Детская настойчивость

        Детская настойчивость

     Последние дни декабря 1943 г. Тяжёлое военное время. Швейная артель Рязанской швейной фабрики в селе Новосёлки, расположенном на берегу Оки, загружена работами по реставрации солдатской одежды, изуродованной пулями, осколками, штыками и всем, чем можно её изуродовать в условиях действующих боёв на передовой. Одежда, в основном телогрейки и ватные брюки, обработана в пропарочных камерах, но хорошо заметные следы крови, сосредоточенные вокруг рваных мест с изнанки и с лица, и специфический запах производили гнетущее впечатление. Швеи, у кого были швейные машинки, из-за недостатка их в артели, работали на дому. Восстановленная одежда снова отправлялась в действующую армию. Типичная картина обстановки этого труда выглядела следующим образом.
     Обычная деревенская хата, а реже дом. Со светлой стороны у окна за машинкой сидит молодая женщина и строчит ремонтные заготовки. Слева от неё кипа одежды, ожидающей ремонта, справа – кипа уже отремонтированной. Слева от неё на подоконнике сложена груда черных футлярчиков – пистонов, которые она вынимала из маленького кармашка некоторых ватных брюк. Внутри каждого футлярчика находился, свёрнутый в трубочку, кусочек бумаги шириной 3 и длиной 10 сантиметров, на котором был написан от руки смертный номер владельца одежды. Почему их не вынули, полагать трудно. Наверное, не позволяла обстановка.
     На фоне этих общих воспоминаний расскажем конкретный предновогодний жизненный действительный эпизод, который мало соответствует духу того времени, но проливает свет на то, что детская душа способна пробудить в детской воле силы, способные прорвать существующие оковы жизни, в надежде увидеть что-то светлое и радостное.
     Молодая женщина 32-х лет, усердно и напряженно манипулируя руками и ногами, направляет стёжку шва нужной конфигурации, стараясь успеть за стремительно уползающей тканью под лапку машинки с ножным приводом.
За столом, напротив сидят её дети: дочка – Наташа 12 лет и сын Леша 10 лет.  Негромко разговаривая, обмениваясь не злобными репликами, они делали вид, что учат уроки.
     «Детки, скоро Новый год, конец второй четверти, ёлка в школе, каникулы, – сказала мама. – Вам надо подтянуть учёбу».
     «Ёлка, ёлка, ёлка! – закричали дети. – Мы хотим ёлку! Мы хотим ёлку! Мама, мы хотим ёлку домой. Дома будем её наряжать».
     «Кто же нам её привезёт? – проговорила мать. – Папы у нас нет. Кто поедет в лес? Поэтому достаточно вам будет ёлки в школе».
     «Нет, мама! Мы хотим, чтобы ёлка была у нас дома», – переходя в тон плача, громко дуэтом заговорили дети.
     «Не знаю, не знаю, где вам взять ёлку», – с некоторой грустью тихо сказала мать.
     Прошёл день. Прошёл другой. Сжималось время, приближался Новый год. За три дня до праздника Лёща спросил маму: «Будет ли у нас ёлка?»
«Вряд ли, сынок, – тяжело вздохнув, проговорила она. - Я просила дядю Васю Корочкова, который на лошади из леса возит дрова для школы и сельсовета, – как бы, оправдываясь, сказала она, – но он отказал потому, что поездка в лес до Нового года не намечается, так как дрова уже вывезены».
     После продолжительного молчания Лёша не по возрасту твёрдо сказал: «Мама, тогда я сам пойду в лес за ёлкой».
     «Лёша! Этого делать нельзя. Тебе её там брать никто не разрешит».
«Мама, я маленькую где-нибудь на краю леса».
     Hа этом, разговор между ними был закончен.
     Наступило 30 декабря. Лёша пришёл из школы, пообедал, выполнил свою обязанность и наносил дров в сени на вечер и утро. Украдкой взял столовый нож, завернул его в кусок ткани, лежащей на швейной машинке, и положил его в карман своего ватного пальто, сшитого мамой. Уже во втором часу он вышел из дома, сказав матери, что на завтра учить нечего, пошёл гулять.
