Каин

Вы когда-нибудь замечали, насколько красивы летящие с неба снежинки? Похожие на искусные кружевные звёздочки, они ложатся плотным пуховым покрывалом на землю, чтобы потом безвозвратно исчезнуть под ногами людей. В одном Исландском поселении жили два брата, прекраснейших и умнейших ребенка. Старший, Бьорк, помогал своему отцу с охотой, и домашним скотом. О нём всегда говорили, как о самом приветливом, кротком и добром мальчике, который всегда протянет руку помощи. Проходящие мимо отшельники даже называли его образцом благодетели. Отец, будучи грозным воином, был недоволен характером своего наследника, считал, что излишняя доброта - признак слабости. Настоящий мужчина должен быть жестким и безжалостным. И сколько бы он ни пытался сломать доброту сына, обточить края его души, сделав ее острой, словно нож, у него ничего не получалось.

Младший же, Хлинюр, разительно отличался от своего брата живостью ума и незаурядной хитростью, из-за чего его прозвали «сыном Локи», тогда как Бьорк был «сыном Бальдра». И пусть младший не был мужественным и воинственным, отец ценил в нем изворотливость и природную способность мгновенно подстраиваться под любую ситуацию. Однако Хлинюру не повезло со здоровьем, и он чаще помогал матери с огородом и с домашними делами.
 
И жили братья дружно, деля между собой поровну свои обязанности. Несмотря на то, что они были совершенно разные, даже противоположные, мальчики всегда находили общий язык, и умели работать сообща, дополняя друг друга до идеального сочетания. Так, вспыльчивость и эмоциональность Хлинюра прекрасно охлаждал своей выдержкой Бьорк, и наоборот, первый привносил в жизнь второго намного больше эмоций. Дети понимали, что они - единственная защита и опора для матери во времена отсутствия отца, поэтому старались быть дружными и разрешать сами даже свои самые маленькие стычки и ссоры.

На улице стояла самая середина зимы. Трескучий холод сковывал в своих ледяных объятиях любого, кто решал выйти из дома без теплой одежды и обуви. С неба медленно и плавно падали крупные снежинки. Бьорк стоял около дома с лопатой в руке, чтобы расчистить небольшой участок, и смотрел на серое небо, завороженно провожая своими светло-голубыми глазами каждую резную звёздочку.
- Эй, брат, ты работать-то будешь!? Снег сам себя не уберет! - Послышался рядом недовольный возглас Хлинюра.
Бьорк нехотя повернул голову в сторону, не желая отрываться от своего дела, и посмотрел на братца, расстегнувшего свою куртку. Он был весь красный от упорного труда, а изо рта валил горячий пар, что обжигал пролетающие мимо снежинки, не давая им упасть на землю. Мальчик недовольно смотрел на брата своими карими почти черными глазами, и вытер нос, ожидая ответа.
- Сейчас я тебе помогу, не злись, - ласково и по-доброму ответил старший, - только встань рядом со мной и посмотри на небо. Что ты видишь?
Хлинюр фыркнул, приставил лопату к стене дома и неспешно подошел к брату. Он поднял глаза на небо и принялся так же, как и Бьорн всматриваться в серую тяжелую глубину, но сколько бы ни щурился, ничего интересного так и не видел. Мальчик перевел взгляд на старшего и фыркнул, тихо усмехнувшись над его восхищенным лицом.
- Ничего здесь нет. Небо как небо! Или ты все же нашел те сушеные грибы, которые матушка спрятала? - Заискивающе спросил Хлинюр и ближе пододвинулся к брату, - ну же, Бьорк, делись!
Старший вздрогнул, отпрянул в сторону от такого напора младшего и отрицательно помотал головой.
- Какие гри… - он запнулся, задумавшись над словами брата, а потом нахмурил свои светлые брови, - подожди, а ты откуда знаешь, что матушка мухоморов насушила?
- Так я же ей их помогал собирать! - Радостно выкрикнул Хлинюр, принял горделивую позу и приставил руки к бокам.
- Теперь понятно, почему она их спрятала еще дальше, чем в прошлый раз, - усмехнулся старший.
- Вообще, это несправедливо! Я же сам лично их собирал, значит могу взять часть себе! - Недовольно пробурчал младший в ответ.
- Ты разве не помнишь, как в прошлый раз ты стащил один, а потом все кусты в лесу собрал? - Рассмеялся Бьорк.
Хлинюр высунул язык и отвернулся, показывая, что чрезвычайно сильно обижен. Конечно, он понимал, почему мама ему не дает есть эти грибы и так отчаянно их прячет, но желание стать не только хитрым, но и таким же сильным, как и отец, брало верх над здравым смыслом и инстинктом самосохранения.
- Вообще, что ты все на небо смотришь? Нет там ничего! Пошли, лучше снег почистим, а то сейчас нападает и заметет то, что я уже сделал, - буркнул младший и пошел за лопатой.
Как тут старший дернул его за рукав, прося остановиться еще на чуть-чуть.
- Неужели ты не видишь, Хлинюр? - Спросил он.
- Чего не вижу? - Младший потер глаза, - вроде бы все отлично.
Старший вытянул вперед руку, одетую в шерстяную варежку. На неё медленно приземлилось несколько резных снежинок, и, пока они не растаяли, Бьорк показал их своему брату.
- Снежинки? Зачем они мне? - Спросил Хлинюр.
- Посмотри, какие они красивые! - Восторженно произнёс Бьорк, - все разные, резные, легкие и воздушные. Вот бы матушке сделать платье из ткани, похожей на них. Представляешь, как она обрадуется!
- Да, это было бы здорово, но есть одна трудность, - Хлинюр накрыл своей распаренной ладонью снежинки на несколько секунд, - посмотри, они превращаются в воду. Да и холодные уж больно. Матушка замерзнет и заболеет в таком платье.
- Ты прав, но ведь можно же сделать ткань, похожую на снежинки, - настаивал на своем брат, - и тогда они будут жить больше и дольше радовать нас своей красотой. Даже летом сможем ими любоваться.
Два брата кивнули и вздохнули, уставившись на падающие снежинки.
- Мальчики, вы закончили со снегом? - Раздался требовательный голос матери, вышедшей на порог.

