов Райха
Продолжая победоносное шествие по больничному моргу, Блацкович уничтожил около двух десятков эсэсовцев, трёх блутшляйхеров и книжника; вновь оказавшись в широком коридоре, он перебил последних четырёх солдат – и вышел к металлическим воротам, которые легко поддались ему…
Американец оказался в громадном круглом зале, состоявшем из двух ярусов; он, кстати, появился в помещении на верхнем. Веранда, на которой он теперь находился, опоясывала зал, спускаясь вниз двумя лестницами в противоположном конце строения. Нижний ярус занимал собой укреплённый четырьмя колоннами портал, из центра которого исходило зеленоватое сияние; внизу портала имелось невысокое прямоугольное устройство. На площадке перед порталом стояли двое: человек в белом халате, державший в руках какую-то папку и военный; когда Блацкович показался в воротах, люди не видели этого; учёный, обращаясь к собеседнику, увлечённо говорил:
- Подбор частот колебаний оказался довольно серьёзной проблемой, которую нам ещё предстоит решить, герр штурмбаннфюрер! Все подопытные, прошедшие через портал, возвращаются изменёнными… – в этот миг он услышал скрип дверей и обернулся; офицер немедленно повторил его действие. Глаза учёного выпучились. – Майн Готт, здесь шпион! Защитите меня!
- Найн, герр доктор! – резко ответил тот. – Это вы защитите меня!
После этого он внезапно приблизился к собеседнику – и толкнул его в портал. Учёный с воплем исчез в зеленоватом сиянии. Офицер победоносно сверкнул глазами, и даже не доставая оружия из кобуры при виде противника, гордо произнёс:
- Напрасно стараешься, янки! Ты увидишь, какого могущества суждено достичь великой армии Третьего Ра-а-ай…
Ему не суждено было закончить фразы: за его спиной из портала появилось чудовище: здоровенный, человекоподобный монстр – телесного цвета, с непропорционально раздувшейся головой и телом, с кривыми конечностями; ростом он превосходил нормального человека более, чем в два с половиной раза. Порождение Чёрного Солнца громко заревело, схватило офицера трёхпалыми лапами – и лёгким движением свернуло тому шею. Брызнула кровь.
Однако площадка, рассчитанная на обыкновенный человеческий вес, явно не могла выдержать подобной массы: сперва от неё отвалилась лесенка, затем заскрипели металлические подпорки – и платформа с ужасным скрежетом рухнула вниз, вместе с возникшим из иного мира чудовищем, которое в ярости стало бить кулаками по полу, проламывая кафельные плиты. А после, подняв уродливую голову, оно увидело на веранде наблюдающего за ним человека – и с рычанием понеслось на Блацковича.
«Би Джею» показалось, что его беготня и поджаривание из «Тесла-пушки» внеземного урода продолжалось целую вечность, хотя, вероятнее всего, схватка заняла не более нескольких минут. Монстр был невероятно сильным, однако крайне неповоротливым; он ни за что не мог догнать бегущего от него человека по прямой. Тем не менее, под его весом веранда стала вскоре почти непригодной: пробежавшись по ней пару раз, он фактически превратил её в груду поломанных досок. Американцу оставалось бегать от него зигзагами, поливая электричеством до тех пор, пока оружейные батареи полностью не иссякли; после этого Блацкович стал забрасывать противника гранатами и расстреливать из автомата. Битва закончилась тем, что после последнего взрыва, оторвавшего монстру левую ногу, чудовище рухнуло оземь, ломая под собой пол – и замерло.
Блацкович утёр пот со лба, как вдруг случилось нечто из ряда вон выходящее: его, а равно и труп поверженной пародии на человека, стало затягивать в портал! Диверсант с удивлением наблюдал, как он, совершенно невесомый, проплывает над разрушенной верандой, устремляясь прямо в центр зеленоватого свечения, за ним – плывёт туша уничтоженного монстра… А затем… Затем был ослепительный свет – и разведчик оказался в неведомом месте: повсюду – руины неземной цивилизации, расписанные символами Чёрного Солнца, непонятные строения на фоне громоздящихся на горизонте высоченных скал… А потом Блацкович увидел само Чёрное Солнце: донельзя ровный, абсолютно чёрный шар, висящий в зелёных небесах, играющий длинными протуберанцами… Труп следовавшего за ним чудовища был захвачен одним из них – и устремился вверх, пока не превратился в точку и не исчез на фоне Светила Ночи… После – вновь короткое ослепление – и агент УСО оказался на том же месте, откуда его задел проблеск Чёрного Солнца.
Оставалось уничтожить портал, чтобы закрыть переход в иной мир навсегда. Для этого Агент Второй вернулся в морг, где собрал в связки более полутора десятка гранат, совершив поочерёдно их детонацию под каждой из колонн, державших древнее тулеанское устройство. После проведённой операции остатки портала рухнули; зеленоватое свечение, исходившее ранее из его центра, исчезло.
Осмотрев прямоугольное приспособление, находившееся под порталом, диверсант обнаружил в нём ещё одну разновидность кристалла, до сих пор ему не встречавшуюся: это был красный камень, который он немедленно вставил в медальон. Когда он решил проверить, каким образом действует его находка, оказалось, что кристалл настолько усиляет обыкновенную пулю, что та способна пробивать не только бетонную, но и стальную преграду! Силы медальона продолжали радовать своего владельца новыми возможностями…
Кстати, за простреленной стеной зала оказался коридор, ведущий к лестнице вниз; проследовав по ней, американец вышел к аварийному выходу из здания. Ещё некоторое время пропетлял пустынными коридорами, которые нацисты даже не удосужились переделать под свои нужды, так и оставив их складами больничного белья и мебели – и оказался на улице, выбравшись наружу через одно из полуподвальных окон госпиталя. Блацкович решил, что сперва сообщит руководству о проделанной работе, а потом сразу же отправится к доктору Александрову – потолковать о том, что его давно интересовало. С полученными в госпитале данными он вполне мог рассчитывать на благосклонность русского учёного…
Вернувшись в исторический центр Айзенштадта через развалины, разведчик пробрался на явку «Кружка Крайзау» – и отправил в штаб УСО такую шифровку:
ОТЧЁТ ОБ УСПЕХЕ
По поручению «Золотого Рассвета» я отправился в госпиталь, недавно занятый нацистами. То, что я там обнаружил, поразило даже меня: учёные Райха начали создание механически усиленных невидимых убийц. Там же оказалась и копия портала – того, что я взорвал на раскопках. Он ведёт в измерение Чёрного Солнца и превращает людей в чудовищ. Я прекратил жестокие эксперименты, но не сумел полностью уничтожить портал. Впрочем, даже на его восстановление у врага уйдёт значительное время и колоссальные средства.
ГЛАВА 10:
КОНСЕРВНЫЙ ЗАВОД
Задачи:
Поговорить с Каролиной Беккер;
Посетить явку «Золотого Рассвета» и поговорить с Сергеем Ковловым.
Закончив радиопередачу, Блацкович поднялся из подвала наверх: следовало дождаться Каролины и вкратце сообщить ей о своих приключениях. Положив «Тесла-пушку» к своим вещам, он накрыл оружие простынёй и вернулся в общие помещения. В коридоре он столкнулся с двумя бойцами сопротивления, лица которых засияли от встречи с американцем:
- Би Джей, рад тебя видеть! – произнёс один из них, дружески хлопая его по плечу. –Уничтожив плоды деятельности группенфюрера Цетты, ты привлек его внимание: нацисты знают, как ты выглядишь и будут стрелять без предупреждения.
- Да, такого ещё не бывало, майн фройнд! – добавил другой. – Будь очень осторожен: группенфюрер Цетта – серьёзный противник!
- Ну, положим, это ещё не конец света! – отшутился Блацкович. – Где наша не пропадала… Вы, случайно, не в курсе, где Каролина?
- Она ушла на задание вместе с Энгле и ещё несколькими людьми, - отрапортовал первый, глядя на наручные часы. – И было это больше двух часов назад… Подожди, они, вероятно, вскоре должны вернуться.
«Би Джей» так и поступил, решив задержаться на явке, а не светиться на улице. Он прошёлся по помещению, кивком головы приветствуя встречавшихся ему по пути партизан. Проходя мимо одной из комнат, он услышал:
- Нет, это было не землетрясение! Это был агент Блацкович! Он взорвал подземную базу нацистов на старой ферме! Там, как говорят, была какая-то электростанция… – взахлёб вещал чей-то голос.
- Ну и здоровенная же там была база! – поддакнул ему другой. – Земля дрожала на много миль вокруг!
Агент Второй осторожно заглянул в комнату: двое коллег, сидя за столом, делились последними новостями. Блацкович решил не показываться им на глаза, молча пройдя по коридору дальше. Впрочем, долго ждать ему не пришлось: ещё некоторое время спустя на явке появилась Каролина Беккер в сопровождении Эриха Энгле, Ганса Шмидта и ещё нескольких товарищей. Выждав ещё около минуты, пока люди рассредоточатся, он снова спустился в подвал.
Первым его приход заметил Ганс, сидевший у дверей за своей рацией:
- А, герр Блацкович! – он пожал протянутую ему американцем руку. – Похоже, что взорванное вами устройство состояло из частей, о назначении которых мы можем лишь догадываться. Однако, это было не оружие, а некое средство, скорее всего предназначавшееся для передачи энергии. Но какую же энергию нацисты могли получать в старой церкви? – и он задумчиво пожал плечами, не в состоянии ответить на собственный вопрос.
- Привет, Каролина! – разведчик приблизился к лидеру «Кружка Крайзау». – Как настроение?
- Ты или счастливчик, или безумец, раз сам лезешь в петлю! – с улыбкой ответила женщина, доставая из кармана какие-то документы и кладя их перед собой на столе. – Но, всё равно – с возвращением! Давай сразу по делу, хорошо? По данным нашей разведки, некоторые части уничтоженного тобой устройства были доставлены с заброшенного консервного завода в Айзенштадте. Словом, тебе придётся выяснить, что к чему… Это всё, Би Джей!
Блацкович кивнул, сверяясь со своей карманной картой Айзенштадта и отыскивая на ней указанный объект; но стоило ему направиться к выходу, как Каролина остановила его:
- Ещё я хотела сказать, что к нам присоединяется всё больше людей – и во многом благодаря твоим подвигам, Би Джей! Спасибо! – глаза её засияли.
- Всегда готов помочь сопротивлению! – американец полушутливо, полусерьёзно отдал честь говорившей. – Ещё будут какие-нибудь указания?
- Ах, да, едва не забыла: мы переезжаем на другую явку, - добавила женщина. – И медлить с этим нельзя, поскольку нацистские шпионы практически наступают нам на пятки! Дай-ка свою карту, я отмечу на ней это местечко! – агент протянул собеседнице просимое. – А теперь оправляйся на консервный завод. Если всё-таки вернёшься оттуда живым, постарайся не привести за собой хвост!
Она вернула карту Блацковичу и тот вновь отдал ей честь. Женщина внезапно взяла его за локоть:
- Погоди, Би Джей! Обрати самое пристальное внимание на группу под названием «Золотой Рассвет». Они либо учёные, либо сумасшедшие… Либо и то, и другое…
- А что с ними не так? – поинтересовался он.
- Это я и прошу тебя выяснить. Странно, что в последнее время они всё чаще и чаще появляются на нашем пути, - вздохнула Каролина. – И я не могу понять, к добру это или нет… Вроде бы они также являются частью подполья, но чем заняты конкретно – неизвестно.
- Обязательно разберусь с этим, - пообещал диверсант, покидая помещение; о том, что он сам – без просьбы руководителя «Кружка Крайзау» – интересуется делами «Золотого Рассвета», он пока решил не сообщать. Тем более, что никаких аргументов в пользу злонамеренности русских оккультистов у него не имелось.
Буквально на выходе с явки, он столкнулся с Эрихом Энгле; тот на радостях схватил его в объятия и слегка приподнял:
- Ты устроил нацистам сущий ад! Это замечательно, Би Джей! Группенфюрер Цетта просто в бешенстве! Правда, это означает, что тебя застрелят на месте, и я на это уже поставил! – он хихикнул и отпустил агента. – Понимаешь, к чему клоню? Мы застали их врасплох, Би Джей, мы им как следует навредили! Это хорошо, очень хорошо!..
- Не поверишь, но я и сам чертовски рад оказать вам подобную услугу! – улыбнулся американец.
- Твои успехи произвели на нас большое впечатление, - продолжал тем временем Эрих. – Кое-кто из наших агентов даже просился с тобой на задание, представляешь, но Каролина не пустила… Думаю, что она пока не полностью доверяет тебе, но, вот увидишь – это скоро изменится, в этом я убеждён! – ободрил его Энгле.
Вход на объект, который именовали консервным заводом, находился в руинах, неподалёку от явки «Золотого Рассвета»; начинало темнеть, поэтому Блацкович надеялся проникнуть туда незамеченным. Используя систему городской канализации и развалины, он без лишних приключений вернулся в южную часть исторического цента – и, оказавшись на Герман Геринг плац, попутно завернул к русским учёным, надеясь пообщаться с доктором Александровым. Увы, того не оказалось на месте; охранник у входа информировал агента, что доктор отправился к контрабандистам, скорее всего, за кристаллами для опытов. Поэтому Блацковичу довелось поговорить с Павлом Черных и Сергеем Ковловым, которые были огорошены рассказом посетителя о его приключениях на территории госпиталя.
- Рад вас видеть, Би Джей! – искренне произнёс молодой русский, пожимая руку агента. – Я знаю, что невидимые убийцы, с которыми вы столкнулись в госпитале, были модифицированы как механически, так и биологически. Эти изменения довольно болезненны и многие из подопытных погибают… Как нацисты находят добровольцев для этой программы, я себе просто не представляю!
- Откуда у вас эта информация, дружище? – удивился Блацкович. – Неужели кто-нибудь из ваших коллег уже имели возможность познакомиться с невидимками?!
- Мне поведал о них доктор Александров, - ответил собеседник. – Вероятно, ему стало известно о них из каких-то своих источников…
- Странно, если ему о них поведали карты Таро! – покачал головой американец, задумываясь над словами Сергея. – Ведь его агентура в госпитале была убита у меня на глазах, практически не успев ничего сообщить мне самому! Именно для этого Александров и отправил меня в госпиталь – для получения информации!
- Не смейтесь над возможностями нашего лидера, Би Джей! – Ковлов потёр руками и без того красные глаза. – Доктор способен на весьма неординарные методы получения знаний…
Кое-что сумел поведать ему и библиотекарь «Золотого Рассвета», Павел Черных:
- Агент Блацкович, устройство, которое вы обнаружили в подвале госпиталя – это тулеанский портал, привезённый в Айзенштадт с места раскопок из Северной Германии. Он является дверью в измерение Чёрного Солнца, которое отделено от нас Тенью. С ним шутки плохи. Я думаю, что вас спас медальон, поэтому вы не разделили судьбу тех, кто сунулся в него без магической защиты. Пройдя через него, человек, изменённый силой Чёрного Солнца, может превратиться в чудовище, как вы о том и рассказываете…
Итак, Блацкович насчитал уже три имевшихся в нашем мире портала – и, вероятно, три медальона. Первый медальон находился в руках специалистов УСО, а портал, обнаруженный нацистами в Норвегии, лежал на более, чем стометровой глубине Северного моря. Вряд ли неприятели смогли организовать столь молниеносную операцию по его спасению для собственных нужд… Второй портал был взорван Блацковичем на раскопках близ Айзенштадта, а медальон – лежал в его внутреннем кармане куртки. Третий портал был доставлен в госпиталь, по словам библиотекаря, из Германии. Оставалось лишь догадываться, что случилось с последним медальоном; напрашивался очевидный вывод, что раз портал привезли сюда, то и медальон, соответственно, находится в руках гитлеровцев… Необходимо как можно скорее отбить его у врагов, пока те не натворили с ним чего-нибудь непоправимого!
Американец, полный неопределённых, но мрачных предчувствий, покинул явку русских оккультистов, напутствуемым следующими словами охранника:
- Теперь за вами охотятся нацисты, поэтому вам надо бы найти способ более незаметного перемещения по городу. Для этого хорошо подходят крыши домов и трубы канализаций. Канализация была самым безопасным местом, но в последнее время, как мне доводилось слышать, там на людей кто-то нападает… Одному богу известно, кто именно. Можете ходить по крышам, но берегитесь снайперов и смотрите под ноги.
- Благодарю за совет, дружище, я неминуемо им воспользуюсь! – пообещал Блацкович, вновь возвращаясь на Герман Геринг плац. Обнаружив среди руин с правой стороны площади нужный участок канализации, разведчик спрыгнул в лаз – и начал своё путешествие на консервный завод.
Задачи:
Пройти катакомбы и добраться до предприятия;
Отключить энергетический щит дверей;
Обнаружить и уничтожить прототип супероружия;
Покинуть периметр завода.
Вода хлюпала под ногами и сочилась по стенам канализации, воздух был затхлым – словом, Агенту Второму хотелось пройти эту локацию как можно скорее. К тому же время от времени случались перебои с освещением: лампы начинали мигать, отчего крайне затруднялась видимость: тени начинали скакать по стенам, как сумасшедшие, а это крайне отвлекало внимание.
Спустя несколько поворотов он вышел к помещению, по потолку которого тянулись толстые трубы; не успел он войти в комнату, как буквально в метре от себя, за стеной, услышал:
- Говорят, здесь обитают призраки, - произнёс чей-то испуганный голос.
- Я никого не видел, - ответил ему другой, также без особых ноток храбрости. – Впрочем, я тебя понимаю: зачем здесь вообще нужна охрана? Кто полезет сюда через канализации?
Блацкович незаметно выглянул из-за угла: у противоположной стены помещения имелся пролом в стене, возле которого разговаривали два автоматчика. Рядом с ними стояла бочка с горючим материалом, как значилось по её надписи. В тот же миг в помещении раздался зловещий хохот: «Унгезеен»! Нацисты одновременно вздрогнули, крутя головами по сторонам – и увидели притаившегося за стеной американца. Тот незамедлительно выстрелил по врагам, в результате чего одна из выпущенных пуль задела бочку. Рвануло так, что солдаты мгновенно превратились в два орущих факела, закрутившись вокруг своей оси; Блацкович заметил, что кроме них пламя охватило ещё одного противника: видимо, невидимка прятался за бочкой, отчего случайный взрыв задел и его. Мгновение – и глазам американца предстали три обуглившихся трупа неприятелей; воздух наполнился запахом горелого мяса. Агент УСО понимал, что ввиду наличия в катакомбах столь опасных врагов, как «Унгезеен», без помощи медальона здесь явно не пройдёшь, поэтому он вошёл в Тень, решив не выходить из неё, по возможности перезаряжая кристалл в светящихся повсюду лужицах энергии – и благо, что их было в канализации предостаточно. Сунувшись в пролом в стене, американец проследовал дальше; пару поворотов спустя он вышел к странной системе вентиляции – настолько мощной, что представлялось непонятным, зачем подобное устройство необходимо на консервном заводе. Круглый трубообразный коридор венчался двумя лопастями здоровенных вентиляторов; на площадке, расположенной у места появления Блацковича, находился пульт управления механизмом. Подобная конструкция вполне была бы уместной на авиабазе, но никак не здесь… Следовательно, она являлась нововведением, то есть совершенно недавно построенным объектом, предназначенным для прогона огромных воздушных масс в непонятных разведчику целях. Пока он рассуждал о предназначении аппарата, снизу послышалось: «Шпион на участке! Огонь!», а затем одновременно затрещали несколько автоматов.
Блацкович пригнулся – и кинулся к рычагу на пульте; рванул его, приведя в действие огромный воздушный агрегат – и вновь заскочил на прежнее место. Лопасти вентиляторов мгновенно пришли в движение, подняв внизу настоящую бурю, сквозь которую до него донеслись многочисленные вопли – и металлическое дребезжание. Секунду спустя крики умолкли, и разведчик вернулся к пульту, перекинув рычаг в прежнее положение. Гудение урагана внизу стихло, лопасти вентиляторов замерли – и лишь тогда он смог увидеть последствия устроенной им диверсии.
Охрана периметра, как он мог видеть с площадки управления, была порублена вентиляторами – в прямом смысле слова – в мелкий фарш: людей затянуло в них смертельным воздушным потоком. Судя по числу автоматов, валяющихся на полу, их было не менее пяти человек; кровавые брызги на лопастях и стенах давали понять, каким ужасным образом они отправились на тот свет – и даже видавший все виды агент невольно содрогнулся. Впрочем, он решил не задерживаться в этом месте, более того – он желал убраться отсюда как можно скорее! Поэтому он обошёл площадку управления агрегатом, спустился вниз по металлической лесенке с поручнями – и быстро пробежал трубообразный коридор, стараясь не смотреть на окровавленные лопасти вентиляторов. Узкий ход слева по коридору, заканчивающийся аналогичной металлической лестницей, явно давал понять о выходе с периметра – и Блацкович, схватившись за поручни, быстро поднялся на уровень выше.
Глазам его вновь предстал низкий коридор, по потолку и стенам которого тянулись трубы; он преодолел по нему около трёх десятков метров, когда вновь услышал из-за очередного поворота обрывок следующего диалога:
- …что Цетта распорядился выслать в наш район огнемётчиков, - сказал хриплый голос.
- Разве это плохо? – ответил другой. – Серьёзный объект, насколько я полагаю, требует серьёзной охраны…
- Это так, я не спорю! – продолжал первый. – Однако, проблема в том, что повстанцы повадились стрелять по баллонам с горючей смесью, которые эти парни таскают у себя за спиной! Фридрих рассказывал, что несчастные взрываются не хуже авиационной бомбы, причём от этого страдают все находящиеся вокруг! Неудивительно, что госпиталь переполнен нашими товарищами, случайно попавшими под раздачу!
- Что же, тогда я буду держаться от этих огнемётчиков подальше, чтобы самому не взлететь на воздух – и не составить им компанию на том свете! – молвил его собеседник и диалог прекратился.
Блацкович высунулся из-за угла: в небольшом помещении слева по коридору стояли два автоматчика, мгновением до этого обсуждавших опасность нахождения рядом с огнемётчиками. Итак, в дело вновь вступили тяжёлые пехотинцы Тотенкопфа? Он превосходно помнил, насколько фатальной может быть встреча с подобными противниками… Но, так или иначе, ему надо выяснить происходящее на консервном заводе, где, судя по данным, сегодня пройдут испытания «Устройства Х», как значилось в обнаруженных им ранее документах. И никакие огнемётчики не в состоянии помешать ему, чёрт побери!
Сделав ещё несколько бесшумных шагов, Блацкович двумя выстрелами обезвредил солдат, рухнувших ему под ноги – и осмотрелся. Небольшое помещение представляло из себя оружейную: несколько шкафов, расположенные вдоль стен, были набиты автоматами, винтовками и гранатами; видимо, враг серьёзно оберегал подступы к консервному заводу. На столе, возле входа в комнату, он увидел большой распечатанный конверт, из которого торчал уголок какой-то фотографии. Американец приблизился и осмотрел содержимое пакета: кроме нескольких снимков невероятной по размерам пушки, бочек с теневой энергией и переснятых фотоаппаратом чертежей от руки, в конверте имелось письмо, адресованное Цеттой какому-то доктору Келлеру. Текст послания потряс диверсанта, который, казалось бы, уже привык к всевозможным зверствам нацистов:
Письмо
Кому: доктору Келлеру
От кого: группенфюрера СС Цетты
Доктор! Нельзя терять времени: незамедлительно приступайте к полномасштабным испытаниям! Убедитесь в том, что оружие в состоянии стрелять без перегрева. Необходимо также установить, может ли оно полностью испарять людей. Я позабочусь о том, чтобы Вам предоставили столько гражданских, сколько необходимо для испытаний!
Группенфюрер СС Виктор Цетта,
руководитель Дивизии Паранормальных Исследований СС,
комендант Айзенштадта
Блацкович понимал, что ему следует поторопиться: ведь никому не известно, сколько погибнет людей во время этих чудовищных экспериментов, если он будет задерживаться! Поэтому он сложил конверт вдвое и сунул в карман куртки – подобные сведения, тем более снабжённые фотоснимками супероружия, надо как можно скорее переправить в Лондон. Лучше всего сделать это ещё сегодня, поскольку промедление хотя бы в день-другой может весьма осложнить положение союзников, тем более – в случае успешных испытаний теневого оружия. Агент УСО положил в сумку ещё пару гранат, перехватил поудобнее «МП-40» – и проследовал дальше по мрачному коридору.
Два поворота спустя он увидел его конец: в помещении впереди, состоящем из двух ярусов, он увидел семерых человек; контуры их отлично подсвечивались сквозь стену желтоватой аурой. Главное, что на одной из фигур он узнал характерный для огнемётчиков заплечный баллон с горючей жидкостью; враг стоял почти на входе в небольшой цех, набитый перемигивающейся аппаратурой, над которой бесконечными толстыми змеями вились десятки металлических труб. Неподалёку от входа в цех находилась панель с несколькими кнопками и круглой рукояткой крана, предупредительно выкрашенной красной краской, так и просящейся повернуть её. Блацкович активировал кристалл Замедления – и, подскочив к крану, изо всех сил рванул его на себя, прокрутив до отказа.
После этого в цехе раздалось отвратительное шипение – и из отверстий в стенах повалил какой-то зеленоваты газ. Солдаты не успели и опомниться, как попадали замертво на обеих ярусах помещения, видимо, отравленные неизвестным химическим веществом; вместе с ними погиб и тяжёлый пехотинец. «Би Джей» крутанул кран в обратную сторону; подача газа прекратилась, после чего незамедлительно включилась автоматическая вентиляция помещения. Американец, выждав около минуты, ступил на территорию обезлюдевшего цеха. Что именно здесь производилось, оставалось загадкой, но попытка поймать непрошенных гостей в газовую ловушку сыграла печальную шутку с самими нацистами…
Блацкович на мгновение задержался у мёртвого огнемётчика, лежавшего под лестницей, ведущей на второй ярус помещения: вот он, знаменитый «Фламменверфер-41» – портативный огнемёт, с которым американцу уже доводилось неоднократно встречаться больше года назад в Кугельштадте! Да и после него… Оружие было весьма убойным, однако в катакомбах от него вполне можно было получить волновой удар рикошетом: горючая смесь разбрызгивалась помпой под высоким давлением, а Блацковичу, естественно вовсе не хотелось подставляться под собственные выстрелы. Пришлось бросить огнемёт, и пробираться дальше, надеясь исключительно на медальон и свой «МП-40» с глушителем. Впрочем, как агент имел возможность убедиться в том уже неоднократно, активированные кристаллы, вкупе с автоматом, были способны творить настоящие чудеса.
Пройдя сквозь цех, американец вновь углубился в катакомбы, где почти сразу на него напали двое теневых убийц; Блацкович, использовав кристалл Замедления, расстрелял опасных противников, причём, сделал это как нельзя вовремя: стоило ему покончить с врагами, как действие медальона прервалось. Оказалось, что в соседнем помещении, в котором находились какие-то резервуары, был установлен работающий ПДК; напади на него на этом участке «невидимки», отбиваться от них было бы куда сложнее. Возможно, что даже бесполезно… Разведчик возблагодарил судьбу, давшую ему возможность схлестнуться с врагами именно здесь, а не десятком метров позже. Уничтожив прибор и осмотревшись, он понял, что катакомбы ведут ещё ниже: перед ним открывался спуск по лестнице, уходивший в плохо освещённый тоннель. Агент перезарядил оружие – и спустился на следующий уровень.
Тоннель, сделав пару поворотов, привёл его в довольно открытое пространство: перед ним был зал, по центру которого располагалось несколько бетонных колонн, а по стенам были расставлены металлические контейнеры; наверху находилась окаймляющая помещение веранда, на которую вела каменная лестница в противоположном конце зала. Плохо было то, что за колоннами засели несколько автоматчиков, а прямо на Блацковича медленной поступью надвигался ещё один огнемётчик. Но кристалл Замедления и на сей раз выручил из неприятностей своего обладателя: помня диалог убитых им в самом начале своего путешествия по канализациям двух нацистов, он прицелился в баллон за спиной приближающегося врага – и сделал по нему пару выстрелов. Ранец за спиной огнемётчика полыхнул – и распустился пламенным цветком, почти мгновенно пожравшем своего хозяина; вокруг завопили и его товарищи, кое-кому из них также перепало огонька. Тем временем Блацкович, рванувшись с места и прикрываясь колоннами, принялся отстреливать оставшихся в зале, перебегая от укрытия к укрытию; неприятели, оказавшись в зоне действия медальона, ничем не могли ответить на подобное проворство, поэтому схватка была закончена в кратчайшие сроки. Шестеро нацистов, включая останки огнемётчика, валялись на полу зала, а Блацкович, уверенно преодолев помещение, взобрался по лестнице на верхний ярус.
Но стоило ему возникнуть из-за угла, как из прохода слева на него выскочила новая волна супостатов. Блацкович отметил, что в катакомбах энергетических лужиц гораздо больше, нежели на поверхности; под землёй они находились почти на каждом шагу. Поэтому ему ничего не стоило, укрываясь за стенами, ящиками и колоннами, перезаряжать медальон прямо во время боя, ничуть при этом не расходуя его энергию. Таким образом, ещё несколько солдат, получив причитавшуюся каждому из них пулю, полегли неподалёку от выхода, а Блацкович, подобрав с них боеприпасы, проследовал дальше. Уникальная возможность видеть сквозь стены спасла его и на этот раз; больше врагов не было видно. Американец ещё раньше обратил внимание, что медальон позволял ему проникать взором сквозь непрозрачные объекты на расстояние, не превышающее тридцати-сорока метров; при этом желтоватой аурой подсвечивались не только сами враги, но и имевшееся в их руках оружие. «Би Джей» обогнул верхний ярус помещения, когда на одном из контейнеров обнаружил послание, от которого его губы невольно растянулись в улыбке. В нём значилось:
Письмо
Кому: гауптштурмфюреру СС Кнусту
От кого: унтершарфюрера СС Эберманна
Герр гауптштурмфюрер! Мои люди жалуются на странности, которые происходят во время патрулирования канализаций. Им кажется, что за ними кто-то наблюдает. Они слышат смех, хотя поблизости никого нет, а также странное жужжание. Шутцманн Гундт уверен, что там обитают привидения. Солдаты начинают бояться.
Унтершарфюрер СС Конрад Эберманн,
начальник охраны периметра
«Неудивительно, - подумал американец, бросая письмо под ноги. – Коль скоро катакомбы под консервным заводом охраняются «Унгезеен», то настроение охранников можно понять: стоишь себе на часах, а тут начинаются завывания, хохот и звуки какого-то движения… Да тут и самый смелый струхнёт, что и говорить! Ну, по крайней мере нацисты должны радоваться, что при всех этих звуковых эффектах невидимки пока ещё не нападают на своих! Впрочем, это, судя по всему, далеко не за горами: если принять во внимание прогрессирующую у подопытных шизофрению да паранойю, о чём мне довелось читать в медицинских отчётах по проекту, ожидать того весьма недолго… Раз создали маньяков, так пожинайте плоды собственных трудов!»
Блацкович, пройдя коридор в два поворота, вышел к выходу на поверхность: об этом говорил открытый люк, метрах в двадцати выше; вдоль одной из стен наверх уходила металлическая лестница. Диверсант, не обнаружив своим чудесным зрением ни одного противника на поверхности, выбрался наружу; за время его лазаний по катакомбам наверху наступил поздний вечер, небо было усеяно звёздами. Он оказался в закрытом дворе; слева от него проходила высокая стена, справа находилось многоэтажное здание, закрывавшее собой обзор прилегающей местности. Сделав с десяток шагов вдоль здания, он аккуратно выглянул из-за стены: перед ним расстилалось огромное пространство – двор занимал более сотни квадратных метров, окружённый со всех сторон зданиями завода; окна некоторых помещений противоположных строений были ярко освещены. В центре двора он увидел товарный вагон, стоящих на путях, уходящих направо; видимо, это был участок той самой железной дороги, о строительстве которой он обнаружил информацию на заброшенной ферме; прямо перед вагоном расположилась пулемётная точка, где он заметил трёх солдат. За вагоном он увидел грузовик, возле которого прохаживался ещё один охранник периметра; кроме того, внимательно осмотрев крыши зданий, Блацкович обнаружил двух прячущихся едва ли не над ним снайперов.
Итак, неизвестно, сколько ещё врагов скрываются на территории двора – и сколько, в случае атаки, готовы сюда прибежать по вызову… Благо, что двор был там и сям заставлен металлическими и деревянными контейнерами, здоровенными катушками с намотанными на них толстым кабелем и тому подобным складской дребеденью; за ними можно было успешно прятаться, если задуманное Блацковичем вторжение пойдёт не по плану. Итак, для начала следовало ликвидировать снайперов над головой, после – персонал пулемётного гнезда, а потом… Потом приходилось действовать по обстоятельствам. Кроме того, немалое положительное значение для диверсанта имела стремительно наступавшая ночь, а периметр был довольно плохо освещён лишь двумя стационарными прожекторами, установленных на крышах соседних зданий.
Блацкович понимал: стоит ему начать операцию, как во двор сбежится невесть сколько солдат. И, по всей видимости, придётся сражаться с ними до тех пор, пока человеческие ресурсы в этом районе не закончатся… Вероятно, лишь после этого можно будет осмотреть прилегающие здания и найти вход на интересующий его участок объекта. Приходилось действовать, положившись, как обычно, на свои силы, частенько сопутствующую ему удачу – и чудодейственный тулеанский артефакт.
Коснувшись кристалла и прицелившись в снайпера, американец щёлкнул курком автомата – и не без удовольствия наблюдал, как нацист полетел с крыши головой вниз; диверсант не стал дожидаться его падения – и тут же прицелился в его товарища. Тот, выронив винтовку, последовал с крыши за первым. Блацкович совершил короткую перебежку за ближайшие штабеля контейнеров – и быстро ликвидировал троицу за пулемётом, для пущей верности бросив в них гранату, чтобы уничтожить противников с их адской машиной навсегда. К сожалению, дежуривший возле грузовика нацист к тому времени успел скрыться из виду, а вместо него возник тяжёлый пехотинец, вооружённый фотонной пушкой! Американец, невзирая на возможную опасность с левой, закрываемой вагоном части двора, ринулся ему навстречу – и, нанеся из автомата непоправимые помехи его заплечной вентиляционной системе, вновь спрятался за ящиками, рядом с которыми заранее приметил энергетическую лужицу. В тот же миг время потекло своим обычным ходом: трупы снайперов стукнулись об асфальт; возле пулемёта разорвалась брошенная Блацковичем граната, опрокинувшая оружие на землю; тяжёлый пехотинец, бросив пушку под ноги, пытался сорвать с себя тяжёлые доспехи. Увы, он так и не успел этого сделать, взорвавшись следом за гранатой. На этом игру разведчика в прятки можно было считать законченной: как с правой, так и с левой части двора в центр набежали солдаты, числом, вероятно, более, нежели полтора десятка; кто-то кинулся на американца, перебегая между катушек с кабелем, кто-то пытался вернуть на рабочее место пулемёт; некоторые, прикрываясь вагоном и грузовиком, занимали удобные позиции для стрельбы из снайперских винтовок… «Би Джею» ничего не оставалось, как принять неравный бой прямо со своего места, из-за штабеля контейнеров.
В течение нескольких минут стояла такая пальба, какой по нему ещё не открывали в Айзенштадте. К счастью, пулемёт, видимо, был повреждён взрывом гранаты: его смертоносное рокотанье так и не присоединилось к бешеному автоматно-винтовочному хору. Блацкович активировал кристалл Замедления – и сменил позицию, передислоцировавшись за крыльцо многоэтажного здания, оставшееся у него с правой стороны. Оттуда он убил или сильно ранил несколько человек, стрелявших по нему из-за катушек с кабелем и вагона; после этого он забежал в соседнее одноэтажное строение, дверь которого была открыта. Там он выбил окно – и стал поливать свинцом противников напротив, оказавшихся на железнодорожном пути. Пройдя помещение насквозь, он через деревянную дверь выскочил в соседнее – и продолжил работу оттуда, также воспользовавшись окном. Враги его падали один за другим, но разведчик и не думал останавливаться. Миновав одноэтажное здание, он, попутно перезарядив медальон в светящемся пятне теневой энергии у двери, вышел в самый центр двора справа – и продолжил атаку. Глазам его предстал грузовик, за которым прятались враги – и он без лишних размышлений швырнул в их направлении гранату; пока она летела в неприятелей, он успел обежать автомобиль – и укрыться за сложенными у стены ящиками, попутно избавившись от трёх эсэсовцев: двое замерли у противоположной стены двора, а на лестнице строения над ними он подстрелил одиночного снайпера. Покуда он перебегал за укрытие, отыскивая глазами очередную энергетическую лужицу, время вернулось на круги своя: грохнул взрыв гранаты, подорвав собой грузовик и его, вероятно, горючее содержимое; раздались вопли нацистов, разлетевшихся от машины в разные стороны… Блацкович, устроившись за ящиками, вновь замедлил привычное течение времени: выскочив из-за укрытия, он, мгновенно оценив ситуацию во дворе, увидел показавшихся на крыше у него за спиной ещё двух снайперов. Разобравшись с обоими, он увидел, что во дворе больше не осталось врагов, за исключением двух подсвеченных желтоватой аурой силуэтов в одноэтажном строении напротив, рядом с железнодорожными путями. Диверсанту потребовалось не более десяти секунд, чтобы пересечь необходимое расстояние – и швырнуть в открытую дверь гранату.
Врагов его разметало на куски раньше, чем время вернулось к своему течению; Блацкович утёр лоб рукой и перезарядил оружие. Со двора не доносилось ни звука; теперь ему следовало осмотреться и обнаружить вход в комплекс, где находилось секретное супероружие. Он вернулся во двор, тщательно разглядывая возможные проходы в интересующий его сектор. Увы, двери зданий были давным-давно заколочены или забаррикадированы снаружи, что исключало возможность использования тайного хода в кратчайшие сроки. Блацкович вспомнил, что после расправы с последними солдатами он даже не заглянул в помещение – и потому вернулся обратно, к железнодорожному полотну. Верно: здесь и была единственная открытая дверь, ведущая вглубь комплекса; он мог бы догадаться, почему враги даже не вышли из здания сражаться с ним, по примеру товарищей: видимо, им было поручено защищать вход любой ценой, только бы американец не пробрался на объект.
Он попал в кабинет, уставленный по стенам стеллажами, на которых были составлены папки с бумагами; Блацкович наугад взял несколько из них и ознакомился с содержимым: ничего интересного – бухгалтерия, счета, чеки, распоряжение кладовщиков и тому подобная ерунда. Конечно, вряд ли в такой халупе враг будет хранить ценные документы – документы по проектам, которые находятся на контроле не где-нибудь, а в Берлине! Надо двигаться дальше; необходимо найти оружие – и уничтожить его, а потом, смотря по обстоятельствам, встретиться с Цеттой – и поговорить с ним по душам… Ведь, судя по всему, время для подобной беседы уже давно наступило! Пора вытряхнуть из него всё, что только можно.
Оказавшись перед очередной дверью, Блацкович услышал звук перезаряжаемого оружия – конечно, после устроенного во дворе комплекса его здесь обязательно ждут! Он привычным действием коснулся медальона – и толкнув дверь ногой, ворвался в помещение, представляющее большой зал, разделённый на три яруса: справа от него, ограждённый перилами, находился неглубокий бассейн, наполненный прозрачными бочками для хранения теневой энергии – судя по клубам зеленоватого пара, поднимавшемся над ним, в резервуаре находилась кислота или нечто ей подобное; по всему помещению разносился неприятный мускусный запах. Второй ярус, на который вышел Агент Второй, огибал зал по левую сторону от бассейна, представляя из себя проход сквозь несколько сквозных помещений, пока не заканчивался лестницей в противоположном углу зала, ведущей наверх, ярусом выше. Что именно было на третьем ярусе, рассмотреть не представлялось возможным: его скрывал металлический пол; очевидным были лишь перила да почти примыкавшие к ним верхушки трёх огромных цилиндров, сквозь трубы в крышках которых также сочился зеленоватый пар. Впрочем, Блацкович сумел оценить расположение бассейна и прилегающих к нему помещений несколько позже, во время продвижения по этому сектору консервного завода, поскольку сразу после его появления на участке он был атакован силами охраны периметра: у входа, спрятавшись за ящиком, американца поджидал нацист с «МП-43», тогда как ещё двое, также вооружённые штурмовыми винтовками, открыли по нему огонь через перила третьего яруса. Лишь благодаря значительному замедлению течения времени в нашем мире, диверсанту удалось расстрелять противника перед собой, а после столь же быстро разобраться с двумя солдатами наверху, попадавшими через перила в бассейн. Блацкович заскочил в соседнее помещение, оказавшееся складом бочек с теневой энергией – и мгновенно перезарядил как медальон, так и оружие.
На складе его ждали ещё два эсэсовца, впрочем, также не успевшие отреагировать на его вторжение: оба они замерли у дверей в углу склада, которые вели дальше; разведчик сделал несколько выстрелов – и оба охранника отправились к праотцам. Кстати, Блацкович, видимо, оказался прав, предположив, что бассейн наполнен кислотой: сквозь распахнутое настежь окно помещения он заметил, что рухнувшие с третьего яруса в резервуар с жидкостью тела нацистов заметно разложились, разъедаемые содержимым бассейна. Впрочем, подобное открытие никак не обогатило его опыт и не задержало на месте: сверху неслись крики, причём, в одном из голосов он узнал до боли знакомое рычание книжника. Пройдя помещение насквозь, он толкнул перед собой двери – и вышел в соседнее помещение, также уставленное прозрачными бочками.
Эта часть склада не охранялась, однако – и, наверное, именно поэтому – двери, ведущие на третий ярус, были забаррикадированы изнутри; «Би Джей», аккуратно приблизившись к ним, глянул сквозь узкую щель: да, проход за ними был завален бочками, какими-то станками, досками и тому подобным барахлом. Крики сверху тем временем не прекращались; враг занимал позиции, готовясь продолжать оборону периметра; надо полагать, что нацисты и сами не верили в то, что баррикада сможет надолго задержать американца. И они оказались совершенно правы: Блацкович, улучив полминуты и связав три гранаты, рванул их чеки одновременно – и осторожно опустил в дверную щель, поспешно удалившись за угол. Последовавший затем мощный взрыв не только раскидал нацистскую импровизацию на тему «баррикада», но даже сорвал одну из створок дверей, открывая разведчику путь дальше.
Итак, в углу повреждённого взрывом помещения, так же наполненного станками, оказалась широкая металлическая лестница с перилами, уходившая наверх; Блацкович мгновенно взлетел по ней, оказавшись над бассейном уже с правой его стороны; перед ним были те самые здоровенные цилиндры, крышки которых он раньше видел снизу, когда появился в зале. Метнувшись за угол, он вновь активировал медальон, сразу же подсчитав врагов на последнем ярусе: прямо перед ним выстроились в шеренгу трое эсэсовцев, перед которыми находящийся за их спиной книжник, выкрикивая заклинания, держал энергетический щит; ещё четверо солдат, фигуры которых подсвечивались аурой, скрывались за цилиндрами, где готовили шпиону достойный приём.
Тогда Блацкович, не видя особой нужды прятаться, также воспользовался щитом – и, подобно танку, без зазрения совести ломанулся прямо на врагов, которые немедленно открыли по нему беспощадный огонь. Расстояние между сражающимися не превышало двадцати метров, причём первейшей целью американца был именно генерирующий энергетический щит книжник; избавившись от него, можно было расстреливать эсэсовцев поодиночке. Блацкович бросил в направлении солдат гранату – и пока их пули не достигли его, поразил очередью из автомата светлокожего противника в длинном плаще прямо в голову; тот захрипел и рухнул на металлический пол. Щит, мгновением назад защищавший эсэсовцем, тут же пропал, однако и Блацковичу пришлось отступить, поскольку использование трёх кристаллов одновременно значительно снижало возможность длительного использование медальона. Он вернулся к лестнице, завернул за угол – и перезарядил кристаллы в светящейся у стены лужице энергии Тени. Впрочем, он обратил внимание, что нацисты, хоть и вели по нему ураганную стрельбу, даже не пытались его преследовать; это подтверждало его предположение, что им поручено стоять в этом зале насмерть, лишь бы не допустить проникновения шпиона дальше, вглубь консервного завода. Итак, убедившись в этом на практике, Блацкович вновь высунулся на площадку с тремя цилиндрами – и, прикрывшись щитом, использовал кристалл Усиления.
После первого же выстрела измерение Тени, в котором он находился, засияло красным свечением; пули его пробивали противоположную стену и рвали врагов на куски от единственного попадания. Трое солдат, незадолго до того выстроенные в шеренгу, полегли первыми – нет, не полегли, а были разбросаны попаданиями его пуль на тысячи окровавленных ошмётков! Ещё двое гитлеровцев, притаившихся за ближайшим цилиндром, разделили их участь, причём даже без особых усилий Блацковича: пули насквозь пробивали металлические резервуары, будто они были сделаны из обыкновенного картона, на раз уничтожая врагов. Оставшиеся двое нацистов покинули свои укрытия – и с криками ужаса отступили дальше, вглубь помещения справа; только иссякшая энергия медальона дала им возможность скрыться за дверьми и, видимо, занять новую оборонительную позицию.
Блацкович вернулся к лестнице ещё раз – и талисман его вновь наполнился энергией. Ближайшая светящаяся лужица находилась в помещении, где скрылись нацисты, поэтому надо было уничтожить врагов прежде, чем достичь этого места. Только теперь, после появления в арсенале диверсанта кристалла Усиления, для него это не представляло особых трудов: он пробежал по металлическому мосту, миновал все три цилиндра, источающих зеленоватый газ – и, засев за последним из них, вошёл в измерение Тени. Фигуры его неприятелей немедленно проявились сквозь стену соседнего помещения: они прятались за ящиками и токарным оборудованием, поджидая своего преследователя. Агент УСО прицелился – и превратил обоих в кровавую кашу, не сделав из-за укрытия ни единого шага.
