Однажды в разбросанном коалой бисере

               
     Каверзнев, спешиваясь возле фольварка, лишь усмехнулся, заслышав доносящийся из флигеля гул пьяных голосов. Бросив поводья подбежавшему казачку, пошедшему с перепою багровыми пятнами, взбежал по накату, оставшемуся, видимо, от австрийцев, еще на прошлой неделе занимавших всю мызу аж - эвон кому ! - до самого до Перемышля.
     - Сегодня я не в духе, - мычал в дымину пьяный ротмистр Зицкий, бездумно мотая головой, - чегой - то колет в ухе, вчера один нахал мне ушко покусал.
     Юный корнет Отлетаев, влюбленно глядя на вконец распустившегося ротмистра, тоненько всхохотнул, будто ожидая поддержки, ищуще оглянулся, увидел Каверзнева. Обжигая ненавидящим взглядом щенка корнета, Каверзнев, легко неся поджарое тело, подскочил к Зицкому и неожиданно ударил того по щеке. Сидевший во главе стола полковой командир охнул, хватаясь за свою щеку, словно хлесткий удар настиг его. Подписарь из вольноперов Добронравов попытался вмешаться.
    - Гаспада, - зарокотал он, неловко вставая, роняя бутылки, - ну, право, что вы как гимназисты.
    - Ждете сатисфакции ? - икнул ротмистр, потирая краснеющую щеку. - Напрасно, товарищ Каверзнев. За вызов вы, пожалуй, шлепнете меня, а ? Палкавой камитет, - уничижительно протянул он, наливая себе полный стакан дузика. Вынул из кармана кителя жестяную коробочку из - под довоенного ландрина, всыпал столовой ложкой остатки белого порошка в стакан, помешал и, решительно вздохнув, выпил.
    - Рубанет, - предположил полковой командир, угощая Каверзнева папиросами.
    - Животные, - прошипел Каверзнев, закуривая, благодаря штабс - капитана кивком. - Все к чорту летит, а они кафешантанные песенки напевают.
    Полковой командир рассмеялся, с любопытством рассматривая алеющий на лацкане шинели Каверзнева революционный бант.
    - Расстреливать полагаете ? - ласково спросил штабс - капитан, тщательно сминая окурок папиросы в цветочном горшке. - Не поможет. Ничего уже не поможет, поверьте человеку, бежавшему от Мукдена до Владивостока.
    Каверзнев, медленно вытягивая холодное тело  " Нагана " из кармана галифе, смотрел не  отрываясь в сузившиеся глаза штабса. Вынул пять патронов, оставляя один в барабане, ловко крутнул и протянул полковому командиру. Тот ухмыльнулся.
    - Предлагающий, - с полупоклоном парировал штабс, снова закуривая, - первым.
    Каверзнев согласно качнул головой, приставил револьвер к виску и через миг вышиб себе мозги.
    Гуийло, оставляя штабной  " Виллис " у блиндажа Кутыгина, лишь усмехнулся, заслышав доносящий из - под земли гул пьяных голосов. Бросив простреленную по полам шинель подбежавшему ординарцу полковника, спустился в преисподнюю, забитую офицерами и какими - то растрепанными бабами, освобожденными, скорее всего, как подумал Гуийло, высокомерно сплюнув одной из них, рыжей, в широкое лицо.
    - На, сука !
    - Ну, батенька, - развел руками счастливый, краснолицый Кутыгин, горделиво косясь на новенький орден Боевого, врученный ему сегодня Жуковым, - вы эдак всех товарищей женщин распугаете.
    - Женщин ? - звенящим от несдерживаемой ненависти голосом поинтересовался Гуийло, самовольно наливая себе полный стакан водки. - Сучары !
    Кутыгин захохотал, полез обниматься, пьяно слюнявя гимнастерку Гуийло, позаимстовованную у барабанных палочек, как именовали еще с той, Великой, войны радистов. Смершевец, выезжая на передок, всегда переодевался, помня судьбу предшественника, напоровшегося по собственной дури на блудящих по рокадам бандеровцев. " В русскую рулетку бы сыграть ", - подумал Гуийло, не видя, как в блиндаж заглянул какой - то ладный молодец в мундире РОА. Оскалился и выпустил полный магазин  " Стена " в смутные фигуры командиров, не жалея и баб. Перекрестился, вкатив следом кругляшок гранаты, метнулся к  " Виллису " и уже через миг катил в сторону линии фронта.
     Ганецкий, бросив вымуштрованному поколениями прислужников мирового капитала чухонцу пять скомканных швейцарских франков на чай, лишь усмехнулся, заслышав доносящийся из флигеля Чернова гул пьяных голосов. Отпустив таксо, легко поднялся по заплеванной гостями лестнице, тщательно пряча никелированный  " Браунинг " в задний карман трикотиновых брюк. Прокрался в гостиную, как высокопарно именовал вождь социалистов - революционеров единственную комнатенку, где и дневал, и ночевал, и по слухам, развлекался с Дорой Бриллиант, истерически заломившей истончившиеся от кокаина руки у занавешенного окна, разглядел всех собравшихся и тихо вышел. Строча донесение Парвусу, долго и нудно подбирал язвительные эпитеты, а перейдя к письму Ульянову - Ленину, вконец обессилел. Налил себе полный стакан водки, выпил и пошел спать.