Дети ойкнули, выйдя из своего своеобразного минутного оцепенения, и быстро побежали к лопатам, чтобы скорее выполнить свою работу. Уж больно долго они смотрели на летящие с неба снежинки. Матушка как увидит, что они все это время бездельничали, сразу же отругает, как следует, а то и вообще оставит на всю ночь на морозе. Надо поторопиться! Мальчики стали как можно быстрей разгребать нападавший пушистый снег, что разлетался лёгкими белыми мошками по воздуху.

Бьорк сосредоточился на своем деле, всё-таки он приступил к расчистке намного позже своего более шустрого младшего брата. Мальчик работал руками, однако его мысли стали потихоньку возвращаться к той самой идее прекрасного воздушного полотна из снежинок. Зима для него была самым любимым временем года, так как именно сейчас вся природа, накрытая ослепительно белым одеялом, отдыхала и набиралась сил. А морозный воздух и падающие с неба кружевные холодные звездочки были самыми настоящими произведениями искусства, словно бы это каждый год делал какой-то дух. Ах, как он хотел его увидеть и спросить секрет создания такой невероятной красоты! Светло-голубые глаза снова мечтательно уставились в бескрайнее тяжелое серое небо. Как тут что-то холодное и мокрое прикоснулось к шее мальчика и скатилось за шиворот. Бьорк закричал и стал прыгать на месте, дергаясь, будто в странном танце. Рядом заискрился яркий и задорный смех Хлинюра, указывающего пальцем на незадачливого брата.
- Ах ты! - Разозлился Бьорк.
Старший подхватил своей ладонью горсть снега и, слепив из нее плотный шарик, запустил прямиком в лицо ничего не подозревающего брата. Хлинюр ойкнул и, оступившись, упал на спину прямо в кучу собранного снега. Холодные снежинки стали пребольно морозить его кожу и заползать под куртку, будто бы были живыми белыми кусачими муравьями. Мальчик попытался встать, но чем больше барахтался в сугробе, тем сильнее закапывался и разбрасывал снег на те места, что только что очистил. В отличие от Бьорка, младший брат не любил зиму: она была холодная, мокрая, зябкая, да и не росло ничего. То ли дело - осень - период урожая и ярких, словно пламя, листьев! Да и погода в самый раз - не так тепло, как летом, и нет такой грязи, как весной.