Он изучил помещение напротив настолько, насколько позволяли возможности суперзрения: врагов на участке больше не было. Перезарядив оружие, Блацкович проследовал дальше, попутно осматривая продукцию секретного предприятия: помимо стоявших у стен бочек с теневой энергией, которые явно были приоритетом производства бывшего консервного завода, перестроенного нацистами для своих нужд, он обнаружил, что здесь же, на расположенных в центре помещения верстаках и манекенах, имелись образцы одеяния «Унгезеен» и тяжёлых пехотинцев: чёрные шлемы, плащи, заплечные конструкции, элементы вооружения… Конечно, он понимал, что гитлеровцы не преминут озаботиться об огромном количестве оружия и униформы для новых, полупотусторонних рекрутов для собственной армии, но вот чтобы производство оказалось столь массовым! Чёрт возьми, какие же ещё тайны хранит это место?! Это следовало выяснить досконально – и, по возможности, скорее.
Блацкович, осматриваясь по сторонам и удивляясь увиденному, прошёл через помещение, в котором он уложил последних врагов сквозь стену; миновав его, он оказался в коридоре, ведущем направо. Зал с бассейном остался у него за спиной; однако заколоченные снаружи окна здания явно намекали на то, что вскоре он выйдет на улицу. Пройдя сквозь распахнутые двустворчатые двери, американец попал в небольшой кабинет; вниз, к очередной двери, вела длинная деревянная лестница. Осмотревшись, он увидел в помещении два кресла, стол, на котором лежало несколько папок – и вмонтированный в стену сейф. Полистав содержимое папок, он не нашёл ничего примечательного; впрочем, там же, на столе, он обнаружил письмо, которое немного его позабавило. Послание было рукописным и гласило следующее:
Письмо
Кому: унтершарфюреру СС Эберманну
От кого: гауптштурмфюрера СС Кнуста
Все эти разговоры о призраках в канализации – чепуха, которую я терпеть не намерен! Мы – солдаты Третьего Райха, а не кучка напуганных школьников! Я разобрался с шутцманном Гундтом. Сообщите остальным, унтершарфюрер, какая участь ожидает каждого, кто будет распространять подобную нелепость!
Гауптштурмфюрер СС Герхард Кнуст,
офицер безопасности периметра
В сейфе находился Фолиант Силы, как подобные артефакты именовали учёные «Золотого Рассвета»; помимо незнакомых агенту символов, один из рисунков изображал монстра, напоминавшего тысячекратно увеличенное насекомое, внешне схожее с огромным муравьём – с той разницей, что у нарисованное существо имело не шесть лапок, а более десятка; да и присущие муравью жвалы также отсутствовали – вместо этого пасть его была усеяна многочисленными острыми клыками, расположенными, казалось, в несколько рядов.
В этот миг созерцания Блацковича были внезапно прерваны: откуда-то снаружи раздался чей-то голос, усиленный громкоговорителем и совершенно лишённый эмоций:
- Внимание! Приступаем к огневым испытаниям! Операторам приготовиться! Пробный выстрел! Три, два, один!
За этим последовал грохот, сопровождаемый сильным свистом; Блацкович даже слегка пригнулся от неожиданности. Сложив артефакт, он отправил его во внутренний карман куртки, а сам, прихватив лежавшую на одном из кресел гранату, поспешил спуститься по лестнице к выходу на соседний участок. Что находилось дальше, можно было установить лишь открыв деревянную, одностворчатую дверь.
Решив совместить разведку с возможной атакой объекта, Блацкович присел – и, легонько толкнув дверь, проник в смежное помещение. Он оказался в огромном ангаре, центральную часть которого занимал танк, на башне которого возились два техника. Старая-добрая «Пантера», которую ему довелось защищать и сопровождать целую вечность назад – на территории секретного комплекса в разбомбленном Кугельштадте... Лестница, по которой он проник в ангар, зигзагами спускалась вниз, к танку; стены помещения были уставлены техническим оборудованием, станками и запчастями для боевой машины. В дальней части ангара имелось возвышение, на котором светился некий излучатель энергии, который Блацкович сперва принял за работающий ПДК. Однако, он не мог являться ПДК – хотя бы потому, что справа от танка, метрах в десяти, находился выход из ангара, закрытый энергетическими воротами голубоватого цвета. Естественно, находись в помещении Подавитель Действия Кристаллов, подобные ворота были бы невозможными… Несмотря на большое количество контейнеров, верстаков и запчастей для танка, окна помещения находилось на значительном удалении от них – наверное, более трёх метров, чтобы можно было проникнуть из ангара на улицу; итак, следует добраться до излучателя, питавшего собой энергетические ворота – и отключить его.
Тем не менее, суждения Блацковича носили спекулятивный характер: дело в том, что в ангаре, помимо двух возящихся на башне танка техников, находилось более десятка эсэсовцев! Некоторые из них стояли перед «Пантерой», остальные находились в задней части ангара; к слову сказать, там же Блацкович заметил прохаживающегося книжника, бормочущего свои заклинания... Таким оказался расклад сил на периметре, куда сунулся американец.
Несмотря на то, что он проник на территорию незамеченным, долго это не могло продолжаться; если быть точнее, Блацкович был уверен: после первых же выстрелов его присутствие в ангаре будет обнаружено. Тогда, судя по тактике ведения подобных схваток, начнётся игра в прятки и догонялки, пока противники не будут уничтожены... Ну, а там – будет видно.
Зная по опыту, что начинать необходимо с книжника, разведчик кропотливо прицелился – расстояние было большим, а вот промахнуться по такому противнику было никак нельзя! – и, коснувшись медальона, выдал по врагу пару коротких выстрелов, с удовольствием увидев, как тот разлетелся на куски, оросив кровавым фонтаном ближайшую стену. Следом за ним настала очередь четверых нацистов, находящихся перед «Пантерой»: Блацкович, не жалея патронов, превратил их в месиво – и бегом бросился вниз по лестнице, попутно укрываясь за какими-то бочками, поддонами и, собственно, перилами. Прямо под лестницей он ещё раньше заприметил энергетическое пятно, где при необходимости можно было мгновенно перезарядить амулет, дававший ему преимущество над многочисленными противниками. Кроме того, угол, к которому он устремился, также был заставлен токарными, фрезерными и ещё какими-то станками; если он займёт здесь позицию, то бой не будет особенно долгим – в случае того, если неприятели не начнут забрасывать его гранатами... На ходу перезаряжая оружие, диверсант достиг заветного укрытия – и, оказавшись рядом с энергетической лужицей, пригнулся за дубовым верстаком, оценивая положение в ангаре.
Пришедшие, наконец, в себя солдаты сгруппировались в задней части помещения; кстати сказать, двое техников, выхватив пистолеты, спрыгнули вниз, за танк – и присоединились к товарищам. Итого – восемь человек; казалось бы, не так уж и много для видавшего все виды суперагента, в придачу вооружённого тулеанским артефактом… Тем не менее, сражение несколько затянулось: если кристалл Усиления, которым Блацкович пользовался наиболее остальных, и способствовал выстрелу для пробития трухлявых стен, то толстенная броня «Пантеры» значительно превосходила его возможности. Таким образом, попробовав пару раз достать врагов, укрывшихся за танком и убедившись, что пробивной силы кристалла явно не хватает для преодоления его брони, Блацкович оставил в покое кристалл Усиления, применив более действенный метод: замедление времени. К слову сказать, этот вид кристаллов использовал гораздо меньше энергии, поэтому нуждался в перезарядке куда реже... Наметив для себя ещё несколько ближайших источников энергии на полу, Блацкович, используя вкупе с замедлением времени энергетический щит, приблизился к танку, обходя его слева и расстреливая попадавшихся ему под руку противников.
Путём подобной тактики он вскоре уменьшил число врагов вдвое, а после ещё одной перезарядки талисмана количество их вновь сократилось наполовину. Пули, выпущенные неприятелями, ударялись о теневое поле щита американца – и, так и не достигнув цели, падали ему под ноги, не причиняя ни малейшего ущерба. Блацкович обогнул «Пантеру», убив последнего из находящихся за танком супостатов – вооружённого «Люгером» техника – и, временно укрываясь за катушкой с толстым кабелем, вёл стрельбу по двум зажатым им в углу ангара гитлеровцам. Те продержались не более тридцати секунд, но лишь потому, что прятались в помещении под возвышением, на котором находился источник энергии, создающий поле ворот ангара. Американец сделал последнюю атаку – и бой был закончен со счётом 12:0 в его пользу.
Маленькая комната, в которой окопались последние нацисты, представляла собой техническую подсобку, на стеллажах которой лежали молотки, гаечные ключи, отвёртки и прочий слесарный инструмент. Блацкович, не найдя в ней ничего, достойного внимания, вернулся к возвышению, где сиял неведомый прибор. Действительно, в пылу схватки агент не заметил тонких прозрачных трубок, проходящих от устройства по стенам и потолку к выходу из помещения; видимо, по ним и подавалось питание к воротам. Попытка прострелить трубки ни к чему не привела, тогда он дёрнул единственный рычаг аппарата – и с удовольствием увидел, что голубоватая энергетическая стена, до сих пор перекрывавшая ему выход из ангара, незамедлительно исчезла. Впрочем, с гораздо меньшим удовольствием он отметил и то, что в образовавшийся проход ворвался ещё десяток вооружённых штурмовыми винтовками эсэсовцев – и началась вторая часть сражения в техническом ангаре.
Возникшие на пороге помещения солдаты грамотно разделились на две группы: первая осталась за танком, откуда поливала Блацковича свинцом и даже использовала против него гранаты, тем временем как другая заняла позицию под лестницей и на ней, прикрываясь бочками и деревянными поддонами. Кстати говоря, пока Блацкович воевал с новоприбывшими, во дворе ангара вновь послышался грохот – вероятно, несмотря на схватку в соседнем помещении, испытания сверхоружия продолжались, причём, Цетта наверняка дал указания ни в коем случае не прерывать их. И если предположить, что немногим раньше ему и не было известно о нахождении на объекте американца, то теперь, слыша звуки шквальной перестрелки в ангаре, не догадаться о вторжении на консервный завод врага мог только последний недоумок... каковым Цетта, несомненно, не являлся. «Следовательно, - подумал Блацкович, выбирая место для проведения очередной вылазки из-за укрытия, - мне надо ещё немного поднажать – и я встречусь, наконец, с треклятым группенфюрером!»
И «Би Джей» поступил так, как только что подумал: выскочив из-за аппарата, он «поднажал», а именно выставил перед собой энергетический щит, добавив к нему функцию замедления времени – и, продолжая обходить танк с левой стороны, подавлял из своего автомата все попытки противника остановить его продвижение.
Вскоре команда укрывавшихся за танком была ликвидирована; настало время засевших на лестнице и под ней. Блацкович отступил назад, перезаряжая медальон и оружие; он обратил внимание, что в скором времени останется совсем без патронов к своей замечательной модели: эсэсовцы были все, как один, вооружены штурмовыми винтовками! Трофеев с них было не собрать; впрочем, при его уже совершенно открытых нападениях на солдат, охраняющих объект, нечего было беспокоиться о скрытности; поэтому он забросил за спину «МП-40», подхватил с пола ближайший «МП-43» – и, более не заботясь о бесшумном продвижении по исследовательскому центру, продолжил стрельбу по сопротивляющимся из последних сил врагам.
Минутой позже схватка была закончена; Блацкович осмотрелся: после устроенной им в ангаре бойни, никто больше не желал появляться в помещении. В этот момент со стороны двора, более ничем не отделённого от ангара, послышался тритий выстрел; американец вновь сбежал по лестнице, готовясь выйти на улицу. Но стоило ему показаться у выхода, как немедленно прогремел ещё один залп – и Блацкович едва успел укрыться в строении. Он увидел, как буквально в метре он него пролетели останки легкового автомобиля, сопровождаемого градом осколков битого кирпича и вихрем бетонной пыли. Что, чёрт возьми, могло так легко поднять над землёй каркас машины – и запросто отбросить её на десяток метров?! Да никакому взрывчатому веществу такое не под силу! Тем не менее, стараясь не подвергать себя излишней опасности, он пригнулся – и осторожно выглянул из-за угла ангара.
Увиденное поразило его: перед ним расстилался двор, судя по стене, смежный с соседним, на котором находилась железнодорожная ветка и стоял прикрывающий её «МГ-42». Несмотря на ночь и расстояние более семидесяти метров, справа от входа в ангар Блацкович увидел двухэтажное здание, занимающее всю заднюю часть двора, окна которого были освещены; а перед ним возвышалась громадная конструкция, в которой сразу можно было признать пушку, которую он ранее видел на чертежах. Это и было тайное супероружие нацистов: на неподвижной платформе вращалась крупная башня с коротким, около метра, стволом; жерло орудия составляло приблизительно сорок сантиметров в диаметре. Слева от ствола имелся паз, через который отбрасывалась гильза – и это Блацкович увидел при очередном выстреле, от которого едва успел спастись, вновь юркнув в ангар. Он отлично разглядел светящийся голубым светом шар, оторвавшийся от дула и летящий прямо в него. Кроме того, он увидел в освещённых окнах, находившихся прямо в здании за оружием, лица нескольких человек; видимо, именно они и управляли пушкой. Словом, теперь ему следует не только обезвредить пушку, для начала надо пробраться к ней по двору!
План был простым, главное было успеть с его претворением в жизнь: орудие, принимая во внимание его массивность, не может быть легко управляемым и перезаряжаемым; конструкция его – неподвижна, поэтому вряд ли у неё слишком большие возможности для стрельбы: судя по разрушениям вдоль противоположных ангару стенам двора, более, чем на двадцать градусов пушку не повернуть – в противном случае ею были бы разрушены ближайшие к ней стены здания... Значит, учитывая вышеизложенное, получалось, что если использовать кристалл Замедления и петлять вдоль правой стены двора, то от попадания вполне можно уйти – причём, если будет сделан не один, а два или даже три выстрела... Вопрос заключался в том, подействует ли кристалл на снаряд, который, как Блацковичу было известно, сам был начинён теневой энергией. «Делать нечего: не попробуешь – не узнаешь! – подумал разведчик, готовясь побить все мировые рекорды скорости. – Если меня накроет из этой пушечки – пиши пропало!» И, коснувшись кристалла Замедления, Агент Второй со всех ног бросился через двор.
Стоило ему сделать всего несколько прыжков, как уши его уловили замедленный свист, потом – грохот, вновь сопровождаемый свистом. Площадка для испытаний, помимо упомянутого каркаса легковой машины, была усыпана и другими предметами: бочками, катушками от кабеля, обломками каменных глыб... Блацкович совершил резкий рывок правее, огибая груду бочек – и сломя голову понёсся в сторону пушки. Расслышав, как за спиной его поднялся настоящий ураган, он вновь изменил направление, кинувшись направо – и в этот момент пушка выстрелила вторично. Тем не менее, задача была выполнена: диверсант прорвался на безопасную территорию, оказавшись метрах в десяти от орудия, ствол которого был повёрнут градусов на пятнадцать от ворот ангара. Расчёт, следовательно, оказался довольно точным.
Перезарядив медальон в светящейся лужице возле крыльца, Блацкович вошёл в здание; первый этаж был пуст, но со второго – оттуда, где горел свет – раздавались испуганные голоса.
- Он прорвался в дом! Нам крышка! – и зловещий рёв книжника.
Лестница привела его наверх, откуда он увидел сквозь стену трёх эсэсовцев – и книжника, державшего перед ними энергетический щит. Положение для атаки было крайне неудобным: враги прикрывались открывавшейся в их сторону дверью; впрочем, щит не позволял достать их и без двери... Блацковичу ничего не оставалось, как наугад бросить в помещение одну за другой две последние гранаты, а самому отойти в сторону, аналогично прикрывшись энергетическим щитом. Прогремели два взрыва, послышался вопль книжника – и американец ворвался в комнату через разбитую в щепки дверь. Книжник валялся на полу, убитый или тяжело раненый; так или иначе, энергетической защиты у эсэсовцев не было. Поэтому он незамедлительно перестрелял ребят, не преминув на всякий случай сделать в голову книжника выстрел для уверенности, что тот действительно больше не поднимется. А после, закончив работу, осмотрелся.
Увы, несмотря на то, что он очень ожидал присутствия в комнате управления супероружием Цетты, того и здесь не оказалось; вероятно, ещё придётся побегать за ним по заводу... Единственный выход из помещения также был закрыт энергетическим полем; проследив за подсоединёнными к аппаратуре трубками, он увидел четыре источника на крышах соседних домов – над самим ангаром и домом напротив, которые также были связаны с оружием. А на панели управления, состоявшей из четырёх подвижных рукояток и красной кнопкой между ними, подписанной «Огонь!», лежало письмо, с которым Блацкович тут же ознакомился:
Письмо
Кому: доктору Келлеру
От кого: гауптштурмфюрера СС Штропа
Доктор Келлер, почему вокруг больших цистерн так много охраны? Насколько мне известно, цистерны пусты. Я понимаю, что оборудование находится под личным контролем группенфюрера СС Цетты, однако, мне кажется, что было бы разумнее охранять стрельбища.
Гауптштурмфюрер СС Манфред Штроп,
офицер службы эксплуатации
«Глупое письмо, - подумал агент, откладывая его в сторону. – А раз подписанное, значит, глупое вдвойне: если оно попадёт к Цетте, гауптштурмфюрер, позволивший себе подобное свободомыслие, потеряет не только чин, но и жизнь!» Впрочем, его не столь занимала судьба автора послания, сколько уничтожение пушки, коли она попала ему в руки. Разведчику было известно по опыту, что стрелять из обычного оружия по трубкам бесполезно; однако, что будет, если попробовать уничтожить источники энергии из суперпушки? Он перезарядил винтовку, собрав в сумку несколько магазинов с поверженных неприятелей, и принялся крутить рукояти, придавая оружейному стволу необходимое положение. Наведясь на ближайший источник энергии, он нажал красную кнопку.
Прогремел залп – и светящийся голубой шар разнёс намеченную цель. То же самое диверсант проделал с оставшимися тремя источниками. Как только последний из них, вспыхнув на мгновение ослепительным светом, был уничтожен, суперпушка взорвалась изнутри, обратившись в оплавленную груду металла; в тот же момент погасло синеватое поле, преграждающее Блацковичу проход дальше.
Он двинулся вперёд; узкий коридор привёл его на уровень ниже, где вновь начались технические помещения. Блацкович прошёл два смежных отсека, которые чем-то напомнили ему криокамеры, о которых ему доводилось слышать: морозильные батареи вдоль стен, вероятно, аммиачные, температура явно ниже нуля по Цельсию... чем тут ещё занимаются нацисты?! Выращивают, что ли, йети, намереваясь составить из них Полярный – или, как он некогда читал у Линнея, Пещерный – лейбштандарт?! Ладно, шутки в сторону! Пройдя «криокамеры», он вышел в большой зал, где наткнулся ещё на один генератор и создаваемое им энергетическое поле, за которым виднелся выложенный кафельными плитками медицинский блок, уставленный шкафами и бочками с теневой энергией. Блок был небольшим помещением, заканчивающийся двустворчатыми воротами.
С этой задачей ему не пришлось долго возиться: осмотрев помещение, он поднялся по лестнице на второй ярус зала, где обнаружил пульт управления; там же, на полу перед панелью, он нашёл скомканный лист бумаги. Подняв его и разгладив, «Би Джей» прочитал:
Письмо
Кому: группенфюреру СС Цетте
От кого: доктора Келлера
Герр группенфюрер, оружие почти готово. Я уверен, что через день мы сможем приступить к нагрузочным испытаниям. Берлин будет доволен нашими успехами. Это оружие, несомненно, станет одним из средств для достижения окончательной победы над союзниками.
Доктор Дитрих Келлер, проект «Нахтзонне»,
Отдел Специальных Проектов Райха
«Интересно, интересно, - подумалось агенту. – Итак, сотрудник Отдела Специальных Проектов Райха доктор Келлер отчитывается перед начальником Дивизии Паранормальных Исследований СС! Но разве он ему подотчётен?! Неужели у него нет своего прямого – и довольно строгого – руководства в лице Тотенкопфа?! Итак, очередное свидетельство общей работы двух контор Гиммлера... или же Цетта завербовал кого-то из сотрудников Тотенкопфа, что также вполне вероятно...»
Дёрнув рычаг под надписью «Отключение», он убедился, что путь открыт – и спустился обратно; пройдя медицинский блок, на стенах которого кое-где висели фотографии черепов людей и животных со вставленными в них имплантатами. На мгновение замер перед воротами, проверяя оружие – и решительно открыл их правую створку...
Он оказался на втором ярусе большого зала, по стенам которого стояли здоровенные цилиндры; на потолке, составляя углы правильного четырёхугольника, располагались четыре странных прибора, излучающих голубоватое сияние, прямыми лучами падавшее на круглые металлические платформы под ними. Блацкович удовлетворённо выдохнул: в помещении он был не один: в центре зала находился полный человек в военной униформе, носивший петлицы группенфюрера СС! Цетта! Он ни с кем не перепутал бы лицо, всего единожды виденное на фотографии, которую Джек Стоун показал ему в кабинете директора УСО! Блацкович поднял оружие – и приблизился к поручням, окаймляющим ярус. Нацист, горделиво обернувшийся на появление последнего, преспокойно заложил руки за спину:
- Наконец-то я вижу человека, из-за которого у нас столько бед… Тебе пришёл конец, янки! – голос главы Дивизии Паранормальных Исследований СС был низким, грубым и отвратительно дребезжащим.
- И не надейся! А чтобы ты стал разговорчивее, дай-ка я прострелю тебе руку... – любезно предупредил Блацкович, поднимая винтовку и делая из неё выстрел.
После этого глаза его расширились: пуля не причинила Цетте никакого вреда! Просто прошла сквозь руку противника – и всё! Агент повторил выстрел... Вновь никакого эффекта! Нацист раскинул руки в стороны – и Блацкович дал по нему длинную очередь. Увы, пули пролетали сквозь тело будто заколдованного группенфюрера – и со стуком ударялись о стены. Разведчик с беспредельным удивлением опустил оружие.
- Похоже, ты не понял, в чём дело, - нацист погрозил ему пальцем, после чего сделал странный жест всей пятернёй. Блацкович почувствовал, что пол под ним закачался; мгновением позже перила и ярус, на которой он стоял, стал разрушаться от какой-то невидимой, непреодолимой силы. Американец попытался броситься в сторону, но в то же мгновение опоры рухнули – и он оказался лежащим на полу зала. – Кому, как не тебе знать, что нельзя доверять своим глазам! – закончил Цетта – и, взмыв в воздух, угрожающе двинулся на Блацковича.
Как ни странно, но сам группенфюрер подал диверсанту дельный совет: тот подскочил на ноги – и, коснувшись медальона, вошёл в Тень. И ужаснулся оттого, как стал выглядеть приближавшийся к нему противник: Цетта обратился кошмарным, двухметровым змееподобным существом, передвигающемся на хвосте; тело его было облечено толстыми чешуйчатыми пластинами, а огромная пасть хищно скалилась, предвкушая скорую добычу. Блацкович, выйдя из кратковременного ступора от увиденного, отскочил в сторону – и, мельтеша по залу, расстрелял в потустороннего врага всю обойму. Чудовище заурчало, теряя с тела пластины – и отползло на ближайшую платформу: луч света, падающий из аппарата на потолке, полностью восстановил его броню. Так повторилось дважды; тогда-то американец догадался, что невозможно уничтожить гоняющегося за ним монстра, покуда невредимы источники подпитки его неуязвимости. И он принялся расстреливать аппаратуру на потолке, пока исходящий из четырёх таинственных источников свет не погас. После этого он взялся за самого Цетту, поливая его свинцом до победного конца. Как и ожидалось, чудовище, не имевшее более возможности восстанавливаться, вскоре рухнуло оземь – и взорвалось изнутри, разлетевшись в стороны вонючим, поганым мясом. В ту же секунду стены комплекса задрожали; послышалась серия взрывов, один из который проломал стену зала – и Блацкович бросился наутёк из разрушающегося консервного завода. Взрывы за его спиной не прекращались. Оказавшись во дворе, в котором находилось депо, он, не теряя времени, вскочил в кабину машиниста стоявшего на путях поезда – и паровоз с шипением выпустил пар... Где-то позади он расслышал выстрелы, только ему до них не было никакого дела: поезд набрал скорость, увозя агента всё дальше от проклятого места. Блацкович помнил, что недавно построенная нацистами железная дорога, соединяющая разгромленную им несколько дней назад подземную базу и консервный завод, проходит мимо Айзенштадта, где он покинет средство передвижения – и сойдёт, так сказать, на нужной ему станции...
А вернувшись на явку «Кружка Крайзау» под самое утро, он, стараясь не разбудить спавшего в углу комнаты Ганса, отправил в штаб УСО следующее сообщение:
ДОКЛАД ОБ УСПЕХЕ
Мне удалось убить Виктора Цетту. Под влиянием энергии Чёрного Солнца он почти утратил человеческую сущность, превратившись в чудовище. Конечно, из Берлина пришлют ему замену, но вряд ли новый комендант будет хуже. Однако, увидев секретное оружие, которое они разрабатывают на консервном заводе, я понял, что здесь для меня ещё осталась работа. Мне надо совершить невозможное – и узнать обо всех экспериментах с энергией Чёрного Солнца, которые ведутся в Айзенштадте.
ГЛАВА 11:
ЗАМОК «ВОЛЬФЕНШТАЙН»
Задачи:
Поговорить с Каролиной Беккер.
Агент Второй, вернувшись на явку партизан, чувствовал: если он не отдохнёт, то в самом скором времени просто свалился замертво; когда он угнал с консервного завода нацистский поезд, то едва не заснул за его панелью управления. Поэтому он, совершив сеанс радиосвязи, пробрался в отведённую ему каморку на чердаке – и проспал несколько часов; сон его был спокоен и беспробуден. Выйдя в общие апартаменты, «Би Джей» выглядел совершенно другим человеком: выспавшись и подкрепившись на кухне, американец был готов к новым заданиям. В коридоре американец встретил Энгле; тот радостно обнял его:
- Здравствуй, Би Джей! Я доложил Каролине, что ты уже вернулся! Она хотела поговорить с тобой немедленно, но я сказал, что ты отдыхаешь. Спустись, пожалуйста, вниз: наш лидер желает видеть тебя!
Разведчик тут же отправился в подвал, где застал Каролину Беккер; вместо разглядывания, как обычно, карт на столе, она возилась с «МП-40»; на поясе её была прикреплена сумка с боеприпасами. Блацкович впервые видел женщину вооружённой. Каролина тут же подняла глаза на вошедшего – и улыбнулась, подтягивая на поясе ремень:
- Би Джей, ты неплохо справляешься: даже намного лучше, чем я ожидала! Поэтому, может быть, вскоре произойдёт невероятное: мы выгоним нацистов из Айзенштадта и вновь будем свободны! Но только в том случае, если не будем сидеть, сложа руки. Нацисты мстят за гибель группенфюрера Цетты нападением на этот район города. Мы должны переехать в деловой центр. Отправляйся на северо-запад по канализации, а когда доберёшься до делового центра города, двигайся по каналам… Так ты не попадёшься на глаза нацистам.
- Вижу, слухи о моём посещении консервного завода расходятся моментально, - ответил Блацкович улыбкой на улыбку. – И каковы твои планы?
- Мне надо встретиться с информатором, чтобы узнать, кто займёт место Цетты, - ответила она с коротким вздохом. – Не думаю, что этот нацист окажется хуже Цетты, но наверняка сказать нельзя… Я должна узнать о нём всё, что смогу. Увидимся на новой явке! – женщина, пародируя Блацковича, лёгким движением руки отдала ему честь.
- Клянусь, Каролина, ты очень мне нравишься, - усмехнулся диверсант. – И, по большей части, за твою немногословность!
- А я клянусь, что ты умеешь найти подход к женщине! – собеседница улыбнулась ещё шире – и, пройдя мимо агента УСО к выходу, дружески потрепала того по щеке.
Блацкович остался один. Мысли его настроились на иной лад. Конечно, в свете последних событий, он наиболее сожалел о том, что ему так и не удалось допросить Цетту, на что, признаться, он весьма рассчитывал; впрочем, когда на тебя прёт чудовище, как-то не до допросов… Вскоре центральная явка была навсегда покинута последними партизанами, вместе с которыми ушёл и американец.
Задачи:
Посетить новую явку торговцев чёрного рынка;
Попасть на новую явку «Кружка Крайзау».
Действительно, после проникновения Блацковича на консервный завод и убийства группенфюрера Цетты, нацистские оккупанты пытались компенсировать собственное бессилие бесчисленными рейдами и облавами на любые ячейки айзенштадского подполья, о которых им только удавалось проведать; в результате столь жёстких санкций, с переездом в более спокойный деловой центр города не мешкали не только лишь партизаны «Кружка Крайзау»: одновременно с ними свои тайные штаб-квартиры перенесли туда и айзенштадские контрабандисты, и учёные «Золотого Рассвета». Продвигаясь по городу, Блацкович сознательно отстал от партизанского отряда, в течение нескольких часов наблюдая за передвижениями по периметру гитлеровских соединений и патрулей, отмечая на своей карте, где они устроили новый КПП, где расположили бронетехнику, а где сосредоточили склады продовольствия и медикаментов. Итак, не без пользы проведя время на поверхности, Блацкович, наконец, спустился в канализации, по которым беспрепятственно прошёл в деловой центр Айзенштадта.
Стоило ему выбраться наружу, как в ближайшем от подземного люка доме его встретил вездесущий Клаус Зейдлиц:
- Я рад, что вам удалось добраться сюда, Би Джей! Поспешите на новую явку! Нацисты пока не знают, что вы здесь, поэтому держитесь возле каналов, да и бесшумное оружие вам тоже не помешает. Чуть дальше по дороге имеется кабачок – вы заметите его по вывеске – в подвале которого находится чёрный рынок; если вам что-нибудь понадобится, можете купить там. Удачи вам, майн фройнд! – произнеся эту тираду, Клаус исчез в глубине строения.
Как оказалось, деловой центр Айзенштадта был повреждён авианалётами не так сильно, как исторический: конечно, в нём имели место и пожары, и развалины, однако в общих чертах он смотрелся куда менее тронутым воздушными бомбардировками. Проезжие и пешеходные дороги были в относительном порядке; дома, многие из которых имели по нескольку этажей, отчасти являлись до сих пор заселённые гражданскими; кое-где на улицах даже стояли не тронутые бомбёжкой легковые автомобили. Общий вид района был, так сказать, гораздо светлее, недели покинутый Блацковичем исторический центр города.
Пробираясь среди домов Блюмен-штрассе, американец заметил патруль из двух снайперов, засевших на балконе почти над его головой; солдаты, казалось, ни о чём не беспокоились – и мирно болтали, устроившись на каких-то ящиках:
- Бои с сопротивлением в центре города совсем зашли в тупик, - с прискорбием в голосе сообщил один из нацистов товарищу. – И что за бес вселился в горожан?
- Это не бес, а американский агент Блацкович, - ответил тот. – Когда он убил Цетту, горожане подумали, что он принёс им свободу…
- Этот Блацкович… Как он выглядит? – поинтересовался первый.
- Ты что, до сих пор не знаком с ориентировкой?! - воскликнул его собеседник. – Высокий такой, в чёрной куртке, - и протянул ему какую-то бумагу. – Вот выловим его – и поедем в Берлин за наградами!
- Ну, пусть он мне только попадётся! – резюмировал нацист, рассматривая документ. – Убью!
Тот, о котором велась неторопливая речь на веранде, бесшумно проследовал дальше, прикрываясь стенами дома и поддерживающими веранду колоннами; впереди он увидел цветастую вывеску указанного Клаусом кабака – и мгновенно скрылся за дверью заведения.
Внутри, в небольшом зале на десяток столиков, оказалось всего двое посетителей, да и те являлись подручными братьев Криге, сидевшие здесь, видимо, в роли часовых; Блацкович узнал одного из них, а тот – узнал вошедшего и поманил его рукой. «Нацисты, видать, здорово поумнели в последнее время, раз больше не сидят по кабакам!» – подумал «Би Джей» и, опустив свой «МП-40» с глушителем, приблизился к контрабандистам.
- Тебе вниз, американец! – сказал один из охранников, указывая глазами на дверь за своей спиной. – Тебя ждут оба: и Антон, и Штефан. Только вот оружие убери, а то мы все сейчас… как бы это сказать... немного на взводе!
- Кстати, янки, возьми себе на память, я изъял этот документ у мною же пристреленного нациста, - добавил Блацковичу незнакомец, кладя перед ним на стойку какую-то бумагу. – Похоже, гитлеровцы горят желанием разделаться с вами окончательно! – и, как ни в чём не бывало, обернулся к своему товарищу.
Разведчик взял лист бумаги – и быстро пробежал по написанному:
Письмо
Кому: офицерам службы безопасности окраины
От кого: комендатуры Айзенштадта
Согласно последним разведданным, «Кружок Крайзау» сосредоточил свою деятельность около складов и каналов в деловой части Айзенштадта. Центральное командование разрешило выслать дополнительные патрули, чтобы заставить повстанцев выйти на поверхность, где мы сможем более эффективно разделаться с ними.
Ознакомившись с распоряжением, агент УСО, благодарно кивнув парню, проследовал в сторону дверей; за спиной он услышал, как ребята продолжили прерванную его появлением беседу:
- Вряд ли на замену группенфюреру Цетте нацисты смогут найти такого же странного типа. С ним было что-то не так, в нём было нечто нечеловеческое...
- Теперь его больше нет... Надеюсь, нового человека также постигнет судьба Цетты!
«Странно, - пришло в голову американца, пока он спускался в подвал. – «Кружок Крайзау» лишь успел переместиться в деловой центр, а нацистам уже известно об этом! Кто же, чёрт побери, сдаёт каждый шаг подполья гитлеровцам?! Когда же я, наконец, смогу глянуть в глаза этому подонку?!»
На тайном складе чёрного рынка его встретил вооружённый автоматом охранник:
- А-а-а, Блацкович! Ты в курсе, что нацисты открыли на тебя сезон охоты?
«Би Джей» не стал отвечать весельчаку, ограничившись равнодушным кивком головы; помимо него, в низком, однако довольно просторном помещении, заставленном оружейными ящиками и шкафами, были оба брата Криге, сидящие за столом, уставленном бутылками – и ещё один человек, перебиравший оружие в дальнем углу комнаты. Судя по всему, между братьями шёл напряжённый диалог; лишь войдя, Блацкович услышал повышенный тон младшего брата:
- Её схватили, но такое может с каждым случиться, не исключая нас, верно?
Штефан отнял бутылку ото рта – и произнёс, будто в пустоту:
- Как же теперь «Кружок Крайзау» обойдется без неё?
- Эй, ты лучше о нас подумай! – возразил ему Антон. – Твой дешёвый альтруизм меня раздражает!
В тот же миг оба заметили, что в подвале появился посторонний. Антон Криге мгновенно подскочил с места, оборачиваясь к вошедшему:
- Представляю, как ты огорчён, что Каролину Беккер схватили! Мы все расстроены, но на войне – как на войне!
- Как это – схватили?! – не поверил услышанному Блацкович, отодвигая один из свободных стульев и присаживаясь. – Давай-ка отсюда подробнее... Может, тебя обманули, Антон? Я лично беседовал с Каролиной всего пару-тройку часов назад!
- Увы! – ответил тот, исподлобья поглядывая на брата, вновь взявшего в руку бутылку. – Мою информацию можно не проверять... Нацисты взяли в плен Каролину – и отправили на допрос в замок «Вольфенштайн»... Кстати, ты слышал, какую чушь несёт мой брат? А правда в том, что на войне все равны. Ей безразлично, кто ты и чем занимаешься, - он стукнул кулаком по столу, раздался лёгкий звон посуды. – Судя по твоему появлению, я понимаю, что члены «Кружка Крайзау» собираются проникнуть в нацистский бастион, чтобы освободить своего лидера? Тебе везёт: у нас есть оружие и боеприпасы, которые тебе пригодятся! Видишь: это моя правда в действии! – гордо заявил он, вновь глядя на брата и вновь ударяя кулаком по столу.
Штефан поднял на Блацковича мутные глаза – и печально покачал головой:
- Я очень сожалею, что Каролину схватили! Она хорошая женщина и хороший человек! А что касается чёрного рынка… Ну, не лежит у меня больше душа к нашему делу! Мой братец Антон думает, что я веду себя глупо; видимо, мне придётся положиться на его мнение… Я не удивлен тем, что брат не дает мне отойти от дел: к сожалению, мой уход отразится на доходах…
Услышанное передёрнуло разведчика, отразившись на его лице: губы его поджались, а глаза метнули молнии. Что же произошло за те несчастные несколько часов, пока он был занят ориентировкой на местности? Каролина Беккер была схвачена врагами – и отправлена в загородный замок... «Би Джей», несмотря на ужасные новости, решил сперва наведаться на явку сопротивления, переговорить с партизанами, а после строить планы освобождения драгоценной пленницы. Он прекрасно понимал, что именно на Каролине, на её смелости и вере в победу, держалось практически всё подполье. Даже подвыпивший и отчаявшийся от её поимки Штефан Криге, открыто не относивший себя к партизанскому движению, ныне наглядно подтверждал это собственным поведением. В случае гибели такого лидера, безнадёжность может охватить и других, а это – конец айзенштадского сопротивления!
К реальности его вернул Штефан, до этого что-то бормотавший себе под нос:
- Думаю, недолго мне осталось быть вором… И удачи тебе в спасательной операции!
Блацкович поднялся с места – и, не прощаясь, направился к выходу; никто из братьев также не сказал ему ни слова. Лишь охранник на выходе, не слушавший их беседы, как обычно, дал ему дельный совет:
- Не дай себя пристрелить, Блацкович! По крайней мере, до тех пор, пока все деньги у нас не потратишь, ха-ха!
Вновь поднявшись в кабак и пройдя мимо молча поглядевших на него контрабандистов, Агент Второй вышел на улицу – и, прижимаясь к стенам домов, отправился вдоль проезжей дороги, оказавшись за поворотом налево на маленькой площади, уставленной легковыми автомобилями; территорию окружали высокие дома. Далее дорога вела к забаррикадированным воротам, возле которых разместился двухэтажный дом с широкой верандой; судя по столам да стульям вокруг них, там некогда располагалось открытое кафе. Возле машин крутилось несколько эсэсовцев; солдаты не заметили бесшумного появления диверсанта с расстояния почти сотни метров, продолжая беззаботно курить да болтать.
Как только Блацкович юркнул за развалины у дороги, из-под находившегося неподалёку моста ему замахали руками прячущиеся под ним двое гражданских; американец туже узнал обоих: он неоднократно видел этих ребят в числе повстанцев на бывшей явке сопротивления. Он кивнул им – и мгновением позже стоял рядом с ними.
- Би Джей, хорошо, что ты здесь! – молвил один, с кепкой на голове, из-под которой виднелись окровавленный бинт. – Идём на новую явку! Следуй за нами через тоннель! – и партизаны проследовали под мост.
Около четверти часа они шли молча, при отвратительном освещении; длинные, сочащиеся водой коридоры, наконец, вывели троицу к выходу наружу; Блацкович, аккуратно ступая и постоянно глядя под ноги, был счастлив, что не намочил обуви... Покинув канализацию, партизаны повели американца глубокими каналами; прижимаясь к стенам, разведчик тут и там слышал над собой разговоры нацистов, которых в деловом центре города, судя по количеству голосов, было куда больше, нежели в историческом. Несколько раз ему с друзьями приходилось замедлять скорость и почти в воде отсиживаться от появлявшихся наверху патрулей, однако всё обошлось: проследовав по дну каналов через весь периметр, они благополучно свернули под мост налево – и оказались в безопасном месте.
- Теперь двигай прямо, по тоннелю – и попадёшь на явку! – сказал ему человек с забинтованной головой. – Мы подежурим здесь...
Блацкович совершил по коридору подземки ещё несколько поворотов – и в конце хода вылез через люк в небольшое помещение; помимо охранника на входе, там было ещё около десяти человек, среди которого агент сразу замелит Эриха Энгле; тот, устроившись за столом, что-то писал или чертил на бумаге. Увидев появившегося Блацковича, он прервал занятие и вскочил из-за стола; навстречу своему союзнику также устремились и остальные находившиеся в комнате бойцы сопротивления.
- Ты готов к налёту на базу нацистов, Би Джей? – без приветствия спросил его первый подскочивший к нему юноша. – На сей раз они зашли слишком далеко! Все наши люди готовы оправится на спасение Каролины!
Подошедший Эрик легонько потрепал парня по плечу, устремив на Блацковича донельзя печальный взгляд; казалось, ещё мгновение – и из глаз его брызнут слёзы:
- Би Джей, нацисты взяли в плен Каролину...
- Это мне известно, - отрезал американец.
- Кто тебе сказал? – удивился партизан.
- Братья Криге, - ответил тот. – Я навестил их до того, как твои люди привели меня по каналам на явку. И что ты думаешь делать, камрад Эрих?
- Конечно, вытаскивать её! Как ты знаешь, несколько часов назад Каролина отправилась на встречу с агентом, которая оказалась ловушкой, - хрустнув пальцами, продолжил Энгле. – Недавно мы получили сведения о том, что её держат в замке за городом. Естественно, мы готовим спасательную операцию – и очень рассчитываем на твою помощь. Неподалёку отсюда, в соседнем квартале, стоит грузовик, на котором ты сможешь добраться в замок. Я уверен, что вместе мы спасём Каролину! Весь «Кружок Крайзау» по частям прибудет в замок «Вольфенштайн», к ночи мы совершим нападение – и отобьём нашего предводителя!
- А ты уверен в том, что этот агент вообще существует? – спросил разведчик, в котором вновь пробудились подозрения. – Неужели тебе самому не пришло в голову проверить, насколько верна информация? Впрочем, ладно, - он махнул рукой, отлично понимая, что ни Энгле, ни кто-нибудь из находящихся в помещении не имел – да и не мог иметь – хотя бы элементарных навыков оперативной слежки.
- Так что ты решил, Би Джей? – переспросил Энгле, с надеждой глядя на товарища. – Примешь участие в операции по спасению Каролины? Нам очень нужен боец вроде тебя, Би Джей. С твоей помощью мы обязательно спасём её!
- Конечно, я с вами! – просто ответил диверсант. – Неужели тебя угораздило подумать нечто другое!
- Нам не пришлось бы переезжать, если бы нас не предали, - добавил Эрих. – Причём, предали достаточно давно... Нужно выяснить, кто предатель.
- Этим я как раз и занимаюсь попутно, дружище! – заверил его Блацкович. – Лучше, вот что: нарисуй-ка мне карту делового центра, чтобы я не плутал по нему понапрасну!
Эрих кивнул и занялся делом; тем временем к агенту УСО приблизился Ганс Шмидт:
- Герр Блацкович, нацисты ведут очень много переговоров по радио. Из них ясно, что вскоре сюда прибудет новый комендант.
- Мне сама Каролина сообщила об этом, пока ты спал, - улыбнулся американец. – Ладно, раз уж спровадили на тот свет старого коменданта – спровадим и нового!
Энгле протянул Блацковичу новую карту; американец внимательно рассмотрел её – и, кивнув на прощание всем собравшимся в помещении, вновь спустился по лестнице. Попросив встреченных в тоннеле двух бойцов, которые, собственно, и привели его сюда, не следовать за ним, поскольку теперь он, благодаря полученной от Энгле карте указанного района, мог передвигаться по деловому центру самостоятельно и без лишних потерь времени, американец вновь оказался на дне городского канала. Прямо на мосту перед ним стояли два эсэсовца, которых Блацкович неслышно обошёл снизу; помимо этих двух, он заметил пулемётное гнездо прямо перед собой, метрах в пятидесяти; расположившийся в нём наряд нацистов не мог видеть его в кромешной темноте под мостом; во всяком случае, Блацкович искренне на то надеялся.
- Говорят, предводитель «Кружка Крайзау» отправлена в замок на допрос, - произнёс один из нацистов на мосту. – Неужели мерзкие повстанцы не совершат попытки освободить её?
- Несомненно! – уверенно ответил другой. – Поэтому в замок и переброшена большая часть наших, а мы тут должны отбиваться от сопротивления своими силами...
Стараясь не производить лишнего шума, разведчик миновал опасный участок – и выбрался к тоннелю, через который попал в деловой центр. Дорога над ним, несомненно, патрулировалась. Ему надо было выйти к самому дальнему зданию на площади, которую почти до конца огибал канал; для этого он воспользовался металлической лестницей, по которой, вероятно, спускались вниз чистившие канал рабочие – и незаметно вылез на поверхность. Так оно и было: два моста над каналом были заняты врагами, глазевшими во все стороны; позиции их были укреплены несколькими «МГ-42»; помимо более, чем десятка эсэсовцев, Блацкович обратил внимание на нескольких книжников и девчонок «Элитной Гвардии», переходивших с места на место вдоль мостов. Американец выждал несколько мгновений – и, незамеченный врагами, метнулся за угол ближайшего здания; оттуда, крадучись вдоль его левой стены, пробрался в полуразрушенное трёхэтажное строение; судя по обгоревшей вывеске, оно некогда являло собой филиал центрального айзенштадского почтамта. Вместо того, чтобы ломиться через его разрушенный забор, он предпочёл воспользоваться проходом в стене, весьма кстати отмеченным символом Чёрного Солнца; выйдя с другой стороны здания, он едва ли ни нос к носу столкнулся с тремя бойцами сопротивления, во главе со своим давним знакомым Клаусом. Тот, завидев Блацковича, обрадованно подмигнул ему:
- Вы уже здесь, агент Блацкович? И куда путь держим?
