Ява, вперед! 20 глава

http://proza.ru/2022/10/02/687


20

          Младший сержант, со свойственной ему улыбочкой, принял торжественную позу.

- Взво-о-о-о-од, подъё-ё-ё-ё-ём!

          Новобранцы спрыгивали на пол и старались быстро добежать до табуретов. Что-то не выходило, не получалось. Они сталкивались друг с другом, ругались, но изо всех сил старались. Наверное, со стороны это было очень забавное зрелище. Когда взвод построился в спальном проходе, Синий и Толстый минут пять катались на кроватях со смеху.

- Ки-и-но-о-о! Нет, Чарли Чаплину и в голову бы не пришёл этот сюжет. В немом варианте это будет смотреться лучше. Ха-ха-ха!

- Ой, умора! Ой, не могу! Ладно, Санёк, для острастки и для начала вместо зарядки десять раз «ложиться» и «вставать». Ясно? Потом умываться, заправлять шконки и наводить порядок. После завтрака продолжим.

          Армия на то и армия: старший приказал – младший сделал, а страдают «салаги». К десятому разу у молодёжи стало что-то получаться. Не совсем отточено и чётко, но уже сносно.

          Дальше всё бегом. Пять минут умываться, чистить зубы, бриться. И ещё, пардон, справить нужду. Затем пять минут на заправку постелей. Такое занятие новичкам не по силам, так как на службе свои правила на сей счёт. Постель не просто накрывается одеялом, она «отглаживается», когда одежными щётками, когда бляхами поясных ремней, когда каблуком от кирзового сапога и «отбивается» табуретом. Подушка взбивается и ставится особым образом, любовно разглаживаясь.

          И если со шконкой уже порядок, утро не закончилось, наступал самый ответственный и важный момент – утренняя поверка. Здесь главный старшина – старший прапорщик Жеволудов.

          Он выходит на середину строя, открывает журнал и зачитывает подряд все фамилии. Когда наличие личного состава проверено, шеренги расходятся. Наступает черед заместителей командиров взводов, которые проводят утренний осмотр. Проверяется обмундирование: чистота пришитого подворотничка; блеск бляхи; зеркальная поверхность сапог; стрелки на брюках; отсутствие лишних складок на форме. И, конечно же, соблюдение личной гигиены.

          Новобранцы пропустили данный процесс, так как учились наматывать портянки. Это сравнимо с высоким искусством. Кто это познал, тот уже никогда в жизни не забудет, как на стопе намотать «куколку».

- Рота, для следования на приём пищи становись! – скомандовал дневальный.

          Сегодня это два взвода, которые построились в казарменном проходе. Старший прапорщик обошёл строй.

- Направо! Правое плечо вперёд шагом марш.

          На улице было много военнослужащих срочной службы, которые крутились рядом с прибывшим пополнением. Некоторые зло и ехидно шутили. Отдельные рядовые неоднозначно показывали воображаемую петлю на шее и вздергивали её невидимый конец к верху. При этом делали комические гримасы с высунутыми языками. «Театр мимов» сопровождался возгласами типа «Духи, вешайтесь». Старшина отогнал всех «актёров».

- В колонну по два… Становись! Равняйсь! Смирно! Вольно! Шагом марш!

          От казармы до столовой ровно пятьдесят метров прямо через плац. Но почему-то было принято ходить по большому кругу, с песнями, преодолевая метров сто пятьдесят или двести. Наверное, таким образом, нагуливался аппетит. «Духи» сегодня прошли молча.

- На месте! Стой! Налево! – скомандовал Жеволудов и, взяв под козырёк, подошёл к дежурному по части с докладом.

- Пускай подождут. Там стройбат завтракает, – сказал офицер.

          Когда покидали казарму, Валера обратил внимание на градусник при входе. Ртутный столбик остановился на отметке пятнадцать градусов тепла. «Только восемь утра, а дома днем не выше девяти градусов, – отметил он, – Воздух как будто сухой. Душно».

          Из парадного входа одноэтажного строения повалил стройбат, солдаты которого выполняли работы на территории части. Хотя жили воины-строители за её пределами в вагончиках, они питались вместе со всеми, так сказать стояли на довольствии. При виде этого сброда стало обидно за Советскую Армию до тошноты. Чего только не пришлось насмотреться новоявленным бойцам за те несколько минут, что они стояли в ожидании выхода из помещения всех представителей «лома и лопаты».

          Увидев молодое пополнение, отребье в лице представителей южных республик нашей необъятной Родины стало вытворять такое, что нормальному человеку просто на ум не придёт (правду говорят, поймали в глухой степи – и в войска, где отмыли, одели, хотя до человеческого облика этим подонкам было далеко). Первые проходили мимо «салаг» и замахивались, пугая и наслаждаясь своим мнимым превосходством. Вторые дергались, изображая экстаз, имитируя половой акт, намекая на ребят. Третьи прямо здесь, на улице, перед местом, где нормальные люди принимают пищу, вываливали и демонстрировали через гульфик своё «хозяйство». На всё это смотрели и ржали, подначивая «чурок», братья славяне.