Хлинюр, разрываясь от злобы, попросил помощи у брата, но тот демонстративно встал рядом и наотрез отказался, пояснив это тем, что изначально не надо было сыпать снег ему за пазуху. Младший выругался так, как это делали взрослые, и сам вырвался из плена сугроба. Только вот ничем хорошим для брата это не грозило. Началась самая настоящая снежная война! Мальчики на скорость лепили снежки, бросали друг в друга, валялись в сугробах и громко радовались. Услышав задорный детский смех, матушка вышла и строго-настрого приказала сыновьям прекратить и пойти в дом. Все мокрые и белые, сами похожие на живые сугробы, они зашли в избу, где смогли снять с себя вещи и согреться около печи. Работу свою дети выполнили, но позже в порыве игры снова раскидали весь снег. Матушка хлопотала рядом и временами отчитывала их о том, что те совсем не заботятся о своем здоровье, но мальчикам было все равно, главное - веселье. Они так и заснули, прижавшись друг к другу, словно птички на ветке, сидя на одной лавке.

Так прошла не одна зима и осень, наполненные радостями, детскими играми и помощью родителям. Отец часто стал уходить в походы далеко от дома, всегда возвращаясь обратно с деньгами или едой, оставляя матушку с двумя сыновьями одних. Мальчики тоже росли, превращаясь из несуразных детей сначала в угловатых подростков, а потом в прекрасных юношей, разных, как земля и небо. Бьорк, как и прежде продолжал заниматься охотой и скотоводством, в перерывах между своими обязанностями выполняя наказ отца. Родитель искренне хотел, чтобы старший сын, его наследник, стал самым сильным и грозным воином, поэтому начал тренировать его.

Бьорк был на редкость высоким, даже несколько долговязым, жилистым, с развитой от постоянных физических нагрузок мускулатурой. Однако лицо его было красивым, даже несколько утонченным, как у матери, с небольшими, но выразительными светло-голубыми глазами, наполненными искренней добротой и какой-то странной печалью. Его светлые длинные волосы обычно либо заплетены в косы, либо перемотаны лентой, чтобы не мешались. И сколько бы отец ему не говорил остричь их, тот не хотел этого делать назло, зная, что тот все же прав. Так, некоторые мужики в деревне шептались и говорили, что если Бьорк натянет на себя бабское платье, то точно будет самой красивой девушкой в деревне. Юноша смеялся над этим вместе с остальными, в глубине души недолюбливая свое не мужское лицо.

Парень так глубоко каждый раз вталкивал в себя это чувство ненависти к себе, что временами, подходя к ручью на очередной охоте, он подносил к лицу остро заточенный короткий нож, чтобы подправить, улучшить и сделать его более мужественным, чтобы все остальные видели в нем не объект для насмешек, а самого настоящего воина. Каждый раз, когда это происходило, в светлой голове юноши всплывали слова отца о том, что такой воин будет посмешищем на поле боя, и что ему нужно будет к следующему походу подготовить шлем для того, чтобы скрыть лицо собственного сына. К глотке парня моментально подступал комок горечи, а сердце сдавливалось тисками от обиды на природу и на матушку за то, что он вырос таким красивым. Он бросал клинок в сторону и бил со злостью по воде. И сколь Бьорк усердно ни тренировался, ни выслуживался перед отцом, все равно для него он оставался вторым.

Младший же брат все так же оставался полной противоположностью старшего. Он был таким же высоким, только более худым и гибким. Лицо его было не такое изящное и тонкое, как у брата, но тоже не лишено своеобразной грубой красоты. Карие глаза Хлинюра всегда сверкали хитрыми огоньками, а с тонких губ не сползала едкая усмешка. Его темно-каштановые, отливающие на солнце странным бордовым цветом, волосы были коротко подстрижены, чтобы не мешали возделывать огород и следить за овощами. Юноша по-прежнему занимался земледелием, как и прежде, только вот с возрастом научился, пользуясь своей природной гибкостью и хитростью, залезать в чужие дома и добывать для отца все, что ему могло потребоваться. За это родитель его часто хвалил и ставил в пример старшему, показывая, каким должен быть настоящий мужик.