- Полагаю, что за ближайшей площадью меня ждёт грузовик, - коротко пояснил тот, присоединяясь к партизанам.
- Всё верно! – снова подмигнул тот, перезаряжая свой автомат. – Мне с товарищами туда же... Только вот нацисты, преградившие дорогу, явно не рады нашему появлению, слышите? – его речь была прервана треском автоматных очередей. – Их немного, но они прочно окопались за баррикадами...
- Значит, нам следует выкурить их оттуда, дружище Клаус! – отрезал Блацкович, устремляясь за угол. – Поверьте, Энгле не обещал, что грузовик станет нас ждать!
Партизаны бросились за ним, прячась за углом здания.
- Зачем нацисты строят эти радиобашни по всему городу? – донёсся до него голос одного из товарищей – маленького, вертлявого человечка с винтовкой в руках.
- Не знаю, - честно ответил ему другой, со шрамом на лице, сжимавший автомат. – Наверное, они для чего-то им нужны...
- Эй, ребята, хватит болтать! – окрикнул друзей Клаус. – Сосредоточились – и вперёд!
- Да будет вам, сам справлюсь! – произнёс, ни к кому не обращаясь, Блацкович – и коснулся кристалла Замедления.
Действительно, проезжая дорога огибала с левой стороны небольшую площадь перед роскошным дворцом, в котором, вероятно, некогда находился городской магистрат; перед зданием с высокими колоннами и ниспадавшей до самой дороги многометровой, широкой мраморной лестницей, ведущей к зданию с трёх сторон, был разбит сад с фонтанами, хоть ныне и не работающими, зато одному богу ведомо, каким образом сохранившимися. За возведёнными с правой стороны площади – перед фонтанами – баррикадами укрывалось несколько нацистов, крайне активно обстреливающих поворот дороги налево, который, увы, с места Блацковича не просматривался. Расстояние между бойцами сопротивления и врагами не превышало сотни метров, являясь до безобразия открытым; однако, для американца, владеющего тайнами древнего тулеанского артефакта, особых проблем не представляло ни расстояние, ни особое укрытие нацистов: он рванулся вперёд, практически бесхлопотно расстреливая эсэсовцев, при этом стараясь не попасть под пули союзников из-за невидимой части поворота. Успешно завершив работу в течение тридцати секунд, он отбежал к стене углового дома – и крикнул:
- Дружище Клаус! Друзья! Бегом к грузовику, чёрт возьми!
Стрельба мигом прекратилась; опешивший Клаус и его товарищи приблизились к диверсанту с изумлёнными лицами.
- Не понимаю, - озадачился он, едва ли не с суеверным страхом взирая на агента. – Чему вас обучают за океаном?! Становится невидимыми, что ли?!
- Сейчас объяснять некогда, главное – прибыть в замок и спасти Каролину! – Блацкович прекратил дальнейшие вопросы, переведя внимание союзников на основную цель.
За поворотом, возле стоявшего у открытых ворот грузовика, за укрытиями находилось ещё с десяток партизан; увидев бегущих к ним со всех ног Блацковича, Клауса и остальных, вооружённый автоматом долговязый шофёр крикнул:
- Ребята, поехали! Мы должны попасть в замок и помочь нашим освободить Каролину! Вскоре туда подтянутся другие бойцы, а к ночи мы общими силами совершим налёт на цитадель нацистов! Скорее! Если мы вовремя не свалим отсюда, то через минуту здесь появится стократно больше неприятелей!
Партизаны дружно попрыгали в кузов машины – и та, миновав городские ворота, стремительно понеслась к замку «Вольфенштайн».
Задачи:
Прорваться сквозь внешний и внутренний дворы замка;
Подняться в цитадель и осмотреть главную башню;
Перехватить Ганса Гроссе и освободить Каролину Беккер.
Наступление часа ночи стало сигналом для подтянувшихся к объекту сил: бойцы «Кружка Крайзау», обложившие замок «Вольфенштайн» со всех сторон, ринулись в атаку. Действительно, в последние дни количество участников сопротивления выросло даже не на десятки, а на сотни людей: видимо, приключения Блацковича в Айзенштадте сделали своё дело – и множество гражданских, ранее скептически относившихся к движению за освобождение родного города, ныне с воодушевлением влились в его ряды.
Наступление шло по всем фронтам; естественно, операция носила сумбурный характер, была не особо спланированной, но чего можно было ожидать от гражданских?! С северной стороны расположился основной вход в замок; его покорением занялась рота повстанцев с Эрихом Энгле во главе; в ней находился и «Би Джей». Здесь был самый тяжёлый рубеж: в этом месте «Кружок Крайзау» выполнял не только атакующую, но и отвлекающую роль, поэтому потери были особенно высоки. С оставшихся сторон партизаны проникали на объект, по большей части, малочисленными группами, почему оставались незамеченными основными силами нацистов, устраивая диверсии и поджидая своих товарищей.
Свет Луны, скрываемой время от времени проплывавшими в небесах облаками, освещал старинный замок «Вольфенштайн» с прилегающей к нему гористой местностью; в другое время Блацкович залюбовался бы открывшимися его взору древними конструкциями переброшенных над пропастью мостов, украшенных статуями львов, сжимающих в зубах факелы; высоких остроконечных башен, на общем фоне которых воздвигалась цитадель, опоясанная многочисленными, возвышающимися одна над другой крепостными стенами и протянутыми от башни к башне эстакадами... Если бы не автоматные да пулемётные очереди, несущиеся со всех сторон, да не развешанные едва ли не на каждом строении нацистские знамёна со свастиками, он мог бы решить, что время повернулось вспять – и на земле вновь воцарились времена мрачного, но бесконечно романтичного Средневековья, каким он узнал его по романам сэра Томаса Мэлори...
Пробираясь по первому мосту – коих, один за другим, в замок вело целых три – Блацкович встряхнулся: ему не снился романтический сон, и в бойницах охраняющих мосты башен скрывались не благородные средневековые лучники: злейшие враги человечества преградили дорогу рассредоточенным за искусственными и естественными укрытиями партизанам – и он, бывший элитный морской пехотинец флота Соединённых Штатов Америки, должен был проложить им, по возможности, безопасный путь наверх, в замок...
Агент Второй подхватил винтовку одного из убитых бойцов сопротивления – и осторожно высунулся из-за статуи льва, держащего в зубах факел; в бойницах башни за вторым мостом он увидел пулемётное гнездо – и глянул в снайперский прицел на укрывшихся за «МГ-42» неприятелей. Раздался одиночный выстрел – и смертоносное оружие прекратило свою работу; правда, мгновением позже место убитого занял следующий стрелок.
Блацкович вновь приложился к окуляру прицела; ещё один выстрел… и ещё. Вскоре пулемёт замолчал окончательно – и бойцы «Кружка Крайзау» перешли в очередное наступление.
- Хорошо сделано, Би Джей! – раздался над его ухом довольный голос Эриха; но американец, даже не обративший внимание на похвалу, вновь схватил автомат – и, перебегая от статуи к статуе на мосту, продолжил движение вперёд... Только вперёд!
Итак, первая огневая точка противника была обезврежена; перейдя к третьему мосту, открывшемуся атакующим из захваченной башни, партизаны столкнулись с новым видом доселе неведомых врагов: над ближайшей крепостной стеной, на которой и без того засели снайперы, а в воротах внизу – расположился ещё один «МГ-42», взмыли в воздух странные летуны, стрелявшие по партизанам из ручных гранатомётов. Чтобы одолеть этих четверых супостатов, Блацковичу пришлось прибегнуть к замедлению времени и усилению собственного оружия; лишь после этого неизвестные враги, причинившие немало урона нападавшим, были уничтожены. Находящийся перед воротами пулемёт недолго преграждал дорогу идущим на штурм: американец, ловко пользуясь подпиткой своего кристалла от светящихся на мосту энергетических лужиц, положил его наряд с первого захода; правда, до этого ему пришлось отвлечься на нескольких снайперов, занявших почти всю веранду над воротами; те успели-таки нанести немало вреда атакующим.
- Вперёд! – вновь раздался над его ухом боевой клич Эриха Энгле. – За Каролину!
И повстанцы ломанулись дальше, добивая по пути оставшихся перед воротами нацистов. Новых врагов не появлялось; вероятно, они берегли силы для новых столкновений во внутренних дворах замка «Вольфенштайн». Поскольку количество гарнизона цитадели было неизвестно, на счету был каждый оставшийся в живых боец.
Проникнув за ворота, Блацкович ничуть не стеснялся использовать медальон в пределах видимости союзников: какая, в конце концов, разница?! Главное – действенность кристаллов, а уж на сотню вопросов у него найдётся находчивости ответить... Итак, вместе с парой десятков партизан он оказался во дворе замка; повсюду флаги со свастиками, довольно приличное освещение двора прожекторами… Видимо, здесь их ждут, причём, во всеоружии! Пространство уставлено ящиками, здесь были даже два автомобиля – грузовой и легковой; бойницы – пусты, а потому выглядят весьма подозрительно: как-никак, это же главный вход на территорию замка! В правом углу двора, между двух остроконечных башен – наглухо закрытые снаружи ворота, наверное, десятиметровой высоты; чтобы пройти дальше, необходимо поискать другой путь... Но лишь стоило разведчику и следовавшему за ним отряду сделать шаг дальше, как перед ними разверзся сущий ад: в бойницах возникли автоматчики, а прямо на них, из дальнего угла двора, во всю прыть понеслись два инфернала.
- Займитесь солдатами, тварей беру на себя! – успел крикнуть Блацкович, касаясь кристалла Усиления и выступая против более сильных врагов.
Замедление времени против инферналов не работало, зато на усиление оружия можно было положиться вполне: Блацкович даже не пытался геройствовать, стреляя бегущим на него противникам в головы, причём, надо заметить, совершенно не жалел свинца для порождений Чёрного Солнца. Оба сражения – как американца с тварями, так и сопротивления с гитлеровцами – закончились практически без потерь: инферналы с нечеловеческим завыванием разлетелись на куски, а нацисты получили своё, ранив в руку всего лишь одного бойца «Кружка Крайзау». Правда, в результате бойни двор перестал выглядеть идиллически: от взорванных автомобилей загорелась деревянная эстакада между башен; повсюду валялись трупы эсэсовцев и разбитые пулями прожекторы...
- А ведь неплохо у нас получилось, Би Джей! – вновь воскликнул Эрих, улыбаясь от вида будто пронёсшегося по двору урагана. – Если наши ребята работают на юге и востоке с не меньшим рвением, то вскоре мы увидим Каролину!
- Не сомневаюсь, - ответил Блацкович, шаг за шагом углубляясь во двор. – Дело, как ты понимаешь, осталось за малым: необходимо открыть ворота...
Однако, стоило ему приблизиться к воротам, он ничего не мог поделать с медальоном: тот отказывался работать – и всё тут. Недоумённо нахмурившись, Блацкович осмотрел дальнюю часть двора, слева от прохода – и в одном из маленьких закутков обнаружил искрящийся ПДК; тот был укрыт за одним из углов внутренней крепостной стены. Американец уничтожил его, на мгновение подумав о том, что могло произойти, вступи он в бой с инферналами метров на десять дальше: действие кристаллов было бы попросту деактивировано подавителем, и он остался бы абсолютно беззащитным перед двумя столь опасными противниками. После этого он вернулся к воротам, размышляя, как ему и его отряду пробраться во внутренний двор зловещего замка.
Минутой спустя он заметил, что на стене, примыкающей к воротам слева, находится изображение Чёрного Солнца; диверсант счёл свою задачу решённой – и без промедлений прошёл сквозь светящееся пятно, оказавшись в небольшом зале, исполняющем функцию оружейной: кроме стола с разложенными по нему бумагами, помещение было заставлено открытыми и заколоченными ящиками, наполненными исключительно штурмовыми винтовками и боеприпасами к этой модификации; Блацкович обратил внимание, что защитники замка пользуются лишь этим видом оружия – среди уничтоженных сопротивлением врагов ему до сих пор не попался ни один человек, вооружённый «МП-40». Количество оружия было просто огромным; было ясно, что нацисты сосредоточили здесь свои элитные силы; кроме того, из подслушанного под мостом делового центра разговора супостатов, было также очевидно, что невесть откуда проведавшие о нападении на замок гитлеровцы оттянули часть контингента из Айзенштадта именно сюда, для охраны драгоценной пленницы...
Разбирая документы на столе, Блацкович обнаружил интересные данные; в его руки попала тонкая папка, описывающая новый, специальный род войск СС – ракетчиков, как официально именовали их бумаги и приложенные к ним фотоснимки парящих в воздухе солдат, имевших на вооружении ручные гранатомёты. Блацковичу не надо было особенно напрягать свою память: именно эти солдаты напали на него при пересечении третьего моста, ведущего в замок «Вольфенштайн»! На фотографиях были запечатлены люди, висящие в воздухе при помощи то ли гравитационных, то ли энергетических ранцев, которые были укреплены за их спинами; одеты они были в особые костюмы, внешне напоминающие комбинезоны лётчиков Люфтваффе, однако значительно укреплённые металлическими доработками в районе колен, локтей и плеч. Вооружены они были, как уже на собственной шкуре испытали бойцы сопротивления, короткоствольными многозарядными гранатомётами, крепившимися на обе руки чудо-летунов. К бумагам прилагались чертежи, подробно описывающие новое изобретение, тем не менее Блацкович решил не вникать в текст, написанный крайне маленькими, при свете факелов не особо разборчивыми буковками. Он, как обычно, отправил ценные сведения во внутренний карман куртки – и, забросив за спину свой «МП-40» с глушителем, взял из ящика штурмовую винтовку, набив сумку боеприпасами к указанному виду оружия. Действительно, при общей атаке больше не следовало беспокоиться о внезапности – кое-откуда с юго-восточной стороны старинного замка и сейчас доносились как одиночные выстрелы, так и целые очереди; а поскольку здесь, судя по вооружению нацистов, нельзя было пополнить боезапас к бесшумному автомату, следовало позаботиться о новом вооружении. После этого он пересёк зал, осторожно открыв дверь наружу – и оказался на следующем участке двора, представлявшем собой, как ему сперва показалось, настоящий лабиринт из построек различной высоты и разбросанных между ними древних каменных лестниц и крепостных стен, опоясывающих весь открывшийся его глазам периметр. Несмотря на огромную территорию, врагов нигде не было видно; несомненно, те готовили засаду, в чём Блацкович ни мгновения не сомневался.
Бесшумно прокравшись вдоль стены к воротам справа, Агент Второй дёрнул вниз рычаг, расположенный у правой от него створки на высоту человеческого роста; ворота открылись, впуская Энгле и его команду. Предчувствие не подвело матёрого разведчика: стоило партизанам оказаться в новом, просторном дворе, как по отряду был открыт ураганный огонь.
Повстанцы, прикрываясь за выступами лестниц и расставленным вдоль стен ящиками, рассыпались по двору, ответив нацистам не менее агрессивно. Блацкович, увидев, что Энгле привычным образом перенял на себя командование бойцами, предоставил им пробиваться вперёд по нижней площадке, а сам, обогнув ближайшую лестницу, отправился по ней наверх, обходя неприятелей с правой стороны двора. Как только он пробежал первый её пролёт и повернул налево, навстречу ему выскочили три эсэсовца, беспорядочно спускавшиеся вниз друг за другом. Американец даже не стал активировать медальон, попросту сразив бегущих на него врагов одной очередью. Тем не менее, пробиваться дальше без его помощи было явным самоубийством: разведчик, заскочив за угол, обнаружил веранду, на которой, укрывшись окованными железом ящиками, скрывались два нациста; в проходе за их спинами он успел рассмотреть ещё двух или даже трёх человек, метнувшихся при его появлении за стены коридора, украшенного нацистскими знамёнами. Блацкович вошёл в измерение Тени – и без малейшего промедления атаковал не ожидавшего от него подобной прыти неприятеля.
Под его точными выстрелами двое ближайших врагов полегли практически одновременно: и вооружённый штурмовой винтовкой солдат, и его товарищ-снайпер – они протяжно завопили, роняя из рук оружие, и осели на каменном полу помещения, являвшегося одной из проходных башен второго яруса двора. Глянув вниз, Блацкович увидел, что прямо под ним, на расстоянии полусотни метров, находится пулемётное гнездо, которое партизаны пытались взять собственными силами; его положение сверху вполне помогло бы им сделать это без малейших потерь. «Би Джей», резко высунувшись из-за парапета, сделал несколько одиночных выстрелов по пулемётному расчёту, выведя из строя трёх солдат, обслуживающих «МГ-42». Конечно, кроме пулемётчиков там были и другие супостаты, однако они прикрывали от атаки партизан лестницу слева, как раз ведущую пулемётчикам за спину. А поскольку бойцы «Кружка Крайзау» вели наступление с обеих сторон, Блацкович был рад оказать группе Эриха Энгле эту маленькую, но весьма полезную в схватке услугу.
Совершив этот неожиданный для нацистов налёт сверху, он вернулся к занявшим позицию за углами коридора солдатам на своём ярусе; те, будто уловив смертельную опасность, попрятались за стенами и больше не высовывались, несмотря на кровавую перестрелку, творившуюся у них под ногами. «Ладно, - решил Блацкович, перезаряжая в светящемся на стене возле металлического ящика энергетическом пятнышке медальон, а заодно приводя в порядок оружие. – Как говорится, если гора не идёт к Мухаммаду, то Мухаммад не горд – и сам пойдёт к горе...» Мысленно усмехнувшись над услышанной некогда притчей, американец, ещё раз глянув через парапет на занимавшую позиции группы Энгле, рванулся по короткому коридору – и мгновением спустя оказался в новом секторе внутреннего двора.
Сперва он, естественно, избавился от четверых нацистов, засевших за ящиками и неизвестно, откуда взявшемся здесь большим стогом сена – и лишь после ликвидации противников произвёл внимательный осмотр участка. Широкая дорога вела от него налево и вниз, начинаясь сразу за низким парапетом; путь этот прикрывал ещё один «МГ-42», на сей раз защищённый не простым бруствером, а энергетическим щитом, получавшим питание из расположенного рядом стеклянного контейнера – из тех, что Блацкович многократно видел раньше, начиная с прибытия на вокзал Айзенштадта и раскопа, и какие массово производились на уничтоженном им консервном заводе. Та же дорога вела выше, куда-то за угол высокой башни, из-за которой можно было наблюдать строение с верандой напротив, по которой взад-вперёд сновало ещё несколько солдат. Блацкович пригнулся – и быстро перебежал под защиту пулемёта, вернее, прикрывавшего оружие сияющего голубоватого щита; спрятавшись за энергетическим укрытием, ему были нипочём одиночные выстрелы засевших на веранде снайперов, увидевших, наконец, своего супостата.
Древняя каменная стена справа от башни надёжно прикрывала его; Блацкович решил спуститься вниз, чтобы помочь в бою оставшимся внизу товарищам. Он вновь активировал теневой кристалл – и, спускаясь по дороге, расстреливал противников одного за другим, не тратя на врагов лишних выстрелов. Вскоре битва в нижней части двора была закончена; партизаны потеряли при этом несколько человек, однако ход наверх теперь был открыт – и Энгле повёл свою вновь воссоединившуюся на лестнице у захваченного пулемёта команду в новое наступление.
Действительно, в замке было гораздо больше охраны, чем можно было предположить; по-видимому, эсэсовцы стянули сюда все свои силы, не преминув воспользоваться резервами айзенштадского гарнизона. Помимо выставленного врагом количества солдат, внутренний двор древнего сооружения охранялся не только двумя упомянутыми пулемётами – его защищали два «ФлаК-88», установленные на высоких каменных пьедесталах явно современного происхождения. Таким образом, замок «Вольфенштайн» был великолепно обороняем от воздушных атак: даже две зенитные пушки могли обеспечить ему надёжное прикрытие от возможных налётов вражеской авиации. И кто знал, какими ещё орудием могли располагать нацисты... После увиденного супероружия на консервном заводе, Блацкович готов был поверить в успех любых разработок, имеющих место в Айзенштадте – и уж тем более, на столь засекреченном объекте, известном как замок «Вольфенштайн».
Блацкович, не отставая от друзей, побежал наверх, к видневшейся издалека веранде; обогнув остроконечную башню, он увидел занявших позицию партизан, атакующих самую верхнюю точку локации – две следующие, невысокие башни, меж которых и находилась неоднократно упомянутая веранда. Пространство между сражающимися занимало не более полусотни метров, однако и нападавшие партизаны, и обороняющие позиции нацисты весьма ловко использовали укрытия: первые – штабеля ящиков, углы стен и парапеты, вторые – многочисленные деревянные колонны, поддерживающие собой сооружение, на котором они прятались. В результате этого бой затянулся; в течение нескольких минут ни одна сторона не могла причинить достаточно ощутимого вреда другой. Конечно, это продолжалось до тех пор, пока в дело не вмешался американец: он всего лишь сходил назад – и вернулся с пулемётом в руках, к работе которого присовокупил действие кристалла Усиления. После этого оружие буквально разнесло веранду и засевших на ней врагов на части; итогом довольно непродолжительной стрельбы стало почти полное разрушение конструкции, равно как и тотальное уничтожение прячущихся за деревянными колонными неприятелей. К сожалению, взобраться на остатки сооружения не было никакой возможности, стены оказались чересчур высокими; поэтому Блацкович оставил отряд Эриха для минимального восстановления сил и ожидания подкрепления, а сам, оценив ситуацию, проследовал в единственную дверь ближайшей башни. Оттуда он надеялся попасть на веранду хотя бы по узкому карнизу.
Впрочем, задуманный план оказался без надобности: винтовая лестница привела его на площадку, откуда действительно можно было выбраться на карниз через готическое окно; тем не менее, обнаружив за очередной дверью знак Чёрного Солнца на стене, Блацкович решил, что прыжок с карниза на веранду куда более рискован, даже если не принимать во внимание двадцатиметровую высоту и реальную опасность грохнуться на каменные плиты. Поэтому он избрал надёжнейший из возможных путей, а именно: вошёл в Тень – и проник в сияющее отверстие, существующее лишь в ином мире, оказавшись в узком коридоре, ведущем куда-то налево. Глянув сквозь попавшееся ему попутно ещё одно окно с решёткой, Блацкович понял: снизу от него – новый участок внутреннего двора; кстати, он увидел, что среди лестниц и анфилады помещений вдоль них, на территории также идёт тяжкий бой между сопротивлением и оборонительными силами замка. Надо было поспешить на помощь союзникам, а после – провести за собой Энгле и его команду в новый сектор.
Сделав два беспрепятственных поворота, Блацкович вышел к металлической двери, из-за которой доносился шум, напоминавший лёгкое шипение электросварочного аппарата. Не зная, что его ожидает в новом месте, он активировал кристалл: итак, за дверью его ожидали два эсэсовца; судя по его пронизывающему стены суперзрению, ещё два человека стояли ярусом ниже; из этого американец заключил о нахождении за дверью двухэтажного помещения. Он воспользовался кристаллом Замедления – и распахнул дверь, укладывая обоих солдат себе под ноги; перед ним действительно оказалась веранда, ограждённая от нижнего яруса решёткой. Помещение было большим и закрытым. В дальнем углу участок ограждения сменялся узкими перилами, через которые вниз уходила металлическая лестница; именно под ней и замерли ещё два противника. Блацкович быстро пробежал по веранде – и перегнувшись через перила, угостил несколькими выстрелами оставшихся врагов; нацисты с протяжными воплями попадали на пол. Убедившись в отсутствии других неприятелей, разведчик, осмотревшись по сторонам и не обнаружив вокруг ничего интересного, спустился по лестнице на первый ярус.
Здесь его вниманием завладела странная установка, издававшая тот самый гул, принятый Блацковичем за электросварку. Практически весь этаж по эту сторону решётки занимал громадный аппарат, состоящий из многочисленных цилиндров, связанных между собой у потолка стеклянными и металлическими трубами; первые сияли голубоватым светом. Поскольку трубы практически полностью обвивали собой непонятное устройство, помещение было наполнено мигающим свечением. «Это ещё что такое? – подумал он, рассматривая аппаратуру и пытаясь установить её назначение. – Не рановато ли нацисты нарядили рождественскую ёлку?!» Впрочем, он тут же увидел, что каждый из цилиндров открывается специальным рычагом, установленным прямо перед ними. Блацкович поочерёдно потянул на себя все три рычага; металлические створки цилиндров открылись – и если в первом и втором из сияющих голубоватым светом хранилищ он ничего не нашёл, то третий содержал в себе странного вида прибор, который лишь собственной формой с первого взгляда вызвал у диверсанта понимание, что перед ним – неведомое оружие. Каким бы странным оно не выглядело – предмет напоминал собой толстую трубу, наполненную небольшими круглыми контейнерами, с сужающимся концом – но, тем не менее, оно имело рукоятку с курком и явно вращающийся ствол. Контейнеры, также сиявшие неким голубоватым наполнением, оказались сделанными из тугоплавкого стекла; в этом Блацкович немедленно убедился, взяв в руки оружие и внимательно ощупав его со всех сторон. Длина его составляла около пятидесяти сантиметров; впрочем, оно удобно ложилось на левую руку и было довольно лёгким, несмотря на громоздкий внешний вид.
Перешагнув через трупы двух эсэсовцев под лестницей, он вновь оказался за решёткой – и, пройдя ещё несколько метров, оказался у следующей металлической двери, рядом со столом, на котором нашёл многостраничный документ, давший ему окончательное понимание о предмете, оказавшемся в его руках. Данные сопровождались фотографиями и чертежами. Блацкович наскоро пробежал глазами по тексту, иногда перелистывая целые страницы, однако то, чем ему удалось завладеть, вызвало у него неподдельный восторг:
Руководство
««Ляйхенфауст-44»: новейший образец экспериментального тяжёлого оружия, полностью основанного на взрывном принципе теневой энергии...
Убойная сила оружия непередаваема словами: оно действительно испаряет людей, животных и прочие образцы подвижной материи...
Представлен в трёх экземплярах... («Интересно, - подумал читающий американец, - где же, в таком случае, ещё два?!»)
Пройдя испытания, рекомендован к серийному производству... («Это очень плохо!»)
Оказавшись в поле его воздействия, то есть вне прямого контакта с его поражающей мощью, живое существо, а также неживой предмет, теряет гравитацию – и взмывает вверх...
Боеприпасы создаются на основе энергии Чёрного Солнца, выкачиваемой из его измерения и содержащейся в прочных стеклянных контейнерах...»
Блацкович сунул документы в карман. «Надо же, так назвать изобретение! – подумал он, по-прежнему разглядывая оружие. – Насколько я знаком с языком, «Ляйхенфауст» – ничто иное, как «Кулак мертвеца»! Чёрт возьми, неужели бедняги Гёте или Гейне не переворачиваются в своих гробах от подобной современной поэтики?!» Он выглянул за дверь – короткий, узкий коридор вёл прямо и направо. Агент последовал по нему; звуки боя снаружи становились всё ближе. Наконец, миновав ещё один поворот, он вышел к решётчатым воротам, поднимавшимися специальным механизмом явно снаружи, поскольку рядом не имелось никаких подобных устройств. За ними он увидел периметр двора, где нацисты перестреливались с бойцами сопротивления; кстати, на стороне последних сражалась огромная тварь – подобие монстра, которого Блацкович встретил в госпитале; оно швырялось огромными булыжниками в ребят из «Кружка Крайзау», прячущихся на стенах. Американец, желая помочь им и поскорее прекратить бойню, навёл оружие на чудовище – и выстрелил в него голубоватым шаром через решётку ворот.
В результате случилось то, что случилось: металлическая масса ворот, потеряв гравитацию, медленно поднялась в специальный паз наверху – и разведчик вполне успел проскочить под ними, повторно целясь в порождение Чёрного Солнца; выстрел также поднял в воздух находившиеся рядом с выходом бочки да ящики – и те аналогично взметнулись в воздух. Следующим выстрелом невиданного оружия чудовище было подброшено на метр кверху – и диверсант не поверил своим глазам: оно растворилось в воздухе! Блацкович, скорее машинально, нежели осознанно, навёл ствол суперпушки на группу нацистов – и нажал на курок. Люди не успели и пикнуть, как буквально испарились; в воздух взлетело их оружие, камни древней лестницы и стоявший во дворе легковой автомобиль. Ещё выстрел – кто знает, сколько их можно было сделать без перезарядки контейнеров – закончил битву; партизаны с радостными криками спускались со стен и появлялись из-за укрытий. Блацкович осмотрелся:
- За стеной Эрих со своим отрядом, - сказал он, не обращаясь ни к кому персонально. – Помогите друзьям пробраться через разрушенную веранду. Я иду в цитадель немедля!
- Хорошо! – ответил ему знакомый с виду боец. – Мы поможем Эриху с ребятами – и пойдём за Каролиной через восточный вход! Она где-то рядом! Этот зверь, Ганс Гроссе, тащит её в верхние покои замка!
Быстро преодолев двор, Блацкович, почти не глядя по сторонам, забежал в башню, служившую одним из углов цитадели: широкая винтовая лестница многочисленными ярусами уходила наверх – и он искренне обрадовался тому, что нацисты позаботились снабдить её современным лифтом! Агент УСО вбежал в кабину – и рванул на себя рычаг; а минутой позже он уже был перед дверью в новое помещение, из-за которой к нему донёсся голос Каролины:
- Опусти меня, грязный нацист!
И рёв здоровенного гитлеровца:
- Эй, ты! Не кусайся!
Блацкович толкнул дверь, оказавшись на веранде просторного зала, украшенного портретами фюрера и райхсфюрера СС, нацистской и оккультной символикой, старинными доспехами, картинами и флагами. С высоченных потолков свисали позолоченные люстры; помимо них, на стенах пылал не один десяток факелов. Колонны, большие столы и кресла, мраморные лестницы поистине являли собой неподражаемое великолепие. А несколько минут спустя от него ничего не осталось: сила медальона да оружие Блацковича положили конец не только красоте помещения, но и десяткам нацистов, среди которых были книжники, инферналы, «амазонки» «Элитной Гвардии»... На помощь ему пришли бойцы, «Кружка Крайзау», прорвавшиеся в зал с восточного входа. На складе в конце зала, под лестницей, Блацкович, наконец, обнаружил боеприпасы для «Ляйхенфауста», чему был бесконечно рад: теперь он мог не бояться целых орд противника.
Пройдя через помещение и поднявшись по лестнице на противоположную сторону его второго этажа, американец оказался в центре радиосвязи; едва сделав шаг по лестнице вниз, он услышал рёв Ганса Гроссе:
- Я веду пленницу на вершину цитадели. Не пропускайте диверсанта!
И крик Каролины:
- Би Джей, я здесь!
Между ограждёнными друг от друга высокими решётками столами с радиоаппаратурой, его также поджидало не менее полтора десятка эсэсовцев. После непродолжительного сражения, Блацкович ликвидировал охрану несколькими выстрелами из «Ляйхенфауста», а осмотрев опустошённый зал, обнаружил сейф, из которого извлёк интересное послание:
Письмо
Кому: господину коменданту Айзенштадта
От кого: доктора Кемпе
Майн герр! Устройство установлено на вершине главной башни замка и готово к запуску на полную мощность. Вначале были сомнения, что утечка энергии сможет разорвать Тень, но мои опыты доказывают, что нагрузка не превысит безопасной границы. Скоро вся мощь Чёрного Солнца будет в Вашем распоряжении.
Доктор Герхард Кемпе, проект «Нахтзонне»,
Отдел Специальных Проектов Райха
Плохие новости не позволяли ему задерживаться; к тому же надо было как можно скорее попасть на вершину цитадели, куда Ганс утащил Каролину. Пройдя через центр радиосвязи, он вновь оказался в огромном зале, только с другой его стороны; партизаны успешно добивали оставшихся на объекте врагов. Перебегая меж колонн, он проследовал к очередной двери под лестницей – и оказался в просторной библиотеке: высоченные шкафы с ценнейшими книгами, лестницы, статуи, глобусы на столах, горящие на стенах факелы... Помещение занимало два этажа, на которых он столкнулся с книжниками и теневыми убийцами, охранявшими выход из библиотеки; и вновь медальон и несколько выстрелов из «Ляйхенфауста» решили дело в его пользу. На одном из столов у выхода, прямо под лампой с зелёным абажуром, он увидел лист бумаги; взяв документ в руку, американец прочитал:
Письмо
Кому: доктору Кемпе
От кого: доктора Штеттера
На грани энергетического участка мы обнаружили странные всплески энергии. Думаю, это не создаст никаких проблем, но, по нашей теории, всплески могут быть вызваны большим количеством призраков, привлечённых энергетическим лучом. Если мы верно интерпретируем данные, количество призраков просто огромно.
Доктора Вильгельм Штеттер, проект «Нахтзонне»,
Отдел Специальных Проектов Райха
Покинув библиотеку, Блацкович вновь вышел к лестнице, уходящей ещё выше; ему пришлось преодолеть четыре пролёта, прежде чем он достиг верхней площадки. А открыв венчавшую её широкую дверь, американец опешил: глаза его явно были не подготовлены к тому, что узрели – оказавшись на широкой площадке цитадели, он увидел огромную машину, напоминающую устройство в старой айзенштадской церкви; аппаратура гудела, вращая над собой искрящуюся многометровую сферу голубоватого цвета. По углам площадки стояли многочисленные генераторы, питающие агрегат электричеством; четыре стороны света были надёжно прикрыты здоровенными пулемётами, дула которых были почему-то направлены к центру площадки. Но глаза Блацковича вылезли на лоб не от этого: рядом с машиной, внимательно наблюдая за её сиянием, преспокойно стоял Тотенкопф, обергруппенфюрер СС Вильгельм Штрассе, за которым диверсант и вся разведка союзников безуспешно гонялись почти полтора года! Услышав скрип двери, тот обернулся к вошедшему – и на лице его возникла кривая улыбка, зловеще сверкнул монокль.
- Тотенкопф?! – удивлённо произнёс американец, непроизвольно направив оружие на заклятого врага.
- Ха-ха-ха, агент Блацкович! – нацистский учёный издевательски пригласительным жестом развёл руки в стороны. – Когда мне сообщили, что вы в городе, я даже удивился, как мне везёт! Наконец-то я смогу отомстить! – он воздел к небу кулак.
- Не забывайте о том, что пушка – у меня! – «Би Джей» легонько колыхнул оружием. – Впрочем, я настроен пообщаться. Однако, сперва – выключайте эту штуку!
Руководитель Отдела Специальных Проектов Райха прищурился и погрозил ему пальцем:
- Не пытайтесь мной командовать, ха-ха! Оружие на пол, агент Блацкович!
Из-за гудящей машины возникли две фигуры: Каролина Беккер – и обхвативший её своей огромной лапой за тонкую талию Ганс Гроссе; другая его рука держала у её виска пистолет. Блацкович глянул на женщину – и, со словами: «Прости, Каролина!», бросил оружие на пол; не просто бросил, но даже подтолкнул его ногой в сторону врага.
- Нет, Би Джей, нет! – крикнула Каролина; американец молча посмотрел на неё ещё раз – и опустил голову.
- Именно поэтому Третий Райх победит, агент Блацкович! – воздевая руки кверху, заверил противника обергруппенфюрер. – Мы ставим на карту всё ради победы. Многим казалось, что это устройство уничтожит грань между нашим миром и Чёрным Солнцем. Мы продолжали работу – и теперь в наших руках неисчерпаемый источник энергии. С его помощью победоносная армия Райха покорит весь мир!
- Спорное заявление, герр Штрассе! – вновь поднял голову диверсант. – Но, раз уж мы беседуем, позвольте спросить: какого чёрта вы делаете в Айзенштадте?
- Признайтесь, ведь вы чертовски удивлены видеть меня здесь, не так ли? – задал ему встречный вопрос собеседник, не переставая прохаживаться неподалёку. Он явно чувствовал себя настолько безопасно, что даже не стал доставать пистолет из кобуры на поясе. – Тогда позвольте поведать вам одну историю; историю, которая началась полтора года назад в замке «Вольфенштайн», в Германии – и которая закончится здесь, в Австрии, причём, в замке с тем же названием! – он усмехнулся. – Какова ирония, агент Блацкович!
- Оставим лирику, обергруппенфюрер! – разведчик сложил руки на груди. – Вы хотели позабавить меня своим рассказом...
- Точно! Так вот, после того, как проект «Суперсолдат» прекратил существование, а «Операция «Воскрешение»» провалилась, я поклялся себе, что обязательно поквитаюсь с вами, чего бы мне это не стоило... Я ушёл в тень, агент Блацкович... Хм, ушёл в Тень! – Штрассе вновь улыбнулся. – Простите, невольная ассоциация! Зато как многозначно для нас обоих это прозвучало, не так ли?
- Сегодня вы чересчур сентиментальны, Тотенкопф! – скривил губы Блацкович. – Что у вас ещё?
- Хорошо, постараюсь покороче! – собеседник прищёлкнул пальцами едва ли не перед носом агента. – Итак, пока вы и вам подобные шпионили за мной по всему свету, пытаясь установить моё местопребывание, я задумал настолько коварный план, что, клянусь, вы его оцените, когда я подойду к концу рассказа! В сильно сокращённом варианте он выглядит следующим образом: мне в руки попал некий проект «Нахтзонне», который любой учёный моего уровня поначалу счёл бы просто дикостью. После, занявшись вплотную исследованием Тени, уникальных кристаллов и древних тулеанских манускриптов, я изменил мнение – и готов был заняться им на благо Третьего Райха. А потом Гиммлер, этот несчастный агроном-недоучка, назначил никому неизвестного Цетту моим главным конкурентом – и, представьте, поделил между нами крайне серьёзный проект! Конечно, я был возмущён, но продолжал следить за событиями, не вступая в особые дрязги между своим Отделом и его шутовской Дивизией. Каждый из нас работал строго в своём направлении: моё дело – наука, его – клоунада, иначе именуемая оккультизмом.
Так продолжалось до тех пор, пока в один прекрасный день наши интересы случайно не пересеклись: Отдел должен был провести ракетную атаку по Лондону с борта «Тирпица», а Дивизия – под шумок получить некие древние артефакты из Норвегии. Я узнал, что они представляют огромное значение для моих исследований – и направил за ними моего старого друга, генерала Шоссхунда, попросив его доставить ценности в Райх. Однако, благодаря вашему вмешательству и диверсии на «Тирпице», планы Цетты, а заодно и мои, были временно сорваны. Впрочем, хоть вы и ухитрились похитить медальон, вам не удалось уничтожить портал – и, представьте, мои подводники достали его со дна Северного моря! Вчера он целым и невредимым прибыл в Айзенштадт в числе моих личных грузов, ха-ха!
- Ну, всех дел на свете не переделаешь, - нахмурился Блацкович.
- Я о том же. Но к любому делу надо относиться с уважением, - подмигнул ему Тотенкопф, гордо вскидывая голову. – Цетта, несмотря на свой неприкрытый идиотизм и тягу к шаманским песнопениям, всё же старался быть в курсе моих дел; я не отставал от него, даже превосходил по всем статьям, вербуя информаторов среди его подчинённых; а тут ещё и сам Гиммлер пожелал иметь над Цеттой свою пару глаз – и направил в Айзенштадт его официальным заместителем Штатца, который отчитывался не только перед райхсфюрером, кстати говоря, но и передо мной... Такая вот получилась игра в три руки, ха-ха!.. А когда вы ликвидировали Цетту, что для меня было весьма приятной неожиданностью, мне ничего не стоило уговорить Гиммлера назначить меня новым комендантом города; соответственно, проект «Нахтзонне» автоматически переходил в моё полное распоряжение. Вы оказали мне добрую услугу, агент Блацкович! Конечно, я всегда был готов опрокинуть этого борова Цетту, даже предпринимал кое-какие шаги в этом направлении, однако, вовсе не последний был моей главной целью – ею были именно вы!
- О да! – вставил американец. – У меня имеется информация, как вы чернили начальника Дивизии Паранормальных Исследований СС перед Гиммлером!
- Не сомневаюсь. Просто вы сделали неправильный вывод: моей целью являлся агент Блацкович, а не сумасшедший группенфюрер! Но, если для того, чтобы заманить вас в Айзенштадт, следует пожертвовать Цеттой – такое, как вы сами прекрасно понимаете, мне даже очень на руку!
- Заманить? – встрепенулся диверсант, поднимая глаза на говорящего.
- Именно! Неужели вы так и не почувствовали петли, затягивающейся на вашей шее, особенно в последнее время? – Тотенкопф усмехнулся, вновь грозя пальцем собеседнику. – Я специально выматывал силы УСО, отвлекая на чепуху и время от времени ликвидируя лучших ваших агентов, под любыми предлогами заманивая их в Айзенштадт – до тех пор, пока, кроме вас, никого стоящего среди них не осталось! На этом и строился мой расчёт: поскольку никто из них не справился с заданием, я был уверен, что раньше или позже Хассет пришлёт вас прямо ко мне в руки! Неужели вы всерьёз полагали, что самостоятельно обнаруживаете тулеанские манускрипты?! Бросьте, это мои агенты-книжники, обладающие опытом Тени, иногда подсовывали вам Фолианты Силы туда, куда, благодаря медальону, могли пролезть только вы! Ганс, - он кивнул на своего здоровенного помощника, - уже давно доложил мне о вашем прибытии; признаюсь, я даже просил его не калечить вас до тех пор, пока сам не прибуду в Айзенштадт!
Тотенкопф открыто наслаждался, а разведчик подавленно молчал, слушая эту браваду. Вот тебе и поиграл в шпионов... Чёрт возьми, это же надо было так проколоться! Штрассе, наблюдавший за ним долгими месяцами, проявил себя великолепным стратегом, а тут ещё и сам Блацкович невольно помог ему устроить столь долго лелеемую встречу! Тем не менее, несмотря на пытливый ум выдающегося учёного и конструктора, несмотря на умение выжидать и претворять в жизнь поистине сногсшибательные тактические ходы, Штрассе как был, так и остался обыкновенным, непримечательным и меркантильным нацистом...
- Эх, он опротивел мне до невозможности! – внезапно воскликнул новый комендант Айзенштадта; тонкие губы его перекосились от гримасы отвращения. – Ганс, стреляй!
Но подручный выполнил приказ начальника не мгновенно: Каролина, эта хрупкая женщина, неожиданно вырвалась из объятий гиганта, наградив его ударами кулаков в челюсть, после чего изо всех сил двинула коленом в пах. Ганс выстрелил инстинктивно, однако сделал это весьма неаккуратно: пуля последовала по иной траектории – и, по воле судьбы, угодила не в американца, а в гигантскую машину. Мгновением позже сияющая сфера на её вершине исчезла, а из её металлических внутренностей стали пробиваться языки пламени. Гудение агрегата смолкло; по генераторам забегали тысячи молний.
- Найн, найн! – послышался жалобный вопль воздевшего руки Тотенкопфа, взирающего на внезапную, никак не ожидаемую развязку.
Тем временем Ганс, удержав пленницу за руку, вновь схватил её за шею; секундой спустя раздался второй выстрел – и Каролина, громко выдохнув, упала на пол.
- Не-е-ет! – закричал Агент Второй, бросаясь к оружию – и стреляя из положения лёжа в убегающих с площадки врагов; первым драпал Тотенкопф, за ним – Ганс Гроссе. Мгновением позже они скрылись за дверью, из-за которой пришёл Блацкович. Диверсант кинулся к женщине; та не дышала. Он провёл ладонью по её лицу, закрыв глаза покойнице.
Вдруг, на месте вращавшейся над горящей машиной сферы, возникло зеленоватое сияние; таким обычно сопровождалось каждое вхождение агента УСО в Тень. Но ведь он не был в её измерении! На сей раз Тень сама пришла к нему: из внезапно открывшегося портала возникло огромное чудище – тот самый многометровый муравей с десятками лап и зубов, который ему раньше попадался среди тулеанских рисунков; монстр, вися в воздухе, вихрем из пасти уничтожил горевшую установку, буквально поглотив её. Блацкович инстинктивно выдал по оказавшемуся в нашем мире призраку длинную очередь, которая, казалось, не произвела на него ни малейшего эффекта; тогда, вспомнив о стоявших по углам площадки пулемётах, он кинулся к ближайшему оружию – и открыл безостановочную стрельбу по потустороннему врагу. Призрак корчился в воздухе, пока не вспыхнул изнутри синим пламенем – и не исчез. В тот же миг через противоположную дверь на площадке появился Энгле и бойцы сопротивления.
- Каролина! – выдохнул Эрих, падая перед умершей на колени. Остальные молчали, собравшись вокруг тела своего предводителя. – Как это случилось, Би Джей? – выдавил из себя Энгле, глядя на Блацковича.
Тот посмотрел на друга – и неожиданно взял его за плечо:
- Позже... Слушай, Эрих: дай слово, что я никогда не узнаю о месте, где будет покоится Каролина Беккер!
Пожилой австриец смотрел на него сквозь замутнённые слезами глаза; однако он, видимо, понял, что имел ввиду американец...
Блацкович отказался возвращаться в город вместе со всеми. Хотелось напиться – и провести остаток жизни в полном одиночестве; товарищам он пообещал, что вернётся на явку позже. Когда тело Каролины унесли заботливые друзья, он спустился в центр радиосвязи – и, перед тем, как покинуть замок «Вольфенштайн», отправил в Лондон шифровку следующего содержания:
ДОКЛАД ОБ УСПЕХЕ
Я принял участие в нападении на замок «Вольфенштайн» с целью освобождения Каролины Беккер, руководителя «Кружка Крайзау». К сожалению, она погибла; её застрелил Ганс Гроссе, подручный Вильгельма Штрассе по прозвищу Тотенкопф, которого Гиммлер прислал на замену Цетте. Я уже имел с ним дело, когда ликвидировал его программу «Суперсолдат». С появлением в Айзенштадте Тотенкопфа, эксперименты с Чёрным Солнцем могут зайти слишком далеко. Я должен остановить его, пока он не создал действительно сверхмощного оружия.