     Он торопливо вышел на край села, спустился на ледяное полотно реки и повернул на санную дорогу, уходящую в сторону леса. До леса надо было идти пять с половиной километров. Эта дорога была ему известна только на треть пути до места, которое называлось «Пески». Он знал, что это название связано с тем, что  Ока когда-то давно круто повернула своё русло вправо, оставив большую дугообразную старицу и укоротив свой путь на несколько километров. Пространство между Окой и старицей было песчаным и местами заболоченным, и жители села посадили на нём ивняк, а спустя какое-то время сделали через него дорогу. За этим ивняком на дрова ездили они с мамой каждую зиму и привозили его на салазках. За «Песками» дорога повёртывала влево в направлении к лесу, где был расположен Мурысов кордон. В лесу он ни разу не был. Неизвестность слегка волновала его. Морозило. Снег хрустел под ногами. Есть ли они на опушке леса или надо идти глубоко в лес? Этот вопрос настойчиво вставал перед ним. Но мысль о том, что в лесу ёлок много, успокаивала его и ускоряла его шаги вперёд к цели.   Дорога была наезжена, но отчётливые впадины от полозьев саней создавали неудобства твёрдо и устойчиво шагать. Пройдя «Пески» и поднявшись на бывший берег Оки, он вдали увидел лес. Это его обрадовало, но до него было довольно далеко, что вызывало некоторую неуверенность в его душе. «Надо прибавить шаг», – подумал он и с большей решительностью устремился к цели.
     Продолжительность дня в конце декабря самая короткая. Поэтому при подходе к лесу начали быстро сгущаться сумерки. До леса оставалось несколько сот метров. Лёша стал внимательно всматриваться на окраину леса, надеясь где-то на опушке найти небольшую ёлочку. Лес высокой стеной предстал перед ним. В груди возникло волнение. Радость и неизвестность вызывали чувства тревоги. Он начал понимать, что сойти с дороги и двинуться вправо или влево в глубину леса практически невозможно, так как ноги вязли по колено в сугробы снега. Лес в основном был сосновый, и маленьких ёлок не было видно. Дорога повернула влево, и за поворотом метрах в тридцати, среди больших деревьев, стояла невысокая до двух метров ёлочка. Она не была пушистой, так как росла в тени, но уже сильно стемнело, и Лёша решил подойти к ней и срезать её. Утопая в снегу, он подобрался к ней, отоптал вокруг ствола и вынул нож. Пробуя делать надрезы на её стволе, он с большим отчаянием в душе установил, что даже замерзшая кора не поддаётся достаточно тупому ножу. Содрав несколько лепестков коры и добравшись до основной древесины, он понял, что она ещё тверже и вряд ли её удастся срезать вообще.  «Надо бы как следует наточить нож, а может быть взять топор», – досадные мысли порождали горечь и отдаляли радость свершения так близкой цели. Ком подкатывался к горлу, слёзы подступали к глазам. Он завернул нож в тряпку, положил в карман и направился по сделанным следам к дороге. Подойдя к дороге, он остановился и стал думать о том, что ему делать дальше. Стало уже совсем темно. Неопределённость дальнейших его действий исчезла с появлением мысли дойти до кордона и попросить топор. Он решительно двинулся вперёд. Подойдя к нему, он увидел тусклый свет керосиновой лампы в окне. Завернул за угол, в шагах двадцати от него он увидел открытые ворота сарая. Там на балке висел фонарь «Летучая мышь», и его свет падал на открытую дверь помещения для скота. Было слышно, как кто–то внутри работал киркой и издавал не громкие звуки. «Как нельзя лучше», – подумал Лёша и уже направился к сараю. Но его взгляд задержался на округлом темнеющем предмете, лежащем на завалине избы. Это же ёлка! Мелькнуло у него в голове. Он приостановился, приблизился к предмету и осторожно дотронулся рукой. Ёлка! Радость заколотилось у него в груди. «Наверное, лесники отняли у проезжающих мимо извозчиков с дровами», – мелькнуло у него в голове. «Что делать?» – подумал он, но ствол ёлки уже твёрдо держала его рука. Спросить, но вдруг не отдадут. И тогда его поход в лес окажется бесцельным. Он тихонько приподнял ёлку и медленно, решительно начал отходить назад. Пройдя фасад избы, он ускорил шаги, и уже через минуту тьма проглотила его.