Так, отношения между братьями стали потихоньку накаляться, от былой подростковой и детской дружности оставались лишь жалкие тлеющие угольки, на которых потихоньку разгорался огонек ненависти и зависти, разжигаемый отцом семейства. Бьорк стал все меньше и меньше брать Хлинюра с собой на охоту, чаще хмурился и отворачивался, когда он появлялся в поле зрения. Младший это замечал, но не понимал причины такой холодности брата и лез к нему все сильнее, напрашиваясь на внимание. Одна лишь матушка видела изменения, происходящие в чистом и добром сердце ее мальчика, подходила к нему старалась поговорить, но авторитет и влияние отца завладели его разумом. Бьорк менялся и далеко не в самую лучшую сторону. Юноша сам это понимал и всем сердцем тормозил этот процесс, сопротивлялся, старался перебороть гадкие чувства, клокочущие внутри каждый раз, как на горизонте появлялась довольная фигура брата.

Но время тренировок и затишья прошло. Настало время их первого похода. Хлинюр во время соборов все крутился, более энергичный и возбужденный от предстающего приключения. Он бесперебойно тараторил о том, что вернется к матушке домой и принесет ей красивое золотое ожерелье и гордость за своего сына-воина, что он не подведет отца и будет сражаться настолько храбро, насколько сможет. Бьорк же, в отличие от него, был хмурым и собирался молча. Он тоже хотел заслужить славу и уважение, принести матери нечто красиво, но…Юноша посмотрел на рядом стоящий шлем и вздохнул, собирая волосы в тугой низкий хвост. Несмотря на то, что он - физически сильнее своего младшего брата и лучше владеет оружием, отец не хотел его брать с собой. На этом настояла матушка, рассказывая, что добрый Бьорк тоже сможет пригодиться. Именно поэтому он будет идти позади всех и прикрывать тылы в случае опасности вместе с остальными слабаками. Тогда как Хлинюр пойдет рядом с отцом в самых первых рядах.
- Заткнись! - Прорычал Бьорк.

Он ударил кулаком по лавке и злобно покосился на младшего брата, внезапно затихшего от такого поведения всегда доброго и спокойного старшего.
- Эй, ты чего так разозлился? Ты тоже принесешь маме что-нибудь. Возможно, даже ту самую ткань из снежинок, - весело произнес Хлинюр.
Бьорк фыркнул и повторил еще раз свою фразу. Младший возмутился, скрестил руки на груди, решив высказать брату все, что в данный момент о нем подумал, но в последний момент отступил от этой идеи. Он посмотрел на суровое прекрасное лицо Бьорка, на пылающие ненавистью и холодностью глаза, совсем не такие, какие был и него в детстве, и закусил губу. Хлинюр видел перемены в брате, пытался отыскать их причины, даже советовался с матушкой, чтобы помириться с тем, кого так сильно любил. Юноша, сидя в одиночестве, часто вспоминал о том, как они играли в детстве, всегда поддерживая друг друга, и как обещали никогда не расставаться. А сейчас Бьорк будто бы отстранился от него, стал таким холодным, злым и несчастным, словно что-то сдерживая в себе. Хлинюр искренне надеялся, что этот поход сможет вернуть прежнего брата обратно.
- Ладно, ладно- Бросил он, прикрыв глаза, - пойду пройдусь и разомну ноги.
Хлинюр вышел, оставив Бьорка наедине со своими мыслями. Юноша снова ударил в лавку, и еще, и еще, пока костяшки не покраснели и не опухли. Старший понимал, что таким своим поведением обижает младшего, и искренне хотел извиниться перед ним, остановить и обнять, но что-то внутри останавливало и словно бы говорило все эти жесткие слова вместо него. Это гадкое и мерзкое чувство, которое с каждым годом разрасталось все сильнее и сильнее в нем, затмевая собой всю ту доброту и любовь, что изначально была. И как Бьорк ни пытался от него избавиться, каждое новое слово отца будто бы подкармливало змею в груди, крепко-накрепко сжавшую сердце старшего сына. Бьорк опустил голову на грудь и тихо простонал от внутренней боли противоречий, разрывающих его на две части.