ГЛАВА 12:
РАДИОСТАНЦИЯ
Блацкович, вернувшись в Айзенштадт во второй половине дня, чувствовал себя бесконечно разбитым. Покинув замок, он остановился на заброшенном неподалёку от города хуторе, где провёл остаток ночи; несмотря на желание поспать, этого так и не получилось: агент, устроившись на старой кровати, лишь ворочался с бока на бок, но стоило ему закрыть глаза, как перед ними вновь проплывали сцены недавних событий на вершине цитадели. Возможно, ему удалось-таки ненадолго забыться кратким сном, этого он не помнил; во всяком случае, он не мог отметить у себя никаких сновидений.
По дороге в город он тут и там видел перед собой лицо Каролины; вспоминал каждую произнесённую ею фразу, каждый жест... И не раз ловил себя на том, что возвращается в Айзенштадт не для того, чтобы продолжить борьбу с нацизмом, а для того, чтобы отомстить за женщину своему злейшему врагу! «Но ведь так нельзя! – неоднократно повторял себе американец, едва ли не насильно пытаясь отогнать назойливые воспоминания. – Я не должен так поступать! Нельзя вести войну из мести, не смерть Каролины должна быть моим побудительным мотивом!» Да и воспоминания о Тотенкопфе, обставившего его, как мальчишку, в своей тонкой, весьма долгосрочной игре... Тем не менее, как он не старался отвлечься на текущий момент, пока у него это получалось довольно слабо. Надо было срочно заняться делом. Каким угодно, но – прямо сейчас!
Придя в Айзенштадт через те же самые ворота, он осторожно миновал их, крадясь вдоль стен домов по левой стороне улицы; вид стоявшего прямо на проезжей части грузовика, на котором он почти сутки назад ездил в замок, дал ему понять: его друзья без приключений вернулись в город, поскольку автомашина не имела ни царапины. Значит, все живы – и борьба продолжается.
Осторожно продвигаясь вперёд, Блацкович отметил относительное спокойствие на площади перед зданием магистрата; на территории не было видно даже патруля. Он глянул в небо: там, будто зримое проклятие Айзенштадта, по-прежнему зависал огромный цеппелин; солнечные лучи отсвечивали от его металлической поверхности. Сделав ещё несколько шагов, Агент Второй услышал неожиданный шум, сверху и слева от себя – и немедленно бросился за постамент со здоровенной мраморной статуей играющей на арфе женщины в развевающихся одеждах; точно такая же статуя венчала собой постамент у входа в магистрат с противоположной стороны улицы, откуда к зданию поднимались широкие каменные лестницы.
Блацкович незаметно выглянул из-за своего укрытия: на площадке перед зданием, неподалёку от колонн, поддерживающих собой романскую крышу магистрата над двустворчатыми дверями центрального входа, стояло многометровое металлическое сооружение, с виду напоминавшее вышку радиопередачи; возле неё возились два эсэсовца. Заметить разведчика они не могли, поэтому он сделал ещё несколько шагов, выше по лестнице.
- Мы целый день устанавливали эти штуки по городу, - услышал он голос нациста, работавшего незадолго до того гаечным ключом у основания вышки. – Интересно, зачем?
- Не знаю! – резко ответил ему другой. – Да и знать не хочу! – он взял в руку трубку телефонного аппарата, установленного в основании вышки, и громко произнёс в неё. – Есть! Вышки готовы.
Естественно, диверсант не мог слышать ответа, однако эсэсовец, прикрыв микрофон трубки рукой, предупредил товарища:
- Старт!
Вершина вышки, напоминавшей собой по форме многократно уменьшенную Эйфелеву башню, внезапно вспыхнула зеленоватым сиянием; из установленного на ней наконечника вырвался жёлто-зелёный луч, устремившийся в небо. В тот же миг раздался нарастающий гул; он усиливался до тех пор, пока оба нациста и сам Блацкович не схватились от боли за уши. А ещё спустя несколько секунд странный эффект столь же внезапно пропал, как и появился.
Солдат вновь поднёс трубку к лицу.
- Всё готово? Работает? – спросил у него товарищ, откладывая в сторону инструмент и поправляя за спиной винтовку.
- Так точно, всё в порядке! – ответил тот, но не своему приятелю, а собеседнику на том конце телефонного провода. После этого он положил трубку на место – и обратился к товарищу. – Выдвигаемся на базу!
А затем случилось неожиданное: оказалось, что Блацкович был не единственным человеком, наблюдавшим за нацистами – с противоположной стороны на площадку выбежал с виду знакомый агенту партизан, бывший среди совершивших налёт на замок «Вольфенштайн»; с криком «За Айзенштадт!», он расстрелял из автомата обоих гитлеровцев, не успевших оказать никакого сопротивления и с воплями попадавших к подножию вышки. Американец предупредительно окликнул бойца и назвал своё имя, после чего показался из-за лестницы.
- А-а-а, Би Джей! – тот немедленно опустил оружие – и, увидев разведчика, улыбнулся. – Наконец-то вы вернулись в город! Что нового?
- Всё в порядке, - ответил тот, поднимаясь на площадку и мысленно желая, чтобы всё было согласно его словам. – Чем это вы тут промышляете?
- Я – Дирк, - представился партизан. – Дирк Шнайдер, - он пожал протянутую Блацковичем руку – и тут же достал из-под куртки связку динамита, которую стал монтировать к вышке на половину высоты человеческого роста.
- Это серьёзно! – одобрил американец, наблюдавший за его действиями.
- Ещё бы! – осклабился Дирк. – Я – один из лучших подрывников сопротивления! Это очень хорошо, что вы оказались здесь, Би Джей! – Дирк, наконец, прикрепил взрывчатку. – Я не знаю, для чего нацисты расставили по всему Айзенштадту эти приспособления, но предназначены они уж точно не для радиопередач! Эрих поручил мне разобраться с этими странными конструкциями. Одно плохо: они разбросаны по городу, и одному мне не справиться. Вот если бы вы согласились помочь мне... А что это за штуковина? – с любопытством спросил он, поглядывая на висевший за спиной американца «Ляйхенфауст».
- Да так, - неопределённо ответил тот, не отводя глаз от собеседника. – А помочь вам буду рад, дружище! Только скажите, что я должен сделать...
- Всё очень просто, - ответил тот, доставая из сумки под курткой несколько динамитных шашек и перекладывая их в сумку агента УСО. – Я научу вас, Би Джей! – он указал на прикреплённую к металлической вышке взрывчатку. – Видите, динамит необходимо установить именно на такую высоту; если укрепить его выше или ниже, конструкция останется практически неповреждённой, потому что сила взрывчатки, к сожалению, ограничена... А в этом месте она будет для конструкции критической, я это уже испытал на одной из вышек! – гордо закончил он, по-прежнему улыбаясь.
- Так-так, понимаю, - кивнул Блацкович, наблюдая за его действиями. – И сколько их вообще?
- Мы насчитали их семь штук, одну из которых я уже уничтожил. Сейчас очередь за второй! Итого – пять оставшихся. Две из них расположены в историческом центре; я проберусь туда и нейтрализую их действие. Две находятся здесь, в деловом центре; этими я предлагаю заняться вам. Последняя, самая значительная, установлена на крыше радиостанции, через пару кварталов отсюда... Правда, радиостанция хорошо охраняется, простите, что отправляю вас в самое пекло, товарищ! – извиняющимся тоном произнёс Дирк. – Мне там уж точно не справиться...
- Ничего страшного! – успокоил его собеседник, доставая карту. – Отметьте, пожалуйста, места, где они установлены – и я отправлюсь туда прямо сейчас! Мне просто необходимо чем-нибудь заняться, - последние слова будто вырвались помимо его воли.
- Спасибо вам, Би Джей! – парень легонько тряхнул головой, отмечая на бумаге нужные места.
- Но почему только вас отправили на такое опасное задание? – удивился Блацкович. – Разве у «Кружка Крайзау» больше никого не осталось?
- Это всё после атаки на замок, - развёл руками партизан. – Кто-то вернулся тяжело раненым, кто-то – не вернулся вообще... Люди уставшие, а я, кажется, уже пришёл в норму... Да и возраст у меня ещё не тот, чтобы так долго отсыпаться! Я сам вызвался провернуть эту операцию; к тому же, кроме меня, с этим никто не справится...
Блацкович посмотрел на карту: да, ему как следует придётся побегать по деловому центру, выполняя просьбу паренька! Тем временем его собеседник закончил работу.
- Посторонитесь, Би Джей! – предупредил он, коснувшись локтя американца. – Сейчас мы устроим нацистам фейерверк!
Они отошли за колонны почти к самым дверям магистрата; жёлто-зелёный луч, бравший начало у наконечника вышки, продолжал подниматься в небеса. Впрочем, это продлилось не больше секунды: грохнул взрыв – и металлическая конструкция разломилась надвое; верхняя её часть рухнула с площадки вниз, перевалившись через лестницу.
- Вот это по-нашему! – воскликнул Дирк, хлопнув в ладоши; Блацкович с улыбкой посмотрел на него: парень действительно знал своё дело.
Однако, стоило им вновь появиться у останков вышки, как издали послышался выстрел; не успело смолкнуть его эхо, как площадь содрогнулась от нескольких автоматных очередей. Пули застучали о колонны и стены здания: в конце площади диверсанты заметили отряд вражеских солдат, которые, прикрываясь деревьями и фонтанами, рассредоточились по участку, явно намереваясь взять неприятелей в кольцо. Неудивительно: грохот взрыва не мог не привлечь внимания патруля, поэтому партизанам ничего не оставалось, как вступить в схватку с гораздо превышающим его по численности противником.
Однако, даже несмотря на оперативность действий и внезапность появления на локации, десяток нацистов проиграл битву задолго до её начала: Блацкович активировал теневое суперзрение, присовокупив к нему замедление времени – и ринулся на врагов до того, как Дирк успел произвести первый выстрел. Он сбежал вниз по ступеням, стреляя в приближающихся солдат, которые, подпав под действие древнего артефакта, буквально застыли на месте. «Старею, - думал американец, выпуская по врагам пулю за пулей и продвигаясь по улице. – Раньше я расправился бы с этим десятком вояк без всякого медальона; конечно, тому понадобилось бы время, но... А теперь я во всём полагаюсь на его волшебную силу; так, глядишь, можно и вообще разучиться воевать нормальным образом и окончательно потерять форму!» Впрочем, он готов был думать о чём угодно – только не о Каролине...
Задачи:
Уничтожить радиовышки.
После схватки, которая в его сознании ассоциировалась более с избиением младенцев, он расстался с ничего не понявшим Дирком; парень, без лишних объяснений со стороны Блацковича, нырнул в городскую канализацию, отправившись «на дело» в исторический центр. Разведчик, обойдя площадь с левой от магистрата стороны, прошёл через развалины нескольких соединяющихся между собой домов – и нельзя сказать, что этот обходной путь его к следующей отмеченной на карте вышке, был совершенно напрасным: в помещениях, напоминавших по своему устройству квартиры офицерского состава, он обнаружил интересное послание, заставившее его призадуматься о недалёком будущем города, если он, Блацкович, не успеет принять конкретных мер по его спасению:
Напоминание
К сведению всех офицеров. По условному сигналу, все войска должны отойти к границе Айзенштадта. Сигнал будет подан, когда цеппелин займёт оптимальную позицию и его система вооружения будет приведена в полную боеготовность.
Что и говорить, документ открытым текстом сообщал о предстоящей атаке с цеппелина. Оставалось сожалеть, что не было указано точного времени, когда этот самый сигнал будет подан... Блацкович также обратил внимание на другое: если к началу атаки нацисты намерены вывести все свои силы за городской периметр, следовательно, огневые возможности установленного на дирижабле оружия должны быть поистине невероятными! В случае того, что на цеппелине находятся хотя бы несколько суперпушек, одну из которых диверсант уничтожил на бывшем консервном заводе, их разрушающая мощь окажется действительно необычайной... Причём, настолько, что будет в состоянии похоронить весь Айзенштадт! Допустить подобного нельзя ни при каком раскладе!
Обойдя площадь перед магистратом, названия которой он так никогда и не узнал, Блацкович двинулся обратно – к городскому каналу, который вывел бы его к ближайшей радиовышке. Вернувшись к разбомбленному участку дороги, он вновь миновал его через полуразрушенное здание айзенштадского почтового отделения, в котором он увидел вовсю хозяйничавших контрабандистов: двое ребят лихо вскрывали ломиками деревянные ящики и картонные коробки, надеясь на какую-нибудь поживу. При его появлении они немедленно схватились за оружие, однако, признав в появившемся знакомого братьев Криге, опустили автоматы. Разведчик также вспомнил одного из них: того самого человека в очках, который некогда отпускал ему боеприпасы на складе чёрного рынка в историческом центре города.
- Рад тебя видеть, Би Джей! – сказал очкарик, поднимая руку в знак приветствия. – Как жизнь?
- Не поверишь, камрад: она до сих пор продолжается! – ответил Агент Второй, разглядывая устроенный контрабандистами бардак на полу. – Решили ограбить почту?
- Боже мой, да что тут взять?! – торговец чёрного рынка развёл руками. – Просто надоело сидеть в подземелье, захотелось размять ноги... Заодно, надумали заглянуть и сюда: ведь тут, похоже, до нас ещё никого не было. А ты здесь что делаешь? Получил посылку от родственников? – на лице его возникла улыбка.
- Никак нет, - разведчик оценил его шутку. – Просто шёл мимо...
Контрабандист сделал шаг к диверсанту, лоб его наморщился:
- Слушай меня внимательно, Би Джей: ходят слухи, что место Цетты занял весьма опасный тип по фамилии Штрассе. А ещё говорят, что, когда он вкалывал над каким-то из своих проектов, ты здорово попортил ему кровь. Это так?
Блацкович неопределённо пожал плечами.
- Значит, это так! – заключил по его действию очкастый. – Что же, надеюсь, что теперь он дважды подумает, прежде чем вновь связываться с тобой! Удачи тебе, Би Джей! – и, сочтя разговор оконченным, принялся выковыривать ломиком гвоздь из стоявшего у его ног ящика. Его коллега, будто по команде, стал помогать товарищу. Стоявший рядом американец перестал для них существовать. «Мне просто позарез необходима подобная целеустремлённость!» – подумал он, следуя к выходу, которым мог воспользоваться лишь обладающий медальоном человек: там, где на стене красовался символ Чёрного Солнца...
На одном из столов в соседнем помещении, заваленном открытками, он случайно заметил сложенный вдвое лист бумаги; Блацкович прошёл бы мимо, если внимание его не было бы привлечено печатью нацистского орла, держащего в когтях свастику, находящейся в углу документа. «Би Джей» развернул лист – и прочёл следующее:
Приказ
Кому: всем городским подразделениям
От кого: комендатуры Айзенштадта
Теперь, когда Каролина Беккер, руководитель «Кружка Крайзау», взята в плен, всем подразделениям следует направить усилия на захват Эрика Энгле и неуловимого американского шпиона. Это – первейший из приказов! Когда эти двое будут пойманы, сопротивлению придёт конец!
«Эх, мало вы каши ели!» – усмехнулся диверсант, с презрением роняя бумагу на пол; однако, напоминание о Каролине так резануло ему сердце, что он невольно схватился за грудь.
Приблизившись к стене и пройдя несуществующую в мире Тени преграду, Блацкович вышел к каналу; теперь он мог внимательно рассмотреть прилегающую к нему местность с поверхности. Проезжая дорога уходила от почтового отделения прямо под первый из мостов, по которому он впервые прошёл на новую явку «Кружка Крайзау» – и под вторым поворачивала направо, заканчиваясь у больших деревянных ворот. Там же по-прежнему находилась пулемётная точка; впрочем, американец ничуть не боялся опасности: на расстоянии более, чем двести метров, враги вряд ли могли его заметить... Весьма неплохо укреплённым выглядел и ближайший мост: его периметр с обеих сторон обороняли энергетические щиты, между которых прохаживались эсэсовцы и «ведьмы» «Элитной Гвардии». Дома, выстроившиеся по обеим сторонам вдоль канала, также патрулировались солдатами; возле их входов и по всему обозримому сектору Блацкович насчитал около полусотни человек. Вступать в бой с таким количеством противников мог только безумец; разведчик улыбнулся, подумав, что даже вооружённый тулеанским медальоном безумец не сможет долго продержаться против такого контингента. «Это потому, что они усиленно разыскивают новую явку сопротивления, и меня заодно! – вспомнил он текст последнего из найденных документов. – Но неужели гитлеровцы всерьёз полагают, что, ликвидировав меня с Эрихом, оставшиеся люди добровольно сложат оружие?! Да-а-а, невысокого же они мнения о подлинной ценности свободы – и той цене, которую любой настоящий патриот готов за неё заплатить!»
Прокравшись, как и раньше, вдоль стены почти целого строения, Блацкович оказался у металлической лестницы, по которой незамедлительно спустился на дно канала. В подобных условиях, когда у тебя над головой добрые полсотни врагов, лучше вести себя без лишнего шума; суперагент был рад, что во время атаки на замок пользовался исключительно штурмовой винтовкой, которую позже оставил на полу центра радиосвязи. Таким образом, он сэкономил боезапас своего любимого «МП-40» с глушителем; в придачу за его спиной имелся «Ляйхенфауст», чью мощь он неоднократно испытал в действии и бросать который ему вовсе не хотелось. Проблема заключалась в том, что он доподлинно не знал, на сколько выстрелов хватит энергии, по-прежнему светившейся в стеклянной ёмкости лёгким голубоватым свечением. О новых боеприпасах неплохо было бы спросить торговцев чёрного рынка: те роются по всем местам, может, чего и нароют...
Избежав внимания охранников на мосту, американец относительно спокойно пробирался по водосточному каналу – до тех пор, пока перед очередным поворотом не услышал приглушённое рычание: блутшляйхеры! Затем до его слуха донеслось монотонное цитирование латинских заклинаний. Чёрт подери, ему только книжников не хватало! Но, было слишком поздно: из-за поворота налево появились три блутшляйхера, за которыми, бубня под нос непонятные латинизмы, вышел книжник. Блацкович едва он успел коснуться медальона – и дал очередь по смертельно опасным врагам, отскакивая за стоявший на его пути ящик.
- Уа-а-а-а! – протяжно завопил книжник, отлетев от полученных в грудь нескольких пуль к стене сырого подземелья; будь тоннель хотя бы вдвое короче, блутшляйхеры неминуемо добрались бы до атаковавшего их противника. Но разведчик был весьма проворным – и убил ужасных существ одного за другим, не потратив лишнего выстрела.
Рассматривая трупы неприятелей, Блацкович обратил внимание на планшет, висевший на боку книжника. Раньше он никогда не видел подобного, поэтому с любопытством заглянул внутрь – и был вознаграждён, обнаружив весьма важные данные. В планшете книжника имелось запечатанное письмо, с небезызвестным штампом орла, держащего в когтях свастику; агент незамедлительно вскрыл его – и при неясном, колеблющемся свете ламп тоннеля, прочитал:
Письмо
Кому: главным КПП аэродрома
От кого: комендатуры Айзенштадта
По данным на 8:00, все КПП, находящиеся на территории аэродрома, пребывают в состоянии повышенной боевой готовности. По данным разведки, «Кружок Крайзау» может предпринять нападение на объект в ближайшем будущем. До получения дальнейших указаний, все транспортные средства, въезжающие или покидающие территорию аэродрома, проходят тщательную проверку. Сопроводительные документы не должны быть просрочены. Данные требования комендатуры соблюдаются неукоснительно.
Полученная информация крайне заинтересовала американца. Итак, документ найден у книжника, идущего – в сопровождении трёх «зверюшек» – по тоннелю в деловой центр. Письмо достаточно важное, чтобы доверить его простым солдатам, поэтому командование поручило его письмоносцу с усиленными возможностями.
Далее. Комендатура расположена в историческом центре, а книжник практически пришёл в деловой. Адресат: все КПП аэродрома, который находится чёрт знает, где. Письмо написано недавно; из этого следует, что посланник должен доставить его получателю как можно скорее; выходит, что ближайший путь на аэродром пролегает через деловой центр. Логично? Вполне. И, что теперь позволительно утверждать с определённостью – аэродром расположен не так уж и далеко от Айзенштадта.
Ещё деталь: в письме говорится о возможной атаке партизан на строго охраняемый объект. Неужели Эрих, едва выбравшись из замка живым, планирует нападение на аэродром?! С какой целью? К тому же, он раньше всегда советовался с Блацковичем касательно боевых операций, а ныне предпочёл по какой-то причине умолчать о готовящемся нападении?! Странно... Может быть, всё дело в том, что агент УСО что-то пропустил, отказавшись, после ночного нападения на замок, отправиться на грузовике в город, вместе с товарищами? Но почему – аэродром? Почему, например, не комендатура, где заседает ненавистный Тотенкопф? Вряд ли последний объект охраняется хуже первого... Ответов не было; и чтобы получить их, Блацкович просто обязан побывать на явке – и поговорить с Энгле. А пока он продолжит выводить из строя загадочные радиовышки.
Выйдя на поверхность, диверсант оказался под мостом; где-то над ним невнятно звучали голоса нескольких человек. Кто-то кашлянул и рассмеялся... Блацкович осторожно взобрался выше: пятеро нацистов, собравшиеся в кружок на дороге, по всей видимости, рассказывали друг другу анекдоты. Он осмотрел прилегающую территорию; больше противников не было видно. Согласно карте, вышка, ради которой он сюда явился, должна быть где-то слева по дороге. Следовательно, пятёрку весельчаков, преграждавшую ему путь к ней, необходимо отправить на тот свет.
Блацкович прополз несколько метров в направлении дороги и ещё раз осмотрелся; действительно, отсюда он уже видел не только жёлто-зелёный, уходящий в небо луч, но саму установку: конструкция стояла прямо на веранде того самого открытого кафе, которым ныне никто не пользовался. Сперва американец хотел воспользоваться своим бесшумным автоматом, но враги столь близко стояли друг от друга, что он не смог оказать себе в удовольствии потратить на них выстрел из «Ляйхенфауста». Он достал из-за спины оружие, навёл его дуло на врагов – и нажал курок.
Вряд ли кто-нибудь из пятёрки неприятелей сумел понять, что именно произошло, в том числе – что их более не существует; светящийся, голубоватого цвета шар разметал за мгновение до того хохотавших солдат, буквально обратив их в ничто; на землю с лёгким стуком попадали только их автоматы да пуговицы с обмундирования. А сияющий шар, несясь дальше, попутно захватил собой калитку из сломанного по соседству забора; предмет взлетел в воздух – и упал только у стены здания, находившегося от моста через половину площади. Блацкович выждал около минуты – не появятся ли новые враги – и, вновь взяв в руки «МП-40», поднялся, наконец, в полный рост.
Кстати, под одной из колонн, поддерживающих собой веранду, Блацкович обнаружил лист бумаги; он был изрядно потрёпан и носил на лицевой стороне явный отпечаток сапога. Правый верхний угол листа был неаккуратно оторван; к слову сказать, подняв глаза чуть выше, Блацкович заметил недостающий кусок бумаги приклеенным к колонне. Прочитав написанное, разведчик едва не расхохотался:
Ахтунг!
Всем членам «Кружка Крайзау»! У вас была возможность увидеть наше современное вооружение и уровень подготовки войск. Вы должны понимать, что у вас нет ни шанса на победу в битве за Айзенштадт. В течение следующих двадцати четырёх часов мы обещаем амнистию всем бойцам сопротивления, добровольно сложившим оружие. Кроме того, мы выплатим вознаграждение тому, кто предоставит информацию, которая будет способствовать уничтожению «Кружка Крайзау».
Подпись в документе отсутствовала. Машинописный текст намекал, что подобных агитационных листов была отпечатана целая куча, которую затем расклеили по всему городу. Сопоставив текст написанного с увиденным на листе отпечатком сапога и до сих пор висящим на колонне оторванным уголком документа, Блацкович незамедлительно понял: кто-то ознакомился с написанным, в гневе сорвал листовку, бросил на землю – и сознательно наступил на неё! Этим человеком не мог быть гитлеровец: ведь таковые стояли за созданием документа. Простое гражданское население Айзенштадта вряд ли отреагировало бы на мало относящийся к его ежедневному бытию обращению подобным образом. Значит, американец был прав в своих выводах: айзенштадское сопротивление чихало на пропаганду нацистов – и отпечаток сапога на агитационной листовке служил наилучшим тому доказательством.
«Такие вещи, как этот листок, достойны самых престижных мест в музеях! – подумал он, бережно складывая лист вдвое и пряча в карман, всё ещё улыбаясь. – Когда война закончится, они будут напоминать потомкам победителей, насколько беззаветно сражались их отцы и деды против многоголовой нацистской гадины, этого ядовитого, болотного чудовища... Когда война закончится...»
Поднявшись на веранду, он осмотрелся; вокруг по-прежнему никого не было. Тогда он приблизился к вышке, достал из сумки две динамитные шашки – и прикрепил взрывчатку на высоту глаз к металлическому корпусу конструкции. Рассчитал время для отхода – и поджог фитиль, поспешно сбежав вниз по лестнице и укрывшись за стеной слева от веранды. Грохот взрыва потряс площадь, над верандой взметнулись обломки столов и стульев; если поблизости были враги, они не могли не услышать его, поэтому агенту следовало уходить под мост как можно скорее. Само строение едва не обрушилось, а вышка сломалась надвое, подобно предыдущей; верхняя часть её рухнула с веранды на асфальт. Блацкович, не теряя времени, быстро преодолел расстояние, отделяющее его от моста – и скрылся во мраке находящегося под ним тоннеля.
Итак, оставалась последняя радиовышка, находящаяся в нескольких кварталах от его теперешнего местонахождения; уничтожив её, диверсант мог смело идти на радиостанцию. Сверившись с картой, он проложил маршрут: надо вернуться назад, вновь пройти канал, оставив слева от себя явку «Кружка Крайзау», взобраться к воротам, которые охраняются расчётом «МГ-42» – и следовать дальше, на неизвестную пока территорию. «Ну, надеюсь, что Дирк справляется с заданием не хуже меня,» - подумал Блацкович, пробираясь под неярким светом электроламп на потолке тоннеля.
На преодоление составленного маршрута ушло гораздо больше времени, чем полагал разведчик: хоть незаметное пересечение водоканала ему и не доставило никакой проблемы, однако пришлось около получаса ждать подходящего момента, чтобы выбраться из него наружу. То, как назло, не вовремя появлялись дежурные на мосту, то у дверей ближайшего дома столпились его охранники, то сами пулемётчики решили поиграть в чрезмерную бдительность... Воспользуйся он силой талисмана и прорвись за ворота с боем – за ним так или иначе кинулись бы все находящиеся в этом секторе нацисты; к тому же неизвестно, сколько их там, за воротами... Поэтому приходилось выжидать.
Наконец, двое пулемётчиков, посовещавшись о чём-то с товарищами, отправились к мосту; оставшиеся, будто по заказу, немедленно стали клевать носом. Блацкович слышал негромкие голоса на мосту и на дороге под ним, идущей вдоль канала; если враги отвлекаются разговором, то стоит попытаться – и незаметно проникнуть за спину пулемётчикам.
И «Би Джей» рискнул: поднявшись из канала по лестнице, он на мгновение задержался за углом какого-то невысокого строения – и быстро прошмыгнул к воротам; дремавшие пулемётчики не только не увидели, но даже не услышали его движения! А после удача улыбнулась агенту УСО ещё раз: рядом с воротами оказалась полуоткрытая дверь, которую он раньше не мог рассмотреть из-за парапета; Блацкович скрылся за ней, оказавшись в совершенно пустом помещении; ничего, кроме бочек с горючим, в нём не имелось. Ворота напротив были заперты, но рядом с ними также находилась дверь, через которую американец проник в следующий сектор делового центра.
Он вышел на улицу, схоронившись за стоявшим по соседству с дверью легковым автомобилем; прямо от него уходила узкая дорога, с обеих сторон зажатая высокими, практически не тронутыми бомбёжкой, домами; за аркой, меж двух последних строений, можно было разглядеть, что дорога эта заканчивается открытой площадью. Справа от Агента Второго находилась группа одноэтажных и двухэтажных домиков; окна и двери их были заколочены снаружи, что исключало возможность нападения врага в этом месте. Впрочем, среди вереницы дверей он заметил одну, не заколоченную крест-накрест почерневшими от непогоды досками – и отправился проверить одноэтажное строение. Войдя в Тень, он тут же установил, что в помещении находятся два человека; зная, что о его визите на эту локацию пока никому неизвестно, Блацкович не хотел утрачивать это преимущество. Поэтому он коснулся кристалла Замедления – и толкнул дверь, надеясь на внезапность.
В небольшой комнате, походившей на лабораторию, уставленную столами и стеклянными шкафами, полки которых были набиты пробирками, микроскопами и прочей утварью современных алхимиков, находились два вооружённых эсэсовца; Блацкович не стал ждать у моря погоды – и двумя выстрелами в голову положил на пол не успевших ничего осознать вояк. Другого выхода из комнаты не было; разведчик осмотрелся по сторонам, теряясь в догадках, зачем двум солдатам охранять это помещение... Видимо, у командования были для этого свои причины – лаборатория, как-никак – и верно: порывшись в столе, в одном из ящиков он нашёл следующее послание:
Письмо
Кому: центральному командованию
От кого: доктора Тессмана
Окончательные модификации цеппелина близятся к завершению. Проследите за тем, чтобы командиры всех частей получили информацию о своевременном отходе из города, как только мы об этом сообщим. Когда оружие начнёт работу, остановить его будет невозможно. Поэтому, если какое-нибудь подразделение останется в Айзенштадте, его поглотит мощь Чёрного Солнца.
Доктор Рольф Тессман, проект «Нахтзонне»,
Отдел Специальных Проектов Райха
Глаза американца едва не вылезли из орбит; он сунул письмо в карман, продолжая обдумывать полученные сведения. Дело ясное: нацисты собираются подвергнуть Айзенштадт невиданной доселе бомбардировке – и, как об этом сказано в письме, из оружия, использующего теневую энергию! Следовательно, Тотенкопф обрек город на тотальное разрушение... В этом случае, не менее ясным становилось и другое: необходимо проникнуть на цеппелин во что бы то ни стало! Но это – сразу после того, как он завершит работу на радиостанции, которая судя по карте, находилась от него буквально в сотне метров.
Блацкович ещё немного порылся по ящикам стола, однако, не найдя ничего примечательного, покинул помещение. Эх, сюда бы этого доктора Рольфа Тессмана, столь осведомлённого в проекте «Нахтзонне»! Впрочем, он может быть и на дирижабле, что ему делать на этой грешной земле!..
Стараясь не шуметь, американец проследовал вдоль стен домов, повернув направо; оттуда, также крадучись и прячась за придорожными деревьями, вышел к площади: действительно, искомая вышка красовалась справа от него, вновь расположенная на веранде дальнего дома. Укрывшись за разбитым грузовиком, он подсчитал видимых врагов: двое охранников крутились прямо на веранде, ещё двое – прямо по курсу, защищённые энергетическим щитом; увы, как выглядело пространство слева от площади, ему не было видно. Если всё сделать быстро и тихо, возможно, он не привлечёт внимания других; однако, подорвав вышку, он наверняка потеряет элемент внезапности – и пребывание его на периметре будет раскрыто.
И Блацкович доверился интуиции: активировав медальон, он для начала избавился от двух охранников на веранде, поскольку именно там находилась его цель; пока они медленно падали, он перебежал площадь – и, обогнув энергетические щиты, расстрелял почти в упор оставшихся на участке нацистов. Мысленно отсчитывая про себя секунды, он скользнул по дороге налево; там его поджидали две красотки из «Элитной Гвардии», которым он испортил причёски вместе с мозгами – и всё! На довольно немалой локации не осталось врагов! Американец перезарядил амулет от стеклянного контейнера с теневой энергией, питавшей собой сияющий щит – и прошёл через площадь обратно, к веранде. «Вероятно, - думал он, прикрепляя взрывчатку к радиовышке, - что основные силы эсэсовцев расположились в районе, где гитлеровцы ведут активные поиски явок сопротивления, подпольного чёрного рынка и новой штаб-квартиры «Золотого Рассвета»... Кстати, - он тут же поймал себя на внезапной мысли, - я ведь до сих пор не знаю, где прячутся русские оккультисты и что с ними... Ладно, это от меня не уйдёт!»
Прикрывшись энергетическим щитом от возможных осколков, Блацкович дождался подрыва вышки; работа его была закончена. Оставалось навестить радиостанцию и уничтожить главную башню, передающую энергию Тени, неведомо куда. Подсобрав у погибших автоматчиков боеприпасов для своего «МП-40», он постарался поскорее удалиться из этого участка, пока не набежали другие враги; а ещё несколько минут спустя разведчик, преодолев половину обратного пути, свернул к воротам, на левой створке которых красовалась лаконичная надпись: «Радиостанция».
Задачи:
Взобраться на крышу и уничтожить главную радиовышку;
Покинуть территорию радиостанции.
Неподалёку от входа на объект, метрах в десяти справа от ворот, диверсант увидел несколько разбитых окон; чтобы не рисковать понапрасну, Блацкович решил воспользоваться одним из них – и, аккуратно изъяв остатки разбитой рамы, влез в помещение. Двухпролётная лестница привела его на второй этаж заброшенного дома; поднявшись ещё выше, американец попал на чердак, через слуховое окно которого смог, наконец, рассмотреть открывшуюся его глазам территорию.
Прямо под ним проходила проезжая дорога, метров через сто с лишним поворачивающая направо; по обе стороны её окружали дома, каждый не менее нескольких этажей. Внизу располагался КПП: двое автоматчиков и снайпер, засевший на балконе дома, справа от проезжей части. Дорога была заваленной в двух местах, несмотря на стоявшие перед поворотом мотоциклы и автомобили, а по её центру разведчик увидел три энергетических щита, за которыми расположилось пулемётное гнездо. Блацкович непроизвольно поморщился: за пулемётом он немедленно рассмотрел работающий ПДК: несомненно, чёртов аппарат не позволит ему использовать медальон в зоне, которую как раз следует пройти как можно скорее...
Блацкович мысленно поблагодарил милостивую судьбу и собственную интуицию, подсказавшую ему двигаться не в лоб, через ворота, а сквозь окно соседнего дома; ныне он, обойдя пустые помещения и выбравшись на чердак, мог спуститься вниз по крышам – и оказаться совершенно незамеченным за спиной солдат КПП.
Так он и поступил: вылез через слуховое окно чердака, беззвучно пробежал по крыше, не привлекая внимания скучающего на балконе противоположного дома снайпера – и осторожно спрыгнул на землю, немедленно укрывшись за стоявшем у КПП мотоциклом с коляской. Отсюда он и решил приступить к действиям.
Первой его жертвой стал снайпер, кувыркнувшийся через перила балкона от угодившей ему в голову пули. Охранники одновременно бросились на помощь бездыханному товарищу, ни с того ни с сего упавшему на асфальт, когда несколько выстрелов Агента Второго прекратили их ретивый забег – и ребята друг за другом покатились головами вперёд, замерев возле кучи щебня. Блацкович высунулся из-за своего укрытия – и перебрался в будку КПП, оказавшейся пустой и непримечательной, если не считать обнаруженного на столе письма, которое крайне заинтересовало своего читателя и подбросило ему для размышлений очередную порцию информации:
Письмо
Кому: доктору Кемпе
От кого: штурмбаннфюрера СС Дама
Доктор, мои солдаты добились невероятных успехов от переделки радиоантенн в башни по передаче энергии Тени. Мы во всём следовали Вашим указаниям, поэтому вскоре башни смогут получать энергию из источников Тени и передавать её прямо к оружию. Надеюсь, Вы предупредите нас прежде, чем будете стрелять из него?
Штурмбаннфюрер СС Петер Дам,
офицер безопасности района
«Би Джей» покинул будку, обошёл её – и оказался в небольшом закутке слева от дороги, в котором стояли ещё два мотоцикла; дальше, по обеим сторонам видимого отсюда участка, прикрываемого пулемётным гнездом, тянулись дома, арочные перекрытия под которыми служили им верандами вторых этажей. Блацковича удивило, что за пулемётом никого не было; видимо, он проник на объект столь бесшумно, что до сих пор не вызвал у нацистов ни малейших подозрений... Итак, теперь он был уверен, что супероружие, установленное на висящем над его головой в небе дирижабле, получает теневую энергию от вышек – и, зарядившись под завязку, готовится произвести в городе невероятные разрушения. Конечно, уничтожив несколько башен, он ослабил приём энергии, но намного ли? Словом, необходимо идти вперёд – и ликвидировать главную вышку, находящуюся где-то на крыше радиостанции; Блацкович ясно видел желто-зелёный луч, уходящий к цеппелину; крыши комплекса пока скрывали точное местоположение модифицированной радиоантенны от глаз американца.
Сделав ещё несколько крадущихся шагов в сторону энергетических щитов, разведчик осознал, что переоценил свою скрытность: из-за поворота дороги к пулемёту выскочило трое солдат, а в доме, прямо за их спиной, распахнулось окно, в котором появился снайпер; в то же мгновение из громкоговорителя раздался тревожный голос:
- Внимание! В этой зоне обнаружен шпион! Немедленно выслать дополнительные силы для его задержания!
«Ну вот, началось! – подумал диверсант, увидев ещё нескольких эсэсовцев, занимающих позицию за колоннами и арками под домами по правую сторону от дороги. – Сейчас здесь станет невыносимо жарко!» В придачу к десятку появившихся солдат, из распахнувшихся дверей трёхэтажного дома, находившегося метрах в двадцати от Блацковича, выскочили ещё три автоматчика, озираясь по сторонам; благо, он был начеку – и, присев за угол, расстрелял будто возникшую перед ним из-под земли троицу. Те с воплями покатились по тротуару; в ответ на это раздалась долгая пулемётная очередь, выбившая густое облако белой пыли из стены, за которой прятался агент УСО. Следом за ней застучали автоматы, также не причинившие ему ни малейшего вреда.
Положение было, хуже некуда: Блацкович оказался зажатым в угол в самом прямом смысле слова; хоть враги не атаковали его, однако, не позволяли высунуть и носа из укрытия. Медальон, как он предположил это с самого начала вторжения, не действовал: чёртов подавитель, словно дразня его, вовсю сиял за энергощитами. «Чёрт знает что творится в этом мире! – злобно подумал американец, перезаряжая оружие. – Если треклятый ПДК блокирует активацию кристаллов, так почему же его работа нисколько не отражается на энергетических полях, создающих и преспокойно удерживающих теневые щиты?! Разве энергия, с которой они вступают во взаимодействие – не одна и та же?!» Впрочем, решать подобные ребусы не было времени, надо было поскорее выбираться из положения, в которое он попал.
И Блацкович прибегнул к единственному варианту, который, по его мнению, мог выручить его из сложившейся ситуации: «Ляйхенфауст»! Если уж автоматом здесь не поорудовать, кристаллы также бесполезны, пока не устранён ПДК, остаётся только упомянутое оружие. Американец никогда не забывал о том, что его теневая начинка не только полностью испаряет неприятелей, но и производит вокруг них невообразимый ураган, сметая на своём пути довольно тяжёлые предметы. Поэтому он, не тратя времени понапрасну, достал из-за спины суперпушку – и, на мгновение подавшись за угол, произвёл выстрел.
Эффект последнего не заставил себя долго ждать: энергетические щиты, прикрывавшие собой ПДК и пулемёт, разлетелись в стороны, калеча при этом прячущихся за ними нацистов; попутно светящимся шаром были захвачены валяющиеся на дороге балки, камни и прочий строительный мусор. «МГ-42», не позволявший Блацковичу высунуться, отлетел к стене дома вместе с вцепившимся в него солдатом; ПДК, опрокинутый одним из щитов, упал на асфальт – и с шипением разбился. Итак, задуманное было сделано – и Блацкович, которому больше ничто не мешало активировать медальон, выскочил из-за своего укрытия.
Вновь вооружившись автоматом, он легонько тронул кристалл – и перед ним возник щит, переливающийся голубоватым сиянием, поэтому даже одновременная пальба оставшихся врагов никак не повлияла на его неуязвимость: любая из пущенных в него неприятелями пуль попросту падала к его ногам, наткнувшись на непреодолимое свечение, рождаемое силой Тени. Не прошло и минуты, как от супостатов не осталось в живых ни одного человека: Блацкович ликвидировал снайпера, устроившегося в окне дома за пулемётным гнездом, перестрелял шестерых, прячущихся за колоннами по обеим сторонам от дороги автоматчиков – и одиночными выстрелами добил раненых, чтобы те не испытывали долгих мучений.
Наконец-то он, разобравшись с неприятелями, смог увидеть участок, находящийся за поворотом дороги: ещё один КПП, снабжённый опускающимся шлагбаумом, стоял прямо перед открытыми воротами, ведущими внутрь большого строения, над крышей которого сиял уходящий в небо луч. Арочный коридор уходил на полсотни метров вглубь старинного здания, заканчиваясь поворотом налево; рядом с входом в помещение находилась бронемашина, оснащённая крупнокалиберным стационарным пулемётом. Блацкович, по-прежнему пользуясь энергетическим щитом, миновал её – и ступил в коридор, подзаряжая кристалл в светящейся лужице, расплывшейся прямо на стене.
- Никто не должен входить на территорию или покидать её! – вновь прозвучало из громкоговорителя. – Усилить охрану КПП!
В тот же миг из-за угла показались спешившие на призыв диктора противники: четверых солдат, бежавших по двое с обеих сторон коридора, сопровождал книжник, выставив перед ними аналогичное Блацковичу теневое укрытие. Американец, недолго думая, использовал против врагов кристалл Усиления – и в считанные секунды всего несколькими выстрелами порвал всю набросившуюся на него пятёрку в клочья. Каждая пуля не просто разрывала супостатов на части, окрашивая их кровью стены коридора, но оставляла заметные повреждения на стенах, пробивая их насквозь. Разделавшись с подкреплением, разведчик снова перезарядил медальон – и проследовал дальше, аккуратно переступая через окровавленные ошмётки на полу.
Повернув за очередной угол, Блацкович прошёл через распахнутые двери в новое помещение – и понял, что находится то ли в музее, то ли в каком-то хранилище всевозможных редкостей: повсюду, на полуметровых металлических постаментах, находились стеклянные ящики, содержавшие внутри старинные книги, средневековое оружие или части рыцарских доспехов; также в них попадалась древняя посуда, предметы домашнего обихода, даже черепа и кости давным-давно умерших представителей человечества. Не особо обращая внимание на экспонаты этой до крайности странной выставки, Блацкович пересёк длинный коридор, оказавшись в большущем зале с аналогичным наполнением, причём, состоящем из двух этажей; на второй из них вела широкая каменная лестница. Прямо перед ним был выход в смежный зал, защищённый светящимися энергетическими воротами.
Внимательно осмотрев помещение, диверсант, ожидавший внезапного нападения, к своему огромному удивлению не заметил ни единого врага. Впрочем, таковые вполне могли прятаться за высокими каменными перилами, полностью опоясывающими второй этаж, равно как ведущую наверх лестницу. Однако, ни на нижнем, ни на верхнем ярусе никого не оказалось; Блацкович, попутно рассматривая древние артефакты в стеклянных ящиках, без помех проследовал на второй этаж; там, в самом конце галереи, рядом со стеной находился аппарат, снабжённый единственным рычагом переключения. Разведчик дёрнул его, переведя из положения сверху-вниз; глянув через перила в нижний зал, он увидел, что энергетические ворота, ранее преграждавшие ему путь, пропали. Блацкович задумчиво поскрёб подбородок: странно – неужели неприятели так просто позволят ему следовать дальше, раз они даже не стали защищать пульт управления своей чёртовой энергетикой?! Разве поблизости нет никакой охраны? Не мог же он перестрелять защитников радиостанции всех до единого!
Но, как оказалось, Блацкович рано радовался: не прошло и полминуты, как из только что открывшегося соседнего зала выбежали трое автоматчиков, сопровождаемые девушкой «Элитной Гвардии»; заметив на втором этаже врага, они дружно открыли по нему огонь.
«Би Джей», как обычно, использовал кристалл Замедления; чтобы укрываться от пуль неприятелей, ему не нужен был энергетический щит – каменные перила лестницы служили ему надёжным укрытием. Сперва он расстрелял солдат, попадавших друг на друга, а потом занялся элитной охранницей – и довольно вовремя: та уже склонилась над одним из покойных, явно намереваясь вернуть его к жизни в образе инфернала; Блацкович отлично помнил об их удивительных способностях манипуляции с трупами, поскольку ранее читал об этом, но видеть воочию поднятия мертвецов ему пока не доводилось. Впрочем, он не решился проверить возможности белокурой бестии – и двумя точными выстрелами уложил красотку на пол.
Более на него никто не напал, что дало американцу возможность перезарядить и медальон, и оружие. После он спустился по лестнице, попутно засунув в один из открытых стеклянных ящиков агитационную листовку с отпечатком сапога, которую нашёл в южной части делового центра. «Вот, как я и говорил, этому артефакту самое место в музее! – улыбнулся Блацкович собственной шутке. – Нацисты тоже должны постоянно помнить, с кем воюют – до тех пор, пока начатая ими позорная война не будет с треском проиграна!»
