Бар Гаррота

БАР "ГАРРОТА"

Пьер, наш любимый бармен в любимом баре "Гаррота", не дождавшись окончания полуденных новостей, чертыхаясь, выключил телевизор, висевший между полками со спиртным у него за спиной. Мой приятель и собутыльник Люше замер в  неожиданной тишине, уставившись в погасший телек. Его тонзурная лысина на затылке отбрасывала солнечный зайчик прямо на наш столик.
"Вам дается одна минута на обдумывание услышанного. Время пошло!" - я улыбался, пытаясь накрыть пустым стаканом яркое пятно света и считая в уме секунды. Минута прошла и Люше на счет "шестьдесят!" повернулся ко мне:
- Стало быть, притесняют французов в Алжире...  Эти наглые алжиробасы совсем не дают нашим житья. - начал он беседу. - Слышали в новостях? Французский язык хотят отменить, гады! Сказали даже, что троих наших убили. Пора! Пора, нам, французам,  потомкам великих галлов, навести порядок в этой стране! Освободить от моджахедской чумы алжирскую землю! Пора вспомнить, что исторически Алжир был частью Франции!
Люше, лет сорока пяти  жирный хозяин сырной лавки, повторил слово в слово только что услышанное в новостях. По его лицу было видно, как его огорчил бармен, выключив телек. Но видя как по стойке разливалось негодование Пьера, мой собеседник не решился попросить бармена  дать ему дослушать новости и теперь излагал свою версию окончания:
- Эти экстремисты перережут всех франкоговорящих в Алжире, если мы не заступимся за своих.
Я молчал, взглядом попросив Пьера налить нам ещё по пиву. Заговорил Марсель. Наш общий приятель, известный художник-карикатурист:
- Да причем здесь эти жалкие ублюдки-экстремисты? Их используют как марионеток. Хасиды! Это они мутят воду. Они и так уже правят миром. Теперь вот и до нас добрались...
Я поблагодарил Пьера за пиво, сделал глоток и откинулся на спинку стула, собираясь развлечь себя наблюдением за тем, как Люше и Марсель вцепятся друг другу в горло. Зрителем я был искушенным и в происходящее предпочитал не вмешиваться. Каждую субботу, когда мы собирались у Пьера в "Гарроте" на "по паре пива", эти двое спорили. До темноты в глазах, до самых высоких нот в голосе на вершине охватывающего обоих пафоса. Спорили на любую, первую из подвернувшихся, тему.
- Ты с ума сошел? Где хасиды, а где арабские экстремисты??? Ну нет...
И понеслось. Арабы, французы, берберы, евреи, геноцид армян, Азнавур, Далида, Египет, Моисей, Наполеон. Их хватило на пол часа и ещё одно пиво. На этот раз от заведения. Пьер получал удовольствие от их споров не меньше, чем я. Но неожиданно спор оборвался. Случилось удивительное. Стороны впервые за многие годы пришли у общему знаменателю и пожали друг другу руки: "Надо освобождать Алжир от экстремистов, кто бы ими не управлял. Вся надежда на Президента Франции."
Тут, а это стало для меня неожиданностью, вмешался Пьер. Его мамаша с папашей были убежденными хиппи и потому Пьер первые пять лет своей жизни прожил в пацифистском лагере в Индии.
- Вы оба - идиоты...- не повышая голоса, из-за стойки прокомментировал бармен. - Это же война. Смерть.
Произнеся это ровным, будничным голосом, он ушел в подсобку.
- Ну? А ты что скажешь, умник? - Люше и Марсель, возбужденные союзники, уставились на меня.
 - Я? А я ничего не скажу. Я подожду. И если мы сейчас не отправимся играть в петанк, то пропустим свою очередь на Жюль Ферри.
.
В следующую субботу  я пришел в "Гарроту" в обычное время. Люше и Марсель уже сидели за стойкой и убеждали в чем- то Пьера.  Оказалось, что сегодня утром Президент обратился к нации. Надо было спасать наших соплеменников в Алжире от экстремистов. Был высажен десант и там началась освободительная операция силами специальных элитных частей французской армии.  Я подсел, отхлебнул пива и стал слушать: спор был не шуточный. Спорили о сроках. В красном углу ринга - "На всё про всё три недели и эти алжиробасы- экстремисты будут окапываться в горах Афганистана" (Люше)  против "Понадобится три месяца и разрыв отношений с Израилем" (Марсель) в синем углу. В перерывах они дружно топтали пацифиста Пьера.
.
Так прошло ещё полгода. Каждую субботу мы  пили  "по паре пива", играли в петанк на бульваре Жюль Ферри и в промежутках занимались своими делами. Пьер разливал напитки, Люше торговал сырами, Марсель рисовал для журналов и интернет-порталов карикатуры, а я принимал пациентов. Пока однажды, зайдя в очередную субботу в наш бар, я не обнаружил за стойкой Пьера. Вместо него на разливе стояла уставшая пожилая дама с распущенными длинными волосами и с печальными глазами. Его мать.
- Добрый день, мама Пьера! - я не знал её имени и всегда обращался к ней именно так, - А где Пьер?
Она с подозрением посмотрела на меня:
- Ты и правда с Луны, Алан?
- Всё может быть, - я постарался поддержать её иронию. - Так где Пьер?
Видя моё неподдельное любопытство, она  с печальным вздохом спросила:
- Ты ничего не знаешь? Новости слушал?
Оказалось, опять выступал Президент Республики. В Алжире наши дела буксуют из-за поддержки противника международными экстремистскими организациями. Нашим не хватает солдат и Президент объявил мобилизацию. А Пьер, как только это услышал, не допив кофе, собрал вещи и исчез из дома. Лишь сказав на прощание "Куда, тебе лучше не знать. Вернусь, когда всё кончится".

В это время мне позвонил Люше. Он всегда звонил, когда опаздывал на пиво. Придуманные причины опозданий меня всегда веселили
- Привет, что теперь?
- Привет! Мне на выходе из подъезда вручили повестку. Я ухожу в армию. Не присмотришь за лавкой?
Интересно, как он себе это представляет? Я буду принимать больных в сырной лавке?
Что и как с Марселем - было неизвестно. Но и через час, и через два  он так и не появился в "Гарроте". В петанк играть мне было не с кем и я сидел за стойкой с выдохшимся пивом в руке, наблюдая за необычно притихшим баром.
Около четырёх дверной колокольчик сошел с ума. Один за одним набралась толпа человек в тридцать. Мадам "мама Пьера" кивнула в их сторону и почти шепотом сказала:
- Это похоронное бюро. "Шварц и сыновья" . Заказали банкет через час после указа о мобилизации.
________________
©Алан Пьер Мюллер.
Из сборника рассказов "Таксидермия"
Перевод А. Никаноров