          Чаша терпения камчадалов была переполнена, когда один из представителей «великих мусульман» демонстративно плюнул в строй. Новобранцы как один кинулись на обидчиков. Началась драка. Стройбатовцы сдергивали ремни и накручивали их на руку, замахиваясь бляхами. Выхватывали из-за голенища самодельные ножи. И кто знает, чем бы это всё закончилось, не подоспей на выручку земляки из роты материального-технического обеспечения и сержанты учебки Синий с Толстым. В воздухе летали, сверкая на солнце, металлические предметы вперемежку с деревяными палками.

          Руки крутились «пропеллерами», перемалывая на своём пути всё как жернова. Стройбат отступил. Отдельные его представители шипели на своём языке и сыпали угрозы в адрес «салаг», которые также в своих руках уже держали кто камень, кто ремень, и другие подручные средства боя.

          Впредь, ни один из военных строителей не трогал этих «неуравновешенных русских» с Камчатки и не претендовал на отмщение. Кроме того, многие со временем относились к ним с уважением.

          К тому моменту, когда из столовой выскочили дежурный офицер и старшина учебной роты, всё было, как и прежде. Взвод стоял в две шеренги. Только с флангов его замыкали Синий и Толстый. Лица новичков ничего не выражали. Был, правда, блеск в глазах.

          Настала их очередь пройти на завтрак. Столовая как столовая, но солдатская. Повара – военные. На раздаче – срочники. На приём пищи даётся ровно пятнадцать минут. Не успел – ходи голодным. После вчерашних шашлыков картофельное пюре из картофельного порошка не лезло в горло. Клейстер, которым только обои наклеивать. Вот и остались чёрный хлеб с маслом и пару кружек крепкого чёрного чай. Очень сильно мучила жажда после вчерашнего спиртного.

          В казарме возобновились тренировки. Начались практические занятия по портняжному делу. Младший сержант, пренебрежение которого немного угасло, учил подшивать подворотнички, крепить погоны, петлички и шевроны. Не позанимавшись в жизни этим хоть раз, невозможно понять прибывших вчера на службу. Закончив, обмундирование представляли на проверку. Отрывались погоны. Срывались шевроны. Срезались петлички и выдергивались из них эмблемы. Вся беда в расстоянии и плотности стежков, их расхождение с армейскими стандартами, хотя бы на полмиллиметра. За час до обеда с этой кропотливой работой всё было закончено,      включая проглаживание, пропарку парадной формы, зимнего полушерстяного обмундирования и шинелей. Готовое обмундирование сдавалась в каптёрку Жеволудову и развешивалось по местам на плечики.

          Оставшееся время посвятили на пришивание подворотничков. Вначале делали это просто и старательно. Потом быстрее. К концу тренировки каждый подшивал белую материю на внутреннюю сторону воротника гимнастёрки за семь секунд. О качестве, конечно, говорить не приходилось. Младший сержант давал команду: «Оторвать», и работа закипала вновь. Над краем воротника верхний загиб подворотничка выступал ровно на расстояние спичечной головки. Полдня пролетело как один час. После обеда с набитым брюхом молодое пополнение прыгало в спальном расположении, выполняя упражнения: «Подъём-Отбой», между делом уделяя внимание полученным навыкам заправки постелей.

          К вечеру у всех всё болело. Гудели ноги и руки. Тряслась каждая поджилка. От дневной духоты болела голова. Состояние постоянного напряжения не проходило.

          После ужина – личное время. В армии это называется – «лишнее время». Сержанты учили ребят: чистить сапоги, наматывать портянки, раздеваться и одеваться за сорок пять секунд. И откуда только силы брались. В наказание «салаги» отжимались, подтягивались на турнике и поднимали гири. Таким образом, вырабатывались терпимость, настойчивость, решимость и сила воли.

          После вечерней поверки ещё в течение тридцати минут парни отрабатывали команды: «Отбой», «Подъем».

          Утро второго дня началось также, как и утро первого дня… и тоже, как и все последующие рассветы на военной службе с команды дневального: «Рота, подъём!».

- Взвод! С голым торсом в спальном проходе становись! – скомандовал Александр Серов. – Молодцы! Напра-а-а-во! На зарядку шагом марш!

          Утренняя зарядка - это трехкилометровая пробежка с остановками для физических упражнений. На улице взвод построился в колонну по два и шагом пошёл от казармы по солдатской аллее:

- Бегом! Марш! – скомандовал младший сержант.

          Пробежали по территории части и через КПП удалились за её пределы по единственной дороге, которая позавчера привела их автобус в это место. Со всех сторон расположились болота, колхозные поля и редкие лесопосадки. Большая влажность была благоприятной средой для комаров. Тучи кровососов облепили оголённые торсы бегущих рядовых. Возникло желание двигаться быстрее… и ещё с ускорением. Руки постоянно работали. Они отбрасывали, ухлопывали, прихлопывали и захлопывали комариное братство, нагло пытающееся напиться молодой кровушки.


http://proza.ru/2022/10/02/688