     Выйдя из леса, он вдруг почувствовал, что вырвался на свободу. Вокруг просматривалась снежная белизна лугов. И стало намного светлее, чем было в лесу. Сначала он ёлку волочил по снегу, держа комлевую часть ствола в руке. Ему показалось, что так можно ободрать хвою, и он аккуратно взвалил её на плечо.  Прошло какое-то время, и стало совсем темно. Впереди на некотором расстоянии он заметил чернеющее пятно. «Что это может быть?» – подумал он, замедляя набранный темп ходьбы.
     Он вспомнил, как их учительница Мария Никадоровна рассказывала им о том, как она вечером шла с узкоколейного поезда из Солотчи. Тоже было темно. Навстречу ей показалось тёмное пятно, которое приближалось к ней. Она остановилась и, присмотревшись, увидела волка. Сильно испугалась. В дорожной сумке у неё были две буханки белого хлеба. Не задумываясь, она достала буханку, отломила изрядный кусок хлеба и бросила чуть далее волка. Он подошёл к хлебу и начал есть. В это время ускоренным шагом пошла вперёд. Спустя некоторое время она оглянулась и увидела, что он идёт за ней в трёх шагах. Она отломила ещё больший кусок хлеба и бросила ему. Он остановился и опять начал есть, а проглотив его, снова шёл за ней.
     Так она скормила ему две буханки, а он продолжал идти за ней. Она не знала, что далее делать, но в попытке отделаться от волка, она достала из кармана связку ключей и как можно сильней потрясла ими. Раздался металлический звук. Волк остановился и более не стал преследовать её.
     Медленно приближаясь к чернеющему пятну, Лёша понял, что оно не двигалось. Подойдя к нему, он разглядел в нём торчащий из снега куст травы. Это обрадовало и успокоило его, и он ускорил своё движение к дому.
     Через некоторое время показались «Пески». Радость его с каждым шагом усиливалась, и он почувствовал не сознательную улыбку на своём лице. Он уже представлял, как ёлка будет стоять дома, и как они все вместе будут наряжать её.
     Пришёл он домой около семи часов вечера. Конечно, очень устал. Воткнув ёлку в сугроб снега, он, довольный, пошёл в избу. Открыв дверь, он стал посредине и виновато по очереди посмотрел на каждого, кто его с огромным волнением и нетерпением уже давно ждал дома: мама, любимая бабушка, дедушка и сестра. Они вопрошающе, с прощающим негодованием смотрели на него. «Я её принес из леса», – сказал он.
      Сестра Наташа стремглав выбежала из избы. «Ты был в лесу?» – спросила мама. «Да, мама, – ответил Лёша, – один, с кем же я мог ещё пойти».
В это время открылась дверь, и из неё показалась Наташа, внося ёлку в дом. У мамы потекли слёзы, бабушка заохала и, лишь дедушка похвалил Лёшу, назвал его молодцом.
С тех пор прошло много лет. Главный конструктор по созданию новых технических средств бесконтактного измерения в машиностроении – Алексей Дмитриевич – завершил проект оптико-электронного лазерного измерителя, и чувство исполненного долга пробудило в его душе приятное чувство удовлетворения. Он поднялся с компьютерного кресла и стал ходить по комнате. Он вспомнил о детстве, о родных, о ёлке.
Эти воспоминания подсознательно поставили перед ним вопрос. Если бы не было в детстве такой настойчивости, мог бы он добиться в жизни того, что теперь имеет?
«Вряд ли», – ответил он сам себе.