Так, сборы были завершены, и отец вместе с небольшим отрядом воинов, выдвинулся в путь, чтобы взять и выполнить очередной заказ. Сыновья всю дорогу шли молча. Только лишь Хлинюр время от времени прерывал тишину своими разговорами и шутками, стараясь разрядить обстановку. Бьорк старался улыбаться в ответ, но его лицо было скрыто за металлом шлема, словно бы за маской. Время от времени они останавливались в близлежащих деревушках, чтобы отдохнуть, и снова выдвигались в путь, пока не достигли того самого места сражения, куда и вел отец.

Это было поле настоящей, а не тренировочной битвы. Воздух вокруг пах кровью и смертью, а земля будто бы страдала от постоянных кровопролитий. Отец, довольный весьма крупным и денежным заказом, встретился с местным военачальником, решившим их нанять для победы своего войска. Стычка была незначительной, маленькой. Один местный дворянин шел войной на другого, но платили достойно, так что можно было браться за эту работу. Отец раздал всем команды, кроме своих сыновей. Им он дал отдельные поручения. Младший пошел в разведку, а старший остался в разбитом лагере точить топоры и мечи.

Спустя несколько часов Хлинюр уже вернулся с весьма полезной и важной для боя информацией, получив похвалу и самый большой кусок жареного мяса от отца, а старший все еще оставался в стороне. Родитель запретил ему снимать шлем и выступать в бой, так как такого простодушного слабака любой сможет если не убить, так переманить на свою сторону. И так продолжалось каждый день вплоть до сражения. Младший купался в лучах славы и почета, делая вылазки и убивая людей что с одной, то с другой стороны, еще больше распаляя конфликт, а старший оставался в стороне, как нечто ненужное и совершенно лишнее. Только лишь время от времени к нему подходил отец, чтобы сухо дать указания о выполнении совершенно ничтожной работы, будто бы специально подливая масла в огонь зависти Бьорка.

И вот начался тот самый день битвы, где смешались в одну кучу как люди в доспехах, так и наемники, одетые в простую, но удобную одежду. Среди них всех выделялись лишь трое: Отец, что бился, как разъяренный медведь; юноша с черными, почти бордовыми волосами, что с помощью меча, ловко пробегал между воинами и подлезал туда, где можно было точно нанести смертельный удар; и парень в шлеме, резавший врагов с помощью двух топоров. Он, в отличие от стальных, никого не убивал, а только лишал возможности сражаться, считая, что они не заслуживают такой смерти.
- Что ты творишь? - Заметил Хлинюр, увидевший, как бьется Бьорк, - неужели ты не понимаешь, что, если ты их не убьешь, они убьют всех нас?
Младший подскочил к корчившимся от стонущим от боли телам, и стал их умерщвлять с поразительной скоростью.
- Не лезь не в свое дело, - произнес Бьорк, - они не заслуживают смерти за чьи-то идеи. Достаточно только лишь их обездвижить.
- Вот поэтому-то отец тебя и не хотел пускать на поле боя, - вздохнул Хлинюр, - ты слишком добрый. Он берег тебя.
- ДА ЧТО ТЫ ВООБЩЕ ПОНИМАЕШЬ!? - Прокричал Бьорк.
Пелена закрыла столь ясные и красивые глаза юноши плотным алым покрывалом ненависти и зависти. Все воспоминания о травле и нелюбви отца, о похвале столь обожаемого и любимого младшего сына нахлынули большой волной злости, обиды и зависти. Змея, обвивающая сердце Бьорка, впилась в него своими зубами, отравляя сознание смертельным ядом. Он достал топор и замахнулся. Несколько секунд и вот пронзенное метким ударом тело младшего брата, истекая кровью, осело на землю.
- Ну что, кого теперь отец будет любить больше!? Я столько старался, чтобы он меня заметил, но все без толку! - Прокричал он Хлинюру.
Он взял за грудки уже мертвое тело своего брата и стал трясти, выпуская из себя всю накопленную за долгие годы ненависть.
- Ну что? Теперь ТЫ доволен!? - Крикнул он в ту сторону, где был отец, но ответа не последовало. Сейчас никто его не слышал, поглощенный в пыл яростной битвы.
Бьорк перевел злобный взгляд на Хлинюра и бросил его на землю, приказав вставать, но тот наотрез отказывался выполнять его приказ, сколько бы старший ни говорил. Мужчина поднял свои ладони, испачканные темно-вишневой жидкостью. То была кровь его брата. Осознание, будто стрела, пронзило его голову. Пелена начала потихоньку спадать с глаз юноши, открывая ему взор на распластанное тело Хлинюра. Его раскрытые в ужасе глаза больше не светились яркими задорными огоньками, а на лице не было привычной ухмылки. Ужас пронзил сознание Бьорка. ОН. УБИЛ. СВОЕГО. БРАТА. Юноша оторопел, уставившись на такого любимого и родного человека. Если бы не это поганое чувство, то он бы никогда даже и пальцем не тронул его. Ведь только совсем недавно они играли в снежки и валялись в сугробах, а потом слушали недовольное бурчание матери. Из - под шлема закапали прозрачные капли слез, и послышалось тихое: «Прости». Бьорк упал на колени и снял с себя то, что скрывало его красивое опечаленное лицо. Он взял за руку Хлинюра и продолжал просить у него прощения, надеясь на то, что это лишь его глупая шутка, что вот сейчас младший встанет, как ни в чем не бывало, и рассмеется, но нет он лежал холодный и бледный посреди поля боя.

