Королевство фей

III

Мария сидела за праздничным столом, да с феями, сжимаясь. Плечами и пальцами пошевелить пытаясь. Убрать застывшую улыбку желая и закрыть наконец широко распахнутые, часами немигающие глаза. Оставалось лишь ждать ей полной луны*, чтобы цветы Пол Скарлет* из отвердевших волос срывались. Легче чтобы кора с локтей и мох — уже не с кожи — убирались.

— Весело тебе, девонька? — фея хлопнет по голове, издеваясь, зубоскалит.

Мария им не проиграет — решает. Рогатым созданиям, что ягоды королевства фей о губы её растирали*: пленяли этим. В росте уменьшали, в деревянную куклу, как и они сами, превращали. Заставляли — вместе с другими, в их деревню попавшими, — сидеть на главной площади за столами с яствами и с бокалами из ясеня. Такими отвратными Марии казались они, когда из дома соседнего вышел не человек уже, хоть и был им накануне вечером: ноги как прутики дерева с копытами однопальцевыми, на голове уже прорезались рожки маленькие.

— Видишь, девонька, один согласился быть братией нашей*.

«Крылатые нечисти».

Думает.

— И ты скоро поверишь нам. Мачеха твоя хорошо всё сделала. Не выбраться наверх тебе.

«Вот же, ведьма».

— Пленница навеки, если цветы прорастут насквозь. Боярышником станешь у чьих-то дома ворот. И будем с тебя пиры соцветиями украшать. И станем ведьме венки из тебя посылать.

«Глумитесь же. Недолго осталось. Бутылки нектара уже на столе*».

И улыбка куклы ещё больше навеселе. Она уже пальцы согнула в кулаке.

Ещё лишь час и площадь наполняется гулом. Крылья о крылья — стрекозиные. Взявшись за руки, тельца кривенькие изгибаются, танцем поглотиться пытаются. Так, что земля под ними сотрясается. Пьяные, счастливые, поют голосами красивыми.

«Да только здесь вы не губительные».

Мария из-за стола, пошатнувшись, вскакивает. Колени-поленья друг об друга обтряхивает. В землю ступни вросли — обстукивает.

Через ворота себя подгоняет, пока феи на фоне знатно гуляют, ничего не замечают, только себя восхваляют.

С площади, да за деревней — в поле, на поле — трава. Высока, как ведьмина коса. Зелена, что Марииного платья листва. Без крыла тяжело по ней перебраться в еловый бор, где поляна, на ней — ведьмино кольцо.

За спиной у Марии — оставшийся на ночь зной. За кольцом — покой. Месяц полный светит серебром. И она поганки перешагивает, пока никто про неё не схватывает.

По направлению, в котором движется солнце в течение дня, она бежит внутри круга в восьмой, в девятый раз.

— Куда?!

— Хватай! — Её замечают.

Но перепрыгивает девушка в мир родной, грибы перемахивает. Без огладки к избе, только пятки и сверкают. Не увидит даже, что платье на ней снова синее, что локоны русые вьются, на ветру путаются. Что лапы еловые её не касаются, словно раступаются. Что нога в мох не проваливается, за корни деревьев не цепляется. И что феи за ней больше не порываются.

Бежит Мария к избе, уже свет из окна через лес долетает. Да только радости увиденное не прибавляет. Она в дом влетает: в гостиной незаконченный вечер, в спальне — недопитый фужер. Мачеха на кровати в объятиях крепких, пальчик игриво водит по грудной его клетке.

— Слезь! — Кричит.

Но не повернулись на голос. Ни ведьма, ни отец.

Мария рванулась тогда, первую потянула за волосы. Хотела оттащить, да прошлись пальцы её по воздуху. Упала на пол, полетела назад через голову. Ударилась спиной, но не почувствовала боли она.

Застыла в изумлении и послышалось ей:

« — Брось ты, девонька. Ведьма хорошо всё сделала», — и писклявое хихиханье.

Мария поднялась, заползла на ноги к отцу:

— Папа, неужели не видишь меня? — И всё же проронила слезу.

IV

Феи поутру на ушко напели про беглянку ведьме и та, позавтракав, отправилась к кольцу. Деревянную куклу в платье подняла в корзинку, перешагнула грибную черту. Повернувшись, сказала падчерице, стоявшей по левому плечу:

— Ну сбежала — молодец. Да только поздно. Дух твой навеки здесь, а тело — вот. Будет на полке теперь стоять, никому тебя не напоминать.

— Счастлива?

— Я счастлива с ним в браке.

— Даже зная, что я брожу где-то рядом?

— Меня это не смущает. Тебя не ощущаю и видеть могу только из круга.

— Я тебе помешаю.

— Не думаю. Из королевства фей обратно редко возвращаются. Но вот только не к нам в мир у них это получается*.

— Но ты сейчас выйдешь?

— Потому что я не жила с ними нисколько лет.

— Сколько прошло?

— Милая, — она засмеялась, — уже следующий век*.

Мария осела.

— Тогда папа…

— Ты обозналась. У меня уже столько мужей побывало.

Только теперь Марии показалось, что в мачехе что-то поменялось: та постарела. Платье длиннее, но вырез треугольный всё тот. Паутинный вязанный на плечах платок. Вместо босых ног теперь башмачок. Волосы рыжие убраны в пучок. Не дрянь, что Марии старше на год — перед ней дама, красивая как чёрт. Спокойны глаза, горда осанка. И нет в ней той неприязни, уже не назовёшь мерзавкой. Поумнела, остепенилась.

— Что испытываешь ко мне? — Мария спросила.

— Только грусть.

— И жалость?

— И жалость. Что жить тебе с этим теперь только и осталось. Прощай, — и она за кругом оказалась.




Полная луна — время, когда без особой опасности можно войти и выйти из выдьминого круга.

Пол Скарлет — сорт розы плетистой.

Возможность выйти из королевства фей пропадёт, если там что-то съесть или выпить; это действие также начнёт превращение в фею и уменьшение роста в мире людей.

Превращение в фею заверщается дарением феями крыльев.

В полную луну феи устраивают пир и танцы.

Если в застрявшем человеке, уже начавшем обращение в фею, прорастёт цветок, то, даже если он сбежит в мир людей, тело обернётся в куклу, а душа станется бродить невидимая: безопасно пройти в мир людей феи могут благодаря крыльям.

Время в королевстве фей идёт иначе.