Совершив сей беспрецедентный акт духовного вандализма над трудами сотрудников Дивизии Паранормальных Исследований СС, Блацкович проследовал в соседнее помещение, потолок над которым поддерживался четырьмя широкими круглыми колоннами. Осмотревшись по сторонам, он увидел, что из него можно попасть в несколько других комнат – направо от него помещение было открытым; комнаты прямо и налево – закрыты широкими дверями. Однако, стоило ему сделать шаг в сторону открытого помещения, как внезапно перед его носом возник преграждающий дальнейший путь энергетический щит; отпрянув от голубоватого сияния, Блацкович тут же увидел, что проход, через который он только что прошёл в зал с колоннами, также засиял переливающейся непреодолимой преградой. Заподозрив неладное, агент отскочил за колонну и снял с плеча «Ляйхенфауст»; автомат он по-прежнему сжимал правой рукой. Неодолимое предчувствие недоброго не подвело его и на этот раз; как только он занял более-менее удобную позицию между колонной и ящиками справа от него, в зале прогремел голос из громкоговорителя:
- Внимание! Американец в ловушке! Охране немедленно прибыть к пятому подъезду!
Блацкович от неожиданности вздрогнул, но тут же взял себя в руки: за закрытой дверью помещения слева от него послышалось крики и топот множества ног. Мгновением позже, вышибив дверь ударом плеча, в зале появился тяжёлый пехотинец, вооружённый фотонной пушкой; за ним следовало около десятка эсэсовцев, позади них Блацкович увидел творящего свои заклинания книжника. Рассуждать было некогда, поэтому он, ни медля ни секунды, выстрелил в гущу врагов из «Ляйхенфауста»; автоматчики, не готовые к такому повороту событий, тут же испарились, а тяжёлый пехотинец, на пару с книжником, были отброшены выстрелом назад – и зависли в воздухе, хоть и остались при этом невредимыми. Тогда Блацкович, бросив под ноги пушку, коснулся тулеанского амулета – и, замедлив обычное течение времени, стал расстреливать противников из «МП-40». Книжник, несмотря на его сверхскорость, оказался неспособным демонстрировать свою ловкость в невесомости, отчего получил в тело и голову несколько пуль – и с глухим, протяжным завыванием отлетел к стене, оставляя на ней кровавые отпечатки. Тяжёлый пехотинец, благодаря своему значительному весу, обрёл гравитацию несколько раньше; тем не менее, этого ему не хватило для ведения боевых действий: пока он приходил в себя и поднимался на ноги, Блацкович ухитрился обежать его, попутно повреждая точными выстрелами механизмы его заплечной вентиляции. Поэтому, когда последний противник, казалось, был готов к сражению, ему уже ничего не оставалось, как позорно взорваться от перегрева собственного костюма, с – увы! – до сих пор не проработанной системой охлаждения.
Закончив схватку, американец вновь подхватил с пола «Ляйхенфауст»: мало ли, что ещё ожидало его в зале слева! Однако, помещение оказалось пустым; судя по положению лестниц, враги попали в него откуда-то из подвальных помещений... Впрочем, у Блацковича не было особого желания исследовать местные канализации, да и трудно было предположить, что путь наверх может быть столь окольным и лежать через подвалы; диверсант же стремился поскорее оказаться именно на крыше радиостанции – и завершить начатую вместе с Дирком Шнайдером работу. Поэтому он вернулся в зал с колоннами к соседней, запертой двери – и, повредив двумя выстрелами её замок, вошёл в новое помещение.
Как оказалось, это была маленькая комнатка, освещаемая электрической лампой под самым потолком; в ней не было совершенно никакой мебели, за исключением стола и кресла; также, рядом с противоположной от входа стеной, стоял пульт управления, идентичный с тем, с помощью которого Блацкович открыл первые энергетические ворота в музее. Разведчик дёрнул рычаг вниз – и через дверь убедился, что энергетическое поле в помещении слева пропало. Лишь тогда он осмотрел стол, в верхнем ящике которого обнаружил послание, которое, в свете последних событий, крайне повеселило его:
Письмо
Кому: штурмбаннфюреру СС Даму
От кого: комендатуры Айзенштадта
Наш информатор сообщает, что американский агент и члены «Кружка Крайзау» вскоре попытаются напасть на главную башню, передающую энергию Тени. Готовьте ловушку, как было запланировано. Если она сработает, с сопротивлением будет покончено – и Айзенштадт будет нашим!
«А вот и не сработала ваша уловка, камрады! – злобно ухмыльнулся Блацкович, направляясь в соседний зал. – Шпион благополучно выбрался из расставленной западни, а вот что касается неуловимого информатора... Я совсем позабыл о нём! Какой же давности должны быть предоставляемые им сведения, если я лишь два часа назад встретился с Дирком – и занялся уничтожением радиовышек! Чёрт побери, да подобные новости можно назвать самыми свежими!»
Этот зал, как американцу стало ясно после его короткого осмотра, не имел выхода; помещение было уставлено пустыми стеклянными ящиками, постаментами для них и прочим музейным скарбом; однако, зоркие глаза Блацковича тут же обнаружили открытый люк вентиляции, к которой – для более удобного проникновения внутрь – даже был приставлен стул. Агент УСО немедленно взобрался на него, оказавшись в узком вентиляционном тоннеле, по которому прополз несколько поворотов. Вскоре он увидел выход; судя по солнечному свету, он вновь оказался на улице. Оказалось, он попал в закрытый внутренний дворик: впереди была стена высокого здания; расстояние для прыжка вниз, на стоявшие рядом со стеной леса, было небольшим. Но не успел он схватиться руками за края тоннеля, чтобы совершить своё намерение, как справа от себя услышал:
- Похоже, мы загнали шпиона в ловушку! – с бесконечным удовлетворение произнёс чей-то голос. – И за это получим повышение!
- Не так легко! – ответил ему другой; Блацкович услышал звук чиркнувшей спички, в воздухе разнёсся запах табака. – Рановато ты считаешь медали! Этот американец всегда найдёт способ выкрутиться, даже когда преимущество на нашей стороне!
- Ты напрасно волнуешься, - возразил на это первый. – Ему не выбраться из ловушки, которую мы ему приготовили!..
«Би Джей» осторожно выглянул из вентиляции: буквально в метре от него разговаривали два солдата; автоматы их были заброшены за спину, а то, что оба они стояли спиной к вентиляции, говорило о том, что нацисты чувствовали себя в полнейшей безопасности.
Мгновением позже тот, о ком гитлеровцы вели непринуждённую беседу, просунул перед собой «МП-40» – и двумя бесшумными выстрелами прекратил их никчёмный диалог. Спрыгнув вниз, Блацкович оказался на лесах, которые в несколько ярусов опоясывали дворик, само устройство которого показалось американцу донельзя странным; так или иначе, он не стал раздумывать о нравах местных зодчих – и взбирался по лесам до тех пор, покуда не взобрался ещё тремя этажами выше, оказавшись перед очередным вентиляционным тоннелем. Проследовав по нему, он добрался до отверстия в полу лаза – и, приготовившись ко всем неожиданностям, спрыгнул вниз, на дощатый пол.
С первого же взгляда он понял, что попал в центр радиосвязи: кабинет был занят несколькими столами, на которых громоздилась радиоаппаратура; в помещении было двое радистов, корпевших в наушниках над передатчиками, и один автоматчик, видимо, приставленный к ним для обеспечения безопасности. Внезапное появление Блацковича не оставило ребятам никаких шансов: он перестрелял их одного за другим, начав с ротозея-охранника, читавшего у дверей газету. После этого он быстро осмотрел кабинет, перевернув на столе, за которым сидели радисты, несколько бумаг. Текст одной из них показался ему довольно интересным, поскольку прямо указывал на проект «Нахтзонне»:
Письмо
Кому: доктору Кемпе
От кого: штурмбаннфюрера СС Дама
Доктор, более мощный генератор, который необходим для управления башни передачи энергии Тени, включен и работает стабильно. Сомнения в том, что корпус не сможет защитить его более хрупкие внутренние механизмы, оказались безосновательными.
Штурмбаннфюрер СС Петер Дам,
офицер безопасности района
В помещении вновь нежданно прозвучал голос из громкоговорителя:
- Внимание! Всем быть в полной боевой готовности, пока шпион не будет пойман! Ввести на верхние уровни радиостанции дополнительные силы!
«Пора уносить ноги! – решил Блацкович, следуя к дверям. – Если нацисты сэкономили на охране радистов, то, вероятно, захотят отыграться за это на крыше, раз теперь сгоняют туда резерв!»
Выйдя из центра радиосвязи в коридор, он увидел, что в его конце, прикрывая выход, среди ящиков и шкафов окопались три солдата; американец коснулся кристалла – и активировав щит, ломанулся прямо на вражескую баррикаду, уничтожая врагов одного за другим. К тому же, во время короткой перестрелки, одна из его пуль случайно угодила в бочку с горючим, спровоцировав пожар; поэтому, когда Блацкович добрался до дверей, за его спиной всё полыхало.
Миновав двери, он оказался на лестнице, уходящей по стенам как наверх, так и вниз; поскольку вниз ему не было надо, он сосредоточился на продвижении выше. Это оказалось не лёгким делом: на каждом ярусе его поджидали группы гитлеровцев, надеясь покончить с ним, задавив количеством; однако, древний артефакт по-прежнему хранил своего обладателя, обеспечивая ему неописуемую скорость и ловкость. Даже отчаянные призывы невидимого диктора: «Внимание! Защищать периметр любой ценой!» или: «Внимание! Охране блокировать все выходы! Обезвредить шпиона до того, пока он не повредил радиостанцию!», никак не могли поднять боевой дух нацистов – Блацкович неумолимо приближался к выходу на крышу.
Поднявшись по последнему пролёту лестницы, американец толкнул перед собой очередную дверь – и оказался у цели своего путешествия: в полусотне метров от него, защищённая закрытой энергетическим полем площадкой, находилась металлическая конструкция, наконечник которой испускал в небо сверкающий луч. С высоты крыши разведчику открылся, пожалуй, весь Айзенштадт; увы, на любование его видами не хватало времени. Агент Второй, выдержав под прикрытием своего чудесного щита непродолжительную перестрелку со снайперами на соседней крыше радиостанции и откуда ни возьмись появившимися в воздухе двумя ракетчиками, задался вопросом: как отключить энергетическое поле и приблизиться к вышке, поскольку никаких механизмов для его снятия он поблизости не обнаружил. И лишь войдя в Тень, он заметил тонкие стеклянные трубы, идущие к передающей энергию конструкции по стене дома напротив, а оттуда – в одно из окон соседнего здания, где и находилась искомая панель управления. Блацкович поднял одну из снайперских винтовок, оброненную одним из его врагов – и, сделав три выстрела, перебросил рычаг в нужное положение. Энергетическое поле тут же исчезло – также, как и поднимавшийся от наконечника вышки жёлто-зелёный луч.
Взбежав по лестнице на площадку, Блацкович обнаружил за уже неработающей конструкцией ещё одно строение, перед которым на бетонном возвышении стояла «ФлаК-88», вполне могущая и защитить радиостанцию, и хорошенько потрепать появившихся в воздухе непрошенных гостей. В помещении также имелась рация, какие-то измерительные приборы, назначения которых диверсант не понимал – а главное, в одной из папок на столе он обнаружил подробный план цеппелина! Это была редкая удача: для разведчика, мечтающего подняться на его борт, подобные данные были ценнее золота! Он сунул документы во внутренний карман, ещё раз оглядел помещение – и на одном из кресел нашёл ещё одно послание, проливающее свет на тайные дела нацистов. Текст его был таковым:
Письмо
Кому: штурмбаннфюреру СС Даму
От кого: доктора Кемпе
Герр штурмбаннфюрер, можете сообщить высшему командованию о том, что странные сигналы, принимаемые возле башни передачи энергии Тени, не должны вызывать беспокойства. Башня работает на полную мощность и пока не произошло ничего плохого. Я знаю, что, по мнению книжников, получение такого количества энергии может разрушить Тень, однако, смею заверить Вас, что всё в порядке!
Доктор Герхард Кемпе, проект «Нахтзонне»,
Отдел Специальных Проектов Райха
Выйдя на улицу, Блацкович сразу осознал: уничтожить башню оставшимся у него динамитом невозможно: даже не потому, что силы взрывчатки не хватит – он попросту не сможет взобраться на такую высоту, чтобы заминировать конструкцию! Впрочем, размышления американца не были особенно продолжительными: его глаза вновь остановились на противовоздушной пушке. Разведчик тут же воспарил духом: с помощью этой красавицы вполне можно было выйти из любого затруднения!
Подготовив орудие, Блацкович навёл его дуло чуть ниже центральной части башни – и, задорно сверкнув глазами, с удовольствием долбанул по её металлическому каркасу. Рвануло так, что задрожала вся крыша; башня надломилась – и стала потихоньку крениться в сторону здания за спиной находчивого артиллериста. А тот не стал дожидаться её падения – и отправил по цели ещё один снаряд. Второго попадания конструкция не выдержала – и, сломавшись пополам, рухнула с крыши, упав в маленький внутренний дворик. Дело было сделано, наступило время подумать о возвращении в деловой центр.
Убравшись с крыши, Блацкович, вновь оказавшись на лестнице, был неприятно удивлён: пожар, возникший из-за его же случайного попадания в бочку с горючим материалом, значительно разросся – и в скором времени грозил перерасти в настоящий ад. Всё, что могло гореть, пылало на трёх этажах; диверсант поистине прилагал все усилия, чтобы как следует не прожариться, пробираясь к выходу. В этом ему тоже помог незаменимый медальон: Блацкович, замедлив время, спускался всё ниже и ниже, пока бушующее пламя не осталось у него за спиной. Избежав смертельной опасности, он выбрался из горящего здания на улицу, где столкнулся с новой неприятностью.
Долгожданное подкрепление, которое, впрочем, так и не сумело защитить главный передатчик энергии Тени, хоть с опозданием, но всё-таки прибыло к радиостанции: американец, как оказалось, обошёл по лестнице музей – и выбрался по запасному выходу к закутку, в котором стояли мотоциклы. Высунувшись из-за стены, он насчитал больше двух десятков солдат, решивших во что бы то ни стало покончить с ненавистным шпионом. Но для Блацковича подобные схватки уже давно стали поистине детской забавой: он выставил перед более, чем двадцатикратно превосходящими его силами противника сияющий щит – и, став рядом с энергетическим контейнером, дававший его медальону неограниченные возможности, поливал опешивших супостатов огнём до тех пор, пока не остался у выхода с разрушенного объекта в полном одиночестве. Во время побоища он даже не подумал воспользоваться «Ляйхенфаустом», который двумя-тремя выстрелами решил бы его проблему; но, полагал Блацкович, всё заключалось как раз в отсутствии реальной проблемы. Вот если бы нацисты догадались стрелять не по нему, а по стеклянной бочке с энергией – да, в этом случае можно было бы пальнуть по ним из теневого оружия.
Прикончив последнего врага, американец проследовал к выходу из сектора, в котором он навёл упомянутый беспорядок; наступило время для возвращения на явку «Кружка Крайзау» и разговора с Эрихом о дальнейшей деятельности. Осматривая трупы лежавших у него под ногами нацистов, он увидел за спиной одного из них переносной радиопередатчик – и шальная мысль немедленно посетила его голову: ну, не мог же он просто так уйти отсюда, не поиздевавшись над гитлеровцами! Пусть теперь пеленгуют вражеский радиосигнал со своего собственного объекта!..
Действительно, аппаратура не имела никаких повреждений, поэтому Блацкович, усмехнувшись, немедленно приготовил рацию для сеанса, перенеся её для безопасности за угол дома, через крышу которого он и проник в сектор. Устроившись перед ней на корточках, он отправил руководству короткое сообщение, после чего внаглую покинул радиостанцию через центральный вход. Шифровка выглядела следующим образом:
ДОКЛАД ОБ УСПЕХЕ
Дирк Шнайдер, один из подрывников «Кружка Крайзау», показал мне, как выводить из строя передающие теневую энергию вышки, расставленные врагами по всему городу. Кроме того, он рассказал о большой башне, расположенной на крыше радиостанции. Не знаю точно, для чего нацистам эти конструкции, но самой крупной из них они уж точно не смогут воспользоваться!
Я всё ещё надеюсь помешать Штрассе и его замыслам. Впрочем, насколько я теперь понимаю, не он мой главный противник, а нехватка времени.
ГЛАВА 13:
АЭРОДРОМ
Задачи:
Поговорить с Гансом Шмидтом;
Посетить явку «Золотого Рассвета» и поговорить с Эрихом Энгле.
Покинув радиостанцию, американец, совершив небольшой обходной путь, вернулся на явку сопротивления; по дороге он встретил всего одну патрульную группу. Видимо, срочный вызов на радиостанцию сильно проредил ряды нацистов, до сих пор державших под пристальным наблюдением эту часть делового центра. И всё же Блацкович предпочёл осторожность: нельзя было давать врагам хотя бы малейший повод войти в канализации – и обнаружить явку «Кружка Крайзау»! Постоянно оглядываясь, он спустился в городской канал – и вскоре бы в точке назначения.
- Рад тебя видеть, Би Джей! Заходи! – приветствовал его охранник на входе в помещение. Разведчик поднялся по лестнице – и, отыскав глазами сидевшего за столом в углу комнаты радиста, немедленно направился к нему.
- Герр Блацкович, рад вас видеть! – улыбнулся ему Ганс, протягивая руку. – Эрих отправился на новую явку «Золотого Рассвета», где ожидает встречи с вами. У него есть для вас важные сведения.
- Отлично! – также улыбнулся диверсант. – Укажите её координаты, мой друг! – и подал собеседнику свою карту города.
- О, это элементарно! – радист мельком глянул в неё и поставил точку в тоннеле, по которому Блацкович проходил уже неоднократно. – Кстати, знаете, чего вы добились, разрушив радиобашню нацистов? Вы сделали врагов глухими и слепыми! Это помешает им действовать быстро...
В тот же миг из-за двери слева послышались многочисленные выстрелы, и радист немедленно прервал себя:
- Боже, на нас напали! Я должен оставаться на связи. Помогите отбить их атаку, герр Блацкович – и остановите наступление нацистов!
Находившиеся в помещении партизаны тут же похватали оружие – и приготовились к схватке.
- Вперёд! – крикнул один из них, открывая дверь и стреляя в её проём из автомата; остальные, заняв оборонительную позицию, последовали его примеру.
Блацкович активировал медальон; из смежной комнаты, взорвав двери гранатой, на явку полезли эсэсовцы, среди которых оказался тяжёлый пехотинец с фотонной пушкой и прикрывающие нападавших двое книжников. Оказавшееся за дверью помещение было довольно узким, поэтому нацистам пришлось двигаться по нему в буквальном смысле слова гуськом, что оказалось весьма на руку американцу: он применил против атакующих «Ляйхенфауст», первый выстрел которого обратил в ничто десяток неприятелей, а второй – вывел из строя тяжёлого пехотинца и отбросил назад книжников. Лишь после этого Агент Второй воспользовался «МП-40», добивая опасных врагов при помощи кристалла Усиления.
За очищенным от врагов помещением оказалось ещё одно, несколько большее по размерам; Блацкович, прикрываемый партизанами, пробежал его – и вышел в закрытый двор, с удовольствием наблюдая, как силы отступающих врагов буквально тают на глазах, поскольку он вновь решил использовать могучее теневое оружие. Внезапно по громкоговорителям раздалось:
- Внимание! Командую отступление! Повторяю: срочное отступление!
Солдаты, которых всё-таки оставалось ещё не мало, кинулись в сторону ворот слева от выхода; кое-кто воспользовался лестницей, уходящей через невысокую стену справа, видимо, на соседнюю локацию; часть врагов разбежалась по открытым дверям подъездов ближайшего двухэтажного дома напротив. Мгновением позже во дворе не осталось никого, кроме укрывшихся у входа партизан. Бой, начавшийся столь неожиданно, также неожиданно и прекратился.
- Нацисты отступают! – воскликнул удивлённый Клаус, озираясь по опустевшему двору. – Но почему? Мы же были у них в руках! Это очень странно…
- Ясно одно: что-то заставило их бросить успешно начатое дело, - ответил Блацкович. – Вероятно, они отвлеклись от атаки на явку ради чего-то большего... Интересно, ради чего именно?
Клаус пожал плечами, затем посмотрел ему в глаза долгим взглядом:
- Би Джей, я всё ещё не могу поверить в то, что Каролины не стало! Её отвага и упорство вдохновляли всех нас, но война ещё не закончена! Вот увидишь: Эрих Энгле будет достойным преемником Каролины!
Предоставив партизанам самостоятельно наводить порядок на явке и возводить новые баррикады, агент УСО, без лишних рассуждений, отправился на встречу с Эрихом. После случившегося было очевидно: тайный штаб сопротивления провален, ребятам так или иначе вновь придётся подыскивать новое местечко – и как можно скорее переезжать.
Пробравшись по городскому водоканалу, Блацкович спустился в тоннель; как явствовало из карты, он уже несколько раз проходил мимо замаскированного входа на явку «Золотого Рассвета» – и даже не подумал, что за одной из обрушенных стен может находится тайный лаз, ведущий к убежищу русских оккультистов. Единственная керосиновая лампа, свет которой не был виден из-за сваленных в кучу металлических труб и ящиков, едва освещала узкий проход, в конце которого Блацкович увидел вооружённого человека – это был пожилой учёный, который несколько дней назад отправил его на ферму из таверны «Вороново гнездо». Увидев американца, он улыбнулся – и опустил оружие:
- Приветствую вас, агент Блацкович! Герр Энгле ожидает вас, проходите! – и указав на дверь за спиной, посторонился.
«Би Джей» вошёл в бункер, состоявший из нескольких небольших отделений; видимо, русские на смогли перенести сюда всю библиотеку, поэтому количество спасённых книг умещалось в одной комнате, ближайшей от входа. В дальнем помещении агент рассмотрел несколько кроватей; два разделённых друг от друга перилами сектора были заняты столами, на которых горели керосиновые лампы; действительно, с меблировкой и освещением на новой явке сразу чувствовались определённые проблемы. За одним из столов, занятые какими-то бумагами, стояли Эрих Энгле и Сергей Ковлов; головы их почти соприкасались. Блацкович спустился по лестнице, внизу которой встретил Павла Черных. Тот легонько поклонился американцу – и прошептал:
- Смерть фройляйн Беккер была для нас тяжёлым ударом!
Разведчик легонько тронул его за рукав, пройдя мимо; неужели каждый встречный будет напоминать ему о Каролине?! Пройдя по общему коридору, он услышал обрывок разговора ещё двух людей, перекладывающих из ящиков на столы какие-то свёртки:
- Ты знаешь, одного из братьев Криге сегодня нашли мёртвым в канаве, - говорил пожилой мужчина собеседнику, куда более молодому человеку.
- Ну, это неудивительно! – ответил тот, раскладывая на столе подаваемые ему завёрнутые в тряпки предметы. – У них всегда было много врагов...
«А вот ещё одна интересная новость! – подумал Блацкович над услышанным. – Вряд ли это простое совпадение: именно в то время, когда весь Айзенштадт стоит на ушах в свете последних событий, кто-то из воротил чёрного рынка внезапно погибает... Интересно, кто: Антон – или Штефан? Надо будет узнать о случившемся подробнее! Для этого лучше всего нанести визит в логово контрабандистов.»
Он приблизился к столу, за которым трудились Эрих и Сергей; те немедленно подняли глаза – и поочерёдно протянули агенту руки.
- Какие новости? – спросил диверсант, ответив друзьям на рукопожатие.
- Би Джей, - первым заговорил партизан. – Тотенкопф жаждет отомстить за наше нападение на замок и срыв его планов! Он перебросил войска к цеппелину.
- Зачем, как ты считаешь? – Блацкович потёр подбородок, внимательно глядя на собеседника.
- Я думал, что ты мне расскажешь о этом! – улыбнулся Энгле. – Впрочем, Сергей провёл кое-какие замеры и расчёты, думаю, тебе это будет интересно...
- Да, мы обнаружили достаточно интенсивные волны энергии Тени, которые исходят от дирижабля, - подтвердил парень. – Мы полагаем, что нацисты готовятся выстрелить по городу из оружия на энергии Чёрного Солнца.
- Итак, ты должен пробраться на цеппелин и остановить Тотенкопфа! – добавил партизан без всякого переходы. – Наши люди смогут доставить тебя на аэродром, но остаток пути – уж прости за неудобство! – придётся проделать самому. За радиостанцией тебя ждёт грузовик, так что уж постарайся не мешкать!
- Вот ведь какое совпадение намерений! – усмехнулся американец. – Не поверишь, но я как раз собираюсь проникнуть на этот чёртов цеппелин – и закончить разговор с Тотенкопфом! Если, конечно, я вообще прорвусь на этот самый аэродром, - тихо добавил он себе под нос, вспомнив обнаруженное недавно письмо с приказом комендатуры усилить все КПП на объекте.
Сергей переглянулся с Энгле, глубоко вздыхая:
- И ещё кое-что, Би Джей: пропал доктор Александров. Возможно, он пытается самостоятельно обезвредить оружие… Мы уже потеряли одного командира, поэтому, если увидите Александрова – спасите его!
Блацкович кивнул, поочерёдно глядя в глаза каждому из собеседников. Эрих интерпретировал его взгляд по-своему:
- Би Джей, слушай, ты не виноват в смерти Каролины! Она знала, на что идёт, как и мы с тобой! Но мы должны сделать так, чтобы её жертва не была напрасной... Итак, попасть на борт цеппелина будет трудно, но не дать врагам выстрелить – почти невозможно. Однако, ты ведь у нас специалист в таких делах, не так ли?
Резко обернувшись, Блацкович поспешил к выходу; пожилой учёный, провожая посетителя в тоннель, легонько коснулся его плеча:
- Весь Айзенштадт взирает на вас с надеждой! – произнёс он со слезящимися глазами.
Разведчик, петляя по тоннелю, размышлял над только что услышанным: чёрт знает, что творится в городе, причём, в столь критический момент! Убит один из Криге, а тут ещё и Александров куда-то запропастился! Не слишком ли много загадок для одного дня?!
Оказавшись, наконец, на складе чёрного рынка, Блацкович, пройдя двух охранявших вход в подвал контрабандистов, встретился со Штефаном Криге; тот вновь сидел за столом, потягивая что-то из большой бутылки. Глаза его слезились – то ли от принятого количества алкоголя, то ли по другому, уже известному Блацковичу, поводу.
- Би Джей, - произнёс он, ставя бутыль перед собой, - ты, должно быть, уже слышал о смерти моего брата Антона? Так вот, это я убил его... Выпить хочешь?
- Да бог с тобой, Штефан! – удивился американец, присаживаясь на соседний стул. – Что случилось?
- Когда он отказался отпустить меня из нашего нелёгкого бизнеса, то сознался, что это он помог нацистам схватить Каролину Беккер, - ответил тот, глядя себе под ноги. – Антон предал сопротивление, с которым мы всегда имели тесные связи, и виноват в её смерти. Я застрелил его... Что мне оставалось делать? – он повысил голос, поднимая взгляд на агента; тот молчал, поэтому старый контрабандист продолжил. – Думаю, тебе стоит знать, что именно Антон сообщил нацистам о том, что ты будешь на станции. Уже тогда он боялся, что ты положишь конец нацистской оккупации Айзенштадта. Он оставил тебя в покое лишь тогда, когда твои действия стали ему выгодны.
- Выгодны? В каком смысле, Штефан? – спросил его собеседник.
- Не знаю! – отрезал тот, вновь прикладываясь к бутылке. – Такими были его последние слова, - и Штефан, потеряв остатки сил, уронил голову на руки. Мгновением позже Блацкович услышал его храп – и, старясь не шуметь, покинул спящего.
Выйдя на улицу, он проделал довольно длинный путь обратно; можно сказать, что на сей раз он прошёл насквозь почти весь деловой центр города. И всё это время перед его взором маячило лицо Штефана Криге и его пьяное признание: неужели его младший брат и был тем самым «золотым» информатором Цетты, за которым он, Блацкович, охотился уже несколько дней?! Да, в действиях Антона был определённый смысл, этого нельзя отрицать: у него были достаточно активные отношения с сопротивлением и русскими учёными; он всегда дрожал за дела чёрного рынка, понимая, что конец оккупации Айзенштадта положит конец его личной наживе. С одной стороны, он предавал за тридцать сребреников подполье, а с другой – с не меньшей подлостью грабил нацистские товарные поезда с экипировкой и продовольствием. Бесчестный, бессовестный, жадный торгаш, вовсе не чета своему старшему брату...
Размышляя о судьбе, постигшей предателя, американец ускорил шаг. Неподалёку от радиостанции он встретил Клауса, прячущегося у развалин площади, на одной из веранд которой Блацкович уничтожил последнюю в секторе радиовышку:
- Итак, агент Блацкович, я помогу вам пробраться на аэродром! Слева от площади – грузовик, готовый проследовать на аэродром; он постоянно возит туда продукты для обслуживающего персонала. Но есть небольшая проблема: нацисты не только забаррикадировали проход к нему, но и выставили тяжёлую артиллерию – дорога с площади охраняется танком!
- Час от часу не легче! – присвистнул Блацкович. – Ладно, Клаус, ведите!
Оказавшись на площади и вступив в неравную битву, Блацкович потратил несколько минут, чтобы разобраться с противниками: потребовалось несколько выстрелов из «Ляйхенфауста», чтобы сломить оборону эсэсовцев, прикрываемых несколькими книжниками, инферналами и женщинами «Элитной Гвардии». К великому сожалению, даже это сверхмощное теневое оружие ничего не могло поделать с «Пантерой»: вес танка явно превосходил его возможности – и, несмотря на поднимаемые его выстрелами ураганы, «Пантера» осталась как неподвижной, так и невредимой; кроме того, она даже успела сделать два выстрела, превративших в руины два дома в конце площади. Если не ребята из сопротивления, заранее озаботившиеся о приличном оружии, Блацкович надолго застрял бы на этой локации; танк практически не давал ему возможности высунуться из-за стены; однако, приобретённые у торговцев чёрного рынка ручные гранатомёты «Фауст», действие которых усилилось медальоном Блацковича, не оставили вражеской «Пантере» никаких шансов: двух выстрелов оказалось вполне достаточно, чтобы танк воспламенился и вышел из строя.
- Путь свободен! – крикнул Клаус, стрелявший по вылезавшим из горящей машины нацистам. – Теперь ступай налево – и залезайте в грузовик!
Диверсант последовал его совету – и спустя пару минут грузовая машина, управляемая одним из партизан, одетого в нацистскую униформу, уносила его прочь из Айзенштадта.
Путь к аэродрому занял около тридцати минут; наступил закат – ещё час – и начнёт стремительно темнеть. Подобный расклад вполне устраивал Блацковича: если он не опоздает с прибытием, то сможет проникнуть на цеппелин под покровом ночи. А там будет видно...
После недолгой тряски по просёлочной дороге, машина свернула на асфальтированное шоссе; минутой спустя из-за небольшого леса возник комплекс вражеского аэродрома: высокие здания, радиовышки, диспетчерская... Объект окружал каменный забор, у центральных ворот которого находился крупный КПП; по приблизительному подсчёту агента, въезд на аэродром охранялся более, чем десятком солдат.
- Они спятили? – ни к кому не обращаясь, произнёс «Би Джей», бегая глазами по охраняемому сектору и барабаня указательным пальцем по дулу спрятанного под курткой автомата. – Похоже, Энгле окончательно сошёл с ума!
- Если ты так думаешь, что же раньше не сказал? – спросил его шофёр, снижая скорость перед двумя охранниками, один из которых делал машине знак рукой остановиться.
- Я сказал, - буркнул Блацкович. – Меня не услышали...
Козырнув подошедшим охранникам, шофёр вытащил из бардачка в кабине запечатанный конверт – и подал его остановившемуся за открытым окном грузовика солдату. Тот надорвал конверт, вытащил бумагу – и внимательно изучил написанное:
- Ваши документы давно просрочены, дружище! – обратился он к шофёру. – Ещё немного, и вашим испорченным хлебом можно будет кормить не гарнизон аэродрома, а местных ворон!
- Не я их оформлял, - ответил тот, пожимая плечами. – Я всего лишь водитель...
Нацист придирчиво осмотрел физиономию собеседника и сидящего рядом с ним Блацковича; затем снят трубку телефона:
- Здесь Шеффер, центральный КПП. У меня тут грузовик с хлебом и консервами... Да, два человека – шофёр и с ним грузчик, из гражданских... Понял, пропускаю... Проезжай! – и, повесив трубку, махнул водителю рукой в сторону ворот.
Машина двинулась с места; ворота начали автоматически открываться. До них оставалось не более пятнадцати метров, когда внезапно зазвонил телефон – и охранник потянулся к аппарату.
- Похоже, вляпались! – прошептал шофёр Блацковичу.
Солдат, видимо, услышал по телефону нечто такое, что даже не стал вешать трубку, а просто бросил её; схватившись за висевший на шее автомат, он громко крикнул:
- Стой!
По его команде машина была окружена гитлеровцами; ворота также прекратили открываться; сквозь возникшую щель можно было увидеть открытую территорию, за которой начинались склады и ангары.
- Выходи из машины! Шнель! – вновь крикнул эсэсовец, целясь в шофёра.
Блацкович даже не успел собраться с мыслями, поскольку неожиданное решение принял за него водитель:
- Жди здесь! – подмигнул он агенту – и до упора надавил педаль газа, с силой выкручивая рулевое колесо. – Сейчас повеселимся!
Раздался громкий рёв мотора, сменившийся визгом шин по асфальту; машина рванулась с места, раскидывая стоявших перед ней охранников – и всей своей массой налетела на ворота; последние не выдержали удара – и распахнулись, едва удержавшись в петлях. Вслед за этим раздался треск автоматных очередей; пули застучали о борта и двери автомашины. В тот же миг, машинально пригнувшийся Блацкович увидел, что шофёр покачнулся – и выпустил из рук рулевое колесо: на груди его расплылось здоровенное кровавое пятно. Американец, перехватив у него управление грузовиком, лихорадочно осмотрел периметр: асфальтированное поле занимало около сотни квадратных метров, упираясь в ангары прямо и справа; левая сторона выходила на взлётные полосы, закрытые другими воротами. В чудом уцелевшее от пуль боковое зеркальце заднего вида Агент Второй рассмотрел неприятелей, со всех ног преследующих грузовик и ведущих по нему оголтелую пальбу; надо было немедленно искать путь к спасению. Он заметил приоткрытые сверху металлические ворота одного из ангаров, решив укрыться в каком-нибудь помещении, однако, не справился с управлением машины – и на полной скорости протаранил стену строения, едва ли не кубарем выкатившись на землю вместе с лобовым стеклом. Впрочем, Блацкович успел сгруппироваться – и потому не получил особых повреждений при падении; от удара металлические двери ангара с грохотом упали за его спиной, что позволяло ему не бояться появления преследователей с улицы, разве что они не проникли бы в его укрытие через двери смежного ангара. Схватив «МП-40», американец бросился за угол, оглядываясь по сторонам: как оказалось, он попал в техническое помещение, в большую двухъярусную ремонтную мастерскую, где находилось несколько легковых автомобилей и бронетранспортёр.
Задачи:
Получить доступ в экспериментальный ангар и обыскать его;
Уничтожить машину и выйти к восточной части аэродрома.
- Внимание! Проникновение шпиона на объект! – тут же раздалось вещание по громкоговорителям. – Внимание всей охране ремонтной зоны: шпион на объекте!
«Да, по-тихому не получилось! – с досадой подумал «Би Джей», высовываясь из-за стены вперёд. – Но, если говорить откровенно, так просто и не могло быть: при наличии такого количества охраны, бесшумное проникновение на аэродром попросту невозможно! Забор, окружающий периметр, явно под высоким напряжением; повсюду расставлены смотровые вышки... Увы! Попасть сюда можно лишь тем способом, каким, собственно, я здесь и оказался... Вот только парня жаль...»
Топот многих ног, эхом отдававшийся по территории ангара, вернул Блацковича к делам насущным: противники вошли в помещение, поэтому следует сосредоточиться – и отбиваться от них любыми доступными способами. То, что нацисты будут защищать аэродром с особым рвением, не подлежало никакому сомнению: ведь он являлся последним рубежом, отделявшим агента УСО от цеппелина, на борт которого тот стремился изо всех сил.
Неприятели возникли в помещении, одновременно напав на Блацковича с обоих ярусов: группа солдат принялись обстреливать его сверху, укрываясь за ящиками и перилами, тогда как другая атаковала его из коридора на первом этаже; неприятнее всего было то, что группу снизу прикрывал книжник, выставивший перед автоматчиками энергетические щиты.
Блацкович, коснувшись медальона, провёл старую, давно отработанную в подобных ситуациях, тактику: при помощи кристаллов избавился от книжника – и, сам прикрываясь энергетическим щитом, совершил дерзкое нападение на врагов, никак не ожидавших такого поведения от одиночного супостата. Диверсант пробивался вперёд, несмотря на противников сверху; главное – укрыться в коридоре, откуда его нельзя видеть со второго яруса. Добивая эсэсовцев одного за другим, он пересёк, наконец, пространство ангара – и достиг коридора, в конце которого имелась лестница наверх. На одном из верстаков, заваленных инструментами, Блацкович увидел бумагу; поскольку впереди было тихо, он схватил её – и быстро прочитал:
Письмо
Кому: гауптштурмфюреру СС Гуденрайху
Кого: доктора Цвайга
Майн герр, доставьте в ангар шесть дополнительных генераторов как можно скорее! Энергозатраты на эксперименты с представительницами «Элитной Гвардии» оказались выше запланированных. Я понимаю, что прошу удвоить число генераторов, но, поверьте, результаты того стоят! Вы можете лично убедиться в этом!
Доктор Гильберт Цвайг, проект «Нахтзонне»,
Отдел Специальных Проектов Райха
Поднявшись на второй ярус, Блацкович вступил в схватку не только с автоматчиками: на помощь им пришли двое огнемётчиков, от которых американцу пришлось изрядно побегать. Увы, энергетический щит не спасал его от пламенных струй! Впрочем, никто и ничто не могло лишить его эффекта кристалла Замедления, благодаря которому перед ним не мог устоять ни один из врагов, если это, конечно, не был книжник, блутшляйхер или проклятый инфернал – то есть, существа, напрямую соприкоснувшиеся с воздействием энергии Чёрного Солнца. Разобравшись с сопротивлением на втором ярусе, Блацкович проследовал дальше, оказавшись в двух просторных комнатах диспетчерской; помещения оказались пустыми. Разведчик перезарядил медальон в светящейся у стены лужице, поправил за спиной «Ляйхенфауст» – и обратил внимание на документ, прикреплённый над одним из столов с аппаратурой. Он сделал шаг по направлению к нему – и мгновением позже ознакомился с написанным:
Памятка
Работникам автопарка запрещается доставлять отремонтированные транспортные средства в корпуса, расположенные в восточной части аэродрома. По завершению ремонта и переоборудования транспортного средства, работникам автопарка предписано обращаться в службу охраны СС. Сотрудники службы СС обеспечат доставку техники в режимную зону аэродрома.
- Внимание! – вновь ожили громкоговорители. – Самолеты противника приближаются к Айзенштадту! Тревога! Личному составу занять свои места! Повторяю: это боевая тревога!
«Это ещё что за новость?! – удивлённо подумал Блацкович, пробираясь к двери на балкон диспетчерской. – Откуда здесь взялись союзники – причём, в самое подходящее время?! Может, сопротивление доложило наверх, что я отправился на цеппелин? Или у сэра Хассета и его правой руки, мистера Стоуна, своё видение текущих дел? Право, будет очень смешно, если меня по ошибке ухлопают свои... Ладно, надо будет этим поинтересоваться – в своё время, конечно, когда вернусь в Лондон... Да, именно так! – подбодрил он себя. – Когда вернусь в Лондон!»
Открыв дверь, американец выглянул за порог: перед ним расстилалось огромное пространство за преодолёнными техническими ангарами: это была заправочная зона, откуда машины доставляли топливо на следующий участок – взлётную полосу справа, видневшуюся за закрытым решётчатым забором. Метрах в сотне прямо по курсу разведчик увидел заправочную станцию на несколько колонок, вокруг которой находилось три бензовоза; слева от невысоких строений территорию прикрывало пулемётное гнездо, а справа от балкона диспетчерской – на крыше соседнего здания – расположились два «Флака», возле которых возились эсэсовцы, готовясь к бою с авиацией союзников. Блацкович не мог и не желал допускать потерь среди своих, поэтому, выскочив на балкон и прикрываясь энергощитом, сделал в сторону гитлеровцев два выстрела из «Ляйхенфауста», полностью уничтожив порядка пятнадцати человек; что касается орудий, то они, хоть и не были повреждены, однако значительно сдвинулись с места – и вернуть их на исходную позицию человеческими силами в ближайшее время было попросту невозможно.
Следующим выстрелом диверсант ликвидировал пулемётное гнездо с засевшими в нём противниками; из помещений в конце двора к нему устремились новые враги, включая двух книжников. Блацкович, предпочитая нанести неприятелям как можно больше урона, усилил при помощи медальона качественность собственных выстрелов – и разнёс из автомата заправочную станцию; колонки полыхнули пламенем – и земля задрожала от серии подземных взрывов; также взорвались и стоявшие рядом со станцией три бензовоза. Блацкович видел, как некоторые враги, оказавшись в зоне невероятного пожара, с воплями носились, объятые пламенем, пока не падали замертво на асфальт; оставшиеся враги стреляли по нему, укрываясь за горящими останками станции и уничтоженной техники.
Спустившись по лестнице с балкона диспетчерской, разведчик ещё издали заметил взмывших в воздух ракетчиков; однако и на этих нескольких ребят он не потратил более минуты: игра в замедление времени, стала, пожалуй, его любимой забавой – нацисты, замирая на земле или в воздухе, даже не успевали понять, что происходит вокруг, как становились растерзанными трупами, по частям падавшими на дымящийся от пожара асфальт.
Расчистив дорогу, Блацкович короткими перебежками пересёк пространство бывшей заправочной станции – и вышел к воротам в заборе, откуда открывался выход на лётную полосу. Четыре самолёта, вокруг которых бегали нацисты, так и не смогли подняться в воздух: послышался стремительно приближающийся шум реактивных двигателей – и Блацкович успел броситься на землю, накрыв руками голову. Никому из бегавших по полю врагов действительно не было до него никакого дела. Последним, что услышал американец, было предупреждение по громкоговорителям: «Внимание! Воздушная тревога!», после чего взлётную полосу накрыл огненный ураган.
Разрушения, причинённые авиацией союзников, были поистине ужасными: подняв голову, Блацкович увидел, что бомбардировке подверглась взлётная полоса перед ним и комплекс строений, возвышающийся за ангарами в восточной части аэродрома. Указанный участок пылал; горела имевшаяся на нём техника; между воронками от авиабомб приходилось не более, чем пара метров... Создавалось впечатление, что авиаудар был донельзя целенаправленным: от него совершенно не пострадала территория, на которой находился агент УСО, а также всё преодолённое им до того пространство. «Значит, - подумал американец, поднимаясь на ноги и продолжая движение по разверзшемуся на аэродроме аду, – кто-то был отлично осведомлён, что именно он бомбит и где. Если атаке была подвержена восточная часть объекта, следовательно, нацисты скрывали там нечто особо интересное... Получается, что мне следует идти именно туда!»
- Внимание! – снова донеслось из громкоговорителей. – Шпион в западном секторе! Всей охране периметра: шпион в западном секторе!
«Вот уж не свезло! – подумалось американцу. – Мало того, что вражеские самолёты раздолбили половину секретного комплекса, так ещё и шпион шарится где-то в западном секторе! Впрочем, если союзники развернутся – и захотят отутюжить взлётную полосу и прилегающий к ней район ещё раз, мне может крупно не поздоровиться!.. Надо бы пересечь его – и как можно скорее!»
Обходя горящие самолёты и останки вражеских солдат, Блацкович приблизился к ангарам на противоположной стороне лётного поля; стоило ему обнаружить вход в крупнейшее строение, он тут же был атакован несколькими эсэсовцами и блутшляйхерами, как ни странно, не сопровождаемыми книжниками. Прикрывшись энергощитом, он перестрелял противников – и по металлической лестнице вошёл в громадный двухъярусный зал, один из углов правой стены которого носил следы недавней бомбардировки. А глянув в центр помещения, Блацкович почувствовал, как его глаза стремятся покинуть отведённые им орбиты.
Помещение было сплошь и рядом заставлено аппаратурой; по стенам искрились генераторы, на многочисленных панелях перемигивались разных цветов лампочки; три здоровенных бочкообразных прибора в центре зала легонько вибрировали изнутри, издавая шипящий звук... Но самым странным оказалась прозрачная сфера, зависшая между огромными бочками без всяких видимых опор: внутри энергетического шара, превышавшего в диаметре десять метров, находилась девушка, в свою очередь столь же непонятным образом левитировавшая в пространстве сферы. Энергетический шар переливался голубым и зелёным цветом, на его поверхности время от времени возникали хорошо различимые обычным глазом тулеанские символы; девушка, помещённая внутри сферы, казалось, пребывала в трансе, никак не реагируя на внешний мир.
Пройдясь по второму ярусу и почти не отрывая глаз от увиденного в центре зала чуда, Блацкович спустился вниз по металлической лестнице, замерев у выхода в центр ангара; нехорошее предчувствие охватило его, когда он вспомнил о письме доктора Цвайга, трактующем об эксперименте над женщинами «Элитной Гвардии» – в чём же они, собственно, заключались?! Ясно одно: раз проект «Нахтзонне» носит исключительно военных характер, то ничего доброго от этих опытов ждать нечего – наверняка нацисты хотят создать из истинных ариек истинных чудовищ – в том Блацкович ни мгновения не сомневался. Поэтому, сменив «МП-40» на «Ляйхенфауст», американец осторожно шагнул в сторону вращающейся сферы.
Стоило ему приблизиться, как девушка, будто почувствовав присутствие постороннего, открыла глаза – и расхохоталась ему в лицо:
- Ха-ха-ха! Это устройство защищает меня от пуль! Береги патроны, янки: тебя ждёт небольшой сюрприз!