Все воины вокруг будто бы замедлились, а время вокруг остановилось, окружив стеной двух братьев. Бьорк во всем винил свою несдержанность и глупые ненужные чувства. Вот если бы он только был холодным, как его любимый снег, бесчувственный, то точно бы не отреагировал так на слова отца, и брат был бы жив. Он взял в руки свой же топор, перепачканный кровью как врагов, так и брата и перерезал себе горло, надеясь хоть так искупить вину перед Хлинюром. Мысленно он попросил прощения у еще одного человека. Нет, не принесут они матушке из этого боя славу и красивые украшения.

Перед глазами у юноши все почернело, он уже почувствовал, как Хелль заключает его в свои холодные объятия, как тут в ушах раздался странный мужской голос: «Твое желание будет исполнено, Каин». Мир затянуло странной морозной пеленой.

Бьорк очнулся посреди поля сражений. Вокруг валялись холодные и растерзанные тела воинов, что сражались за эгоистичные порывы своих господ. Он оглянулся. Брата рядом не было. Может, кто из людей отца унёс. Юноша встал, отряхнулся от грязи и пошел вперед, стараясь обходить стороной то, что раньше называлось людьми. В нос бил металлический запах крови, ставший уже знакомым за годы жизни. И вот, Бьорк увидел его, живого, стоявшего посреди поля. То был отец, обезумевший, весь в ранах, но не прекращающий сражаться с призраками павших воинов. Он потихоньку отходил от действия «волшебных» грибов. Родитель посмотрел на своего сына совершенно непонимающими, замутненными глазами и кинулся вперед, но Бьорк оказался быстрее. Острый топор вонзился в шею отца так же легко, как и в грудь Хлинюра. Родитель этого заслужил за все годы унижения. Сердце Бьорка пронзил сильный холод. Эта смерть не вызвала в нем ни единой эмоции. Совершенно. Юноше это показалось странным, но потом и это исчезло, словно дымка. На сердце у него стало легко, как никогда до этого Да, именно этого Бьорк так сильно и хотел, чтобы его душа была холоднее снега. Он обнял своего родителя, будто бы в последний момент пытаясь урвать крупицы отцовской любви, и ушел восвояси.

Так началась его новая жизнь далеко на севере в стране вечных и тихих льдов, замораживающего все мороза и великолепных прекрасных снежинок. Его ресницы подернулись инеем, а сердце обросло ледяной скорлупой, лишившей его всех эмоций. Бьорк забыл свое имя и род, став самым настоящий снежным духом из легенд, только вполне осязаемым и прекрасным. Выгляните в окно, может, сейчас проклятый снежный король рисует на Ваших окнах превосходные ледяные узоры.