В тот же миг под сферой возникли два инфернала, с рычанием бросившиеся на американца. Блацкович вошёл в режим Усиления – и ликвидировал обоих противников, потратив на каждого врага по два выстрела.
- Жалкий человечишка! – вновь раздалось из вращающейся сферы. – Как ты посмел убить моих любимцев? Да я уничтожу тебя собственными руками!
Блацкович не успел перевести дух, как перед ним вновь оказалось два исчадия Чёрного Солнца – и битва повторилась. Правда, на сей раз он, отбиваясь от инферналов, случайно попал из своего оружия в один из бочкообразных аппаратов; сразу после этого девушка издала крик боли – и Блацкович отметил это, продолжив стрелять не только по врагам, но и по оставшимся вибрирующим на полу предметам.
Эффект от этого сказался незамедлительно: девушка, болезненно вскрикнув ещё дважды, оказалась на полу ангара, а сфера, окружавшая её, исчезла. В руке её появилось нечто похожее на хлыст, которым она, щёлкнув об пол, немедленно воскресила обоих инферналов. И Блацковичу пришлось начать работу с самого начала.
Разведчик, стреляя из теневого оружия по врагам, бегал по ангару, прикрываясь разбитой аппаратурой; неприятели гонялись за ним по всему периметру – до тех пор, пока «Ляйхенфауст» не сделал своё дело, испарив противников без остатка. После боя уже невозможно было установить, что за хлыст использовала девушка, из чего состояло виденное – да и то мельком – Блацковичем оружие; в ангаре был такой хаос, что агент УСО предпочёл без особых задержек покинуть устроенную им же разруху. Пройдя сквозь зал, он поднялся по металлической лестнице на второй ярус с противоположной стороны; после осмотра двух маленьких помещений, он не только завладел боеприпасами для теневого оружия, к которому в последнее время питал определённую слабость, но и нашёл письмо, которое прямым тестом указывало на самого ненавистного для него человека:
Письмо
Кому: всему обслуживающему персоналу
От кого: бригадира Вебера
Обергруппенфюрер СС Штрассе выразил нам благодарность за соблюдение графика. Я считаю, что смонтировать на цеппелине столько оборудования в такой короткий срок, да ещё почти без жертв, нам помогло только чудо!
Бригадир Мартин Вебер,
ремонтная служба аэродрома
Когда разведчик выбрался из ангара во двор, на улице сгущались сумерки. Не успел он осмотреть периметр, как громкоговоритель вновь едва не оглушил его:
- Внимание! Противник в девятнадцатом ангаре! Внимание тяжёлой пехоте: уничтожить его немедленно!
Блацкович отскочил назад, укрывшись за стеной у входа – и стал дожидаться противников. А те не замедлили появиться: из здания справа во двор выбежали два огнемётчика, тогда как из одноэтажного строения напротив появилось около десятка солдат; впереди них снова с рычанием неслись блутшляйхеры.
Агент УСО немедленно вошёл в Тень – и принялся разбираться с нападавшими. Дело решила суперскорость и два прицельных выстрела из «Ляйхенфауста»: тройка налетевших на американца блутшляйхера испарилась первой, затем настала очередь тяжёлых пехотинцев, угрожавших ему огнемётами; разведчик не стал подпускать их ближе – и отправил врагов тот свет практически на раз. Окопавшиеся перед входом в здание напротив эсэсовцы, притащившие с собой «МГ-42», также недолго коптили воздух: диверсант даже пожалел тратить на них боезапас теневого оружия, расправившись с неприятелями при помощи автомата и двух гранат. Когда во дворе никого не осталось, он, наконец, смог осмотреть периметр.
Восточный сектор нацистского аэродрома, на котором оказался Блацкович, оказался с двух сторон закрытым пространством: прямо и направо от располагалось очередное лётное поле, окружённое живописными скалами, доступ на которое перекрывал высокий решётчатый забор под электрическим напряжением, сквозь который можно было созерцать многочисленные самолёты, отчасти повреждённые предыдущей бомбардировкой союзников; одноэтажное строение напротив, откуда на него напали эсэсовцы, оказалось обыкновенным подсобным помещением в несколько комнат, где, кроме рации, не имелось ничего ценного. Оставался единственный путь: через дверь строения слева, откуда во двор вышли тяжёлые пехотинцы. Поэтому Блацкович, перезарядив оружие, направился к металлической двери, на которой красовался орёл Люфтваффе.
В техническом помещении, где оказался разведчик, не было ни души; видимо, нацисты готовились достойно встретить его в каком-нибудь другом месте. По сути, оно выполняло роль ремонтной мастерской и хранилища горючих материалов, на что однозначно указывали аккуратно составленные у стен бочки, верстаки с инструментами да кое-какие разложенные по полу части крыльев гитлеровских истребителей. Пройдя мастерскую насквозь, Блацкович увидел в полу у противоположной стены широкий открытый люк, куда вела металлическая лестница с поручнями – достаточно широкий, чтобы сразу определить в нём проход на смежную территорию, тем более, что над ним горела красная лампа, лишь своим видом подсвечивая возможный выход. Там же, на стене, американец обнаружил закреплённый в металлическую рамочку лист бумаги – и перед тем, как войти в незнакомый сектор, он внимательно ознакомился с содержимым никому конкретно неадресованного документа:
Распоряжение
Ахтунг! Напоминаю об усилении охраны, патрулирующей входы в подземные технические тоннели! Охрана этих тоннелей чрезвычайно важна, потому что они дают прямой доступ к режимным зонам аэродрома.
«Понятно! – заключил он, закончив чтение. – Значит, именно отсюда появились чёртовы огнемётчики! Что же, наверняка эти парни были на означенном участке не последними... Надо быть настороже!» И американец, подхватив правой рукой «МП-40», без лишних задержек спустился по красной металлической лестнице на подземный уровень.
Задачи:
Миновать технические тоннели;
Проникнуть в секретный испытательный комплекс;
Подняться на борт грузового дирижабля.
Перед тем, как ступить на бетонную площадку, Блацкович, всегда верный себе, опустил за собой люк, привязав к нему гранату: никто не мог гарантировать, что по его следам в подземелье не последуют враги снаружи. После этого он прошёл по коридору налево, оказавшись в просторном зале, куда спускалась широкая бетонная лестница с перилами; помещение наполняли здоровенные металлические бочки, установленные на треножниках вдоль стен и соединённые меж собой проводами и трубами, а под самой лестницей дежурили два эсэсовца; за их спинами начинался очередной коридор, освещённый под самым потолком чередой горящих красным светом ламп.
Американец, прицелившись через перила, дал по нацистам короткую очередь – и если ближайший охранник упал на пол почти беззвучно, то другой успел громко вскрикнуть, что могло привлечь внимание его сотоварищей. Впрочем, Блацкович отдавал себе отчёт: судя по распоряжению, вывешенному над люком мастерской, сопротивление нацистов в технических тоннелях аэродрома должно быть чересчур активным – и потому не особо рассчитывал на скрытное прохождение означенного участка. Гитлеровцам превосходно известно о его вторжении на объект, об этом постоянно вещают громкоговорители, поэтому на бесшумное путешествие уповать не приходилось. И, как показали дальнейшие события, он оказался совершенно прав в своих предположениях.
Стоило ему сунуться в длинный коридор, как эхо тоннеля принесло к нему голоса – и из-за поворота направо, в полусотне метрах от него, возник огнемётчик, за которым по пятам следовало трое эсэсовцев, вооружённых штурмовыми винтовками. И если расстояние не позволяло первому из них немедленно жахнуть по Блацковичу огненной струёй, то остальные не испытывали в том никакого недостатка: затрещали автоматные очереди – и американец, сделав стремительный прыжок в сторону, укрылся от пуль за каким-то четырёхугольным агрегатом.
Впрочем, ожидать приближения тяжёлого пехотинца могло стать для него роковым: «Би Джей» высунулся из-за установки – и, прибегнув к помощи кристалла Усиления, тремя выстрелами отправил огнемётчика на тот свет; при этом он целился в его заплечный ранец с топливом, чтобы причинить, по возможности, наибольший урон прячущимся за его фигурой солдатам. Задуманное сработало наилучшим образом: тяжёлый пехотинец с воем превратился в горящий факел, а взорвавшийся баллон задел окружавших его товарищей, которые, с криками побросав оружие, разбежались от него в разные стороны, пытаясь погасить пламя на одежде. Однако, Блацкович и не думал предоставлять им такого шанса: короткая очередь из автомата решила исход битвы – и поджаренные нацисты мешками попадали на пол коридора. Диверсант, не выходя из режима Тени, перезарядил медальон и оружие – и беспрепятственно проследовал до поворота, попутно осматривая обгоревшие трупы охранявших коридор солдат.
Увы, это столкновение было всего лишь началом долгого пути; пройдя вперёд и повернув за угол, Блацкович оказался перед каменной лестницей наверх; осторожно взобравшись по ней, он рассмотрел несколько открытых блоков по обе стороны от тоннеля; мало того – он немедленно услышал доносившиеся оттуда голоса! Итак, враг уготовил ему западню, но, как говорится, где наша не пропадала!
Вновь воспользовавшись медальоном, Агент Второй приблизился к ближайшему блоку, как вдруг действие кристаллов прекратилось; он лишь успел расслышать лёгкое сияние и электрическое потрескивание – и мигом побежал назад, под защиту лестницы. Снова этот ненавистный ПДК, чтоб его черти побрали! Значит, неприятели позаботились о подавителях, зная, что он прибыл к ним в гости не с пустыми руками! Конечно, эти дрянные штуковины могут как следует замедлить его продвижение по объекту, но с ними, увы, приходилось считаться: одно неверное действие – и можно поплатиться головой, которая у него одна. Неприятелей же, бдительно охранявших аэродром и его коммуникации, было значительно больше...
Разведчику, в силу возникших обстоятельств, пришлось умерить скорость продвижения – и задуматься о ликвидации преграды. Вариантов, честно говоря, было немного, вернейшим из которых американец посчитал бросок гранаты за угол, через открытый проход в блоке; однако, подобный выпад гарантировал успех предприятия в том случае, если помещение, в котором находился ПДК, занимает не очень большое пространство. Тем не менее, Блацковичу приходилось рисковать – и разве такое случалось с ним впервые?! Поскольку враги не проявляли особой инициативы, всего лишь поджидая его в засаде, он без лишнего шума вернулся в лестничной площадке – и, рассчитав расстояние и угол броска, запустил гранату в помещение, немедленно отскакивая назад и прикрываясь стеной коридора.
Мгновением позже в блоке прогремел чудовищный взрыв, следом за которым раздались и смолкли дикие вопли; а поскольку больше ничто не затрудняло работы медальона, Блацкович активировал энергетический щит – и под его прикрытием проник в помещение.
Стены камеры, занимавшей не более пяти квадратных метров, были окрашены кровью и местами пылали; оказалось, что нацисты, засевшие в блоке, даже не озаботились предварительно вынести из неё бочки с горючим. Разбитый на части ПДК, обугленные тела как минимум трёх солдат, покорёженные взрывом, дымящиеся ящики – вот что предстало глазам американца, ступившего в им же устроенный ад. Пока он созерцал деяния рук своих, из громкоговорителей вновь прозвучало:
- Внимание! Всему личному составу немедленно прибыть в западный сектор! Блокировать все пропускные пункты, пока шпион не будет найден!
Эхо сообщения, проносясь по тоннелям, ещё не успело смолкнуть, как из соседних блоков, расположенных по коридору, на Блацковича устремились враги; к счастью, работу медальона более ничто не прерывало, поэтому диверсант, прикрытый энергетическим щитом, успешно сопротивлялся атаке противника, гораздо превосходящем его количественно.
Переходя от одного блока к другому – кстати сказать, помещения действительно оказались маленькими и служили, скорее всего, подсобками для складирования горючего – агент УСО, уложив на пол одну группу нацистов, немедленно принимался за следующую. Действительно, врагов было очень много; в четырёх расположенных вдоль коридора блоках он уничтожил около тридцати человек. «Немыслимо было бы выжить в подобном бою без тулеанского артефакта, - подвёл про себя итоги Блацкович, преодолев коридор и вновь выходя к ведущей ещё ниже лестнице. – Если бы не древние технологии, позволяющие останавливать пули и видеть сквозь стены, грош цена была бы моим попыткам пробиться сквозь подобное количество гитлеровцев!»
Только, как оказалось, это ещё не было концом сражения: оказавшись на лестнице, американец увидел, что по тоннелю снизу к нему приближается ещё десяток солдат; те ловко использовали на своём пути укрытия в виде контейнеров и бочкообразных аппаратов, установленных на треножниках, ведя по нему ураганный огонь; но что они могли противопоставить силам медальона, о могуществе которых Блацкович в последнее время практически не переставал думать?! Поистине, один-единственный человек, вооружённый подобной штукой, стоит целой роты; а что, если когда-нибудь учёным удастся продлить время действия загадочных кристаллов, скажем, хотя бы минут на тридцать? Дьявол, да такого воина можно смело бросать против целой армии – и никто не поставит на победу последней!
Разобравшись с очередными противниками, Блацкович прошёл по тоннелю дальше; тёмный коридор, заставленный по стенам ящиками и бочками, вывел его к следующей лестнице, уходившей наверх аж в четыре пролёта! Агент короткими перебежками следовал от площадки к площадке, пока не оказался перед широкими металлическими воротами, створки которых были заманчиво приоткрыты; это навело его на мысль, что сделано это также неспроста: чувствуешь подвох – ожидай засады! Блацкович положился на интуицию – и, как показали дальнейшие события, остался от этого в выигрыше.
Пройдя в помещение, он оказался в большом авиационном ангаре; справа от ворот, отделённый металлической решёткой до самого потолка, на специальной вращающейся и поднимающейся площадке, стоял самолёт, в котором Блацкович немедленно признал «Кобру»: сверхреактивный летательный аппарат, прототип которого он некогда угнал с «Авиабазы-Х» на балтийском побережье. Впрочем, диверсанту оказалось достаточно задержать на самолёте взгляд в течение нескольких мгновений, чтобы понять: с прошлой встречи с этим шедевром технического и конструкторского прорыва Тотенкопфа, модификация «Кобры» заметно изменилась – об этом говорила и более уплотнённая кабина, и поднятые под иным углом крылья, и более широкий хвостовой аппарат... Неужели гениальный гиммлеровский протеже до сих пор не оставил изысканий в области ракетного производства, лелеющий поставить на конвейер совершенно новое вооружение для Третьего Райха? Видимо, нет; к тому же, насколько Блацковичу было известно, ракетное дело всегда являлось одним из приоритетов Тотенкопфа, если он только не отвлекался время от времени на какие-нибудь другие проекты...
Размышляя об увиденном, разведчик, не теряя времени, совершил быстрый подсчёт врагов, сосредоточенных на территории ангара: у противоположного выхода из помещения, закрытого энергетическими воротами, дежурили два автоматчика и тяжёлый пехотинец, вооружённый огнемётом; на бетонной веранде справа от ворот, где располагался пульт управления площадкой самолёта, он увидел книжника, рядом с которым стояло ещё пятеро солдат. Блацкович пригнулся, огибая самолёт со стороны носа и стараясь подкрасться незаметным как можно ближе к веранде: гораздо важнее было сперва ликвидировать книжника, поскольку тяжёлый пехотинец ой как уступал тому в подвижности; к тому же первый обладал умением выставлять перед собой и товарищами энергетический щит. Неприятели, кстати говоря, хоть и ожидали шпиона в полной готовности, тем не менее даже не делали попыток патрулировать вверенный им периметр. Диверсант, сократив расстояние к веранде до возможно минимального, стал на одно колено, прицелился, коснулся кристалла Усиления – и, чтобы сразить неприятеля наверняка, сделал в голову книжника три выстрела подряд.
Тот, видимо, что-почувствовал ещё до нажатия Блацковичем курка, потому что забормотал свои заклинания; тем не менее, дальше этого дело не пошло: все три выстрела американца попали в цель, отбросив книжника к стене за пультом управления. В тот же миг ангар задрожал от многочисленных выстрелов; враги стреляли вслепую, поскольку никто не заметил, с какой именно стороны внезапная смерть настигла их белокожего товарища. Тогда Блацкович, прикрывшись энергетическим щитом, встал в полный рост – и принялся поливать из автомата засевших за пультом управления супостатов, памятуя, однако, об огнемётчике и его присных, ныне оказавшихся практически у него за спиной. Преодолев оставшееся расстояние до веранды и поднявшись на неё по металлическому пандусу, он одной обоймой уничтожил всю пятёрку эсэсовцев, не успевших даже найти укрытие от его внезапной атаки.
Из-за пульта управления он увидел бегущих к нему со спины троих оставшихся ребят; Блацкович, оставив первенство на тот свет за тяжёлым пехотинцем, убил его прежде, чем тот приблизился к нему на необходимое для огнеметания расстояние; разбежавшиеся после его гибели автоматчики, строго говоря, уже не представляли для диверсанта никакой опасности. Кроме того, оба они отступили в сторону закрытого энергетическими воротами выхода из помещения, отчего, фактически, загнали себя в угол. Блацкович перезарядил медальон в светящейся лужице на полу веранды возле пульта – и минутой спустя, сбежав в зал по противоположному металлическому пандусу, завершил начатое дело, зачистив от врагов авиационный ангар. После этого он, переведя дыхание, решил как следует осмотреться.
Энергетическое поле ворот открывалось только с генератора, находившегося у стены за пультом управления: это Блацкович понял по характерному для подобных установок рычагу. Следовательно, напасть на него со стороны выхода никто не мог, если, конечно, такого же устройства не имелось по ту сторону ворот. Озираясь по сторонам, он увидел на столе, стоявшем возле перил перед пультом управления, вскрытый конверт; американец немедленно взял его в руки – и извлёк на свет божий несколько фотоснимков, оказавшимися чертежами модифицированной «Кобры». Не особо разбираясь в нанесённых поверх чертежей пояснительных надписях, Агент Второй выудил из конверта последний предмет – лист бумаги со своеобразным отчётом, текст которого откровенно обрадовал его, случайного читателя, для глаз которого этот документ предназначался менее всего:
Письмо
Кому: обергруппенфюреру СС Вильгельму Штрассе
От кого: доктора Зоммера
Данные, полученные в ходе работы над невидимыми убийцами, помогли нам успешно завершить первую фазу разработки нового самолёта-невидимки, созданного на основе прототипа «Бэхем ВА 317 Кобра». Мы немедленно переходим ко второй фазе, целью которой является полная невидимость аппарата на короткое время. В ходе третьей фазы мы будем работать над увеличением более продолжительной невидимости самолёта.
Доктор Ганс Зоммер, проект «Нахтзонне»,
Отдел Специальных Проектов Райха
Спрятав документы в конверт, а тот – во внутренний карман куртки, Блацкович ликовал: сколько информации почерпнут аналитики УСО из попавших ему в руки данных! Лишь одно весьма омрачало американца – отсутствие хотя бы связки динамита, чтобы отправить эту летающую невидимку к чертям собачьим! Увы, ему оставалось довольствоваться исключительно гранатой, которую он с широкой улыбкой швырнул в открытую кабину самолёта – и даже не обернулся на взрыв за спиной, вернувшись к рычагу, управляющем энергополем ворот на выходе из ангара. Так или иначе, в ближайшее время эту конструкцию ни за что не починить, а там – кто знает – может, очередной авианалёт союзников полностью положит конец айзенштадтскому аэродрому?
Дёрнув рычаг, Блацкович увидел, что выход из помещения открыт – и, слыша откуда-то издалека крики нацистов, явно обеспокоенных взрывом на испытательной авиационной площадке, сунул автомат за спину, приготовив для супостатов «Ляйхенфауст»: судя по их перекличке, врагов было немало. Выйдя в очередной коридор, перед самым его поворотом направо, «Би Джей» наткнулся ещё на одно любопытное послание, лежавшее на громоздком металлическом ящике, едва не перекрывавшем собой движения по тоннелю. Взяв бумагу левой рукой, он прочёл следующее сообщение, написанное едва читаемым почерком:
Письмо
Кому: обергруппенфюреру СС Вильгельму Штрассе
От кого: доктора Блау
В настоящий момент проводятся испытания ракеты, содержащей стандартную боеголовку, но усиленную теневым зарядом. Первые результаты впечатляют: мощность взрыва превышает показатели обычной ракеты на 314%! Это превосходит наши самые смелые ожидания!
Доктор Александер Блау, проект «Нахтзонне»,
Отдел Специальных Проектов Райха
«Вот это размах! – удивление разведчика, казалось, превысило отведённые ему самой природой и человеческой фантазией границы. – Это же в скольких областях работают учёные проекта «Нахтзонне» – тут тебе и медицина, и физика, и оружейные изыскания, и ещё чёрте знает, что! Похоже, Тотенкопф и его Отдел подмяли под себя всё, что только можно вообразить! Неудивительно, что, при наличии подобных разработок, причём, довольно успешно проводимых, смахнуть с шахматной доски даже такую весомую фигуру, как Цетта, для Вильгельма Штрассе – просто плёвое дело!»
Впрочем, восторгаться гениальностью обергруппенфюрера СС как мастера интриги, Блацкович не собирался; к тому же и обстоятельства того не позволяли: за углом, в конце длинного, хорошо освещённого коридора, его поджидал отряд эсэсовцев, прикрываемый двумя книжниками; помимо них, в распоряжении врагов имелся «МГ-42». К сожалению, у агента больше не осталось гранат, которые он с радостью использовал бы против супостатов; однако, ему было достаточно энергетического щита вкупе с эффектом замедления времени: войдя в Тень, Блацкович разошёлся не на шутку, обрушив на нацистов испепеляющую мощь «Ляйхенфауста». Теневое оружие, из которого агент УСО произвёл четыре выстрела, положили конец и эсэсовцам, и дважды подлетавшим к потолку тоннеля книжникам, пока последние также не последовали за простыми людьми в иное, никому неведомое измерение. Окончив побоище, американец пересёк коридор, в конце которого оказались закрытые изнутри металлические ворота; правда, справа от них имелся незапертый вход в какую-то лабораторию, заставленную энергетическими стеклянными контейнерами и вовсю работающим генератором. На медицинских столах стояли непонятные по своему назначению приборы, стены – увешаны анатомическими картами. Над одним из столов, стоявших возле стены, разведчик увидел прикреплённый кнопкой лист бумаги; приблизившись, он прочитал следующее распоряжение:
Приказ
Кому: всему личному составу
От кого: обергруппенфюрера СС Штрассе
Аэродром приведён в полную боевую готовность. Все пропускные пункты должны быть полностью укомплектованы, а численность патрулей – утроена. Мне нужна абсолютная безопасность, нарушения каковой недопустимы. Основная задача: добиться таких результатов, чтобы работы на борту цеппелина проходили по плану и без помех со стороны сопротивления.
Обергруппенфюрер СС Вильгельм Штрассе,
Руководитель Отдела Специальных Проектов Райха,
комендант Айзенштадта
«Странно, - подумал Блацкович, перехватывая поудобнее «Ляйхенфауст». – Неужели сопротивление так и ломится на его пресловутый дирижабль?! Впрочем, нельзя сбрасывать со счетов того, что Тотенкопфу может быть известно чуть больше, чем мне... И, если прав Сергей Ковлов, то, возможно, доктор Александров желает собственноручно устроить диверсию на цеппелине, о чём Штрассе мог сообщить никто иной, как застреленный братом Антон Криге...»
- Внимание! – внезапно прервал его размышления громкоговоритель. – Грузовой цеппелин пришвартован. Начинайте погрузку!
Блацкович миновал лабораторию, оказавшись в очередном коридоре; запутанность объекта стала раздражать его. Впрочем, от поднимающейся волны недовольства местными архитекторами его уберегли возникшие в конце тоннеля гитлеровцы, причём, если бы он не успел снова войти в Тень, его похождения по тоннелям аэродрома кончились бы весьма плачевно: благодаря суперзрению он вовремя смог увидеть несущихся на него двух теневых убийц, по которым незамедлительно шарахнул светящимся шаром. Враги то ли завыли, то ли предсмертно захрипели, но мигом позже исправно испарились – равно как и несколько устроившихся в конце коридора автоматчиков. Следующие два выстрела накрыли собой двух книжников – и оставшихся четверых солдат, попытавшихся скрыться от ярости Блацковича за ящиками да выпирающими из правой стены коридора покрашенными в красный цвет трубами. «Би Джей» преодолел расстояние до поворота, где враги пытались спрятаться от его оружия, откуда увидел проход на площадку, окружённую работающими генераторами, в центре которой находилось лифтовое устройство. Ни медля ни мгновения, американец устремился к нему.
Оказалось, что лифт уже спускается самостоятельно, Блацковичу даже не пришлось вызывать его. Он безошибочно предположил, что пустой лифт себя так не поведёт; следовательно, на нём спускаются новые враги. Разведчик вскинул «Ляйхенфауст», приготовившись к столкновению с неприятелями.
Не успел лифт остановится, а его дверцы – разойтись в стороны, как Блацкович выстрелил. Оказалось, в кабине толпились целых шесть человек: огнемётчик, два книжника и трое солдат. Последние испарились на месте, в тот же миг сдетонировал спинной ранец тяжёлого пехотинца – и обгоревшие книжники с воплями взметнулись к потолку кабины, упав на пол почерневшими, дымящимися кусками мяса; останков самого огнемётчика Блацковичу обнаружить не удалось – только шлем да развороченное взрывом оружие. Американец прыгнул в лифт – и около минуты поднимался наверх, гадая, куда же судьба занесёт его на сей раз.
Когда кабина замерла на месте, суперагент протиснулся сквозь открывшиеся кое-как двери – видимо, их нормальная работа была повреждена взрывом – и оказался в помещении, превышавшем собой любое виденное им до этого строение: бывший морской пехотинец США стоял в доках, откуда в небо уходили грузовые дирижабли, доставляющие к зависшему над городом цеппелину необходимое оборудование. Ангар измерялся сотнями метров, пестря нацистскими флагами; подобная конструкция вызывала невольное восхищение человеческими возможностями... Вот если бы они были направлены на мирные цели! Однако, Блацковичу пришлось оставить лирику: со стороны первого из трёх идущих друг за другом доков на него нёсся инфернал, «амазонка» «Элитной Гвардии» и несколько автоматчиков. Американец навёлся на цели – и выстрелил из теневого оружия, с удовольствием наблюдая, как солдаты испарились в воздухе, а инфернал с «амазонкой», подброшенные выстрелом в воздух, перелетели через оградительные перила – и, вновь обретя гравитацию, с дикими воплями полетели вниз с огромной высоты, куда-то в технические помещения. Агент Второй не стал толком рассматривать, где именно они нашли свою гибель – и устремился по узкому мостику параллельно докам, стремясь поскорее оказаться в последнем, откуда собирался стартовать единственный дирижабль.
По необъятному помещению стоял такой грохот погрузки, что выстрелы практически тонули в нём; между тем, преодолев расстояние более двух сотен метров, Блацкович подвергся неоднократному обстрелу как с ведущей к дирижаблю многоэтажной широкой лестницы, так и с вспомогательных платформ, откуда многотонные краны загружали на воздушное судно нужное оборудование. Прикрываясь энергетическим щитом от вражеских выстрелов, разведчик поднимался по лестнице выше и выше, попутно ликвидируя эсэсовцев и книжников, попадавшихся ему на площадках, венчающих собой каждый пролёт огромной конструкции. Наконец, он выскочил на последний рубеж, отделяющий его от моста, ведущего прямо на дирижабль; выдержав последнюю схватку с книжником и тремя эсэсовцами, Блацкович из последних сил побежал по нему, хватаясь левой рукой за поручни. Ещё рывок – и американец едва ли не кубарем покатился за ящики, установленные на палубе воздушного транспорта.
- Внимание! – разнеслось по всему ангару. – Пять минут до взлёта грузового цеппелина!
Отдышавшись, агент УСО слегка приподнялся из-за своего укрытия: в пределах его видимости всё было чисто – ни одного человека по левому борту судна. Он перебежал к ближайшей двери, осторожно открыл её и заглянул внутрь: лестница вела его в трюм, где он заметил нескольких невооружённых грузчиков. Он вернулся на палубу, проследовав к соседнему входу: да, на сей раз он попал в салон, в котором разговаривали три, казалось бы, ни о чём не подозревающих охранника. Диверсант ликвидировал их из автомата, помня, что лишь единственный случайный промах может стоить ему жизни: пуля пробьёт любой из газовых отсеков дирижабля – и тогда прощай, о лучший из миров! Пройдя по коридору дальше, он обнаружил на одном из столиков письмо, которое, после прочтения, мысленно назвал приказом; несмотря на отсутствие подписи, Блацкович был уверен, что автором его является ужаснейший человек Райха:
Приказ
В ближайшие двое суток количество вылетов грузовых цеппелинов будет повышена. Задержки недопустимы. Грузовые цеппелины получают абсолютный приоритет в воздухе, даже перед боевыми самолётами.
Минутой спустя американец был на капитанском мостике; находившиеся там пятеро эсэсовцев, включая капитана воздушного корабля, мгновенно подняли руки вверх, даже не пытаясь сопротивляться неожиданному вторжению: люди прекрасно понимали, что их ждёт в случае возможной перестрелки.
- У него «Ляйхенфауст»! – послышался шёпот одного из солдат. – Нам крышка!
- А вот это вовсе не обязательно! – успокоил команду Блацкович. – Капитан, - обратился он к молодому гауптштурмфюреру. – Мне приятно, что вы и ваши подчинённые не делаете глупостей, иначе, как верно подметил только что один из них, нам крышка... Я не хочу никому угрожать, просто давайте договоримся: вы пришвартуетесь к цеппелину, я сойду на него, а ваше судно после этого может отправляться на все четыре стороны, договорились? – он значимо оглядел своих неподвижных слушателей.
Минутой позже американец затолкал окончательно потерявших волю солдат в соседнюю кают-компанию, где, приказав капитану привязать своих камрадов к стульям, запер дверь, предупредив их для острастки, что к последней с другой стороны прицеплена граната; сам же, вернувшись с офицером на мостик, ещё раз повторил свою просьбу; тот закивал головой, обещая произвести швартовку без всяких фокусов – и, в подтверждение своей готовности следовать указам захватчика, немедленно встал за пульт управления кораблём. Блацкович, не теряя из вида своего пленника, устроился за его спиной возле радиопередатчика – и, перед тем, как вывести его из строя, передал в Лондон следующую шифрограмму:
ДОКЛАД ОБ УСПЕХЕ
«Кружок Крайзау» и «Золотой Рассвет» полагают, что Тотенкопф задумал испытать с борта цеппелина некое сверхмощное оружие на основе энергии Чёрного Солнца. Похоже, они правы: нацисты спешно выводят войска из города. Я пробрался на борт грузового судна, следующего к цеппелину. Искренне надеюсь, что сумею добраться до безумца прежде, чем он уничтожит Айзенштадт и сопротивление.
ГЛАВА 14:
ЦЕППЕЛИН
Прошло не более десяти минут – и грузовой дирижабль успешно пришвартовался к цеппелину с левого борта, практически в хвостовой части; на его техническую палубу были переброшены два ограждённых перилами трапа. Чтобы не вызывать подозрения у охраны, Блацкович приказал капитану распорядиться – и грузчики вынесли на борт огромного судна несколько ящиков с каким-то оборудованием; следом за последним из них на цеппелин проник и сам Блацкович. Напуганный капитан сдержал слово: стоило американцу оказаться на палубе гиганта, оба трапа были немедленно подняты – и грузовой дирижабль отчалил.
Диверсант глянул на часы: время за полночь. Пригнувшись за контейнерами, он достал из кармана обнаруженный ранее план воздушного судна – и потратил пару минут, внимательно изучая его отсеки и палубы. Ещё минуту спустя он вполне сносно ориентировался в конструкции цеппелина, который, поистине, являлся великаном для воздушных судов своего времени: его создатели приложили неимоверные усилия, чтобы оно превосходило размерами любое из известных в настоящее время дирижаблей. Приготовив к бою «Ляйхенфауст», разведчик стал спускаться по широкой металлической лестнице, идущей прямо по корпусу корабля, к грузовым отсекам.
Задачи:
Вывести из строя систему управления цеппелина;
Уничтожить главные двигатели;
Сбросить самолёты;
Обезвредить супероружие;
Открыть портал в измерение Чёрного Солнца.
Пока он двигался к открытым дверям приёмного пункта, осматриваясь по сторонам и видя впереди и сбоку только ночное небо, изредка освещаемое Луной и пролетающими мимо самолётами, в голове его сложился план ликвидации этого воздушного колосса: во-первых, следовало уничтожить систему управления цеппелина и вывести из строя его двигатели, чтобы не дать ему возможности двигаться целенаправленно. Во-вторых, Блацковичу было необходимо отрезать Тотенкопфу любую возможность бегства, для чего надо устранить самолёты, расположенные в одном из отсеков впереди. После этого можно было заняться супероружием – и, как венец дела, уничтожить тулеанский портал. Лишь тогда можно покинуть обезвреженное судно на парашюте. И, верный только что самим собой утверждённому графику, Блацкович принялся за его исполнение.
Оказывается, в приёмной зоне его поджидали: десяток солдат выскочили на палубу, открыв по нему стрельбу из штурмовых винтовок; кроме того, из открывшихся за ними дверей появился неповоротливый тяжёлый пехотинец с фотонной пушкой. Разведчик пригнулся за ящиками, выпустив по врагам из теневого оружия два энергетических шара; солдаты испарились, а прикрывавшие их наступление контейнеры взметнулись в воздух – и были сметены через ограждения за борт потоком воздуха. К слову сказать, судьбу их разделил и тяжёлый пехотинец, с воплем кувыркнувшийся через перила – и полетевший вниз.
Американец, сделав перебежку к дверям, сунул голову за порог: приёмная зона была пуста. Вернее, кроме ящиков с оборудованием в ней не имелось ничего интересного, за исключением, пожалуй, висевшей на стене памятки для служебного и технического персонала, которую Блацкович внимательно прочитал:
Напоминание
Согласно приказу обергруппенфюрера СС Штрассе, доставка продукции, имеющей непосредственное отношение к Тени, должна осуществляться первоочерёдно, до погрузки остального оборудования и материалов. Артиллерийские орудия, заряжаемые боеголовками с Тенью, должны срочно доставляться в среднюю часть ангара. Контейнеры со знаком секретности необходимо доставить в строго охраняемую зону передней части дирижабля.
Едва он сделал шаг в сторону коридора, ведущего во внутренние помещения дирижабля, по громкой связи общего оповещения внезапно раздалось:
- Внимание! На борту нарушитель! Внимание всем отрядам: обыскать дирижабль и найти нарушителя!
«Быстро же нацисты пронюхали о моём появлении! – подумал диверсант, спускаясь по двухпролётной лестнице на следующий уровень. – Зачётная оперативность... Теперь придётся действовать в открытую!» А минутой позже, повернув за угол, он оказался у выхода на нижнюю палубу, где, в небольшом машинном отделении, он обнаружил на столе письмо, со всей ясностью раскрывшее ему коварный замысел Тотенкопфа:
Письмо
Кому: штурмбаннфюреру СС Фестеру
От кого: обергруппенфюрера СС Штрассе
Внимание! В случае прибытия моего заокеанского гостя, я хочу, чтобы его немедленно проводили в носовой отсек цеппелина, где мы с помощником будем его ожидать. И не заставляйте меня ждать ни секундой дольше, чем это необходимо!
Обергруппенфюрер СС Вильгельм Штрассе,
Руководитель Отдела Специальных Проектов Райха,
комендант Айзенштадта
Итак, к появлению на объекте американца были готовы, более того: его проникновение на судно было запланировано – и даже санкционировано самим Штрассе! Блацкович терялся в догадках: чего ещё можно ожидать от столь тонкого планировщика, каким оказался Тотенкопф?! Ясно одно: ничего хорошего. Старый обергруппенфюрер вновь просчитал и переиграл агента УСО по всем статьям...
Высунувшись из дверей машинного отделения, Блацкович увидел длинный мост с перилами, с которого свисали нацистские знамёна со свастикой, по которому в его сторону бежали шестеро эсэсовцев, сопровождаемые книжником; слева по мосту располагалась лифтовая шахта на нижнюю палубу. Согласно чертежам дирижабля, именно за этим мостом, поворачивающим направо через полсотни метров, находилась операторская технического обеспечения цеппелина. Её-то и предстояло вывести из строя.
Выставив перед собой энергетический щит, «Би Джей», выскочив из-за дверей, пальнул из «Ляйхенфауста» по приближающимся противникам; солдаты, роняя из рук оружие, немедленно обратились в ничто, а книжник, хоть и успел загородиться щитом, повторил подвиг своего предшественника – тяжёлого пехотинца из погрузочной зоны: он взмахнул руками – и лишившись гравитации, перелетел через перила моста, с протяжным воплем исчезнув в окутывавшем судно тумане. Путь в операторскую был свободен – и Блацкович преодолел его в считанные секунды.
Повернув по мосту, он вошёл в операторскую; в просторном помещении были только двое невооружённых людей в белых халатах, наблюдавших за показаниями приборов; увидев ворвавшегося в зал американца, они, будто по команде, одновременно вскинули руки вверх – и отошли от панели управления.
- Вон отсюда! – гаркнул на них Агент Второй; учёные поочерёдно покинули зал – и наперегонки понеслись по мосту в сторону приёмной зоны, откуда недавно пришёл сам Блацкович. А тот, достав из-за спины автомат, расстрелял стоявшую перед ним аппаратуру в упор. Панель задымилась, заискрилась по всему корпусу; под потолком зала тут же вспыхнули аварийные лампы. Разведчик поздравил себя с первым сделанным делом; наступило время приниматься за остальные.
Перед тем, как покинуть помещение, он заметил на одном из столов документ, который в спешке едва не пропустил; поднеся бумагу к глазам, диверсант прочитал следующее:
Письмо
Кому: штурмбаннфюреру СС Фестеру
От кого: обергруппенфюрера СС Штрассе
Штурмбаннфюрер, секретное оборудование в переднем отсеке цеппелина должно охраняться Вашими самыми лучшими людьми! Ни при каких обстоятельствах это ценнейшее оборудование не должно получить повреждений. Команда, охранявшая его в госпитале, не справилась с заданием. Я уверен, Вы не хотите, чтобы Ваших людей постигла их участь.
Обергруппенфюрер СС Вильгельм Штрассе,
Руководитель Отдела Специальных Проектов Райха,
комендант Айзенштадта
Теперь ему следовало вернуться на мост – и, воспользовавшись лифтом, спуститься ниже: ещё по пути в операторскую, он успел рассмотреть четыре огромных двигателя, расположенных по обеим сторонам от нижней, открытой палубы. Впрочем, оказавшись на мосту, он увидел, что лифт сам поднимается наверх: его кабину занимало трое автоматчиков. Блацкович не дал им возможности ступить на широкие металлические перекладины – и угостил их выстрелом из «Ляйхенфауста»; а когда из лифта в разные стороны полетело оружие и каски испепелённых противников, быстро преодолел расстояние до кабины – и рванул имеющийся у входа рычаг.
Спуск, занявший не более тридцати секунд, показался суперагенту вечностью; ступив на очередной металлический мост, огибавший периметр по квадрату, он попал под перекрёстный огонь, который по нему открыли пятеро эсэсовцев, занявших позиции на этом опасном участке. Блацкович, предварительно сломав рычаг лифта, чем сделал невозможным внезапное появление врагов из-за спины, вновь воспользовался щитом, без которого у него не было бы вообще никаких шансов, перестрелял атакующих его солдат, пробираясь по мосту с правой стороны к двустворчатым металлическим дверям; однако, стоило ему пройти всего полдороги, как двери распахнулись – и на пороге появился тяжёлый пехотинец, вооружённый огнемётом. «Би Джей» спешно ретировался, попутно стреляя в заплечный баллон противника; несмотря на бивший по глазам ветер, он, сделав несколько выстрелов, избавился от опасного врага – и продолжил движение по дирижаблю.
Толкнув двери, он осмотрел открывшееся его глазам большое помещение: это был продолговатый зал, по обе стороны которого стояли зенитные орудия и крупнокалиберные пулемёты, стволы которых могли оказать существенную защиту судна от воздушных атак противника. Не успел Блацкович как следует оценить боевой потенциал цеппелина, как ворота в противоположной стороне зала открылись – и помещение наполнилось десятком солдат, разбежавшимся по периметру; они укрывались за орудиями – и палили в американца из автоматов. Мало того: по центральному проходу ангара на него бежал огнемётчик, прикрываемый щитом следовавшего за ним книжника. Положение становилось более, чем угрожающим: использовать «Ляйхенфауст» Блацкович не хотел, поскольку содержащий его боезапас стеклянный контейнер значительно утратил прежнее сияние, что говорило о довольно ограниченном количестве выстрелов – и кто знает, какие силы неприятеля ждут его впереди? Поэтому он воспользовался «МП-40», щитом и кристаллом Усиления; не покидая позиции в дверях, диверсант расстрелял опасных врагов, тела которых разлетелись по стенам зала, спровоцировав при этом взрыв заплечного ранца тяжёлого пехотинца. С оставшимися супостатами разведчик сражался уже без помощи медальона, предпочитая не тратить энергию кристаллов понапрасну: прикрываясь дверьми, он постепенно уничтожал одного гитлеровца за другим, положившись на точность собственных рук и глаз. И ловкость, вкупе с длительной подготовкой человека к подобным неравным в количественном отношении сражениям, оправдала себя: Блацкович вышел из несколько затянувшегося боя со счётом 1:10, не получив ни малейшей царапины. Больше из дверей никто не появился – и Блацкович получил короткую передышку.
Он использовал предоставленный ему судьбой отдых на то, чтобы ещё раз заглянуть в план цеппелина; действительно, его основные двигатели, согласно чертежам, находились прямо за этим ангаром. Американец, проследовав через помещение по центру, на мгновение задержался возле груды из нескольких ящиков, сложенных у одной из зениток; на углу этого невысокого штабеля он заметил лист бумаги, с текстом коего немедленно ознакомился:
Письмо
Кому: штандартенфюреру СС Гепперту
От кого: доктора Левера
Майн герр! Просьба напомнить своим подчинённым, что в режимных зонах – таких как огневые точки и взлётные площадки – курение строго запрещено! Напоминаю, что в обоих зонах хранятся огнеопасные и взрывчатые материалы, где одна искра может повлечь за собой серьёзные разрушения и потери в личном составе.
Доктор Иоганн Левер, проект «Нахтзонне»,
Отдел Специальных Проектов Райха
Пройдя ангар насквозь, Блацкович вышел в следующий сектор – открытое пространство перед новой гондолой – к дверям которой вели два параллельных металлических моста; каждый из них был снабжён по центру здоровенными пулемётами. Именно здесь, на расстоянии около тридцати метров от корпуса дирижабля, вращались четыре огромных пропеллера – это и были двигатели воздушного гиганта, уничтожение которых американец поставил себе задачей под номером два.
Разведчик, не став терять времени понапрасну, приблизился по левому мосту к пулемёту, из которого он и задумал избавиться от двигателей с его стороны; сперва Блацкович думал повредить их из автомата, однако, увидев на мосту нежданный подарок судьбы, решил от него не отказываться. Развернув орудие по направлению к двигателям, он нажал гашетку; длинная очередь пробила конструкцию, запылавшую изнутри. Следом за тем прогремел взрыв – и в лучах прожекторов сверкнули полетевшие вниз металлические обломки. Блацкович же не думал останавливаться – и продолжал стрелять до тех пор, пока второй двигатель не повторил судьбу первого, взорвавшись от повреждений и по частям рухнув в стелившийся под брюхом дирижабля туман.
Перебежав на соседний мост, диверсант сделал то же самое: воспользовавшись пулемётом с правой стороны борта, он уничтожил оставшиеся двигатели; скорость цеппелина немедленно сошла на нет, это чувствовалось даже по относительно уменьшившимся порывам холодного ветра. Но, стоило ему выполнить поставленную перед собой задачу, как двери гондолы распахнулись – и на Блацковича с криками выбежало четверо эсэсовцев под предводительством дамочки из «Элитной Гвардии», вовсю щёлкающей своим энергетическим хлыстом. Прикрывшись щитом, Агент Второй занялся появившимися врагами, атака которых была хоть и неожиданной, однако довольно безопасной для обладающего тулеанским артефактом человека. Первой он положил на пол резвую блондинку, а после перестрелял солдат, последний из которых, оценив ситуацию, даже попытался скрыться за дверьми. Но меткие выстрелы «Би Джея» не оставили тому ни малейшей возможности остаться в живых: ещё миг – и нацист, с воплем теряя оружие, картинно перелетел через перила и упал за борт.
Перезарядив оружие и медальон от стоявшего в дверях энергетического бочкообразного контейнера – насколько он до того обратил внимание, подобные были расставлены по всему дирижаблю, человеку даже не требовалось отыскивать светящиеся пятна – Блацкович вошёл в следующее помещение, выход из которого блокировался светящимся энергетическим полем; благо, что рядом находилось и само устройство для его снятия. Американец перевёл рычаг сверху-вниз – и проследовал по коридору, пока не повернул налево; и то, что открылось его глазам из-за угла, вызвало у агента едва ли не приступ ярости.
Он оказался на металлической веранде, закрытой пуленепробиваемым стекловолокном, через которое, впрочем, превосходно просматривался здоровенный зал, украшенный свастиками на стенах и древними символами Чёрного Солнца, в центре которого находился тулеанский портал, источающий зеленоватое сияние. В помещении, с обеих сторон от древнего сооружения, поддерживаемого на специальных колоннах, находилось ещё два – подобных тому, в котором замер Блацкович – застеклённых отсека, где американец увидел работающих у каких-то приборов учёных; к каждому из них вело по два металлических пандуса, на которые можно было попасть с площадки, окружающей сам портал. Но не созерцание своей главной цели так взбесило Блацковича: на площадке, буквально метрах двадцати от него, находились Тотенкопф и его приспешник, Ганс Гроссе, а рядом с ними, преспокойно сложив руки на груди, стоял доктор Леонид Александров! Его непринуждённая поза ясно давала понять, что он ни только не под арестом, но даже чувствует себя в компании нацистов более, чем замечательно.
Блацкович сделал шаг назад, чтобы не быть обнаруженным и пригнулся за одной из колонн прозрачного коридора: что, чёрт возьми, русский оккультист делает в подобном обществе?! Тем временем Тотенкопф, указавший рукой на портал, громко произнёс:
- Я очень признателен вам, герр доктор! Благодаря вам мы узнали, где следует вести раскопки не только в Айзенштадте, но и в самой Германии! – к слову сказать, Блацкович не уловил в сказанном ничего похожего на благодарность. – Да и ваше предупреждение о том, что в измерении Чёрного Солнца нельзя совмещать одинаковые кристаллы, что вызовет их обоюдное уничтожение, также весьма ценно!
Александров, казалось, этого не почувствовал; с улыбкой кивнув собеседнику, он перевёл взгляд на древний артефакт:
- На мои данные можно смело полагаться, герр Штрассе! Причём, не только на те, которые касаются тулеанских тайн: ведь именно я предупредил Цетту, когда на вокзал прибудет янки и помог вам устроить ловушку на Каролину Беккер!
Услышанное вызвало у американца ещё большую волну гнева: вот человек, лишивший сопротивление лидера; вот он, мерзавец, продавшийся гитлеровцам! И теперь он, Блацкович, находясь от предателя всего в паре десятков шагов, не может причинить тому ни малейшего вреда! Увы, Александрова надёжно прикрывало собой пуленепробиваемое стекло... Чёрт, перед ним три человека, каждому из которых он желает мучительной смерти – и нет ни малейшей возможности поквитаться с ними прямо сейчас!
Агент УСО глубоко вдохнул: необходимо остановить эту вспышку: ничто не может провалить всё дело скорее, как вышедшие из-под контроля эмоции... Необходимо перетерпеть, переждать... К тому же Блацкович был внутренне убеждён: никто из них не избегнет справедливого возмездия за свои поступки. Так пусть это случится несколько позже...
Он вновь выглянул из-за укрытия – и успел поймать улыбку на лице Тотенкопфа:
- Это правда, ваша агентурная работа выше всяких похвал! Но вернёмся к более тонким материям: ваши последние данные о портале вызывают у меня сомнения... Поймите меня, как учёный учёного, герр доктор! Как убедиться в том, что он останется открытым – и не причинит необратимых изменений человеку, обладающему медальоном?
Александров развёл руками, на лице его промелькнула лёгкая обида:
- Уверяю вас, герр Штрассе, мои ученики верно истолковали тулеанские манускрипты. Портал будет работать и никому не причинит вреда. А точность их перевода я готов продемонстрировать вам на личном примере: я первым войду в портал.
Тотенкопф задумался, исподлобья поглядывая на собеседника; вдруг он улыбнулся ещё раз:
- Ха-ха-ха, да, ваши ученики! Они так и не догадались о ваших истинных намерениях? Что вы притащили их в Айзенштадт для того, чтобы они переводили тулеанские манускрипты – для Третьего Райха?
Предатель убрал руки за спину – и ответил улыбкой на улыбку:
- Ничуть! Блацкович отвлёк их на свои делишки, они ни о чём другом и не думали. «Золотой Рассвет» вообще ничего не подозревает о нашей работе.
Обергруппенфюрер внезапно изменился в лице; он свирепо глянул на Александрова – и потряс перед его носом указательным пальцем:
- О моей работе, герр доктор! Не нашей!
- Как скажете, - стараясь выглядеть равнодушным, ответил тот, на шаг отодвигаясь от собеседника. – Пожалуйста, давайте скорее войдём в мир Чёрного Солнца! Я хочу воочию увидеть то, из-за чего вынес столько насмешек...
- Простите, доктор, но вас ждет совсем иной путь! – Тотенкопф отошёл от него на несколько шагов в сторону; тем временем Ганс, обойдя русского со спины, достал из кобуры пистолет и направил тому в голову. – Ауфвидерзейн, ха-ха!
Александров, непонимающе глазея на Штрассе, уловил направление его взгляда – и спешно обернулся; в тот же миг помощник Тотенкопфа спустил курок. Тело предателя рухнуло на площадку, а Ганс Гроссе, будто ни в чём не бывало, сунул оружие в кобуру.
- Идёмте со мной! – скомандовал подчинённому Тотенкопф, шагнув через распростёртое тело. – Скоро будет произведён выстрел!
После этого нацисты покинули платформу перед порталом, удалившись через проход в нижней части зала, напротив веранды, где затаился агент; в тот же миг проход был заблокирован энергетическим полем.
Итак, личность предателя была раскрыта; Блацкович не сомневался, что он неминуемо вычислил бы «крота», работавшего на гитлеровских оккупантов изнутри подполья – увы, смерть Каролины сильно его ослабила... Несмотря на то, что Тотенкопф распорядился убить Александрова, Блацкович чувствовал себя неудовлетворённым: только он имел право наказать выродка за сорванные планы, загубленные жизни...
Сообщение по каналу всеобщей связи цеппелина прервало его размышления:
- Внимание! На борту американский шпион! Стрелять без предупреждения!
«Ничего не понимаю! – разведчик отвлёкся от предыдущих размышлений, переключаясь на дела насущные. – То новоявленный айзенштадский комендант даёт распоряжение доставить меня к нему для беседы, то – «стрелять без предупреждения»! Видимо, накануне окончания войны и без того сумбурные мысли гитлеровцев запутались окончательно!»
Он прошёл по веранде, свернув в узкий коридор; по ходу движения у него сложилось впечатление, что он идёт полукругом, минуя запертые на замок двери смежных помещений. Действительно, пропетляв некоторое время по закрытой локации, Блацкович оказался перед дверью, за которой было одно из тех двух помещений – застеклённых, аналогично веранде – каковые он видел в зале с порталом во время беседы Тотенкопфа с Александровым, а также её развязки. Помимо двух невооружённых учёных в белых халатах, в генераторной дежурили двое эсэсовцев, никак не успевших отреагировать на внезапное вторжение неприятеля: Блацкович расстрелял их на одном дыхании, учёных же не тронул, позволив им разбежаться по углам – и спрятаться за какими-то ящиками. На пульте управления генераторами, энергия от которых подавалась к портальному устройству, лежал некий документ; американец взял его – и быстро пробежал глазами:
Письмо
Кому: доктору Леверу
От кого: штандартенфюрера СС Гепперта
Я понимаю Ваше волнение, доктор, однако, Вам не о чем беспокоиться: мои люди прекрасно осведомлены об опасности, связанной с легковоспламеняющимися материалами, поэтому курят на безопасном расстоянии. Возможно, Вам следует заниматься вашими пробирками, а вопросы курения или сражения предоставить настоящим мужчинам.
Штандартенфюрер СС Отто Гепперт,
офицер безопасности
Бросив бумагу на пол, Блацкович грозно тряхнул автоматом, после чего обратился к дрожащим людям:
- Камрады, у меня мало времени! Где здесь ваша суперпушка?
- Она прямо под вами, - ответил один из них, взирая на диверсанта сквозь пальцы. – За авиационным сектором, коридор приведёт вас прямо туда. Затем вы попадёте к лифту, который доставит вас на капитанский мостик. А дальше...
- Ладно, - махнул рукой американец. – Дальше я сам как-нибудь разберусь... Словом, сидите на месте! – и вышел из помещения через противоположную дверь.
Убив ещё несколько минут на лазанье по коридору и отключив ещё одни энергетические ворота, Блацкович сверился с планом дирижабля: действительно, супероружие находилось прямо под порталом. Пульт управления им был расположен на оставшейся застеклённой веранде, куда можно было подняться прямо из зала по металлическим пандусам с центральной платформы. Приходилось долго петлять по коридорам, однако, иного пути в центр управления, если верить плану, не имелось. А за следующими по коридору воротами находился авиационный сектор, пройти через который ему было позарез необходимо.
Войдя в помещение, разведчик вновь поразился увиденным размерам: около двухсот метров пространства занимали платформы с шестью самолётами, в любой момент готовыми стартовать с цеппелина – и покинуть его в неизвестном направлении. Конечно, допустить этого никак нельзя; тем более, что одним из беглецов может оказаться сам Тотенкопф! Однако, прежде чем избавить дирижабль от лишнего балласта, Блацковичу предстояло выдержать бой с десятком охранников, которыми руководил книжник, засевший в командной рубке на противоположной стороне этого миниатюрного аэродрома.
Передвигаясь меж платформ, удерживающих самолёты на весу над открытой ниже пропастью, Блацкович то и дело перезаряжал от энергетических контейнеров медальон, используя, в основном кристаллы Преграды и Усиления; поскольку на подобных расстояниях «Ляйхенфауст» был практически бесполезен, приходилось полагаться исключительно на «МП-40». Впрочем, пули его, получив особую пробиваемость, превосходно справлялись с задачей: они крошили на куски и сопротивляющихся эсэсовцев, и выставляемые перед ними книжником щиты. Американец перебегал по мостикам меж боевых машин, стрелял, вновь перебегал и стрелял, с каждой минутой приближаясь к командному пункту, в котором окопался опаснейший из врагов.
Наконец, преодолев пространство от входа к выходу, Блацкович схлестнулся в поединке с книжником, умышленно не выходившего наружу: даже усиленные медальоном пули не могли пробить дверь из листового металла. Тогда агент УСО нагло вломился в помещение под защитой собственного щита – и расстрелял неприятеля в упор, настолько тот успел достать его своими хитростями. После этого он осмотрел командную рубку, увидев панель управления авиационными площадками; в углу пульта находился красный рубильник, над которым алела предупредительная надпись: «Аварийный сброс». Недолго думая, Блацкович потянул рычаг на себя – и выскочил из рубки, чтобы полюбоваться произведённым эффектом: шесть платформ, удерживающих самолёты, поочерёдно пришли в движение, мгновенно опустившись, вследствие чего незакреплённые машины попадали со своих опор – и исчезли в проплывавшем под дирижаблем тумане. Дело оставалось за главным: надо было поскорее обезвредить суперпушку; и диверсант, открыв заднюю дверь помещения, вышел в очередной узкий коридор.
По пути к лифту ему посчастливилось наткнуться на оружейный склад, почему-то совершенно неохраняемый; там Блацкович разжился гранатами, пополнил боезапас для «МП-40» – и больше всего обрадовался двум контейнерам с тёмной энергией, предназначенным для «Ляйхенфауста». Теперь, вооружённый под завязку, он готов был спуститься хоть в преисподнюю.
- Ремонтным командам срочно прибыть на верхнюю палубу! – вновь пронеслось по громкой связи. После короткой паузы громкоговоритель выдал очередные новости. – Шпион уничтожил несомую дирижаблем авиацию! Внимание! Самолётов больше нет!
Блацкович расслышал в голосе диктора неприкрыто отчаянные ноты: всем было ясно, что уйти с цеппелина отныне будет достаточно проблематично. «Ну и чудесно! – злобно подумал американец. – Если на судне начнётся паника, то она лишь сослужит мне службу!»
Тут же, на складе, он увидел документ, обрамлённый рамкой и висящий на стене у входа; лаконичные текст его был таковым:
Напоминание
Кому: всем артиллерийским группам
От кого: гауптштурмфюрера СС Декера
Теневые орудия и накопители энергии не должны храниться в обычных оружейных ящиках. Подобное вооружение является особо охраняемыми объектами и должно перевозиться непосредственно в режимные зоны.
Гауптштурмфюрер СС Маркус Декер, проект «Нахтзонне»,
Отдел Специальных Проектов Райха
Из склада коридор привёл Блацковича прямиком к лифтовой шахте, рядом с которой сияла металлическая табличка с резной надписью «Kommandobr;cke»; разведчик понял, что явился по адресу: приготовил теневое оружие, активировал медальон – и несколько мгновений спустя оказался на капитанском мостике.
В помещении, уставленном столами с аппаратурой, досками с авиационными картами и большим штурвалом перед лобовой частью, оказалось не менее десяти неприятелей; кто-то склонялся над чертежами, кто-то – говорил по телефону; стоявший у штурвала книжник неожиданно проревел:
- Задать точные координаты для обстрела Айзенштадта!
- Яволь! – ответил ближайший к Блацковичу нацист, следя за показаниями приборов.
Это были его последние слова: Блацкович выстрелил из «Ляйхенфауста» и несколько солдат, включая самого оператора, исчезли на глазах; второй выстрел разведчик обратил по другую от штурвала сторону, в результате чего наш мир навсегда покинули ещё трое автоматчиков, а командовавший ими книжник, взлетев под потолок, стукнулся головой об одну из поддерживающих конструкцию перекладин. Агент не стал выяснять, потерял ли тот от удара сознание или нет – и послал в него ещё один светящий энергетический шар, в котором книжник прекратил своё существование. Ещё двое солдат, забившись в правый от штурвала угол за столами, делали попытку отстреливаться от вторгшегося в помещение шпиона, только все их труды были обречены: Блацкович даже не стал применять против супостатов свою чудо-пушку, а просто расстрелял их из поднятой с пола штурмовой винтовки, предыдущий обладатель которой так и не сумел вовремя ею воспользоваться.
- Внимание! Нарушитель! – вещал громкоговоритель. – Охране срочно прибыть на капитанский мостик!
«Поздно же вы спохватились: мостик я уже прошёл, оставив его совершенно безлюдным! – подумал американец. – Ловите, коли вам охота, ветер в поле!»
Впрочем, на мгновение он всё-таки задержался, быстро оглядывая устроенный им в помещении ад; кстати, на одном из столов у выхода по левую сторону, диверсант нашёл очередное послание, подписанное его заклятым врагом:
Письмо
Кому: экипажу капитанского мостика
От кого: обергруппенфюрера СС Штрассе
После успешного обстрела и разрушения Айзенштадта, уничтожьте объединёнными силами Люфтваффе последний вражеский самолёт – и держите курс на Лондон. Сегодня великий день: начало конца союзников!
Обергруппенфюрер СС Вильгельм Штрассе,
Руководитель Отдела Специальных Проектов Райха,
Последний комендант Айзенштадта
«Какой вам теперь курс на Лондон: цеппелин почти дрейфует, лишившись основных двигателей, - усмехнулся Блацкович. – Неужели никто этого до сих пор не заметил, кроме меня?!»
Покинув капитанский мостик, разведчик вновь оказался на открытом воздухе: широкая лестница с перилами вела наверх, к металлическим воротам. Он преодолел отделяющее его расстояние от нового участка дирижабля, выискивая глазами спешащих на призыв диктора или уже затаившихся поблизости врагов. К слову сказать, Блацкович обратил внимание на странное нововведение в подписи Тотенкопфа, объявившего себя последним комендантом Айзенштадта. Вряд ли подобное самотитулование являлось шуткой тщеславного обергруппенфюрера, наоборот: от такого заявления веяло смертельным холодом – и дело было вовсе не в том, что агент едва не замерзал на ветру. Зная жестокую принципиальность Штрассе, «Би Джей» мог читать его мысли, как в раскрытой книге: да, после него в Айзенштадте больше не будет комендантов – потому, что больше не будет самого Айзенштадта! Понять не особо завуалированные и незамысловатые намёки Тотенкопфа не стоило никакого труда.
Поднявшись к воротам, Блацкович открыл их правую створку – и осторожно протиснулся в коридор; короткая лестница вывела его выше – и американец оказался под авиационным ангаром, откуда он не так давно сбросил самолёты противника. Он осмотрелся: помещение было огромным; если не считать нескольких разводных мостов, при надобности соединяющих собой четыре следующих друг за другом яруса; под его ногами расстилался туман – разведчик находился под самым брюхом цеппелина, ниже была только земля... Чтобы попасть в зал, где расположен портал и управление супероружием Тотенкопфа, ему необходимо подняться выше.
Врагов по-прежнему не было видно, поэтому Блацкович приблизился к первому разведённому мосту – и нажал на кнопку, закреплённую на перилах; послышалось механическое жужжание – и с яруса, на котором он находился, над пропастью выдвинулась половина моста; ровно такая же половина появилась с соседнего яруса; обе они с лёгким металлическим лязгом соединились впритык, обеспечив диверсанту беспрепятственное прохождение над туманной бездной...
Проследовав по мосту, проходившему мимо опущенных ранее аварийным способом авиационных площадок, американец повторил ту же операцию на втором, а также следующем за ним ярусе, проделав, таким образом, три четверти пути. Приступив к последнему переходу, он вдруг заметил среди штабеля ящиков, у которых на мгновение задержался, свёрнутый в трубку лист бумаги; ему подумалось, что случившееся можно объяснить только чудом: как этот лист не унесло отсюда ветром? Просунув за ним руку, он вытащил на свет божий документ, который тут же прочитал при свете аварийной лампы:
Письмо
Кому: штандартенфюреру СС Остеру
От кого: унтершарфюрера СС Крюгера
В связи с небольшими накладками со снабжением, на борту цеппелина недостаточно парашютов. Несмотря на мою уверенность в том, что потребности в них не возникнет, я хотел бы, чтобы нам была срочно доставлена ещё одна партия. Иногда случается совсем не то, чего ожидаешь. И, герр штандартенфюрер, я буду Вам безмерно благодарен, если Вы не станете доводить мою обеспокоенность до сведения обергруппенфюрера СС Штрассе.
Унтершарфюрер СС Герман Крюгер,
служба обеспечения
«Крайне заботливый тип, этот унтершарфюрер! – улыбнулся Блацкович. – Если я не смогу посадить цеппелин, что навряд ли, то парашют – единственный выход из сложившейся ситуации... Ладно, вот достану сперва Тотенкопфа и его суперпушку, а после можно задаться вопросом о благополучном уходе отсюда...»
Мысли его были прерваны одиночным выстрелом откуда-то сверху; Агент Второй поднял на звук голову – и увидел снайпера, засевшего в авиационном отсеке. Пригнувшись за грудой ящиков, диверсант ответил ему короткой очередью – эсэсовец, не успевший заскочить за металлическую колонну, с криком полетел вниз, исчезнув в тумане. В тот же миг распахнулись ворота, коими заканчивался четвёртый ярус, и на Блацковича, рассредоточиваясь по периметру, выбежал ещё десяток солдат; за их спинами маячил книжник, командуя своими подопечными.
- Внимание! – прозвучал голос из громкоговорителей. – Шпион замечен в стыковочном отсеке! Охране немедленно прибыть в указанную зону и обезвредить его!
Завязалась отчаянная перестрелка. Враги перебегали с места на место, прячась за металлическими колоннами ангара, устроив Блацковичу настоящий ад; под непрекращающейся пальбой ему пришлось отступить на предыдущий ярус – и стать за колонной: туда не долетали гранаты противника, которых к тому времени в него уже было брошено несколько штук. Кроме того, рядом с колонной были составлены в ряд несколько энергетических контейнеров, из которых диверсант мог восстанавливать ресурсы медальона. В открытое наступление нацисты не переходили, тем не менее, держали оборону участка довольно длительное время; стрелять по ним из теневого оружия было напрасной тратой боеприпасов, поскольку те носились меж колонн и ящиков, как угорелые. Оставалось положиться на видавший все виды «МП-40» и совмещённое действие кристаллов Преграды и Усиления.
Во время затянувшегося сражения, американец подметил интересную вещь: энергетический щит книжника, которым тот прикрывал сотоварищей, действовал на расстоянии, не превышающем десяти-пятнадцати метров; видимо, это был предел возможностей белокожих. Поэтому Блацкович начал с тех солдат, что находились на достаточном удалении от своего руководителя; конечно, это требовало выдержки и весьма точных выстрелов. Будь расстояние до врагов хотя бы вдвое меньшим, он бросился бы на них, очертя голову; однако, поблизости не было ни укрытий, ни, что могло оказаться чреватым, стеклянных контейнеров с теневой энергией. Поэтому «Би Джею» пришлось разбираться с противниками по одиночке, не покидая своего укрытия.
Стоило ему избавиться от доброй половины нацистов, как на смену им, стуча сапогами по металлическому покрытию, из ворот прибежало ещё столько же. Блацкович, выругавшись про себя, продолжил отстрел одиночек, не попавших под действие щита книжника. Кстати, сам книжник нашёл себе довольно удобное местечко за одной из колонн, где также были сложены контейнеры; подстрелить его из ныне занимаемой американцем позиции было неимоверно тяжёлым делом. Пожалуй, за всё свое время нахождения в Айзенштадте, он впервые попал в столь мучительную ситуацию...
Странно, что враги не атаковали его, как обычно случалось раньше, а просто удерживали позиции; Блацкович решил, что за подобной тактикой кроется очевидный умысел: не убить его, не взять в плен, а задержать любым доступным образом. Ответ на вопрос «Зачем?» крылся в самом их поведении: пока они отвлекают разведчика перестрелкой, Тотенкопф наверняка пытается запустить в ход свою чёртову суперпушку! Другим словами, если агенту не удастся покончить с неприятелем в самое ближайшее время, он сильно рискует – причём, не только собственной жизнью: на карту поставлено благополучие Айзенштадта!
Эти мысли подстегнули Блацковича действовать быстрее и тактически точнее; несмотря на угрожающую опасность, он сменил местоположение, вернувшись по мосту в прежнее укрытие за ящиками. Отсюда он мог стрелять на поражение по книжнику, чем он и занялся, однако, в его перемещении был и значительный минус: он вновь стал досягаем для гранат противника, две из которых немедленно полетели в его сторону. К счастью, первая перелетела необходимое расстояние, скатившись с яруса в бездну под дирижаблем, зато другая, рванув во всю мощь, изрешетила осколками ящики, служившие разведчику какой-никакой защитой. Впрочем, с того же момента чаша весов театра военных действий склонилась в пользу Блацковича: он ликвидировал зазевавшегося книжника, отлетевшего к стене от полученной в голову пули – и остаток врагов, лишившись защитника и предводителя, оказался перед ним буквально на ладони. Агент Второй, не теряя драгоценного времени, перебрался на последний ярус; неприятели сгрудились в его правом углу, за колонной и контейнерами – там, где ранее укрывался книжник. Поскольку энергетический щит работал безотказно, а враги будто специально сбились в кучу, Блацкович не счёл нужным возиться с ними – и сделал выстрел из «Ляйхенфауста». Мгновением позже в живых из них остался лишь один, поторопившийся отскочить в сторону от испепелившей его друзей смерти; солдат с ужасом бросил винтовку – и без оглядки понёсся по мосту, прячась от Блацковича за колонной соседнего яруса.
Агент решил не играть с убежавшим нацистом в догонялки, ведь никому не известно, сколько времени у него оставалось в запасе; поэтому, плюнув на перепуганного труса, он шагнул за ворота. Преодолев короткий коридор, он поднялся по лестнице – и, наконец, оказался в круглом зале, где был установлен тулеанский портал. Американец обратил внимание, что исходящий из его жерла зеленоватый свет значительно усилился, вырываясь из портала не протуберанцами, а единым лучом; что бы это не означало, человеку следовало поторопиться... Он взбежал по лестнице к устройству, а оттуда – вскочил на один из пандусов, ведущих к операторской, за окном которой по-прежнему трудились два человека в белых халатах. Увидевшие внезапное появление незнакомца, оба они прекратили возню с панелью управления – и покорно подняли руки над головой.
- У меня мало времени, - бесцеремонно начал Блацкович, озираясь по сторонам. – Где Штрассе?
- Он ушёл в измерение Чёрного Солнца через древний портал, - незамедлительно ответил один из них, испуганно глядя на «Ляйхенфауст» в руках диверсанта. – Главное устройство по передаче энергии находится вне нашего мира...
- И давно ушёл? – поинтересовался допрашивающий, подходя к пульту управления и держа под прицелом обоих коллег.
- Не больше десяти минут, - произнёс другой учёный, дрожа от страха. – Герр Гроссе тоже отправился с ним. Они намерены усилить подачу энергии к оружию – и стереть Айзенштадт с лица земли.
- Тогда мне следует поторопиться, - вполголоса заключил разведчик, заметив на столе возле пульта работающий радиопередатчик и белеющий рядом лист бумаги. – Словом, уходите отсюда, товарищи: я намерен разнести операторскую к чертям! – и качнул в сторону дверей дулом оружия.
Дважды повторять не пришлось: его пленники наперегонки устремились к выходу; Блацкович проследил, как они спустились по пандусу, пробежали через площадку перед порталом – и исчезли за углом коридора, ведущего в стыковочный сектор. Тогда он протянул руку к документу – и спустя мгновение ознакомился с небольшим посланием следующего содержания:
Письмо
Кому: исследовательской группе «Нахтзонне»
От кого: доктора Айхильбергера
Ещё раз обращаю ваше внимание на устройство откачки энергии Чёрного Солнца. Неожиданный выброс энергии может привести к перегрузкам аппаратуры, а подобное – вызвать катастрофические последствия для дирижабля.
Доктор Иосиф Айхильбергер, проект «Нахтзонне»,
Отдел Специальных Проектов Райха
После этого американец, достав из-за спины автомат, разрядил в панель управления супероружия целую обойму; под выстрелами крошились пластик и стекло, аппаратура задымилась, наполнив комнату отвратительным запахом жжёной резины с примесью гнили; мгновением позже в левом углу операторской вспыхнул пожар.
Теперь дело можно было считать завершённым: вряд ли после расстрела аппаратуры оружие будет работать... Впрочем, оставалось ещё кое-что: учёные – да и прочитанное только что предупреждение – уверяли, что где-то там, за гранью Тени, куда нынче отправился Тотенкопф со своим подручным, осталось загадочное устройство для передачи энергии. Несомненно, его также следует уничтожить, а заодно посчитаться с убийцами Каролины Беккер!
Но лишь Блацкович подумал об этом, как по залу пронёсся зловещий хохот, однозначно говорящий о присутствии на территории теневых убийц; кроме того, выглянув за окно операторской, разведчик увидел, что некогда защищавшее противоположные ворота энергетическое поле исчезло! Войдя в Тень, американец сделал это как нельзя вовремя: из ворот появились две женщины «Элитной Гвардии», несколько солдат в сопровождении тяжёлого пехотинца с фотонной пушкой, а по пандусу на него вовсю неслись невидимый убийца и плюющийся энергией инфернал. Положение было крайне угрожающим.
У Блацковича имелось лишь одно преимущество, помимо, естественно, древнего артефакта: в помещении было два входа, к каждому из них вело по пандусу. Таким образом, он мог маневрировать между ними, избирая наилучший вариант ведения боя. К счастью, первые его противники – инфернал и убийца-невидимка – бежали к нему с левой стороны, тогда как ближайший путь для появившейся из ворот команды пролегал по правому пандусу. Блацкович, применив для первых двух объединённую силу кристаллов Преграды и Усиления, расстрелял обоих почти у входа в помещение: «Ляйхенфауст», как и ранее, оправдал все его чаяния, двумя выстрелами прикончив адских тварей.
Следом за ними в бой вступили вооружённые энергохлыстами охранницы; как и предположил «Би Джей», они атаковали операторскую с левого входа. Против них был применён автомат – и не достигшие цели женщины с криками попадали на пандус. Оставшиеся нацисты, видя уничтожение предшественников, окопались вокруг платформы с порталом, откуда отвлекали Блацковича не приносящей ему урона стрельбой; лишь тяжёлый пехотинец, полагаясь на усиленную броню, отправился выкуривать агента из помещения.
Однако, враг не принял во внимание ни своей замедленной скорости, ни неповоротливости; кроме того, ему пришлось подниматься наверх под углом в двадцать пять-тридцать градусов по скользящей под ногами поверхности. Блацковичу оказалось достаточным высунуться за двери трижды, чтобы ликвидировать приближающуюся опасность: сделав три выстрела по его заплечной вентиляции, он, как поступал и до того, привёл в негодность нормальную работу охладителей его бронированного костюма – и противник, закачавшись меж перил пандуса, взорвался изнутри, разлетевшись на части по всему периметру.
После случившегося диверсант перестал прятаться – и, активировав кристалл Замедления, вышел на открытую территорию, чтобы раз и навсегда подавить сопротивление оставшихся гитлеровцев. Солдаты, практически замерев на месте, не оказали ему ни малейшего сопротивления; Блацкович, перебегая по платформе с порталом, угощал каждого из супостатов пулей в голову – и нёсся к следующему. Минутой спустя сражение было закончено, и разведчик, перезарядив оружие, готовился к взятию последнего рубежа – прыжку за портал и встрече с Чёрным Солнцем, как это уже произошло с ним в госпитале. Что его ждёт в этом таинственном, опасном месте? Как бы там ни было, агент вспомнил о рации на столе операторской, намереваясь на минуту вернуться – и прямо с цеппелина дать радиограмму в Лондон, сообщив руководству о текущем положении дел. Кто знает, когда он сможет отчитаться перед УСО в следующий раз... И представится ли вообще подобная возможность... Впрочем, Блацкович никак не собирался на тот свет, поэтому прогнал мрачные мысли – и мгновением позже сидел за радиопередатчиком.
Оказалось, что пока он разбирался с нацистами обоих миров – нашего и Чёрного Солнца, – пожар в операторской значительно усилился: вся левая часть помещения была охвачена пламенем. Вдохнув полную грудь воздуха, разведчик сконцентрировался – и передал в эфир следующий текст, следя за точностью каждого слова:
ДОКЛАД ОБ УСПЕХЕ:
Я проник на борт цеппелина и подслушал разговор доктора Александрова с Тотенкопфом. Оказывается, Александров и был тем самым неуловимым «кротом», но работал он не один: судя по всему, Антон Криге тоже передавал информацию о делах подполья нацистам. Затем Тотенкопф казнил Александрова. И, если честно, мне совсем его не жаль. Теперь я должен последовать за Тотенкопфом и Гансом Гроссе в измерение Чёрного Солнца, чтобы навсегда прекратить его связь с нашим миром.
...Портал сиял изнутри; Блацкович, сунув за плечо автомат, вооружился «Ляйхенфаустом» – и приблизился к зеленоватому лучу, исходящему из жерла древней конструкции. Глубоко выдохнул – и сделал шаг вперёд; перед глазами поплыли чёрно-белые пятна, которые закрутились, смешиваясь в одно... Мгновением позже он оказался на просторной площадке, метров в полсотни диаметром, которая, вопреки всем известным в нашем измерении законам физики, висела в пространстве без всякой поддержки извне. Вокруг неё бешено вращались чёрно-белые облака; меж них непрестанно били энергетические разряды. В центре площадки помещался сужающийся кверху купол, принимавший в себя исходившее от облаков свечение; то же происходило и с вершинами десятка колонн, произвольно расположенных по объекту. Однако, вовсе не это более всего привлекло внимание перенесённого порталом в иное измерение человека: в многометровом сооружении имелся вход, возле которого стоял гадко улыбающийся Вильгельм Штрассе; его, равно как и неведомую постройку, окружал энергетический щит. Обергруппенфюрер погрозил пальцем возникшему перед ним американцем – и, чеканя слова, произнёс:
- Агент Блацкович, вы всегда умудряетесь появляться в самое неподходящее время! Поэтому я заранее принял меры... – он щёлкнул пальцами – и в проходе купола возник Ганс Гроссе. Великан был облачён в броню, подобно тяжёлым пехотинцам, а в каждой его руке было по пулемёту «Злоба»; «Би Джей» с удивлением отметил, что на груди здоровяка сиял вмонтированный в доспехи медальон. Увидев разведчика, Ганс сверкнул глазами – и отвратительно рассмеялся. – Красота, верно? – тем временем продолжил Штрассе, воздевая руки и оглядываясь по сторонам. – Беспредельная энергия. Она уничтожила тулеанскую цивилизацию… Они проиграли, а мы – победим! Мы обуздали её с помощью сверхтехнологий. В ходе первых испытаний мы уничтожим Айзенштадт, а следом за ним я смету всё, что станет у нас на пути: мир падёт на колени перед Третьим Райхом! Жаль, что вы не увидите свастику, гордо реющую над Белым домом!..
Блацкович, сжимая «Ляйхенфауст», молча слушал бахвальство нациста – до тех пор, пока это не слишком резало уши. Последние слова, естественно, задели его за живое; он усмехнулся – и прервал не в меру увлёкшегося оратора:
- Ваша фантазия, обергруппенфюрер, на сей раз завела вас слишком далеко! Супероружие уничтожено – и повинный в том человек ныне стоит перед вами...
- А вот я так не думаю, - пожал плечами его собеседник. – То, что вы сделали, не имеет ни малейшего значения: выведя из строя панель автоматического управления оружием, вы упустили из виду главное – я могу управлять им вручную! Возможно, это не совсем удобно, но всё же лучше, чем лишиться прототипа вообще! Ещё немного времени – и передатчик энергии, - он указал на куполообразное строение за спиной, - выстроенный некогда тулеанцами, наполнит мощью Чёрного Солнца резервуары супероружия под завязку – и Айзенштадту придёт конец! А до того времени я просто полюбуюсь, как Ганс разделается с вами, агент Блацкович!
Диверсант неотрывно смотрел в глаза врагу: не похоже, чтобы тот блефовал... Следовательно, работа ещё не закончена – и, если её не доделать прямо здесь, последствия будут ужасающими.
- Тогда всего пара вопросов, герр Штрассе! – обратился к нему «Би Джей», незаметно изучая расположение колонн на площадке. – Как вам удалось завербовать доктора Александрова, а заодно и Антона Криге? И почему портал, до сих пор превращавший прошедших сквозь него в монстров, никак не влияет на меня, вас и вашего прислужника? – он кивнул в сторону великана.
- Решили перед смертью надышаться, не так ли? – усмехнулся нацист, закладывая руки за спину. – Извольте, чем смогу, помогу... Действительно, портал лихо обрабатывает всё, что проходит сквозь него, таково уж воздействие Чёрного Солнца. Однако, на носителей разработанных тулеанцами медальонов его губительное влияние не распространяется, чему вы сами являетесь свидетелем...
Что касается вашего первого вопроса, я готов ответить и на него. Ещё несколько дней назад я вообще не подозревал ни о каком Александрове, пока тот лично явился ко мне после гибели Цетты – и предложил свои услуги. Судя по признаниям самого доктора, изначально его замыслы были весьма далеки от службы Райху, более того: он являлся убеждённым антифашистом, который всего лишь много десятилетий упорно трудился над текстами шумеров, египтян и других древних цивилизаций. Всю жизнь он переписывался с немецкими – и не только – оккультистами, приобрёл популярность как специалист по мистицизму и древним языкам. По крупицам он и его ученики собирали информацию о тулеанской культуре, научных и оккультных достижениях этой расы. Несмотря на критику коллег, доктор приехал в Айзенштадт, поближе к изучаемым кристаллам и манускриптам, легализовался сам и легализовал свою группу. Далее, Александров поделился наработанными данными с «Кружком Крайзау», буквально подбрасывая их им под дверь, в надежде, что те, благодаря своим связям с разведками союзников, воспрепятствуют нам получить древние артефакты.
Однако, в какой-то момент политические и социальные убеждения Александрова меняются: он тайком связывается с Цеттой и предлагает тому сотрудничество; подсказывает, где проводить раскопки вторых медальона и портала – здесь, в Айзенштадте; предоставляет ему всю информацию о «Золотом Рассвете»; разрабатывает с Цеттой массу планов – в которые входит, в частности, предательство Каролины Беккер, непосредственно ваше и ещё кое-какие операции. После гибели предыдущего коменданта города, к которой вы имеете самое прямое отношение, доктор заволновался о своём будущем – и явился ко мне, чтобы продолжить сотрудничество. В качестве подарка мне Александров выложил последний козырь, который на всякий случай держал в тайне даже от Цетты: он указал место в Германии, где мои сотрудники действительно обнаружили третий тулеанский портал и медальон, что теперь украшает броню Ганса... Таким образом, к моменту вашего появления в Айзенштадте, герр Блацкович, доктор Александров – успешный шпион Третьего Райха. Со своей стороны, основываясь на словах русского оккультиста, я могу предположить, что к предательству его могли побудить немецкие корни – как оказалось, у него такие действительно были; к тому же Цетта – опять-таки, по заверениям Александрова – обещал ему не только гражданство Райха, но и якобы основание института исследований тулеанского наследия, под руководством, конечно же, самого доктора. Возможно, какое-никакое арийское происхождение и являлось для Александрова побудительным мотивом к совершению предательства, тем более донельзя подогретое обещаниями группенфюрера; тем не менее, мне почему-то представляется наиболее вероятным, что основным толчком на решение доктора послужили постоянные насмешки коллег над областью его изысканий. Убоявшись потерять все те выгоды, которые ни за что ни про что упали ему в рот – гражданство, институт, положение в Райхе – Александров предпочёл заключить сделку со мной, - заключил рассказ Штрассе, почему-то подмигнув диверсанту.
- За которую он совсем недавно получил по заслугам, - напомнил ему Блацкович, измеряя на глаз высоту энергетического щита, окружающего врагов и конусообразный купол. – А Криге?
- Ах, этот... – устало махнул рукой комендант Айзенштадта. – С Криге всё до банального просто: его до безумия беспокоило процветание чёрного рынка – и, в частности, личные накопления. Впрочем, предоставляемая им информация обычно носила неточный, фрагментарный характер; к тому же он наотрез отказывался сдавать контрабандистов, ограничиваясь тут или там узнанными сведениями о делах сопротивления или «Золотого Рассвета»... Кстати, не могу не добавить, что само ваше появление на цеппелине инспирировано мной – с подачи того же Криге, активно подбивавшего вас на спасательную операцию Каролины Беккер и проникновение на дирижабль... Я очень ждал вас, агент Блацкович! – Тотенкопф расхохотался, потирая руки. – Так ждал, что собственноручно подбросил вам чертежи цеппелина и дал распоряжение команде грузового судна не трогать вас и пальцем!
- Да, довольно пространное пояснение! – ухмыльнулся американец, понимая, что попался в очередные сети. Тем не менее, он незаметно положил палец на курок «Ляйхенфауста». – Ладно, герр Штрассе, мы заболтались, а мне просто не терпится прикончить вас и вашего подручного.
Лицо собеседника внезапно изменилось: глаза его выкатились из орбит, а лоб прорезали несколько длинных морщин.
- Что-о-о?! Ганс, стреляй! – скомандовал обергруппенфюрер СС, делая своему присному короткий жест рукой. – И на этот раз не подведи меня! – произнеся это, Тотенкопф исчез в проходе купола.
- Яволь! – мигом отозвался тот, поднимая оба пулемёта. – Ха-ха-ха! Ауфвидерзейн, Блацкович!
Задачи:
Уничтожить машину тёмной энергии;
Покинуть измерение Чёрного Солнца.
Американец сделал выстрел, отскакивая за ближайшую колонну; затарахтели пулемёты, выбивая из неё каменные осколки и накрывая агента клубами пыли. Блацкович сменил оружие: «Ляйхенфауст» был практически бесполезен против энергетического поля, которое удерживалось самим основанием платформы. Он вновь высунулся из-за колонны – и, активировав кристалл Усиления, разрядил в неприятеля полмагазина.
- Я вытряхну из тебя душу и с удовольствием отправлю её на тот свет! – прорычал тот, ответив разведчику огненным шквалом. – Это была удачная попытка, Блацкович! Машина Чёрного Солнца всё равно защитит меня!
«Би Джей» перезарядил оружие – и перебежал за колонну поближе; неповоротливый в броне Ганс прохлопал его стремительное перемещение – и в отчаянии палил по каменной конструкции.
Так продолжалось до тех пор, пока сила кристалла, подпитываясь от накапливаемой колонной энергии, не разрушила поле перед противником; Ганс упал на колени – и американец приблизился к нему, внезапно вспомнив, о чём говорил Тотенкопф с Александровым: в измерении Чёрного Солнца запрещено совмещать одинаковые кристаллы, что вызовет их обоюдное уничтожение. Это как раз было ему нужнее всего.
- Идиот, ты уничтожишь оба наших щита! – завопил Ганс, будто догадавшись о намерениях диверсанта, но Блацкович, выхватив голубой кристалл из оправы, коснулся им медальона врага. Сверкнула вспышка, в глазах разведчика снова завертелись чёрно-белые пятна – и он оказался на другой площадке, почти полностью заставленной вращающимися, соприкасающимися друг с другом гигантскими шестернями. Откуда-то из-за них раздался голос Ганса Гроссе:
- Щитов больше нет, но они мне и не нужны! Я способен управлять самим временем!
Поскольку оба сражающихся использовали кристалл Замедления, возможности их были равны; тем не менее, противник диверсанта был гораздо медлительнее.
- Ты от меня не уйдёшь, Блацкович! – кричал он, однако агент УСО неизменно оказывался у него за спиной, ловко бегая между частей вращающегося древнего механизма и стреляя из «Ляйхенфауста», наносившего врагу неимоверный урон.
Кончилось тем, что поверженный нацист растянулся навзничь – и американец в один прыжок оказался рядом, коснувшись медальона Ганса жёлтым кристаллом.
- Безумец! – крикнул тот, пытаясь подняться. – Я знаю, что ты не станешь уничтожать свой кристалл Замедления!
И вновь ослепительная вспышка, вновь чёрно-белая рябь в глазах... Придя в себя, Блацкович увидел третью платформу, посреди которой возвышалась высоченная конструкция, принимающая энергию из проносящихся мимо облаков. Строение, своим видом напомнившее Агенту Второму месопотамский зиккурат, было окружено развалинами стен, на которых сияли символы Чёрного Солнца. В тот же миг голос врага вновь достиг его ушей:
- Я и так разделаюсь с тобой! – ревел Ганс, появляясь из-за руин с левой стороны тулеанского мегалитического устройства и навскидку открывая пальбу. – Блацкович, всё закончится здесь! Сейчас!
И началась третья фаза смертельного столкновения непримиримых врагов: Ганс Гроссе разносил из пулемётов остатки стен, за которыми укрывался агент; тот изворачивался между руинами, стреляя по противнику из теневого оружия при помощи последнего кристалла – Усиления. А когда, наконец, гитлеровец иссяк и бухнулся на платформу в третий раз, «Би Джей» подскочил к нему – и, вытащив из медальона последний кристалл, приложил его к амулету на груди поверженного супостата.
- Будь ты проклят, Блацкович! – заорал тот не своим голосом, выпуская из рук оружие. – Вам не победить, ты слышишь? Вам не победить!
В тот же миг на вершине пирамидального строения сверкнула молния – и ударила в тело Гроссе, мгновенно испепелив солдата Райха. Блацкович отскочил к развалинам; пирамида задрожала – и стала распадаться на части; сквозь её стены пробивались огромные протуберанцы пламени. Американец увидел, как из разрушающейся башни появился Тотенкопф – и стремительно побежал к краю платформы; в тот же миг всё вокруг закружилось перед взором «Би Джея» – и его сознание вновь заволокло чёрно-белыми облаками...
Он пришёл в себя лишь тогда, когда портал выбросил его обратно: разведчик вновь оказался на цеппелине – в зале, украшенном нацистскими знамёнами, с одной из веранд которого он дал последнюю шифровку. К моменту его возвращения, почти всё помещение было объято пламенем – видимо, сказался невольно устроенный им самим пожар в операторской.
Оглядевшись, американец понял: дирижабль на грани катастрофы. Естественно, супероружием уже никто не воспользуется... Надо немедленно отыскать выход – и каким-нибудь образом покинуть дирижабль, пока он не рухнул на землю!
Блацкович бросился к воротам, из которых на него было совершено последнее нападение в этом секторе; пробежав по широкому коридору, он оказался на палубе, где возле перил увидел одинокого солдата, державшего в руках парашютный ранец. Действия агента УСО были до загляденья отточенными: он бросил в лицо солдата автомат. Тот непроизвольно уронил ранец, поймав летевшее в него оружие; разведчик подскочил к нему и нанёс ему удар в солнечное сплетение, затем в лицо – и ещё раз ниже пояса. Парень сложился вдвое, а Блацкович, отбросив в сторону беспомощное тело, схватил ранец – и, перевалившись через перила площадки, полетел вниз, на лету надевая собственное спасение.
Сверху послышалась серия взрывов; диверсант поднял голову – проплывавший над ним дирижабль пылал; пламя изнутри разрывало его корпус: взрывалось не только бортовое оборудование, но и находившийся в герметичных отсеках газ. Американец глянул вниз: туман под ним рассеивался, с высоты падения он вполне мог видеть поверхность: окружающие горы, лесные вершины, находившийся справа от него старинный замок «Вольфенштайн»... Блацкович рванул кольцо ранца – и над его головой раскрылся купол парашюта.
Меньше минуты – и диверсант уже был на земле, отстёгивая стропы; благодаря отсутствию в долине ветра, его после приземления даже не проволокло по поверхности. Он встал на ноги, наблюдая за падающим от него в километре цеппелином; мгновением позже пылающий гигант, освещая пламенем окрестность, рухнул прямо на главную башню замка, похоронив под собой зловещую конструкцию; узкие башни и стены вокруг места падения дирижабля также воспламенились, послышалась очередная серия взрывов – и глухая ночь озарилась ярким пламенем... Блацкович поправил за спиной «Ляйхенфауст» и собрался было уходить, как вдруг обратил внимание на внезапное свечение во внутреннем кармане куртки; сунув в него руку, он извлёк на свет божий тулеанский медальон, по граням которого перебегали голубоватые молнии. Пока человек его рассматривал, пытаясь уяснить себе причину непонятной активности артефакта, предмет внезапно полыхнул голубоватым холодным огнём – и едва не рассыпался на ладони, обратившись в маленький кусочек бурого, местами насквозь проржавевшего железа. Агент Второй ещё раз глянул на его останки, подбросил в руке – и с силой швырнул в находящуюся неподалёку расщелину... Затем его фигура ещё раз мелькнула на фоне горящей нацистской твердыни – и Блацкович, скрывшись среди деревьев, углубился на юг, разыскивая дорогу в Айзенштадт.
Спустя два с половиной часа разведчик вернулся на явку «Кружка Крайзау»; бойцы сопротивления вместе с гражданскими праздновали освобождение города от покинувших его накануне гитлеровцев. Американец отмечал событие ничуть не меньше остальных, однако сперва он всё-таки предпочёл завершить дело до конца: присев к радиопередатчику, Блацкович закрыл глаза – и вдруг увидел каждый миг затянувшейся почти на неделю секретной операции. Память услужливо выдавала ему картинку за картинкой: его появление на вокзале, знакомство с Эрихом; диверсии на раскопе и подземной нацистской базе; ужасы госпиталя и консервного завода... Тем не менее, чаще всего остального он видел задорное лицо Каролины Беккер...
Агент будто очнулся от сновидения, хлопнув себя ладонями по коленям; сосредоточился, вдохнув полные лёгкие – и сделал своё последнее сообщение в Лондон:
ДОКЛАД ОБ УСПЕХЕ
Директор! Задание выполнено. Группенфюрер Виктор Цетта ликвидирован, исследования его Дивизии прекращены. Поскольку тулеанский портал и сверхоружие разбились вместе с цепеллином, доступ в мир Чёрного Солнца, полагаю, закрыт навсегда. Медальон также утрачен: при разрушении портала он превратился в оплавленный комок стекла и металла. Подозреваю, что та же участь постигла и артефакт, который я захватил на «Тирпице» и отдал на исследования нашим специалистам.
Айзенштадт освобождён от нацистов; сейчас он под контролем «Кружка Крайзау». К сожалению, группа «Золотой Рассвет» прекратила своё существование – несмотря на предательство Александрова, русские могли бы стать ценными союзниками.
Что касается Тотенкопфа… Хотелось бы верить, что и он погиб в катастрофе, но я боюсь, что мы о нём ещё услышим.
«Би Джей» Блацкович.
ЭПИЛОГ
Замок «Вольфенштайн» пылал. Точно так же, как более года назад его зловещий тёзка и предшественник в Северной Германии, сокрушённый налётом британской авиации. Огромный цеппелин, упавший на него в результате срыва Агентом Вторым кошмарных планов Тотенкопфа, завершил окончательное разрушение нацистской цитадели…
Врагам так и не удалось покорить иное измерение, а в нашем мире – создать базу для проведений массовых, чудовищных экспериментов над живой и неживой материей. И всё это – благодаря людям, решившим не сдаваться тёмным силам ни при каких обстоятельствах...
Обугленные, пламенеющие стены... Руины, только руины; неужели на подобном пепелище когда-нибудь снова возникнет жизнь? Но... Странный звук, будто скрип металла о дерево, разнёсся по развалинам древнего замка. Поверх кучи камней и обожжённых балок появилась рука, затем вторая... Расталкивая преграду, над обломками возник человек в гитлеровской униформе высокого звания. Тотенкопф. Он поднялся на дрожащих ногах и непонимающе осмотрелся вокруг. А после, когда до него дошла суть происходящего, воздел руки к небесам – и развалины древнего замка огласились протяжным воплем ярости и ненависти. Затем он покачнулся; силы оставили его – и обергруппенфюрер СС рухнул навзничь. Глаза его сомкнулись – и тоненькая струйка крови побежала из-под фуражки по щеке...
Исторический и игровой реализм «Вольфенштайн»: Проект «Нахтзонне»»
С игрой «Вольфенштайн» 2009 года, признаюсь без обиняков, у меня получились весьма длительные отношения, однако любовью с первого взгляда их назвать не поворачивается язык, более того: сперва эту вещь я просто возненавидел! После прохождения первой же миссии «Вокзал», я поклялся самой страшной клятвой, что не стану продолжать её ни за какие коврижки; помнится, я тогда впервые применил к игре термин «воплощение полнейшего бездушия»... Таким вот образом – причём, на ближайшие годы – моё знакомство с ней закончилось. Взбесило меня абсолютно всё, увиденное на экране: и летающие под потолком нацисты, и записная книжка, полученная протагонистом в конце миссии, и компания ботов, бегающая следом или перед ним; мне было очевидно, что разработчики полностью завалили предшественника серии «Возвращение в замок «Вольфенштайн»» 2001 года. Каюсь, мной даже была написана не одна критическая статья, обвинявшая создателей игры во всех смертных грехах.
Но... время бежало, на пороге стоял уже 2012 год – и волей судьбы мне пришлось вернуться к прерванному некогда геймплею. И тут случилось чудо: я прошёл игру сначала до конца на одном дыхании – и сразу же после победного финиша принялся играть заново! В течение, пожалуй, месяца, энтузиазм мой не иссякал; из стана некогда особо ревностных критиков последнего к тому времени «Вольфенштайн» я перешёл в команду не менее рьяных его поклонников! Впрочем, это – из области воспоминаний; на данный момент я искренне полагаю «Вольфенштайн» одной из лучших игр серии, нет: одной из лучших в жанре FPS! Однако, несмотря на очевидную крутость игрушки, к ней у меня также остаются кое-какие замечания.
Если читатель знаком с предыдущим романом «Вольфенштайн»: Операция «Воскрешение»», открывающим трилогию похождений бравого американского суперагента Уильяма Джозефа Блацковича, он прекрасно помнит, что роман был снабжён сопроводительным экскурсом по тем или иным деталям исторических реалий, прямо или косвенно упомянутых в игре; потому и в данной книге для читателя не станет сюрпризом аналогичное необходимое дополнение. С какой целью это делается? Лишь для того, чтобы любой, уважающий себя геймер, увлёкшись игрой, не стал невольной жертвой исторических несоответствий, которые, по замыслу разработчиков, были случайно или намеренно введены в повествование. Я, естественно, понимаю вариативность художественного подхода, однако после того, когда один из юных поклонников игры написал мне, помимо прочего, что, цитирую: «...отрицая высадку нацистов на Луне в 1946-м, Вы тем самым отрицаете естественный ход и закономерность подлинных событий человеческой истории» (цитату оставляю без правок), я серьёзно обеспокоился. Мне стало ясно, что молодой геймер прошёл игру – и даже не озадачился вопросом: в каком же мире он тогда живёт, если в 1945 году этот самый Третий Райх победил?! Мне пришлось объяснять ему буквально на пальцах, что игра, пусть при наличии под собой реальных фактов, всё же является выдумкой; кстати, писем и вопросов на прямо или косвенно связанные с игрой исторические отсылки я получил гораздо больше. Таким образом, данная статья являет собой продолжение уже начатой в первой части трилогии работы, а именно: разбору моментов, где разработчики подтасовали исторические факты, слегка разбавив их, как пиво водичкой, а кое-где – и просто наврали с три короба, сами будучи недостаточно осведомлены в том, что сотворили.
Итак, начнём с самого начала. Из первой же игровой заставки игрока «уведомляют», что немецкий линкор «Тирпиц» был потоплен в пяти милях от английского побережья (по сюжету игры – от диверсии одного человека); указывается и дата – ноябрь 1944 года. Аплодисменты: «Тирпиц» действительно был уничтожен, но только массированным авианалётом англичан, и с той разницей, что случилось это не на английском, а норвежском побережье, в доках Тромсё; судно было потоплено 12 ноября 1944 года, причём в результате атаки погибло около 1000 человек его команды из более, чем 1500. Таковы зафиксированные военной историей данные; поэтому нахождение линкора и гибель его неподалёку от берегов Великобритании вследствие диверсии – всего лишь первая «находка» разработчиков.
Далее. Генерал Вермахта, командующий вторым по крутости линкором Кригсмарине?! Куда, в таком случае, отлучился контр-адмирал, или, по меньшей мере, капитан цур зее, в ведении которого должен находится линкор?! Видимо, разработчики оставили его в таверне на берегу, за танкардом пива... Разве приказ о запуске или отмене запуска ракет не должен отдавать капитан первого ранга?! Ладно, спишем это на очередную «находку» сценаристов игры, для которых возможность сухопутного военного командовать на флоте – дело, кажись, обычное... Впрочем, вряд ли морские волки Кригсмарине даже стали бы подчиняться приказам какой-то сухопутной крысы, не имеющей в их глазах ни малейшего авторитета...
«Кружок Крайзау» в романе делаю, так сказать, общенародным, что соответствует вселенной «Вольфенштайн»; на самом же деле хочется поинтересоваться, что делает исторический «Кружок Крайзау» (о нём подробно было сказано в сопроводительной статье к первому роману трилогии) на территории Австрии?! В свете сказанного, имя «Кружка Крайзау» автоматически присваивается штабом УСО и айзенштадтскому сопротивлению.
Далее, согласно сюжетной линии романа, новый замок «Вольфенштайн» был найден, отреставрирован и назван:
а) по месту раскопок портала на территории Австрии;
б) по месту нахождения и выращивания кристаллов – и
в) потому, что Гиммлеру до чёртиков хотелось сохранить название его германского предшественника...
Идём дальше. «Английское подразделение «УСО»» – это что ещё за выродок?! Управление Специальных Операций всегда было – и оставалось до самого конца своего существования – исключительно британской структурой!
Чтобы спасти лицо разработчиков и ввести в повествование последовательность, мне пришлось придумать целый сюжет с добычей первого медальона (отчего «Тирпиц» хотя бы шёл из Норвегии). Этот литературный приём хотя бы оправдывает нахождение на его борту генерала Шоссхунда, который вёз артефакт морем. Согласитесь, чего ради лезть на судно, чтобы перевезти медальон из Германии – в Германию?! Отсюда и введённый мной в роман пролог с диалогом тулеанских жрецов.
Кстати, о тулеанцах, которые в игре тупо именуются «тулийцами»… Не один грамотный, образованный человек никогда не скажет «Тулийское общество», как это делает во второй катсцене Джек Стоун, поскольку это неправильно, так вообще не говорят. ТОЛЬКО «Общество Туле»! Полное название государства или принадлежности к той или иной культуре во многих аналогичных случаях сохраняется в названии народа; согласитесь, никому ведь и в голову не придёт произнести «китянцы» вместо «китайцы» или «америйцы» вместо «американцы»! Поэтому ещё раз: смерть безграмотным переводчикам!
Идём дальше – и спотыкаемся об очередную чушь: Джек Стоун, весьма осведомлённая личность, говорит Блацковичу во время брифинга, что «Тулийское общество» (см. выше!) возродило символ Чёрного Солнца несколько десятилетий назад и что «в общество входят высокопоставленные нацисты». Блин, да разве он мог такое произнести, не рискуя попасть за подобное утверждение в психушку?! Разве ему не было известно, что Гитлер поссорился с Рудольфом фон Зеботтендорфом – основателем «Туле» – ещё в двадцатых годах; позже, после раскола и долгих распрей, отобрал у общества печатный орган «Мюнхенский обозреватель» (который впоследствии стал рупором НСДАП под изменённым названием «Народный обозреватель») и никакой поддержки этой организации не оказывал?! Более того: фюрер лично запретил все оккультные общества на территории Райха, санкционировав ликвидации всевозможных астрологических салонов и спиритических клубов! Каким же образом, чёрт возьми, «высокопоставленные нацисты» могли быть членами нелюбимой фюрером структуры?! Они могли иметь (и, несомненно, имели!) членство «Аненербе», действительно уходившего корнями в «Туле» и всецело подчинённого Гиммлеру, но только как минимум с момента основания этой структуры в 1935 году, тогда как Стоун говорит о конце 1944-го! «Туле» к тому моменту совершенно потеряло все свои прежние позиции; можно сказать, что активный крах организации начался с наступления 1925 года, поэтому никаких «высокопоставленных нацистов» в её рядах не могло быть в принципе!
Далее. Откуда Блацкович вообще знал, как пользоваться медальоном? Пришлось ввести связь Александрова с «Кружком Крайзау», а через них – с УСО, раз Джек во время брифинга демонстрирует агенту фотографии медальона и даёт по нему различную информацию. Иначе получается крайне нелогично. Ведь американец специально отправляется на «Тирпиц», чтобы достать медальон! Соответственно, данное путешествие предпринималось не наобум, это – заранее спланированная операция!
Ну, никак не мог удержаться от того, чтобы не вставить в роман хотя бы одну отсылку к замечательно фильму «Семнадцать мгновений весны»! Пароль и ответ на него встретившихся на вокзале члена сопротивления и Блацковича есть ничто иное, как пассаж из шифрограммы профессора Плейшнера в Москву.
Золото убрано мной из городских территорий, поскольку это хорошо по игре; в романе, согласитесь, раскиданные по мусорным ящикам слитки золота и мешки с деньгами выглядят полным бредом! Золото я размещаю только там, где оно может находиться: в банке, в конторах, штабных сейфах и т. д. Артефакты, соответственно, на раскопе, в замке и там, где им самое место.
К слову, на заметку специализирующимся в переводах игр знатокам: второго человека в «Кружке Крайзау» зовут не Эрик, а Эрих! Учимся правильно писать немецкие имена, камрады переводчики!
Подходим к самому названию: «Чёрное Солнце». По-немецки: «Die Schwarze Sonne», что не совсем соответствует первоисточнику – Нахтзонне, Солнце Ночи. Звучит, согласитесь, великолепно, что, к сожалению, на других известных мне европейских языках так вообще трудно сказать, поскольку налицо отсутствие поэтической ритмики. Сравните, для примера, звучание какого словосочетания красивее:
1 The Black Sun – или Sun of the Night (англ.);
2 Un Sole Nero – или Sole della Notte (итал.);
3 Le Soleil Noir – или Le Soleil de la Nuit (фр.);
4 El Sol Negro – или El Sol de la Noche (исп.);
5 Juodoji Saul; – или Nakti;s Saul; (для разнообразия, возьмём литовский) – чувствуете разницу?! Поэтому оставляю за собой право называть его в русской и других версиях именно «Чёрным Солнцем» для более мелодичного звучания.
Убрал из романа Франца Нуссбаума, заменив его Вольфгангом Штатцем: первый совершенно не нужное и неиспользуемое (даже по сюжету игры он упомянут лишь в одном из писем) лицо; второй же – как бывший адъютант Гиммлера – вполне мог стать заместителем Цетты или, негласно, Тотенкопфа, скажем, после отдаления того от самого Гиммлера в результате провала проекта «Суперсолдат». А Цетту назначаю руководителем Дивизии Паранормальных Исследований СС.
Далее – несколько замечаний по миссии «Раскоп». Ну, просто хохма: и Ковлов, и каждый встречный-поперечный в Айзенштадте, согласно катсценам, знает суперагента в лицо – и абсолютно всё о его задании!!! Интересно, каковы отношения сценаристов с собственной головой?! Получается, что любая айзенштадская торговка луком куда более законспирирована, нежели Блацкович! К слову сказать, тот же Ковлов говорит протагонисту во втором диалоге на раскопе, дескать, будет рад видеть его на явке «Золотого Рассвета», попутно добавляя, что, цитирую: «Её место отмечено на вашей карте». Блин, да откуда он об этом вообще знает – и о наличии самой карты у Блацковича, и что, собственно, на ней отмечено?! Понимаю, конечно, что это сказано не для супершпиона, а для самого геймера, сидящего за экраном… хотя подобный ход разработчиков менее тупым от этого не становится.
Каким образом книжники могли быстрее двигаться в Тени, если ни у кого из них не было медальона. Или у них был у каждого свой, персональный?! Или надо понимать их ускоренное движение лишь в нашем измерении?!
Далее. Каким образом Ковлов выбрался из раскопа?! Если до Блацковича, так неужели он не столкнулся на поверхности с охраной: выход-то наверх всего один – лифт?! А если после… Всё равно рискованно! Поэтому в романе он покидает раскоп вместе с Агентом Вторым. Кстати сказать, именно в этом месте – согласно роману – я и обеляю лицо сценаристов игры: здесь Ковлов отмечает на карте Блацковича точный адрес явки «Золотого Рассвета»…
УСС, если кто не в курсе – Управление Стратегических Служб Соединённых Штатов Америки, прямой предшественник ЦРУ.
Пройдёмся по следующим миссиям. Столько проституток в доме Штатца?! Я понимаю – одна, но – пять?! Что это вообще такое: квартира высокопоставленного офицера – или публичный дом?! Разработчики, видимо, наивно полагают, что член высшего командования СС позволил бы превратить отведённое ему жилище в бордель – ради нужд простых солдат?! Ребята, да вы в своём уме?! Поэтому я сократил количество девиц лёгкого поведения до одной – упомянутой в игре Бригитты, любовницы Штатца.
Тяжёлый пехотинец в миссии «Церковь» появился из помещения, проломав стену?! Не проще ли выйти через соседнюю дверь?! Ну, понимаю: надо показать его крутость...
Александров, согласно словам одного из учёных, создал «Золотой Рассвет» пятьдесят лет назад. Вдохните поглубже, граждане: получается, что он с Тотенкопфом, как минимум, одногодка!
«Да прибудет с вами Сила (в оригинале – удача)!» Эту фразу произносит охранник при выходе Блацковича с явки «Золотого Рассвета». Ну, никак не смог удержаться, чтобы не отстебать «Звёздные войны»!
Дальше – веселее: повстанец в таверне избивает нациста на потеху посетителям! После этого руки становятся ватными, ими даже развести не получается! К пояснению полной несуразности показанного в игре, отсылаю читателя к творчеству Юрия Королькова: подполковника, фронтового журналиста и писателя; человека, во многих книгах осветившего борьбу партизанского движения в СССР и сопротивления разных стран на оккупированных территориях, то есть знавшего о порядках гитлеровцев не понаслышке. Вот что, например, он пишет о предписаниях нацистам по отношению к гражданскому населению в своей повести «Партизан Лёня Голиков»:
«...У Голиковых в избе жил денщик. Был он немолодой, сквозь жидкие, белёсо-рыжие, коротко постриженные волосы на затылке просвечивала изрядная лысина. Вид у него был добродушный.
- А, буби! – воскликнул он при виде Лёньки.
Солдат поднялся, потянулся, как ленивый кот, и сказал что-то ещё. Лёньке запомнилось только слово «буби», которое денщик часто произносил, пытаясь говорить с ним. Денщика так и прозвали Буби; и только потом ребята узнали, что по-немецки это слово означает «мальчонка». Денщик басовито смеялся, когда его называли Буби, но потом привык и отзывался на эту кличку.
К семье Голиковых Буби относился сдержанно, не позволял себе грубых выходок. Екатерину Алексеевну звал «мути» и иногда давал ей то краюшку хлеба, то оставшийся в котелке суп. Делал он это не безвозмездно. После таких подарков Буби неизменно обращался с просьбой что-нибудь постирать, заштопать или пришить.
Ленька не любил Буби.
- Всё равно из фашистов, - говорил он.
- Немец немцу рознь, - возражала мать. – Этот хоть человеком смотрит, не то что другие.
- А к нам кто его звал? – не соглашался Ленька.
- Никто не звал, да у него тоже дело подневольное. Глянь-ка, как письма пишет. Тоскует, видать.
По вечерам Буби часто зажигал светильник и при тусклом свете аккуратно выводил крупные буквы, вздыхал и после того, как заклеивал письмо, ходил грустный, а ночью долго ворочался. Конечно, он был лучше других, но это не меняло дела. Как и любому фашисту, не мог ему Лёнька простить, что незвано пришел он к Ильменю, в Лукине, что из-за них, фашистов, так внезапно поломалась вся жизнь...
...Было это по первому снегу... Лёнька спустился с крыльца и стоял, раздумывая, чем бы заняться, когда на улице появилась нескладная фигура Буби. Солдат шёл из штаба, насвистывая весёлую песенку.
Настроение у солдата сейчас было игривое, как у мальчишки. Смешно, что его прозвали здесь Буби! А снег сегодня такой же, как дома, в Баварии, и воздух свежий, приятный. А пугали, что в России лютые холода.
- Лонька! – крикнул он, завидя хозяйского сына. – Лонька, хороший зима!.. Пуф, пуф!..
Буби нагнулся, набрал в пригоршню снега, слепил плотный снежок и швырнул его в Лёньку. У Лёньки не было никакого желания играть, да ещё с денщиком немецкого офицера. Он увернулся от снежка и отошел в сторону. Но Буби хотелось порезвиться. Забежав вперед, он снова бросил снежком. На этот раз снежный ком попал Лёньке в грудь, засыпал лицо.
- Чего лезешь-то? – сердито сказал Ленька. Буби не понял.
Новый снежок пролетел мимо, а следующий снова попал в Лёньку. Развеселившийся денщик бросал в мальчика один снежок за другим. Лёнька увёртывался, отбегал, а Буби преследовал его. Тогда, разозлившись, Лёнька решил ответить. Он заметил, что верхние пуговицы кителя у Буби расстегнуты. Лёнька схватил ком снега, плотно его сжал и, прицелившись, угодил как раз ниже подбородка. Снежный ком попал Буби за пазуху. Денщик даже задохнулся, словно его окатили ушатом ледяной воды.
Тут уж разозлился Буби. Он бросился к Лёньке, схватил его, зажал между коленями и стал натирать лицо мальчика снегом. Лёнька вырывался, извивался в снегу, но Буби, крепко держа его, продолжал натирать снегом. Мокрый снег набивался в глаза, в уши, попадал за воротник. На шум из избы выбежала Екатерина Алексеевна и растерянно глядела на то, что происходит посреди улицы.
Наконец взлохмаченный и растерзанный Лёнька выскочил из толстых рук Буби. Он отскочил в сторону и в слепой ярости, ничего не сознавая, кроме стремления отплатить за обиду, подбежал к плетню, выхватил кол и бросился на солдата. Губы у Лёньки дрожали, глаза потемнели, сузились и горели недобрым светом.
- Я тебе покажу, гад! Я тебе покажу!.. – бессвязно бормотал он, наступая с колом на Буби.
Денщик, тоже раззадоренный дракой, потянулся за пистолетом. Мать в ужасе ринулась с крыльца.
- Буби! Буби! – молила она и одновременно уговаривала сына. – Лёнюшка! Да брось ты, Лёнюшка, опомнись!
Она успела броситься между денщиком и сыном, пока солдат не вытащил пистолет, а сын не опустил кол на голову немца. Екатерина Алексеевна повалилась на занесенную руку сына и отвела удар.
Буби остыл. Он громко выругался, досадливо плюнул и пошёл в избу. Он уже раскаивался, что связался с этим упрямым мальчишкой. Хорошо, что этого не видел никто из офицеров. Иначе несдобровать бы Лёньке. Где это видано, чтобы на солдата германской армии с колом бросался какой-то мальчишка! Любой офицер назвал бы это подрывом авторитета. Досталось бы тогда и солдату – почему не пресек. А пресекать полагается оружием... Хорошо, что так всё кончилось!..»
Из многочисленных подобных историй я сознательно – и в довольно пространном объёме – привёл именно этот пассаж. Во-первых, он изображает солдата оккупационной армии не извергом, каким достаточно часто рисовала немцев в послевоенные годы советская пропаганда (что понятно и вполне объяснимо), а приличным, добродушно настроенным человеком. А во-вторых, даже последнее не могло бы спасти героя повести от уготованной ему судьбы, заметь эту внештатную ситуацию хоть один офицер. Захватчикам просто нельзя ронять свой престиж в глазах оккупированного населения! За малейшее сопротивление солдатам Райха полагался расстрел. Поэтому бредням катсцены «В таверне «Вороново гнездо»» присуждаю первое место из всех сценарных неудач игры!
Сама обстановка в изображённом помещении – воплощение идиотизма: нацисты бухают, валяются на полу, в пьяном виде выбалтывают Блацковичу секреты... Да неужели он сам – человек, которого разыскивает каждый солдат в Айзенштадте – стал бы цепляться к ним с расспросами?! Так и подмывает поинтересоваться: что курит сценарист?!
Маленькое замечание по миссии «Ферма»: как машины на базе (в тоннеле под фермой) могли въезжать и выезжать из помещений без дороги, равно как и без въезда-выезда на объект?! Как их вообще туда доставили?! Собрали, что ли, на месте? И для чего?! Словом, ищущий да обрящет...
Здесь же разработчики продолжают удивлять и как опытные климатологи: сразу после операции на «Тирпице», имевшей место в ноябре, мы видим на ферме поспевшие тыквы и разгулявшееся вовсю лето! Известно, что Блацкович после «ликвидации» линкора сразу отправился в Айзенштадт, что подтверждает разговор агента с чиновниками в кабинете директора УСО:
«- Простите, что передохнуть вам не дали, Би Джей, - извиняющимся тоном добавил мистер Стоун, - но ведь вы уже сталкивались с подобным… Больше посылать некого…
Блацкович улыбнулся:
- Без проблем, господа! Когда приступать?
- Немедленно! – руководитель УСО даже привстал с кресла. – К путешествию всё уже готово. Желаю вам удачи, агент Блацкович!»
Ладно, сошлёмся на то, что в австрийском Айзенштадте несколько теплее, чем в Норвегии и даже Великобритании... Однако, молча разводим руками – и следуем дальше.
Пара слов о поистине «мистической хронологии» повествования по сюжету миссий «Штаб-квартира СС» и «База исследований СС»: итак, Блацкович спас некоего учёного «Золотого Рассвета» с подземной базы. Человек ТОЙ ЖЕ внешности отправляет его спасать товарищей в штаб-квартиру СС. В следующей катсцене человек ТОЙ ЖЕ внешности получает тумаков от нациста, тогда как его двойник не может быть им, поскольку ТОЛЬКО ЧТО оправил Блацковича в штаб-квартиру! На СВОЁ СОБСТВЕННОЕ спасение, надо полагать?! Далее, вернувшись со штаб-квартиры, человек всё ТОЙ ЖЕ внешности отправляет американца на фабрику – спасать товарищей от смерти. И что же? Первым из спасённых Блацковичем является человек ТОЙ ЖЕ внешности, что и давший ему задание десяток минут назад!!! Разработчики вусмерть растоптали собственной ленью собственную же логику! Хоть сменили бы внешность бота, что ли, чтобы не выглядеть полными идиотами!!! В романе я несколько перенёс катсцену допроса – и, хотя бы мысленно, заменил одного и того же бота другими.
Следующий косяк – из вышеупомянутой катсцены допроса: неужели учёный действительно был глухим – и не слышал, как в его присутствии допрашивающий приказал отвести пленников на базу, а не в штаб-квартиру?! За каким чёртом он тогда направил Блацковича в штаб-квартиру СС?! Вот сиди теперь – и обеляй смертельную вражду разработчиков со здравым смыслом! В романе пришлось для этого сослаться на шок, полученный учёным от побоев...
Кстати, помещение фабрики ВООБЩЕ не оборудовано для исследований! Что за бред?! По игре, это вообще гадюшник какой-то, набитый всяким производственным хламом!.. От себя хоть стены коридора «покрашу» да разделю сектор на помещения...
Ладно, проехали... На улице встречаем девчонок «Элитной Гвардии», вооружённых электрохлыстами да электроножами для ближнего боя. Полный атас! Элита, блин! Оружие настолько бездейственное, что по роману вооружаю их «МП-40» с глушителем (раз уж в игре нет «МП-28», как по старинке). Оставлю одну женщину с энергохлыстом, в ангаре аэродрома, а само оружие пусть будет экспериментально-провальным.
Держать пленников на базе поодиночке – полный бред! Помещаю их всех вместе. Зачем на охрану каждого из них нацистам тратить по несколько пар глаз?!
Агент в катсцене «Госпиталь», как ни странно, не у «Кружка Крайзау», даже не у контрабандистов (т. е. исконно местных деятелей), а у Александрова, который с группой русских мистиков находится в Айзенштадте совсем недавно (поскольку нацисты сами начали добывать кристаллы Нахтзонне месяц-другой назад)! Чёрт возьми, это же как надо распустить щупальца шпионажа и вербовки в незнакомой стране и незнакомом городе, среди абсолютно незнакомого населения?! Чушь! Да на подобное нужны годы наработок!
Идём по госпиталю дальше. «Убийцы неуравновешены психически». Эту фразу с умным видом отпускает один из докторов. В оригинальном тексте игры, кстати, он говорит «все убийцы». Готов поспорить с этим доктором-неучем: вот уж далеко не все! Взять хотя бы оперативников особых отделов ЦРУ, МОССАД, или любой другой спецслужбы, так называемых ликвидаторов. Они, поверьте мне на слово, ведут себя крайне хладнокровно, как во время «работы», так и во время отдыха. Конечно, от срывов никто не гарантирован, но для подобных дел специально и весьма тщательно набирают людей с особо устойчивой психикой. Критерии отбора, надо понимать, невероятно суровы. Даже кое-какие известные истории маньяки (например, Тед Банди, у которого даже была учёная степень Вашингтонского университета по психологии) вели себя не как психопаты в голливудских фильмах, а всецело рассудительные люди, которые ни во время «работы», ни на судебных процессах не напоминали психов. Вообще, слышать подобное суждение из уст доктора медицины – просто караул! Парень, видимо, ходил не в университет, а мимо него.
Впрочем, его собеседник (аналогичный светоч медицины!) уверяет, что к новым способностям обязательно придёт привыкание. Не факт. Его вполне может и не быть. Словом, оба «доктора» явно пропили вместе годы обучения, не побывав ни на единой лекции! Поэтому отчасти подчищаю их «учёный» диалог собственными правками.
Блин, доктор, который в письме только что критиковал начальство за похищение пациентов, в своих следующих посланиях вовсю работает над крайне негуманным проектом «Унгезеен»?! Где логика?! Для ликвидации косяка разработчиков ввожу ещё одного человека – доктора Бернхарда Фейгельбаума.
Обстрел нацистами партизан перед госпиталем из миномётов – чушь, возведённая в энную степень! Любой дурак понимает непоправимый ущерб от подобного обстрела столь важного объекта, в стенах которого ведутся секретные исследования. Лучше бы выпустили из здания парочку «Унгезеен» – и те порезали бы всё сопротивление со спины на британский флаг!
Дальше, по «Госпиталю»: разговаривать с медсестрой через бронестекло – да ещё и тихим голосом – ну просто вершина скудоумия! Попробуйте сами проделать такую штуку – и убедитесь в том, что вы ни черта не услышите! Только разработчиков, видимо, законы элементарной акустики ничуть не смущают... Поэтому, в целях логичности повествования, заменяю стекловолокно обыкновенным стеклом.
Пожар в госпитале – тоже бред: случись такое, нацисты быстро сбежались бы в кучу – и потушили его! Ведь ценность объекта, как упоминалось выше, просто уникальна!
В своём отчёте некий доктор предлагает делать «Унгезеен» из числа членов айзенштадского сопротивления, потому что они интеллектуальнее и выносливее остальных, в том числе – германских солдат, находящихся в госпитале на излечении... Дурачок, он даже не понял, что подобным заявлением опустил великую арийскую расу ниже плинтуса! Интересно, как на подобное утверждение отреагировало его начальство?! Словом, ещё порцию аплодисментов разработчикам (или, опять-таки, переводчикам?!) – в студию!
Идём по госпиталю дальше. Монстром рушить колонны можно в игре, не в реальности. Поэтому несколько меняю сюжет повествования.
Также из «Госпиталя» убрал последнюю перестрелку – подобное количество врагов для одного человека ну просто нереально!!!
Убрал второй ПДК из катакомб – иначе как сами нацисты попадут в зал?! Неужели, подобно Блацковичу, пройдут сквозь стену под символом Чёрного Солнца?! У них что, по персональному медальону на брата?!
Тяжёлый пехотинец с фотонной пушкой во дворе консервного завода появляется в романе, не проломав собой цистерну, хоть это и круто по игре, а выходит из-за вагона: хватит уж всё крушить, демонстрируя крутость арийских суперсолдат! Поверьте, они и без этого были крутыми!
В миссии «Замок» очень мало места для детальных описаний, поэтому раскидываю письма по деловому центру Айзенштадта в произвольном порядке.
Волосы Блацковича, кстати, меняются из игры в игру: то светлые («Возвращение в замок Вольфенштайн»», 2001), то – чернее воронова крыла («Вольфенштайн», 2009), а к 2015 году («Вольфенштайн: Старая кровь»») – он почти лыс, как коленка!
По игре, Ганс Шмидт, на явке «Кружка Крайзау» в деловом центре, произносит следующее: «Нацисты ведут много переговоров по радио. Вскоре сюда прибудет начальник Цетты.» Блин, кого этот козлик имел ввиду?! Тотенкопфа?! По сюжету игры – несомненно, именно его. Однако, какой же он Цетте начальник?! Начальник Цетты – Гиммлер! Получается, сам райхсфюрер решил от скуки прокатиться в Австрию?! Итак, разработчики продолжают отжигать!..
Ворота в цитадели, которые можно пройти исключительно с помощью замедления времени – тупое повторение того, что было в госпитале. Опускаю эту совершенно ненужную вещь. Как, кстати, и дураков-партизан рядом с этими самыми ненужными воротами: неужели любой из них не мог подержать плиту своим весом, пока Блацкович преспокойно пройдёт сквозь их створки?! Впрочем, интеллект означенных бойцов сопротивления разработчики явно копировали со своего собственного. Уж не обессудьте, парни, диагноз очевиден…
Блин, вы меня хоть зарежьте, ну никак не могут воспитанные люди называть друг друга на «ты»! Это я о катсцене диалога Блацковича и Тотенкопфа на вершине башни... Воспитанные, повторюсь, да ещё и в середине XX столетия! Хоть они заклятые враги, но не могут не уважать друг друга. К тому же Тотенкопф – большой любитель бахвалиться высокой арийской культурой! Даже по игре он всегда именует своего противника на «вы». Неужели Блацкович упадёт на уровень ниже, тем более перед человеком, гораздо старшего по возрасту?! По этой сцене вполне можно судить о воспитании самих сценаристов... или, возможно, переводчиков игры на русский язык!
Далее. В конце миссии «Замок» Блацкович рапортует, что Тотенкопф убил Каролину Беккер. Простите, он идиот – или слепой? Разве не Ганс Гроссе застрелил лидера «Кружка Крайзау»?! У Тотенкопфа даже оружия в руках нет, прошу убедиться в том любого зрячего: просто ещё раз посмотрите катсцену! И – вновь замечание из той же оперы: Блацкович идиот – или слепой? Такой великий разведчик – и не в состоянии отличить труп от живого человека (поскольку в следующей части игры – «The New Order» – Каролина по-прежнему жива)?! Согласно катсцене, он наклонился к женщине и внимательно рассматривал её! Вам не смешно, чёрт возьми?! Получается, что наш герой просто бросил Каролину погибать в горящем замке, а сам, как ни в чём не бывало, преспокойненько вернулся в Айзенштадт?! Да как он смог посмотреть ей в глаза при следующей встрече?! Да и после побоища с королевой призраков – куда тело Каролины делось с площадки?! Засосало его, что ли в измерение Чёрного Солнца, вместе с адской машиной Тотенкопфа и прочей дрянью с площадки цитадели?!
С фамилиями героев игры тоже полный атас: Тотенкопф, бедняга, то Штрассе, то Штрассер, то даже Штраусс! Джек, кстати говоря, также иногда Стоун, иногда – Строу. Неясно, зачем разработчикам это было делать… Конечно, у меня имеется догадка на сей счёт: всё дело в невнимании к деталям и наплевательском отношении к предыдущим играм серии! Ларчик, на мой взгляд, открывается просто... Ну, в игре подобных косяков – выше крыши, потому что разработчики менялись вместе с издателями...
Подрывник Дирк Шнайдер – моё собственное изобретение; я просто не мог пройти стороной мимо одного из моих любимейших в юности – да и до сих пор – рок-вокалистов: Удо Диркшнайдера! Удо, ты всегда великолепен!
Совершенно тупая сцена обороны повстанца, минирующего вышку; просто изымаю её из повествования: в игре, конечно, напарник Блацковича бессмертен, но в жизни последний никак не смог бы защитить его от выброшенного на экран количества нацистов! Да вряд ли и сам Блацкович убрался бы из подобной мясорубки подобру-поздорову... И, простите, зачем перезагружать установленные нацистами вышки, если после этого, согласно заданию, их всё равно следует подрывать?! Понимаю, сюжет игры того требует... явно для пущего накала идиотизма!
Ещё раз пардон: что делает исторический музей в деловом центре Айзенштадта?! Да согласно элементарной логике, ему самое – причём, единственное – место в историческом центре города, где обычно располагаются музеи, библиотеки, театры, дома культуры и т. д. Разработчики вновь беспощадно изнасиловали логику, попутно надругавшись над законами архитектуры и городской планировки!
Далее. Сценаристы игры, видимо, не в курсе, что институт Аненербе (аналогом которого в игре выступает Дивизия Паранормальных Исследований СС) на оккупированных территориях В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ грабил музеи и библиотеки! Изъятию и описи подлежал любой, представляющий хоть мало-мальскую ценность артефакт, рукопись, произведение искусства. А тут – на тебе: музей полон редчайших экспонатов, ходи да наслаждайся тулеанскими древностями, за которыми, кстати, нацисты гоняются в первую очередь! Впрочем, мне могут возразить: раз повсюду нацистские флаги, может, это временный музей Аненербе? Перевалочная база? Нет, мои милые: даже в этом случае всё было бы отправлено хотя бы на цеппелин (тем более, что там – по игре, кстати – проводятся необходимые Тотенкопфу исследования и т. д.) – или немедленно вывезено! Само количество в музее пустых ящиков доказывает, что даже временным складом Дивизии подобное здание быть никак не могло!
К подрыву вышек: сценаристы просто задрали своими тяжёлыми пехотинцами, которые ВСЕ КАК ОДИН, просто обожают проламывать собой стены! Ладно, впервые (миссия «Церковь») это ещё может впечатлить, хотя и тупо смотрится, но неоднократно делать подобное в нескольких миссиях после этого – просто пипец! Такой же пипец, как и тот медный таз, давным-давно плотно накрывший собой всю фантазию разработчиков! Кстати, в ловушке на радиостанции – ещё один такой пехотинец! И позже, на цеппелине... Не многовато ли, спрашивается, самоплагиата?!
По миссии «Аэродром»: пространство второй части локации названо «тоннелями». Какие же это тоннели, если над ними нет потолка – и вовсю сияет Солнце?! Насколько мне известно, тоннель – это ВСЕГДА, чёрт побери, ВСЕГДА либо подземное, либо подводное сооружение! Честно: у сценаристов, решивших поиграть в архитекторов, налицо все открытые медициной психические заболевания!
Последнего торговца чёрного рынка – перед погрузкой на цеппелин – я категорически убираю из сюжета: подобного идиотизма невозможно себе представить ни при каком повествовании! Откуда он вообще взялся на сверхохраняемом объекте?! Какую, к чертям, лазейку он там смог найти?! Сам Блацкович пробирался туда с боем, а тот, значит, просто и беззвучно проник на склад режимной зоны – и прямо там же ведёт подпольную торговлю?! С кем, позвольте полюбопытствовать?! С нацистами, которые, кстати говоря, как ни в чём не бывало, спокойно расселись за его спиной?! Мама родная, ну что это за чушь!!! Пипец, кому-то срочно нужен психиатр!!!
Ещё замечание: все доклады Блацковича в УСО – откуда он их делает?! Причём, это происходит СРАЗУ после каждой миссии; сценаристы хоть ввели бы допущение какое-нибудь или пояснение... Неужели радиопередатчики раскиданы за каждым углом по всему Айзенштадту?! Поэтому в романе каждый доклад «Би Джея» логически привязан введённым мной по месту и времени дополнительным сюжетом – которого иногда просто нет, чтобы сбегать на явку «Кружка Крайзау» (например, со вспомогательного цеппелина) – и дать сообщение в штаб УСО! Та же оторванность неприкрыто видна и в других миссиях.
Огромная – и далеко не первая! – просьба к создателям игры: поделитесь тем, что вы кладёте в свои сигареты! Размеры цеппелина в игре – это десяток футбольных полей, честное слово; причём, не только в длину, но и в несколько этажей друг над другом! Вы хоть в курсе, каких размеров достигали самые крупные дирижабли к 1944-му году?! Ладно, пока будете гуглить, дайте пыхнуть и мне!
Разговоры и письма в этой миссии наиболее бессвязны; логическая их направленность и цельность – давно сдохла под забором... Пример: Александров: «На мои данные можно смело положиться: я предупредил, когда на вокзале будет янки и помог устроить ловушку на Каролину Беккер!» Тотенкопф: «Да, это так, но последние данные о портале вызывают сомнения…» Простите, где здесь последовательность мысли?! Или, скажем, ответное письмо военного доктору, касательно замечания второго о запрещённых для курения местах. Офицер пишет: «Возможно, Вам следует заниматься вашими пробирками, а сражения предоставить настоящим мужчинам.» Где логическая связь и в этом случае?! Доктор ничего не писал о сражениях, упомянув лишь о безопасности на борту воздушного судна! Словом, в романе исправляю отсутствие последовательности мышления самих разработчиков… или переводчиков.
Также убираю летающих ракетчиков, атаковавших Блацковича после уничтожения двигателей цеппелина: пулять из ручных панцеркнакке по дирижаблю, не заботясь о сохранности конструкции и находящихся на его борту людях – это просто финиш! Да за подобное их сам Тотенкопф казнил бы без суда и следствия!
Ну, а о том, что истинные арийцы на капитанском мостике измеряют высоту футами, вообще можно помолчать! Они бы ещё на приказ вместо «Яволь!» отвечали «Окей!» Блин, высоту, равно как и длину, немцы всегда измеряли в метрах! Убираю из романа этот тупой разговор. Ещё вопрос разработчикам, вдогонку: как нацисты могли поднимать или опускать судно, если Блацкович давным-давно повредил его двигатели? Только путём избавления от водорода на его борту? Так, определитесь, наконец, что такое для вас цеппелин вообще – дирижабль или воздушный шар?!
По катсцене игры, в портал показано много входящих и выходящих впоследствии из него людей. И что же – никто из них не стал монстром! Интересно, сам сценарист помнит, какими необратимыми свойствами он наделил собственное изобретение всего несколько миссий назад, скажем, в госпитале?! Амнезия налицо!
Далее, продолжая разговор по цеппелину. Одна из задач Блацковича – уничтожить сверхоружие. Он, как нам известно, делает это перед прыжком в портал. А потом – по щелчку пальцев то ли сценариста, то ли фокусника, то ли их обоих в одном лице – ему вдруг начисто отшибает память об этом событии, и он рапортует в УСО о том, что должен, цитирую: «...последовать за Тотенкопфом и Гансом Гроссе в мир Чёрного Солнца, чтобы помешать им уничтожить Айзенштадт с помощью сверхоружия»! Ребята, это пипец! Не делайте выдающегося героя компьютерных игр не только полным кретином, но и страдающим припадками амнезии!
Вопрос на засыпку: зачем в измерении Чёрного Солнца столько оружия и боеприпасов к нему? Для кого оно – ведь там нет и не может быть жизни! Тем не менее, нацистские флаги висят там на каждом углу – блин, кто их повесил?! Словом, чтобы избежать подобных маразмов, в романе энергетический накопитель строят сами тулеанцы...
В мире Чёрного Солнца, как оказывается, имелся ещё один портал?! Да сколько же их в игре, мама мия?!
Словом, окончательный диагноз таков: разве нормально штамповать игры ежегодно, тем более, культовые?! Впрочем, это я слегка забегаю вперёд… Между каждой игрой серии проходило обычно 7-10 лет, а тут издатели как начали ежегодно выдавать свои поделки нижайшего качества… что позволило им закономерно скатиться до мерзейшего и тупейшего «Young Blood»! Всё, теперь я высказался!
И последнее: в романе Тотенкопф «погибает» при крушении дирижабля, однако, прошу фанатов серии не стучать кулаками по столу: с ним будет всё в порядке! Итак, до встречи с негодяем в последней части трилогии!
Clandestinus
Вольфенштайн проект нахтзонне
© Copyright: Сергей Гетман, 2022
Свидетельство о публикации №222100100400
Свидетельство о публикации №222100100400
Рецензии
Все, конечно, осилить не смог, но это действительно круто. Когда я читал, то сразу в сознании всплывали картинки из игры. Хотя я не фанат именно игры 2009 года, но ваша работа заслуживает уважения.
P.S. Прочитав послесловие я понял, что роман намного интереснее игры, ибо все ляпы устранены, если я понял верно.
Даниил Евгеньевич Голубев 01.10.2022 16:12 • Заявить о нарушении
P.S. Прочитав послесловие я понял, что роман намного интереснее игры, ибо все ляпы устранены, если я понял верно.
Даниил Евгеньевич Голубев 01.10.2022 16:12 • Заявить о нарушении
Уважаемый Даниил Евгеньевич, доброго Вам времени суток! Спасибо за добрые слова! Увы, действительно пришлось кое-что "подтереть" за разработчиками игры, а заодно - и значительно переработать её сюжет... Честно говоря, в своей трилогии я основывался, соответственно, на трёх частях моей, пожалуй, любимой серии игр: "Возвращение в замок Вольфенштайн" (2001), "Вольфенштайн" (2009) и "Старая кровь" (2015). Другие части я намеренно игнорировал, о чём открыто говорю в послесловии к каждому роману - и поясняю вынудившие меня к тому причины.
Насколько хорошо мне удалось устранить косяки разработчиков и сценаристов игры, судить не берусь - сделал, как говорится, что было в силах...
Ещё раз огромное Вам спасибо за отзыв, всех Вам благ!
Искренне Ваш,
С.
Сергей Гетман 01.10.2022 19:31 Заявить о нарушении
Насколько хорошо мне удалось устранить косяки разработчиков и сценаристов игры, судить не берусь - сделал, как говорится, что было в силах...
Ещё раз огромное Вам спасибо за отзыв, всех Вам благ!
Искренне Ваш,
С.
Сергей Гетман 01.10.2022 19:31 Заявить о нарушении